Памятник

Однажды Виссарион Григорьевич проснулся памятником. Нет, не тем памятником, который сам себе воздвиг Александр Сергеевич, и к которому «не зарастает народная тропа», и не тем памятником, который ждет всех нас, когда, как говаривал Венедикт Васильевич, «будет испита чаща полная до дна», и даже не тем памятником, который ставят на аллеях почетных граждан сами себе еще пока живые почетные граждане, а самым настоящим памятником. На площади.

Вот у вас на площади кому стоит памятник? Владимиру Ильичу? И у нас Владимиру Ильичу! Вот таким памятником и проснулся однажды Виссарион Григорьевич.
Вы вообще когда-нибудь задумывались над тем, а какого это быть памятником? Не себе самому, как у Пушкина, а кому-то другому. И хорошо еще, это если ты, с тем другим, кому ты памятник, хотя бы был шапочно знаком и представляешь, хоть частично, что это был за человек. Или человечище. А ежели ты с ним знаком не был. И вот ты стоишь теперь памятником совершенно тебе незнакомому человеку и не знаешь, а может при жизни он был таким, что ты бы и руки ему не подал. Ну, мало ли какие бывают люди. Вот некоторым нет никакого желания руку пожать. Вот вы, мой дорогой друг, с кем за руку бы не стали здороваться?

Вот с Иудой бы стали за руку здороваться? И еще вопрос – до его предательства или только после? Или во время?

А с Гитлером? Допустим до 1939 года? А до 1936? А может до 1933? Или в 1918?

А с Байденом? А до его президентства? Вот только представьте себе, стоит старик Джо, протягивает руку вам и еще кому-то вам невидимому. Может ангелу, а может и бесу. И что бы вы тут делали? Вот и я о чем.

Да, а кстати, каких еще негодяев вы знаете? А в нашей русской истории?

Но хотя Виссарион Григорьевич и не был шапочно знаком с Владимиром Ильичом и не представлял даже частично, каким он был человеком, стыдится ему, что проснулся он памятником не за что. И не только потому, что Владимир Ильич был не просто человеком, а человечищем, и за руку с ним поздороваться было совсем не стыдно, а скорее даже наоборот, поэтому и стоят ему памятники на площадях некогда огромной страны.

И поэтому воюют с этими памятниками те, с кем за руку-то здороваться нет никакого желания. Потому что воевать с собственной историей может человек только от небольшого ума или за чужие деньги. Как Иуда. Или Гитлер. Ну, или Байден. Но им-то руки мы и не подаем.

А потом Виссарион Григорьевич опять проснулся. Но уже человеком, а не памятником. И понял, что все это было осознанное сновидение. Про него у Кастанеды когда-то он читал. А еще про «дар Орла», только уже и не помнил Виссарион Григорьевич, что это был такой за «дар».

(Я, Сверх-Я и око Йони)
#здесьисейчас
#НеКультурнаяСтолица