А зомби здесь тихие

Она как-то из ниоткуда появилась, словно вышла из осеннего хмурого воздуха. Холодного, туманистого, угрюмого  в своей   меланхоличной задумчивости. 

Появилась  и встала у края скамьи, где он сидел.  Скамья-то  почти на одного, здесь длинных не ставят. Нечего рассиживаться,   помянул — и домой.

Но он именно поэтому сюда и приходил. Отдохнуть от других.  В тишине. В безлюдности.    В безсуетности.  Хотя бы  тут.

Он так устал от эмоций, что даже головы к ней не повернул. Даже не  дернул плечом раздраженно, с какого это … она именно к нему подошла, что мест мало, что ли? Вон -   внутренним гипотетическим взглядом  окинул он кладбище -  места   хоть пляши, хоть свадьбу играй. Иди в любую   загородку да сиди там себе.

Гипотетический взгляд, окинув крестики и памятники,  заметил  бесстрастно, что  подошедшая — совсем еще девушка. Тоненькая, юная,   скромная.  Страшно ей, может. Пусть сидит. Жалко, что ли.

И он  подвинулся молча,  даже не повернув головы, освобождая краешек скамейки.  Пусть думает, что  в печали.

Девушка так же молча   села.  Тоже, кстати, не сильно головой вертя. Будто ей вообще было все равно, к нему ли пристроиться,  к дереву или  к памятнику.

Две фигурки — уставших,  изможденных   жизнью и  суетой сидели на скамеечке, смотрели перед собой в сентябрьский,    зависший в пространстве,  словно обкуренный, туман.  Обе  с одинаково сгорбленными  плечами и унылыми   выражениями лиц, с остановившимися задумчивыми взглядами.

Первые минут пять друг на друга даже  не смотрели. Словно  это и не важно. Ну или словно знали друг друга   сто лет — и так все понятно. 

  Помолчали.
-Ты что-то холодная. Замерзла? -  наконец, не поворачивая головы, сказал  он. Сидели они близко, бедром к бедру.  И   его ногу уже начало сводить от холода   который передавался  от нее через все одежды, юбки,   тонкое шерстяное ее пальтишко,  и плотные  его брюки.
-Нет, - милым, нежным голосом ответила она,  - это нормально. Я же зомби.
-??? -  повернул он голову медленно уставившись выскочившими из глазниц глазами на нее.
-Зомби. — буднично и грустно  ответила она на его,  лишенный слов вопрос, миролюбиво глядя своими слишком голубыми глазами прямо  в его зрачки. 

И, видя его  замершие брови, улетевшие глубоко под челку пояснила так, словно объясняла,  с какой стороны  удобнее шоколадку раскрывать:
-Это такие, кто отсюда  уже ушел, а туда еще  не  попал.

Он  не отмирал.
Корпус — отдельно, пуговицами вперед, голова -   перпендикулярно   основной оси, в сторону опасности.  По фильмам он вроде бы четко помнил: где зомби — там опасность.
-Да ты не бойся. -  примирительно заметила она, — я ничего плохого не   сделаю. Мне бы со своими проблемами разобраться.
 Он зашевелил бровями, разминая их потихоньку от шока.
-Проблемами?
Она   кивнула озабоченно.
-Вообще не понимаю,  как это разгрести...- и зависла. Только что не заплакала.

Он терпеливо ждал. По  укоренившейся уже  привычке ни к чему не подталкивать собеседника, пока  тот сам не будет готов выговориться.  Когда пауза затянулась, аккуратно   вставил:
-Что разгрести-то? Ты ж... уже того...  Все должно бы уже...  закончится... вроде бы...
-Не-ет. -  Моргнула она, не меняясь в лице. -   Ничего никогда не заканчивается. Как всю жизнь мне испортило, так и  сейчас все  мне  портит.

Потом,  помолчав  задумчиво, добавила:
-Никакого житья. Ни при  жизни, ни после смерти. Никакого удовольствия.  Вон, — она мотнула головой назад, — наши сейчас отрываются.  Наконец-то и покуражится можно   и   побарагозить.  Много ж плюсов   в нашем состоянии, мало ограничений — не то что    у вас,  физиков.
-Я не физик.
-Да я  о мире физическом. Законы притяжения там,   трехмерное пространство,  то, сё.  Нам-то   это  все уже не  мешает.
-А что ж тебе мешает тогда?
-Стыд.

Он аж  развернулся к ней. Всем  своим существом, прямо от таза. Попа,  приклеенная к скамейке, от страха еще не отмерла, а вот     остальной корпус не выдержал. Скрутился, развернулся  полностью  к  девице.   Остановился в сантиметре от ее острого, даже в пальто,    унылого плеча.
-Стыд?!
-Да. - кивнула она,  глядя на него глазами  честной школьницы, не выучившей урок. - Стыд.
-Ты ж зомби.
-А ничего не меняется. Ты же не обнуляешься. Какой в жизни был —  такой и переходишь за границу. Со всем нажитым барахлом.  И характер тот же остается.  И  все, что нажил ментально.  И все особенности психики... - она выдохнула истерично,— все тащишь  с собой. Все же  тут! - она постукала тонким пальцем по высокому бледному лбу. - И тут. -  ткнула  тем же пальцем  ему в область грудины.
 
Он опять замер.  Ему прямо почудилось, как он ощутил этот палец. Словно не палец,  а указка. Жесткая,  костистая,   колкая. Будто швейная игла прошила насквозь куртку. Куртку, ватин,   рубашку,    кожу, грудную кость  и   въехала прямо в сердце. Наяву-то не проткнула, конечно, а так,  сделало ямку. Вот-вот и разрежет  волокна. А на самом деле ее пальчик, красивый такой,   тонкий, синюшный, с длинным   заостренным нарощенным ногтем,  и  не продвинулся дальше  внешнего слоя ткани.
-А че стыд-то?  У нас столько проблем у всех. Про стыд вообще уже все забыли давно, честно говоря. -  пролепетал он,  пытаясь разговором   разворошить себя. - Я вот и не помню, когда последний раз   это слово слышал.
-У всех по-разному.  -  рассудительно заявила она. -  Большинству-то конечно, уже  и не понять, что это такое. Не модное стало понятие, конечно. Устаревшее, соглашусь. А я с детства была какая-то... не такая как все. Стеснительная слишком. Стыдливая.  Мне говорили, вырастешь -  пройдет. А нет. Выросла, вон, - усмехнулась она, — умерла даже. А не прошло.

Он немного  отошел, не сильно, правда, но так уже, без перенапряжения. Страх  прошел. В конце концов, захотела бы она его съесть - давно съела бы.  И видишь сидят, мирно, нормально разговаривают.  Становилось  немного интересно даже.

Она тоже, чуть расслабилась, и,  доверившись собеседнику, продолжала:
-Всегда, сколько себя помню,  была  такой. Ключевое слово  всей жизни — стыдно.... Высовываться— стыдно. Но быть  последней тоже — стыдно. Странно, что, не страшно. Стыдно. Страшной быть стыдно. Некрасивой. И слишком яркой тоже — стыдно. Выделяться как-то  черезчур - стыдно . И по-плохому выделяться и по-хорошему.  По-плохому  это сразу как-то …  свое достоинство ронять. А по-хорошему — ну там... не знаю, талантами своими, достижениями -  то же что хвастаться.  А это- стыдно.
Она пожала плечами в размышлении :
-И потом... всегда мысль: вдруг тебе кажется, что  это достижения, а на самом деле -  кошачья жопка?  Тогда ты вообще глупо выглядишь. А глупо выглядеть — стыдно.

Она взглянула на него, проверяя реакцию. Увидела, что он весь  во внимании  — и взглядом пристальным, и выражением  сочувствия на лице. Приободрилась, заговорила горячей:
-Вульгарной быть стыдно.  Примитивной.  Слишком умной тоже. Не одна же ты такая умная, в конце концов. И перед теми, кто умнее тебя- стремно. Они слушают твои  выводы, которые уже давно сами сделали —    и думают,  какая ты дура запоздалая... и ты выглядишь вовсе не умной. Глупой и смешной. А смешным  быть -  стыдно.

Она глубоко выдохнула, словно выдыхала всю  тяжесть, накопленную за жизнь. И после.
- Выпячивать себя стыдно. И невидимкой  вроде не хорошо, но и трусами наружу в соцсетях светить — тоже стыдно.
-В соцсетях-то что стыдного? - не выдержал он, -  Там, все  подряд постят. Любой  пук  нормально заходит.
-Да. - скромно согласилась она,  потупившись. -   Многие постят, а мне стыдно. Потому что круть у меня не получалась. А чепуху — стыдно.
-Ты в прошлой жизни кем была ?
-Какой из?- уточнила она, вопрошающе улыбнувшись, - В  этой -   никем особенным. Как все. Обычным хорошим человеком.  А в тех, что раньше, еще не знаю. Меня ж туда за грань не пускают,   пока скрыто. Но, подозреваю, это оттуда откуда-то, ты прав.

Она  остановила взгляд, немного помолчала, потом всплеснула  руками отчаянно:
- Откуда   у меня такое, сама не пойму: громко говорить стыдно.
Есть на людях. Хохотать  некрасиво. Сказать что-то глупое — стыдно.
Делать  что-то плохо - тоже стыдно. Неудачливой быть вообще стыдно.   А хвастаться  достижениями стыдно так, что   хоть сквозь землю провались. - Она  обескураженно топнула ногой о землю.-  Нет  ярких событий в жизни — стыдно. Показаться дурой стыдно. А слишком умной нескромно. Даже зомби я -  какая-то  убогая.

Она  снова  вцепилась взглядом   в его глаза. Круглые, большие,  с белками покрытыми  густой  тонкой сетью   сосудиков,  и  крошечными зрачками :
-Вот видишь: пугать людей — стыдно . Громко орать и делать страшное лицо... Фу... — она поморщилась. — стыдно. И за то, что  не такая, как наши -  тоже стыдно.

Тонкие, изогнутые луком губы задрожали:
-Даже умереть стыдно, видишь,  душа  колбасится.    И здесь ей оставаться как-то... стремно. И туда  никак. Вот и зависла.
 
Она   горько вздохнула,  кажется даже шмыгнула носом.  Вздрогнула  всем телом,  худенькими плечами, всей своей круглой спиной.
Скамейка под ней скрипнула.   
-С этим что-то делать надо.-  Предположил он так, просто ради поддержания разговора.
Но она вроде бы уже выговорилась,   вздохнула глубоко,  смахнула выкатившиеся на ресницы слезы.
- Понятия не имею, что.
-Осознать проблему для начала, -  не задумываясь,   выронил он,-  и принять.
- Так осознана уже.
-… и принять! - и еще чуток помолчав, добавил, — и простить.
-Хахаха -  съязвила она,   хлопая неулыбающимися глазами. - Научи. А то я,  похоже,  пока я «не    приму»   так и буду здесь болтаться. - Она обвела глазами кладбище. - А мне здесь не нравится.   Мне  б  в Европу. Там поантуражнее будет, поатмосфернее.   Я там своей  себя чувствую.   Тепло, вкусно, чисто... И наших много. - она задумчиво улыбнулась, вспоминая, видимо  тамошнюю чистоту  и  своих.

Он , поежившись,   наконец отлепил попу от скамейки.
-Ну.. если хочешь,  приходи завтра сюда. Будем учиться потихоньку. Принимать и прощать.
 -  А ты  откуда это умеешь?
- Да психолог я. -   уныло  сказал он. - прихожу сюда  иногда. Отдохнуть,  в тишине посидеть.   А то там, — махнул он  головой в сторону города, -  надоели все со своими проблемами.  Нигде  покоя нет. Думал, вот … здесь.. отдохну. -  он  криво улыбнулся, помахал  ей рукой и пошел  прочь.