Затмение Луны глазами старой собаки

Луна собиралась отдохнуть — такая радость выпадала ей нечасто, раз-другой в год. Когда можно заняться своими женскими делами и ни о чём не думать.

А я вот с недавних пор стал замечать за собой непреодолимое желание выть на Луну. Раньше — только от больших душевных переживаний. Видно, старым стал. Мысли разные посещают, да и оглох почти. Вроде и не жив. А завоешь — защекочет внутри, подпрыгнет сердце к самой пасти, хлоп — и потечёт тепло по жилам, побежит свобода по кровушке, и на душе истома. Да и не вой это, а песня. Песня по ушедшей молодости.

Воспоминания накатили. Помню, как попал я сюда щенком, махоньким, глупым. Мамка облизала меня в последний раз тёплым языком и отошла; много нас у неё было — одним ртом меньше. И вот сижу я в свою первую ночь: страшно, запахи чужие, а в окне — Луна. Белая и жирная, прямо как мамкино молоко. Вот тогда в первый раз я и завыл — слабенько так, тоненько. А она смотрит на меня круглым своим лицом и жалеет, а главное — слушает.

Нет, на жизнь я не жалуюсь; любят меня, за ночные серенады не ругают. Добрые. А помнишь ту спаниелиху, вертлявую такую? Любила она подразнить, да хвостом вильнуть. Не подпускала, сучка. Да разве могла устоять перед таким, как я? Ну и пусть, что не породист; зато как ухаживал! Эх, детей, правда, наших утопили, а меня только на поводке с той поры выгуливали.

Тогда я пел тебе особенно проникновенно. Луна, будто бы, подмигнула, опустила слегка веко — так и залип её глаз на половинке, в глубокой задумчивости.

А помнишь, на Новый год хозяйка холодец варила? Знатный такой, с говяжьей ноги. В честь праздника кость мне перепала — мясная. Да гости стали собираться, ну и решил я её припрятать, от греха подальше. Народишко-то разный, голодный, так на еду накинулись, что к полуночи, кроме водки с шампанским, ничего и не осталось. А тут кость, да ещё с мясом… Хахаль хозяйский тискаться полез к ней, да на кость и наступил — крику было, суеты. Так и не попробовал я её; хахаль с собой унёс. А я тогда тебе всю свою тоску излил — до хрипоты.

А Луна совсем закатилась, одна щёлочка пробивается — вспоминает, наверное. Но главное — слушает. Внимательно так. Смотрю, а она глаз свой совсем закрыла, веко тяжёлое опустила, да вроде уснула. Ну, а как? Она, хоть и Луна, но отдых и ей нужен. Сколько таких, как я, с ней самым сокровенным делятся… Но ведь самое главное — что слушает. И всё помнит. Она ведь женщина.