Краски памяти

Мои воспоминания о жизни в бывшем Советском Союзе часто видятся мне как бы окрашенными в разные цвета. Когда вспоминаю геологические экспедиции в Среднюю Азию, они у меня представляются, как правило, в желтом цвете, по цвету пустыни Бетпакдала на юге Казахстана, где я провел три жарких полевых сезона. Экспедиции в центральные районы России я вижу больше в праздничном зеленом цвете, по цвету бескрайних лесов, где мне пришлось поработать.
В зеленом цвете и воспоминания о детских годах в пионерских лагерях в лесах Подмосковья, куда меня родители регулярно отправляли каждое лето на две, а иногда и на три смены. Сибирские экспедиции почти всегда белые, по цвету не тающих даже в летнюю жару огромных наледей из кристаллов льда, на которых мы спасались от комаров и мошки. Отпуска мы проводили на Черном море и это конечно же представляется в ярко синем цвете. Особенно запомнилась моя поездка в круиз по Черному морю на огромном корабле «Казахстан» вокруг Крыма к Кавказскому побережью - море тогда было просто нереально синим и бескрайним.
А вот в каком цвете представить переломный момент в моей жизни - эмиграцию из СССР, которая, если считать с момента подачи, заняла почти целых девять лет из-за отказов? Сам процесс подачи документов на выезд занял долгое время и окрашен  моей памятью в мрачные серые тона. Несколько дней ушли на поиски ОВИРа в Москве - мы понятия не имели, где он находится. С большим трудом выяснили, что надо его искать в районном управлении внутренних дел. Там с нами особенно не разговаривали, а отправили к написанному мелкими буквами объявлению на стене, где в строгой, скупой форме перечислялось, что надо предоставить органам для подачи.   Сначала, чтобы начать оформление документов на выезд из СССР, надо было каким-то образом получить официальное, заверенное нотариусом приглашение на постоянное жительство из Израиля, да ещё и доказать, что оно пришло от родственника.
Такой родственник в Израиле нашёлся - дядя жены, который уехал туда лет 30 назад из Вильнюса, но проблема была в том, что связаться с ним было очень сложно. Какими-то неведомыми путями, мы нашли его телефон и дозвонились до него. Он обрадовался звонку и обещал всё сделать. Приглашения он посылал нам несколько раз, пока наконец-то одно из них, кажется третье, к нашей радости дошло до нас, а не потерялось в пути. А ведь за каждое ему приходилось платить нотариусу, выкраивая на это деньги из бюджета далеко не богатого пенсионера. 
Когда мы собрали все справки и снова пришли в ОВИР, там нас приняла очень серьезная, полная дама, которая просмотрев документы равнодушно заметила: - «Самое главное вы забыли - характеристику с места работы. Имейте в виду, там должно быть указано, что она выдана для выезда в Израиль на постоянное жительство». Это для нас был удар ниже пояса - как решиться идти к начальнику с такой просьбой? Да нас же с работы погонят!
Делать нечего, мы с женой набравшись храбрости отправились каждый к своему боссу за этими несчастными характеристиками прямо как на казнь. У обоих начальников реакция была примерно одинаковая - сначало оцепенение, а потом угрозы, что дадут характеристику только в обмен на немедленное увольнение. Так что мы оба стали безработными, но зато с характеристиками, которые мы сразу же отнесли той же, ставшей за это время еще полнее, строгой даме в ОВИР. Она сказала нам, что наши документы рассмотрят в течение нескольких недель и вызовут открыткой, но уже не к ней, а к другой даме, в городской ОВИР. Началась полоса ожидания ответа, которая продлилась не недели, а годы.
Окраска воспоминаний об этом периоде скорее радужная. Не имея работы, но зато с кучей свободного времени, я интенсивно занялся бизнесом. В то время, 1980-е годы, в моду вошли японские видеоплееры, которые покупали вместе с телевизорами и стоили они большие деньги, примерно столько же сколько автомобиль «Жигули». Мне удалось познакомиться с несколькими жившими в Москве дипломатами и уговорить их привозить мне самые разные виды японской электроники в обмен на мои коллекции марок, монет и икон. Дела мои пошли так хорошо, что деньги полились настоящей рекой.
Чтобы не было проблем с властями, я числился на разных предприятиях, отдавая зарплату сотрудникам для прикрытия. У нас появилась отличная дорогая мебель, машина, самая лучшая электроника, лето проводили на даче и на море. Продукты самого лучшего качества покупали на рынке, ходили в театры. Жизнь в эти годы отказа била ключом, как вдруг пришло разрешение на выезд. Для нас как бы включили зеленый свет. По началу даже возникли некоторые сомнения: А стоит ли от такой хорошей вроде бы жизни уезжать? Но отступать уже было некуда.
Появились новые заботы - все добро что нажили продать, а деньги переправить «за бугор». В условиях всеобщего дефицита с продажей проблем не было - народ покупал все подряд. Мебель продали через комиссионные магазины, машину купил один мой знакомый, а вот дорогую электронику мне надо было продать на толкучке около комиссионки, что было делом довольно опасным - надо было остерегаться милиции и всяких жуликов. Неожиданно мне вызвался помочь отец моей жены, которому было уже хорошо за 80, и у нас с ним получился отличный бизнес. Он стоял с сумками полными всяким дефицитным товаром на продажу за углом, а я в это время выискивал надежных покупателей у магазина, приводил их за угол и продавал им электронику, выжимая за нее максимально высокие цены. Так за несколько походов к комиссионке мы с ним  продали абсолютно все, каждый день отмечая наши успехи обедом в шикарной шашлычной.
В самый последний момент представилась наконец-то возможность и переправить деньги в Вену, так что можно было отказавшись от советского гражданства получать выездную визу и отправляться в дальнюю дорогу. Мы еще и отстояли длинные очереди сначала в посольстве Голландии, представляющем интересы Израиля, а потом Австрии, для въезда туда.
В черном цвете вспоминается трехчасовой досмотр в Шереметьево, где целый отряд таможенников перетряхнул все наши вещи в десятке здоровенных, бездонных чемоданов. Правда потом, радость в самолете от того, что все-таки кое-что удалось от них утаить.
Воспоминания о нашей первой остановке на две недели в Вене, где мы ждали визы в Италию, окрашены в цвет спелых бананов. Наши дочери, старшая 11, младшая 2, впервые распробовали этот запредельно экзотический для советских людей фрукт и съедали бананы в таком количестве, что я бегал за ними в магазины каждый божий день. По счастью, нас поселили в самом центре, так что кроме походов за бананами мы ещё за две недели обошли многие достопримечательности столицы бывшей Австро-Венгерской империи с её помпезными дворцами, музеями, театрами, увиденными нами впервые грандиозными готическими зданиями, устремленными как космические ракеты прямо в небо. Поражало и количество магазинов полных дефицитными в Советском Союзе товарами. Мы так и порывались их приобрести, но бывалые эмигранты уговаривали нас подождать до Америки - там мол всего намного больше.
Потом был долгий переезд на поезде в солнечную Италию, в вечный город Рим. Воспоминания о «римских каникулах» самые пестрые по цвету. Тут был и поход в Ватикан с его красочными швейцарскими гвардейцами на каждом шагу, с картинами и скульптурами эпохи Возрождения. Экскурсии по остаткам Древнего Рима с Колизеем, а также к знаменитым фонтанам, дворцам и музеям. Потом переезд на электричке в Ладисполь, курорт у самого синего моря, с покрытым черным песком пляжем и руинами древнего города этрусков. На этом курорте мы прожили около 2 месяцев ожидая вызова в американское посольство в Риме для интервью на получение статуса беженцев. Были многодневные, вполне доступные по цене экскурсии с русскоговорящими гидами на север Италии, во Флоренцию и Венецию, а также на юг, в Неаполь, Помпеи и на остров Капри.
Ну а воспоминания о вполне комфортабельной, размеренной жизни в Америке, куда мы в финале добрались - это уже тема для другого рассказа.