Александр Гречанинов 1866-1956 гг

Ты и могучая, Ты и обильная.. Матушка Русь!" Именно этими словами начинается одно из самых известных хоровых произведений великого русского композитора Александра Гречанинова на стихи Николая Некрасова. Судьба композитора была наполнена множеством событий и жизненных потрясений, однако любовь к родине была тем внутренним стержнем, который всегда его поддерживал и давал направлению его творчеству. "Русскость" Гречанинова заключается именно в неизменном русском духе его произведений: народный фольклор, инструменты и самобытность.

Наследие Гречанинова велико: инструментальные сочинения, концерты, сюиты, фантазии, камерные пьесы, симфонии, детские произведения и оперы "Елочкин сон" и "Теремок", хоровые мелодии, музыка к драматическим спектаклям "Царь Федор Иоаннович", "Смерть Иоанна Грозного" и "Снегурочка", "Элегия" памяти П. И. Чайковского, а также оперы "Добрыня Никитич", "Сестра Беатриса" и "Женитьба" и многие другие произведения, которые составляют великие наследие и достояние нашей музыки.

Вместе с тем большая часть его творчества имела православную и христианскую направленность. В его богослужебных хорах звучат и древние церковные напевы, и близкие к русским народным песням и романсам мелодии. Свой стиль Гречанинов противопоставляет итальянскому и немецкому влиянию, которое испытала церковная музыка в XVIII — XIX веках. «Пора вернуться к древнеславянскому песнопению, понять, полюбить и радоваться ему, как своему близкому, родному... Не порицать, а напротив, быть благодарными должны ревнители Православия новым слагателям церковных песнопений, которые свои взоры обратили на старину и творчество которых … внесло свежую струю в довольно-таки затхлую атмосферу нашего церковно-религиозного искусства», — писал он в своей автобиографии.

Александр Гречанинов родился в Калуге (по некоторым сведениям - в Москве), в небогатой многодетной купеческой семьи. Его отец был мелким лавочником, мать занималась домашним хозяйством. Семья была верующей, ездила на богомолье в монастыри, исправно посещала службы. Очень скоро его родители переехали в Москву, где и прошло всё детство и юность. Проучившись в гимназии всего пять классов, Гречанинов довольно скоро бросил занятия и в течение последующих пяти лет нигде не учился. Музыкой он начал заниматься очень поздно. В своей автобиографии, написанной в семидесятилетнем возрасте, Александр Гречанинов вспоминал, что «настоящее» фортепиано впервые увидел в возрасте четырнадцати лет, а из музыкальных инструментов до той поры знал только оркестрион и гитару.В отличие от своих известных собратьев по ремеслу, дворян,

«Мать за работой, если не было чтения, тихим голосом всегда что-нибудь напевала. К сожалению, это были не народные старинные песни, а мещанские сентиментальные романсы, вроде “Над серебряной рекой, на златом песочке…” <…> У отца репертуар был лучше. Он, когда бывал дома, любил петь церковные песни, — “дьячил”, как выражалась мать... Я пел в гимназическом церковном хоре и даже был в церкви на клиросе в любительском хоре... и мы с отцом дома распевали церковные песни уже на два голоса», — пишет композитор в своей автобиографии «Моя жизнь».

Учиться музыке Александр Гречанинов стал поздно: в 12 лет начал подбирать на гитаре, а к клавишам фортепиано прикоснулся лишь в 14. Несмотря на поздний старт, в 17 лет Гречанинов поступил в Московскую консерваторию в класс Николая Кашкина, друга Петра Ильича Чайковского. Однако подлинным его наставником стал Сергей Иванович Танеев, под руководством которого Гречанинов создавал свои первые произведения. Диплом по классу композиции молодой музыкант получил уже в Петербурге в 1893 году, пройдя курс обучения у Николая Андреевича Римского-Корсакова.

В 1903 году состоялась премьера цикла «Литургия Иоанна Златоуста» №2 (ор. 29), в котором есть «Символ веры» (песнопение «Верую») А. Т. Гречанинова. Это произведение так понравилось публике, что его пришлось исполнить на бис. Исповедание догматов христианской веры в этом гимне решено почти как театральная сцена. Композитор писал: "Вдруг мне пришла оригинальная и вместе с тем очень простая мысль: поручить весь текст «Символа веры» альту, который не поет, а читает текст, вроде как монастырские канонархи, а хор благоговейным шепотом оттеняет в простых красках гармонии содержание данного места, все время с одним словом «верую», а в конце «исповедую» и «чаю». Работа меня увлекала, и я с жаром писал это «Верую», которое завоевало потом такую широкую известность и любовь".

Любовь эта была не только со стороны простых слушателей, но и царской семьи, пожелавшей слышать гречаниновский «Символ веры» каждое воскресенье. Николай II лично назначил Александру Гречанинову именную стипендию, исправно выплачиваемую вплоть до революции.

К вершинам православной духовной музыки можно отнести «Страстную седмицу» op. 58 и «Всенощное бдение» op. 59 Гречанинова, написанные, соответственно, в 1911 и 1912 годах. Исследователь творчества Гречанинова Марина Рахманова писала: "Жанр «Страстной седмицы» своеобразен: это едва ли не уникальное в русской музыке той эпохи литургическое a cappell’ное хоровое действо на канонические православные тексты, причем... исполнение сочинения как цикла в храме невозможно: его части представляют собой песнопения разных дней, от понедельника до субботы... (хотя авторские указания, например, в песнопении «Воскресни, Боже» свидетельствуют о том, что Гречанинов, по-видимому, предполагал исполнение некоторых частей в храме)... Задачей композитора было выразить художественное содержание самой напряженной недели церковного года, предшествующей празднику праздников — Пасхе".

Кроме хоровой музыки Гречанинов сочиняет также симфонии, инструментальные концерты и оперы. Его опера «Добрыня Никитич» на сюжет из русских былин была поставлена в Большом театре 14 октября 1903 года, заглавную партию русского богатыря исполнял Федор Иванович Шаляпин. О работе над оперой композитор писал:
«Испробовав свои силы в камерном и симфоническом стилях, я начал подумывать об опере. В те времена я очень увлекался древним русским эпосом и решил, что буду писать оперу на какую-нибудь былину. Остановился на былине о Добрыне Никитиче. Начались мои почти ежедневные посещения Публичной библиотеки и увлекательно-сосредоточенная работа в тишине уютного зала для чтения. Неоднократно я видался тогда со служившим в библиотеке В. В. Стасовым и советовался с ним относительно планов будущего либретто. Закончив сценарий, я начал работать над текстом, причем старался как можно ближе быть к былинному оригинальному языку». (Александр Гречанинов, «Моя жизнь»)

В результате опера встретила благосклонный приём у Римского-Корсакова, который похвалил добротную работу и написал Гречанинову, что «радуется на оперу и считает её хорошим вкладом в русскую оперную музыку». Поставленная в 1903 году, в Большом театре, опера была встречена спокойно и не имела большого резонанса из-за своей слишком явной традиционности. Ведь в те предреволюционные времена в искусстве господствовали либеральные течения, а "русскость" и патриотизм отвергались.

Критики писали, что эта опера опоздала появиться на сцене — лет на тридцать.
Но Гречанинов и не стремился открывать новые горизонты в музыке, быть ее новатором и музыкальным революционером, как, например, Скрябин. Он имел твёрдое желание и намерение писать музыку понятную и "русскую", при этом высокохудожественную.

"В итоге его популярность стала очень велика, и именно не среди музыкантов-профессионалов, не среди открывавших новые горизонты, а среди широких масс музыкальных людей, любящих музыку несложную, понятную и приятную, но не пошлую. Его популярность конкурировала с популярностью Чайковского, и многие певцы находили даже, что Гречанинов выше и «удобнее Чайковского», в чём была безусловно доля истины". (Леонид Сабанеев, «О Гречанинове»)

К 40 годам Гречанинов, интересуясь более всего народной песней и сопутствующим этнографическим материалом, собрал и обработал большое количество народных песен, в частности, русских, белорусских, татарских, башкирских и прочих. Долгие годы активно участвовал в работе Музыкально-этнографической комиссии при Московском университете, а с 1903 года — стал заместителем её председателя. С 1910 года начал выступать в концертах, в основном аккомпанируя певцам, исполнявшим его собственные песни и романсы. Среди московских музыкантов начала XX века Гречанинов занимал место  традиционалиста и музыкального "консерватора".

А вот на постановку на Императорской сцене второй оперы «Сестра Беатриса» по драме Мориса Метерлинка, завершенной в 1910 году, цензура наложила запрет. Более того, представленное в 1912 году на сцене частной оперы Зимина сочинение было снято после трех исполнений по требованию Синода. Причиной стала массовая сцена во второй картине, в которой монахи, нищие и ангелы прославляют Деву Марию, принявшую облик главной героини, Беатрисы, сбежавшей из монастыря вместе с влюбленным в нее принцем Беллидором. Появление на сцене Богородицы в виде одушевленной статуи и в последующем образе монахини церковное руководство сочло недопустимым.

Февральскую революцию 1917 года Гречанинов, как и многие его собратья по искусству, воспринял положительно и даже написал музыку к «Гимну свободной России». Однако эйфория была недолгой, уже через несколько лет композитор начинает осознавать масштаб происшедшей катастрофы. В Советской России Гречанинов оставался до 1925 года, став свидетелем Гражданской войны, голода и разрухи. Он продолжал сочинять, занимаясь в том числе созданием детских хоров и пьес для музыкальной школы сестер Гнесиных.

В 1922 году Гречанинов поехал на гастроли в Европу, где его ждал большой успех. В то же время в большевистской России музыка Гречанинова с ее образами старого мира была не в чести. Однако Гречанинов был патриотом своей многострадальной страны и еще долго не хотел эмигрировать. Он говорил: "Россия — моя мать. Она теперь тяжко больна. Как могу я оставить в этот момент свою мать! Я никогда не оставлю её".

Однако становилось все яснее, что оставаться в разрушенной, поруганной России невозможно, и в 1925 году Гречанинов уезжает за границу. В Советский Союз он больше не вернется.

Он опять с успехом выступает в Париже. Вместе с темс большевики спохватились, что потеряли великого композитора и стали пытаться его вернуть. Гречанинов вспоминал: "…Меня соблазняют вернуться в Россию. Но меня ведь сейчас же поставят к позорному столбу как духовного композитора, а я так дорожу этим званием…"

Во Франции сочинения Гречанинова входят в репертуар лучших исполнителей. Удивительно, но даже в конкурсе на создание музыки для Католической церкви в 1937 году Гречанинов получает первую премию за написание латинских гимнов. В автобиографии композитор так рассказывает об этом случае:
"У меня было мало уверенности в том, что, будучи православным, я смогу конкурировать в этой области с католическими композиторами, а потому, написав один мотет, я послал его аббату Henri Delepin’у, директору издательства, объявившему конкурс, чтобы узнать, стоит ли мне участвовать в конкурсе… В ответ на мое письмо ко мне приезжает сам аббат и выражает восторженные похвалы этому мотету и советует писать дальше...
Написана и месса. Опять приезжает ко мне аббат, новый мой поклонник, и уверяет, что все написанное мною так хорошо, что я получу все десять премий — и за мессу, и за мотеты.
— Вы в этом уверены? — спрашиваю я.
— Настолько, — отвечает он, — что могу дать Вам аванс, если желаете.
Это было как раз кстати, так как я собирался в турне в прибалтийские страны".

Все мотеты и месса Гречанинова действительно получили премии, хотя он состязался с 38 конкурентами из католиков: французов и бельгийцев. Весной того же года Александр Тихонович дирижировал в Париже своей мессой Missa Festiva в католической церкви, в следующем сезоне месса была торжественно исполнена в соборе Notre Dame de Paris хором в 200 человек также под его управлением.

В Европе Гречанинов осуществил и давнюю мечту услышать свои православные песнопения в инструментальном сопровождении. Так, в 1926 году в Париже была исполнена Демественная литургия Гречанинова, написанная в 1917 году в России. В самом названии «Демественная», которое можно трактовать как «домашняя», указание на то, что сочинение не было предназначено для канонических церковных служб. Пение хором гимнов на церковнославянском языке сопровождается игрой небольшого оркестра, состоящего из струнных, органа, арфы и челесты. Пожалуй, это единственный пример Литургии с инструментальным сопровождением.

Сам композитор описал парижскую премьеру в одном из своих писем: "Вчера наконец исполнилась моя давнишняя мечта — услыхать свою Демественную литургию в новом виде для хора, солистов и пр. Поставлена она была в католической церкви Notre-Dame des Blomes-Monten. Великолепный орган сопровождал пение и прекрасный, лучший здесь оркестр Lamoureux. К сожалению, слабоват был тенор-солист. Зато превосходный бас Мозжухин произвел громадное впечатление чтением Сугубой ектении. Церковь была переполнена, и успех превзошел мои ожидания".

Сугубая ектения, о которой упоминается в этих строчках, была позже записана с участием Федора Шаляпина, пользовалась огромной популярностью и была отмечена специальной наградой.

В 1939 году Александр Тихонович переезжает в США, где проживет до конца жизни. В годы войны в 1943 году он написал вокально-симфоническую поэму «К победе», партитура которой была послана в Москву: "Хочется мне также, чтобы и на родине моей знали, что я остаюсь ее верным сыном и готов служить тем оружием, которое мне (особенно в мои годы) по руке... Буду бесконечно счастлив, если мой восторг перед героизмом русских воинов будет услышан на родине".

25 октября 1944 года в Москве был организован концерт в честь 80-летия Гречанинова, на котором под управлением Александра Орлова были исполнены Четвертая симфония и фрагменты из оперы «Добрыня Никитич». Концерт получил хорошие отзывы в советской прессе, что принесло композитору большую радость.

Последним крупным сочинением Гречанинова стала его опера «Женитьба» по Гоголю, фрагменты из которой под управлением Сергея Кусевицкого прозвучали в американском Танглвуде в августе 1948 года. Премьера на русском языке состоялась в Париже в 1950 году, а в России этот поздний опус был показан только в 2009 году в Детском музыкальном театре им. Н. Сац.

Подобно многим другим композиторам, эмигрировавшим из Советской России, творчество Гречанинова на долгие годы было вырвано из культурного и концертного контекста Советской России. Тем более этому способствовала явно православная и христианская направленность большей части его творчества."Как долго в своём отечестве шло признание к таким выдающимся русским композиторам как Рахманинов, Стравинский, Гречанинов, Метнер, Черепнины?..» - с горечью писал Виктор Екимовский («Автомонография»). Хотя, несмотря на все препоны, в СССР была известна, например, песня «Подснежник» на стихи Поликсены Соловьёвой и музыку Гречанинова (в 1950 году она была записана в исполнении Олега Шарапова).

В 1934 году Гречанинов написал книгу воспоминаний «Моя музыкальная жизнь», опубликованную в Париже, а спустя 20 лет — в Нью-Йорке (в переводе на английский язык).

В 1954 году композитор отпраздновал свой 90-летний юбилей, к которому известный критик и писатель Леонид Сабанеев написал большую статью, строки из которой как нельзя лучше характеризуют этого необычного автора, интерес к которому сохраняется и в наше время: "Имя Гречанинова теперь уже не вычеркнешь из истории русской музыки, хотя он и не желал блистать новизной технических приемов. В том нет ничего нового. Это старая истина, что музыка вовсе не делится на устарелую и «современную», а всего только на хорошую и плохую — ту, которая «протекает» и ту, которая «остается». <…> А. Т. Гречанинов писал всегда искренне, так как чувствовал. Музыка была для него языком души, а не умственной конструкцией…"

Композитор скончался в Нью-Йорке на 92-м году жизни. Несмотря на завещание Гречанинова захоронить его прах в Москве, на кладбище Новодевичьего монастыря, урна с его прахом захоронена на Свято-Владимирском кладбище в штате Нью-Джерси (США).