Держись, Браток

Дождь барабанил по подоконнику, сливая огни ночного города в одно мутное полотно. Максим откинулся на спинку стула, чувствувая глухую усталость, которую не мог прогнать даже крепкий кофе. Годы уплывали, как эта вода по стеклу — стремительно и безвозвратно. Век сменился, а с ним и он сам. Уже не тот горячий парень, что готов был сходу лезть на рожон.

Его мысли прервал вибратор телефона. На экране горело имя «Саня». Не «Александр», как он представлялся теперь своим деловым партнерам, а именно «Саня» — друг из той, другой, жизни. Максим взял трубку, и тихий, надломленный голос в трубке заставил его моментально выпрямиться. В голосе Сани он не слышал ничего уже много лет — ни бравады, ни иронии, лишь тихое отчаяние.

«У меня беда, Макс. Полная... катастрофа. Все... всё рушится».

Максим не стал расспрашивать подробностей. Он не спросил «что случилось?» или «чем я могу помочь?». Он сказал всего два слова: «Держись. Я еду».

Дорога сквозь ночь и ливень показалась вечностью. В голове непрошено всплывали картины прошлого. Их молодость была черно-белой, как старый фильм: тут — яркая ссора из-за ерунды, там — горькая обида, которую тогда казалось, что не простить никогда. Они дрались, мирились, бросали друг другу в сердцах колкие слова и так же яростно стояли друг за друга. Они были непобедимы, пока были вместе.

Потом жизнь развела их по разным дорогам. У Максима — бизнес, ответственность, другие заботы. У Сани — свои сложности, о которых он не распространялся. Со стороны иные их общие знакомые, те самые «повесы», что любят судить обо всем, давно махнули рукой: «Саня — неудачник, Максим ему не ровня. Зачем ему это нужно?»

Но Максим никогда не смотрел на это так. Он знал другого Саню — того, кто мог отдать последнее, того, кому он бы доверил свою жизнь.

Машина резко остановилась у скромного дома на окраине. Дверь открылась сразу, и на пороге стоял постаревший, осунувшийся Саня. В его глазах читался стыд за то, что вынужден был позвать на помощь, и в то же время — тлеющая искра надежды.

Они не бросились обниматься. Максим тяжело положил руку на плечо друга и молча вошел в дом. В прихожей царил хаос, но дело было не в беспорядке, а в том гнетущем ощущении крушения, что витало в воздухе.

«Просто присядь, браток, — сказал Максим, его голос прозвучал непривычно тихо, но твердо. — Присядь и выдохни. Рассказывай всё по порядку».

В ту ночь они просидели до утра. Говорил в основном Саня, а Максим слушал. Он не давал пустых советов и не произносил утешительных речей. Он просто был там. Его присутствие, тяжелое и надежное, как скала, постепенно возвращало Сане почву под ногами. Оно говорило громче любых слов: «Ты не один. Я здесь. Мы это пройдем».

Ливень за окном стих, уступив место хмурому утру. Но в доме, где еще недавно царила беда, уже было не так темно. Потому что когда рушится весь мир, самое важное — знать, что есть кто-то, кому стоит лишь позвать, и он приедет сквозь ночь и ливень, не задавая лишних вопросов. Просто потому, что он — друг.