Всё лучшее детям

               

   Николай родился в интеллигентной, хорошо обеспеченной семье. С детства его окружала любовь и забота родителей.
  - "Всё лучшее детям", — с улыбкой говорила его мама, принося домой какую-нибудь дефицитную конфету или игрушку.
   Папа работал директором в научно-исследовательском институте, а мама руководила отделом в издательстве "Радуга". Оба были очень занятыми людьми, поэтому нашли Коленьке самую лучшую няню, разумеется по рекомендации. Ведь "всё лучшее детям", повторяли они.
   У Коленьки были самые лучшие игрушки, самые вкусные конфеты и самая лучшая детская площадка во дворе элитного дома, где они жили. Вот только папу с мамой он видел редко — только вечером и по выходным, и то не всегда. В детский садик он не ходил, ведь была няня, и поэтому с другими детьми почти не общался. Во дворе он видел ребят и пытался с ними дружить, но после того, как он, как-то побежал с одним мальчиком в догонялки и упал в лужу, испачкав дорогой костюм, няня, под разными предлогами стала уводить его в сторону от детей.
   Когда Коля наконец подрос и пошёл в школу, радости его не было предела. Столько детей! На переменах они играли в салочки, в слона, в футбол. После уроков он выбегал сияющим, но няня быстро одевала его и вела домой, чтобы "чего не нахватался".               Дело в том, что он попал в обычную школу, где дети были разные — не только из семей руководящих работников, но и простых граждан. Коля почему-то тянулся именно к ним, тем более они любили его за импортные конфеты, интересные машинки и прочее, чего так любят дети. Он был добрым мальчиком и с удовольствием делился с ними, благо у него этого добра было много.
   Няня была с ним до пятого класса, пока однажды после разговора с Митькой Соболем, который стал насмехаться над ним, называя его "нянькиным сыночком", Коля не сказал родителям, что он уже взрослый и нечего его так позорить. Родители грустно вздохнули, глядя на "взрослого" сыночка, и отпустили няню обратно в деревню, откуда она когда-то приехала.

   У Коли началась свободная жизнь. Он уже был не Колей, а Коляном. После школы он с друзьями гулял по району, играл в футбол и даже курил сигареты, когда кому-то из пацанов, удавалось стянуть их у отца. А однажды, вы не поверите, Митька Соболь притащил бутылку портвейна "Кавказ", и они распили её из горлышка за бойлерной. Гордость в их глазах была безмерной — они уже взрослые, теперь им всё можно! И шли по району, задирая всяких ботаников.
    Несмотря на друзей-хулиганов, Коля учился хорошо, а друзья прощали ему его “ботанство”, ведь он давал им списывать. Так что он закончил школу отлично и поступил в институт.

      Началась новая страница его жизни.
   Как истинный комсомолец, он принимал участие в жизни института: был комсоргом группы, организовывал мероприятия. Они ходили на парады, ездили в стройотряды и просто ходили в походы. Особенно он полюбил походы. Родители купили ему палатку, спальник и котелок, чтобы он был не хуже других. Не знали они, что у других этого не было, и в его двухместной палатке спало пять человек, используя спальник как подстилку. Но уважения товарищей, это ему точно прибавило.
   Пять лет пролетели как один день. Вот уже прощальный банкет, распределение к папе в НИИ и здравствуй взрослая жизнь. Сначала он был младшим научным сотрудником, потом, не без папиного участия, стал подниматься по служебной лестнице всё выше и выше.
    Но тут папа умер — смерть всегда неожиданна. Но так, здоровый крепкий мужчина пошёл в туалет, оторвался тромб — и всё.
    На похороны пришло много народу; папу уважали даже секретарь горкома партии пришёл. Он поздоровался с Николаем, посочувствовал и уехал.
    А жизнь покатилась дальше. Николай, будучи смышлёным и предприимчивым, вскоре стал заведующим лабораторией. Он женился, купил кооперативную квартиру, и у них родилась дочь. С супругой они решили, что за девочкой нужен постоянный присмотр, так как оба работали, а мама Николая после смерти мужа замкнулась в себе. В итоге, как и его родители когда-то, они наняли няню — самую лучшую, по рекомендации. Ведь оба помнили: всё лучшее — детям. А сами продолжили трудиться на благо родины.

   В свободное от работы время Николай с институтскими друзьями ездил в походы. Особенно им полюбился Русский Север: Кольский полуостров, Мурманская область, Якутия. Там они познакомились с геологами, один из которых стал большим начальником. Под его руководством они начали добывать мамонтову кость. Куда они её потом девали — история умалчивает.
   Чтобы ездить в такие долгие экспедиции, они работали по выходным, копили отгулы и откладывали отпуска, а потом уезжали на полтора-два месяца.
   Но заболела мама, ему пришлось на год отложить свои поездки и ухаживать за ней.      Она стала как ребёнок, всё забывала, разучилась готовить, деменция одним словом.
   Однажды, после встречи одноклассников, идя к метро с Димой Соболевым, он пожаловался ему на жизнь. Дмитрий выслушал и посоветовал хорошую сиделку.
  - "А что," — подумал Николай, — "она же как ребёнок, а всё лучшее детям, как известно."    И нанял хорошую молодую сиделку с отличными рекомендациями, а сам занялся заготовкой мамонтовых бивней.
   Однако Якутия ввела строгий контроль за вывозом бивней, и они переключились на заготовки речного жемчуга. Геолог оказался очень предприимчивым, находя новые возможности заработка и выбивая их у партии и правительства.
   А дома его ждала жена и подрастающая дочка. Супруга тоже была самостоятельной женщиной и в отсутствии мужа не скучала. Ходила в театры, по ресторанам, со своими институтскими подругами и друзьями.

    Но вдруг, в стране началась перестройка и гласность, а с ними пришли проблемы. Всё начало разваливаться, и их институт стал ненужным. Но Николай не растерялся: заключил договор с институтом и стал сдавать помещения в аренду коммерческим структурам. Почему руководство института отдало это дело именно ему — история умалчивает.
   Деньги вновь появились. Надо сказать, что Николай был человек не жадный и, как в детстве, помогал всем: друзьям, родственникам, детским домам и людям, которых считал перспективными. Один из таких людей впоследствии стал главой управы района и тоже помог Николаю.
   В общем, всё шло хорошо, пока в один не прекрасный момент местные бандиты не пришли к нему и не сказали, что негоже так долго пользоваться их добротой.
   - "Пора честь знать, дорабатывай до конца года и уходи по-доброму."
   Он согласился — а что ему оставалось делать? Аргументы у них были слишком весомыми; по-доброму же, а могли ведь и в асфальт закатать.

    Николай посидел какое-то время дома: мама умерла, потом жена. Он погоревал, но жить-то надо: дочка на выданье, деньги нужны. Он пошёл к знакомому главе управы и рассказал о своих проблемах. Тот подумал, подумал и по старой памяти дал ему подряд на строительство административного здания, а заодно намекнул, где найти деньги на строительство.
  - "Построишь, - один этаж — твой; будешь сдавать в аренду и жить как раньше."

   И жизнь опять закрутилась. Он построил бизнес-центр, сдал в аренду знакомым свой этаж и снова начал всем помогать. Кроме того, организовал с друзьями поход по местам боевой славы — а им всем уже было под семьдесят лет. Они поехали на Таймырский полуостров: сели на корабль, который довёз их до посёлка Диксон. По дороге их затерло льдами, и вместо запланированной недели они плыли целых три. Но пришёл ледокол и освободил их.
   На Диксоне у них были знакомые, которые помогли загрузить припасы на две большие резиновые лодки. И друзья отправились в круиз вокруг полуострова, ночуя в охотничьих домиках под хруст снега под лапами белых медведей, пришедших посмотреть, кто это к ним пожаловал.
    Рыбы привезли — море!
  Но время шло, дочка вышла замуж. Николай купил ей квартиру с пятью комнатами, но её муж, видимо, устал искать в них свою супругу, ушёл к другой, с квартирой поменьше.

   Николай устроился на простую работу не ради денег — деньги были, а просто чтобы не сидеть дома и чувствовать себя востребованным.
   Он построил дачу, чтобы быть поближе к природе. По выходным ездил туда с дочкой. Так он полюбил свою дачу, что превратил её в настоящий «берендеев замок» — с баней, гостиной, камином, и приглашал туда всех своих друзей.

   Но постепенно друзья стали уходить — болезни, возраст. Или возраст, болезни.
  И вот однажды в Париже ему стало плохо. Местные врачи поставили диагноз: рак поджелудочной железы. Он вернулся в Москву, его прооперировали в лучшей клинике, и, казалось, всё начало налаживаться.
   Но тут пришёл второй удар — инсульт. Дочка положила его опять в ту же клинику, где врачи сделали всё возможное, но часть мозга была поражена. Он не мог говорить и стал плохо двигаться. Нужен был постоянный уход.

   А дочка была ещё не старая, ей хотелось пожить для себя, тем более что после первой операции Николай перевёл всё своё имущество на неё. Так что денег у неё было достаточно.
    Она подумала, подумала и сказала подругам: 
 — А что, он ведь теперь как ребёнок. А всё лучшее — детям, так ведь он всегда говорил.
  И наняла Николаю сиделку, по рекомендациям.
    И началась у Николая новая жизнь.
  Целыми днями он сидел у телевизора и смотрел всё подряд: новости, рекламу, фильмы. Наверное, он привык к большому количеству информации и так заменял реальную жизнь. Сиделка с ним выходила на улицу, когда погода была хорошей, но ненадолго — чаще всего они просто сидели у подъезда и обратно домой к телевизору. Так он и жил изо дня в день.

   Мы, которым он тоже много помогал в своё время, иногда приезжаем к нему, чтобы поддержать, пожать руку. Он очень радуется, встречая нас. Иногда выговаривает: 
— Дача, когда?
   Но сиделка не хочет ехать на дачу — у неё в городе есть подработки, она не хочет терять деньги.
    И так больно глядеть на него — когда-то такого активного человека, прожившего насыщенную и яркую жизнь, всегда готового помочь другим, а теперь такого беспомощного.
  И мы уходим, опуская глаза, обнимаем его, целуем, жмём руку и шепчем на ухо: 
                — Всё будет хорошо. Обязательно будет!