Брат и сестра

– Тебя ищут, – сказал начальник, кивая на сидевшего рядом человека, и добавил с усмешкой: – Всё больше клиентов у тебя, словно к гадалке.
На зов я вбежал с тетрадью и ручкой в руках, запыхавшись, посмотрел на гостя. Это был полковник Бабаев, старший оперативный сотрудник управления информации и анализа по особым поручениям, человек лет пятидесяти пяти, уже на пороге пенсии. Недавно он напоминал: «Сдай квартальный отчёт». А я всё не мог закончить. Значит, пожаловался моему шефу. Я приготовился к выговору.
– Я уж прямиком к вашему начальнику, – мягко сказал Бабаев.
– Могли бы и мне сказать, – с иронией заметил я. – В командировке задержался, отчёт не успел вовремя сдать.
– Дело в другом… – отозвался полковник.
– Помоги ему, – сказал начальник, задумался и, поправив слово, будто усмехнулся: – То есть совет твой нужен.
– Говорят, ты мастер в раскрытии старых дел, – подхватил Бабаев. – У меня одно такое. Сможешь разобраться?
Полковник умолк, а шеф, похоже, продолжил прерванный разговор:
– Что тут выяснять? Вы сами человек той эпохи. Если с вашим опытом не удалось раскрыть, то этот чем поможет?
Ясно: шеф хотел успокоить наставника, но сделал это за счёт моего самолюбия. Глаза у меня блеснули.
– Ну что, смотришь? Или думаешь, если полковник не смог развязать узел тридцать лет назад, то ты сумеешь что ли?
– Попробовать можно… – тихо, но твёрдо ответил я. – Только вот…
– Я знаю, – оборвал начальник. – Хочешь сказать: чтобы продолжить расследование, нужно возобновить закрытое дело…
А я ведь вовсе не это имел в виду.
– Изучишь его просто как опыт, понял?
Мне-то какая разница?
Полковник пояснил:
– У каждого свой взгляд… Может, нужно посмотреть на дело под другим углом. Иногда на расстоянии видно яснее… Это было моё первое расследование. Три года искал, копал, но конца так и не нашёл. Вот уже тридцать лет думаю об этом. Сейчас на пенсию выхожу – захотелось поставить точку.
Странно: неужели и сыщики с возрастом начинают поддаваться чувствам? Вместо фактов – эмоции! А ведь чувства никогда не помогают следователю.
– Что за преступление? – резко спросил я.
Отчёт отложен в сторону: если такой человек просит о помощи, грех молчать.
В конце восьмидесятых, двадцатилетняя девушка по имени Фарида вечером зашла к себе в комнату, легла спать – и больше её никто никогда не видел. Пропала без следа.
Эта история взволновала меня до глубины души: нужен немалый характер, чтобы, прослужив тридцать лет в уголовном розыске, прийти к молодому сотруднику за советом. Мы же знаем: опытные кадры редко обращаются к младшим – гордость не позволяет. Я понял это как проявление благородства. Мог бы ведь уйти на пенсию молча.
Сначала я об этом подумал, потом начал анализировать: девушка на пороге зрелости… исчезла бесследно… Есть ли дело проще? Беру материалы, изучаю и сразу же на месте нахожу подозреваемого, потом опрашиваю подруг, выясняю, кто ухаживал за ней, и вывожу его на чистую воду (конечно, не руками – уликами!). Смотришь – дело раскрыто!
Когда начальник дал мне три дня на изучение, я только усмехнулся: «Какие же наивные бывают старики, как узко они мыслят… Да я это дело сегодня же до вечера раскрою!»
Я поднял из архива материалы по делу розыска.
Дом, где жила Фарида, стоял на окраине города. Случилось это в феврале 1987-го. В тот вечер семья ужинала в застеклённой веранде, потом все смотрели телевизор. Лишь Фарида сказала, что ляжет пораньше, и ушла в свою комнату. С тех пор её больше никто никогда не видел.
Я изучал схемы. Окна её комнаты не выходили на улицу. Было одно – во двор.
С родственников взяли объяснительные, опросили соседей, руководство факультета, однокурсников девушки – никто не сказал ничего существенного. Всё ровно, гладко. Почти все повторяли одно: мол, девушку унесли инопланетяне!
Ну надо же! Серьёзное расследование, и вдруг – «инопланетяне»… Хотелось смеяться. Я понимаю, восьмидесятые были временем загадочным, окутанным мистикой, но чтобы включать это в официальные документы уголовного розыска!..
Я перечитывал объяснительные, протоколы, заключения, рассматривал пожелтевшие фотографии – и нигде не находил даже малейшего намёка на то, что с девушкой могло произойти. Словно в воду канула. В каждом деле есть хотя бы ниточка, за которую можно зацепиться, – здесь же не было ничего. Гладь.
Когда я закрыл папку, во мне не осталось и следа прежней самоуверенности. В душе пусто, как в осеннем дворе. Я чувствовал собственное бессилие: из этого дела ничего не выйдет. Попусту взялся – лишь осрамлюсь, подведу начальника. Недаром будущий полковник бился три года и так и не справился. А ведь он считался лучшим специалистом в розыске.
С папкой в руках я пошёл к Бабаеву. По выражению моего лица он всё понял.
– Безнадёжно?
– Тяжёлое дело… Вы и без меня это знаете.
– Но, по крайней мере, ты не скажешь, что девушку «унесли летающие тарелки»?
Я только пожал плечами: нынче говорить о НЛО – значит вызвать сомнение в здравом уме.
– Знаешь, сначала я тоже в это не верил, – сказал Бабаев. – Но когда все твердили одно и то же, а само исчезновение оказалось до того загадочным… в конце концов я и сам невольно склонился к этой версии. Может быть, просто пытался оправдать собственное бессилие. Но годы прошли, чувства остыли, время изменилось, и я понял: то было ошибкой. У этого дела был другой ключ… а я его не нашёл.
– Мы могли бы хотя бы опросить пару свидетелей, – предложил я наконец. – Я не жду результатов, но… хотя бы совесть будет чиста: мы попробовали.
Полковник отказался. Сказал, его участие может вернуть всё на старый круг. Я остался один.
– Дочь мою, наверное… как вы это называете… «тарелка», «блюдце» – вот они её и забрали, – сказала мать, женщина лет семидесяти, и в глазах её блеснули слёзы. – Мы обыскали всё, что можно. Иначе она бы где-то нашлась…
От неё я так и не услышал ничего другого. На тот момент Фариде никто сватов не сватал, о свадьбе и речи не шло. С её слов выходит – ангел во плоти.
В ночь исчезновения в доме было девять человек: родители, шестеро детей и жена старшего сына. Теперь я застал лишь мать. Фарида была третьим ребёнком в семье, старшей из трёх дочерей. Сейчас в доме жил младший брат; две сестры давно замужем, оба брата – при хозяйстве.
И соседи не добавили ничего определённого: все в один голос восхваляли её рассудительность и доброту. Я знал – про ушедших не говорят дурного. Всё же юрист во мне понимал: без доказательств нельзя делать выводов, даже если веришь, что девушка давно умерла.
Конечно, моя задача была не собирать чужие сплетни. Я лишь хотел найти её слабые места, интересы, возможных врагов… Но память людей оказалась странно отшлифованной: всё острое стёрлось, сгладилось, и от девушки осталась лишь ровная, светлая тень.
Я понял: старыми воспоминаниями, пожелтевшими справками, выцветшими фотографиями к ясности не приблизишься. Нужно собрать всех, кто в ту ночь был во дворе, и поговорить с ними вместе. Поодиночке – можно, но прошло слишком много лет, память померкла, и воображаемое легко подменит собой действительное. А если все будут рядом – кто-то кого-то поправит, и истина вырисуется легче.
Собрать же разъехавшихся членов семьи – задача непростая.
– После того случая мой старший сын Ахмад уже не смог жить в этом доме, – сказала мать. – Посадил вон ту абрикосину – «пусть будет память о сестре» – и вскоре съехал с женой в съёмное жильё. Потом женился средний сын, тоже ушёл. Дочерей замуж выдали.
Я посмотрел на абрикос – тридцать лет прошло, крона раскинулась во все стороны, дерево заметно постарело.
Мать пообещала в воскресенье собрать всех детей. Она сильно волновалась, ей до боли хотелось узнать правду о судьбе дочери. Возможность хотя бы приподнять завесу над тайной, не дававшей покоя столько лет, придала ей сил.
А я до той встречи должен был вжиться в атмосферу того времени. Ведь мы, люди эпохи информационных технологий, мобильных телефонов, компьютеров и интернета, почти не представляем, как жили люди, когда всего этого ещё не было.
Лучше всего дух времени уловить по газетам: они, в отличие от человеческой памяти, не сглаживают углы и не выкидывают странности с течением лет.
В библиотеке, листая старые подшивки, я словно ощутил дыхание той эпохи – суета, наивность, простодушие струились со страниц. Статей про похищения девушек инопланетянами оказалось немало. Всегда именно девушек! И сами они, и свидетели подтверждали случившееся.
Я был в недоумении. В одну-две истории ещё можно не поверить, но когда газетные публикации множатся… И всё же – нигде не упоминалось имя Фариды. Как и откуда? Ведь писали только о тех, кто вернулся живым из «плена». А Фарида не вернулась.
Как бы нелепо это ни звучало, я решил разыскать двух героинь старых заметок и поговорить с ними. Прямого отношения к делу они не имели, но мне хотелось почувствовать общий фон, сравнить детали, проверить, не всплывёт ли связь.
Первая жила в области, теперь ей было около пятидесяти. Встретила она меня неохотно.
– Это было вечером, – сказала, отводя глаза. – Возвращалась из кино… Вдруг всё вокруг осветилось, и с неба опустилась огромная тарелка…
– Тарелка?
– Огромный круг…
– И что потом?
– Потом… не помню. Будто кто-то приблизился ко мне… Очнулась – сижу на остановке. А прошло уже три дня.
Расспросив подробнее, я узнал, что девушку тогда сватали, но в семье возникли разногласия. После той истории помолвка расстроилась, позже она вышла замуж за другого. Честно говоря, такая «прозаическая» развязка на фоне таинственного происшествия мне не понравилась, но иного ожидать не стоило.
Сделать вывод из одного случая было бы глупо. Я попытался разыскать другую девушку, о которой писали газеты: она якобы пробыла у инопланетян больше месяца. Но оказалось, что она умерла – задушена соседкой по палате в психиатрической больнице.
Тем не менее я уловил одну странную закономерность: почти во всех историях рядом с похищенной девушкой в решающий момент оказывались отец или брат. Будто кто-то вмешивался в «сценарий».
Я понял: время изменилось, но люди остались прежними. Ни тогда не было «летающих тарелок», ни сейчас их нет. В любом таинственном событии, где замешан человек, всегда найдётся чья-то очень земная заинтересованность.
Летающие тарелки – это всего лишь придуманные современниками джинны! Да, к концу XX века человек, считавший себя «просвещённым и современным», не мог бы всерьёз верить в джиннов и валить на них вину за всё подряд. Кто ж в такое поверит?!
Но душа жаждет тайн, а человеку всегда нужен миф, за которым удобно спрятать собственную вину… Я понял: причину исчезновения Фариды следует искать не в небесах, а прямо под ногами.
Наступил условленный день.
В воскресенье собрались почти все, кто той злополучной ночью был во дворе. Не хватало лишь отца девушки – он умер четыре года назад.
Мы уселись на веранде. Нас было восемь: мать, старший сын Ахмад с женой Холидой, средний сын Уктам, старшая дочь Карима, младшая дочь Камола и младший сын Кодир. Я – рядом с матерью во главе стола, дальше Ахмад, потом Уктам и Кодир. С другой стороны – Холида, Карима и Камола.
Я собирался начать разговор, но мне и слова сказать не пришлось: каждый из них, перебивая друг друга, вспоминал ту ночь. Мне оставалось только слушать, отбирать главное и делать выводы.
– Помнишь, Холида, как тогда небо будто разорвалось? – обратился Ахмад к жене.
– Всё стало ослепительно белым, – подтвердила та.
– Я тоже видел свет в окно, – добавил Кодир. – Подумал, молния сверкнула. А потом будто кто-то по крыше прошёл – тут я и понял, что это пришельцы!
Ахмад бросил на Холиду выразительный взгляд.
– Опять за своё? – проворчал Уктам.
– Но ведь правда! Если бы тогда вышел, смог бы удержать сестру…
– Бедняжка… – Холида вздохнула. – Говорила мне: «Кеннойи, завтра вместе на базар пойдём, платье выберем». Так и не пошла…
– Зачем ей платье? – удивилась мать. – Мне ничего не говорила. Может, ошибаешься?
– Почему же, мама? – возразила Холида. – Как сейчас помню: когда я её домой с улицы приводила, она и сказала.
– Постойте, – я встрепенулся. – Так вы нашли Фариду на улице?
– Да. В тот вечер она пошла в магазин, задержалась, мы уже беспокоиться начали, – объяснила Холида.
– Куда именно она ходила? Сколько её не было? – я торопливо спросил.
– Да куда она могла пойти?! – ещё больше удивился Уктам.
– У моей сестры и привычки такой не было – по вечерам выходить, – поддержала Камола.
Я понял: это открытие стало неожиданностью не только для меня, но и для всех остальных.
– На самом деле, она и не сильно задержалась… Мы её отправили за хлебом. Просто долго не возвращалась, вот Холида и пошла навстречу, – пояснила мать и посмотрела на Камолу. – Ты же знаешь, твой отец сердился, если дочери вечером на улице задерживались.
– Да, – подтвердила Карима. – Но отцу ещё ладно, а брат и вовсе был ревнив. Даже за порог без разрешения не выпускал.
Ахмад виновато опустил голову:
– Иначе с девушкой нельзя – строгость нужна.
– А ваш муж знал, что Фарида задержалась? – спросил я мать.
– Нет. Мы умолчали, чтоб не ругалась…
– Если бы сестра вдруг вернулась сейчас… Как бы это было? – с мечтательным вздохом сказал Кодир.
– Что ты несёшь, мальчишка? – резко оборвал его Ахмад. – Как она может вернуться?!
– Ну… вдруг инопланетяне её забрали, может, и привезут обратно, – пробормотал в оправдание Кодир.
– Всё ещё дитя… – пробормотали.
Они говорили, а я наблюдал и думал. Наконец, когда разговоры начали разбегаться в разные стороны, я задал вопрос:
– Абрикос-то, наверное, уже состарился?
– Да, постарел, – ответила Карима.
– Да ну, ещё много лет плодоносить будет! – горячо возразил Ахмад.
– Его надо бы убрать, – сказал я. – Есть специалисты, вызвать?
Мои слова удивили всех, особенно Холиду и Ахмада.
– При чём тут абрикос?! – вспыхнул Ахмад. – Пришли в чужой дом и распоряжаетесь! – он обернулся к остальным, ожидая поддержки. – Смотрите, дерево мешает ему, видите ли! Может, сосед вас подослал? Он ведь часто ворчал, мол, наша тень падает на его двор. Это дерево – память о сестре. Никогда не позволим его срубить! Верно, мама?
Я промолчал, но Ахмад долго не мог успокоиться. Даже когда мать сказала: «Хватит, гость пошутил», он всё ещё бурлил.
Наконец мы стали расходиться. Надевая обувь, я тихо произнёс:
– Может, это и не моё дело… Может, и не следовало бы говорить… Но умолчать я не могу. Фарида – здесь. В этом дворе.
Все застыли.
– Где?!
– Под абрикосом. Её тело зарыто под тем деревом.
– Братец, что вы такое говорите? Вы в своём уме?
– В своём. Государство столько лет меня учило – зря ли? Если я сказал, значит, знаю. Хотите, сейчас же позовём специалистов, раскопаем землю под деревом.
Лицо Ахмада побелело. Он запнулся, потом кинулся в атаку:
– Ты хоть понимаешь, что несёшь?! Этот абрикос посажен через пятнадцать дней после исчезновения сестры! Как он может быть под ним?!
Он даже дни считал!..
Честно сказать, я и сам не был до конца уверен, лишь догадывался. Но слова Ахмада развеяли все сомнения.
Через три дня по инициативе хозяев дерево спилили, раскопали корни – и всё стало ясно: под абрикосом нашли останки невинной девушки.
– Всё из-за тебя! – бросился Ахмад на Холиду, когда дерево повалилось. – Если бы не твоя поспешность, не привела бы слухи с улицы – ничего бы не случилось!
– Ну вот, достал наконец свою затаённую обиду тридцатилетней давности! – вспыхнула Холида. – А я-то тут при чём? Что мне скажешь? Разве за то, что сказала: «Твоя сестра разговаривала с парнем», нужно было душить её до смерти?!
– Я не душил… Я просто толкнул её. Она упала, ударилась головой о кровать и умерла… Сколько раз я говорил это!
Так и вспыхнула ссора между ними.
Немного успокоившись, я осторожно спросил Ахмада:
– А вспышка света? Откуда она взялась?
– Отсюда и пошли все эти разговоры про инопланетян, – ответил он. – Когда мы вынесли тело Фариды на веранду, жена включила лампу, осветила всё вокруг, потом в спешке выключила. А затем мы подняли тело на крышу по лестнице…
Кодир уставился на брата и с укором сказал:
– Так вот оно что… Значит, по крыше ходили вы сами?!
– Я ведь хотел сказать… А ты сам, помнишь, кричал на всю округу: «Пришельцы! Пришельцы!»
– Как же так?! – начальник не скрывал потрясения. – Но откуда ты всё это узнал?!
– Очень просто, – ответил я с гордостью. – Ревнивый брат вдруг удивительно быстро уехал из двора. Причины уезжать не было: в семье скандалов не было, никому он не мешал. Но он посадил саженец… Зачем? Вот в чём вопрос.
– Ладно это, – перебил начальник. – Я одного понять не могу. Ведь саженец он посадил уже через пятнадцать дней после исчезновения сестры, когда начались поиски и следствие! Где тут логика?
– А преступнику логика зачем? – сорвалось у меня. – Была зима. Тело они временно держали в мешке на крыше.
Начальник замолчал. Полковник же в отчаянии схватился за голову:
– О, дурак!.. – пробормотал он.
Кому он это сказал – себе ли, Ахмаду ли – я так и не понял.