Тайна исчезновения капитана

Рыболовный флот был государственным, рефмеханик Борисов завидовал иностранным морякам. Это-ж надо: можешь ходить по миру под любым флагом, общаться в инпортах с кем хочешь, зарабатывать и тратить валюту.
И вот, ветры девяностых разогнали запретные тучи, разбросали минрыбхозовские суда по всему земному шарику. Некогда бывшие народным достоянием траулеры, транспортные рефрижераторы и плавбазы получили новых хозяев – акционеров, судовладельцев, арендаторов. Одни суда ушли под чужие флаги, другие – на иголки.
Приватизация своей волосатой хапужной рукой провела акционирование от которого экипажи получили липовые обещания. Горьким оказалось для них сладкое слово «свобода». И рефмеханик Борис Борисов уже успел поперхнуться от первых глотков вольной постсоветской жизни.
Той осенью  в калининградских крюингах вакансий рефмехаников не оказалось. 
С грустными мыслями бродил Борисов по унылому городу. Ни на что не надеясь, заглянул в последнюю по списку контору.
 -Если потребуетесь, мы с вами свяжемся, - утешила его менеджер крюинга «Балтика», - а пока готовьтесь, собирайте документы, проходите медкомиссию, экзаменуйтесь по английскому.
Борисов ей понравился. Настоящий моряк, лицо мужественное, скуластое, обветренное… Да ещё движется красиво, развернув плечи и слегка откинув голову. И не то, чтобы был он красавцем, но был привлекателен своим высоким ростом и открытым лицом. В крюинге менеджер не чета инспектору отдела кадров базы. От неё многое зависит и она Борисова в кадровом резерве «Балтики» поставила первым.
Пока суд да дело, он решил подтянуть английский на котором общался в рамках своих служебных обязанностей. Об уроках договорился с экзаменатором крюинга: у неё же потом и проходить проверку знаний – удобно и выгодно.
-Мне бы получше освоить разговорную речь, - сказал он «англичанке» «Балтики».
-Для объяснения в любви? - шутя переспросила она.
Забегая вперёд, надо сказать, что такая тема неожиданно возникла, когда он получил назначение на супертраулер.
После месячного томительного ожидания, ему, наконец, вручили проездные документы на паром в Гданьске, чтобы из Швеции уйти на «супере» «Агат» промышлять рыбу в Северной Атлантике. Казалось, сама удача вышла ему навстречу. Перед глазами всплывал курс, которым ходил не раз и не два, знакомое траление… Всё просто и понятно - заморозка и поддержание температуры в трюмах.
 С Гётеборгом и «Гётаверкеном», где стояло на ремонте судно, он тоже знаком. На этой судоверфи ремонтировали его БМРТ.
Вот только экипаж евразийский, незнакомый, чужой.
Правда, капитан - итальянец Луиджи Безано – встретил его с раскрытыми объятиями. По пути в его каюту он успел глубоко вдохнуть запах машины, а в каюте на него повеяло нежным ароматом духов «Живанши». Этот запах он ни с чем не спутает, такие духи были у его любимой. Возможно, до него здесь побывала женщина...
Но, когда к нему приблизился хозяин каюты, стало ясно - это от него.
Невысокий, симпатичный, с лицом, светящимся доброжелательностью, он сразу располагал к себе. Каюта его отличалась идеальным порядком.
-Я тут без рефспециалиста как без головы, - сказал Безано, - Тут куча счетов и расчётов, а моя мозговая бухгалтерия в цифрах путается.
-Разберёмся, - придвинул к себе папку Борисов. И тут же почувствовал нежное прикосновение пальцев Безано к своей руке. Капитан, не отпуская её, проговорил:
-Я очень рад, что мы теперь будем вместе. Я знаю - калининградские моряки - рыбаки очень опытные, а я только начинаю осваивать рыбный промысел. Правда, теоретически я себя подготовил. Тут мне помогли работы по промвооружению русского профессора Фридмана. Выбрали хорошие тралы… Но, честно говоря, работа на промысле меня беспокоит.
Борисов заметил странный блеск в его глазах и деликатно освободил свою руку от задержавшихся на ней пальцев собеседника. Он подбирал английские слова, чтобы сказать утешительное: «горшки обжигают не боги». Он, конечно же, готов помогать итальянцу, работа с опытными капитанами-промысловиками ему запомнилась хорошо. И район, где они будут работать, он отлично знает. Об этом он и сказал Луиджи, попросившему обращаться к нему просто по имени.
Приветливая улыбка, вызванная сходством Безано с любимым артистом кино Марчелло Мастроянни, не сходила с лица Борисова во время всей беседы. Эта малогабаритная копия была ему приятна, как и фильмы с участием его кумира.
Луиджи по-своему воспринял выражение симпатии к себе русского моряка. Он почувствовал в нём своего человека, доверяясь интуиции, которая его раньше не подводила.
В конце беседы Безано, пожимая Борисову руку двумя руками и восторженно глядя ему в глаза, взволнованным голосом проговорил:
-Я тебя полюбил с первого взгляда. У вас тоже так говорят.
Борисов выдернул свою руку из потных пальцев Луиджи. Ушатом холодной воды обрушились на него слова этого признания… Жизнь полна неожиданностей! Только о такой, он и в страшном сне подумать не мог. Голубой капитан! Знала ли история мореплавания такое извращение? Геев он презирал. Ни о какой толерантности и слышать не хотел. Считал, что очень правильным было решение советской власти судить за мужеложство. С детства он ненавидел, как именовал их, «однополых маразматиков». В семь лет они шокировали его, когда случайно натолкнулся на мужскую парочку в туалете на рынке. Прозвучи такое «признание» от соотечественника, послал бы очень далеко. Но тут особый случай. Перед ним капитан, от которого он в полной зависимости. В рейсе он первый после Бога. А после рейса может продвинуть в должности, а может и задвинуть, перекрыть дорогу в моря.
Мгновенно возникшая антипатия требовала сказать: «Эй! Ты не на того нарвался, я не твой бой!», превозмогая себя, Борисов спокойно сказал:
-Луиджи, я не могу ответить тебе взаимностью. Я другой. Надеюсь, ты понимаешь. И у тебя это первое впечатление пройдёт, всё пройдёт. Мы будем дружно работать, готов помогать тебе везде и во всём.
-Понимаю, понимаю, - ответил раздосадованный Безано.
Лицо его потеряло сходство с Мастроянни. В глазах Борисова оно будто расплющилось и стало подобным скату. Противными рыбами всегда оборачивались неприятные ему люди. Однако не всегда ему удавалось оставаться бескомпромиссным. Среди комсостава и берегового начальства иногда натыкался он на самодурные рифы, которые разумнее было обойти, чтобы не ломать свою карьеру. Но назревала из ряда вон выходящая ситуация. Он же не только не принадлежал к тем, кто относится с пониманием к геям и лесбиянкам. Он их на дух не переносит, не может одним воздухом дышать. А тут придётся бок о бок в рубке часами ощущать рядом неприятное существо. Подумав об этом, ему вспомнился диковинный подарок фауны – большой скат с членом, подобным человеческому. Потешались матросы: «Зачем ему хрен стоячий?» И в этом тоже сходство голубого капитана со скатом.
В Северной Атлантике Борисов чувствовал себя как дома. Непогода привычная, рыба отличная. Как тут ходить с глубоководным тралом ему известно до мелочей. Безано с благодарностью принимает его советы, подолгу задерживается в машинном отделении, чтобы быть рядом.
После предупреждения, что он не может рассчитывать на взаимность, Луиджи решил завоевать любовь. Но на светящиеся влюблённостью взоры Борис не реагировал. Долгое чаепитие в каюте капитана, сопровождаемое коньяком или виски не расслабляло Борисова. Пил он не по-русски – сдержанно, на «случайные» прикосновения реагировал брезгливо, резко отбрасывая руку Луиджи. В кают-компании стали заметны ухаживания капитана за «рефом». Он с первых дней посадил его рядом с собой по правую руку, иногда в разговоре приобнимал за плечи. Из общего блюда сам выбирал ему порцию, при каждом удобном случае подчёркивал заслуги лучшего рефмеханика из всех, с кем раньше ходил. Офицеры стали подшучивать: «Капитан сделает из тебя себе невесту товарищ Борисов!» Но ему-то было не до шуток, иссякало его терпение. Постоянные недвусмысленные знаки внимания, приглашения по поводу и без повода в свою каюту раздражали и закончились хуком под дых.
Любовь Безано обернулась ненавистью. В тот вечер Борисов выпил больше своей обычной нормы и, расслабившись, не обратил внимания на шаловливую руку Безано, а когда тот полез с поцелуями, ударил.
Отмщенье не заставило себя ждать. Уже на следующий день в судовом журнале капитан записал замечание о якобы ошибке Борисова в определении температуры в трюмах судна. Сделал он это с садистским удовольствием. Улыбка  удовлетворения светилась на его лице, когда он столкнулся с Борисовым на выходе из рубки.
-Внимательней надо работать, мой друг, - сказал он доброжелательным голосом.
И так с улыбочкой и мягким голосом он продолжал каждый день делать ему гадости. На мелкие придирки Борисов не реагировал, иногда только посылал матом своего улыбчивого шефа в определённые места. На что, не зная языка, тот отвечал «йес».
Но Безано в своей страсти к отмщению зашёл далеко.
Есть определённые тонкости в работе промысловых судов о которых знает только капитан и его помощник, отвечающий за распределение груза. Морякам понятно, как важно грамотно распределить грузы на борту, это связано с остойчивостью судна.
А ещё надо подстраховаться на случай нехватки рыбопродукции и пересортицы. Все капитаны-промысловики в сговоре с грузовыми помощниками делают запас неучтённой рыбной продукции, находят способы сделать это так, чтобы не нарушить грузовую марку – знак предельной осадки судна. Всё это не требует огласки. Это только их головная боль.
Борисов знал об этих тонкостях от вторых помощников, с которыми всегда общался больше всего в каждом рейсе.
-Может тебе переквалифицироваться во «вторые», - сказал однажды ему старпом, услышав, как он расспрашивает штурмана о принципе распределения груза на судне.
Для Безано в таком деле Борисов был сущей находкой. Он всё просчитывал наперёд, знал такие хитроумные ходы в работе с грузами, о которых капитан и догадаться не мог. Так он рассказал капитану о простом способе, как не нарушить грузовую марку излишком рыбы - от перегруза расход топлива увеличится и до прихода в порт уже будет полный ажур.
Но низменные чувства победили рассудок Луиджи. В кают-компании за обедом Безано удивил комсостав неожиданно заявив что переоценил достоинства Борисова как своего советника и поэтому в работе с грузами были допущены грубые ошибки.
-В начале рейса мне показалось, что имею дело с опытным моряком, - сказал он, - я ошибся, когда пришло время серьёзной работы, когда его истинное лицо открылось. Более того, он склоняет нас к воровству. Уже накапливается неучтённая рыба, а часть более ценной проходит низким сортом.
Капитан бросил на Борисова презрительный взгляд, багровый от негодования Борисов, резко вскочил с места.
-Не пойму что с вами происходит, Луиджи! Вы же санкционировали все страховочные коробки рыбы, знаете, что так поступают все промысловики. Не моя и не ваша эта рыба. При сдаче груза излишек оформляется на фирму судовладельца.
Он прочитал сочувствие в глазах представителей комсостава, но никто из них не проронил ни слова.
Безано будто не слышал слов Борисова. Свою речь он закончил так:
-С таким мореходом, не ровен час, можно поцеловать дно океана. 
Каждый день Безано находил новые недостатки в работе Борисова. Вернее сказать «придумывал». Говорил гадости с садистской улыбкой, наслаждаясь мыслью, что нарабатывает ему репутацию тупого механика, чтобы перекрыть тому морскую карьеру.
Но в день снятия  с промысла, Безано не пришёл на завтрак, хотя всегда по его появлению можно было сверять часы. Не пришёл он и в обед. Судя по обстановке, его не было в своей каюте ни минувшей ночью, ни днём. Вахтенные штурманы не видели его в ходовой рубке. Старпом с аварийной командой обшарил все судовые помещения, всё от киля до клотика, включая места, где он никак не мог оказаться, – нигде никаких следов.
Все ломали головы – что стряслось? Версии отпадали одна за другой. Погода была нормальная ¬– ни смыть, ни сдуть его не могло. Неужто, сам выбросился за борт? Может какая-то трагическая весть с берега? Радист утверждает: ничего тревожного ему не приходило. Криминальных предположений никто не высказывал. Какие враги, какие могли быть разборки с капитаном, всегда доброжелательным, улыбчивым?
Вечером в кают-компании старпом доложил офицерам о безрезультатном поиске. Он сказал, что опрошен весь экипаж, но никто в последние сутки нигде с Безано не пересекался. Обо всём он сообщит в Интерпол.
Никто не стал уже выдвигать каких либо своих версий о таинственном исчезновении капитана.
Когда все расходились, стармех, покосившись на Борисова, с ухмылкой сказал: «А может его толкнула за борт несчастная любовь»? Борисов побледнел, но сделал вид, что не услышал.
…Той ночью после вахты он вышел на бак, где неожиданно столкнулся с Безано, потягивающим трубку у низкого борта. Желания поговорить с капитаном у него не было. Он отвернулся и сделал шаг назад. Однако Луиджи придержал его за рукав:
-Постой, товарищ Борисов! Давай говорить, мириться!
-Завтра поговорим, - добродушным тоном, искусственно придавая голосу теплоту, сказал «реф». Сказал, чтобы отвязаться. Знает он, какие условия перемирия за предложением «давай мириться» стоят. Простить все гнусности? Терпеть «случайные» прикосновения и долгие нежные взгляды мужика? Смотреть на его кровати тошнотворную порнуху в журнале для однополых?
Чёрной полосой в его жизни стал, надушенный итальяшка. Взять бы его одной рукой под пах, другой за шею, сделать «огнетушитель» и выбросить в черноту ночи над морем. Так не бандит он с большой дороги. От того, что промелькнула дурная мысль, он убийцей не станет, хотя сейчас такой удобный случай избавиться от тёмного человека. А, если такое совершить, как жить после этого?
Луиджи, не разглядев в темноте выражение лица Борисова, потянулся к нему с намерением обнять. Борисов резко оттолкнул его… слишком резко, так, что даже трубка выпала изо рта, а сам он улетел за борт.
Борисов поднял трубку и бросил её вслед за хозяином, пробормотав: «Скатертью дорожка». Но сразу опомнился: «Что я наделал»! Сердце бешено заколотилось…
Безано улетел беззвучно, как растворился во тьме, не издав крика о помощи. Да, если и кричал, то на борту движущегося судна вряд ли можно было услышать его голос.
Борисов застыл в оцепенении. Нет, он не собирался этого делать, но так распорядился господин Случай. Есть ещё какой-то шанс спасти Безано, пока не ушли далеко от места его падения. Надо срочно дать «стоп» машине. Надо поднимать тревогу «Человек за бортом!» А он тупо смотрит туда, где ничего не разобрать, вспомнив сколько минут может продержаться человек в такой ледяной воде, решает, что всё уже может быть бесполезным. Шансов спасти слишком мало.
А если он выживет, скажет, что это Борисов решил его утопить. И это не будет его очередной гадостью – так всё сложилось – ведь это он его за борт толкнул.
Нет, он не даст шанс Безано продолжить ходить в моря. Никто его за это не упрекнёт, никто не узнает тайну исчезновения голубого капитана, кроме скелета в океанском иле, который потом окажется в шкафу Борисова.
Однако, вскоре он убедился, что Безано до конца дней его в покое не оставит. Явился во сне невестой в голубом платье. Бледный, небритый с трубкой во рту. Надел на безымянный палец кольцо. Сказал:
-Будешь вечно помнить меня.