***

- Ты действительно сделаешь это? Последствия твоего поступка невозможно предугадать.
- Я сделаю это старик… люди… они отвратительны в своем бесконечном стремлении стать равными богам. Их высокомерие мне противно. Я лишу их того, что делает их сильными, они снова станут беспомощными животными, пока не поймут значимость самих себя и не перестанут сопротивляться судьбе своего рода.
- Но ведь… поймут ли они? Ты лишишь их силы и они погибнут… а может станут… сильнее…
Старик, опирающийся на посох, древко которого обвивала змея, замолк, устремив взгляд на своего собеседника. Его лицо было озарено последними лучами заката. Солнце, как окровавленное сердце в судорогах и конвульсиях “падало” за горизонт, словно выпадая из рук убийц, вырвавшего его из тела своей жертвы. Все предметы бросали багровые тени, пляшущие от ветра, как безумные, лишенные всякого сознания люди. Ветер все усиливался, пригибая деревья к земле и ломая их, как исполинский древний языческий бог, спустившийся на землю для последней своей кровавой битвы. Вот уже солнце совсем пропало, и опустилась тьма, окутывая землю, как черная вуаль богини смерти. Ветер стих, бой исполина был закончен и, похоже, он проиграл его, навсегда уходя из этого мира, теперь уже совсем ему чуждого. Наступила тишина, гнетущая, словно огромная стена, давящая под собой все звуки. Не было слышно ничего, казалось, сам мир умер, и его сердце перестало биться с заходом солнца.
Но вот в тишине раздались слова, они не принадлежали не к одному из известных языков. Древние как сам мир слова слетали с губ бога. Даже в наступившем мраке его фигура и фигура старика выделялась черным пятном, как ожог на плоти мира. Он писал историю, слова горели в воздухе, огонь, словно кровь из раны стекал с них, казалось, поджигая саму тьму. Он замолк, давая слово новому миру.
Мир заговорил, тысячами голосов, они прорывались отовсюду, смешиваясь в гул.
- Он больше никогда не будет единым… пошли старик…