Полуостров. Главы 89-90

Часть 5.
Глава 89.
- А к доске у нас пойдёт... - я прошёлся по классу.
Попов с преувеличенной тщательностью изучал первый абзац параграфа.
Вера Сорокина что-то быстро набила на экране мобильника, и Маша Гаврикова полезла в сумку.
Я, не глядя на них, протянул руку назад.
Сорокина молча вложила в неё телефон.
Нигматуллин громким шёпотом спрашивал у впереди сидящей новенькой, что задавали на дом. Я повернулся к нему, и он застыл в противоестественной позе, как в игре "Море волнуется".
Я поправил кольцо на среднем пальце. Оно было мне великовато и норовило соскользнуть.
Лето кончилось, жизнь кончилась...
Ковалева окинула меня взглядом, в котором явственно читалось омерзение.
Я дотянулся мыслями до Марии Борисовны, она размеренно диктовала 9 "С" определение инерциальной системы отсчета.
- А к доске у нас пойдёт... - повторил я.
Коновалов рисовал на развороте тетради Замок в окружении розовых кустов. Я не помнил роз на Замковом острове, но Коновалову, по-видимому, было виднее.
Он низко наклонился к рисунку, и грязные патлы падали ему на тетрадь.
Валино место рядом с Поповым зияло пустотой, словно десна, из которой выбили зуб.
Коновалов старательно прорисовывал бутоны и лепестки раскрывшихся цветков. Я сфокусировал на нем взгляд, он, не отрываясь от своего занятия, поставил защиту.
Лепестки розы обладают выраженными антисептическими свойствами, ускоряя заживление ран...
Я почувствовал прилив тошноты, как, если бы в одиночку хлопнул бутылку.
Взять бы его за волосы и пару раз приложить мордой о парту...
- Коновалов!
- Что?
Он даже не поднял головы, заштриховывая лепестки карандашом.
- К доске, параграф 8!
Коновалов поднялся с места, и не думая закрывать тетрадь. Гаврикова под неодобрительным взором Попова вытянула шею, пытаясь разглядеть его художества.
- Что это за вид? - поинтересовался я.
- А что? - он оглядел со всех сторон свою черную толстовку.
- В чем нужно приходить на занятия, вроде бы десять раз говорил?..
- А в чем приходите вы, Павел Александрович?..
По классу пронесся шепеток, общий посыл которого состоял в том, что негоже выпендриваться в самом начале опроса. Саныч может и озвереть, и тогда держись...
- С тобой к Галине Тихоновне сходить? - осведомился я.
Коновалов равнодушно пожал плечами.
- К доске иди...
Он выдвинулся вперед, заложив руки глубоко в карманы толстовки.
Я поймал на себе взгляд Козлова, которому в августе велено было вывести "три" .
Козлов разглядывая меня с нескрываемым интересом, примерно так же пятиклассники в палеонтологическом музее пялятся на скелет динозавра.
Выпущу этот класс, и все.
Все, не могу больше...
Коновалов начал декламировать параграф наизусть, театрально делая паузы там, где подразумевались запятые. Попов положил на раскрытый учебник линейку, и она быстро-быстро сдвигалась под его пальцами вниз. Гаврикова смотрела на Коновалова с таким видом, как будто бы розы предназначались ей.
Медитациями он, значит, занимается. Ну, хорошо, хорошо...
Хорошо.
Коновалов дошёл до конца параграфа и резко остановился, словно бы наткнувшись на неожиданно выросший на его пути забор.
- "Три" , - озвучил я.
Он впервые за две недели посмотрел мне в глаза. И я не увидел ничего.
Ни злости, ни разочарования, ни горечи.
Абсолютная пустота, подобная зеркальной воде Залива, сомкнувшейся навсегда над теми, кто остался на его дне.
Я перевёл взгляд на класс. Гаврикова трясла высоко поднятой рукой.
- Да, слушаю?..
- Павел Александрович, почему "три"? - даже в её чуть вздернутом носе читалось страдание. - Он же все-все рассказал!..
- Потому что, - пояснил я. - Я предупреждал в начале года, что ответить только по учебнику, это "трояк". На "четыре" и "пять" я рассказываю на допах. Да, Попов?
- Да, Павел Александрович... - практически с благоговением произнёс он.
- Я могу садиться? - осведомился Коновалов.
- Ну, если тебя устраивает "тройка".
- А она может не устраивать?
Я повернулся к нему, в надежде уловить хоть какую-то эмоцию. Но тщетно.
- Нет, оценку я, естественно, уже не уберу. Но могу дать дополнительное задание. Всем могу дать! - сообщил я, опережая возмущенный гул, который, естественно, тут же должен был подняться.
- Я могу садиться? - снова спросил Коновалов.
- Садись...
Он вернулся за парту и начал обводить Замок по контуру. Я написал ему сообщение в "телеге". Он вынул телефон из кармана, прочитал и никак не прореагировал.

Глава 90.

Разноцветные листья падали на лежаки, возвещая, что лето закончено.
Двое подростков, зайдя по колено в воду, дрожа от холода, пытались, наклонившись, выловить что-то из реки.
Я мог бы достать им это, не поднимаясь с песка, но, скорее всего, они тогда в ужасе бросились бы врассыпную.
- Вызывали, Павел Александрович?.. - Коновалов крутил в руках сигарету.
- Хотел поговорить, - поправил я.
- Говорите... - он тоже сел на песок, почему-то не спеша закуривать.
- Что происходит вообще?!
- А что? - Коновалов откинул волосы назад, но они тут же снова упали ему на лицо.
- Ну, посмотри на свой вид...
- У меня нормальный вид... Половина класса так ходит, только мне замечание делаете! И оценки у меня нормальные! - он достал из кармана джинсов зажигалку и начал щёлкать ей, пытаясь выбить пламя.
- И поведение у тебя тоже нормальное...
- А что? - он дёрнул плечом. - Вы мне первый раз написали, я навязываться должен?..
- Куратор велел тебя не трогать. Пока сам не проявишь инициативу, - пояснил я. - Только ты её в следующей пятилетке проявишь... Слушай, не хочешь разговаривать, так и скажи! - его холодная отрешенность начала меня уже очень сильно выбешивать. - Решим вопрос!
- Вы не должны были так поступать, Павел Александрович! - Коновалов спрятал зажигалку обратно в карман. - Вы сильно влияете на людей, и на меня тоже сильно повлияли, но, если что-то идёт не так, вы просто сливаетесь!
- Чего? - я достал свою зажигалку и дал ему прикурить. - Это вот так ты меня воспринимаешь?!
- Вам вообще наплевать на нас! - в голосе Коновалова послышались истерические нотки, но он хотя бы вышел из ступора. - Вы должны были поговорить с ней! Так нельзя было!
- Я больше ей не Наставник! - напомнил я.
- Она вас слушала! Она только вас слушала! А вы... Вы допустили, чтобы она сошлась с ним...
- Мог бы сам поговорить, - подсказал я, глядя на его сигарету.
Мои кончились, а я не успел купить новую пачку.
- Павел Александрович, у меня последняя. Хотите - берите... - он описал ей круг в воздухе. - Я пытался... - в глазах у него стояли слезы, и я проклял ту минуту, когда решился на этот разговор. - Она меня послала... Сказала, что это её жизнь, и она делает с ней, что хочет... А вы даже не попытались...
- Она бы равносильно не стала меня слушать, - я забрал у него сигарету и сделал затяжку. - И это было решение Куратора...
- Он принял такое решение, потому что вы не хотели её видеть!
- Блин, Коновалов, - мне крайне не хотелось поднимать эту тему, но обойти её никак не получалось, - она мне постель предлагала. Тебя бы это устроило?..
- Прямо вот так и предлагала?.. - он напряжённо смотрел на меня.
- Ну не открытым текстом...
- Ну вот...
- Что "ну вот"? - разозлился я. - Она не любит тебя, она мне сама об этом сообщила... Ты ей не нужен... Прости меня за откровенность, но, увы, это так... Сколько можно нервы мотать и себе, и другим?.. Вон, Машка глаз с тебя не спускает, а тебя, словно заклинило...
- Вы сами говорили... - Коновалов низко  опустил голову.
- Ну, я ошибся... - тяжело вздохнул я. - Мне так казалось, да... Но я забыл уже, как это бывает в шестнадцать...
- Мне семнадцать уже, Павел Александрович... - сообщил Коновалов. - У меня в июле ДР был...
- Блин, - я хлопнул себя по колену. - Твою ж мать!..
- Да я понимаю, у вас другие дела были... Вы к свадьбе готовились...
- Да к какой свадьбе! Пошли, расписались... Короче, - я протянул ему сигарету. - Хватит давить мне на психику! Не переживай. Пройдёт время, снова сойдетесь. Она же жива... - подумав, добавил я. - Так даже лучше будет, жизненного опыта прибавится. Избранных мало, рано или поздно, она поймёт, что ты существенно лучше Шварценберга...
- Лучше Шварценберга каждый второй, - он крепко зажмурился, видимо, сдерживая слезы.
- Ну не скажи... Он не так уж прост, как-то не скопытился за 500-то лет... В руки себя, в общем, возьми! И занимайся не только заклинаниями, там и так все отлично... Или уже все, медицина по боку, в художку пойдёшь? Шварценберг, вот, тоже на художника учился... - усмехнулся я.
- Павел Александрович...
- Ну, Иван, ну, хватит... Заканчивай панихиду!.. Все пройдёт...
- Павел Александрович... - упрямо повторил Коновалов. - Мы никогда не сойдёмся... Я её в аптеке вчера встретил... Вернее, она меня не видела...
Не видела ли?
- Она одета была как б... Шмотки дорогие... - продолжал он. - Башляет, сука. И она... Это самое... Тесты покупала... Ну, понятно, какие. Так что, Павел Александрович, все... Все!
- Чего?! - я был настолько ошарашен, что даже вскочил на ноги. - Ей это нахрен?!
- А вот не знаю, Павел Александрович... - грустно сказал Коновалов.