Баллада

Догорает огонь, и в кострище чернеет зола
Менестрель, просыпайся скорей, разгорается день!
Нет, на лютне сыграть так, как ты, я б никак не смогла,
Но коль сломана лютня, послушай, хотя б мою песнь…

Каждый день я, как божье явленье, встречала рассвет
И с надеждой смотрела в глаза бледноликой луне…
Но тоски удушающей в взгляде моём уже нет.
Всё, чем я дорожила, как сучья сгорело в огне.

Очень долог мой путь, и дорога отнюдь не легка,
И хотела б я песни лишь слушать о вечной любви,
Но сереют на небе, как студится сталь, облака…
Жаль, что руки мои перепачканы в тусклой крови.

По привычке сжимаю ладонью я старый клинок.
Его ржавчина съела – он стар, как любимый доспех.
Я с последним дыханьем шагну через этот порог.
Может где-то, когда-то, ты вспомнишь опять обо мне.

Красноречия нет, не суди меня, друг менестрель,
Я же воин в конце, не умею я песен слагать.
Почему же тогда, мой сказитель, ты так погрустнел?
Я закончу рассказ, не успев его, впрочем, начать…

Я посмела вернуться, подумав – закончен мой путь,
Ведь тогда, так же как и сейчас, разгорался рассвет.
Но, почувствовав боль, я решила назад повернуть,
Обернулась – дороги назад и в помине уж нет.

Я стремилась вперед и бежала, не чувствуя ног,
Я хотела увидеть любимых, пускай и не всех…
Но суровая ржавчина боли погрызла клинок
И разъела лишь скованный только блестящий доспех.

И тогда мне осталось лишь только стоять и молчать,
На щеках моих пламенный дождь превращался лишь в снег.
Никогда, никогда не хотела я их потерять!
А теперь мне тянуть в одиночестве бурный мой век…

Но послушай, уже начала разгораться заря,
А в кострище остыли останки чёрной золы.
Что ж, спасибо, дружище, что выслушал ты про меня,
Нам прощаться пора, я вернусь чрез столетье весны…

Снова долог мой путь, я не знаю, куда он ведёт,
В синем небе ночном нет моей путеводной звезды,
Так пойду я, куда только сердце меня приведет,
Ну а ты принеси мне тогда на могилу цветы…