Глава 4 аукцион

Глава 4

АУКЦИОН

Особняк поражал воображение. Такое Эва видела только в кино — на полном серьёзе. Огромное, мрачное здание в готическом стиле. Со рвом, бойницами в окнах и острозубыми башенками по краям. И располагался замок где-то у чёрта на куличках, в болотистой долине, куда в мокрую погоду возможно проехать разве что на тракторе.

Впрочем, сейчас Эвелину привезли на Аукцион в обычной стандартной иномарке, напялив на голову мешок (чтобы не запомнила дорогу).

А когда разрешили его снять и вывели к входным воротам, тогда-то Эва и прониклась величием представшей перед ней архитектуры. От стен особняка даже пахло по-особому: смесью влажного камня и почему-то свежеструганных досок.

Нельзя сказать, что Эвелине было очень страшно. Она, конечно, опасалась, полагая, что ввязалась в какую-то дикую хрень. Но юношеский задор сглаживал беспокойство: где наша не пропадала! И потом — за такие деньги можно и потерпеть.

Лишь однажды в голове Эвы чётко возник сакраментальный вопрос «Что я тут делаю?!» — когда два хмурых охранника обыскивали её на входе.

А действительно, как она сюда попала?



***



После дерзкого побега от парочки извращенцев Эвелина перебралась в столицу. Доехала на попутках без особых приключений — повезло. А столица есть столица. Каким-то удивительным образом в ней приживаются даже те понаехавшие провинциалы, у кого в карманах свищет ветер. Эве же с её заначкой и вовсе судьба благоволила. Она без проблем и без особых вопросов сняла крохотную квартирку у какого-то забулдыги. Сходила в ресторан: к ней клеились все кому не лень, но она кавалеров безжалостно отшивала. Гуляла ежедневно по набережной, рассматривая прохожих: все, без исключения, куда-то спешили.

Где-то через неделю ничегонеделания Эвелина стала задумываться о своей дальнейшей жизни. «Светиться» после побега ей было противопоказано, но ведь и устраивать свою дальнейшую жизнь как-то надо. Заначка-то не резиновая — деньги таяли, как снег под весенним солнцем.

Она приобрела себе по объявлению хиленький, сильно подержанный ноутбук и зарегистрировалась на сайте знакомств. Сходила на пару свиданий ни о чём, пока не познакомилась по сети с Инком. Она подозревала, конечно, что фото на аватаре не настоящее, но «стелил» Инк гладко. Болтать с ним по сети было весело и прикольно. В итоге договорились встретиться в людном месте. В людном, потому как кое-что в Инке Эву реально настораживало. Она, как собака верхним чутьём, обоняла какой-то подвох, поэтому и решила перестраховаться.

Предчувствия её не обманули: в торговом молле к ней подошла худая нескладная девушка, одетая неформально: проклёпанная косуха, боевой раскрас, металлические цепочки вместо карманов, лысая башка.

— Ты к Инку? — спросила она, щурясь.

— Ага, — подтвердила Эва.

— Я его сестра. Пошли.

— Куда?

— Тут недалеко.

В итоге выяснилось, что никакого Инка не существует. Во всяком случае в том виде, в котором его представляла Эва. Инк — это и была та самая лысая девушка.

Они засели за столиком магазинного кафе и Инна — так её на самом деле звали — «раскололась».

— Ты подходишь под запрос, — доверительно сообщила она, отхлёбывая отвратительный кофе. — Вот я и вытащила тебя, чтобы посмотреть. Многие же гонят, ставят на аватар фотки знаменитостей.

— Не, я — это я.

— Я вижу, — снова сощурилась новая знакомая.

— А что за запрос?

Инна некоторое время помолчала.

— Тебе нужны бабки? — спросила она. — Даже не так. Тебе нужны охрененные бабки?

— Развод что ли какой-то? — принуждённо засмеялась Эва. — Чё за дурацкие вопросы?

— Никакого развода, — серьёзно сказала Инна. — Контракт. Всё чётко, как в аптеке. Ты подходишь по всем параметрам… Будешь суперлотом!

Именно так в жизнь юной Эвы вошёл Аукцион.



***



Создали эту систему явно люди с возможностями. Эвелина не собиралась вдаваться в подробные детали, да и кто бы ей что стал растолковывать? Её дело, по объяснениям Инны, было маленьким: делай что говорят и не отсвечивай.

Суть Аукциона заключалась в том, чтобы предоставлять особенный «товар» под конкретного и очень придирчивого покупателя. Понятно, что менее искушённым любителям клубнички не представляло сложности отыскать желаемое на многочисленных сайтах подобной тематики. Но тут реализовывались проекты совсем иного, эксклюзивного уровня. Во-первых, «заказчиками» являлись очень богатые клиенты. Во-вторых, богатые и шизанутые. Зацикленные на каком-нибудь эксклюзивном фетише. Они формулировали свои «хотелки», а исполнители (рекруты вроде Инны) подыскивали тех, с кем данный фетиш может быть реализован. Потом устраивался собственно Аукцион. Лоты представлялись заказчикам, и те на торгах выбирали себе игрушку на ночь. Эвелина попадала под очередной набор «хотелок» публики почти идеально. А узнав сумму гонорара за одну встречу — если её купят на Аукционе, — решила рискнуть. Таких денег она никогда ещё в своей жизни не видела воочию. Есть за что «бороться». Ну не расчленят же её, в самом деле!

Все приготовления к Аукциону проходили в особо засекреченном режиме. Эва общалась только с Инной. Болтать об этом на стороне категорически воспрещалось. Инна пригрозила, что, если информация утечёт, конец Эву ждёт незавидный: есть примеры. С «отступниками» аукционисты расправляются безжалостно.

Эвелина и верила, и не верила, но язык решила держать за зубами. Мало ли.

Подготовка к мероприятию заняла недели две.

— Ты должна будешь исполнить всё, что тебе прикажет клиент, — предупредила Инна перед самым Аукционом. — Когда твой лот сыграет, ты прекращаешь принадлежать себе.

— Ну а что исполнять-то? — с некоторой тревогой спрашивала Эвелина. При всём своём внутреннем бахвальстве на неё накатывали иногда приступы паники.

— Я же сказала — всё, что потребует клиент.

— А если я этого просто-напросто не умею?

— Научишься по ходу пьесы.



***



Внутри особняка впечатление древности строения размывалось. Интерьеры выглядели вполне себе современно, отдалённо напоминая внутренние помещения некоторых ночных клубов: узкие, освещённые технологичными светильниками коридоры, «модные» материалы отделки на стенах и потолке, «богатые» элементы декора.

Эву вели двое дюжих молодцов, конвоируя как заключённую. «Вертухаи» выглядели на одно лицо: на их широких мордах люминесцентно светились маски, наподобие врачебных.

Ещё на посту охраны Эве надели на запястье пластиковый браслет с выбитым на плашке числом «13». Идя по коридорам, она машинально потирала эту руку, словно браслет ей давил. По пути Эвелина краем глаза замечала открытые двери некоторых номеров — свет внутри них был погашен, но в полумраке угадывались некие странные массивные конструкции. Ей почему-то подумалось, что это — орудия пыток, и она словила ещё один короткий спазм паники.

Эву завели в маленькую комнатёнку без окон — словно бы камеру-одиночку. Из всех предметов меблировки в ней стоял только стул. Обычный, старый, обшарпанный — такой часто «обитает» в жилищах каких-нибудь пенсионеров.

Один из сопровождающих указал на него пальцем и проговорил:

— Сиди, жди. Если тебя выберут, за тобой придут.

— А если нет? — с неподдельным интересом спросила Эва.

— Жди, — повторил мордоворот и кивнул напарнику.

И бугаи вышли, замкнув дверь «камеры» на ключ.

Эва ещё раз осмотрелась: хотя на что тут смотреть? Пупырчатые голые стены и пресловутый стул.

Эвелина подошла к нему, потрогала спинку. Затем вернулась к стене и приложила к ней ухо. Казалось, она слышит какие-то шумы, как в морской раковине. Отдалённый шум ветра, неразборчивый гул наслаивающихся друг на друга голосов, мощные басы музыки. Замок не был мёртвым, он, несомненно, жил изнутри. Где-то сейчас вершились неведомые Эвелине дела, быть может, странные и зловещие. И самое страшное: в этих делах каким-то образом фигурировала и она сама!

За время ожидания Эва на стул так и не присела.

Минут через тридцать послышался щелчок и дверь отворилась: в комнату вдвинулся один из недавних охранников.

— Лот номер тринадцать выиграл, — сообщил он официальным тоном. Губы под его маской забавно шевелились.

— И что мне? — спросила Эва.

— Пошли, — сопровождающий кивнул на выход.



***



Он довёл Эвелину до некоего конференц-зала. Тут, впервые с тех пор, как она попала внутрь замка, Эва увидела «коллег». Вначале одну, а потом и другую девушку с подобными браслетами на руках. Обе шли в паре с некими мужчинами в костюмах, на лицах которых красовались маскарадные маски. Один вёл свою пассию под руку, а другой приобняв за плечо. Обе «пассии» выглядели молодо, одна девушка была очень худа, на её бледном лице выделялись большие круглые глаза.

Эти две пары попались Эве навстречу перед входом в тот самый конференц-зал. Когда же Эвелина вошла, то увидела, что это и есть сам Аукцион. С одной стороны возвышалась кафедра с трибуной, а с другой стояли ряды кресел, в которых ещё продолжали сидеть участники — в основном мужчины в однотипных костюмах и с обязательными масками, самыми разнообразными.

Эву подвели к подиуму, и ведущий-аукционист (тоже в маске), сверившись с номером на руке, провозгласил:

— Лот номер тринадцать! Прошу-с!

Он обвёл взглядом зал, в котором с кресла поднялся один из мужчин: на его лице висела жуткая маска чумного доктора с длинным крючковатым носом.

Мужчина выбрался из ряда и пошёл к подиуму: Эва сразу же определила по походке, что человек явно в годах.

«Чумной доктор» подошёл к «лоту» и взял Эвелину за руку. Кожа у него была шершавая и холодная.

В это время в зал ввели новых, надо полагать, выигранных на Аукционе, и Эва обомлела: одним из «лотов» оказался совсем маленький мальчик, подросток лет двенадцати от силы. Пока охранник вёл его к подиуму, мальчик испуганно таращился в «зрительный зал».

Эвелина гулко сглотнула, когда он проходил мимо.

«Доктор» тем временем увлёк её к выходу; в дверях они столкнулись с ещё одним «экспонатом» — женщиной лет тридцати пяти со сплошь зататуированной шеей. В глазах этого лота Эве почудилась пустота и покорная обречённость.

Эвелина передёрнула плечами — это движение не укрылось от её спутника, но он никак не прореагировал, а только сильнее сжал её ладонь.



***



«Доктор» привёл Эву в большой, роскошно обставленный номер, состоящий, судя по всему, из нескольких комнат.

Из небольшой «гостиной» в них вели отдельные двери.

Здесь же располагался столик, бар и небольшой диванчик.

— Присаживайся, — предложил «доктор». Это были первые слова, сказанные им, после того как он оказался наедине с выбранным «лотом». Эвелина не ошиблась: мужчина, судя по голосу, давно разменял «полтинник»; она послушно присела на краешек.

— Выпьешь? — «доктор» подошёл к бару, открыл створку.

— Н-нет, — тихо отказалась Эва. Хотя в горле, если честно, пересохло: она бы глотнула какой-нибудь колы, но просить заново уже постеснялась.

«Уразумей себе чётко, — говорила ей Инна на „инструктаже“. — Ты обязана делать всё, что тебе скажут. Ты не имеешь права своевольничать и вести себя неподобающе. Ты не можешь, например, уйти, хлопнув дверью, если тебе что-то не понравится. Любое неповиновение приравнивается к нарушению контракта. Итог — твоё вознаграждение аннулируется. Поэтому, будь добра, не зли клиента и будь паинькой…»

Мужчина налил себе из пузатой бутылки и взял бокал за ножку.

Эва подумала: а как он пить-то будет в маске?

Словно отвечая на её незаданный вслух вопрос, мужчина поднял свободную руку и стянул с себя лицо «чумного доктора». Под маской оказалось морщинистое немолодое лицо с кустистыми седым бровями и невзрачными, глубоко посаженными глазками. Впрочем, довольно холёное лицо: несмотря на возраст, чувствовался во всём облике незнакомца некий аристократизм, присущий очень богатым людям.

«Потому как другие, — подумала Эвелина, — в таких Аукционах вряд ли учувствуют».

— Как изволишь себя называть? — спросил «дедушка», улыбнувшись самыми краешками губ.

— Как захотите, — тихо отозвалась Эва.

— Вот молодец, — похвалил мужчина. — Тогда ты будешь Кира. А меня можешь называть просто «папа». А в особо волнительные моменты — «папочка». Это понятно?

— Да, папа.

— Умница.

— Да, — «Папочка» снова улыбнулся. — Что ж. Надеюсь нас ждёт незабываемое приключение.



***



Кончено, Эва волновалась, иногда мандраж переходил в дрожь, с которой становилось всё труднее справляться.

«Что её заставит делать этот старикан? — главный вопрос, который периодически возникал у неё в мозгу. — А вдруг он какой-нибудь маньяк?!»

Пока «папа» принимал душ, Эвелина принялась обследовать другие комнаты номера, заглядывая в них по очереди, и в какой-то момент чуть не упала в обморок. Если первое помещение являлось обыкновенной большой спальней с огромной кроватью, украшенной балдахином и оформленной в «розовых» тонах, то вторая…

В ней, прямо посередине, стояла непонятная массивная конструкция, напоминающая то ли хитроумный фитнесс-тренажёр, то ли действительно пыточную машину инквизиции. Громоздкий агрегат был оснащён разнообразными петлями, цепями, раскрытыми хомутами и всякими подобными штуками. На стенах, окрашенных в угрюмый бродовый цвет, висели плётки, веера и другие предметы неведомого назначения. От такого «великолепия» у Эвы закружилась голова и подогнулись ноги; в груди перехватило дыхание. А когда кто-то тронул её за плечо, она едва не подпрыгнула на месте.

Оказывается, это был «папа», который уже вышел из душа и незаметно «подкрался» к ней сзади.

Эва инстинктивно отпрянула, но «папочка», уловив смятение девушки, только тихонько, по-старчески, рассмеялся.

— Не бойся, — сказал он. — Эти фокусы не про нас. Нам эта комната не понадобится.



***



Вскоре ситуация, наконец-то, немного прояснилась.

«Папа», закутанный теперь в «домашний» шёлковый халат, восседал в кресле и придирчиво осматривал внешний вид «Киры». Пять мину назад он передал Эвелине некий свёрток, который оказался комплектом одежды. Школьная девчачья форма. Точно подогнанная под размер Эвы. Коричневое коротенькое платьице с ажурным фартуком, гольфы, тряпочные туфельки и два белых бантика.

Эвелина немедленно вспомнила одну из первых своих фотосессий, когда облачалась во что-то подобное.

«Не очень-то разнообразны у них фантазии» — философски подумала она, подразумевая мужчин.

Нарядившись в форму, Эвелина вышла под светлы очи «папочки».

— Ты играла когда-нибудь в театральном кружке? — поинтересовался он, закончив осмотр и одобрительно причмокнув.

— Н-нет, — покачала головой Эва.

— Ничего страшного, — сказала «папа». — Мне кажется, ты способная девочка. Справишься.



***



Чувствовала ли она отвращение этой ночью? Пожалуй, нет. Скорее, некую брезгливость, пик которой пришёлся на собственно акт удовлетворения уже в самом конце мизансцены, которую они разыгрывали с «папой» большую часть «сеанса». Эва должна была изображать его дочь Киру, которая пришла из школы. Этакая бытовая сценка, когда в квартире только папа и дочь. Папуля принялся подробно расспрашивать ученицу о проведённом дне, заставлял Эву придумывать вымышленных одноклассников и учителей, рассказывать, что они говорили и так далее. По-видимому, его возбуждали такие разговоры, папочка время от времени распахивал халат, демонстрируя своё, мягко говоря, совсем невеликое оснащение. Закончилось всё довольно банально: «папа» наказал непослушную «дочку» за двойку по математике. Вот именно в этот момент Эва и почувствовала максимально неприятные ощущения. Но ей хватило ума сдержаться и не подать виду: мир относителен, неизвестно как бы там повернулось, если бы «папа» оказался поклонником «агрегата», что стоял в соседней комнате.

Но самый большой шок Эвелина испытала, когда всё уже почти закончилось.

С «папочкой» они вполне мило распрощались, можно было констатировать, что Эвелина миссию свою на Аукционе выполнила, с «заданием» справилась, а значит денежки — и какие! — у неё практически в кармане.

Её вели по тем же самым коридорам «на выход», когда произошло то, что повергло Эву в оторопь.

Вначале она услышала вой. Это был именно вой, не крик: так могло выть только животное, попавшее в смертельную ловушку. Звук доносился из-за двери одного из номеров, мимо которых её проводили.

У Эвы от этого воя встали дыбом волосы. Везде.

Она в ужасе глянула на сопровождающего охранника, но лицо того оставалось непроницаемым и невозмутимым, впрочем, большую его часть прикрывала медицинская маска.

Эвелина не решилась спросить — что это? Хотя, догадаться было не сложно. Особенно зная, какие «секс-машины» скрыты за стенами этих номеров.

И уже на выходе состоялась ещё одна «встреча»: в попутном направлении двое дюжих молодцев пронесли носилки. На них лежало прикрытое простынёй тело. В некоторых местах ткань была заляпана кровью. И что самое дикое — тело под простынёй, как показалось Эве, было очень маленьким.



***



В день, когда Эва получила свой гонорар, она «свалилась в штопор». Нажралась до полной отключки, до растворения памяти и сознания. Она даже не помнила толком своих собутыльников. Какие-то случайные лица, мужские и женские — целая вереница. Грохочущая музыка, потом — ватная тишина. Дальше — лужи на мостовой. А ещё позже гнусавый голос с колхозным акцентом, вещавший с повторением, как на заевшей граммофонной пластинке:

— Дэушка, а вам есть восемнадцать? Предъявите, пожалуйста, паспорт! Дэушка, а вам есть восемнадцать? Предъявите, пожалуйста, паспорт! Дэушка…

Ей отказывались продавать алкоголь. Она попыталась поднять мутный взгляд, но различила вместо лица продавца только огромный блин-пятно. В пятне, как в мыльном пузыре переливались все цвета радуги. Но смотреть на него оказалось невыносимо. Эвелина опустила голову: на прилавке стояла бутылка. Она взяла её, намереваясь размахнуться и грохнуть по этому лицу-блину, чтобы мыльный пузырь лопнул, но кто-то другой перехватил её руку.

— Дэушка… — снова загнусавила «пластинка».

В итоге алкоголь ей купил «кто-то другой». Возможно, именно тот, кто схватил её за руку. Да плевать!

«Догонялась» она уже дома и в одиночестве. Лицо у неё почему-то было мокрое: то ли от слёз, то ли от дождя, под которым она ещё недавно брела. Между порциями Эвелина пялилась в стены, которые наклонялись под разными углами; глупо хихикала, рассматривая своё отражение в зеркале; хотела позвонить Инне, но не смогла набрать на телефоне номер.

Потом сама собой открылась балконная дверь, и в комнату вошёл низенький человек в пальто. Голову незнакомца скрывал серый капюшон, но лица у визитёра не было. Под капюшоном находилось пустое чёрное пространство, из которого на Эву глядели два красных глаза.

Эвелина не очень-то удивилась, хотя её квартира находилась на четвёртом этаже.

Человек без лица встал посредине комнаты и безапелляционно заявил:

— Это ты виновата, что его убили!

Его красные точки под капюшоном мигнули.

— К-кого? — спросила Эва, заикнувшись.

— Мальчика, конечно, — пояснил «капюшон». — Если бы не существовало таких как ты, он продолжал бы жить.

— Я не понимаю, — призналась Эва, ощущая как к её горлу изнутри подступает отвратительный склизкий комок.

— Придёт время, поймёшь, — пообещал визитёр. — Когда-нибудь мы обязательно познакомимся поближе. Места у нас хватит. Я буду ждать.

— Пошёл на хер, — сказала Эва, моргая глазами: панорама комнаты вместе с незнакомцем дрожала, как на бракованной плёнке кинопроектора.

Она, пошатываясь, встала из-за стола, сделала несколько неуверенных шагов и ничком грохнулась на кровать, прямо поверх одеяла.

Но пролежала так недолго. У неё начались такие «вертолёты», что пришлось сползти на пол, и на четвереньках, как собачка, проследовать в туалет. Там Эва из последних сил крепко обняла унитаз: её долго и мучительно рвало, вырывая внутренности наружу. Там она и уснула, уютно свернувшись калачиком возле своего фаянсового друга.



***



— Следующий Аукцион через две недели, — деловитым тоном сообщила ей Инна, когда они встретились в летнем кафе.

— А? — вздрогнула Эва; она задумалась и на какой-то момент отключилась от реальности.

— Не переживай, — добавила Инна. — Потом будет большой перерыв.

— Не, — Эвелина покачала головой.

— Что «не»?

— Я не буду больше. В пи. ду!

Некоторое время Инна молчала.

— А ты что, реально думаешь, что это игрушки какие-то? Блажь богатеньких папиков? — наконец спросила она, и в голосе «подруги» прорезались стальные нотки.

— Я ничего не думаю, — сказала Эва. — Просто не собираюсь этим больше заниматься.

— То есть ты полагаешь, что это так просто? Захотела — согласилась, не захотела — отказалась?

Эвелина подняла на Инну взгляд — в зрачках той плавали льдинки.

— Ты в базе Аукциона, — пояснила Инна. — И вычеркнуть тебя из этой базы можно лишь в одном случае.

— В каком?

— А ты сама не догадываешься?

— Да не надо мне втирать эти страшилки! — разозлилась Эва. — То же мне мафия доморощенная! Горстка старых отмороженных извращенцев — вот и весь ваш гребанный Аукцион. Ментам вас сдать — и привет.

— Слушай, ты правда такая дура или прикидываешься?

— Короче, что не понятного? — разозлилась Эвелина. — Я же сказала, что выхожу из игры. Хорошего помаленьку. Адьё! И не звони мне больше!

Эва порывисто встала из-за столика, бросила по-киношному ассигнацию за заказ и, не оборачиваясь, пошла к выходу с террасы кафе.

Инна её не остановила, лишь едва заметно покачала разочарованно головой.



***



Эва совсем не собиралась внимать дурацким предостережениям Инны и верить в какие-то ужасные козни «аукционистов» для отступников. Что за бред?

Но осмотрительность всё равно не помешает, решила она. Вызвонила по телефону забулдыгу-арендодателя, встретилась с ним, передала в дрожащие с похмелья руки квартиросдатчика аванс на два месяца вперёд.

— Я, возможно, на пару дней отлучусь, — предупредила она, — но квартиру никому не сдавай, понятно?

— Дык аванс же, — согласно кивнул головой мужичок.

— Вот и именно, — закруглила разговор Эва.

Потом засела за свой раздолбанный ноутбук и нашла в интернете ещё один вариант сдачи хаты внаём. В противоположной части столицы. Правда, там сдавалась даже не квартира, а комната, и ценник кусался, но на данный момент эти два фактора не являлись определяющими.

Договорившись о новой встрече, Эвелина собрала свои нехитрые пожитки, достала из телефона рабочую симку и смыла её в унитаз. Пусть Инна её теперь поищет — обломается!

Закрыла квартиру на ключ, который спрятала в распределительном щитке.

И поехала на другой конец города.