Краткая биография Рихарда Вагнера в напитках

18+

Вы замечали, что в большинстве опер герои непременно выпивают? Любопытно, что именно помогает композиторам передать это действо максимально правдиво? Или по-простому: что они пьют, сочиняя свои произведения?

Давайте возьмём в качестве примера Рихарда Вагнера. «Не могу я жить как собака, спать на сене и довольствоваться сивухой!» – писал он своему другу Ференцу Листу даже в период беспросветной нищеты.

Так что же пил Рихард Вагнер и как его любимые напитки помогли создать непревзойдённые оперные шедевры? Если ответить на этот вопрос с долей юмора, получится настоящая биография композитора в напитках.



Kymmel – активатор креативности

Молодого Рихарда Вагнера часто можно было встретить в рижских пивнушках. Тогда композитор переживал тяжёлые времена: жена Минна променяла его на богатого любовника, и он рванул в далёкую Лифляндию в надежде заработать денег и вернуть супругу.

Почти каждый вечер горькие думы влекли Вагнера в кабачок «Лавровый венок» – пропустить кружку-другую местного разливного лагера «Kymmel». Маэстро пил только бочковое пиво, так как с детства страдал фобией к пивным бутылкам – боялся, что оттуда могут вылезти демоны-оборотни. Да и стоило оно дешевле бутылочного.

Пенный напиток помог композитору не только вернуть блудную жену, но и сочинить либретто и первые акты своей грандиозной оперы «Риенци» по популярному роману Бульвер-Литтона – оперы о человеческом благородстве и о человеческой неблагодарности. Шестичасовой спектакль имел потрясающий успех у публики.

Да вот незадача: в опере у Вагнера никто из героев не выпивал. Как же так? Действие-то происходило в Древнем Риме, славившемся своими пирушками! Пиво «Kymmel» помогло поймать вдохновение, но оказалось абсолютно непригодным для творческой проработки чужого сюжета. После этого случая либретто своих опер Вагнер стал сочинять сам, а для ещё большей креативности решил испробовать и другие средства.

Свою следующую оперу «Летучий голландец», полную мистицизма, он писал в Париже. Рихард и Минна жили там в крайней нужде: подчас им не хватало денег на кусок хлеба, о напитках и говорить не приходится. Но иногда друзья навещали Вагнеров с бутылочкой.

Принесут бутылку шампанского – и вот в либретто оперы девушки достают из погребов вино для вернувшихся из плавания моряков. Навестят Вагнеров с бутылкой рома – матросы затягивают песню:

Братцы, разливай по чарочкам!
Веселись же, сердце моряка!

Рихард заявлял, что он не скучал по Риге. Только отчего-то ему не верится: покинув её, он более тридцати лет был лишен удовольствия сказать вечером жене: «Пойду-ка я, выгуляю нашего пса!», и бодрым шагом направиться… в любимую пивоварню за углом.

Уже в зените славы Маэстро создал оперу «Нюрнбергские мейстерзингеры». В ней немецкие ремесленники  при свете божьем состязались в мастерстве пения, а в сумерках устраивали потасовки:

Тут куча пьяниц!
 Пьяниц горьких!
Побоище растёт…

«Это же просто немецкая пивная музыка!» – презрительно бросил Ницше в лицо композитору после премьеры. Но Вагнер совсем не обиделся. Он улыбнулся и похлопал друга по плечу: «Ты, Фридрих, ещё рижских пивнушек не видел!»



Riesling – лучший способ «завязать»

Парижские мытарства завершились. Вагнер вернулся на родину и занял пост королевского придворного капельмейстера Саксонии. Чтобы соответствовать солидной должности, он начал вести здоровый образ жизни: совершал ежедневные прогулки, увлекался гидротерапией и практически отказался от употребления алкоголя.

Маэстро ни за что не стал бы трезвенником, если бы однажды в кабачке вместо дорогого, самого лучшего сотерна ему не подали настоящую уксусную эссенцию. С тех пор он лишь изредка позволял себе «стакан вина», предпочитая рислинг «Johannisberger».

Вагнер надсмехался над коллегами по цеху, чьи оперные сюжеты содержали сцены пьянства. Больше всего доставалось от него композитору Маршнеру, известному своими ариями о немецком вине. Героям же собственных опер Вагнер не позволял по ходу действия даже глотка! И это при том, что добрая часть оперы «Тангейзер» – вакханалии в гроте языческой богини Венеры, а оперы «Лоэнгрин» – свадебная церемония. Разве можно представить их без вина?

«Показная трезвость» сыграла с Маэстро злую шутку. Опера «Тангейзер» с её христианским сюжетом была принята публикой прохладно, а её парижская версия и вовсе провалилась. Не помогло даже то, что Вагнер ввёл в спектакль юношей-статистов с винными чашами в руках.

Он продолжал вносить изменения в партитуру всю свою жизнь – по собственным признаниям, не без влияния баварского пива. А на склоне лет заявил: «Тангейзера-то миру я ещё должен…»

Оперу «Лоэнгрин», о светлом рыцаре Грааля, постигла более печальная участь. Маэстро был лишён возможности самому поставить её в Германии и увидел «Лоэнгрина» на сцене лишь через десять лет после премьеры. Всё дело в том, что походам по пивнушкам Вагнер тогда предпочёл участие в Дрезденском восстании. Под угрозой ареста он был вынужден бежать из Германии и долго скитаться по миру.

Вот до чего довело редкое употребление рислинга! Вагнер «завязал» – завязал с сочинением обычных опер!  В жизни Маэстро началась новая веха. Он больше не будет прятаться под маской Тангейзера или Лоэнгрина и рассказывать зрителям о мучительном выборе творца между низменными вкусами публики и высоким искусством. Он начнёт писать музыкальные драмы о мировых проблемах и о страстной любви.



Bordeaux – напиток вдохновения

Более четверти века ушло у Рихарда Вагнера на создание тетралогии «Кольцо нибелунга» – грандиозного цикла опер о проблемах мироустройства. Чтобы его осилить, зрителю нужно провести в театре четыре вечера подряд, почти сутки в общей сложности. Скучать ему не придётся, ведь всё это время на сцене герои древних мифов предаются различным грехам.

О грехе пьянства речь заходит в «Валькирии», то есть во второй вечер. До этого (в «Золоте Рейна») действующие лица не пьют совсем. У карликов-нибелунгов и у великанов на это банально не хватает времени – они постоянно трудятся, а боги – выше низменных напитков, они вкушают молодильные яблоки.

Но в «Валькирии» появляются новые герои: смертные люди – разлучённые в детстве близнецы Зигмунд и Зиглинда. По древней легенде между ними возникла любовь «с первого взгляда», а в опере у Вагнера – «с первого глотка»!

Зиглинда  с волнением подает напиток Зигмунду:

- Душистого меда выпить рог мне не откажет гость?
- Отведай и ты...

Зиглинда отпивает немного и снова подает ему рог. Зигмунд делает большой глоток и с возрастающей теплотой смотрит на неё.

Конечно же, это был не тот мёд, которым мы сейчас лечим простуду, и не благородный напиток из Валгаллы. Зиглинда подала Зигмунду обыкновенную брагу. Но отчего Рихард Вагнер наделил её романтическими свойствами? Подсказку можно найти в биографии композитора.

В момент создания либретто «Валькирии», Вагнер приехал в Бордо. Ходили слухи о том, что Маэстро влюбился в самое простое дешёвое красное вино из этого региона и… в жившую там молодую замужнюю англичанку Джесси Лоссо. Её супруг пообещал пристрелить Вагнера.

Можно назвать случайным совпадением тот факт, что в опере «Валькирия» Зиглинда оказалась замужем, и что её муж Хундинг вызвал Зигмунда на поединок. Можно считать домыслом, что прообразом напитка близнецов стало «Bordeaux». Однако весенняя песнь Зигмунда получилась чуть ли не самой романтичной мелодией в «Кольце нибелунга».

Вагнер же сохранял приверженность любимому напитку все двадцать пять лет работы над тетралогией. И на последующих страницах либретто всё чаще стало упоминаться именно вино, а не мёд.

Так, вино сопровождало действующих лиц оперы «Гибель богов» (финальной части цикла) буквально на каждом шагу. Сначала – как средство приворота: Зигфрид моментально забыл, что он женат на Брунгильде, и воспылал страстью к Гутруне.

Героя привяжет яд страстной любовью к тебе!
Пряного выпив питья, что он жён видал до тебя,
Что их любил и ласкал, забудет тотчас герой!

Затем герои оперы смешали с вином свою кровь (Красною кровью жизненный жар влил я в это вино!) и стали совершать всякие непристойности.

Забывший жену Зигфрид повёл Гутруну под венец. А брат невесты Гунтер обманом заполучил в жёны Брунгильду. Вино выступило единственным утешением на этих двух странных свадьбах.

Рога взять турьи! В них милые жёны
Мёд и вино вам щедро нальют!
Пейте живей, пейте сколько хватит сил!

За измену Брунгильде Зигфрид должен был расстаться с жизнью. Но смерть не спешила, она послала вперёд себя рог с вином, чтобы герой осознал своё преступление.

Пей лишь – приправил я славно питьё,
Чтобы вспомнил ты ясно былое
И дальнее стало близким!

Неужели весь этот сюжет Вагнер сочинил под воздействием молодого «Bordeaux»? Ведь он употреблял и более качественные вина, когда его угощали. В ресторанах поклонники частенько посылали за столик композитора бутылочку за свой счёт. А самые рьяные могли даже отправить ящик вина ему домой.

Да Вагнер и сам любил угощать друзей хорошим вином в ресторане, правда при этом зачитывал вслух меню с ценами и выбирал не самое дорогое. Но во время творческого процесса своим вкусовым пристрастиям Маэстро не изменял никогда.

Князь Владимир Одоевский вспоминал о концертах Вагнера в Москве в 1863 году. В то время композитор работал как раз над оперой «Гибель богов». Оркестранты Большого театра устроили в его честь фуршет. К выбору напитков подошли тщательно: по всему городу искали лучшие немецкие вина. Но Маэстро к ним даже не притронулся – его рука непроизвольно потянулась к молодому, сухому, дешёвому красному «Bordeaux».

«После третьей бутылки Вагнер стал говорить не вполне связно. Пришлось проводить его в гостиницу, расположенную совсем рядом, поскольку самому Вагнеру, при незнании русского языка, трудно было бы одному добраться», – записал князь Одоевский в своём дневнике.
 
Скажем же спасибо французскому региону Бордо за его даже самые обычные, самые простые недорогие вина, ведь уже почти 150 лет никто не может превзойти их страстного любителя – создателя «Кольца нибелунга»!



Moet & Chandon – напиток любви

Музыкальную драму «Тристан и Изольда», которую Рихард Вагнер написал по мотивам древней легенды, по праву считают величайшим гимном любви. В ней огромную роль сыграл напиток. Помните, когда влюблённые осознали, что они не могут быть вместе, – выпили напиток смерти? А тот превратился в напиток любви.

- Напиток твой?
- Да, вот он! Им наполни кубок золотой…
  Налей всё до краёв!

Как такое могло произойти? Действительно ли Брангена, служанка Изольды, подменила напиток? Или здесь не обошлось без магии, а то и без чуда? А вдруг никакого напитка смерти вообще не существовало, и Тристан с Изольдой выпили обычное вино, ставшее катализатором их чувств, страстей и желаний? Об этом мы никогда не узнаем.

Но мы точно знаем, что сюжет легенды был до боли близок Рихарду Вагнеру, который только-только пережил безответную любовь к Матильде Везендонк. Брошенный, одинокий, страдающий, бедствующий, Вагнер отправился в Венецию. Там, попивая своё любимое дешевое молодое красное вино, что подают в огромных кувшинах, он сочинял музыкальную драму о страданиях Тристана и Изольды. Мелодия получалась тягучей и невыносимо мрачной.

Приятель Вагнера – граф Поль Шандон де Бриай, большой любитель музыки и глава дома шампанских вин «Moet & Chandon», прислал композитору ящик винтажного шампанского из своей винодельни. Моментально в беспросветно гнетущую музыку «Тристана» начали проникать более душевные ноты – так рождался любовный дуэт Тристана и Изольды, самый долгий дуэт за всю историю оперы.

«Поверьте, то великолепное шампанское, что Вы мне прислали, оказалось единственным способом заставить меня порадоваться жизни. Я могу лишь восхищаться поразительным эффектом, который оно произвело на меня в тот момент, когда мне так многое хотелось бы забыть», – написал Вагнер графу.

После долгого пребывания в Венеции Рихард Вагнер посетил поместье Поля Шандона «Трианон» в Эперне, чтобы встретиться там со своим старым другом, художником Эрнстом Бенедиктом Китцем. Двадцать лет назад Китц написал первый известный портрет Вагнера, а сейчас он создавал портреты членов семейства графа и имел доступ в погреба «Moet & Chandon».

«Я посетил знаменитые винные погреба, тянущиеся на протяжении нескольких миль по скалистой почве Шампани», – записал композитор в дневнике.

Два дня друзья наслаждались благородным напитком с утончённым фруктовым ароматом. Затем граф Шандон де Бриай предложил Вагнеру позаниматься на принадлежавшем ему старинном органе Кавайе-Коля.

Официальный буклет дома шампанских вин «Moet & Chandon» утверждает, что именно тогда Вагнер написал вступление к «Тристану». Проверить этот факт невозможно, но любители оперы могут поблагодарить «Moet & Chandon», по крайней мере, за прекрасный любовный дуэт Тристана и Изольды.

По свидетельству Юдит Готье, хорошей знакомой Вагнера, Поль Шандон продолжил поставлять Маэстро свою продукцию, причём в объемах больших, чем тот мог потребить.  Не исключено, что напитки графа помогли и при создании «Нюрнбергских мейстерзингеров».



Bayreuther – эликсир второй молодости

В шестьдесят Рихард Вагнер ощутил «вторую молодость». Всё в его жизни стало новым: уникальный композиторский стиль, собственный театр и вилла в Байройте, новая жена, трое маленьких детей, даже новая собака. Его питейные пристрастия тоже изменились: к вину и шампанскому добавилось…  пиво. Поистине, новое – это хорошо забытое старое.

Баварский городок Байройт, где обосновалась семья Вагнеров, буквально кишел пивоварнями. И Маэстро, как и много лет назад в Риге, начал частенько говорить жене (уже Козиме, не Минне): «Не выгулять ли мне собаку (уже Русса, не Роббера)?» А сам – бегом в ближайший кабачок!
 
Вагнер приходил в пивную Angermann вместе со своим мохнатым другом, медленно выкуривал сигару и пил пиво из собственной кружки. Странное дело: он всегда заказывал два пива, а выпивал только полтора. Куда пропадало полкружки? Поговаривали, что ньюфаундленд Русс помогал своему хозяину. 

Маэстро пил маленькими глотками, в тишине, погружённый в мысли о поисках средств для постройки своего театра – Фестивального Дома. Именно там он представит миру «Кольцо нибелунга».

Даст ли король Людвиг денег? Придёт ли публика на премьеру? Может, стоит попробовать завлечь её, как в молодости в Риге? Вагнер вспомнил, как тогда он писал музыкантам своего оркестра:

 «Не каждый поймёт мою серьёзную музыку. Поэтому я должен предложить людям горячительные напитки и закуску. Пусть они отдыхают, общаются во время долгих антрактов, а, выйдя из театра, скажут: “Боже! Какой был чудесный вечер!”».
 
Через два года театр был открыт и «Кольцо нибелунга» поразило всех. Поэтичность либретто и необычность музыки, как мы уже знаем, обязаны молодому «Bordeaux». А кого благодарить за сценическую постановку по последнему писку театральной моды XIX века? В ней паровые машины и самые новые сценические приспособления создали невиданную иллюзию, словно в кино.

Любой байройтский пивовар того времени приписал бы этот успех себе, ведь во время постановки «Кольца» Рихард Вагнер перепробовал все сорта баварского пива. Однако из всего разнообразия Маэстро предпочитал лагер «Bayreuther» и пшеничное «Weihenstephaner».

Впрочем, так ли здесь важна конкретная торговая марка? Современные байройтские маркетологи выводят эту дискуссию на более высокий, почти философский уровень: Байройт не был бы Байройтом без Рихарда Вагнера, а вот смог бы Вагнер стать Вагнером без пива? Вот в чём вопрос, почти шекспировский.



Saint-Peray – напиток просветления

В шестидесятипятилетнем возрасте Рихард Вагнер приступил к созданию торжественной сценической мистерии о духовном становлении юноши Парсифаля, который вернул былое величие храму Святого Грааля.

Ритуалы рыцарей Грааля в вагнеровской мистерии получись настолько схожими с христианскими обрядами, что цензоры чуть не запретили постановку «Парсифаля» в Российской империи. Смутила их, например, грандиозная сцена причащения рыцарей вином.

Это вино новым огнём
В крови борцов разольётся.
Даст нам оно силу с врагом
Во Имя Христово бороться.
 
А ведь изначально Вагнер планировал написать свою мистерию на буддистский сюжет. Что же изменило его задумку?

Во время работы над «Парсифалем» композитор впервые попробовал шампанское «Saint-Peray» от винного дома «M. Chapoutier» из французского региона Роны. Вагнеру настолько понравилось сочетание аромата спелых фруктов с нотками лимона, что он немедленно заказал сто бутылок себе домой в Байройт.

Если верить воспоминаниям владельцев дома «Chapoutier», Вагнер прислал им благодарственное письмо, в котором утверждал: именно «Saint-Peray» помогло создать мистерию «Парсифаль». И правда: неизвестно что за опера получилась бы, пей он зелёный чай, как буддисты.

Семейство Шапутье не стеснялось показывать письмо от композитора своим покупателям, добавляя при этом шёпотом, что счёт за свой заказ он так и не оплатил. Вот шельмец, зато какая реклама напитку!

Лишь спустя век после смерти Вагнера его долг погасил министр-президент Баварии Франц Йозеф Штраус. Говорят, что в качестве оплаты он отправил праправнукам Мишеля Шапутье партию баварского пива (слава Богу, не зелёного чая!).

К двухсотлетию со дня рождения Вагнера винный дом «M. Chapoutier» запустил в производство шампанское «Saint-Peray La Muse de RW» (Сен-Пере – муза Рихарда Вагнера), повторяющее любимый напиток Маэстро в последние годы его жизни. Получится ли у кого-нибудь написать сиквел «Парсифаля»?



А как же сивуха?

Интересно, какой смысл вкладывал Вагнер в признание своему другу Листу: «Не могу я довольствоваться сивухой»? Хотел ли он сказать, что вообще не пьёт хлебное вино и водку (именно они раньше считались сивухой)? Или пьёт, но просто не любит?
 
Пролить свет на этот вопрос помогут мемуары композитора. Жена Козима их тщательно отредактировала, подчистила, но один эпизод в иносказательной форме всё же пропустила.

Речь идёт о воспоминаниях Вагнера о его встречах с революционером Михаилом Бакуниным. Маэстро сравнивал питейные привычки своего друга с обычаями немецких обывателей (читай – со своими собственными):

«Не нравилось мне, как он пил вино из небольшого стакана. Вообще он не одобрял этого напитка. Ему была противна та медлительность, с какой благодушный обыватель обычно напивается допьяна, поглощая вино маленькими дозами. Хороший стакан водки приводит к той же цели быстро и решительно!»

Похоже, что Вагнеру, приходилось выпивать водку со своим русским другом, но чисто по финансовым соображениям. Дешевле было потратиться на стакан-другой водки, чем на пару кувшинов любимого им вина.
 
Своё отношение к этому напитку Маэстро выразил поэтическими средствами в опере «Зигфрид», третьей части тетралогии «Кольцо нибелунга». Образ Зигфрида он cписал именно с Бакунина.

Вагнер обратился к зрителям устами нибелунга Миме, который варил напиток юному герою:

Зигфрид устанет в бою, утолит жажду питьём.
Из пряных соков, собранных мной, питьё я ему сварю.
Мальчик, несколько капелек выпив,
Тотчас крепко заснёт...

Хе! Увидишь – только глотни!
В туман и ночь напиток тебя погрузит:
Ты без чувств, как мёртвый,
Вдруг вытянешь члены...

Как только не извращаются в наши дни оперные режиссёры при постановке этой сцены! Но каждый передаёт вагнеровскую мысль абсолютно чётко: крепкий алкоголь – отвратителен! Вот Зигфрид отказался выпить в этом эпизоде –  и остался жив (временно)!

Любопытный факт: когда во время Первой мировой войны пытались «отменить» музыку Вагнера, вред от неё почему-то приравняли к вреду от водки. Сравнение вышло совсем неудачным, ведь, как мы видим, композитор терпеть не мог этого напитка.

Да и отменять Вагнера не стоит ни при каких обстоятельствах. Его шедевры помогут каждому из нас стать хоть чуточку лучше. А если ещё и пить «по-вагнеровски», велика вероятность поймать творческое вдохновение!