По праву крови. 21. Адаптация. Анна

— Я всё-таки померла и попала в ад? — голос прорывался хрипами по пересохшему горлу.

— Да брось, кисуня! Чем я тебе не ангел?

Моррет развалилась на стуле, закинув одну ногу на колено другой и... читала газету.

— Что нового произошло в мире, пока я плавала в лимбе?

Мой взгляд скользнул по трубкам капельницы, пришпиленной к локтю, я с трудом пошевелила затёкшими плечами и головой. Перед глазами опять вспыхнул образ страшного дерева в огне, которое кричало тысячами распахнутых ртов.

— Да вот пишут, что дружки твои хулиганят. Похитили каких-то доходяг из офиса наместницы Стефании, — Моррет звучала буднично, словно такое происходило каждый день.

— Я не водила дружбы с такими людьми.

Кряхтя, как старушка, я села на больничной койке.

— Ну да, ну да... — Моррет будто хотела что-то ещё добавить, но осеклась, не закончив фразу.

— Что там было? В подземном куполе?

— А это? Это экстрактор, — снова вернувшись к беззаботному веселью, ответила она. — Генерал Дирак хотел пустить тебя на фарш, да только капитан вовремя подоспел. Говорят, прям из воздуха выпрыгнул, что твой чёртов фокусник! Мы так-то для переноса в пространстве мудрёные круги делаем, а тут, хлоп — и он уже туточки.

Я тряхнула головой, чтобы снова отогнать образ дерева во тьме. Ток силы ощущался свободно, значит, Кирона не было рядом. Странно, что они не заблокировали меня. Или были уверены, что слишком разбита, чтобы навести суеты?

— Сколько дней я пробыла здесь?

Ужасно хотелось пить, я осматривалась в поисках графина или стакана с водой.

— Пять дней. Мы уже начали беспокоиться, — без ноты того самого беспокойства довольно заявила она.

— Ты-то и беспокоиться? Верится с трудом. А чего это генерал решил от меня избавиться?

Моррет сложила газету и швырнула её на подоконник, поднялась со стула и потянулась, взъерошив короткие ржавые волосы.

— А мне почём знать? Дела руководства — это дела руководства. Мы лишь исполняем приказы. Но знай, принцесса, если у Дирака на тебя зуб, это херовый расклад. Наихеровейший. Он ничего не делает просто так.

— Обычный день в инквизиции, да?

— Ну, типа того, — она хохотнула и кивнула. — Ладно, пойду позову милашку-медичку. Скажу ей, чтобы выдыхала. А то им тут из-за твой отключки будто всем колы в жопы повтыкали. Ходят с таким видом, что мой дед с геморроем.

Меня продержали под наблюдением ещё три дня, прежде чем отпустить на поруки Кирону. Никто не расспрашивал о том, что произошло в экстракторе, что было странно, учитывая, какими дотошными они были ранее.

Новым пристанищем стала крошечная комната в казармах на территории крепости. Массивное, протяжённое строение из красного кирпича, тёмного от времени и непогод. Кирпич этот клали на совесть, швы были выведены тщательно и ровно, но без излишеств. Фасад строг и аскетичен: ритмичный рисунок из высоких окон с лучковыми перемычками, похожих на бойницы. Из украшений — лишь скромный карниз из того же кирпича и ряд слепых арочек под крышей.

Это здание не стремилось быть красивым, оно несло исключительную функциональность, вросло в землю своим фундаментом, а стенами, толщиной в три кирпича, будто бросало вызов и стуже, и времени.

Спальные блоки вмещали стройные ряды металлических коек для рядовых инквизиторов. Офицерский корпус располагался в соседнем, менее внушительном здании. Меня же разместили в крыле с отдельными комнатами для немногочисленного женского состава.

— Моя новая тюрьма?

Я указала на запирающий круг на двери, Кирон оценивающе оглядел комнату.

— Здесь почти так же уютно, как в офицерских квартирах, так что тебе грех жаловаться.

— Ага, вот только ключи мне не доверяют.

— Можно подумать, тебе есть куда отправиться.

— Ой-ёй! Жёстоко стелешь.

Комната действительно оказалась удобнее больничной палаты и уж точно лучше камеры заключения, даже полка с парочкой книг имелась, наверняка исключительно одобренных цензорами инквизиции.

— В каком же статусе я пребываю?

Он рассеянно провёл пальцем по косяку двери, будто проверяя пыль.

— Статусе ценного, но опасного актива. Дирак рвётся превратить тебя в горстку камней, Гловер предпочёл бы, чтобы ты тихо гнила в камере, а я доказал, что твоя живая ценность превышает мёртвую. Пока что. Так что твой статус — «экспериментальный образец под моим личным надзором». Не благодари.

— Не благодарю. Значит, я сменила казённую темницу на казённую комнату, а следователей — на одного надзирателя. Прогресс налицо.

— Не недооценивай этот прогресс, Демаре. В камере тебя ждал только экстрактор. Здесь у тебя есть шанс.

— Шанс на что? Стать твоим ручным зверьком?

Кирон медлил с ответом.

— Эта связь, — он невольно коснулся плеча, — даёт больше энергии, чем я мог представить. Дирак боится этого и попытается уничтожить. Я предлагаю тебе не просто выжить. Я предлагаю тебе научиться этим управлять и отомстить.

— С чего бы мне мстить кому-то?

Кирон склонил голову, изучая меня:

— Не пытайся быть хорошей, здесь нет в этом смысла.

— При чём здесь это?

— Разве ты не злишься?

— Злость не вызывает у меня желания мстить. Я хочу просто уйти отсюда.

— Такой опции у тебя нет, — он с наигранной приветливостью развёл руками. — Ладно, святоша, располагайся поудобнее. С завтрашнего дня будешь привыкать к режиму.

— Чего?

— Режиму дня служащих.

Кирон уже был в дверях, когда я наконец выпустила вопрос, который бился в моей голове с момента пробуждения:

— Что там было?

— Где?

Плечи напряглись, хотя выражение лица оставалось лениво-скучающим.

— По ту сторону, за завесой?

— По ту сторону? — из его глаз исчезла насмешка, привычная маска контроля сползла, а под не — что-то голое, выжженное дотла. — Ничего. И всё. Абсолютная пустота, которая хочет стать всем. Она... голодная.

Он сделал паузу, словно прислушиваясь к эху ужаса внутри себя, затем резко дёрнул головой, сбрасывая с себя это воспоминание, рабочая маска капитана вернулась на место.

— И после такого ты не боишься использовать силу? — удивлялась я.

Стоило мне направить мысли к источнику, как образ пугающего кричащего дерева вспыхивал перед внутренним взором.

— Если это даст мне преимущества, плевать на страшилки во тьме, — фальшивая легкость не скрывала его трепет перед тем, что встретило его за гранью.

Он щёлкнул пальцами, между ними запрыгала белая искра, которой он зажег лампу на столе в углу комнаты. Ни кругов, ни камня для этого не потребовалось.

— Выспись. Завтра начнётся твоя новая, невероятно скучная жизнь.

Подъём ещё до рассвета и душ, а после — физическая нагрузка. Моррет принесла мне стопку форменной одежды по размеру, без опознавательных знаков, и погнала на мороз разминаться и делать пока простые упражнения.

— Я не собираюсь, как солдат, бегать по плацу и прыгать через препятствия.

Моррет громко рассмеялась.

— Принцесса, дай бог, ты хоть пару десятков метров пробежишь с твой-то подготовкой! Не то что прыгать куда-то. Давай-давай, шевели жопой, тебе нужно кровь разогнать.

Облачка пара вырывались из её тонкого рта, пока она с легкостью подпрыгивала на месте, разогреваясь. Моё же тело отзывалось нехотя, будто налитое свинцом.

Уже после десять минут несложных, но активных движений я выдохлась — похоже, прошедшие недели инквизиторских манипуляций оставили неизгладимый след на моём здоровье. Несмотря на обилие сальных шуток по поводу моей немощи, Моррет с пониманием относилась к этому и не стала слишком сильно загонять с первого дня. Она вернула меня в комнату, куда через несколько минут принесли завтрак. От запаха каши и мяса меня немного подташнивало, но я заставила себя съесть большую часть.

До самого вечера меня оставили в покое, лишь принесли обед в положенное время. Я ходила из угла в угол, прогоняя мысли о Кайдене и сущности, попеременно сражавшиеся за возможность изводить мой мозг, устав, взяла книгу с полки наугад и села за стол. Тусклый свет из узкого окна не доставал до этого угла. Недолго думая, я взялась передвинуть стол. Не знала я, что он будет настолько тяжёлым. Пыхтя и отдуваясь, сдвинула его на каких-то полтора метра, чтобы он оказался прямо под окном. Теперь мне мешалась кровать: в небольшом помещении не осталось прохода к двери. Пришлось и ей найти новое место. Удивительно, что на скрежет мебели по полу не сбежался весь этаж. Я окончательно выдохлась, оттеснив всё к стене с окном. Зато эти бессмысленные занятия хорошо отвлекали от навязчивых мыслей.

— Так нельзя, — с самодовольной ухмылкой сообщила Моррет.

Она пришла забрать меня на очередную тренировку и теперь осматривала плоды моего самоуправства в комнате.

— А мне плевать! — с вызовом ответила я.

— А я заметила. Не хорохорься, принцесса. Я тебя журить не буду, для этого здесь есть десяток важных индюков.

— Так ведь тебя же поставили со мной нянчиться.

— Точно! Что поделать, если я — не самый ответственный воспитатель. Пойдем уже, капитан ждёт.

Я послушно поплелась за ней, слишком утомлённая тяжелой акробатикой с мебелью.

Кирон сидел на скамье в тренировочном зале с манекенами и мишенями. Прежняя уверенность вернулась в осанку и скучающе-надменное выражение лица. Он махнул Моррет, чтобы та оставила нас, и двинулся мне навстречу. Стоило попасть в радиус действия связи, как он тут же зачерпнул силу, что транзитом пронеслась через меня, как холодный сквозняк при открытой двери.

— Что ж. Пора нам учиться работать вместе, Демаре.

— А жалование выделят?

— Инструментам не полагается.

— На эксплуатационные нужды?

— И что, дорого твоя эксплуатация обойдётся?

— Смотря как пользоваться, — я пожала плечами.

— Полагаю, бережно?

Он смахнул выбившиеся пряди с моего плеча, тут же на его пальцах заплясали белые искры, которые Кирон сплёл во вращающийся шар энергии. Лампы под потолком замигали в унисон по мере наращивания используемой силы. Шар разрастался, наполнял воздух светом и трескучим электричеством.

— Теперь ты.

— Что я?

Кирон пропустил мою попытку играть в дурочку.

— Пробуй поддержать такой же уровень свечения.

Он перебросил мне шар, и тот мгновенно потух.

— Ты хотел силу — ты её получил. Я не буду играться в синергию или, что ты там придумал.

— Какие умные слова. Похоже, стоит напомнить тебе, в каком положении находишься, мисс Осуждённая.

Кирон дёрнул меня к себе через связь, я споткнулась, едва удержалась на ногах. Дерево в белом огне. Мотнула головой, отгоняя видение.

— Я не хочу больше использовать её.

— Тебя не спрашивают. Давай!

На мой очередной отказ, Кирон ответил профилактической порцией боли в затылке. Пришлось подчиниться.

Мы пробовали жонглировать силой, по очереди выпускать её. Получалось медленно и малоэффективно. В моменты, когда доступ оказывался в моих руках, Кирону оставался только камень, почти не усиленный его собственной жизненной энергией. Он недовольно кривился, при каждой попытке ускорить переход, раздражённый этим непредвиденным побочных эффектом.

Наигравшись с прямым потоком, он решил переключиться на другие способы:

— Пробуй манифестацию.

Я развела руками, ожидая более подробных инструкций.

— Круг огня.

Запоминание и использование кругов не было моей сильной стороной, я лучше обращалась с прямым направлением энергии, но мама заставляла практиковать начертание: необходимо воспроизвести в воздухе или на поверхности мысленно представленный круг. Припомнив символы простого круга огня, я вхолостую без доступа нанесла круг на пол — он с пшиком погас, как перегоревшая лучина. Кирон швырнул мне кусок мела из коробки у старой вышарканной тёмно-зелёной доски.

— Не думаю, что это вариант сработает.

Кирон лишь закатил глаза, ожидая, пока выполню задание, так что я нарисовала на доске тот же круг огня, что использовала для манифестации ранее. Без направленной в него энергии, он, разумеется, не стал бы работать, ещё и кривой получился. К рисованию кругов вообще редко прибегали в быту, это была практика для детей, только начинающих использовать камни и силу. Овладев базовыми навыками изображения сигилов, любой пользователь мог манифестировать их мысленно. Готовые образы использовались для сложносочиненных сигилов, как в технике, или при очень специфических манипуляциях, например, в лечении или при изготовлении механизмов, где нужна большая точность знаков.

— Чего ты хочешь добиться?

— Проверяю, насколько беспомощным становится носитель во время активной связи.

— Абсолютно, — я вернула ему его же сарказм.

Эти тренировки предназначались не для меня. В них Кирон искал способы выжать максимум из своего доступа к источнику. Его не страшила ни истинная природа силы, ни возможные последствия.

В повторяющемся монотонном ритме новой бытности не было места для принятия решений. Отлаженный режим давал необходимый минимум комфорта, если подобное существование можно назвать комфортным, особенно, когда капитан Кирон влезал в голову, в попытках усмирить мой нрав.

К концу зимы он научился уверенно тянуть и отпускать силу с впечатляющей быстротой, иногда заставляя меня применять щитовые круги через накопление крох энергии в чёрном кристалле, что он выдавал, каждый раз, когда мы практиковались. Готовил меня к роли щита. За это время он также мастерски освоил и отработал на мне подчиняющие сигилы, чтобы принудить работать даже против воли.

В бесконечном круговороте повторяющихся изо дня в день действий я пропустила момент, когда Кирон стал частью семейства Алькасар. Блеск кольца, поймавшего яркие весенние лучи, когда он манифестировал запирающий круг, выдернул меня из тягучего болота тоскливых мыслей. Я прикусила губу и инстинктивно потянулась к магии крови, но вовремя одёрнула себя. Оливия теперь официально связана с ним, моим тюремщиком и, как бы рьяно я ни отрицала это, моим единственным заслоном против ещё большего произвола власть имущих.

Кирон заметил мой взгляд, прикованный к кольцу и широко улыбнулся.

— Интересная реакция. Ревнуешь или завидуешь?

— С чего бы?

— Ты хотела шарахнуть меня силой крови, — он отвечал без злобы, а с азартом, зачесал волосы назад, приблизился. — Почему? Оливия? Волнуешься за неё, да?

Он стоял так близко, что тепло его тела и легкий запах дорогого мыла, смешанный с озоном от недавно выжженого в воздухе круга, вызывали желание отстраниться. Кирон костяшками пальцев приподнял мой подбородок, намерено проводя металлом кольца по коже и с улыбкой любуясь его блеском. Читал мою ненависть и упивался ею.

— Не трогай меня.

Отбросила его руку, а он поймал меня за плечо, крепко сжимая мышцу под тканью рубашки, большой палец надавил на впадинку между ключиц.

— Почему? — тихий ласковый голос, наполнивший меня отвращением. — Ты ведь скучаешь по теплу и прикосновениям.

Его палец надавил сильнее. Дыхание перехватило от боли и унижения.

— Отвали! Уж в тебе я точно не нуждаюсь.

Когда я безрезультатно попыталась оттолкнуть его, Кирон рассмеялся, звук высокий и притворный. Он наклонился ещё ближе, губы почти касались моего уха.

— Разве Кайден прикасался к тебе иначе? Разве в его объятиях не было того же расчёта?

Он позволил этим словам повиснуть в воздухе, давая им просочиться под кожу, отравить ещё одно воспоминание, а мои глаза обожгли предательские слёзы. Его свободная рука легла на мой бок, чуть выше талии, я непроизвольно дёрнулась. Он ладонью впивался в моё учащенное дыхание под рёбрами, когда насмешливые слова продолжили бить по самым больным местам:

— Я, по крайней мере, честен в своём намерении.

Я замерла, ненавидя его за правду, которую он вкладывал в меня, как отравленный клинок. Дрожь от беспомощной ярости и попытка снова оттолкнуть его.

— Расслабься. Ты борешься с неизбежным. Это утомительно. Гораздо проще принять правила игры. — шёлковый шёпот, обволакивающий, как дым. — Я могу дать тебе больше, чем ты думаешь. Защиту. Даже... ту иллюзию заботы, по которой ты так истосковалась.

Его рука на моём боку медленно сдвинулась на спину, притягивая чуть ближе, стирая последние сантиметры дистанции. Я оказалась в ловушке между холодной доской за спиной и его телом, обманчиво теплым и живым. Он дышал ровно, в то время как моё сердце бешено колотилось от злости где-то в горле .

— Ну что, Анна? — он коснулся лбом моего виска, и связь между нами вспыхнула внутри ледяным огнем.

— Иди к чёрту! Засунь свою заботу...

Я отвела голову на максимально возможное расстояние и, пока он не занимал канал силы, успела взять достаточно, чтобы шарахнуть его усиленным статическим зарядом, как раз образовавшимся от нашего натирания о доску. Он издал возглас удивления и со смехом отстранился.

— Ну, вот же! Сырая ярость, истинная воля.

— Ублюдок!

Я ретировалась вдоль доски.

— Меня и похуже назвали, — веселился он. — Твои реакции лежат на поверхности, Демаре. Неудивительно, что Уильямс так легко обвёл тебя вокруг пальца.

— Заткнись!

— Почему? Правда глаза колет? — он сделал ленивый шаг вперёд, наслаждаясь пространством своей власти. — Ведь твой мальчишка тоже прикасался к тебе так, будто ты что-то значила. Говорил те самые слова, которые ты так хотела услышать. А потом предал. Ну, и кто из нас ублюдок, Анна? Тот, кто покупает тебя открыто, или тот, кто продаёт, притворяясь твоим спасителем?

Я сбежала от него к окну, но его насмешливый шёпот снова настиг меня, снова ладони на плечах.

— Тебе нужно нарастить броню, девочка моя.

Дыхание застряло в горле, сжатое тисками памяти, которую он так старательно ковырял, как едва зажившую рану.

— Или сломаешься, — нежный голос прямо в ухо, уже без смеха. — Твоя проблема не в том, что ты чувствуешь. А в том, что ты это показываешь. Кайден это увидел. Я это вижу. Дирак это увидит.

Одной рукой он продолжал удерживать, а другой обхватил запястье, поднял и прижал мою же ладонь к моей груди, прямо над бешено колотившимся сердцем.

— Чувствуешь? Это твоя уязвимость, — он говорил тихо, пока его пальцы сжимали мои, заставляя ощущать каждый перебой сердца сквозь тонкую ткань. — Мы либо научимся направлять эту... искренность... в нужное русло. Либо выжжем её дотла.

Я ткнула его локтем под рёбра, Кирон кашлянул, но не уступил.

— Ты отвратителен, — процедила я сквозь зубы.

— Весь мир отвратителен. Привыкай.