119

Оказалось, что приехали на сенокос с ночёвкой. Завтра купала, решили с утра пораньше ещё подкосить, пока роса, а как солнце начнёт припекать – домой, готовиться к празднику.
Когда Мара узнала об этих планах, удивилась, а где же ночевать все будут? Но ответ позже нашла сама. За день девушка так намахалась граблями, что поняла - уснёт в ближайшем стогу. И не надо ей покрывала, одеяла и подушек. Даже ужин не обязателен.
Работа в поле оказалась нехитрая. Мужчины с косами уходили один за другим к далёкому тёмному лесу, укладывая длинными полосами траву. Женщины следом раскидывали её тонким слоем. Через несколько часов шли по тем же полосам, переворачивая изрядно подсохшую траву, чтобы она пропеклась другим боком.
Но монотонная, однообразная работа на солнцепёке требовала крепких рук. У Мары с этим были проблемы.
На покосе собралось почти всё селение. Лишь немощных стариков оставили дома. Да младенцев с малолетними няньками.
Девки трудились в ярких новых сарафанах. Жалко, конечно, портить их работой, но теперь самое время лишний раз попасться на глаза пригожему парню и его придирчивой матери. Парню показать свою красоту, его матери – трудолюбие. Вот и старались девки и там и там успеть.
Мара держалась ближе к Иве. Та смиренно и некритично приняла полную неопытность Мары в полевых работах, помогала ей, подсказывала, заодно прикрывала от излишне любопытных взглядов. Особенно от недобрых глаз тётки Улиты.
Той, похоже, было не до собственных дочерей и их переживаний. Она всё старалась кольнуть дармоедку перехожую. И если словом не всегда получалось это сделать – дармоедка всё время оказывалась вне досягаемости слов, то взгляд долетал из всех уголков широченного поля.
А между тем на Дашу было больно смотреть. Держалась она позади всех, головы не поднимала от земли, и бабы, поглядывая в её сторону, интересовались – что с девкой? Вроде всё нормально было. И спрашивали у своих дочерей.
В другое время, может, и забылись бы вчерашние страсти, а тут как забудешь, если продолжение на глазах? Девки и рассказывали своим матерям. А те – соседкам. К полудню вся женская половина тихо шушукалась. Мужская нет. Мужики шли и шли себе, хоть и вместе, но далеко друг от друга. Временами останавливались и налаживали оселками косу. Изредка к своему тятьке или брату подбегал дитёнок с кувшином воды. Но дитёнку и в голову не приходило пересказывать какую-то непонятную историю про Дашу. У него своих историй поле целое. Любуйся, наслаждайся, впитывай.
А бабы никак не угомонятся:
- Я сразу поняла, что нечисто это…
- Ага… Неделю не было, а тут явилась, даже сарафан не помяла.
- Знамо дело, с самим лешим знакомая.
- Он ей, небось, все тропинки показал.
- Я надысь заблудилась, ночь в лесу пробыла, так света белого невзвидела.
- Смотри, как подурнела. Уж Даша ли это?
- Улита давно ведь жалилась.
- Так Тиша вроде говорил, что брехня это?
- Много мужики понимают!
- Она ему глаза застлала. Подменыши это умеют. А Улита, видать, разглядела.
- Знамо дело – мать. Что ж она своего дитёнка от подменыша не отличит?
- Бывает, что и не различают.
- Ну да…
- Бабы, так Дашка же старая для подменыша.
- Во-во. Столько лет нас дурила. А теперь, видать, что-то недоброе задумала.
- Как бы скот не пропал.
И отяжелели сердца.
- Как бы дождь не улил. Сено тогда всё взопреет.
Но небо было ясным, и стариковы колени не подсказывали о дожде.
- Как бы голод…
Тут уж рты прикрыли. Можно и дальше беды перечислять, много их. Но лучше поостеречься, чтобы не накликать.
В полдень все разошлись по кустам. Отдых. Теперь нельзя работать. Полудница накажет.
- Что за полудница? - неосторожно поинтересовалась Мара.
Ива так и захлопала глазами.
- Ты не знаешь про полудницу?
Мара прикусила язык. Поздновато. Но доброе и бесхитростное сердце Ивы скоро нашло извинения:
- Ну вы в своём Дебрянске даёте! Уж ежели про полудницу забыли… Во что значит город…. Ну так я тебе сейчас расскажу.
Мара и Ива решили отдохнуть под шелестящими низкими ветвями белоствольных берёз чуть дальше, чем остальные сельчане.
- Одна баба жала жито, - начала Ива. – А время за полдень было. Ей бы уйти, а думает, клочок малый остался, жалко бросать. Выпрямила спину, глядь, а по полю идёт… Высо-окая. Трёх человек друг на друга поставь, такая будет. В белой рубахе, платочек на голове тоже белый. А в руке серп. Бабе б бежать в село, а у неё ноги отнялись, слушаться перестали. Смотрит и смотрит, как та приближается. Хотя… бабе не убежать. Парень ещё мог бы… А баба вряд ли… Полудница подошла близенько так и давай расспрашивать, вопросы с загадками задавать. Как пахали поле, да жито сеяли, как всходило оно и цвело. Все в подробностях спрашивает, а баба в подробностях говорит. У неё уже и язык отниматься стал, а замолчать нельзя – полудница серпом живо голову снимет. Так и говорила всё, говорила. Наконец охнула полудница: «Ты у меня силу отняла!». А баба вынула гребешок из-за пазухи: «На, мол, тебе подарочек!» Полудница и взяла… Дале пошла.
Мара с интересом поглядела на девушку. Верит ли она в эти сказки?
Глаза Ивы круглые, наивные, в них попеременно отражались все эмоции, которые должна испытывать та баба. И страх от встречи с потусторонним существом, и отчаянная попытка спастись, и усталость от долгих разговоров.
Губы Мары чуть дрогнули – верит.
- А ещё случай был. Мужик заснул на меже. А тут как что толкнуло под бок. Он открывает глаза – стоит. Он: «Чур меня!». А она высунула длинный язык и лизнула его в щёку. С тех пор у того язвы по щеке пошли. А другому мужику голову свернула. Потом на место прикрутила, да не так. С тех пор голова у него тяжёлая…
Мара села, поглядела на просторы. До чего же здесь всё же приятно, несмотря на полудниц и прочую нечисть. Вдалеке травы от ветра заходили зелёными волнами.
- Видишь, - прошептала Ива, указывая туда же пальцем. – Это она…
- Так нет же никого.
- Потому и не показывается, что нет никого. Нельзя сейчас работать под солнцем.
Мара снова чуть улыбнулась.
- Ива… Это всё очень интересно…
- Что ты! Страшно! – поправила Ива.
- Страшно, - согласилась Мара. – Но гораздо страшнее, когда невинную девушку со света сживают.
Ива молча закивала. Согласилась. Глаза из перепугано-наивных стали печальными.
- У нас тоже недавно случай был… Акулина утопилась… Сжили… со свету люди добрые.