Глава 21 сломанные куклы

— Никак не могу взять в толк, на хрена я-то тебе тут сдалась? — спросила Василиса, когда при посредстве Эвы её заселили в номер «основной» гостиницы на Турбазе.

— Хочу, чтобы ты оценила кандидата тверёзым взглядом, — засмеялась Эвелина. — А то я витаю в облаках, то есть — очарована.

— Что-то я тебя продолжаю не узнавать, — нахмурилась Вася. — Ты даже внешне изменилась. И цвет лица другой.

— Так островной климат же, субтропики и всё такое.

— Но на голову-то субтропики не должны так влиять. А ты как будто не в себе, — Вася внимательно глянула на закадычную подружку.

«Вот сучка!» — подумала Эва про себя, а вслух сказала:

— Может, я тут Шамбалу открыла? Личную. Индивидуальную.

— Иногда Шамбалу можно спутать с запоем, но от тебя вроде не пахнет. Ну и какого совета ты от меня ждёшь?

— Самого тривиального. Как тебе Лёва?

— По мне так слишком деловой, — Вася сделала паузу, подумав. — Такие часто неискренние. С другой стороны, не подмажешь, не поедешь. Не наебёшь партнёра, не выбьешься в люди. А он же крутой какой-то? Отельер?

— Да, у него сеть гостиниц на побережье. Семейный бизнес.

— И собственный остров.

— Не совсем уж собственный, но...

— Ты же вроде всяких мажоров повидала, чтобы самой разобраться, что к чему. Наверняка у твоего Лёвы есть какой-то тайный сдвиг по фазе. Что-нибудь этакое извращённое... Ты уже с ним того, кувыркалась? И что? Заставлял тебя наряжаться в пингвина и петь гимн?

— Пока нет, — снова засмеялась Эвелина.

— Попомни мои слова, заставит. Так что, если не смущает — вперёд и с песней.

— Я с тобой серьёзно, а ты...

— Так и я серьёзно. Сто процентов, есть у него что-то за душой.

— Он замуж звал.

— Взамуж? Вот в чём дело... Проверь хотя бы, нет ли у него законной семьи на стороне, а то и двух.

— Это вряд ли... — задумчиво протянула Эва.

— Ты лучше скажи, что за кипиш в столице? Куда ты опять вляпалась? Звучат какие-то жуткие слухи про расчленение и прочие ужасы. Тебя уже менты опрашивали?

— Как они меня опросят, если я здесь? А участкового пункта тут, как видишь, не имеется. Кроме тебя никто не знает моего местоположения.

— А что за тема с окровавленными ножовками и целлофановыми пакетами?

— Да не знаю я! Мирон там вроде набедокурил, а я случайно под раздачу попала...

Василиса помолчала, продолжая внимательно разглядывать подругу.

— Что я тут делать-то буду? — наконец проговорила она. — Свечку держать? Ещё и тел отобрали.

— Сеть всё равно не ловит.

— А ты как мне звонила?

— Так я же с катера. Специально попросила, чтобы меня в море вывезли.

— Интересные у вас тут нравы, конечно. А может, у твоего Лёвы дружок имеется? Какой-нибудь олигарх средней руки? Хотя никогда не понимала, как рука может быть средней...





***





— А что дальше-то? — спросила Эвелина.

Перед ужином к ней в номер зашёл Лев, справиться, как прошёл разговор с Василисой. В этот раз он был один, без охраны.

— Дальнейший сценарий ты знаешь, — заметил Лев меланхолично.

Эва встала с диванчика и подошла к окну. Только-только начинало смеркаться, но фонари уже зажгли. Слабо заметный в светлом воздухе ореол от лампы освещал хмурое пространство. Улица под окнами была пуста.

— Ждём ещё двух Охотников, — добавил Лев. — Вместо выбывших… Даже трёх.

— Немало в мире извращенцев… — негромко проговорила Эва, не поворачивая головы.

— Это мягко сказано. Если бы люди не стеснялись признаться в своих… эээ… слабостях, социологи и психиатры сильно бы удивились. Пожалуй, что у каждого первого что-нибудь найдется этакое.

— Возможно… Только я не об этом спрашивала. Что дальше? В перспективе? В будущем? Вы с маман так и собираетесь устраивать охоты на людей в своём лабиринте? Какова конечная цель?

— А чем тебе претит такая перспектива? — склонил голову Лев. — Мы реализуем самые тёмные потребности «извращенцев», как ты их назвала. Но они ведь тоже люди. Утоляем их голод. К тому же не забывай про коммерческую составляющую. Надо же как-то зарабатывать деньги на жизнь. Не одними отелями, как говорится…

— Ловко ты подводишь философию под своё непотребство.

— Наше непотребство. Не забывай, что ты одна из.

— Ну я рядовой член вашего клуба. Винтик. К тому же ещё стажёрка.

— У нас стажёров не бывает. Ты или в клубе или нет.

— Да я поняла, поняла, не нервничай.

— Я не нервничаю, — пожал плечами Лев. — А что касается перспективы. Я планирую создать на острове ещё одну ферму.

— Ещё одну? — Эвелина наконец перевела взгляд на собеседника.

— Да. Если всё пойдёт как надо.

— И что за ферма?

— А ты сама не догадываешься?

— Нет, если честно.

— Сейчас, чтобы устроить очередное состязание требуется довольно много времени и ресурсов. Сколько мы с тобой переписывались? Полгода? Существует куча подводных камней, которые поджидают меня, как организатора, на пути к удару гонга в лабиринте. Приходится перелопачивать огромное количество информации, проверять, анализировать, сопоставлять. И даже после этого возможны осечки. Утечки. Какая-нибудь неожиданная дрянь, которая ставит под угрозу всё предприятие. Да, мы выстроили на острове хорошую замкнутую и обособленную систему, но она, по большому счёту, работает пока в холостую. Турбаза прикидывается обычным Домом отдыха. С экзотическими видами природы и прогулками по берегу бухты. И лишь изредка нам удаётся реализовать очередной тур нашего состязания.

— Не совсем понимаю, куда ты клонишь, — нахмуривши лоб, призналась Эва.

— Я надеюсь, что мне удастся разместить на острове некий запас дичи.

— Что? — Эвелина внутренне вздрогнула.

— Ферму, — сказал Лев и глянул на Эву своими голубыми льдинкам зрачков. — По аналогии с животноводческой. Только в загонах будут жить участники состязания. Если отбросить ложные моральные принципы, то в такой реализации нет ничего безумного. Мы ведь откармливаем свинок, создаём им условия для роста, выращиваем их для единственной утилитарной цели: когда придёт время, умертвить животное, чтобы подать приготовленное из него мясо на стол. И делаем это повсеместно, без всяких угрызений совести.

— Ты реально сумасшедший, — тихо выдохнула Эвелина.

— В наших вольерах будут содержаться люди., — продолжил как ни в чём ни бывало Лев. — Они будут получать еду, необходимый уход, мы создадим им приемлемые бытовые условия. И самое главное — мы постепенно поменяем их внутреннюю философию. Заставим смириться, осознать, что их миссия ничем не хуже других. И тогда они примут своё новое предназначение, проникнутся им. И даже, надеюсь, испытают некое удовлетворение. А момент выбора для состязания станет для них сродни празднику или выигрышу в лотерею. Победивших в охоте, если такие будут, мы вернём на ферму. Понимаешь, насколько проще станет устраивать состязания? В любой момент мы можем пригласить Охотников, чтобы они заказали себе «убегающего» из «списка». Всё под рукой. Полная автономия.

— Рано или поздно нас раскусят, — сказала Эвелина. Ей представились клетки, как в зоопарке, выстроенные в галерею; и в глубине клеток чьи-то безмолвные тени. — Такое не получится скрывать годами.

— Кто знает?.. — задумчиво протянул Лев. — Пока ведь не раскусили. А чем описанная мной ситуация будет кардинально отличаться от нынешней? И потом — бесконечна только вселенная, а любые элементы в ней имеют свой цикл функционирования. Все мы, рано или поздно, умрём. Если рассматривать ситуацию под таким углом зрения — любое начинание бессмысленно, так как в итоге закончится прахом его зачинателя. А в загробный мир я не верю. Как и в Бога, собственно.

— Потому что боишься с ним встречи?

— Потому что придерживаюсь материалистической модели мира, — спокойно пояснил Лев. — Хотя, пожалуй, хватит софистики. Ты неплохо себя показала с Василисой. Судя по всему, она ничего не заподозрила. Охота обещает быть жаркой.

В этот раз плечами пожала Эвелина. Похвала Льва почему-то её не воодушевила. Видимо, она ещё не могла толком отойти от только что услышанной концепции развития их клуба.

Лев подошёл поближе, достал из кармана штанов пластмассовую цилиндрическую коробочку для пилюль. Потряс её перед Эвой: внутри с хрустом перекатывалась дюжина белых драже.

— Завтра, когда поедем на экскурсию, — сказал Лев, — незаметно растворишь пару штук в бутылочке с водой, которой пользуется Василиса.

В глазах Эвы промелькнуло смятение, которое не укрылось от Льва.

— А как ты хотела? — спросил он. — Добро пожаловать в клуб. Мы все тут одним мирром мазаны. Тебе будет гораздо проще это сделать, ты с ней постоянно будешь рядом. И потом — лекарство всего лишь обездвижит на какое-то время… клиентку.

— А дальше? — голос у Эвы всё же предательски дрогнул на мгновенье. — Келья-клетка?

— А у тебя есть другие варианты? Ферму мы ещё не построили.

— Я поняла, — Эвелине удалось взять себя в руки. Она даже прищурилась, злясь на себя за слабость.

— Только будь предельно аккуратна, — предупредил Лев. — Не более двух таблеток на поллитровую бутылочку. Это экспериментальное вещество, поэтому даже небольшой передоз может губительно повлиять на сердечно-сосудистую деятельность. А мы ведь не хотим, чтобы наша дичь попала на стол раньше времени…





***





Когда стемнело, Эва переоделась в «спортивный костюм». Футболка, кофточка и облегающие штанишки, которые не стесняют движений. На ногах вместо туфелек — кроссовки. Подошла к окну номера, отворила створку.

Эти две скобы с непонятной целью вбитые прямо в стену чуть ниже и правее окна она заметила ещё днём, но поначалу не придала им значения. Но теперь, после разговора со Львом, ей вдруг пришёл в голову некий крайне авантюрный план. Поначалу она отмахнулась от него как от назойливой мухи, но он, опять же, как муха, возвращался в мысли и раздражал. А лучший способ избавиться от навязчивой потребности (пусть она и безумна) — это её осуществить.

Эвелина влезла на подоконник, развернулась задом, осторожно легла на живот, свесив ноги наружу. Потом вслепую стала двигать носком левого кроссовка по шершавой стене, пока нога не натолкнулась на препятствие: скоба! Эва разместила на ней всю подошву и соскользнула вниз. Скоба без проблем выдержала её вес. Теперь девушка «стояла» на стене здания, одной ногой на «приступке», и держалась руками за подоконник.

Далее Эва переместила к опорной ноге вторую, а левой рукой, отцепившись от проёма, перехватилась за коммуникационную трубу-кабель, который шёл вертикально по стене, притороченный к ней крупными хомутами.

Дальше дело пошло проще — вторая скоба для ноги, перехват руками, и вот уже левая ладонь крепко сжимает кабель. Ещё несколько движений — и Эва, пусть и медленно, но уверенно спускается вниз, опираясь ногами на хомуты, как на ступеньки своеобразной лестницы. Высота невелика — её номер всего лишь на втором этаже, но впрямую прыгать из окна — всё же чревато. А вот так, чуть-чуть приспуститься и потом уже спрыгнуть — в самый раз!

Эва пружинисто и беззвучно приземлилась под своим окном — осмотрелась — никого!

Только одинокий фонарь мутно освещает пространство.

Беглянка отступила в тень и пошла по направлению к главной площади Турбазы. Она старалась выбирать самые тёмные участки пути, чтобы оставаться незамеченной.





***





Ася с Ником обитали в отдельном коттедже. Эва выяснила этот факт много раньше и теперь направлялась именно к их дому. Конечно же, как и предполагала Эвелина, постояльцы ещё не спали. В комнатах горел яркий свет, там метались какие-то тени, доносилась приглушённая музыка.

Эва взбежала по короткому крылечку, для приличия постучала в приоткрытую дверь — никто не отозвался и, толкнув створку, вошла внутрь.

Оба обитателя коттеджа находились в гостиной. Ник «танцевал» (если так можно выразиться) прямо в центре помещения. Одну стену комнаты занимал громадный плоский телевизор, с которого демонстрировалось какое-то музыкальное рэйв-пати. Качок старался подражать участником тусовки: он нелепо изгибался-извивался всем телом, высунув от усердия язык. На лбу Ника блестели капельки свежего пота.

Ася же длинным нескладным манекеном лежала на диване и пялилась в потолок. Её лицо выражало болезненное блаженство, губы чуть изогнулись в усмешке, а чёрные «дула» зрачков были устремлены вверх.

Несколько секунд хозяева не замечали прибытия гостьи.

Эва замерла на пороге, обозревая пространство. Рядом с диваном стоял большой стеклянный столик с множеством разнокалиберных бутылок, рюмок, фужеров, ваз, раскрытых коробок конфет и другой подобной ерундой. Эва без труда уловила и сладковатый аромат, растворённый в спёртом воздухе помещения.

Наконец, Ник, который при своих эволюциях ещё и медленно поворачивался вокруг оси, наткнулся взглядом на Эвелину.

— Оу, — сказал он, замирая в нелепой позе в полуприсяде и с раскоряченными руками.

— Привет, — сказала Эва.

Ася томно повернула голову на звук, окинув гостью рассеянным и почти безразличным взглядом.

Ник наконец разогнулся и как-то подобрался. В его глазах мелькнуло беспокойство.

— Скучно одной сидеть, — сразу же «успокоила» его Эвелина. — Василиса уснула уже. Лев где-то занят, а больше я на острове, кроме вас, никого не знаю. Вот и решила…

— Оу, — снова сказал Ник, смягчаясь лицом. — Прикольно. Заходи, садись, выпей, — и он сделал рукой щедрый жест в сторону дивана.

Ася тем временем привела себя-таки в сидячее положение. Сейчас она нерешительно улыбалась и похлопывала ладонью рядом с собой по сиденью.

Эва приняла приглашение, проследовала к столику.

Ник убавил с пульта звук телевизора и пристроился напротив, опустившись на мягкий пуфик.

— Виски? — спросил он, ковыряясь в бардаке на столе и звеня соударяющимися бутылками. — Водку? Пиво? Шампанскую?

Эвелина присела рядом с Асей, которая протянула ей ладонь для рукопожатия. Эва прикоснулась к пальцам девушки, которые показалась ей ледяными.

— А может ты хочешь нашего фирменного? — осенило вдруг Ника. — Аська, сбегай, там в спальне, на тумбочке…

— Нет-нет, — поспешила заверить его Эва. — Я ещё не совсем в форме. Лучше мартини какого-нибудь…

— Мартини? — озадаченно пробормотал Ник продолжая «поиски». — Вот какая-то дрянь, — он подхватил одну полупустую бутылку и принялся читать этикету. — Пи-дюка… Пе-дуко… Короче, вот, — он налил в бокал на два пальца и протянул гостье. — Давай. Типо, за знакомство. Ну я имею в виду… Типо, чтобы с нового листа.

— Отлично, — сказала Эвелина и пригубила.

А потом подумала, что в тарелках с остатками еды, которые стояли среди всего прочего на столе, сейчас ведь могло находиться её собственное мясо.





***





Буквально через полчаса обстановка в коттедже окончательно превратилась в дружескую. Участники вечеринки потихоньку продолжали надираться в силу своих способностей. Ник то и дело громко ржал над своими же плоскими шутками, и от избытка эмоций иногда похлопывал Эву по плечу. Ася тоже «оттаяла». Она пыталась философствовать, пересказывала свои осознанные сны и уверяла, что может двигать предметы, не прикасаясь к ним руками. Эва делала вид, что полностью разделяет «веселье». Она пила «пе-дуко» небольшими глоточками, чтобы не опьянеть, и, как дура, улыбалась, реагируя на высказывания «собутыльников».

— Ты эта, — сказал ей в какой-то момент Ник, осоловело уставившись в пространство. — Не обижайся, что мы тебя подстрелили. Ничего личного же. Просто так сложилось. Если бы не мы тебя, то… — и он прижал руку к своей мощной, накаченной груди.

— Да я понимаю, — смиренно отозвалась Эва, опуская взгляд. — Такова селяви, как говорится.

— Ха-ха-ха, — сказала Ася. — «Такова селяви». Классно. Ни разу не слышала.

— Вот когда мы вместе попробуем следующее блюдо… — мечтательно протянул Ник и закатил глаза. — Тогда уже станем совсем своими в доску. Ты так-то тёлка что надо, — сделал он комплимент Эве.

— Скорее бы уже, — нетерпеливо заёрзала Ася.

— А когда Лев наметил следующее… ну… Ты не в курсе? — Ник снова повернулся к гостье.

— На следующей неделе вроде бы как, — туманно предположила Эвелина.

— Долго, — озаботился Ник. — Надо тогда наш запас волшебных таблеточек пополнить! Вызвать курьера! — и он раскатисто заражал, так ему понравилась очередная собственная шутка.

Эвелина же только слабо улыбнулась краешками губ.

И тут Ася вдруг бухнулась боком — как сидела — на диван. Она как-то странно замерла в конечной позе, уставившись широко раскрытыми глазами в никуда.

Ник ещё пару раз хохотнул по инерции, потом недоумённо воззрился на сестру.

— Ты чё? — спросил он, и лицо его приняло исключительно глупое выражение.

Ася не двигалась. Так и лежала полубоком, прислонившись щекой к маленькой подушке.

Ник встал, пошатнулся, ухватился руками за столешницу для равновесия. Потом, переставляя ладони, стал пробираться по периметру стола по направлению к Асе.

Эва инфдиреннтно наблюдала за его действиями.

Ник достиг дивана, выпрямился, нависая над лежащей сестрой, снова покачнулся, посмотрел удивлённо на Эвелину и завалился назад, с грохотом упав ничком на роскошный, из дорогих пород дерева, пол.





***





Эва некоторое время наблюдала за обоими недвижимыми телами и вспоминала сама себя в первый день в «клетке». Оба — и Ник и Ася — несомненно оставались в сознании. Их зрачки хоть микроскопически, но реагировали на происходящее. Эвелине чудилось, что там, в глубине их зрачков, а значит, в мозгу — кипит неимоверная буря эмоций, всепоглощающий ураган ужаса. Ей хотелось так думать.

Эва сходила в спальню, без труда отыскала на тумбочке пластмассовую баночку, в каких хранят пилюли, с разноцветными «таблетками» внутри. Повыдвигала ящики, и увидела в одном ленту-упаковку шприцев. Взяв и то и другое, вернулась в гостиную.

Бросила таблетки и шприцы на заваленный стол.

Переложила скособоченную судорогой Асю более удобно на диван, так чтобы она могла видеть своего поверженного брата-любовника.

Потом подошла к Нику и села над ним на корточки.

— Вы же мусор, — сказала она ему, зная, что он слышит, хоть и не может реагировать: сама совсем недавно была в такой же ситуации. — Ваши миллионы абсолютно ничего не значат. Они не делают вас интереснее или нужнее. Вы — удобрение. Самодовольное, высокомерное, но гнилое. Вы — гребанные извращуги. Вы подстрелили меня в лабиринте, чтобы съесть. Я не позволю никому так со мной поступать.

Ник едва заметно шевельнулся, кончики пальцев на руках дёрнулись, видимо он прилагал колоссальные усилия, чтобы своими могучими мышцами преодолеть паралич. В уголках его губ выступила пена.

Некоторое время Эвелина молча смотрела на недавнего Охотника, потом перевела взгляд на Асю. Та смотрела тоже — куда было деваться?

Эва подсела к сестре Ника на диван.

— Всё предельно просто, — сказала она Асе. — Я подсыпала вам в алкоголь то же средство, что подсыпал мне в своё время Лев. Я же знаю, как оно действует. Пара капсул — не больше! — и вы как две сломанные куклы: ничего не шевелится, а глаза не закрываются.

Ася никак не прореагировала, продолжая пустым взглядом смотреть на лежащего Ника.

Тогда Эва привстала, взяла со стола ленту шприцев, надорвала одну упаковку. Налила в бокал минеральной воды. Достала из кармана баночку, которую ей дал Лев, и отсыпала оттуда на свою ладонь ещё четыре капсулы. Потом бросила их в бокал и размешала получившуюся смесь вилкой. Ввела в раствор иглу и выдвинула поршень, заполняя шприц.

— При передозе наступит нарушение сердечно-сосудистой деятельности, и как итог — смерть, — сказала она так, чтобы слышали и брат, и сестра. — Такие дела.

Потом снова присела над Ником, взяла его за предплечье, закатала рукав, нашла вену. Легко проткнула иглой кожу и ввела половину раствора.

Зрачки парня в этот момент казалось, дрогнули.

С минуту Эва ждала, но ничего не происходило.

— Видимо, процесс не мгновенный, — сказала она вслух, встала на ноги, взяла висевшее на спинке дивана банное полотенце. Сделала из него скрутку, потом, приподняв голову Ника, пропустила вокруг шеи, затянула насколько могла. Из горла жертвы вырвался короткий хрип.

Продолжая затягивать петлю на полотенце, Эвелина приподнялась и упёрла одну ногу поверх скрутки — теперь ещё и её кроссовок давил на горло, перекрывая путь кислороду.

По телу Ника пробежали две коротких конвульсии, он выгнулся небольшой дугой, глаза едва не вылезли из орбит.

Эва продолжала стягивать и давить.

Наконец, мышцы парня одномоментно обмякли, грудь перестала вздыматься, а взгляд застекленел.

Эвелина убрала с шеи ногу и вытащила полотенце.

Ник был мёртв.

— Теперь давай с тобой, — сказала она, возвращаясь к Асе. У той из края века выскользнула слезинка. — Понимаю, переживаешь, зрелище не для слабонервных, — добавила Эва, держа шприц с оставшейся жидкостью на весу. — Расчёт у меня не менее простой. Никто не станет проводить над вами судмедэкспертизу. К чему Льву лишние хлопоты? А внешне всё будет выглядеть как банальный передоз. Я помню, что ты пыталась предупредить меня. Но думаю, что это был всего лишь элемент игры. Этакий дополнительный адреналин. Риск. Куда бы я делась с острова? Плюс твоя сделка с совестью. Я же её предупреждала — сказала бы ты, пробуя на вкус жаркое из меня, — так?

Ася, понятно, ничего не ответила.

— У меня для тебя две новости, — сказала Эва. — Первая хорошая — ты навсегда избавишься от своей шизофрении. Вторая — не очень — ты навсегда избавишься и от этого мира. Или он от тебя.

Зрачки Аси среагировали, чёрная точка в середине опухла и опала.

— А ты думаешь, каково мне было сидеть в клетке, как собачке на цепи в конуре? — спросила её Эвелина. — Как ты думаешь, каково мне было лицезреть ваши холёные рожи, которые светились там, на берегу, в предвкушении скорого угощения? Как ты думаешь, каково мне было рыть самой себе могилу, чтобы хоть как-то протянуть время в лабиринте? Поразмышляй над этим на досуге.

Эва взяла Асю за запястье, воткнула иглу в вену и вдавила поршень до упора.

Через четырнадцать минут Ася умерла.

Эвелина отщёлкнула крышку с баночки «веселящих таблеток», что нашла в спальне коттеджа, проследовала в туалет и высыпала содержимое в унитаз.

Потом смыла.

Пустую баночку и крышку бросила на пол, рядом с телом Ника.

Теперь те, кто обнаружит трупы, увидят алкогольный беспредел на столе, вскрытую и, судя по всему, полностью использованную банку «веществ», и придут к единственно напрашивающемуся выводу: обитатели коттеджа не рассчитали сил и немного перегнули палку веселья. Такое случается, ведь правда? Особенно с неуравновешенными и зависимыми людьми. А Лев побыстрее избавится от трупов, не будет же он вызывать на остров по такому ничтожному поводу полицейских с собаками!

Эвы протерла полотенцем бокал, из которого пила, и все гладкие поверхности, к которым прикасалась. Выскользнула из коттеджа; окна домика по-прежнему оставались освещены. Проделала обратный путь, хоронясь по возможности во тьме. Вскарабкалась по трубе, наступая на хомуты, перелезла с неё на скобы, подтянулась на руках и закинула ногу на подоконник.

Оказавшись в своём номере, разделась, не зажигая света, и улеглась в кровать. И только тогда почувствовала, как у неё ноют синяки и ссадины, полученные при «охоте» в лабиринте.