Глава 15 голод

Глава 15

ГОЛОД

Вторая доза «лекарства», видимо, оказалась существенно меньшей, потому как полный паралич прошёл почти сразу же после ухода Льва. А потом Эву и вовсе «отпустило»: руки — слушались, а в сознание пришла опустошающая ясность.

Эвелина принялась ходить по запертой клетке — как заключённая — туда-сюда, туда-сюда. Тени за стеклом не появлялись.

Она внезапно почувствовала острый призыв сходить в туалет. Оказывается, это можно было сделать в нише, отгороженной полуметровой перегородкой: в полу там зияла чёрная дырка канализации.



***



Вскоре растерянность и смятение сменилось у Эвы приступами короткого гнева. На неё внезапно «находила» ярость, она начинала мысленно проклинать всё и вся. Ещё чуть — и начнёт набрасываться на стены и лупить по ним кулачками, сбивая костяшки. С большим трудом, силой неизвестно откуда взявшейся воли, она купировала эти пароксизмы.

В минуты просветления, поразмыслив, Эвелина решила отказаться от голодовки. Аргументы Льва выглядели резонными, но дело было даже не в них. Эва не собиралась искусственно уменьшать свои шансы. Оголодав до изнеможения, она распишется в своей беспомощности, по сути — сдастся. Понятно, что справиться с кем бы то ни было даже в оптимальной физической форме будет вряд ли возможно. Но ключевое слово — вряд ли. При голодовке шанс на спасение превратится в железобетонный нуль.

Эва прошла к лотку-кормушке.

С десяток «клубней», заброшенных туда ещё утром, выглядели не очень-то аппетитно, напоминая видом чищенную картошку. Но что делать? Эва покосилась на односторонне-прозрачную стену — никого — и взяла одни клубень в руку. Поднесла ко рту, откусила. Не почувствовала никакого особого вкуса, но и отвращения тоже. Принялась жевать. Потом взяла второй.

Силы понадобятся, ещё раз напутствовала она себя. В любом случае. Даже на эшафот лучше подниматься самой, а не быть занесённой под ручки палачами.

Она съела в общей сложности семь «картофелин», когда ощутила некое чувство насыщения. Тогда Эва взяла оставшиеся две и перенесла их к «постели», спрятав под нары. Кто знает, может «заначка» когда и пригодится.

Гнев к этому времени в душе растворился и пришла апатия.

Эвелина разлеглась на топчане, полуприкрыла глаза.

Интересно, каково это — наблюдать за жертвой через стекло? Ощущая себя повелителем её — жертвы — жизни. Да, от этого действительно можно словить кайф. Этакий запретный и извращённый. Такой, что получает законченный садист, причиняя другим боль. И испытывая при этом маленький оргазм сладострастия. А что же жертва?

Внезапно Эвелина и сама услышала странный жар, втолкнувшийся в ток её крови. Она даже не поверила сама себе, но на какой-то быстрый миг впала в короткую эйфорию от того, что невольно стала центром внимания этих маньяков. Ведь они все смотрели на неё, вожделели (пусть и в другом смысле), облизывались и пускали слюнки. Их низменные инстинкты зависели от её поведения! Она, Эва, жертва, стала ненадолго своеобразной звездой представления. И искорки порочного тщеславия сейчас покалывали её мозг. Впрочем, такое состояние длилось недолго.

Реальность замкнутого пространства быстро вернула Эву «с небес на землю». А приступы гнева трансформировались в приступы панических атак.



***



Ближе к вечеру Эва задремала, отвернувшись на нарах к стенке, но сон её был чуток. Она расслышала шорох и шуршание и мгновенно проснулась. Резко повернулась: оказывается, ничего такого страшного в её «стойле» не происходило — всего лишь в кормушку всыпали новую порцию корма.

Она села на нарах, спустила ноги вниз и проследовала к лотку. Теперь там появилось нечто новенькое. Эвелина присмотрелась — кажется, куски волокнистого мяса, белесоватые, непривычного вида, крупно нарезанного — варёного?

За стеклянной стеной метнулась тень, Эва проворно скосила взгляд — да, кто-то там стоял, одиночный силуэт слабо просвечивал контурами. Но… Эвелину вдруг скрутил струп невыносимого ужаса, у неё даже ноги подогнулись, и она едва не упала, в последний момент найдя рукой опору на ребре лотка. Этот силуэт, такой знакомый. Он почему-то отпечатался в её подкорке как выцветшая фотография. Силуэт Динара?!

И в следующий же миг Эва поняла, что ошиблась: то ли тень за стеной дёрнулась, то ли контуры чуть прояснились — никакой это был не Динар, конечно же; скорее всего тот самый подсобный рабочий, что принёс порцию «сена» скотине.

Сердце Эвелины, замершее на секунды, забилось снова.

А может, это её заключение и эти издевательства — плата за совершённое? Но Лев ведь точно не мог знать, что она сделала в ванной комнате квартиры Мирона. Труп обнаружили, «в лучшем случае», только тогда, когда она уже находилась на острове. Получается, её наказывает само провидение, безжалостны фатум, судьба?!

Эва помотала головой, приходя в себя, и наклонилась над кормушкой. Взяла пальцами, с некоторой брезгливостью, один кусок. На ощупь он оказался жирный и мягковатый. Она с некоторым усилием откусила от краешка, волокна мяса чуть «тянулись», перед тем как разорваться. Принялась жевать — на вкус мясо оказалось сладковатым, но самую малость — Эва не нашла каких-то аналогий с тем, что пробовала раньше. И не кролик и не олень. Но вместе с тем её не покидало ощущение, что она помнит этот вкус. Но откуда? И тут её осенило — похожее блюдо она дегустировала в зале главного ресторана — именно тогда, когда остальные «туристы» пялилсь на неё со своих мест. Эвелина припомнила и другой факт — Лев тогда так и не сказал, из каких главных ингредиентов он приготовил своё «коронное блюдо».

Эва откусила еще и сама не заметила, как постепенно вошла в аппетит: съела почти всю «порцию». Остановилась только тогда, когда в лотке осталась пара кусков. По собственной традиции она перенесла их в «заначку».



***



— Признаюсь, мы с мамой поспорили… — сказал Лев, оценивающе разглядывая сидящую на нарах Эву.

Он появился в «клетке» после «ужина». Пришёл один, сам отпер дверь, вошёл без сопровождения бугаёв-рабочих, правда не стал приближаться к пленнице слишком близко.

У Эвелины немедленно сильнее застучало сердце, но вовсе не от того, что она увидела своего недавнего жениха, а от короткого взгляда на оставшуюся незапертой дверь. Впрочем, она моментально спохватилась, чтобы не подать виду.

— О чём? — тихо спросила она, стараясь оставаться безучастной.

— О том, как ты поведёшь себя дальше. Маман уверена, что тебя стоит опасаться. Она вряд ли одобрила бы мой визит сюда без охраны.

Эва хотела ухмыльнуться, но на её лице проступила скорее кривая усмешка.

— Мы придерживаемся разных сценариев будущей охоты. Маман уверена, что ты уйдёшь в глухой отказ и будешь вести себя нерационально — как загнанная в угол дичь. Что, пожалуй, лишит наше мероприятие дополнительной зрелищности и эмоциональности. Моя маман — пессимистка, — Лев принуждённо засмеялся. — Я же… настаиваю на другой точке зрения, уверен, что ты проникнешься исключительностью ситуации и станешь вести себя осознанно. Как при подготовке, так и на самой охоте. Ты как бы станешь моим союзником, в каком-то смысле и, благодаря этому, сможешь бороться до конца. Не сомневаюсь, что при таком раскладе абсолютно все участники будут тебе только благодарны. Ну и я, в первую очередь! Видишь, я уже начал выполнять свои обещания — больше никаких инъекций…

— Спасибо… — снова тихо, почти еле слышно, проговорила Эвелина. Несмотря на её понурый и расслабленный вид, мозг её сейчас вполне себе бодрствовал, просчитывая варианты. Пока следовало максимально тянуть время…

— Я вижу, что есть положительные сдвиги, — продолжил меж тем Лев. — Ты съела предложенную еду, не стала устраивать голодовку — это очень здоровый знак.

— Здоровый? — Эвелина нашла в себе силы усмехнуться.

— Ммм… согласен, не очень уместный эпитет, но ты поняла, о чём я. Здоровое питание тебе сейчас необходимо, чтобы подойти к состязанию в максимально достойной физической форме. Кстати, тебе понравился вкус мяса?

— Да, — неожиданно даже для себя призналась Эва. Она сразу же воспроизвела недавние ощущения, будто бы снова почувствовав мясные волокна на языке. Так отчётливо, что ей захотелось съесть ещё. Еще кусок. Или оба куска, припрятанные под кроватью.

— Отлично! — преувеличено радостно отозвался Лев. — Пока я выигрываю заочный спор у маман… Что ж, услуга за услугу. Если тебе интересно, могу озвучить последние новости с материка. Те, что касаются непосредственно тебя. А они, как ни странно, есть. Хотя, почему странно?

Лев сделал паузу, выжидая. Эвелина ничего не сказала, но, видимо, как-то выдала свою заинтересованность — проявившейся на лице мимикой или просто взглядом.

— Стали известны некоторые детали, касающиеся интереса полиции к показаниям Эвелины Беловой, — сказал он. — Она разыскивается как свидетель по делу об убийстве… — Лев снова сделал паузу, но Эва не прореагировала, смотрела на него пустым взглядом. — Да, в столице, насколько я понял, нашли фрагментированные останки некоего гражданина, которого не раз, незадолго до его смерти, видели с некоей известной нам обоим особой. Не то, чтобы полиция уверена, что данная особа могла бы расчленить его труп и разбросать эти части по пригороду, но… мало ли… Я вижу, на тебя данный факт не произвёл шокирующего впечатления?

— Нет, — глухо сказала Эвелина.

— Так я почему-то и думал, — кивнул Лев. — Впрочем, вполне возможно, у особы мог быть сообщник-подельник. Особа крайне привлекательна, а женская красота порой толкает мужчин на сумасшедшие поступки. Но… это не моё дело. Я рассказываю данную новость лишь в рамках наших договорённостей. Видишь, я чётко выполняю свои обязательства и надеюсь на взаимность в этом плане. Да, и ещё тебя ищет некая Василиса. Полагаю, подруга? Она тоже приехала на побережье. Но у неё шансов ещё меньше, чем у полиции.

Эвелина после упоминания о Василисе не сдержалась, в веках от нахлынувшего жара набрякли слёзы; она проглотила комок в горле.

— Вполне возможно, — сказал Лев, — что полиция нагрянет и сюда, на остров. Но ты не должна волноваться. Все меры предосторожности соблюдены. Никаких сомнений в том, что гражданки Беловой на острове нет и никогда не было — у правоохранителей не возникнет. Мало того, по прошествии нескольких дней, полиция получит исчерпывающие доказательства, что данная гражданка пропала без вести, возможно утонула в результате несчастного случая — поехала кататься на лодке и неосмотрительно выпала за борт. Или просто заплыла за буйки. Что-то типа того. Уверен, найдутся свидетели, показаниям которых нет причин не доверять. Возможно, дознаватели даже получат некий генетический материал с соответствующим ДНК, который поставит окончательный крест на полицейских изысканиях…

Эвелина закрыла лицо руками. В её виски толклись сгустки крови, распаляя внутренний огонь.

— И даже тут я с тобой максимально честен, — сказал Лев.

Эвелина отняла руки: на её лице застыло безликое выражение, словно она натянула эластичную пластмассовую маску.

Некоторое время собеседники молчали, разглядывая друг друга.

Потом Эва как бы машинально подняла правую руку, словно собиралась поправить причёску, и провела ладонью по волосам. Такой нервно-импульсивный жест, судя по всему, не насторожил Льва, он продолжал индифферентно стоять в нескольких метрах от топчана.

Эва, когда её ладонь коснулась волос, нащупала заколку-невидимку, незаметно извлекла её, зажав между двух пальцев, и, максимально внутренне сжавшись, вдруг прыгнула вперёд, одновременно замахиваясь рукой, с зажатым в ней импровизированным оружием.

Лев рывок «проспал» и «очнулся» только тогда, когда Эва была от него в каком-то метре. Он инстинктивно выбросил вперёд руку, ставя своеобразный блок, и остриё заколки, которым Эвелина метила попасть в лицо, воткнулось в рукав, пропоров и его, и кожу несостоявшегося жениха.

Инерция рывка оказалась настолько сильной, что Эва налетела на Льва всем своим весом и сумела сбить того с ног; мужчина повалился на спину, а Эвелина грохнулась на него сверху, но проскользила дальше, пребольно ударившись локтем и коленом.

Лев сориентировался очень быстро, сгруппировался, перекатился на бок и постарался прижать руками и ногами барахтающуюся на полу Эву. Та выскользнула, отчаянно отталкиваясь ладонями от шершавой поверхности — заколка, понятно, к этому моменту уже выпала из пальцев. Лев подхватился на карачки, навалился на девушку всем телом и, пыхтя от натуги, принялся выворачивать ей руки за спину. Эвелина сопротивлялась насколько могла, как приговорённая к казни, царапалась, лягалась, но силы слишком уж были неравны. Льву удалось её скрутить, проволочь по полу до нар, поднять, подхватив, и бросить на топчан. Расхристанная, с разодранной кофточкой, перемазанная в грязи и пыли, Эва ещё и больно ударилась спиной о стенку.

Лев проворно отбежал к самой двери, встал там, отдуваясь.

Ему тоже досталось: одежду перекосило, на нижней части предплечья, на рукаве светлой куртки проступило небольшое кровавое пятно, ворот рубашки был порван, а на щеке красовалась короткая ссадина.

— Но-но, — сказал Лев, стараясь восстановить нормальное дыхание.

Эва застонала, сжав зубы, и перевернулась на спину, подогнув колени к груди.

— В чём-то маман, всё же, оказалась права, — проговорил Лев, колюче взглядывая на свернувшуюся на нарах калачиком Эву. — Что ж будем считать, что счёт у нас с ней один-один… Кстати, охота начнётся послезавтра. Надеюсь, будешь готова… — и бывший воздыхатель и кавалер вышел из «клетки», смачно хлопнув дверью и лязгнув запором.

Эвелина же от пережитого стресса безудержно разрыдалась.

Мои руки дрожат — не удержат и пёрышко.

В них свинец, а не кровь, в землю их траектория.

Я кажусь бутафорией.

Я кажусь бутафорией.

Мёртв рассвет, у зрачков на свету нет реакции.

Моё я — это часть декорации.

Моё я — это часть декорации.

Я всего лишь кажусь бутафорией.

Я увяну цветком под пилонами,

Барельефом застыну как олово…

***



Очнулась она в своей постели, в номере гостиницы. Кто-то разговаривал рядом, комната была наполнена шумом. Эва разлепила веки и заметила накрытый стол и каких-то людей вокруг. В пространстве царил полумрак, верхний свет не зажигали, и происходящее освещалась лишь бликами ночной луны, что мутным фонарём висела за окном в бархатно-чёрном небе.

Эвелина привстала на локте, вглядываясь. Получается, она лежала в своей кровати, укрытая лёгкой простынкой, а рядом что-то праздновали гости. Некая пара беззвучно кружилась в вальсе, оставшиеся за столом невнятно переговаривались, кто-то разливал шампанское по фужерам.

Эва, мучительно стараясь осознать текущую реальность, привстала ещё сильнее — почему-то на неё не обращали особого внимания.

Двигающиеся в полумраке тени вдруг стали приобретать знакомые очертания. Вальсирующая пара представляла собой, оказывается, Базиля с Матильдой, а разливающий — был не кто иной, как брат-качок Аси. Как там его зовут?

Эвелина внезапно испугалась, что она не одета, в одном белье, и машинально подтянула на себя простынку.

За столом собрались все: и экстравагантная пока ещё безымянная пара из ресторана, и сама Ася, длинной тенью выделяющаяся среди остальных. И конечно Лев — торжественный, в парадном смокинге, насколько смогла рассмотреть Эва. Плюс — его маман, держащая бокал с игристым напитком в поднятой руке.

Эвелина переводила взгляд с одного гостя на другого, чувствуя неловкость и собственную неполноценность: все гуляют, а она, полуголая, почему-то спит в кровати.

Маман с Львом принялись друг другу подмигивать. В полутёмной комнате сложно было рассмотреть такое действо, но Эве это удалось. Перемигивание выглядело неестественно и как-то зловеще. Эвелина внутренне поёжилась.

— Проснулась? — близко услышала она и, повернув голову, увидела, что рядом, на краешке кровати сидит высокая Ася.

— Да, а что здесь?.. — начала Эва, но сестра качка её перебила.

— Только не волнуйся, — сказала она. — Уверяю тебя, всё под полным контролем. Опасаться абсолютно нечего!

— Хорошо, — выдохнула Эвелина и только тут вспомнила, что с ней происходило накануне. Так это был сон! — осенило её. Она шумно выдохнула и поелозила под покрывалом.

— Что такое? — поинтересовалась Ася, улыбаясь.

— Да просто мне приснились чудовищные вещи, — сказала Эва, пытаясь поймать взгляд собеседницы в темноте. — Будто бы меня посадили в клетку, как какого-то зверя, понимаешь? И кормили, насыпая куски мяса в кормушку. Меня готовили к закланию, можешь себе такое представить? И собирались вдоволь поразвлечься, перед тем как зарезать… — Эву стало трясти, то ли от холода, то ли от изложенных откровений.

— Ну что-ты, что ты, — сказала Ася успокаивающим тоном и погладила Эву по руке через простынку. — Всё уже закончилось…

И тут луна за окном словно сдвинулась с места, а может просто туча, проплывая, приоткрыла её край, комната осветилась по-новому, и Эва с захолонувшим сердцем рассмотрела то, что не замечала раньше — в другой руке Ася, оказывается, держала огромный кухонный нож: на длинном стальном лезвии гуляли лунные блики.

Эвелина в сковавшем её ужасе решила отодвинуться подальше, но странным образом видимая перспектива стала вдруг поворачиваться вокруг своей оси, будто бы саму Эву кто-то схватил на щиколотку и начал приподнимать могучей невидимой рукой.

Фигуры, в полумраке и без того нечёткие, совсем смазались, а гомон и шум трансформировались в неприятный гул, давящий на уши.

Эвелина, путаясь в простыне, принялась махать руками, словно бы защищаясь от болезненного головокружения и проснулась, растерянно хлопая ресницами.

Окружающая реальность проявилась очень быстро.

Она всё ещё лежала на нарах, в неудобной позе — одна нога затекла и почти не чувствовалась; болел разбитый локоть.

Эвелина, приходя в себя, чуть повернулась, машинально вытягивая ногу — в икру немедленно стало «колоть иголочками»: восстанавливалось кровообращение.

Её «клетка» никуда не делась — «односторонняя» стена, лоток для пищи, перегородка — всё было на месте и являлось самой, что ни на есть реальностью. Дикой, извращённой, безжалостной, бесчеловечной — но реальностью. С которой необходимо считаться.

За стенкой мелькнула тень.

Эва вскинулась, прогоняя последние отголоски сна, села на топчане, опираясь руками на основание.

Кто-то за ней наблюдал.

Вот тень приблизилась к обзорной стене настолько, что проявилась контурами. И выглядела теперь она необычно высокой и худой.

Ася? — лениво подумалось Эве. — Да какая, впрочем, разница?..

Эвелина бездумно смотрела не тёмный силуэт, не испытывая внутри никаких эмоций. Меж тем силуэт принялся двигаться, словно бы показывала Эве некие знаки, как в испорченном театре теней. Рука долговязого призрака то «отделялась» от тела, то снова приближалась к нему, перемещаясь вниз-вверх по причудливой траектории.

Эва не собиралась разгадывать эти ребусы — с неё хватит.

А силуэт Аси — если это была она — продолжал изгибаться и «танцевать» сам с собой, делая причудливые пассы руками.

Через пару минут движения прекратились.

У силуэта теперь чётче очертился овал лица, видимо, его обладатель прижался лбом к стеклу.

Некоторое время ничего не происходило. Эва смотрела на чёрный овал, а некто смотрел на сидящую на нарах Эву.

Потом Эвелина не выдержала — подняла руку в направлении силуэта и оттопырила вверх средний палец.

Тень немного «подумала» и пропала, истончилась, сгинула во внешнем небытие.

Эва опустила руку и ощутила сильный внутренний позыв — она была голодна! Желудок свело короткой судорогой, а на языке появился неприятный горьковатый привкус.

Эвелина перегнулась вниз и достала из «заначки» два кусочка мяса; отправила их в рот и принялась жевать, понимая, что получает физиологическое удовольствие: не только от утоления дикого голода, но и от приторного, чуть сладковатого вкуса.