В одном купе с Чеховым путевая зарисовка

Прогулка по чеховским местам Южно-Сахалинска

Стоя на площади перед железнодорожным вокзалом Южно-Сахалинска, я осознавал, что до отправления поезда в Ноглики оставался почти целый день. Решив не тратить время зря, я отправился исследовать литературно-историческое наследие города, связанное с именем Антона Павловича Чехова.

Мой первый пункт назначения — Литературно-художественный музей книги А. П. Чехова «Остров Сахалин» на проспекте Мира. В просторных залах музея я увидел личные вещи писателя: дорожную сумку, медицинские иглы, бритву, лампадку, щипцы для колки сахара и даже таз для варки варенья. Особое впечатление произвела крупнейшая коллекция изданий «Острова Сахалин» — от первой публикации 1895 года до переводов на японский, английский, голландский и другие языки.

Во дворе музея возвышался бронзовый бюст Чехова работы скульптора Владимира Чеботарёва, установленный в 1995 году. Напротив входа на площади лежала открытая бронзовая книга — памятник произведению «Остров Сахалин» с портретом 30-летнего писателя и цитатой из первого издания: «Край ещё молодой... Труда и подвижничества в прошлом было много, но это ещё только начало, и в будущем предстоит не мало хорошей и интересной работы».

Далее я направился в сквер между Чехов-центром и музеем, где расположены скульптурные композиции по мотивам произведений Чехова. Там я увидел «Даму с собачкой» — изящную бронзовую Анну Сергеевну фон Дидериц с зонтиком и собачкой на поводке. Рядом стояла композиция «Каштанка и клоун» работы Ирины Макаровой — клоун в цирковом костюме дрессировал собачку, стоящую на задних лапах.

На Коммунистическом проспекте я обнаружил памятник «Человеку в футляре» — Беликова в темных очках и с поднятым воротником, опирающегося на складной зонт. Завершающей точкой маршрута стали бронзовые фигуры Толстого и Тонкого у Сахалинского международного театрального центра имени Чехова.

; Интересный факт:

Путешествие Чехова на Сахалин в 1890 году длилось 80 дней, а на самом острове он провел три месяца и два дня, проведя перепись населения и изучая жизнь каторжан.

Усталый, но довольный, я вернулся на вокзал за час до отправления поезда. Забрав вещи из камеры хранения, я отправился на перрон.

Встреча в купе

Полупустой вагон встретил меня ковровой дорожкой в проходе и уютными занавесками цвета кофе с молоком. Моё купе пока было пустым. Я быстро устроился, переоделся в удобную дорожную одежду и приготовился к долгому пути.

Незадолго до отправления в купе вошел худощавый мужчина лет пятидесяти. На его лице выделялись очки с мощной черной оправой и аккуратная клиновидная бородка, а чуть заметная лысина придавала ему академический вид. Он молча разложил свои вещи на верхней полке и присел у окна.

Когда проводница принесла постельное белье, мы заказали по кружке чая. За чаепитием разговорились.

— Алексей Чехов, — представился он, протягивая руку. — Геодезист в строительной компании. Еду в Ноглики на разработку нового проекта.

Я невольно улыбнулся: — Невероятное совпадение! Целый день я провел, гуляя по чеховским местам, а теперь еду в одном купе с Чеховым!

Алексей сдержанно кивнул: — Да, с фамилией у меня особые отношения. Не то чтобы крест, но и не подарок судьбы.

Разговор о судьбе, геодезии и наследии Чехова

За окном проплывали сахалинские пейзажи — тайга, сопки, изредка попадались поселки. Алексей оказался интересным собеседником. Он рассказал, что его предки поселились на Сахалине уже после отмены каторги, в начале XX века.

— Знаете, — говорил Алексей, — быть однофамильцем великого писателя на Сахалине — это особая история. Здесь ведь его чтят не как просто классика литературы, а как человека, который изменил судьбу острова.

Я вспомнил, что читал в музее: после публикации «Острова Сахалин» были проведены реформы — отменили телесные наказания для женщин, увеличили финансирование детских приютов, а в 1906 году вообще упразднили каторгу.

Алексей кивнул: — Именно благодаря Чехову Сахалин начал меняться. Многие здесь чувствуют особую связь с ним. Я вот, например, занимаюсь геодезией — измеряю землю, провожу точные расчеты для строительства. А Чехов, по сути, делал то же самое — провел своеобразную «геодезию человеческих душ», замерил глубину падения и возможности возрождения человека.

Он рассказал, что его профессия неразрывно связана с историей острова: — Первую точную карту Сахалина составляли еще в XIX веке, а сейчас мы уточняем данные для будущего развития. Иногда при проведении измерений находим артефакты каторжного времени — остатки строений, личные вещи. Как будто прикасаеся к истории, которую описывал Чехов.

Ночные размышления и прибытие в Ноглики

Ночью, когда за окном было уже совсем темно, наш разговор приобрел более философский характер. Алексей признался:

— Иногда мне кажется, что я несу определенную ответственность просто потому, что ношу эту фамилию. Стараюсь в работе быть точным и честным, как Чехов в своих описаниях. Геодезия — наука точная, здесь нельзя фальсифицировать данные. Как и Чехов не мог сфальсифицировать свои наблюдения о Сахалине.

Он рассказал, что его отец был учителем литературы и с детства привил ему особое отношение к творчеству писателя: — Мы читали «Остров Сахалин» не как художественную литературу, а как семейную хронику. Отец говорил: «Наш род начался здесь уже после чеховских реформ, но мы должны помнить, какой была эта земля до них».

Под утро мы ненадолго уснули под стук колес. Проснулись уже при подъезде к Ногликам.

— Знаете, — сказал Алексей на прощание, — ваша вчерашняя прогулка по чеховским местам и наша встреча — это своеобразное круговращение судьбы. Вы познакомились с наследием писателя, а затем встретили его «тезку». На Сахалине часто происходит такое — история здесь ощущается особенно остро.

Мы попрощались на перроне Ногликов. Алексея встретила машина с его работы , а я отправился по своим делам.

Эта случайная встреча заставила меня задуматься о невидимых связях между людьми, местами и историей. Как писатель, совершивший трудное путешествие на Сахалин более века назад, продолжал влиять на судьбы людей, которые даже не являются его прямыми потомками. Наследие Чехова жило не только в бронзовых памятниках и музеях, но и в людях, которые, как Алексей, несли в себе память о прошлом и ответственность за будущее этой особой земли — Сахалина.

Таков уж этот остров — он меняет тех, кто к нему прикасается, оставляя в душе частичку своей особой, суровой и прекрасной судьбы.