***

Что сегодня за день такой, с утра мне как лава на голову свалился это человек. Мало того что я носился с ним до обеда показывая ему наши места, так мне еще пришлось вытаскивать его из лап Гиены, как будто дело до него есть. Так теперь меня и вовсе из дома высылают. С «почетной миссией», дьявол ее дери. Там же холодно ужас, да еще и тело выдали не ахти, вон на прошлой недели Верджилу, такое тело отгрохали, блондинчик мускулистый, а мне, мне это худощавое не пойми что. Миссия моя заключалось в следующем, нужно было обойти пару наших постоянных клиентов раздать договора, и взыскать плату с неплательщиков. Ну понеслась.
«Пахнет как в чистилище» первое, что пришло мне в голову. Еще бы, я очутился прямо на какой-то свалке. Эх люди, терпеть их не могу где живут там и гадят, да и как к нам попадут тоже самое, весь ад уже загадили, скоро место кончится. А потом что? Мы и так уже такой кусок себе отхватили что другие жалуются, пусть на своей земле потом и остаются. Да и наши тоже хороши надо же было выход поставить на свалке.
На выходе из свалки какой-то человек обозвал меня «грязным бомжом» и велел проваливать. Я конечно сначала хотел его убить но ведь потом именно мне на его рожу любоваться придется, так что черт с ним. Дорога до города была недлинной, всего пару километров. Так кто там у нас первый по списку. «Алан Дрейк, писатель продал душу в обмен на вдохновение, отдавать отказывается. Приговор: пускай в собственных книгах поживет, а тело в районную больницу.» Хорошо что мы ему ужасы для вдохновения насылали, это хоть интересно, а то писал бы там детективы всякие.
Четвертый этаж, лифт как всегда не работает. Поднимаюсь, вижу милую картину, трое начинающих наркоманов, и один профессиональный поджигали ложку. Эх, ну ладно этот он уже конченый, другу вашему тоже все равно, его завтра машина собьет, но вы то двое. Вам бы женится, детишек растить, любите друг друга ведь, а признаться не можете. Ну нечего сейчас признаетесь, не раз еще под героином это друг другу скажите, и потом когда она себе вены порежет, с твоим именем на устах умирать ведь будет. Ты не чего сказать не успеешь, а ведь сказать многое хотел бы, сердце и так с детства слабое, подкошенное наркотиком не выдержит, удар и смерть.
А тем временем я уже стоял перед назначенной квартирой, только было хотел постучаться, как дверь с грохотом открылась. На пороге стояла девушка с растрепанными волосами и большим чемоданом в руках. Размазанная тушь, и красные от слез глаза.
- Его нет - трясущимся голосом сказала она. – Не знаю где он.
- Позвольте вам помочь.
Она бросила чемодан и зарыдала. Она едва не упала, пошатнулась и села на тумбу стоящую в прихожей. Мне даже стало как-то неловко. С детства не переношу вид плачущих женщин.
- Что смотрите так на меня. Вы один из его дружков. Ненавижу его. Вас ненавижу! – прерывисто, с трудом произнося каждое слово, прокричала девушка.
- Простите, я вовсе не друг Алана, скорее даже на оборот, но я и вправду пришел к нему. И повторяю если вам нужна помощь, не стесняйтесь, говорите, я помогу.
- Да чем вы можете помочь, разве что поставить пистолет к голове и нажать на курок.
- Что такого он вам сделал, что с вами?
- Помогите донести чемодан, я вызвала такси.
- Хорошо.
Я взял чемодан и мы пошли вниз. Я знал о чем она сейчас думает поэтому просто молчал. Перед тем как сесть в машину она спросила меня.
- Вы верите в любовь?
- Нет. - жестко ответил я.
- А я верю, верю, что любовь есть, не верила пока не потеряла, а сейчас верю, если и он верит, как знать может мы встретимся, и я буду счастлива.
- Будете, я уверен.
Машина отъехала. Я присел на лавочку, и стал ждать возвращения блудного поэта домой. А пока я думал, почему сказал ей так. Он ведь женат давно, и забыл ее. А когда-то и вправду любил. Хорошо им, могут забыть, разлюбить. Не все, но многие. Она не забыла. И будет помнить его до самой смерти, еще целый год.
К дому подъехала машина, из ней в стельку пьяные вывалились двое, подсудимый и какая-то девушка. «Белая горячка, упился» подумал я. Доктора с утра сказали тоже самое…
Так следующий. «Коричневый гигант, рэпер. Просит заключить с ним контракт, встреча у него дома.» Он бы еще «Белый карлик» назвался или «Черная…» а впрочем все равно пусть называется как хочет…
Я постучал, дверь открыла старая женщина на вид лет шестьдесят.
- Коричневый гигант дома - спросил я чувствуя себя в это время полным идиотом.
- А Тимоша, да нет гуляет. - ответила женщина.
Черт и этого ждать, ни какой пунктуальности. Я достал сигареты и закурил. Ничего не чувствую, сигара была выкурена так же, даже бутылка дорогого коньяка тысячелетний выдержки не смогла пробудить во мне какие бы то ни было физические ощущения. Чисто ради интереса достал из бездонного кармана маленький ножичек и порезал палец. Кровь пошла. Странно, не люблю кровь, боюсь крови. Ничего не почувствовал но стало как-то не по себе. К счастью меня прервал писклявый голос какого-то парнишки.
- Вы не меня ждете дядя. Что реально пришли. -  Как-то непонятно сказал он, то ли это была манера выражать удивление, то ли еще что-то, да и к чему это завывание «иеу» вставляемое после каждого слова.
- Торгуешь? - поинтересовался я.
- Что? - вновь невнятно ответил он.
- Душой.
- А это да продам тебе хоть душу, хоть тушу, если меня в столицу возьмете и сделаете знаменитым рэпером.
- Ну хорошо подпиши - я протянул ему контракт.
- Это типо, а юристы где, а то мало ли, вдруг ты меня на органы разобрать хочешь.
Черт этот укуренный ребенок даже не понимает о чем речь, да давно я здесь не был, но не думал что все стало настолько плохо.
- Не волнуйся просто подпиши, и еще кое-что.
Я не дал сказать уму этого сокровенного «Что» и резко резанул ему палец тем же ножичком, что минуту назад порезал себе.
- Аааа… убивают. - заорал он после почти минутного ступора.
- Да не волнуйся ты, все прошло и ты станешь знаменитым, но знай через восемнадцать лет я приду за тобой и мы отправимся в ад. А пока твори, радуйся жизни, ради дьявола смени ты кличку, возьму уж что-нибудь по радикальней, коричневый цвет может вызывать дурные аналогии.
Я даже не стал слушать его сакрального выражения, на столько оно мне осточертело, за какую-то минуту, а он ведь теперь восемнадцать лет все эти парить будет. Я просто перенесся сразу на улицу. Из подъезда донеслось «Иеу… вот вставляет»