Хотелось бы ошибиться

Хотелось бы ошибиться

Я – пенсионер. На работу не хожу, и потому круг моего общения совсем небольшой – жена и дети. Случайные прохожие и кассирши в магазине – это не круг общения.

А было время – я каждый день ездил в разные конторы на работу, где меня ждало множество самых разных людей, все со своим гонором и апломбом. Каждый из них, если внимательно ознакомиться, готовый материал для написания драмы, комедии или даже трагедии. Случались у меня и командировки, как по родной стране, так и за её пределы. Вот где многое и многих увидишь и узнаешь. Теперь ничего этого нет. Нет новых впечатлений, переживаний и размышлений. Всё в прошлом.

На днях звонил кум. Предлагал выехать на лоно природы, посидеть на бугорке, выпить из хрустальных стопочек хорошей водки на клюкве, полюбоваться пейзажем, вспомнить прошлое, поразмышлять о настоящем, обсудить детей и внуков. Отказался я. Совсем не хочется.

С такими мыслями и в таком настроении иду я по окраинной улочке нашего города. Прекрасный, немного жарковатый день бабьего лета. На скамейке возле автомойки я вижу лежащую девушку. Между короткой чёрной майкой и вельветовыми брюками бежевого цвета – стройный оголённый живот нерожавшей женщины. Одна рука подпирает щёку, вторая с искусно вытатуированной змеёй свесилась со скамейки. Пухленькие, подкаченные по последней моде алые губки. Чётко очерченные бровки…

Рядом со скамьёй валяется пустая банка пива «Балтика». Но, надо полагать, девушка пришла в такое состояние не от этой баночки пивка. Она приняла в себя кое-что покрепче.

В моём советском детстве пьяные на улице были обычным явлением. Нынче нетрезвые граждане, тем более женщины, встречаются редко. Можно полдня по улицам проходить и ни одного пьяного не встретить. Но вот я встретил. Смотрю на эту женщину и мне ужасно её жалко. Молодая, здоровая (если не считать возможной зависимости от алкоголя или наркотиков), у неё вся жизнь впереди (если сама себя не загубит). Как в себя придёт, сказать бы ей, что она - прекрасное создание, призванное жить и давать жизнь. Но скорей всего, в таких нотациях она не нуждается. И вряд ли они на неё подействуют. С такого дна редко кто поднимается.

Я вспомнил, как моя дочь мечтала о детях, которые долго не приходили. И, наконец, (о слава тебе, Господи! спаси и сохрани!) пришли. Дай Бог этого счастья каждой женщине и этой, лежащей на лавочке. В момент просветления объяснить бы ей, что болото, в которое она попала, засосёт её намертво, и что жизнь её будет короткой и лишённой самых главных радостей. Но вряд ли кто-либо будет с ней говорить об этом. И даже если такой разговор состоится, она отмахнётся от советчика как от назойливой мухи. Хотелось бы ошибиться.

I’d like to be wrong
I am a retiree. I don’t go to work, and as a result, my social circle is very small—just my wife and children. Random passersby and cashiers at the store don’t count as a social circle.
But there was a time—I used to commute to various offices every day, where I was met with a multitude of diverse people, each with their own pride and self-importance. Any one of them, if you looked closely, was ready-made material for a drama, a comedy, or even a tragedy. I had business trips, too, both within my home country and abroad. That’s where you come to learn much about people and their ways. Now, all of that is gone. No new impressions, experiences, or reflections. Everything is in the past.
The other day, my son’s godfather called. He suggested getting out into nature, sitting on a hillock, sipping good cranberry vodka from crystal shot glasses, admiring the scenery, reminiscing about the past, reflecting on the present, and discussing our children and grandchildren. I declined. I just didn’t feel like it.
With these thoughts and in this mood, I walk along a quiet street on the outskirts of our town. It’s a beautiful, slightly warm Indian summer day. Near a car wash, I see a girl lying on a bench. Between her short black top and her beige corduroy pants, there’s a slender, bare stomach—the kind that belongs to a woman who hasn’t given birth. One hand supports her cheek, the other—adorned with a skillfully tattooed snake—dangles off the bench. Plump, freshly plumped scarlet lips, as is the fashion these days. Perfectly defined eyebrows…
An empty can of Baltika beer lies near the bench. But it’s safe to assume she didn’t end up in this state from that one can of beer. She must have taken in something stronger.
In my Soviet childhood, drunk people on the street were a common sight. These days, intoxicated individuals, especially women, are a rare occurrence. You can walk around for half a day and not see a single drunk. But here I am, seeing one. I look at this woman, and I feel terribly sorry for her. Young, healthy (if you don’t count a potential addiction to alcohol or drugs), she has her whole life ahead of her (if she doesn’t throw it all away). When she sobers up, I wish I could tell her that she is a beautiful creature, meant to live and to give life. But most likely, she doesn’t need such lectures. And they probably wouldn’t have any effect on her. Few people manage to climb out of such a pit.
I remembered how my daughter longed for children, who took a long time to come. And finally—thank God! (may He protect and preserve them!)—they arrived. May God grant this happiness to every woman, including this one lying on the bench. In a moment of clarity, I wish someone could explain to her that the swamp she’s fallen into will suck her in completely, and that her life will be short and devoid of its greatest joys. But it’s unlikely anyone will ever talk to her about this. And even if such a conversation were to happen, she’d brush the advisor away like a pesky fly. I’d like to be wrong.
Translated by AI