О любви и жестокости

Из дневниковых набросков
— Дедушка, а расскажи историю, а то не засыпается, — попросила одиннадцатилетняя девчушка.

— И какую же ты хочешь послушать историю, внученька?

— Старинную, интересную, — подумав, она добавила, — и чтобы, как на самом деле, всё было.



Степан Мефодьевич с улыбкой на лице прикрыл внучку одеялом и уселся возле самодельной кроватки. 

Закрывай глазоньки, слушай и задремывай. 

Девочка прикрыла веки. За день тело устало и хотело отдохнуть, но деда хотелось послушать куда больше, чем просто лежать и спать. Да и голос у него приятный. 

Старик начал рассказывать тихим и чуть гортанным голосом. 

Давнехонько произошла эта история. В один туманный вечер, когда серая пелена стелилась по мостовым, растворяя в себе очертания домов и деревьев, в воздухе витал прохладный запах дождя и мокрого камня. По пустынной улице медленно брёл одинокий странник. Он не знал, откуда пришёл и куда направляется. Он не помнил своего прошлого — лишь имя, словно драгоценный осколок памяти, хранил он в своём сердце. Прохожие, редкие в этот час, бросали на него любопытные взгляды. Кто-то ускорял шаг, кто-то останавливался, пытаясь разглядеть черты его лица в тумане. Но странник не замечал никого вокруг. Его взгляд был направлен вперёд, сквозь серую завесу, будто там, в неизвестности, таились ответы на все его вопросы. 

Туман становился всё гуще, а город — всё призрачнее. Но странник шёл дальше, ведомый лишь своим именем и надеждой когда-нибудь вспомнить, кем он был прежде. 

У него не было денег, чтобы остаться в корчме. Он брёл по лабиринту узких улочек, где ютились самые бедные жители города. Эти места разительно отличались от центральных районов. 

Наконец он оказался в самой узкой из улочек. 

Устав от бесконечных скитаний, он присел на каменные ступени одного из немногих ухоженных домиков. Несмотря на общую бедность района, этот дом выглядел опрятно. Возле дома росло небольшое деревце. Сидя на ступенях, он вслушивался в тихие звуки вечерней улицы: в далёкие приглушённые голоса редких прохожих. 

Время тянулось медленно. Каждая секунда, казалось, растягивалась в бесконечность. Внезапно за его спиной раздался тихий скрип дверных петель. 

В проёме показалась молодая девушка. Её глаза, полные любопытства и настороженности, внимательно изучали нежданного гостя. Мягкий, но решительный голос нарушил тишину: 

— Кто вы такой и что делаете на пороге моего дома? 

Путник медленно обернулся, встречаясь взглядом с девушкой. Через небольшую паузу он произнёс: 

— Меня зовут Рахшан. А почему оказался у порога вашего дома… так ноги сами привели меня к вам. Бывает порой, что путь выбирает не путник, а дорога выбирает путника. 

Девушка внимательно смотрела на незнакомца. Его одежда была потрёпанной. 
— Вы странник? — спросила она, не отводя взгляда. 

— Да, — просто ответил мужчина. 

В воздухе повисла пауза, наполненная невысказанными вопросами. 
Поколебавшись, Элиза открыла дверь шире и пригласила незнакомца войти. 
— А ты не боишься, что я убью тебя? 
— Если бы ты действительно хотел этого, — спокойно ответила девушка, — ты бы убил меня сразу, а не стал отвечать на мои вопросы. 

Слова Элизы были уверенными. Мужчина встал и прошёл внутрь дома. Внутри было тепло и уютно. 
— Проходи на кухню, я что-нибудь по-быстрому приготовлю, — сказала хозяйка дома и закрыла дверь. 

С того дня Рахшан стал жить у Элизы. Когда жители прознали о чужаке, они немедленно начали обмениваться слухами, но настал день, когда, собравшись вместе, они направились к дому Элизы, чтобы разузнать о нём больше. На лицах людей можно было увидеть и любопытство, и страх, и осуждение. 

— Мы пришли узнать, кто ты таков и чем занимался до того, как пришёл в наш город! — заявила одна из женщин, слегка дрожащим голосом. В её взгляде читалась смесь настороженности и предвзятости. 

— Я ничего не помню, кроме своего имени. 

Этот ответ только подстегнул круговорот слухов. Добрые люди поспешили предостеречь его о том, что ему следует незамедлительно покинуть дом, в котором его приютила Элиза. Ведь хозяйка, по их мнению, была ведьмой, на которой лежали все беды. 
— Убирайся, пока не поздно! — закричал один из мужчин, его голос звучал предостерегающе. 

Но Рахшан только молча улыбался, наблюдая за тревогой и паникой, исходящей от горожан. Те, кто исполнил свою роль добрых советчиков, сами погрязли в невежестве и страхе. Но не выглядит она как какая-то ведьма. Эта мысль поддерживала его в моменты нарастающего давления со стороны местных обитателей. Рахшан понимал, что Элиза чувствует их страх и негатив, и это вызывало в нём желание защищать её ещё сильнее. Каждый день они становились ближе, разделяя все радости и печали, а предвзятость окружающих лишь подчеркивала их связь. 

В тот роковой день, когда Рахшан не был с ней, судьба Элизы сделала роковой поворот. Группа озлобленных людей, ведомая ненавистью, подстерегла девушку в густом лесу. Они набросились на неё внезапно, когда Элиза меньше всего ожидала опасности. Её крики о помощи растворились среди вековых деревьев, поглощённые зловещей тишиной леса. 

Главная площадь города встретила её зловещей тишиной. Собравшаяся толпа смотрела на неё с ненавистью. Попытки вырваться были тщетны. Удары сыпались один за другим, затуманивая сознание. Звон в голове становился всё громче, пока её, наконец, не привязали к столбу. Верёвки больно впивались в нежную кожу, а холодный ветер пробирал до костей. 

Хотелось бы соврать, но всё было как было: Элиза погибла от рук горожан, а Рахшан не успел на несколько часов. Пламя охватило подол её платья. Элиза не кричала. Она смотрела в небо. Рахшан ворвался на площадь, когда огонь уже лизал её лицо. Его крик затерялся в рёве пламени. Он бросился к костру, но было поздно. Слишком поздно. Рахшан упал на колени. Он кричал, стонал и сгорбился на камнях мостовой. Он не слышал, как расходилась толпа. Он остался один с вечной виной за опоздание. 
Прокляв людей за безжалостное убийство Элизы, Рахшан покинул город, а люди продолжали жить себе. Они не понимали, что именно их страх и невежество привели к смерти знахарки. Вместо этого, каждый раз, когда с ними случалось что-то плохое, они с готовностью приписывали это ей. Убитая ведьма, она, по их мнению, мстила им. 

С каждым новым несчастьем, которое происходило в их жизни — будь то неурожай, болезни или стихийные бедствия, — ненависть и страх только укреплялись. Их не хватало на осознание своей вины, и поэтому они искали виновного. Люди собирались на площади, обсуждая несчастья, и все приписывали убитой девушке. 

А Рахшан путешествовал по миру, и если кто-то спрашивал его о нём, он не отвечал, но рассказывал историю о девушке с добрым сердцем, которая погибла из-за людской злобы.