Шофёр и степь

               
Когда выедешь в степь, выйдешь из кабины, распахнёшь все двери, сквозняком обмывая салон и раскинешь руки, задрав голову к прозрачному в синеве небу, с единственным, изогнутым пером облака; вдохнёшь глубоко чуть горьковатый запах степного емшана и почувствуешь лёгкое головокружение, от бескрайних просторов и радостно упадёшь в шелест травы. И тебя накрывает, как пологом, живая мелодия пернатого щебета, с высоко парящим в небе степным орлом.
Ты закрываешь счастливо глаза, ощущая, как ласково облизывает твою щёку, язык ковыля и тихо слышишь лёгкое блеяние, где-то в дальних оврагах, затерявшегося ветерка. Ты лежишь и ощущаешь тепло степи, как тепло матери, породившую тебя и её руки, как мягкие лучи солнца, нежно с ветерком массажируют твоё уставшее тело.
Степь, моя степь! – Нежная, ласковая, дурманящая и – коварная, свирепая, со снежными ветрами, заблудившимися в степи, укрывая всё живое, заносами, белесой перины.
Налюбовавшись и помечтав, ты поднимаешься с травы и садишься в кабину, впитав в себя лекарственную бодрость степи, кричишь в открытую форточку – я люблю тебя!
И трогаясь с места, мысленно говоришь – у меня долгий путь по твоей груди, ты женщина моя, спаси и сохрани.
Вот и вся молитва Советского шофёра, а дальше, в длительном пути, всех и вся, через колесо с чертями!
Твой автомобиль, легковой, фура ли, автобус, управляемый твоими руками, движется с шелестом резины по шоссе сопровождаемый, с обеих сторон, лесополосой и чем дальше ты отрываешься от областного центра, лесополоса начинает рядеть, пока совсем не обрывается. И тогда врывается, оглушительно степь - с голубым небом, пением жаворонка, с блеском пятаков озёр и извилистых рек, в зелёных, распахнутых халатах, кустарниковой ивой, по берегам и, золотистые гектары полей в колыхании колосившихся зёрен.
Иногда, на трассе, попадаются одиноко голосующие женщины, уже использованные и выброшенные из кабины. Хорошо, что не убили, а то могли б и сжечь. Подбираешь, жалко таких рискованных дур и судить то их трудно, что её заставило так рисковать собой, во всех отношениях?
А подберёшь на трассе такую и не спросишь, боишься ещё раз оскорбить заплёванную душу, а какая другая, в слезах, сама расскажет – жутко. То, что братва наша шофёрская вытворяет.
Другие женщины наоборот, с весёлым, издевательским сарказмом, расскажут о себе и о профессии авто-девочек. Но больше, закрывшись, как чёрным пологом – молчат. Из жалости, подвезёшь такую, если по пути, а то и передашь другому, двигающему в нужном для женщины направлении. Если далеко едет с тобой и даже по пути – накормишь в дороге, позволишь отдохнуть в спальнике и не более. Другая, из-за благодарности, начинает ластиться к тебе, здесь уже приходится грубо одёргивать, она успокаивается, понимает, шутки шутить с дальнобойщиком – опасно.
Вот так и живём – на колёсах, а дома жена, дети и им гостинца привезти надо, детишкам ежа живого или сурчонка молодого, а жене сумочку ли, колечко какое, а то даже просто цветы - полевые и, она рада. Не понятно, действительно ли радуется цветам или лукавит… Женщин не понять, это какое-то особое племя, читаешь-читаешь её как увлекательную книгу, пролог вскрыл - захватывает! А до эпилога не добрался, ощущение - будто в спешке перелистал чтиво, может они действительно – пришельцы?..
И снова трасса и степь – мороз и солнце, день чудесный! А за бортом 30 градусов мороза да с ветром, а в кабине – май.
Через ветровое стекло видишь зайцев, бегущих и прыгающих по степной равнине, согревающихся так от ветреного мороза. Едешь дальше и возникает, в белесо-голубом, морозном тумане, дымок печных труб, это аул, близ дороги занесённый снегом. Струится запах кизячного дыма, будто жгут солому и сразу хочется свежих баурсаков с каймаком и душистого казахского чая.
Сходишь с трассы и подъезжаешь, на внушительной фуре к крайнему дому, который под самую крышу занесён снежной периной и только два окна, как два глаза, мигают в лучах солнечного отблеска.
 По узкой очищенной тропе, проходишь к двери и входишь, здороваешься. Хозяева молча, не спрашивают у гостя – кто ты и куда путь держишь? – Надо будет сам расскажет, накрывают стол, угостить гостя с дороги.
А если ты ещё говоришь по-казахски и как русский рождённый здесь – в мгновение, становишься с молчаливого согласия - дорогим гостем! Разговоров и расспросов, за чаем, будет нескончаемо. Тебя даже проводят к машине с добрым напутственными словами и ты ответишь с благодарностью - рахмет, сау бол!
И с чудесным настроением едешь дальше. И снова степь, заснеженная, с высокими барханами муфт и, ты то и дело фурой, пересекаешь укатанные на трассе, полосы снежных перемётов.
Снег искрится резкими искрами, надеваешь тёмные очки, уставший взгляд, сразу же отдыхает. И поля-поля бескрайней, белоснежной степи. Ближе к северу, появляются скалистые сопки, облепленные смешанным лесом, а уже дальше пойдут стройными заборами колки сосняка и побегут, по возвышенностям и низинам казахской лесостепи. Красиво!
А после поездки или длительного рейса, хорошо возвращаться домой, где ждут тебя дети, внуки и уставшая физически жена, а кому и бабушка.
Но всё равно она радостно встречает тебя теплом, хотя сама желает тепла и, ты уставший, видишь усталость жены, откладываешь еду – целуешь свою старенькую девочку, забываешь о своём поношенном сердце и, нежно даришь ей тихое тепло…
А степь ревниво в ожидании, всё ждёт тебя и ждёт - снова и снова, чтобы с восторгом, распластаться под тяжестью твоих колёс.
                Конец.