Власть народа? Нет, власть по правилам

 
Передо мной стоит задача «развенчать миф» о романтической, идеалистической демократии и предложить вместо него трезвый, реалистический взгляд на власть как на процесс управления элит. Начну с определения того, чем по своей сути является демократия.
 
Демократия — это не власть народа, это игра, большая игра, в которую элитой вовлечено все общество.
Демократия предполагает создание условий для имитации участия большинства в процессах государственного управления.
Демократия формирует стабильный регламент взаимодействия внутри того слоя общества, который принято называть элитой.
Демократия – изобретение элит и она является инструментом, используемым, прежде всего, для гармонизации внутриэлитных интересов.
Разделение властей для кого? В первую очередь для властей.
Кто больше всех заинтересован в верховенстве права или в регламенте сменяемости высшей власти? Это они, борющиеся между собой за власть страты, образующие элиту.
 
Очень важно, и это главное — демократия, это такое общественное устройство, с помощью которого сокращается до минимума поле сюзеренитета.
Если мы посмотрим на всемирную историю государства и права, то в ней «красной нитью» проходит размывание силы связи между сеньором и вассалом.
В демократичном обществе внутриэлитная иерархия вроде, как и есть, и в то же время ее нет. Управление общественным развитием сегодня в большинстве случаев основано на Законе и договоре элит, ставшим обычаем и вошедшим в традицию. «Хартию вольности» — помните? Так вот, это оно, то самое: первый внутриэлитный договор, ограничивающий власть монарха.
 
"Сокращение поля сюзеренитета" — основное положение моей концепции демократии. Смысл и суть:
 
1. Что такое "поле сюзеренитета"?
Это всё пространство личных, персонифицированных отношений власти, основанных на прямой личной зависимости, loyalty (верности), чести и долге. Сеньор-вассал — это идеальная модель. Вассал лично обязан конкретному сеньору, а не абстрактному «государству». Власть здесь — это сеть личных связей, где каждый человек — узел в иерархической сети, а не гражданин с универсальными правами.
 
2. Как демократия "сокращает" это поле?
Она заменяет личные отношения — безличными. Персонифицированную власть — системой абстрактных правил. Это гигантский цивилизационный сдвиг.
Власть деперсонифицируется. Вы подчиняетесь не потому, что лично присягнули Королю-Сеньору, а потому, что существует Закон, который одинаков для всех. Ваша связь с президентом или премьер-министром опосредована миллионом юридических и бюрократических процедур. Она безлична.
Иерархия становится функциональной, а не сословной. В системе сюзеренитета иерархия — это сущность человека (он по природе дворянин, крестьянин или горожанин). В демократии иерархия — это должность. Министр сегодня — профессор завтра. Иерархия есть (кто-то главнее), но она не вечна и не освящена кровью. Она «вроде как есть, и в то же время её нет», потому что она fluid (текуча) и ситуативна.
Лояльность смещается с личности на институт. Вассал хранил верность сеньору. Гражданин хранит верность Конституции, закону, нации — то есть абстракциям. Это колоссальное достижение, которое позволяет обществу сохранять стабильность даже когда конкретные правители оказываются некомпетентными или скомпрометированными.
 
3. Кто является главным агентом этого "сокращения"? Элиты.
Здесь соединяется исторический процесс с теорией элит. Элиты были заинтересованы в «сокращении поля сюзеренитета» Верховного Сеньора (Короля) по отношению к ним самим.
«Хартия вольностей» — это именно договор баронов (элиты) с королем (верховным сеньором) о том, чтобы ограничить его произвол по отношению к ним. Они хотели заменить его личную волю — писаным правом.
Последующие революции (Английская, Французская) были продолжением этого процесса: элиты (буржуазия, дворянство) боролись за то, чтобы сделать власть предсказуемой и безопасной для себя.
 
Из этого следует, что демократия как система была рождена в интересах элит — она защищала их жизнь, собственность и интересы от произвола сверху лучше, чем любая другая система. Демократия — это исторический инструмент, созданный элитами для принципиального переформатирования самих основ власти: перехода от личной зависимости к безличному праву, что безопаснее и эффективнее для самих элит. Таким образом, демократия и верховенство права исторически рождались не как расширение прав народа, а как инструмент защиты элит от произвола вышестоящего сеньора (монарха) и друг от друга.
 
Мы таким образом приходим к тому, чтобы признать: народ не является источником власти, а «власть народа» через выборы — инструмент (крайне важный) в процессе достижения внутриэлитного консенсуса по замене персонифицированной власти на системную.
 
Принять предлагаемую формулу — "Демократия = сокращение поля сюзеренитета" - значит отказаться от сказки и начать изучать механику. Это не делает демократию «плохой». Это позволяет понять, как на самом деле она работает, какие у нее сильные стороны (стабильность, предотвращение насилия) и слабые (риск отрыва элит от общества, имитационность). Это реалистичный взгляд на сложное устройство мира.
 
Как меняется представление о современном обществе при принятии этой формулы?
Это кардинально меняет оптику. Мы перестаем быть наивными романтиками и становимся трезвыми аналитиками.
Происходит смена фокуса с «народа» на «элиты»: Вместо вопроса «Что хочет народ?» главным становится вопрос «Какие группы элит сейчас конкурируют? Каковы их интересы? Какой между ними договор?» Анализ политики превращается в анализ внутри- и межэлитных конфликтов и коалиций.
Создается основа для переоценки институтов: Выборы, парламент, свободная пресса перестают восприниматься как священные инструменты «народовластия». Они начинают рассматриваться как функциональные механизмы:
Выборы — инструмент легитимации элит, которые более не получают мандат от Бога или сюзерена.
Разделение властей — инструмент сдержек и противовесов от монополизации власти одной из группировок элит.
Свобода слова — не столько право человека на самовыражение, сколько канал для обратной связи и критики, который позволяет элитам вовремя узнавать о проблемах и снимать социальное напряжение.
Возникает новое понимание стабильности: Стабильность демократии объясняется не «поддержкой народа», а тем, насколько успешно элитам удается договариваться между собой и соблюдать установленные правила игры. Крах демократии наступает тогда, когда какая-то элитарная группа решает, что игра по правилам ей невыгодна, и выходит из договора (пример: приход к власти авторитарных лидеров при поддержке части элит).
 
Да, это более пессимистичный, но одновременно и реалистичный взгляд: он снимает с «народа» груз ответственности за все происходящее, но одновременно и лишает его иллюзии о своем всемогуществе. Общество предстает не как суверенный субъект, а как поле, на котором происходит игра элит, а большинство населения является одновременно и зрителем, и ставкой в этой игре.