Владислав Ходасевич 1886-1939 гг

Владисла;в Фелициа;нович Ходасе;вич (16 (28) мая 1886, Москва — 14 июня 1939, Париж) — русский поэт, переводчик. Выступал также как критик, мемуарист и историк литературы, пушкинист.

Отец поэта, Фелициан Иванович, был выходцем из обедневшей польской дворянской семьи Масла-Ходасевичей, учился в Академии художеств. Попытки молодого Фелициана стать художником не удались, и он стал фотографом. Работал в Туле и Москве, в частности фотографировал Льва Толстого, и открыл в Москве магазин фотографических принадлежностей.
Мать поэта, Софья Яковлевна (1846—1911), была дочерью известного еврейского литератора Я.А. Брафмана, впоследствии перешедшего в православие (1858) и посвятившего дальнейшую жизнь «реформе еврейского быта» с христианских позиций.

Поэт окончил 3-ю московскую гимназию и затем, в 1904 году, поступил в Московский университет на юридический факультет, однако осенью следующего года перешёл на историко-филологический, где учился с перерывами до весны 1910 года, но курса не окончил. С середины 1900-х годов Ходасевич находился в гуще литературной московской жизни: посещал Валерия Брюсова и телешовские «среды», Литературно-художественный кружок, вечера у Зайцевых, печатался в журналах и газетах, в том числе «Весах» и «Золотом руне».

В 1905 году Ходасевич женился на Марине Эрастовне Рындиной. Эта «красивая эффектная блондинка... славилась своими эксцентричностями; показывалась приятелям в костюме Леды с живым ужом на шее и пр.». Уже в конце 1907 года супруги расстались. Часть стихотворений из первой книги стихов Ходасевича «Молодость» (1908) посвящена отношениям с Мариной Рындиной. По воспоминаниям Анны Ходасевич (Чулковой) поэт в эти годы «был большим франтом»:
"В длиннополом студенческом мундире, с чёрной подстриженной на затылке копной густых, тонких, как будто смазанных лампадным маслом волос, с жёлтым, без единой кровинки, лицом, с холодным нарочито равнодушным взглядом умных темных глаз, прямой, неправдоподобно худой…"

В 1910—1911 годах Ходасевич страдал болезнью лёгких, что явилось поводом к его поездке с друзьями (М. Осоргиным, Б. Зайцевым, П. Муратовым и его супругой Евгенией и др.) в Венецию, где он пережил любовную драму с Е. Муратовой. С конца 1911 года у поэта установились близкие отношения с младшей сестрой поэта Георгия Чулкова, Анной Чулковой-Гренцион, в 1917 году они обвенчались. Сын Чулковой от первого брака, будущий киноактёр Эдгар Гаррик, рос в семье Ходасевича.

В 1914 году Ходасевич выпустил вторую книгу стихов под названием «Счастливый домик». За шесть лет, прошедших от написания «Молодости», он стал профессиональным литератором, зарабатывающим на жизнь переводами, рецензиями и фельетонами. В годы Первой мировой войны получил «белый билет» по состоянию здоровья и работал в «Русских ведомостях», «Утре России», а в 1917 году — в «Новой жизни». Из-за туберкулёза позвоночника он в 1916 и 1917 годах проводил лето в Коктебеле, у поэта Максимилиана Волошина.

В 1917 году Ходасевич с восторгом принял Февральскую революцию и поначалу согласился сотрудничать с большевиками после Октябрьской революции, но быстро пришёл к выводу, что «при большевиках литературная деятельность невозможна», и решил «писать разве лишь для себя». В 1918 году совместно с Лейбом Яффе издал книгу «Еврейская антология. Сборник молодой еврейской поэзии». Работал секретарем третейского суда, вёл занятия в литературной студии московского Пролеткульта. В 1918—1919 годах служил в репертуарной секции театрального отдела Наркомпроса, в 1918—1920 заведовал московским отделением издательства «Всемирная литература», основанного М. Горьким. Ходасевич принимал участие в организации книжной лавки на паях (1918—1919), где известные писатели (Осоргин, Муратов, Зайцев, Б. Грифцов и др.) лично дежурили за прилавком. В марте 1920 года, из-за голода и холода, поэт заболел острой формой фурункулёза и в ноябре перебрался в Петроград, где получил с помощью Горького паёк и две комнаты в писательском общежитии «Дом искусств», о котором впоследствии написал очерк «Диск».

В 1920 году вышла третья книга стихов Ходасевича «Путём зерна» с одноимённым заглавным стихотворением, в котором есть такие строки о 1917 годе:
И ты, моя страна, и ты, её народ,
Умрёшь и оживёшь, пройдя сквозь этот год.

В Петрограде известность Ходасевича упрочилась. В декабре 1921 года он познакомился с поэтессой Ниной Берберовой, влюбился в неё, в мае женился и 22 июня 1922 года уехал с нею через Ригу в Берлин. В том же 1921 году в Петербурге и в Берлине выходит четвёртая книга стихов Ходасевича «Тяжёлая лира». В 1922—1923 годах, живя в Берлине, Ходасевич много общался с Андреем Белым, в 1922—1925 (с перерывами) жил в семье Горького, которого высоко ценил как личность (но не как писателя), признавал его авторитет, видел в нём гаранта гипотетического возвращения на родину. Однако он видел и слабые свойства характера Горького, из которых самым уязвимым считал «крайне запутанное отношение к правде и лжи, которое обозначилось очень рано и оказало решительное воздействие как на его творчество, так и на всю его жизнь». В это же время Ходасевич и Горький основали (при участии В. Шкловского) и редактировали журнал «Беседа» (вышло семь номеров), где печатались советские авторы.

Некоторым (например, Сергею Гандлевскому) кажется, что Ходасевич вырос из Пушкина и был убежденным архаиком. Но немало и тех, кому он кажется абсолютно модернистским поэтом, скрытым новатором. Ходасевич опирается на наследие Золотого века во внешних, формальных вещах. Например, в лексике, в стремлении к внешней рациональности, логичности. Ну, и стих у него более или менее канонический. Но по сути он совершенно отвязанный модернист, в большей степени, чем Гумилев или Ахматова. Мир у него остранен, искажен, отчужден, жесток. В этом смысле он ближе всего к экспрессионизму. И внешняя классичность и сдержанность формы только оттеняет это. Об этом еще при жизни Ходасевича и сразу после его смерти писал Набоков.

Ходасевич составил портретную галерею современников под названием «Некрополе». Его характеристики глубоки — хотя и односторонни. У него были чуткие общие замечания об истории литературы, но его вкус на конкретные тексты был отнюдь не безупречным. Он резко отвергал Пастернака в его лучшие годы и вроде бы признал его, когда тот отказался от «крайностей». Заболоцкий показался ему не то пародистом, не то графоманом. Хлебников — «гениальным идиотом». Мандельштам — не слишком большим поэтом. О Маяковском он вообще писал крайне несправедливо и пристрастно. 

Лично Набокова и Ходасевича связывали очень теплые отношения, сперва заочные. Потом они подружились. Много писали друг о друге, выступали вместе. Набоков был одним из немногих людей, с которыми Ходасевич общался в последние годы жизни.
 Разве такое соседство никак не противоречило их взглядам на жизнь и вкусу на людей?

Ходасевич и Горький были очень разными людьми, но одно время дружили и вместе издавали журнал «Беседа». Горький высоко ценил Ходасевича как поэта и как собеседника. Не надо забывать, что Ходасевич с Берберовой тогда мыкались по Европе без постоянного жилья и без заработка и не знали еще, собираются ли они возвращаться в Россию. Так что большого выбора не было. И Ходасевич с Берберовой жили какое-то время на вилле Горького в Сорренто?

Ходасевич и революция — это очень сложная тема. Он сам очень запутывал этот вопрос в мемуарах. Правда в том, что он изначально был на стороне большевиков (хотя и не безоговорочно) и активно с ними сотрудничал. У него была, можно сказать, романтическая антибуржуазность. В 1919 году он писал своему другу писателю Садовскому: «Я понимаю рабочего, я в состоянии понять дворянина, бездельника милостью Божиею, но рябушинскую сволочь, бездельника милостью собственного хамства, понять не смогу никогда». Отсюда симпатии к революционному экстремизму и даже желание терпеть несвободу.

Но когда начался НЭП и показалось, что этот буржуазный мир возвращается в еще более вульгарных формах, его настроение изменилось. За границу он уехал, во многом, по личным причинам, сперва не собираясь становиться эмигрантом. А став им, во многом «силою вещей», он быстро перешел на противоположные политические позиции. Хотя продолжал метаться и всерьез думал о возвращении в СССР в 1937 году.

Вообще о Ходасевиче говорили, что он самый желчный и самый умный среди русских поэтов. Он и сам любил подчеркивать эти свои черты.
«Это я, тот, кто каждым ответом желторотым внушает поэтам отвращение, злобу и страх...» — таким его видели многие. В том числе бывшие друзья — после разрыва. Андрей Белый, тот же Горький. Его резкие суждения раздражали других. Особенно, если он остер на язык.

Кроме того, он был обидчив, иногда — мстителен. История его вражды с Георгием Ивановым и Адамовичем — это почти фарс, они распространяли друг о друге дикие сплетни, небылицы. А потом Ходасевич с Адамовичем шли в одно кафе играть в карты, они оба были заядлые картежники. Говорили, что Ходасевич был склонен к мучительным депрессиям.

К 1925 году Ходасевич и Берберова осознали, что возвращение в СССР невозможно. Ходасевич опубликовал в нескольких изданиях фельетоны о советской литературе и статьи о деятельности ГПУ за границей, после чего советская пресса обвинила поэта в «белогвардейщине». В марте 1925 года советское посольство в Риме отказало Ходасевичу в продлении паспорта, предложив вернуться в Москву. Он отказался, окончательно став эмигрантом.

В 1925 году Ходасевич и Берберова переехали в Париж, поэт печатался в газетах «Дни» и «Последние новости», откуда ушёл по настоянию П. Милюкова. С февраля 1927 года до конца жизни возглавлял литературный отдел газеты «Возрождение». В том же году выпустил «Собрание стихов» с новым циклом «Европейская ночь». После этого Ходасевич практически перестал писать стихи, уделяя внимание критике, и вскоре стал ведущим критиком литературы русского зарубежья. В качестве критика вёл полемику с Г. Ивановым и Г. Адамовичем, в частности о задачах литературы эмиграции, о назначении поэзии и её кризисе. Совместно с Берберовой писал обзоры советской литературы за подписью «Гулливер», поддерживал поэтическую группу «Перекрёсток», высоко отзывался о творчестве В. Набокова, который стал его другом.

С 1928 года Ходасевич работал над мемуарами, они вошли в книгу «Некрополь. Воспоминания» (1939) — о Брюсове, Белом, близком друге молодых лет поэте Муни, Гумилёве, Сологубе, Есенине, Горьком и других. Написал биографическую книгу «Державин». Намерение написать биографию Пушкина Ходасевич оставил из-за ухудшения здоровья («Теперь и на этом, как и на стихах, я поставил крест. Теперь у меня нет ничего», — писал он 19 июля 1932 года Берберовой, с которой они расстались в апреле того же года). В 1933 году он женился на Ольге Борисовне Марголиной, которая стала его четвертой женой.

Положение Ходасевича в эмиграции с середины 30-х было тяжёлым, жил он обособленно. Умер Владислав Ходасевич 14 июня 1939 года в Париже, после операции. Чин отпевания совершил Михаил Недоточин 16 июня 1939 года в русском грекокатолическом храме Святой Троицы в присутствии видных деятелей эмиграции и представителей православного клира. Похоронен в предместье Парижа на кладбище Булонь-Биянкур.