Юморист

Украина уж не та, какой она была в советское время.

Конечно, я сужу об этом только по одному городу, который был мне родным, по Днепропетровску. Большевика Григория Петровского убрали из названия города так же, как снесли монументальный памятник ему перед железнодорожным вокзалом, хотя и прежде город называли просто Днепром. Теперь назвали так официально.

Нет уже у вокзала и любимого мной  двухэтажного ресторана "Зустрич". На его месте поместилась вездесущая "Пузата хата" с её вкуснейшими варениками с мясом, картошкой и вишней, но в ней не напиться, как раньше, не напоить девушку с соседнего столика, не напроситься к ней в гости.

В городе поменяли названия всех знакомых мне улиц. Нет больше ни Карла Маркса, ни Чернышевского, нет даже Гагарина. Октябрьский район, в котором я жил, стал Соборным. Нагорный рынок уступил место современному торговому центру, а сам переехал в какой-то угол, где он никому не интересен.

Но во мне память о том, настоящем городе, каким он был во время моей молодости, никуда не делась. В нём по-прежнему осталось много дорогих мне мест, пускай и переименованных.

Я каждый раз с волнением смотрю фильм С. Михалкова "Родня", снятый большей частью в Днепропетровске, потому там жил брат сценариста фильма. Узнаю на экране родной Центральный парк им. Чкалова, который теперь носит имя Глобы, но не астролога, а казака, умершего больше двухсот лет назад.

Но самым особенным для себя местом в Днепропетровске я считаю Центральную городскую библиотеку. Книги в СССР, как и всё наверно, были большим дефицитом, купить хорошую книгу в свободном доступе в магазине было невозможно, их продавали в коллективах по подписке.

Помню, мне посчастливилось купить в книжном магазине "Человека-невидимку" Герберта Уэлса в мягком переплёте, но только на украинском языке, на котором я и прочитал её, не скажу, что с особым удовольствием. На украинском языке в Днепропетровске никто не говорил.

А в Центральной библиотеке были все известные мне книги классических и советских авторов, кроме запрещённых, конечно, о которых я вместе с большинством людей в Советском Союзе не знал.

Перед тем, как меня призвали на срочную службу в Советскую армию, мама устроила меня на работу поближе к искусству: электроосветителем в недавно построенный в Днепре Театр оперы и балета. Свободное от работы время я иногда посвящал чтению.

Как ни странно, библиотека запомнилась мне не прочитанными там на втором этаже в читальном зале книгами, а двумя связанными с ней событиями. Это ещё раз подтверждает, насколько незначительна роль литературы в жизни человека. Владимир Маяковский в своей автобиографии писал, что на него в детстве  сильно повлиял роман "Дон Кихот" Сервантеса. Что? Это скучнейшее старинное повествование в двух томах? Бог судья великому поэту, глашатаю пролетариата.

События случились в том году, когда была принята брежневская конституция с её знаменитой 5 статьёй, закрепившей в государстве ведущую роль Коммунистической партии Советского Союза. Первое событие - это, в плохом смысле слова, непревзойдённое до сих пор наводнение 28 июля 1977 года.

Пока я читал, за окном библиотеки просто пошёл дождь. Он шёл часа два. Дождавшись, когда дождь прекратится, я вышел из библиотеки и... оказался по грудь в воде.

Библиотека находилась в центре города, а центр в Днепропетровске - в низине. Вода стекала с окружающих холмов, в том числе с моего нагорного района.

Было лето, вода тёплая. Беспокоится об одежде уже не имело смысла. Я пошёл по Карла Маркса в гору, свернул на Гагарина,  уровень воды всё уменьшался, и скоро я был уже дома.

Вот и всё событие. Но говорят, затопило подвальные помещения, погибли люди. Сколько людей, об этом в Советском Союзе не распространялись.

Жизнь в целом трагикомедия. От трагического события перейдём к комическому.

В тот день я опять сидел за столом в читальном зале, когда библиотекарши вдруг забегали и сообщили, что сейчас в читальном зале будет выступление юмориста и те, кто хочет остаться в зале, должны приобрести билет за 15 копеек. Я не стал возражать и раскошелился на 15 копеек.

Читальный зал представлял собой прямоугольное помещение с тремя рядами письменных столов, как в школьном классе. Он постепенно наполнился зрителями, очевидно кто-то заранее знал про это выступление, хотя мне показалось, что всё произошло спонтанно.

Пришёл аккуратный человечек, стройный, в сером костюме с галстуком. Позже я сам работал лектором Всесоюзного общества "Знание", наверно это был лектор, как я тогда подумал, который сейчас начнёт просветительскую деятельность и познакомит нас с очередными образцами занудной советской юмористики. Но, если честно, я тогда так про советский юмор не мог думать, про отсутствие в СССР сатиры узнал, только посмотрев художественный фильм "Гараж".

В Советском Союзе мы вообще не слишком думали. Мы спокойно ходили на избирательные участки и опускали в урны бюллетени за одного-единственного кандидата, с трепетом относились к одной-единственной в стране партии, КПСС. Её реклама была развешена по всему городу, по всем учреждениям, заводам и воинским частям, типа "Вперёд к коммунизму!", но даже в голову никому не могло прийти, что это позволительно называть рекламой.

Человечек в костюме дождался, стоя, как учитель у доски, перед столами, пока класс, сиречь читальный зал, заполнится и дверь в него закроют. Библиотекарши из солидарности втиснулись в проплешины в зале, юморист достал текст и начал читать.

Я сначала подумал, что он выполняет свою рутинную обязанность, но уже с первых его слов зал содрогнулся от хохота. Я захохотал вместе со всеми и растерянно оглянулся по сторонам: многие от смеха просто лежали на столах. Вот так, надрывая животики,  скрючившись перед столом со слезами на глазах от смеха, мы, зрители, провели всё выступление этого странного, по крайней мере для меня, советского юмориста.

Я не помню ни одного слова из его выступления. Не помню, почему все валялись от смеха. Юморист бесстрастно стоял в своём костюмчике с галстуком перед зрителями и вёл, что сегодня называется, стендап с какой-то неподражаемой, ехидной интонацией.

Советский юмор никогда не был смешным, потому что правду-то нельзя было говорить. Произведениями Зощенко, Ильфа с Петровым, посвятивших свои шутки весёлым, свободным послереволюционном годам, в Советском Союзе настоящий юмор заканчивался. Возможно, это были произведения Жванецкого, бесстрашно очернявшего тогда моральный облик советского человека, строителя коммунизма.

Прошёл час, юморист выступил и ушёл, ошеломив нас настоящим искусством, и я потом долго не мог прийти в себя от того, что произошло, и, наверно, все остальные зрители тоже. С тех пор минуло почти 50 лет, а я помню, как сижу на втором ряду и благодарно пялюсь на незнакомого человека в костюмчике.

Кто это был, как его зовут, я не знал, и только гораздо позже увидел его в телевизоре и понял, что это был Евгений Петросян.

Сегодня ему исполнилось 80 лет. Я вспомнил эту историю, вспомнил свою молодость, свой родной город Днепропетровск, страшное наводнение в нём и выступление неизвестного юмориста в читальном зале Центральной городской библиотеки, которую теперь в Днепре переоборудовали в торговый центр "Library".