Ave, боль! Heil, смерть! Да здравствует, Новый Мир

Было раннее погожее утро. Ярко светил Солнечный диск, заливая своими лучами весь город, растапливая вчерашний снежок и превращая его в маленькие лужицы талой воды. Солнечные лучи, кроме того, что растапливали снег, делали и другую работу. Они отражались от блестящих поверхностей и создавали яркие блики, которые хоть и выглядели жизнерадостно, но сильно беспокоили радужку глаза, и редкие в этот ранний час прохожие, мельком взглянувшие на отсвет солнца быстро отворачивались, моргали и старались на них не смотреть. Лучики светила на этом не останавливались и всячески хотели «достучаться» до людей, пытаясь разбудить их от вечной осенней спячки, залетая к к непроснувшимся в спальни, пронзая насквозь комнаты и деля их будто пополам.
Постепенно город начал оживать, редкие звезды, еще блекло светившие на синем небе стали таять и уступать небо небольшим пушистым облачкам, сделанным будто заботным небесным кондитером из сладкой сахарной ваты. Королева ночи - госпожа Луна, также начала уходить со своего трона и ее место по праву заняло уже окрепшее, набравшееся светлой энергии, солнце.
Центральный парк, как и город стал оживать. Сначала тихонько, потом все стремительнее и быстрее он начал преображаться. Деревья, покрытые небольшим слоем снежка, стали вытягиваться навстречу синему небу, солнцу и облакам. И вот наконец, каждое деревцо, кустик, травиночка приподнялись, сбросили снег и иней, превращаясь из сутулых седых старичков в стройный зеленый молодняк. В это же время откуда-то из глубины парка, там где растет пихта и дуб, стали раздаваться первые жизнерадостные песни одинокого соловья. Через несколько минут, уже весь парк был объят песней, звучавшей правда на разных птичьих «языках», но от этого не менее красивой и великолепной.
Город окончательно проснулся: везде, тут и там, стал доноситься многочисленный шум моторов и двигателей - это машины развозили людей из одной точки на карте в другую. Где-то высоко над самыми огромными деревьями и стеклянными небоскребами, в которых играли блики, послышался звук быстро вращающихся лопастей - это летел вертолет, также доставлявший людей куда-то по своим делам.
Воздух в парке, в отличие от пыльных улиц с выхлопами от проезжающих машин и зловонных заводов, был свеж и чист. В это время в парке людей было немного, изредка пробегали спортсмены, иногда можно было встретить хозяев собак, выгуливающих на поводке своих питомцев, несколько влюбленных парочек сидело на скамеечках около небольших дорожек, тянувшихся от самых входных ворот к центру парка, где находился маленький прудик с кустами камышей и живущими в этом пруду утками. В основном и целом молодые парочки ворковали про любовь, про скорую помолвку и про остальные радости жизни. Однако не все люди, сидевшие на маленьких уютных скамеечках, были просто влюбленными, не все вели неторопливую беседу о радостях жизни. На одной скамейке, над которой нависали ветви клена с красными, уже осыпавшимися листьями, сидело двое человек. Мужчина и женщина. Их никак нельзя было представить вместе, уж слишком они были не похожи друг на друга, слишком велика была разница между ними. Создавалось ощущение, что они родились в совершенно разных мирах в совершенно разное время. Женщина, а точнее совсем молодая девушка, представляла собой эталон красоты, ее, еще молодое и юное лицо, не было омрачено ликом преждевременной старости или большого горя, четкие и ровные черты ее лика и пропорции тела были во всем идеальны, можно даже сказать слишком идеальны. От нее будто исходила волна прекрасной, доброй энергии. Солнце играло в ее белокурых волосах, ветер немного теребил белое, сделанное из какого-то необычного материала, красивое платье. Девушка широко раскрыв глаза смотрела на окружавшую ее картину, будто только что появившееся на свет дитя на руках своей заботливой матери познает всю красоту этого необычного мира. Мужчина же, сидевший немного поодаль от девушки, выглядел как ее антипод, во всем разнившись с ней. У мужчины были черные волосы, отдававшие цветом стали глаза, на правой стороне лица красовался большой глубокий шрам, проходивший от уха до рта. Все формы лица были грубыми, будто вытесанными из глины плохим неумелым скульптором. Лицо человека, да и вся его сущность, не выражали ничего хорошего. Его взгляд был направлен вверх, в уже голубое небо. Одет мужчина был в брюки цвета хаки и в серую майку, на плече красовалась татуировка в виде красного черта, с пылающими от злости глазами. Сидела эта странная парочка тихо, не пророня ни одного звука. Создавалось впечатление, что они сейчас находились не в парке, не сидели на одной скамейке совсем рядом с друг с другом, а были за сотни, а может даже тысячи километров отсюда и занимались совершенно разными делами. Однако, по прошествии некоторого времени молчание было прервано. Девушка, оглянувшись медленно по сторонам, замерла своим взглядом на птице, сидевшей в своем гнезде и ухаживающей за молодыми птенчиками. Девушка промолвила только одно слово:
- Красиво - слово слетело с ее губ, растаяв в утренней дымке.
Мужчина злобно ухмыльнулся и громко отчетливо, будто выцеживая слова, сказал:
- Отвратительно.
Девушка даже не взглянула в его сторону, ее не удивил такой ответ, честно говоря, только этого ответа она и ожидала.
- Почему - отвратительно? - мягко промолвила она.
Мужчина, не раздумывая, ответил:
- Жизнь сама по себе отвратительная вещь. Ты же сама знаешь, совсем скоро все эти животные, да и вообще все - будет мертво. Даже если здесь не было бы нас, в другой день, в другой час, эту птицу убила бы и съела другая птица, а может и другое животное, - человек, какой-нибудь подросток взял бы палку и или рогатку и с удовольствием расправился с ней, а всем птенцам переломал их шеи. - при этих словах человек улыбнулся, но эта улыбка была не тем веселым выражением лица, которое возникает, когда видишь или слышишь что-то приятное или смешное, совсем нет, это была гримаса какой-то нечеловеческой злобы, смешанное с отчаяньем и болью.
Глаза девушки померкли, из них исчез тот счастливый блеск, она оглянулась на мужчину:
- Ты слишком плохо глядишь на этот мир. Тебе никогда не понять радость материнства и счастье возникновение новой жизни. Ты никогда не поймешь, что такое делать добрые дела и совершать хорошие поступки, доставлять радость людям, помогать им и прощать их.
- Да ладно тебе. Это же все давно забытая ерунда, сейчас всем главное расправиться друг с другом. И чем быстрее, тем лучше. Все это мнимое добро - всего лишь обманчивая иллюзия, на самом деле все гораздо хуже. Все в этом мире делается только для своей выгоды и не для чего больше. Сильный убивает слабого и съедает его с потрохами. Не надо тешить себя глупыми надеждами и думать, что все здесь будет хорошо. Просто-напрасто не будь наивной - Мужчина скороговоркой проговорил эту фразу и яростно поглядел на сидевшую рядом девушку. Она отвернулась и в другую сторону. Маленькая сырая дорожка потянулась с ее прекрасных глаз, мягко прокатилась по ее нежной коже и замерла на подбородке, сорвалась с ее лица, упав на зелень парка. Маленький ветерок прошелестел листвой деревьев и сорвал кленовый лист, тот мягко упал на землю. Где-то вдалеке послышался звук идущего поезда.
- Нельзя быть таким жестоким - вторая сырая дорожка покатилась - ты не имеешь права так говорить - капля соленой воды сорвалась и разбилась об землю - Это не честно…
- Не честно!? Это закон жизни. Ты же не собираешься это отрицать? - Мужчина с звериным интересом посмотрел на девушку, готовясь ответить на любой ее выпад.
Девушка будто-бы и не обратила внимания на его слова и продолжала смотреть на землю. Прошло несколько долгих минут.
- А как же красота, любовь, честь? Ты же не можешь ЭТО отрицать? - тихо промолвила она.
- Нет этого!! Слышишь нет!! - Голос сорвался на яростный пронзительный крик - Нет красоты – она увяла и умерла, была отдана в рабство, жестоко изнасилована и уже умирает в мучение. Нет чести - а если она и есть, то долго не живет. Нет любви - есть всего лишь жалкое оправдание секса! - Ничего нет!! Нет не дружбы, есть всего лишь расчет, нет не смелости, а есть всего-навсего желание выпендриться и показать себя. Все эти красивые фразы - всего лишь попытка противопоставить добро вечному, бессмертному злу, всегда властвующему на Земле. Даже самого Бога нет - есть только слабая попытка воззвать человека к чему-то глупо хорошему - мужчина закончил речь, его лицо покраснело от ярости. Вены на руках вздулись, перегоняя то ли кровь, то ли зловонный черный гной. Птицы, слышавшие этот жестокий крик разлетелись по сторонам, где-то вдалеке раздались раскаты далекого грома. Мужчина начал постепенно успокаиваться, глаза, недавно блестевшие стальным нечеловеческим огнем, стали меркнуть.
- Жизнь будет умирать, разлагаться и превращаться в прах, прах будет разноситься ветром превращаясь в НИЧТО. Жалкие люди также будут страдать и прозябать в нищете, а властные помыкать ими и унижать. Рабы все-так же как и тысячи лет назад будут биться насмерть и погибать под противный смех своих хозяев. Тысячи человек будут кричать - Ave, Цезарь, погибая за него в многочисленных битвах. Из вулкана будет течь лава, землетрясения будут убивать тысячи человек. Черная смерть будет обрушиваться раз за разом - вдали стал слышен все нарастающий раскат грома - Трупы будут гнить, люди будут есть друг друга, переваривая и отдавая земле свое. Маленький человек убьет тысячи жалких людей, которые замерзнут, сгорят, просто-напросто умрут. А Гитлер все-так же по-прежнему легко без зазрений совести будет сжигать миллионы невинных. И люди будут кричать: Heil, Гитлер! Да здравствует смерть! Да здравствует кровь! Да здравствует насилие! - раздался еще один раскат приближающегося грома, небо помутилось, будто померкло. Облака небесного кондитера стали похожи на рычащих темных псов, спущенных с цепи. Люди, до этого с надеждой смотревшие на голубое небо, стали с опаской искать зонты.
Женщина, сидевшая на скамейке съеживалась от могильного холода, который внезапно появился из ниоткуда. Она, выглядевшая как хрупкий призрачный цветок, начал превращаться во что-то еще более хрупкое, неуловимое, можно сказать даже невесомое. Слезы, до этого еле видные начали литься из ее глаз , падая и тая на холодную грязную почву, на пожухлую траву. Ветер, уже усилившийся стал с каждым мгновением все больше напоминать своего брата, арктического ветра. Теперь он уже пробирался в кожу, добираясь до костей, заставляя человека чувствовать себя все неуютней и некомфортней. Пока женщине стало становиться все хуже-хуже, мужчина же наоборот встал во весь свой рост, распрямился, с превосходством взглянул на нее и стал громко, во весь свой голос говорить:
- Скоро будет зима забвенья - сказал он, выдыхая из своих легких холодный морозный воздух - Чувствуешь это? - это кара, расплата, смерть и все остальные удовольствия, которые так любят они! - клен стал стремительно терять свою листву, осыпавшуюся на пожухлую траву. Птица, сидевшая в гнезде пыталась согревать своим теплом маленьких птенцов - Больше не будет вранья и иллюзий. Будет только честная, не приукрашенная боль! Наконец–то придет долгожданное очищение, практически умершей планеты! - раздался еще один раскат грома. Теперь уже над городом. Небо озарилось синим огнем, люди, видевшие это зрелище из окон своих домов в ужасе отпрянули от стекла. Тучи уже закрыли своими могучими телами все небесное пространство.
- Будут свергнуты старые боги. Новые божества взойдут на небеса. Огонь и лед станут единым целым и наведут порядок на этой многострадальной земле. Красота станет уродством. А уродство красотой! - Мужчина уже кричал, стараясь заглушить ветер, с силой хлеставший его по лицу. Глаза горели синим пламенем, сжигая на своем пути всю чушь вроде любви и сострадания. Старуха замерзала, ее глаза вылезали на лоб, лицо до этого красивое стало морщинистым и ужасным. Мир также преображался и резко менялся теряя контрастность – из прекрасного и чистого он стал походить на жестокое зрелище, предчувствие кровавой бойни - небо уже было не просто жалкой синей плоскостью - о, нет это было сияющее миллионами холодных огней пространство, бесконечность, пронзающая всю грань реальности и с этого бесконечного космоса лился огонь и лед, разрущающий все на своем пути, рушащий небоскребы, которые подобно богам-исполинам, застигнутым врасплох ударом в спину, теряли былое могущество, неуклюже падая на разбитый асфальт, предзнаменуя конец эре обмана и глупых надежд. Не правда ли красиво и захватывающе! - кричал изо всех сил мужчина, но говорить эти слова было уже некому. Старуха, до этого стучавшая зубами от холода и жары на скамейке превратилась в прах и потом, рассыпавшись, улетев в бездну бесконечности стало НИЧЕМ. Птица, до этого сидевшая в гнезде и пыталась спасти своих птенцов, также рассыпалсь. Мужчина же заливался хохотом, разрываясь и разваливаясь на тысячи частиц из последних сил своей слабой глотки кричал:
- Ave, боль! Heil, смерть! Да здравствует, НОВЫЙ МИР!