Не заплывайте за буйки!

   Каждый год мы с Еленой приезжали отдыхать на юг, в Крым, в одно и то же место. Это был самый старинный приморский город… Город нашего детства.
Мы любили друг друга, я давно сделал ей предложение, но Лена никак не решалась сделать последний шаг, чтобы сомкнуть наши узы брака. Видно, в чём-то сомневалась и лишь говорила, что современные люди могут вместе жить и без штампа в паспорте.
–Не переживай и не парься! – успокаивала она. – Нам с тобой и так хорошо!
Но я переживал и парился, особенно в Крыму, где жара стояла в то лето под сорок…
 
   … В тот роковой день на пляже самого Чёрного моря всё начиналось как обычно. Сначала мы нашли себе местечко под солнышком среди сплошь лежащей загорающей биомассы. Разгребли пять-шесть дециметров раскалённого от солнца песка среди кишащих отдыхающих, чтобы бросить полотенце. Немного поджарились на солнце и окунулись в прохладу кафе с названием «Ветерок». Я, как обычно, выпил пиво с пиццей, Лена – свой лимонад с профитролями. Наслаждаясь янтарным холодным напитком, невольно посматривал на стройных девушек, разглядывая всевозможные тату с драконами и розами на самых интересных участках тела. На пляже, в основном, только девушки. «Блин, какие стройняшки!» – подумал так, поглаживая бедро любимой. «Но моя девочка всё равно лучше всех!»
   Леночка устремляла вроде бы рассеянный взгляд на стройных мускулистых мальчиков с увесистыми золотыми цепочками. «Интересно, что думала она, глядя на этих пузатых «альфа-самцов»?!? Ничего! – успокаивал я себя, ущипнув её посильней.
Она взвизгнула! Пора в воду! Искупаться.
Вроде бы все довольны. Солнце печёт.

   Спасатели с вышки в рупор металлическим голосом горланили: «Уважаемые отдыхающие, не заплывайте за буйки. Это опасно для жизни!»
Эти  предупреждения вещали так часто, что мы привыкли к ним и уже не слушали. Они звучали для нас подобно другим пляжным крикам, типа: «Кукуруза! Варёная кукуруза!» Я давно заметил, что наши сограждане не очень-то любят читать всякие инструкции, следовать рекомендациям в жизни и выполнять  запреты.
Мы их нарушали, потому что уверены в себе, сотню раз заплывали за эти красные маковки. В «лягушатнике» у берега полно народу, всё кишит, особенно много брызгающихся визжащих ребятишек. Вода мутная, непонятно от чего. А в открытом море чисть да гладь. И ни души, одна стихия. СОЛЁНАЯ стихия!!!
С моря дул завлекающий, свежий ветерок. А плеск волны был похож на манящий, сдержанный, солёный смех, посылаемый из глубины...

Мы с Леночкой плывём легко, мимо буйков, мимо недовольных скутеров и «бананов» с драконами, мимо катамаранов. Плывём и смеёмся, вспоминая фильм «Полосатый рейс», где красиво плыли звери в полосатых купальниках. Плывём разными видами: я брассом и кролем, она по-собачьи и на спине. Но рядом и вместе. Иногда я подныривал, чтобы ущипнуть её за… попу или пощекотать пятку. Она визжала, глотая иногда солёную воду, и фыркала, отплёвывала, пытаясь достать меня рукой, чтобы шлёпнуть.

   Потом мы лежали на спине, покачиваясь на волнах, отдыхали и вспоминали школьные годы: как я списывал на уроке у неё, такой правильной отличницы с большими белыми бантами, домашнюю работу, а она требовала взамен достать ей дефицитную книгу – роман-робинзонаду французского писателя Жюля Верна «Таинственный остров». А за это время волнение моря усиливалось, и нас незаметно уносило дальше от берега. Солнце скрылось за быстро наплывающими тучами.
Увлечённые разговорами, мы не заметили, что оказались далеко почти в «нейтральных водах». Ещё удивлённо наблюдали, как недалеко проплыл круизный лайнер «Михаил Светлов». Возможно, там, на капитанском мостике, стоял наш одноклассник Иван, смотрел в бинокль и никак не мог вспомнить, где он мог нас видеть. Мы поорали изо всех сил, но шумный морской небоскрёб гордо продефилировал мимо и скрылся из вида.

   По верхушке Крымских гор, слегка видневшихся за окоёмом воды, я сообразил, где берег. А ещё я смутно стал понимать, что доплыть обратно вдвоём по-собачьи мы не сможем: море начинало штормить. Блин! Блин!! Блин!!! ЧТО ДЕЛАТЬ???
Бросить Лену одну в открытом море, а самому попытаться выгрести, чтобы остаться жить, – такой мысли даже не возникало. Как? Без неё?! Бросить! – означало оторвать у себя часть тела, ногу, руки и жить без них.
Я молча посмотрел на свою Леночку. Она плыла уже без энтузиазма и явно выбивалась из последних сил. Совсем сникла, как флаг лишённый ветра, как мокрая тряпочка.

– Я… не… смо-гу, – глотая наглую волну, еле вымолвила она. – Плы-ви… один… плы-ви!

   Её накрыло очередной волной, и она пошла ко дну. Я нырнул за ней. Увидел тёмный мрак под водой и черноту бездонного моря. Просто какая-то жуткая вечность. «Вот оно, какое страшное бывает это Чёрное море, – мгновенно промелькнуло в мозгу.

«Чёрт! Чёрт!! Чёрт!!! Ну, где же ты, моя хорошая?»

   В тёмной воде Лену разглядел не сразу, она слабо сопротивлялась стихии руками и ногами. Я подхватил её за руку и поднял на поверхность. Глотнув воздух, она инстинктивно, бессознательно стала хватать меня за голову, и мы вместе шли снова в кромешную тьму, в эту чёрную синеву водного космоса, но без звёзд.
Я почему-то вспомнил, что давно не был на кладбище у родителей. Надо бы сходить, цветы принести, прибрать вокруг. Зачем подумал о покойниках? Не знаю.

Жить! Надо жить!! Ах, как хочется жить!!! ВДВОЁМ!!!

   Сжавшись калачиком, потом выпрямившись, я отцепил её пальцы и пулей пошёл наверх вместе с живым, но своим, таким родным, балластом. Чтобы не повторить смертельного захвата ею меня спереди, я подхватил её под мышки сзади, так, чтобы голова была на поверхности, и она могла дышать. Её бледное лицо, такое близкое и родное, придавало мне силы. Какое-то время грёб одной рукой, прямо таки, как раненый Чапаев.

– Нам… вдво-ём… не до-плыть, – шептала она, едва помогая мне держаться на плаву. – Я… люб-лю те-бя!!!
– Я тоже... Молчи…
Она ещё издала пару невнятных фраз, сделала несколько усилий рукой и сникла. А я медленно грёб правой рукой на смутно виднеющуюся гору Тепе-Оба. Земля ещё подавала сигналы, а я уже нет. Нет никаких сил, грёб на «автомате» с нулевой скоростью…

Какая-то подводная сила нас  толкала к берегу и держала на плаву. Это я чувствовал! Но надолго ли?
Что бы ни случилось, всегда держите в лоб волне.

«Жизнь там как шла, так и будет идти, – мелькнула мысль. – Отряд не заметит пропажи бойца и «Яблочко» песню споёт до конца… Жизнь имеет конец… а море, похоже, нет… Вот сука! Так по-глупому занесло».
В глазах помутнело. Страшно хотелось пить и, почему-то, лечь на дно отдохнуть. Но дна пока не чувствовал.

Силы были на исходе. В ушах появился шум, а глаза стали закрываться, и я увидел красную лампочку, которая вспыхнула внутри меня: топлива осталось несколько капель. Я знал, что так бывает, когда засыпаешь в сорокаградусный мороз в сугробе или в горах без нужной дозы кислорода, да ещё начинает кружиться голова. Страха не было: я всё же не один. А была дикая усталость…
Шум в ушах усиливался. Это был шум мотора. Сквозь пелену смертельной усталости солёной стихии я разглядел борт лодки или катера и людей в форме цвета хаки.

«Уррраааааа!!!! Погранцы!»
 
   Оказывается, они давно заметили нас и выслали сторожевой катер.
Как вовремя?!? Ещё бы несколько секунд и… Не могли раньше?!
Нам срочно прямо на борту оказали первую помощь. Лена пришла в себя и смотрела на меня усталыми, но ласковыми глазами, а я держал и гладил её бессильную руку.
– Вы, наверное, море за лужу приняли? – шутили пограничники. – Первый раз видим таких смельчаков.
– Надо вам медаль вручить «Унесённые штормом!» – сказал капитан и добавил. – Вообще-то странно, как это вам удалось не утонуть, отмахав такое расстояние в неспокойном море. Похоже, вы попали в одно из подводных течений, уносящее воду от берега в море. Его называют «Отбойным». Оно чаще всего начинается в таинственной, покрытой легендами Двуякорной бухте. Эти течения часто меняют направления, отчего температура воды в море у берега может измениться даже летом градусов на 8-10. Вам повезло, что мы вас заметили, а иначе…
Он замолчал, посмотрел на Елену, натерпевшуюся страха, и налил в рюмки коньяк:
– Выпейте, не пьянства ради, но для сугреву! И мы вас доставим на берег.
Когда мы вернулись в дом, Лена с порога разрыдалась. Я никак не мог вывести её из этого крутого пике женской истерики, которая выплёскивала через солёные слёзы ад последних нескольких часов. Я пытался поить её крымской чачей, вином, чаем с лавандой, и только после этого она успокоилась.

– Я люблю тебя, Серёженька, – зарёванная, серьёзно, глядя мне в глаза, промолвила вдруг Елена, моя Леночка.
– И я тебя очень люблю, – то ли сказал вслух, то ли вспомнил я эти слова, когда мы чуть живые плыли к спасительному берегу.
– Завтра же идём с тобой в ЗАГС, – она решительно посмотрела на меня и со слезами на глазах крепко взяла за руку. – Мне там, под водой, было темно и страшно. Звёзд не было видно, мелькнула тогда мысль. Ты меня спас, и я с тобой снова счастлива.
«Обалдеть! Ну, наконец-то», – подумал я и крепко обнял её. – Мы даже одинаково думаем. Мне было бы без тебя невыносимо жить, если бы…»
Она прильнула ко мне всем своим тёплым, желанным телом:
– Я с тобой и в огонь, и в воду!

«Ах, ты, моя радость! Вместе мы преодолеем всё!» – не мог надышаться ею и целовал, и целовал. А вслух сказал:
– Счастливым можно быть даже в самом тёмном месте и в тёмные времена, если чаще смотреть на свет. Но даже если выключат свет, то и тогда его можно увидеть, подняв голову, – это звёзды! Если бы мы с тобой не заплывали за буйки, то мы так бы никогда и не женились.
– Я теперь в жизни никогда больше не заплыву дальше «лягушатника», – с дрожью в голосе сказала она. – Я стала такой трусихой.
– А теперь уже и не надо искать себе на задницу приключений. Дело сделано. Завтра командовать парадом буду я! Надо ещё выпить за море, оно у нас с тобой теперь одно! Схожу-ка я за свадебным шампанским. Но, как только не будешь соглашаться со мной, так сразу в заплыв, за буйки… Ха-ха!

На улице был уже поздний вечер. В июле небо в Крыму фантастическое. Очень много звезд – так красиво. Красоту ещё рождает сердце, полное любви. Я шёл под впечатлением дня. В голове рой мыслей. Кругом южная ночь. Та же тьма, что и на морской глубине, но…

   Не дай Бог оказаться кому-нибудь в такой ситуации. Недаром море предупреждает горячие головы красными буйками. А ещё я подумал, что семья – это как лодка, плывущая по штормовому морю. Если кто-то один из двоих начнёт совершать неверные, резкие движения, то лодка начнёт тонуть. Везде важен баланс, особенно в отношениях. Только любовь спасает от шторма жизни.