Выживание - 12

12.

Через двое суток, утром двенадцатого сентября, я вышел на улицу. Воздух был уже прохладным, предвещая скорое приближение осени. Мэтт и отец Моррисон с рассветом ушли в поисках подходящего транспорта. Я решил для начала зайти в кофейню «Lone Star Brew & Bites», пропустить чашку дрянного кофе, к которому за эти дни привык, а уж потом присоединиться к поискам. Авось, там встречу кого-то полезного или почерпну свежих слухов.

Двигаясь неспешно в толпе людей, придерживая на плече сумку с разбитым ноутбуком и «Глоком» внутри, я вышел на просторный перекрёсток у торгового центра «Вест-Энд Маркет». Взгляд автоматически скользнул по припаркованным вкривь автомобилям, по группам людей, собравшимся в кучки. Одно такое скопление народа привлекло моё внимание. Заинтересовавшись, я подошёл ближе и, встав на носки, выглянул из-за спин.

Вначале я не понял, что происходит, а потом удивился до глубины души. Несколько военных в полной экипировке, с автоматами наготове, стояли кольцом вокруг молодого парнишки лет двадцати. Тот был абсолютно голый. Вид у него был почти нормальный, не наркоманский, но смертельно бледный. Его шею свободно обхватывала грубая петля из верёвки. Но больше всего поражали его руки, окровавленные, беспомощно протянутые вниз, как будто он пытался заткнуть ужасающую рану между ног. Точнее, на том месте, где должны были быть гениталии. Теперь там была лишь кровавая масса. Парень слабо постанывал, и если бы его за предплечья не удерживали двое солдат, он бы рухнул на асфальт.

— Что здесь происходит? — поинтересовался я у высокого старика в поношенной ковбойской шляпе, стоявшего рядом.

Тот мельком оглядел меня с ног до головы, после чего отвернулся.

— Насильника поймали.

— Насильника? — переспросил я.

— Угу. Ночью он подстерёг какую-то девчонку из нашего приюта в переулке и… ну, ты понимаешь. Его поймали её друзья. Разобрались на месте…

Он сделал выразительный жест рукой, словно отрезая что-то.

— А теперь военные доводят дело до конца.

— И что с ним будут делать?

— А что ещё делать с таким отбросом? — удивился старик. — Сейчас нет ни судов, ни тюрем. Вздёрнут на вон том фонаре и всё. Быстро и справедливо.

Я был удивлён, но не более. Испытывал ли я к нему жалость? Пожалуй, нет. Как бы это жестоко ни звучало, но с ним поступали правильно. Сначала, самосуд, мгновенное и неотвратимое возмездие, отрезание самого источника греха. Теперь, публичная казнь, чтобы другим неповадно было. Правда, смотреть на это я не собирался. Не хотелось потом мучаться кошмарами. Да и портить аппетит.

Я уже собрался было отвернуться и уйти, когда один из военных, сержант, сделал шаг вперёд и громким, нарочито официальным голосом принялся зачитывать «приговор». Его слова падали в гробовую тишину площади.

— «Внимание, граждане! На основании закона военного времени, введённого на территории Далласа, и в связи с чрезвычайными обстоятельствами, публичная казнь через повешение санкционирована за совершение тяжкого преступления против личности и общественной морали! Обвиняемый, признанный виновным в совершении изнасилования, приговаривается к высшей мере наказания! Цель, поддержание порядка и демонстрация неотвратимости возмездия! Дабы каждый помнил: в наше время закон — это мы сами! И мы не потерпим тех, кто сеет хаос и страх среди нас, пользуясь бедствием! Казнь будет приведена в исполнение немедленно!»

Эхо его слов раскатилось по площади.

— Как он подохнет, — пояснил старик. — После ему стрельнут в голову, чтобы он не обратился в ходячего. Вышибут мозги, коротко говоря.

Я, не в силах больше это слушать, резко развернулся и зашагал прочь, стараясь заглушить в себе всякие мысли. С другой стороны, в последнее время реально попадалось слишком много висельников. Самосуд или нечто подобное. Я подозревал, что это не слишком правильно, поэтому и хотел уехать отсюда поскорее. Нет, не в том смысле, что наказывали преступников. Мне на них было глубоко наплевать. А вот то, что они болтаются. А это ведь всякие там эпидемии, как не крути. Пойдёт по городу какая ещё дрянь, потом бойся чихов и прочего.

Перейдя дорогу и свернув за угол, я почти бегом направился к знакомой кофейне, с трудом протиснувшись между припаркованных автомобилей., мысленно ругаясь, что почти не оставили прохода для пешеходов.

«Вот автодятлы, мать их так!»

Войдя внутрь, я рухнул на первый свободный стул у окна, поманив официантку. Заказал чёрный кофе. Людей здесь было, как всегда, много, и гул голосов немного заглушал какофонию в моей голове. Достал смартфон, подключил к розетке и почти машинально открыл Telegram. Нужно было поговорить с Вероникой, услышать хоть какой-то отголосок нормальной жизни.

Я: Привет. Как вы?

Вероника: Всё спокойно. А у тебя?

Я: Пока ничего. Готовимся к отъезду.

Вероника: Куда?

Я: На север. Здесь оставаться опасно.

Вероника: А как же мы? Ты обещал вернуться…

Я: Я постараюсь. Но сейчас пути назад нет. Возможно, скоро связь пропадёт. Надолго. Не переживай.

Вероника: Как же не переживать? Месяц? Два?

Я: Не знаю. Но я найду способ дать о себе знать. Целую вас крепко.

Выпив свой горький кофе, я поднялся и вышел на улицу, решив вернуться в приют другой дорогой, подальше от той площади. Температура за последние дни и правда заметно снизилась, но всё ещё было довольно тепло для сентября. На душе было тяжело. Мысли путались. Я вспомнил, что ходили слухи о другом способе попасть на север. О караванах из автомобилей с вооружённой охраной, которые якобы собирались для перехода в Миннесоту. Правда это или нет, должен был выяснить Мэтт. Если это так, то такой вариант был куда предпочтительнее, двигаться под защитой, в относительной безопасности. Оставался лишь вопрос цены. И какой она будет?

Погружённый в эти невесёлые размышления, я уже почти подошёл к приюту «Ноев ковчег», опустив взгляд и не глядя по сторонам. Но вдруг я вздрогнул, чуть не споткнувшись. Прямо передо мной раздался оглушительный, радостный визг.

— Дэн! Ааа! Дэн!

Подняв взгляд, я сначала не поверил своим глазам. По улице ко мне бежала, раскинув руки, Скай. Она преодолела оставшиеся метры за два прыжка, вцепилась в меня, обняла и стала целовать, повиснув на шее в буквальном смысле слова.

— Господи, Дэн! — уже не кричала, а шептала она, прижимаясь ко мне всей своей худенькой, но удивительно сильной фигурой. — Я нашла тебя! Я не верила, что это возможно! Что мы когда-нибудь ещё встретимся.

Ошеломлённый, я инстинктивно притянул её к себе, отвечая на поцелуй. Чёрт возьми, всё это было так похоже на встречу двух влюблённых, у которых за плечами роман. Но у нас-то ничего не было! Даже тот вечер на озере в Эри был всего лишь минутной слабостью, всплеском эмоций на краю пропасти.

Я смог наконец оторваться от её целующих губ, чтобы перевести дух, и взгляд упал на вход в приют. Там, в тени, стояли Тиффани и её брат Джимми. Оба смотрели на нас с одинаково хмурыми, неодобрительными лицами. Их отец, Джордж, отсутствовал.

«Интересно, а Джимми уже знает, что случилось с его сестрой? — промелькнула мысль. — Тиффани ему сказала?»

После мы сидели в маленькой, душной коморке на первом этаже приюта, куда нас пустил отец Майкл. Все вместе. К этому моменту успели подойти отец Моррисон и Мэтт. Томпсон захватил с собой пару бутылок тёплого пива, которое он попивал, залпом опустошив первую и принявшись за вторую. Скай сидела рядом со мной, её плечо касалось моего, а напротив, на ящиках, устроились Джимми с Тиффани. Лицо парня было каменным, он затягивался сигаретой, выпуская дым в открытое окошко, а его сестра смотрела в пол, обхватив себя за плечи.

— Как ты меня нашла? — первым нарушил тягостное молчание я.

— Так ты же сам оставил свои данные в справочной. — ответила Скай.

Её улыбка оказалась усталой. Ещё бы, проделать такой путь…

— «Дэн. Русский. Приют „Ноев ковчег“ на Сент-Пол-стрит». Я просто спрашивала во всех справочных на нашем пути, пока не вышла на эту.

— Точно. Я уже и забыл. Кажется, так давно это было, — пробормотал я, смотря на неё. На Скай были надеты чёрные, потертые джинсы и серая кофта с длинным рукавом, скрывавшая руки. Вообще, она выглядела удивительно бодро, учитывая тот ад, через который, как я сразу понял, им пришлось пройти.

— Расскажи, что произошло там, на платформе, в той толкучке, — тихо попросил я. — Куда вы подевались? Мы думали, вы погибли.

Говорила в основном Скай. Джимми всё время молчал, лишь хмурясь и закуривая новую сигарету от старой.

— Это был кошмар, Дэн, — начала она, и её голос дрогнул. — Абсолютный, беспросветный кошмар. Когда подали состав, толпа просто взорвалась. Все побежали. Меня оттеснили от вагона, отбросили назад. Давка была такая, что я потеряла из виду тебя, Джорджа и Джимми. Меня сжали со всех сторон, я не могла дышать, меня тащили, били… Я уже думала, что меня просто раздавят.

Она замолчала, делая глоток воды из предложенной мной бутылки.

— Меня бы и раздавило, наверное, если бы не Джимми. Он каким-то чудом смог до меня пробиться, буквально разорвал эту стену из людей, схватил меня за руку и потащил прочь, наружу, поняв, что внутрь состава нам уже не попасть. Мы выбрались на окраину платформы. И там мы нашли Джорджа.

Голос её сорвался. Она посмотрела на Джимми, но тот упорно смотрел в окно, лишь сжав кулаки.

— Он сидел, прислонившись к столбу. Был очень бледным и тяжело дышал. Он просто сказал: «Ребята, у меня, кажется, прихватило сердце». И всё. Завалился на землю. Мы пытались ему помочь, делать массаж… но было уже поздно. Сердце не выдержало этого ужаса, паники, бессилия.

При этих словах, при упоминании отца, Тиффани громко всхлипнула, отвернулась и закрыла лицо руками. Плечи её затряслись. Отец Моррисон тихо прошептал молитву.

— Мы не смогли его даже нормально похоронить, — продолжила Скай, и в её голосе появилась металлическая нотка горечи. — Потому что в городе началась самая настоящая стрельба. Гринвилл превратился в поле битвы. Люди, которые не попали в поезд, просто взбесились от ярости и отчаяния. Они начали громить всё вокруг, грабить магазины, нападать на военных. Появились вооружённые банды. Солдаты пытались навести порядок, но их просто смяла и затоптала эта обезумевшая толпа. Нам пришлось оставить… оставить тело Джорджа прямо там, на платформе, и бежать. Спасать свои жизни.

Она перевела дыхание, вытирая слёзы, которые наконец вырвались наружу.

«Джордж… — вспомнил я того мужика, который нас подобрал по дороге из Эри. — Оставили его… Наверное, он сейчас среди заражённых, если кто-то не вышиб ему мозги».

— Мы кое-как добрались до нашего внедорожника. Джимми был как скала. Он просто сел за руль, сказал «пристёгивайся», и мы убрались из этого ада под покровом ночи. Даже не знаю, как он ориентировался. Город горел, повсюду слышались выстрелы и крики.

— А расскажи, как вы сюда доехали? — снова попросил я, поражённый этим рассказом. — От Пенсильвании до Техаса… Это же огромное расстояние.

— Да какая разница, как мы сюда доехали, — буркнул Джимми. — Это уже в прошлом. Чего его ворошить. Будто заняться нечем.

На него никто не обратил внимания, отчего, как мне показалось, парня внутри взорвало. Но он сдержался, сверкая зло глазами.

— Всё было очень сложно, — призналась Скай, снова посмотрев на Джимми с нескрываемой благодарностью. — Если бы не он, я бы ни за что не справилась. Джимми не раз вытаскивал нас из самой глубокой задницы.

Парень наконец обернулся, пожал плечами, делая вид, что ему всё равно, но я заметил, как он сглатывает ком в горле.

— Ехали, как придётся, — хрипло бросил он и снова умолк, предоставив рассказ Скай.

— Мы понимали, что на востоке радиация и полный хаос после тех взрывов, — начала объяснять она. — Поэтому сразу пошли на юг, через Западную Вирджинию. Дороги были забиты беженцами, брошенными машинами. Въезжали в городки, а они уже были пустыми или полностью заражёнными. Помню какой-то маленький городок в Вирджинии, кажется, Принстон. Мы искали бензин. На заправке… там были они. Десятки. Мертвяки просто ходили меж заправок и машин, как будто ждали кого-то. Мы уехали оттуда, успев заправиться.

Она замолчала, собираясь с мыслями.

— Потом был Кентукки. Там мы впервые столкнулись не с зомби, а с людьми. С мародёрами. На трассе I-64 нашу машину пытались заблокировать, расстрелять. Джимми съехал в кювет, проехал по полю, чтобы объехать засаду. В Луисвилле пришлось вообще не заезжать. Со стороны города доносились такие звуки, будто там шла настоящая война. Взрывы, пулемётные очереди. Мы нашли какую-то объездную грунтовку через леса.

— Дальше, Теннесси, — продолжила она, и её взгляд стал отсутствующим, будто она снова переживала тот путь. — Это было страшно. Особенно вокруг Мемфиса. Там вообще было непонятно, кто кого ест, зомби людей или люди друг друга. Мы видели, как военные расстреливали целую толпу на мосту… а потом к ним подошли ещё живые, и началась бойня… Мы просто дали газу и уехали. Ночью переходили границу с Арканзасом по какому-то старому мосту, в обход КПП. В Арканзасе было чуть спокойнее, но ненамного. В Литл-Роке мы наткнулись на банду, что контролировала целый район. Они требовали с нас «плату за проезд», машину и все вещи. Джимми снова выкрутился, свернул в какой-то подземный паркинг, оттуда мы выбрались через какие-то трубы и дворы. Шли пешком, пока не нашли другую машину, на которой и доехали до границы с Техасом.

Она выдохнула, словно сбросив с плеч тяжёлый груз.

— И вот мы здесь. Даллас. Слава Богу, здесь хоть какое-то подобие порядка. Хоть на время можно выдохнуть.

В комнате повисло тяжёлое молчание. Каждый переваривал услышанное. Их путь был настоящим адом, растянутым на тысячи миль. Я посмотрел на Джимми. Теперь его угрюмость и молчаливость не казались мне просто дурным характером. За ними стояла усталость человека, который прошёл через огонь и воду и чудом остался жив, спасая совершенно чужую ему девушку.

Хотя, если уж быть до конца честным, мне показалось, что он смотрит на Скай как-то уж странно. Будто она теперь являлась его собственностью после всего вместе пережитого.

Отец Моррисон вдруг встал, поправил воротник на рубашке и, склонив голову, произнёс низким, глухим голосом:

— Господи, услышь молитву нашу за слугу Твоего, Джорджа. Ты даровал ему силы быть отцом и защитником, и он с достоинством принял этот крест. Его сердце не выдержало бремени этих дней, но его душа, в Твоих руках. Прими его, Господи, в Царство Твоё, где нет ни боли, ни страха, ни голода. Даруй утешение его детям, Джимми и Тиффани, чтобы в скорбях своих они нашли свет надежды. И укрепи нас всех, чтобы мы продолжили путь, не предав память его. Аминь.

Он перекрестился. В комнате стояла тишина. Даже Мэтт, который обычно всегда отпускал дурацкие шуточки, молчал, разглядывая пол и крутя в руках бутылку.

Тишина, однако, долго не продержалась.

— Ладно, — наконец выдохнул Томпсон, — а теперь к менее духовному, но более практичному. Как, чёрт возьми, вы вообще умудрились доехать от Пенсильвании до Техаса? Это ж не поездка на пикник.

— Мы уже рассказывали, — хмуро бросил Джимми, не поднимая глаз.

— Эй, чувак, — вскинул ладони Мэтт, — не заводись. Я реально хочу знать. Может, вы нашли какой-то лайфхак? Типа секретный портал «Из Питтсбурга в Даллас за 5 минут». Я бы тоже не отказался.

Скай закатила глаза.

— Лайфхак, говоришь? Ну да. Берёшь внедорожник, литр удачи и тонну упёртости Джимми. И ещё уметь спать на сиденье несколько ночей подряд. Вот тебе и «секрет».

— Ага! — оживился Мэтт. — Но смотри: ты тут рядом с русским Дэном сидишь, плечиком его касаешься, смотришь влюблёнными глазками, а про Джимми говоришь, как будто он у тебя супергерой. Не ревнует он, а?

Скай смерила его острым взглядом:

— Знаешь, Томпсон, если бы не Джимми, меня бы здесь не было. Так что давай свои шуточки оставь для кого-нибудь другого.

— Оу! — театрально схватился за сердце Мэтт. — Вон как она меня отбрила! Ледяная королева. Дэн, ты точно уверен, что тебе с ней по пути? Она ж тебя языком убьёт быстрее, чем зомби зубами.

Скай усмехнулась:

— А вот тебя, Томпсон, я бы оставила на первом же перекрёстке. Зомби хотя бы быстрее жрут.

Все невольно рассмеялись. Даже Тиффани слегка улыбнулась сквозь слёзы. Только Джимми ещё больше нахмурился, от слов нашего бородатого друга, особенно про влюблённые глазки. Ему это явно очень не понравилось. А я… Я очень удивился такой оброненной реплике.

— Ладно, — не сдавался Мэтт, — допустим, зомби жрут быстрее. Но я хотя бы весёлый. Представь: идёшь ты по развалинам, кругом кровь, кишки… и тут я такой: «Привет, красавица! Хочешь тёплого пива и анекдот про монашек?»

— Удивительно, — прищурилась Скай, — как у тебя вообще ещё есть язык. Я бы на месте всех тех военных, которых вы встречали, первым делом тебе его отрезала.

— Неее, — ухмыльнулся он, — без языка я не смогу… э-э-э… петь песни у костра.

Тиффани прыснула, а Джимми раздражённо затушил сигарету о край банки, но промолчал.

Я решил вернуть разговор в серьёзное русло:

— Так всё-таки. Скай, а что насчёт Кентукки? Ты упоминала мародёров. Сколько их было?

— Десятка два, настоящая банда, — кивнула она. — Машины с перекошенными дверцами, оружие у каждого второго. Кричали, чтобы мы бросили машину.

— И как вы… — начал я, но Мэтт перебил:

— Подожди. У каждого второго оружие? Да вы наткнулись на местный «Реднек-клуб любителей автоматов». В Кентукки, говоришь? Там же виски больше, чем воды. Ставлю печень, что они были бухие в сопли.

— Они были пьяные, да, — признала Скай. — Но это не делало их менее опасными.

— Ну да, ну да… — протянул Томпсон. — А ещё они наверняка соревновались: «Кто первый пристрелит красивую блондинку с классной попкой». Вот бы я там был! Я бы хотя бы попытался выиграть тебя не пулей, а шуткой.

— Ты бы сдох через пять минут, — отрезала девушка.

— Да ладно! — вскинулся он. — У меня врождённый талант выживать! В школе меня трижды пытались выгнать, но я доучился. На стройке собственного дома меня чуть не задавил трактор, и я выжил. Даже бывшая жена пыталась меня убить, но я жив!

— Теперь понятно, почему твоя жена пыталась, — тихо пробормотала Скай, и все снова рассмеялись.

Разговор стал живее, люди перебивали друг друга. Кто-то уточнял про дороги, кто-то спрашивал, как много заражённых они видели.

— В Вирджинии их было десятки, — рассказывала Скай. — На заправках, в переулках. Мы уже тогда поняли, что эти твари умеют поджидать. Будто охотятся.

— А в Теннесси? — спросил я.

— Там хуже всего. Особенно в Мемфисе. Город гудел, как улей. Мы проезжали по мосту, видели, как военные стреляли по толпе. Я до сих пор не знаю, это были заражённые или просто люди.

— Разницы-то и нет, — буркнул Джимми.

Мэтт же не унимался:

— Вот уж чего я боюсь больше, чем зомби, так это военных с нервами на пределе.

— Да у всех сейчас нервы на пределе, — вздохнул я, поглядывая на часы.

Оказалось, мы просидели почти целый день. За окном уже опустились сумерки. Следовало подниматься наверх, к своим местам для сна.

Мы поднялись на чердак, где сестра Агата выдала матрасы Скай и Джимми, благо места освободились буквально вчера, правда, почти у самого входа. Получалось так, что наша компания находилась немножко в другой стороне от них. По одну сторону от меня спал Мэтт, по другую, Тиффани. А дальше отец Фрэнк Моррисон.

Я заметил, как Скай колебалась, получив свой матрас. Она посмотрела на нас, потом на Джимми, снова на меня. Взгляд её был долгим, чуть смущённым. Казалось, она вот-вот подойдёт и опустится рядом с нами. Но Джимми, словно почуяв её колебания, шагнул ближе и хмуро бросил:

— Пошли. Там места нет.

Скай задержалась ещё миг, будто внутренне боролась. Но потом кивнула и пошла за ним, неслышно ступая по скрипящим доскам. Перед тем как отвернуться, я уловил на лице Джимми едва заметную усмешку. Победную, колючую. Он бросил её в мою сторону так явно, что сомнений не оставалось, он видел в этом маленькой победе нечто личное.

«Мелкий глупый дурачок».

Я мысленно пожал плечами. Пусть. В конце концов, у меня есть жена. Или, во всяком случае, когда-то была…

Сбоку раздался тихий смешок. Это Мэтт, устроившись на своём матрасе, склонился чуть ближе и шепнул, так чтобы услышал только я:

— Ну, брат, поздравляю. Кажется, у тебя нарисовался соперник. Будет весело: апокалипсис, зомби, а тут ещё «Санта-Барбара» с любовным треугольником.

Я ничего не ответил, только криво усмехнулся и улёгся на жёсткий матрас. Спать на голом полу я привык, подкладывая под голову свернутую куртку.

«Какой ещё, к чертям, треугольник? О чём он вообще говорит. Нет никаких треугольников и квадратов».

Свет приглушили, оставив лишь тусклую лампочку у входа. Сквозь перекрытия слышался скрип старых досок, шёпот, иногда плач ребёнка. Люди приходили и ложились в разное время. Шумели, кто-то ругался полушёпотом, но все давно к этому привыкли. Мэтт уснул почти мгновенно, захрапев после выпитого пива. Отец Моррисон тихо перекрестился и, пробормотав ещё какую-то молитву, затих.

Я не знаю, сколько прошло времени. Может, сорок минут, может, час. Я уже погружался в вязкий сон, когда ощутил возле себя движение. Сначала подумал, что кто-то просто проходит мимо, в туалет, например. Но вдруг рядом опустились, и я открыл глаза.

«Скай».

Она осторожно скользнула, улеглась боком и, не сказав ни слова, обняла меня. Руку положила на грудь, ногу перекинула через мои ноги. Её дыхание обожгло шею.

Я едва не дернулся, ошеломлённый и напряжённый. Но удержался, не подал виду. Все-таки не мальчишка какой, чтобы бежать и краснеть. Как-никак, пятый десяток пошёл.

— Помнишь тот вечер в Эри? — прошептала она.

Я кивнул.

— И я помню.

Я хотел спросить:

«почему? Зачем? Что всё это значит?»

Но не успел. Её губы коснулись моих, мягко, осторожно, будто проверяя, приму ли я её. Это оказалось так же приятно, как и тогда, на озере. Я обнял её крепче, почувствовав, как сердце забилось быстрее.

— Просто не спрашивай ничего, — попросила она, будто прочитав мои мысли.

— Хорошо, — выдохнул я.

Мы лежали молча. Я не мог не думать о странности происходящего. Со Скай мы познакомились случайно, в тот день, когда эпидемия только началась. Потом, два дня пути на машине, бегство из Нью-Йорка до Эри, наше короткое приближение, а потом разлука на платформе. Теперь же она чудесным образом снова здесь, рядом, будто этого перерыва в тысячи миль и сотни смертей просто не существовало.

Я чувствовал её тепло, её руку, её дыхание, и в то же время не мог выбросить из головы Джимми. Что было между ними? Было ли что-то? Или всё это только в его взглядах, в его жестах, в его жёсткой опеке над ней?

И главное, зачем я вообще задаю себе эти вопросы? У меня Вероника. Где-то там. Но факт остаётся фактом, я женатый человек. Мне ли впутываться в эту драму?

«Может, и впутываться, если я никогда не вернусь обратно».

Я закрыл глаза, прижимая Скай ближе к себе, и понял, что слишком поздно об этом уже думать.