Снег

Снег

Снег падал стеной, залезал за воротник, щекотал, нервировал. Белые хлопья ровными рядами ложились на вчерашний ледяной асфальт. Приходилось ступать осторожно, напрягая подрагивающие ноги. Виктор Петрович с ненавистью посмотрел на серое питерское небо. Справа сквозь серую пелену скалой выступал Исаакий.
«Что за день такой! На репетиции три раза не попадал в таком. Дирижёр стучал палочкой по голове и что-то шипел себе под нос. Да и музыканты глядели сурово. Всё хотелось поскорее домой. Ох, вот, турнут его из оркестра!... И что за жизнь! Говорят, в жизни бывает чёрная и белая полоса. А где она белая-то? «
Родился Виктор Петрович в семье немолодых актёров, до последнего мечтающих об театральной славе и громких ролях. И позднему сыну они тоже пророчили театральную карьеру. Витя редко видел родителей. То гастроли, то репетиции. Родителей ему заменила бабушка. Её он тоже ненавидел. Всех детей из садика забирали модные молодые мамы и папы, а его старенькая бабушка в пуховом платке. Единственно за что он был ей благодарен, так это за то, что она отписала ему свою двухкомнатную квартиру. Когда пришло время выбирать профессию, Виктор, назло всём, пошел учится игре на флейте. Пусть и это не « ахти что», но зато не артист, не пианист и не учитель, чего хотели родители. Бабушка вскоре умерла и он стал домовладельцем. Н  радости, ни сожаления. Казалось, умри сейчас и родители, большого сожаления он бы не испытал. А они, хоть и и больные, а «скрипели». Слава богу, что помощи не просят. Однако, с такой тягой к одиночеству он умудрился женится. То ли влюбился, то ли физиология. И, вот, уже пять лет они вместе. Тамара умело подстроилась под характер мужа. Правда, в последнее время она заводит разговоры о ребёнке. Типа, пора уже, да и веселей с дитем-то. Ребёнок для Виктора это куча негатива и он, пока отшучивался.
Вот и дом. На лавочке возле подъезда сидел местный бомж. Целый день он где-то пропадал, а к ночи приходил, садился на лавочку и ждал, когда вместо окна в доме потухнуть. Ночевал он в подъезде род лестницей. Всё свои нехитрые спальные принадлежности он аккуратно складывал под первой ступенькой. Никакого беспокойства и антисанитарии он жильцам не причинял поэтому, когда в подъезде поставили дверь с кодовым замком, кто-то из жильцов сообщил ему код.
Едва ступив на бетонную плиту у подъезда, Виктор Петрович поскользнулся и упал. Отвлёкся, расслабился. Резкая боль в ноге заставила застонать. Потом заболел бок. Бомж вскочил со скамейки, подбежал, помог подняться. Нога нестерпимо болела.
- Давайте, давайте, обопритесь на меня. Тут рядом.
Он помог добраться до лавочки. Виктор Петрович тяжело плюхнулся на крашенные доски и закрыл глаза. Отличное окончание для такого дня. Впрочем что-то похожее он и ожидал.
- Наверно, перелом или сильный вывих. Скорую надо вызывать. Вы в состоянии?
-Отстань. Дай передохнуть.
Потихоньку боль отходила. Осторожно достав телефон, Виктор набрал номер скорой помощи. Диспетчер зарегистрировал вызов, но предупредила, что машина приедет не скоро вызовов по городу много. Экипажи не справляются.
-Приедут? – откашлявшись спросил бомж.
-Куда денутся! – Виктор Петрович с интересом посмотрел на соседа.
Было ему лет шестьдесят-шестьдесят пять. Обычный пожилой питерец. Если бы не факт его неустроенности, можно было принять его за обычного жильца. Одежда, хоть и старенькая, но чистая. Пакет из магазина, хитроватая улыбка, подстриженные усы. Именно эта улыбка особенно раздражала Виктора.
-Что? Ждёшь?
- Жду. Даже не жду, а наслаждаюсь! Вы посмотрите какая на улице благодать? Сказка! Волшебство!
Мужчина вскочил с лавочки и закружился, широко расставив руки, подставляя ладони пушистому снегу.
-А вокруг флейта. Вивальди. До мажор. Тихая волшебная грусть.
-Тебе бы не о Вивальди, а об жизни думать надо, а ты веселишься.
- Я не весёлый. Я сегодня счастливый! Представляете, мне сегодня дочка приснилась! Всё боялся забыть её образ. Да, почти, забыл А, тут, вдруг… стоит, смеётся. Счастливая такая… моя Танечка.
- Умерла?
- Кто?
- Дочка.
- Да вы что! Жива, конечно. В Москве она. Архитектором работает. Замужем. Поди, уже и родила.
- И чего же ты с ней не живёшь? Алкаш?
- Нет, тут другое. Вас как зовут?
- Виктор Петрович, а что?
- А я Пронин. Тоже, кстати, Виктор. Тут дело в другом. Алкоголь, это средства видеть мир лучше, чем он есть на самом деле. Вот я вчера принял чекушку перед сном и приснилась дочка. Сейчас запасся двумя фанфуриками. Может и сегодня приснится. У вас дети есть?
Виктор попытался встать и охнув опять плюхнулся на скамью.
- Да пошёл ты со своими детьми знаешь куда?
Дочки, внучки… ты, вон, под лестницей спишь, а она, поди, жирует, ездит на Канары.
- Ну и пусть ездит. Поймите, дети это счастье! Порой трудное, суетливой, но счастье. Они разукрашивают мир красками. Они пишут музыку жизни.
Наступила пауза. Где-то на проспекте жужжали редкие машины. Мигали окна домов.
- А ты занятный! И, всё же, почему не вместе?
- Понимаете… есть ещё нечестные люди. Сначала пугают, по ом обещают. Вот я и попался. Жена-то у меня лет десять назад умерла. Один я был домовладелец. Да кого и винить, кроме себя дурака. А у дочки своя жизнь. Зачем я ей? Ну, да хватит об этом. Вы заметили, что зимние узоры напоминают рисунки на малахите, на мраморе. Ведь, то и другое природа-волшебница делала.
-  А, я понял! Ты псих.
- Как это?
- Ну, в психбольнице больные клеят коробочки и счастливы. И всё в мире им по боку.
- Вы не правы. В любом негативе есть частичка позитива. И разглядеть этот позитив дано не каждому. Вот, например, вы не имеете детей и это плохо. Но у вас впереди чудо рождения! Рождения человечка. Вашего человечка. И это хорошо.
- Слушай, философ, какой позитив ты видишь со своей лежанки под лестницей!?
- У меня каждый счастливый день- это сегодня. Прохожий улыбнулся, дома вокруг красивые, как в музее. Снег, вот, идёт, волшебство творит. Каждый день не похож на предыдущий. Дочка у меня есть. И, может внуки… и живу я, черт возьми и наслаждаюсь этой удивительной жизнью.
- Тяжело, ведь, пожилому, неустроенному.
- Если настроится, то вполне… Умыааюсь, бреюсь, чищу зубы на вокзале. Бутылок и банок в таком мегаполисе хватает. И, учтите, у оптимиста сбываются мечты, а у пессимиста- кошмары. Мне бы только пенсию оформить. Прописаться бы где…
Крупные хлопья снега кончились, но волшебство продолжалось. Редкие снежинки не падали на землю, а летали в вечернем небе, будто незримый дирижер белой палочкой руководил снежным оркестром.
Виктор Петрович вытянул ладонь.
- Действительно, до мажор…
Во двор въехала Скорая помощь. Врач в накинутом на халат пальто вышел, оглядел окна и подошёл к скамеечке.
- Где больной? Нога? Давай быстрей в машину. У меня ещё пять вызовов. У самых дверей Скорой помощи Виктор обернулся.
- Я ещё вам сыграю Вивальди. Вы только никуда не уходите.
Включив проблесковый маячок, машина выехала со двора. От окон отошли любопытные жильцы. А снег всё кружил и кружил над беззвездным небом. Волшебство продолжалась.