Страна дефицита, или Почему распался СССР

 
Страна дефицита, или Почему распался СССР

В статье «Бесплатное советское жильё — мифы и реальность» (http://proza.ru/2025/07/03/1297) из цикла «Заметки об истории Кузбасса», мы поговорили про обеспечение жильём простых советских граждан и про качество этого жилья. Однако, квартирный вопрос был лишь верхушкой огромного айсберга дефицита товаров народного потребления, существовавшего в Советском Союзе. Причём, накапливающийся годами дефицит внёс немалую лепту в дело распада казалось бы незыблемого государства рабочих и крестьян. И именно об этом мы сегодня и поговорим, на примере страны в целом и Кузбасса в частности.

На вершине потребительской пирамиды в СССР располагался, конечно, личный автомобиль. Но для подавляющего большинства людей он стал несбыточной голубой мечтой. Просто так пойти и купить в магазине Жигули или Москвич (не говоря уже о Волге) в Советском Союзе было невозможно. Ведь желающих оказывалось в десятки раз больше, чем сходящих с конвейера машин. Будущим автолюбителям приходилось идти в автомагазин, записываться там в очередь, а потом годами ждать открытки с приглашением. Впрочем, был ещё один путь к заветной цели, пусть и не самый простой. Полистаем газету «Ленинский шахтёр». Вот заметка за 1972 год:

«Комбинат «Кузбассуголь» выделил коллективу шахты «Кольчугинская» 26 автомашин разных марок для продажи трудящимся. Шахтный комитет утвердил кандидатуры тружеников, которым они будут проданы. Среди них — лучшие производственники, общественные активисты. Обладателями новых Жигулей и Москвичей станут передовики пятилетки.»

1975 год:

«Ещё недавно приобрести автомобиль было совсем не просто: нужно было несколько лет числиться в списках очередников. Теперь же торговая сеть реализует автомобили только по рекомендации предприятий. На заводе «Кузбассэлемент» за последние три года таким путём приобрели автомашины 32 человека. Кандидаты на право покупки Жигулей или Москвичей (вы только вдумайтесь в эти дикие для нашего времени слова — прим. авт.) выдвигались руководством и общественностью цехов, окончательно утверждались списки на заседаниях партийного и профсоюзного комитета завода.»

И, наконец, 1982 год:

«В горэлектросети прибыло автолюбителей: обладателем новенькой Нивы стал начальник электролаборатории Маврикий Иванович Пешков. Ему как ветерану Великой Отечественной войны, ударнику труда и лучшему рационализатору предприятия было предоставлено право покупки автомобиля.»

Итак, легковая машина в СССР не являлась товаром в привычном для нас смысле, а была неким призом, который требовалось заслужить ударным трудом на благо Родины, примерно, как красные революционные шаровары в двадцатых годах. А покупка автомобиля становилась настолько значимым событием, что фамилии счастливчиков даже печатали в городской газете.

Но как быть тем, кто не дорос до ветерана или не стал ударником, а личную машину, тем не менее, хотел? На этот случай существовал рынок подержанных автомобилей. Но продать свой Жигуль или Москвич можно было только через автомагазин, где легковушку оценивали, как обычный комиссионный товар, и назначали ей соответствующую состоянию и году выпуска цену. Такой механизм придумали для того, чтобы пресечь спекуляцию машинами, но на практике он легко преодолевался предприимчивыми советскими гражданами. Разумеется, ни один человек, находящийся в трезвом уме и твёрдой памяти, просто так не сдал бы свой автомобиль в магазин по госцене. Сначала продавец находил покупателя, договаривался с ним о реальной цене, которая была примерно в полтора-два раза выше оценочной, а потом они вместе шли в комиссионку, где и совершали сделку. А разницу продавец получал с покупателя помимо кассы. Вот что писали об этой схеме в «Ленинском шахтёре» в 70-х годах:

«Согласно существующему порядку автомашины и мотоциклы продаются прежде всего тем, кто работает на производстве. И вот некоторые люди пытаются на этом спекулировать: продают подержанные автомашины по ценам большим, чем те, которые определил магазин. Так главный механик Кольчугинской автобазы В.П. Ушков продал М.М. Бельману подержанную автомашину «Жигули-2101» за 6800 рублей, а оформил её через магазин «Старт» по цене 3850 рублей. М.М. Духов, работающий в ПАТП №2, продал автомашину «Жигули-2101» за 6000 рублей, при цене, определённой магазином, 4348 рублей. А.Г. Суховенко, машинист комбайна шахты «Полысаевская» продал В.В. Набережных мотоцикл М-63 за 2000 рублей, а документы оформил в магазине как за 930 рублей.»

Да, конкретным Ушкову, Духову и Суховенко не повезло. Их вывел на чистую воду ОБХСС (отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности), затем прокуратура через суд изъяла в доход государства «незаконно» полученные ими деньги, а газета ославила зарвавшихся рвачей на весь город (никакого понятия о защите личных данных в те времена не существовало в принципе). Но таких Ушковых и Духовых в стране было множество, а описанная выше схема продолжала исправно работать до самого развала СССР. Поэтому автомобиль можно было легко купить безо всяких очередей и трудовых подвигов, но... за двойную цену. Для полноты картины добавим, что машину могли спокойно приобрести в магазине «Берёзка» обладатели чеков «Внешпосылторга». Но такими чеками, представлявшими из себя некий аналог свободно конвертируемой валюты (СКВ), владели только работающие за рубежом граждане.

Правительство страны вроде бы понимало проблему с дефицитом легковых автомобилей и пыталось решить её. В 1970 году был введён в строй Волжский автомобильный завод (ВАЗ), с невиданной доселе проектной мощностью 660 тыс. машин в год, который, казалось, должен был удовлетворить растущий спрос населения (для сравнения: Волг выпускали около 60 тыс., а Москвичей 100 тыс. в год, т.е. крохи на фоне нового завода). Но увы, на самом деле ВАЗ построили совсем не для того, чтобы облагодетельствовать советских тружеников, а по совершенно другим причинам.

Первой из них была валюта. СССР производил не так много продукции, которая имела спрос за рубежом, а СКВ требовалась постоянно, для закупки современных технологий и товаров (подробнее об этом мы поговорим ниже). Большая часть экспортной выручки страны в 70-х - 90-х годах приходилась на топливо и электроэнергию, а точнее на нефть и газ, которые к 1981 году достигли половины всего экспорта в денежном выражении. А вторую по значимости часть, от 14 до 20%, составляли машины и оборудование. Именно в эту категорию и входили легковые автомобили, которые давали стране до 2,2% от всего объёма валюты. Большей частью на экспорт шла продукция ВАЗа, ведь с конца 70-х годов морально устаревшие Волги, Москвичи и Запорожцы перестали пользоваться спросом на зарубежных рынках. Кстати, именно поэтому правительство и решило строить новый, современный автозавод на основе импортных технологий (потратив кучу дефицитной валюты), а не вкладывать деньги в расширение производства ГАЗа и АЗЛК. Хотя, казалось бы, такое весьма логичное решение позволило гораздо быстрее и дешевле насытить рынок страны. Но уже тогда все понимали, что на устаревших Волгах и Москвичах много валюты не заработаешь, а вопрос насыщения внутреннего рынка никогда не являлся для партии приоритетным.

 В количественном отношении экспорт легковушек с 1973 по 1989 год составил от 238 до 365 тыс. в год (или половина проектной мощности ВАЗа), а рекордным стал 1978 год с результатом 388 тыс. машин. На экспорт фактически шло от четверти до трети всех произведённых в СССР автомобилей. За последние 20 лет советской власти — с 1971 по 1990 год — за границу продали почти 6 миллионов легковушек! Кроме того, значительная часть машин требовалась и самому государству — для органов власти, спецслужб, такси, грузоперевозок и инвалидных модификаций. А УАЗ-469, формально относившийся к легковым автомобилям и тоже учитывающийся в общей статистике, в принципе не был доступен населению. Поэтому можно сделать вывод, что за границу уходило примерно столько же машин, сколько выпускалось в свободную продажу внутри страны.

Ну а второй причиной строительства нового автозавода стал... излишек денег на руках у советских граждан, который впервые начал отмечаться с середины 60-х. Как указано в докладе Госбанка СССР от 1966 года,

«По предварительной оценке, денежные доходы населения за 1966 г. могут превысить плановые расчёты на 2,5—3 млрд. рублей. В этих условиях происходит большой рост остатков денежных средств у населения как во вкладах, в сберегательных кассах, так и особенно в наличных деньгах. По произведённым Госпланом СССР предварительным расчётам на 1967 г. недостаток товаров для удовлетворения спроса населения определяется в 5,5 млрд. рублей.»

Иными словами, советский народ стал больше зарабатывать, но купить ему на эти деньги было нечего, так как выпуск товаров народного потребления не поспевал за ростом дохода граждан. С каждым годом все больше и больше денег оседало мёртвым грузом в карманах и на счетах советских людей, а значит исключалось из экономического процесса. И в качестве одной из первоочередных мер для изъятия «лишних» денег у населения Госбанк в 1966 году предложил

«Форсировать развитие производства товаров народного потребления, для чего нужно пересмотреть в сторону увеличения предварительную программу строительства в отраслях, производящих товары для населения. Учитывая крупное отставание в развитии этих отраслей, необходимо пойти на выделение дополнительных ресурсов в целях ускоренного развития отраслей группы «Б» и создание специальных организационных условий, обеспечивающих первоочерёдность выполнения строительной программы в этих отраслях.»

Давайте подумаем, какие отрасли стоило бы развивать в первую очередь? Конечно же те, что выпускают дорогие и дефицитные товары. Ну а самым дорогим товаром народного потребления в СССР как раз и являлся легковой автомобиль. Поэтому и приняли решение строить новый автозавод. Тем более, что цены на его продукцию можно было устанавливать практически произвольно, без всякой привязки к себестоимости.

 Ведь нещадно борясь со спекуляцией, правительство Страны советов по отношению к своим гражданам само вело себя как самый махровый спекулянт. На легковые автомобили в СССР официально действовали две совершенно разные цены — оптовая и розничная. В 1973 году ИЖ-412 (клон Москвича, произведённый в Ижевске) продавали населению за 4612 рублей, ВАЗ-2101 за 5750 руб., а вожделенную, но практически недоступную широким массам Волгу ГАЗ-24 за 8480 руб. Однако предприятиям и государственным органам те же самые машины отгружали соответственно по 1845, 2300 и 2650 тыс. руб.! А в 1986 году, после ряда повышений цен, ИЖ-412 стоил в магазине уже 7100 руб., ВАЗ-21013 (слегка модернизированная «копейка») — 7260 руб., престижный ВАЗ-2106 — 9100 руб., а ГАЗ-2410 — целых 16200 руб.! Ну и добавим, что средняя стоимость продаваемой за рубеж легковушки в 1990 году составляла всего лишь 2230 рублей, то есть Советский Союз отчаянно демпинговал с ценами, пытаясь удержаться на иностранных рынках.

Итак, государство безо всякого зазрения совести продавало автомобили собственному населению по двойной-тройной цене, параллельно отдавая их в другие страны чуть выше себестоимости (зато за валюту)! Ну а Волгой оно вообще откровенно барыжило по космическим ценам. И если это не узаконенная спекуляция, то что это? Но если учесть, что стоимость легковушек устанавливались исключительно из расчёта максимального отъёма денег у населения, то приведённые выше цены уже не вызовут удивления. Мало того, Госбанк ещё в 1970 году, «учитывая большие очереди на автомашины и то, что в этих очередях стоят высокооплачиваемые люди» вообще предлагал повысить цены на автомобили на 20%, а также ввести надбавки в 50% (!) к их розничной цене за возможность покупки без очереди. Но увы, такое «гениальное» предложение почему-то не нашло тогда поддержки в Совете Министров СССР.

Подытожим сказанное: правительство в принципе не ставило перед собой цель насытить автомобильный рынок страны, иначе ему пришлось бы строить как минимум ещё один, а то и два ВАЗа. Вплоть до 1992 года, когда в Россию хлынул мутный поток подержанных японок и европеек, личный автомобиль в СССР был не просто товаром, а показателем статуса или роскоши для его владельца. В 1991 году в Советском Союзе числилось всего лишь 16,9 млн легковых машин, или 59 штук на 1000 жителей (напомним: за 20 лет за границу ушла треть этого количества!). Для сравнения — в Финляндии, бывшем осколке Российской империи и далеко не самой богатой капстране, имелось тогда 380 машин на 1000 жителей. Ну а в современной России в 2022 году насчитывался 331 автомобиль на 1000 жителей, или в 5 с лишним раз больше, чем во времена СССР (в Финляндии — 662, но это, наверное, уже перебор).

Впрочем, справедливости ради автор обязан добавить, что у нас в Кузбассе и ездить то на личной машине было особо некуда, по причине отвратительного качества местных дорог. Большую часть года стальные кони (или телеги?) счастливчиков простаивали в гаражах. А в холодное время поездки практически прекращались, ведь достать зимнюю резину тогда было очень сложно. Да и вообще, любые автомобильные запчасти, даже такие расходники, как аккумуляторы и шины, были в СССР жутким дефицитом. Поэтому автовладельцы берегли свои машины как зеницу ока и без особой необходимости старались их не эксплуатировать.

Разумеется, были и люди, менявшие авто, как перчатки. Но для этого требовалось занимать соответствующую должность, поближе к государственной кухне, либо иметь много связей или денег.

Однако, не автомобилями едиными жил советский человек. Ведь накопить сумму даже в 5-7 тысяч рублей мог далеко не всякий честный труженик. Ну а кому-то вообще не нужна была личная машина, вполне хватало мотоцикла или велосипеда, которые особым дефицитом не являлись. Зато нормально питаться, одеваться и иметь хотя бы минимум бытовых благ хотел каждый. Но и с этим дело в СССР обстояло не слишком хорошо, а точнее очень плохо.

Процитируем несколько характерных выдержек из закрытых отчётов Госбанка, охватывающих обширный период с 1968 по 1989 годы.

1968 год:

«В настоящее время спрос на основные продукты питания в основном удовлетворяется. Однако и сейчас в продаже недостаёт ряда продовольственных товаров — рыбы, мяса, молока, высококачественных кондитерских изделий, фруктов, вина и других товаров. Значительно хуже обстоит дело со снабжением населения непродовольственными товарами. В продаже недостаёт одежды, обуви, тканей, головных уборов, трикотажных изделий, мебели, бытовых машин, электротоваров, строительных материалов, посуды и других товаров. Особенно обострился вопрос с удовлетворением спроса населения в последние годы.»

1974 год:

«В продаже недостаёт чистошерстяных и шёлковых тканей, отдельных видов одежды, верхнего и бельевого трикотажа модных фасонов и высокого качества, модельной обуви, мебельных тканей, меховых изделий, ковров, посуды, изделий из хрусталя, пухо-перовых изделий, обоев, мебели, строительных материалов, легковых автомобилей, холодильников и телевизоров отдельных марок, электробытовых приборов, термосов, струнных музыкальных инструментов. Из продовольственных товаров недостаёт, кроме мяса и мясных продуктов, также некоторых видов овощей и фруктов, крупы гречневой, высококачественных кондитерских изделий, вина виноградного, специй и ряда других товаров.»

1976 год:

«Излишек денег в обращении в настоящее время определяется ориентировочно в 10 млрд. рублей. Неполное удовлетворение покупательного спроса населения создаёт почву для спекуляции, отрицательно сказывается на денежном обращении и ведёт к перераспределению части доходов трудящихся в пользу спекулятивных и других преступных элементов.
Объем покупок непродовольственных товаров у частных лиц составил в 1975 году примерно 7 млрд. рублей. Доходы спекулянтов в расчёте на год определяются как минимум в 2,5 млрд. рублей. Спекулятивные цены, по данным наблюдений учреждений Госбанка, превышают государственные в 1,5 —3 раза.
Недостаток ряда сельскохозяйственных продуктов в государственной и кооперативной торговле приводит к росту цен колхозной торговли. Цены на колхозных рынках в 1975 году возросли против 1974 года на 7%, против 1970 года — на 24%. Особенно выросли цены на картофель: в 1975 году они были выше, чем в 1974 году, на 32% и выше, чем в 1970 году, на 53%. Это отразилось на бюджетах трудящихся, поскольку доля колхозного рынка в снабжении населения картофелем в 1975 году составила 34%.»

1978 год:

«Денежные доходы населения в 1976-1978 годах складываются примерно на уровне расчётов пятилетнего плана, при значительном недовыполнении плана по производству товаров народного потребления — в лёгкой, пищевой, мясной и молочной и рыбной отраслях промышленности.
В этих условиях проведение каких-либо новых мероприятий по повышению материального уровня жизни народа становится практически невозможным, так как это в условиях нехватки товаров народного потребления привело бы к нарастанию отрицательных явлений в экономике — к опережающему росту номинальных доходов населения по сравнению с увеличением товарных ресурсов и к усилению напряжённости в денежном обращении, ослаблению стимулирующей роли оплаты труда.
Основное внимание должно быть уделено максимально возможному выделению ресурсов для производства потребительских товаров, импорту этих товаров, а также сырья и оборудования для их изготовления и дальнейшему развитию платного обслуживания населения. Только таким образом можно обеспечить дальнейший рост жизненного уровня народа.»

1982 год:

«Выборочное обследование сбережений населения показывает, что многие семьи 2-3 года назад накопили деньги для покупки необходимых товаров, но не могут эти товары приобрести. Сумма средств населения на вкладах, готовая к приобретению товаров, но не реализуемая из-за отсутствия этих товаров, к началу 1982 года оценивается в размере около 18 млрд. рублей.
В то же время спрос населения на товары и услуги удовлетворяется не полностью. Недостаёт ряда продовольственных товаров. В январе-июне 1982 года цены на колхозных рынках крупных городов повысились против соответствующего периода 1981 года на 3%, против первого полугодия 1980 года — на 13,3%.»

1988 год:

«Начиная с 1977 года неоднократно проводилось повышение розничных цен на товары и тарифов на услуги: с 5 января 1977 года повышены цены на ковры и ковровые изделия, ткани из натурального шелка, изделия из хрусталя, книги, с 1 апреля 1977 года введены новые тарифы за пользование такси и воздушным транспортом, с 1 марта 1978 года повышены цены на ювелирные изделия, ремонт и техническое обслуживание легковых автомобилей, запасные части к ним, на бензин, кофе натуральный, шоколадные кондитерские изделия, с июля 1979 года — на изделия из драгоценных металлов, ковры, натуральные меха, легковые автомобили, мебель; на пиво, продаваемое предприятиями общественного питания; цены в ресторанах и кафе в вечернее время, с 15 сентября 1981 года — на водку, табак, ювелирные изделия, меха, ковры, мебель, с августа 1985 года — на водку и вино.
За 1971-1985 годы средние розничные цены повысились на 35%. Уровень цен на сельскохозяйственные продукты на колхозных рынках в 1985 году был в 1,8 раза выше, чем в 1970 году. За продукты, покупаемые на рынках, население ежегодно платит на 5 млрд. рублей больше, чем эти продукты стоят в государственной торговле. В продаже недостаёт продуктов питания, овощей, фруктов и многих непродовольственных товаров, круг дефицитных товаров расширяется.»

1989 год:

«Увеличивается остаток денежных средств у населения в наличных деньгах, на вкладах, в сертификатах и облигациях внутреннего выигрышного займа. На конец 1989 года остаток этих средств оценивается в 464 млрд. рублей (или годовой бюджет страны! — прим. авт.), с увеличением против 1 января 1986 года на 54,1%.
Недостаёт в продаже, наряду с продуктами питания, многих изделий лёгкой промышленности, парфюмерии и косметики, товаров культурно-бытового и хозяйственного назначения, строительных материалов, бумажно-беловых и многих других товаров. Круг дефицитных товаров увеличивается, по-прежнему выстраиваются очереди за винно-водочными изделиями, возник недостаток табачных изделий. Растут средние розничные цены и цены на сельскохозяйственные продукты на колхозных рынках. Усиливается спекулятивная перепродажа товаров.»

Итак, на протяжении десятилетий Госбанк СССР бил во все колокола, отмечая постоянно возрастающий разрыв между доходами населения и объёмами производства товаров народного потребления, но ситуация с каждым годом становилась только хуже. Обратите внимание, в 1978 году специалисты Госбанка даже предложили такую крайне непопулярную меру, как ограничение материального уровня жизни людей. Но об этом, конечно, не могло быть и речи в самой справедливой стране мира. Зато для изъятия излишков денег у населения в СССР регулярно повышались цены на многие товары (сейчас модно фотографировать советские мясорубки с отлитой прямо в чугуне ценой, как показатель стабильности коммунистического строя, вот только реальные факты очень далеки от подобных фотографий).

Ну и, разумеется, любой, даже самый дефицитный товар можно было спокойно купить у спекулянтов, но по двойной-тройной цене. Об этом тоже писалось в отчётах Госбанка.

К концу 80-х дисбаланс между производством товаров народного потребления и растущими доходами населения достиг угрожающих пределов. Так, за 1980 год количество «лишних» денег, находящихся на руках у граждан, выросло на 14,4 млрд. руб., за 1985 год — на 24,4 млрд., за 1986 год — на 32 млрд., а за 1989 год — уже на 61,8 млрд. руб.! Иными словами, не признававшаяся официально инфляция во второй половине 80-х начала расти в геометрической прогрессии.

Знаете, о чем мечтали наши земляки в 1988 году, спустя 70 лет (!) после победы большевиков над проклятым царизмом? О городах на Марсе? О садах на Луне? Как бы не так! Мечтали они о вещах, которые кажутся нам сейчас сами собой разумеющимися. Процитируем характерную заметку из «Ленинского шахтёра» за 1988 год:

«Пожелтели кроны деревьев, отливают золотым теплом, словно чья-то рука незаметно тронула их яркой акварельной краской. Осень не только умелая художница, но и хорошая хозяйка. Щедро угощает нас своими дарами: овощами, фруктами, зеленью.
Овощная пора — говорят об этом времени года в народе. Только где они, овощи? Сезон наступил, а овощей поступает на прилавки магазинов по-прежнему мало. Появятся в магазине, но радости не приносят. Во-первых, сразу же образуется очередь, а во-вторых, вид у овощей совсем не товарный.
Нередко можно увидеть у магазина огромную, причудливо изгибающуюся очередь. Чтобы отстоять в ней и сохранить присутствие духа, надо обладать стальными нервами. Но вот и долгожданный прилавок. И что же? Лежат в ящиках сморщенные, гнилые помидоры, выбирать нечего. Вот и перебирают люди помидоры сотни раз, выбирая из самых гнилых менее испорченные.
Перед Днём шахтёра в магазине появились сливы. Нет, не те крепкие, подёрнутые сизоватой дымкой, которые так и просятся на праздничный стол, а гнилые и заплесневелые. Больно было смотреть на такой товар.
Покупателей уже не удивишь грязными, неподготовленными к продаже овощами. Укроп, петрушку, капусту взвешивают порой с землёй. Арбузы лежат на голой земле, грязные, побитые. Посмотришь — и пройдёшь мимо лотков, увидев такое безобразное отношение к зелёной продукции.
А как хотелось бы горожанам зайти в магазин в любое время дня, купить без очереди овощи! Сколько времени можно сэкономить, если б можно было приобрести расфасованные овощи. Кто-то очень спешит, взял приготовленный пакет или сеточку с яблоками, виноградом, и не надо толкаться в очереди. А кому-то нужно, например, несколько морковок для борща или салата. Что же, опять в очередь?»

Люди, не жившие в СССР, скорее всего даже и не поймут, о чем идёт речь в этой заметке. Ведь сейчас любой самый захудалый «Магнит» или «Ярче» просто завален разнообразными овощами, фруктами и зеленью, причём мытой и фасованной. Но в конце 80-х о таком изобилии приходилось лишь мечтать.

Проблемы, конечно, были не только с овощами. Имея на руках всё больше и больше свободных денег, но не имея возможности потратить их, люди начали сметать с прилавков даже те товары, которые никогда раньше не относились к дефицитным.

Так, в мае 1988 года в Ленинске-Кузнецком исчез сахар. Несмотря на клятвенные заверения горисполкома, что фонды снабжения этим продуктом даже больше прошлогодних, жители расхватывали сладкую смерть, едва только она появлялась в магазинах, а в свободной продаже её не стало. В результате уже в июне на сахар ввели талоны (по 3 кг. на человека в месяц)! Но и это не помогло — осенью начались проблемы с поставками сахара в город и область. Как писал «Ленинский шахтёр» в октябре 1988-го,

«Перебои с сахаром возникли из-за сложной ситуации на заводах: не было сырья. Сейчас заводы работают, но не хватает транспорта на отгрузку. Раньше мы работали с огромными запасами, не знали, где сахар разместить. Теперь такого нет, только разгрузили и в продажу.»

А в первой половине 1989 года с прилавков полностью исчезли моющие средства, даже обычное хозяйственное мыло, которым раньше были завалены все магазины. В августе и на эту продукцию пришлось ввести талоны (вы только не смейтесь): по 1 куску туалетного мыла и 1 пачке порошка на квартал и по 1 куску хозяйственного мыла на полугодие! А с июля в качестве превентивной меры Кемеровский облисполком ограничил отпуск в одни руки спичек, соли, макарон и других товаров первой необходимости.

Вот что писали о сложившейся ситуации специалисты Госбанка:

«В 1989 году продолжали нарастать трудности в денежном обращении: увеличился разрыв между денежными доходами и расходами населения, возросла эмиссия денег, крайне обострилось положение с удовлетворением спроса населения на товары и услуги, снизилась покупательная сила рубля, что вызывает негативные социальные последствия.
Остаток денежных средств у населения за 1989 год увеличился на 61,9 млрд. рублей, что составляет 11,1% от суммы денежных доходов против 4,4% в 1981-1985 годах.
Высокий прирост остатка денежных средств у населения является показателем нарастания неудовлетворенного спроса из-за недостатка товаров и услуг, который на начало 1990 года оценивается Госбанком СССР в сумме около 110 млрд. рублей против 60 млрд. рублей на начало 1986 года.
Дезорганизован потребительский рынок. Например, из 115 наименований товаров, по которым проводилось наблюдение в 100 городах, только 10 видов товаров продавались без существенных перебоев. В ряде регионов возникают всплески ажиотажных, панических покупок товаров повседневного спроса — соли, спичек, мыла, крупы, муки, что свидетельствует о неуверенности в завтрашнем дне. Некоторые группы населения усиленно приобретают дорогостоящие товары, опасаясь за судьбу своих сбережений. Усиливается спекулятивная перепродажа товаров.
Во многих регионах некоторые продукты питания продаются по талонам (мясо, масло сливочное, сахар, чай и другие), вводится порядок отпуска непродовольственных товаров только местным жителям по предъявлении паспортов или визитных карточек, организуется выездная торговля на предприятиях.
Такое положение на внутреннем рынке вызывает законное недовольство населения, подрывает стимулы к повышению производительности труда.»

Разумеется, жизнь в условиях тотального и постоянно нарастающего дефицита рано или поздно должна была закончиться социальным взрывом. Именно так она и закончилась. В июле 1989-го по всему Кузбассу, а также по другим угольным регионам прогремели первые шахтёрские забастовки, ставшие полной неожиданностью как для местных, так и для центральных органов власти (исторически привыкших к тому, что народ всё стерпит), и ознаменовавшие собой начало конца Советского Союза.

Давайте посмотрим, какие именно требования к властям выдвинули бастующие шахтёры. Они указаны в «Протоколе о согласованных мерах между региональным забастовочным комитетом Кузбасса и комиссией ЦК КПСС, Совета Министров СССР и ВЦСПС», подписанном в г. Прокопьевске 17-18 июля 1989 г.

Во-первых, горняки потребовали разработать проект социально-экономического развития Кузбасса на 1990-1995 годы, предоставить шахтам полную юридическую и экономическую самостоятельность, право самим устанавливать расценки и нормы выработки, право продавать сверхплановую продукцию (не только уголь) по договорным ценам внутри страны и за рубеж, выделить из казны государства деньги для покрытия дефицита местного бюджета, ввести новую налоговую систему, установить в области районный коэффициент 1,3 и принять ещё целый ряд мер, направленных на повышение заработной платы и пенсий работников угольной промышленности.

Ну а во-вторых, забастовщики потребовали решить вопрос с товарным дефицитом и обеспечить Кемеровскую область такими элементарными вещами, как мясо, масло, молоко, одежда, мебель, мыло, стиральные машины, холодильники, строительные материалы ну и, конечно, легковые автомобили, куда же без них.

Обратите внимание! В протоколе нет ни слова о политических требованиях (хотя их и пытались выдвигать особо рьяные члены рабочкомов). По большому счету шахтёры потребовали у государства, чтобы оно всего лишь начало выполнять свои базовые обязанности и занялось, наконец, решением накапливающихся десятилетиями проблем.

В этой связи интересно будет почитать воспоминания первого секретаря Ленинск-Кузнецкого горкома КПСС Василия Катриченко, опубликованные в 2004 году в «Городской газете».

«Нам казалось, что волна забастовки до Ленинска не дойдёт. С какой стати было бастовать нашим шахтёрам? Город стремительно растёт и развивается, повышается его культурный уровень, запасы угля у нас достаточны, здесь рекорды, здесь знамёна, хорошая заработная плата — против чего бастовать?
Но всё оказалось намного серьёзнее, чем представлялось на первый взгляд. Договориться с забастовщиками было невозможно. Все дни забастовок я выходил к ним на площадь, отвечал на вопросы, убеждал прекратить забастовку и выйти на работу, заверял, что требования (разумные и обоснованные) будут выполняться. Именно в эти дни я впервые почувствовал, что мои выступления, увещевания воспринимаются в совершенно ином смысле, словно я говорю не по-русски, или меня слушают глухие.
Сейчас раскаивается большинство горняков, сожалеет о времени, когда работа была гарантирована Конституцией, зарплата позволяла жить по-человечески, государство заботилось о здоровье и благополучии каждого. А тогда, умело подстрекаемые хорошо обученными провокаторами, люди поистине не ведали что творили — словно затмение на всех нашло.»

Читатель может сам оценить, в каких параллельных мирах жило тогда руководство города и простые люди, если даже местные чиновники свято верили, что в Кузбассе всё прекрасно, напрочь игнорируя фактическое положение дел. Ведь гораздо приятнее считать, будто социальный взрыв в области устроили злобные инопланетяне, прилетевшие с Марса, ну или агенты Госдепа, тайком прокравшиеся в Кузбасс, чем откровенно признать, что все произошедшие события были спровоцированы действием (а точнее бездействием) местных и центральных властей.

Но вернёмся к забастовке… Разумеется, выполнять решения «Протокола о согласованных мерах...» правительство не собиралось. По очень простой причине: их невозможно было выполнить. С середины 80-х бюджет СССР после десятилетий профицита в одночасье стал дефицитным, не сумев должным образом подстроиться под снижение мировых нефтяных цен. А для пополнения бюджета государство попросту забирало сбережения граждан (они всё равно лежали в сберкассах мёртвым грузом). У страны в принципе не имелось ни лишних денег для выполнения требований бастующих, ни тем более дополнительных товаров для реализации в Кузбассе. Председатель Совета Министров СССР Николай Рыжков, ознакомившись с протоколом, откровенно сказал, что «согласившись с требованиями горняков, мы подписали себе смертный приговор». Но на какое-то время шахтёрам заткнули рот, отобрав часть денег и товаров у других регионов.

К апрелю 1990 года область обеспечили мылом и порошком, их даже начали продавать без талонов. Зато с сентября ввели талоны на водку (2 бутылки на человека в месяц). Летом из продажи полностью исчезли сигареты, при том, что в Кузбассе имелась собственная табачная фабрика в г. Прокопьевске. С декабря по талонам начали продавать крупы, макароны, мыло и муку. А с января 1991 года решили не мелочиться и ввели единые продуктовые талоны на всё.

Шахтёры, сообразив, что их жестоко обманули, в марте 91-го объявили новую, бессрочную забастовку и выдвинули на первый план теперь уже политические требования, заявив об отставке Михаила Горбачёва. Но в Москве понимали, что СССР доживает последние дни, поэтому просто проигнорировали бастующих горняков. А прилетевший к забастовщикам Ельцин (которого те ждали, как манну небесную) предложил им ещё немного потерпеть, предоставил шахтёрам самим решать: работать или бастовать дальше, и улетел обратно в Москву.

Ну и как вишенка на торте: со 2 апреля в стране в 2,5-3 раза увеличились цены на все продовольственные и промышленные товары, что вызвало ещё один шок у населения.
 
В итоге, так ничего не добившись от государства, спустя два месяца шахты возобновили работу. За время забастовки п/о «Ленинскуголь» потеряло 113 млн рублей, каждый шахтёр в среднем недосчитался 749 рублей зарплаты за вынужденный простой, ряд предприятий оказался на грани банкротства, а местный бюджет не получил 3 млн рублей отчислений с прибыли.

Насмотревшись на горняков, начали забастовку учителя с медиками. А потом и все остальные. Ну действительно, чем они хуже шахтёров? А через несколько месяцев прекратил своё существование и сам великий и могучий Советский Союз, который по факту оказался колоссом на глиняных ногах. И товарный дефицит сыграл значительную роль в падении этого колосса.

Сам собой напрашивается вполне логичный вопрос: а что мешало партии и правительству насытить рынок достаточным количеством товаров народного потребления? Мешало то, что в Советском Союзе промышленность была прежде всего ориентирована на производство средств производства (группы «А», включающей в себя чёрную и цветную металлургию, топливную, химическую промышленность, машиностроение и энергетику). А выпуск товаров народного потребления (группа «Б», куда входили лёгкая и пищевая промышленность, производство легковых автомобилей, мотоциклов, бытовой техники и т.п.) всегда отставал от роста доходов населения. С 60-х по 80-е годы, доля групп «А» и «Б» в общем объёме затрат на производство изменилась с 60/40 до 75/25. Иными словами, в последние годы существования СССР только четверть экономики работала на обеспечение нужд советских граждан.

Ответ на вопрос, почему сложился такой перекос, выходит далеко за рамки этой заметки. Но основными его причинами явились крайняя неэффективность и отсталость советской экономики, значительные траты на оборону и поддержку коммунистических режимов по всему миру, а также стойкое нежелание руководства страны не на словах, а на деле, повышать уровень благосостояния собственных граждан. И такое положение сложилось задолго до прихода к власти Михаила Горбачёва, на которого принято свешивать всех собак и назначать его ответственным за развал страны. Увы, но все бомбы под Советский Союз были заложены ещё предшественниками Горбачёва. Михаил Сергеевич честно пытался переломить ситуацию с помощью спешно разработанных экономических реформ, предусматривающих как резкий рост строительства жилья, так и опережающее развитие отраслей группы «Б». Но к этому времени в стране уже не было денег для реализации столь масштабных реформ. Зато во времена правления горячо всеми любимого Леонида Ильича эти деньги водились в избытке. Вот только тратились они не совсем туда, куда следовало бы.

Да, СССР первым запустил человека в космос и освоил мирный атом, он был впереди планеты всей по выплавке чугуна и стали, добыче нефти и угля, производству станков и тракторов, он полностью обеспечивал себя и своих соседей самолётами и авиадвигателями (кстати, современной России до этого достижения, как до Луны пешком), производил лучшее в мире оружие… Но при всём при этом СССР был критически зависим от Запада в плане обычных, рядовых технологий. А их можно было купить только за СКВ. Поэтому значительная часть ресурсов страны уходила на экспорт, чтобы удержаться на плаву.

Простой пример: когда в Советском Союзе разрабатывали ВАЗ-2108, знаменитую «восьмёрку», на неё пришлось закупить около 20 лицензий, заплатив за них полновесной валютой. У фирмы Lucas приобрели патент на передние дисковые тормоза и вакуумный усилитель, у Zahnradfabrik — на реечный рулевой механизм и синхронизаторы коробки передач, у Automotiv Prodax — на сцепление, у Way-Assauto — на стойки передней подвески, у Hardy Spicer — на шарниры равных угловых скоростей, у Solex — на карбюратор. Позднее купили балку задней подвески у Volkswagen. У Michelin приобрели лицензию и технологическое оборудование для производства бескамерной радиальной шины с металлокордом. А доводила до ума «восьмерку» немецкая фирма Porshe, разумеется, тоже за валюту.

Напрашивается вполне логичный вопрос — неужели советские инженеры не могли сами разработать дисковые тормоза или технологию производства бескамерных шин? Увы, но такую задачу перед ними никто и не ставил. Советская промышленность за редким исключением всегда выступала в роли догоняющей (собственно, как и сейчас). И там где было можно, конструкторы просто копировали западные технологии безо всяких лицензионных отчислений. Именно так СССР создал свою микроэлектронную промышленность — путём обратного инжиниринга импортных микросхем (с них «наждачкой» стирали слой за слоем и воспроизводили наблюдаемую в микроскоп структуру). Но «восьмёрку» изначально создавали с прицелом на экспорт, а с ворованными тормозами её бы не пустили на европейский рынок.

Попробуем ответить на один простой вопрос — сколько технологий и изделий мирового уровня впервые разработано и запущено в производство в Советском Союзе? Если не брать в расчёт космос, атом и вооружения, то нисколько. Мы могли создать сверхзвуковой стратегический бомбардировщик или, скажем, луноход, но, в то же время лентопротяжные механизмы для магнитофонов высшего класса и фотоаппараты для журналистов мы покупали за границей.

Погуглите ради интереса историю разработки фотокамер семейства «Алмаз». Их создавали для экономии дефицитной валюты, чтобы заменить приобретаемые у японцев безупречные во всех отношениях Никоны. Но увы… Сделанный советскими конструкторами фотоаппарат оказался очень дорогим, крайне ненадёжным и в итоге был снят с производства. А мы так и продолжили покупать камеры у японцев.

Ещё один весьма показательный пример, хоть и не из области товаров народного потребления. Для строительства Байкало-Амурской магистрали Советскому Союзу понадобилась очень крупная партия неприхотливых и надёжных самосвалов. Казалось бы, страна, входящая в тройку лидеров по производству грузовых автомобилей, должна была просто завалить БАМ нужными машинами. Но как бы не так! Грузовики (в количестве 10 тыс. штук) пришлось покупать в капиталистической Германии за полновесную валюту! Ведь хвалёная советская техника не могла работать в экстремальных условиях. А какой-то импортный оранжевый «Магирус», сроду не нюхавший сибирской зимы — почему-то мог.

И здесь мы плавно подходим к ещё одной глобальной проблеме советской экономики — крайне низкому качеству выпускаемой продукции, как группы «А», так и «Б». Процитируем отчёт Госбанка за 1985 год:

«Предприятия ряда министерств продолжают выпускать и поставлять в торговлю товары низкого качества. Оптовые базы в январе-сентябре 1984 года возвратили на исправление и перевели в пониженные сорта хлопчатобумажные ткани — 9,2% проверенного количества, шёлковые ткани — 8,7%, швейные изделия — 7,7%, трикотажные изделия — 5,8%, кожаную обувь — 8,3%, валяную обувь — 6,1% проверенного количества.
Большой урон хозяйству наносит выпуск товаров народного потребления в ассортименте, не отвечающем требованиям внутреннего рынка. В торговлю продолжает поступать обувь, не соответствующая запросам населения. Спрос населения на многие товары удовлетворяется не полностью. В продаже по-прежнему недостаёт многих простейших товаров.»

А вот заметка из газеты «Ленинский шахтёр» за 1988 год, о качестве пряжи, производимой на городском камвольно-суконном комбинате:

«В начале июля совет трудового коллектива комбината получил письмо от Челябинской трикотажной фабрики. Рабочие писали о низком качестве поставляемой пряжи. Приводимые факты били, что называется, не в бровь, а в глаз. Из-за резко выраженных утолщений потребители забраковали более 2600 килограммов пряжи. Это отрицательно сказывается на качестве продукции, выпускаемой фабрикой, нарушает трудовой ритм. Только в марте вязальный цех фабрики недодал к плану около двух тысяч единиц верхнего трикотажа. Рабочие просили наш совет трудового коллектива разобраться и навести порядок. Челябинцы даже собирались искать другого поставщика.»

Самое смешное (об этом завуалировано сказано в заметке), что ОТК нашего комбината так и не определил причину брака (наказав несколько стрелочников), а просто стал тщательнее проверять пряжу, отправляемую в Челябинск. Ну а дефектную продукцию начал распределять по другим поставщикам. План-то выполнять надо!

В статье «Бесплатное советское жильё — мифы и реальность» (http://proza.ru/2025/07/03/1297), автор уже рассказывал о характерных чертах социалистического строя — отсутствии заинтересованности в качестве выпускаемой продукции и наплевательском отношении к конечному результату своего труда. Главное — это выполнить план, а там хоть трава не расти. Поэтому фабрики и гнали на продажу откровенный брак или устаревшие модели, которые даже в условиях дефицита никто не хотел покупать. Как отмечали специалисты Госбанка,

«Запасы в торговой сети, оптовом звене и промышленности на 1 июля 1982 года составили 77,6 млрд. рублей и увеличились против 1 июля 1981 года на 14%. В торговой сети растут остатки шерстяных и шёлковых тканей, швейных и трикотажных изделий, обуви, что вызвано в основном несоответствием предлагаемого промышленностью ассортимента спросу населения.»
 
Таким образом, миллиарды рублей успешно осваивались предприятиями, трудовые коллективы получали свои законные премии и переходящие красные знамёна, а результат их труда гнил потом на торговых базах! И в условиях советской экономики эта абсурдная ситуация устраивала абсолютно всех.

Ещё одним бичом СССР стала тотальная бесхозяйственность, поразившая все сферы экономики. Приведём только один пример из отчёта Госбанка за 1989 год:

«Сложившееся на внутреннем рынке положение требует незамедлительного улучшения дел, в первую очередь по снабжению населения продуктами питания. Самый надёжный и быстрый путь — это обеспечение сохранности продукции сельского хозяйства, качественной её переработки и своевременной доставки до потребителя. В настоящее время гибнет 25-30% продукции сельского хозяйства. Потери только мяса и птицы составляют ежегодно около 1 млн. тонн (примерно 5% от общего объёма — прим. авт.). Если сельскохозяйственное сырье и готовая продукция будут сохранены, то это незамедлительно скажется на рынке продовольствия.»

Крайне неэффективно использовались и природные ресурсы. Например, популярный советский автобус ЛИАЗ-677 только официально расходовал 50 литров бензина на 100 км. (а фактически, по воспоминаниям водителей — 60-70), тогда как его венгерскому аналогу Икарусу-260 хватало 30 литров гораздо более дешёвой солярки. Массовый советский самолёт Ту-154М «выпивал» 5,4 тонны керосина за час полёта, а его европейский аналог А-320 — всего 2,7 тонны, да и весил на четверть меньше при том же числе перевозимых пассажиров. Таким образом огромное количество нефтепродуктов в масштабах страны сжигалось впустую (а ещё немало разворовывалось). Именно поэтому Советскому Союзу и приходилось быть впереди планеты всей по добыче ресурсов, вместо того, чтобы научиться эффективно их использовать.

Кстати, воровство государственного имущества было настолько распространено в СССР, что его никто и не считал воровством. Тогда говорили не «украл», а «взял». А воров нежно называли «несунами».

Всё вышеперечисленное автор и имел в виду, говоря о крайней неэффективности и отсталости советской экономики, ставшей одной из причин значительного перекоса между производством продукции групп «А» и «Б». А ведь при умелом хозяйствовании бюджета СССР вполне могло хватить и на гонку вооружений, куда уж без неё, и на достойную жизнь советских граждан, и на ликвидацию дефицита. Прекрасным примером такого рода служит Китай, сумевший органично соединить коммунистическую идеологию и капиталистический тип хозяйствования. Но СССР пошёл совсем по другому пути. И в том, что он пришёл не туда, виноват только он сам, а не инопланетяне с Марса и не агенты Госдепа...


При подготовке материала использовалась информация из следующих изданий:
1.Архив газет «Ленинский шахтёр» и «Городская газета» за 1972-2004 годы.
2.По страницам архивных фондов Центрального банка Российской Федерации. Выпуск 1. Денежные доходы и расходы населения 1924-1990 гг. М, 2006 год.
3.По страницам архивных фондов Центрального банка Российской Федерации. Выпуск 7. Денежное обращение в СССР в документах (1965—1975 годы). М, 2009 год.
4.По страницам архивных фондов Центрального банка Российской Федерации. Выпуск 8. Денежное обращение в СССР в документах (1976—1985 годы). М, 2009 год.
5.По страницам архивных фондов Центрального банка Российской Федерации. Выпуск 12. Денежное обращение в СССР в документах (1986—1991 годы). М, 2011 год.
6.Прейскурант №21-01 «Оптовые цены на автомобили, автобусы, троллейбусы, тракторы, прицепы». М, 1972.
7.Внешняя торговля СССР, 1922-1981: юбилейный статистический сборник. М, 1982.
8.Баканов С. А. Государственный бюджет СССР в 1950—80-е годы: динамика и структура расходов / С. А. Баканов // Научный диалог. — 2021 — № 5 — С. 304—326.

© Павел Концевой
17.09.2025