Кодори. Часть 2

     Очень рано утром в кромешной темноте наша группа прибыла в Сухуми. Выйдя из душного вагона, все с наслаждением задышали настоящим кавказским воздухом, пропитанным запахом близкого моря.
     Перебрались на автовокзал. Он еще не работал. Видим, под одиноким фонарем сидят трое туристов на двух упаковках с байдарками.
     – Что это за грязные животные? – Неумно пошутил Андрей-капитан.
     Подошли поближе. Познакомились. Ребята шли на ту же реку, и они тоже были из Москвы. Руководил группой Гога: высокий стройный парень кавказской внешности и, чтобы в этом никто не сомневался, носил бороду и усы. А в связи с отбытием на Кавказ, нацепил еще и папаху из кроличьего меха. Ну, вылитый абрек.
     Второго звали Борисон. Невысокий плотный парень с круглым русским лицом. Тоже с бородой, как у Гоги, тоже с усами, но реденькими.  На голове у него была кожаная тюбетейка.
     Почему я так подробно описываю этих «грязных животных»? Да, потому, что буду дружить с ними всю свою жизнь.
     Третьим был Лягушкин.

     В честь нашего знакомства Борисон расчехлил балалайку, а Гога достал гитару, и совершенно для нас неожиданно  ребята исполнили хит на все времена: «Светит месяц, светит ясный».  Обомлевший Игорёк сразу присел к ним поближе, а мы слушали музыку стоя с открытыми ртами.
     Успех вскружил голову «грязным животным» и они исполнили «Полонез Огинского» – мое любимое музыкальное произведение. Ночь, фонарь и чарующая живая музыка…
     – Портвейн будете? – Спросили музыканты, закончив исполнение.
     Судя по количеству пустых бутылок рядом с ними, ребята уже давно его потребляют, и это занятие им уже надоело.
     «Чаю бы сейчас горячего», – размечтался я.
     А, Петя, руководитель нашей группы, согласился и, потягивая из кружки портвейн, такой приятный его непривередливому желудку, спросил Гогу, чтобы не потерять наметившийся алкогольный контакт:
     – Втроем идете?
     – Будет еще один, правда баба, поплывет с Борисоном.
     И тут Петя, разгоряченный портвейном, вытянулся во весь свой гигантский двухметровый рост, и излишне громко, рявкнул:
     – Плавают, Гога, только бревна и крокодилы, а мы, водники, – ходим.
     Гога оставался спокойным, только его улыбка стала натянутой. Он явно собирался сказать что-то недоброе и неласковое. Петя еще не знал, что тот, кого он учит туристской  лексике, прошел уже такие сложные реки, которые он только собирался пройти. Но Пётр быстро сообразил, что хватил через край, что не надо было плевать в колодец с портвейном.
     – Откуда у вас этот джентльменский напиток в такое время суток? – вежливо поинтересовался Петя, пытаясь этим вопросом извиниться за свое неуместное сравнение Гогиной группы с плавающей древесиной и омерзительными существами. По лицу Гоги было видно, что он помиловал Петю.
     «Вот и ладненько», – обрадовался мой внутренний голос – «Кавказ всегда дело очень тонкое».
     А, Борисон, чтобы окончательно развеять возникшую напряженность, поведал:
     – Вчера на станции Кавказская мы с Лягушкиным побежали в магазин, там полный нонсенс – водки нет, один портвейн.
     – Сколько берем? – поинтересовался Лягушкин. – Две или четыре?
     – Восемь, – не раздумывая, ответил Борисон. Интуитивно он понимал, что четырех может не хватить.
     Узнав, сколько взяли, Гога похвалил:
     – Вот что значит избыток опыта.
     Дальше продолжал Гога:
     – Выпили вечером немного вместе с попутчиком по купе инвалидом с протезом ноги. Потом еще немного и инвалид, отстегнув протез, лег спать. Задремали и мы. А тут крик проводника:
     – Сухуми на выход.
     Поезд наш проходящий и стоянка только две минуты. Похватали все что смогли: байдарки, рюкзаки и про портвейн не забыли. Несемся к выходу, и тут я вижу, что Борисон  вместе со шмотьем тащит протез инвалида. Я ему ору:
     – Оставь ногу, извращенец.
     Сколько помню будущие наши походы, Гога про такие пожарные сборы всегда будет говорить одно и то же:
     – Бегство Белых из Крыма.
     «Какое совпадение», – подумалось мне, – «они плохо выходили из поезда, а мы плохо садились в него».

     Вот как получилось! Поехал я на Кавказ на байдарочке покататься, а нашел друзей на всю жизнь – Гогу и Борисона.
     Друзья – это подарок судьбы. Они обычно появляются случайно, из ниоткуда, а входят в тебя навсегда.  Друг это тот с кем у тебя появилась нить объединяющая, а по ней бегают волны притяжения, и теперь мы не просто товарищи или знакомые, а что-то более тесно нас связывающее образовалось.
     Нам хорошо вместе: ни друг мне не должен, ни я ему, мы ничего не требуем друг от друга, и никаких обязательств у нас нет друг перед другом. Одно желание: побыть вместе подольше, чтоб помолчать обо всем, поговорить ни о чем, расставаясь, надежду друг в друга вселить, а встречаясь в жилетку чуть-чуть поскулить.
     Позабыть вас, друзья, невозможно, и, не видясь подолгу, память все равно не позволяет нас разлучить.

     Не знаю почему, но мое имя Борисон запомнил при знакомстве и перед посадкой в автобус протянул мне кружку с портвейном:
     – Серёг, ты будешь? – И этот вопрос я буду слышать от него всю мою жизнь.


     Фото из интернета