25 кадр

Его убивают в подворотне. Камера идёт сверху, свет режет глаза.По сценарию он валится на мокрый асфальт,кровь растекается тёмным пятном. Кровь гуашевая, густая, пахнет химозно. Он лежит неподвижно, всё как учили, нужно отыграть труп.Под ногами липкий мусор:мокрые окурки, слипшиеся листья, мятая банка. Пахнет кошачьей мочой. Секунда, и камера проходит мимо, следуя за героем, что шагает вперёд. Лицо героя светлое, шаг уверенный, в руке блестит пистолет, только что застреливший лежащего в подворотне.
Режиссёр бегает, кричит операторам, машет руками. Герой продолжает убивать других статистов. Один корчится у стены, следующий падает на колени, держась за живот. Лица безымянные.
— Стоп! - орёт режиссёр.
Ассистенты бегут к герою, укрывают его пледом, девочка в смешных очках торопится с горячим кофе. Холодно, конец октября.
Статисты поднимаются и расходятся. Лежащий в подворотне встаёт, просит сигарету у помощника режиссёра. Тот морщится, но протягивает мятую пачку. Русский стиль. Горчит во рту.
Главный герой смеётся, режиссёр жестикулирует и размахивает бутафорским пистолетом. Чая и печенья сегодня уже не дадут.

Ты всю жизнь смотрел чужое кино. Когда пойдут титры, кто вспомнит твоё имя?
Неприятная мысль.

Вчера он был частью толпы. Даже неизвестно, появится ли он после монтажа.
— Толпа, живее! Двигайтесь! - кричал режиссёр.
Никакой формы, никакой роли, из реквизита пакет. Пройтись в толпе и сесть за столик.
Камера на главном герое: он спешит, фон смазан, движения размыты.
Статист дышит, кивает, изображает жизнь. Камера проносится мимо, размывая лицо. На плёнке останется спина или край щеки.
На главном герое камеры с пяти ракурсов. У него реплика, длинный план, эмоция. Фон остался позади.

Вечно в зале, но никогда на сцене. Твой вечер окончен.
Очередная неприятная мысль.

Автобус полный. Запотевшие окна в разводах, пахнет дешевым парфюмом и колбасой. Уставшие лица, даже дети с ранцами поникше смотрят в пол. Лежание в подворотне дало о себе знать, простуда разгулялась по телу. Купить лимон, купить водку, крепко уснуть.
Маркет пустой. Гудят холодильники с газировкой, почти неслышно шипит радио. Пара теней рассматривает срок годности на уценённых товарах.

— Деньги, сука! Живее, деньги гони!
Рука бандита трясётся, в пальцах пистолет. Камер рядом нет. Нет нервного режиссёра. Продавщица застыла в ужасе. Глаза скосились на дуло, бледные губы дрожат.
Грабитель не скрывает лица. Оно грубое, неухоженное: проплешины редкой рыжей бороды, оспины, пот на лбу.
Кто снимет крупняк? Нет режиссёра, нет операторских рельс, никто не настраивает свет. Свет холодный, слепой.
— Живее, сука!
На секунду статист воображает: он бросается, выбивает пистолет, бьёт бутылкой водки по голове. Нет, лучше по челюсти, чтобы щёлкнуло, а тело рухнуло на полку со снеками. Хотя фрукты смотрелись бы эстетичнее. Желательно мандарины.
Аплодисменты. «Снято».

Грабитель хватает деньги и зажав голову в плечи, выскакивает из маркета. Звенит колокольчик на двери. Редкие покупатели выходят из оцепенения. Продавщица горько плачет.

Кадр, где я мог стать героем, уже снят без меня.
Мысль, продиктованная будто извне, колко режет.

Дома он выжимает лимон в стакан, заливает горло дешёвой водкой. Горечь и кислота обжигают, дрожь уходит.
Щёлкает пульт. Каналы сменяются.

Швейцар с его лицом открывает дверь перед героем и красоткой.
На другом  мелькает рука водителя. Лицо вырезано. Оставлена только рука.
Перестрелка. Не успевший появиться бандит уже падает в подворотне. Герой продолжает, как дровосек, укладывать дорогу из трупов. Подворотня уходит из кадра.

Экран моргает рябью, звук превращается в белый шум.
И вдруг липкая мысль:
Может, я и есть главный герой? Фильм о простом статисте, человеке-массовке?

Мысль смешная, от нее становится мерзко.Кому нужен такой фильм ?

Кадр, где я мог стать героем, уже снят без меня.
Мысль глухо оседает внутри, будто последняя строка титров.

Больше ничего не будет: ни роли, ни имени, ни продолжения. Только выключенный экран и тишина.

Неглавный герой засыпает под смену каналов, где в тысячах кадров он снова и снова остаётся свидетелем чужой жизни.