Глава третья. Часть пятая. Искусство замысловатого

ТЕМА: БЛАГОСЛОВЕННЫЙ ИСПАНСКИЙ ЯЗЫК. ЛИНГВИСТИКА И ЯЗЫКОЗНАНИЕ.



ЧАСТЬ ПЯТАЯ: ИСКУССТВО ЗАМЫСЛОВАТОГО СЛОВА.



Немного о русском мате, припоминая только занятные случаи или необычные...



Влияние матерных слов в языке настолько велико, что если бы однажды исчезли остальные “приличные” слова, “знающие” люди могли бы изъясняться одним только матерным языком и словом. И быть понятыми!



Нахождение внутри языка определяет русский мат, обосабливает его, как отдельную языковую структуру.



Традиционно матом интересуются мужчины разные. Сначала - подрастающие. Для подтверждения собственного взросления младшие школьники ( 4 –й, примерно, класс) переделывают в "матерном ключе" песни.



В словах: “В свой вагон вошла она, улыбнулась из окна”, меняют в слове “улыбнулась” слог “лы” на “е”. Гордятся этим.



Бывает мат лечебный. Посмотрите на деревенского мужичка, только что заехавшего себе молотком по пальцу. Он размахивает пришибленной рукой и поминает трехэтажным матом и в мать, и в бога, и в отца.



Затем ворчит матерные слова тише, успокаивается, лечится. Его боль затихает...

И всё успокаивается...



Верю, что с помощью мата можно поднять людей в любую атаку. Я верю в это, потому что однажды - видела.



Мне шесть лет. Вместе с отцом – сельским ветеринаром на ферме в небольшой татарской деревне, должны подкастрировать жеребца.



Тогда лошадей запрягали в бричку или ездили на них верхом. Кастрация считалась необходимой и легкой операцией. Но не для взрослых коней!



Я помню, как мерно взмахивая головой и гривой, бежал по кругу разгневанный жеребец, по ярко – зеленой траве. За ним шипели, везлись, посверкивали железные кольца полотняных вожжей, длинных полотняных шлей, что применялись в ветеринарии для того, чтобы спутать ноги и уронить на землю лошадь.



Я придвигалась все ближе и наблюдала, как спотыкался и падал конь, опрокинутый на траву утяжками шлеи и вожжей. Бил в воздухе копытами, расшвыривал людей и вскакивал. Вновь бежал по кругу.



Пока не отшвырнул меня, подальше от разгневанной лошади, отец.

Переживала обиду и шлепок, стояла за дверью сарая, сквозь щель наблюдала.



Люди валили жеребца и медлили, потому что боялись. Лошадь освобождалась и убегала вновь.



Отец, высокий и светлокожий среди приземистых и более смуглых татар бросился вперед с криком: “А ….с С … м” к голове жеребца, выкручивая ее в сторону падения лошади.



Татарское матерное ругательство подняло людей, как в атаку. Жеребец был свален, связан, подкастрирован.



Я видела копыта лошади размером с десертную тарелку. Удар копыта с размаху пробивает череп, ломает колено или позвоночник.



И велики способности русского народа к нестандартному словотворчеству. Берем слово “колдобина”, вставляем посередине букву “Ё”. Получаем новое матерное слово с точным ароматом мучительных переездов посреди измученных русских дорог.



Вершина русской матерной мысли – анекдот. Легко читается в литературно – обработанном виде. Но был услышан впервые в матерном варианте, уместном только лишь в мужском коллективе:



Приходит прораб на стройку, смотрит на работу и говорит:



- До х … на х … зах …ярили, расх …ривай на х …! – И если бы не общий

матерный смысл, то предложение: "Зачем Вы это сделали так? Теперь переделывайте!" - годилось бы на роль учебного пособия по использованию приставок для школьников младшего класса.



То есть, грех жаловаться на отсутствие способности к изучению других языков всему русскому народу. Внутри русского языка уже живет другой язык со своей фонетикой, лексикой и правилами употребления.



И называется он русский матерный! С ним каждый школьник знакомится, несмотря на запреты учителей.



И если бы можно было понять правила привлекающие подростков запоминать матерные слова или различные другие, сленговые.



И применять их в школе для изучения другого, более благородного и литературного русского или иностранного языка. Вы представляете с каким азартом, учили бы наши дети языки: немецкий, английский, испанский, at cetera?...



Te desoje como una rosa Я оборвал тебя, как розу



Para verte ei alma, Чтобы увидеть твою душу



Y no la vi И не нашел.



Todo mа;s en torno Но все вокруг меня



Horisonte, de tierras y de mares До горизонта, земля и море



Todo hasta de infinito Все, до бесконечности



Se colmo de una ecensia Наполнилось эссенцией



Inmensa y viva. Безмерной жизни.



Хуан Рамон Химе;нес.



Ojala! ( Хоть бы мне ) вслед за Хименесом, так бы хотелось понять самой и научить ребенка хотя бы одному иностранному языку! И сдать с ней ЕГЭ!



ТЕМА: БЛАГОСЛОВЕННЫЙ ИСПАНСКИЙ ЯЗЫК. ЛИНГВИСТИКА И ЯЗЫКОЗНАНИЕ.



ЧАСТЬ ШЕСТАЯ: РОМАН С МЕХОВОЙ ШАПОЧКОЙ.



...Помню кожаный диван. Блестящий черным дермантином диван стоял на почетном меcте в “гостевой” комнате в деревенском рубленом доме - пятистенке.



Остался в воспоминаниях раннего детства вместе с просторным, деревенским, домом, старинным колодцем – водокачкой на кухне, кустами смородины и малины в огороде, двумя парами изящных и узких туфель марки “Цебо”, в которые по торжественным случаям влезали с трудом оба моих родителя.



Отец был ветеринарным врачом и часто перебрасывался из одного хозяйства и села в другое.



Семья следовала за ним. Но три переезда равны одному пожару. Остался непроданным и рухнул наш деревенский дом.



Лишь куст сирени рос памятью о нем. Выкопанная молодым кустом у стены дома сирень росла и приживалась на новом месте после каждого переезда. И с равным удовольствием разрослась позже, на могиле отца.



Вещи страдали, изнашивались с каждым путешествием. Тускнел дермантином и переселялся из комнаты в комнату, пока не был выставлен на веранду, старый кожаный диван.



...И что же хранится в нашей жизни лучше всего? Быть может, память? О тех вещах и людях, что сопровождали тебя в разъездах, вставали рядом или на пути?



Большой альбом с обложкой из коричневого картона под кожу и наивной открыткой с выцветшими розочками на обложке хранит фотографии и ПАМЯТЬ.



Вдвоем с постаревшей бабушкой показываем фото моему ребенку. Мой молодой отец сфотографировался рядом с пушкой, в армии, на Камчатке.



Моя молодая, красивая мать, с ее бархатными бровями вразлет, как узкие крылышки ласточки – колхозный счетовод, затем выпускница сельскохозяйственного техникума.



...И юная я… И если бы мне досталась доля в семейном наследстве, хранила бы, как память, тот кожаный диван с прорехами на спинке, из которых, уже во времена моего детства торчала солома, и люстру, что во времена больших дефицитов для всех товаров, сделал мой отец из выгнутых тонких планок от спинки старого стула.



И не старалась бы менять их на модные новые вещи. Мне не досталось ничего …



А потому, не претендую на фамильный альбом, делаю несколько снимков на свой мобильный телефон. Все остальное храню в памяти...



Мои родители, как сельская интеллигенция, были зажиточными, но небогатыми людьми. В большой сундук, размером с современный диван – кровать, складывались вещи, устаревшие и вышедшие из употребления. И только две –три штуки из этих вещей имели собственные характер и память.



Платье из синего и выцветшего крепдешина в мелкий цветочек струилось и шуршало в руках и отдавало мне образ матери, ее молодости и девичества.



Еще одно платье из бледного “натурального” шелка, Я примеряла его. И вместе с шелком и кружевом, смотрела в зеркало на себя, как будто примеряла другое время.



...С совещаний по ветеринарии, из области, из обкома, отец привозил сухую копченую колбасу. Ее деликатесные “палки” ложились на полки холодильника рядом с батонами вареной колбасы, прикупленные по случаю выезда в город, в обычном продуктовом магазине.



Живу сейчас рядом с мужчиной, художественно одаренным. Он чуток на цветы, формы, запахи, больше, чем пчела.



И, думаю, что мой отец не имел особенного вкуса. Я и младшая сестра щеголяли в широких полотняных с выделкой, "чесучовых" халатиках с оборочками, оранжевых и коротких, докупленных отцом на очередных“обкомовских” совещаниях и распродажах.



Из всех покупок отца две вещи вспоминаются мне. Его подарки для матери из Ленинграда, с двухмесячного семинара по повышению квалификации.



Женская шапка – кубанка из черного кролика, мех стрижен под норку. И итальянский шерстяной фиолетовый костюм с пуговицами из молочного стекла под благородный белый опал.



Вещи так не похожи на обычную манеру покупок отца, что представляются белые ночи, знакомство, роман...

На целый месяц рядом с отцом – Она, урожденная петербурженка: интеллигентная, хрупкая, печальная…



Oye la confesion de mi cecreto Послушай, только тебе, мои секреты



Nace de un corazon que estа; desierto. Родились в сердце, что было опустошено.



Con tres palabras te dirе;, todas mis cosas С тремя словами тебе скажу, каждую из



Cosas del сorazon que son preciosas Моих вещей, что в моем сердце сокровищами



Dame tus manos ven, toma las mias Дай мне твои руки, возьми мои



Que te voy a confiar las ansias mias Тебе скажу о моей страсти к тебе



Son tres palabras solamente mis angustias Тремя словами единственно о моих



Y esas palabras son: "!Como me gustas!" Чувствах. И эти три слова:

Как мне нравишься!



( Автор неизвестен. Из кинофильма - сериала на испанском языке).