Неслыханная жестокость

Комната Красоты и Скорби



В квартире, пропитанной ароматом дорогого латте и свежего перманентного покрытия, царила идиллия, купленная в рассрочку. Сергей, с лицом цвета офисного планшета, бросил на тумбочку ключи, прозвучавшие похоронным звоном по его надеждам на ужин.

— Дорогая, я устал после работы, пожалуйста, сделай мне чаю, пока я переоденусь! — голос его был похож на скрип несмазанной двери в рай.

Ответ прилетел не из ванной, а из-за тяжелой, обитой звукоизолирующим материалом двери в конце коридора, известной как «Святая Святых», «Комната Красоты» или «Лаборатория». —Дорогой, я на финишной прямой — у меня ногти в лампе и ещё я в "маске"! Не могу прерваться!

Сергей замер. Фраза «в лампе» прозвучала с той же трагической весомостью, с какой, должно быть, произносили «я в гипсе» или «мне ампутировали почку». Он понял: технологический процесс важнее. Сухари судьбы были брошены, и выпала ему несчастливая крошка.



Переодевшись в потрёпанные треники — саван надежд простого человека, — Сергей поплёлся на кухню. В груди заурчало. Нет, не от голода. Это был низкий, предательский звук, обещающий развернуться в полную симфонию простуды.

— Дорогая, — кашлянул он уже с надрывом, подходя к заветной двери, откуда доносилось мерное жужжание вентилятора и лёгкий запах озона, — я кажется заболеваю! У меня кажется хрипы... Наверное, простыл!

На двери замигал красный светодиод, и голос, искажённый качественным немецким микрофоном, но сдавленный нетерпением, провозгласил: —Всё понимаю, любимый! Но я не могу нарушить цикл сушки! Ещё семь минут! И у меня ресницы на стадии полимеризации!

Сергей отступил, поражённый. Он мысленно представил её, застывшую в специальном кресле с климат-контролем, с закрытыми глазами, под которыми твердели угольные ресницы в поле ультрафиолетовых лучей, и с лицом, покрытым золотой фольгой, превращавшей её в драгоценный слиток. Его земные, примитивные хрипы не могли конкурировать с этим высокотехнологичным таинством преображения.



Температура его души падала стремительнее, чем температура тела. Он почувствовал себя последним бедняком, упрашивающим аудиенции у капризного искусственного интеллекта. В голове зазвучали марши. Он нажал на кнопку переговорного устройства с решительностью умирающего гладиатора.

— Так! — прохрипел он, и в груди его зашумело, как в трубе старого паровоза. — Я, может, помираю тут! У меня, возможно, воспаление лёгких! А ты про цикл сушки!

Раздался щелчок, и голос её, теперь без искажений, но оттого ещё более леденящий, прорвался через динамик: —Серёж, не будь эгоистом. Я на двенадцатой минуте из пятнадцати! Если я сейчас дернусь, финишное покрытие пойдёт пузырями, и весь молекулярный лифтинг-эффект маски сойдёт на нет! Ты хочешь, чтобы инвестиция в три тысячи рублей испарилась из-за какого-то насморка? Ты хочешь погубить весь эстетический баланс нашего выходного?

Он отшатнулся, сражённый не железной логикой, а её титанической непробиваемостью, усиленной достижениями современной косметологии. Его физическая боль разбилась о её метафизическую потребность в идеальных селфи, подкреплённую научными разработками.



Он повернулся и побрёл на кухню. Путь его был ясен: чайник, заваренный пакетиком «Ахмата» образца 2019 года, два одеяла и термометр под мышкой в ожидании чуда.

Ровно через пятнадцать минут дверь в Комнату Красоты с тихим шикнунием открылась. На пороге возникло прекрасное создание с глазами-бабочками и кожей, сияющей, как экран только что распакованного смартфона. Она увидела его, жалко свернувшегося калачиком на диване.

— Ой, бедненький! — воскликнула она с искренней жалостью, наконец-то доступной миру. — Держи, я тебе чайку принесла!

Она протянула ему кружку. Чай был холодным. Умная кофемашина, интегрированная в систему Комнаты, приготовила его по голосовой команде сорок минут назад, но курьер красоты не мог покинуть пост до завершения всех циклов.

Сергей взял кружку, посмотрел на свою прекрасную, безупречную, технологически усовершенствованную жену, на её ресницы, трепещущие, как крылья колибри, и на её ногти, сверкающие, как скальпели лазерного хирурга.

— Спасибо, родная, — прошептал он. — Главное, что ты красивая.

Она улыбнулась, погладила его по голове, стараясь не задеть уложенные волосы, и пошла делать фото для Instagram. Хрипы в груди Сергея окончательно перешли в стадию глухого, покорного посвистывания. Он проиграл. Пинг-понг был окончен. Со счётом 3:0 в её пользу. Технологии победили.