Улётный отпуск. Глава тринадцатая

      Мы запрыгнули в машину, и Сергеич топнул по газам, да так, что старенькая Нива чуть не встала на дыбы. Мотор резво отозвался на приказ хозяина, колёса, поднимая пыль, взвизгнули и помчали нас по левому, ещё не тронутому пожарищем, берегу реки. А по правому берегу нам вдогонку пустился огонь. Он, наступая нам пятки, то взлетал выше кронов деревьев, то стелился почти прямо над землёй и над водой и своими смертельными языками пытался дотянуться до нас. И, хотя скорость машины была значительно выше, чем скорость распространения огня, нам пришлось постараться, чтобы оторваться от него примерно на пару километров. Помогла и дорога. Неожиданно она свернула вправо и отодвинулась от русла реки метров на триста. Вроде всё складывалось удачно, но во вновь сложившейся ситуации был один большой минус: мы опять очутились в полной темноте.
     - Ну, что, Виктор Сергеевич, кажется оторвались – то ли сделал вывод, то ли спросил я водителя.
     - Да, кажется оторвались, теперь главное, чтобы огонь не вышел к реке впереди нас.
     - Виктор Сергеевич, а как называется эта небольшая речка, вдоль которой мы драпаем от огня?
     - Эта речка является одним из многочисленных притоков реки Она и называется Харасуг. Как переводится – не знаю, надо спросить у местных.
     - А разве Вы – не местный?
     - Кирилл, я же тебе рассказывал, что двадцать лет прожил в Ленинграде. А местные – это те, кто родился в этих местах, прожили всю свою жизнь, и здесь же многочисленные предки проводят их в мир иной. Они, как деревья глубоко вросли своими корнями в эту землю.
     - Какие странные названия носят местные реки.
     - Да не только реки, тут всё имеет свои названия, кажущиеся нам странными: и реки, и горы, и леса, и населённые пункты.
     Так мы трепались и продолжали движение в темноте по неровной дороге, приближаясь к населённому пункту с не менее странным названием Кубайка.
     - Так ты, Кирилл, где с группой – то встречаешься, в самой Кубайке?
     - Мне стыдно признаться, Виктор Сергеевич, но встретиться с друзьями я планировал чуть выше по течению. По дороге надо проехать ещё примерно километров сорок – пятьдесят.
     - До рассвета ещё далеко, часа четыре, так, что вполне успеем к месту встречи.
     Я внимательно посмотрел на Виктора Сергеевича. Он был совершенно серьёзен и не похоже, что шутил.
     - Виктор Сергеевич, я не знаю, как мне вас благодарить? Мы же совершенно незнакомые друг другу люди, а вы уже для меня столько сделали.
     - Чтобы понять кто перед тобой находится не требуется большого времени. Достаточно немного поговорить с ним, и всё становится ясно. А в силу специфики моей предыдущей работы, ты, Кирилл, уже через час был для меня, как открытая книга. А делать добрые дела никогда и никому не помешает. Не переживай, если огонь не встанет на пути, доберёмся до места без происшествий.
     - Покорнейше Вас благодарю, сударь – ответил я ему своей любимой фразой. А если помешает?
     - Будем решать проблемы по мере их поступления.
     Сказав эту коронную фразу, Сергеич взял баранку обеими руками и, вглядываясь в темноту, замолчал. Машина продолжала свой бег и скоро в лучах фар с правой стороны дороги мы увидели указатель: Кубайка – 1,3 км. Сразу за указателем открылась небольшая стоянка для автомобилей. Машин на парковке не было ни одной.
     - Поскольку мы достигли первоначально озвученного пункта назначения, считаю свою часть договора выполненной – официально сказал Сергеич.
     - Да, да, конечно, поняв его мысль, быстро отреагировал я и полез в куртку за кошельком.
     - Не спеши, Кирилл, ещё не вечер. Жизнь внесла небольшую корректировку в наши с тобой планы, поэтому считаю, что поездка не закончена. А посему предлагаю передохнуть пару часов и продолжить до финального конца.
     - Я бы с радостью покемарил пару часиков – охотно согласился я, а про себя подумал: «Пропали мои часики, подарок моей любимой жёнушки. Видимо придётся их отдать в качестве оплаты за эту удивительную и опасную поездку».
     Освещая стоянку фарами, водила поставил Ниву на открытую площадку, подальше от всяческой растительности. Заглушил двигатель и вышел из машины. Я, чтобы размять конечности вышел за ним.
     Ночь, которая тут же проглотила нас, была прекрасная и тревожная одновременно. На небе сияли миллиарды звёзд, образуя знакомые и не очень созвездия. Несмотря на то, что многие звёзды уже прекратили своё существование, свет от них, летящий к Земле сотни тысяч, а может и миллионы лет, наконец достиг окрестностей нашей планеты и заставил изумляться и восхищаться человеческий глаз. Вечный и прекрасный Млечный путь пересекал небесную сферу от края и до края. Я, как заворожённый, задрав голову, смотрел на небо и не мог оторвать взгляда. Во мне тут же проснулся школьный учитель. Ведь где – то там, в глубине бескрайнего космоса обязательно должна быть жизнь, её просто не может не быть. Никогда не поверю в то, что человечество во Вселенной является единственной формой жизни. Но сколько этих форм, каковы их основы и, главное, что там, среди этих звёзд: Хаос или Гармония? Какие там действуют законы? Или законы там бессильны? Но, если там Гармония, то её необходимо выстроить и поддерживать, а, следовательно, ей необходимо управлять. А значит должен присутствовать высший разум, управляющий этой Гармонией. А что же с Хаосом? Он – сам по себе, что - ли? Ничего подобного! Его тоже надо организовать и поддерживать, а значит управлять. Замечательное получается понятие: Управляемый Хаос! В этом что – то есть. Вот, видимо, какие – то неведомые силы оттуда и не пускают меня вперёд. Остаётся выяснить – почему.
     В то же время продолжающаяся ночь несла в себе для меня некую, почти осязаемую угрозу. В той стороне, куда нам надо было двигаться и в той – откуда мы приехали, над лесом еле заметно сияло кровавое зарево. Глядя на это свечение можно было подумать, что встаёт солнце, но, чтобы солнце вставало сразу с двух сторон – такого быть не могло. Поэтому естественно, что моё сердце начинало учащённо биться, а голове вспыхивали только что пережитые сцены нашего удачного спасения.
     Размышляя таким образом я залез на переднее место Нивы, откинул спинку сидения, вытянул свои длинные ноги и закрыл глаза.
     - Кирилл, Кирилл, быстро поднимайся!
     А, что, где? – я вывалился из машины на землю и, болтая руками, попытался подняться на ноги. Голова гудела и кружилась. Я думал, что спал всего несколько минут, но открыв наконец глаза, я понял, что стало значительно светлее.
     - Который час, Виктор Сергеевич – спросил я своего попутчика, совсем не подумав спросонья о том, что на левой руке у меня пока ещё красуются мои любимые швейцарские часы Tissot.
     - Около пяти. Давай – ка дорогой мой, сматываться отсюда, да побыстрее. Что – то мне это совсем не нравится.
     Даже в утреннем полумраке уже отчётливо были видны оба зарева: Сзади нас и спереди. Да и дыма сильно прибавилось.
     - Дорога сейчас пойдёт в основном вдоль берега реки, лишь изредка удаляясь от неё не более чем на пару километров. Если ветер переменится, то точно проскочим, а вот если нет…
     Я не стал спрашивать его, что будет – если нет. И так было всем всё ясно, поэтому мы без лишних слов завели нашу спасительницу Ниву и, наглухо закрыв все окна, двинулись в путь. В предрассветных сумерках ехать стало значительно легче, чем в полной темноте. Правда дышать становилось всё труднее. Пришлось надеть на морду лица, какой – то платок, который я отыскал в рюкзаке. Ехали со скоростью километров сорок, не более, так как дым от пожарища смешался с утренним туманом и видимость резко упала. Разговаривали мало, всё больше смотрели на дорогу. И, как оказалось -  не зря! Примерно через тридцать минут с начала движения дорогу нам неожиданно перегородило упавшее здоровенное дерево. Машина упёрлась передним бампером в ствол. Дальше было не проехать.
     - Всё, кажется приехали – сквозь зубы процедил Виктор Сергеевич. Зря я вытащил два дня назад из багажника бензопилу. Эх, как зря!  И назад дороги нет. Там, судя по зареву, уже бушует огонь. Попробовать оттянуть бревно тросом? Боюсь не получится, слишком здоровое дерево, да и машинка моя к таким нагрузкам не готова.
     И вновь, уже в который раз за эту поездку я почувствовал, как холодные и липкие щупальца паники сковывают моё сознание и не дают ходу здравым мыслям.
     - Ведь осталось - то совсем ничего, километров двенадцать – пятнадцать – продолжал возмущаться Сергеич. Ну, что ж, значит пойдём пешком. Кирилл, забирай рюкзак и быстренько, быстренько сваливаем отсюда.
     - А машина? – удивлённо спросил я -  что же мы её оставим здесь?
     - Ну, так не с собой же её тащить! Была бы возможность объехать эту деревяшку, так ведь и не объехать никак.
     - Нет, постойте Виктор Сергеевич, надо что – то с машиной сделать – продолжал я.
     - Ага, спрятать её, завалив ветками, чтобы лучше и ярче горела – съязвил Сергеич.
Он открыл багажник обреченной машинки и вытащил из него большую сумку и, по всей видимости, зачехлённый карабин.
     - Если ей повезёт и не сгорит, через пару дней заберу её отсюда. Всё, Кирилл, выдвигаемся.
     А выдвигаться было уже давно пора и не просто выдвигаться, а драпать, задрав хвост. Отъехав от Кубайки километров на тридцать мы уже дважды пересекали реку Она по мостам. Мосты были деревянные, но достаточно крепкие и по ним вполне мог проехать хорошо гружёный грузовик. Но беда их была в том, что они были деревянные.
В данную минуту мы находились на правом берегу реки и на этой же стороне бушевал пожар. Перекинуться на левый берег реки ему пока не удавалось. Но это было только пока, так как оба берега соединяли те самые деревянные мосты.
     Быстро покончив сбор и попрощавшись с машиной, Виктор Сергеевич смело и не оглядываясь назад, шагнул в лес. Я, стараясь не отстать от него, семенил сзади. Надо отметить, что двигался по лесу мой проводник так же уверенно, как и передвигался по шоссе. Было видно не вооружённым взглядом, что эти места он хорошо знает. Это вселяло в меня хоть какую – то уверенность. - А ведь Вы, Виктор Сергеевич, почти в два раза старше меня – почему –то подумалось мне.
     А огонь продолжал неуклонно приближаться. Дымом заволокло всё вокруг. Видимость упала до пяти метров. Сзади и справа уже слышен был треск горящих деревьев, стоны и гул огня заглушали все утренние лесные звуки. Птиц не было совсем, зверей – тоже. Только лес и только пожирающий его Огонь.
     Мы уже не шли, а бежали сломя голову через этот несчастный красивейший и, когда – то сильный лес. Я пару раз грохнулся на землю, но Сергеич не дал мне возможности полежать на прохладном мху. Ветки деревьев, нещадно, в кровь царапая руки, хлестали нам по щекам и одежде. Лес был возмущен до крайности и, казалось, что на нас, на людях он хотел выместить своё недовольство. Он не хотел умирать, превращаясь в головешки. Он хотел жить, шуметь и давать приют миллионам живых существ. Но сегодня судьба решила всё по – своему, и огонь оказался сильнее.
     Моя куртка и одежда Виктора Сергеевича стали превращаться в лохмотья. Но это были сущие пустяки. На это мы даже не обращали внимание, а вдруг обнаружили, что в двадцати – тридцати метрах от нас показались первые языки пламени. Огонь догонял нас и хотел явно нами поживиться. Виктор Сергеевич оглянулся и прокричал мне:
      - Кирилл – не отставай, давай прибавь, сынок! И, вдруг совсем неожиданно:
     - Берегись справа! Кирилл, берегись!
     От страха я не понял от чего можно ещё беречься, находясь в горящем лесу и только когда справа от меня, ломая ветки и даже небольшие деревья пронёсся огромный лось, я понял, о чем меня хотел предупредить Сергеевич. Шкура лося дымилась в нескольких местах, что явно причиняло ему боль. В глазах прекрасного животного горел бешеный огонь. Изо рта хлопьями валилась пена. Заметив нас, лось, тяжело дыша и хрипя, на несколько секунд остановился, посмотрел в нашу сторону огромными выразительными, как у лошади глазами и издал громкий трубный рёв, похожий на стон. Он будто бы ждал от нас помощи, но уже в следующую секунду понял, что это бесполезно, кинулся в сторону, продолжая ломать кустарник своими длиннющими ногами и вскоре исчез в дыму. Мы рванули на пролом вслед за лосем, надеясь, что его звериный инстинкт выведет его и нас из зоны огня.
     А возможностей для отхода становилось всё меньше и меньше. Похоже, что оставался единственный сектор, градусов тридцать – сорок, куда можно ещё было попытаться пробиться. Именно туда и направился наш четырёхлапый попутчик.
     Где – то в дали сквозь вой огня послышался слабый звук вертолёта. Но, вскоре он затих, и уже ничего, кроме треска горящих деревьев и нашего с Сергеичем хриплого, надрывного дыхания, не было слышно. Моё сердце колотилось в груди, наверное, со скоростью под двести ударов. Я давно уже не чувствовал боли, связанной со сломанными рёбрами, а больше старался защитить свой подбитый глаз. Синяки на руках и ногах, конечно сформировались и стали тёмно – фиолетовыми, но меня они не беспокоили. Мой организм самопроизвольно включил все свои резервы для того, чтобы преодолеть эту стрессовую ситуацию. Я читал в какой – то книге, что в момент стресса физические возможности человека могут увеличиться в несколько раз. Простой не подготовленный человек может поднять груз гораздо тяжелее себя самого, прыгнуть в длину, как чемпион мира по лёгкой атлетики, кинуть камень или палку запредельно далеко, бежать со скоростью спринтера и прочее. Похоже, что для меня такой момент настал. Но, вот, что поразительно! Виктор Сергеевич, человек вдвое старше меня, не только не отставал от меня в этой бешенной гонке на выживание, но и возглавлял её.
     - Давай, сынок, вон за тем овражком будет небольшое болотце. Похоже, что нам придётся в нём отсиживаться. Хоть какая – то вода. Захвати с собой длинную палку. Без неё в болото не суйся.
     - Вот эта подойдёт? – спросил я и схватил в руки сухую жердь длиной метра три.
     - Главное, чтобы не была трухлявой.
     В руке у моего проводника уже была такая же жердина, и он, орудуя ей, как мечом или мачете, пробивал себе и мне дорогу к спасительному болоту. В другой его руке была большая сумка.
     - Давайте вашу сумку, Виктор Сергеевич! Я помогу, у меня руки свободны.
     Он оглянулся и посмотрел на меня. В этот момент я не узнал его. Лицо было испачкано сажей, одна щека сильно оцарапана веткой и кровоточила. Глаза горели, как у только что пробежавшего лося. За плечами висел, правда зачехлённый, карабин. Не хватало только чёрной повязки на голове. Вылитый – Рембо! Правда на пенсии.
     Его ответ меня ещё больше поразил:
     - Если потребуется, сынок, я и тебя смогу дотащить. Ну, что тут скажешь? Я постепенно стал догадываться где отработал, а точнее отслужил, всю свою жизнь мой неожиданный попутчик.
     Мы бежали уже по редколесью и под ногами наконец – то начала хлюпать вода. Высота деревьев резко снизилась, но мох под ногами был совсем сухой. Пожар постепенно из верхового опустился на землю и догонял нас. Ноги всё глубже и глубже уходили в жижу. Наконец перед нами открылась настоящая трясина.
     - Видишь яму? – крикнул мне проводник.
     - Вижу!
     - Залезай в неё, только предварительно поперёк ямы брось жердину и крепко держись.
     - Вы, это серьёзно, Виктор Сергеевич?
     - Серьёзнее и быть не может – сказал Сергеич и сам стал залезать в такую же яму рядом.
     Мне ничего не оставалось делать, как последовать его примеру. Я осторожно, опираясь на палку, залез в холодную воду и почувствовал, как погружаюсь вместе с рюкзаком сначала по колено, а затем и по пояс.
     - Глубже уходи, глубже, спину спрячь.
     - Глубже не могу.
     - Тогда согни колени и ложись на воду! Постарайся мокрой тиной защитить спину и голову.
     Поскольку наши ямы были рядышком, мы накидали жижи друг на друга и стали похожи на двух испуганных жаб, у которых из болота торчали только носы и глаза. Ах, как жаль, что никто не смог запечатлеть эти наши чудеса маскировки. Мы лежали молча и не двигаясь, ожидая подхода огня. Ну, прямо два снайпера на позиции!
     И вот он пришёл. Сначала загорелся мох в двух шагах от наших ям. Затем огонь не спеша перекинулся на соседние кусты и низкорослые сосёнки. Верхний пожар бушевал уже в стороне и нам практически не угрожал. А нижний уже окружил нас со всех сторон и пожирал сухой мох и кустарник. Жижа, которую мы накидали друг на друга не горела, а пока только дымилась, что вносило в нашу болотную жизнь ещё больше дискомфорта.
Но, вот что интересно, находясь в подобной ситуации впервые, я понял, что и в болоте можно жить. Мы уже примерно час торчали по горло в трясине, но холода я не ощущал. Даже наоборот, моё разгорячённое тело нагрело мокрую одежду и стало тепло, как в джакузи. Солнце уже пробивалось сквозь дым и утренний туман, и воздух стал согреваться естественным образом, а не огнём пожарища. Всё же было лето. Под эти странные мысли я не заметно закемарил.
     - Эй, лягушонок, кончай ночевать – вдруг услышал я голос моего спасителя. Вылезай из ямы, пора выбираться к берегу реки.
     Я открыл глаза и попытался вытащить из жижи одну руку. Затем стряхнул с головы тлевшую тину и освободил вторую. Сергеич уже выбрался и, как собака, стоя на краю своей ямы – спасительнице, отряхивался с головы до хвоста. У его ног стояла сумка и карабин, все покрытые грязью и тиной.
     - Давай руку, Кирилл.
     Я с готовностью протянул её, и он легко вытащил меня на поверхность. Какое - то время мне пришлось стоять на коленях, так, как ноги мои затекли и не слушались команд. Вскоре я почувствовал знакомое покалывание. Это кровь вновь побежала по артериям и венам, заряжая мой организм энергией. Когда я встал, то моим глазам предстала печальная чёрно – белая картина того, что оставил после себя огонь. Только пепел и тлеющие головешки. Одинокие остовы деревьев, лишившись своей листвы и хвои, торчали над болотом. В воздухе было ещё полно дыма, но дышалось немного легче. А вот запах гари был просто невыносим.
     Мы кое – как отряхнулись, с помощью солнца определились на местности и уже почти собрались выбираться из болота, как вдруг услышали громкий рёв, переходящий в стон. Пройдя немного в сторону этих необычных, жалобных звуков, мы с удивлением обнаружили метрах в пятидесяти от нас застрявшего в болоте лося. Это, по – видимому, был наш знакомый лось, с которым мы вместе спасались от огня. Ранее, когда всё было покрыто дымом, мы его не заметили, да и не до него было. Уцелеть бы самим. А когда дым рассеялся перед нами предстала эта печальная до слёз картина. Все его четыре лапы по колено увязли в тине, и бедному животному было никак не выбраться из естественного капкана. Но самое главное было то, что он был живой. Правда шкура немного с боков обгорела, но это было не страшно, вырастит новая. Я попытался сказать Сергеичу о том, что хорошо бы ему как – то помочь, но он меня перебил.
     - Пойдём, пойдём, Кирилл, мы ему сейчас ничем не поможем, только испугаем ещё больше. Когда выберемся, свяжемся с МЧС. Они его, бедолагу, вытащат. Посидит в болоте ещё немного.
     Мне ничего не оставалось делать, как согласиться со своим спасителем. Да, именно спасителем! Ведь если б не он, мне в голову никогда бы не пришла мысль залезть по уши в болото, да ещё сверху накрыть голову мокрой тиной. Так бы и сгорел заживо. Всё – таки не простого человека я повстречал в аэропорту города Абакан. Значит кто – то таинственный и необъяснимый меня не только не пускает дальше, но и пытается защитить, пусть даже таким экстремальным способом. А, может невозможность продвижения вперёд это и есть защита? Я совершенно сломал себе башку, пытаясь ответить на все эти вопросы.
    А тем временем мы, оставив лося дожидаться МЧС, постепенно выбрались из болота и стали продвигаться в сторону реки. Если б нас кто – либо увидел в таком виде, стресс человек заработал бы точно, возможно даже инфаркт. Во -  первых нас обоих было не узнать. Оборванные, грязные, с ног до головы испачканные сажей, с опалёнными волосами, мы пробирались через ещё тлеющий бурелом. Огонь ушел, но оставил после себя Хаос. И мы, как часть этого Хаоса упорно пробирались дальше, всё ближе приближались к своей цели.  Во – вторых, мы и сами себя не узнавали. Если б передо мной поставили в тот момент зеркало, я бы шарахнулся от него или бы разбил. Но, слава Богу нас пока ещё никто не видел.
     А, вот мы уже видели сквозь обгорелые деревья большой просвет и, ускорив шаг стали двигаться в его сторону. Пройдя ещё метров сто, мы наконец вышли из леса и оказались на вершине скалистого берега реки. Это была река Она. Нам в лицо подул приятный ветерок, который окончательно рассеял дым. Противоположный берег тоже был скалистый, но не такой высокий, как наш. И самое приятное было то, что он был покрыт зелёным лесом. Огонь не смог добрался до противоположного берега, и это уже вызывало некую радость.  А внизу открывалась потрясающая картина. Русло реки резко сужалось, образуя небольшие пороги. Вода, сменив спокойное течение на стремительное, шипя пенясь, неслась сквозь них, образуя метровые волны и водовороты. Далее река резко поворачивала направо и, что там было дальше, скрывалось от наших глаз.
     Я стоя на самом краю обрыва и заворожённо созерцал эту, казалось бы, обычную картину. Вдруг мне на плечо опустилась рука Сергеича.
     - Кирилл – тихо произнёс он.
     Я повернулся к нему лицом, но увидел, что он смотрит совсем в другую сторону. Медленно повернув голову туда же, я понял, что мои волосы зашевелились и пытаются встать дыбом. Метрах в десяти от нас стоял человек и смотрел в нашу сторону. Но если рядом стоящий ствол дерева я видел отчётливо, то этого человека я видел, как сквозь какую – то дымку или пелену. Мне в голову вдруг неожиданно пришло подходящее сравнение – ГАЛОГРАММА! Человек стоял молча, не проявляя никаких действий, ни враждебных, ни прочих.
     - Ты тоже его видишь? – тихо спросил Сергеич.
     - Вижу, но как – то расплывчато.
     - А ведь он на тебя похож – почти прошептал мой попутчик. У тебя есть брат близнец?
     - Нету и никогда не было – прошептал я.
     - Что за чертовщина? – уже громко произнёс Сергеич. Эй, любезный, ты кто такой? Говоря это, он снял с плеча карабин и поставил его справа от себя.
     - Ты меня знаешь – вдруг спокойным голосом произнесла голограмма.
     - Да что же тут происходит – чувствуя поддержку спасителя я тоже попытался вступить в разговор.
     - А ты – тем более – повернув голову в мою сторону ответил незнакомец. Я – это ты, Кирилл. Прошу тебя ничему не удивляйся. Ты хотел узнать правду, я готов тебе её показать.
     Перед глазами у меня плыли розовые круги, и я уже ничего не понимал, что происходит, но одно я заметил точно: когда голова голограммы говорила, я не видел никаких движений её частей: губы, рот мышцы щёк были неподвижны. Голос как будто минуя воздух, попадал прямо мне в мозг. Но говорящая голова, как две капли воды была похожа на мою.
      - Почему показать, а не рассказать – наконец – то набравшись смелости спросил я.
      - Потому, что это сейчас произойдёт прямо на твоих глазах. Наберись мужества и смотри вниз на реку.
     Я подошел на самый край обрыва откуда открывался замечательный вид. Река всё так же несла свои воды, но в открыточном виде появились изменения. К порогам приближались три лодки с людьми на борту и пара юрких красных каяков.
     - Это твоя группа, Кирилл – раздался в моём мозгу мой же голос. Сейчас они начнут проходить пороги, и ты поймёшь почему я не пускал тебя сюда.
       - Что за ерунда, почему не пускал, я сам принимаю решения и стараюсь их выполнять.
     - Это заблуждение – невозмутимо ответила голограмма.
     В этот момент я краем глаза заметил, как Сергеич расчехляет карабин и берёт на изготовку.
     - Не надо оружия, я ничего не сделаю для него плохого. Ведь Он – это Я. Постарайтесь к этому привыкнуть. Говоря это, голограмма даже не повернула в сторону Сергеича головы.
     Я уже совсем осмелел и заносчиво спросил:
     - Так это ты меня не пускал всю дорогу, это ты мне создавал препятствия одно сложнее другого, это из - за тебя меня обокрали и чуть не выбили глаз?
     - Это не я, это всё сделал ты сам. Я лишь хотел сначала тебя просто предупредить и посылал тебе различные сигналы, но ты никак не реагировал на них. Тогда мне пришлось усилить давление. Если б ты прислушался к себе в самом начале пути и повернул назад, никаких бы дальнейших осложнений не было.
     - Но скажи мне как такое возможно? Я уже совсем осмелел и подошел к голограмме почти вплотную.
     - Не подходи слишком близко, иначе связь прервётся. Возможности человеческого организма безграничны и практически не исследованы. Человек использует их в лучшем случае на десять – пятнадцать процентов. Поэтому, то что кажется сейчас невозможным, через сто лет будет в порядке вещей.
     - Я столько не проживу – ответил я голове уже как своему знакомому.
     - Это тоже пока, что заблуждение.
     - А что, человек и летать может?
     - Некоторые из его тонких тел свободно перемещаются в пространстве.
     - Слушай, а как же тогда со временем ….? но он меня прервал.
     - Наберись мужества и смотри внимательно вниз, представление – начинается!