1461 день

Пролог.

Из показаний Энди Маршала (24 года) по делу №1461 (Эдвард Джонс).

Эдди Джонс? Ну что вам сказать? Странный он парень. Вы понимаете, на первый взгляд ничего необычного в нем не было. Работал, ел, спал… но, вы знаете, он все успевал. Когда я говорю все, значит, так оно и есть. Эдди был абсолютно безотказным парнем, он делал все, о чем бы вы его не попросили. И это странно, то есть, он ни разу не сослался на занятость, на усталость, ни разу не опоздал. Так, конечно, должно быть, но это-то и странно…

Из показаний Мэлони Паркер (73 года).

Эдвард был очень замкнут. Знаете, я ведь ни разу не видела его с девушкой. Я ему не раз говорила: «Эдвард, когда у тебя появится девушка, чтобы мы могли, наконец, посмотреть на маленьких Джонсов?». Эдвард всегда отшучивался и говорил, что опаздывает на работу или очень устал. Молодое поколение всегда себя так ведет. Никакого уважения к старшим.
Что? Странного? Да нет, не было ничего такого.
Хотя… Эдвард часто любил переодеваться. Знаете, очень часто…

Из показаний Дэвида Эстебана (65 лет.)

«Тарахтельщик» я его называю. Почему? Ну конечно, эта старая карга Мэлони вам ничего не рассказала. Совсем глухая стала, да и как она может слышать, как кто-то тарахтит внизу? Знаете, этот Джонс, поделом ему, что он пропал. Мне он никогда не нравился. Хотя, должен заверить, что при этом я законопослушный гражданин и никогда бы не стал делать ему ничего плохого. Внесите, пожалуйста, это в протокол.
Что?
Ах да, тарахтельщик. Так ведь он тарахтел все время! Днем и ночью. Полиция? Полиция разводила руками, уровень шума не превышал допустимых ночных норм. Я сам в этом убедился, когда купил шумомер. У меня с войны очень чуткий слух. Там ведь нельзя было отключаться по полной. Всегда должен оставаться орган чувств, который предупреждал бы тебя об атаке узкоглазых. Только так в той мясорубке и можно было выжить.
Тарахтельщик? Я же объяснил уже. У него всегда что-то бряцало, то на кухне, то в ванной, то стучит чем-то, днем и ночью… жизнь в его квартире не затихала.
А знаете что любопытно? Жил то ведь он абсолютно один…

Глава 1.

- Хороший фокус состоит из трех частей или действий. Первая часть называется наживка. Фокусник показывает вам самый обычный предмет. Второе действие называется «превращение». Фокусник берет этот самый обычный предмет и делает с ним что-то необычное. В этот момент вы начинаете искать разгадку, но не находите, потому что не особенно стараетесь. Вы не хотите её знать. Но заставить предмет исчезнуть это ещё не все. Его надо вернуть. Вот зачем нужна третья часть номера. Престиж. Меня этому научил один хороший фильм, - лениво произнес Гарри Пескинс, когда пауза в каюте стала совсем уж тягостной. – А жизнь показала, как это выглядит на самом деле.
Я ведь хожу в море совсем недолго. Это всего лишь второе судно, на которое мне посчастливилось попасть. Можно сказать, ещё совсем юнга, - Гарри улыбнулся, обнажив верхний ряд неровных зубов.
До этого я долгое время работал консьержем в одной высотке в Нью-Йорке. Знаете, туда сходи, это почини, здесь подлатай. Всякая работа, которая не требует особых умственных усилий, но непременно приносит живую деньгу в дом. Да-да именно так я и жил. Днем бегал по квартирам с гаечным ключом, универсальный, знаете, инструмент, вечером смотрел кино в своей шесть на шесть коморке, но жаловаться не приходилось. Еда и кров в многомиллионном городе – сокровище, которым может похвастаться не каждый, о да. И так все хорошо складывалось, что рано или поздно должно было случиться что-то перевернувшее мою жизнь с ног на голову. Этим чем-то, вернее, кем-то стал Джонс. Эдди Джонс, если хотите. Молодой славный парень, не без психа в голове, но кто из нас безгрешен, пусть первым бросит в кэпа камень.
Гарри смотрел в днище верхней койки отрешенным взглядом. Здесь был только его голос. Все остальное, казалось, уже перенеслось в далекие времена.
Я рос в Аризоне, известный штат, стать в котором известным практически невозможно. Матушка всегда говорила, что толку от меня будет мало, учился я хорошо, учился я плохо, единственной для меня карьерой она видела военное училище. И вот однажды конфликт дошел до того, что я просто хлопнул дверью со стороны улицы и растворился в пыли вечерней бури. Матушка с тех пор меня не видела. Да, мне кажется, что ей оно только на пользу пошло.
А отправился я не куда-нибудь, а в Нью-Йорк.
Если мне суждено стать никчемным человеком, то уж лучше я буду никчемным в мегаполисе, чем в затхлом городишке на границе с Мексикой, - так думал я, сидя в разваливающемся автобусе среди тучи нелегалов. Мексиканец Джо, хотя, черт знает, как его звали на самом деле, кубинец Энрике, толстушка Молли и десяток, а может и сотня её непоседливых детей (так они бесились, что я и не смог сосчитать, сколько же их было), такой веселой, орущей и смердящей компанией мы ехали в столицу. Аризоны. Там мне посчастливилось перекупить у одного неудачника билет в один конец до Нью-Йорка, по совсем низкой цене, и уже утром следующего дня я присоединился к толпам туристов, с широким ртом осматривавших окружающие небоскребы. Единственная разница между мной и ними была в сумме, содержащейся в карманах.
Мне, наверное, крупно повезло: не пришлось ни скитаться, ни мыкаться в поисках работы в доках и общежития. Я встретил Родни Маковеца, земляка из Айовы, - Гарри ухмыльнулся, - старика лет девяноста от роду, который покинул родные края примерно в том же возрасте, что и я.
Родни был стар, очень стар. Не хочу ничего плохого о нем сказать. Очень хороший человек, земля ему пухом, был. Не пожалел ради земляка каморки и работы. Мне даже стыдно становится, когда вспоминаю, что мне пришлось его обмануть. Но жизнь это жизнь, каждый выживает как может. Малый обман стоил того, чтобы остаться жить в центре города. Да и Родни не на что было жаловаться. Всю работу по дому я взвалил на себя. Заработок мы честно делили на двоих, плюс я всегда только из своих средств покупал для Родни лекарства. Но девяносто лет есть девяносто лет. Одним летним вечером он прилег на диван, чтобы вскоре я и ещё двое ребят из рабочего класса пришли на его похороны.
Так получилось, что хозяин дома не слишком протестовал против моей кандидатуры на место консьержа. И вот, спустя год после того, как я покинул Аризону, а для всех окружающих Айову, я стал полноправным жителем Нью-Йорка.
И все было хорошо, пока одним зимним вечером ко мне не постучался новый жилец из квартиры тридцать три с.
Это было первое января. Я в тот день сильно устал. Накануне был сильный снегопад и все подъездные пути занесло снегом. К несчастью, мистеру Дауни именно в этот день пришло в голову навестить свою тетушку в Джерси. Так что все утро я провел, разгребая снег на дороге к дому. Естественно, я очень устал и, придя домой, практически моментально улегся на диван и проспал часов до шести вечера. Я бы проспал и дольше, если бы не Эдди. У него вообще была очень странная привычка – появляться в самый неподходящий момент.
Как вы думаете, как я себя почувствовал, когда увидел улыбающегося молодого человека с молотком в руке?
Конечно, нормальный человек испугался бы. Но мой мозг ещё не был способен проанализировать увиденное, зато тело рефлекторно поняло, что мне предстоит в ближайшее время. Я невольно содрогнулся и почувствовал как мои руки медленно наливаются свинцовой тяжестью.
Молоток в руке Эдди явно не предвещал мне дружеского стаканчика виски в теплой компании в честь Нового Года.
- Добрый вечер, - жизнерадостно пропел он, и свинцом налились ноги. Я понял, если он не приступит к сути своей просьбы прямо сейчас, сдвинуть меня с места позже он сможет только с помощью бульдозера. Наверное, что-то такое промелькнуло в моих глазах, потому что Эдди не стал затягивать с приветствием и сказал:
- У меня проблемы там, наверху, - и для пущей убедительности приподнял молоток.
- Где? – я ещё не совсем пришел в себя.
- Там, наверху, - Эдди явно засомневался в моей сообразительности и снова приподнял молоток.
Наконец, сообразив, что я даже понятия не имею, что за хмырь стоит передо мной, я вспомнил правила приличия и вежливым сиплым голосом спросил:
- А ты вообще кто такой?
- Ох, простите, мистер Аберком, ваш управляющий, - видимо, Эдди настолько засомневался в моей сообразительности, что решил просветить меня в вопросе, кто мой управляющий. Хотя, я его не виню. В тот момент дела обстояли едва ли лучше, чем Джонс себе вообразил, - мистер Аберком сказал мне перед вселением обратиться к вам, но мне так не терпелось посмотреть вид из моей квартиры, что я забыл к вам зайти. Прошу прощения, меня зовут Эдвард Джонс, - он протянул испачканную в чем-то черном и вязком руку, но тут же отдернул её, ещё раз извинился и добавил: 
- Для вас просто Эдди.