Remington Electric

(Рабочий материал к роману "Не роман с камнем". Литературный марафон"Волшебство воспоминаний". Задание 6(дополнительное) "Из мира ретро").


Remington Electric

Дольше обычного затянулась осень. Невероятно ясные, но короткие дни позволяли расслаблено греться на припёке и только не крепкий ветерок заставлял одеться потеплее.

Солнце уже повернуло на закат, когда паромщик вернулся в выстуженную избу и стал растапливать печь. Наколов щепы и уложив её как надо в закопчённом чреве голландки, запалил от зажигалки лучину потоньше, поднёс её к остальным. Вся стопка занялась разом. Не торопясь, по одному, стал укладывать берёзовые поленья. Прикрыл дверцу, выждал не долго, снова приоткрыл скрипучую топку, а убедившись, что дрова занялись, побросал на них сверху пяток брикета бурого бабаевского угля. Изба быстро наполнялась теплом.

Не сразу заметил, что пока возился у печки, как-то быстро стемнело. Поставил на плиту чайник. Хотел было снять с себя овчинную поддёвку, как, вдруг, услышал, что будто не отбивают стуком, а тревожно кричат его с улицы по имени.

Открывая, едва удержал рвущуюся под яростным порывом ветра из руки дверь, но и этой щели хватило, просочится к нему распушившийся лисе и пёстрой дрожащей курице.
— Явились!.. — Бодро, без упрёка воскликнул хозяин. — Так обустраивайтесь, грейтесь. Пойду погляжу, чем мне вас потчевать.

Он вернулся из чулана с банкой ещё советских времён говяжьей тушёнки и полной солдатской кружкой пшена. Гости насытились, подошёл чайник. Пока суетился стало совсем темно. Глянул в окно: словно обрушилось небо и пышная снежная вата скрыла из виду паром.
— Так вот что привело вас ко мне, бродяжки, — обернулся к зверью паромщик, — почуяли.

Он не стал смотреть как моет морду лисица, как перебирает перья курочка. Разжёг керосиновую лампу, а проходя мимо, заметил, что лиса уже свернулась клубком поближе к печи, а в густом рыжем меху — ровно посередине клубка — едва просматривается острый куриный клюв.

Ужинать самому не хотелось, решил обойтись стаканом чая. Он знает, чем можно занять себя нынче вечером. Подстаканник ставит на зелёном сукне письменного стола, чуть ближе к серебряной карандашнице с гусиными перьями сдвигает давно пересохшую чернильницу. Ни тем ни другим он давно не пользовался, но работать без них ни как не мог.

Скользнул взглядом по бревенчатой стене: всё ли на месте. Полка на уровне глаз держала на себе несколько старинных, от руки ещё писаных книг в потерявших изначальный цвет переплётах, рядом десяток свёрнутых свитков, ещё исправная, подаренная не так давно Апполонием Пергским* астролябия и забытое флорентийцем Америго** земное яблоко Кратета Малльского***

Снял с потрескавшейся болванки в самом углу парик, каких давно не носят, оглядел его: хороший ещё парик, с которого перхотью осыпается нафталин пополам с пудрой, водрузил его себе на голову, — ни жмёт, ни давит, как только вчера снял с себя, — смотрится в треснувшей зеркало и находит себя очень похожим на весельчака Франсуа-Мари Аруэ****. Ни молодой — ни старый, здорового цвета лицо обыкновенного человека неуловимого возраста.

Придвигает к огню кресло, садится в своём парике и курит трубку, не удивляясь тому, как, из зеркала за спиной, на пол — перед ним прямо — падают тени всех его давних знакомцев. Виденья сменяют друг друга. Он едва успевает вглядеться в наполовину забытые черты.

Почему тогда он и симпатичный молодой человек в пенсне с золотой цепкой, там, на той даче в Ялте, не стали удерживать нервозного живописца от безумной затеи в признании своих чувств растерявшейся графине Соломирской***** — не обострилась бы, глядишь, чахотка художника, не откажи она ему, несколько часов ждущему её под остервенелым ливнем.

— Натали, — кричит не высокий кучерявый человек, — Вы не скажите, куда запропастился мой сюртук? Пора выезжать к Вяземским. Вы скоро?

Нос показался на Сенной, остановился и огляделся в нерешительности: нет ли на беду кого из знакомых. Болезненного вида молодой человек в цилиндре и глухой крылатке, идущий теперь с Садовой, сделал вид, что не видит его вовсе.

Когда забирал Марка, обратил внимание на чудесную новинку «Ремингтон» и даже набив на ней пару-другую литер, решил, что возьмёт себе такую же и, столкнувшись в дверном проёме с Оливией Лэнгдон,****** спросил: кто торгует такими пишущими машинами.
— Зачем она Вам, Харон? — удивилась покойная вдова Твена. — Ах, да... Так возьмите на память о нём эту. Покойный очень дорожил ею.

— «Ремингтон». Да, именно «Ремингтон»! — Паромщик выбил и продул истлевший табак, а трубку убрал в карман. Встал и пошёл к столу. Посмотрел на машинку. И словно смахнув пыль, провёл ладонью по табличке на папке «Не роман с камнем».

В одиноко стоящей рубленной избе на крутом берегу Идели, сквозь плотную завесу бурана, тускло светит в ночи окно. Из трубы бьётся дым, его прибивает к низу снегом и ветром. За не зашторенным окном видно сидит человек за «Ремингтоном». Сквозь стекло хорошо слышен характерный дробный стук. Лиса и курица у печки бормочут во сне, а человек записывает за ними всё, что они скажут.

СНЕГОВИНА
Тихо падает снег —
Хлопья кружатся в призме.
Новорожденный имярек
Примеряется к жизни.
Сквозь прищур удивленье
Безмолвною взвесью.
Первый вздох — оглашенье
Вселенной: «Аз есьм!»

Тихо падает снег
По всему мирозданью,
Не оставив прорех
Мировому сознанью.
Приглядись: всё метёт, —
Всякий след скоро скроет.
Каждый путник пойдёт
Не торённой тропою.

Тихо падает снег —
Просветлён и безгрешен.
Как ты там, человек?
Знаешь, камо грядеши?
Снег кружит в вышине —
В полусне — невесомый.
Ты, должно быть, извне
Со своей хромосомой.

Тихо падает снег
Прямо в омут — где черти.
Ной возводит ковчег:
Воскресение — в смерти.
В одержимости — быть,
Знать о многом и разном,
И в желании творить,
И в снегах не увязнуть.

Тихо падает снег.
А почто торопиться!
Умилён Архистратиг —
Бородой серебрится.
Окроплён новый лист
Святостью снегопада.
Шелестит акафист
Николаю — так надо!

Тихо падает снег
Заполняя пространство.
Сколько этих парсек
Отсчитали для странствий?
В одиночестве кутерьму
Нипочём не осилить.
Всё подвластно Тому,
Кто снежинками сыплет.
-----------------
* - Апполоний Пергский — III век д.н.э. Древнегреческий математик, изобретатель астролябии — старейшего астрономического прибора.
** - Америго Веспуччи — авантюрист, путешественник, мореплаватель, чьё имя носят северная и южная Америки. (9 марта 1454, Флоренция - 22 февраля 1512, Севилья) *** - Кратет Малльский — 2 век д.н.э., г. Пергам(Киликия). Изготовил первый глобус Земли — «Глобус Кратеса», до наших дней не дошёл.
**** - Франсуа-Мари Аруэ — настоящее имя Вольтера, французского писателя и философа, одного из главных представителей просветительской мысли XVIII века. Поэт, прозаик, сатирик, трагик, историк и публицист.
***** - Графиня Соломирская — графский род Турчаниновых-Соломирских, владельцев медеплавильных и железоделательных заводов на среднем Урале.
****** - Оливия Лэнгдон — жена известного американского писателя Марка Твена (настоящее имя Сэмюэл Ленгхорн Клеменс). Скончалась 5 июня 1904 года в Италии от сердечной недостаточности. Кремирована, прах похоронен на кладбище Вудлон в Эльмире, штат Нью-Йорк, САСШ. Марк Твен тяжело пережил утрату супруги, его физическое и психическое здоровье пошатнулось. Он умер 21 апреля 1910 года. Похоронен рядом с женой Оливией.
#вкус_ностальгии_ПиЧ_6
#вкус_ностальгии_ПиЧ
#лавка_ПиЧ

Елена Дулицкая:
Тот случай, когда комментарии излишни. Замечательная история. 29 авг в 19:57
Валерий Ляпустин: Елена, хотелось прочесть от Вас на последок именно эти слова. Спасибо огромадное)))
29 авг в 20:00О
Елена Дулицкая ответила Валерию:
Валерий, спасибо Вам!
29 авг в 20:01
Валерий Ляпустин:
Елене Елена, кланяюс-с