Побег из Стамбула

Побег из Стамбула. История отчаяния и надежды


Глава 1. Побег


Стамбул. Район Фатих. 4:30 утра.

Город ещё спал, завороженный предрассветным туманом. Узкие улочки, вымощенные булыжником, блестели под редкими фонарями, как мокрый уголь. Минареты мечетей пронзали низкое серое небо, словно иглы, сшивающие землю и небо. Босфор в этот час был похож на расплавленное, потускневшее серебро. Туман стелился над водой, растворяя угрюмые контуры грузовых судов, стоящих на рейде. Где-то вдали, на азиатском берегу, мерцали огни Ускюдара — такие же неясные и расплывчатые, как мысли Светланы.
Она бежала, спотыкаясь о разбитые плиты тротуара Галатского моста. Каждый звук ее шагов, каждый шорох из-за угла заставлял её сердце замирать и биться с новой силой, отдаваясь глухой болью в висках. Она устала, силы покидали её. Прижавшись спиной к шершавой стене старого дома в районе Фатих, она дрожащими пальцами попыталась закутаться в тонкий кашемировый шарф — это была единственная вещь, которую она инстинктивно схватила, выбегая из номера отеля. Шарф пах духами, которые Алексей выбрал за нее, и этот запах теперь вызывал тошноту.
— Он проснется, поймет, что я сбежала, и... найдет, — стучало в висках, сливаясь с ритмом сердца. Мысль оборвалась, будто её отрезали ножом. Алексей, её муж привёз Свету в Турцию «на отдых», но уже на второй день сорвался на ледяной, шипящий крик из-за того, что она подала кофе не в той чашке. А потом были синяки, скрытые под рукавами, дорогие подарки, извинения шёпотом и пьяные обещания, что «это в последний раз». Вчера она случайно увидела в его телефоне билет — только один, на обратный рейс. Обратно в Россию он явно не планировал её брать.
— Эй, ты в порядке?
Голос, низкий и немного хриплый, заставил её вздрогнуть и отпрянуть от стены. Перед ней стоял мужчина лет тридцати пяти, в потертой кожаной куртке, с тёмными, почти чёрными глазами, в которых читалась усталость, и с лёгкой щетиной на подбородке. На левой скуле — шрам, тонкий и белый, как лезвие бритвы. В его руках позванивали ключи от старого красного «Фиата», припаркованного тут же.
— Я... мне нужно в аэропорт, — выдохнула Света, и её голос предательски дрожал. Она понимала, как это звучало: девушка в джинсах и легком свитере, без чемодана, без сумки, с одним лишь шарфом на плечах в четыре тридцать утра... В кармане — лишь смятая купюра в 200 лир, подаренная накануне горничной за простую человеческую доброту.
Мужчина — Эмир, как она позже узнала — молча оглядел её с головы до ног: растрепанные волосы, прилипшие к влажному лбу, широко раскрытые испуганные глаза, дрожащие руки, сжатые в кулаки, потрёпанные джинсы и свежую ссадину на запястье, где Алексей вчера сжал её руку слишком сильно.
— Садись, — коротко бросил он, распахнув дверь машины со скрипом.
В машине пахло дешёвым табаком, мокрой кожей и чем-то ещё — морем, солью и ветром. Запах бегства.


Глава 2. Дорога без возврата


Машина петляла по лабиринту узких улочек, минуя величественные мечети с остроконечными минаретами и крошечные лавки, где даже сквозь закрытые ставни пробивался запах кофе и корицы. Света молча смотрела в окно, на проплывающие мимо тени спящего города, пока Эмир не нарушил тишину.
— Ты русская? — спросил он, глядя на светофор.
— Да...
— А твой муж знает, что ты убежала?
Она резко повернулась к нему, будто её ударили:
— Откуда ты...?
— Вижу таких часто, — он усмехнулся, но в его усмешке не было злобы, лишь усталая горечь. — Туристы, которые «теряются» в Стамбуле. Потом их ищет полиция, мужья... Особенно русских.
Света сжала кулаки так, что ногти впились в ладони:
— Я не вернусь к нему. Никогда.
Эмир спокойно кивнул, будто услышал то, что хотел услышать, и свернул на набережную. За окном раскинулся Босфор — серый, неспокойный, с белыми барашками волн. Внизу, в чёрной, маслянистой воде, отражались огни Стамбула — словно кто-то рассыпал по воде горящие угли, и они плясали на легкой зыби.
— В аэропорт тебе ехать нет смысла, — твёрдо сказал он, посмотрев на нее. — У тебя нет паспорта, его, я думаю, держит муж. А без него тебе не продадут билет. Да и денег у тебя, как я понимаю, тоже нет. Так что ты никуда не улетишь.
Света закрыла лицо руками. В глазах потемнело. Тупик. Она чувствовала, как стены мира смыкаются вокруг нее.
— Что мне делать?.. — это прозвучало как стон.
— Пока — прятаться, — его голос был спокоен и не допускал возражений.


 Глава 3. Дом у моря


Эмир привёз её в крошечную квартиру в рыбацком районе Арнавуткёй, на самой окраине Стамбула, где высокие современные дома-башни соседствовали с покосившимися деревянными домиками, стены которых были облеплены сетями, буйками и высохшими водорослями. Его квартира оказалась на последнем этаже старого здания, с крошечным балкончиком, выходящим на море.
Комнатка пахла солью, старыми книгами, заваренным кофе и древесиной. Она была маленькой, но уютной: книги на турецком и английском аккуратно стояли на полках, на стенах висели пожелтевшие фотографии парусников и карты с проложенными маршрутами.
— Здесь тебя не найдут, — сказал он, ставя перед ней на стол стакан крепкого, обжигающего чая. — Но надолго тебя не хватит. У тебя есть деньги?
Она потянулась за единственной купюрой в кармане — 200 лир.
Эмир покачал головой, его лицо стало серьезным: — Этого мало даже на еду.
— Ты моряк? — спросила Света, разглядывая самый большой снимок, где Эмир, молодой и улыбающийся, стоял на фоне огромного грузового судна.
— Был. Пока при аварии в шторм не сломал ногу, — он положил ей в тарелку тёплый хлеб с оливками и белым сыром. — Теперь таксист.
— Почему ты помогаешь незнакомой девушке? — прошептала она, не в силах отвести взгляд от его тёмных глаз.
Он задумался, глядя в окно, где вдали маячили тусклые огни грузовых кораблей, уходящих в Чёрное море:
— Моя сестра тоже сбежала от мужа. Но её нашли.
Тень промелькнула в его глазах, и Света поняла — не просто нашли. Исчезла последняя капля надежды на то, что её драма — это лишь чья-то случайная доброта.


Глава 4. Охота


На следующее утро её старый телефон, который она чудом сумела схватить, завибрировал. Пришло сообщение от Алексея:
— Света, дорогая, я волнуюсь. Вернись – всё обсудим. Ты же знаешь, как я тебя люблю. Мы всё исправим.
— Классика, — хмыкнул Эмир, бросив взгляд на экран. — Сначала «люблю», потом – кулаки. Не отвечай. Пойдем на базар, нам надо купить продуктов. Сидеть тут без дела — только нервы трепать.
Рынок у Египетского базара встретил их оглушительным шумом и густыми, пьянящими ароматами. Воздух был густ от запаха свежемолотого кофе, корицы, кардамона и жареных каштанов. Разноцветные специи в огромных открытых мешках создавали ощущение восточной сказки, но эта сказка оборвалась в один миг. Света вдруг увидела его — Алексея. Он методично, с хищной точностью обходил торговые ряды. Он показывал фотографию Светы на телефоне торговцам, его привычно ухоженное лицо было искажено злобой и неподдельной яростью.
— Как он нашёл... — её пальцы вцепились в грубую ткань рукава Эмира, ища опору. Ноги подкашивались.
— Деньги. Я думаю, он дал взятку в полиции, чтобы отследили твои банковские карты. Но ты ничего не снимала...
— Я не дура! — огрызнулась Света, — да и на карте у меня никогда не было денег. Он всё контролировал.
Эмир вдруг едва заметно улыбнулся, и в его глазах мелькнула искорка надежды: — Значит, шанс есть. Он действует вслепую.
В этот момент с минарета ближайшей мечети раздался призыв на молитву — протяжный, печальный, заунывный, словно предупреждение о беде.
— Он знает, что ты где-то здесь, – прошептал Эмир, резко уводя её в тёмный, узкий переулок, пахнущий мокрой рыбой. — Надо уезжать. Сейчас же.
— Куда?! — голос её сорвался.
— Ты поплывешь в Грецию. У меня там друг... Он поможет. У тебя будет шанс.
Но когда они, сделав крюк, вернулись в квартиру, леденящий душу страх ожидал их у двери. Она была взломана. Замок висел на единственном винте. Внутри царил хаос: перевёрнутая мебель, разбросанные вещи, книги с вырванными страницами. Посреди кухонного стола, придавленная опрокинутой чашкой, лежала записка, выведенная знакомым размашистым почерком: — Я найду тебя. Ты моя. Навсегда.
Они быстро выбежали из дома, озираясь по сторонам. Никто за ними не следил. Но тревога впилась в них когтями и не желала отпускать, словно шептала, что опасность где-то рядом.


Глава 5. Поддельные документы


Кадыкёй. Азиатская сторона. Другой Стамбул, более спокойный и богемный. Узкие улочки, запах жареных мидий с лимоном и звуки ситара из открытых кафе. Эмир привёл её к неприметной двери с потускневшей вывеской «Фотосалон. Ретушь. Копии».
— У меня здесь есть друг, – сказал он, трижды коротко постучав в потемневшее от времени стекло.
Дверь открыл седой, сухощавый мужчина в очках с толстыми линзами – Хасан, бывший гравёр, теперь мастер на все руки, известный в определённых кругах.
— Опять проблемы, Эмир? – вздохнул он, окидывая Свету пронзительным, оценивающим взглядом, но без осуждения.
Через два часа напряжённой работы у Светы в руках лежал новый паспорт — тёмно-красный, турецкий, на имя Айше Ялчин. Фотография, чуть размытая, подпись, слегка дрожащая, но на первый взгляд — вполне убедительная.
— Это ненадолго, — предупредил Хасан, протирая очки. — Но до Греции хватит. Если будете осторожны.
— Спасибо, — прошептала Света, чувствуя, как в груди замирает что-то тяжёлое и холодное.
Эмир протянул деньги старику, но тот мягко, но настойчиво отвёл его руку:
— Для беглецов — всегда бесплатно. Не мне вас учить, что побег — дорогое удовольствие.


Глава 6. Переправа


Кумкапы. Старый рыбацкий квартал, где время будто остановилось век назад. Старые деревянные лодки покачивались на волнах, их борта, выкрашенные в синий и красный, постукивали друг о друга, издавая убаюкивающий скрип. Запах моря, солёный и резкий, здесь смешивался с ароматом жареной на углях скумбрии и дымком от мангалов. Рассвет только начинал розоветь над Мраморным морем, окрашивая горизонт в нежные, акварельные тона.
Лодка Эмира, такая же старая, как и все здесь, качалась на волнах у самого причала. Лодочник, немолодой, но крепкий, как морской утёс, мужчина с большой чёрной бородой и глазами, прищуренными от ветра и солёных брызг, терпеливо ждал. Ему не впервой было совершать подобные ночные плавания.
— Я не могу плыть с тобой, – сказал Эмир, протягивая ей плотный конверт с деньгами и фальшивыми документами. Его голос был твёрдым, но в глазах читалась тревога. — Меня уже ищут. Он и его дружки. Но ты доплывешь до греческого острова Лесбос. Это недолго. Там найдешь моего друга. Его зовут Ангелос Пападакис. Вот его адрес и телефон, он тебе обязательно поможет. Скажешь, что от меня. Ты попросишь убежища…
Света схватила его за руку, чувствуя, как её пальцы холодеют:
— Поедем вместе! Пожалуйста! Я не смогу одна...
Он покачал головой, и его взгляд стал твёрже стали:
— Мне нельзя. У меня... долг здесь. Перед другими.
Она поняла — он остаётся, чтобы задержать Алексея, чтобы отвлечь его и дать ей время скрыться.
Перед тем как сесть в лодку, Света обняла его. Он был напряжён, но на мгновение его руки мягко сомкнулись у неё на спине.
— Спасибо. Я никогда тебя не забуду, — её голос дрогнул.
Эмир улыбнулся впервые за все эти дни — короткой, сдержанной улыбкой — и сунул ей в руку маленький турецкий оберег — синее стеклянное глазное яблоко от сглаза.
— Беги. И не оглядывайся. Никогда.
Лодочник уже заводил мотор, чтобы отчалить от причала, когда Света увидела его. Алексей. Он шёл по пирсу медленно, не спеша, как хищник, уверенный в своей добыче. Его взгляд был прикован к ним. В его руке, спокойно опущенной вдоль тела, был пистолет.
— Светлана, — его голос был ледяным и громким, он пробивался сквозь шум волн и мотора лодки. — Выходи. Мы едем домой. Игра окончена.
Лодочник замер, его глаза расширились от страха. Эмир медленно сделал шаг вперёд, заслоняя собой Свету и лодку.
— Она никуда с тобой не поедет. Здесь всё кончено, Алексей.
Алексей усмехнулся, и эта усмешка была страшнее крика:
— Ты кто вообще такой? Её новый... сутенёр? — Он резко поднял руку с пистолетом, целясь в Эмира.
Выстрел оглушительно грохнул над водой, эхом раскатившись между бортами лодок.
Но упал не Эмир.
Алексей вскрикнул и схватился за правое плечо — из распухшей на глазах раны сочилась тёмная кровь, окрашивая пальцы и дорогую ткань пиджака.
Сзади него из-за угла склада с ящиками, вышла женщина в форме турецкой полиции и ещё трое в штатском, с пистолетами в руках. Это она произвела спасительный выстрел.
— Алексей Никаноров, вы задержаны по подозрению в торговле людьми, похищении и применении насилия, — сказала она чётко и громко, на чистом русском. — Мы следим за вами три месяца. Оружие на землю!
Света онемела. Мир поплыл перед глазами.
— Что? Что происходит? — она смотрела то на корчащегося от боли Алексея, то на спокойное лицо Эмира.
Эмир тяжело вздохнул и вытер ладонью рот.
— Я не таксист. И моряком я перестал быть давно. Я — офицер Интерпола. Работал под прикрытием. Мы вышли на твоего мужа, когда он попытался переправить в Европу очередную партию девушек. Ты должна была стать ключом к разоблачению всей его сети.
— Твоя сестра... — начала Света, вспоминая его историю, которая дала ей надежду.
— Её не существует. Это была легенда. Часть легенды, чтобы вызвать у тебя доверие, — его голос звучал почти виновато, но твёрдо. — Мне было нужно, чтобы ты мне поверила и рассказала всё. И чтобы он пошёл за тобой сюда, на воду, где мы его и ждали.
— Но почему ты... не сказал мне сразу?
— Я не мог рисковать. Один неверный шаг, одно случайное слово, и он бы всё узнал. А его организация... они бы просто стёрли тебя, и мы ничего не успели бы сделать. Ты была живой приманкой, Света. Прости.
— Твой муж — не просто тиран. Он переправлял девушек из России под видом «жён». Ты должна была быть в составе следующей партии.
Света вспомнила странные звонки Алексея, конверты с деньгами, которые он прятал в сейф отеля, его внезапные «отъезды по делам». Все пазлы сложились в ужасающую картину.
— А теперь? — спросила она, всё ещё не веря происходящему.
— А теперь ты свободна. По-настоящему. И у тебя есть выбор — вернуться в Россию, чтобы дать показания, или начать новую жизнь здесь, под другой фамилией. Мы обеспечим тебе безопасность в любом случае.
Она посмотрела на синий глаз-оберег, лежавший у неё в ладони, — и впервые за долгое время её улыбка была не вымученной, а настоящей, идущей из самой глубины души.
— Спасибо тебе. За всё, — она подошла и, поднявшись на цыпочки, оставила на его щеке нежный, благодарный поцелуй. — Я выбираю новую жизнь.
Когда лодка, наконец, отчалила, Света, стоя на корме, увидела, как первые лучи солнца позолотили купола Святой Софии и острые шпили Голубой мечети. Стамбул прощался с ней — город-хамелеон, который стал для неё одновременно и тюрьмой, и спасением.
Лодка набрала ход. На рассвете, когда берега Турции скрылись в утреннем тумане, Света разжала ладонь — в ней лежал тот самый турецкий оберег от сглаза, который Эмир сунул ей в последний момент.
— Ya;amak... — прошептала она выученное за эти дни слово. — Жить.


Эпилог


Греция. Остров Лесбос. Кафе «У моря»

Лесбос встретил её лазурным небом, белоснежными домиками с синими ставнями, густым запахом орегано, сумаха и горячего песка. Но когда Света — теперь ее звали Айше — заваривала утром кофе в медной джезве, её руки всё ещё иногда помнили ту мелкую дрожь, что била в них тем утром на Босфорской набережной.
Море здесь было другим — лазурным, безмятежным, дружелюбным. Но иногда, в шторм, оно сердилось и рокотало точно так же, как у стен далёкого Константинополя, напоминая о прошлом.
Эмир, как и обещал, переслал ей её настоящий паспорт, найденный при обыске у Алексея. С помощью греческих властей и дела, которое наделало много шума, Светлане удалось легализоваться в Греции. Ей с первого дня понравился этот живописный маленький остров, с его неторопливым ритмом жизни и доброжелательными людьми. Она осталась здесь жить, арендовала маленькую студию над кафе и постепенно научилась улыбаться по-настоящему.
Прошел год. В её маленьком кафе на набережной пахло свежесваренным греческим кофе и сладкой бугацой. На стене висел старый, потёртый на углах вид Стамбула, а в самом дальнем ящике стола лежал тот самый синий глаз-оберег, который она берегла, как самый дорогой талисман, как часть той жизни, что осталась позади.
В один из обычных дней дверь открылась, звякнул грубоватый железный колокольчик.
— Один кофе, пожалуйста, по-турецки, если можно, — раздался знакомый, до боли голос, в котором угадывалась лёгкая усталость.
Она обернулась, и глиняная чашка с корицей выскользнула из её рук, разбившись о каменный пол с тихим звоном.
Эмир стоял на пороге. Он был загорелый, в простой белой рубашке с закатанными рукавами, и на его щеке красовался новый, ещё свежий шрам. Но он был жив.
— Как...? — только и смогла выдохнуть она, чувствуя, как подкашиваются ноги.
Он улыбнулся своей сдержанной улыбкой, но на этот раз в его тёмных глазах плескалась тёплая, живая радость.
— Обещал же — не дам тебе потеряться. Дело закрыто, все задержаны. Я вспомнил про свой долг. Не только полицейский, но и человеческий.
За окном шумело Эгейское море, пахло солью, жареными мидиями и свободой. Настоящей, выстраданной свободой. И в этом воздухе уже чувствовалось дыхание новой, долгой истории.