Глава 9 отягчающее обстоятельство

Глава 9

ОТЯГЧАЮЩЕЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВО

Эвелина, конечно, опоздала. По привычке. Мужчина должен ждать — эту нехитрую истину она неизменно практиковала для свиданий. Да, тут было не свидание, но…

Динар стоял немного поодаль от основного потока зачем-то приехавших в этот город людей и меланхолично курил, чуть прищурившись от распоясавшегося солнца.

«Мне показалось, — мелькнуло у Эвелины, — или я рада его видеть?»

— Ты надолго? — спросила она вместо приветствия, подходя.

— Пока на недельку, — улыбнулся Динар. — А там видно будет.

И эти обычные, в общем-то слова, ничего особо не значащие, толкнули первый камень по склону горы, пробуждая лавину, которая, набрав силу, сносит всё со своего пути. И тебя тоже, если ты, раскрыв рот, пялишься на приближающуюся волну, вместо того чтобы бежать от неё со всех ног.



***



Эва поселила нового знакомого у Мирона. Последний как раз свинтил в двухнедельную командировку, а «хозяйка», по представлением хозяина хаты, должна была за это время до невозможности облагородить гнёздышко для романтических встреч. Как известно, Мирон и снял-подарил эту квартирку Эвелине для этой единственной прикладной цели.

У Эвы имелось и собственное съемное жильё, но почему-то вариант с расселением «отдыхающих» в квартире Резака ей показался смешнее.

Динар не стал спорить — не принципиально, где кантоваться.

Эва рассчитывала поболтать с Динаром из вежливости пару часиков и отбыть по своим делам, но…

У Мирона в гостиной стояло древнее пианино.

Можно? — молча глянул на Эву Динар, подходя к инструменту.

Она кивнула.

Он откинул крышку и начал играть. Эвелина даже не поняла, что это за произведение. Зато поняла другое — что она, во всяком случае сегодня, никуда уже не пойдёт. Тут — лучше. Тут — интереснее. Музыка чаровала. Музыка захлёстывала её душу, распрямляла вены, пуская по ним горячий ток крови.

Эва присела на диванчик, только что не открыла рот от впечатления, как какая-нибудь малолетняя дурёха.

Динар продолжал порхать пальцами над клавишами. Пианино взрывалось внутри себя калейдоскопом переплетённых звуков, связанных удивительными гармониями.

Эва украдкой провела себя по животу — не летают ли бабочки? Нет, вроде бы не летали, но уже насторожились, сидящие на своих стебельках и поводящие усиками-антеннами.

«Да, перестань, — приказала себе Эвелина. — Обычный командировочный. Подумаешь — играет. Ты вон тоже — и чё?..»

Динар играл долго, очень долго, Эва даже потеряла счёт времени. Потому что не хотела, чтобы он прекращал.

Но всё, рано или поздно, кончается.

— Надо переодеться в домашнее, — смущённо сказал он, когда разогревшийся инструмент беззвучно остывал после его прикосновений.

— Мне выйти? — саркастически поинтересовалась Эва. Саркастически, потому что уже ругала себя, что немножко поплыла.

— Да нет, зачем? — и он действительно разделся, не стесняясь, до трусов.

И он, чёрт побери, был хорош. Ещё эти татуировки. Эва демонстративно не отворачивалась. А Динар демонстративно переодевался.

Спали они в разных комнатах.

Эва решила не ехать «домой» — долго и вообще лень, — поэтому устроилась на диване. Ей снились чёрно-белые, в цвет клавиш пианино, бабочки.



***



— Готов служить твоим пажом или оруженосцем, — заявил Динар на следующий день. — Делать мне тут пока практически нечего, а как-то отблагодарить гостеприимную хозяйку надо.

— У хозяйки намечаются скучные будни, — заметила Эва. — Смотри, не пожалей. Это тебе не кино с приключениями, а скучные визиты по скучным людям ради заработка.

— Пускай. Дело оруженосца — таскать за госпожой пулемёт.

Он так неказисто шутил, но Эвелине отчего-то было приятно. Динар не стеснял своим присутствием, как не стесняет своим вниманием хороший любимый родственник. Да и смотрелись они вместе очень эффектной парочкой.

Пришлось ему потаскаться за Эвой, с одного конца города на другой и потом опять. Но случилось и вознаграждение. Вечером они завалились в кабак. В один из самых дорогих — Эвелина решила блеснуть перед провинциалом.

Внутри всё выглядело «дорого-богато». Вежливый сервис, изысканная кухня. Но особого впечатления столичный шик на Динара, кажется, не произвёл.

Ну и шут с ним, подумала Эва после первого графинчика, то же мне цаца.

И как-то довольно быстро она в этот раз надралась. Непонятно почему, но подсознательно Эвелине захотелось слегка подрихтовать реальность, возможно из-за непонятного волнения, которое давненько её уже так не тянуло в омут. Каждое случайное прикосновение Динара било электрическим током.

Чтобы разрядиться, она начала читать вслух свои стихи. Эвелина дошла до такого состояния, что старалась читать как можно громче, чтобы как можно больше человек прониклись неземными строчками.

Понял ли Динар её посыл — неизвестно, но в один момент, уже позже, за столиком, он вдруг сжал её руку своей рукой. Ничего в таком жесте особенного и не было, обычное проявление короткой симпатии. Но Эву вновь кольнуло разрядом. Она сжалась телом — вся, как эта ладонь. И вдруг поняла, что так и приходит катарсис, рождается какая-то незримая, но очень важная истина, проявляющаяся в малом. Эвелина заледенела и заиндевела изнутри, но вот парадокс — ей было так хорошо от этого! Внешний жар облизывал её внутренний лёд. А в зрачках плясали крохотные молнии.



***

Дальше Эвелине приспичило погулять по ночному городу; выйдя из ресторана, они решили срезать путь, чтобы добраться до площади пешком. Ну как срезать, Эве показалось, что она знает короткую дорогу, и они забрели вначале на какую-то промзону, а дальше — и вовсе на выселки с покосившимися в тёмной ночи избушками, зловещими сараями и тенями явной нечисти, снующими вокруг.

Через двадцать минут хаотического плутания следопыты заблудились окончательно.

Мутная луна насмешливо рассматривала пьяную неприкаянную парочку. Звёзды почему-то дёргались вниз-вверх на полотне чёрного неба.

Динар, в общем-то, вёл себя достойно. Подтрунивал над «Сусаниной», но беззлобно.

— Озеро, — вдруг сказала Эва, пытаясь высмотреть что-то впереди и подсвечивая себе фонариком айфона.

— Да ну! — не поверил Динар.

— Я те говорю, кто местная, а кто гость?

— Так-то да, но…

— Вода! — Эва потянула его за рукав, рубя светом телефона промозглую ночь. — Говорю же, озеро. А слабо купаться?

— Э-эй! — предостерегающе замахал рукой Динар.

— Да круть! — сообщила радостно Эва, снимая курточку и скидывая с ног туфельки. Романтика, ептыть! Под лунным светом окунуться!

— Не видно ни черта, тут глина какая-то!

— Сам ты глина, это пляж!

Они принялись светить телефонами вниз, но рассеянный луч выхватывал бурые участки земли, ветки и траву.

— Ты как хочешь, а я пошла! — смело заявила Эва, задохнувшись от порыва зябкого ветра.

Она, пошатываясь, скинула ещё и платье, оставшись в белье, и стала плюхать ногами, забредая в воду. Динар разделся тоже — скинул брюки и рубашку — и, продолжая держать телефон в руке, пошёл вслед за окончательно распоясавшейся пассией.

Однако полноценного купания и даже окунания не получилось.

— Стой! — крикнул Динар, зашедший по колено. — У меня ноги засасывает!

— Да? — откуда-то из темноты откликнулась Эва. — То-то я думаю…

Раздались ещё звуки, как будто кто-то пытался вычерпывать из озера воду.

— Тут растения какие-то, водоросли, — продолжил Динар. — Да это ряска! Она мне всю руку облепила. Эва! Тут не озеро… А вон кочка! Тут болото!

— Умеешь ты испортить праздник, — недовольно пробурчала Эвелина, материализуясь перед кавалером из тьмы. Она брела обратным курсом, расставив для равновесия руки в стороны. — А так начиналось хорошо.

Какое-то время они на берегу, выбравшись, очищались от грязи и болотной тины.

Хмель потихоньку выходил из их общего разгорячённого сознания, и становилось всё холоднее и холоднее.

Когда двинулись дальше, Динар Эву обнял за плечи, чтобы хоть немного согреть.

Она молчала, прижимаясь к парню боком. Кожа на её руках покрылась пупырышками.



***



На следующий день он ушёл. Сказал, по делам. В принципе — понятно, зачем-то же он в столицу приехал. Но Эва почувствовала себя уязвлённой. Такой колкий штришок обиды — она-то его по своим «делам» таскала — и ничего. А он — по своим — сам. Мог бы хотя бы рассказать, не растаял бы.

И что удивительно — из рук Эвелины всё принялось валиться. Она раскокала горшок с цветком, потом забыла про важный звонок — и денежки уплыли! — дальше нахамила Ваське на ровном месте, та аж фыркнула и бросила трубку. Что происходит-то?!

Эвелина присела на диван, включила бездумно телек и попыталась разложить себя на составляющие. Чего она так вдруг распсиховалось, будто чего-то не хватает рядом? А может, кого-то не хватает?

Динар?

Да ладно, так же не бывает. Что она, мокрощелка с розовым единорогом на ранце? У неё таких Динаров…

«Не ври, — сказала она себе после паузы. — Не было у тебя такого, поэтому и ведёшь себя как истеричка в ПМС. А всё потому, что не привыкла, чтобы ты — за кем-то; всегда кто-то — за тобой. Не то, что не привыкла, а даже и представить не можешь — каково это. Когда не по игрушечному, а по-настоящему. Когда душу щемит.

«Размазня, — обругала Эвелина себя. — В сознание приди. Твой Динар вообще может больше не появится. Или придёт — возьмёт чумодан и адьё!»

Но он пришёл. И не за чемоданом, а к ней.

Появился в дверном проёме, лукаво выглядывая из-за огромного букета роз. Огромного, красивого, пахучего!

И он улыбался.

— Мне? — выдохнула она, инстинктивно замирая. — Зачем?

— Не зачем, а за что, — поправил Динар. — За то, что ты такая есть. Необыкновенная и идеальная. Самая красивая и самая чувственная в мире.

— Да ладно, — всё ещё машинально пробормотала она, принимая букет и ныряя в него лицом.

— Осторожно, шипы! — предупредил Динар, продолжая глупо улыбаться.

— Как и у меня, — сказала она, ощущая, что земля под ногами перестала шататься.



***



Оставшуюся часть дня они провалялись дома, смотрели любимый Эвин сериал, а потом он сыграл на пианино любимый Эвин саундтрек.

Уже перед сном случился первый поцелуй. Вроде бы и несерьёзный, но с другой стороны — такой значимый. Такой мягкий и нежный.

И стало вдруг неловко. Им обоим.

— Я буду спасть здесь, — сказала Эвелина и показала на диван. Подразумевалось, что Динару достанется кровать в спальне — как всегда.

Эва была пока не готова пустить его на свою территорию окончательно. И он как-то сразу понял и принял это. Сказал:

— Без проблем… Давай завтра куда-нибудь сходим?

— Куда? А у тебя разве нет «дел»?

— Уже нет. Хочу провести день с тобой.

Она не стала уточнять, почему «уже».



***



Ночью Эвелина слезла с диванчика и прошлёпала в темноте к окну. Улица за стеклом неряшливо мерцала под тусклым светом пыльных фонарей. По безлюдной мостовой проезжали одинокие авто, причудливо выхватывая светом фар куски пространства.

Эва открыла форточку, поднесла к губам сигарету, закурила.

Букет стоял на подоконнике, еле вмещаясь в отведённый для него угол. Розы пахли негой и свежестью.

Конечно, ей дарили цветы и раньше. Даже не десятки, скорее, сотни букетов. Да тот же Мирон, попроси она его, скупил бы целую лавку, наверное. Но цветы цветам — рознь. Иногда в подарке ценно не материальное содержание, а повод, порыв. У букета на подоконнике такого ярко выраженного повода не имелось. Не день рождения же у неё, в самом деле!

Розы, казалось Эве, перешёптываются, шевеля лепестками в темноте. На своём, цветочном языке. Сплетничают. Хихикают. Рассказывают небылицы. Не дают ей заснуть.

Заставляют думать о будущем. И снова и снова проигрывать в воображении то самое состояние, когда рядом человек, которого ты не хочешь отпускать. Когда тебе с ним лучше, чем без него. Когда без него — плохо.

Что со мной? — Эвелина была действительно напугана. Она не хотела выходить из своей циничной зоны комфорта. Но, с другой стороны, как же она хотела стать другой, переродиться, послать всё подальше и сосредоточиться только на своих чувствах. А вот для этого повод как раз находился, и стоял сейчас в вазе рядом — эти самые капризные и взбалмошные цветки с пьянящим ароматом недолгого совершенства.

Эва ойкнула сквозь зубы: она так надолго задумалась, что тлеющая сигарета обожгла ей пальцы.



***



«Бросила меня?» — написал ей Лев на следующее утро. — «Влюбилась в кого-то?»

«Это исключено» — ответила она. — «Ты забыл, что я мизантропка?»

«А, понятно. Целовались в поле робко / Мизантроп и мизантропка…»

«Сам придумал?»

«Да, только что»

«А дальше?»

«Дальше — нет».

«Что „нет“?»

«Дальше не придумал…»

Вот и «поговорили», подумала Эва, откладывая айфон.



***



Но стоило признаться себе — Лев от неё отдалился. Фигура южно-прибрежного поклонника маячила теперь где-то неподалёку от линии горизонта, размываясь чертами в зыбком мареве. Нет, фигура не пропала окончательно и, вооружившись подзорной трубой, её можно было бы разглядеть во всех деталях. Но… Зачем?

Большую часть мыслей Эвы теперь занимал другой. Хотя называть его «другим» нельзя. Он не «другой», он — какой? Эвелина не могла подобрать определения, все они представлялись недостаточно точными и глупыми, как из девчачьего дневника.

Необыкновенны? Единственный? Необходимый? Всё не то!

Эва пока не решалась назвать Динара самым простым и понятным словом. Потому что их общий статус всё ещё размыт. Да, они вместе, но как вместе? Пока больше по необходимости, чем по желанию. Хотя желание, конечно есть, мало того — его хоть ложкой черпай! Такое желание, что пальцы на ногах сводит!

«Это у тебя! — охолонула себя Эва. — ещё неизвестно, что чувствует Динар, в голову ему на залезешь… А как же букет? А как же рука в руке? А как же поцелуй?»

Эвелина злилась на себя за нахлынувшую неуверенность. Она никогда ещё не была такой… ранимой, что ли? И никогда она не ощущала рядом родственную душу. Именно душу, тут даже не в мужской притягательности дело. Хотя и страсть бушевала как надо, но есть же вещи глубже. Вдумчивее. Пронзительнее.

Ничего такого особенного он не делал. Просто находился рядом и этого оказалось достаточно.

— Сегодня моя очередь тебя угощать, — сказал он ближе к вечеру. — Я зарезервировал столик в «Изумруде»!

«Ого, — подумала Эва. — Откуда у него деньги? Хотя, он же с вахты, получил расчёт… Правда, с таким гусарством он быстро на меня всё спустит…»

— Не стоило…

— Ещё как стоило! Водка пить, земля валяться. Гуляем по полной!

— Есть повод?

— А он нужен?

— Нам — нет!

— Вот видишь. Мы угадываем слово с двух букв!

«А напьюсь сегодня! — с неожиданном восторгом подумалось Эве. — Напьюсь до синих белок, чтобы расслабиться! Гори оно всё!..»

Она нежно обвила руки вокруг шеи Динара, привстала на цыпочки и поцеловала его в щёку.



***



И ведь такое случалось уже миллион раз — и под копирку. Мучительные попытки понравиться Эве, метание бисера, дурацкие подарки, покупка мест в самых дорогих ресторанах, бронирование президентских люксов.

Всё, как всегда, но в этот раз — совершенно по-другому.

Разве можно за такой короткий срок стать настолько зависимой от человека, вернее зависимой от его отсутствия рядом.

Ох уж мне эти женские рефлексии, ворчала старуха Шапокляк в голове Эвы. Да только что толку — розовому единорогу нет никакого дела до склочных бабок.

Эвелина купалась в собственной беззащитности, дышала гибельным восторгом, гладила Динара по руке. И в этом заключалось ни с чем не сравнимое удовольствие.

Вечер завершился предсказуемо.

Эва не стала говорить, что будет ночевать на диване.

И случился новый приступ бесполезного, но эйфорического безумства. Разогретые алкоголем и желанием двое стали на время одним целым и доверились друг другу без остатка.



***



Гром грянул утром. Когда было так хорошо от неги, и Эва счастливо потягивалась в кровати. А Динар ушёл в душ. Перед этим небрежно кинув свой смартфон на тумбу у кровати. Эва, вытягивая руку, нечаянно смахнула аппарат — тот упал на ковёр.

Перегнулась вниз, подобрала, экран засветился ярким прямоугольником, телефон не успел отключиться и запаролиться.

Она вовсе не хотела смотреть — так получилось нечаянно. Но — посмотрела. Прочитала.

И вслух сказала «нет». Три раза подряд.

Он зашёл в комнату минут через пять: подтянутый, блестящий и энергичный.

А она уже переменилась, скорчилась под одеялом, подтянула ноги к животу. И смотрела в стену.

— Эй, просыпайся уже, малыш, — сказал он, присаживаясь рядом и похлопывая ладонью по одеялу.

— Ты скоро уедешь? — глухо спросила она.

— Мне в любом случае придётся на время уехать, — ответил он. — Давай поговорим об этом позже.

— Давай, — еле слышно выдохнула она.



***



Самолет улетал в 17.30. Сборы оказались недолгими, да и какие там сборы: Динар приехал налегке.

Эва не находила себе места — её хрупкое естество раскалывало на неровные, острые кусочки. Зачем она залезла в его телефон? Ох уж это губительное женское любопытство! Но, с другой стороны, неосмотрительный порыв предотвращал окончательное падение в пропасть без дна, сотканную из удобных иллюзий. И завершал безумные единорожьи пляски. У Динара была другая. Эва не сомневалась ни на йоту. Так общаются только с другой. А, если быть уж совсем честной перед собой — то это она, Эвелина — другая для Динара. От той, своей, он и уезжал в столицу. Чтобы к ней, своей же, и вернуться. Судя по всему, поездка оказалась на пользу им обоим. Уж Динару-то точно.

Но я не согласна с такой постановкой вопроса, сказала себе Эва, так не пойдёт. Я тоже — не ангел. Но мне — можно, а ему — нет. Я не та смазливая дурёха, которую помани пальчиком, и она попрётся следом. Я — человек, я — личность. Со мной так нельзя.

А как же все эти дни вместе? Они ведь были искренние. И тут Эва осознала одну очень простую и очевидную вещь — впервые в жизни с ней поступили так же, как поступала она.



***



— Не торопись, — сказала она ему. — Я поеду с тобой.

— Не стоит, — виновато улыбнулся он. — Ты умрёшь со скуки, ведь я буду занят. Я напишу. Позвоню.

— Ты можешь пообещать мне, что…

— Эва, успокойся… — он притянул её к себе, поцеловал; она встала на цыпочки.

— Пообещай мне… — повторила она и осеклась, наткнувшись на взгляд красивых, но холодных зрачков.

Он промолчал, и она окончательно разуверилась в счастье. Поняла, что это молчание красноречивее тысячи слов. Молчание — и есть ответ. Он — не вернётся. Никогда.

В лучах дождя размытый силуэт

Оставил мне в душе печали след.

Не сразу, после пары сигарет,

Он, не ответив,

дал ответ.



В сиянии бессмысленных утех

Мы прозевали ветренный рассвет.

«Но со мной так нельзя! — подумалось ей. — С любой, но не со мной. И это не разрыв, не отчаяние — это приговор. Он виновен, нет никаких сомнений. Что там лепечет адвокат? Что все мужчины одинаковы и не могут контролировать свою похоть? Ну-ну! В данном случае это не смягчающее, а отягчающее обстоятельство. А значит, наказание неизбежно! Я не потерплю, чтобы мною затыкали любовные дыры! Мою гордость недопустимо топтать ногами!»

Динар ушёл в ванную, чтобы навести на себя финальный марафет перед выходом.

Эва без сил опустилась на диван, беспомощно закрыла лицо ладонями. Бесслёзно всхлипнула всем телом. Потом отняла руки: теперь её взгляд принял отстранённое выражение. Она, покачнувшись, встала на ноги и пошла к Динару.



***



Эвелина бесшумно подкралась к нему сзади — он действительно придирчиво рассматривал себя в зеркале — встала на цыпочки, вытянулась вверх: какой же он всё же высокий! Обняла за шею, тепло прижалась сзади.

Он улыбнулся.

А потом её рука нащупала на полочке опасную бритву, лезвие коротко и безумно блеснуло в электрическом свете.

Пальцы Эвы уверенно сжали рукоять.