Трое у ВГИКа...

(мини-пьеса)

Действующие лица:

Василий Шукшин
Геннадий Шпаликов
Андрей Тарковский
Николай Солодников

---

Поздний вечер у входа во ВГИК. Мягкий свет от фонарей. На площадке — три бронзовых фигуры. Постепенно они оживают.

Шукшин
Слышь, Ген…

Шпаликов
Чего?

Шукшин
Почему у тебя в сценарии полотёра не было, а потом он вдруг появился? Все теперь думают — твой.

Шпаликов
(по-детски улыбаясь)
Жизнь, Вась, умнее сценариев. Я писал про летнюю грозу, про дружбу. А Гия добавил полотёра — и получилась правда. Правда она ведь не только моя…

Шукшин
А сцена с Колькой и баскетбольной командой куда делась?

Шпаликов
(раздражённо)
Вопрос не по окладу. У Данелии спроси.

Шукшин
Данелия на Новодевичьем.
(передразнивая)
Летняя гроза... Сначала пытался Файту этюд про воблу втюхать, затем Гии...
А ведь мог бы сейчас сам тут преподавать, за уши студентиков тянуть. Зачем вслед за мной ушёл, балбес?

Шпаликов
(тихо)
Не смог остаться. Твоя смерть, как последняя капля, всё обрушила. Словно мир подсказал, что для нас уже нет времени.

Шукшин
(вздыхая)
Только дочка без отца осталась.

Тарковский
Товарищ комсорг, не поздновато для душеспасительных бесед?

Василий поворачивается к Андрею.

Шукшин
(как ни в чём не бывало)
А тебе, Андрюш, не стыдно за последние фильмы? В них же простой народ ничего не понимает! Сидит баба Дуня в клубе, смотрит и ворчит: «Это чё ж за кисель такой, да ещё по билетам?»
 
Тарковский
(спокойно, твёрдо)
А я и не для того снимал, чтобы все всё понимали. Не всегда смысл должен быть разжёван. Иногда и самому надо постараться, чтобы что-то понять. Есть тайна, есть дух, есть молитва. Кто захочет — услышит. Кто не захочет — пусть живёт своим.

Шукшин
(кряхтит, но улыбается)
Ох, формалист! Буркова бы сюда или на худой конец Рязанова, было бы о чём поговорить. Чтоб и хохот и слёзы человеческие.

Тарковский
(с лёгкой усмешкой)
Вась, когда памятники ставили Элик был ещё живой.

Василий обращается к Геннадию.

Шукшин
Ген, раз ты у нас главный по стихам, выдай что-нибудь — для вдохновения. А то что-то совсем тоскливо.

Тарковский
Лично я "за"...

Шпаликов
Ну, если публика просит…
(читает тихо, будто вслух себе)
Придёт рассвет — и снова будет город.
И снова юность выйдет на бульвар.
Мы все уйдём, но где-то между словом
Останется и свет, и звонкий дар...

На площадке появляется чуть подвыпивший человек средних лет. Это Николай Солодников. Он несмело подходит и всматривается в бронзовые фигуры.

Солодников
(с волнением обнимает памятники)
Дорогие мои, я столько лет вас смотрю и читаю... Вы для меня всё!

Он начинает тихо петь «Дорогие мои старики».

Солодников
Дорогие мои старики, дайте я вас сейчас расцелую...

Голос дрожит, но в нём много искренности. В глазах Николая появляются слёзы.

Солодников
(с надрывом)
Дорогие мои старики, мы ещё, мы ещё повоюем…

Шпаликов
Может лучше выпьем?

Вгиковцы заливаются неслышным смехом. Солодников вытирает глаза и уходит.

Шпаликов
(глядя на своё отражение в окне)
Хороший малый, одно обидно, что я здесь сам на себя не похож. Перед потомками обидно.

Тарковский
Меня мой костюм устраивает.

Шукшин
Тебя да, а мы с Геной, как два бича с вокзала!

Тарковский
А кто по ВГИКу в сапогах рассекал? Ноги, кстати, в них не потели?

Появляется снова Николай с тремя бутылками вина.

Солодников
Выпьем!

Немая сцена. Затемнение под музыку Андрея Петрова.