Шизофрения. Обострение

  Вы никогда не узнаете о ней, пока не столкнётесь с ней, и не дай вам бог сдружиться с ней, ведь по природе своей, двое никак не могут ужиться в едином целом, а любая попытка неизбежно приведёт к бурлению, смещению, а, в конечном счёте, и помрачнению рассудка.  Это загадочное понятие шизофрения может восприниматься как нечто неподвластное вашему разуму, но поверьте на слово, всё возможно, когда в вашем арсенале (коли вы объявили войну собственному безумию) имеется такая наука как психиатрия.
            
                Шизофрения. Обострение.   
  Прогресс не стоит на месте,  вот и больничная койка в палате реанимации представляет собой уже не обычный твёрдый матрас, а целый роботизированный комплекс, с которым вы управитесь путём нажатия всего-то нескольких кнопок со стрелками, что позволит привести ослабленное тело в надлежащее положение. Поднять изголовье, опустить ноги, поднять правый бок, опустить левый, любое изменение конфигурации:  всё это достигается с помощью одного только пульта, и если у вас, не ровен час, появится желание станцевать нижний брейк, то и эта ваша причуда не станет проблемой, с такой-то ортопедической системой.    
  Весь в иголках и датчиках,  пульс и давление на экране монитора: приходится косить взглядом, чтобы рассмотреть эти жизненно важные цифры, хотя если внимательно всмотреться, то их можно разглядеть и в отражении на тёмной панели монитора соседа напротив, - такого же счастливчика, как и я удачно перенёсшего операцию на открытом сердце.      
  Грудную клетку разрывает от боли: какого чёрта никто из персонала не подойдёт и не вколет мне очередную дозу обезбаливающего. Впрочем, не далее как вчерашним вечером, после двух уколов в бедро в голове моей зашумело и роботизированное ложе подо мной зашаталось, и что удивительно, без всякого моего участия и без участия кого-либо.  Затем мимо меня прошёл неизвестный в белом халате и указал на этикетку производителя, приклеенную к аппарату подачи кислорода, тогда  же он сказал мне прямым текстом, что необходимо подготовить указанную на ней сумму в качестве взятки, а иначе мне ни за что не выбраться отсюда живым. Я пытался разобрать без очков очертания номерных знаков, но шрифт был очень мелкий, и мне так и не удалось разглядеть какова же цена моего спасения. Я просил других докторов прочитать надписи на этикетке, но на меня смотрели как на идиота. Тогда же я стал подозревать, что неизвестный только привиделся мне, и все мои волнения напрасны, но для себя я всё-таки решил, что надо бы порасспросить… за побочные эффекты…   
   Оставался вопрос: у кого спросить? И вариантов было немного: можно было наехать на эту смазливую медсестру, что шныряет туда-сюда, и которая в предстоящую ночь собирается дежурить на пару с седовласым дядькой кардиологом, да ещё с двумя кардиохирургами, одним рыжим, а другим, рассудительным - тем, что «чесал» за операцию, уговаривал. Пусть теперь и отвечают вместе.   
     На самом деле: до появления неизвестного, и до его намёка на выкуп (выкупить собственную жизнь, это ли не смешно, если бы не было так грустно), я находился в полной уверенности, что все мои невзгоды давно позади: заменили всё, что нужно в моём неисправном моторе и теперь живи - не хочу… припеваючи. Возникнут, конечно, ограничения, ни без этого, так ведь без водки и курева, да с такими смазливыми девчонками, как наша медсестра, жить можно, и даже нужно.   
    А вот и она, собственной персоной, плывёт ко мне, со своими медицинскими причиндалами, виляет бёдрами, спасительница моя, целительница. 
-Привет, – говорю ей, - Как дела? Что-то мне не хорошо стало вчера после ваших уколов: может быть, побочка какая имеется?
- Нет, - отвечает мне спокойно русалочка (раз плывёт), - Это обычная слабость. Операция была тяжёлая, и вам нужно больше отдыхать.
   Втыкает один шприц в бедро, вводит лекарство, затем второй…
   Чувствую, ложе подо мной зашевелилось, плохой признак…
- Сейчас боль отпустит, отдыхайте, а лучше спите, - успокаивает и уходит, виляя жопой.
    А я смотрю, как вышагивает красотка, и мысль в голове моей пробудилась: «Далась мне её жопа в такой ответственный момент? Тут проблемка почище будет. Как же тут уснёшь, когда эти грёбанные доктора только и ждут момента, когда отключишься, и тут же распластают на органы, уложат ливер аккуратно в холодильничек в местном МОРГЕ, а родственникам сообщат, что жил, мол, такой Дмитрий, да весь вышел. Не зря же денег вымогали, изверги, и надо полагать: ни я первый, и ни я последний». 
   Одного такого бросились искать родственнички, а им такую туфту прогнали, будто отправили того в другой город, к лучшим специалистам, а тот не доехал, скончался в реанимобиле. А труп пропал, и дела нет, - куда пропал.  А я уверен, зарыли его в сырую землю, и копателей поторопили, чтоб без вскрытия, без разбирательства;  рука руку моет. Но ничего: всех выведу на чисту воду! Самому бы только под нож не лечь. И звонить, звонить, хоть жене, хоть чёрту, пусть вытаскивают…   
      Ещё бы телефон, где раздобыть. А им сейчас не до меня, обнимаются, целуются, постеснялись бы прилюдно: кардиолог седина в бороду и моя русалочка. Точно в сговоре, ещё и шепчутся, думают глухой:
- Сейчас уснёт, я ему двойную дозу вкатила, и сразу в операционную. Там всё готово, и ребята уже на подхвате.
- Хорошие бабки за него возьмём, может даже валютой. УЗИ показало, все органы у него здоровые, хоть сейчас в Космос отправляй, ещё бы жил да жил, «чувачок». Да видно не судьба.
   Ах вы гады! А как же клятва Гиппократа?! Совсем осатанели. И это мы ещё поглядим: кому судьба, а кому не судьба!  Держите меня всемером…   
    Срываю с себя все иголки и датчики, компьютер завис, обнулился, все жизненные параметры на ноле, пищит сука, просто визжит. Чую, по мне звонит колокол, и под этот звон подрываюсь и хватаю главного злодея под локоть: сдавливаю шею; задавить гадину на корню. А корень мой болтается, даром, что без трусов. Где вы видели в реанимации в трусах? И я ему, придушенному:
- Вот тебе почки! Вот тебе печень! Вот тебе валюты!
   Лицо его кровью налилось, задыхается «чувачок», а русалка хлещет меня чем ни попадя: то «уткой» нахлобучит, то костылём, непонятно откуда взявшимся, и в руку вцепилась зубами. Я уж тут не утерпел: с локтя её, левой, по зубам тем, да по мордам!      
   Орёт как резанная, будто её резать собираются, а не меня:
- Спасите! – завыла от бессилия, - Помогите!   
   И народу тут сбежалось - до кучи, уже четверо ополчилось супротив меня, руки заломить норовят, чисто боевик, Голливуд отдыхает. Вселилось в меня сил немерено, кулаки по два пуда сделались. Бьюсь за жизнь свою, как в последний раз, одного в живот, другому в челюсть, и вопрос в голове моей: а этаж какой? И сам же себе и отвечаю: лучше первый! Тогда можно напрямик через стекло, и кричать, орать, звать на помощь! Вот только без трусов не по себе как-то, да плевать на сантименты: «Или грудь в крестах, или голова в кустах! Сдать всю банду скопом!». 
   Раскидал всех по сторонам, путь к спасительному окну освободил, приготовился к прыжку и тут получаю электрошокером. Повалили, повязали, а вдогонку ещё и укол в плечо залепили…
   Вырваться из пут нету мочи. Чувствую, что засыпаю… 
                Сон особенно сладок, если он последний.   

Продолжение следует…