Привратники Сатаны. В особом порядке

24 сентября 1943 года

Берлин, Великогерманский рейх

Когда он вернулся в сознание, полковник фон Гогенберг обнаружил, что сидит за столом в кресле… причём крепко привязанный к последнему. За руки к ручкам – и за ноги к ножкам.

По противоположную сторону стола в точно таком же кресле удобно расположился офицер СС в фельдграу с полковничьими погонами и петлицами обер-фюрера. Лет тридцати пяти или около того, привлекательной (но почему-то совершенно не запоминающейся) внешности…

И увешанный явно боевыми наградами – причём не только немецкими – как рождественская ёлка игрушками. Что у не побывавшего на фронте ни секунды штабиста вызывало немалое уважение.

Обер-фюрер обворожительно улыбнулся: «С возвращением в наш грешный мир, полковник». И сразу перешёл к делу:

«Вы наверняка считаете, что Вас похитили и удерживают здесь незаконно…»

Георг фон Гогенберг автоматически кивнул. Обер-фюрер покачал головой:

«Вы ошибаетесь. На самом деле, вы и задержаны, и находитесь здесь в полном соответствии с законом. Ибо являетесь обвиняемым по особо тяжкому уголовному делу, которое решением фюрера расследуется в особом порядке…»

Штабист изумлённо уставился на офицера СС. Его визави спокойно объяснил:

«Когда вы затевали Ваше совместное предприятие с весьма недобрым доктором Крюгером – ибо добрые люди не совершают человеческих жертвоприношений…»

Фон Гогенберг заметно сник – ибо скрывать свои эмоции у него получалось плохо. Неудивительно – штабистов этому не учат… а в покер он явно не играл.

Обер-фюрер СС продолжал:

«… вы были совершенно уверены в полной юридической неуязвимости – и Вас, и Вашего партнёра. Тела принесённых в жертву сжигаются в крематории… по документам они умерли или казнены; евреев вообще по дороге в газовую камеру перехватили… да и связать Вас с тем, что здесь происходит, проблематично весьма. А если убрать жертвоприношения, то приватные оккультные ритуалы не наказуемы – наказуемо предоставление соответствующих услуг…»

Причём совершенно по делу наказуемо – ибо это мошенничество в 99% случаев.

Полковник молчал – ибо его визави словно читал его мысли. Офицер СС вздохнул – и сбросил бомбу:

«Проблема в том, что в своём неуёмном стремлении к власти над миром – что само по себе наказуемо гильотиной… хотя и трудно доказуемо – доктор Крюгер вполне способе открыть в наш мир Дверь, через которую могут влезть весьма разрушительные сущности. Что представляет собой угрозу рейху…»

Сделал небольшую паузу – и продолжил: «Паранормальную угрозу, спору нет – но она от этого не становится менее опасной… скорее, более. Это не первая и не последняя такая угроза, которую приходится ликвидировать – поэтому два года назад в РСХА был создан совершенно секретный отдел…»

Штабисту стало нехорошо. Сильно нехорошо. Ибо, будучи человеком неглупым, он сразу понял, во что вляпался – и чем это ему грозило. И что ни он, ни Крюгер такой вариант не рассматривали – такое им и в голову не могло прийти…

Обер-фюрер невозмутимо продолжал: «… по борьбе с паранормальным противником. Отдел работает в соответствии с совершенно секретной директивой фюрера, которая выше любого закона в рейхе…»

И неожиданно осведомился: «Вы знакомы с директивой фюрера Ночь и туман?»

Георг фон Гогенберг кивнул. Ибо знал, что эта директива – изданная 7 декабря 1941 года – предусматривала арест противников рейха на оккупированных территорий, не ставя в известность… никого, кроме соответствующей спецслужбы.

Враги рейха… просто исчезали и в конечном итоге должны были исчезнуть навсегда – ибо их преступления карались смертной казнью. Способ вынесения приговора и приведения его в исполнение оставался на усмотрение гестапо. Которым пленников передавал в том числе и вермахт.

Обер-фюрер СС продолжил:

«Директива фюрера о создании отдела IV-H в РСХА распространяет директиву Ночь и туман на всех совершивших паранормальные преступления…»

Полковнику стало совсем нехорошо. Его визави (наконец) представился:

«Меня зовут Роланд Риттер фон Таубе. Я личный помощник рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера по особым поручениям – и начальник отдела РСХА по борьбе с паранормальным противником. Кроме того…»

Он добыл из кармана копию указа Гитлера и продемонстрировал штабисту:

«… я ещё и судья Имперского народного суда – с правом единолично выносить смертные приговоры…»

Сделал гейдриховскую паузу – и сбросил ещё одну бомбу:

«… и выбирать способ приведения их в исполнение. Могу приказать на кол посадить – или живьём сжечь, как поступали в те времена, когда в паранормальным преступлениям относились с той серьёзностью, которую они заслуживают… более, чем»

Полковника прошиб холодный пот. Он с трудом выдавил из себя:

«Что Вы хотите?»

Колокольцев улыбнулся:

«Я хочу сделать Вам очень щедрое предложение – учитывая Вашу ситуацию… собственно, я его и делаю. Вы рассказываете мне всё о вашем с доктором Крюгером совместном предприятии по захвату власти над миром и даёте мне слово офицера, что повторения не будет…»

Сделал очередную театральную паузу – и закончил:

«… а я делаю вид что этого разговора не было. О нём, кроме Вас, будут знать только я и моя ассистентка – а мы не из болтливых…»

«Вы меня отпустите?» - изумлению фон Гогенберга не было предела. Колокольцев кивнул: «Не просто отпущу – я замолвлю словечко перед Кейтелем…»

Лакейтель знал о близких отношениях Колокольцева с Гиммлером и фюрером и потому к его просьбам прислушивался.

«… чтобы Вам присвоили, наконец, генеральское звание – и допустили до планирования очень серьёзных операций…»

И объяснил совершенно ошеломлённому полковнику:

«Это в интересах рейха – а я думаю только о них – и о будущем. Прошлое меня не интересует вообще…»

«Крюгер и его люди, я так понимаю, просто исчезнут» - не столько спросил, сколько констатировал фон Гогенберг.

Колокольцев пожал плечами: «Крюгер полный отморозок; его люди ему явно под стать – он подбирал себе таких же; толку мне от них ровно ноль, так что…»

Он развёл руками. Полковник кивнул:

«Даю честное слово офицера – повторения не будет. Я не самоубийца…»

 Глубоко вздохнул – и начал исповедь на заданную Колокольцевым тему. И уже через считанные минуты обер-фюреру стало ясно, что Белый Ангел сильно недооценил доктора Зигмунда Крюгера.

И что всё гораздо хуже, страшнее, и серьёзнее, чем представлялось.