Глава 12 синяя птица

Глава 12

СИНЯЯ ПТИЦА

Если обедали Лев с Эвой, можно сказать, в одиночестве, то вечером, после Маяка, «хозяин острова» привёл свою даму в присутственное место, заполненное хоть каким-то количеством гостей.

Зал главного ресторана турбазы, как отрекомендовал его Лев, был выдержан в классическом стиле, что, впрочем, не так уж и приуменьшало общую роскошь. Сразу чувствовалось, что место элитарное, «клубное», если понимать под «клубом» аристократические сборища сливок общества, а не дикие, пьяные вакханалии в ночных заведениях.

Лев помог Эвелине устроиться за столиком, а сам исчез, туманно провозгласив: «Кто мы такие, чтобы следовать глупым традициям?»

Эва пока обозревала окрестности: за соседними столами ужинало несколько пар, в основном люди солидные, в возрасте. Эвелина сдержанно кивнула Матильде с Базилем (они тоже были здесь, сидели за угловым столиком у витражного окна); поймала взглядом ответное приветствие, и снова ей показалась в облике возрастных «голубков» какая-то странность, словно бы на лицах супругов застыло затаённое ожидание. Кроме «старых знакомых» Эва отметила, пожалуй, единственную молодую парочку: крупный, атлетического вида бритоголовый субъект и очень худая и высокая девушка в круглых нелепых очках. Неестественная бледность её лица просвечивала даже сквозь тональник. «Качок» сидел к Эвелине спиной, и она какое-то время наблюдала, как двигаются его уши — парень что-то энергично жевал.

— Я сделал последние распоряжения на кухне, — оторвал её от созерцания, возникший словно ниоткуда, Лев. — Да и проконтролировал кое-что… Кстати, коронное блюдо я подам тебе лично, так что, пардон, придётся ещё раз тебя покинуть, чтобы побыть немного в роли официанта.

— Понятно, — Эва улыбнулась уголками губ.

— Да. И давай сразу поставим точки над и, — сказал Лев, упруго присаживаясь напротив. — Если ты опасаешься, что умрёшь на острове от скуки — то категорически ошибаешься.

— Даже так? — Эвелина отзывалась односложно, она никак не могла избавиться от какого-то зажима, стеснения, обычно она вела себя более независимо, но тут… И из-за этого она злилась на себя.

— Красоты природы великолепны, но и они надоедают рано или поздно, — Лев коротко глянул на спутницу. — Хотя, смотрят же некоторые видео с горящим костром ночи напролёт. У нас же вполне можно часами любоваться волнами и приливом. Но я не о том.

— А о чём?

— А о том, что мы живём вполне себе современной жизнью. До побережья рукой подать, а там — все обычные развлечения, по полной программе. Мы можем чередовать недели. Одна здесь — другая там. Да и на остров мы иногда привозим местечковых знаменитостей. Короче говоря, никакого отшельничества не планируется.

— И мне каждый раз будут так же завязывать глаза?

— Ну-у-у… — ухмыльнулся Лев. — Только если того будет требовать техника безопасности.

— А ты вот так прямо предлагаешь мне остаться тут жить? То есть считаешь, что я этого достойна? А за какие заслуги, если не секрет?

— Тайна сия великая есть, — рассмеялся Лев. — А если серьёзно, то скажу так. Личное общение убедило меня в том, что моя интуиция не подвела. Ты — та, которая мне нужна. И со временем ты это поймёшь — обещаю. Чтобы сейчас об этом не думала.

— Но меня-то, хотя бы для приличия, ты спросишь?

— Ты намекаешь на классическое предложение руки и сердца? — снова засмеялся Лев. — Я должен преклонить колено и подать тебе раскрытую коробочку с кольцом?

— Не обязательно преклонять, — сказала Эва, не особо разделяя веселья кавалера. — Просто я ещё ничего окончательно не решила.

— Так я и не собираюсь тебя торопить! Отдыхай себе спокойно, обдумывай каждый шаг. Всё придёт своим чередом. Впрочем, светские разговоры в сторону — нам несут своеобразный аперитив, так что приготовься к дегустации!



***



Когда настало время «главного блюда», Эва немного освоилась-оттаяла. Она, конечно, привыкла к светским разговорам со «спонсорами», умела поддержать беседу почти на любую тему, вежливо слушать и так далее; привыкла ко всему тому, что происходит в процессе публичной прелюдии. Конечно, люди попадались всякие, с некоторыми и сидеть-то за одним столиком было неприятно, но что поделаешь — переговоры есть переговоры, работа есть работа.

Но со Львом никаких проблем в этом плане не было. Он без труда завладел вниманием гостьи, всегда вёл первую скрипку в разговоре, остроумно шутил, сыпал забавными историями. Скучать не приходилось, выдерживать долгие неловкие паузы — тоже.

В какой-то момент Эвелина, грешным делом, подумала — а вдруг это действительно её судьба? Почему нет? Пусть поначалу будет трудно смириться с такой оторванной от цивилизации жизни, но что Эва там, на материке, не видела? Принесло это ей счастье или удовлетворение? Нисколько. Пустота в душе. Одиночество. Может и в объятья Динара она упала именно из-за этого — из-за страха остаться одной?

Да, пока ещё со Львом не всё ясно, есть кое-какие странности, ну так и гостит она на острове всего первый день. Разберёмся по ходу пьесы.

Лев как раз снова её — извинившись! — покинул, а сейчас возвращался, держа, как заправский официант перед собой поднос с чем-то накрытым белой тряпочкой.

Он аккуратно выгрузил ношу на столик и жестом фокусника сдёрнул «покрывало». Под ним оказалась закрытая глубокая тарелка и несколько розеток с соусами.

— Коронное блюдо от шеф-повара, то есть, от меня — провозгласил Лев и с каким-то болезненным задором посмотрел на Эвелину.

Потом пододвинул тарелочку к ней и открыл крышку — от содержимого взвился пар.

Эва глянула внутрь — там было что-то вроде рагу или тушёного в овощах мяса. Выглядело, впрочем, красиво, необычно и аппетитно.

Лев тем временем сел на своё место и коротко кивнул, словно бы приглашая спутницу откушать.

— А себе? — спросила Эва, беря одну из вилок.

— Нет-нет! Я получаю большее удовольствие от того, когда люди едят моё блюдо, чем от того, что поглощаю его сам, — рассмеялся Лев. — А если оно ещё людям и нравится… Самый лучший комплимент для шеф-повара.

— И каково же название этого чуда кулинарного искусства?

— Хм! А действительно! Я придумал рецепт совсем недавно и не успел ещё дать название, — Лев на секунду задумался, на его лбу проявились горизонтальные морщинки. — Давай импровизировать, — предложил он. — Пусть это будет рагу… Рагу из синей птицы! Синяя птица — птица удачи. Хотя мясо вовсе не от представителей пернатых.

— А не безнравственно так обходиться с удачей-то? — Эвелина наколола кусочек мяса на зубец вилки.

— Рекомендую вот этот соус, — Лев указал на розетку с зеленоватой жижицей.

Эва послушно обмакнула в неё кусок и поднесла к губам.

— А насчёт безнравственности… — сказал Лев. — Название ведь условное. Настоящую удачу за деньги не купишь и уж тем более — ни с каким соусом не съешь…

— И то верно, — Эвелина отправила кусочек в рот и принялась жевать.

Не сказать, что на вкус «синяя птица» оказалась какой-то супер-особенной. Нет, скорее даже специфической, пожалуй, раньше Эва ничего подобного не пробовала. Она машинально подняла голову, обвела взглядом зал и… чуть не подавилась.

Оказывается, все посетители ресторана смотрели сейчас на неё. Все, без исключения. И Базиль с Матильдой, и экстравагантная пара в вечерних нарядах, и худая девушка с бледным лицом; а её спутник, качок, так вовсе развернулся на стуле на сто восемьдесят градусов, опираясь своей могучей ручищей на спинку.

Эвелина от неожиданности сделала судорожное движение горлом и нечаянно проглотила ещё не разжёванный толком кусок.



***



Эва опасалась, что вечер после ужина затянется. Не то, чтобы ей было неприятно общество Льва, просто она банально устала. Даже тот дневной сон не особо восполнил силы. Слишком много эмоций за день. Требовалось привести чувства хоть в какой-нибудь относительный порядок.

Льву же вполне могло пожелаться «продолжение банкета», да ещё и с неким напрашивающимся окончанием в финале. Эвелина же к такому, тем более, была не готова. Пока она придумывала в голове наименее обидный и наиболее вежливый повод отказаться от дальнейших «гуляний», Лев её опередил.

— Не сочти меня менее романтичным, чем я есть на самом деле, — сказал он, когда они прогуливалась по пустынному предночному городку, — но мне требуется тебя покинуть. Недостаток ведения бизнеса в том, что он, этот треклятый бизнес, иногда заставляет заниматься им практически круглосуточно, и иногда — в самый неподходящий момент. Но. Не сегодня. В том плане, что сейчас момент как раз подходящий. Я провожу тебя до гостиницы, не хочу форсировать события в первый же день. Осмотрись, приди в себя. Самый оптимальный вариант. Ты и так подарила мне прекрасный день, прекрасный вечер!.. Мало того — незапланированный и неожиданный.

— Честно говоря, ты, как всегда, прав, — не стала спорить Эва, облегченно выдыхая, — Нам следует немного отдохнуть.

— Тебе! — уточнил Лев, засмеявшись, — мне отдых не требуется, я двужильный. Вот сейчас пойду решать с маман актуальные вопросы…

— Она держит тебя в ежовых рукавицах?

— Ни в коем случае! — оскорбился Лев. — В данном контракте заинтересован как раз я. Иначе я так и просидел бы под твоей дверью всю ночь, охраняя тебя от каких-нибудь мотыльков.

— Мотыльки, в отличие от львов, не опасны, — заметила Эвелина.

— Хороший каламбур, — одобрил Лев. — Но я хищник покладистый, можно сказать, одомашненный… Кстати, мы почти пришли. Надеюсь, по дороге до номера ты не заблудишься?

— Не заблужусь, — улыбнулась Эва.

— Тогда разрешите откланяться, завтра скучать не придётся, это я тебе обещаю.

Эвелина хотела подать спутнику руку на прощание, но Лев порывисто обнял её, правда, не столько по-мужски, сколько по-отчески. Прижал к себе на секунду и отпустил.

А потом кивнул, развернулся и пошёл в сторону своего с маман особняка.



***



Перед тем как окончательно улечься в кровать, Эвелина, уже в темноте, подошла к окну и приоткрыла для проветривания фрамугу. Она глянула через стекло — окно выходило на примыкающую к отелю улочку, трогательно освещённую холодным светом стилизованных под старину фонарей. Разумеется, в этот поздний час улица была пуста и казалось покинутой декорацией исторического фильма. Эва вдохнула ночной воздух и различила еле слышное цвирканье — то ли сверчков, то ли — цикад.

Неожиданно в её сознании возник один очень неудобный вопрос, ответа на который Эвелина пока не находила — и это, вместе с остальными странностями, которые случились на этом острове, — ещё сильнее настораживало.

«Надеюсь, — сказала она сама себе, — Лев завтра даст исчерпывающие объяснения по этому поводу…».

Эва уже собиралась отойти от окна, когда расслышала приглушённое бормотание, доносящееся извне, потом какой-то короткий возглас, и ещё шуршание. В ночном воздухе звуки распространялись далеко.

Она задержалась у створки и увидела двух людей, которые ухватившись за друга, обнявшись, показались в свете ближайшего фонаря. Эвелина присмотрелась — оказывается это были те самые Базиль и Матильда.

Но то, что они начали делать в следующий момент — повергло Эву в некоторое оцепенение.

Задержавшись в круге света от фонаря, точно под окнами номера Эвелины, старички, вдруг начали танцевать какой-то причудливый, экзотический танец. Они, почти бесшумно — только гравий тонко скрипел под их башмаками — принялись выписывать друг перед другом замысловатые па, кавалер иногда подхватывал руку партнёрши, и поднимал вверх, заставляя ту делать оборот вокруг себя. Но самая жуть заключалась в их лицах — они выглядели мертвенно-бледными в люминесцентном свете фонаря, застывшими и без всякого подобия улыбок: прямо сжатые в линию губы, пустые глаза, немигающий взгляд.

Эвелина даже отпрянула за штору, хотя, конечно, в тёмной комнате с улицы её рассмотреть не представлялось возможным. Пульс внезапно подскочил, а глаза увлажнились от нервного потрясения. Картинка с безмолвно танцующими стариками, и вправду, наполняла страхом…

Покружившись пару минут, Матильда и Базиль, словно очнулись, снова обняли друг друга и, пошатываясь, как крепко выпившие люди, пошли дальше, пока не растворились в зыбком ночном туманном мареве.



***



Разумеется, после такого быстро уснуть не удалось. Минут пятнадцать Эва ворочалась в кровати, пристраиваясь то на один бок, то на другой, но безрезультатно. Взбудораженное сознание капризничало, и, несмотря на физическую усталость, отказывалось растворяться в дремоте. Навалились тяжёлые мысли, жирными, скользкими пиявками они присосались к душе и принялись, чавкая и наслаждаясь, пить кровь.

Эвелина ощутила себя одинокой и никому не нужной. Но кроме вот этого метафизического иррационального чувства, её мозг сверлило вполне себе осязаемое и реальное беспокойство, тревога даже. Она вдруг со всей ясностью осознала своё нынешнее положение и, если посмотреть на ситуацию трезво, оно, это положение, не выглядело нормальным. По большому счёту, она теперь пленница Льва. Мало того, полностью от него зависящая пленница. Если разобраться: никто не знает, где она находится (они и сама не знает толком). У неё нет связи. У неё нет никакой независимости, она даже продукты себе для еды купить не может. Ну, и понятно, деваться ей некуда — не плыть же баттерфляем через океан до «того берега». Получается, она некий фантом, привидение, невесть зачем очутившееся в стране живых, и невесть зачем заимевшее себе хозяина. А вдруг это какая-то изощрённая ловушка? Всё же Эва научилась неплохо разбираться в людях, но Льва никак раскусить не могла, хотя и допускала, что при всей его дружелюбности и обходительности проскальзывает в его облике некая червоточина, на миг смазывая тот образ, что он усердно преподносит.

И тут Эва разозлилась. На себя.

«Ну что за сопли? — высказала она недовольно и перевернулась на другой бок. Со мной не так-то легко справиться! Я сама, если придётся действовать, не стушуюсь. Кое-кто не даст соврать. Загнать меня в угол — та ещё задача. Хуже загоняющему. Я просто ищу — где лучше. Не кому-то там, а лично — мне. Пока мне лучше — вот тут, в этой дурацкой кровати, а завтра — посмотрим.

Да и, скорее всего, я просто накручиваю. Лев — один из многих, опьянённых моей красотой. Мало, что ли, таких было? И вот это состояние чересчур-стояния и толкает мужчин на неадекватные поступки и на нелогичные действия. Да и выглядят их поползновения иногда из-за своей страсти по-идиотски. Мне-то что?»

Эвелина вспомнила как один влюблённый кретин решил сделать ей сюрприз и залезть с крыши через балкон с букетом цветов. Но навыки верхолазания оказались у него так себе, и в самый кульминационный момент рука соскользнула. Хорошо, высота была относительно небольшой и закончилось всё переломом ноги. Но вид тела на асфальте, обсыпанного свежими розами — когда Эва выглянула из-за шума на балкон — впечатлял.

Может, гротескная атмосфера, окутавшая Эвелину на острове — тоже следствие некоего «долгого» сюрприза от нового воздыхателя, коим является Лев? Хочет произвести впечатление?

«Надоело! — прикрикнула на себя Эва. — Хватит уже. Спать надо! — приказала она. — Завтра разберёмся…»

Но одно дело приказать, а другое — выполнить…

Через пять минут Эвелина откинула одеяло, встала с кровати, присела за столик, включила ночник, вязла из стаканчика с принадлежностями пишущую ручку, отыскала забытую на скатерти салфетку.

Некоторое время она смотрела невидящим взглядом в пространство, потом встрепенулась и вывела на салфетке неровными, но чёткими буквами:



Где тот пляж с золотым песком?

Где клетка, что вместо прутьев — тени?

Лишь небо сверху залито свинцом,

Лишь воздух, не прощающий измены…

Захлопну память — выцветший альбом,

Найду свой смысл в гротескной маске мима.

И окунусь в слепой чужой покой,

И обернусь заплаканной душой —

Художник, нарисуй меня счастливой!

Эвелина поставила жирный восклицательный знак, отложила ручку, встала и, как сомнамбула, доковыляла до кровати.

Легла, смежила веки, и через минуту провалилась в бездонную чёрную пропасть сна.