Русь и Степь

        С древнейших времен кочевники играли определяющую роль в историческом развитии степной зоны раскинувшейся от западных берегов Каспийского моря, средней и нижней Волги на востоке, вдоль берегов Азовского и северного берега Чёрного моря до среднего и нижнего Приднепровья вплоть до устья Дуная на западе,  получившая  условное историческое название – Степь.  На протяжении почти тысячелетия Степь представляла собой огромный полиэтнический демографический котёл, содержимое которого периодически выплёскивалось, обрушивая стремительные людские потоки, растекавшиеся по равнинам и горам Европы.
          Приходящие с востока орды сменяли друг друга, но неизменной оставалась угроза, исходящая из Степи. По своему географическому положению Русь находилась на восточной окраине земледельческой Европы и населённой кочевниками степной части Евразии.  Поэтому защита от внешних врагов  с востока, была для Руси важнейшей задачей. На эти обстоятельства обращали внимание многие учёные.    Известный историк XIX-го столетия С.М. Соловьёв, в частности, отмечает:  «Азия не перестаёт высылать хищные орды, которые хотят жить на счёт оседлого народонаселения; ясно что в истории последнего одним из главных явлений будет постоянная борьба с степными варварами». Недаром, в былинном фольклоре и национальном самосознании со времени крещения Руси появилось понятие «Святой Руси», противостоящей «поганым» и «бусурманам».
            В VII-IX вв. ведущая роль в истории юго-восточных земель Восточной Европы принадлежала  Хазарскому каганату. Это было довольно мощное государственное образование, сумевшее длительное время сдерживать натиск Арабского халифата на юге и подчинившее ряд воинственных кочевых племен, населявших степи Юго-Восточной Европы.
           Хазарский каганат занимал обширную территорию, включавшую на юге Восточное Приазовье, Кубань и предгорья Кавказа вплоть до Каспийского моря, на севере - среднее течение Дона и весь бассейн Северского Донца, на западе - Северное Приазовье, часть Крыма и территории вплоть до Днепра. Историк П.В. Голубовский указывает на то, что «с конца VII в. хазары распространяют свою власть на всем пространстве от Волги до Днепра. Славянское население подчиняется им и находит под их властью безопасность». (О взаимоотношениях Руси и Хазарского каганата достаточно полно описано в авторском историческом повествовании "Русь и Хазарский каганат").
          К началу X-го века Хазария, по ряду причин, начала терять своё монопольное положение в посреднической торговле между Северной и Восточной Европой и азиатскими странами по Волго-Каспийскому пути.
         В начале 960-х годов  в Киеве у руля власти становится Святослав, сын князя Игоря и княжны Ольги. Вот что пишет о нём историк Н.М.Карамзин ссылаясь на «Повесть временных лет»: «Сей князь, возмужав, думал единственно о подвигах великодушной храбрости, пылал ревностию отличить себя делами и возобновить славу оружия российского, столь счастливого при Олеге; собрал войско многочисленное и с нетерпением юного героя летел в поле. Там суровую жизнию он укрепил себя для трудов воинских, не имел ни станов, ни обоза; питался кониною, мясом диких зверей  и сам жарил его на углях; презирал хлад и ненастья северного климата; не знал шатра  и спал под сводом неба: войлок подседельный служил ему вместо мягкого ложа, седло изголовьем. Каков был военачальник, таковы и воины.
          Древняя летопись сохранила для потомства ещё прекрасную черту характера его: он не хотел пользоваться выгодами нечаянного нападения, но всегда заранее объявлял войну народам, повелевая сказать им: - Иду на вас! В сии времена общего варварства гордый Святослав соблюдал правила истинно рыцарской чести.»
          Первый свой поход Святослав совершил, будучи ещё совсем ребёнком. Его мать, княжна Ольга, чтобы отомстить древлянам за погибель своего мужа, князя Игоря, пошла на них войной. Древнее предание гласит, что символическим началом сражения послужил бросок боевого копья в сторону древлян, сделанный Святославом  сидя на боевом коне.
           На Руси князей приобщали к ратному делу с раннего детства. Древний княжеский обряд – «постриг» совершался, когда ребёнку исполнялось всего три года. Маленького княжича впервые сажали на боевого коня. В знак первого шага на пути возмужания ребёнку отрезали прядь волос, что дало название всему обряду. Согласно установившемуся обычаю, отец брал сына в боевой поход двенадцатилетним отроком.
           Святослав воевал в Волжской Булгарии, в Хазарии, в печенежских степях, на территории Болгарии (Дунайской) и в Византии. По самым минимальным подсчётам, Святослав прошёл походами за несколько лет до 8500 километров. Воинская деятельность Святослава при всём её небывалом размахе была подчинена только двум направлениям: волжско-каспийскому (хазарскому) и Царьградскому – византийскому. Оба они являлись основными направлениями торговых экспедиций, организуемых Древнерусским государством. К X-му веку торговля Руси с Востоком приобрела и транзитный характер, через её территорию товары с Востока шли в Европейские страны, поэтому борьба за свободу и безопасность торговых путей из Руси на Восток становится общеевропейским делом.
           Берега Оки, Дона и Волги были первым театром воинских действий Святослава.  Хазарский каганат, государство, жившее в основном за счёт таможенных пошлин, держало в своих руках все проходы из Восточной Европы на Восток. Каганат всеми силами старался удержать их, поскольку через морские портовые города осуществлялась связь государства с богатыми странами Передней Азии и Византией. Экономика Хазарии опиралась на широкие международные торговые связи, установившиеся у нее с ближними и дальними народами и государствами. Процветала  работорговля, рабы были основным предметом экспорта Хазарии. Уже к началу IX-го века, хазары сами не совершали экспедиций за «живым товаром», этим промыслом в основном занимались кочевые племена и народы, подконтрольные каганату. Хазары, играли большую роль при транзитной торговле и  спекулятивной перепродаже.
            Постоянные войны с Халифатом, Византией, кочевниками, междоусобицы ослабили государство. Большое государственное образование, с прочной экономической базой, сумевшее сплотить вокруг себя разноэтничные народные массы, ко второй половине X-го века потеряло своё величие. Фактически, к этому времени, от каганата осталось маленькое паразитическое ханство – домен кагана, тормозившее развитие экономики в соседних странах, мешавшее их торговле с Востоком.   Именно в этот период времени Русь нанесла удар по Хазарскому каганату. Вот как описал это событие русский летописец: «В год 6473 (965). Пошел Святослав на хазар. Услышав это же, хазары вышли навстречу во главе со своим князем Каганом и сошлись биться, и в битве одолел Святослав хазар и город их Саркел взял. И победил ясов и касогов». 
            Русы пошли на хазар не через печенежские степи Приднепровья и Подонья, а по лесам через земли вятичей - к Волжской Болгарии. Согласно летописи, Святослав «пошел на Оку и на Волгу и встретил вятичей».           Русы спустились по Волге к Итилю, столице каганата. Арабский географ и путешественник  X века Ибн-Хаукаль рассказывает об этом походе так: «Русы разрушили все это и разграбили все, что принадлежало людям хазарским, болгарским и буртасским на реке Итиле. Русы овладели этой страной (Хазарией), и жители Итиля искали убежища на острове Баб-ал-Абваба и укрепились на нем, а некоторые из них в страхе поселились на острове Сия-Кух» (полуостров Мангышлак(Азербайджан) – пр. авт.).
            Далее Святослав с дружиной взял Семендер (бывшая столица каганата - пр. авт.) и по дороге к Черному морю победил алан, живших в Приазовье и касогов (адыгов). Тогда же, очевидно, покорил Таматарху (Тмутаракань), на ладьях поднялся по Дону до Саркела и также, заняв крепость, превратил её в русский форпост, который  назвали Белая Вежа.
          Поход русов на восток продолжался несколько лет.  Хазария         потерпела жестокое  поражение. Были нарушены все её торговые пути, многие города Хазарии были уничтожены, столица город Итиль превращен в дымящиеся развалины. После похода Святослава Хазарский каганат развалился на отдельные части, некоторые из которых были захвачены Хорезмом, Русью, Византией и огузами.
          Русь, на какой-то период времени, взяла под свой контроль торговый путь по Волге и низовьям Дона. В  Керченском проливе на побережье Таманского полуострова возникает русское Тмутороканское княжество, началась колонизация этой территории. Белая Вежа на Дону и Тмуторокань на Керченском проливе обеспечивали связи Руси с Кавказом и открывали путь из Днепра на Волгу, свободное плавание по которой было целью похода Святослава против болгар и хазар, державших эту реку в своих руках. Были завоёваны племена вятичей и присоединены к русскому государству и обложены данью.   После этого похода русский князь вернулся в Киев, а уже в 968году предпринимает поход в Дунайскую Болгарию.
         Говоря о роли Хазарского государства в истории восточноевропейских стран Михаил Артамонов, в книге «История СССР с древнейших времен до образования древнерусского государства» (1939г.) указывал, что Хазария сыграла важную позитивную роль в истории народов Восточной Европы и Закавказья, заслонив их от арабского нашествия. С крушением Хазарского каганата был ликвидирован буфер между Русью и кочевниками. Теперь она оказалась с кочевниками лицом к лицу, и уже вскоре они начали осаждать Киев. Сам покаритель хазар киевский князь Святослав погиб именно от рук печенегов...
          М.И.Артамонов, так же считал, что борьба Руси с Хазарией стимулировала объединение славян вокруг «золотого стола Киевского», а это объединение, в свою очередь, создало возможность и перспективу для бурного роста русской государственности.
          Нельзя не отметить и другое, противостояние с Хазарией стимулировало сближение Древнерусского государства с Византией, что способствовало развитию её экономики и древнерусской культуры.
          Печенеги прорвались через северные хазарские земли из Заволжья и сначала обосновались в Волго-Донецком междуречье, вклинившись между хазарами и мадьярами, а затем, ориентировочно в конце 880-х годов, вторглись в южные степи. Происходили они из Приаралья, этнически это тюрки, их язык близок к огузской подгруппе тюркской языковой группы.
         По Константину Багрянородному (византийский император с 911 г. из Македонской династии, - А.Е.), печенеги делились на 8 колен, во главе каждого из которых стоял особый вождь. Право на место вождя принадлежало определенным родам, но не семьям. Должность вождя переходила не от отца к сыну или к брату, а к двоюродному брату умершего, или к одному из сыновей его двоюродных братьев, т. е. к двоюродному племяннику. Такой порядок, по словам Константина Багрянородного, был установлен с той целью «чтобы власть всецело не оставалась у одной части рода, но чтобы честь падала на долю и ожидалась и в разветвлениях».
          Новая орда кочевников была куда более многочисленной и дерзновенной, чем мадьяры. От печенежского нашествия пострадали не только северные и западные провинции собственно Хазарии. В огне пожарищ погибли Фанагория и поселения на Боспоре, печенеги заняв почти весь Крым, уничтожили все крымские степные болгаро-хазарские поселения и, по-видимому, истребили всех жителей, оказавших им сопротивление.
           Охридский (Орхид – город в Северной Македонии-А.Е.) архиепископ Феофилакт так характеризовал печенегов и их набеги:            
«Их набег - удар молнии, их отступление тяжело и легко в одно и то же время: тяжело от множества добычи, легко - от быстроты бегства. Нападая, они всегда предупреждают молву, а отступая, не дают преследующим возможности о них услышать. А главное - они опустошают чужую страну, а своей не имеют…
            Жизнь мирная - для них несчастье, верх благополучия - когда они имеют удобный случай для войны или когда насмехаются (пренебрегают) над мирным договором. Самое худшее то, что они своим множеством превосходят весенних пчёл, и никто ещё не знал, сколькими тысячами или десятками тысяч они считаются: число их бесчисленно.»
           Из чего следует, что основной целью печенежских набегов было не порабощение государств и народов и лишение их независимости, а захват добычи (невольники, скот, имущество). Источники свидетельствуют, что со второй половины Х века степи между Волгой и Доном и все причерноморские степи вплоть до устья Дуная были заняты кочующими печенегами.
          Персидский географ Гардизи писал (XI в.)  о печенегах следующее: «Владения печенегов простираются на 30 дней пути. С каждой стороны к ним примыкает какой-нибудь народ; с востока - кипчаки, с юго-запада – хазары и угры, с запада - славяне; все эти народы производят нашествия, нападают на печенегов, уводят их в плен и продают (в рабство). Эти печенеги владеют стадами; у них много лошадей и баранов, также много золотых и серебряных сосудов, много оружия. Они носят серебряные пояса. У них есть знамена и копья, которые они поднимают во время битв: их трубы, в которые дуют во время битв, сделаны наподобие бычачьих голов.»
         Хазарам приходилось вести с печенегами систематическую борьбу. По сведениям Ибн Русте и Гардизи (арабский и персидский географы и историки – А.Е.), хазары каждый год совершали походы в страну печенегов и приводили от них пленных.
         Как бы ни удачны были отдельные походы хазар против печенегов, окончательно разгромить и вытеснить их из занятых областей они не смогли. Всё северное Причерноморье и Приазовье в X веке фактически вышло из-под контроля хазар, что означало значительное ослабление их могущества. Не смогли хазары подчинить печенегов и своему влиянию, подобно тому, как они распространили его на мадьяр. 
       Византия почти сразу же оценила важность новой силы в Северном Причерноморье и старалась завоевать расположение степняков различными богатыми дарами – тканями и золотом.  Недаром император Константин Багрянородный поучал своего сына: «Когда император ромеев находится в союзе с печенегами, то ни россы, ни турки (венгры) не могут идти войной на Ромейскую державу, не могут также требовать за сохранение мира больших и чрезмерных денег… опасаясь, что если они (греки) пойдут войной на ромеев, то… печенеги, будучи связаны с императором дружбой и повинуясь его посланиям и подаркам, могут легко напасть на землю россов и турок, поработить их жен и детей и опустошить их страну». Также и болгары «употребляют много усилий и труда, чтобы быть в мире и согласии с печенегами». Только живущие на Яике гузы «могут воевать печенегов».  Византия старалась поддерживать постоянные сношения с ордой с целью использования их в своей политике, особенно против русов и болгар.
          Появление печенегов у южных рубежей восточнославянских племён совпало со временем формирования на землях последних единого Древнерусского государства. Печенежская орда  распространилась вдоль южных и восточных границ Руси.
         Первое упоминание  о печенегах в русской летописи появляется под 915 годом: «В год 6423 (915) пришли впервые печенеги на Русскую землю и, заключив мир с Игорем, пошли к Дунаю.» Таким образом, первое столкновение закончилось миром и договором. Печенеги, заключив союз с Игорем, пять лет не тревожили Русь.  Чем это было вызвано (силой русского оружия или успешной дипломатией князя Игоря) сейчас при отсутствии каких либо источников судить трудно.
       В 968 году Святослав, как союзник Византии, помог империи в борьбе с болгарами. Именно в это время, когда основные силы русов были задействованы в походе на Болгар, печенеги напали на Киев. Находясь в плотном кольце и изнемогавшие от голода и жажды, киевляне были отрезаны от путей сообщения. В городе также находились мать Святослава Ольга и его сыновья Ярополк, Олег и Владимир. Небольшой отряд русов под руководством воеводы Претича находился на противоположном берегу Днепра, очевидно в районе Чернигова. На собранном в городе вече горожане решили послать к воеводе гонца, и если отряд к утру не прибудет к городу, то сдаться печенегам. На выполнение этого задания вызвался некий отрок, знавший печенежский язык. Незаметно выйдя из города, он с уздечкой в руке, якобы человек из стана печенежского идущий за конём, прошёл через печенежские заслоны и, дойдя до реки,  прыгнул в воду. Печенеги безуспешно принялись стрелять в лазутчика с луков. Происходящее увидели с другого берега, и тут же на ладье поплыли к нему на встречу и, подобрав, доставили его к Претичу, который выслушал обращение горожан. После этого воевода решил любой ценой пробиться к городу и освободить княгиню и княжичей, объявив дружинникам, что «Если же не сделаем этого, то погубит нас Святослав».
            Ближе к рассвету следующего дня отряд Претича, погрузившись в ладьи, громко озвучил своё движение множеством боевых труб. В самом городе киевляне принялись кричать. Печенеги, посчитав, что это идёт Святослав, бросились наутёк, но позже вновь собрались и расположились у реки Лыбедь. В тот же день печенежский хан лично отправился парламентёром к Претичу уточнить, не он ли князь. Претич ответил, что он воевода, и пришёл с передовым отрядом, а за ним идёт сам князь Святослав с главными силами. Хан же предложил: « - Будь мне другом», после чего он подарил Претичу коня, саблю и стрелы. Последний в свою очередь подарил хану кольчугу, щит и меч.
           В то же время княгиня Ольга снарядила к Святославу гонцов с письмом следующего содержания: «Ты, князь, ищешь чужой земли и о ней заботишься, а свою покинул, а нас чуть было не взяли печенеги, и мать твою, и детей твоих. Если не придёшь и не защитишь нас, то возьмут-таки нас. Неужели не жаль тебе своей отчины, старой матери, детей своих?»
          Святослав находился в то время в Переяславце (Болгария). Получив послание, он с войском тут же направился к Киеву. Добравшись до столицы, он сразу же устремился на печенегов и отогнал их вглубь степей.
          После смерти матери, княжны Ольги, Святослав в 970 году снова отправляется в Болгарию с целью подчинить её Руси. Победив Болгарию, он идёт войной на Византию, но терпит поражение.   Заключив почётный мир с императором Византии Цимисхием, Святослав водным путём отправился на родину. Печенеги к этому времени контролировали все степи в южном течении Днепра, Днестра и Буга, вытеснив в своё время оттуда мадьяр, поэтому ко времени прихода Святослава со своею дружиною к устью Днепра, все подходы к нему были уже заняты печенегами. Русские летописи сообщают, что Болгары послали печенегам известие: «Вот идёт мимо вас на Русь Святослав с небольшой дружиной, забрав у греков много богатства и пленных без числа».  Возможно, что это так, но после поражения Святослава от греков, болгары оказалась под властью Византии и вряд ли они могли действовать самостоятельно.
          Опытный воевода Свенельд советовал Святославу двигаться дальше сухим путём, однако последний, вероятно из-за большого количества раненных и больных, предпочёл перезимовать в Белобережье, а Свенельда с частью дружины отправил тем путём для сбора рати, с которой он должен был вернуться. Зимовка в Белобережье была крайне тяжёлой «и был у них великий голод», а помощь так и не прибывала. Тогда, не дожидаясь последней, Святослав с наступлением весны 972 года двинулся по речному пути. Печенеги устроили засаду у днепровских порогов, при переходе через те пороги русы были окружены и полностью уничтожены. Погибли все до единого, включая князя Святослава. Из его черепа хан печенегов Куря велел сделать для себя чашу для питья, оковав её золотом.
          Новому великому князю Руси Владимиру Святославичу, после утверждения его в Киеве, пришлость несколько лет бороться за восстановление влияния Руси на её окраинах, ослабевшего в период междоусобиц  973 - 980 гг.    Ряд удачных походов на Польшу, на Вятичей, на Литву, на Болгар (Волжских), Радимичей и Хорватов (в Закорпатье) значительно упрочил Русь как государство восточных словян.
          Русь не могла смириться с потерей своего влияния на Волжский торговый путь, над которым по прежнему господствовали  Волжские болгары и оправившиеся после походов Святослава хазары, это тяжело отражалось на экономических интересах русских купцов и тесно связанной с ними правящей верхушки русского общества. Десятина, которую взимали с проходящих товаров болгарский и хазарский цари, отнюдь не была лишней и для казны русского князя. Еще меньше устраивало Русь распространение на Итиль власти Хорезма, который не только поставил бы под свой контроль русскую торговлю в Каспийском море, но и, несомненно, ввел бы для нее существенные ограничения.
         Владимир дважды воевал с вятичами (981 и 982 гг.) не хотевших платить дань, подчинил радимичей (984 г.) и только после этого в 985 г. смог двинуться на Волгу. Под этим годом «летопись» сообщает: «Иде Володимер на Болгары с Добрыней уем своим в лодиях, а торки берегом приведе на коних; и победи Болгары». Владимир действовал по примеру своего отца в союзе с гузами, по всей вероятности, продолжавшем существовать со времени Святослава. Если верить «летописи», то Владимир успешно выполнил свою задачу, и хотя болгар не покорили,  но принудили их заключить вечный мира, одним из условий которого очевидно был отказ Волжской Булгарии чинить препятствия русским купцам. В Никоновской летописи под 994 и 997 гг. имеются известия о походах Владимира на болгар, причем во второй из них определенно указывается, что это были болгары волжские. Владимир «одолев и плени их». По-видимому, «вечный мир» с болгарами оказался непрочным, и русскому князю пришлось силой оружия добиваться свободного прохода русских купцов через земли болгар по Волге.
         По свидетельству Иакова Мниха (древнерусский монах, мыслитель и писатель XI века - пр. авт.), поход Владимира на Волгу был направлен не только против болгар, но и против хазар. «И на Козары шед, победи а и дань на них положи», - говорится в этом источнике. Именно к этому походу Владимира на хазар относится сообщение Мукаддаси (средневековый арабский географ – пр. авт.) о Руси, «нашествовавшей на них (хазар) и овладевшей их страной».
          В результате более чем двадцатилетней войны, Руси удалось пробиться к Каспийскому морю и поставить Нижнюю Волгу если не под власть, то в сферу своего  влияния. По свидетельствам Н.М.Карамзина: «Завоевания Олеговы, Святославовы, Владимировы распространили её влияние от Новгорода и Киева к северо-западу и западу до моря Балтийского, Двины, Буга и гор Карпатских,  а к югу до порогов днепровских и киммерийского Боспора (Керчи – пр. авт.); к северу и востоку граничила она с Финляндией и с чудскими народами, обитателями нынешних губерний Архангельской, Вологодской, Вятской, так же с мордвою и с казанскими болгарами, за коими, к морю Каспийскому, жили хвалисы (тюрки, жители Хорезма – А. Е.), их единоверы и единоплеменники…».
         Русы, предводимые своими князьями, сражались уже не толпами беспорядочными, как словяне древние, а строем, в сомкнутых рядах, под развёрнутыми знамёнами и стягами при звуках воинских труб; имели собственную конницу или наёмную, в походах, по пути войска имели сторожевые отряды, дабы оградить его от внезапного нападения врага. Костяк войска составляла дружина,  профессиональное войско, содержавшееся за сщёт княжеской казны. Дружина для поддержания постоянной боевой готовности и отработки взаимодействия проводила учения;  дружинники были защищены тяжёлыми латами, высокими шлемами и щитами. Вооужены были длинными и острыми с обеих сторон мечами, копьями, луками и стрелами. Русы укрепляли города свои, хотя и деревянными стенами, но неприступными, окружали глубокими рвами не только крепости, но и полевые станы свои для безопасности, умели брать чужие города и владели искосством их осады. Предки наши были искуссными мореплавателями, их флот состоял из гребных судов - ладей, с помощью больших парусов весьма ходких, на которых размещалось от 40 до 60 винов.
            Князья обыкновенно сами предводительствовали войском, редко посылали его с воеводами; кроме личной отваги, собственной охоты к бою, мы видели и другую причину тому: без князя полки бились вяло, боярина не все слушались, тогда как значение воеводы тесно соединялось со значением князя. Старшему, большому князю считалось неприличным предводительствовать малым отрядом; так, однажды берендеи схватили за повод коня у киевского князя Глеба Юрьевича и сказали ему: «Князь, не езди; тебе прилично ездить в большом полку, когда соберешься с братьею, а теперь пошли кого-нибудь другого из братьи». Для молодых князей считалось почетом ездить с передовым полком, потому что для этого требовалась особенная отвага. Право рядить полки перед битвою принадлежало старшему в войске князю, и сохранялось еще предание, что добрый князь должен первый начинать битву. Как видно, отец выходил в поход со старшими сыновьями, сколько бы их ни было, а младший (также взрослый уже) оставался дома для охранения семейства.
         В сагах читаем, что при Владимире княгиня, жена его, имела такую же многочисленную дружину, как и сам князь: муж и жена соперничали, у кого будет больше знаменитых витязей; если являлся храбрый пришлец, то каждый из них старался привлечь его в свою дружину. Подтверждение этому известию находим также в наших старинных песнях: так Владимир, посылая богатыря на подвиг, обращается к нему с следующими словами: «Гой еси, Иван Годинович! Возьми ты у меня, князя, сто человек. Русских могучих богатырей, у княгини ты бери другое сто.»
         Чем знаменитее был князь, тем храбрее и многочисленнее были его сподвижники; каков был князь, такова была и дружина. Сподвижники Святослава  старались быть похожими на него: «Где ляжет твоя голова, там и все мы головы свои сложим», - говорили они ему, потому что оставить поле битвы, потерявши князя, считалось ужасным позором для доброго дружинника. И хороший вождь считал постыдным покинуть войско в опасности; так, во время похода Владимира Ярославича на греков тысяцкий Вышата сошел на берег к выброшенным бурею воинам и сказал: «Если буду жив, то с ними; если погибну, то с дружиною».
         Хороший князь не жалел ничего для дружины: он знал, что с многочисленными и храбрыми сподвижниками мог всегда приобресть богатую добычу; так говорил Владимир и давал частые, обильные пиры дружине; так, о сыне его Мстиславе говорится, что он очень любил дружину, имения не щадил, в питье и пище ей не отказывал. При такой жизни вместе в братском кругу, когда князь не жалел ничего для дружины, ясно, что он не скрывал от нее своих дум, что члены дружины были главными его советниками во всех делах; так, о Владимире говорится: «Владимир любил дружину и думал с нею о строе земском, о ратях, об уставе земском».
         Дружина князя не была наемным войском, а представляла собой группу равных людей, среди которых князь обладал только немного большими полномочиями. Часто историк в связи с этим употребляет такой термин по отношению к киевскому князю как «первый среди равных». Последнее утверждение очень легко доказать, поскольку дружинники князя, при разделе военной добычи получали наравне с князем. Более того, эти люди были освобождены от уплаты налогов и различных податей.
         В Древнерусском государстве княжеская дружина была разделена иерархически – на Старшую и Младшую дружины. Старшую дружину составляли опытные витязи и бояре, эти дружинники не только принимали участие в военных походах, но и принимали активное участие в управлении государством. Младшим дружинникам поручались низшие должности: военные, гражданские и придворные.
         Младшая дружина, т. е. отроки, гридни (телохранители князя – А. Е.), мечники (на мечниках, по свидетельству Русской Правды, лежала обязанность заведовать тюрьмами – А. Е.) и подобные им составляли отдельный класс от старшей дружины; они также были люди вольные и могли поступать, при определённых условиях и в старшую дружину; но, будучи младшими дружинниками, не были думцами князя и исполняли только незначительные придворные должности (в будущем составили основу дворянского сословия – пр. авт.). Это подразделение княжеской дружины было очень многочисленно; к нему причислялись все разряды вольных слуг государевых, состоявших, по тогдашнему обычаю, в одно и то же время при дворе и в войске.
           Младшие дружинники, принимая участие в военных походах князей, обыкновенно составляли сторожевые полки его войска. По свидетельству летописей, младшими дружинниками иногда населяли целые города, вероятно, пограничные со степями, они же осуществляли разъезды в степях для наблюдения за кочевниками.
          В состав дружины входили представители самых разнообразных народов. Здесь можно было встретить варягов, славян, чудь, угров и других.         Замечено было, что князья принимали в свою дружину всякого витязя, из какого бы народа он ни был: так, между послами Игоря мы встречаем ятвяга; Святослав отовсюду собирал воинов многих и храбрых; Владимир выбрал из наемных варягов мужей добрых, смысленных и храбрых и роздал им города; северные саги говорят о знатных витязях скандинавских, которые служили в дружинах наших князей; каждый пришлец получал место смотря по своей известности; в древних песнях наших читаем, что князь встречал неизвестных витязей следующими словами: «Гой вы еси, добры молодцы! Скажитеся, как вас по имени зовут: А по имени вам мочно место дать, по изотчеству можно пожаловати.»
          Князь Владимир испытывал большую нужду в крупных военных силах и охотно брал в свою дружину выходцев из народа, прославившихся богатырскими делами. Он приглашал и изгоев, людей вышедших поневоле из родовых общин и не всегда умевших  завести самостоятельное хозяйство. Изгойство перестало быть страшной карой – изгой мог найти место в княжеской дружине.
          Кроме дружины войско составлялось также из жителей городов и сел, набиравшихся по случаю похода: эти полки явственно отличаются от дружины под именем воинов (воев).
          Во время тяжкой оборонительной войны против печенегов князь Владимир сам отправился на север, чтобы набрать полки из тамошнего народонаселения, «ходил по верховные вои», как говорится в летописи.
          Обычно решение о походе князья объявляли народу, собравшемуся на вече в городе; здесь решали выступить, и сельское народонаселение выступало по решению городового веча. Сельчане приходили в поход с своими старостами; горожане относительно военной службы разделялись на десятки и сотни. В летописи упоминаются десятские, сотские; без всякого сомнения, был высший начальник над этими отделами, долженствовавший носить соответственное название «тысяцкого». По окончании похода войско, набранное из городского и сельского народонаселения, распускалось.
         Кроме дружины и земских полков, составленных из городского и сельского народонаселения, были еще наемные войска, составлявшиеся из варягов, печенегов и торков; варяги обыкновенно составляли пехоту, печенеги и торки – конницу.
           Историк  Соловьёв С.М. отмечал следующее: «Надобно заметить, что печенеги ни разу не дали победы князьям, нанимавшим их. Новгородцы и варяги дали торжество Владимиру над Ярополком, Ярославу - над Святополком; южно-русское, киевское народонаселение не дало победы Святополку при Любече; но северское народонаселение дало торжество Мстиславу над варягами Ярослава, выдержавши натиск последних…».
            Войска в битвах располагались обыкновенно тремя отделениями; большой полк, или чело, и два крыла; в челе ставили варягов-наемников; если не было наемников, то земские полки, а дружину - по крылам, сохраняя ее для решительного нападения. Войска сходились (сступались) и расходились по несколько раз в битвах, в ожесточенных схватках брали друг друга за руки и секлись мечами. Было в обычае решать войны единоборством; боролись в собственном смысле слова, без оружия, схватывали друг друга руками и старались задушить противника или повалить, ударить им о землю.
          Города брали с большим трудом, обыкновенно принуждали к сдаче голодом или хитростию: Ольга целый год стояла под Коростеном и взяла его только хитростию; Владимир осадил Ярополка в Родне, но не брал города, а полагался на голод и предательство Блуда. Владимир не мог взять Корсуня, грозился стоять три года и принудил жителей к сдаче, отнявши у них воду. Только раз Святославу удалось взять копьем (приступом) Переяславец Дунайский.
         В 992 году, вернувшись из очередного похода Владимир Святославич спешно собрав свою дружину, был вынужден выступить против печенегов, перешедших пограничную реку Сулу - левый приток Днепра. На реке Трубеж, текущей между Сулой и Киевом, у брода, войска противников встретились. Именно к этому сражению относится полулегендарная победа русского богатыря-кожемяки над гигантом-печенежиным и испытание богатыря перед битвой, когда тот смог остановить голыми руками огромного быка.
          Как развивались события, повествует Лаврентьевская летопись.               
          Печенежский хан вызвал на переговоры Владимира и предложил ему провести поединок: «Выпусти ты своего мужа, а я своего - пусть борются. Если твой муж бросит моего на землю, то не будем воевать три года; если же наш муж бросит твоего оземь, то будем разорять вас три года.» По существовавшим в те времена негласным традициям, поединок лучших воинов перед битвой был характерен для некоторых средневековых и особенно раннесредневековых сражений. Владимир разослал по лагерю глашатаев в поисках добровольца, однако, с печенежским богатырём никто не отважился выйти на поединок следующим утром, - «… был же он очень велик и страшен».  Тогда из русского стана вышел некий старец, и сказал Владимиру: «- Князь! Есть у меня один сын меньшой дома; я вышел с четырьмя, а он дома остался. С самого детства никто его не бросил ещё оземь.» Звали того отрока - Ян Усмошвец. Владимир велел привести его. Выслушав князя, Ян усомнился в себе, но всё же согласился выйти на поединок. Когда печенежский богатырь вышел на отведённую для поединка площадку и увидел своего соперника, то он осыпал русского насмешками, «ибо был он среднего роста». Однако, когда соперники сошлись и обхватили друг друга руками, Ян Усмошвец удавил печенега до смерти, а затем, подняв над собой, бросил его на землю. Русские, вдохновлённые победой своего бойца, с боевыми кличами бросились на печенегов, которые, не выдержав атаки, были обращены в беспорядочное бегство. Судя по всему, русские атаковали через реку и нанесли печенегам поражение. В честь этой яркой и, возможно, почти бескровной победы князь Владимир заложил «у брода на Трубеже», где стояли войска и, возможно, произошел не только поединок, но и битва, основал город Переяславль. Хотя Переяславль известен с 907 года, но предполагают, что, возможно, князь Владимир заложил новые стены, возможно даже, основал крепость с тем же названием на новом месте.
         Победы над печенегами  праздновались всенародно и пышно. Князь с боярами и дружиной пировал на «сенях» (на высокой галерее дворца), а на дворе ставились столы для народа. На эти пиры съезжались «посадники и старейшины  по всем городам  и люди многы», «бесчисленное множиство народа».  Знаменитые пиры  Владимира, являвшиеся  своеобразным методом вовлечения  в дружину, воспеты  и в былинах в полном согласии с летописными записями. 
         В 997 году, князь Владимир, с целью сбора большого войска для отпора печенегам, сам отправляется  в Новгород. Узнав о том, что великого князя в Киеве нет, печенеги тут же объявились в окресностях Древнерусской столицы и обложили город Белгород (город на правом берегу реки Ирпень, правого притока р.Днепр, в 23 км к западу от Киева, был временной резиденцией киевских князей – А.И.). Через некоторое время в городе начался голод. Жители собрались на совет и решили сдаться врагу: «Князь далеко – рассуждали они – печенеги могут умертвить только некоторых из нас, а от голода мы все погибнем». Но перед этим, решили последовать совету одного изобретательного горожанина. По его указанию, жители выкопали два колодца, в один из них опустили бочку с киселём, во второй - с мёдом. Пригласили, якобы для переговоров, печенежских послов и, подведя к колодцам, угостили их киселём и мёдом. Поверив, что сама земля кормит белгородцев, поэтому голод им не грозит, а князь вот-вот может подойти с войском,  печенеги сняли осаду.
          Борьба с печенегами со второй половины X-го века стала насущной потребностью Руси. Вся плодородная лесостепь, густо покрытая русскими деревнями и городами и обращённая к степям, была открыта внезапным набегам кочевников, раскинувшихся по русской равнине на «месяц конного пути» от Дуная до берегов Волги. Каждый набег приводил к сожжению сёл, уничтожению полей, угону населения в рабство. Великий князь предпринял комплекс мер для решения этой проблемы. «И сказал Владимир: «Плохо то, что мало крепостей вокруг Киева». И стал ставить города по Десне, и по Остру, и по Трубежу, и по Суле, и по Стугне». Из пяти рек, на которых строились новые крепости, четыре впадали в Днепр слева. На Левобережье крепости были нужны потому, что здесь меньше было естественных лесных заслонов, и степи доходили почти до самого Чернигова.
          В  северных русских землях Словен, Кривичей, Чуди и Вятичей были набраны дружинники («лучшие мужи») и отправлены в эти города для формирования гарнизонов. Воинские подразделения, размещённые в пограничных со степью населённых пунктах находясь в состоянии постоянной боевой готовности, вели непрерывный контроль за прилегающей к укреплениям местностью. Война с печенегами превратилась в постоянную войну, он (Владимир) «воевал с ними и побеждал их».
          Всего, на подступах к Киеву с востока и юга было построено не менее чутырёх оборонительных линий. Постройка нескольких оборонительных рубежей с продуманной системой крепостей, валов, сигнальных вышек сделала невозможным внезапное вторжение печенегов и помогла Руси перейти в наступление. Сотни русских сёл и городов были избавлены от ужасов печенежских набегов. Об этой пограничной линии писал русский летописец, современник Владимира, писал западный епископ Бруно, ехавший из Киева в Печенегию, об этих же порубежных крепостях-заставах пел свои песни народ:
            На горах, да на высоких,
            На шоломя (холме) на окатистом,
            Там стоял да тонкий бел шатёр.
            Во шатре-то удаленьки добры молодцы…
            Стерегли - берегли они красен Киев-град.
           С основанием князем Владимиром городов-крепостей, с неустанной обороной страны от печенегов связывают и его появление в русских былинах под именем благородного, но порой опрометчивого князя Владимира «Красно Солнышко». Народ создал целые цыклы былин о князе Владимире «Красное Солнышко», о Добрыне, об Илье Муромце, о борьбе с Соловьём-Разбойником, о походах в далёкие земли, о борьбе с жестокими  языческими обычаями и о крепких заставах богатырских, охранявших Русь от «силушки поганой».
          В княжение Ярослава Мудрого (1015-1054гг.) завершается существование Руси в целостностном виде как единого государства (История СССР, 1966 г.).
          Раздробление Руси представляло собой не одномоментный или кратковременный акт, а длительный процесс, зеркально обратный процессу образования единого государства. На начальном этапе единое государственное пространство разделилось на восемь полунезависимых территорий:  Киевское княжество, Черниговское и Северское княжества, Галицко-Волынские земли, Полоцкое княжество, Смоленское княжество, Новгород Великий, Владимиро-Суздальское княжество. По мнению Б.Рыбакова (Борис Александрович Рыбаков (годы жизни 1908 -  2001 гг.,) - советский и российский археолог, исследователь славянской культуры и истории Древней Руси. Академик РАН (1991; действительный член АН СССР с 1958 года). Герой Социалистического Труда (1978). Один из самых влиятельных деятелей советской историографии, - А.Е.) после смерти Ярослава Мудрого ничего принцыпиально нового в жизни русского феодального общества не произошло, но «формально единая Киевская Русь распалась на части, и наступил новый этап».
         Относительно происхождения половцев единого мнения нет. Можно с уверенностью утверждать только то, что они этнически относятся к тюркам. В XI веке половцы двинулись на запад из бассейна р. Иртыша, прошли через Поволжье и появились в степях Приазовья, Причерноморья и Предкавказья.
          В 1055 г. половцы хана Блуша появились у границ Руси. Об этой первой встрече русский летописец написал вполне доброжелательно: «Приходи Блуш с половци и створи Всеволод мир с ними и возвратишася (половцы) восвояси.» Так открылась новая страница совместной истории кочевой степи и Руси.    С 1061 г. начинаются русско-половецкие военные столкновения. Половцы нападают на русские земли, а также привлекаются русскими князьями в качестве союзников в междоусобных войнах (например, в 1078, 1094, 1097 гг.). Такие «приглашения» захватчиков были оценены горькими словами летописца, сетовавшего на то, что князья сами «приводили поганых на землю Русскую», а наиболее активный в этом отношении князь Олег Святославич даже получил прозвище «Гориславич».
           Русско-половецкие войны  можно условно разделить на три этапа. Первый охватывает вторую половину XI века, второй связан с деятельностью князя Владимира Мономаха, третий приходится на вторую половину XII - начало XIII века. Летопись указывает 37 значительнейших самостоятельных половецких нападений, но, видно, были и другие, не зафиксированные в летописях.    До начала 90-х годов XI столетия половцы не имели поводов для войны с Русью, к тому же располагавшей превосходящими силами. Те столкновения, которые имели место, были случайны и эпизодичны. А враги у половцев и русичей были одни и те же: торки и печенеги. Война с печенегами поглощала все силы половцев до боя при Лебурне в 1091 г.
           Печенеги, вытесненные половцами из северного Причерноморья и откочевавшие от русских границ к югу, обитали в районе между устьями Днестра и Дуная. Под натиском половцев печенеги стали пререходить на правый берег Дуная и  нападать на западные владения Византийской империи. Начались бесконечные, изнурительные войны с кочевниками. В 1049-1051 гг. византийцы потерпели несколько сокрушительных поражений. В своих набегах печенеги доходили почти до столицы. Император согласился на переговоры с печенегами, и по заключенному в 1051-1052 гг. 30-летнему миру они получили признанное империей право проживать в ее пределах. Расселение печенегов на Балканах таило серьезную опасность для империи. Тюрки по происхождению, они готовы были в любой момент объединить свои действия против империи в Европе с действиями сельджуков в Азии.   После поражения византийцев от турок-сельджуков при Манцкерте в 1071 году в Империи начались смуты, печенеги отложились от Византии и начали против неё военные действия, войдя в сношение с турецким эмиром Смирны (Измира) Чакой, флот которого угрожал Константинополю с моря. Печенежские орды опустошив провинции Фракию и Мизию в 1091 году подошли к крепости Левунион, находившейся недалеко на юго-запад от Константинополя, и тем самым создали угрозу столице Империи. Византийский император Алексей I Комнин собрал крупное войско и заручился поддержкой кочевников половцев, заклятых врагов печенегов. Половцев возглавляли известные по русским летописям ханы Боняк и Тугоркан (последний, со временем, стал тестем Киевского великого князя Святополка II, - А. Е.). 
     В предверии похода на печенегов Византия обратилась за помощью к Риму и теперь в канун битвы, с лихорадочным нетерпением император Алексей ожидал прибытия войска, которое так и не пришло. Но половцам наскучила бездеятельность. Половецкие ханы послали сказать императору: «До коих пор мы должны будем откладывать битву? Знай, что мы не будем ждать более; завтра с восходом солнца мы будем есть либо волчье мясо, либо баранье». Эта кровожадная речь означала, что половцы на следующий день будут биться если не с печенегами, то с византийцами. Император хорошо понимал, как серьезна была эта речь в устах варваров, и обещал им битву на следующий день.
     С восходом 29 апреля 1091 года началась битва. Греки и половцы предприняли штурм печенежского стана, огражденный большими степными телегами; император Алексей был в первых рядах. Один из самых главных печенежских военачальников понял, чем все это может кончиться, и решил заранее обеспечить себе спасение: в сопровождении нескольких скифов (печенегов) он явился к куманам (половцам) для переговоров о сдаче. Император, боявшийся договоренности кочевников в ходе битвы, приказал знаменосцу с императорской хоругвью стать спереди половецких воинов и идти вперед, увлекая за собою воинственных кочевников. Оба войска сошлись в рукопашной схватке,  и началась резня «подобной которой никто никогда не был свидетелем».  Кровопролитие продолжалось целый день, сопротивление печенегов было сломлено, много печенегов было истреблено, включая сопровождавших печенежские обозы жён и детей, громадное количество печенегов, включая женщин и детей, попало в плен. После битвы многих захваченных в плен печенегов византийцы убили, что возмутило половцев, срочно покинувших лагерь греков.
     По утверждению Анны, дочери Византийского императора, в тот день произошло нечто необычайное: погиб целый народ вместе с женщинами и детьми, народ, численность которого составляла не десять тысяч человек, а выражалась в огромных цифрах. Это было двадцать девятого апреля, в третий день недели. По этому поводу византийцы стали распевать насмешливую песенку: «Из-за одного дня не пришлось скифам (печенегам) увидеть мая».    Русский историк  Н.М. Карамзин, активно работавший над «Историей государства Российского» как раз в эпоху наполеоновских войн, так отзывался о жестокости войн средневекового периода, - «Тогдашние ужасы войны, без сомнения, превосходят нынешние и казались не злодейством, но её принадлежностью, обыкновенную и необходимую».
         К великому сожалению приходится констатировать, что и по прошествию ещё почти тысячу лет с момента описываемых событий, человечество так и не выработало иммунитета против войн, становящихся всё более и более ужасающими и жестокими по мере развития цивилизации.          
         После поражения, ещё какое-то время остатки печенегов жили на Балканах в качестве вассалов империи, и принимали участие в военных кампаниях Византии. Некоторые откочевали в Венгрию, другие влились в состав половецких орд, или так называемых «чёрных клобуков» расселённых Киевским князьями в Поросье. Постепенно печенеги были ассимилированы и исчезли как отдельный этнос.
         С удалением печенегов и торков для половцев не было более соперников, они одни всецело являлись властителями степей и могли совершенно свободно располагать всеми своими силами на пагубу Русской земле, раздираемой усобицами. Ощутимо натиск половцев на Русь усилился в 90-е годы XI столетия.  В 1093 г. умер князь Всеволод, постоянно и в целом успешно отражавший от русского пограничья половецкие набеги. Прослышав о смерти великого князя, половцы, подступив к русским границам, потребовали у вставшего на киевский престол Святополка подтверждения мирного договора, который заключил с ними осторожный Всеволод, использовав родственные связи своей второй жены половчанки. За мир половцы требовали много золота, драгоценных подарков. Жадный, легкомысленный Святополк не нашел ничего лучшего, как бросить послов в темницу. Это означало войну. Половцы двинулись вглубь Руси, а Святополк начал готовиться к противоборству.  Однако собрать большое и сильное войско было трудно. За год до этих событий Русь поразил неурожай и голод. Население обнищало. Бояре убеждали Святополка не рисковать и договориться с половцами по-хорошему, отдать им деньги и подарки. Наконец Святополк согласился, отпустил послов и запросил мира, но было уже поздно: половцы отказались вести переговоры после такого неслыханного оскорбления. 
          Тогда Святополк обратился за помощью к Владимиру Мономаху. Тот прибыл в Киев и стал убеждать двоюродного брата покончить дело миром. Но теперь уже упорствовал Святополк, не желающий лишаться своих богатств. В княжеской гриднице между братьями началась перебранка. И бояре заявили князьям: «Почто вы распря имата межи собою? А погании губять землю Русьскую. Последи ся уладита (после договоритесь), а ноне поидита противу поганым - любо с миром, любо ратью». Владимир настаивал на мирных переговорах, учитывая тяжелое положение Руси и недостаток сил. Святополк выступал за войну и настоял на своем. Объединенная киевско-черниговско-переяславская рать (переяславцами командовал младший брат Мономаха от второй жены Всеволода, половчанки - Ростислав) выступила навстречу половцам.
          Войска сошлись неподалеку от Треполя  26 мая 1093 года. Лишь река Стугна разделяла враждующие войска. Надвигалась гроза. Киевляне рвались в бой и предлагали перейти реку и ударить на половцев. Мономах предпочитал стоять на своем берегу и продолжал уговаривать брата начать мирные переговоры. Но победили сторонники сражения. Русская рать с трудом перешла взбухшую от половодья реку и изготовилась к бою. В центре стояла переяславская дружина Ростислава, на правом крыле - Святополк с киевлянами, слева - Мономах с черниговцами. Пошел проливной дождь. Вода в Стугне прибывала на глазах.   Первый конный удар половцы нанесли по дружине Святополка. Киевляне не выдержали натиска и побежали. Затем всей массой половцы смели левое крыло Мономаха. Русское войско распалось. Воины бросились назад к бурлящей реке. Во время переправы Ростислава снесло с коня и он, отягощенный доспехами, начал тонуть. Владимир попытался подхватить брата, но того уже отнесло в сторону. Начал тонуть и сам Мономах, которого вытащили из воды дружинники. Лишь небольшая часть русского войска выбралась на противоположный берег реки и укрылась за крепостными стенами своих городов. Это было единственное поражение, которое Мономах потерпел в своей жизни.   В тот год половцы нанесли огромный ущерб Руси. Они разграбили многие города и села, взяли большую добычу, увели много пленников.
          Между тем, князь Тмутараканский Олег Святославич - «Гориславич» возможно, заручившись поддержкой Византии, решил воспользоваться благоприятной для себя обстановкой и вернуть себе княжение в материковой части Руси, захватив Чернигов. В 1094 году он в третий раз  привёл половцев на Русь, осадив Владимира Мономаха в Чернигове, стал требовать эту область как законного наследия, поскольку она принадлежала некогда его родителю. Мономах несколько дней оборонялся, но потом, под прикрытием своей дружины покинул Чернигов и ушёл в Переяславль.
           С возвращением Олега на Русь в 1094 г. Тмутаракань исчезла со страниц русских летописей, попав под полный контроль Византии. Для империи, до крайности ослабленной, потерявшей громадные территории, новый передел «сфер влияния» в стратегически важном и взаимноудаленном как от ромейских, так и русских рубежей углу Черного моря был необходим. В то же время Русь, находившаяся в процессе трансформации из единого государства в княжескую полицентричную федерацию, связанная борьбой с половцами, не могла дать отпор притязаниям Константинополя. Поглощение Византией Тмутаракани ускорил половецкий барьер, к концу одинадцатого века прервавший связи с Таманью.
            Олег стал княжить в Чернигове, при этом, очевидно в награду за поддержку, он отдал черниговскую землю на разорение половцами и заключил с ними не только мир, но и союз.
           Чтобы остановить нашествие половцев, великий князь Киевский Святополк был вынужден заплатить половцам  дань и жениться на дочери (в крещении Елена – пр. авт.) половецкого хана Тугоркана   «… и поя жену, дщерь Тугорканю, князя половецкого». Так впервые на страницах летописи был упомянут Тугоркан - ближайший соратник Боняка.  О половецких ханах Боняке и Тугоркане особенно часто и с особым чувством антипатии говорится в русских летописях XI века. Недаром оба они прочно вошли в русский фольклор как заклятые враги русских. Боняк фигурирует в западноукраинских сказаниях и песнях под именем Буняки Шелудивого, отрубленная голова которого катается по земле и уничтожает все живое на своем пути (Кузмичевский, 1887), а Тугоркан не раз упоминается в русских былинах, именуясь там Тугарином или Тугарином Змеевичем (Б.Рыбаков, 1963).
          Женитьба Святополка на половецкой княжне не умерила аппетиты ее родни, набеги половцев на южные земли не прекратились.    Не проходит ни одного гoда, когда бы не горели русские села и rорода. Быстрота, с какой делались ¬эти набеги, прекрасно характеризована византийским оратором XII В. ¬Евстафием Солунским: ¬«В один миг половец близко, ¬и ¬вот уже нет ¬eгo. Сделал наезд и стремглав, с полными руками, хватается за ободья¬дья, понукает коня ногами и бичем и вихрем несется далее, как бы¬ желая перегнать быструю птицу. Eгo еще не успели увидеть, а он уже ¬скрылся из глаз». Пользуясь своей многочисленностью, раскинутостью гpаниц Руси, они в одно и то же время появляются на разных пунктах, не дают воз¬можности собрать сил для защиты угpожаемого поселения. Русские князья, сознавая свое бессилие предупредить вторжения, ¬стараются только отбить ¬пленных и нагpабленное ¬имущество.
          О положении в южной Руси того времени описано Н.М. Карамзиным: «Вся южная Русь представляла тогда картину самых ужасных бедствий. «Города опустели, - пишет Нестор, - в сёлах пылают церкви, домы, житницы и гумны. Жители издыхают под остриём меча или трепещут, ожидая смерти. Пленники, заключённые в узы, идут наги и босы в отдалённую страну варваров, сказывая друг другу со слезами: - Я из такого то города, я из такой-то веси! Не видим на лугах своих ни стад, ни коней, нивы заросли травою, и дикие звери обитают там, где прежде жили христиане!»
          Вся эта масса пленного христианского люда или обращалась в рабов в вежах половецких, или, как товар, шла по разным странам юга и востока. Еще писатель Х века Ибнгаукаль рассказывает, что в Джурджание (столица области Хорезма – пр. авт.) был рынок живого товара, в состав котopoгo входили и славянские рабы. Эта дорога, по которой шли русские люди, навсегда покидая родную землю, не изменилась, конечно, и во времена господства в степях половцев. Этим путем снабжались русскими рабами рынки Централь¬ной Азии. Дрyгая дороrа вела в Крым, где главными пунктами торговли подобным товаром считались Судак и Херсонес
          Жесточайшие междоусобные войны отягащённые постоянными вторжениями в пределы Руси внешних врагов вынуждали князей к объединению с целью принятия коллективных мер как в отношении князей виновных в междоусобных распрях, так и в отношении внешних врагов. В какой то степени историческим в этом отношениия является Любечский съезд русских князей, состоявшийся на левом берегу Днепра в городе Любече в 1097 году.   Идейным вдохновителем этого съезда был Владимир Мономах. Он держал речь перед братьями, призывая их забыть вражду, примириться и вместе избавить Русь от общего врага – половцев. В надежде на прекращение братоубийственных войн, удолось договориться о самом главном: каждый должен править только в своих землях – «Кождо держить очьчину свою». Съезд провозгласил принцип наследования князьями земель своих отцов, то есть права на наследование каждого из нескольких сложившихся на тот момент княжеств были ограничены рамками определённой ветви династии Рюриковичей.
          Фактически Любечский  съезд, выражаясь современными представлениями, юридически закрепил прекращение существования целостного Древнерусского государства с административным центром в Киеве, вместо него, теперь существовала конфедерация нескольких независимых государственных образований. Тем не менее, несмотря на следовавший из этого  принцып, что каждый теперь был сам за себя, князьям удалось договориться о совместных действиях против общего врага – половцев.
         В 1100 году в город Витичев, неподалеку от Киева, князья съехались вновь для того, чтобы окончательно прекратить междоусобицу и договориться о совместном походе против половцев. Мономах вновь выдвинул свою идею об организации общерусских сил против половцев. К этому времени Руси противостояли две наиболее сильные половецкие орды -приднепровские половцы во главе с ханом Боняком и донские половцы во главе с ханом Шаруканом. За каждым из них стояли другие ханы, сыновья, многочисленные родственники. Оба хана были опытными полководцами, дерзкими и смелыми воинами, старинными противниками Руси; за ними десятки сожженных русских городов и деревень, тысячи угнанных в плен людей. За мир русские князья платили ханам огромные выкупные деньги. Теперь Мономах призывал князей освободиться от этого тяжкого налога, нанести половцам упреждающий удар.
        Половцы словно почувствовали назревающую угрозу: по их предложению в 1101 году  в городе Сакове состоялся съезд ведущих русских князей и половецких ханов, который рассмотрел отношения Руси со Степью. На этом съезде стороны снова заключили мир, обменялись заложниками. Кажется, что это соглашение поставило под вопрос все усилия Мономаха, но правильность его линии подтвердилась уже на следующий год. Осенью, когда он был в Смоленске, гонец принес ему весть из Киева о нападении войска Боняка на переяславские земли. Получив после встречи в Сакове год передышки, половцы сами перешли в наступление.
         Святополк и Владимир Мономах тщетно гнались за войском Боняка. Тот, разграбив переяславские земли, вышел к Киеву. Братья поспешили за ним, но половцы уже ушли на юг. И снова все более ощутимой становилась задача предупредить дальнейшие половецкие набеги.
         В 1103 году русские князья съехались к Долобскому озеру, где договорились, наконец, о совместном походе против половцев. Мономах настаивал на немедленном весеннем выступлении, когда половцы еще не вышли на летние пастбища и вволю не накормили своих коней. Но возражал Святополк, который не хотел отрывать смердов от весенних полевых работ и губить их лошадей. Кое-кто из князей поддержал его. Мономах выступил с короткой, но яркой речью: «Дивлюсь я, дружина, что лошадей жалеете, на которых пашут! А почему не подумаете о том, что вот начнет пахать смерд и, приехав, половчин застрелит его из лука, а лошадь его возьмет, а в село его приехав, возьмет жену его и детей его и все его имущество? Так лошади вам жаль, а самого смерда не жаль». Выступление Мономаха положило конец спорам и колебаниям.
         С этого времени начинается наступательный этап борьбы с половцами. В походе участвовали семь князей со своими дружинами (не пришел лишь, сославшись на болезнь, черниговский князь Олег, старинный друг половцев), что позволяет отнести его к разряду крупнейших военных операцый того периода. Объединенные войска на ладьях и пешим порядком достигли днепровских порогов и повернули оттуда в глубь степей, к местечку Сутень, где находилась одна из крупных группировок кочевников во главе с ханом Урусобой. Русские уничтожили передовые дозоры половцев, что позволило обеспечить внезапность нападения.  Сражение русских с половцами произошло 4 апреля 1103 года. В начале сражения русские окружили половецкий авангард, возглавляемый богатырем Алтунопой, и полностью уничтожили его. Затем, ободренные успехом, они обрушились на главные половецкие силы и нанесли им полное поражение. По словам летописи, никогда еще русские не одерживали столь знаменитой победы над половцами. В битве была уничтожена практически вся половецкая верхушка - Урусоба и девятнадцать других ханов. Пленённый хан Белдюзя предложил за себя огромный выкуп, Мономах сказал ему, что хан предлагает просто вернуть награбленное на Руси, и приказал зарубить его в назидание другим. Было освобождено много русских пленных.
         Битва у Сутени (1103) и победа в ней  положила начало наступательным действиям русских против половцев. Однако победа на Сутене, естественно, не уничтожила половецкой опасности. В течение нескольких последующих лет Боняк продолжал постоянный натиск на пограничные русские княжества. Особенно доставалось Поросью. Зимой 1105 г. Боняк напал на Заруб и с полоном вернулся в степь. В следующем году половцы опять пограбили Поросье в окрестностях Заречья. Но на этот раз князь Святополк послал за ними погоню, во главе которой поставил опытных воинов Яна и Путяту Вышатичей, Иванко Захарьича и Козарина. В сообщении об этом набеге представляет интерес, во-первых, то обстоятельство, что половцев не просто догнали и отобрали у них полон, а еще и загнали к западному краю их земли - на берег Дуная. Это поражение не обескуражило Боняка, так как в мае 1107 года он уже вновь напал на Русь - на этот раз подойдя к Переяславлю и угнав оттуда табуны коней, пасшихся в окрестностях города.
        20 апреля 1113 года Владимир Мономах во главе переяславской дружины вступил в Киев. Сторонники Мономаха разнесли весть, что теперь князь проведет правый суд и накажет мздоимцев. Это несколько успокоило людей. Но более всего на них произвело впечатление появление грозного князя во главе отборного войска. Мятеж в Киеве стал стихать. С.М. Соловьёв по этому поводу пишет следующее: «Так после первого же старшего князя во втором поколении нарушен уже был порядок первенства вследствие личных достоинств сына Всеволодова; племя Святославово потеряло старшинство, должно было ограничиться одною Черниговскою волостию, которая таким образом превращалась в отдельную от остальных русских владений отчину, подобно Полоцкой отчине Изяславичей. На первый раз усобицы не было: Святославичам нельзя было спорить с Мономахом; но они затаили обиду свою только на время.»
         Владимир Всеволодович Мономах из династии Рюриковичей (годы жизни 1053-1125), получивший прозвище «Мономах» по роду матери (что в переводе означает «Единоборец»), родился в Киеве в 1053 году еще при жизни деда Ярослава Мудрого. Отец - князь Всеволод Ярославич, четвёртый сын Ярослава Мудрого и Ингигерды, принцессы  Шведской. С 1054 по 1073 год правил Древнерусским государством вместе с братьями Изяславом и Святославом в рамках «Триумвирата Ярославичей». С 1078 по 1093 год был великим киевским князем, занимаясь преимущественно внутренней политикой, направлял сына Владимира на решение внешнеполитических вопросов, а также на подавление княжеских междоусобиц. Мать - «Мономахиня», неизвестная по личному имени родственница византийского императора Константина IX Мономаха, предположительно внебрачная дочь.
          Сохранившиеся источники не дают возможности проследить обстоятельства первых лет жизни Мономаха, но мы можем предположить, что они протекали так же, как у других княжичей. В возрасте 3 лет Владимир должен был пройти постриг - таков был обычай посвящения мальчика из знатной семьи в мужчины. Обычно отец дарил ребенку коня и сам на него усаживал. Потом княжичу отстригали прядь волос в знак того, что он стал взрослым. Согласно автобиографии, помещенной в «Поучении Владимира Мономаха» князь начал ходить в походы с 13 лет: это были путешествия в Ростово - Суздальские земли, Смоленск, Владимир, Туров, Переяславль, в том числе не по знакомым дорогам, а через вятическую землю. Пройти сквозь землю вятичей означало преодолеть опасности диких «брынских» лесов, отголоски о которых сохранились в былинах и народных песнях: «через те леса брынския, через черны грязи смоленския поспешал Илья Муромец в стольный Киев-град». К середине XI века так называемые «былинные времена» прошли, но по муромским и суздальским землям еще бродили волхвы, горели языческие костры, а в голодные годы вятичи вспоминали старых богов и нападали на проезжих христиан.
          С юности князь Всеволод прививал сыну любовь к истинно мужскому делу - охоте.  В средневековой Руси, как и везде в ту пору, княжеская охота была и любимым развлечением, и хорошей школой мужества. По воспоминаниям Мономаха они ходили на всякого зверя: «…коней диких своими руками связал я в пущах десять и двадцать, живых коней, помимо того, что, разъезжая по равнине, ловил своими руками тех же коней диких. Два тура метали меня рогами вместе с конем, олень меня один бодал, а из двух лосей один ногами топтал, другой рогами бодал. Вепрь у меня на бедре меч оторвал, медведь мне у колена потник укусил, лютый зверь (рысь) вскочил ко мне на бедра и коня со мною опрокинул, и бог сохранил меня невредимым. И с коня много падал, голову себе дважды разбивал, и руки и ноги свои повреждал - в юности своей повреждал, не дорожа жизнью своею, не щадя головы своей» (из «Поучения Владимира Мономаха»).
          В.И. Татищев (Татищев Василий Никитич (1686 – 1750) - русский государственный деятель, ученый, историк, организатор горного дела на Урале, - А. Е.) сохранил такое описание внешности Мономаха: «Лицом был красен, очи велики, власы рыжеваты и кудрявы, чело высоко, борода широкая, ростом не вельми велик, но крепкий телом и силён».
        В период правления Русью его отцом, Всеволодом Ярославичем (1078-1093), Мономах был его правой рукой и, именно на его плечах, лежала главная тяжесть всех военных и полицейских функций, так как сам великий князь последние девять лет своей жизни не участвовал в походах. О своих походах Владимир пишет следующее: «Всех походов моих было 83, а других маловажных не упомню. Я заключил с половцами 19 мирных договоров. Взял в плен более ста лучших их князей и выпустил из неволи, а более двух сот казнил и потопил в реках». Князь был жесток не только к иноземным захватчикам. В 1084 году вместе с  половецкой ордой Читеевичей (совсем как Олег «Гориславич») он взял Минск «изъехахом город и не оставихом у него ни челяди, ни скотины». По мнению историка Б.Рыбакова Мономах был, несомненно, честолюбив и не гнушался никакими средствами для достижения высшей власти.
         При Владимире Мономахе Русь восстановила свое единство, это был период усиления государственного могущества, принесшего относительный  мир  и  покой  землям  Древней  Руси.  «При  Владимире  Мономахе  Русь побеждала половцев, и они на время перестали быть постоянной угрозой. Власть киевского князя простиралась на все земли, заселённые древнерусской народностью. Усобицы князей  решительно пресекались тяжёлой рукой великого князя. Киев был действительно столицей огромного, крупнейшего в Европе государства» (история СССР, 1966г.).
         Главными отрицательными последствиями раздробления Древнерусской державы стали потеря военно-политического единства и ослабление перед лицом внешних агрессоров. Для мыслящей части общества в те времена оценка раздробленности была однозначно негативной. Русские летописцы обозначили последствия государственного распада как «наказание за грехи». Предупреждений о неизбежности «наказания» за эгоистическую расслабленность было предостаточно. Прямому осуждению эгоизм и распри князей подверглись в «Слове о полку Игореве», без сомнения, широко известном в домонгольской Руси: «...и сказал брат брату: «Это мое, и то мое же». И стали князья про малое «это великое» говорить и сами на себя крамолу ковать. А поганые со всех сторон приходили с победами на землю Русскую». Автор «Слова о полку Игореве» в преддверии подступающей внешней угрозы обратился к князьям с призывом к единению русских сил. И хотя до битвы на Калке оставалось лишь 38 лет, этот призыв не был услышан.
        Ослабление военной мощи древнерусского государства позволило половцам укрепиться и создать в 70-х годах XII века крупное объединение племен. Его возглавил хан Кончак, с именем которого связан новый всплеск русско-половецкого противостояния. Кончак постоянно воевал с русскими князьями, грабя южное пограничье став заклятым врагом Руси. Летопись иначе не называет ero, как «окаянным, богостудным». Своей военной деятельностью, своей непримиримой враждой к русскому народу Кончак надолгo стал памятен своим врагам. Ненависть к Руси он приобрел от cвoeгo отца, загадочногo Отрока, кoтopoгo походы Мономаха загнали на Кавказ.
          Кончак принял на себя обет отмстить Руси, но именно отмстить только Руси киевской и переяславской. Когда в 1185 г., после пора¬жения Игоря Святославича, глава союза донских половцев  хан Кза (Гзак) yговаривал Кончака воспользоваться ослаблением сил Северской земли, отсутствием по ее городам князей и дружины и напасть на нее, Кончак не согласился. «Пойдем на Киевскую сторону, ¬ говорил он, ¬ где суть избита братья наша, и великий князь наш Боняк».   П.В. Голубовский пишет о Кочаке следующее: «Как видно, это был человек выдаю¬щегося ума. Он не мoг не видеть превосходства русского оружия и потому решил ввести некоторые усовершенствования в своих вой¬сках. Половцы разоряли укрепления, но это им не всегда удавалось.  Кончак для большей успешности своих нападений на русские города ввел у себя греческий огонь, чтобы сжигать деревянные укрепления русских, и особенные луки, которые могли приводиться в действие «едва пятьюдесятью человеками». Хотя первый поход ero в 1184 году неудался и русские захватили в плен метателя «живого огня», но усовершенствования не пропали, как видно, даром. Восточные части Переяславского княжества были почти лишены укреплений и народонаселения. Летопись говорит, что Кончак «снесе Сулу». Это произошло раньше 1185 года, ибо Посулье в «Слове о полку Игореве» поставлено в числе утерянных Русью областей».
          Со временем жестоким набегам стали подвергаться не только «Киевская сторона» но и Переяславль и Чернигов-северские земли.  Историк Б.Рыбаков указывает: «Пограничное Курское княжество, выдержавшее множество набегов кочевников, стало чем-то вроде позднейших казачьих областей, где постоянная опасность воспитывала смелых и опытных воинов «кметей». Буй Тур Всеволод (князь Трубчевский и Курский (1180—1196), сын Святослава Ольговича Черниговского – прим. А.Е.) в «Слове о полку Игореве» говорит Игорю:
            А мои ти куряни –
            сведоми кмети:
            под трубами повити,
            под шеломы взлелеяни
            конец копия вскормлени;
            пути им ведоми,
            яругы им знаеми,
    луци  у них напряжени,
            тули отворени,
            сабли изострени;
    сами скачють,
            акы серыи волци во поле,
            ищучи себе чти (чести),
            а князю – славы.
         Половецкий натиск усилился после победы Кончака над новгород-северским князем Игорем Святославичем в 1185 году.  Предыстория этого похода, ставшего знаменитым благодаря древнему литературному памятнику «Слово о полку Игореве», такова. Летом 1184 года киевский князь Святослав Всеволодович во главе княжеской коалиции совершил поход против половцев и нанес им сокрушительное поражение в битве на реке Орели 30 июля.  В  плен  попало  7  тысяч  половцев,  в  том  числи  их   руководитель - хан Кобяк, который был казнен в наказание за прежние набеги. За смерть Кобяка решил отомстить хан Кончак. Он явился к границам Руси в феврале 1185 года, но был разгромлен в битве 1 марта на реке Хорол войсками Святослава. Казалось, возвращались времена Владимира Мономаха. Необходим был еще один совместный удар для окончательного сокрушения возрожденной половецкой мощи.  Однако на сей раз история не повторилась. Причиной тому стала несогласованность действий князей. Под влиянием успехов Святослава его союзник - новгород-северский князь Игорь Святославич вместе с братом Всеволодом решил без чьей-либо помощи получить лавры триумфатора и отправился в поход самостоятельно. Войско Игоря численностью примерно 6 тысяч человек двинулось вглубь степей и оказалось один на один со всеми силами Кончака, который не упустил предоставленный ему опрометчивым князем шанс.
         Отступив после авангардного боя, половцы по всем правилам своей тактики заманили русскую рать в ловушку и окружили ее намного превосходящими силами. Игорь решил пробиваться назад к реке Северский Донец. Надо отметить благородство братьев. Имея для прорыва конницу, они не бросили на произвол судьбы свою пехоту, а велели конным воинам спешиться и вести бой в пешем строю, чтобы всем вместе пробиваться из окружения. «Если побежим, убжим сами, а простых людей оставим, то будет нам грех, что выдадим их врагам; или умрем, или живы будем вместе»,- решили князья. Битва между дружиной Игоря и половцами произошла 12 мая 1185 года. Перед битвой Игорь обратился к воинам со словами: «Братья! Этого мы искали, так дерзнем же. Стыд страшнее смерти!»
        Ожесточенный бой продолжался три дня. В первый день русские отразили половецкий натиск. Но на следующий день один из полков не выдержал и побежал. Игорь бросился к отступающим, чтобы вернуть их в строй,  но  попал  в  плен. Кровопролитное  сражение  продолжалось  и  после пленения князя. Наконец, половцы, за счет своей численности, сумели перемолотить всю русскую рать. Гибель крупного войска оголила значительный рубеж обороны и, по словам князя Святополка, «открыла ворота на Русскую землю». Половцы не замедлили воспользоваться своим успехом и совершили ряд набегов на новгород-северские и переяславские земли.
         К началу 90-х годов XII столетия набеги поутихли, но после смерти в 1194 году киевского князя Святослава началась новая полоса усобиц, в которую были втянуты и половцы.  Как отмечал автор первой и наиболее крупной работы по русско-половецким отношениям П.В. Голубовский, половцы выступали своеобразным регулятором политического равновесия на Руси: поддерживая в усобицах то одних, то других князей, они никому не давали усилиться настолько, чтобы подчинить себе остальных. Впрочем, прельщало кочевников, конечно, не «влияние на политические процессы», а банальная возможность невозбранно пограбить русские земли. Из тех же соображений половцы нередко помогали русским князьям в вооружённых конфликтах с «третьими сторонами» – поляками, булгарами…». В последующем, с небольшим усовершенствованием, эту тактику в отношении русских князей широко применяли другие кочевники - татаро-монголы.          География нападений половцев расширяется, они совершают неоднократные набеги на Рязанское княжество.
          Начало XIII века характеризуется постепенным затуханием  военной активности со стороны половцев.  Основные нападения половцев в начале этого века (1202, 1208, 1219, 1226, 1235) приходятся на Галицко-Волынское княжество, причем кочевники все время действуют в коалиции с русскими князьями и по их «наведению»,  а в 1234 г. степняки в последний раз напали на Киев (и вновь в составе войска князя Изяслава). Рязанский князь Роман «с братию» в апреле 1206 года  организовывает последний в истории крупный поход русских против половцев.
         В 1222 г. половцы впервые столкнулись на Северном Кавказе с новым страшным врагом – монголо-татарами. В 1223 г. они вместе с русскими князьями были разбиты татарами на р. Калке.
         Междуусобные воины, изнурительная борьба с кочевниками, длившаяся уже не одно столетие, стоили огромных жертв. Из-за постоянных набегов обезлюдели плодородные окраины южных районов Руси; часть населения была истреблена или уведена в рабство, ещё более значительная часть, ушла в другие более безопасные земли, предположительно на север и северо-восток Руси. Историк Соловьёв С.М. отмечает: «Черниговское и Переяславское княжество страшно страдали: Святослав Ольгович Черниговский говорит, что у него города пустые, живут в них только псари да половцы; Владимир Глебович переяславский говорит, что его волость пуста из-за половцев; Киевскому княжеству также много доставалось от них, а Волынскому, Туровскому, Полоцкому и Новгородскому доставалось много от литвы и чуди. Итак, если из 93 мирных лет относительно усобиц исключим 45 важнейших, записанных нашествий половецких и литовских, то немного останется времени, в которое какая-нибудь волость не терпела бы от опустошений».
          Практически постоянные боевые действия в южных регионах Древнерусского государства и Причерноморских степях привели к смещению старых торговых путей в Средиземноморский регион. Киевская Русь, бывшая транзитным коридором из Византии в Северную и Центральную Европу, остается отныне в стороне от новых путей. Половецкие набеги не в последнюю очередь способствовали упадку территорий Южной Руси и перемещению центра Древнерусского государства на север в Новгород и северо-восток, во Владимиро-Суздальское княжество.
          Период русско-половецкого противостояния длившийся около двухсот лет заканчивается к середине 30-х годов XIII века. Несмотря на это, половцы в отличие от своих соплеменников - торков, берендеев и их производных - черных клобуков, которые состояли на службе у русских князей, - так и не стали для Руси «своими». Дальнейшее развитие русско-половецких отношений было прервано нашествием с востока татаро-монгольских орд, в результате которого исчезли и половцы, и Древняя Русь с центром в Киеве.