Письмо с войны, посланное на войну в 1944 году

     Говорят, по письму можно определить характер человека, многое о нём сказать. Письма бываю, конечно, разные…
     Удивительное письмо принесла в редакцию Наталья Яковлевна Черняк (о её судьбе писалось ранее в очерке «Семеро смелых» см. «Пионер» №8 за 1988 г.) Это письмо она получила от отца – известного советского литературоведа и критика, историка литературы  Якова Захаровича Черняка.
    Удивительно оно было тем, что не только рассказывало о замечательном русском художнике XVIII – XIX веков Левицком, но давало представление и о самом авторе и о его дочери…
     Сорок четвёртый год… … Двойной портрет.
     Она, вчерашняя школьница, отличница, окончившая курсы военных радистов и ушла добровольцем на фронт. Части, в которых служила «маленький сержант» Наташа, освобождали Польшу. Впереди труднейшие бои в Карпатах, Висло-Одерское наступление, Победа. Взрослеть приходилось под огнём врага, постигать смысл жизни в окопах на передовой. Такая судьба выпала ребятам её поколения. Что нам помогло нам выстоять и победить в этой войне? 
     Сорок четвёртый год…
     Яков Захарович, перенесший в эвакуации тяжёлую болезнь, уже несколько месяцев живёт в Москве. Здесь от скоротечной чахотки умирает вторая дочь Черняков, маленькая Таня.
     Яков Захарович пытается найти работу. Его, участника революции и гражданской войны, ученика великого русского пушкиниста и историка М. О. Гершензона, ведущего специалиста по культуре  XIX века, исследователя творчества Огарёва и Герцена, тонкого знатока современной литературы, не так давно,  в тридцать седьмом, буквально «выдворили из литературы». (В «Литературной энциклопедии» и сейчас можно прочесть что-то о его якобы «ошибочных концепциях». 1988 г.) Но он не сдаётся. Начинает читать лекции в Союзе писателей, много работает с литературной молодёжью.
 Сорок четвёртый год… Война… Тревога за судьбу дочери…
     Каждое весточка от неё – событие. Борис Леонидович Пастернак, которого связывала с Черняками многолетняя дружба, посылает юной Наташе на фронт рукопись своей новой книги «На ранних поездах», а отец пишет письма о русских художниках прошлого века…
     Что нам помогло нам выстоять и победить в этой войне? Танки? Пушки? Не только. Без Рублёва и Пушкина, Шостаковича и Достоевского без культуры – Отечество ещё не Родина, а просто шестая часть света. Именно Культура, духовность противостоят фашизму. Не об этом ли писала Ахматова в блокадном Ленинграде? –
Мы знаем, что ныне лежит на всех
И что совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет.
Не страшно под пулями мёртвыми лечь,
Не горько остаться без крова, -
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.

Свободным и чистым тебя пронесём,
И внукам дадим, и от плена спасём
Навеки!

Не об этом ли писал Яков Захарович своей дочери, ушедшей на фронт?
«Не торопись – на твой век битв хватит. Ещё длинная и большая дорога боёв впереди и в нашей великой войне, и в той борьбе, которая с этой войной не кончится»…
… Но вначале приводилось письмо отца к дочери  о художнике  Левицком, из крепостных…  Он учился в Италии на деньги просвещённого помещика, на нелёгкие деньги!..
     И очень быстро вошёл в моду в вельможном Петербурге… Знать екатерининская желала видеть себя изображённой обаятельной кистью, в мазке которой каким-то чудом совмещались итальянская любовь к цвету и форме с простосердечием и задушевностью русского или украинского крестьянина…  В Третьяковской галерее много полотен его работы. И когда глядишь на портреты, написанные Левицким, охватывает какое-то непостижимое чувство тревожного восхищения, и долго не можешь отдать себе отчёта, откуда закрадывается грусть и страх в сердце… 
     Нежные краски розовых женских лиц  в сиянии напудренных причесок, хрупкие, словно фарфоровые, прозрачные плечи красавиц дышат счастливой безмятежностью жизни как цепи удовольствий, счастья, роскоши и блеска двора. Но где тут быть страху?..
     Это впечатление какой-то райской беспечности и прозрачной неподвижности небожителей (так изображают олимпийских богов и богинь) ещё усиливается от того, что на портретах Левицкого они – красавицы восемнадцатого века – выступают из фона, как из тьмы…        Я. З. Черняк