Гомер. Одиссея, Илиада

Одиссея.
Муза, расскажи нам о многих бедах, о долгих страданиях божественного
Одиссей по возвращении из Трои, священного города, расскажи нам о своей борьбе за свою жизнь и жизнь своих товарищей, безумцев!-- которым обрадовались в день возвращения за то, что они принесли в жертву священных телок Солнца.Дочь Зевса, расскажи нам еще раз о его беде, в то время как все остальные вожди греки, избежав ледяной смерти, возвращались к своим смеющимся очагам,один остался на очаровательном острове Калипсо, прекрасной
среди богинь; она желала его в мужья, сгорая от любви к нему.
Боги сжалились над ним, только Нептун не унимал его
гнева, и во время пиров, которые эфиопы устраивали в его
честь, боги, воспользовавшись его отсутствием, собрались во
дворце Зевса, который сказал им, думая о прекрасном Эгисте, убитом Орестом:
--Великие боги! смертные обвиняют нас в бедах, которые с ними случаются.
Видите ли, Эгист, бросив вызов судьбе, объединился с женой сына
Атрея; он убил последнего по возвращении, несмотря на советы Меркурия и
не опасаясь справедливой мести Ореста.Голубоглазая Минерва ответила:
--Эгист искупил свое преступление, так погибнет тот, кто захочет
подражать ему, но я думаю о мудром Одиссее, и мое сердце разрывается на части, когда я вижу, как он содержится в обители коварной Калипсо. Ласки
дочери Атласа не могут заставить его забыть о милой родине.-- О Зевс, неужели
ты больше не помнишь о многих жертвах, которые он приносил тебе под
огромной Троей? Тот, кто собирает облака, говорит::
--В детстве я помню, но Нептун может забыть только хитрый
Одиссей восхитился зрелищем Циклопа Полифема, своего божественного сына, которого он родил Туса, дочь Форсис. Однако он откажется от своего гнева, не
имея возможности бороться в одиночку против нашей воли, затем Минерва ответила:--Если таково твое желание, отец богов, пошли Меркурию приказать
Нимфе с прекрасными косами позволить Одиссею покинуть ее берег.
Я отправлюсь на Итаку, чтобы побудить Телемаха изгнать
высокомерных женихов из дворца его отца и отправиться в Спарту и Песчаный Пилос,найти следы своего дорогого отца.

Она сказала и, завязав свои прекрасные сандалии из золота и амброзии, она
отправилась навстречу ветру и остановилась перед воротами дворца
Одиссея, приняв облик Ментеса, вождя тафийцев. Там гордые женихи радуют свои сердца; спешащие слуги разливают вино в кувшины и в изобилии нарезают мясо.
Среди них задумчивый Телемах увидел богиню и, подойдя и взяв ее за руку, сказал ей:--Приветствую тебя, о возлюбленный нами пришелец; отдохни, поешь и напейся и расскажи нам свои желания?

И, взяв у него из рук копье, он положил его рядом с копьями своего
отца; затем он усадил Минерву на искусно сделанное сиденье,подальше от шума, желая расспросить ее об отсутствии ее отца. Слуга приносит мясо и ставит возле них золотые кубки; вестник наливает им вина.

Затем вошли великолепные женихи; глашатаи вылили им на руки воду; служанки подали хлеб, а слуги наполнили воронки.-- Утолив голод и жажду, глашатай
вложил лиру в руки Фемиоса и, пока он прелюдировал, по
принужденный, перед женихами, Телемах низко поклонился Минерве:

--Дорогой хозяин, посмотри, что занимает этих людей: лира и пение. У них
нет других забот, кроме как безнаказанно пожирать добро человека, чьи
побелевшие кости лежат на земле или катятся в горькой волне.
Конечно, если бы он появился, все они сбежали бы быстрым бегом.
Увы! Одиссей погиб, и день его возвращения больше не будет светить для него. Но скажи мне, друг, кто ты? Скажи мне, как зовут твоих людей, твой город,
твоих родителей? Где твой корабль, где твои матросы? Говори
откровенно, ты хозяин моего отца?
Богиня с голубым ирисом говорит ему эти слова:-- Я Ментес, сын Анхиалоса, царя тафийцев, искусных в гребле. Я иду в Темзе искать медь, я везу туда сверкающую бронзу. Мой корабль находится в гавани Ритрон у подножия зеленого Неиона.--С давних пор гостеприимство объединяет нас, твоего отца и меня; спроси мудреца Лаэрт. Говорят, этот старик живет уединенно среди виноградников в своём плодородном загоне. Я верил, что твой отец вернулся; боги, несомненно, этого не хотели, но он не умер, и я предсказываю тебе его возвращение следующий, ибо я знаю его благодатный дух в делах. Но ты,
в свою очередь, ответь, ты сын Одиссея, ты похож на него и у тебя
его прекрасные глаза? Наши отношения были частыми до его отъезда в
Трою на его пустотелых кораблях, но с тех пор я его больше не видел.
Телемах осторожно сказал ему:--Моя мать говорит, что я сын Улисса. Ах, как бы я хотел быть сыном счастливого человека.Богиня Афина ответила ему:
--Боги защитят потомство Одиссея и Пенелопы; но
ответь честно, зачем эта трапеза? кто эти посетители, чьи
наглость переходит все границы? Телемах печально сказал::--Этот дом когда-то был роскошным и великолепным, когда герой находился среди своих; я бы не так горевал, если бы он погиб под стенами Трои; тогда греки воздвигли
бы для него гробницу, и я унаследовал бы его славу. Но он исчез, оставив мне
только боль и стоны при мысли о его бедах и моих собственных. Ныне князья, правящие Далихионом, Саамой,зеленой Закинф, и те, кто правит в каменоломне
Итака, все ищут мою почитаемую мать и растрачивают мое добро впустую.
Пенелопа не может смириться с отвратительной девственной плевой, и сама моя жизнь находится под угрозой.Разгневанная Афина Паллада ответила:
--Великие боги! как тебе должно быть жаль, что Одиссей не появился
на пороге этого дворца во всеоружии, каким я увидел его в первый раз,
возвращаясь из Эфира, от Иллоса, сына Мермероса.--Он отправился
на своих быстрых кораблях искать смертельный яд, чтобы пропитать
медь своих стрел; но Иллос, опасаясь богов, отказался. Это
был мой отец, который дал его ему. Если так, как я живу, то он
появись эти хищные женихи, у них было бы недолгое существование
и печальный брак! но только от богов зависит его возвращение и месть! А теперь послушай моих слов: завтра созови греческих героев, пригласи их вернуться в свои дома; пусть твоя мать вернется во дворец своего отца и, если ее сердце подтолкнет ее к девственной плеве, пусть ее родители приготовят ей новое приданое, достойное дорогой дочери. Что касается тебя, отправляйся на быстром корабле на поиски своего отца. - В Пилосе допроси Нестора, а в Спарте - белокурого Менелая. Убедись, что что Одиссей все еще жив и ждет его возвращения еще год.Если же, напротив, он умер, возвращайся на свою родину
и устрои пышные похороны, а затем женись на своей матери. Достигнув этого,
стремись хитростью и силой избавиться от женихов. Подумай о божественном Оресте, убивающем коварного Эгиста, мужа своей матери,убийцу своего отца.-- Я вижу тебя красивым и высоким, от всего сердца показывай
себя таким, как он. Что касается меня, я присоединяюсь к своему черному кораблю, мои спутники становятся нетерпеливыми. Ты подумай над моими словами.
Телемах говорит:--Незнакомец, твои добрые слова - это слова отца к своему
сынок, я последую твоему совету. Но ничего не торопись, прими ванну,
порадуй свое сердце, и ты вернешься на свой корабль, неся великолепный дар, который хозяин предлагает своему хозяину, затем Минерва со сверкающими глазами сказала:--Не задерживай меня, потому что мне нужно идти. Подарок, который предлагает мне твое сердце, ты подаришь мне, когда я вернусь, и каким бы прекрасным он ни был, мой будет соответствовать ему.

Она сказала и исчезла, вложив в сердце Телемаха смелость и
дерзость, потому что он узнал богиню.

Богоподобный Телемах присоединился к претендентам; в это время
прославленный аэд пел о плачевном возвращении ахейцев из
Трои; все слушали его молча. Благоразумная Пенелопа услышала
это божественное пение, и ее сердце растаяло от боли; она спустилась по
прекрасной мраморной лестнице, и с порога зала, двое следующих за ней
, дочь Икария, вся в слезах под своей сияющей вуалью, сказала
божественному аэду:--Фемиос, ты знаешь и другие очаровательные истории, так что прекрати это скорбное пение, которое всегда печалит мое сердце и напоминает мне о любимом герое, восхищенном моей нежностью.

Телемах, выступая, сказал:

--Мать моя, к чему этот упрек очаровательной аэде, виноват только Зевс
, потому что он делает каждому свою долю. Одиссей не единственный, кому
в день возвращения было приятно предстать перед Троей. Возьми холст и
веретено и прикажи своим последователям выполнить свою задачу. Разговор - это
разделение людей; это мое, я здесь единоличный хозяин.

Пенелопа, проникнутая духом этих слов, вернулась в свои апартаменты,
оплакивая Улисса, пока Минерва не погрузила его в сладкий сон, который
заставил забыться.


Однако гордые женихи наполняли своим шумом
мрачный дворец; все они горели любовью к целомудренной супруге Одиссея
и хотели разделить его божественный покров. Мудрый Телемах, возмущенный
их дерзостью, сказал им эти быстрые слова:

--Женихи моей матери, люди с превосходной дерзостью, радуйтесь
и будьте добры, слушайте аеду с несравненным голосом, но
прекратите свои крики, потому что я заявляю вам прямо, что моя воля
состоит в том, чтобы завтра вы вышли из этого дворца.; пойдите и съешьте все, что у вас есть, на
пиру в своих покоях. собственные особняки.

Он сказал, и все были поражены этими смелыми словами. Антинойс, сын
Евфифа, ответил ему:--К чему этот угрожающий язык, ты уже считаешь себя царем Итаки по своему рождению и по воле сына Сатурна? Телемах мудро возразил::
--Антиной, не сочти дурным, что у меня есть амбиции стать царем
Итаки, если такова воля Зевса - сегодня я хочу править своим домом и владениями Одиссея, моего отца. затем Эвримах, сын Полибия, сказал:
--Только боги знают, кто будет править Итакой, ради тебя,
управляй своими владениями, никому и в голову не придет лишить тебя. Но скажи мне, что это за незнакомец, чего он хотел? Приносил ли он тебе новости о
твой отец? И почему он ушел, не дав о себе знать?Осторожный Телемах ответил:
--Эвримак, я больше не надеюсь на день возвращения моего отца; что касается
этого чужеземца, то он называет себя Ментесом, сыном Анхиала, он правит землями Тафианцы искусны в гребле.
Так говорил Телемах, но в глубине души он узнал богиню.
Наступила темная ночь, прервав музыку и танцы; все удалились, и Телемах, взволнованный духом, занял свое высокое жилище , которому предшествовала добродетельная Эвриклея с двумя зажженными факелами.
Эвриклея, дочь Опса и внучка Пизенора, была ребенком
когда Лаэрт обменял ее на двадцать волов, и он почитал ее в
своем дворце наравне со своей целомудренной женой; но она не разделила
его ложе, Лаэрт боялся гнева королевы.-- Именно она
вырастила Телемаха; он любил ее больше, чем других служанок. Эвриклея,
аккуратно поправив пушистую тунику, повесила ее возле
резной кровати и вышла из покоев; она потянула дверь за
серебряное кольцо и задвинула засов, оставив Телемаха размышлять о путешествии, которое посоветовала ему Минерва.


Песнь II. ТЕЛЕМАХ

Когда на пальцах Розы забрезжил рассвет, Телемах вылез из своего
плаща, оделся и повесил на плечо острый меч. Затем он
приказал глашатаям собрать волосатых греков. Затем он отправился
в собрание. Две его быстроногие собаки следовали по его
стопам. Увидев, как он двинулся вперед, люди были охвачены восхищением, потому
что на нем была божественная благодать. Он сел на королевское сиденье, и
старики почтительно окружили его.
Первым заговорил согбенный зимами герой Египтиос; у него было четверо сыновей: воинственный Антиф, последовавший за Одиссеем в Трою, богатый всадниками, и нашедший ужасную смерть в логове жестокого Циклопа; Еврином, претендент на Пенелопу, и двое других, возделывавших отцовские поля.
Старик, оплакивающий своего сына Антифа, говорит:--Жители Итаки, с того дня, как божественный Одиссей отправился в путь на своих полых кораблях, мы впервые встретились с вестниками. Есть ли какие-нибудь новости из армии?... Зачем это собрание?... Кто нас созвал?...Телемах встал, взял скипетр из рук вестника Пизенора и сказал в Египте:--О, старик! я тот, кто созвал народ, чтобы сказать ему это:Меня постигло большое несчастье: я потерял своего дорогого отца, который так по-отечески правил вами, и, пользуясь моей слабостью, могущественные люди разыскивают мою мать против ее воли; не смея просить ее у ее отца Икариоса, они каждый день приходят в наш дом, режут
наши стада и пьют наши вина великодушный; неужели нет человека, подобного Одиссею, который мог бы изгнать это бедствие из моего жилища? Я
заклинаю вас именем Зевса, прекратите все это и оставьте меня наедине с моей
глубокой болью.
Он сказал и бросил свой скипетр, проливая горькие слезы. Все были
охвачены состраданием; только притворщик Антинойс взял слово:
--Телемах, дискуратор Альтье, к чему этот язык, ты хочешь нас
оскорбить? Ты, однако, не знаешь, что виновата только твоя мать
своими уловками, потому что вот уже три года, а скоро и четыре, она осыпает нас обещаниями. Вот последняя уловка, придуманная его умом.
Она ткала на своем величайшем ткацком станке бесконечное полотно. «Юные
женихи, - говорила она нам тогда, - поскольку божественный Одиссей мёртв, позвольте мне закончить эту похоронную вуаль, предназначенную для героя Лаэрта, как только ла Парк положит его в могилу. Греческие женщины
были бы возмущены, если бы я оставил этого хорошего человека без плащаницы». Мы слушали ее, и днем она накрывала эту погребальную вуаль, которую распускала при ярком свете факелов. В течение трех лет она скрывалась, но в один из следующих, на четвертом курсе, предупредила нас, и мы застали хитрую Пенелопу, снимающую великолепную вуаль. Так что отправь свою мать восвояси, и пусть она назначит того из нас, кого пожелает; но не надейся до этого увидеть, как мы вернемся к своим дворцам. Телемах ответил ему:
--Антиной, не мне изгонять из его дома ту, которая родила меня
; что касается вас, если вы сочтете правильным разграбить мое
жилище, я призову Зевса, месть которого будет ужасной.

Он сказал, и Зевс направил к нему из наготы двух орлов, которые
пролетели над шумным собранием; при виде этого греки
были поражены. Галиферс, сын Мастора, старец, который
умел объяснять приметы, сказал:-Итакийцы, и особенно вы, претенденты, вам
грозит большое несчастье. Возможно, Одиссей уже где-то здесь, готовит твою смерть.Когда он отправился в Илион, разве я не предсказал ему, что он вернется на родину один после двадцатилетнего отсутствия? Эти вещи
совершаются сегодня, затем Эвримах, сын Полибия, сказал ему:--Глупый старик, оставайся дома, предсказывай будущее своим детям и наблюдай за полетом птиц. Одиссей действительно умер; богам было бы угодно, чтобы ты погиб вместе с ним; ты бы так не возбудил Телемаха в надежде на награду. Вот что я предлагаю Телемаху: пусть он прикажет своей матери вернуться к Икариосу и выберет себе жениха, потому что никто из нас не откажется от ее руки. Мы никого не боимся, ни громкоговорящего Телемаха, ни тебя, глупого старика, и
будем без угрызений совести пожирать богатства Одиссея, пока хитрая Пенелопа
откладывает его свадьбу. Телемах ответил ему:--Эвримак и вы, благородные женихи, боги и греки теперь знают, в чем дело. Дайте мне быстроходный корабль и двадцать товарищей, я отправлюсь в Спарту и Пилос, чтобы сообщить мне о моем отце; если он живя, я подожду еще год; если он умрет, я вернусь, чтобы
воздвигнуть ему могилу и устроить ему достойные похороны,
а затем подарю своей матери жениха - тогда Наставник, верный управляющий домом Одиссея, встал и произнес следующие слова:--Послушайте, итакийцы! Поскольку никто из вас не помнит божественного Одиссея и его отеческой кротости, не боитесь ли вы заслужить жестокого и несправедливого короля, чтобы таким образом все оставались трусливыми и безмолвными перед требованиями этих немногих смелых претендентов?
Леокрит, сын Эвенора, ответил ему:--Наставник, твой дерзкий ум помутился; ты думаешь, что возбуждаешь народ против нас, но самому Одиссею не удалось бы изгнать нас из своего дворца. Что касается вас, итакийцы, расходитесь; возвращайтесь к своим делам, Ментор и Галитерс на досуге подготовят отъезд
Телемаха.Он говорит. Греки разошлись, и женихи вернулись во
дворец божественного Одиссея. Затем Телемах направился к берегу, чтобы призвать голубоглазую Минерву. Очистив руки в соленой волне, он вознес
ей эту молитву:--Послушай меня, о богиня. Вчера ты приказал мне отправиться на поиски от моего отца, но, видишь ли, сегодня наглые женихи выступают против моего отъезда.Тогда Минерва в образе Наставника подошла и обратилась к нему с такими быстрыми словами:--Телемах, презри маневры этих неосторожных женихов, которые не видят, что Черный парк уже близко от них. Твой отъезд не будет отложен; я сам поеду с тобой на быстром корабле. Иди в
свой дворец, приготовь припасы; положи вино в амфоры, а муку в толстые мехи. Я соберу верных товарищей, и мы запустим полый корабль в глубокое море.

Так сказала Минерва, и Телемах с беспокойным сердцем вернулся во дворец.
Там гордые женихи раздели коз и запалили свиней. Антиной, смеясь, подошел к Телемаху, взял его за руку и сказал:--Ворчун Альтир, забудь о своем гневе и пойдем с нами есть и пить, пока мы ждем твоего отъезда в божественный Пилос.
Но Телемах ответил ему:--Антиноос, мне больше не разрешается развлекаться с тобой; ты растратил мое имущество, когда я был ребенком; сегодня
я обучаюсь, моя воля развивается, она побуждает меня уйти, и поскольку
Греки отказали мне в корабле и гребцах, я уйду простым пассажиром.
Он сказал и убрал руку. Во дворце женихи готовили свой пир; все смеялись и оскорбляли друг друга, один из них так говорил:--Телемах размышляет о нашей потере. Он вернет помощников из Пилоса или Спарты. Возможно, он также отправится в Эфир за смертельными ядами для нас.Другой все еще говорил::
--Кто знает, не погибнет ли он сам, как Одиссей?
Тогда мы разделили бы его имущество - так они сказали, и Телемах спустился в обширную кладовую, где были найдены золото и медь, богатые одежды, ароматическое масло. Там же у стены стояли бочки со старым вином, сладким, несмешанным варевом, достойным богов. Квартирмейстер Эвриклея караулила у двери. Телемах говорит ему:--Добрая Эвриклея, налей для меня из амфор самое сладкое вино после того, которое ты хранила для благородного Одиссея. Наполните двенадцать сосудов, а также приготовьте двадцать мер ячменной муки в плотно закрытых мехах. Я еду в Спарту и Пилос, чтобы узнать новости о моем отце дорогой. Только ты знаешь мой план; собери эти припасы, я
возьму их сегодня вечером, когда моя мама отдохнет. Но нежная Эвриклея обратилась к нему со слезами на глазах с этими сладкими словами:
--Дорогое дитя, какой замысел пришел тебе в голову? Зачем
тебе, столь нежно любимому, отправляться в это далекое путешествие? Оставайся
среди своих, не подвергай себя тысяче зол в бурлящем море.
Телемах ответил ему:--Будь уверен, этот замысел был внушен мне богиней, но не
открывай его моей матери раньше одиннадцати или двенадцати дней, если только она не огорчится моим отсутствием, узнав о моем отъезде -  тогда Эвриклея поклялась богами.Однако Минерва в образе Телемаха бродила по городу.
Ноемону, сыну Фрония, она потребовала быстрый корабль и
собрала надежных товарищей. Затем она отправилась во дворец
Одиссея и пролила божественный сон на глаза женихов;
пока они пили, их кубки отяжелели в их руках;
поэтому они поспешили вернуться в свои жилища. Затем Минерва в
образе Наставника сказала сыну Одиссея:--Пойдем, Телемах, не будем откладывать наш отъезд; твои спутники на прекрасные Цинемиды, теперь ждут только твоего прибытия.Она сказала и пошла быстрым шагом, за ней последовал Телемах. Они нашли возле корабля гребцов с длинными волосами.
Телемах обратился к ним с такими словами:-Пойдемте, друзья, за припасами, приготовленными во дворце моей матери; она не знает о наших намерениях, об этом проинструктирован только следующий.Верные ахейцы погрузили на корабль припасы, отвязали причалы и сели на скамьи гребцов. Телемах, стоя
на корме у Минервы, из-за которой дул мощный зефир,
взволновал своих товарищей; он поднял белые паруса, и корабль
заскользил по шумной волне. Затем они устроили кратеры,
наполнили их до краев сладким вином и совершили священные
возлияния бессмертным богам.


Песнь III. ПИЛОС

Солнце уже поднималось над водной равниной, когда Минерва и
Телемах прибыли в Пилос. Жители, собравшиеся на берегу,подарили Нептуну девять черных быков. Богиня сошла с корабля первой и, обращаясь к сыну Одиссея, сказала ему:--Телемах, не стесняйся; не забывай о цели этого путешествия - искать твоего отца; поговори с Нестором и умоляй его сказать тебе правду. Телемах ответил ему:--Я не смею приближаться, не имея опыта мудрых речей,и чувствую себя слишком молодым, чтобы расспрашивать старика.
Минерва успокоила его, сказав:--Телемах, подумай в уме, что ты должен сказать, бог вдохновит тебя.Они подошли к пилианам. Нестор со своими сыновьями и спутниками готовили пир: заметив чужеземцев, они
они подошли к ним и пригласили сесть. Писистрат, сын
Нестора, и его брат Фрасимед предложили им жареное мясо и
в золотом кубке янтарное вино. затем Писистрат сказал дочери
Зевса следующие приветственные слова:

--Благородный чужеземец, призови первого правителя Нептуна, в честь
которого мы устраиваем этот пир; затем подари своему юному спутнику
чашу с ароматным вином, чтобы он, в свою очередь, помолился Бессмертным.
Он говорит и подает ей щедрое вино. Минерва, очарованная мудростью
героя, дает Нептуну следующие клятвы.
-- О Нептун, услышь мою молитву: воздай славу Нестору и его сыновьям;
даруй пилианам сладкую награду за эту великолепную гекатомбу,
а нам с Телемахом - за возвращение на родину, выполнив замысел,
который привел нас сюда на нашем черном корабле.
Помолившись таким образом, она отдала чашу любимому сыну Одиссея, который помолился в свою очередь. Как только они поели и выпили, слово взял Нестор:
--Иностранцы, кто вы такие? Откуда вы родом, какой интерес вас интересует
Пилос? Вы, конечно, не пираты, бродящие по мокрым дорогам
и грабящие невинную лодку? Телемах уверенно говорит ему:--О Нестор, сын Нелеи, великая слава греков, мы пришли с Итаки в поисках моего отца, божественного Одиссея, который вместе с тобой низверг город троянцев. Я не знаю, умер ли он; я заклинаю тебя сегодня, скажи мне правду. Ты был свидетелем его печального конца или кто-то из смертных рассказал тебе об этом? Нестор, кавалер Герены, ответил ему:
--О друг, ты напоминаешь мне о страданиях неукротимых ахейцев, странствующих
по темным морям или сражающихся с городом Приама. Там пали
самые храбрые: Аякс, Ахилл, Патрокл и мой сын Антилох,
такой красивый, такой храбрый, такой легкий в беге и такой стойкий в бою. Сколько еще страданий перенесено! Как мне их всех пересказать? Даже пяти или шести лет было бы недостаточно, и, уставший, ты вернулся
бы на родину до того, как я закончил свое повествование... - Девять лет мы боролись, и никто никогда не осмеливался сравниться с Улиссом в осторожности и хитрости. Слушая тебя, я, кажется, слышу, как говорит твой отец, с которым
у нас было только одно сердце в собрании аргийцев... - Когда грозный Илион был свергнут, мы вернулись на своих кораблях, унося с собой наши богатства и наших пленниц. в открытом море пояс, но Зевс разогнал нас за нашу несправедливость. Менелай хотел без дальнейших промедлений пересечь влажные равнины, но Агамемнон отказался. Он остался с половиной армии, чтобы принести в жертву священные гекатомбы и умилостивить голубоглазую богиню. Прибыв на Тенедос, мы принесли божественные жертвы; однако Зевс не даровал нам
возврата; он зажег среди нас роковой разлад. Одни последовали
за мудрым Одиссеем: что касается меня, я продолжил свой путь с Тидеем и его
спутниками. Менелай присоединился к нам на Лесбосе; мы обсуждали
наш путь и боги послали нам предзнаменование, приказав плыть к Эвбее, чтобы избежать опасности, оставив слева изрезанный Хио, побережье Псирии и спасаясь бегством от ветреного Миниаса. Наши быстроходные корабли пересекли рыбные равнины и подошли к в Гресте. На четвертый день Диомед достиг Аргоса; я
направился в Пилос, и я не знаю, мое дорогое дитя, какова была судьба
других ахейцев. Я слышал, что с тех пор доблестные мирмидоняне,
ведомые сыном Ахилла, снова пережили счастливый день возвращения; от
даже Филоктет, сын Пеана, и Идоменей. Что касается сына Атрея, вы
знаете о его плачевном конце, но Эгист искупил свое преступление; счастлив
герой, который оставляет после себя умирающего мстительного сына. И ты, мой друг, тоже будь доблестным, чтобы наши потомки говорили о тебе с честью.
Мудрый Телемах сказал ему:--Божественный Нестор, Орест хорошо отомстил за своего отца, и потомки будут чтить его. Ах, если бы боги дали мне силы наказать дерзких женихов, которые оскорбляют меня! Но они отказали мне
в этом, и я должен страдать сегодня.Всадник Нестор ответил:
--О друг, я знаю твои беды и высокомерие женихов,преследующих твою мать, но кто знает, не вернется ли герой, чтобы наказать их? Если Минерва будет лелеять тебя так же, как она лелеяла Одиссея, эти смельчаки
быстро забудут о девственной плеве. Телемах с грустью сказал ему:
--Ах! я не смею надеяться на это счастье, даже с волей богов.
Голубоглазая богиня, в свою очередь, говорит:--Телемах, какое слово пробило барьер твоих зубов? Бог, если захочет, спасёт смертного даже издалека; однако сами боги не могут отвести от него смерти, общей для всех, когда он назначен
клянусь судьбой судьбы. Телемах ответил ему:--Наставник, сейчас я хотел бы расспросить сына Нели на другую тему.--Скажи мне, Нестор, как умер Агамемнон? значит, Менелая не было в Аргосе, когда Эгист убил этого героя, более доблестного, чем он сам?
-- Дитя мое, - сказал ему Нестор, - вот правда: в то время как под
стенами Илиона мы совершали множество дел, Эгист,
мирный в Аргосе, своими словами очаровал жену Агамемнона.
Божественная Клитемнестра, по правде говоря, долго отступала перед
позорным преступлением, потому что рядом с ней бдел заклинатель Аэд, назначенный богом сын Атрея, чтобы защитить невесту. Но когда час судьбы
укротил ее, неверная последовала за соблазнителем после того, как он погубил
божественного аэда. мы с Менелаем возвращались тогда с берегов Трои, когда
Феб, недалеко от священного Суниона, поразил своими нежными стрелами сына
Онетора, Фронтиса, искусного пилота у руля. Менелай, задержанный
похоронами своего товарища, затем достиг верхней Малеи, и Зевс, выпустив быстрые ветры, разогнал свои корабли, бросив одних к Криту, населенному кидонами, у полированной скалы по волнам, к оконечности Гортина, где темный поток толкает Нотос. Там сосуды разбились, и люди с трудом спаслись, а остальные были доставлены в Египет. Тем временем Эгист убил сына Атрея, подчинил народ и правил богатыми Микенами. На восьмом году жизни Орест, вернувшись из Афин, принес в жертву убийцу своего отца в тот самый день, когда вернулся храбрый Менелай с боевым кличем. Но ты, друг, не удаляйся надолго от своего жилища, а теперь отправляйся в Лакедемон, куда тебя приведет один из моих сынок, а теперь умоляй светловолосого Менелая рассказать тебе все, что он знает о божественном Одиссее.
Он говорит. Солнце зашло; Затем Минерва произнесла эти крылатые слова:
--О старец, твои речи - слова мудреца, но вот день
подходит к концу; давайте удалимся после того, как мы снова принесем Нептуну священные возлияния.Вестники заполнили кратеры и бросили языки жертв в огонь; Минерва и Телемах хотели вернуться в пустотелый сосуд, но Нестор, удерживая их, сказал им:--У меня в доме много ковров, Зевс не допустил бы, чтобы
возлюбленный сын Одиссея спит на борту корабля, в то время как
в моем дворце я могу достойно принять своих хозяев.
Минерва ответила ему:-Дорогой старец, Телемах будет слушаться тебя, он последует за тобой в твой гостеприимный дворец; завтра ты дашь ему колесницу и ловких лошадей, которых поведет один из твоих сыновей, и он отправится в Лакедемону. Что касается меня, то я возвращаюсь на чёрный корабль и с рассветом отправлюсь к великодушным Кауконам требовать долг, который, конечно, не нов и не мал. Сказав это, Минерва исчезла, подобно ювелирному изделию;изумление охватило всех присутствующих, и пораженный старец,
взяв Телемаха за руку, сказал ему:--Друг, поскольку бог ведет тебя, ты не будешь ни трусом, ни слабым,- признал я августейшую Тритогению, которая чтила твоего отца.- О богиня, будь милостива ко мне, моим сыновьям и моей почтенной супруге. Я принесу тебе в жертву годовалую телку, еще необузданную, с рогами, окруженными золотом. Паллада услышала его молитву. Затем Нестор, проводив своих сыновей в свою прекрасную обитель, налил Минерве возлияния; когда они выпили в соответствии с, утолив жажду сладким вином, одиннадцать лет пролежавшим в плотно закрытой урне, они удалились, чтобы предаться сну.


Когда на пальцах розы забрезжил рассвет, Нестор, сбросив
плащ, вышел из своего дворца и сел на отполированный белый мрамор перед
высокими портиками. Там когда-то сидела Неля, сегодня покоренная
судьбой и спустившаяся к Плутону. Нестор со скипетром в руке
собирает своих сыновей, Эхефрона, Стратиоса, Персея, Аретоса и Фрасимеда;
Писистрат также пришел с Телемахом; все сели к
Нестору, который взял слово:

--Дорогие дети, я хочу, чтобы Минерва была благосклонна ко мне, отправляйтесь на
равнину за телкой; пусть другой отправится на корабль Телемаха
, чтобы забрать с него всех его спутников, оставив только двоих для
охраны, а затем прикажите ювелиру Лаэрсу прийти и окружить
рога Телемаха золотом. телку, и слугам этого дворца приготовить
пир.

Он сказал, и все поспешили. Нестор отдал золото за украшение,
радующее взор богини, Арес принес воду в вазе, украшенной
цветами; кроме того, он нес корзину со священным ячменем. Фрасимед,
стоя с острым топором в руке, он стоял, готовый ударить
телку. Персей принес глубокую чашу, и Нестор, проводник
курьеров, предложил Минерве начатки, бросив в огонь волосы с
головы жертвы.

Когда священный ячмень был рассыпан, и молитвы были окончены, Фрасимед ударил
телку; тогда дочери Бруса и почтенная жена Нестора
Эвридика, старшая из дочерей Климена, громко помолились.

Писистрат перерезал горло телке, и когда черная кровь перестала
течь, молодые люди, державшие пятиконечные веретена, сделали
обжарьте мясо, которое они полили сладким вином.

Однако младшая из дочерей Нестора, прекрасная Поликаста,
повела Телемаха в баню; она помазала его, затем покрыла
его великолепной туникой, и, прекрасный, как бессмертный, он пришел и сел за
пиршествующий стол. Когда все утолили голод и жажду, Нестор
сказал им:

--Мои дети, приготовьте колесницу и всадников к прекрасной
гриве, чтобы Телемах продолжил свой путь.

Он сказал, и его сыновья выполнили его приказ, Телемах сел на великолепную колесницу
, Писистрат взял поводья и хлестнул всадников; те
полные пыла, они быстро летели, удаляясь от Пилоса.

Они прибыли в Ферес с наступлением темноты. Диокл, сын
Орсилоха, которого родила Алфея, оказал им гостеприимство.


Когда появилась утренняя заря, Заря с розовыми пальцами, они
снова взошли на богато украшенную колесницу и вскоре подошли к концу своего
путешествия.

[Иллюстрация]




Песнь IV

ЛАКЕДЕМОН

[Иллюстрация]

[Иллюстрация]


Прибыв в глубокую Лакедемонскую долину, Телемах и Писистрат
направились ко дворцу Менелая. Они сочли это праздником
свадьба его сына и его благородной дочери, которую когда-то в Трое он
обещал сыну доблестного Ахилла. Он послал ее с лошадьми
и колесницами в знаменитый город Мирмидонов, где правил ее супруг.
Своему сыну Мегапенту он отдал дочь спартанца Алектора;
Мегапентес произошел от рабыни, поскольку Елена родила
только одну дочь, Златовласую Гермиону.

Менелай и его друзья предавались радостному пиршеству; пел божественный
аэд. Под аккорды его лиры два танцора кружились посреди
собрания.

Телемах и сын Нестора остановили своих всадников у ворот
дворца. Могущественный Этеоней, прилежный слуга, заметил их; он
прошел через обитель, чтобы сообщить об этом Менелаю, которому он
адресовал эти крылатые слова:

--Сыновья Зевса, вот два пришельца, подобных богам; должен ли я
отвязать их ловких всадников или позволить им искать
гостеприимства в другом месте?

Разгневанный Менелай сказал ему:

--В прежние времена, сын Боэция, ты был менее глуп; неужели ты уже не помнишь
, как щедро принимали иностранных гостеприимцев в наши дни
от несчастья? Иди, распряги лошадей, и пусть эти незнакомцы примут
участие в пиршестве.

Этеония и другие спешившиеся слуги сняли с лошадей
мокрых от пота всадников, которых они привязали к стойкам,
и ввели хозяев в роскошное жилище, на которое те
смотрели с восхищением. Когда их взоры насытились
этим зрелищем, они погрузились в отполированные ванны;
молодые женщины натерли их эссенцией, покрыли великолепными туниками и
плащами, а затем заняли свои места у сына Атрея.
Хозяйка принесла хлеб, оруженосец нарезал ломтями жареное мясо и
поставил рядом с ними золотые кубки. Белокурый Менелай, взяв
их за руки, сказал им::

--Ешьте и пейте, радуйтесь; позже мы спросим вас
об именах ваших отцов, без сомнения, прославленных королей.

Затем он положил перед ними жареную спину жирной говядины. Когда они
утолили голод и жажду, Телемах, наклонившись к Писистрату,
тихо сказал ему:

--Дорогой моему сердцу друг, полюбуйся в этом великолепном дворце на изобилие
меди, золота, серебра, слоновой кости! ... Таков, несомненно, дворец
Зевса.

Менелай, услышав это, обратился к ним с такими крылатыми словами:

--Дорогие дети, никто не может сравниться с Зевсом в богатстве; те, которыми
вы восхищаетесь, - плод моих долгих странствий и многих
страданий. Я вернул их на свои корабли после
восьмилетнего странствия по Кипру и Финикии, Египту и Эфиопии, Сидону и
Эрембам, а также Ливии, где ягнята рождаются с рогами,
и где ни учителя, ни пастухи не испытывают недостатка в сыре, мясе и
сладкое молоко овцы. Пока я бродил, собирая богатства,
человек, которому помогла вероломная жена, вероломно убил моего брата; также и
над этими владениями я царствую безрадостно. Ваши отцы уже знают об этих
приключениях. Часто, сидя в своем дворце, я плачу над этими воинами,
погибшими перед огромной Троей, и моя душа изнывает от боли; но
часто я также вытираю слезы, потому что печаль застывает в их глазах.
Однако из всех моих сожалений самым жестоким является воспоминание об Одиссее
и его многочисленных страданиях, и мы до сих пор не знаем, жив он или
мертв. Старый Лаэрт, несомненно, оплакивает его с осторожностью
Пенелопа и Телемах, оставленные такими юными в его дворце.

Он сказал, и при его словах Телемах, проливая слезы, закрыл
лицо своей пурпурной мантией. В этот момент Елена похожа
Диана вышла из своих покоев; Адресте придвинул
ей великолепное кресло; Алкипп принес ей мягкий ковер, а Филу - серебряную
корзину, подаренную Алькандрой, женой Полибия, жительницы Фив
Египтянки. Полибий подарил Менелаю две серебряные ванны,
два треножника и десять талантов золота. Его жена подарила Елене
золотой рогоз и серебряную корзину, украшенную позолотой, на
на которую Фило положила рогоз, окруженный пурпурной шерстью. Элен
села, а затем спросила своего мужа::

--Божественный сын Зевса, что это за гости прибыли в нашу обитель?
По правде говоря, я никогда не видел в человеке такого сходства
, как это сходство с Телемахом, которого Одиссей оставил таким молодым в своем
дворце, когда ахейцы из-за меня пришли в Трою вести
ужасную войну.

Белокурый Менелай ответил:

-- Это тоже моя мысль, женщина, это действительно глаза, голова
и волосы Одиссея, и в тот момент, вспоминая героя, я
рассказывал о своих страданиях, перенесенных за меня, а тот лил
горькие слезы, прикрыв глаза плащом.

Писистрат, взяв слово, сказал:

--Божественный сын Атрея, вождь народов, этот, как ты говоришь,
действительно сын Одиссея, но его скромность мешает ему говорить с тобой, с тобой,
чей голос очаровывает нас, как голос бога. Нестор де Герен
выбрал меня своим спутником, он хотел увидеть тебя, получить от тебя
совет или помощь и поговорить с тобой о своем отсутствующем отце, потому что он не
может найти никого среди своего народа, кто мог бы отвести от него несчастье.

Менелай ответил ему:

--Великие Боги, итак, здесь, в моем жилище, находится сын человека, который мне
так дорог, и которого я пообещал себе почтить по возвращении больше, чем всех
остальных аргийцев. Я хотел дать ему в Арголиде город и
построить для него дворец. Ничто не разлучило бы нас тогда перед смертью
с черными тенями, но один бог лишил нас этого счастья.

Он сказал, и все заплакали; Писистрат, думая о своем брате Антилохе,
произнес эти крылатые слова:

--Божественный Менелай, Нестор часто говорил нам о твоей мудрости; послушай меня, почему
я скорбим во время трапезы; завтра на утреннем рассвете
мы будем оплакивать воинов, покалеченных Судьбой. Мой брат тоже
погиб; ты знал его: Антилоха, быстрый в беге и превосходящий в
бою?

Светловолосый Менелай ответил ему:

--О друг, твои слова от мудреца; так что оставим плач
и продолжим трапезу; завтра мы с Телемахом поговорим
вместе.

Он сказал, и Асфальион, верный слуга, вылил им воду на руки,
и они продолжили пир.

затем Элен бросилась в кратер, где посетители пили вино,
напиток, который заставляет забыть о печали и который дал ему
Полидамна, жена египтянина Туна. И, обращаясь к своему мужу, она
сказала ему:

--Сын Атрея и вы, благородные герои, ешьте и пейте;
сейчас я расскажу вам вещи, которые очаруют вас. Я расскажу вам
, что отважный Одиссей осмелился сделать с троянцами:
Израненный ударами и одетый в ужасные лохмотья, он вошел во
вражеский город, переодевшись нищим; в одиночестве я узнал его, несмотря на его хитрость, и
спросил его. Он хотел убежать от меня, но когда я вымылся и
помазав его тело и дав ему другую одежду, я
поклялся ему не открывать его имени троянцам, пока он не
вернется к своим быстроходным кораблям. Затем он открыл мне замыслы
греков, которым сообщил ценные сведения. Мое сердце ликовало
, потому что я уже хотел снова увидеть свой дом; я плакал
о вине, которую Венера заставила меня совершить, когда, ведя меня
в Трое она отдалила меня от моей дочери и моего мужа, который никому не уступает
ни в уме, ни в красоте.

затем Менелай сказал:

--Женщина, ты говорила в соответствии с приличиями. Я видел многих героев, но
никогда еще не встречал смертного, подобного Улиссу. Вот что
этот храбрый воин осмелился сделать на деревянном коне, где мы
прятались, принося троянцам бойню и смерть: --Ты приближался
к коварной ловушке, за которой следовал Деифоб; трижды ты обошел их;
ты ударил их по бокам и назвал по имени первых Данайцы
, подражающие голосам своих жен. Сын Тидея, Одиссей
и я услышали твои призывы. мы с Диомедом хотели сбежать;
Одиссей задержал нас, успокаивая наше нетерпение, и Антик, желая
ответить тебе, заткнул ему рот и тем самым спас греков.

Телемах, тронутый этими рассказами, воскликнул::

--Менелай, вождь народов, твои слова усиливают мою печаль, потому
что подвиги Одиссея не смогли спасти его от печальной смерти, несмотря на его
железное сердце. А теперь отведи нас к нашему ложу, чтобы
мы отведали сладостей сна.

тогда Елена Аргианка велела им поставить под портиком кровати с
прекрасными пурпурными покрывалами, и сын Атрея удалился в свою комнату.
пребывай с божественной Еленой под длинной вуалью.


Когда розовым пальцам показалось сияние, Менелай вышел из своих
покоев; он подошел к Телемаху и сказал ему эти слова:

--Скажи мне, Телемах, какое дело привело тебя в божественную Лакедемону?

Телемах ответил ему:

--Сын Атрея, я пришел к тебе, чтобы узнать новости о моем отце. Я
умоляю тебя рассказать мне о его печальном конце, если ты был его свидетелем;
пожалуйста, не скрывай от меня правду.

Менелай, застонав, сказал ему::

-- На твои вопросы, на твои молитвы я не отвечу ничего, что отклоняется от
истины; вот:

»Боги все еще держали меня в Фаросе, недалеко от
устья Египтоса. В течение двадцати дней, когда перестал дуть попутный ветер,
все наши припасы были истощены; богиня сжалилась надо мной,
Идотеей, дочерью могущественного Протея, чье сердце я тронул.
Пока мои спутники, бродя по берегу, пытались утолить свой
всепоглощающий голод, она подошла ко мне и сказала следующие слова:

»- Незнакомец, неужели ты настолько лишен смысла и упиваешься
страданиями, что не находишь конца своим горестям и горестям своих
товарищей.

»Я ответил ему:

»-- Богиня, я здесь не по своей воле; я, несомненно,
обидел Бессмертных; скажи мне, ибо боги все знают, что это
за человек, который преграждает мне путь через кишащее рыбами море?

»Богиня тут же ответила мне:

»... Странно, в эти места часто приходит Бессмертный Протей,
истинный бог и слуга Нептуна. Он тот, кто дал мне этот день.
Если бы ты мог схватить его хитростью, он научил бы тебя твоему пути и
даже рассказал бы тебе о том, что произошло на твоей родине с тех пор, как ты уехал.

»Я ответил ему:

»- Как мне схватить этого божественного старца, ибо смертный не
может укротить бога.

тогда Идофей говорит мне::

»- Ближе к середине дня старый моряк выходит из воды и
приходит отдохнуть во влажном логове среди черных
волнистых тюленей прекрасной Галосидны. Я отведу тебя туда на рассвете
с тремя твоими товарищами, выбранными из числа самых храбрых.
Хитрый старец придет в окружении своих тюленей, подобно пастуху
, который ведет своих овец. Он пересчитает их, а затем ляжет и
заснет среди них. В этот момент схватите его и
крепко держите, потому что, чтобы убежать от вас, он примет форму
различных животных, и даже превратится в кристально чистую воду и всепоглощающий огонь.
Так что держи его крепче, и когда, наконец, он спросит тебя, прекрати
всякое насилие и спроси его, какой бог преследует тебя и каков
способ вернуться на родину».

»- сказала она и позволила себе соскользнуть в бурлящее море.
Взволнованный духом, я вернулся к нашим кораблям и на следующий день с твердым сердцем привел трех
товарищей.

»Тогда Идофея принесла нам из необъятного чрева моря четыре
свежескошенные тюленьи шкуры и, выкопав грядки в песке, она
уложил нас в постель и накрыл каждого из нас шкурой. Засада была
неприятной, так как ужасный запах тюленей приводил нас в ужас.
К нашему облегчению, богиня поднесла к нашим ноздрям амброзию со
сладким ароматом. Все утро мы терпеливо ждали. К
середине дня старец, сопровождаемый своими тюленями, вышел из моря
и пересчитал свое стадо. Его сердце не заподозрило подвоха, и он лег
спать. Тогда мы с громкими криками бросились на него.
Старик, не забывший своего коварного искусства, сначала сделал себя львом в
прекрасная грива, затем дракон, затем пантера и огромный кабан.
Затем он превратился в быструю воду и дерево с высокими ветвями. Но мы
крепко держали его; хитрый старик, чувствуя себя побежденным и
, наконец, спросив меня, обратился ко мне с такими словами:

»-- Сын Атрея, чего ты хочешь от меня?

»Я сразу сказал ему:

»- Ты знаешь, что долгое время, проведенное на этом острове, я не могу
найти конца своим горестям, и мое сердце разрывается от боли.
Скажи мне, кто из Бессмертных закрывает мне дорогу и уносит меня в рыбное
море?

»Тогда Протей сказал мне:

»- Судьба не хочет, чтобы ты вернулся на родину, пока, вернувшись
в воды Египта, ты не принесешь священные гекатомбы
Бессмертным, населяющим бескрайние небеса.

»Он говорит, и мое сердце наполняется грустью:

»- "Старик, - ответил я ему, - я сделаю так, как
велят боги, но скажи мне, все ли ахейцы благополучно вернулись
в свои дома или кто-то из них умер преждевременно
, вернувшись с Троянской войны?

»Он сразу сказал мне:

»- Тебе не нужно знать ни этих вещей, ни моих мыслей; до
мало ли, ты прольешь слезы, узнав обо всем; но я скажу тебе
, что многие погибли на обратном пути; но один из них жив, удерживаемый на
одном месте в бескрайнем море. Аякс выпил горькую волну у кораблей
с длинными веслами за свои гордые слова. Что касается твоего брата,
протеже Юноны, то его настигла буря недалеко от Малеи, но боги
изменили ветер и привели его корабли к местам, где он жил
Эгист, сын Фиеста. Радуясь, Агамемнон целовал
землю любимой родины, смачивая ее своими слезами. О выходе на пенсию
спрятавшись, шпион, которого вероломный Эгист поместил туда, сообщил о ее
возвращении. Тотчас Эгист, выбрав двадцать храбрецов, прибыл с
конями и колесницами впереди пастыря народов. Он привел
героя и убил его во время пира в честь его возвращения, как
убивают быка в хлеву. Ни один из сподвижников сына Атрея, ни
сообщники Эгиста не выжили.

»При этом рассказе мое сердце разбилось. Сидя на песке, я не могла
сдержать слез. Тогда старик-моряк говорит мне::

»- Не плачь, сын Атрея, об этих неизлечимых вещах; скорее поспеши
твое возвращение подготовит Ореста к смертельной мести.

»Я почувствовал, как при этих словах мое сердце забилось в груди, и
я обратился к богу с этими крылатыми словами:

»Поскольку теперь я знаю судьбу этих двух воинов, скажи мне
имя третьего, все еще удерживаемого на просторах моря?

»Он сразу сказал мне:

»- Это сын Лаэрта, Одиссей, царь Итаки. Я видел его на
острове Калипсо, насильно удерживаемого, проливающего обильные слезы,
не имеющего ни корабля с длинными веслами, ни товарищей, чтобы пройти
по бескрайним морским просторам обратный путь на родину. для
тебе, Менелай, не суждено погибнуть сегодня, потому что ты
муж Елены, дочери Зевса.

»- сказал он и скользнул под волнующую волну. Что касается меня, то я
вместе со своими спутниками отправился к кораблям, чтобы приготовить ужин. Когда
на розовых пальцах забрезжил рассвет, мы пустили наши корабли по божественному
морю, по которому гребцы били в такт, возвращая нас к
берегам Египта. Я успокоил гнев Бессмертных, воздвиг
гробницу Агамемнону. Выполнив эти обязанности, боги даровали мне
ветер, уносящий на милую родину. Теперь Телемах, остается
еще несколько дней; жди прекрасных подарков, которые я тебе
преподнесу: трех лошадей, блестящую колесницу, а затем также прекрасную чашу
для возлияний Бессмертным и в память обо мне.

Телемах ответил ему:

--Конечно, я бы с радостью забыл на год о своем доме и своих
родителях, слушая твои очаровательные рассказы; однако, когда мои спутники
засыпают в восхитительном Пилосе, я не могу продлить свое пребывание.
Что касается подарков, которые ты мне предлагаешь, я не осмелюсь отвезти на
каменистую Итаку, где пасутся козы, курьеров Аргоса с богатыми
лугами.

Менелай улыбнулся и, погладив его по руке, сказал::

--Дорогое дитя, по твоим словам мы узнаем твою благородную кровь;
поэтому я изменю свои подарки. Я хочу подарить тебе самую красивую жемчужину в моем доме:
это серебряный кратер, вырезанный Вулканом
по-божески; Мне подарил его царь сидонский Федим; я, в свою очередь, предлагаю его тебе.

Так они говорили. Прибывали гости, приводя овец
и принося щедрое вино. Их жены с длинными косами
готовили еду.


Однако на Итаке, на красивой эспланаде перед особняком
в "Одиссее" дерзкие женихи веселились и бросали шашки
и копья.

Подобно богам, Антинойи Эвримах стояли в стороне;
Ноемон, сын Хрония, подойдя к ним, сказал Антиною:

--Знаем ли мы, Антинойс, когда Телемах вернется из
песчаного Пилоса? Я жду своего корабля, на котором он отплыл, потому что мне
нужно привезти из обширной Элиды моих крепких, еще необузданных мулов.

Он сказал, и женихи были поражены удивлением, потому
что все они не знали, что Телемах уехал в Пилос. Антиной ответил:

--Скажи мне по правде, когда он уехал? какие молодые люди
последовали за ним? Они рабы или наемники? Он забрал
у тебя твой черный корабль вопреки тебе или ты отдал его ему по доброй воле?

Ноемон ответил:

--Я отдал его ему, и молодые люди, которые последовали за ним, выбраны
из числа самых храбрых в народе. Их ведет Наставник или бог,
похожий на него.

Он сказал и ушел. Соперники приостановили свою борьбу.
Антинойс с сердцем, переполненным гневом, взял слово:

--Великие боги! таким образом, это путешествие было смело совершено
Телемах, несмотря на всех нас! Пусть Зевс укротит силу этого ребенка
, прежде чем на нас обрушится несчастье! Пойдемте, дайте мне
быстроходный корабль и двадцать товарищей, чтобы я ждал его возвращения и
устроил ему засаду в проливе, разделяющем каменистую отмель.
Итака у крутых берегов Самоса, и пусть это путешествие окажется для него роковым.

Все согласились с ним и, встав, пошли обратно во дворец
Одиссея.


Вестник Медона, услышав коварные слова женихов, пришел
проинструктировать Пенелопу, которая обратилась к нему с такими словами:

--Вестник, ты пришел предупредить служанок Одиссея, чтобы они приготовили обед
для великолепных женихов? Ах, пусть они перестанут искать меня и
пусть сегодня устроят свой последний, воистину, свой последний пир.

Медон мудро ответил ему:

--Царица, Телемаху угрожает несчастье; женихи размышляют о его потере
по возвращении из святого Пилоса, куда он отправился, чтобы узнать новости
о своем отце.

Он сказал, и Пенелопа, задохнувшись от боли, надолго потеряла дар речи.
наконец она говорит ему:

--Вестник, почему Телемах ушел? Неужели это для того, чтобы позволить забыть
ее имя даже среди мужчин?

Медон осторожно ответил ему:

--Я не знаю, побудил ли его какой-то бог или только его сердце отправиться в
Пилос, чтобы узнать о возвращении или смерти своего отца.

Он сказал и удалился. Пенелопа в глубокой печали опускается на
порог своей квартиры и, обильно проливая слезы, говорит
рабыням, плачущим, как она:

--Послушайте, подруги, бог Олимпа дал мне на долю больше бед
, чем вам всем вместе взятым. Сначала я потеряла великодушного мужа,
славного среди ахейцев, а сегодня меня радует любимый сын
бесславный, унесенный штормами далеко от родины. Несчастные!
кто позволил мне не знать об этом отъезде, бегите позовите моего раба Долеоса,
того, кто возделывает мой сад с множеством деревьев; пусть он отправится к
Лаэрту и сообщит ему обо всем этом, чтобы он предупредил народ о темных
замыслах, замышляемых против моего сына.

затем Эвриклея, милая кормилица, сказала ему:

--Дорогая девочка, убьешь ли ты меня с такой жестокой наглостью или оставишь
в этом дворце, я ничего не буду от тебя скрывать. Я знал эти вещи; я
был тем, кто дал ему щедрый хлеб и вино для его путешествия и через
страшная клятва, ты должен был игнорировать ее отъезд. Он хотел уберечь тебя
от слез, которые увядают красоту. А теперь призови Минерву;
только она сможет спасти его от смерти; не огорчай Лаэрта, обремененного
возрастом; род Аркезиосов выживет, когда-нибудь они будут владеть этими высокими
владениями.

Она говорит. Затем Пенелопа, вытерев слезы, искупалась, затем покрыла
свое тело чистой одеждой и пошла наверх в свои покои; она положила
священный ячмень в корзину и помолилась Минерве такими словами:

--Послушай меня, дочь Зевса! Если когда-нибудь Улисс сжег их для тебя,
жирные бедра быка или овцы, помни об этом
и спаси моего дорогого сына! Держи подальше от меня великолепных и
подлых женихов!

Богиня услышала его молитву.


Женихи с шумом заполнили мрачный дворец; один из них
дерзко сказал::

--Королева, без сомнения, готовит свою девственную плеву, потому что она не знает, что
смерть ждет ее сына.

тогда Антинойс обратился к ним с такими словами:

--Несчастный, прекратите эти дерзкие высказывания; кто-то может нас
предать. Давайте встанем и молча выполним замысел, заложенный в
нашем уме.

Он сказал и выбрал двадцать самых храбрых воинов, которые отправились на
берег моря.

Они спустили корабль на глубокую волну, установили мачту и
приготовили паруса, закрепили весла кожаными ремнями
на их месте и затем развернули белые паруса: затем они
поставили корабль на якорь в укромном месте; там они приступили
к трапезе, терпеливо ожидая наступления темной ночи.


Однако Пенелопа, распростертая на своей пеленке, не отрывала от его губ
ни еды, ни питья, задаваясь вопросом, любит ли ее любимый сын
избежал бы смерти или был бы приручен жестокими женихами:
подобно тому, как лев, на которого охотятся, боится коварного круга, так
беспокойная Пенелопа боялась для Телемаха пагубной ловушки женихов.

Наконец наступил сладкий сон. Тогда голубоглазая Минерва послала
ему во сне в виде призрака свою сестру Ифтиму, чтобы успокоить
его боль. Ифтимий сказал ему следующее:

--Пенелопа, не плачь и не печалься больше; бессмертные боги
не хотят, чтобы твой сын погиб, потому что он их не обидел.
Доверяй и ничего не бойся. Телемах сопровождается
могущественная богиня, которая защищает его и помощь которой хотели бы получить многие другие мужчины
. Это Минерва сжалилась над тобой и
послала меня сказать тебе все это.

затем осторожная Пенелопа говорит ему:

--Если ты слышал голос богини, расскажи мне также, что ты знаешь
о несчастном Одиссее; жив ли он еще или уже спустился в
чертоги Плутона?

Черный призрак ответил ему:

-- Я ничего не скажу тебе об Улиссе, потому что неправильно произносить пустые
слова.

Сказав так, призрак исчез в дуновении ветра, и
дочь Икариоса проснулась с успокоенным сердцем.


Женихи сели на корабль и плыли по мокрым дорогам
, размышляя о смерти Телемаха.

Между Итакой и крутым Самосом находится остров, усеянный скалами и
подводными камнями; здесь находится Астерис с легким парусом; в
Ахейцы, устроив там засаду, ждали сына Одиссея.

[Иллюстрация]




Песнь V

КАЛИПСО

[Иллюстрация]

[Иллюстрация]


Роза Авроры покидала заветный покров сияющего Титона, когда
собрались боги. Обеспокоенная Минерва сказала им::

--Зевс, отец мой, и вы, блаженные боги, никто из вас не может
итак, вспомни Одиссея, плененного на острове Калипсо, без кораблей
и товарищей, которые могли бы вести его. И вот теперь коварные
женихи подстерегают возвращение Телемаха, отправившегося на его поиски, и
хотят принести его в жертву.

Зевс ответил ему:

--Дитя мое, какое слово слетает с твоих уст! Разве ты
сам не размышлял о том, что Одиссей по возвращении покарает своих врагов. Что касается
Телемаха, веди его осторожно, чтобы он избежал ловушки
женихов.

Он говорит и обращается к Меркурию:

--Иди и скажи Нимфе с прекрасными волосами, что это наша воля:
пусть Одиссей отправится на прочном плоту и, плывя по бескрайнему морю,
пусть на двадцатый день приплывет в плодородную Шерию, страну
феаков. Они почтят его и доставят обратно на родину на
сосуде, в изобилии нагруженном золотом и медью, подарков больше
, чем богатств, которые он вывез из Трои. Затем он снова увидит своих
друзей и свое высокое жилище в своей заветной Итаке.

Тотчас Меркурий надевает свои сандалии из амброзии и золота, которые
несут его на ветру; он летит и сначала останавливается над
Пиерией; затем, как чайка, преследующая рыбу, он устремляется на
пурпурное море и обретает обитель златовласой нимфы. В
очаге горел большой огонь, который поглотил кедр и тую,
забальзамировав остров вдалеке. Калипсо пела, сплетая тонкую паутину
своим золотым челноком. Вокруг его пещеры зеленели ольха, осина,
душистые кипарисы, в которых гнездились птицы; это были
совы, ястребиные ястребы и морские вороны с длинными клювами. Виноградная
лоза с цветущими гроздьями поднималась вверх, и четыре фонтана
кристаллической волной, текли с разных сторон в мягких
луга, где цвели ач и фиалка. Такое зрелище привело бы в восхищение даже бога.


Меркурий вошел в глубокую пещеру, и Калипсо сразу узнала его.
Он не заметил Одиссея, потому что тот, сидя на берегу, блуждал
по бесплодному морю с заплаканными глазами. Калипсо, заставляя сесть
Меркурий на великолепном сиденье говорит ей:

--Дорогой Боже, скажи мне, что привело тебя в эту обитель? Но
прежде позволь мне угостить тебя дарами гостеприимства.

Богиня поставила возле него стол, который она накрыла амброзией, и
смешал красный нектар. Посланник богов выпил и поел, а затем
сказал ему::

--Богиня, вот что меня привело: Зевс говорит, что в твоем жилище находится
самый несчастный из людей, которые девять лет сражались за город
Приама, он приказывает тебе отпустить его как можно скорее, чтобы он
снова увидел свою любимую Итаку.

Он сказал, и Калипсо, вздрогнув, ответила ему этими крылатыми словами:

--Злые и ревнивые боги, вы несправедливы, желая отнять у
богинь счастье выбирать себе мужа среди смертных! поэтому
, когда божественное Сияние похитило Ориона, целомудренная Диана напала на него
в Ортигии он погиб под ее нежными стрелами; точно так же, когда
белокурая Церера, уступив его сердцу, соединилась любовью с Ясоном на вспаханном поле
, Зевс поразил его своей яркой молнией. Даже сегодня,
ревнивые бессмертные, вы завидуете мне этому герою, спасенному мной из черного океана.
Его товарищи погибли, я приветствую его и обещаю
сделать его бессмертным и свободным от старости. Но, раз Зевс приказывает,
пусть уходит.

Она сказала, и убийца Аргуса ушел. Затем Калипсо отправилась
к великодушному Одиссею, которого она нашла на берегу. Он сам
он был поглощен вздохами после своего возвращения, так как Нимфа больше не нравилась
его сердцу, и он часто, несмотря на это, покоился в своей
божественной пелене. Богиня подошла и сказала ему:

--Несчастный, перестань хныкать и поглощать свою жизнь, так как я согласен
отпустить тебя. Итак, без промедления построй плот на
высоком тиллаке, чтобы он перенес тебя через темное море; я положу на него хлеб, воду
и вино, сладкие сердцу, и пошлю тебе попутный ветер, чтобы
ты благополучно вернулся на родину.

Одиссей, бросая вызов, ответил ему:

--Богиня, ты размышляешь о чем-то другом, кроме моего отъезда, когда приглашаешь меня
пересечь на плоту ужасную пропасть, которую
с содроганием преодолевают быстроходные корабли. Я взойду на нее только в том
случае, если ты поклянешься страшной клятвой, что не имеешь против меня никаких коварных замыслов.

Прекрасная Калипсо улыбнулась, нежно погладила его по руке и сказала::

--Хитрый человек, ты знаешь толк в осторожности, раз так со мной разговариваешь. Пусть
земля, бескрайнее Небо и потоки Стикса станут свидетелями моей
клятвы, самой страшной для блаженных богов, о которой я когда-либо размышлял
укажи на свое несчастье. Моя душа справедлива, а мое сердце сострадательно.

Итак, Калипсо с красивыми косами быстрым шагом повела Одиссея
в глубокую пещеру. Она поставила перед ним еду и
питье, которыми питаются смертные; ее нимфы принесли для
нее амброзию и нектар богов, а затем богиня произнесла ему эту
речь:

--Благородный сын Лаэрта, так ты хочешь вернуть свою каменистую Итаку?
Ну что ж! радуйся... Ах, если бы хотя бы твое сердце знало
, сколько страданий ты перенесешь, прежде чем снова увидишь свою родину, ты бы не
я бы ни за что не покинул эту обитель, и ты принял бы бессмертие, несмотря
на твое желание снова увидеть свою невесту, которой я, однако, могу похвастаться
, что она не уступает ни в изяществе, ни в красоте.

Гениальный Одиссей ответил ему:

--Августейшая богиня, я знаю, что мудрая Пенелопа не сравнится с тобой ни
по красоте, ни по грации; но чего я страстно желаю сегодня,
так это увидеть день возвращения на родину, и если боги
будут преследовать меня в глубоком море, мое сердце будет терпеливо переносить это.

Он сказал, и когда наступила ночь, они удалились в глубокую пещеру,
покоиться рядом друг с другом; и в божественных
объятиях несравненной Калипсо Одиссей, забыв о своей боли, погрузился в
сладостные объятия любви...


Когда показалось сияние, омывающее кончики ее розовых грудей в
небесной лазури, Калипсо сбросила пелену и облачилась в тонкое прозрачное платье
, божественную ткань; она завязала под своим изящным горлом золотой
пояс и прикрыла свои прекрасные волосы чудесной вуалью.
Итак, думая об отъезде Одиссея, она дала ему бронзовый топор
с красивой рукоятью оливкового дерева и удобный в руке; затем снова долуар
она была очень вежлива и, проводив его к дальней оконечности острова, указала ему
на высокие деревья, ольху, тополя и ели с высокими верхушками, выгоревшими
на солнце и пригодными для легкого плавания.

Одиссей срубил двадцать деревьев, обработал их медью и искусно
сгладил; затем Калипсо принесла ему шнеки; он просверлил
стволы и соединил их колышками. Таким образом, Одиссей сделал себе
широкий плот и, построив тилак, покрыл его плотными балками,
водрузил мачту и изогнутую антенну и сформировал руль направления, который он
защищал от волн плетеными леерами; затем, наконец, он взвесил
его плот.

Итак, золотоволосая Калипсо принесла холст, чтобы сделать
паруса, которые поставил Одиссей; он связал веревки, тросы,
болты и с помощью мощных рычагов спустил свой плот на
воду божественного моря.

На четвертый день, когда все было завершено, наступил следующий день
отъезда. Нимфа поставила на плот еще одну порцию черного вина и
еще одну, побольше, чистой воды; затем обильные припасы
с восхитительным вкусом. Затем подул легкий теплый ветер.
Улисс, радостный, развернул паруса: он управлял рулем с
искусство, и сон не спал с его век. Он смотрел
на Плеяды, на Оленя, который медленно исчезал, и на Медведицу, которую также называют
Колесницей, которая поворачивается на себя, наблюдая за Орионом, и которая
одна боится Океана. Калипсо посоветовала божественному Одиссею
всегда оставлять это созвездие слева от себя.

Он плыл семнадцать дней, а на восемнадцатый, увидев
зеленые феакийские горы, они показались ему щитом, поставленным над
синим морем.

Но могущественный бог, потрясающий землю, возвращается из Эфиопии,
увидел его с вершины Солимских гор, мирно плывущего под парусом. Его
гнев разгорелся, и, покачав головой, он в сердцах сказал::

--Итак,бессмертные боги, воспользовавшись моим отсутствием, изменили
свое решение в отношении Одиссея, потому что вот он близок к концу
своих бед; но тем не менее я знаю, как заставить его страдать снова!

Поэтому он собирает облака, поднимает море и разгоняет штормы.
Ночь спускается с небес. Еврус, Нотус, стремительный Зефир и
рожденный эфиром Борей объединяются и катятся мощным потоком. Одиссей чувствует
, как его сердце разрывается, и восклицает::

-- Несчастный! Я очень боюсь, что богиня сказала правду, и что я
еще не закончил свои страдания! Трижды
счастливы греки, нашедшие смерть под стенами огромного
Троя! Что постигла меня их участь в тот день, когда многочисленные троянцы
метали в меня свои медные копья вокруг трупа сына
Пелея! Я получил бы, по крайней мере, великолепные похороны, в то
время как моя судьба сегодня - погибнуть с позором.

Когда он так стонал, мощная волна, набегающая со страшной силой.,
поворачивает плот, ломает мачту посередине и бросается
Улисс в море с парусом и антенной. Несмотря
на то, что он был отягощен одеждой, которую дала ему Калипсо, он выбрался из
-под волн и вернулся на плот, который унесло бушующим потоком.
Подобно тому, как осенний Борей уносит на равнину
кружащиеся листья, так ветры уносят плот Одиссея; иногда
Нотус отдает его Борею, иногда Эврус передает его Зефире.

Дочь Кадма, Ино, с изящными ногами, когда-то смертельная по голосу
золотая, а теперь и Левкотея, бессмертная жительница Изумрудного моря,
сжалилась над Одиссеем. Она вынырнула из воды в виде стремительной чайки
, села на плот и обратилась к нему со следующими словами:

-- О несчастный! Нептун прогневался на тебя, но, несмотря на свое желание,
он не сможет погубить тебя. А теперь последуй моему совету
, сними одежду, брось плот на ветер и плыви к
земле феаков. Чтобы избежать смерти, возьми эту
бессмертную ленту, которая доставит тебя на берег. Когда ты выйдешь на сушу,
брось ее в глубокое море, а затем уходи.

Сказав так, богиня дала ему божественную ленту и погрузилась
в бурлящее море. Но Одиссей, колеблясь, сказал себе в глубине души:

-- Увы, я опасаюсь новой беды; поэтому я останусь на своем
плоту, пока волны не разобьют его.

Затем Нептун, подняв огромный поток, обрушил его на героя. Как
сильный ветер развеивает легкий сноп, так волна разметала
доски плота. Затем Одиссей, сняв одежду,
поплыл. Нептун заметил его и, взлохматив волосы, сказал в
сердцах::

--Так броди сейчас, и после стольких страданий ты не сможешь
пожаловаться на то, что не перенес достаточно бед.

И, хлестнув своих лошадей красивыми гривами, он отправился в Эг
в свой великолепный дворец.

Как только вмешивается Минерва, врывается дуновение ветров. Она
приказывает им унять их ярость; она будит быстрого Борея, чтобы сломить
буйство волн и позволить Одиссею высадиться на берег
феаков, друзей гребли.

Два дня и две ночи Одиссей бродил, покачиваясь на волнах.
На третий день, когда показалось златовласое сияние, ветер стих.
успокоился и, полный радости, увидел землю. Он плавал и стремился
добраться до берега, но берега острова были усеяны скалами
и подводными камнями; Одиссей, чувствуя, что его сердце терпит неудачу, застонал в своей
великодушной душе:

-- Увы! Зевс дал мне увидеть землю, на которую я так надеялся, и я не могу найти
ни одного места на берегу, где я мог бы безопасно приземлиться, чтобы
избежать гнева могущественного Нептуна.

Пока он так плакал, огромная волна вынесла его на
суровый берег. Обеими руками цепляясь за шершавый камень,
он избежал обратного течения, затем снова поплыл и, наконец
, достиг устья извилистой реки, которая служила укрытием от
ветра.

затем он обратился к Реке с этой молитвой в своем сердце:

--Могущественный Боже, кем бы ты ни был, услышь мою молитву.
Сами Бессмертные уважают несчастного; умоляю тебя, сжалься надо мной.

Он сказал, и река тотчас сдержала свое течение и позволила ему войти
в свое устье. Его крепкие руки ослабли, море
покорило его силы; обессиленный, он долго лежал, сраженный
усталость. Когда жизнь вернулась в его сердце, он снял
повязку богини и бросил ее в реку, которая смешала ее воды
у моря: Ино приняла ее в свои заветные руки. тогда Одиссей, отойдя
от реки, лег в камышах и, застонав, сказал про себя:

--Увы, что я буду делать? Если я останусь здесь, обильная
ночная роса заморозит мою кровь. Если я поднимусь на холм или войду в
этот густой лес, в то время как сладкий сон ляжет на меня
, может быть, я стану добычей свирепых зверей?

Однако эта последняя партия показалась ему лучшей, поэтому он пошел
к лесу, на возвышенность. Выбрав укрытие под оливковыми
деревьями и собрав руками обильную листву, Улисс прижался к нему,
погрузившись в это сухое и мягкое ложе. Подобно тому, как человек закапывает
горящую головню под легкий пепел, желая сохранить
яркую искру, так и Одиссей укрылся листьями; тогда Минерва налила
ему на веки сон, который заставил его забыть о жестокой усталости.

[Иллюстрация]




Песнь VI

НАВСИКАЯ

[Иллюстрация]

[Иллюстрация]


Пока божественный Одиссей спал, измученный сном и усталостью,
Минерва отправилась в город феаков. Этот народ когда
-то населял обширную Гиперию; свирепые циклопы, их соседи,
господствовали над ними силой. Затем Наусифус привел феаков
в Зеленую Шерию, окружил город высокой стеной и
разделил с ними земли, а затем он был покорен судьбой. Алкинойс, сменивший
его, правил в это время; Минерва направилась к своему жилищу
, размышляя о возвращении Одиссея. Она вошла в
комната божественной Навсикаи, дочери Алкиноя; следующие двое, обладая
красотой Граций, охраняли сияющую дверь. Богиня, как
легкий вздох, подошла к постели девушки и, чтобы
поговорить с ней, приняла черты дочери Димаса, дорогой ее сердцу; она
сказала ей:

--Ленивая Навсикая, твоя блестящая одежда так и осталась лежать там, не замеченная.;
однако приближается девственная плева, для которой тебя нужно будет богато украсить
, чтобы привести к твоему мужу. Пойдем вместе, как только рассветет, постираем
эти пояса, эти паруса и эти великолепные плащи. Поспеши, потому что
тебя уже разыскивают самые знатные феаки, и тебе
недолго оставаться девственницей. Попроси своего прославленного отца подготовить
повозку и мулов, потому что река находится далеко от города.

Она сказала и взошла на безоблачный Олимп; тотчас же показалось
яркое сияние, которое пробудило Навсикаю, удивленную этим сном. Она спустилась
и рассказала об этом своему отцу и своей матери; та, сидя у
очага, пряла пурпур, и Алкинойс отправился на совет прославленных царей
; Навсикая, выйдя вперед, обратилась к ней с такими словами:

--Дорогой отец, приготовь для меня высокую повозку, чтобы я мог
отнеси к реке мою прекрасную одежду, чтобы постирать ее в чистой волне
. Ты сам, твои пятеро сыновей и их жены любите
облачаться в сияющие белизной одежды, и эта
забота всегда была возложена на меня.

Так она сказала, не решаясь заговорить о нежной девственной плеве, но отец, поняв
ее мысли, ответил ей:

--Дитя мое, мне не в чем тебе отказать, и мои слуги
приготовят для тебя повозку с красивыми колесами.

Затем слуги приводят мулов, которых запрягают в быструю повозку
, и девушка приносит свои великолепные платья; ее мать
приготовь корзину с превосходными яствами, а также корзину, полную
сладкого вина, и подай ей в золотом сосуде ароматное масло
для нее и ее последователей.

Когда они подошли к чистой реке, они отвязали
мулов, которых оставили пастись на восхитительной траве, а затем
сняли с повозки одежду, которую они тщательно выстирали, а
затем расстелили на белой гальке на берегу.
Пока одежда сохла на палящем солнце, они искупались и
, надушив свои прекрасные тела, приступили к трапезе на берегу.
цветущий берег; затем, оставив свои паруса, они сыграли в ладоши.
Белорукая Навсикая руководила игрой, похожая на Диану среди
своих Нимф.

Вскоре юная дева, думая о возвращении, уже складывала
одежду и запрягала мулов, когда Минерва придумала что-то еще, так
что Одиссей, проснувшись, увидел девушку с прекрасными глазами и
повел ее в город феаков. В этот момент Навсикая бросила
ладонь в одну из своих следующих; ладонь сбилась с пути и упала в
реку. Молодые девушки подняли пронзительные крики, разбудившие
божественный Улисс. Он сел, тронутый, и сказал в своем сердце:

-- Увы, к каким смертным я попал? Являются ли они жестокими и
жестокими или, наоборот, гостеприимными? До меня долетали крики юных девушек или
Нимф с зеленых лугов; я собираюсь
убедиться своими глазами, нахожусь ли я среди смертных.

Тогда Одиссей, наломав веток листьев, чтобы скрыть от них свою наготу,
двинулся вперед: как уверенный в своей силе лев, преодолевая дождь и
ветер, несется на диких лань, так и Одиссей должен был явиться
юным девушкам с красивыми волосами, обнаженный, каким он был, вынужденный
необходимость. При его виде они в ужасе убежали; осталась только
дочь Алкиноя, потому что Минерва изгнала робость из своего сердца.
Улисс, боясь рассердить девушку, умоляюще целуя ее колени
, издалека обратился к ней с этими нежными словами:

--Я умоляю тебя, богиня или смертная. Если ты божество, то это к
Диана, которую я сравниваю с тобой по величию; если ты смертна, трижды
будь счастлива, твой отец и твоя августейшая мать, трижды будь счастливы твои братья.
Счастлив, прежде всего и превыше всего, тот, кто заслужит тебя и заберет с собой
в его жилище. При виде тебя я пришел в восхищение; однажды на
Делосе я увидел молодую пальму, поднимающуюся в воздух; никогда
еще такой стебель не поднимался из земли, и я был поражен изумлением. Точно
так же я восхищаюсь тобой, юная леди, и не смею целовать твои колени.
Однако меня постигло несчастье; вот уже двадцать дней я покидаю остров
Огиги, борясь со штормом; он бросил меня в эти края, и
, конечно, боги уготовили мне еще больше испытаний. Помилуй
меня, ты первая, к кому я пришел; укажи мне город и
дай мне кусок ткани, чтобы я мог прикрыться. Я попрошу богов
даровать тебе жениха твоего сердца.

Навсикая с красивыми руками ответила ему:

--Чужеземец, Зевс своей мудростью дарует счастье смертным,
следуя его воле; поэтому ты должен смиренно переносить свои страдания
. Феаки населяют этот остров; я дочь
великодушного Алкиноя, их вождя. Ты получишь то, что причитается
несчастному просителю: одежду и нежное гостеприимство.

Она говорит и зовет своих следующих:

--Остановитесь, мои спутницы, этот человек не враг, он
несчастный странник, которого мы должны приветствовать с добротой, потому
что бедных пришельцев посылает Зевс. Предложите ему еду и
питье, но перед этим искупайте его в реке в защищенном
от ветра месте.

она сказала, и девушки ободрились; они усадили
Одиссей, как приказала Навсикая, положил рядом с ним
одежду, подал ему ароматическое масло и
повел его купаться в потоке реки. Затем божественный Одиссей говорит
следующее:

--Юные леди, отойдите в сторонку, а я пока искупаюсь и
что я надушу себя бензином. Я не мог показаться обнаженным среди
молодых девственниц с красивыми волосами.

Он сказал, и они отошли. Когда Одиссей был омыт и надушен,
и он облачился в одежду, подаренную
белорукой Навсикаей, Минерва заставила его казаться выше и величественнее.
Подобно цветку гиацинта, его волосы рассыпались по
плечам вьющимися локонами, и, сияя красотой и грацией, он
сел в стороне на берегу. Девушка посмотрела на него и
сказала своим спутникам с красивыми волосами:

--Видите ли, мои возлюбленные, еще недавно этот человек казался мне
лишенным красоты, а теперь он похож на Бессмертного. Да будет угодно
богам, чтобы подобный герой согласился остаться в этих местах и
стал моим мужем! Пойдемте, юные леди, предложите ему еды и
пива.

Она говорит. Следующие поспешили подчиниться, и тогда божественный Одиссей
выпил и долго ел. Когда он утолил свой голод, прекраснорукая Навсикая
, взобравшись на повозку, обратилась к нему с такими словами:

--Незнакомец, встань, пойдем со мной в город, чтобы я тебя
веди меня к жилищу моего отца, благороднейшего из феаков;
но вот что советует тебе мое благоразумие: пока мы
находимся в полях, ты можешь идти рядом с моими последователями
до города с высокой крепостной стеной. Но я боюсь злых слов
и злобы народа; если бы нас встретили, какой-нибудь несчастный
мог бы сказать: «Что это за такой красивый и высокий незнакомец, который следует за нами
Навсикая? Где она с ним познакомилась? Он, несомненно, будет ее мужем, потому
что, несомненно, она презирает своих благородных феакийских женихов». Вот так
то, что он сказал бы, было бы упреком в мой адрес. Я
бы сама винила ту, кто так поступил. Итак, чтобы избежать этих
слов, Незнакомец, прислушайся к моим словам: ты найдешь у дороги
прекрасный лес, посвященный Минерве; его орошает чистый источник
; вокруг луг; здесь цветущие сады
моего отца. Отдохни в этом лесу, и как только ты поверишь, что мы
вернулись в нашу обитель, тогда отправляйся в город Феаков
и попроси дворец у моего отца, Алкиноя Великодушного. Это легко
согласись, ребенок привел бы тебя туда; ни одно другое жилище не
сравнится с ним по красоте. Когда ты окажешься во дворе, пройди через дворец,
подойди к моей матери, которая все еще сидит у очага и прячет восхитительный пурпур
; за ней следуют ее последователи. Там же находится и мой
отец, пьющий вино, как Бессмертный. Не останавливаясь возле него,
протяни руки к коленям моей матери, и если
дружеские мысли о тебе наполнят ее сердце, ты скоро с радостью увидишь
день возвращения, даже если ты был из далекой страны.

- Говорит она и своим блестящим хлыстом осторожно трогает своих мулов, которые
нетерпеливо мчатся вперед. Но Навсикая удерживает поводья, чтобы Одиссей
и молодые девушки могли пешком следовать за повозкой с красивыми
закругленными колесами.


На закате они достигли священного леса; Одиссей остановился там
и обратился со своими пожеланиями к голубоглазой Минерве:

--Минерва, неукротимая дева, услышь меня в этот день; дай мне
найти у феаков доброту и милосердие.

Паллада-Афина услышала его, но еще не явилась к нему,
опасаясь Нептуна.

[Иллюстрация]




Песнь VII

АЛКИНОЗНЫЙ

[Иллюстрация]

[Иллюстрация]


Так молился в божественном лесу терпеливый Одиссей, в то время как крепкие мулы
уносили в город белобрысую Навсикаю. Прибытие
у славного жилища своего отца она остановила свою колесницу; ее
братья, похожие на Бессмертных, отвязали мулов. Навсикая
направилась в свою комнату, а служанка Апирии Эвримедуза разожгла
огонь и приготовила ужин.


В это время Одиссей вставал, чтобы идти в город; Минерва
рассеяла вокруг него густое облако, чтобы он мог проникнуть в город.
гостеприимный город, невидимый феакийцам; она предстала перед ним
в образе молодой девушки, и Одиссей спросил ее.

--Дитя мое, я прибыл из далекой страны и не знаю этой
страны. Не мог бы ты отвести меня в обитель великодушного Алкиноя
, повелевающего этим народом?

Богиня ответила ему:

--Благородный незнакомец, я укажу тебе на это жилище, соседнее с жилищем моего
отца, но ступай молча. Никого не расспрашивай, потому что иностранцев
не всегда доброжелательно принимают в этой стране.

Одиссей, которому предшествовала богиня, прошел через город; он любовался гаванями,
кораблями, обширными площадями чудесного вида. Когда они
прибыли во дворец короля, Минерва сказала ему:

--Почтенный незнакомец, вот жилище, которое ты просил меня указать тебе.
Входи без страха. Представься сначала царице; ее зовут Арета,
и она родственница Алкиноя: Некогда Науситус родилась у Нептуна
и Перибеи, самой опытной из дочерей великодушного Эвримедона,
правившего великими великанами; Эвримедон уничтожил их и погиб
он сам. Науситус породил Рексенора и Алкиноя. Рексенор, еще
молодой супруг, был поражен Аполлоном и оставил после себя только одну дочь, мудрую
Арете. Алкинойс взял ее в компаньонки и почитал ее так, как не почитали ни одну другую
женщину. Окруженная уважением и любовью, она
своей мудростью и добротой успокаивает ссоры, возникающие между мужчинами.
Если в его сердце его мысли доброжелательны к тебе, ты можешь
надеяться снова увидеть землю милой родины.

Сказав эти слова, Минерва покинула зеленую Шерию и отправилась
в свое роскошное жилище, построенное Эрехтеей.

С беспокойным сердцем Одиссей направился к великолепному дворцу. Жилище
Алкиноя великодушного было подобно солнцу своим сиянием и
луне своим великолепием. Вокруг простирались медные стены,
увенчанные лазурными украшениями; его двери были золотыми, а косяки
- серебряными, на медном пороге перемычка была серебряной, а
кольцо - золотым. По обе стороны от портика жилище охраняли золотые и серебряные псы,
выкованные Вулканом. Внутри были искусно
обработанные сиденья, обтянутые чудесными тканями
ткацкие станки, женские изделия; там сидели знатные феаки. Золотые
факелы освещали посетителей во время бесконечных трапез.
Работало множество рабынь: одни перемалывали
пшеничную крупу, другие ткали полотно или вращали веретено в
своих ловких руках, как листья стройной осины. Насколько
феаки искусны в управлении быстроходным кораблем на море, настолько
же их женщины искусны в ткачестве блестящей паутины. Рядом с дворцом находится
сад, окруженный живой изгородью. Там растут цветущие деревья,
грушевые деревья, гранатовые деревья, яблони с восхитительными плодами, сладкие фиговые деревья и
оливковые деревья с серебряной листвой. Ни зимой, ни летом недостатка
в фруктах нет; сладкий зефир заставляет одних плодоносить, а другие расцветать,
груша созревает рядом с грушей, яблоко сменяет яблоко, гроздь
к грозди, инжир к инжиру. На выжженном солнцем склоне
холма плодоносящая лоза покрывается цветами, а дальше гроздья
начинают чернеть. Там мы собираем урожай, здесь мы собираем виноград. Один
фонтан орошает цветущие сады; перед дворцом изливается другой
куда местные жители приезжают, чтобы набрать кристально чистой воды. Таковы были великолепные
дары богов Алкиною.

Божественный Одиссей созерцал эти чудеса; он переступил порог и
вошел во дворец. Там знатные феаки возносили свои последние
возлияния убийце Аргуса. Одиссей, все еще окутанный густым
облаком, которое Минерва рассеяла вокруг него, подошел к
королеве и поцеловал ее руки и колени. Затем божественное облако
рассеялось. Все присутствующие, оцепенев от изумления, с
восхищением уставились на него.

Улисс умоляюще сказал::

--Арета, дочь богоподобного Рексенора, после тысячи страданий
я протягиваю руки к твоим коленям, к твоему мужу и твоим гостям.
Да даруют им боги жить счастливо! От себя я
прошу тебя помочь мне вернуться на родину, потому что я давно
страдаю, вдали от своих.

Он сказал и сел на золу очага; все хранили
молчание. Наконец, Эхней, самый старший из феаков, доброжелательно сказал:
:

--Алкиноус, для тебя недостойно, чтобы незнакомец сидел вэто
пепел твоего очага; все мы с нетерпением ждем, когда ты заговоришь.
Пригласи этого иностранца занять место на сиденье с серебряными гвоздями;
прикажи своим вестникам налить вина для возлияний Зевсу, товарищу
священных просителей, и пусть хозяйка подаст иностранцу гостеприимную трапезу
!

Тотчас Алкинойс, взяв божественного Одиссея за руку, усадил
его рядом с собой на блестящее сиденье доблестного Лаодамы, своего
любимого сына. Служанка налила воду из красивого золотого кувшина в серебряный
таз для омовения и поставила перед Одиссеем чашу с водой.
хорошо отполированный стол. Почтенная хозяйка принесла хлеб и
множество яств; Одиссей пил и ел; тогда Алкинойс сказал одному из своих
вестников:

--Понтонус, смешай вино в кратере, чтобы все мы
возлияли Зевсу, сподвижнику августейших просителей.

Понтонус смешал вино, сладкое, как мед, и разлил его по
кубкам. Когда возлияния были окончены, Алкинойс, взяв
слово, сказал:

--Послушайте, вожди и проводники феаков, то, что
внушает мне мое сердце. Теперь, когда трапеза окончена, возвращайтесь в свои жилища,
а завтра на рассвете, собрав стариков в большом количестве,
мы отпразднуем этого незнакомца в моем дворце. Мы принесем богам
божественные жертвы, а затем подготовим отъезд нашего хозяина,
чтобы, ведомый нами, без труда и усталости, он с
радостью вернулся на родину. Возможно, он Бессмертный, сошедший с небес и
создающий какой-то неизвестный нам замысел.

Улисс, полный осторожности, ответил ему:

--Алкинойс, прогони эту мысль прочь, ибо ни
чертами, ни ростом я не похож на обитателей необъятных небес, а скорее на людей.
смертные, чьи самые жестокие страдания не могут сравниться с моими
несчастьями! Я мог бы рассказать вам о многих недугах, которые я
перенес по воле богов, но позвольте мне закончить эту трапезу,
потому что, несмотря на недуг, нет ничего более неприятного, чем отвратительный
желудок, заставляющий человека, в душе которого скорбь, заботиться о
нем.

Он сказал, и все собравшиеся одобрили его благородный язык и
удалились в свои жилища. Затем заговорила Арета с белыми руками,
потому что, увидев мантию и тунику Одиссея, она
узнала одежду, которую сшила сама.

--Незнакомец, позволь мне спросить тебя; кто ты и откуда ты?
кто дал тебе эту одежду? Разве ты не говорил, что, блуждая по морю, ты
был выброшен на наши берега?

Улисс осторожно ответил:

--Королева, мне было бы слишком долго рассказывать тебе о своих страданиях, но я
хочу ответить на твои вопросы: далеко отсюда находится остров Огиги, на котором живет
дочь Атласа, искусительница Калипсо с прекрасными волосами.
Судьба привела меня в его дом после того, как Зевс взорвал мой
корабль и унес жизни моих товарищей. Калипсо приветствовала меня и
обещал бессмертие. Семь лет я простоял там, смачивая
слезами божественные одежды, подаренные мне богиней. На восьмой
год по приказу божественного Зевса она согласилась на мой отъезд. Я
плыл по морю семнадцать дней; на восемнадцатый
мне явились тенистые горы вашей земли, и мое сердце возрадовалось; но
увы! Нептун преградил мне путь, поднял огромное море, и поток
разбил мой плот. Мне пришлось плыть, чтобы добраться до берега вплавь. Я
лег среди кустов, укрывшись листьями, и заснул
всю ночь и весь следующий день до заката. Именно тогда
я увидел твою дочь и ее последователей. Я умолял ее, и в
мудрости своей она сжалилась надо мной; именно она подарила мне эти одежды;
вот в чем правда.

Алкинойс ответил:

--Незнакомец, несомненно, моя дочь поступила не по
правилам, не приведя тебя с собой в нашу обитель, ты, которая
первой умоляла ее.

Осторожный Одиссей ответил:

--Герой, не упрекай свою благородную дочь ни в чем. Она пригласила меня
последовать за ней со своими женщинами, но, опасаясь твоего гнева, я отказался.

затем Алкинойс сказал ему:

--Незнакомец, мое сердце не гневается так без причины; оно любит
справедливость. Богам угодно, чтобы ты объединился с моей дочерью и стал
моим зятем. Тогда Я дал бы тебе дворец и поместья; но
ни один феакиец не удержит тебя, несмотря на тебя. Увидимся завтра, так что назначен день
твоего отъезда. Пока ты будешь отдыхать, укрощенный сном, наши
гребцы, выйдя в спокойное море, доставят тебя на родину, пусть
даже за Эвбею.

Он сказал, и терпеливый Одиссей, исполненный радости, произнес эту молитву:

-- О божественный Зевс! пусть Алкинойс выполнит свои обещания! его слава
был бы нетленным, и я бы снова увидел свою родину!

Так они рассуждали; однако Арет приказал своим женам застелить
постель под портиком, и когда они приготовили
мягкую пелену, они предупредили об этом Одиссея этими словами:

--Вставай, незнакомец, и иди спать, для тебя приготовлена кровать.

Они сказали, и герой обрадовался. Он подошел к великолепной кровати
, чтобы насладиться сном, который заставляет забыться. Тогда Алкинойс,
уединившись в своей высокой обители, лег рядом с нежной Аретой,
его женой с прекрасными руками.

[Иллюстрация]




Песнь VIII

игры

[Иллюстрация]

[Иллюстрация]


Когда явилась божественная Заря с лилиями и розами на груди, могущественный
Алкинойс привел Одиссея в собрание феаков; там они
сели на полированные каменные сиденья. Тем временем Минерва
бродила по городу в образе вестника Алкиноя и
обращалась с этими словами к каждому жителю:

--Феаки, идите в собрание, чтобы узнать, что за пришелец
, подобный Бессмертным, прибыл в обитель Алкиноя?

Таким образом, она возбуждала любопытство народа; граждане быстро приходили в себя.
вернулись в собрание, где все восхищались благоразумным сыном Лаэрта,
на которого Минерва излила божественную благодать. Когда
все они собрались, Алкинойс взял слово и сказал:

--Послушайте, вожди феаков, что мне внушает мое сердце. Этот
незнакомец, происхождение которого я не знаю, вошел в мою обитель. Он
умоляет нас отвезти его обратно на родину; по нашему обычаю, давайте поможем
ему уехать; хозяин, которого я приютил под своим кровом, не должен стонать после
его возвращения. итак, пустите по лазурному морю черный корабль, ведомый
пятьюдесятью двумя гребцами, а затем приходите в мою обитель, чтобы мы
давайте относиться к этому незнакомцу как к другу. Позовите Демодока, нашего
прославленного аэда, которому боги дали искусство очаровывать всех нас.

Он говорит. Его приказы были выполнены, и вскоре залы дворца
наполнились веселыми гостями. Алкинойс заколол для них двенадцать овец,
восемь свиней с белыми зубами и двух медлительных волов. Вестник
привел любимого певца Музы; она лишила его зрения, но
подарила ему восхитительный голос. Понтонус принес для Аэда
высокое сиденье, которое он прислонил к колонне и к которому он
повесил гармоничную лиру; затем на красивый стол поставил
чашу с вином, чтобы он мог пить, когда его сердце того пожелает.
Тогда гости протянули руки к приготовленным блюдам.

Когда они утолили жажду и голод, Муза возбудила поэта
воспевать славу героев: это была вражда Одиссея и
Ахилла, и Агамемнон ликовал в своем уме, потому
что он видел, как сбывается предсказание, сделанное ему Аполлоном в божественном Пифоне.

Во время этих очаровательных рассказов Одиссей в своем пурпурном плаще,
он закрыл свое прекрасное лицо вуалью, желая скрыть от феаков слезы,
омочившие его веки; затем, вытерев слезы и взяв
чашу, он вознес возлияния богам; но когда певец
возобновил свои повествования, Одиссей снова закрыл лицо руками и
зарыдал. Из всех присутствующих только Алкинойс заметил это. И тотчас
он сказал феакийцам, искусным в гребле:

--Послушайте! феакийские вожди, давайте прервем этот пир и выйдем
на улицу; давайте попробуем себя в играх, чтобы незнакомец мог сказать
своим друзьям, насколько мы превосходим другие народы в борьбе,
в кулачных боях, прыжках и беге.

Он сказал и открыл проход; все остальные последовали за ним. Они
вышли на площадь, за ними последовала большая толпа. Явились молодые люди
, полные энтузиазма: первыми были Акронея, Оциал,
Элатрея, Наутея, Примея, Анхиале, Эретмея, Понтея, Прорея, Тун,
Анабесинея, Амфиал, сын Полинея, происходящий от Тектониса, затем Эвриала
, подобная Марсу, и Наволида, прекраснейшая из них. Феаки, после
безупречной Лаодамы; затем снова трое сыновей Алкиноя:
Лаодама, Галий и богоподобная Клитония. Сначала они боролись
на бегу; все вместе они устремились вперед, поднимая пыль
под своими быстрыми ногами. Вскоре Клитония оставила своих
соперников позади. Затем они попробовали свои силы в тяжелой борьбе, в которой
победила Эвриала; Амфиал победил в прыжке; Элатрея победила в метании диска
, а Лаодама - в кулачном бою. После того, как все были довольны этой
борьбой, Лаодама сказала им:

--Друзья мои, давайте спросим благородного иностранца, нашего хозяина, преуспеет ли он в
одной из наших игр. У него нет недостатка в силе, если учесть его
мощные мускулы, если, однако, учесть страдания, перенесенные на ужасном море
не сломили его мужества.

Эвриала ответила ему:

--Лаодама, ты говоришь мудро; поэтому пригласи незнакомца к себе и
обратись к нему с речью.

Сын Алкиноя, выйдя вперед, сказал Одиссею:

--Почтенный незнакомец, ты, кажется, хорошо разбираешься в играх; не хочешь ли ты
тоже попробовать себя в нашей борьбе? Приди, развей печали своего
сердца, ибо к твоему отъезду уже все подготовлено.

Осторожный Улисс ответил ему:

--Лаодама, зачем ты насмехаешься над моей болью, приглашая меня в свои игры? Я
вздыхаю после возвращения и умоляю короля и весь народ.

затем Эвриала, чтобы возмутить его, сказала ему:

--Незнакомец, ты действительно больше похож на лодочника, ведущего свой
корабль, полный товаров, чем на спортсмена, обученного борьбе.

Улисс, сердито взглянув на него, ответил:

--Незнакомец, твои слова бессмысленны. Твоя красота неоспорима
, но твой ум легкомыслен. Ты вызвал мой гнев своим
непристойным языком. Я не новичок в борьбе и все еще верю
, что смогу победить в числе первых. Кроме того, несмотря на страдания, которые я
перенес, я попробую свои силы в твоей борьбе, потому что твоя речь задела
мое сердце.

- сказал он и, схватив диск, который был больше и тяжелее, чем те, которыми
пользовались феаки, повернул его и метнул своей
крепкой рукой. Феаки в ужасе склоняют головы; диск летит
мимо всех отметин, и Минерва, приняв облик
смертного, указывает на место и восклицает:

--Даже слепой по руке узнал бы твой след, чужеземец, потому
что он далек от многих знаков Феаков; никто из них не
сможет пройти мимо него.

Она говорит, и Одиссей радуется, что нашел в собрании доброжелательного собеседника
. Затем с большей уверенностью он говорит::

--Молодые люди, достигните этой цели сейчас, и тогда я запущу
еще один диск еще дальше. Пусть самый храбрый из вас
попробует свои силы со мной в драке, или в борьбе, или в беге; из всех
феаков я исключаю только Лаодаму, моего хозяина, ибо кто захочет
сразиться с человеком, который принимает его как друга? Я умею обращаться с искусным луком, и
только Филоктет одержал надо мной верх, когда под стенами Трои
мы пускали свои стрелы; и я бросаю копье так далеко, как только
другой посылает свою стрелу. В гонке меня опередит только один феакиец
возможно, потому что, покоренные жестоким морем, мои конечности ослабли.

Он сказал, и все хранили молчание; только Алкинойс сказал ему эти слова:

--Незнакомец, твой язык нам не неприятен; ты хочешь показать нам свою
ценность, возмущенный тем, что этот человек оскорбил тебя на этом собрании.
Никто и не помышляет о твоей храбрости; но выслушай меня, чтобы однажды,
вернувшись в свое жилище, ты вспомнил, что, хотя мы не умеем
ни драться, ни драться, наши ноги быстры в беге и
что мы превосходны в управлении кораблями. Мы любим пиры,
лира, танцы, богатая одежда, купание и любовные утехи
. Пойдем, феаки, пусть лучшие танцоры начнут свои
игры, чтобы незнакомец рассказал своим друзьям, как сильно мы увлекаем
его танцами. Подарите Демодоку его гармоничную лиру, которая, несомненно, осталась
в моем жилище.

сказав это, Алкинойус послал вестника за божественной лирой,
и девять феакийских вождей приготовили все для игры; они выровняли
землю, расширили арену. Тогда Демодок выступил в середину
собрания и, аккомпанируя себе на своей лире, запел "Любовь Марса
для Венеры. В нем рассказывается, как они впервые объединились в
слое Вулкана!...

«Солнце, видевшее, как они вкушают любовные утехи,
проинструктировало об этом бога-кузнеца. Вулкан, услышав этот рассказ, побежал в свою
кузницу, погруженный в свои мрачные мысли; он положил наковальню
на широкую плаху и выковал узы, которые ничто не могло разорвать.
Затем он пошел в спальню, где лежала его любимая пеленка,
и разложил вокруг своей кровати узы, похожие на паутинные нити
, такие тонкие, что даже глаз Бессмертных не мог их разглядеть
подглядывать. Затем он притворился, что едет в Лемнос, прекрасный город.
Как только Марс увидел, что трудолюбивый вулканец уходит, он направился
в обитель прославленного бога, сгорая от любви к Китере в
прекрасной короне. Она сидела, когда вошел Марс; он взял ее за руку
и сказал::

»- Пойдем, дорогая, на слой Вулкана, потому что он ушел, чтобы
Лемнос, у синтов с варварским языком.

»Так он сказал, и богине показалось приятным лечь в постель.
Вскоре они уснули, и невидимые узы гениального
Вулкан распространился на них. Прославленный хромой подошел к ним, потому
что он вернулся по своим следам. Великий гнев овладел им;
страшным голосом он воззвал ко всем богам:

»- Зевс, и вы, Бессмертные, спаривайтесь и приходите посмотреть на вещи
, которые невыносимы и достойны вашего смеха. Венера презирает меня, потому что я
хромой; она любит пагубного Марса, потому что он подвижен и
красив. Посмотрите, как они разбиты любовью, оба лежат на моем подгузнике; это
зрелище наполняет меня болью. Оба скоро не захотят
спать, но эти узы будут удерживать их до тех пор, пока Зевс не вернет меня
подарки, которые я сделал ему, чтобы заполучить его наглую дочь, которая не
умеет повелевать своими страстями.

»Тогда боги собрались в медном дворце; Нептун
прибыл первым, затем Меркурий, а затем Аполлон, который отбрасывает вдаль
черты. Богини из скромности не пришли. Тогда из зала
, где стояли боги, поднялся неугасимый смех. Созерцая
проделки прославленного хромого, каждый говорил своему соседу:

»- Плохие дела никогда не увенчаются успехом; медлительный достигает
быстрого, потому что хромой вулканец хитростью победил его на быстром Марсе.
Вот почему Марс должен понести наказание за прелюбодеяние.

»Так они разговаривали между собой, и Аполлон сказал Меркурию:

»-- Хотел бы ты, Меркурий, хотя и заключен в эти могущественные узы,
спать в этой постели с золотоволосой Венерой?

»- Отвечал ему убийца Аргуса:

»- Конечно, я все равно хотел бы, чтобы это было в три раза больше тонкие узы
привязали бы меня к жемчужным и божественным сторонам желаемого
Венера, и все равно все боги смеялись бы вокруг меня.

»- сказал он, и снова среди Бессмертных поднялся смех.
Только Нептун не смеялся и умолял Вулкана освободить Марс. Затем он
сказал ей эти крылатые слова:

»-- Избавь его; и в присутствии богов, как ты прикажешь, он
заплатит тебе по справедливости.

»Прославленный хромой отвечал ему:

»... Не заставляй меня заниматься этим, Нептун;
отвечать за несчастных - плохая гарантия, и если Марс избежит своих уз и
выполняя его долг, как я заставлю тебя, Бессмертного среди богов, подчиниться ему?

»Нептун говорил:

»-- Вулканец, если Марс, спасаясь бегством, откажется от своего долга, я заплачу тебе.

»И прославленный хромой отвечает:

»-- Не подобает отказываться от своего слова.

»Затем Вулкан освобождает их от уз.

»Тотчас же они устремляются: один во Фракию, а Венера на Кипр,
в город Пафос. Там Грации омыли божественную Китеру,
умастили ее ароматом цветов, а затем одели
в чудесные вуали».

Так пела прославленная аэда: Одиссей и феакийцы, искусные в
гребле, слушали ее с восторгом.

Затем Алкинойс приказал Лаодаме и Галлию танцевать в одиночестве, так как у них
не было соперников. Взяв в руки пурпурный шар, Полибий
если бы она была сделана для них, один бросил бы ее в высокие облака, а другой
поймал бы ее в полете, прежде чем она коснулась земли. На этом игра закончилась,
они станцевали тысячу разнообразных кругов, и зрители
зааплодировали. затем Одиссей сказал Алкиною:

--Могущественный Алкиноус, ты обещал мне прекрасных танцоров, ты
выполнил свое обещание, и я испытываю огромное восхищение, глядя на них.

Алкинойс обрадовался и, обращаясь к феакийцам, сказал:

--Послушайте, вожди феаков, давайте устроим гостеприимный
подарок этому мудрому иностранцу. Здесь командуют двенадцать прославленных вождей, я -
тринадцатый. Пусть каждый из нас принесет ему сияющую
белизной одежду и драгоценный золотой талант. Давайте принесем эти подарки,
чтобы незнакомец, садясь на пир, возрадовался в своем сердце,
а сам Эвриал своим подарком успокоил произнесенные
им возмутительные слова!

Таким образом, он сказал, что все это одобрили и послали вестника за
присутствующими. Эвриала, в свою очередь, сказала королю:

--Алкиноус, я успокою незнакомца так, как ты прикажешь. Я
подарю ему этот медный меч с серебряной рукоятью и в ножнах
из слоновой кости, хорошо обработанных; он будет ему дорого стоить.

Произнеся эти слова, он вложил в руки Одиссея драгоценный меч и
в то же время обратился к нему с этими крылатыми словами:

--Прославленный незнакомец, радуйся. Если было сказано несколько оскорбительных слов
, ну что ж! пусть ветер унесет их вдаль. Пусть
боги дадут тебе снова увидеть свою родину и свою невесту, потому
что ты уже давно страдаешь вдали от них.

Мудрый Одиссей ответил ему:

--Друг, радуйся тоже, и пусть боги подарят тебе счастье!
Пусть ты никогда не пожалеешь об этом мече, который ты дал мне, чтобы
заставить меня забыть твои слова.

Он сказал и повесил на плечо меч на серебряных гвоздях.


Когда на закате прибыли присутствующие, вестники
отнесли их в жилище Алкиноя. Тот, опередив приглашенных,
вошел во дворец, и все расселись на высоких сиденьях.
Алкинойс, обращаясь к Арету, сказал ему:

--Женщина, принеси нам самый ценный сундук, который у тебя есть, и
одежду ослепительной белизны. Нагрей воды в
медном сосуде, чтобы наш хозяин, искупавшись, возрадовался и принял
участие в нашем пиршестве. Я подарю ему свой чудесный золотой кубок;
таким образом, каждый день он будет вспоминать обо мне, совершая в своем дворце
возлияния Зевсу.

Арета и ее последователи немедленно поспешили, принеся Одиссею чудесный
сундук с великолепными подарками, а затем королева
обратилась к нему с этими крылатыми словами:

--Сам закрой крышку и поставь связь, чтобы кто-нибудь не
украл твои богатства с черного корабля, пока ты спишь.

Тогда терпеливый Одиссей, завязав сложный узел, которому его когда
-то научила Цирцея, закрыл сундук. затем квартирмейстер пригласил его к себе
купались, и Улисс радовался, видя все эти приготовления, потому
что подобной заботы ему не уделяли с тех пор, как он покинул
пещеру Калипсо с прекрасными волосами. После того, как следующие молодые
люди натерли его маслом, герой отправился к обедающим.

Навсикая, стоя на крыльце, с восхищением смотрела на Одиссея
и произнесла ему эти крылатые слова:

--Прекрасный незнакомец, приветствую тебя! Когда ты вернешься на родину,
помни, что первой тебя встретила Навсикая.

Божественный Одиссей ответил ему:

--Милая Навсикая, пусть Зевс дарует мне возможность снова увидеть свой дом, и там каждый
день, как перед богиней, я буду давать тебе клятвы, потому что именно тебе
я обязан жизнью.

Он сказал и сел рядом с Алкиноем.

Вестник привел Аэда Демодока. Тогда Одиссей, отрезав от
белозубой свиньи большой сочный ломтик, сказал вестнику:

-- Возьми и отдай это мясо Демодоку. Несмотря на мое горе, я
хочу почтить ее память, потому что она Муза, поющая ее божественными устами.

Он говорит, и Демодок радуется. Собравшиеся протянули руки к
приготовленные яства, и когда они утолили голод и жажду,
Одиссей сказал аэду::

--Демодок, ты, которого я почитаю и который так хорошо воспевает судьбу
греков, их страдания, их усталость, а теперь расскажи нам
об обманчивой ловушке, об этом деревянном коне, которого построил Эпей при помощи Минервы
и которого гениальный Одиссей ввел в Илион. Если ты расскажешь нам
все это правдиво, я объявлю всем людям, что
благосклонный бог дарует тебе божественный гений.

Он сказал, и Демодок, которого вдохновляет бог, начал свою песню: Он говорит
сначала о том, как часть греков отошла на своих кораблях,
сжег свои шатры, в то время как другие вместе с Одиссеем оказались
в Илионе, спрятавшись по бокам коня,
которого сами троянцы привели в свою цитадель. Троянцы совещались; их разделяли три мнения
: открыть коня медью или сбросить его со
скал, или посвятить его богам. Это последнее решение
выполнено. Далее он рассказывает, как ахейцы, покинув фланги
коварного коня, разорили город, разграбив великолепный Илион, в то время как
что Одиссей и Менелай направлялись в обитель Деифоба.

Во время этих рассказов Одиссей опечалился; жгучие
слезы омочили его щеки. Алкинойс, услышав его глубокие вздохи, сказал
феакийцам, друзьям гребца:

--Пусть Демодок прервет свои песнопения, ибо они радуют не все
сердца. Этот незнакомец не переставал стонать, и боль охватила его
душу. Теперь пусть он ничего от нас не скрывает. Пусть он откроет нам
имя своей матери, своего отца и своей родины, пусть он искренне расскажет
нам, в каких морях он странствовал, пусть он опишет нам народы
жестокие, несправедливые или очень гостеприимные, к которым он обращался.
Может быть, кто-то из его родителей погиб на Илионе, или
он потерял дорогого товарища, любимого как брат?

[Иллюстрация]




Песнь IX

ЦИКЛОП

[Иллюстрация]

[Иллюстрация]


Благоразумный Одиссей взял слово и сказал:

--Могущественный Алкинойс, конечно, приятно слушать, сидя за столом
в твоем дворце, - произнес он божественным голосом, в то время как виночерпий, черпая чистое
вино из кратера, наполняет наши кубки; да, конечно, это
сладко. Но желание расспросить меня пришло к тебе; ты хочешь услышать рассказ о моих
приключения? С чего я начну?...

»Я Одиссей, сын Лаэрта, чьи всевозможные козни
волнуют людей и чья слава достигает небес. Я живу
Итака, расположенная на закате; там находится зеленая гора Нерит с
развевающейся листвой; вокруг Итаки группируются многочисленные острова,
Дуличиум, Саме и зеленеющий Закинф. Суровая Итака -
кормилица воинов, и для меня нет ничего слаще, чем моя
страна.

»Белобрысая Калипсо удерживала меня в своих глубоких пещерах,
желая, чтобы я был ее мужем, как и искусная Цирцея д'Эа, но они
не смогли убедить мое сердце. Теперь я расскажу тебе о
зле, которое послал мне Зевс после того, как я покинул Трою.

»Ветер, унесший меня от Илиона, привел меня к киконянам,
в Исмаре; я разграбил город и истребил жителей; мы
похитили их жен и юных дев, а также многие
богатства и поделили их между собой. тогда я нанял своих товарищей
я хотел бежать проворным шагом, но глупцы не послушали меня. Они
медленным шагом разделывали волов и длинными глотками пили чистое
вино. однако сбежавшие чиконцы призвали
другие чиконцы - их соседи, очень храбрые и умеющие сражаться. Они
прибыли с рассветом, многочисленные, как весенние цветы.
Мы победоносно сражались рядом с быстроходными кораблями,
покуда не наступил божественный день, но с заходом солнца
циконяне подчинили нас и обратили греков в бегство. На каждом корабле прекрасные Цнемиды потеряли по шесть
воинов.

»С убитыми горем сердцами мы продолжили свой путь, но наши корабли
не отошли от берега, пока мы трижды
не позвали наших несчастных товарищей, павших под железными пулями".
Чиконианцы. Тогда Зевс натравил на наши корабли с лазурными носами
ветер Борей; с неба налетел сильный шторм, и наши корабли
были разбиты и выброшены на берег, где мы пробыли две ночи и
два дня, изнемогая от усталости. Но когда на третий день забрезжил рассвет
, мы снова вышли в море, и я бы благополучно добрался
до своей любимой земли, если бы, обогнув мыс Мале, быстрый Борей не
оттолкнул меня от Китеры.

»В течение девяти дней мы плыли по морю, кишащему рыбой, а
на десятый причалили к земле лотофагов, поедающих рыбу".
цветочная еда. Мы сошли на берег, чтобы набрать воды, и
я послал двух воинов во главе с вестником, чтобы
узнать, кто такие жители этой страны. Те приветствовали
их и дали им отведать лотоса, и, съев это сладкое лакомство, подобное
меду, они забыли о возвращении. Я вернул их на свои корабли
, несмотря на их слезы, а затем приказал уйти, опасаясь, что другие,
вкусив лотоса, тоже забудут свою родину. Мои спутники
тотчас же сели на борт и, сев на свои скамьи, ударили
веслами по белому морю.

»Вскоре мы прибыли в страну Циклопов, жестоких великанов
, у которых один глаз только посередине лба. Они не сеют и не пашут,
уверенные в богах, и виноградная лоза с широкими гроздьями, взращенная
дождем Зевса, дает им сладкое вино для их сердец. Они обитают
в глубоких пещерах на вершинах гор и правят своими семьями
, не беспокоясь о своих соседях.

»Вдоль гавани Циклопов простирается небольшой остров; в его лесах
бесчисленное множество диких коз, его влажные
луга плодородны; но мы не видим ни стада, ведомого пастухами, ни
ни посевов, ни жилищ; однако виноградная лоза на нем была бы бессмертной,
пахота легкой, и в наступающем сезоне бесчисленные колосья были
бы наградой полевому человеку, потому что почва жирная и плодородная.
Гавань удобна, в ней нет необходимости швартоваться, и, не бросая якоря
, штурман может ждать, когда его сердце подскажет ему отплыть,
или когда поднимется вздох зефира. Недалеко от гавани, в глубине
пещеры, которую окружают тополя, течет кристально чистый фонтан;
туда привел нас бог, и мы заснули на
берег в ожидании рассвета. Когда она появилась, мы
с восхищением осмотрели остров; затем, разделившись на три группы, мы начали
охоту и добыли много добычи. У каждого из двенадцати кораблей,
следовавших за мной, было по девять коз, и я выбрал десять
из них только для себя. До захода солнца мы наслаждались обильными яствами и
пили восхитительное вино, потому что запасы наших кораблей не иссякли, и
мы наполнили ими множество амфор, когда захватили
священный город циконийцев.

»Однако мы смотрели в сторону земли Циклопов; мы слышали
их крики и крики их стад, и на следующий день, собрав своих
товарищей, я сказал им: «Дорогие друзья, оставайтесь здесь, пока я пойду
и узнаю, что это за люди, чтобы посмотреть, несправедливы ли они или
гостеприимны и боятся ли их духи богов».

»Затем я приказал своим гребцам отсоединить тросы от моего корабля
и следовать за мной; построившись по порядку, они сразу же вышли в белое
море, которое мы быстро пересекли. Вскоре мы увидели высокую
пещеру, затененную лавровыми деревьями, высокими соснами и тополями с высокой
шерстью, служившими убежищем для многочисленных стад.

»Там жил человек огромных размеров, ужасное чудовище, которое в
одиночестве пасло свои стада и не знало законов
гостеприимства. Я выбрал из своих спутников двенадцать самых храбрых
и отправился в путь, взяв с собой
запас крепкого вина, который дал мне Нарон, сын Евантея, жрец Аполлона и
житель Исмара: я защищал его, его сына и его жену, и он
предложил мне семь золотых талантов, серебряную чашу, и он
налил для меня из двенадцати амфор чистое вино, божественное варево, которое только он,
его жена и квартирмейстер были знакомы. Когда ему хотелось выпить
этого восхитительного вина, он наполнял кубок и наливал в него двадцать
мер воды; тогда из кратера вырывался божественный аромат, и было
бы очень больно не попробовать его на вкус. Я взял с собой одну, к тому
же полную. Подойдя ко входу в пещеру, мы никого не нашли.
Мы с восхищением смотрели на поля с сыром
и конюшни с бараниной. Вазы были переполнены молоком, и
мои спутники умоляли меня как можно скорее уйти, унося эти
богатства и гоняющиеся перед нами стада Циклопов. Я не
стал их слушать, что, однако, было бы мудрее.

»Разведя огонь для жертвоприношений, мы съели немного
сыра, а затем, сидя в пещере, увидели приближающегося Циклопа
с огромным грузом сухих дров, которые он
с большим шумом выбросил за пределы пещеры; испуганные, мы спрятались в глубине
логова. Циклоп погнал свои стада в обширную пещеру, оставив
у входа держали баранов и козлов, затем он поднял с земли огромный камень
и закрыл свою пещеру. Он сел, стал доить овец и
козы блеяли, а затем он положил по ягненку под каждую мать. Итак,
разложив половину молока по вазочкам для ужина,
вторую половину он зарезервировал для своих зимних запасов. Разведя
огонь, он увидел нас и, спросив нас, сказал нам:

»--Незнакомцы, кто вы такие? Есть ли какие-то интересы, которые приводят вас на эти берега?
или вы бродите наугад по влажным равнинам, как пираты
, несущие опустошение мирным народам?

»- сказал он, и его ужасный голос испугал нас. Однако я
ответил ему в следующих выражениях:

»-- Мы греки, возвращаемся из Трои; встречный ветер унес нас
далеко от нашей родины, без сомнения, по воле Зевса. Мы
были славными воинами Агамемнона, сына Атрея, слава которого
достигает небес. Мы пришли к тебе на колени, ожидая от тебя
даров гостеприимства, которые принято оказывать за границей.
Щедрый человек, уважает богов и просителей, находящихся под защитой Зевса.

»Он ответил с безжалостным сердцем:

»...Глупый чужеземец, так из какой же страны ты пришел, чтобы обручиться со мной
бояться богов? Циклопам нет дела ни до Зевса, ни до
Бессмертные, ибо они могущественнее их; однако скажи мне, где
ты оставил свой корабль? Он далеко отсюда?

»Он говорил так, чтобы испытать меня, но я дал ему этот
надуманный ответ:

»- Нептун разбил мой корабль о скалы этого острова. Наедине
с товарищами, которых ты видишь, я избежал жестокой смерти.

»Не отвечая мне, он вскинул руки на моих товарищей, схватил двоих
из них и повалил их на землю, как двух собак; их мозги рухнули
на землю. Изображая их, он пожирал их, как лев, взращенный на
горы, не оставляющие после себя ни внутренностей, ни плоти, ни костей, наполненных
мозгом. При этом ужасном зрелище мы с плачем воздевали руки
к Зевсу. Утолив голод, Циклоп выпил много чистого молока
и растянулся среди своих стад. С изъязвленным сердцем я готовился
я хотел вонзить свой острый меч ему в грудь, но одна осторожная мысль
остановила меня. Никогда наши руки не смогли бы отодвинуть тяжелый камень
, закрывавший логово Циклопа. Итак, мы, стеная, ждали
божественного рассвета. Утром чудовище разожгло огонь и стало
он доил своих великолепных зверей; затем, схватив еще двух моих
спутников, он приготовил из них еду. Затем, выгнав свои стада из
логова, он осторожно поставил огромный камень, закрывавший
вход в пещеру, на место, как кладут крышку на колчан.
Циклоп повел свои стада на гору;
что касается меня, движимого желанием отомстить, я остановился на той партии, которая
показалась мне лучшей: Великан держал в глубине конюшни
огромную оливковую ветвь, сравнимую по размеру с мачтой корабля
до двадцати рядов весел. Я отрезал от него кусок бечевы, который мои
товарищи сделали тонким, заострил его конец и, чтобы
он затвердел, повернул его в пламени пылающего костра; затем я
спрятал его в навозе, наваленном на дне пещеры.
Затем я приказал своим товарищам найти жребием тех из них, кто
вместе со мной вонзит этот кол в глаз Циклопа, пока он
спит. Судьба назначила тех самых, кого я бы выбрал.

»Ближе к вечеру жестокое чудовище вернулось и пригнало свои жирные стада
в огромной пещере, которую он тщательно закрыл. Он сел и начал
доев блеющих коз, затем, снова схватив двух моих
спутников, он приготовил из них ужин. Итак, я подошел
к великану, держа в руках кубок с черным вином, и сказал ему::

»-- Циклоп, выпей того вина, которое нес наш корабль. Я приготовил
это возлияние, уверенный в твоем гостеприимстве, но твоя безграничная ярость
отталкивает смертных, которые захотят прийти к тебе.

»Он взял кубок и забил. Найдя это варево восхитительным, он попросил меня
еще:

»- Пусть твое доброе сердце даст мне еще немного, и скажи мне свое имя
сейчас, чтобы я преподнес тебе подарок гостеприимства, который
порадует тебя. Наша щедрая земля также производит вино, мощные гроздья которого растут под дождем
Зевса, но это вино кажется мне
амброзией и Нектаром.

»Я налил ему еще черного вина. Трижды он опорожнял чашу,
и когда вино затуманило его разум, я сказал ему эти
ласковые слова:

»-- Циклоп, меня зовут мой отец, моя мать и все мои товарищи
Никто. А теперь покажи мне подарок гостеприимства, который ты мне
обещал.

»Он тут же ответил мне с безжалостным сердцем:

»-- Я никого не буду есть последним; это будет мой подарок
гостеприимства!

»- сказал он, и опьянение, подавляющее чувства, овладело им. Итак
, сунув оливковую ветвь под горящую золу, хотя она и была зеленой
, вскоре она была готова воспламениться; затем, призывая моих спутников и
какое-то божество, внушившее нам великую смелость, мы вонзили
острый кол в глаз Циклопа; и я, направляя его и нажимая на него,
заставил его повернуться.-- Точно так же, как человек сверлит их шнеком
лучи с корабля, точно так же мы вращали пылающий кол
в глазу монстра. Потекла кровь; огненный пар пожирал
его веко, глаз с шумом погас. Как кузнец погружает
в холодную воду, чтобы окунуть в нее, топор, покрасневший от огня, так
глаз чудовища трепетал вокруг оливковой ветви.
Затем Он издал ужасный стон, и мы в ужасе отступили.
Кипя от ярости, он вырвал из своего глаза окровавленный кол и
отбросил его в сторону. На его крики со всех сторон прибежали соседние циклопы
стороны и спросили его о причине его боли:

»- Полифем, к чему эти тревожные крики, которые тревожат наш
сон? Неужели смертный вопреки тебе забирает у тебя твои стада, или ты боишься,
что тебя убьют хитростью или насилием?»

»Из глубины своей пещеры могучий Полифем ответил им:

»- О друзья! Никто не убивает меня хитростью, а не насилием».

»Циклопы ответили ему:

»... Если никто не причинит тебе вреда, ты не сможешь избежать болезни
, посланной Зевсом; так что молись божественному Нептуну, твоему отцу».

»Сказав так, они отошли, и я от души рассмеялся, увидев
как моя ловкая уловка обманула их. Циклоп, ослепший и
кричащий от боли, шаря руками, снял камень, закрывавший
пещеру, затем он сел у входа и вытянул руки, чтобы схватить
того из нас, кто попытается выбраться. Размышляя о том, как лучше
всего спастись от смерти мне и моим товарищам, я остановился на
вечеринке: В хлеву стояли красивые и высокие бараны с черным
шерстяным ворсом; взяв гибкие плетни,
на которых спал чудовищный Циклоп, я связал баранов из них.
три на три; тот, что посередине, нес под собой одного из моих спутников
, двое других, размещенных по обе стороны от него, защищали его. Держа
самого большого из баранов при себе, я схватил его за шерсть и
скользнул под его волосатый живот, с тревогой ожидая божественного рассвета.
Когда она появилась, стада поспешно вышли из пещеры.
Подозрительный Циклоп ощупал спины всех баранов, но безумный не смог
обнаружить моих товарищей, связанных под их густыми животами; тот, кто
нес меня, вышел последним. Полифем, поглаживая его по руке, сказал ему::

»-- Дорогой баран, почему ты уходишь последним из стада? До
сих пор ты всегда был первым, кто пас нежные
луговые цветы, и первым узнавал о течении рек; ты был
первым, кто вечером возвращался в хлев: пожалел ли бы ты око своего
хозяина? Злой человек с помощью своих коварных товарищей, укротив
мои чувства вином, лишил меня зрения. Но никто не избежит
трепета, и его смерть облегчит мое измученное сердце».

»- говорит он, и баран выходит за дверь. Прибыл на некотором расстоянии от
выйдя из пещеры, я поспешил развязать своих спутников.
Итак, быстрым шагом мы погнали жирные стада впереди
себя, возвращаясь на наш корабль. Наш приезд был приятен нашим друзьям,
но они оплакивали судьбу наших товарищей. Кивком
головы я запретил им плакать и приказал
немедленно отправить эти стада в прекрасное руно. Заняв свои места на скамьях,
мои гребцы ударили веслами по белому морю, и, когда мы
были на расстоянии, с которого еще можно было услышать голос,
я обратился к отвратительному чудовищу с такими быстрыми словами:

»-- Циклоп, ты думал, что пожираешь в своей глубокой пещере спутников
человека, лишенного сил. Справедливое наказание за твои злодеяния должно
было постигнуть тебя, ты, не побоявшийся съесть своих хозяев в своем
жилище; за это боги наказали тебя моей рукой.

»- сказал я, и его гнев усилился, он сорвал вершину высокой
горы и бросил ее в носовую часть корабля с лазурным носом. Море
вскипело, и поток понес нас обратно к острову; длинным шестом
я оттолкнул корабль от берега, затем кивком приказал:
моим товарищам по команде энергично грести. Когда мы
снова отошли в сторону, я снова хотел поговорить с Циклопом, но мои спутники
пытались удержать меня ласковыми словами:

»- Глупый, почему ты хочешь разозлить этого дикого человека? Если бы он
все еще слышал крики или слова, он разбил бы наш корабль острой
скалой, потому что его рука знает, как дотянуться до дальнего конца.

»Так они сказали, но не убедили мое великодушное сердце
, и я воскликнул:

»-- Циклоп, если какой-нибудь смертный спросит тебя о твоей ужасной слепоте, скажи ему
, что это Одиссей, царь Итаки, лишил тебя зрения.

»Тогда, застонав, он воскликнул:

»- Великие боги, вот сбылось предсказание Телема,
сына Эврима. Он объявил мне, что однажды рука Одиссея лишит меня
зрения. Я ожидал увидеть смертного, облеченного огромной силой, и
вот несчастный, лишенный сил человек вырывает у меня свет после
того, как укротил меня вином. Пойдем, возвращайся, Одиссей, чтобы я преподнес тебе дары
гостеприимства и пригласил Нептуна даровать тебе
возвращение, потому что я его сын, и только он исцелит меня.

»Он сказал, но я ответил ему в следующих выражениях:

»- Если бы я только мог лишить тебя жизни и отправить на Плутон,
так как Нептун наверняка не вылечит твой глаз.

»Я сказал, и тогда он обратился с этой молитвой к могущественному Нептуну:

«-- Лазоревоволосый Нептун, выслушай меня. Если это правда, что ты
гордишься тем, что ты мой отец, сделай так, чтобы Одиссей, разрушитель городов,
не приближался к своей родине; но если судьбе будет угодно, чтобы он снова увидел свою
заветную землю, пусть он прибудет туда несчастным и найдет несчастье в
своем доме».

»Такова была его молитва: Нептун услышал ее. Затем Циклоп, подняв
камень, еще больший, чем первый, швырнул его мимо
корабля с лазурным носом. Корабль, подталкиваемый мощным потоком,
снова едва не коснулся берега.


»Когда мы достигли острова, где нас
всегда ждали наши спутники, мы вытащили наш корабль на берег и
разделили стада Циклопа. Зарезервировав себе барана, я
принес его в жертву Зевсу, который собирает обнаженных, но бог не принял
мою жертву. На следующий день мы уехали. Мои спутники, сидевшие на
своих скамьях, ударили веслами по белому морю; мы продолжали
наша дорога рада, что избежала волнений, но, тем не менее, сердце
опечалено потерей наших дорогих товарищей.

[Иллюстрация]




Песня X

ЦИРЦЕЯ

[Иллюстрация]

[Иллюстрация]


»Мы подошли к плавучему острову Эолия, населенному Эолом, сыном
Гиппота; шесть дочерей и шесть сыновей были приняты днем в его дворце; он
отдал своих дочерей в жены своим сыновьям, и рядом с их дорогим отцом
и их почитаемой матерью они постоянно пируют.

»Эол встретил меня дружелюбно. В течение месяца я оставался в его
дворце, рассказывая ему о своих приключениях. Когда я взял отпуск из
он подготовил все к моему отъезду и подарил мне запасной, сделанный
из шкуры девятилетнего быка, в который он заключил
ревущие ветры, потому что Нептун сделал его повелителем
ветров. Серебряной цепью он приковал это сокровище ко дну
нашего корабля, чтобы ни один вздох не вырвался из него, оставив
на свободе только нежного Зефира, который будет управлять нашим кораблем. увы, его
воле не суждено было исполниться, и наше безрассудство должно было нас
быть жутким. Девять дней мы плыли, а на десятый мы
мы уже видели нашу заветную землю, когда меня охватил глубокий сон
. Я был за штурвалом, который я не хотел доверять никому из
своих товарищей. Они обсуждали великолепные подарки, которые
хранились в сосуде, и каждый говорил так, обращаясь к своему соседу:
«- Что этот человек любим смертными, города которых он посещает. Он
возвращает из Трои богатую добычу, а мы, совершившие те же
дела, возвращаемся домой с пустыми руками. И
вот, заботливый Эол осыпал его подарками. Давайте посмотрим, насколько эта
кроме золота и серебра!» Они сказали, и пагубный
дух победил. Они развязали запоры, и ветер, неистовствуя, обрушился
на нас.

»Проснувшись в отчаянии, я растянулся на своем корабле, в то время как
ужасный ураган гнал мои корабли к острову Эолия, на
берегу которого мы вскоре оказались на мели. Итак, взяв с собой
вестника, я направился во дворец Эола; тот сидел за столом
среди своих детей; заметив нас, он спросил нас, полный
удивления:

»Как могло случиться, что ты вернулся, Улисс, ведь у меня было все
готов к тому, что ты сможешь вернуться на родину?

»С огорченным сердцем я ответил ему:

»- Предательский сон и злые спутники потеряли меня, но я
умоляю тебя, приди мне на помощь, потому что ты в силах это сделать.

»Я хотел смягчить его нежными словами, но он ответил мне
жестокостью:

»О презренный из смертных, покинь этот остров как можно скорее, ибо
я не могу принять человека, ненавистного богам!

»Несмотря на мои стенания, он изгнал меня из своего жилища. Мы снова
вышли в море с опечаленным сердцем, и шесть дней матросы гребли,
сломленные усталостью. Седьмого числа мы прибыли в верхний город
Ламос, Телепиль, город Лестригонов, где пастух, возвращающий свое
стадо, зовет другого пастуха, чтобы тот вывел его. Там
человек, не поддающийся сну, получал бы двойную зарплату
, выпасая по очереди своих волов или белых овец.
Ночи такие короткие, что нынешний день близок к дню грядущему.

»Мы вошли в прекрасную гавань, где царила совершенная тишина;
здесь мои спутники остановили свои изогнутые корабли;
один я оставил свой за пределами гавани, затем поднялся на
возвышение с двумя спутниками, к которым я прикрепил вестника, и приказал
им отправиться на разведку народов, которые ели
плоды этой земли. Они пошли по ровной дороге и у городских стен
встретили молодую девушку, которая черпала воду
у прекрасного фонтана д'Артаси. Она была благородной дочерью Лестригона
Антифата; они спросили ее, кто царь этой страны;
она тотчас указала им жилище своего отца. В великолепном дворце
они нашли женщину, высокую, как гора, и при виде ее
были поражены ужасом: это была жена Антифата. Она позвала
своего мужа, который приготовил им плачевную смерть: - схватив одного из
моих спутников, он зарезервировал его, чтобы приготовить из него еду, - двое других
скрылись. Но Антифат пронзительно закричал, и крепкие
Лестригоны толпой бросились на него, похожие не на людей, а на
великанам.--Срываясь с огромных скал, они разбили наши
корабли, и наши несчастные товарищи, вскоре уничтоженные, были
их уносят, а их плоть отправляют на жестокие пиршества. Увидев это,
я перерезал своим мечом трос своего корабля, разбудил своих матросов и
мы налегли на весла, чтобы спастись от смерти, и вскоре мы
быстро бежали по божественному морю.

»Счастливые тем, что избежали гибели, но опечаленные потерей
наших товарищей, мы прибыли на остров Эа, населенный
грозной Цирцеей с прекрасными волосами. Эта богиня, сестра Этеса,
является дочерью Солнца и Персея, которого родил Океан. Мы спустились
сойдя на берег, мы два дня простояли на пляже,
отягощенные усталостью и болью.

»Но на третий день, отойдя от корабля, я поднялся на
высоту, пытаясь обнаружить какой-нибудь намек на жилище. Я заметил
дым, поднимающийся из дворца Цирцеи, посреди густого
дубового леса. Я тотчас же двинулся обратно к берегу, и какой-то бог,
сжалившись надо мной, поставил на моем пути оленя с высокими рогами; я
ударил его своим медным прутом по хребту, и он упал в пыль; тогда
, заплетая гибкие плетения, я сделал из них веревку, которой связал их
концы. ноги чудовищного зверя, и, опираясь на свое копье, я унес
олень добрался до берега, где нежными словами я увещевал своих
спутников, все еще распростертых на песке пляжа:

»-- Друзья, день, когда нам придется спуститься в обитель Плутона
, еще не наступил. Так что давай, давай подумаем о том, чтобы накормить себя и не
позволим себе мучиться от голода.

»- сказал я, и мои опечаленные спутники увидели их лица. Они
полюбовались оленем, потому что зверь был огромен. Обворожив их взоры
и вымыв руки, они приготовили великолепную трапезу. Так весь
день мы ели обильное мясо и пили чистое вино.

»С рассветом, собрав своих спутников, я сказал им:

»- Прислушайтесь к моим словам, друзья, даже если вас постигнет несчастье. С
крутой высоты, на которую я поднялся вчера, мои глаза увидели дым
сквозь густые дубы: было бы хорошо, если бы некоторые из нас
пошли и узнали эту страну.

»Но при воспоминании о жестоком Лестригоне и Циклопе-антропофаге они
плакали и проливали слезы.

»Итак, разделив их на две группы, я передал командование
первой группе Эврилоху, а командование второй взял на себя. мы
мы произносили заклинания в медном шлеме; имя Эврилоха прозвучало
первым. Итак, он отправился в путь, и двадцать два товарища
последовали за ним, плача. Вскоре они прибыли во дворец Цирцеи;
вокруг были волки и львы. Те не выступили
против воинов, потому что Цирцея очаровала
их изысканными напитками. Как видно, собака льстит своему хозяину, так могучие львы
ласкали моих испуганных спутников. С порога дворца они
услышали, как светловолосая Цирцея поет гармоничным голосом,
ткачество божественной паутины. Политес, уважаемый воин моих
товарищей, обратился к ним с такой речью:

»Друзья, эти восхитительные песни издает богиня или смертная
. Давайте позвоним без промедления.

»- сказал Он, и все воззвали.

Цирцея, услышав их голоса, пригласила их войти, и неосторожные
последовали за ней в ее дворец. Только Эврилох остался позади, подозревая
какую-то ловушку. Богиня усадила их и смешала для них
вино из Прамне, сыр, муку и свежий мед и
добавила к этому блюду зловещее очарование. Итак, поражая их своей палочкой,
она загнала их в стойло для свиней, от которых у них выросли головы,
голоса, шерсть и тела; только их разум остался таким же полным
, как и раньше. Несмотря на их слезы, Цирцея бросила перед ними
оленину, желуди и плоды кизила, обычную пищу
свиней.

»Эврилох поспешно вернулся, чтобы сообщить о печальной судьбе своих товарищей.
В своем горе он не мог произнести ни единого слова и в
слезах рассказал нам о судьбе этих несчастных. Поэтому,
повесив на плечо свой большой меч и взяв свой лук, я приказал:
чтобы Эврилох повел меня тем же путем. Целуя мои колени
и стоная, он говорит мне эти крылатые слова:

»-- Сын Зевса, я умоляю тебя, оставь меня здесь, ибо ни ты сам не
вернешься, ни кто-либо из твоих спутников. Если ты веришь мне, давай убежим
как можно скорее; мы все еще можем избежать смертельной участи.

»Я ответил ему:

»- Эврилок, оставайся у черного сосуда; что касается меня, я пойду, потому
что сильная необходимость толкает меня туда.

»С этими словами я направился в обитель чародейки Цирцеи.
Возле своего дворца Меркурий в облике молодого человека с лицом
с грацией отрочества обратился ко мне с этими словами:

»Куда же ты снова идешь, о несчастный? Твои товарищи заперты
, как свиньи, в темном хлеву; собираешься ли ты освободить их и не
боишься ли вместо этого остаться там, как они? Однако я хочу спасти тебя.
Возьми это полезное растение, которое убережет тебя от пагубных
проделок длинноволосой Цирцеи, и, когда она поразит тебя
своей палочкой, брось на эту богиню свой высокий меч. Охваченная
страхом, она пригласит тебя поделиться своим подгузником. Мечтай о том, чтобы не
откажись, если хочешь освободить своих товарищей, но прежде заставь ее
поклясться великой клятвой блаженных, что, когда она лишит
тебя оружия, она не лишит тебя ни мужества, ни силы.

» - сказал он и сорвал с земли белый цветок, который боги называют
Моли, и, отдав ее мне, он вернулся на вершину Олимпа.

»Взволнованный тысячей мыслей, я подошел к воротам дворца Цирцеи и
там издал призывный крик; богиня открыла мне свою дверь. Я вошел,
полный печали; она усадила меня на стул, сработанный с
арт и принес мне в золотом кубке варево, в которое было подмешано
тонкое очарование. Я отвожу его; затем она ударила меня своей палочкой,
произнеся эти слова:

»- А теперь иди и ложись спать в свинарнике со своими товарищами.

«- сказала она; но, обнажив свой острый меч, я бросился на нее, как
будто хотел убить. Цирцея с громким криком обхватила мои колени и
умоляюще сказала мне эти быстрые слова:

»- "Кто же ты такой, чтобы это варево не очаровало тебя?
Может быть, ты тот хитрый Одиссей, о котором мне так много рассказывал убийца Аргуса
иногда переход по возвращении из Трои? Давай, вложи свой меч
обратно в ножны и приходи ко мне в подгузник. Ласки любви
внушат нам взаимное доверие.

»Я ответил ему:

»- Как я могу быть нежным с тобой, когда в твоем дворце
мои спутники находятся среди твоих свиней, и если ты
сейчас приглашаешь меня войти в твою постель, это лишает меня мужества и
сил. Я соглашусь занять место рядом с тобой, богиня, только
если ты поклянешься мне страшной клятвой, что не замышляешь никаких
новых несчастий.

»Она тут же дала клятву Бессмертных, и я взошел на великолепное ложе
Цирцеи с прекрасными волосами...


»Тем временем четыре нимфы, дочери священных источников, лесов и
рек, поспешили во дворец. Одна расстелила на
сиденьях пурпурные ковры; другая расставила серебряные столы, на
которые поставила золотые корзины; третья смешала вино,
сладкое, как мед, и разлила его по золотым кубкам, а последняя
приготовила теплую ванну, снимающую усталость. Стюардесса принесла
хлеб и множество деликатесов. Но ничто не радовало мое сердце, потому
что моя душа была занята другими мыслями.

»Тогда Цирцея, подойдя ко мне, сказала мне эти крылатые слова:

» - Улисс, какое подозрение грызет твое сердце, что ты не прикасаешься ни к
еде, ни к питью?

»Я ответил ему:

»О Цирцея, какой праведный человек захочет отведать еды и
питья, прежде чем он избавит своих друзей и увидит их вокруг себя?
Если твое приглашение искреннее, избавь моих любимых спутников.

»Затем богиня, проходя через свой дворец, открыла двери конюшни
и вывел моих спутников. Они предстали перед нами, похожие
девятилетним свиньям. Цирцея, переходя от одного к другому, натирала
их божественным зельем, и они снова становились мужчинами, моложе, красивее
и выше, чем раньше. Узнав меня, сладкие
слезы омочили их глаза; дворец огласился их радостными криками, и
сама тронутая божественная Цирцея сказала мне эти слова:

»- Благородный сын Лаэрта, божественный Одиссей, возвращайся на свой быстроходный корабль,
вытащи его на сушу; спрячь в пещерах на берегу свои
богатства и немедленно приведи своих верных спутников.

»Убежденный этими словами, я вернулся на берег, где нашел своих
товарищей, которые при виде меня залились слезами и
обратились ко мне с этими быстрыми словами:

»-- Сын Зевса, твое возвращение вызывает у нас такую же радость, как если бы мы
были на виду у Итаки, нашей родины. А теперь расскажи нам, что
стало с другими нашими товарищами?

»Сладкими словами я утешил их:

»- Поспешите спустить наш корабль на сушу и спрятать в
пещерах наши сокровища и снаряжение, а затем придите в святую обитель
Цирцеи, где мы будем наслаждаться неиссякаемым изобилием.

»Они послушались моих слов; только Эврилох, желая удержать их,
сказал им:

»- Бедные глупцы, куда вы идете? Вы не подозреваете, что коварная
богиня превратит вас в свиней? Не забывайте, что именно по
неосторожности смелого Одиссея жестокий Циклоп погубил
наших дорогих товарищей!

»Он сказал, и я размышлял в своем сердце,
не отрубить ли ему голову своим мечом, несмотря на то, что он был моим очень близким родственником, когда
кроткими словами мои спутники успокоили меня:

»-- Благородный Улисс, если ты прикажешь, пусть он останется хранителем корабля,
а ты веди нас к обители божественной Цирцеи.

»Мы ушли, и сам Эврилох последовал за нами издалека, потому что моя
ужасная угроза напугала его.

»В это время Цирцея заботливо купала других наших спутников и
благоухала изысканными эссенциями; мы нашли их одетыми
в великолепные туники и сидящими на роскошном пиршестве. Богиня, идущая впереди
меня, говорит мне::

»-- Благородный Улисс, богатый на изобретения, забудь о своих страданиях;
приди, ешь эти яства и пей это вино, пока в твою душу и
в души твоих товарищей не вернутся мужество, сила и
энергия!

»- говорит она, и наши сердца радуются.


»Мы пробыли в его дворце целый год, наслаждаясь обильными
яствами и выпивая вкусные вина. Но когда прошли месяцы
и времена года изменили свой
ход, мои возлюбленные спутники, призвав меня к себе, сказали мне:

»- Божественный Одиссей, неужели ты забыл о заветной земле своей родины?
неужели ты больше не хочешь видеть свое высокое жилище на каменистой земле
Итака?

»В своем великодушном сердце я был убежден, и, когда наступил вечер,
вознесшись на любовное ложе божественной Цирцеи, я поцеловал ее
преклонил колени и обратился к ней с этими крылатыми словами:

»О богиня, мое сердце разрывается, и мои спутники плачут! Разве ты
больше не помнишь обещание, которое ты дал мне, увидеться в день
моего возвращения на Итаку, дорогая?

»Тогда Цирцея, тронутая, сказала мне:

»- Благородный Одиссей, не продлевай больше, вопреки своему сердцу, свое
пребывание в моем дворце; но прежде тебе нужно совершить еще
одно путешествие: отправиться в обитель Плутона и августейшей Прозерпины,
чтобы посоветоваться с душой фиванца Тиресия, тень которого сохранила
всю свою жизнь. ясность!

»Сидя на его подгузнике, я плакал, и моя душа разрывалась на части, однако я
говорю ему эти слова:

»О Цирцея, кто же тогда поведет меня в этом путешествии? Еще никто не
летал к Плутону на черном корабле!

»Богиня ответила мне:

»Дорогой Улисс, тебе не нужен проводник; поставь на своем корабле
белый парус, и Борей поведет тебя. Достигнув края океана, недалеко
от берега с высокими тополями и бесплодными ивами, посвященный
в Прозерпине садись и выиграй влажное пребывание на Плутоне. Там находится
Пирифлегетон и Кокит, рукава Стикса; они впадают в Ахерон;
скала разделяет их шумные воды. Тогда подойди и
выкопай яму в один локоть во все стороны, возлей по ее краям
возлияния в честь мертвых: сначала медовую воду, затем
сладкое вино и, наконец, сверху насыпь муку, смоченную водой; затем
призови тщетные тени мертвых и обещай, что, когда ты вернешься в
На Итаке ты должен заколоть бесплодную корову и принести Тиресию
в жертву выдающегося барана из твоего стада. После того, как ты
принесешь клятву своим прославленным умершим, заколоть барана и черную овцу; тогда
обратись к Эребу и простри руки к реке,
и тени сбегутся толпами. Божественный Тиресий приблизится к тебе и
укажет тебе путь по рыбному морю.

»- сказала она, и когда появилась роза Авроры, я оделся в тунику
и плащ. Сама богиня облачилась в легкое и изящное платье
и накинула на голову вуаль. Что касается меня, то, идя будить своих
товарищей, я обратился к ним с этими ободряющими словами:

»- О друзья! встряхни сладкий сон! мы собираемся уходить! сама Цирцея
нам это советует.

»- сказал я, и их благородные сердца наполнились радостью. Однако я не должен
был возвращать всех своих дорогих товарищей. Эльпенор, самый молодой из них,
неразумный и неопытный на войне, отягощенный вином, которое он выпил
накануне, заснул на высокой крыше, ища прохлады;
услышав радостный шум отъезжающих, он внезапно встал и
, взволнованный, забыв о лестнице, бросился на землю и его
душа спустилась к Плутону.

«Собрав своих товарищей, я обращаюсь к ним с этой речью:

»... Прежде чем мы снова отправимся в путь к нашим домам, Цирцея нам
указывает другой маршрут. Она посылает нас посоветоваться с душой фиванца
Тиресий в обители Плутона и августейшей Прозерпины.

»При этих словах они плакали и рвали на себе волосы,
направляясь к быстроходному кораблю. Тем временем Цирцея, невидимая для
наших глаз, подошла и привязала возле корабля к лазурной корме белого барана
и черных овец.

[Иллюстрация]




Песнь XI

ОДИССЕЙ В ПОДЗЕМНОМ МИРЕ

[Иллюстрация]

[Иллюстрация]


»Мы бросили наш корабль в бурлящее море после того, как взяли на борт барана
и овец, и, подгоняемые попутным ветром, мы
на закате мы достигли пределов глубокого океана. Там
находится город киммерийцев, в который никогда не заглядывает солнце;
там царит вечная темная ночь.

»Мы вытащили корабль на берег, и в том месте, которое
указала нам Цирцея, я вырыл яму в один локоть во все
стороны, над которой мы перерезали горло жертвам. После
совершения в молитвакак научила меня богиня, я
видел, как из глубины Эреба толпами поднимались души умерших: молодые
мальчики, старики, обремененные страданиями, нежные девственницы с
разбитым сердцем, а затем воины, погибшие в битвах. Все
столпились вокруг ямы, и меня охватил бледный ужас;
поэтому, вытащив из ножен свой острый меч, я не позволил
тщетным теням приблизиться к крови жертв, пока
не допросил Тиресия. Но душа моего спутника Эльпенора устремилась вперед
первой, и, полный жалости, я обратился к нему с этими крылатыми словами:

»- Эльпенор, как ты спустился в обитель теней быстрее
, чем я спустился на своем быстром корабле?

»Он ответил мне стоном:

»Благородный сын Лаэрта, моя печальная судьба и восхитительное вино
Цирцеи, которое я пью в избытке, стали причиной моей гибели. Теперь я
умоляю тебя, вспомни обо мне, когда вернешься на остров Эа; сожги мое
тело оружием, которое я носил, а затем воздвигни на берегу
белого моря гробницу, на которую ты положишь весло
, которым я пользовался, среди твоих товарищей, тогда моя душа будет в безопасности. успокоенная в своей
вечной боли.

»Тогда я говорю ему:

» - Несчастный, я исполню твои желания.

»Пока мы обменивались этими печальными словами, вперед выступила тень
моей матери Антиклеи, дочери великодушного Автолика. Я оставил
ее в живых, когда уезжал на святой Илион; при виде ее мое сердце сжалось
от боли; однако, несмотря на мое нетерпение поговорить с ней, я не
позволил ей приблизиться к крови, пока не допросил Тиресия:
Прибыла душа фиванца Тиресия с золотым скипетром в руках. Он
узнал меня и сказал::

» -- Сын Лаэрта, несчастный Одиссей, почему же ты покинул
свет божественного солнца, чтобы прийти в эту обитель печали? Но
убери свой острый меч от ямы, чтобы, выпив черную кровь, я
мог говорить с тобой по истине.

»Я отошел от ямы, и когда он попробовал кровь на вкус, он сказал мне
следующее:

»-- Славный Одиссей, ты жаждешь радости возвращения, но Нептун сделает это для тебя
трудным; он не может забыть, что именно ты восхитил
вид Циклопа Полифема, его любимого сына. Однако ты снова увидишь свою
Возлюбленная Итака, если ты и твои спутники будете уважать священные стада
солнца, когда вы отправитесь в Тринакрию божественную. Если, в
напротив, забыв мои слова, вы заколете священных телок, и тогда я
предсказываю тебе гибель твоего корабля и твоих товарищей,
и только позже, на чужом корабле, ты
один вернешься на Итаку, обнаружив, что твой дом охвачен несчастьем. ибо
дерзкие люди пожрут твой корабль. что ж, и будут искать твоей божественной супруги:
но ты накажешь их за их бесчинства. Итак, снова отправляйся в путь, взяв с
собой широкое весло; иди, пока не придешь к народам
, не знающим соли в пище и не знающим кораблей на берегах.
красные борта и быстрые весла, которые являются крыльями кораблей.
Когда ты встретишь путешественника, который скажет тебе, что ты несешь фургон
на своем славном плече, тогда вытащи на берег широкое весло и предложи
Нептуну прекрасные жертвы, которые успокоят его гнев. И после счастливой
старости, окруженной любовью твоих людей,
тебя посетит сладкая смерть.

»Когда он закончил говорить, я снова сказал ему:

»- Тиресий, такова, конечно, воля богов, но
скажи мне, разве здесь не душа моей матери, которую я вижу безмолвной
с этой кровью? Она не смеет ни взглянуть на меня, ни заговорить со мной.
Что мне нужно сделать, чтобы она меня узнала?

»Он сразу сказал мне:

»- Те из теней, которым ты позволишь приблизиться к крови
, узнают тебя и скажут тебе правду; те, кому ты воспрепятствуешь
, пойдут по их стопам.

»При этих словах душа Тиресия отлетела в сторону. Я ждал, когда придет моя мать
и выпьет черную кровь. Она сразу узнала меня и,
застонав, обратилась ко мне с такими словами:

»- Дитя мое, как ты спустился, хотя и полный жизни, в эту
глубокая ночь? Неужели ты пришел из Илиона и до сих пор не видел ни Итаки,
ни своей жены, ни своего дворца?

»Я говорю ему:

»... Дорогая мать, я спустился на Плутон, чтобы посоветоваться
с душой Тиресия, и с тех пор, как покинул Трою, я скитаюсь, обремененный
страданиями. Но скажи мне, с каких пор смерть приручила тебя?
Расскажи мне также о моем отце и сыне, которого я оставил? Что делает моя
жена? Она добросовестно хранит все мое имущество или какой-нибудь
прославленный жених получил ее руку?

»Она ответила мне:

»- Она проводит дни и ночи в слезах, ожидая тебя.
Никто не займет твой трон, и Телемах мирно возделывает твои
владения. Что касается твоего отца, то он предпочитает поля городу; его постель
не покрыта яркими коврами; зимой он спит со своими
слугами в золе очага, а когда наступает сезон цветов,
опавшие листья образуют его слой на плодородной почве его виноградников.
Он не переставая стонет над твоей судьбой, и мучительная старость тает на его глазах.
Для меня, благородный Улисс, воспоминание о твоей нежности, отчаяние из
-за того, что я потерял тебя, подарили мне сладкую жизнь.

»В своей боли и горящем сердце, целуя его, трижды я
я бросился к ней, и трижды она вылетала из моих рук, похожая на
тень или сон. Поэтому я говорю ей эти крылатые слова:

»О моя мать, зачем убегать от своего сына? Я хотел бы взять твои
дорогие руки и залиться горькими слезами. неужели Прозерпина
послала всего лишь пустой образ, чтобы заставить меня страдать еще больше?

»Моя почтенная мать ответила мне:

»-- Увы! несчастное дитя, Прозерпина не играет с тобой, потому что я
теперь всего лишь легкая душа, как сон. Возвращайся как можно скорее в
свет, чтобы однажды ты мог повторить мои слова своей невесте.

»Тогда явились мне жены и дочери героев.
Их собралось много вокруг ямы, и, чтобы
расспросить каждую из них, я не позволил им всем вместе пить
черную кровь. Первой была благородная Тайро, дочь безупречного
Салмонея; она была женой Критея, сына Эола. Она
рассказала мне, что полюбила одну Реку, божественную Энипею; она любила
ее чистые воды, и Нептун, приняв облик этой реки, развязал
пояс своей девственницы и совершил с ней дела любви,
Затем он сказал ей: «Женщина, радуйся; ты родишь прекрасных
детей; а теперь возвращайся в свою обитель и будь осторожна, ибо я
Нептун, сотрясающий землю.» И он нырнул в бурное море.
Тайро родил Пелиаса и Нелею. Она родила еще детей
на Крите: Эсон, Ферес и Амифаон, сражавшиеся верхом на лошадях.
Затем я увидел Антиопу, дочь Асопа, которая хвасталась, что спала в
объятиях Юпитера; два ее сына, Амфион и Зет, основали Фивы у
семи врат. После этого я увидел Алкмену, жену Амфитриона, мать
от непобедимого Геракла, которого она родила от Юпитера; затем Мегара, дочь
Креонта, вышла замуж за неутомимого в силе сына Амфитриона. Я
также видел прекрасную Эпикасту, мать Эдипа, которая в своем невежестве объединяет
своему сыну; тот женился на ней после того, как перерезал горло своему отцу. Я
все еще видел Хлорис, на которой когда-то Неле вышла замуж из-за ее красоты. Она произвела на свет
прославленных детей: Нестора, Крония и превосходного Периклимена, а также
благородного Пера, которым так восхищались смертные. Я видел Леду, жену Тиндара,
которая родила Кастора и Поллукса. После нее я увидел жену Алоэ,
Ифимедия, которая соединяется с Нептуном. Она родила Отуса и прославленного
Эфиальта, величайших и прекраснейших смертных, вскормленных плодородной
землей. К девяти годам их рост достигал девяти
футов в высоту; угрожая Бессмертным, они попытались посадить Оссу на
Олимп, а зеленого Пелиона - на Оссу, чтобы взобраться на небеса; но
Светловолосый Аполлон погубил их обоих. Затем я увидел
Федру и Прокрису, прекрасную Ариаду, дочь Миноса, затем, наконец, Меру,
Климену и отвратительную Эрифилу, которая за бесценное золото предает свою
супруг. Но я не могу назвать вам всех жен и дочерей
героев, которые явились мне, потому что божественная ночь будет полностью поглощена
до конца моего повествования; пора спать. Боги и
вы, благородные феаки, позаботитесь о моем отъезде».

Он сказал, и все очарованные посетители хранили молчание; только белобрысая Арета
взяла слово и сказала:

--Феаки, разве этот человек не кажется вам по красоте и
мудрости своего ума хозяином, который оказывает нам большую честь? Прежде чем
уволить его, не пожалейте для него великолепных подарков, которые хранятся
в ваших дворцах.

затем Эхней, самый старший из героев, сказал:

--Друзья, наша мудрая царица говорит так, как ей удобно, повинуйтесь ей, но
пусть Алкинойс первый подаст пример.

Алкинойс, обращаясь к Одиссею, сказал ему:

--Пусть наш хозяин, несмотря на его нетерпение вернуться, все же смирится
остаться до завтра, чтобы я собрал свои подарки.

Осторожный Одиссей ответил ему:

--Могущественный Алкинос, если бы вы пообещали мне остаться среди вас
на целый год, чтобы подготовиться к моему возвращению и сделать мне более богатые подарки,
я бы с радостью согласился, потому что мне было бы приятнее вернуться домой
на Итаке более полные руки.

Алкинойс тут же сказал ему:

--Гениальный Одиссей, ты обладаешь обаянием слова и мудростью
мысли, и ты рассказал нам с искусством божественного аэда о своих
страданиях и страданиях аргийцев; но ночь долгая, и
спать еще не время; расскажи нам еще какие-нибудь чудесные истории:
Видел ли ты в обители Плутона кого-нибудь из своих спутников, из
тех, кто нашел трепет под Илионом? Мне кажется, я бы остался
будем слушать тебя таким образом до рассвета, если ты захочешь продолжить рассказ
о своих несчастьях.

Божественный Одиссей ответил ему:

--Проиллюстрируй, Алкинойс, сейчас самое время поспать, а сейчас самое время для
долгих бесед, но, поскольку таково твое желание, я не откажусь
рассказать тебе о еще более ужасных бедах, а также о том, как
мои спутники впоследствии погибли, став жертвами проделок
злой женщины....

»Когда целомудренная Прозерпина рассеяла души жен
героев, пустынная тень Агамемнона приблизилась ко мне в окружении душ
тех, кто умер во дворце Эгиста. Напившись
черной крови, он сразу узнал меня и, изливая потоки
со слезами на глазах он протягивал ко мне руки, чтобы поцеловать. Эму от жалости, я
заплакал, увидев его, и сказал ему::

»О славный сын Атрея, как смерть укротила тебя? Ты
погиб на своих кораблях или твои враги высадили тебя на берег?

»Он ответил мне стоном:

»... Благородный сын Лаэрта, это Эгист приготовил мою беду с помощью
моей позорной жены. Они убили меня во время пира, как убивают
быка в хлеву. Вокруг меня моих товарищей зарезали
, как белозубых свиней. Ты бы стонал в своем сердце, если бы
ты видел, как вокруг кратера и столов, уставленных яствами,
мы распростерлись на полу, обливаясь кровью. Я слышал
скорбный голос дочери Приама, кроткой Кассандры, которую дерзкая
Клитемнестра с собачьим лицом убивала рядом со мной; умирая, я
схватил свой меч, но позорник отступил, и я спустился к Плутону.

»Он сказал, и я воскликнул::

»О великие боги! Зевс жестоко поразил род Атрея
вероломством своих жен, потому что тысячи греков погибли за
Елену, а тем временем Клитемнестра готовила свое преступление!

»Он грустно ответил мне:

»- Поэтому никогда не полагайся ни на одну женщину. И все же не ты,
Одиссей, примешь смерть от руки своей жены: добродетельной
Пенелопа знает только мудрые мысли. Когда мы уезжали в
Трою, она все еще кормила грудью твоего сына, который сегодня должен
сидеть среди людей, и его отец сможет обнять его, потому
что это справедливо, в то время как моя жена не позволила мне даже радости увидеть
моего сына. Ты знаешь, жив ли он еще, и находится ли он в Спарте или в
песчаном Пилосе?

»Тогда я говорю ему:

»-- Сын Атрея, я не знаю этих вещей, и бесполезно говорить
напрасно.

»Пока мы обменивались этими грустными словами, у нас
текли обильные слезы.

»Затем пришли души Ахилла, сына Пелея, Патрокла,
безупречного Антилоха и Аякса. Легконогий Ахилл
узнал меня и, плача, сказал мне эти крылатые слова:

»- Гениальный Одиссей, о каком еще более великом деле размышляет твое сердце,
чтобы ты осмелился спуститься к Плутону?

»Я ответил ему:

»-- Ахилл, храбрейший из ахейцев, я пришел посоветоваться
Тиресия и узнать у него, как вернуться на Итаку,
потому что я все еще блуждаю напрасно и страдаю от многих недугов. Ни один человек
не был счастливее тебя, Ахилл, потому что при твоей жизни герои
чтили тебя, а здесь теперь ты властвуешь над тенями.

»Он сразу сказал мне:

»- Славный Одиссей, не пытайся утешить меня в моей смерти; я бы
лучше, как скромный земледелец, служил бедному человеку, чем правил
мертвыми. Но расскажи мне о моем благородном сыне. Он последовал за вами на войну?
 И безупречный Пеле, он все еще держит скипетр среди
Мирмидонцы?

»Я ответил ему в следующих выражениях:

»- Нет, я ничего не знаю о безупречной Пелее; но что касается твоего
дорогого сына Неоптолема, то я привел его из Скироса в горы.
Ахейцы с прекрасными Цнемидами. На наших советах он всегда говорил
первым, и его речи были мудрыми; только Нестор и я
превзошли его. Но когда мы сражались, опережая толпу
воинов, он никому не уступал в ценности. Он был тем, кто
пронзил доблестного Эврипила, сына Телефа, своим железом. Я приказал
воинам, запертым на коне, которого сделал Меч, всем
дрожали и вытирали слезы, но никогда я не видел
, чтобы лоб Неоптолема побледнел. Когда мы опустошили город Приама, он
получил свою славную долю добычи и благополучно вернулся на
родину.

»- сказал я, и душа Ахилла унеслась через луга
асфоделей, радостная, узнав, что его сын был прославленным
воином.

»Другие скорбящие души все еще стояли рядом со мной, и каждая
спрашивала меня; одна только душа Аякса оставалась в стороне. Она не могла
забыть победу, которую я одержал над ней, когда божественная Фетида
выставил на конкурс оружие своего сына. Я сказал ему эти сладкие
слова:

»-- Аякс, так ты не можешь забыть свой гнев на меня? Благородный сын
Теламона, укроти свой гнев и услышь мои слова.

»Он не ответил мне и удалился в Эреб, среди множества
теней. Затем я увидел Миноса и увидел огромного Ориона; я тоже увидел
Титус, сын очень славной Земли, лежащий на земле. Его тело
занимало девять шагов; два стервятника грызли его внутренности
, и его руки не могли их отбить, потому что он совершил насилие
в Латоне, жене Зевса, когда, пересекая смеющуюся Панопею, она
направлялась в Пифо. Я также видел Тантала, стоящего в озере
, вода которого доходила ему до подбородка, и который, мучимый жгучей жаждой, не
мог пить, потому что каждый раз, когда старик наклонялся, чтобы
утолить жажду, убегающая волна тут же исчезала под черной землей.
Деревья, полные восхитительных плодов, склонялись над его головой, но
напрасно он хотел схватить их: ветер уносил их к
темным облакам. Я все еще видел Сизифа, выбивающего камень из его рук
огромная вершина горы; но когда она собиралась достичь
вершины, предавая свои усилия, она снова спускалась на равнину.
Сизиф всегда начинал все сначала, и пот капал с его конечностей. Я
также видел Геракла или, скорее, его образ, потому что этот герой, муж прекрасной
Боже, вкуси радости бессмертия. Как только он узнал меня, он
обратился ко мне с этими крылатыми словами:

»-- Сын Лаэрта, ты несешь жестокую судьбу, подобную той
, которую я сам нес под лучами солнца, потому что в то время я был
подчинен законам более слабого смертного, чем я, и которые требовали от меня
тяжелая работа. Однажды он послал меня в эти места, чтобы похитить
собаку, не представляя для меня более тяжелой работы; я схватил
чудовище и утащил его из дворца Плутона, потому что Меркурий и Минерва
защищали меня.

»Сказав эти слова, он ушел. Я все еще ждал, надеясь увидеть
, может быть, кого-нибудь из героев, погибших ранее: Тесея, Пирифоя или
какого-нибудь славного отпрыска богов. Но вокруг меня собралась
бесчисленная толпа мертвых, и меня охватил бледный страх. Я
немедленно вернулся на свой корабль, приказав своим спутникам занять места на
их скамейки. Нас несло течением, и на смену веселью
пришел божественный бриз.

[Иллюстрация]




Песнь XII

ХАРИБДА И СЦИЛЛА

[Иллюстрация]

[Иллюстрация]


»Когда наш корабль, пересекая бескрайнее море, вернулся к острову Эа,
мы вытащили его на песок и заснули в ожидании
рассвета. Как только она появилась, я послал своих спутников во дворец
Цирцеи за трупом Эльпенор, и с убитым горем сердцем мы
похоронили ее на берегу, а затем посадили на вершину холма
ее широкое весло.

»Наши обязанности выполнены, Цирцея, узнав о нашем возвращении, прибежала с
ее следующие, которые несли хлеб, жареное мясо и
вкусное вино. Стоя посреди них, божественная богиня среди всех,
говорит нам::

» - Несчастные, дважды смертные, поскольку живыми вы вошли в
обитель Плутона, отведайте этих яств и пейте это вино до конца
дня. Завтра вы снова отправитесь в плавание, и я научу вас вашей
дороге.

» - сказала она, и весь день до захода солнца мы
наслаждались обильными яствами и пили вино, достойное богов.
Когда наступила ночь, Цирцея увела меня подальше от моих дорогих спутников и, уложив спать
приблизившись ко мне, она расспрашивала меня обо всем, а затем
снова сказала::

»- Теперь, когда ты достиг всего этого, послушай, что я тебе
скажу. Сначала ты доберешься до очаровательных русалок, которые соблазняют
мужчин. Неосторожный, который приближается к ним, никогда больше не увидит дня
своего возвращения, потому что Сирены, лежащие на цветущих лугах,
очаровывают его своими гармоничными песнями; но вокруг них валяются
трупы их жертв. Оттолкни свой корабль и мягким
воском закрой уши своих товарищей, чтобы никто не
от них не услышишь их. Но если ты сам захочешь послушать их, то
привяжи себя к мачте своего корабля: так ты сможешь без опасности
услышать их. Но если ты будешь умолять своих товарищей отпустить тебя, пусть
они свяжут тебя еще большим количеством уз. Когда ты
минуешь обитель Сирен, тебе откроются две дороги: с одной стороны
возвышаются скалы, о которые разбивается стремительный
поток Амфитриты с лазурными глазами: это Блуждающие Скалы. Ни одна птица
не проходит мимо них безнаказанно, даже робкие голуби, несущие на
Зевс, божественная амброзия, потому что всегда твердая скала удаляет одну,
но тут же августейший бог посылает новую, чтобы пополнить
их число. Ни один корабль еще не мог приблизиться к нему, не став жертвой
всепоглощающего потока; только _Арго_, ведомый Ясоном, протеже Юноны,
смог преодолеть эти ловушки. На другой стороне две скалы; одна
достигает неба своей острой вершиной, которую окутывает темное облако; ни в
какое время года тьма не рассеивается; ни один смертный не смог бы
добраться до нее, будь у него двадцать футов и двадцать рук, потому что его скала от нее.
крутой и вежливый. В склоне скалы находится темная пещера
, обращенная к Эребу. Одиссей, направь тогда на нее свой
полый сосуд: это обитель Сциллы, зловещего чудовища, голос которого
подобен голосу молодого человека. У него двенадцать ног
, а шесть голов с тройным рядом смертоносных зубов венчают шесть
грозных шей. Ее тело наполовину появляется, выбираясь из глубокой пещеры
; она обводит взглядом скалы и хватает
дельфинов и огромных рыб, которых кормит громкая Амфитрита.
Ни один наутонье не может похвастаться тем, что избежал ее без ущерба, потому
что всегда из каждой ее головы она похищает человека на корабле
, который отправляется в эти края. Когда ты подойдешь к другой скале, Одиссей, ты
увидишь ее ниже, на расстоянии вытянутой руки: зеленая смоковница венчает ее.
Внизу божественная Харибда ежедневно поглощает черную воду
и трижды в день отвергает ее. Избегай находиться рядом с ней
, когда она его поглощает. Скорее приближай свой корабль к Сцилле, потому
что лучше пожалеть шестерых товарищей, чем оплакивать их всех.

»- сказала она, и я, полный тревоги, спросил ее:

»--Богиня, говори откровенно; могу ли я избежать пагубной Харибды и
оттолкнуть Сциллу, прежде чем она приведет в восторг моих спутников?

»Тогда Цирцея сказала мне:

»--Безрассудный, ты не уступишь даже Бессмертным! Сцилла - нетленное
чудовище, и самый безопасный способ - убежать на большие расстояния, потому что, если ты
захочешь сразиться с ней рядом с ее ловушкой, она во второй раз заберет у тебя
столько людей, сколько у нее голов. Скорее, быстро двигай своим кораблем
и призови Кратаис, мать Сциллы; она предотвратит
его повторное нападение на тебя. Тогда ты прибудешь на остров
Тринакрия, где пасутся телки и жирные овцы на Солнышке.
Их пастушками являются богини: Фаэт и Лампетия, дочери
Солнца и божественной Нееры. Если ты будешь уважать телок с
загнутыми рогами, ты обязательно вернешься на Итаку, но если
, наоборот, ты не будешь уважать их, я предсказываю тебе потерю твоего корабля
и твоих спутников, а сам ты увидишь свою родину только поздно и
несчастно.

»- сказала она, и тотчас появилось сияние Золотого трона. Божественная Цирцея среди
богинь простилась со мной; тогда я возбудил своих спутников, чтобы
они сели на свои скамьи и, взмахнув веслами, стремительно
понеслись по белому морю. Богиня с прекрасными волосами подула
попутным ветром, который раздул паруса нашего корабля с
лазурным носом, и, пока лоцман управлял кораблем, я сказал своим
спутникам::

»О друзья мои, хорошо, что вы знаете пророчества
божественной Цирцеи. Сначала она увещевает нас избегать пения и цветущего
луга очаровательных русалок; она приглашает меня послушать
их голоса в одиночестве, но прежде вы привяжете меня к мачте корабля
корабль с прочной цепью, и если я прикажу и умолю вас
освободить меня, то вы обремените меня еще большим количеством уз.

»Пока я таким образом все разузнавал у своих спутников, наш
корабль быстро подошел к острову Сирен. Внезапно ветер
утих, и какое-то божество усыпило потоки. Сразу же сложив паруса,
гребцы заставили волну побелеть под их отполированными веслами. Что касается меня,
то, взяв в свои крепкие руки комок воска, который я месил, я
отрезал от него своей острой медью маленькие кусочки, которыми
я поочередно заткнул уши всем своим товарищам; затем
они привязали меня к мачте корабля. Когда мы были на таком расстоянии
, чтобы можно было услышать голос, сирены, заметив нас,
начали свои гармоничные песни: «Хваленый Одиссей, великая слава
ахейцев, останови здесь свой корабль и приди к нам. Еще никто не проходил
мимо этого острова, не прислушавшись к нашим чарующим голосам и божественным
рассказам о трудах, которые греки совершали под огромным
Троя! Ибо мы знаем все, что происходит на плодородной земле».
Так говорили Сирены, и мое сердце горело, услышав их.
Кивком головы я приказал своим спутникам отвязаться,
но, избегая моего взгляда, они еще больше налегли на весла
и, когда Перимед и Эврилох встали, связали меня еще большим количеством веревок
. Когда мы удалились от этих мест, мои спутники сняли
воск, которым я заткнул им уши, и избавились от моих
уз.

»Едва мы обогнули остров, как увидели темный дым
, поднимающийся над огромными волнами, и услышали сильный грохот.
В ужасе мои спутники отпустили весла;
тогда я увещевал их нежными словами:

»О друзья, вы не лишены опыта опасностей.
Помните, что благодаря моей мудрости и благоразумию вы избежали
Жестокий циклоп, который запер нас в своей темной пещере. Опасность
, которая нам угрожает, конечно, менее ужасна, так что подчиняйтесь моим приказам:
продолжайте бить веслами по глубокому течению, Зевс смилостивится
над нами. Ты, пилот, веди корабль к этой ловушке, чтобы избежать этих
угрожающих волн и избежать несчастья.

»- сказал я, и все повиновались. Я не стал говорить о Сцилле, этом
неизбежном бедствии, чтобы мои испуганные спутники не бросили
свои весла. В этот момент, забыв о рекомендациях Цирцеи
, я схватил два длинных копья и безрассудно бросился на тиллак
корабля, надеясь мельком увидеть Сциллу; увы! мои глаза
напрасно напрягались, блуждая по темной ловушке!

»В страхе мы пересекали пролив, потому что с одной стороны была
жестокая Сцилла, а с другой - Харибда, которую поглотила соленая волна.
Когда ее вырвало с ужасным шумом, море зашумело, как
котел на раскаленном огне, и пена хлынула на верхушки
скал. Бледный страх овладел нами, и пока мы, испуганные
и напуганные, смотрели на пропасть, Сцилла захватила на
корабле шестерых моих товарищей. Я видел, как они исчезают, зовя
меня на помощь. Подобно тому, как рыбак, вооруженный длинной удочкой, хватает рыбу и
с трепетом выбрасывает ее на берег, так и эти несчастные, борясь,
уносились к скале. В то время как чудовище пожирало их у
входа в свою пещеру, в отчаянии они протягивали руки
к нам. Никогда еще моему взору не представлялось более ужасного зрелища.

»Наконец-то избежав двойной ловушки, ужасной Харибды и гибели
Сцилла, вскоре мы оказались в поле зрения острова Прекрасного Бога. Со
своего корабля я слышал мычание телок и блеяние
овец. И тогда, вспомнив слова фиванца Тиресия и
Цирцеи Эа, я говорю своим спутникам::

»- Прислушайтесь к моим словам, дорогие товарищи, Тиресий и Цирцея посоветовали мне
прежде всего избегать острова Солнца, который радует
смертных, потому что там нас ждет несчастье, более жестокое, чем все остальные.
Итак, давайте перенесем наш черный корабль за пределы этого острова.

»И тут же Эврилох произнес эти горькие слова:

»-- Одиссей, твои конечности не устают, потому что они железные, а
ты жесток, отказывая своим измученным сном товарищам
подойти к этому острову. На темном море ночи ужасны;
давайте приготовим себе еду на том берегу, держась поближе к быстроходному
кораблю, и с рассветом снова выйдем в море.

»Так говорил Эврилох, и мои спутники одобрили это.
Затем я сердито обратился к нему с этими быстрыми словами.

»- Эврилок, я уступаю насилию; но, по крайней мере, поклянитесь мне
страшной клятвой, что никто из вас в пагубном заблуждении
не принесет в жертву ни телок, ни священных овец?

»Они немедленно принесли требуемую клятву, а затем, сойдя на берег,
приготовили вечернюю трапезу. Утолив голод и жажду, они
плакали при воспоминании о своих дорогих товарищах, которых съела
Сцилла, но вскоре на них опустился сладкий сон. Ночью
Зевс поднял облака и разразил сильный шторм, и
когда рассвело, мы завели наш корабль в пещеру
глубокий. Итак, собрав своих спутников, я говорю им:

»-- Друзья мои, наш корабль в изобилии снабжен едой и
питьем, так что давайте почтим священные стада Всевидящего Солнца
.

»Их щедрые сердца были убеждены. В течение месяца Notus продолжал
дуть, чередуясь с Eurus. Пока у них были припасы,
мои спутники воздерживались от прикосновения к телкам, но когда
запасы были исчерпаны, они отправились на поиски какой-нибудь добычи:
птицы, рыбы, всего, что попадало в их вооруженные копьями руки.
крючки изогнулись, потому что их мучил голод. Тогда я отплыл
от берега, чтобы умолить богов указать мне путь домой,
но меня охватил сладкий сон, и Эврилох, воспользовавшись моим
отсутствием, дал моим спутникам печальный совет:

»-- Товарищи, прислушайтесь к моим словам, нас постигает несчастье, и из
всех судеб самая печальная - погибнуть от голода!
Итак, давайте выберем самых красивых из телок Солнца и принесем их в жертву
Бессмертным. Если мы доберемся до Итаки, дорогая, тогда мы поднимемся
на Солнечном Гиперионе великолепный храм, но если этот бог, разгневанный
потерей своих телок с великолепными рогами, хочет уничтожить наш
корабль, я лучше погибну среди волн, чем
погибну на необитаемом острове!

»Так говорил Эврилох, и мои спутники одобрили это. Поэтому
, прогнав перед собой красивых телок с широкими лбами, которые паслись
недалеко от корабля с лазурным носом, они зарезали их и
возлияли Бессмертным, а затем, разрезав мясо на части,
украсили их веретена. В этот момент я проснулся и снова взялся за
путь к берегу. До меня долетел сладкий запах жареного мяса.
Тогда, застонав, я возвысил голос к бессмертным богам:

»Могущественный Зевс и все вы, Блаженные Бессмертные, ради моей
гибели послали мне коварный сон, потому что мои спутники
тем временем совершили ужасный злодеяние.

»Тотчас же Лампетия под длинной вуалью, быстрая вестница, объявила Солнцу
, что мы зарезали ее телок. Этот, с сердцами, полными
гнева, так говорил среди Бессмертных:

»- Могущественный Зевс и все вы, бессмертные боги, если не накажете
сподвижники Одиссея за свои услуги я
отправлюсь в обитель Плутона и просветлю мертвых.

»Собиратель облаков ответил ему:

»--Солнце, продолжай светить смертным; скоро своей молнией
я разобью корабль этих безумцев посреди черного моря.

»Я научился этим вещам у светловолосой Калипсо, которая сама
переняла их от Меркурия, посланника богов. В течение шести дней мои
спутники ели самых красивых телок на Солнце; на седьмой,
когда ветер перестал дуть, мы спустили наш корабль на воду.
глубокое море. Когда мы увидели только небо и море, Зевс
навел на наши головы темное облако, и громогласный Зефир разрушил наши
снасти. Моих товарищей выбросило из корабля: подобно
воронам, их несло течением вокруг черного корабля,
и один бог радовал их возвращением.

»В водовороте корабль был разбит; что касается меня, то, опираясь на
обломки, я плыл по воле губительных ветров.

»Вскоре Зефир перестал дуть, и пришедший ему на смену Нотус
вернул меня к грозной Сцилле и ужасной Харибде. В тот момент, когда
ее захлестывает соленая волна, я хватаюсь за зеленую смоковницу, растущую
на отмели, и цепляюсь за нее, как летучая мышь, покидая
свой плот. Я остался там, ожидая возвращения обломков моего корабля
, которые вскоре показались мне торчащими из Харибдовой пропасти.
Я вытянул руки и с шумом уронил себя на длинные бревна
, затем сел и греб обеими руками. Зевс,
сжалившись надо мной, не хотел, чтобы Сцилла заметила меня, иначе я
не избежал бы гибели.

»В течение девяти дней меня несло по волнам; на десятую ночь меня унесло течением".
боги позволили мне подойти к острову Огигия, на котором обитает божественная
Калипсо с прекрасными волосами, грозная богиня, но с нежным голосом.
Она приняла меня и осыпала меня заботой... Но зачем
снова рассказывать тебе об этом? потому что уже вчера я сказал тебе это, и мне это не нравится
вернуться во второй раз к тому же рассказу».

[Иллюстрация]




Песнь XIII

ВОЗВРАЩЕНИЕ НА ИТАКУ

[Иллюстрация]

[Иллюстрация]


Он сказал, и все, молча, остались под впечатлением его рассказа;
наконец слово взял Алкинойс:

--Улисс, раз уж судьбе было угодно, чтобы ты пришел в мой дом,
я думаю, это предзнаменование возвращения на родину. Что касается
вас, знатных феаков, которые непрестанно пьют в моем дворце
черное вино, слушая прославленную Аэду, вот чего я желаю от вас:
В этом сундуке хранится одежда для иностранца,
искусно обработанное золото и все подарки, которые
привезли богатые феаки. Что ж, пусть каждый из нас еще подарит медный треножник
и золотой таз.

Так сказал Алкинойус, и каждый отправился в свое жилище, чтобы
поспать и приготовить новые угощения.


С рассветом феаки поспешили принести на корабль
блестящую медь, и в течение всего дня сам Алкинойс раскладывал
эти дары на корабле. Когда наступил вечер, все последовали за ним в
его дворец, чтобы приготовить еду. Подобно тому, как человек
, который под палящим солнцем ведет тяжелый плуг, жаждет отдыха и
вечерней трапезы, так и Одиссей радуется, когда солнце исчезает за
горизонтом. Затем, выступая перед феакийцами, дружившими с веслом
, и обращаясь в основном к Алкиною, он сказал:

--Могущественный Алкинойс, прославленный среди феаков, давайте завершим эти
возлияния, а затем отпусти меня, потому что все, чего желало мое сердце
, исполнилось. Теперь я желаю только одного - найти в
своем доме безупречную невесту и моих друзей, полных жизни! Что касается
вас, то пусть вы порадуете своих жен и детей, и
пусть боги наполнят вас радостью и избавят от несчастий!

Все одобрили его и восхищались его благородными словами. затем
Алкинойус, обращаясь к своему вестнику, сказал ему:

--Понтонус, налей чистого вина всем, кто находится в этом
дворце, чтобы, обратившись с нашими молитвами к Зевсу, мы снова отправились в путь
наш дорогой хозяин на своей родине.

Он говорит. Понтонус налил сладкого, как мед, вина, и все
возлияли бессмертным богам. Божественный Одиссей тоже встал, вложил
в руки Арете широкую чашу и сказал ему эти крылатые слова:

--Будь счастлива, о королева, до самой смерти, которую я желаю тебе, твоим детям и королю, твоему мужу.


Сказав так, Одиссей переступил порог, и Алкинойс
повел его вестником к своему быстроходному кораблю. Арете послал к нему трех
своих жен: одну в сияющем белизной платье и одну
туника, вторая несла солидный сундук, а вторая - хлеб и
вкусное вино.

Знатные феаки составили эскорт героя, затем спутники
Одиссея приготовили на тилаке корабля мягкую постель;
гребцы заняли свои места на скамьях, подняли
веслами волну, и корабль отчалил от берега. Тем временем сладкий,
похожий на смерть сон опустился на веки Одиссея.

Стремительный, как ястребиный ястреб, корабль скользил по спокойной волне, и
когда показалась яркая звезда, предшествующая рассвету, корабль тронулся
к берегам Итаки. Феакийцы вошли в известную им гавань
, и корабль сел на мель на песке до половины
своего киля, потому что гребцы сильно толкали его.
Тогда феакийцы бросили спящего Одиссея на приступ, затем
высадили его сокровища, которые положили рядом с ним, и
затем снова двинулись в путь в Шерию.


однако Нептун не забыл своего гнева, он спросил Юпитера
и сказал ему:

--Зевс, всемогущий отец, поэтому я никогда больше не буду удостоен чести среди
бессмертных богов, поскольку сами феаки не уважают меня
больше. однако не в моем сердце было полностью препятствовать этому
Одиссей, чтобы увидеть день возвращения, и вот фазийцы встретили его
с радостью.заключен в наручники на Итаке после того, как сделал ему подарки, превосходящие по количеству
те, которые он принес бы из Илиона, если бы не потерпел неудачу.

Зевс, собиратель облаков, ответил:

--Нептун, какое слово ты произнес? Боги не презирают
тебя, и если какой-нибудь смертный, уверенный в своей силе, не почитает тебя,
тебе легко отомстить за это, что удовлетворяет сердце.

Нептун ответил:

-- Я сделаю так, как ты говоришь, Бог темных облаков, и чтобы
феаки помнили мой гнев, я хочу сегодня уничтожить
великолепный корабль, на котором был Одиссей, и я покрою их город
большой горой.

Зевс ответил ему:

--Друг, что мне кажется предпочтительным для твоей мести, так это когда
феаки увидят из города свой корабль недалеко от гавани,
превратить его в скалу, похожую на корабль с изогнутым носом,
так что все будут поражены удивлением; а затем покрыть свой город
большой горой.

С этими словами Нептун направился к Шерии.


Тем временем черный корабль, подгоняемый попутным ветром,
приближался к берегу. затем Нептун, ударив его тыльной стороной ладони,
превратил его в камень, который врос корнями в землю, а затем ушел.

Но феакийцы, искусные в гребле, обменивались между собой крылатыми словами
. Каждый так разговаривал со своим соседом:

-- Увы! так кто же приковал к берегу этот быстроходный корабль, который уже
приближался к берегу?

так они говорили, и Алкинойс выступил среди них:

-- О великие боги, так вот в чем заключается исполнение пророчеств
моего отца! В нем говорилось, что Нептун, разгневанный на нас за то, что мы
служим проводниками для путешественников, приведет к гибели одного из наших тел
корабли, и что он накроет наш город огромной горой. Но
давайте послушаемся моего совета: перестаньте задерживать путешественников и
давайте принесем в жертву Нептуну двенадцать быков, выбранных из самых красивых, чтобы
он сжалился над нашим городом.

Он сказал, и испуганные феаки приготовили жертвы, и
вожди, стоя перед жертвенником, возносили молитвы Нептуну.


Однако Одиссей, проснувшись на берегу Итаки, не узнал
земли своей родины. Минерва рассеяла вокруг него облако,
потому что хотела сама наставить его, чтобы он наказал всех
дерзости женихов. итак, Одиссей, застонав, хлопнул себя по бедрам
и в отчаянии сказал со вздохом::

-- Увы! на какую землю высадили меня феаки?
Однако они обещали отвезти меня на Верхнюю Итаку! Пусть Зевс
накажет их за то, что они бросили меня на этом берегу! И
что мне теперь делать с богатствами, которые у меня есть? Но пойдем, я хочу
осмотреть этих присутствующих, чтобы убедиться, что они ничего не забыли в своем
пустом сосуде.

Он сказал и стал считать великолепные треноги, золотые тазы
и богатая одежда. Ничего не пропало, но он, тем не
менее, стонал о своей печальной судьбе. Затем Минерва подошла к нему, приняв
облик молодого и красивого пастыря овец. При виде этого пастуха
Одиссей обрадовался и, подойдя к нему, обратился к нему с этими
крылатыми словами:

--Поскольку именно тебя, друг, я встречаю первым в этой
стране, радуйся и да не приблизишься ли ты ко мне с
недобрым намерением! Я умоляю тебя, как бога, и целую твои колени,
спаси меня и сохрани эти богатства и скажи мне, что это за земля.
Это остров или берег плодородного континента
, спускающегося к морю!

Голубоглазая Минерва ответила ему:

--О чужеземец, ты должен приехать издалека или быть
глупцом, чтобы спросить меня, как называется эта земля; однако она не является
полностью неизвестной; многие смертные знают ее, как
те, кто живет по ту сторону рассвета, так и те, кто живет
у темных закатов; она конечно, она груба и трудна для
всадников, но несчастна, потому что пшеница и вино в изобилии приходят
к ней под плодородной росой; она кормит коз и овец.
вол и его никогда не иссякающие источники орошают великолепные леса.
Кроме того, благородный иностранец, имя Итаки известно вплоть до Трои, которая, однако, так
далека от ахейской земли.

При этих словах божественный Одиссей, тронутый до глубины души, возрадовался, счастливый
снова увидеть родину; поэтому, скрывая свою радость, он обратился к
в свою очередь, Минерве эти лживые, но полные осторожности слова:

--Я слышал об Итаке на обширном Крите, откуда я прибыл
сегодня с сокровищами, которые ты видишь; столько же я оставил своим
детям, и я бегу, потому что убил сына Идоменея, Орсилоха
на ловких ногах. Он хотел порадовать меня добычей, доставшейся мне в Трое и
ради которой я перенес столько бед. Темной ночью, когда
Орсилок возвращался с поля с товарищем, я заколол его своей острой медью
и, спасаясь бегством на корабле феаков, умолял их высадить меня
в Пилосе или в божественной Элиде, в обмен на долю моей добычи. Сильный
ветер сбил нас с пути, и мы причалили к тому
неизвестному берегу, на который они высадили меня с моими богатствами.

Голубоглазая богиня улыбнулась и погладила его по руке. У нее было
снова обрела черты прекрасной и божественной женщины, и она сказала ему эти
крылатые слова:

--Хорош был бы тот, кто превзошел бы тебя во всевозможных уловках
, человек упрямый, ненасытный в хитростях! В самом твоем отечестве ты
не должен был отказываться от тех умных речей, которые всегда были тебе
дороги, но давай оставим эти бесполезные слова там, потому что, хотя ты превосходишь
людей своей мудростью, я прославлена среди богов своими
изобретениями. Ты сам не узнал Палладу-Афину, которая, однако
, защищает тебя и сделала тебя дорогим феакам. Я пришел сюда, чтобы
помочь тебе своим советом.

Улисс ответил ему:

--Я знаю, что ты всегда была добра ко мне, и если ты не
будешь смеяться надо мной сегодня, узнай меня, действительно ли я
вернулся на родину?

Минерва немедленно возразила:

-- Мысль о недоверии всегда живет в твоем сердце. Так что иди, потому
что я хочу убедить тебя, что тебе хорошо на земле твоей любимой Итаки:
Посмотри вон на гавань Форсис, а здесь, на ее краю, на оливковое дерево с
длинными листьями; рядом с ним находится восхитительная пещера, где
ты часто приносил жертвы нимфам; еще раз посмотри там на Нерит, покрытую
волосами, похожими на лес.

И Минерва рассеяла облако, и взорам
божественного героя предстала любимая родина. Он поцеловал плодородную землю, затем воздел руки и
обратился к Нимфам с этой молитвой:

--Дочери Юпитера! Дорогие наяды, которых я думал, что никогда больше не увижу,
я приветствую вас сегодня и снова, как и в прежние времена, подарю
вам подарки, если Зевс даст мне жить и заставит моего
любимого сына расти сильным!

затем богиня говорит ему:

--Наберись смелости и не держи в своей душе никаких забот. Давай поспешим
отнести твои богатства в эту божественную пещеру, а затем обсудим
, что мы будем делать.

Она сказала, и Одиссей поспешил отнести свои сокровища в глубокую пещеру
, перед которой Минерва положила камень, чтобы закрыть
вход в нее. Затем они оба, сидя под священным оливковым деревом, размышляли о
гибели великолепных женихов. Голубоглазая богиня заговорила первой
:

--Благородный сын Лаэрта, поищи в своем сердце, как ты наложишь
руки на наглых женихов, которые вот уже три года правят
твоим дворцом и ищут твою божественную невесту, душа которой вздыхает
после твоего возвращения.

Гениальный Одиссей ответил ему:

--Великие боги! должен ли я, как и Агамемнон, найти в своем
дворце ужасную смерть? Но, о Богиня! поскольку ты научил
меня всему, оставайся со мной; вдохнови меня и дай мне силы и
смелости, как когда-то под стенами Трои. С тобой,
голубоглазая дева, я бы бесстрашно сражался против трехсот воинов.

затем Минерва говорит ему:

--Я буду с тобой, когда придет время. А пока я собираюсь
сделать тебя неузнаваемым для смертных. Я состарю твое крепкое тело
и твою вздорную голову; я одену тебя в грязные лохмотья и покраснею
твои глаза так прекрасны и по сей день. Так ты будешь казаться отвратительным
женихам, своей жене и своему сыну. Но прежде всего подумай о
том, чтобы пойти к пастору, хранителю твоих свиней, который сохранил тебе свое
сердце. Ты найдешь его пасущим свое стадо у скалы
Ворона и фонтана Аретуза; там твои свиньи едят сладкий желудь
и пьют черную воду. Спроси его обо всем, пока
я буду в Лакедемоне искать твоего дорогого сына.

Улисс ответил ему:

-- Значит, должен был Телемах, страдая за меня от боли
бесчисленное множество, бродил по глубокому морю, в то время как другие пожирали
мое имущество?

Минерва, успокаивая его, сказала ему:

--Пусть его судьба не омрачит твоих мыслей! Я сам привел его к
Спарта, где в обители сына Атрея он живет в изобилии.
Несомненно, женихи горят желанием погубить ее по возвращении,
но этого не произойдет.

С этими словами Минерва коснулась Одиссея своей палочкой; она рассмешила его кожу,
распустила светлые волосы и придала ему вид старика
, сломленного возрастом; она покраснела его прекрасные глаза и прикрыла его лохмотьями
несчастная, затем она накинула ему на плечи поношенные останки быстрой лани
; она дала ему палку и отвратительную сумку. Итак
, они расстались, и богиня отправилась в богатую Лакедемонянку, чтобы
забрать оттуда Телемаха.

[Иллюстрация]




Песнь XIV

ЕВМЕЯ

[Иллюстрация]

[Иллюстрация]


Одиссей, отойдя от берега, пошел по крутой тропинке через лес
к жилищу свиновода, который усердно присматривал
за вверенным ему имуществом.

Он нашел его сидящим возле высокого коровника, построенного пастором
сам он, а также двенадцать других хлевов для содержания свиней;
в каждом покоилось по пятьдесят плодовитых свиноматок; самцов
, которых было меньше, выгоняли на улицу. Несмотря на хищных женихов, которые
уменьшали стадо для своих пиршеств, их все еще оставалось
триста шестьдесят; их охраняли четыре собаки, похожие на львов: одна
из них каждый день приводила в город свиней, которые должны были служить
пищей женихам.

В это время Евмей прилаживал к ее ногам туфлю, отделанную бычьей
кожей красивого цвета. внезапно собаки замечают Улисса,
они бросились на него с лаем, но пастор, сбросив
шкуру с его рук, бросился вперед и отбросил их камнями, а затем
сказал своему хозяину:

--Старик, не хватало еще, чтобы мои собаки, растерзав тебя,
покрыли меня позором. Боги, однако, не избавили меня от
печали и слез; я оплакиваю божественного хозяина, чьи стада я пас
, которых пожирают другие, в то время как, возможно, сам
, лишенный пищи, бродит по полям, если, однако
, для него еще светит солнечный свет. Приходи в мою хижину, и когда ты
утешив свое сердце, ты расскажешь мне, о старец, какие несчастья
ты пережил.

Божественный пастырь ввел Одиссея в свою обитель и усадил
его на охапке толстых веток, которые он покрыл
волосатой шкурой дикого козла. Одиссей обрадовался такому приему и обратился
с этими словами к Евмею:

--Пусть Зевс дарует тебе все, что ты пожелаешь, дорогой хозяин, за твой
гостеприимный прием.

Пастор Евмей ответил ему:

--Чужеземец, бедняки - посланцы Зевса, и ему не позволено
презирать своего хозяина. однако слуга может предложить только один
легкий дар, особенно когда командует молодой мастер. Если бы хозяин
, возвращения которого я все еще жду, состарился в этих местах, он
обогатил бы меня, подарив мне поле, дом и дорогую жену в
качестве справедливой награды за мои страдания, поскольку я сделал его владения процветающими.
Но увы! он погиб, как должна была погибнуть раса Элен, ставшая
причиной страданий стольких героев! Он отправился под Илион, богатый
всадниками, сражаться с троянцами за честь сына Атрея.

Он сказал и, сняв тунику, подошел к конюшне и взял
две молодые свиньи, чтобы насадить их на вертел. Когда они были зажарены,
он положил их перед Одиссеем. Затем он наполнил чашу вином, сладким, как
мед, и, сев напротив героя, чтобы подбодрить его
, обратился к нему с такими словами:

--Дорогой хозяин, а теперь съешь эти молодые кусочки мяса, оставленные
слугам, потому что
самые жирные и сочные свиньи предназначены для женихов. У моего хозяина огромные богатства:
двенадцать стад крупного рогатого скота, столько же овец, столько же стойл для
свиней, столько же стойл для коз, сколько пасут пастухи. Каждый
в этот день каждый из них несет женихам цветок своего стада; что касается
меня, я наблюдаю за свиньями и выбираю самую красивую, чтобы
отправить ее им.

Он сказал, и Одиссей молча ел мясо и длинными
глотками пил черное вино, размышляя о потере женихов. Когда он
закончил трапезу, Евмей снова наполнил чашу чистым вином
и передал ее Одиссею, который сказал ему эти крылатые слова:

--Друг, что же это за такой богатый и могущественный господин, который погиб,
ты говоришь, за честь Агамемнона? Говори, чтобы я увидел, смогу ли я
знай этого человека, которого я, возможно, видел, потому что я побывал во многих странах.


Свинарник ответил ему:

-- Странник, нуждающийся в помощи, вряд ли задумается о том, чтобы сказать правду,
и ни один путешественник, объявивший, что видел Одиссея, не убедил бы его
жену и его любимого сына. Ты бы сам, старик, тут же придумал
какую-нибудь сказку о плаще и тунике, которые мы тебе подарим. Но
, увы, хищные стервятники уже содрали с него кожу или рыба
сожрала его в водах, и, возможно, его кости лежат на песке
далеких берегов. Я оплакиваю его больше, чем мои мать и отец, и
сожаление об отсутствующем Улиссе наполняет мою душу. Незнакомец, я едва осмеливаюсь
назвать его так, потому что он очень любил меня и до сих пор остается для меня
дорогим хозяином.

затем Божественный Одиссей говорит ему:

--О друг, поскольку твое недоверчивое сердце отрицает возвращение твоего господина,
я скажу тебе, и не случайно, а с клятвой, что Одиссей
вернется; и за эту благую весть, пусть я в день его
возвращения получу мантию и тунику. До тех пор я
ни на что не соглашусь; тот, кто, поддаваясь бедности, произносит лживые слова,
ненавистен, как врата ада. Клянусь Зевсом, у этого стола
гостеприимная, клянусь домом благородного Улисса, говорю я тебе, он вернется
в том же году и накажет тех, кто оскорбил его жену и его
любимого сына!

Евмей ответил ему:

-- Увы! старик, я не буду иметь удовольствия платить тебе за эту радостную
новость, потому что Улисс никогда не вернется в свой дворец. Так что пей с
миром и давай поговорим о чем-нибудь другом. Расскажи мне скорее о своих горестях, дорогой
хозяин, и скажи мне, кто ты такой. На каком корабле ты приплыл, ведь ты не мог
прийти сюда пешком?

Гениальный Одиссей говорит ему:

--Я буду честно отвечать на твои вопросы, и даже, если мы
имея в этом коттедже запасы еды и
вкусного вина, я не мог бы закончить за целый год повествование о
горестях, которые пережило мое сердце:

»Я могу похвастаться тем, что я житель огромного Крита; моя мать была
рабыней, а моего отца, богатого человека, звали Кастор; он был
сыном Гилакса и почитал меня так же, как и своих законных детей.
Критяне уважали его как равного богам, и когда
его настигла смертельная смерть, его сыновья разделили его наследство без меня;
у меня ничего не было, но благодаря моей храбрости я женился на дочери сильного человека
богатый. Теперь я потерял все; однако я надеюсь, что, взглянув
на стерню, ты узнаешь урожай. Но несчастье
неотступно преследует меня; Марс и Минерва придали мне сил и смелости,
и в засадах, всегда бросаясь первым, я
никогда не помышлял о смерти. Прежде чем отправиться в Трою, я девять раз возглавлял
военные экспедиции; я разбогател и стал могущественным среди
критян. Но Зевс разрешил роковую экспедицию, из-за которой погибло так
много доблестных воинов; я отправился с прославленным Идоменей
чтобы вести наши корабли под Илион. Там мы сражались девять лет
; на десятом году, разграбив обширную Трою,
мы вернулись на своих кораблях, но один бог рассеял их;
что касается меня, я вернулся на Крит, счастливый снова увидеть свою невесту.
Тогда я снарядил новые корабли, потому что мое сердце побуждало меня плыть в
Египет. Мы подошли к берегу реки с прекрасными волнами,
священного Египта; мои спутники, повинуясь своим жестоким инстинктам,
опустошили сельскую местность, убивая людей и уводя
женщины; тогда поднялся громкий крик отчаяния, и равнина
наполнилась воинами. Мои спутники обратились
в позорное бегство, некоторые попали под острое железо. Что касается меня, то, сняв
с себя оружие, я подошел к королю, обнял его колени и
поцеловал их. Он сжалился надо мной и посадил меня на свою колесницу;
жадная толпа хотела убить меня; царь оттолкнул его, опасаясь Зевса гостеприимного.
В течение семи лет я оставался среди египтян, накапливая
огромные богатства, когда прибыл финикиянин, искусный в обмане, который
убедил меня уйти с ним. Мы должны были отправиться в Ливию
с грузом, но его тайной целью было продать меня и получить от
меня значительную цену. Едва наш корабль отошел от
берегов Крита, как Зевс, разразившись громом,
поразил наш корабль; наши матросы, рассредоточенные по бушующей волне, как
чтобы вороны носились на волнах вокруг черного корабля.;
в день возвращения их радует божество. Что касается меня, то, схватив
в руки мачту плывущего корабля, я обнял его,
и девять дней уносили меня ветры; на десятый день
я причалил к земле Феспротов. Герой Федон, царь этого народа
, принял меня без выкупа; его дорогой сын встретил меня, измученного
усталостью, и, поддерживая меня за руку, повел в дом своего
отца.

»Именно там я услышал об Улиссе. Федон говорил, что лечил его
по возвращении на родину. Он показал мне несметные богатства
, накопленные сыном Лаэрта: они могли бы прокормить
семью до десятого поколения. Эти сокровища были заложены
во дворце короля; в нем говорилось, что Одиссей, уехав в Додону,
отправился посоветоваться с божественным оракулом, чтобы узнать, как он вернется
на Итаку, и корабль с лазурным носом ждал этого героя
, чтобы доставить его на родину. В этот момент я покинул царя
Феспротского, потому что оказалось, что корабль отправляется в плавание, чтобы
Дуличиум, богатый пшеницей. Увы! мне было не до конца моих
горестей; когда быстроходный корабль вышел в открытое море, матросы
раздели меня и, оставив мне в качестве одежды только этого негодяя
в лохмотьях они связали мне ноги прочным тросом. Вечером,
сойдя на берег Верхней Итаки, они спустились на пляж
, чтобы перекусить. Поэтому, развязав завязки, я соскользнул по
отполированному рулю и, плывя, вскоре выбрался на сушу, возле
густого дубового леса, где и спрятался. Именно оттуда боги
привели меня в обитель человека, полного мудрости, ибо моя судьба
заключалась в том, чтобы жить дальше.

Затем свиновод сказал ему:

--Несчастный хозяин, рассказ о твоих страданиях тронул мое сердце.
Однако почему в твоем возрасте ты должен так легко лгать, потому
что то, что ты сказал мне об Улиссе, не может быть правдой.
Меня уже вводили в заблуждение рассказы одного этолийца, которого я принимал в своем
доме; он бродил по этим землям после убийства человека и
утверждал, что Одиссей был на Крите у царя Идоменея; он сказал, что видел,
как он ремонтировал свои корабли, которые привезли огромные богатства
и богатства. он объявлял, что вернется на лето или на осень.
Так что и ты, несчастный старик, не пытайся утешить меня своей
ложью.

Гениальный Улисс ответил:

--Поскольку твое сердце недоверчиво и ты не хочешь верить моим
рассказам, что ж, давай заключим соглашение. Если твой господин вернется в свою
обитель, ты дашь мне плащ и тунику, в которые я буду одет, и
отправишь меня в Дуличиум. Но если, напротив, твой господин не
вернется, как я объявляю, то прикажи своим рабам
броситься со мной с высокой скалы, чтобы другой нищий не боялся
солгать.

Свиновод ответил ему:

--Чужеземец, я навеки снискал бы себе славу добродетели среди
людей, если бы после того, как я оказал тебе гостеприимство, преподнес подарки,
я радовал тебя сладкой жизнью! Но вот наступает вечер, мои пастухи
скоро будут здесь; так давайте приготовим им вкусную еду.

Вот как они разговаривали друг с другом. однако стада, ведомые
своими пастырями, возвращались в стойло, и Евмей сказал своим
товарищам:

--Принесите мне самую красивую из ваших свиней, чтобы я заколол ее в
честь нашего хозяина, прибывшего из дальних стран; мы
тоже воспользуемся этим, мы, которые так долго охраняли этих белозубых свиней,
в то время как другие безнаказанно пожирали плоды наших печалей.

Он сказал, и пастухи привели великолепного поросенка пяти лет.
Пастор не забыл богов и загадал желание возвращения божественного
Улисс в своей обители. Он предложил сыну Лаэрта всю спину
жертвы и тем самым порадовал сердце его хозяина.

затем Одиссей, взяв слово, сказал ему:

--Можешь ли ты, дорогой пастор, быть любимым могущественным Юпитером
так же, как и я, ты, который таким образом почитаешь нищего своими благами?

Евмей ответил ему:

-- Ешь и радуйся, дорогой хозяин! Боги дарят или отказываются от своих
милостей в зависимости от своего желания, потому что они всемогущи.

Он сказал и, приготовив возлияние черного вина, вложил
чашу в руки Одиссея, разрушителя городов, и герой
сел перед жареным мясом; Мезолий, слуга Евмея,
раздал им хлеб. Утолив голод и жажду, они приготовились
лечь спать, потому что наступила ночь, холодная
и дождливая; не переставая дул влажный Зефир. Одиссей взял
слово, желая испытать пастора и посмотреть, отдаст ли он ему свою
мантию или пригласит одного из своих спутников отдать ему свою:

--А теперь слушай, Евмей, и все вы, товарищи, слушайте, потому
что вино, порождающее безумие, заставляет меня нарушить молчание. Ах
, как я еще не так молод и силен, как когда-то, когда мы
с Одиссеем, Менелаем и я устроили засаду под стенами Трои!
Мы подошли к высокой стене цитадели и
спрятались под своим оружием в камышах. Борей давил
на нас густым снегом, который собирался вокруг наших щитов.
Мои спутники были в плащах и мирно спали; их
щиты прикрывали их плечи. Для меня, который
по глупости забыл свой плащ, думая, что мне не будет холодно,
у меня был только щит и сверкающий пояс. Ближе к утру, когда звезды
уже пошли на убыль, я толкнул Улисса локтем и сказал::

«-- Трудолюбивый Улисс, меня укрощает холод, потому что я оставил свой плащ
в лагере и боюсь, что недолго останусь в числе
живых».

»Одиссей искусен как в совете, так и в бою", - тихо сказал мне
:

«... А теперь молчи, чтобы кто-нибудь другой из ахейцев не
услышал тебя».

»Поэтому, прижав ее голову к своему локтю, он воскликнул::

«- Послушайте, друзья, во сне мне приснился божественный сон. Пусть
один из вас пойдет и скажет сыну Атрея, чтобы он послал из лагеря
побольше воинов».

»- сказал он, и Тоас, сын Андремона, тотчас встал, сбросил свою
пурпурную мантию и побежал к кораблям; что касается меня,
то я с радостью облачился в его одежду, ожидая появления Рассвета у
золотого трона.

»Ах, до чего же я еще молод и силен, ведь, без сомнения, кто-нибудь из
пасторов дал бы мне мантию из дружбы и уважения к
храбрый человек, но теперь они смотрят на меня свысока, потому что мое тело
покрыто лохмотьями.

Евмей ответил ему:

--Старик, твой рассказ гениален. Итак, ты получишь то, что причитается
несчастному, который явился с мольбой, и как только дорогой сын
Одиссея вернется, он даст тебе плащ и тунику и
отвезет тебя туда, куда зовет тебя твое сердце.

Затем он приготовил у костра постель, на которой герой лег, и
Евмей накрыл его большим и толстым плащом, которым пользовался в
суровое время года; затем он взял свое оружие и вышел. Улисс се
радуется, видя, как заботился божественный привратник о его имуществе в
его отсутствие.

[Иллюстрация]




Песнь XV

ВОЗВРАЩЕНИЕ ТЕЛЕМАХА

[Иллюстрация]

[Иллюстрация]


Однако Паллада-Афина направлялась в обширную Лакедемонянку, чтобы
добиться возвращения благородного сына великодушного Одиссея. Она прибыла
во время божественной ночи и обнаружила, что Телемах спит с Писистратом в
обширном вестибюле дворца Менелая; но он не вкушал
покоя, потому что не мог не думать о печальной судьбе
своего прославленного отца, и каждую ночь его сердце бодрствовало при этих воспоминаниях
болезненные мысли. Минерва подошла к своему подгузнику и сказала ему:

--Телемах, неразумно оставаться так долго вдали
от твоего дома. Молись доблестному Менелаю, чтобы он отпустил тебя, потому
что женихи твоей безупречной матери становятся все более
смелыми. Когда вернешься, держись подальше от пролива, отделяющего Самос от
скалистой Итаки: там тебя ждет коварная засада; поэтому уведи свой корабль
подальше от этих островов и плыви в течение ночи. Как только ты достигнешь Итаки,
направь своих спутников в город, а сам отправляйся на поиски Эвмея,
пастырь твоего дома; он тот, кто возвестит мудрой Пенелопе о твоем
возвращении из Пилоса.

С этими словами Минерва вернулась на высокий Олимп, а Телемах разбудил
сына Нестора:

--Писистрат, проснись; давай запряжем наших курьеров и отправимся в
путь.

Сын Нестора ответил ему:

--Телемах, мы не можем и помышлять о путешествии в
эту темную ночь; давайте подождем рассвета, и пусть воинственный Менелай
принесет свои дары и попрощается с нами сладкими словами.

Он сказал; вскоре рассвело, и Менелай покинул пелену Елены
золотоволосый и направлялся к портику, занятому его хозяевами,
когда Телемах, заметив его, подошел к нему и обратился с
такими словами:

--Сын Атрея, вождь народов, позволь мне вернуться на родину,
ибо я чувствую в своем сердце желание снова увидеть мой заветный дом.

Менелай мягко ответил ему:

--Дорогое дитя, раз таково твое желание, я не буду удерживать тебя,
потому что считаю столь же предосудительным удерживать хозяина вопреки ему, как
и заставлять его уйти. Однако подожди, пока я принесу подарки, которые
я хочу сесть в твою колесницу, и пусть сначала во дворце
приготовят нам приличную трапезу.

Мудрый Телемах ответил ему:

--Менелай, сын Зевса, я желаю сегодня же вернуться в свои
владения, потому что, уходя, я никому не оставил на попечение своих
владений.

Тогда Менелай приказал своей невесте приготовить великолепный пир
, а затем выбрал большую чашу и серебряную
чашу, чтобы предложить их Телемаху. Елена, в свою очередь, взяла из своих сундуков
очень богатую вуаль, вышивка на которой сверкала, как звезды.

затем Менелай, обращаясь к Телемаху, сказал ему:

--Пусть Зевс защитит твое возвращение! Вот
искусно обработанный серебряный кратер: это работа Вулкана. Федим, царь
Сидонский, когда-то дал его мне; я, в свою очередь, вручаю его тебе.

С этими словами Менелай вложил великолепную чашу в руки
Телемаха, и Мегапентес поставил перед ним серебряную
чашу героя Федима. Затем Елена с прекрасными щеками,
откинув великолепную вуаль, сказала сыну Одиссея:

-- Я тоже, дорогое дитя, хочу подарить тебе подарок в виде
помни руки Элен, чтобы однажды ты предложил их невесте, которую
выберет твое сердце; а до тех пор доверь это своей дорогой матери. Пусть
теперь ты с радостью вернешься на свою любимую родину!

Она сказала и вручила ему вуаль, которую он с радостью принял. Писистрат
возложил на колесницу великолепные дары, на которые он смотрел с
восхищением.

Затем Менелай повел их во дворец, где для них был
приготовлен пир. Затем благородный Телемах и сын Нестора запрягли
коней и сели на резную колесницу. Менелай, держа чашу
д'Ор, наполненный щедрым вином, обратился к двум героям, выпил в их
честь и сказал им:

--Юные герои, передайте мои пожелания прославленному Нестору, пастырю
народов; ибо он был для меня заботливым отцом,
пока мы сражались под Троей.

Мудрый Телемах ответил ему:

--Сын Зевса, мы передадим ему твои желания в соответствии с твоим желанием. Ах
, что я не могу, вернувшись на Итаку, сказать Одиссею, что возвращаюсь
от тебя, полный дружеских отношений и богатых подарков!

В этот момент над их головами пролетел орел, несущий в
он обнимает белого гуся, которого похитил на скотном дворе;
мужчины и женщины с криками следовали за ним, но он скакал
справа от лошадей, и все обрадовались этому предзнаменованию.

Писистрат первый взял слово:

-- Менелай, сын Зевса, посмотри, явится ли
воля бога нам или тебе!

Менелай на мгновение задумался, но Елена под длинной вуалью, предупредив его,
сказала следующее:

--Послушай меня, я расскажу тебе, что мне внушают Бессмертные:
Как этот орел уносит свою добычу в дом, так и возвращающийся Одиссей
в своей обители отомстит; возможно, он даже уже находится в своем дворце,
размышляя о потере женихов.

Мудрый Телемах ответил ему:

--Пусть Зевс совершит эти дела! Тогда я
буду каждый день приносить тебе клятвы, как божеству!

Он сказал и хлестнул своих лошадей хлыстом, и они быстро понеслись, и,
преодолевая пространство, вскоре достигли огромной равнины.


Ближе к вечеру, когда дороги покрылись тьмой, они прибыли
в Фересе, где Диокл оказал им гостеприимство подарками.

При Божественном сиянии они взошли на резную колесницу и вскоре были
увидели высокий город Пилос. тогда Телемах сказал Писистрату:

--Сын Нестора, не веди меня дальше, но позволь мне
вернуться на свой корабль, потому что я боюсь, что твой благородный отец, желая
отпраздновать меня, удержит меня, несмотря на меня, в своем дворце.

Он сказал, и Писистрат, удовлетворив его желание, повернул всадников к
берегу, к быстроходному кораблю; затем он призвал Телемаха и
обратился к нему с этими крылатыми словами:

--Поспеши уйти, пока я не добрался до дворца, потому что я знаю
щедрую душу моего благородного отца. Он сам приедет и пригласит тебя остаться
и уж точно не обошелся бы без тебя.

Он сказал и, направив своих лошадей с прекрасными гривами к Пилосу,
быстро завоевал город.


Однако Телемах торопил своих спутников. Он умолял Минерву
и приносил ей жертву, когда
к нему подошел человек из далекой страны. Он был прорицателем, бежавшим из Аргоса, потому
что совершил убийство. Обращаясь к Телемаху и
умоляя его, он сказал ему:

--Друг, я заклинаю тебя твоими головами и головами твоих товарищей сказать мне
, кто ты и как называется твоя родина?

Мудрый Телемах ответил ему:

--Я сын Одиссея, царя Итаки, который, возможно, погиб
печальной смертью; именно для того, чтобы узнать о моем отсутствующем отце, я сел
со своими спутниками на этот черный корабль.

Мужчина ответил ему:

--Я прорицатель Феоклимен, бегу из своей родины за убийство одного
из моих сограждан. Прими меня на свой корабль, потому что я боюсь
мести родителей моей жертвы.

затем Телемах говорит:

--Я не буду отталкивать тебя; поэтому следуй за мной, и, оказавшись в моей стране,
мы будем обращаться с тобой по-своему.

С этими словами они оба взошли на корабль на возвышении тиллак.
Матросы немедленно развернули белые паруса, и Минерва
послала им попутный ветер.


Однако Одиссей и пастор Евмей ужинали в
хижине привратника; вместе с ними ели пастухи.
Когда они утолили голод и жажду, Одиссей, желая испытать
гостеприимство своего хозяина, сказал ему:

--Евмей, а вы, его спутники, выслушайте меня. С рассветом я хочу
пойти попрошайничать в город, чтобы не быть вам в тягость; но
дайте мне проводника, который приведет меня туда. Тогда я пойду один через
город, чтобы посмотреть, не протянет ли кто-нибудь мне чашку и кусок
хлеба. Я пойду в обитель Одиссея, чтобы предложить свои услуги,
потому что, скажу я тебе, ни один смертный не может сравниться со мной в
разжигании огня, колке дров, разделке мяса и наливании вина;
все, что может сделать скромный человек для служения благородным.

Евмея, глубоко вздохнув, сказала ему:

--Увы, Незнакомец, какая мысль пришла тебе в голову?
Слуги не твоего рода: они молоды и одеты
в яркие одежды. Скорее оставайся; твое присутствие здесь не имеет значения
никто, и когда любимый сын Одиссея вернется, он даст тебе
тунику, в которую ты будешь одет, и отвезет туда, куда зовет тебя твое сердце
.

Терпеливый Улисс возразил::

--Эвмея, пусть Зевс будет лелеять тебя так же, как я лелею тебя, потому что ты облегчила
мои ужасные страдания. Нет ничего более ужасного для человека, чем скитаться,
блуждая и поглощенный пагубными заботами о своем жалком чреве. Поскольку
ты убеждаешь меня остаться, расскажи мне тогда о матери божественного Одиссея и
об отце, которого, уходя, он оставил на пороге старости.
Скажи мне, живут ли они еще под лучами ласкового солнца.

Божественный свинарь ответил ему:

--Незнакомец, вот правда: Лаэрт каждый день обращается к Зевсу со своими
молитвами, прося его, чтобы жизнь оставила его тело старика, потому
что он оплакивает дорогого сына и заботливую жену, которых у него
отняла черная смерть. Пока она была жива, мне было приятно общаться с ней
от Климены до длинной вуали, ее благородной дочерью, младшей из ее детей.
Она вырастила нас вместе и заботилась обо мне почти так
же, как и она. Когда мы оба достигли совершеннолетия, Климена вышла
замуж за жителя Самоса, а меня отправили в сельскую местность.
Теперь я больше не могу слышать нежных слов и не могу получать
благ от моей госпожи, которые всегда радовали душу ее
слуги.

Гениальный Одиссей ответил ему:

-- Как и ты, пастор Евмей, юным ребенком скитался вдали от
своей родины? Скажи мне честно
, был ли разграблен твой город с широкими улицами, или жестокие люди захватили тебя на своем корабле,
отобрав у тебя овец и волов, чтобы продать хозяину
этого дома?

затем глава пасторов сказал ему:

--Незнакомец, раз уж ты так хочешь меня допросить, то выслушай меня внимательно.
молча и с удовольствием потягивая чистое вино. Ночи сейчас длинные
, и к тому же слишком долгий сон вреден в твоем возрасте.
Что касается остальных из вас, пастухов, то, если ваше сердце
подсказывает вам, идите спать, и как только рассветет, вы отправитесь сопровождать стада
своих хозяев. Что касается нас, пьющих и едящих, давайте проведем
долгие ночные часы, очаровывая друг друга рассказами, и,
если ты захочешь, я расскажу тебе о своих несчастьях:

»Ты, без сомнения, слышал об острове под названием Сирия, соседнем
д'Ортижи? Он малонаселен, но плодороден, богат пастбищами
и, прежде всего, богат вином и пшеницей. Два города поделили его
богатства, и мой отец Ктесий, сын Ормена, правил
обоими.

»Однажды финикийцы, прославленные, но коварные мореплаватели, привезли
богатый груз на корабле с лазурной кормой. В
доме моего отца была прекрасная финикийка, искусная в
блестящих делах. Один из этих хитрых финикийцев соблазнил ее, когда
она шла стирать белье возле их глубокого корабля. Он объединяется с ней,
разделив ее ложе, и укротил ее любовью, которая сбивает с толку умы
женщин, даже самых добродетельных. Затем он спросил ее, кто она
и откуда.

»- "Я из Сидона, богатая медью", - ответила она; мой отец -
богатый Ариб. Пираты с Тафоса похитили меня, когда я
возвращался из деревни, и продали хозяину этого дома.

»Соблазнительный финикиянин тотчас сказал ему:

»- Хочешь ли ты вернуться с нами на родину, ибо твои отец и мать
еще живы, и их богатства прославлены.

»Молодая женщина ответила ему:

»- Я буду рад, если, однако, вы клятвенно
пообещаете вернуть меня в мой дом.

»- сказала она, и все матросы дали клятву, которой она требовала.
затем женщина продолжила::

»- А теперь пусть никто из ваших товарищей, если он встретит меня на
улице, не обратится ко мне с речью. Поторопитесь с покупкой своих припасов, и
когда ваш корабль будет готов к отплытию, пусть гонец
немедленно предупредит меня; я принесу золото, которое окажется у меня под рукой, в качестве платы за
моего пассажирае, к которому я от всего сердца добавлю еще одну награду, потому
что я ухаживаю за сыном моего хозяина во дворце. Из этого ребенка, которого я
приведу к вам на ваш корабль, вы можете извлечь хорошую выгоду,
продав его иностранным народам.

»- сказала она и вернулась в великолепный дворец. Финикийцы пробыли
у нас целый год, и когда их корабль был готов к
отплытию, они послали гонца к женщине. Он был тонким человеком
; он пришел в дом моего отца, чтобы предложить золотое ожерелье
с кораллами и янтарем. Моя почтенная мать и женщины
из дворца восхищались этим ожерельем и обсуждали его цену; он,
ничего не сказав, сделал знак финикийке и тотчас же вернулся к
полому сосуду. Тогда молодая женщина взяла меня за руку, спрятав
в своей груди три золотых кубка, и вывела меня из дома.
Я следую за ней, не понимая. Солнце зашло, на улицах стало
темно, и вскоре мы подошли к кораблю финикийцев. Посадив
нас обоих на борт, они отправились в путь по мокрым дорогам
, и мы плыли день и ночь; на седьмом рассвете Диана,
его стрелы поразили женщину; матросы бросили ее
тело в море, и оно стало добычей рыб, а мое сердце оставалось переполненным
печалью. Ветры привели нас на Итаку, где Лаэрт купил у меня
кое-что из своих владений, и с этого дня я к его услугам.

Благородный Одиссей, выступая, в свою очередь, сказал пастору:

--Дорогой Эвмей, ты тронул мое сердце; но утешайся, ибо Зевс
поставил для тебя добро превыше зла, поскольку ты живешь в доме
человека, исполненного доброты. Что касается меня, то только после того, как я побродил по
из многих городов и из многих народов я прибыл сюда.

Так они беседовали и почти не спали, потому
что вскоре на золотом троне забрезжил Рассвет.


Однако спутники Телемаха, подойдя к берегу, отвязали
паруса и быстро опустили мачту; затем с помощью
весел они завели корабль в гавань, бросили
якоря и закрепили швартовы; затем они сошли на берег и
приготовили себе еду, смешав черное вино. Когда они утолили
голод и жажду, мудрый Телемах сказал им:

--Возвращайтесь в город; что касается меня, я пойду навестить свои поместья и повидаться со своими
пасторами; завтра я угощу вас ответной трапезой.

затем Феоклимен взял слово и сказал ему:

-- А я, дорогое дитя, в какую обитель отправлюсь?

Телемах ответил ему:

--В любое другое время ты был бы моим хозяином, но сейчас иди
и найди Эвримаха, прославленного сына благоразумного Полибия, благороднейшего из
жителей Итаки. Он жених моей матери, но только Зевс
может знать, наступит ли для него роковой день до этой девственной плевы
.

Когда он произносил эти слова, справа от него подлетел ястреб-перепелятник, держа в
когтях голубя.

Феоклимен, отведя Телемаха в сторону, сказал ему:

-- По воле богов эта птица прилетела справа от тебя
. Я узнал в нем предзнаменование, возвещающее, что твоя раса
всегда будет самой могущественной на Итаке.

Мудрый Телемах ответил ему:

--Пусть все это сбудется, и ты скоро испытаешь на себе мою дружбу.

Он сказал и обратился к Пирею, самому верному из своих товарищей:

--Пирей, сын Клития, приведи этого незнакомца в свой дом и
почитай его как друга, пока я не вернусь.

Пирей, прославленный копьем, ответил ему:

--Телемах, я позабочусь о нем, и ему не придется сожалеть
о том, что он мой хозяин.

С этими словами они расстались. Клитий повел корабль в
хорошо защищенную гавань, и Телемах быстро направился к конюшне, где
спал верный свинопас.

[Иллюстрация]




Песнь XVI

ОДИССЕЙ И ТЕЛЕМАХ

[Иллюстрация]

[Иллюстрация]


однако Одиссей и божественный привратник готовили утреннюю трапезу;
они зажгли огонь с рассветом и отправили пастухов далеко
со своими стадами. Внезапно собаки бросились на
Телемаха, но не лаяли при его приближении. Одиссей увидел их
поспешность, и, когда до него донеслись шаги, он обратился к
Евмей эти крылатые слова:

--Эвмея, это, несомненно, кто-то из твоих спутников, потому что собаки
не лают.

Он не успел закончить эти слова, как его ненаглядный сын уже был в
вестибюле. Пастор встал, и в его хватке вазы,
которые он держал, вырвались из его рук. Он подбежал к своему
господину, покрыл его поцелуями, и слезы радости потекли по его щекам
щеки.

-- Итак, вот ты и вернулся, Телемах, мой сладкий свет! Ах, я
и не надеялся увидеть тебя снова! Пойдем, дорогое дитя, мое сердце радуется
созерцанию тебя, тебя, который, едва появившись, пришел в мою обитель.

Мудрый Телемах ответил ему:

-- Сначала я пришел к тебе, храбрая Эвмея, чтобы узнать
, все еще ли моя мать во дворце, или, наоборот, подгузник Одиссея
сегодня пуст и отдан на откуп пауку-прядильщику.

Свиновод сказал ему со вздохом:

--Она все еще в твоем дворце, и ее дни и ночи
проходят в слезах.

Он сказал и взял медное копье из рук Телемаха, который переступил
порог обители. Одиссей, его отец, хотел уступить ему свое место:
Телемах удержал его и сказал:

--Сиди спокойно, о Чужеземец, мы найдем другое место в
конюшне.

Одиссей снова занял свое место, а пастор накрыл козьей шкурой
пучок зеленого дерева, на котором сидел Телемах. Затем он принес жареное
мясо, корзину хлеба и налил в чашу чистого
вина. Когда они утолили голод и жажду, Телемах сказал
божественному пастырю:

--Дорогой пастор, откуда взялся этот иностранец?

Евмей ответил ему:

--Дитя мое, он хвастается, что родом с огромного Крита. Он говорит
, что долго скитался и сбежал с корабля теспрота.
Так он пришел в мой хлев; что касается меня, я отдаю его в твои
руки, потому что он твой проситель.

затем Телемах сказал ему:

--Эвмея, твои слова огорчают меня. Как я приму этого Иностранца
под свою крышу? Что касается моей матери, я не знаю, останется ли она рядом со мной,
чтобы заботиться о нашем доме, или, наоборот, она последует за
самым благородным из ахейцев среди тех, кто ищет ее руки. однако
так как этот Незнакомец пришел в твой дом, я дам
ему одежду, в которую он будет одет; я добавлю к нему обоюдоострый меч и
сандалии для его ног, а затем отправлю его туда, куда зовет его сердце
. Но пока позаботься о нем и
держи его в своей конюшне, потому что я не хочу подвергать его оскорблениям со
стороны наглых женихов.

затем слово взял терпеливый Улисс:

--Друг, позволь мне поговорить в свою очередь. Мое сердце разрывается
на части, когда я слышу о несправедливых поступках, которые совершают женихи
совершают в твоем дворце. Ах, если бы только я был твоего возраста и
был сыном безупречного Одиссея или самого Одиссея, ибо мы имеем
право все еще надеяться на его возвращение, я хочу потерять там голову, если, едва
войдя во дворец сына Лаэрта, я не уничтожу их всех!

Телемах ответил ему:

--Все те, кто правит островами в Дулехиуме, в Саме, в
лесной Закинфе, и все те, кто правит суровой Итакой, все вместе
ищут мою мать, опустошают мой дом и стремятся погубить меня.
Но моя судьба в руках богов... Ты, дорогой Эвмей, иди к
скорее скажи осторожной Пенелопе, что я вернулся из Пилоса.
Но сообщай новости только ей одной, потому что их много, тех
, кто скорбит о моей утрате.

Евмей тут же сказал ему:

--Я выполню твои приказы как разумный человек, но скажи мне, не
должен ли я также донести эту новость до несчастного Лаэрта, потому что с тех пор
, как ты уехал в Пилос, он предался стенаниям и слезам
и, печально сидя, больше не посещает свои поля, как раньше?

Телемах ответил ему:

--Если бы смертные могли выбирать между всем, что им заблагорассудится,
я бы сначала попросил вернуть моего отца, но иди, быстро исполни свое
послание и не уходи через поля
, чтобы посетить Лаэрт. Просто посоветуй моей матери
тайно послать к нему свою квартирмейстершу; она сообщит об этом старику.

Он сказал и поспешил покинуть свинарник.


Однако Минерва, приняв облик высокой и красивой женщины,
остановилась перед дверью овчарни. Телемах не увидел ее,
потому что боги не являются всем людям, но Одиссей и
собаки увидели ее. Те не лаяли, но спаслись,
страшные, в глубине сарая. Паллада кивнула,
и Одиссей заметил ее; он вышел из хижины и встал перед
ней. затем богиня говорит ему:

--Благородный сын Лаэрта, расскажи все своему сыну и ничего не скрывай от него,
чтобы, подстроив смерть обоих женихов, вы оба без
промедления отправились в прославленный город. Что касается меня, я останусь рядом с вами,
потому что горю желанием сражаться.

С этими словами Минерва прикоснулась к нему своим золотым жезлом, одела его в
тунику и сияющую белизной мантию и распростерла на
он подарил ей молодость и силу, а затем она ушла. Одиссей вернулся в
хижину, и его сын, ошеломленный его видом, обратился к нему с этими
крылатыми словами:

--Незнакомец, если ты выглядишь таким непохожим на того, кем был
раньше, ты, несомненно, бог, обитающий на бескрайних небесах. Будь благосклонен ко мне
, чтобы я приносил тебе приятные жертвы; пощади меня!

Улисс ответил ему:

--Нет, я не бог! но я твой отец, ради которого ты
перенес столько бед и ради которого терпел оскорбления
людей!

Произнеся эти слова, он обнял своего сына и пролил обильные слезы
потекли по его щекам, потому что до тех пор он мог их сдерживать. но
Телемах, не в силах убедить себя, что это его отец,
снова обратился к нему с речью:

--Ты не Одиссей, отец мой, а божество, которое оскорбляет меня, чтобы
усилить мою боль.

Улисс возразил:

--Телемах, не удивляйся и не удивляйся тому, что твой отец присутствует
в этих местах. Другого Одиссея сюда не придет, и я тот
, кто долгое время скитался и вернулся через двадцать лет на землю
моей родины. То, что ты видишь, - это работа воинственной Минервы, которая
заставляет меня выглядеть по его желанию то нищим,
то молодым человеком.

Сказав так, он сел. Обливаясь обильными
слезами, Телемах обнял своего благородного отца, и желание плакать
сильно поднялось в их сердцах, - они предались этому, полные
нежности. Подобно тому, как орел и стервятник, которых пахари
ублажали своими птенцами, издают жалобные крики от боли,
так стонали Одиссей и Телемах.

Заходящее солнце застало бы их все еще плачущими, если бы Телемах
не сказал эти слова своему отцу:

--Отец дорогой, на каком корабле ты прибыл на Итаку?

Терпеливый Улисс ответил ему:

--Дитя мое, именно феаки, эти прославленные мореплаватели, доставили
меня сюда на одном из своих быстрых кораблей. Осыпав меня
богатыми подарками, они уложили меня спать на моей
любимой Итаке. По совету Минервы я здесь, чтобы мы
вместе согласовали смерть наших врагов. А теперь скажи мне
, сколько претендентов, чтобы я знал, сможем ли мы вдвоем
без посторонней помощи сразиться с ними.

Мудрый Телемах тут же сказал ему:

-- О отец мой, я всегда слышал о твоей славной доблести и
твоей великой осторожности в советах. Но сегодня твоя смелость
поражает меня своим изумлением; двое мужчин не могут сражаться
с многочисленными и храбрыми противниками. Претендентов не только
десять или даже двадцать; впрочем, вот их точное количество:
из Дулихия пришли пятьдесят два юноши, за которыми следовали шесть
слуг; из Саамы их двадцать четыре героя; из Закинфа двадцать
сыновей ахейцев и из самой Итаки двенадцать самых знатных;
среди них - вестник Медон, а также прославленный аэд и двое
слуг, умеющих разделывать мясо. Итак, если ты хочешь наказать их
дерзость и не встретить горечи и несчастья, было бы хорошо
найти помощника, который доблестно помогал бы нам.

Осторожный Одиссей ответил ему:

--Я думаю, что если у нас есть Минерва и Зевс, нам не
нужно искать другой поддержки.

Телемах говорит ему:

-- Это, безусловно, два могущественных помощника, хотя они
и находятся высоко в облаках.

Божественный Одиссей возобновил:

--Они недолго будут стоять в стороне от ужасной битвы, когда
в моем дворце Марс решит победу между претендентами и
нами. Что касается тебя, то с рассветом отправляйся в нашу обитель и пообщайся с этими
прекрасными мужчинами. Позже швейцар отвезет меня в город под
видом старого нищего. Если они оскорбят меня в моем дворце, пусть
твое сердце смирится с тем, что я страдаю, если даже они ударят меня и
утащат за ноги из моего жилища, наблюдай и сдерживайся;
только нежными словами призови их прекратить свои оскорбления,
но они не послушают тебя, потому что для них настал роковой день.
Запиши в уме еще одну рекомендацию: как только Минерва
вдохновит меня, я кивком головы предупрежу тебя; так
что немедленно убери все оружие, которое есть во дворце, и
тщательно спрячь его, а если женихи будут допрашивать тебя, развлеки их
нежными словами: «Я их ты скажешь, что отложил их подальше от дыма, потому
что они уже не похожи на те, что были, когда Одиссей отправился
в Трою. Тогда я испугался, что вино, возбуждающее вас, и что
когда между вами вспыхнула ссора, вы не пользовались этим оружием, потому
что медь привлекает человека.»Оставь нам два меча, два копья
и два щита, которые останутся в пределах досягаемости наших рук. вот еще
одна рекомендация: пусть все не знают, что Улисс в
Итака; ни Лаэрт, ни Эвмея, ни даже Пенелопа не должны этому учиться.

Благородный Телемах ответил ему:

-- О отец мой, я льщу себя надеждой, что позже ты познаешь мое сердце и что
никакая слабость не сможет овладеть мной.

Так они разговаривали, ожидая возвращения Евмея.


Тем временем корабль, доставивший Телемаха обратно из Пилоса,
садился на борт на Итаке. Клитий отвел великолепных даров в свою обитель
, а затем послал вестника, чтобы сообщить благоразумной
Пенелопе, что Телемах вернулся. Вестник и божественный привратник
встретились и принесли невесте Одиссея то же послание.


Однако женихи были встревожены. Они вышли из дворца
и сели у ворот; Первым заговорил Эвримах:

--О друзья, мы думали, что это смелое путешествие не состоится
точка, и вот Телемах вернулся! Без промедления давайте спустим на воду
лучшие из наших кораблей, чтобы предупредить наших товарищей о немедленном возвращении
.

Едва он закончил говорить, как Амфином, заметив корабль
, причаливший к берегу, сказал им со смехом:

--Посыльный больше не нужен, потому что вот они и вернулись.

Он сказал, и все спустились в гавань. Затем они
вместе отправились в собрание, где Антинойс выступил с речью:

-- О великие боги, Бессмертные спасли Телемаха от гибели
, позволив ему ускользнуть от нашей неустанной бдительности, потому что во время
днем часовые, сменявшие друг друга на продуваемых ветрами вершинах,
наблюдали за морем вдалеке; ночью мы пересекали пролив на
нашем быстроходном корабле, но, несомненно, какое-то божество вернуло этого
человека на его родину. Что ж, давайте не будем ждать, пока гнев
поднимется среди всех, когда он расскажет им о коварной ловушке
, которую мы приготовили. давайте скорее постараемся погубить его вдали от города,
в полях или на дороге; тогда мы разделим его имущество между
собой и оставим дворец его матери и тому, кто станет
ее муж. Но если, напротив, вам больше нравится позволить ему жить и
сохранить богатства его отца, тогда пусть каждый из нас вернется
в свою обитель, а Пенелопа выйдет замуж за того, кого назначит ее сердце
, и кто предложит ей самое великолепное приданое.

Он говорит, и все молчат. Однако затем слово взял Амфином, сын царя Нисуса,
который сам был сыном Аретия. Родом из
Дулихиума, он был лидером претендентов. Его душа была благородной, и его
речи нравились Пенелопе:

-- О друзья, предать смерти королевского отпрыска - дело серьезное.
Давайте сначала посоветуемся с волей богов, и если Зевс одобрит нас,
я сам принесу Телемаха в жертву; но если боги осудят нас,
давайте воздержимся.

Так говорил Амфином, и его слова были услышаны. Они вернулись
в обитель Одиссея, где сели в отполированные кресла.


Однако благоразумная Пенелопа решила поговорить с
дерзкими женихами, поскольку вестник Медона раскрыл ей их коварный замысел.
Проходя через свой дворец в сопровождении своих последователей, Пенелопа остановилась
на пороге и закрыла лицо сияющей вуалью,
она обратилась к Антиною, которому произнесла эти слова:

-- Жестокий Антинойос! Твои мысли преступны! почему ты
рассказываешь о потере Телемаха? Ты забыл о просителях, свидетелем которых был Зевс
. Разве ты не знаешь, что твой отец приехал сюда, спасаясь от мести
народа? Все они хотели порадовать его сладкой жизнью и пожрать его
огромные богатства, потому что он присоединился к пиратам Тафоса, чтобы разорить
Феспротов, наших друзей. Одиссей защитил его, и все же сегодня ты
разрушаешь его дом, ищешь его жену и хочешь принести в жертву его сына.
Я приказываю тебе отказаться от своих гнусных планов.

вмешавшись, Эвримах ответил ему:

--Дочь Икариоса, очень осторожная Пенелопа, успокойся и выбрось эти
мысли из головы. Пока я жив, никто не поднимет руку
на твоего сына Телемаха. Я не забываю, что Одиссей усадил меня к себе на
колени, вложил мне в руки жареное мясо и угостил
черным вином; вот почему Телемах для меня гораздо
дороже всех людей. Итак, пусть он не боится смерти, по крайней
мере, от женихов, потому что от смерти богов он не может избежать ее.

Он говорил так, чтобы успокоить ее, но в глубине души
размышлял о смерти Телемаха. Пенелопа вернулась в свою
великолепную квартиру, оплакивая своего любимого мужа. Но вскоре голубоглазая Минерва
погрузила его веки в сладкий сон.


Незадолго до вечера божественный пастор вернулся к Одиссею и
его сыну; они с искусством приготовили трапезу и зарезали годовалого поросенка
. Минерва, подойдя к Одиссею, ударила его своей палочкой и
снова превратила в старика, покрытого лохмотьями. Она боялась
пусть пастор, благодарный ему, не сможет сохранить тайну;
Телемах первым обратился с речью к привратнику:

-- Ты вернулся, дорогой Евмей? Что говорят в городе?
Вернулись ли женихи из своей засады, или они
все еще ждут меня на далеком море?

Свинарник ответил ему:

--Я никого не расспрашивал, проезжая через город,
торопясь выполнить свое послание, чтобы вернуться сюда. Я встретил
быстрого гонца, посланного твоими спутниками, вестника, который первым
сообщил эту новость твоей матери. Но я знаю еще кое-что, потому что
я видел ее своими глазами. Я уже был на некотором расстоянии от города,
на том месте, где возвышается холм Меркурия, когда увидел корабль
у изогнутого носа вход в гавань; там было много гребцов
; я предположил, что это были претенденты, но не
убедился в этом.

Он сказал, и Телемах улыбнулся, глядя на своего отца, но избегал
взгляда привратника.

Приготовив еду, они сели за стол и, как только утолили
голод и жажду, легли спать и попробовали
сладости сна.

[Иллюстрация]




Песнь XVII

ПРЕТЕНДЕНТЫ

[Иллюстрация]

[Иллюстрация]


Когда на розовых пальцах появилась сияющая утренняя дочь, Божественная Заря
, Телемах, дорогой сын благоразумного Одиссея, связал свои сандалии,
взял свое крепкое копье и, направляясь в город, сказал
пастуху свиней:

--Дорогой Евмей, я иду в свою обитель, чтобы моя мать увидела меня;
а ты отведи этого незнакомца в город, там ему легче будет найти свой
хлеб и чашу вина, чем в твоем доме.

Улисс также говорит:

--Друг мой, я тоже не желаю оставаться здесь; нищий найдет больше
легко добывает себе пропитание в городе, чем в полях. Итак, этот пастор
поведет меня, как ты ему прикажешь, как только наступит дневная жара
, потому что я боюсь росы.

Он сказал, и Телемах, выйдя из конюшни, быстрым шагом пошел прочь,
размышляя о потере женихов. Прибыв в свой великолепный дворец,
он прислонил копье к колонне и переступил каменный порог.

первой это заметила Эвриклея; она пришла к нему в слезах, и вскоре
все дворцовые служанки собрались вокруг него,
обняли его и поцеловали в голову и плечи.
осторожная Пенелопа вышла из своей квартиры, похожая на Диану или
Златовласая Венера; она бросилась в объятия своего любимого сына,
поцеловала его голову, его прекрасные глаза и, плача, произнесла эти
крылатые слова:

--О Телемах, мой сладкий свет, я не надеялся увидеть тебя снова, но
давай, расскажи мне сейчас, что ты видел.

Мудрый Телемах ответил ему:

--Мама, дорогая, не возбуждай мой плач, а скорее возвращайся в
свои покои. Что касается меня, я иду в ассамблею, чтобы найти
незнакомца, который сопровождал меня в моем возвращении.

Он сказал и вышел из дворца в сопровождении своих собак. Паллада-Афина
излила на него божественную благодать, и весь народ с восхищением
наблюдал, как он продвигается вперед. Высокомерные претенденты толпились у нее
на пути, говоря ей нежные слова, но закидывая в свои сердца
коварные мысли. Он подошел и сел рядом с Антифом, Наставником
и Халитером, старыми друзьями его отца, которые расспрашивали его о его
путешествии. Пирей, прославленный копьем, подошел к ним; он привел
незнакомца в собрание и первым взял слово:

--Телемах, отправь своих служанок в мою обитель, чтобы они
принеси дары Менелая в свой дом.

Мудрый Телемах ответил ему:

--Пирей, пока я жду, чтобы узнать, чем все это закончится, храни эти
богатства, потому что, если гордые женихи убьют меня в моем дворце и
разделят мои владения, то, по крайней мере, эти ты сохранишь в память
обо мне. Если же вместо этого я принесу месть и смерть, то ты
с радостью принесешь эти дары в мою обитель.

Он сказал и привел несчастного незнакомца в свой дом. После обычного
омовения они сели за стол. Пенелопа села напротив
ее сын в дальнем конце зала, и там, откинувшись на спинку кресла, ее
пальцы прядали тонкую шерсть. Когда собравшиеся утолили
голод и жажду, слово взяла осторожная Пенелопа:

--Телемах, прежде чем я вернусь в свои апартаменты и
лягу на свою одинокую кровать, все еще залитую моими слезами, скажи мне, узнал ли
ты что-нибудь новое о возвращении твоего отца?

Благородный Телемах ответил ему:

--Дорогая мама, вот правда: мы поехали в Пилос к Нестору
, который относился ко мне так, как отец относится к сыну после долгого отсутствия.
Он повел меня к сыну Атрея, прославленному копьем Менелаю,
который лучше, чем он, мог сообщить мне новости о моем отце. Там
я увидел Елену, божественную аргийку, за которую
по воле богов погибло так много героев. Менелай рассказал мне все, что узнал от правдивого
морского старца о судьбе моего отца. Протей
утверждал, что видел его на острове, страдающим от жестоких мук;
искусная Калипсо удерживала его силой, и он не мог вернуться
на родину, потому что у него не было ни корабля, ни спутников для него.
поездка по бескрайнему морю. Так сказал Менелай, и я
быстро вернулся на свою дорогую родину.

Он сказал, и Пенелопа была тронута до глубины души; тогда божественный
Феоклимен, в свою очередь, сказал:

--Благородная жена Одиссея, прислушайся к моим словам, потому что я точно скажу тебе
будущее. Клянусь Зевсом, этим гостеприимным столом и
домом благородного сына Лаэрта, где я сейчас сижу, да,
я утверждаю, что Одиссей вернется, что он даже уже находится на земле своей
родины, размышляя о смерти женихов.

Осторожная Пенелопа ответила ему:

--Незнакомец, да сбудутся твои слова! И с моей дружбой я
бы подарил тебе тысячу подарков.

Вот как они разговаривали друг с другом. Тем временем женихи
веселились на красивой эспланаде; они бросали шашки и
шпаги. Но приближалось время вечерней трапезы; стада
возвращались с полей; Медон, любимый вестник женихов,
сказал им тогда:

--Молодые люди, нам пора готовить ужин,
так что давайте вернемся во дворец.


Однако Одиссей и божественный пастор направлялись в город.
После долгого блуждания по каменистой тропе они пришли
у фонтана с кристально чистыми волнами, построенного Итаком, Неритом и
Поликтором. Вокруг него росли тополя, пустившие в него свои
глубокие корни. Там к ним присоединился Меланфей, сын Долия, который
гнал своих коз в город; его сопровождали два пастуха.
заметив Одиссея и его спутника, он обратился к ним с этими
возмутительными словами:

--Сейчас самое время или никогда не время кричать, что один парень ведет другого
парня, потому что всегда собираются люди, которые похожи друг на друга. где же тогда свинарь
дурак, ты ведешь этого назойливого бродягу, бич пиров? У
ворот дворцов он будет изматывать свои плечи, выпрашивая корки
, а не треноги и тазы. Если бы ты дал мне его, чтобы он присматривал за
конюшнями в мое отсутствие, подметал двор или носил листву
детям, он выпил бы немного молока и сделал бы себе красивую ножку. Но ему
больше нравится оставаться нищим и набивать свое ненасытное чрево. Говорю тебе
, если он появится во дворце божественного Одиссея, его ребра будут изношены
стремянками, которые бросят в него руки женихов!

Он сказал и, проходя мимо Одиссея, нанес ему жестокий удар
ногой, пытаясь сбить его с тропы; но герой остался
непреклонен. Затем Одиссей размышлял, проломит ли он ему голову, бросившись на него,
или своей палкой нокаутирует его, как
собаку; однако он сдержался и выдержал оскорбление. Но швейцар
, глядя на Мелантею, воздел руки к небу и воскликнул::

--Нимфы фонтанов, благородные дочери Зевса, если когда-либо Одиссей приносил вам
приятные жертвы, исполните мое желание: Пусть бог вернет
этот герой очень быстро наведет порядок во всех злодеяниях, которые творятся
сегодня. Что касается тебя, пастух, который постоянно бродит по городу
, в то время как твои проклятые пастухи оставляют на произвол судьбы стада твоего
хозяина, твое хвастовство быстро вернется тебе в глотку.

Козленок Мелантея возразила::

--Великие боги! что говорит эта рычащая собака? Однажды я увезу его подальше
от Итаки на корабле с хорошими досками, чтобы, продав его,
он долгое время приносил мне достаточно денег. Ах, если
бы только Аполлон поразил Телемаха в его дворце или если бы он был
покоренные женихами, как это правда, что Одиссей погиб далеко
отсюда и больше никогда не увидит дня своего возвращения!

После этих слов он продолжил свой путь, оставив их там, потому что они
шли осторожно.


Вскоре Одиссей и божественный Евмей подошли к дворцу; звуки
гармоничной лиры достигли их, так как Фемий Аэд
начал петь для женихов. Одиссей, схватив
пастуха свиней за руку, сказал ему::

--Эвмея, это, несомненно, прекрасные жилища Одиссея. Я замечаю внутри
толпу посетителей, принимающихся за еду; запах
к нам подается жареное мясо, и я слышу, как вибрирует лира,
спутница банкетов.

Евмей ответил ему:

-- Это действительно дворец Одиссея. Но давай теперь обсудим
, войдешь ли ты первым, пробравшись среди женихов, или,
наоборот, я пойду впереди тебя; но тогда не медли, чтобы кто
-нибудь жестокий не ударил тебя или не прогнал.

Улисс возразил:

--Иди впереди, я останусь здесь, потому что не боюсь ни побоев, ни
отпора. Мое сердце терпеливо, и я перенес много бед на
плаву и в боях: так что это добавится ко всему остальному. Он
трудно успокоить ненасытное чрево, причиняющее людям столько
страданий; именно для него корабли вооружаются и пересекают
бесплодное море, неся опустошение врагу.

Пока они разговаривали, собака, лежащая рядом с ними, подняла
голову и подняла уши. Это был Аргус, любимая собака Одиссея
, которую он сам кормил. Он состарился без того, чтобы его хозяин
мог наслаждаться его дружбой, и сегодня он лежал там, поглощенный
паразитами и брошенный на куче навоза, сваленной перед дверью.
Как только он увидел Улисса, он замахал хвостом, опустил уши, но
не смог подойти к своему хозяину. Герой увидел это и отвернулся, чтобы
скрыть слезу, а затем спросил Евмея следующими словами:

--Евмея, как можно оставить эту собаку умирать на этом навозе? Он
, должно быть, был великолепен, но соответствовала ли его скорость элегантности его
форм и не была ли это, скорее, одна из тех собак, которые служат украшением
за столом их хозяина?

Евмей ответил ему:

-- Эта собака принадлежит герою, который умер далеко отсюда, и если бы он все еще был
в том виде, в каком Одиссей оставил его, когда уезжал в Трою, ты бы восхитился его
ловкостью. В лесах ни один зверь, поднятый им, не ускользнул от его
тонкого чутья. Теперь он отягощен старостью, и в
отсутствие своего хозяина все пренебрегают им, потому что Зевс отнимает у человека
половину его добродетели в тот день, когда его захватывает рабство.

Закончив эти слова, он направился во дворец. Аргусу
казалось, что он ждал возвращения своего хозяина, чтобы умереть, потому
что в тот же момент его настигла черная смерть.


Божественный Телемах первым заметил пастуха свиней, проходящего через
дворец. Он сделал знак, чтобы позвать ее к себе. Евмей, заняв
место вестника, раздающего мясо собравшимся, поднес его к Телемаху
и сел за его стол. Вскоре Одиссей вошел в свою
очередь, но остановился на пороге. Затем Телемах, взяв
из корзины целый хлеб и столько мяса в свои
руки, сколько они могли вместить, сказал свинарю:

--Отнеси эти дары гостеприимства Иностранцу и пригласи его
пройти по залу, чтобы попросить у всех женихов их оболочку, потому
что стыд не в сердце несчастного.

Он сказал, и пастор, подойдя к Одиссею, обратился к нему с этими
крылатыми словами:

--Незнакомец, Телемах дает тебе эти вещи и приглашает тебя попросить у всех
присутствующих их оболочку, потому что стыд не должен поселяться в сердце
нищего.

Терпеливый Улисс ответил:

--О Зевс, сделай так, чтобы Телемах был счастлив среди людей и чтобы его
желания исполнялись.

Он сказал и, взяв хлеб и мясо в обе руки,
положил их на свой отвратительный сундук, а затем поел, в то время как во дворце
раздавались звуки аэда. однако Минерва приближается к Одиссею
возбудил ее обратиться к женихам. Итак, герой выступил вперед среди
столпившихся в беспорядке посетителей и протянул руку, как
несчастный, давно просящий милостыню. Изумленные женихи
отдавались ему, с удивлением глядя на него, задаваясь вопросом, кто он
и откуда. Мелантея, пастух коз, которая
заняла место за столом женихов, встала и сказала следующие слова:

--Послушайте меня, женихи очень прославленной королевы, я уже видел этого
незнакомца раньше; его привел сюда швейцар, но я не знаю, откуда он
может похвастаться своей породой.

Антинойс, обращаясь к привратнику, сердито сказал ему:

--Злополучный свинарь, зачем ты привел этого бродягу к нам?
Неужели ты думаешь, что толпа, собравшаяся в этой обители
, недостаточно быстро пожирает имущество твоего господина, которого ты снова привел к этому
голодному животу?

Евмея со своего места ответила ему:

--Антиной, несмотря на свою мудрость, ты говоришь как глупец: так кого же,
в самом деле, мы будем искать добровольно, если только это не будет искусный
рабочий, прорицатель, врач, плотник или
, может быть, прославленный аэд? Это те смертные, которых мы приглашаем к себе домой;
так кому пришла бы в голову идея пригласить нищего?

Телемах, успокаивая его, сказал ему:

--Евмея, заткнись. Не отвечай Антиною, потому что у него есть привычка
провоцировать нас оскорбительными выражениями.

И тогда Телемах, обращаясь к Антиною, сказал ему эти крылатые слова:

--Антиноос, я признаю, что ты заботишься обо мне, как отец о
своем сыне, ты, который хотел бы, чтобы я жестоко изгнал этого незнакомца из
дворца, но один бог не может допустить этого беззакония. Скорее возьми и
отдай ему: я вовсе не виню тебя, я приглашаю тебя туда. Но это не твое
мысль в глубине твоего сердца. Тебе больше нравится есть самому, чем
давать другому.

Антиной ответил ему:

--Телемах на альтийском языке, ты не умеешь скрывать свой гнев; если бы все
женихи последовали моему примеру, мы бы скоро избавились
от этого нищего.

С этими словами он схватил под столом стремянку, на которую опирался
ногами, и поднял ее над головой. Однако все
остальные посетители подали Одиссею, который наполнил свою сумку хлебом и
мясом. Подойдя к порогу, нищий остановился перед Антиноем
и сказал ему:

--Отдай, друг, ибо ты кажешься мне первым из ахейцев,
поэтому твоя доля должна быть сильнее, чем у других.
Когда-то я тоже был богат и часто давал нищим. Зевс
разрушил все это: я сейчас здесь и страдаю от множества болезней.

Антиной ответил ему:

--Какой бог послал нам это бедствие, опустошение трапез? Отойди
от моего стола, наглый нищий. Каждый дает тебе здесь безумно,
без каких-либо оговорок или жалости, потому что речь идет о благе других, и все же
все они обладают большим богатством.

Находчивый Одиссей, отступая, возразил::

--Великие боги! твоя щедрость не сравнится с твоей красотой, потому что ты не
дал бы даже крошки соли просителю, живущему в
достатке за чужим столом.

При этих словах гнев растет в сердце Антиноя. Глядя на него
снизу вверх, он говорит ей эти крылатые слова:

--Конечно, с тобой случится несчастье в этом дворце, потому что твои уста произносят
оскорбления.

Он сказал и, схватив стремянку, с силой швырнул ее в
бродягу.

Одиссей, твердый как скала, принял удар, не дрогнув; но, желая
отомстить, он вернулся на свое место на пороге и, обращаясь к
женихам, сказал им:

--Послушайте, женихи прославленной королевы, то, что подсказывает мне мое сердце, я
должен вам сказать. Человек, защищающий свое имущество, не испытывает
обиды, сражаясь с похитителем, но Антинойс ударил меня из-за этого
отвратительного, отвратительного живота, который унижает голодного человека. Клянусь богами и
фуриями, защищающими нищего, пусть смерть уничтожит Антиноя
до его девственной плевы.

Антинос возразил::

--Чужеземец, ешь и молчи, если не хочешь, чтобы наши юные
слуги, услышав твой язык, утащили тебя за ноги из
дворца.

Он сказал, и все собравшиеся были исполнены негодования, и каждый
воскликнул бы:

--Антиноос, зачем ты ударил этого бедного нищего? Может быть, это
бессмертный, бродящий по городам, чтобы стать свидетелем наглости и
несправедливости людей?

Телемах почувствовал сильную боль, увидев, как бьют его благородного отца,
но скрыл свои слезы: в глубине души он думал
о предстоящей мести.


Когда благоразумная Пенелопа узнала, что в ее дворце избили нищего
, она воскликнула:

--Пусть Аполлон сам поразит тебя таким образом, Антинойс!

Стюардесса Эвриноме добавила:

-- Если бы наши желания сбылись, никто из этих гордецов больше никогда не увидел бы
Рассвет на золотом троне.

Пенелопа возразила::

--Кормилица, все они мне противны, но прежде всего Антиноос, потому что он
ударил несчастного незнакомца, просившего милостыню в моем дворце.

Так она говорила среди своих последователей, сидящих рядом
с ней. Поэтому, пригласив божественного пастора, она сказала ему:

--Дорогой Евмей, пригласи этого незнакомца подойти ко мне поближе. Я хочу
спросить его, может быть, он что-нибудь знает о божественном Одиссее, раз он
объездил так много стран.

Евмей ответил ему:

-- Если бы ты захотела допросить его, дорогая королева, твое сердце было бы очаровано
слышать, как он говорит. В течение трех ночей в моей хижине он не мог
закончить рассказывать мне о своих несчастьях. Как аэд, наставленный
богами, он очаровывал меня своими рассказами. Он говорит, что его отец, царь
Крита, был гостем у Одиссея; вот откуда он родом, и он утверждает
, что Одиссей находится недалеко отсюда в доме Феспротов, принося
с собой огромные сокровища.

Благоразумная Пенелопа возобновила:

--Иди и скажи ему, чтобы он пришел и рассказал мне все сам. Пусть в
это время другие радуются во дворце, так как у них
радостные сердца. Ах, если бы Одиссей вернулся, как можно скорее, на помощь своему сыну,
он бы наказал этих наглецов!

Она сказала, и Телемах громко чихнул, заставив весь
дворец вздрогнуть. Пенелопа улыбнулась и снова сказала Эвмею::

--Иди скорее за этим незнакомцем, разве ты не слышишь, что мой сын
чихал на каждое мое слово? Если я узнаю, что этот нищий сказал
правду, я подарю ему плащ и тунику.

Она сказала, и пастор, подойдя к Одиссею, сказал ему эти
крылатые слова:

--Почтенный незнакомец, очень благоразумная Пенелопа, мать Телемаха,
желает расспросить тебя о своем муже. Если она признает, что ты говоришь ей
правда, она даст тебе плащ и тунику, в которых ты так
нуждаешься, и все они дадут тебе хлеб, чтобы ты мог насытить свое чрево по
своему усмотрению.

Терпеливый Улисс ответил ему:

--Эвмея, я готов сказать дочери Икария правду, потому что я
знаю, какова судьба Одиссея. Мы оба пережили одно и то же
несчастье. Но я боюсь жестокой толпы этих женихов
, наглость которых безгранична. Только сейчас один из них ударил меня. Ни
Телемах, ни кто-либо другой не удержали его. Поэтому пригласи Пенелопу подождать
, пока не сядет солнце, чтобы расспросить меня о дне, когда вернется Сон.
супруг.

Он сказал, и когда пастор вернулся один к Пенелопе, она воскликнула::

-- Ты не приведешь его, Евмей, о чем же тогда думает этот бродяга? Это
страх или стыд мешают ему пройти через дворец?

Евмей ответил:

-- Он мудро обещает тебе дождаться захода солнца.
Действительно, для тебя, о Королева, будет лучше, если ты допросишь
этого незнакомца без свидетелей.

Благоразумная Пенелопа возразила::

--Этот человек, кем бы он ни был, не лишен смысла.
Так что я буду ждать, пока наглые женихи уйдут.

Евмей, оглядев толпу собравшихся, подошел к Телемаху, и он
сказал тихим голосом:

--Дорогое дитя, я ухожу присматривать за твоими стадами, которые являются твоим
и моим богатством. Будь осторожен, ибо многие ахейцы размышляют
о пагубных вещах. Пусть Зевс защитит тебя!

Мудрый Телемах ответил ему:

-- Тогда уходи, но возвращайся с рассветом и принеси несколько прекрасных жертв. Мы с
Бессмертными позаботимся обо всем остальном.

Он сказал, и Евмей покинул дворец, полный гостей. В это время
они с радостью предавались танцам и пению,
потому что уже наступил вечер.

[Иллюстрация]




Песнь XVIII

ПЕНЕЛОПА

[Иллюстрация]

[Иллюстрация]


На Итаке жил нищий по профессии, известный своим
прожорливостью: он ел и пил, не имея возможности насытить свой
ненасытный живот. Несмотря на высокий рост, он не обладал ни энергией, ни
смелостью. Арне - это имя, которое дала ему мать при
его рождении, но все в стране звали его Ирос, потому
что он нес те послания, которые ему были поручены. Войдя в этот момент
во дворец, он увидел Одиссея и, желая поссорить его,
обратился к нему с такими возмутительными словами:

-- Убирайся отсюда, старик, если не хочешь, чтобы тебя вытащили на улицу бандиты.
ноги. Разве ты не видишь, что все они машут мне, чтобы я прогнал тебя?...
Давай, вставай, если не хочешь, чтобы мы дошли до драки.

Улисс, глядя на него снизу, сказал::

--Глупый, я не делаю тебе ничего плохого и не завидую подаркам, которые
тебе дарят. Этот порог достаточно широк для нас обоих; не
завидуй другим, потому что ты такой же бродяга, как и я. Однако сдерживай свои
угрозы и бойся рассердить меня. Каким бы старым я ни был, ты мог
бы покаяться в этом, и завтра мне будет только спокойнее, потому что ты больше не
увидишь дворца Одиссея.

Нищий Ирос сердито ответил ему:

--Великие боги! поскольку этот обжора говорит дерзко, он выглядит как
старая ведьма, стирающая пепел. Кажется, он забыл, что если я
ударю его обеими руками, то выбью все зубы из
его челюстей, как у свиноматки, которая опустошает поля. Давай,
закатывай рукава и готовься к бою. Они будут судить
об ударах!

Вот так перед высокими дверями, на вежливом пороге, они яростно
ссорились; Антиной заметил это и, разразившись смехом, сказал
женихам:

--О друзья! благосклонный бог посылает нам такое развлечение, какое
нам не часто дано созерцать. Ирос и незнакомец
хотят прибрать это к рукам. Давайте посмотрим и оценим снимки.

Он сказал, и все со смехом встали, образовав круг вокруг
странников. затем Антинойс сказал им:

--Уважаемые женихи, послушайте, что я вам скажу: мы
приготовили для нашего ужина козьи животы, которые стоят
на огне. Победитель, кем бы он ни был, выберет пьесу, которая ему
больше всего нравится; кроме того, он всегда будет участвовать в наших застольях, за исключением
от любого другого нищего.

Он сказал, и предложение было принято. Однако мудрый Одиссей, задумавшись
на уловку, сказанную сразу:

--Друзья! несправедливо, чтобы старик, обремененный несчастьями,
сражался с молодым человеком, но мой проклятый живот побуждает
меня сражаться, и я, несомненно, погибну от побоев. Я только прошу
, чтобы все они клятвой поклялись не отдавать предпочтение Иросу и не
подчинять меня силой этому человеку?

Он сказал, и все дали клятву, которую он требовал. В этот момент слово взял божественный
Телемах:

--Незнакомец, если твое великодушное сердце побуждает тебя сразиться с этим бродягой, ты
тебе нечего бояться ахейцев. Тот, кто ударил бы тебя, имел
бы перед собой более одного противника. Цари Антиной и Эвримах, оба
исполненные мудрости, одобряют меня в этот момент.

Все женихи зааплодировали. Улисс обмотал свои лохмотья
вокруг пояса и обнажил свои красивые и сильные бедра. Он положил
обнажая его широкие плечи, грудь и крепкие руки. Минерва
стояла рядом с ним, вкладывая силу в свои нервные конечности.
Женихи были поражены удивлением; каждый говорил, глядя на своего
соседа.

-- Несомненно, несчастный Ирос найдет то зло, которое искал. Посмотрите, какие
мускулы показывает старик под своими лохмотьями!

Однако сердце Ироса было жестоко взволновано. Слуги
с силой схватили его и, дрожа от страха, привели к нему.
Антиноус, гурман в этих терминах:

-- Для тебя, мерзкий обжора, было бы лучше, если бы ты никогда не родился, если бы ты
трепетал перед этим измученным недугами стариком. Но я
заявляю тебе, что, если он одолеет тебя, я брошу тебя на корабль и
отправлю к царю Эхету, чтобы он отрезал тебе нос и ноги.
уши и что, отрывая тебе половые части, он отдает их на
съедение своим собакам.

Он сказал, и Ирос задрожал сильнее. Его вывели на середину круга, и
бойцы подняли руки. Итак, Одиссей размышлял
, лишить ли его жизни одним махом или, мягко ударив его, продлить ее
на берег, чтобы ахейцы не узнали его. Эта последняя
партия показалась ему лучшей, и в то время как Ирос ударил его в
правое плечо, герой нанес ему удар ниже уха и сломал
кости. Ирос рухнул в пыль, и из его рта потекла черная кровь
рты, в то время как женихи, подняв руки, умирали от
смеха. Однако Одиссей, схватив несчастного Ироса за ногу,
подтащил его к двери и прислонил к стене, а затем, вложив
ему в руку посох, обратился к нему с этими крылатыми словами:

-- А теперь сиди здесь и отгоняй свиней и собак и не
думай больше, что ты здесь хозяин, чтобы не испытать еще
более ужасного несчастья.

- Сказал он и, взвалив на плечи свою порванную сумку, вернулся
и сел на порог. Женихи вернулись во дворец в
они рассмеялись и похвалили его такими словами.

--Незнакомец, пусть Зевс дарует тебе все, что ты пожелаешь, за то, что ты приручил
этого нищего хвастуна. Скоро мы отвезем его в Эпир к королю
Эхетус, бич смертных.

Так они говорили, и божественный Одиссей возрадовался про себя.
затем Антиной положил перед ним самый красивый кусок жертвенного мяса
. Амфином выбрал из корзины два хлеба, затем взял
в руку золотую чашу и сказал ему::

-- Радуйся, Почтенный незнакомец, и пусть когда-
нибудь ты будешь так же счастлив, как сегодня несчастлив!

Улисс ответил ему:

--Амфином, ты показался мне очень разумным: таким, кстати, был твой отец,
храбрый и богатый Нис. Послушай и запомни мои слова: из
существ, которые ползают по поверхности земли, человек, безусловно
, больше всего не осознает этого, поскольку никогда не верит в несчастья, которые ждет его
в будущем. Я вижу здесь людей, творящих беззаконие, пожирающих
имущество и оскорбляющих жену героя, который, как я утверждаю,
уже находится недалеко от этих мест. Пусть какое-нибудь божество вернет тебя в твое жилище
до того, как вернется этот герой, потому что, говорю я тебе, в этом дворце прольется кровь
!

Затем Одиссей совершил возлияние, выпил чистого вина и передал чашу
в руки вестника. Амфином вернулся в зал с сердцем, полным
печали... Ему не избежать смерти, и Минерва
должна была заставить его пасть под копьем доблестного Телемаха. Он подошел
и сел на место, которое оставил.


Однако голубоглазая Минерва внушила дочери Икария,
осторожной Пенелопе, мысль показать себя женихам, чтобы
развеселить их сердца, желая почтить память своего мужа и сына.

Она улыбнулась этой мысли и сказала своему управляющему::

--Эвриноме, мое сердце желает того, чего до сих пор
никогда не желало. Я хочу показать себя женихам, несмотря на то, что они мне
глубоко противны. Я также хотел бы сказать своему сыну
несколько мудрых слов и призвать его не связываться с этими прекрасными людьми
, в душе которых таятся злые помыслы.

ему ответила Эвринома:

--Дорогая Пенелопа, я одобряю твои слова, полные мудрости, но не
представляй себя таким с лицом, сморщенным от слез, а предварительно омой
свое тело и надуши волосы.

Очень осторожная Пенелопа возразила::

--Эвринома, я не последую твоему совету, потому что боги разрушили
мою красоту с тех пор, как ушел мой муж. Прикажи Автоною и
Ипподамия, проводи меня во дворец, потому что я не могу идти
одна среди этих людей.

Она сказала, и старая служанка побежала по дворцу выполнять
приказы своей госпожи.


Затем у Минервы возникла другая мысль. Она погрузила дочь Икария в сладкий сон
, а затем преподнесла ей божественные дары, чтобы
греки были поражены восхищением. Проливая его на голову и на
ее тело - сущность божественной красоты, секрет которой есть только у Китеры,
она заставила ее казаться красивее и белее слоновой кости: затем она
отстранилась.

Служанки с белыми руками, вошедшие с шумом, разбудили ее,
затем Пенелопа открыла глаза и сказала:

-- Сладкая дремота овладела мной. Ах, если бы только
целомудренная Диана послала мне такую черную смерть, которая поглотила бы меня до
стона, сожалея о любимом муже.

Сказала она и, сопровождаемая своими женщинами, направилась
в пиршествующий зал. Она остановилась на пороге, держа перед лицом вуаль
блестящий. При виде ее женихи почувствовали, как у них подкосились колени;
желание любви наполнило их сердца, все они хотели разделить ее
ложе. Обращаясь к своему любимому сыну, она говорит ему эти крылатые слова:

--Телемах, твой разум потерял твердость. Когда ты был ребенком, твоя
душа была лучше знакома с мудростью; как могло случиться, что ты позволил
оскорбить своего хозяина в своем дворце. Какой позор среди людей, если
пришелец, которого Зевс посылает в наши дома, не находит там божественного
гостеприимства.

Телемах ответил ему:

--Моя мать, это не по воле женихов и не по воле
я считаю, что эта борьба произошла между Иросом и Иностранцем. Впрочем
, последний был самым сильным, и богам было бы угодно, чтобы другие люди
были покорены так же верно, как этот Ирос сидит, сломленный и беспомощный
у ворот этого дворца.

затем Эвримах, взяв слово, сказал Пенелопе:

--Дочь Икария, если бы все аргосцы могли созерцать тебя, бесчисленные
женихи с рассветом осадили бы врата твоего
жилища, потому что ты превосходишь всех женщин своей красотой и
умом!

Мудрая Пенелопа ответила ему:

--Эвримак, боги восхищали меня моей красотой с того дня, как
Ахейцы отправились в Илион с благородным Одиссеем, моим мужем. В тот
день, вложив свою руку в мою, он обратился ко мне так: «Женщина, я
думаю, что многие ахейцы в прекрасных Кнемидах не увидят дня
своего возвращения, потому что троянцы воинственны и ездят
на быстроногих всадниках, которые решают битвы. Я не знаю, какую судьбу уготовили
мне боги. Но ты позаботься о моем отце и моей матери
в этом дворце, и когда твой сын увидит, что его подбородок покрыт бородой,
так что выходи замуж за того, кто найдет путь к твоему сердцу, и
уходи из этого дома.»Сегодня все это совершается, и
приближается ночь, когда эта отвратительная девственная плева станет моей общей. Однако я не
могу не сказать, что раньше так поступали
женихи, которые искали добродетельную жену; они приходили
с подарками в руках, но не пожирали чужое добро.

Она сказала, и Одиссей восхищался ее умом и мудростью.

Антинойс, взяв слово, сказал Пенелопе:

--Дочь Икариоса, так прими же подарки, которые каждый из нас
предложит тебе, потому что нехорошо отказываться от даров. Что касается нас,
то мы не вернемся в наши жилища до того дня, когда ты выберешь
себе жениха из нас.

Так говорил Антинуос, и этот язык понравился ахейцам; каждый послал
своего вестника за дарами. Один из Антиноев принес великолепную
вуаль, искусно вышитую; к
их золотым кольцам были прикреплены двенадцать скоб. Эвримах подарил Пенелопе золотое ожерелье
замечательной работы, а Эвридаме - серьги, каждая
из которых поддерживала три жемчужины, прозрачные и чистые, как утренняя звезда.
Гисандр, сын царя Поликтора, и все остальные греки
также принесли великолепные дары; затем божественная Пенелопа в сопровождении
своих последователей вернулась в свои покои, нагруженная этими
великолепными дарами.


Однако женихи, развеселившись, предавались танцам и пению.
Вскоре наступила ночь; затем были устроены три очага с подсветкой, чтобы
осветить пиршествующий зал. Служанки по очереди обслуживали
свет. Одиссей обратился к ним с такими словами:

--Служанки Одиссея, пройдите в покои вашего августа.
королева поворачивает веретено или своими ловкими руками расчесывает шерсть.
Я позабочусь о свете, и даже если гости
захотят дождаться Рассвета у золотого трона, они не будут утомлять меня,
потому что я привык к терпению.

Он сказал, и служанки, глядя друг на друга, рассмеялись;
Меланто с красивыми щеками грубо оскорбила его. Она была дочерью
Долиуса; Пенелопа воспитывала и баловала ее как своего ребенка,
но, нечувствительная к боли своей госпожи, она любила Эвримаха и
иногда делила с ним ложе. Обращаясь к Улиссу, она говорит ему:

--Несчастный чужеземец, должно быть, твой разум помутился, чтобы
так дерзко рассуждать в присутствии этих героев. Ты пьян или
безумен, или, может быть, ты гордишься тем, что победил нищего Ироса.
Берегись, чтобы кто-нибудь более сильный, чем он, не вышвырнул тебя из этого дворца!

Улисс, глядя на нее снизу, сказал ей::

--Наглая сука, я повторю твои слова Телемаху, чтобы он
изрубил тебя на куски.

Женщины, посчитав эти слова серьезными, в ужасе убежали
. Ради него, смеясь про себя, он остался у жаровен,
но ее взор был прикован к женихам; в ее голове
роились мысли о мести, и Минерва, желая, чтобы боль
проникла еще глубже в ее сердце, заставила этих
великолепных мужчин насмехаться над ней. Эвримах взял слово первым и
, чтобы оскорбить Одиссея и вызвать смех у его товарищей,
сказал им:

--Женихи прославленной королевы, несомненно, благодаря вмешательству
какого-то бога этот человек пришел в обитель Одиссея. Видите,
разве эта голова без единого волоска не освещает нас лучше, чем один
из этих факелов?

Затем, обращаясь к разрушителю городов, он сказал ему:

--Незнакомец, не хотел бы ты поступить ко мне на службу, чтобы работать в моей
области? Я бы снабдил тебя хлебом и одеждой, но я думаю, что
ты предпочитаешь просить милостыню среди людей, чтобы наполнить свое ненасытное чрево?

Гениальный Одиссей ответил ему:

--Эвримак, если бы мы оба боролись за то, кто будет усерднее
работать на лугу, оба постились натощак до наступления
темноты, и у нас была бы хорошо изогнутая коса с травой
перед нами, мы бы посмотрели, что мы можем сделать; или же, если бы мы
я должен был вести пару крепких волов и
пахать четыре арфы, ты бы посмотрел, умею ли я копать борозду прямо. Наконец
, если бы сын Сатурна поднял сегодня войну, и у меня был
бы козел,лир, два копья и медный шлем, плотно прилегающие к моим
вискам, ты бы увидел, как я сражаюсь в первых рядах, и не посмел
бы говорить о моей прожорливости. Но ты оскорбляешь меня, и твое сердце безжалостно,
ты считаешь себя сильным, потому что живешь среди трусов. Если бы Одиссей
вернулся, широкие врата его дворца были бы слишком узкими для
тебя, убегающего от его копья.

Он сказал, и разгневанный Эвримах, глядя на него снизу, обратился к нему с этими
крылатыми словами:

--Несчастный, должно быть, вино овладело твоим разумом, чтобы
ты осмелился произнести эти смелые слова. так ты так гордишься тем, что у тебя есть
победил Ироса Странника?

Произнося эти слова, он хватает стремянку, чтобы бросить ее в Улисса;
тот, чтобы избежать этого, встал позади Амфинома. Стремянка
дотянулась до виночерпия, которое опрокинулось в пыль,
выпустив кувшин из рук. Великий шум наполнил дворец,
и каждый говорил, глядя на своего соседа:

-- Почему боги позволили этому бродяге забраться так далеко
, чтобы помешать нашему пиршеству? Вот теперь мы ссоримся из-за
каких-то нищих!

тогда Телемах, взяв слово, сказал им:

--Удивительные люди, вы даже больше не можете скрывать в своем сердце
влияние чистого вина на ваш разум! вместо этого иди спать к себе домой;
однако я никого не увольняю.

Он сказал, и все кусали губы, восхищаясь уверенностью
Телемаха.

однако Амфином, славный сын царя Нисуса и внук
Арета, обратился к ним с такими словами:

--Друзья, утишите свой гнев; не оскорбляйте ни Незнакомца, ни
слуг, находящихся под кровом божественного Одиссея. Пойдем, пусть виночерпий
предложит нам кубки для последних возлияний, а затем вернемся
в наши жилища.

Он сказал, и вестник Мулиос, слуга Амфинома, наполнил чаши;
затем все удалились, чтобы предаться сну.

[Иллюстрация]




Песнь XIX

ЭВРИКЛЕЯ

[Иллюстрация]

[Иллюстрация]


Одиссей остался в зале, размышляя с Минервой о смерти
женихов; вскоре он обратился к Телемаху с этими крылатыми словами:

--Телемах, давай теперь уберем все это боевое оружие и, если
женихи спросят тебя, развлеки их сладкими словами: «Я
укрыл их от дыма, - скажешь ты им, - потому что они больше не такие, какими были".
какими они были когда-то, когда Одиссей оставил их, уезжая в Трою;
и одно божество вселило в мое сердце страх: может случиться
так, что между вами возникнет ссора и что под влиянием обильного вина
вы не испортите пир, потому что железо привлекает человека».

Он сказал, и Телемах, чтобы исполнить приказ своего любимого отца
, сначала позвал кормилицу Эвриклею:

--Кормилица, запри двери дворца и
проследи, чтобы женщины не выходили из своих покоев, пока я буду нести
в свою комнату прекрасное оружие моего отца, которое тускнеет в
пиршестве.

Добрая Эвриклея ответила ему:

--Молю небеса, дорогое дитя, чтобы мудрость наконец побудила тебя позаботиться
о своем имуществе! Но посмотрим, кто понесет факел, если ты не хочешь
, чтобы тебя освещала служанка?

Мудрый Телемах ответил ему:

--Не волнуйся, добрая Эвриклея, это будет тот незнакомец, который здесь.

Он сказал, и Эвриклея поспешила закрыть ворота
великолепного дворца.

Тем временем Одиссей и его благородный сын несли блестящие шлемы
, закругленные щиты и острые копья. Минерва
шла впереди них, держа золотой факел, излучающий свет
сияющая. Тогда Телемах сказал своему отцу:

--О отец мой, что за чудо поразило мои глаза? Сверкающий свет
освещает эти залы; это может быть только бог, который
освещает нас.

Гениальный Одиссей ответил ему:

--Не спрашивай меня, держи это в уме. А теперь
иди и отдохни; что касается меня, я останусь здесь, чтобы еще больше испытать
служанок и твою мать; в своем горе Пенелопа будет расспрашивать меня обо
всем.

Он сказал, и Телемах пошел в свою комнату, чтобы предаться сладкому
сну.


однако осторожный Одиссей оставался во дворце, размышляя с
Избавь Минерву от суеты женихов.

Осторожная Пенелопа вскоре вышла из своей квартиры, похожая на
Диане или златовласой Венере. Ее жены выдвинули для нее
к огню сиденье, на котором она обычно сидела; оно было
украшено слоновой костью и серебром и было работой искусного Иконалия;
к нему была добавлена стремянка для ног, которая стояла у самого сиденья
и на которую была натянута большая овечья шкура. Именно
там сидела осторожная Пенелопа; следующие с белыми руками
очистили столы от множества объедков, запятнавших их
и убрали чаши, из которых пили
гордые князья, и зажгли жаровни. однако Меланто
с красивыми щеками, апострофант Улисс во второй раз, говорит ей:

-- Надоедливый бродяга, так ты здесь, чтобы шпионить за женщинами? Убирайся
как можно скорее, иначе, ударив тебя огненным шипом, мы прогоним тебя.

Улисс, сердито глядя на нее, сказал::

-- Именно потому, что я весь в лохмотьях, ты так на
меня злишься. Однако когда-то я был богат; также бойся, женщина,
что однажды я потеряю твою красоту, твою молодость или что твоя любовница, заметив твои
проступки, не бросайся на дверь.

Он сказал, и Пенелопа, услышав это, с жадностью набросилась на свою служанку с такими словами:

--Наглая сука, я заставлю тебя заплатить своей головой за твою дерзость, потому что ты
сама слышала из моих уст мое желание расспросить этого незнакомца
о моем муже.

Затем, обращаясь к Эвриноме:

--Принеси сиденье, покрытое овечьей шкурой, для этого незнакомца
, которого я хочу допросить.

Она сказала, и Одиссей, сев, обратился к ней с такими словами:

--Незнакомец, скажи мне сначала, где находится твоя родина и кто твои
родители?

Гениальный Улисс ответил:

-- О женщина! твоя слава возносится до небес, как у царя
, уважающего богов, но не спрашивай меня ни о моем происхождении, ни о
моей родине. Эти воспоминания наполняют мою душу новой болью;
что хорошего в том, чтобы сидеть под чужой крышей и плакать, и
стонать? Ничего не добьешься, если будешь постоянно вздыхать, и, увидев мои слезы,
твои женщины или ты сам поверишь, что вино вызывает это
смягчение.

затем осторожная Пенелопа говорит ему:

--Незнакомец, Бессмертные восхитили меня моей красотой в тот день, когда аргийцы
они уехали с Улиссом, моим мужем. Теперь меня переполняет печаль,
потому что все, кто командует на верхней Итаке, ищут меня в
браке, несмотря на меня, и разрушают мой дом. В своем горе я не
могу заботиться ни о незнакомцах, ни о просителях. Я оплакиваю Улисса, и
мое дорогое сердце поглощено сожалениями. Женихи давят на
мою девственную плеву, и я вынуждена придумывать уловки, чтобы сорвать их
планы. Сначала одно божество вдохновило меня сплести бесконечную завесу,
и я обратился к ним с такой речью: «Молодые люди, претендующие на мою руку,
поскольку божественный Одиссей мертв, не сжимайте мою девственную плеву; подождите
, пока я закончу ту похоронную вуаль, которую я предназначаю герою Лаэрту.
Ахейские женщины не простили бы мне, если бы я оставил
этого доброго человека без плащаницы.»Я так говорил, и их сердца были убеждены;
днем я плел эту бесконечную паутину, которую с наступлением ночи
распутывал при свете факелов. Таким образом, в течение трех лет
я избегала преследований, но на четвертый год
мои служанки предупредили женихов, наглых стерв, которые предали меня,
они пришли, чтобы удивить меня, и обратились ко мне со словами упрека. Вот
так я была вынуждена закончить это полотно, и сегодня я не
могу избежать этой девственной плевы. Мои родители настаивают на том, чтобы я взяла мужа, а
мой сын возмущен тем, что его имущество расходуется. Теперь, чужеземец,
скажи мне свое происхождение, ибо ты родился не от древнего дуба и не от
скалы?

Улисс ответил ему:

--Почтенная супруга Одиссея, моя боль удваивается из-за твоих вопросов, но
я все же отвечу на них. Посреди бесплодного моря
находится остров, который мы называем Крит. Девяносто городов разделяют
его многочисленное население. Там ахейцы, великодушные критяне,
кидоняне, дорийцы и божественные Пеласги. Среди цитаделей
- Гноссий, где Минос правил девять лет. Он был отцом моего отца,
магнамина Девкалиона. Девкалион породил меня и могучего
Идоменей. Я был самым младшим; я получил имя Этон. Идоменей
отправился в Илион с Атридами на изогнутых кораблях, и
именно на Крите я увидел Одиссея, которому я оказал
гостеприимство. Знатные ахейцы пробыли на нашем острове двенадцать дней,
сдерживаемые сильным дыханием Борея, которое не позволяло даже
стоять на земле; на тринадцатый день ветер утих, и они увидели
к отплытию.

Таким образом, в своих речах Одиссей придавал своей лжи
видимость правды, а Пенелопа, слушая его, проливала обильные слезы
. Как снег, сброшенный Зефирой и осевший
на вершинах гор, тает под теплым дыханием Евруса, так
прекрасные щеки Пенелопы таяли под слезами, которые она
проливала при воспоминании о любимом муже. Улисс, тронутый до глубины души
она прятала слезы; ее глаза оставались неподвижными, как будто они
были сделаны из меди. вскоре Пенелопа говорит ему:

--Незнакомец, теперь я хочу подвергнуть тебя испытанию, чтобы узнать
, действительно ли ты принял в свой дворец моего супруга и его божественных спутников.
Скажи мне, в какой одежде он был одет и какие спутники следовали за ним?

Гениальный Одиссей ответил ему:

-- О женщина, ответ труден, потому что прошло двадцать лет с тех пор, как он
покинул мою родину. однако вот что помнит мой разум:
Божественный Одиссей был одет в двойную пурпурную мантию, застежка была
золотой с двумя кольцами; вышивка спереди изображала
собаку, держащую в лапах пятнистого олененка; все восхищались этой
вышивкой. Я также заметил тунику Улисса, сделанную из тонкой ткани, похожей
на сухую луковую шелуху, и сиявшую, как солнце; все
женщины смотрели на нее с восхищением. Однако я не знаю
, носил ли Одиссей эти одежды на своей родине или получил
их от кого-то из друзей после своего отъезда. Его сопровождал
темнокожий вестник с вьющимися волосами и сутулыми плечами; его звали
Эврибат. Улисс, казалось, особенно почитал его.

Он сказал, и горе Пенелопы было еще больше, потому что она
узнала знаки, которые только что точно описал Одиссей.
Сдерживая слезы, она сказала своему мужу:

--Незнакомец, ты сказал правду, и отныне тебя будут почитать и лелеять в
этой обители: ведь это я подарил те одежды, которые
ты изобразил; я принес их сложенными из своей комнаты и вложил в них ту
блестящую застежку, о которой ты говоришь. Увы, Одиссей больше не вернется на
свою любимую Итаку, потому что он ушел под покровительством судьбы
для этого ненавистного подвздошной кости.

тогда Одиссей ответил ему:

--Почтенная жена сына Лаэрта, сдержи слезы, которые
омрачают твое прекрасное тело. Перестань стонать и прислушайся к моим словам, я
расскажу тебе, что я узнал о возвращении Одиссея: Он жив,
недалеко отсюда, в плодородной стране Феспрот, он возвращает огромные и
великолепные сокровища, собранные в этом городе. город, но он потерял возле
священной Тринакрии своих товарищей и его корабль с лазурным носом.
Скоро он вернется, клянусь. Улисс вернется сюда
в том же году, в конце этого месяца или в начале другого.

Пенелопа возразила::

--Незнакомец, да сбудется это слово; ты скоро испытаешь
мою дружбу, получив от меня много подарков; но увы! я
больше не верю в возвращение Улисса. А теперь, женщины, искупайте старика
и застелите ему постель теплыми одеялами, чтобы, укрывшись от
холода, он ждал Рассвета у золотого трона. Завтра вы надушите
его после того, как снова искупаетесь, и, сидя во дворце у
Телемаха, он приготовит пир: горе тому, кто посмеет с ним плохо обращаться!

Божественный Одиссей ответил ему:

--Достопочтенная супруга сына Лаэрта, кровати с яркими коврами
стали мне ненавистны с тех пор, как я удалился от
снежных гор Крита. Слой обездоленных достался мне в долю
, и я не позволю ни одному из твоих последователей омыть мои ноги,
если только среди них не будет кого-то пожилого и преданного? От
этого я не откажусь. Я не откажусь от помощи.

Осторожная Пенелопа тут же сказала ему:

--Дорогой незнакомец, у меня есть старая служанка, сердце которой полно
мудрости; именно она вырастила и воспитала несчастного Одиссея. Идём,
Встань, мудрый Эвриклей, и омой ноги этому незнакомцу,
ровеснику твоего господина; несомненно, таковы сегодня ноги
Одиссея и таковы его руки, ибо человек быстро стареет в
несчастьях.

Тогда старая Эвриклея подошла к Одиссею и сказала ему, проливая жгучие
слезы:

--В этот дворец приходило много несчастных незнакомцев,
но я не думаю, что когда-либо видел кого-то, кто был бы так похож на Улисса
, как ты, несчастный! Кроме того, я от всего сердца выполняю приказ дочери
Икария.

затем Одиссей сказал ему:

--Добрая старушка, все, кто видел нас друг с другом, говорят, что
мы очень похожи, как ты верно заметила.

Эвриклея взяла блестящий медный таз и подошла к Одиссею, который
сидел у очага, но он отвернулся от света,
так как боялся, что старая няня увидит шрам, который у него
был на ноге. Пока она купала своего хозяина, она внезапно
узнала ту рану, которую когда-то нанес ей белый зуб
кабана, когда он отправился на Парнезий навестить Автолика,
благородный отец его матери. Автолик однажды, приехав на Итаку в то время
, когда его дочь, жена Лаэрта, только что родила сына, Эвриклея
положила ребенка к себе на колени и сказала ему: «Автолик, назови
имя любимому ребенку своей дочери.» Он ответил: «Да будет имя его
Одиссей, и когда он вырастет, пусть приедет на Парнезе, я отправлю его
обратно с подарками.» Повзрослевший Одиссей пришел в дом своего предка
и во время охоты на кабана был ранен выше колена.
Но Эвриклея, почувствовав шрам под ладонью,
узнала на ощупь; она отпустила ногу героя, нога
снова упала в таз; раздался звон меди, и вода пролилась на
пол. Тогда радость и боль охватили ее сердце, глаза
наполнились слезами, а голос застрял в горле. наконец,
взяв его подбородок в руки, она воскликнула::

-- Да, ты прекрасен, Улисс, мое дорогое дитя, и мои глаза
не узнали тебя!

Она сказала и хотела поманить Пенелопу, но королева не увидела
ее, потому что Минерва отвлекла ее внимание; тогда Одиссей схватил ее и
, притянув к себе, произнес эти быстрые слова:

--Кормилица, почему ты хочешь потерять меня, ты, которая кормила меня на своей
груди? Поскольку ты узнал меня, не предавай меня, и пусть никто в
этом дворце не узнает о моем возвращении. Ибо я заявляю тебе, что ты сама не
будешь пощажена, хотя и будешь моей кормилицей, когда я предам
смерти других служанок.

Благоразумная Эвриклея ответила ему:

--Дорогое дитя, какое слово слетело с твоих губ? Ты знаешь
, как сильна моя душа. Но если когда-нибудь какой-нибудь бог заставит дерзких женихов пасть под
твоими ударами, я укажу тебе женщин, которые
позорят твой дом.

затем находчивый Одиссей говорит ему:

--Няня, зачем ты называешь их мне, я узнаю их, но
держи это в секрете от меня и позволь богам сделать это.

Старая кормилица вышла искать другую ванну, и когда она
искупала его и напоила духами, Одиссей снова придвинул свое сиденье
к огню и накрыл его ногу своими лохмотьями. затем Пенелопа говорит ему
:

--Незнакомец, я хочу еще раз расспросить тебя, прежде чем сладкий сон
овладеет нашими умами и заставит нас забыть о наших печалях. Что касается меня,
боги дали мне разделить с ними боль без перерыва: в тот день, когда я
вздыхаю и жалею себя, а ночью я лежу на своей постели, и мое
сердце переполняют горькие мысли и жестокие сожаления. Подобно
дочери Пандарии, юная Аэдона, сидящая среди листьев,
тихо воспевает возвращение весны и в то же время оплакивает
любимого сына царя Зета, Итила, которого она по ошибке убила с
жестокой медлительностью: точно так же мое сердце разделяют два чувства, неуверенное
в себе останусь ли я со своим сыном, королевой в этом дворце и уважающей божественный слой
моего супруга, или я последую за одним из принцев, которые ищут
моя рука? Мой сын сегодня взрослый и, возможно, хочет
, чтобы я ушел, потому что он с трудом видит, как женихи пожирают его наследство.
Но давай, объясни мне, что мне только что приснилось, послушай:
У меня в доме двадцать гусей, которые едят пропитанную водой пшеницу,
и я с удовольствием наблюдаю за ними. Мне приснилось, что большой орел с
изогнутым клювом спустился с горы и принес их в жертву, а их тела лежали
во дворце. Затем орел возобновил свой стремительный полет. Я плакал и
стонал, хотя это был сон, и ахейцы в прекрасном
волосы просыпались вокруг меня, в то время как я
издавал жалобные крики из-за того, что орел погубил моих гусей, затем он вернулся
и, усевшись на край крыши, человеческим голосом
успокоил меня и сказал::

«Поверь, дочь прославленного Икария, это не сон,
а счастливая реальность. Гуси - женихи, я - орел.;
я твой муж, вернувшийся, чтобы жестоко избить этих
наглых людей». Он сказал, и сладкий сон покинул меня. Оглядевшись со
всех сторон, я увидел гусей, которые ели пшеницу у корыта
как и раньше.

Находчивый Одиссей немедленно ответил ему:

--О женщина, невозможно объяснить этот сон иначе,
как сам Одиссей объяснил его тебе: то есть
, что женихам уготована участь, и что никто из них не избежит смерти.

Осторожная Пенелопа ответила ему:

--Незнакомец, сны неясны, и не все они сбываются
для людей. Для светлых снов есть две двери: одна
из рогов, другая из слоновой кости. Те, кто переступает через блестящую слоновую
кость, вводят в заблуждение, но те, кто выходит через отполированный рог, предсказывают
правда смертному, которого они посетили. Что касается меня, я не смею поверить, что
это произошло оттуда, это было бы слишком большой радостью для моего
сына и для меня. Но, увы, напротив, вот наступает рассвет
несчастья, которое унесет меня подальше от дома Одиссея; ибо я собираюсь предложить
бой на топорах, который Одиссей любил предлагать своим гостям в
своем дворце; он выставил двенадцать пронзенных топоров, один за
другим, как те, которые Одиссей держал в руках. он был из киля, а затем с большого расстояния
пускал стрелу во все отверстия. поэтому я буду налагать на
претенденты на эту борьбу, и тот, у кого
в руках легче всего будет лук, и чья стрела пройдет через все двенадцать топоров, я
последую за ним, я оставлю ради него это жилище моей юности, этот
такой прекрасный дворец, который, я думаю, я буду помнить даже во сне!

Улисс ответил ему:

--Почтенная жена Одиссея, не откладывай выполнение этого замысла, потому
что находчивый сын Лаэрта вернется в эти места раньше, чем
рука одного из этих людей перевяжет отполированный лук и их стрела
пронзит медь.

Пенелопа, вставая со своего места, сказала ему::

-- Слушая тебя, благородный Чужеземец, мы бы забылись сном, но
пора удалиться - я отдохну на своем одиноком ложе, которое
стало для меня ложем скорби с тех пор, как Одиссей отправился в
печальный Илион. Что касается тебя, спи прямо здесь и постелись на
полу, иначе мои следующие застелят тебе постель.

Сказала она и пошла обратно в свои великолепные апартаменты в сопровождении своих
жен, и вскоре голубоглазая Минерва погрузила ее веки в
сладкий сон, заставляющий забыться.

[Иллюстрация]




Песня XX

ЗЛОВЕЩИЕ ПРЕДЗНАМЕНОВАНИЯ

[Иллюстрация]

[Иллюстрация]


Однако божественный Одиссей лежал в предбаннике - он расстелил
на полу бычью шкуру и бросил сверху несколько
овечьих шкур; Эврином, когда он лег, укрыл его плащом. Он
отдыхал, бодрствовал, в глубине души размышляя о потере женихов.

Вскоре следующие молодые женщины, которые занимались любовью с
женихами, вышли из своих комнат и пошли по дворцу,
смеясь и радуясь.

При виде этого герой почувствовал, как его сердце подпрыгнуло в груди; в
гневе он подумал, не бросится ли он на смерть
каждой из них, или позволит ли он им в последний
раз объединиться в любви с этими наглыми мужчинами. Подобно тому, как сука кружит вокруг своих
детенышей и лает на незнакомого ей мужчину, так
взволновалось сердце Одиссея, возмущенного этими ограничениями, и, ударив себя в грудь, он
жадно сжал ее сердце со словами: «Потерпи, о, мое сердце! помни,
что ты пережил еще хуже, в тот день, когда жестокий Циклоп пожирал
моих храбрых товарищей.»Подобно тому, как человек переворачивает и переворачивает на
раскаленной жаровне жирное и кровавое козлиное брюхо, которое он хочет
быстро поджариваясь, такой Улисс постоянно переворачивался на своем подгузнике.
Минерва, спустившись с небес, подошла к нему и, склонившись
над его головой, обратилась к нему с такими словами:

-- К чему еще присматривать и мучить себя, о несчастнейший из
людей? Вот ты в своей обители, где твоя жена и сын
, каких только может пожелать отец!

Улисс ответил ему:

--Богиня, то, что ты говоришь, правда; но я ищу в уме
, как в одиночку я уничтожу эту толпу смелых людей.

Минерва снова говорит ему::

--Доверься моему благоразумию и изгони из головы те мысли, которые
нарушают твой сон. Скоро ты увидишь конец своим недугам.

Затем она подливала ему в веки сон, а затем снова поднималась на
Олимп.


Перед рассветом добродетельная Пенелопа проснулась и, усевшись на свою
пушистую подстилку, заплакала. Когда ее сердце наполнилось слезами
, эта божественная женщина сначала пожелала Дайане:

--Диана, августейшая дочь Зевса, умоляю небеса, чтобы, пронзив мою грудь
стрелой, ты лишила меня жизни, чтобы, снова увидев Одиссея,
даже под ненавистной землей, я не порадовал душу человека, менее
благородного, чем он.

Она сказала, и вскоре появилось Сияние Золотого трона. Одиссей,
услышавший плач Пенелопы, встал; он положил во дворце
на сиденье плащ, под которым спал, и
вынес шкуры во двор; затем, подняв руки, он помолился Зевсу.

--Зевс, отец смертных, если по твоей воле я снова
увижу землю своей родины, дай мне знать об этом; пусть кто-нибудь из людей,
пробудившихся в этом дворце, скажет мне слово, вдохновленное богами, и
пусть снаружи мне покажут чудо Зевса.

Зевс принял ее молитву; и тотчас же грянул гром над
сияющий Олимп, а во дворце женщина, перемалывающая зерно
, произнесла пророческие слова. В соседнем помещении находились
жернова, которые двенадцать женщин с усилием вращали, готовя
ячменно-пшеничную муку, основу для мужчин. Все спали
после перемола зерна, только одна, более слабая, чем ее спутницы
, еще не отдыхала. Она остановила свой жернов и произнесла следующие слова:

--О Зевс, царствующий над людьми, ты только что заставил свой
гром грянуть в безоблачном небе; это знак для любого смертного.
Исполни также обет, который загадает несчастная: Пусть сегодняшний пир
станет последней трапезой, которую будут принимать в этом дворце
женихи, те, ради кого мои колени ломаются от тяжелой усталости.

Она сказала, и божественный Одиссей обрадовался этим двум предзнаменованиям, которые
послал ему Зевс, отец богов.


Однако служанки бодрствовали во дворце Одиссея, они
разожгли в очаге неугасимый огонь, и вскоре
на пороге появился Телемах. Он говорит Эвриклею:

--Дорогая няня, почтили ли вы чужеземца в моем доме или
неужели вы оставили его без присмотра, потому что моя мать, несмотря на свою мудрость, из двух
смертных часто ошеломляюще чтит худшее и отвергает лучшее.

Благоразумная Эвриклея ответила ему:

--Не обвиняй ее сегодня, дорогое дитя, потому что она безвинна
. Сидя у очага, незнакомец пил столько вина, сколько хотел
, и сам сказал Пенелопе, которая его допрашивала, что ему больше не
нужен хлеб. Затем она приказала служанкам застелить ему
постель, но он отказался, и он растянулся на бычьей шкуре и
овечьих шкурах. Затем мы накрыли его плащом.

Она сказала, и Телемах, пройдя через дворец, направился к собранию
ахейцев, в то время как Эвриклея отдавала приказы служанкам:

--Давай, спешись, подмети и полей дворец; вы
расстелите пурпурные ковры на сиденьях пиршествующего зала; пусть
другие вытирают столы губками и моют кратеры и
великолепные чаши; остальные, наконец, сходите за водой к
фонтану и принесите ее. не откладывайте возвращение; потому что это для всех праздничный день
, и женихи прибудут рано утром.

женщины поспешили; двадцать из них спустились в
фонтан с чистой водой; остальные расставили все по дворцу.

В свою очередь прибыли слуги ахейцев: они наломали
дров и приготовили пир. Когда женщины возвращались от
фонтана, пастор Евмей привел трех упитанных свиней, самых красивых из
своего стада; он оставил их пастись на территории обители и
, увидев Одиссея, приветствовал его такими нежными словами:

--Чужеземец, считают ли тебя ахейцы сегодня или все
еще относятся к тебе с презрением в этом дворце?

Гениальный Одиссей ответил ему:

--Эвмея, пусть боги заставят этих наглецов искупить свои злодеяния!

Пока они разговаривали, пастор Мелантей вошел во
двор, ведя самых красивых коз из своих хлевов; его сопровождали два пастуха
.

увидев Одиссея, он обратился к нему с этими возмутительными словами:

-- Надоедливый незнакомец, неужели ты не уйдешь? Ты просишь без
стеснения; я верю, что мы не расстанемся, не попытавшись обняться.

Улисс, не отвечая, покачал головой, чувствуя, как в глубине его сердца
закипает гнев.

Затем прибыл Филетий, глава пастырей, который привел претендентов
бесплодная корова и жирные овцы. Филетий связал жертв
под притвором и, подойдя к Евмею, сказал ему:

--Порчер, что это за незнакомец? Откуда этот несчастный может похвастаться своим происхождением?
 Он отлично выглядит и действительно похож на короля, нашего хозяина,
попавшего в беду.

И, подойдя к Одиссею, он взял его за руку и обратился к нему с этими
крылатыми словами:

--Почтенный незнакомец, пусть ты будешь счастлив в будущем, потому
что сейчас тебя одолевают недуги. Мое сердце затрепетало при виде тебя, и
мои глаза наполнились слезами при воспоминании об Одиссее; ибо я верю
что он тоже, покрытый лохмотьями, как и ты, блуждает, если
, однако, для него все еще светит солнечный свет. Это Он поставил меня
в детстве во главе своих волов, и теперь его стада
неисчислимы. Я все еще не отчаиваюсь снова увидеть, как мой незадачливый хозяин однажды
придет и выгонит незнакомцев из своего дворца.

Гениальный Одиссей ответил ему:

--Бувье, твоя мудрость кажется мне великой, и я даю тебе здесь, клянусь Юпитером
, торжественную клятву, что ты все еще будешь здесь, когда Одиссей вернется
в свою обитель и твои глаза увидят, как он, если захочешь, расправится
с претендентами, которые здесь правят.

Вождь пастухов возразил::

--Незнакомец, если бы это слово сбылось, ты бы тогда узнал
, в чем моя сила и чего стоит моя рука.

Вот как они разговаривали друг с другом.


Собравшиеся на прекрасной эспланаде женихи тайно готовили
смерть Телемаха; но в это время слева от них
поднялся орел, держащий в своих когтях робкого голубя, и Анфинома тут
же сказала им:

--Друзья, наш проект тоже не может увенчаться успехом, давайте подумаем о еде.

Затем все вошли во дворец Одиссея и приготовили пир.

Они закололи великолепных овец и жирных коз, а затем
зарезали свиней и большую телку. Они смешали вино в
кувшинах; привратник разносил кубки; Филетий, начальник
пасторов, принес хлеб в красивых корзинах, а Мелантея налила
вино. Затем посетители протянули руки к блюдам, которые были поданы
перед ними.

Телемах усадил Одиссея у каменного порога; он подал
ему кусок внутренностей и, налив ему вина в золотую чашу,
обратился к нему с такими словами:

--Сядь здесь, незнакомец; пей и ешь с миром; я удалю
оскорбления от тебя, ибо ты мой хозяин. Вы, женихи, содержите свои
угрозы в ваших сердцах.

затем Антинойс сказал:

--Ахейцы, давайте примем речь Телемаха, какой бы тяжелой она ни была для
нас.

Так говорил Антинойс. Но Минерва не хотела
, чтобы великолепные женихи полностью прекратили свои насмешки. Она хотела, чтобы
обида еще глубже проникла в сердце Улисса.
Среди собравшихся был коварный человек по имени Ктесипп,
он жил в Саме. Уверенный в своем богатстве, он искал Пенелопу.
Обращаясь к женихам, он говорит им:

--Послушайте, уважаемые женихи, этого иностранца приняли так, как он
согласитесь, доля, равная нашей; было бы ни красиво, ни справедливо
расстраивать хозяев Телемаха, но я тоже хочу преподнести
ему подарок гостеприимства, чтобы он, в свою очередь, мог вознаградить
купальщика или любого другого слугу Одиссея.

Он сказал и, взяв из корзины говяжью ногу, бросил ее в
Улисс крепкой рукой. Тот, чуть наклонив голову, обошел
его и горько рассмеялся, когда нога ударилась о твердую стену.

Телемах затем апострофирует Ктесиппа в следующих терминах:

--Ктесипп, он рад за твою жизнь, что ты не достиг
незнакомец, в противном случае я пронзил бы тебя своим острым копьем
насквозь, и вместо девственной плевы твоему отцу пришлось бы праздновать твои похороны.
Пусть никто из вас не проявит дерзости в моем жилище; я не
могу больше этого допустить.

Он сказал, и все хранили глубокое молчание. наконец, Агелай, сын
Дамастора, взял слово:

--Друзья, позвольте мне сказать доброе слово
Телемаху и его матери, и пусть оно порадует их сердца! До тех пор, пока
вы надеялись когда-нибудь снова увидеть мудрого Одиссея, возвращающегося в свою обитель,
никто не мог бы обвинить вас в том, что вы позволяете женихам ждать в
вашем дворце; но сегодня он наверняка не вернется.
Итак, иди, Телемах, сядь к своей матери и скажи ей, чтобы она вышла замуж
за самого знатного из нас, чтобы ты могла пользоваться имуществом своего отца,
и чтобы она стала в доме другого мужа спутницей
того, кого она выберет.

Мудрый Телемах ответил ему:

--Агелай, клянусь Зевсом, я не задерживаю девственную плеву своей матери,
но стыд охватил бы мое сердце, если бы я неуважительно высказался
я заставлял его покинуть этот дворец. Пусть боги никогда не допустят
такого беззакония.

Так говорил Телемах; Тогда Минерва вызвала у женихов
неугасимый смех и лишила их рассудка. Они смеялись
странным смехом, пожирая окровавленную плоть, и их глаза
наполнились слезами; в их сердцах поднялась тревога. тогда
божественный Феоклимен воскликнул::

--Несчастный, от какого таинственного зла ты страдаешь? темная ночь
окутывает ваши головы, обнимает ваши колени, и ваши щеки
залиты слезами; с этих стен капает кровь, тень вторгается в эту
зал, и солнце исчезло с неба; нас окружает ужасная тьма
.

При этих словах все попытались рассмеяться, и Эвримак, взяв слово
, сказал:

--Этот незнакомец безумен; молодые люди, поспешите вывести его на общественную
площадь, так как он считает себя здесь среди ночи.

Феоклимен возразил:

--Эвримак, мне никто не нужен, чтобы помочь мне выбраться из этого
зала, где я вижу, как на всех вас надвигается бедствие, от которого никто
из вас не сможет спастись, вы, творящие беззаконие
в обители божественного Одиссея.

С этими словами он вышел из дворца и отправился в Пирей.

Тогда все женихи, стремясь рассердить Телемаха,
посмотрели друг на друга и разразились смехом; каждый из этих дерзких молодых
людей сказал:

--Телемах, трудно быть более несчастным в гостях, чем ты
: вот жалкий нищий бродяга, бесполезное бремя; и вот
этот другой, разум которого блуждает, который восстает, чтобы стать пророком.
Если ты мне поверишь, мы оба бросим их на корабль с хорошими
досками и отвезем к сицилийцам, чтобы получить
за них хорошую цену.

Так говорили женихи. Телемах не слышал их
речей, но, молча глядя на своего отца, ждал того момента, когда
Улисс наложил бы руки на этих наглых людей.

Сидя напротив них в своем великолепном кресле, Пенелопа прислушивалась к
словам этих безумцев. Они принесли в жертву новых жертв
и со смехом приготовили великолепный пир: пагубную трапезу, которую
богиня и герой должны были прервать и утопить в крови; ибо
первыми они замышляли беззаконие.

[Иллюстрация]




Песнь XXI

АРКА УЛИССА

[Иллюстрация]

[Иллюстрация]


Однако Минерва внушила дочери Икария мысль подготовить
лук и топоры, чтобы между соперниками завязалась драка,
прелюдия к резне. Поднявшись с несколькими последующими
по высокой лестнице, Пенелопа отправилась в покои, где хранились
сокровища короля; там лежал гибкий лук героя и колчан
, полный стрел, источник слез. Это был подарок Ифита, сына
Эврита, которого Одиссей однажды встретил в стране Лакония. Улисс
, еще совсем молодой, был послан туда своим отцом, чтобы потребовать трех
сто овец и их пастырей, которых жители Мессены
вывезли с Итаки на своих кораблях; со своей стороны, Ифит искал
двенадцать всадников с их молодыми мулами, которых они кормили. Одиссей
подарил ему острый меч и острое копье в обмен
на отполированный лук. Когда Пенелопа оказалась перед хорошо
сработанной дверью, она отстегнула кольцо от ремня, вставила изогнутый ключ
и вошла. Затем она сняла с гвоздя лук с кобурой и
села, положив кобуру на колени. Текли обильные слезы
на ее щеках при воспоминании о доблестном женихе, но, успокоив свою боль
, она направилась в пиршествующий зал. Ее женщины следовали
за ней, неся пронзенные топоры, служившие для игр Одиссея. Она остановилась на
пороге, держа перед лицом блестящую вуаль;
рядом с ней стояли двое следующих. Поэтому, обращаясь к женихам, она говорит им:

--Послушайте меня, благородные женихи, которые вторглись в этот дом, чтобы
есть и пить без конца и не переставая, имущество отсутствующего хозяина, у вас
нет другого предлога, чтобы оправдать свое поведение, кроме вашего
желание жениться на мне. Что ж, женихи, вот бой, который я вам
предлагаю. Я кладу здесь великий лук божественного Одиссея; тот, кто
легче всего удержит лук в своих руках и чья стрела пройдет
через двенадцать колец топоров, я последую за ним, я оставлю ради него это
место моей юности, этот дворец, который так прекрасен и который, я
думаю, я буду помнить, даже во сне.

Сказала она и, вручив Евмею лук и сверкающие топоры
, пригласила его приготовить игру для женихов. Евмей
с плачем взял лук; пастух со своей стороны тоже заплакал, когда увидел лук
от своего хозяина. Итак, Антинойз угостил их такими словами:

--Глупые пастухи, перестаньте плакать перед этой женщиной, чье сердце
скорбит, или же выйдите поплакать на улицу и оставьте здесь этот лук, с
которым мы будем сражаться, не без труда, потому что я не верю
, что его легко перевязать., и он здесь никто, среди всех этих
героев кем бы ни был Одиссей.

Он так и сказал, но в глубине души надеялся натянуть лук и
пронзить своей стрелой медные древки. Однако именно он
должен был первым получить смертельный удар от
безупречного Одиссея.

Божественный Телемах, выступая, сказал:

--Великие боги, неужели Зевс смутил мой разум? Вот моя дорогая мать,
такая здравомыслящая, заявляет, что собирается покинуть этот дом, чтобы последовать
за другим мужем; а я смеюсь и радуюсь в глубине души! Ну что ж!
женихи, поскольку цена борьбы - женщина, которой нет
равных ни в Ахее, ни в священном Пилосе, ни в Аргосе, ни
в Микенах, ни даже на Итаке или на Черном континенте... вы
знаете, нужно ли мне хвалить свою мать?..
я тоже хочу испытать лук, и если моя стрела пробьет медь, я
у меня не будет боли увидеть, как моя любимая мать покинет этот дворец и
последует за другим женихом!

С этими словами он сбросил свою пурпурную мантию, обнажил свой острый меч
и начал с того, что положил топоры, выкопав для каждого из них глубокую
яму; затем он выровнял их веревкой и засыпал землей
все вокруг. Все были поражены, увидев, как он
распоряжается ими по порядку, он, который никогда не видел этой игры; поэтому, вернувшись
к порогу, он взял лук. трижды он пытался перевязать его, и
трижды ему это не удавалось; на четвертый раз, конечно, было бы
успешно, но Одиссей, сделав ему знак отказаться, воскликнул::

-- Значит, я всегда буду слабым и беспомощным или все еще слишком молод
, чтобы положиться на свою руку и дать отпор человеку, который нападет на меня?
Вы, соперники, превосходящие меня в силе, попытайтесь натянуть этот
лук, и давайте завершим эту борьбу.

И, прислонив лук к дверному косяку, он вернулся на место
, которое покинул.

затем слово взял Антинойс:

--Товарищи, пусть все встанут, чтобы сражаться, и следуют
друг за другом, начиная с правой стороны, соблюдая порядок в
в который виночерпий уходит, чтобы налить вино.

Он сказал, и все одобрили его слова. Первым встал
аруспик Лиодес, сын Энопса; он все еще стоял в глубине
зала у красивого кратера и в одиночестве возмущался поведением
женихов. Поэтому он попытался перевязать лук, но не смог добиться в этом успеха и
сказал:

--Друзья, я не буду его перевязывать, пусть его возьмет кто-нибудь другой. Этот поклон
станет причиной беспокойства многих храбрых людей, и разве не
лучше умереть, чем жить, не достигнув цели, которую мы преследуем
все здесь? Пусть каждый, попробовав лук, поищет руку
другой ахейки под красивой вуалью, ибо Пенелопа выйдет замуж за того, кого укажет судьба
.

Он сказал и положил лук на землю; тогда Антинойот поставил его апострофом следующим образом:

--Лиодес, какое слово слетает с твоих уст? Есть ли смысл говорить
, что этот лук станет причиной беспокойства храбрых людей, потому что ты не
сможешь перевязать его? другие из нас скоро будут стремиться к этому.

И, обращаясь затем к пастору Меланте:

--Мелантея, поторопись развести огонь, а потом принеси булочку с салом.,
чтобы, нагрев лук и натерев его салом,
претенденты продолжили эту борьбу.

Молодые князья нагрели лук и попробовали его, но не
смогли натянуть - Антинойский и Эвримахский все еще воздерживались,
будучи гораздо более стойкими.


В это время из дворца вышли погонщик и привратник. Одиссей
тотчас вышел и присоединился к ним за воротами двора; там он
обратился к ним с такими нежными словами:

--Бувье, а ты, порше, должен ли я поговорить с тобой так, как подсказывает мне мое сердце
? ... Что бы вы сделали, чтобы помочь Улиссу, если бы он вернулся совсем другим?
удар? Вы бы за него или за женихов? Говорите то, что
советует вам ваше сердце.

Пастух быков ответил:

-- Если бы могущественный Зевс позволил Одиссею вернуться, тогда ты бы знал
, в чем моя сила и чего стоит моя рука!

Евмей, в свою очередь, также помолился всем богам, чтобы этот герой вернулся
в свой дворец. Когда Одиссей узнал их искренний дух, он
сразу сказал им:

-- Я - Улисс! именно я, перенесший много бед
, возвращаюсь на родину после двадцатилетнего отсутствия. Только вы,
из моих рабов, желали моего возвращения; поэтому, если какой-нибудь бог низвергнет
под моими ударами, прекрасные женихи, я дам вам жену,
имущество и дом недалеко от моего дворца, и вы будете мне
товарищами и братьями Телемаха. А теперь, чтобы убедить ваше
сердце, я хочу показать вам явный знак; вот
рана, которую однажды нанесла мне белая защита кабана, когда
я шел на Парнезий с сыновьями Автолика.

Он сказал и раздвинул свои лохмотья, показывая им широкий шрам:
Затем они бросились в его объятия, целовали его голову и плечи и изливали
слезы радости. Они бы плакали до заката, если
бы герой не сдержал их этими словами:

--Прекратите свой плач, чтобы вас никто не увидел, и давайте войдем
один за другим; теперь вот что вы собираетесь сделать:
Женихи, конечно, не захотят, чтобы мне позволили прикоснуться к луку,
так что ты, Евмея, возьми его и отдай в мои руки; затем скажи
женщинам, чтобы они плотно закрыли двери, и, если
в мужской комнате раздастся шум, пусть все молча займутся своей работой.
Ты, Филетий, закрой мощными узами ворота двора.

После этих слов он вернулся в зал и вернулся, чтобы сесть на
место, которое он только что покинул; вскоре после этого оба слуги
вернулись по очереди.


Однако Эвримах вертел лук в руках, нагревая его до
блеска огня, но не мог натянуть его; поэтому, вздохнув, он сказал:

--О великие боги! какая боль! не то чтобы я сожалею об этой девственной плеве, потому
что она из других ахейцев на Итаке, но я стону от того, что вижу, что мы
так уступаем по силе божественному Одиссею. Это позор для наших
потомков.

Антиной ответил ему:

--Эвримак, сегодня народ празднует святой праздник бога,
так кто же может поклониться? Давай, положи его и оставь
все эти топоры стоять, потому что никто не прикоснется к ним во дворце.
Пусть виночерпий наполнит наши кубки, а Мелантея завтра принесет
прекрасных коз, и с рассветом мы предложим их ножки
Аполлон, а затем мы попробуем лук и закончим эту борьбу.

Эта речь понравилась женихам, которые совершили новые возлияния;
тогда слово взял хитрый Одиссей:

--Послушайте меня, женихи прославленной королевы, особенно вы, Эвримак
и божественный Антиноос, подари мне отполированный лук, чтобы я тоже попробовал
силу своей руки и посмотрел, сохранилась ли у меня прежняя сила.

Он сказал, и все возмутились. Антиноус ставит апостроф следующим образом:

--Несчастный незнакомец, во что ты ввязываешься? Разве тебе не достаточно
спокойно сидеть за столом прославленных князей, обильно есть и пить
, слушать наши речи, наши беседы; то, чем
не может похвастаться ни один другой иностранец, ни один бедняк. Сладкое вино
сводит тебя с ума, потому что вино сбивает с толку человека, который принимает его с избытком в
вместо этого пейте его в меру. Вино стало причиной гибели прославленного
кентавра Эвритиона, пришедшего в дом Лапитов; когда он
во время питья помутил рассудок, в бреду он совершил преступления под крышей
Пирифоя. Гнев охватил героев, которые с
жестокой медлительностью отрезали ему нос и уши. Он ушел, унося ее
боль в своем разъяренном сердце. Отсюда началась вражда Кентавров
и Лапифов, и сам первый в своем опьянении нашел свое
наказание. Я также предсказываю тебе несчастье, Незнакомец, если ты прикоснешься
по этой дуге мы отправим тебя на корабль, который доставит тебя к королю
Эшету, этому проклятию смертных, от которого никогда не спастись. Давай
лучше выпьем и не дерись с молодыми мужчинами.

Осторожная Пенелопа, в свою очередь, сказала::

--Антинойос, оскорблять хозяина Телемаха - не красиво и не справедливо.
Неужели ты веришь, что этот незнакомец, если он придет перевязать лук Одиссея,
заберет меня в свою обитель и сделает своей женой? Нет, этой
надежды нет в его сердце. Пусть ничто не омрачит радость
этого праздника.

затем Эвримах ответил:

--Дочь Икария, чего мы боимся, так это того, что люди
скажут, если этот нищий натянет отполированный лук и его стрела пронзит
медные топоры, что мы намного уступаем герою, чью
невесту ищем, и это будет для нас позором.

Пенелопа ответила:

--Эвримак, они не могут пользоваться доброй славой, те, кто
без стыда пожирает имущество отсутствующего героя. Но пойдем, передай
поклон этому незнакомцу, и если Аполлон одержит над ним победу, я
одену его в красивую мантию и великолепную тунику и подарю ему
я дам копье и меч; я добавлю к нему сандалии для его
ног и поведу его туда, куда зовет его сердце.

Мудрый Телемах, взяв слово, сказал своей матери:

--Никто, кроме меня, из ахейцев не имеет права здесь командовать. Возвращайся в
свои покои, дорогая мать, и займись своим веретеном и
холстом; лук - дело мужчин и особенно мое, потому что я
хозяин в этом дворце.

Удивленная, Пенелопа вернулась в свою квартиру, проникнутая духом
мудрых слов своего сына, и вскоре Минерва со сверкающими глазами обратилась к нему:
пролил на веки сладкий сон, заставляющий забыться.

Однако Эвмей взял лук и направился к Одиссею, но
гордые женихи поставили его апострофом следующим образом:

-- Так где же ты носишь изогнутый лук, глупый свинарь? да сделают боги
так, чтобы твои псы сожрали тебя вместе с твоими свиньями, мерзкий безумец!

Испуганная Евмея отложила лук. Но Телемах закричал
на него страшным голосом:

--Храбрый Эвмей, неси лук дальше и бойся, чтобы все тебя слушались, и
чтобы я не прогнал тебя камнями в поле!

Все женихи внизу смеялись и скрывали свой гнев
против Телемаха. Евмей взял лук и подошел, чтобы передать его в руки
Одиссея, затем, выйдя из комнаты, он позвал кормилицу Эвриклею и
сказал ей:

--Благоразумная Эвриклея, Телемах приказывает тебе запереть двери, и если
кто-нибудь из вас услышит шум в мужской комнате, пусть она
молча займется своим делом.

Он сказал, и Эвриклея, не отвечая ему, поспешила закрыть ворота
великолепного дворца.

Филетий, со своей стороны, молча выбежал из дома и
запер ворота двора в крепкой ограде. Под портиком находится
он нашел трос, которым закрепил забор, затем вернулся,
сел на свое место и уставился на Улисса. Герой уже
держал лук в руках, осматривая и пробуя его, чтобы убедиться, что он цел.
Затем один из женихов говорит своему соседу:

-- Несомненно, этот человек искусный знаток луков, или, может быть
, у него в доме есть такие же, или он хочет сделать
такие же; посмотрите, как этот бродяга переворачивает его в своих руках.

Другой из этих гордых молодых людей говорил со своей стороны:

--Ах! Пусть боги пожелают ему счастливой судьбы, какой он есть
уверен, он сможет перевязать этот бант!

Так они говорили, пока находчивый Одиссей, осмотрев
лук, перевязывал его своими могучими руками. Как человек, искусный в
искусстве игры на лире, ловко натягивает тетиву вокруг лодыжки,
так и Одиссей без особых усилий натянул большой лук. Правой рукой он
попробовал струну, которая издала красивый звук, похожий на крик ласточки.
Велико было волнение женихов; все они изменили свой цвет. Зевс
гремел мощью, тем самым выражая свою волю, и божественный
Одиссей, обрадованный знаком, посланным ему сыном Сатурна, схватил
рядом с ним оказался быстрый стрелок и, не сходя с места
, выстрелил, целясь прямо в него. Стрела прошла, не
пропустив ни одного, через все топоры, войдя в первое отверстие, чтобы выйти
через последнее, и вонзилась в дверную панель, которую она
пробила насквозь. затем он сказал Телемаху:

--Телемах, твой хозяин не стыдит тебя, и женихи не правы
, оскорбляя его! Но вот пришло время приготовить ахейцам
вечернюю трапезу и порадовать нас пением Лиры, которая является украшением
пиршеств.

Он сказал и сделал знак бровями; Телемах опоясал свой меч,
схватил копье и, вооруженный сверкающей медью, встал
перед своим отцом.

[Иллюстрация]




Песнь XXII

РЕЗНЯ

[Иллюстрация]

[Иллюстрация]


Однако Одиссей, сняв с себя лохмотья, выскочил на широкий
порог, держа лук и колчан, полный стрел; он
бросил быстрые удары к ее ногам и сказал женихам::

--Эта борьба без опасности окончена; теперь я выберу
другую цель, посмотрим, достигну ли я ее: пусть Аполлон подарит мне эту славу!

Он сказал и направил на Антиноя горькую стрелу. Тот
поднял красивую золотую чашу с двумя ручками и поднес ее к губам:
мысль о смерти была далека от его сердца. Стрела Одиссея
пронзила ему горло, чаша выскользнула из его рук;
из его ноздрей хлынула струя крови, и он упал навзничь.
В зале поднялся грозный шум; женихи вскочили со своих
мест, ища глазами толстые стены оружия, которым они
могли бы воспользоваться, и в то же время сердито ставили апострофы Улиссу.

--Иностранец! эта битва - последняя для тебя, который
нацеливает свои стрелы на людей; ты только что убил благороднейшего из принцев
Итаки, и стервятники пожрут твою плоть!

Претенденты не могли представить себе, что Одиссей
умышленно убил Антиноя, глупцы не видели, что
для них настал черный смертный час. Божественный Одиссей, взглянув на
них снизу, ответил им:

--Собаки! кто пожирает мое имущество, кто насилует моих служанок и
ищет мою невесту, не думали ли вы, что час моего возвращения
будет для вас часом скорби?

Он сказал, и бледный страх охватил их, каждый искал глазами
выхода, чтобы избежать ужасной смерти. Только Эвримак ответил:

-- Если ты действительно Одиссей, царь Итаки, ты прав, что жалуешься
на бесчинства, совершенные в твоем жилище; но настоящего виновника больше нет;
Антинойс лежит там. Итак, пощади теперь народы твои, и, чтобы
успокоить твое сердце, мы пересчитаем тебе каждый по двадцать волов
медью и золотом, ибо мы не можем винить твой гнев.

Улисс, сердито глядя на него, сказал::

--Эвримак, даже когда вы откажетесь от всего своего имущества, и если
если бы вы добавили к этому еще и другие богатства, мои руки не остановили бы
расправу над этими наглыми людьми. А теперь бегите или сражайтесь,
но я верю, что ни один из вас не избежит гибели.

Он сказал, и женихи почувствовали, как у них подкосились колени и упало
сердце; тогда Евримах, взяв слово, воскликнул::

--Друзья, этот человек не сдержит своих неукротимых рук, пока
не израсходует свои смертоносные стрелы. Вытаскивайте свои клинки, ставьте столы
с быстрыми ударами друг против друга и давайте все положимся на него; давайте постараемся отбросить его в сторону
с порога, и пусть один из нас выйдет в город и издаст тревожный крик
; тогда этот человек выпустил бы свою последнюю стрелу.

С этими словами он обнажил свой острый меч и, издав грозный крик
, бросился на героя. Но в то же время божественное
Одиссей поразил его стрелой, которая прошла через его грудь и вонзилась
в печень. Эвримах выронил свой меч и упал на стол позади
себя; его лоб ударился об пол, и тьма застлала его
глаза.

В то же время Амфином бросился на Одиссея, но быстрее, чем
он, Телемах, из своего медного копья ударил его сзади, между
плеч, и он пронзил ему грудь. Амфином с шумом упал.
Телемах, оставив копье в теле претендента, отскочил
назад и присоединился к своему отцу, которому он адресовал эти крылатые слова:

--Отец мой, я принесу тебе щит, два копья и
медный шлем, подходящий к твоим вискам; я также вооружусь и дам
свинарю и пастуху оружие, чтобы помочь тебе в битве.

Улисс ответил ему:

--Беги и принеси это оружие, пока у меня есть стрелы для меня
защищайся; но поспеши, потому что, если я буду один против них, они могут
выставить меня за дверь.

Он сказал, и Телемах послушался своего дорогого отца; вскоре он вернулся с
четырьмя щитами и восемью копьямиотс и четыре медных шлема с густой
гривой. Двое слуг и Телемах, вооружившись,
встали на сторону мудрого и хитрого Одиссея. Что касается его, то, пока у него были
стрелы, он последовательно поражал соперников, которые падали
много и плотно. Но когда черты лица исчезли, он прислонил лук
к косяку двери, накинул на плечи щит, сделанный из
четырех бычьих шкур, покрыл свою доблестную голову красивым шлемом с
длинной гривой, цапля которого грозно раскачивалась, и
взял два крепких копья, отделанных медью..

В сплошной стене была дверь, ведущая на улицу. Одиссей
приказал Евмею стоять рядом и наблюдать за этим проходом.
Тем временем Агелай, обращаясь к своим спутникам, воскликнул::

--Друзья, не постучит ли кто-нибудь в эту дверь, чтобы сообщить людям о том, что происходит, и поднять тревогу?
 Тогда этот человек
в последний раз прикоснется к луку!

Мелантея ответила ему:

-- Это невозможно, благородный Агелаус, потому что один-единственный человек,
каким бы храбрым он ни был, удержал бы нас всех от этого перехода. Но вот
скорее, я хочу принести вам оружие из покоев Одиссея
, я думаю, именно там Телемах сложил доспехи своего отца.

Сказав эти слова, Мелантея поднялась по дворцовой лестнице в
покои Одиссея. Он взял там двенадцать щитов, двенадцать копий и столько
же медных шлемов с густой гривой, поспешно вернулся и раздал
их претендентам. При виде этого Одиссей почувствовал, как его сердце упало, потому
что борьба готовилась грандиозная. Он говорит Телемаху эти крылатые слова:

-- Без сомнения, это кто-то из дворцовых дам или Мелантея
вызывает нас на эту роковую битву.

Телемах ответил ему:

-- О отец мой, только я виноват в том, что оставил
дверь спальни открытой. Но иди, божественная Евмея, закрой эту дверь и
посмотри, не предает ли нас служанка или Мелантея.

Пока они так разговаривали, Мелантея снова вернулась в
спальню, чтобы принести оттуда красивое оружие. Евмей увидел это и сразу сказал
к Улиссу:

--Благородный сын Лаэрта, отвратительный человек, которого мы подозревали
, возвращается в спальню. Должен ли я убить его или привести сюда?

Улисс ответил:

-- Пока мы с Телемахом будем подбирать женихов, вы двое
бросься на этого человека, закрой за собой дверь, свяжи его
плетеной веревкой и привяжи к балкам, чтобы он еще долго
страдал от ужасных болей.

Он сказал, и слуги направились в спальню, где Мелантея
искала оружие. Они ждали его, неподвижно стоя по обе стороны
двери, и когда он переступил порог, держа в одной руке шлем
, а в другой старый ржавый щит, который Лаэрт носил в
юности, они набросились на него, повалили на землю и потащили
за волосы в спальню. Они сложили ему ноги и
они связали ему руки, как приказал Одиссей, и,
связав его прочной веревкой, подняли на балки. Затем свиновод насмешливо
сказал ему::

--Теперь, Мелантея, ты проведешь ночь, лежа на мягкой кровати
, и утренняя дочь, Заря на золотом троне, не ускользнет
на твой взгляд, в тот час, когда ты приводишь своих коз во дворец, чтобы они служили
на пиру женихов.

Затем они покинули его и, облачившись в оружие, вернулись
к осторожному Одиссею, и там все четверо, тяжело дыша, встали
остановились на пороге. Минерва подошла к ним в образе
Наставницы. Улисс обрадовался, увидев ее, и сказал ей:

--Наставник, избавь нас от суеты; помни о своем дорогом спутнике
, который не сделал тебе ничего, кроме добра.

Таким образом, он заговорил, думая, однако, что это Минерва. Со своей
стороны, женихи ставили на нем апострофы в следующих терминах:

--Наставник, не обольщайся словами Одиссея, потому что, как
только мы убьем отца и сына, ты будешь принесен в жертву вместе с ними.

При этих словах сердце Минервы наполнилось гневом, и она обратилась к
Одиссею эти раздраженные слова:

--Одиссей, что же стало с твоей прежней силой, когда под
стенами Трои ты девять лет сражался за Елену белорукую?
Почему теперь ты колеблешься перед женихами? Пойдем, подойди
и посмотри, чтобы ты узнал, как Ментор, сын Алкима, умеет
распознавать твои преимущества.

Она сказала, но, тем не менее, еще не склонилась окончательно к
его победе, желая испытать доблесть Одиссея и его славного
сына. Она взлетела и, как ласточка, приземлилась на потолочную
балку, почерневшую от дыма.

Однако Агелай, Эвринома, Амфимедон, Демоптолем, Писандр, сын
Поликтора, и мудрый Полибий воодушевляли своих товарищей, потому что они
были одними из самых храбрых, кто еще жил и отстоял
свои дни: стрелы Одиссея укротили остальных. Агелай,
обращаясь к женихам, воскликнул::

--Друзья, уже этого человека сдерживают его неукротимые руки, и уже Наставник
бросил его после напрасной бравады. итак, не бросайте
все свои длинные копья вместе, но пусть только шестеро направят свои
стрелы, и пусть Зевс дарует нам поразить Одиссея, ибо из остальных я
не о чем беспокоиться.

Он сказал, и все бросили свои копья, которые Минерва отклонила от цели.
затем слово взял Одиссей:

--Друзья, а теперь бросьте свои взгляды на толпу женихов.

При этих словах все с силой метнули острые копья; Одиссей
поразил Демоптолема, Телемаха Эвриала и возницу Элата; что касается
погонщика, то он поразил Писандра, и все остальные претенденты
отступили в глубь зала. Одиссей, за которым последовали его люди, бросился вперед, и
они вытащили свои копья из трупов.

Соперники снова метнули свои копья, одно из которых
коснулся руки Телемаха. Копье Стесиппа ранило Евмея в
плечо. Тогда Одиссей и его спутники снова обрушили на толпу
женихов свои смертоносные удары; Одиссей достиг Эвридамы,
Телемаха Амфимедона и свинаря Полибия; что касается погонщика, то он ударил
Стесиппе к его груди и, превозмогая себя, сказал ему::

--Сын Политерса, друг оскорбления, ты больше не будешь говорить с
тщеславием. Прими мой подарок в знак гостеприимства за бычью ногу, которую ты
послал божественному Одиссею, когда он просил милостыню в своем доме!

однако Одиссей ранил сына Дамастора, и Телемах пронзил
от его копья Леокрит, сын Эвенора, упал навзничь, и
лоб его ударился о землю. Тогда Минерва подняла над женихами свой
смертоносный щит, и бледный ужас леденил их сердца. Они
в ужасе разбежались по залу, как стадо телок, на которых напал
быстрый слепень. Одиссей и его спутники наносили удары со всех сторон, пол
был залит кровью.

В этот момент Лиодес, бросившись к Одиссею на колени и умоляя,
обратился к нему с этими крылатыми словами:

--Целую твои колени, Улисс, пощади меня из жалости, меня, которого не было.
чем аруспис, к предостережениям которого они не прислушивались.

Улисс, глядя на него снизу, ответил ему:

--Ты, хвастающийся тем, что ты один из них, несомненно
, часто давал клятвы, чтобы день сладкого возвращения никогда не наступил
для меня, и чтобы моя любимая жена последовала за тобой и родила тебе
детей; и ты не избежишь неумолимой смерти.

С этими словами он схватил меч, который Агелай уронил при смерти
, и вонзил его себе в середину шеи; Лиодес еще говорил, что его голова уже
катилась в пыль.

Аэд Фемий, который по необходимости пел среди женихов,
также стремился избежать черной смерти. С лирой в руке он стоял
у двери, колеблясь и размышляя, найдет ли он убежище
у алтаря Зевса или же он поцелует колени
Одиссея в мольбе. Решившись на последнюю партию, он положил свою лиру
сойдя на землю и подбежав к Одиссею, он взял его за колени и быстро сказал
ему следующие слова:

--Целую твои колени, Одиссей; пощади певца, который поет для
богов и для людей. Телемах, твой дорогой сын, сможет помочь тебе
сказать, что я против своей воли приходил петь в твою обитель,
пока тебя не было.

Он сказал, и Телемах услышал его; обращаясь к своему отцу, он воскликнул:

--Остановись, не бей этого невинного; пощадим и вестника
Медон, который всегда заботился обо мне в детстве.

Мудрый Медон услышал его слова. Чтобы избежать резни, он
забился под сиденье и спрятался под бычьей шкурой.
И тотчас же он бросился к Телемаху, схватил его за колени и умоляюще
обратился к нему с этими крылатыми словами:

-- Вот я и пришел, о друг! скажи своему отцу, чтобы он не ударил меня в гневе
против дерзких женихов!

Улисс, улыбаясь, ответил ему:

--Успокойся, так как мой сын защищает тебя; твое сердце будет знать, что добро
предпочтительнее зла. Но убирайся из этой комнаты, ты и певец,
пока я закончу то, что мне еще предстоит здесь сделать.

Говоря так, Одиссей обвел взглядом все углы
зала, но увидел только трупы, распростертые в их крови;
как рыбы, которых рыбаки вытащили на берег, так
женихи лежали друг на друге. затем, обращаясь к
Телемаху, он сказал ему:

--Телемах, позови кормилицу Эвриклею, чтобы я поговорил с ней.

Услышав голос Телемаха, Эвриклея отворила дверь и увидела Одиссея
, запятнанного кровью и прахом, посреди этой бойни, подобной
льву, который только что съел дикого быка, и чья кровавая пасть
наполнилась ужасом, она начала кричать от радости
перед этим ужасным зрелищем. Однако Одиссей обратился к нему с этими
быстрыми словами:

--Сдержи свой крик, добрая Эвриклея, нечестиво радоваться в
присутствии трупов своих врагов; теперь дай мне знать
каковы те женщины, которые оскорбили мой дом, и те, кто
невиновен.

Эвриклея ответила ему:

--Дитя мое, у тебя во дворце есть пятьдесят служанок, которых мы
научили работать; из этого числа двенадцать потеряли всякую сдержанность и
в своей наглости не уважали ни меня, ни саму Пенелопу.
Сейчас я разбужу твою невесту, потому что один бог послал ей
сон.

Улисс ответил ему:

--Пока не буди его, но скажи женщинам, которые совершили
беззаконие, чтобы они шли сюда.

Затем Одиссей, обращаясь к Телемаху и двум пасторам, сказал им:

--А теперь начните уносить трупы и попросите женщин помочь вам
; пусть они вымоют превосходные сиденья и столы
водой и губками. Когда в этом дворце все будет приведено в порядок
, выведите виновных женщин во двор, и вы
поразите их своими мечами.

Он сказал, и женщины прибежали, издавая душераздирающие крики и
обильно проливая слезы. Сначала они унесли трупы
и положили их под портиком двора в красивом комплексе, а затем
привели все в порядок во дворце.

Тогда Телемах, выступая, сказал:

-- Я не хочу погубить мечом тех, кто навлек
позор на мою голову и голову моей матери.

И, привязав к высокой колонне павильона прочный трос,
достаточно высокий, чтобы ноги жертв не касались земли,
он связал головы женщин узлом, стягивающим их
шеи, чтобы они погибли мучительной смертью. и вскоре их ноги перестали двигаться.
встряхните.

Затем, приведя Мелантею, они отрезали ей нос и уши и
бросили на съедение собакам.

Умывшись, они вернулись к Одиссею; работа была
выполнено. Затем герой говорит своей дорогой няне Эвриклее:

--Добрая Эвриклея, принеси серы и огня, чтобы я очистил этот
дворец; затем ты пригласишь Пенелопу прийти сюда со всеми ее
служанками.

Старая няня ответила ей:

-- Да, дитя мое, но прежде я хочу принести тебе плащ и
тунику, в которые ты сможешь одеться; было бы недостойно, чтобы ты остался в своем дворце
с этими лохмотьями на своих широких плечах.

Улисс возразил:

-- Пусть сначала я разведу огонь в этой комнате.

Эвриклея принесла ему огня и серы, и он тщательно очистил
зал, вестибюль и внутренний двор. И вскоре по приказу кормилицы
все женщины вышли из своих покоев с факелами в руках;
они окружили Улисса, обнимая его, целуя его голову,
плечи и руки: сладкое желание заплакать овладело героем, потому
что его сердце узнало их всех.

[Иллюстрация]




Песнь XXIII

ОДИССЕЙ И ПЕНЕЛОПА

[Иллюстрация]

[Иллюстрация]


однако Эвриклея, радостная, поднялась на верхние этажи, чтобы объявить
своей любовнице возвращение ее любимого мужа.

--Проснись, дорогое дитя, чтобы твои глаза увидели того, кого ты
надейся каждый день. Одиссей вернулся и убил
гордых женихов, которые пожирали твое имущество и имущество твоего сына.

Пенелопа, проснувшись, ответила ему:

--Кормилица, дорогая, боги свели тебя с ума; зачем играть
со мной и огорчать мое сердце, принося мне эти ложные новости?
Зачем вырывать меня из сладкого сна, сковавшего мои мысли?

Эвриклея возобновила:

-- Я не разыгрываю тебя, дорогое дитя, и действительно, вернулся Улисс
: это незнакомец, которого все оскорбляли во дворце.
Телемах хранил это в секрете, но из осторожности скрывал
мысли о его отце, который хотел наказать за насилие этих
наглых людей.

Взволнованная Пенелопа вскочила с постели, обняла старую няню и
сказала ей::

--Дорогая няня, если Улисс действительно вернулся в свою обитель
, как ты утверждаешь, скажи мне, как только он один смог наложить руку
на толпу женихов?

Эвриклея ответила ему:

--Я слышал стоны этих людей, когда Одиссей
приносил их в жертву. Твой сын Телемах позвал меня в зал, и я увидел Одиссея
среди трупов; на полу женихи лежали друг на друге.
остальные. Твое сердце подпрыгнуло бы от радости, если бы ты увидел его запятнанным
кровью и прахом и похожим на льва. Итак, следуйте за мной, и пусть ваши
сердца наконец вкусят радости.

Благоразумная Пенелопа возразила::

--Дорогая няня, бойся радоваться слишком рано. Несомненно
, какой-то возмущенный бог наказал дерзость этих виновных людей; что касается Одиссея,
то он потерял вдали от Ахеи надежду на возвращение и сам
, безусловно, погиб.

Кормилица Эвриклея возобновила:

--Что, дорогое дитя, твое сердце все еще недоверчиво! Ну что ж! я
дам тебе еще один верный знак; шрам от раны, которую
однажды Одиссей сделал белый зуб кабана, я видел
его, когда мыл ему ноги. Я хотел тебе это сказать, но он, в своей
мудрости, не дал мне говорить.

Пенелопа ответила ему:

--Трудно проникнуть в замыслы богов; пойдем рядом с
моим сыном, чтобы я увидел, как были принесены в жертву женихи и тот, кто их
убил.

С этими словами она спустилась и, переступив порог комнаты,
села напротив Улисса. Герой, опустив глаза, ждал
, когда его благородная супруга обратится к нему с речью, но она сдержалась.
тишина и тоска переполняли ее сердце; пристально глядя на него,
она не решалась узнать его под его жалкой одеждой. Наконец
Телемах говорит ему эти слова упрека:

--Моя мать, злая мать с жестоким сердцем, почему ты так отдаляешься
от моего отца; поэтому твое сердце тверже камня, чтобы ты
держалась подальше от мужа, который возвращается в свой дом после двадцати лет
страданий?

Осторожная Пенелопа ответила:

--Дитя мое, мое сердце сжимается: я не смею ни
говорить с ним, ни смотреть ему в лицо. Если этот незнакомец действительно Улисс,
мы лучше узнаем друг друга, потому что у нас есть признаки, которые
известны только нам.

Она сказала, и терпеливый и божественный Одиссей улыбнулся и тут же обратился к
Телемаху эти крылатые слова:

--Телемах, позволь твоей матери испытать меня; скоро она меня
узнает; она, несомненно, думает, что я не ее муж, потому
что видит меня в этих лохмотьях. а теперь давайте подумаем, что нам
делать, потому что, когда один человек убивает другого человека
, который не оставляет после себя многих мстителей, он, тем не менее, убегает; и мы, мы
мы принесли в жертву самых благородных героев Итаки; я приглашаю тебя подумать об этом.

Телемах ответил ему:

--Посмотри сам, дорогой отец, ибо говорят, что ни один смертный не может
поспорить с тобой в мудрости.

Улисс возразил:

--Ну что ж! вот какая партия мне кажется лучшей: искупайтесь, а
затем наденьте свои туники, а затем прикажите женщинам одеться;
пусть божественный аэд исполнит веселый танец, чтобы те, кто проходит
по улице, услышав гармоничную лиру, поверили, что мы празднуем
девственную плеву. Таким образом, новости об убийстве женихов не распространятся
ни в одном городе, пока мы не выиграли наши кампании в богатых
садах. Там Зевс вдохновит нас.

Он сказал, и все повиновались. Вскоре обширный дворец огласился
ритмичным шумом веселого танца, и те, кто снаружи это слышал,
так говорили:

--Конечно, один из принцев женился на этой столь желанной королеве.
Несчастная устала ждать возвращения мужа своей
юности.


Однако Эвринома искупала Одиссея; она надушила его эссенцией и
облачила в великолепную мантию и сияющую
белизной тунику; затем Минерва возложила на голову героя величественную
красавица, ниспадающая на его могучие плечи завитками волос
, похожими на цветок гиацинта. Затем, подобно Бессмертным,
он вернулся, чтобы сесть напротив своей супруги, к которой он обратился с этими
крылатыми словами:

--Божественная женщина, твое сердце более бесчувственно, чем у любой другой
смертной; какая другая женщина могла бы держаться подальше от мужа
, возвращающегося на родину после двадцатилетнего отсутствия? Но пойдем,
няня, приготовь постель, чтобы я мог лечь один, потому что в ее груди
каменное сердце.

Осторожная Пенелопа ответила ему:

--Божественный герой, я не презираю и не восхищаюсь чрезмерно, и я хорошо знаю
, кем ты был, когда отплыл от Итаки на корабле с
длинными веслами. Но пойдем, Эвриклея, приготовь прочную кровать, которую он
соорудил сам, и отнеси ее в квартиру, застелив
шкурами и яркими коврами.

Она говорила так, чтобы испытать своего мужа; но разгневанный Одиссей
тотчас сказал ей:

--Женщина, то, что ты только что сказала, ранит мое сердце. Так кто же передвинул
мою кровать? Только один бог мог это сделать, потому что эта кровать, созданная мной
, несет в себе замечательный знак. Мощное ответвление оливкового дерева с широкими
листья росли во дворе, я наметил и построил комнату
по всему периметру, затем, срубив ствол у корня и
умело обработав его, я сделал из него подножие кровати, которую терпеливо вырезал,
инкрустировав золотом, серебром и слоновой костью. Я не знаю, женщина, стоит ли
еще эта кровать на месте или кто-то из смертных срубил оливковое дерево.

Он сказал, и Пенелопа почувствовала, как ее сердце упало, потому что она узнала
знаки, описанные Одиссеем. Она побежала прямо к нему, плача и
обняв героя за шею, она поцеловала его голову и сказала:

--О Одиссей, не гневайся на меня, ты, мудрейший из людей во всем
, и не вини меня, если я не поцеловал тебя,
как только увидел. Мое сердце боялось быть обманутым
речами лжеца. Никогда бы Елена Аргийская не объединилась
любовью с иностранным героем, если бы знала, что однажды вернется
на свою дорогую родину. Но теперь, когда ты описал именно
то, что мог знать только Одиссей, ты убеждаешь мое сердце, несмотря
на все его недоверие.

Она сказала, и ее слова усилили нежность Одиссея
который плакал, обнимая свою дорогую и добродетельную жену. Пенелопа
с восторгом смотрела на своего мужа, и ее прекрасные белые руки не
могли оторваться от его шеи. Рассвет в пальцах Розы
застал бы их все еще плачущими, если бы Минерве не пришла в голову мысль
продлить ночь, которая подходила к концу.

Однако находчивый Одиссей говорит своей жене:

--Женщина, в будущем нас ждет огромная работа, которую я должен
выполнить полностью. Душа Тиресия предсказала мне это в тот день, когда я
спустился в подземный мир, чтобы спросить его о моем возвращении. Но приходи,
женщина, пойдем в наш подгузник отведаем сладостей для сна.

Осторожная Пенелопа ответила ему:

--Твоя пеленка готова принять тебя, но скажи мне, что это
за испытание, поскольку я должен когда-нибудь его познать, тем более стоит, чтобы меня
обучали этому с этого момента.

затем Одиссей сказал ему:

--Божественная жена, я ничего не буду скрывать от тебя; однако твое сердце не
возрадуется, и я сам не радуюсь, потому что Тиресий повелел мне
пройти через многие города, неся с собой большое
весло, пока я не доберусь до народов, не знающих города.
море, ни соли в пище, ни кораблей с красными бортами, ни
широких весел, которые являются крыльями кораблей. Тогда какой-нибудь путник
, идущий мне навстречу, скажет, что я несу фургон на своем
славном плече; я посажу на землю широкое весло и подарю Нептуну
барана, быка и кабана, а затем вернусь в свое
жилище. Там я принесу в жертву святые гекатомбы бессмертным богам, и
вдали от моря меня посетит сладкая смерть.

Пенелопа ответила ему:

--Будем надеяться, что после твоих страданий боги подарят тебе счастливую
старость!

Так они ухаживали друг за другом, и вскоре они получили
высокую квартиру, где с радостью нашли свою великолепную кровать.

Вскоре после этого Телемах, погонщик и привратник прекратили
танцы, приказали женщинам вернуться в покои, а
сами легли спать.


Однако оба супруга очаровывали друг друга своими рассказами.
Божественная Пенелопа между женщинами рассказывала о своих долгих страданиях,
печалях своего одиночества, а благородный Одиссей снова рассказывал о своей
героической борьбе и многочисленных недугах.

Пенелопа с удовольствием слушала ее, и сон ускользал из-под ее век. Сначала он рассказывает
о том, как были покорены циконийцы, и о прибытии его
кораблей к цветущим берегам лотофагов; затем о жестокости
Циклоп и каким образом он отомстил своим товарищам. Он также рассказывает
, как его приняли в доме Эола; его вход в Телепиль, город
гигантских Лестригонов. Он также рассказал о хитростях искусительницы
Цирцея, а затем ее спуск в подземный мир, чтобы посоветоваться с душой фиванца
Тиресий; как он услышал пение сирен и как он
избежал ужасной Харибды и гибельной Сциллы; как его
товарищи приносили в жертву солнечных телок; как Зевс
поразил свой быстроходный корабль и как, избежав в одиночку черной судьбы,
он прибыл на остров Огигия к Калипсо с прекрасными косами, которая
обещала ему бессмертие, желая сделать его своим возлюбленным. супруг; как
, наконец, феаки, почитая его как бога, вернули его на
его дорогую родину, осыпав его подарками.

В этот момент его рассказа
на их веки опустился сладкий, навевающий забытье сон.


Когда Заря с золотым троном вышла из чрева Океана, Одиссей встал
и обратился с этими словами к своей супруге:

--Женщина, как только Солнце поднимется над горизонтом, Слава заговорит о
женихах, которых я заколдовал в этом дворце. Итак, я собираюсь отправиться
в свою деревню в богатые сады, чтобы снова увидеть своего старого отца,
благородного Лаэрта, который всегда оплакивает мое отсутствие. Что касается тебя, запрись
со своими женщинами в своих апартаментах и никому не позволяй допрашивать
себя.

Он сказал и надел свое великолепное оружие; затем он поднял Телемаха,
пастух и свинарь. Вскоре, все вооруженные, они вошли
в ворота, и Минерва, окутав их облаком,
быстро вывела их из города.

[Иллюстрация]




Песнь XXIV

ЛАЭРТ

[Иллюстрация]

[Иллюстрация]


Одиссей и его люди быстро завоевали прекрасные сельские районы, которые культивировал
Лаэрт. Посреди богатого фруктового сада возвышалось его богатое жилище;
оно было окружено открытой галереей, где в
светлое время года стояли хозяин и нанятые им рабы. Одна старая
Сицилиана также жила недалеко от него и усердно ухаживала за стариком
.

тогда Одиссей, обращаясь к своему сыну и его слугам, сказал им:

-- А вы, а теперь идите в это жилище и приготовьте нам трапезу.
Что касается меня, я иду на фронт к своему отцу.

Он сказал и избавился от своего оружия; затем он направился в обширный
сад, не встретив ни одного из слуг Лаэрта, Долиоса или кого-либо
из его сыновей, поскольку те собирали колючки, чтобы
образовать живую изгородь сада. Он обнаружил, что его отец был занят рытьем земли
вокруг растения; он был одет в грязную, жалкую,
залатанную тунику; у его ног лежали цнемиды из бычьей кожи, которые он
гарантировали заросли кустарника; старые перчатки защищали его руки
от колючек кустов, а плащ из козьей шкуры покрывал
его почтенную голову. Глубокая печаль охватила старика. Как
только Одиссей заметил его, он прислонился к высокому грушевому дереву и не смог
сдержать слез. В глубине души он размышлял, обнимет ли он своего
отца и заключит его в объятия или испытает это первым.
Остановившись на последней партии, он подошел прямо к Лаэрту и сказал ему:

--О старец, ты владеешь искусством возделывания сада, потому что здесь все
за ним хорошо ухаживают. Но я скажу тебе, - и пусть твое сердце не возмущается
моими словами, - что ты сам не заботишься
о своих садах. Одежда твоя убога, и все же ты
не раб, которым пренебрегает его господин из-за своей лени,
ибо ничто в твоем облике не предвещает раба; скорее ты похож на
царя. Но давай, скажи мне откровенно, чей ты слуга,
для кого ты возделываешь этот сад? и еще скажи мне, действительно ли
мы прибыли на Итаку, как мне недавно сказал один
человек, который не выглядел очень здравомыслящим, потому что он не мог сказать мне, жив ли
еще мой хозяин или он уже спустился в чертоги
Плутона. Действительно, однажды я принимал на своей любимой родине
человека, который был мне дороже всех остальных; он говорил, что его отцом был
сын Аркезия, благородный Лаэрт, царь Итаки. Я сделал ему много
подарков в знак гостеприимства: семь талантов золота, серебряную чашу
, украшенную цветами, двенадцать мантий, столько же ковров, вуалей и туник.
Кроме того, Я дал ему четырех красивых и искусных в
безупречных делах жен.

Почтенный Лаэрт ответил ему, проливая слезы:

--Чужеземец, ты находишься в стране, о которой просишь, но она находится в руках
несправедливых и дерзких людей; ты бы не расточал напрасно так
много подарков, если бы нашел живым среди жителей Итаки того,
кому ты оказал щедрое гостеприимство. Но давай,
скажи мне точно, сколько лет назад ты принял моего сына,
и скажи мне, кто ты, кто твои родители и что
за быстрый корабль привел тебя сюда с твоими божественными спутниками?

Гениальный Одиссей ответил ему:

--Я из Алибы; мой отец - Афидас, сын царя Полипемона, а
меня зовут Эперит. Какое-то божество увело мой корабль подальше от Сикании
и привело его к оконечности этого острова. Прошло пять лет
с тех пор, как Одиссей покинул мою родину; предзнаменования были
благоприятны для него, я с радостью сопровождал его, в то время как он сам с радостью
отправлялся в путь, и наши сердца надеялись, что гостеприимство
еще воссоединит нас.

Он сказал, и темная боль еще больше охватила сердце
Лаэрта. Взяв в руки землю, он рассыпал ее по своей голове
бланш. Увидев это зрелище, Одиссей, глубоко тронутый, бросился к своему
любимому отцу, обнял его и сказал:

--Вот я, мой отец; я тот, о чьем отсутствии ты оплакиваешь уже
двадцать лет; так что перестань плакать, потому что я должен тебе сказать, нам
нужно спешить. Я убивал женихов в своем дворце, чтобы
отомстить за их оскорбления.

Лаэрт ответил ему:

--Если ты Улисс, сын мой, скажи мне несколько верных знаков, чтобы
убедить меня.

затем находчивый Одиссей говорит ему:

--Сначала посмотри на шрам, нанесенный мне белой защитой одного
кабан, когда я отправился на Парнезий, чтобы увидеть Автолика, отца моей
дорогой матери. Кроме того, я назову тебе деревья, которые ты когда-то дарил мне
, когда я был ребенком, я ходил за тобой в сад. Ты дал мне сначала
тринадцать груш, десять яблонь и сорок смоковниц; затем ты обещал мне
, кроме того, пятьдесят рядов виноградных лоз, между которыми созревала пшеница.

Он сказал, и Лаэрт почувствовал, как у него подгибаются колени. Он обнял своего
любимого сына, и герой прижал к своему сердцу своего отца, близкого
к провалу. Когда Лаэрт пришел в себя, он воскликнул:

--Могущественный Зевс, значит, на высоком Олимпе все еще есть боги,
если это правда, что женихи заплатили своими жизнями за свою отвратительную
наглость. Но теперь я боюсь, что скоро все жители
Итаки прибудут сюда и отправят гонцов в города
кефалленов.

Улисс ответил ему:

--Поверь, изгони эти страхи из головы; а теперь
пойдем в твой дом и найдем Телемаха, который приготовит нам
что-нибудь вкусненькое.

Когда они приблизились к великолепному жилищу, они нашли Телемаха
вместе с пастухом и свинарником готовим мясо и смешиваем темное
вино.

Сицилийская служанка омыла великодушного Лаэрта, надушила
его эссенциями, одела в великолепную мантию, и Минерва
сразу же показалась пастырю народов более величественной и величественной, чем он
был раньше. Увидев его похожим на Бессмертного, его
любимый сын, пораженный восхищением, обратился к нему с этими крылатыми словами:

-- О отец мой, воистину, кто-то из бессмертных богов даровал тебе этот
величественный рост!

Мудрый Лаэрт ответил:

--О Зевс, а ты, Минерва и Аполлон, если бы только, снова стали такими, какими
когда-то я был там, когда брал Нерикум, вчера я был с тобой
, сражаясь с претендентами, я заставил бы преклонить колени
не одного из них, и твое сердце возрадовалось бы!

Вот как они разговаривали друг с другом, и когда приготовления к трапезе были
закончены, они заняли свои места на полированных сиденьях. Старый Долиос и
его сыновья, которых сицилийская рабыня пошла звать в поля
, подошли к ним. Узнав Улисса, они остановились, пораженные
удивлением. Герой обратился к ним с этими сладкими словами:

--Старик, подойди и сядь за этот стол, и прекратите все вы
удивлять, потому что мы не можем дождаться начала трапезы.

Он сказал, и Долиос взял ее руки и поцеловал их, а затем произнес эти
крылатые слова:

--О друг, раз уж ты вернулся, как мы того очень желали
, не смея, однако, надеяться, я желаю тебе счастья и процветания.

Затем он сел; дети старика сделали то же самое и заняли
места за столом благородного Лаэрта.


Однако Слава, как быстрый вестник, путешествовала по городу, рассказывая
о мрачных заботах женихов. Услышав эту новость, народ
устремился к обители Одиссея, и вскоре родственники и друзья
унесли трупы, одних для погребения, других
поместили на быстроходные корабли, чтобы отвезти обратно на
родину, а затем толпой отправились на собрание. Там
первым выступил Евпифей, отец Антиноя:

--О друзья, этот человек - бич ахейцев. Когда-то он брал
на свои корабли наших самых храбрых воинов. Корабли потеряны, а наши
сограждане погибли. И вот по возвращении он убил
самых знатных из кефалленов. Это было бы позором для нас
не наказать убийцу наших сыновей и братьев;
по крайней мере, для меня жизнь была бы лишена очарования. Итак, давайте пойдем пешком и не дадим
ему времени пересечь море.

Так он сказал, плача, и жалость охватила всех ахейцев. однако
Медон вместе с Фемием, божественным певцом, вышли из дворца
Одиссея и вышли в середину собрания, и все были
поражены изумлением. Мудрый Медон обратился к ним с такой речью:

--Послушайте меня, жители Итаки, именно по воле
бессмертных богов Одиссей смог совершить эти действия; я сам видел в
на стороне героя божество, которое направляло его руку и наводило ужас
на женихов.

Он сказал, и бледный страх охватил их всех. Тогда старик
Галиферс, сын Мастора, в свою очередь, взял слово, потому что только
он видел будущее.

--Жители Итаки, послушайте, что я должен вам сказать: если это произошло
, то по вашей злобе, потому что это великое преступление
- пожирать имущество и оскорблять жену благородного героя. Прислушайтесь
к моему голосу и последуйте моему совету: давайте не пойдем пешком, если не хотим
усугубить несчастье, которое уже нависло над нами.

Он сказал, и более половины горожан остались на площади;
остальные с шумом встали и побежали к оружию. Евпифей
шел во главе их, но ему больше не пришлось возвращаться в эти места.


однако Минерва обратилась с этими словами к Зевсу:

--Отец мой, ответь на мою молитву: позволишь ли ты продолжать эту
пагубную войну или восстановишь дружбу между двумя партиями?

Собиратель облаков ответил ему:

--Дитя мое, разве ты сам не решил, что Одиссей покарает своих
врагов? Поскольку сегодня его месть свершилась, пусть его принесут в жертву
жертвы, залог верной клятвы и того, что он будет править в мире среди своих
подданных.

При этих словах Минерва быстро вскочила и спустилась с вершин
Олимпа.


Когда Одиссей и его люди утолили жажду сладкой пищи
в своем сердце, герой взял слово:

--Пусть кто-нибудь из вас убедится, что наши враги уже близко отсюда.

Он сказал, и один из сыновей Долиоса встал и с порога увидел
приближающийся отряд. Обращаясь к Одиссею, он произносит эти
крылатые слова:

--Вот они где-то рядом, давайте как можно скорее вооружимся!

Спутники Одиссея и шестеро сыновей Долиоса облачились в свои
оружие; Лаэрт и Долиос, несмотря на свои седые волосы, также облачились
в доспехи, и небольшой отряд двинулся вперед с Одиссеем во главе.
Минерва подошла к ним в образе Наставницы; Одиссей, увидев
ее, обрадовался и обратился с этими словами к Телемаху, своему любимому сыну:

--Телемах, помни о том, чтобы не опозорить род твоих отцов, который до
сего дня сиял своей храбростью.

Мудрый Телемах ответил:

--Дорогой отец, ты увидишь, что мое сердце не опозорит твой род.

Лаэрт обрадовался и, в свою очередь, сказал::

--Боги, друзья! как прекрасен этот день для меня! мой сын и мой
внуки спорят о наборе ценностей.

затем Минерва подошла к старику и сказала ему:

--Сын Аркезии, передай свои клятвы голубоглазой богине, дочери
Юпитера, и с силой метни свое копье.

Говоря так, она вдохнула в него огромную энергию, и Лаэрт метнул
свое копье, которое поразило Евпифея. Еще более того, медь пронзила его насквозь
; он с шумом упал, и его оружие звякнуло о него. Одиссей и
его люди стремительно бросились на первых бойцов. Они
собирались принести их всех в жертву, когда Минерва услышала свой могучий голос:

--Жители Итаки, прекратите эту ужасную битву и не проливайте больше
крови.

Бледный страх тотчас овладел всеми сердцами; они бросили
оружие на землю и убежали в город. затем Минерва
обратилась с этими словами к Одиссею:--Благородный сын Лаэрта, трудолюбивый Одиссей, прекрати сражаться,чтобы Зевс со страшным голосом не прогневался на тебя.Она говорит, и герой, радуясь в глубине души, подчиняется ей. тогда
Афина Паллада, похожая на Наставницу, черты и голос которой она переняла, приносила жертвы в жертву, священный залог клятвы мира между
двумя партиями.
***
КНИГА ПЕРВАЯ. АРГУМЕНТ.

Аполлон, разгневанный оскорблением, нанесенным его жрецу Хрису, насылает на греков эпидемию. Созывается совет, и Агамемнон, будучи
вынужден вернуть дочь Хриса, которую он отнял у
в отместку он лишает Ахилла Гипподамии. Ахилл отказывается от неё,
но отказывается помогать грекам в бою, и по его просьбе его
мать Фетида молит Юпитера о том, чтобы он вознаградил её
обиженного сына за счёт греков. Юпитер, несмотря на возражения
Юноны, исполняет её просьбу.
Воспой, о богиня, разрушительный гнев Ахилла, сына Пелея,
который навлек на греков бесчисленные беды 1 и низверг в Аид множество доблестных душ героев, сделав их 2 добычей собак и всех птиц [но воля Юпитера свершилась], в то время, когда Атрид, царь людей, и благородный Ахилл впервые вступили в борьбу,они были разобщены.

Кто же из богов ввязал этих двоих в борьбу, чтобы они сражались? 3 Сын Латоны и Юпитера; ибо он, разгневанный
царь наслал на войско губительную чуму [и люди продолжали гибнуть] 4; потому что сын Атрея обесчестил жреца
Хриса: он приплыл на быстрых кораблях греков, чтобы выкупить свою
дочь, и привёз бесценный выкуп, держа в руках на золотом скипетре
гирлянды Аполлона-стреловержца. И он умолял всех греков, но
особенно двух сыновей Атрея, предводителей народа:

 «О вы, сыновья Атрея, и вы, другие греки в доспехах, да ниспошлют вам боги, обитающие в небесных чертогах, разрушить город
Приама и благополучно вернуться домой. Что же касается меня, освободите мою возлюбленную дочь и примите выкуп, воздавая почести сыну Юпитера, далекозоркому Аполлону».

Тогда все остальные греки закричали, соглашаясь с тем, что жреца следует почтить и принять щедрый выкуп.
Но Агамемнону, сыну Атрея, это не понравилось. Он
злобно прогнал его и добавил суровое наставление:

 «Чтобы я не застал тебя, старик, за пустыми речами ни сейчас, ни в будущем».
не медли и не возвращайся, чтобы посох и ожерелье бога не оказались для тебя бесполезными. 5 Её я не освобожу; скорее на неё наложит руки старость, когда она будет дома в Аргосе, вдали от родной земли,
занимаясь ткацким делом и готовя 6 мою постель. Но прочь!
не раздражай меня, чтобы ты мог вернуться в целости и сохранности».

Сноска 5: (возвращение) О ;;;;;;;;; Буттманн, Lexil. p. 546, отмечает, что «это слово никогда не употреблялось в положительном смысле, а использовалось только в отрицательных предложениях, например: “_тебе это не пригодится_” или “_тебе это не поможет_” и тому подобные выражения».

Так он говорил, но старик испугался и подчинился приказу. И
он молча пошёл вдоль берега шумного моря; но
затем, отойдя в сторону, старик стал горячо молиться царю Аполлону, которого
златовласая Латона произнесла:

 «Услышь меня, бог серебряного лука, который обычно защищает Хризу и божественную Силлу и могущественно правит Тенедосом. О Сминфий, 7 если я когда-либо покрывала 8 твой прекрасный храм или если я когда-либо приносила тебе в жертву жирные бёдра быков или коз, исполни мою мольбу. Пусть греки заплатят за мои слёзы твоими стрелами».

 Сноска 7: (вернуться) Эпитет происходит от ;;;;;;;, фригийского слова, обозначающего _мышь_: либо потому, что Аполлон положил конец нашествию мышей среди этого народа, либо потому, что мышь считалась символом
авгуры. — Грот, «История Греции», т. I, с. 68, отмечает, что «поклонение Сминтийскому Аполлону в различных частях Троады и на прилегающих к ней территориях возникло ещё до самого раннего периода эолийской колонизации».
О гомеровском описании Аполлона см. Мюллер, «Дорийцы», т. I, с. 315.

 Так он молился, но Феб Аполлон внял ему. И он
сошёл с вершин Олимпа, разгневанный в душе, и
Его плечи были прикрыты луком и колчаном со всех сторон. Но когда он двинулся,
стрелы с грохотом посыпались 9 на его плечи, приведя его в ярость; но
он продолжал идти, словно в ночи. Затем он сел поодаль от
кораблей и пустил среди них стрелу, и раздался ужасный звон
серебряного лука. Сначала он напал на мулов и быстрых как ветер 10 собак; но
затем, выпустив стрелу с острым наконечником в сторону [греков],
он поразил их, и повсюду горели погребальные костры.  Девять дней стрелы бога летали над войском; но на
На десятый день Ахилл созвал народ на собрание, ибо так велела ему белорукая богиня Юнона, ибо она беспокоилась о греках, видя, как они гибнут. Но когда они собрались и встретились, быстроногий
Ахилл, встав среди них, [так] сказал:

 «О сын Атрея! Теперь я думаю, что мы согласились бы вернуться,
потерпев неудачу в достижении нашей цели, если бы нам удалось избежать смерти,
поскольку в то же время 11 война и мор покоряют греков. Но
давайте же посоветуемся с каким-нибудь пророком, или жрецом, или даже с тем, кто
по снам (ибо сон тоже от Юпитера), 12 которые сказали бы нам,
почему Феб Аполлон так гневается на нас: винит ли он нас в нарушении обета [невыполненном] или в том, что мы не принесли в жертву гекатомбу [непринесённую];
и не пожелает ли он, вкусив аромат ягнят и непорочных коз, отвратить от нас мор».
Он действительно сел, сказав это, но тут встал лучший из авгуров, Калх, сын Фестора, который знал настоящее, будущее и прошлое.
Он провёл корабли греков к Илиону с помощью своего пророческого искусства, которым его наделил Аполлон Феб.
Калх был настроен благосклонно и 14 обратился к ним со словами:

«О Ахилл, возлюбленный Юпитером, ты просишь меня рассказать о гневе
Аполлон, царь-стрелок. Поэтому я расскажу тебе об этом, но ты, со своей стороны, поклянись мне, что незамедлительно поможешь мне словом и делом. Ибо мне кажется, что я смогу разгневать человека, который правит всеми аргивянами и которому подчиняются греки. Ибо царь могущественнее,
когда он в ярости на низшего, ибо, хотя он и может подавить свой гнев
в тот же день, он всё равно хранит его в сердце своём до тех пор, пока не осуществит его. Но подумай, защитишь ли ты меня».

 Но быстроногий Ахилл, отвечая, сказал: «Приняв всё
С уверенностью возвести божественному оракулу всё, что тебе известно. Ибо, клянусь Аполлоном, дорогим для Юпитера, которому ты, о Калх, молишься и которому открываешь предсказания для греков, никто из греков, пока я жив и вижу землю, не поднимет на тебя руку на пустых кораблях, даже если ты назовешь Агамемнона, который ныне хвастается тем, что он самый могущественный из греков».  И тогда непорочный пророк обрёл уверенность и сказал:
 «Он разгневан не из-за обета [неисполненного] или из-за гекатомбы [непринесённой], а из-за своего жреца, которого Агамемнон
оскорбил; он не освободил свою дочь и не получил за неё выкуп. Ибо Прорицатель наслал беды и будет насылать их впредь; и не отнимет он своих тяжёлых рук от мора,
пока [Агамемнон] не вернёт своему дорогому отцу ясноглазую 18
девушку, не купленную, не выкупленную, и не проведёт священную гекатомбу в Хрису;тогда, возможно, умиротворив его, мы смогли бы его убедить».

  «Пророк бед, ты никогда не говорил обо мне ничего хорошего.
Но твоей душе всегда приятно пророчествовать о бедах, 20 и ты никогда не сказал ни одного доброго слова и не совершил [ни одного] доброго поступка».
Теперь, пророчествуя среди греков, ты возвещаешь, что, воистину,
Дальновидный творит для них горе из-за того, что я не захотел принять великолепный выкуп за девственную дочь Хриса, так как предпочитаю, чтобы она была дома. И вот почему: я предпочитаю её даже Клитемнестре, моей законной жене, потому что она не уступает ей ни в красоте, ни в фигуре, ни в уме, ни в каких-либо других достоинствах. Но даже в этом случае я готов восстановить её, если так будет лучше.
Я хочу, чтобы люди были в безопасности, а не погибли.
Но ты немедленно приготовь для меня награду, чтобы я не остался один, без награды, среди аргивян, ибо это неприлично. Ибо вы все видите, что моя награда уходит к другому.

Но быстроногий, богоподобный Ахилл ответил ему: «О самый благородный сын Атрея, самый алчный из всех! ибо как же великодушные греки
назначат тебе награду? И мы не знаем, много ли где-нибудь
собрано обычных припасов. Но то, что мы разграбили в городах,
было поделено, и не подобает, чтобы войско собирало это
снова собрались вместе. Но теперь ты отпустишь ее к Богу, и мы
Греки вознаградят тебя втрое или вчетверо, если, может быть, Юпитер дарует
нам разграбить хорошо укрепленный город Трою.
Но в ответ царь Агамемнон сказал: «Не поступай так, о превосходный, богоподобный Ахилл, не прибегай к обману в своих мыслях, ибо ты не сможешь ни превзойти меня, ни убедить меня. Ты хочешь, чтобы ты сам получил награду, в то время как я буду сидеть сложа руки, не получив ничего?
»И ты просишь меня вернуть её? Если, однако, великодушные
греки дадут мне награду, которая придётся мне по душе и будет равноценной, [то это хорошо]. Но если они не дадут её,
тогда я сам приду, заберу твою награду или награду Аякса 23 или
Улисса 24 и унесу её; и тот, к кому я приду, будет иметь повод для гнева. Однако об этом мы поговорим позже.
 А теперь давайте спустим на воду корабль из соболя и отправим его в бескрайнее море.
Давайте соберём достаточное количество гребцов и посадим их на борт
гекатомба; и пусть златокудрая дочь Хриса сядет на корабль,
и пусть кто-нибудь из благородных мужей будет командиром, Аякс или Идоменей, или божественный Улисс, или ты сам, сын Пелея, самый грозный из всех людей,
чтобы ты мог умилостивить для нас Далёкую, принеся ей жертвы».
Но быстроногий Ахилл, сурово взглянув на него, сказал: «Ха! 25
Ты, дерзкий, стремящийся к наживе, как может кто-либо из греков
охотно ли подчинюсь я твоим приказам, чтобы выполнить поручение или храбро сразиться с людьми? Ибо я пришёл сюда не для того, чтобы сражаться с воинственными троянцами, ведь они не сделали мне ничего плохого.
Они никогда не угоняли моих быков и лошадей и не портили мой урожай в плодородной и густонаселённой Фтии, ведь между нами много тенистых гор и шумное море. Но за тобой, о самый бесстыдный из людей,
мы последуем, чтобы ты мог радоваться, добиваясь от троянцев удовлетворения для Менелая и для собственного удовольствия.
бесстыдник! ты не испытываешь ни уважения, ни заботы об этих вещах.
А теперь ты угрожаешь, что лично отнимешь у меня мою
добычу, ради которой я много трудился и которую мне дали
сыны греков. Всякий раз, когда греки грабили густонаселённый город троянцев, я никогда не получал такой награды, как ты. Хотя мои руки и принимают на себя большую часть жестокой битвы, но когда наступает время раздела [добычи], тебе достаётся гораздо больше, чем мне. Я же возвращаюсь на свои корабли, уставший от сражений, с одним маленький и приятный. Но теперь я отправлюсь во Фтию, потому что гораздо лучше вернуться домой на наших изогнутых кораблях; я не думаю, что ты сможешь накопить богатство и сокровища, пока я здесь в бесчестье».
Но он, царь людей, Агамемнон, тогда ответил: «Беги, во что бы то ни стало,
если твой разум подталкивает тебя к этому; я не буду умолять тебя остаться ради меня.
Со мной есть и другие, кто будет чтить меня, но в первую очередь — всеведущий Юпитер. Ибо для меня ты самый ненавистный из тех, кого взрастил Юпитер
принцы, ибо ты всегда рад раздорам, войнам и сражениям. Если ты так смел, то, без сомнения, это дар божества. Возвращайся домой со своими кораблями и товарищами, правь мирмидонянами, ибо я не обращаю на тебя внимания и не забочусь о тебе в твоём гневе.
но вот чем я тебе пригрожу: раз Феб Аполлон лишает меня
дочери Хриса, 26 то я действительно отправлю её с моим
кораблём и моими друзьями, а сам пойду в твой шатёр и уведу
прекраснолицую дочь Брисеиды, 27 твою добычу, чтобы ты
Ты прекрасно знаешь, насколько я могущественнее тебя, и что другой может бояться называть себя равным мне и открыто уподоблять себя [мне]».
Так он говорил, и скорбь охватила сына Пелея, и сердце в его волосатой груди колебалось между двумя решениями:
вынуть ли свой острый меч из ножен и отпустить их, 28
убить ли сына Атрея или обуздать свой гнев и сдержать свою страсть. Пока он так колебался в своём сердце,
Когда Ахилл обнажил свой могучий меч, вышла Минерва
с небес; её послала белорукая богиня Юнона,
в равной степени любящая и заботящаяся о них обоих. Она встала позади
и схватила сына Пелея за его жёлтые волосы, явившись только ему.
Но никто из остальных её не видел. Ахилл был поражён,
обернулся и сразу узнал Палладу Минерву; её глаза внушали ему благоговейный трепет. И, обращаясь к ней, он произнёс
крылатые слова:

«Зачем, о дочь громовержца Юпитера, ты пришла сюда? Неужели
чтобы ты мог стать свидетелем дерзости Агамемнона, сына Атрея?
Но я скажу тебе, что, по моему мнению, произойдёт: он, вероятно, скоро лишится жизни из-за своего высокомерия».
Но к нему, в свою очередь, обратилась голубоглазая богиня Минерва: «Я спустилась с небес, чтобы смягчить твой гнев, если ты мне подчинишься. Белорукая богиня Юнона послала меня, одинаково любя и заботясь о вас обоих. Но подойди, прекрати борьбу и не обнажай меч. Но упрекай словами, как того требует ситуация, ибо так я
возвести, и это свершится, что за этот дерзкий поступок тебе будет даровано в три раза больше великолепных даров; только сдержи себя и повинуйся нам».

 Но в ответ быстроногий Ахилл сказал: «Я должен повиноваться вам обоим, о богиня, хотя душа моя и в ярости; так будет лучше. Кто повинуется богам, к тому они благосклонны».

Он говорил, не убирая тяжёлой руки с серебряной рукояти, и
вложил огромный меч обратно в ножны, не ослушавшись
наставления Минервы; но она ушла на Олимп, в чертоги
держащего эгиду Юпитера, к другим божествам. Но сын Пелея
снова обратился к Атриду с оскорбительными 30 словами, и гнев его
ещё не утих:«Пьяница с собачьей мордой, но сердцем оленя,
ты никогда не осмеливался душой вооружиться для войны с народом
или отправиться в засаду с вождями греков;
ибо это всегда казалось тебе смертью. Конечно, гораздо
лучше, имея за собой многочисленное войско ахейцев, лишать
наград всякого, кто может говорить против тебя. Царь, пожирающий
народ, [ты], ибо правишь никчёмными людьми; ибо, несомненно, сын
Атрей, ты [иначе] оскорбил бы меня в последний раз.
Но я скажу тебе и поклянусь великой клятвой: да, клянусь
этот скипетр, на котором никогда не будет листьев и ветвей, и на котором никогда не распустятся почки
после того, как он однажды оставил свой ствол в горах; для топора
ободрал его повсюду с листьев и коры; но теперь сыновья
греков, судьи, те, кто защищает законы, [полученные] от Юпитера,
держи это в своих руках; и это будет великой клятвой для тебя; несомненно,
страстное желание Ахилла охватит всех сыновей
Ахейцы когда-нибудь в будущем, и ты, хотя и сильно опечален, будешь
не в состоянии помочь им, когда многие умрут от руки
Гектор, убивающий людей. Тогда, придя в ярость, ты будешь терзаться душой,
что ничем не почтил храбрейшего из греков».
 Так сказал сын Пелея; и он бросил на землю свой скипетр, утыканный золотыми гвоздями, и сел. Но, с другой стороны, сын
Атрея был в ярости; поэтому к ним обратился сладкоречивый Нестор,
31 искусный оратор из Пилоса, с чьих уст лились
язык слаще мёда. За время его жизни вымерли два поколения
красноречивых людей, которые раньше воспитывались и жили с ним в божественном Пиле, но теперь он правил третьим поколением.
Он мудро наставлял их и говорил:

 «О боги! несомненно, великая скорбь пришла на греческую землю. Воистину,
Приам ликовал бы, и сыновья Приама, и другие троянцы ликовали бы
возрадовались бы их души, если бы услышали они о вас двоих, соревнующихся: о вас, кто в совете и в бою превосходит греков. Но не упорствуйте, ведь вы оба моложе меня. Ибо
уже в прежние времена я общался с людьми, которые были храбрее вас, и они никогда не презирали меня. Я никогда не видел и не увижу таких людей, как вы
Пирифой и Дриас, пастыри народа, и Кеан, и Эксадий,
и богоподобный Полифем, 32 и Тесей, сын Эгея, подобный
бессмертным. Они были самыми храбрыми из земных людей;
Они были самыми храбрыми и сражались с самыми храбрыми кентаврами из горных пещер и жестоко их убивали. С ними я был знаком,
придя из Пилоса, что далеко от земли Апиев; они пригласили меня, и я сражался изо всех сил, но никто из тех, кто сейчас смертен на земле, не мог сражаться с ними. И даже они слушали мои советы и повиновались моим словам. Но и вы повинуйтесь, ибо так вам будет лучше.
И ты, хотя и могуществен, не отнимай у него девы, но оставь её, видя, что и греки так поступают
[она для него] как награда. И ты, сын Пелея, не испытываешь желания
вступать в борьбу с царём, ведь ещё ни одному царю, держащему скипетр,
которому Юпитер даровал славу, не была отведена равная доля величия.
Но хотя ты и превосходишь его силой, и мать-богиня родила тебя,
он всё же превосходит тебя в могуществе, поскольку правит большим
количеством людей. Ты, сын Атрея, обуздай свой гнев, ибо я
33 умоляю тебя не таить обиду на Ахилла, который является
великим оплотом разрушительной войны для всех ахейцев».

 Но царь Агамемнон ответил ему: «Ты верно сказал всё это, старик, в соответствии с истиной. Но этот человек
стремится быть выше всех остальных людей; он хочет властвовать,
господствовать над всеми и указывать всем, чего они должны
делать. Я думаю, что кто-то не согласится с его желаниями. Но если
вечно существующие боги сделали его воином, значит ли это, что
они дают ему право оскорблять других?

Но благородный Ахилл прервал его и сказал: «Да, конечно, 34
меня могут назвать трусом и никчёмным человеком, если я сейчас подчинюсь тебе во всём, что бы ты ни сказал. Наставь в этом других людей;
но не указывай мне, ибо я думаю, что больше не буду тебе повиноваться.
Но я скажу тебе ещё кое-что, и ты должен запомнить это: я не буду бороться ни с тобой, ни с другими из-за этой девушки, раз вы, дарители, забираете её. Но что касается других вещей, которые есть у меня на моём быстром чёрном корабле, то ты должен
не уберу ни одного, забрав их с собой, ибо я не желаю. Но если [ты
хочешь], подойди, испытай меня, чтобы и они знали: скоро твоя
чёрная кровь потечёт по моему копью».
 Так эти двое, споря друг с другом, встали и разогнали собрание у кораблей греков. Сын Пелея, со своей стороны, вернулся в свои шатры и снарядил 35 кораблей вместе с сыном Меноэя 36 и его спутниками. Но сын Атрея 37 выступил в поход
Он вывел свой быстрый корабль в море, отобрал и посадил на него двадцать гребцов, а также взял с собой гекатомбу для бога. И он привёл прекрасную
дочь Хриса и посадил её на корабль, а сам мудрый Улисс
отправился в путь в качестве проводника. Затем они отплыли
по водным путям. Но сын Атрея приказал воинам очиститься;
38 и они очистились, и смыли осквернение в море.
И они приносили в жертву Аполлону целые гекатомбы быков и коз,
на берегу бесплодного моря; и аромат, исходящий от 39 дыма
вознеслись на небеса. Таким образом, они были задействованы в этих делах через
армию. Агамемнон также не прекратил раздора, которым поначалу он
угрожал Ахиллу. Но таким образом он обратился к Талтибию и
Еврибату, которые были его герольдами и ревностными слугами: 40

 «Отправляясь в шатёр Ахилла, сына Пелея, уведи прекрасную
Брисеиду, взяв её за руку; но если он не отдаст её,
тогда я сам, придя с большим войском, возьму её, и это будет ещё более тягостно для него».
Сказав это, он отправил их, добавив 42 суровых слов. Но они неохотно пошли вдоль берега пустынного моря и подошли к шатрам и кораблям мирмидонян. И они нашли его сидящим у своего шатра и у своего чёрного корабля: и Ахилл, увидев их, не обрадовался. Но они, смутившись и благоговея перед царём, стояли неподвижно и не обращались к нему и не произносили [своих просьб]. Но он понял [их] и сказал:

«Привет вам, вестники, посланники Юпитера 43 и людей, подойдите ближе, ибо вы ни в чём не виноваты передо мной, в отличие от Агамемнона, который послал вас из-за девы Брисеиды. Однако подойди, благородный Патрокл, выведи девицу и отдай её им, но пусть они будут свидетелями [оскорбления, нанесённого мне] как перед благословенными богами, так и перед смертными людьми, и перед беспощадным царём. Но если когда-нибудь снова
потребуется, чтобы я предотвратил гибель остальных от рук недостойных,
[обращение ко мне будет тщетным], 44 ибо он, несомненно, гневается
Он не внемлет голосу рассудка и совсем не знает, как смотреть в будущее и прошлое,
чтобы греки могли безопасно сражаться на своих кораблях».

 Так он говорил. И Патрокл послушался своего дорогого друга и вывел из шатра
прекраснощёкую Брисеиду и отдал её им в руки;
и они вернулись к кораблям греков. Но женщина неохотно пошла с ними, а Ахилл, плача,
45 тут же сел поодаль от своих товарищей на берегу седого
моря, глядя на темнеющую гладь, и стал звать свою дорогую
мать, протягивая к ней руки:Сосиопезис.

«О мать, раз уж ты родила меня, чтобы я прожил недолго, то, по крайней мере, громовержец Юпитер с Олимпа должен был оказать мне честь.
Но теперь он и вовсе не оказал мне чести, ведь сын
Атрей, могущественный Агамемнон, обесчестил меня; ибо он, отняв у меня добычу, завладел ею, сам отняв её [у меня]».

 Так он говорил, плача. Но к нему прислушалась его почтенная мать,
сидевшая в глубинах океана рядом со своим престарелым отцом. И
и тотчас же она поднялась из седой глубины, как туман. И тогда она
села перед ним, плача, и утешала его рукой, и обращалась к нему, и говорила вслух:

«Сын мой, почему ты плачешь — из-за чего ты так опечален?
Скажи мне, не скрывай этого в своей душе, чтобы мы оба знали».

Но она, глубоко вздохнув, обратилась к быстроногому Ахиллу: «Ты знаешь. Зачем мне рассказывать тебе всё это, если ты и так всё знаешь?
[Они] Мы пошли на Фивы, 46 священный город Ээта, и разграбили его, и привезли сюда всю [добычу]. И вот что
Воистину, сыновья греков справедливо разделили между собой добычу и выбрали для Агамемнона златокудрую дочь Хриса. Но
Хрис, жрец Аполлона-стреловержца, впоследствии прибыл к флоту
греков в медных доспехах, чтобы выкупить свою дочь, и привёз
бесценный выкуп, держа в руке гирлянды Аполлона-стреловержца
на золотом скипетре. И он обратился с мольбой ко всем
грекам, но в первую очередь к двум сыновьям Атрея, предводителям народа.
Тогда все остальные греки закричали, что жрец должен
Его следовало почтить и принять щедрый выкуп, но Агамемнону, сыну Атрея, это не понравилось. Он гневно отпустил старика и дал ему суровое наставление. Старик вернулся в ярости, но Аполлон внял его молитвам, потому что был ему очень дорог. И он послал разрушительную стрелу в сторону греков; и силы их стали гибнуть одна за другой, и стрелы бога летели во все стороны через многочисленное войско греков. Но нам искусный провидец открыл божественную волю Стрелка. Я сразу же
Он воззвал к тому, чтобы мы умилостивили бога; но тут сына Атрея охватила ярость, и он, тут же вскочив, произнёс угрожающую речь,
которая теперь свершилась; ибо греки с выпученными глазами сопровождают её в
Хрису на быстроходном судне и приносят царю дары; но глашатаи только что вышли из моего шатра, ведя за собой девственную дочь Брисеиды, которую мне отдали сыновья греков. Но ты, если можешь, помоги своему сыну. Отправляйся на Олимп и моли Юпитера, если когда-либо ты чем-то радовал сердце Юпитера, словом или делом.
ибо я часто слышал, как ты хвастался во дворцах моего отца, когда говорил, что только ты из бессмертных предотвратил недостойное разрушение от собирающего облака сына Сатурна, в то время как другие обитатели Олимпа, Юнона, Нептун и Минерва Паллада, хотели связать его. Но ты, о богиня, приблизившись, освободила его
от оков, быстро призвав на высокий Олимп
сторукого, которого боги называют Бриареем, а все люди — Эгоном, потому что он превосходил своего отца силой, 47 который тогда сидел рядом с сыном
Сатурн, ликующий в славе. Его тогда страшились блаженные боги, и они не связывали [Юпитера]. Напомнив ему об этом, сядь рядом с ним и обними его колени, если он хоть как-то согласится помочь троянцам и сдержать 48 греков у их кораблей и на море.
[пока их] убивают, чтобы все могли наслаждаться своим царём и чтобы сын Атрея, могущественный Агамемнон, познал своё пагубное безумие, когда он никоим образом не почитал храбрейших из греков».

Но Фетида ответила ему, проливая слёзы: «Увы! сын мой,
для чего я воспитал тебя, произведя на свет в недобрый час
. Хотел бы ты сидеть на кораблях без слез и невредимым;
ибо тебе уготована жизнь, но не на очень короткий период, и не на очень долгий.;
но теперь ты и стремителен, и несчастнее всех смертных.:
поэтому я произвел тебя на свет в моем дворце по злой воле судьбы.
Однако, чтобы передать твои слова громовержцу Юпитеру, я сам отправлюсь на заснеженный Олимп, если он вдруг согласится. Но ты,
сидящий сейчас на быстроходных кораблях, затаил обиду на греков и
полностью воздержитесь от войны. Ибо вчера Юпитер отправился к Океану, 50 к
невинным эфиопам, на пир, и с ним отправились все боги. Но на двенадцатый день он вернётся на Олимп; и тогда я пойду во дворец Юпитера с медным полом и с мольбой обниму его колени, и я думаю, что он уступит.
 Сказав это, она ушла, оставив его в гневе.
за свою хорошо подпоясанную служанку, которую они забрали у него против его воли. Но тем временем Улисс прибыл в Хрису, привезя священную
гекатомбу. Но они, войдя в глубокую гавань, сначала свернули паруса и убрали их в тёмную лодку; затем опустили мачту в гнездо, быстро закрепив её, и на вёслах подвели судно к причалу; вытащили спящих и привязали канаты. Затем они сами вышли в бушующее море и высадили гекатомбу на далёком берегу
Аполлон, а затем они заставили дочь Хриса сойти с корабля, плывущего по морю.
 Тогда мудрый Улисс, подведя её к алтарю,
вручил её в руки её дорогого отца и обратился к нему:

«О Хрис, Агамемнон, царь людей, послал меня, чтобы я привёл к тебе твою дочь и принёс в жертву Фебу священную гекатомбу за греков, чтобы мы могли умилостивить царя, который наслал на аргивян беды, сопровождаемые стонами».

 Сказав это, он передал её в руки Хриса, и тот, радуясь, принял свою любимую дочь. Затем они сразу же привели всё в порядок
великолепную гекатомбу для бога вокруг хорошо построенного алтаря. После этого они омыли руки и поднесли толчёный ячмень. 51 Но для них Хрис, воздев руки, молился громким голосом:«Услышь меня, о ты, обладательница серебряного лука, что оберегаешь Хризу и божественную Силлу и что могущественно правит Тенедосом! Ты уже слышала мои молитвы в прошлом, ты чтила меня и очень сильно навредила греческому народу. Теперь исполни и эту мою просьбу: избавь греков от этой позорной чумы».

Так он молился, и Феб Аполлон услышал его. Но после того, как они помолились и окропили толчёный ячмень, они сначала запрокинули [головы жертв], убили их, содрали с них шкуры и вырезали
Он взял куски мяса и обернул их жиром, сложив его в два слоя, а затем положил на них сырое мясо. Затем старик
обжарил их на дровах и полил игристым вином, а юноши держали в руках вертела с пятью зубцами. Но после того, как
бедра были зажарены и они попробовали внутренности, они
разрезали остальное мясо на мелкие кусочки, нанизали их на вертела и
искусно зажарили, а затем сняли все мясо [с вертелов].

Но когда они закончили работу и приготовили
Они пировали, и ни одна душа не осталась обделённой.
Но когда они утолили жажду и голод, юноши наполнили кубки вином до краёв 52 и пустили их по кругу, налив каждому по первой чаре. 53 Но греческие юноши весь день
ублажали бога песнями, воспевая радостный пеан, 54 воспевая
Далёкого, и он радовался в душе, слушая их. Но когда солнце
село и наступила тьма, они уснули рядом с
тросы их кораблей. Но когда появилась мать зари, 55 розовопалое
утро, они сразу же отплыли к просторному лагерю
ахейцев, и далеко устремленный Аполлон послал им благоприятный шторм.
Но они установили мачту и распустили белые паруса. Ветер
56 наполнил парус, и судно быстро понеслось вперёд.
Тёмная волна с грохотом обрушилась на киль, но корабль
прорвался сквозь волну, не сбившись с курса. Но когда они
достигли обширных владений греков, они причалили к чёрному
кораблю на материке, далеко от... Они поставили его на песок и протянули под ним длинные опоры, но затем разошлись по своим шатрам и кораблям.
Но сын Пелея, рождённый от Юпитера, быстроногий Ахилл, продолжал гневаться, сидя на своих быстрых кораблях, и никогда не посещал ни собраний благородных героев, ни сражений, но тосковал по своей возлюбленной, оставаясь там, хотя и жаждал шума и битвы.

Когда наступило двенадцатое утро с того времени, 57 тогда все боги, пребывающие вовеки, собрались на Олимпе, но Юпитер шёл впереди. Но Фетида не забыла об обещаниях, данных её сыну, и
она вышла из морской пучины и на рассвете вознеслась на высокое небо
и на Олимп; 58 и она нашла всевидящего сына Сатурна,
сидевшего отдельно от остальных на самой высокой вершине многовершинного Олимпа, тогда она села перед ним, обхватив его колени левой рукой, а правой взяв его за подбородок, и, умоляя, обратилась к царю Юпитеру, сыну Сатурна:

«О отец Юпитер, если я когда-либо помогал тебе среди бессмертных, словом или делом, исполни для меня это желание: воздай почести моему сыну, который прожил самую короткую жизнь из всех. Ибо теперь Агамемнон, царь
люди опозорили его, ибо он владеет своим трофеем, сам его унеся. По крайней мере, олимпийский Юпитер, дающий советы, воздай ему почести.
И даруй троянцам победу до тех пор, пока греки не почтят моего сына и не воздадут ему почести».
 Так она говорила, но Юпитер, повелевавший облаками, ничего ей не отвечал, а долго сидел молча. И когда Фетида схватила его за колени, крепко вцепившись
она взяла их в руки и снова взмолилась: «Пообещай мне сейчас же,
недвусмысленно, и согласись или откажись (ведь тебе нечего бояться), чтобы
я могла понять, насколько я самая бесчестная богиня из всех».

Но Юпитер, глубоко тронутый её мольбой, обратился к ней: «Воистину, это
[будет] печальным делом, ведь ты заставишь меня оскорбить Юнону, когда она будет упрекать меня. Ибо даже без всякой причины она постоянно упрекает меня среди бессмертных богов, а также говорит, что я помогаю троянцам в бою. Но ты
Теперь твоя часть пути окончена, чтобы Юнона тебя не увидела. Но об остальном я позабочусь, пока не доведу дело до конца. Но если [ты настаиваешь на этом], то пусть будет так. Я кивну тебе головой, чтобы ты был спокоен.
 Ибо это самое надёжное обещание среди бессмертных. Моё обещание, что бы я ни подтвердил кивком, не будет ни отменено, ни нарушено, ни не выполнено.

Сын Сатурна заговорил и кивнул, нахмурив тёмные брови.
И тогда с бессмертной головы царя посыпались амброзиевые локоны, и он заставил содрогнуться могучий Олимп. Так сказав
Посовещавшись, они расстались. Она тут же спустилась с блистательного Олимпа в глубокое море. Но Юпитер, с другой стороны, [вернулся] в свой дворец. Все боги встали со своих мест, чтобы встретить своего отца; никто не осмелился ждать, пока он приблизится, но все встали при его появлении. Так он и сидел на своём троне, и Юнона не осталась в неведении, увидев, что к нему присоединилась легконогой Фетида, дочь морского старца.
Тут же она стала упрекать Сатурна-Зевса:

 «Кто из богов, о лживый, снова замышляет что-то?»
с тобой? Тебе всегда было угодно, находясь вдали от меня, замышлять тайные дела и принимать решения по ним; и ты ни разу не соизволил
с готовностью рассказать мне хоть слово о том, что ты замышляешь».

 Тогда отец людей и богов ответил ей: «О Юнона, не надейся узнать все мои замыслы.
Они были бы для тебя непосильны, хотя ты и моя супруга. Но что бы тебе ни предстояло услышать, ни один бог или человек не узнает об этом раньше тебя.
Но что бы я ни хотел обсудить отдельно от богов, не делай этого».
не расспрашивай ни о чём из этого и не исследуй».

 Но большеглазая почтенная Юнона ответила ему: «О, грозный сын Сатурна, что ты сказал? До сих пор я никогда
не расспрашивала тебя и не допытывалась [до твоих тайн]; но ты можешь
спокойно размышлять о том, что тебе угодно. Но в
настоящее время я очень боюсь, что на тебя могла повлиять легконогой Фетида,
дочь морского старца: ведь на рассвете она сидела рядом с тобой и обнимала твои колени. Я подозреваю, что ты был с ней.
«Ты должна открыто пообещать, что почтишь Ахилла и уничтожишь многих на кораблях греков».
Но в ответ она услышала, как Юпитер, повелевающий облаками, обратился к ней: «Злобная! ты всегда что-то подозреваешь, и я не могу от тебя скрыться. Тем не менее ты не добьёшься никакого результата, но будешь ещё дальше от моего сердца, и это будет ещё горше для тебя. Но если так будет, то, похоже, мне это нравится.  Но сядь спокойно и исполни моё повеление, чтобы
множество богов на Олимпе не помогло тебе против меня, когда я
приближусь,  и возложу на тебя свои неодолимые руки».

 
 Так он говорил, но почтенная большеглазая Юнона испугалась и села молча, склонив голову. Но небесные боги
зароптали во дворце Юпитера. И знаменитый кузнец Вулкан
начал увещевать их, оказывая любезность своей возлюбленной матери,
беловолосой Юноне:

 «Воистину, теперь это станет серьёзной проблемой, и терпеть это будет невозможно, если
вы двое препираетесь из-за смертных и поднимаете шум среди божеств.
И никакого удовольствия от восхитительного пира не будет,
поскольку преобладают худшие вещи. 62 Но я советую своей матери,
которая сама умна, угодить моему дорогому отцу Юпитеру, чтобы мой
родитель снова не упрекнул её и не помешал нашему пиру. Ибо если олимпиец
Громовержец хочет сбросить [нас] с наших мест 63 — ведь он самый могущественный. Но успокой его ласковыми словами; тогда
 царь Олимпа сразу же будет благосклонен к нам».
Так он говорил, а поднявшись, вложил двойную чашу 64 в руку своей дорогой матери и обратился к ней:«Будь терпелива, мать моя, и сдерживай себя, хоть и огорчена, чтобы я не увидел, как тебя, столь дорогую мне, избивают.
Тогда я, хоть и полный горя, не смог бы тебе помочь, ибо Олимпийскому Зевсу трудно противостоять. Ибо до сих пор, схватив меня за ногу, он швырял меня, желая в одно время помочь тебе, вниз
с небесного порога. Весь день меня носило по воздуху, и я упал на Лемнос 65 вместе с заходящим солнцем: к тому времени во мне почти не осталось жизни. Там синтийцы 66 сразу же приняли меня и стали ухаживать за мной 67 после того, как я упал».

 Так он говорил, но белорукая богиня Юнона улыбалась; улыбаясь, она приняла чашу из рук своего сына. Но он, начиная слева направо, 68 продолжал наливать всем остальным богам, черпая нектар из кубка. И тогда среди бессмертных богов раздался неудержимый смех, когда они увидели, как Вулкан суетится 69 по всему дому. Это была «двойная чаша с общим дном посередине». — Крузий.

  После разграбления Трои Геракл по возвращении был
отброшен на Кос бурей, поднятой враждебной ему Юноной, которая
устроила так, что Юпитер впал в сон, чтобы не помешать её замыслу.
Пробудившись, Юпитер в гневе за то, что его обманули, привязал её
ноги к железным наковальням, которые Вулкан, попытавшийся
освободить, в ярости сбросил на Лемнос.

 Племя разбойников тирренского происхождения
(согласно Мюллеру) и древних жителей Лемноса.  Этот остров
впоследствии стал священным для Вулкана. См. Лактанций, i. 15; Мильтон, P.L.  Лексикон, стр. 481.

 Итак, они пировали 70 весь день до захода солнца; и душа не желала ничего другого, кроме этого пира, прекрасной арфы, которую держал Аполлон, и муз, сопровождавших его.
в свою очередь, отвечал приятным голосом.

 Сноска 70: (возвращение) «Боги образовали своего рода политическое сообщество, в котором была своя иерархия, распределение рангов и обязанностей, борьба за власть и периодические перевороты, публичные собрания на агоре Олимпа и многочисленные пиры или празднества». — Грот, т. I, с. 463. Ср. Мюллер, «Греческая литература», т. II, § 2.

Но когда великолепный солнечный свет угас, они удалились на покой,
каждый в свой дом, где прославленный Вулкан, хромой на обе ноги,
с хитроумным мастерством построил дом для каждого. Но олимпийцы
Громовержец Юпитер отправился на свой ложе, где он лежал до тех пор, пока его не окутал сладкий сон. Там, поднявшись, он лёг отдохнуть, а рядом с ним восседала на золотом троне Юнона.




 КНИГА ВТОРАЯ.


 АРГУМЕНТЫ.

 Юпитер посылает Агамемнону сон, после которого тот вновь собирает войско. Терсит наказан за свою дерзкую речь,
а войскам запрещено возвращаться домой. Далее следует
перечень кораблей и сил союзников.


 Остальные, и боги, и воины, 71 спали всю ночь
Ночь опустилась на землю, но Юпитер не мог уснуть. Он размышлял о том, как воздать почести Ахиллу и погубить многих на кораблях греков. Но этот замысел показался ему самым лучшим: послать роковой сон 72 Агамемнону, сыну Атрея. И, обращаясь к нему, он произнёс крылатые слова:

 «Спеши, губительный сон, к быстрым кораблям греков. Войдя
в шатёр Агамемнона, сына Атрея, произнеси очень чётко
всё, что я тебе прикажу. Вели ему вооружить длинноволосых ахейцев
73 всем их воинством; ибо теперь, возможно, он сможет 74 взять в оборот
город троянцев; ибо бессмертные, обитающие в олимпийских чертогах,
больше не мыслят разрозненно, ибо Юнона, моля, склонила всех [к своей воле]. И над троянцами нависла беда».

 Так он сказал, и сон 75 тотчас же исчез, как только услышал повеление. И быстро он достиг быстрых кораблей греков и отправился к Агамемнону, сыну Атрея. Но его он застал
спящим в шатре, и вокруг него витала божественная дремота. И он
склонился над его головой, как над Нестором, сыном Нелея, то есть
которого Агамемнон почитал больше всех старцев. К нему, уподобляющемуся
богам, обратился божественный сон:

 Примечание 71: (вернуться) См. Антон, который отмечает, что «в гомеровские времена не было принято сражаться верхом».

 Примечание 72: (вернуться) Некоторые считают Онейра богом сновидений.

Сноска 73: (вернуться) Обратите внимание на разницу: абанты, стих
542, и фракийцы, стих 533, носили волосы по-разному.

 Сноска 74: (вернуться) ;;; ограничивает утверждение _вероятностью_, так что Юпитер не говорит _прямую_ ложь.

Сноска 75: (возвращение) В защиту такого обманного поведения Юпитера, которое так возмутило Платона, Кольридж, стр. 154, замечает: «;;;;; ;;;;;;; был лживым духом, которого отец богов и людей имел полное право нанять для исполнения своей высшей воли».

 «Спишь ли ты, сын воина, укротитель коней Атрей? Не пристало
человеку, дающему советы, которому вверен народ и которому
приходится заботиться о стольких вещах, спать всю ночь. Но теперь
скорее выслушай меня, ибо я посланник к тебе от Юпитера, который, хотя и далеко
далёкий, очень почитает и жалеет тебя. Он приказывает тебе вооружить длинноволосых греков всем, что у них есть, ибо теперь ты можешь взять многострадальный город троянцев, поскольку бессмертные, владеющие
олимпийскими чертогами, больше не думают сообща; ибо Юнона, умоляя, склонила всех [к своей воле], и над троянцами нависли беды от Юпитера. Но сохрани это в своей памяти, и пусть забвение не овладеет тобой, когда сладкий сон покинет тебя».

 Сказав это, он удалился и оставил его там в раздумьях
Он обдумывал эти дела, которым не суждено было свершиться.
 Ибо он, глупец, думал, что в тот день захватит город Приама; и не знал он, какие дела на самом деле замышлял Юпитер; ибо даже он собирался навлечь дополнительные тяготы и горести как на троянцев, так и на греков, из-за ожесточённых столкновений. Но он пробудился ото сна, и вокруг него зазвучал небесный голос. Он выпрямился и надел свою мягкую, красивую, новую тунику, а поверх неё накинул свой большой плащ. И он надел свои прекрасные сандалии на свои сияющие ноги.
и сбросил с плеч утыканный серебром меч. Он также взял свой
отцовский скипетр, вечный и неувядающий, с которым отправился к кораблям
греков в медных доспехах.

 Богиня Аврора теперь 76 восходила на широкий Олимп, возвещая рассвет
Зевсу и другим бессмертным. Но он 77 со своей стороны приказал
звонкоголосым вестникам созвать длинноволосых ахейцев 78 на
собрание. Поэтому они созвали их, и народ собрался очень быстро.
Сначала собрание великодушных старейшин заседало на корабле
Нестора, царя Пилоса. Созвав их, он
дал благоразумный совет:

 Сноска 76: (вернуться) ;;, по-видимому, обозначает плавный переход от одного события к другому.

 Сноска 77: (вернуться) Агамемнон.

 Сноска 78: (вернуться) См. стих 11.

«Слушайте меня, друзья мои: во сне, в эту блаженную ночь, мне явился божественный сон.
Он был очень похож на благородного Нестора — и по форме, и по росту, и по виду. Он стоял надо мной и обращался ко мне: «Спишь ли ты, сын воина, Атрей, укротитель коней? Не пристало советнику, которому вверен народ и которому вверено столь многое, спать».
Всё это заботы, чтобы проспать всю ночь. Но теперь скорее обрати внимание на меня, ибо я посланник к тебе от Юпитера, который, хоть и далеко,
но очень заботится о тебе и жалеет тебя. Он велит тебе вооружить длинноволосого
Греки со всем своим войском, теперь ты можешь взять многострадальный город троянцев.
Бессмертные, владеющие олимпийскими чертогами, больше не мыслят разрозненно, ибо Юнона, умоляя, склонила всех [к своей воле], и над троянцами нависла угроза гнева Юпитера.
Но помни об этом. Сказав это, он улетел
прочь, оно ушло; но сладкий сон покорил меня. Но пойдём, [давай попробуем]
если мы хоть как-то сможем вооружить сыновей греков. Но сначала я
прощупаю их склонности, как и подобает, и прикажу им
выходить в море на своих многоместных кораблях; а ты удерживай их
словами, одного в одном месте, другого в другом».

Он действительно так сказал и сел; но Нестор, царь
песчаного Пилоса, встал и, мудро рассуждая, обратился к ним с речью и сказал:

«О друзья, военачальники и советники аргивян, если кто-то из вас
Если бы этот сон рассказали греки, мы бы сочли его выдумкой и отвернулись бы [от рассказчика]. Но теперь его увидел тот, кто хвастается [тем, что он] величайший человек в
армии. Но давайте же, давайте, вооружим сыновей греков».

Сказав это, он начал удаляться от собрания; и они, князья, держащие скипетры, встали и повиновались пастырю племён, и войско двинулось вперёд. Подобно тому, как рои пчёл, 79 вновь и вновь вылетающие из дупла скалы, устремляются вперёд,
и летят толпами над весенними 80 цветами, и некоторые из них проносятся здесь, а некоторые там; так и эти [греки] из многих народов с кораблей и из шатров продолжали идти толпами перед крутым берегом к собранию. И среди них пылал Слух, посланник Юпитера, побуждая их идти дальше; и они продолжали собираться вместе. Собрание было бурным, и земля под ним стонала, когда люди рассаживались.
Поднялся шум, но девять глашатаев, громко крича, сдерживали их, чтобы они хоть как-то успокоились.
Умолкните и выслушайте принцев, взращённых Юпитером. С трудом, но в конце концов люди расселись по своим местам, прекратив шум, когда царь Агамемнон встал, держа в руках скипетр, который с таким трудом выковал Вулкан. Вулкан сначала отдал его царю Юпитеру, сыну Сатурна, а Юпитер, в свою очередь, отдал его своему посланнику, убийце Аргуса. 82 Но царь Меркурий отдал его
Пелопу, укротителю коней, а Пелоп снова отдал его Атрею, пастырю народа. Но Атрей, умирая, оставил его Фиесту, богатому стадами; но
Фиест снова предоставил нести это Агамемнону, чтобы он мог править
многими островам83 и всем Аргосом. 84 Опираясь на это, он произнес
слова среди греков:

Сноска 79: (возвращение) Дательный падеж здесь подразумевает направление, ;;;
увеличивая его силу, согласно Штадельманну и Кюнеру, за которыми
следует Антон. Я восстановил старую интерпретацию, которая гораздо менее притянута за уши и не вызывает сомнений благодаря подражаниям Вергилия. — «_per_ florea rura», «Энеида», I, 430; «floribus insidunt variis», «Энеида», VI, 708. «Среди свежей росы и цветов порхай туда-сюда». — Мильтон. «Потерянный рай», I, 771.

Сноска 80: (возвращение) _I. e._ над цветами весной,
когда впервые появляются пчёлы. См. Вергилий, l. c. Еврипид. Гиппий, 77, ;;;;;;;
;;;;;;’ ;;;;;; ;;;;;;;;;.— Никий, Антология, i. 31, ;;; ;;;;;;;;
;;;;;;;.— Лонг, i. 4.

 Примечание 81: (вернуться) Обратите внимание на распределительное употребление ;;;;. Ср. «Одиссея», iii. 7.

 Примечание 82: (вернуться) Меркурий. Ср. Овидий. «Метаморфозы», i. 624 и далее.

Примечание 83: (вернуться) О расширении власти Агамемнона см. Фукидид.
I. 9.

 Примечание 84: (вернуться) Об этом скипетре, символизирующем богатство и влияние дома Атридов, см. Грот.
Т. I. С. 212.

«О друзья, греческие герои, слуги Марса, Юпитера, сына Сатурна,
он вверг меня в тяжкое несчастье. Жестокий, он и прежде
обещал мне и кивком своим благоволил, чтобы я вернулся домой,
разрушив хорошо укреплённый Илион. Но теперь он замыслил злой
обман и велит мне бесславно вернуться в Аргос, после того как я
потерял многих своих людей. Так что, похоже, это устраивает
всемогущего Юпитера, который уже разрушил цитадели многих
городов и ещё разрушит их, ибо он превыше всего
сила. Ибо даже потомкам было бы стыдно слышать, что столь храбрый и многочисленный народ греков вёл безрезультатную войну и сражался с меньшим количеством людей. Но конца этому не видно. Ибо если бы мы,
греки и троянцы, заключив верный союз, 85 пожелали, чтобы
оба народа были пронумерованы, и [пожелали] выбрать троянцев,
с одной стороны, столько, сколько в городе жителей; а с другой
стороны, если бы мы, греки, разделились на десятки и выбрали
одного троянца, чтобы он разливал вино [для каждого десятка],
то десятков было бы много
без виночерпия. 86 Говорю вам, сыновья греков намного многочисленнее троянцев, живущих в городе. Но есть
вооружённые копьями союзники из многих городов, которые сильно
препятствуют мне и не дают разрушить густонаселённый город.
 Уже девять лет прошло с тех пор, как могучий Юпитер ушёл, и теперь
обшивка наших кораблей сгнила, а канаты распустились. 87. Наши жёны и маленькие дети сидят в наших домах и ждут нас, но для нас работа, ради которой мы пришли сюда, остаётся незавершённой, вопреки
ожидание. Но пойдемте, как я вам посоветую, давайте все повинуемся; давайте
полетим на кораблях в нашу дорогую родину, ибо никогда в будущем
мы не возьмем широколиственную Трою ”.

Сноска 85: (возвращение);;;;;, вероятно, используется как прилагательное,
понимающее ;;;;;;, жертв, которые были убиты для того, чтобы утвердить
клятву. Однако см. Buttm. Лексил. с. 439.

 Сноска 86: (вернуться) Греки вдвое превосходили троянцев численностью. См.
Антон.

 Сноска 87: (вернуться) Обратите внимание на изменение конструкции в ;;;;;;;;
с использованием среднего рода множественного числа. Аполлон. de Syntaxi, iii. 11. ;; ;;;;;;
;;;;;;;; ;;;;;;;;;;;;;; ;;; ;;;;; ;;;;;;.

Так он говорил, и эти слова пробуждали сердца в груди каждого, кто их слышал, во всей толпе, у кого бы ни был его замысел. 88 И собрание пришло в движение, как огромные волны Икарийского моря, которые,
действительно, поднимают и юго-восточный, и южный ветры, 89
налетающие с облаков отца-Юпитера. И как западный ветер 90
колышет стоячую кукурузу, стремительно набрасываясь на неё, и она [кукуруза] гнётся вместе с колосьями, так и всё собрание было взволновано.
Некоторые с криками бросились к кораблям, но из-под их ног
пыль поднялась в воздух; и некоторые призывали друг друга схватить
корабли и утащить их в великий океан; и они начали расчищать
проходы. Крики их, жаждущих [вернуться] домой, взлетели к небу,
и они убрали швартовы из-под кораблей. Тогда-то и произошло
возвращение аргивян вопреки судьбе, если бы Юнона не обратилась к
Минерве:

Сноска 88: (вернуться) _Т. е._ его истинная цель. Ср. ст. 75 и далее.

 Сноска 89: (вернуться) Шпитцер и более поздние редакторы единодушно читают
;;;;;; вместо ;;;;;;; в венецианском манускрипте. См. Арнольд.

 Сноска 90: (вернуться)

 —“Густой, как поле
Цереры, созревшее для сбора урожая, колышет изгибы
Ее бородатая роща колосьев, в какую сторону их колышет ветер
”. — Потерянный рай, iv. 980.


“Увы! Неукротимая дочь громовержца Юпитера, так пусть же теперь аргивяне
возвратятся домой, в свою дорогую отчизну, по широкому дну
морскому, и оставят Приаму славу, а троянцам — аргивянку Елену,
из-за которой многие греки погибли в Трое, вдали от своей дорогой
отчизны? Но теперь иди к народу греков в медных доспехах и
удерживай каждого своими льстивыми речами, не позволяй им
спустите на воду их 91 барк с равными парусами». Так она сказала, и лазурноокая богиня Минерва не стала возражать. Но она, поспешая,
спустилась с вершин Олимпа и быстро добралась до быстрых кораблей
ахейцев. Там она нашла Улисса, равного по уму и силе
Зевсу, который стоял неподвижно и не прикасался к своей
хорошо обставленной чёрной барке, потому что сердце и разум его
были охвачены сожалением.
Но стоявшая рядом с ним голубоглазая Минерва сказала:

 Сноска 91: (вернуться) _Т. е._ гребли с обеих сторон. Но Рост и Лидделл
(см. статью) предпочитают вариант «покачиваясь, раскачиваясь с обеих сторон».

«Сын Лаэрта, рождённый от Юпитера, многохитрый Улисс, так ли ты
поспешишь домой, в свою милую отчизну, на своих многоместных
кораблях? И оставишь ли ты Приаму славу, а троянцам — аргосскую
Елену, из-за которой многие греки пали в Трое, вдали от своей
милой отчизны?» Но теперь иди к грекам, не медли;
и удерживай каждого лестью, и не позволяй им спускать на воду свои гладко обшитые корабли».

 Так она говорила, но он узнал голос богини. Тогда он
поспешил убежать и сбросил свой плащ, но глашатай Эврибат,
Итакенянин, следовавший за ним, поднял его. Но он, встретив Агамемнона,
сына Атрея, получил от него 92 вечно нетленный отцовский
скипетр, с которым прошел по кораблям закованных в медную кольчугу
Греки.

Сноска 92: (возврат) Это пример ;;;;; ;;;;;;;;;, как в H. O. 88, ;;;;;;; ;; ;;;;;;;;;;;;;;;; ;;;;;;; ;;;;;;; ;;;; ;;;;;;;
;;; ;;;; ;;;;;;;;;; ;;; ;;;; ;;;;;;;;;.—Лесбонах, ;;;; ;;;;. ;. 181, изд. Валька.


Какого бы царя или выдающегося человека он ни встретил
стоя рядом с ним, он остановил его мягкими словами:

“Странный человек! тебе, трусливому, не пристало трепетать;
но сядь сам и заставь сесть других людей, потому что ты
еще не выяснил четко, в чем состоит намерение Атридеса.
Сейчас Он судит сыновей греков и быстро накажет их.
Греки. Мы не все слышали, что он сказал на совете. Берегись, как бы он, разгневавшись, не причинил вреда сыновьям греков. Ибо гнев царя, взлелеянного Юпитером, велик; его честь также от Юпитера, и Юпитер, дающий великие советы, любит его».

Но, с другой стороны, любого простолюдина, которого он случайно
видел или слышал, как тот кричит, он бил скипетром и упрекал словами:


«Эй, приятель, сиди тихо и слушай тех, кто лучше тебя,
потому что ты труслив и слаб и никогда не будешь полезен ни на войне, ни на совете». Мы, греки, ни в коем случае не можем управлять всем здесь.
Ведь правление многих — не есть благо; 93 пусть будет один вождь, один царь, 94 которому сын хитроумного Сатурна дал скипетр и законы, чтобы он управлял ими».

Сноска 93: (возвращение) См. Аристот. Политика, IV, 4, и Цицерон. Об обязанностях, I.
8. Этим истинным правилом часто злоупотребляли тираны, такие как Дион (Корн.
Непот, Дион, § 6, 4), Калигула (Светоний. Калигула, 22) и Домициан (там же.
12).

Примечание 94: (вернуться) Об аристократическом характере поэзии Гомера см. Мюллер, «Греческая литература», т. IV, § 2.

 Таким образом, он, как главнокомандующий, приводил войско в порядок. Но они снова с шумом бросились от кораблей и шатров на собрание, как когда волны
громкого моря с грохотом разбиваются о высокий берег, и глубокая
бездна отзывается эхом.

Остальные действительно сели, и их оставили на своих местах.
Но Терсит самостоятельно, незамедлительного в слова, было пререканий; кто, а именно:
знал, что в его сознании оба выражения неприличным и многочисленными, так как лениво,
и не по дисциплине, спорить с князьями, но в
ляпнуть] все, что казалось ему делом смех
Греки. И он был самым уродливым человеком, который приезжал в Илион. Он был хромым на одну ногу, 95 с кривыми плечами, 96 сгорбленным и с головой, 97 вытянутой кверху.
макушка была покрыта тонкими лохматыми волосами. К Ахиллесу и
Улиссу он был особенно враждебен, за этих двоих он обычно поносил.
Но в этом случае, пронзительно крича, он произносил горькие насмешки
против благородного Агамемнона; но греки были сильно раздражены против
него и были возмущены в душе. Но, громко крича, он
поносил Агамемнона словами:

Сноска 95: (вернуться) См. Буттм. Лексикон, стр. 540, § 8.

 Сноска 96: (вернуться) См. Буттм. стр. 537, который производит ;;;;; от
;;;;;;, _высушивать_, как если бы ;;;;;, _покоробившийся от жара_.

«Сын Атрея, на что ты теперь жалуешься или чего ты хочешь?
 Твои шатры полны меди, и в твоих шатрах много избранных женщин, которых мы, греки, отдаём тебе в первую очередь, когда захватываем город. Тебе всё ещё нужно золото, которое кто-то из коневодов троянцев привезёт из Трои в качестве выкупа за своего сына, которого я или кто-то другой из греков, связав, можем увести?» Или юная дева, с которой ты можешь предаваться любовным утехам и которую ты можешь держать отдельно 97 [от остальных]? Воистину, это не подобает мужчине
главнокомандующий, ведущий сыновей греков на гибель. О вы, мягкотелые, жалкие трусы, греческие женщины, а не греческие мужчины, 98 давайте
вернёмся домой, домой! 99 на наших кораблях и оставим его здесь
наслаждаться почестями в Трое, чтобы он знал, действительно ли мы ему помогаем или нет. Тот, кто только что обесчестил Ахилла, человека гораздо более доблестного, чем он сам, ибо, забрав, он оставил себе добычу, которую сам же и захватил. Но, конечно, в сердце Ахилла не так много гнева, он терпелив, ибо, воистину, если бы
это не так, о сын Атрея, ты хотел оскорбить меня сейчас в
последний раз”.

Сноска 97: (возвращение) Не будучи вынуждены восстанавливать ее, как
дочь Chryses.

Сноска 98: (возврате) Вирг. ;n. іх. 617: “; Phrygi; вере, neque еним
Фригийцы!”

Сноска 99: (возвращение) Это энергичная интерпретация Нагельсбахом
;;;;;; ;;;.

Так говорил Терсит, ругая Агамемнона, пастыря народа.
Но богоподобный Улисс тут же встал рядом с ним и, нахмурив брови, упрекнул его в резких словах:

«Терсит, безрассудный болтун! Хоть ты и шумный декламатор, воздержись.
и не выходи в одиночку на битву с царевичами, ибо я утверждаю, что нет другого смертного более низкого, чем ты, из тех, кто пришёл с сыном Атрея в Илион. Поэтому не разглагольствуй, имея в виду царей, не порицай их и не жди их возвращения. На самом деле мы ещё не знаем, как обернутся эти дела, вернёмся ли мы, сыны греков, с победой или с поражением. Поэтому теперь ты сидишь и поношишь Агамемнона, сына
Атрея, предводителя народа, за то, что греческие герои помогают ему
Ты преподносишь множество даров, но при этом оскорбляешь и поучаешь. Но я заявляю тебе, что и это свершится: если я ещё раз застану тебя в таком состоянии, как сейчас, то голова Улисса больше не будет покоиться на его плечах, а меня больше не будут называть отцом Телемаха, если я, схватив тебя, не сорву с тебя все одежды, плащ и всё, что прикрывает твои чресла, и не отправлю тебя, рыдающего, на быстрые корабли, предварительно выгнав тебя из собрания жестокими ударами».

Так он говорил и бил его скипетром по спине и
плечи; но он стал вырываться, и много слез упало с него, и
кровавый рубец возник под скипетром на спину. Но он сел и
задрожал; и, скорбя, с глупым видом, он вытер слезы. Они,
хотя и были огорчены, от души посмеялись над ним, и поэтому можно было бы сказать,
глядя на человека рядом с ним:

“О странный! несомненно, Улисс уже совершил десять тысяч добрых дел,
как подавая мудрые советы, так и разжигая войну. Но
теперь он совершил самое лучшее из того, что могли сделать греки, —
он удержал этого сквернослова от его речей. Несомненно
его вспыльчивый нрав больше не заставит его упрекать царей в непристойных высказываниях».

 Так говорила толпа; но Улисс, разоритель городов, встал, держа в руках скипетр, а рядом с ним стояла голубоглазая Минерва, подобная глашатаю.
Она приказала людям замолчать, чтобы сыновья греков, от первого до последнего, могли услышать его речь и обдумать его совет. Он, дав мудрый совет, обратился к ним и сказал:

 «О сын Атрея, греки хотят сделать тебя, о царь, самым ничтожным из всех говорящих.
Они не выполнят своего обещания»
Тебе, 100-му, которого они выставили вперёд, придя сюда из питающего коней Аргоса, чтобы ты вернулся домой, разрушив хорошо укреплённый
Илион. Ибо, подобно юным мальчикам или овдовевшим женщинам, они плачут друг у друга на груди, желая вернуться домой. И воистину, это тяжкое бремя — возвращаться [так],
будучи опечаленным. Ибо нетерпелив тот, кто даже на один месяц разлучается со своей женой, оставаясь на своём многопалубном корабле, 101
хотя зимние штормы и бурное море могут загнать его в ловушку; 102
но для нас [сейчас] идёт девятый год с тех пор, как мы задержались
здесь. Поэтому я не возмущаюсь тем, что греки теряют терпение из-за своих изогнутых кораблей; но всё же было бы позорно и оставаться здесь так долго, и вернуться ни с чем. Терпите, друзья мои, и оставайтесь ещё немного, чтобы мы могли узнать, правдивы ли пророчества Калхаса. Ибо мы хорошо знаем, и вы все тому свидетели, что судьбы смерти не коснулись вас ни вчера, ни позавчера, когда корабли греков собрались в Аулисе, неся зло Приаму и троянцам, а мы вокруг источника, у священных алтарей, приносили в жертву целые гекатомбы
бессмертные, под прекрасным платаном, из которого текла прозрачная вода.
103 Там появилось великое чудо: змея с пятнами на спине,
ужасная, которую сам олимпиец выпустил на свет,
выскользнув из-под алтаря, сразу же направилась к платану. И были там птенцы воробья, детёныши,
на самой верхней ветке, прячущиеся в листве, числом восемь;
но мать, родившая птенцов, была девятой.
 И он пожрал их, жалобно чирикая, а мать продолжала
Она порхала вокруг, оплакивая своих птенцов, но затем, развернувшись, схватила себя за крыло и закричала. Но после того, как она сожрала птенцов воробья и себя, бог, который её создал, наделил её зловещим предзнаменованием, потому что сын коварного Сатурна превратил её в камень. Но мы, стоявшие рядом, были поражены тем, что произошло. Таким образом, ужасные предзнаменования богов приблизились к гекатомбам. Тогда Калхас сразу же обратился к нам, передав слова богов:
«Почему вы замолчали, греки с развевающимися волосами? Для нас
Воистину, всеведущий Юпитер явил великий знак, недавно, совсем недавно, совершившийся, слава о котором никогда не померкнет. Как эта [змея] пожрала птенцов воробья, числом восемь, и саму мать, высиживавшую выводок, девятую, так и мы должны вести здесь войну столько же лет, 104, но на десятом году мы захватим многолюдный город. Он действительно так говорил, и всё это сейчас происходит. Но идите сюда, вы, греки в доспехах,
оставайтесь здесь, пока мы не захватим великий город Приам».


Примечание 100: (вернуться) См. Грот, т. I, с. 392, прим. 2.

Сноска 101: (возврат)  Я последовал за Вольфом, приняв ;;; ;;; ;;;;;;;;
 в связи с ;;;;;.  Другие наиболее нелепо трактуют ;;; как =;;;;.

 Сноска 102: (возврат) Ср. Буттм. Лексикон, ст. ;;;;;;.

Сноска 103: (возвращение) Павсаний, ix. 20, говорит, что и источник
, и остатки дерева были показаны в его время. Вся эта басня
переведена в стихах Цицероном, de Div. ii. 30. Сравните
следующий отрывок из Apuleius Deo Сокр. стр. 52, изд. Вяз. «Калхас
долгое время наблюдал за ариоларом, а также за крыльями и деревом,
actutum sua divinitate et tempestates flexit, et classem deduxit, et decennium pr;dixit».


Сноска 104: (вернуться) _I. e._ для девяти. Удивительно, что более поздние поэты уделяли этой истории так мало внимания. Но
жертвоприношение Ифигении было более привлекательной темой для трагедии или мифа и заняло место гомеровской легенды.

Так он [Улисс] говорил, и греки громко кричали, аплодируя речи божественного Улисса; но по всему кораблю разносилось пугающее эхо от криков греков. Тогда геренский 105 рыцарь Нестор обратился к ним:

«О, диво! Воистину, теперь вы рассуждаете, как малые дети,
которым нет дела до воинских подвигов. Куда же денутся ваши
заветы и клятвы? В огонь теперь должны кануть советы и
мысли людей, и чистые возлияния, и правые руки, которым мы
доверяли; ибо тщетно спорим мы словами и не можем найти
никакого выхода, хотя и пребываем здесь уже долгое время». Но ты, о сын Атрея, сохраняя, как и прежде, твёрдость в своих намерениях,
командуй греками в жестоких сражениях и оставь
те погибнут, и те, и другие, 106 кто, отделившись от греков,
замышляет [но успех не сопутствует им] вернуться в Аргос,
прежде чем они узнают, было ли обещание эгидодержавного Юпитера ложным или нет. Ибо я говорю, что могущественный сын Сатурна дал согласие в тот день,
когда аргивяне сели на свои быстрые корабли, несущие смерть и судьбу троянцам, сверкая 107 молнией справа и являя благоприятные знамения. Поэтому пусть никто не спешит возвращаться домой,
пока каждый не переспит с троянской женой и не отомстит за свои беды. 108
и горести Елены. Но если кто-то страстно желает вернуться
домой, пусть он возьмётся за свой чёрный корабль с удобными скамьями, чтобы
умереть и встретить судьбу раньше других. Но ты сам хорошенько
подумай, о царь, и обрати внимание на другое; и пусть совет, который
я собираюсь дать, не будет отвергнут. Раздели войско, Агамемнон,
по племенам и кланам, чтобы род поддерживал род и клан.
Если ты поступишь так, а греки подчинятся, то ты узнаешь, кто из военачальников и кто из солдат — трусы, а кто
некоторые из них могут быть храбрыми, ибо они будут сражаться изо всех сил, 109 и ты узнаешь
также узнаешь, благодаря ли божественному вмешательству ты
не суждено разрушить город ни из-за трусости войск,
ни из-за их неумелости в войне”.

Сноска 105: (возвращение) Нестор взял это имя от города Мессена
(_Gerenium_, _a_ или _ia_. См. Арнольд и Пинедо на Стеф. Византийский словарь s.v.
;;;;;;;), где он вырос, вероятно, после того, как Пилос был разрушен Гераклом.


Примечание 106: (возвращение) В переносном смысле означает «несколько», но, вероятно, относится к Ахиллу и Терситу. См. схолиаст.

Сноска 107: (вернуться) Обратите внимание на это смелое изменение конструкции и сравните с Вальком. о Лесбонаксе в конце его издания Аммония, стр.
188.

 Сноска 108: (вернуться) Гесихий. ;;;;;;;;, ;;;;;;;;. Этимол. ;.
;;;;;;;;;;, ;;;;;;;;;. См. Баттм. Лексикон. С. 440 и далее. Елена, безусловно,
выказывает некоторое раскаяние в iii. 176.

 Примечание 109: (возвращение) «Pro virili parte», Вольф. Ср. i. 271.

Но, выслушав его, царь Агамемнон обратился к нему: «Старик, и сейчас, как и в прежние времена, ты превосходишь сыновей греков в совете. О, если бы я, о Юпитер, Минерва и Аполлон, обладал десятью
такие же советники среди греков! Так и город Приама
должен был быстро пасть, захваченный и разрушенный нашими руками. Но на меня
гнездится Юпитер, сын Сатурна, который ввергает меня в бесполезные распри и споры. Ибо мы с Ахиллом поссорились
из-за девушки, и я начал ссору. Но
если мы когда-нибудь будем действовать сообща, то троянцам больше не будет пощады, нет, не на столь короткое время. А теперь идите на трапезу, чтобы мы могли вступить в бой. Пусть каждый как следует наточит свой меч
Пусть он накормит своих быстроногих коней и тщательно приготовит свой щит. Пусть он даст корм своим быстроногим коням и пусть каждый, хорошенько присмотревшись к своей колеснице, готовится к войне, чтобы мы могли целый день сражаться в ужасной битве. И не будет передышки ни на мгновение, пока не наступит ночь и не утихнет гнев героев. Пояс щита, защищающего человека, 111 должен быть влажным от пота на груди каждого из них, и рука каждого должна быть утомлена от копья; и конь каждого должен быть вспотевшим, таща за собой хорошо отполированную колесницу. Но
Кто бы ни пожелал остаться на кораблях с острыми носами,
в стороне от битвы, ему не удастся потом ускользнуть от собак и птиц».

 Так он говорил, но аргивяне громко кричали, как когда волна [ревет]
 у крутого берега, когда ее подгоняет южный ветер, наталкиваясь на выступающую скалу; ведь волны от всех ветров никогда не отступают, будь они здесь или там. И, встав, народ
поспешно вышел, переходя с корабля на корабль, и стал дымить среди
шатров, и стал есть. И один из них принёс жертву одному из
бессмертные боги, и [один другому,] молящиеся о том, чтобы избежать смерти и кровавой бойни. Но царь Агамемнон принёс в жертву могучему сыну Сатурна жирного быка пяти лет от роду и созвал старейшин всех греков, прежде всего Нестора и царя Идоменея, а затем двух Аяксов, 112 и сына Тидея, и шестого — Улисса, равного Юпитеру в совете. Но Менелай, доблестный в пылу 113
войны, пришёл по своей воле, 114 ибо в сердце своём знал он брата,
как тот угнетён. Тогда они встали вокруг быка и подняли его.
толчёные ячменные лепёшки: и царь Агамемнон, молясь среди них, сказал:

 Сноска 110: (вернуться) Шл. ;;;;;;;;;;;.

 Сноска 111: (вернуться) Эти щиты были такими большими, что закрывали почти всё тело.

 Сноска 112: (вернуться) Один — сын Теламона, другой — сын
 Ойлея.

Сноска 113: (вернуться)  Этот перевод, на мой взгляд, гораздо смелее, чем «громкоголосый» или «искусный в боевом кличе». ;;; содержит в себе
всю идею о шумном гаме, который слышен в пылу битвы, и, следовательно, о самой битве. Так в схолиях. ; ;v ;; ;;;;;; ;;;;;;;;; и у Гесихия.
;;;; ;;; ;;;;; ;;;;;;;;.

Примечание 114: (возвращение) В противоположность ;;;;;;, как у Оппиана, Hal. iii. 360,
;;;;;; ;’ ;;;; ;;;;; ;;. См. Платон, Sympos. p. 315, G. L;m. Почему Менелай так поступил, для нас не имеет значения и, вероятно, не было тайной для его брата.

«О Юпитер, самый славный, самый великий собиратель тёмных туч, обитающий в воздухе, пусть не зайдёт солнце и не наступит тьма, пока я не повергну в прах пылающий чертог Приама и не сожгу его врата враждебным огнём; и не сорву с Гектора кольчугу, скреплённую медью, и не рассеку её; и пусть вокруг него падёт множество товарищей, распростёртых на земле
в пыли, вгрызаясь в землю зубами».

 Так он говорил, и хотя сын Сатурна ещё не дал согласия, он принял подношение и увеличил количество работы. Но после того, как они помолились и бросили вперёд дроблёный ячмень, они сначала оттянули [шею жертвы], зарезали её и содрали шкуру, затем отрезали бёдра и покрыли их жиром, сложив его вдвое, а затем положили на них сырую плоть. И они зажарили их на безлистных
ветках. Затем, проткнув внутренности вертелами, они стали их
над огнём. Но затем, когда бёдра поджарились и они попробовали внутренности, они нарезали остальное мясо на мелкие кусочки, нанизали их на вертела и умело поджарили, а затем сняли с [вертелов]. Но когда они закончили работу и приготовили пир, они стали пировать, и ни одна душа не осталась без должного угощения. Но когда они утолили жажду и голод, геренский рыцарь Нестор обратился к ним с такими словами:

 «О славнейший сын Атрея, Агамемнон, царь людей, давайте теперь не будем
Не будем больше сидеть здесь и болтать 115, и не будем долго откладывать дело, которое божество теперь вверяет нам. Но давайте же, пусть глашатаи греков в медных доспехах созовут народ и соберут его у кораблей, и пусть мы все вместе пройдем через многочисленное войско греков, чтобы поскорее начать ожесточенную битву.

 Примечание 115: (вернуться) См. Баттм. Лексил. стр. 398, Энтон и Арнольд.

 Так он говорил, и Агамемнон, царь людей, не стал возражать.
 Он тут же приказал глашатаям с чистыми голосами призвать греков с развевающимися гребнями на битву. Те протрубили в трубы, и греки
Они были поспешно собраны, и взращённые Юпитером цари, которые были с сыном Атрея, продолжали суетиться, приводя их в порядок. Но среди них была
лазурноокая Минерва, державшая бесценный щит, который не стареет и бессмертен.
К нему были прикреплены сто золотых бахромок, искусно сплетённых, каждая из которых стоила сотни быков. С этими словами она,
гневно оглядевшись по сторонам, 116 прошла сквозь ряды греков,
подстрекая их к наступлению, и вдохнула в каждого из них силу сражаться
и не сдаваться. Так война мгновенно стала для них слаще, чем
чтобы вернуться на полых кораблях в свою родную страну.

Как когда разрушительный 117 огонь пожирает огромный лес на вершинах гор и отблеск виден издалека, так и когда они приближались, сияние от сверкающей со всех сторон меди достигало небес.


Примечание 116: (возвращение) См. Лидделла и Скотта.


Примечание 117: (возвращение) Буквально «невидимый». Отсюда «делающий невидимым, разрушительный». Ср. Буттм. Лекс. ст. в. ;;;;;;;.

 И из них — подобно многочисленным стаям крылатых птиц, гусей, журавлей или лебедей с длинной шеей, на азиатских лугах, у вод
Кайстер, лети туда и сюда, играя крыльями,
С громким криком опускаясь рядом друг с другом, и луг наполняется звуками — так многочисленные народы этих [греков] высыпали из кораблей и шатров на равнину Скамандра, бесчисленные, как цветы и листья весной.

Подобно многочисленным роям мух, которые собираются вокруг загона для скота весной, когда молоко переливается через край вёдер, так и греки с гребнями на головах стояли на равнине против троянцев, стремясь прорвать [их ряды].

И подобно тому, как пастухи легко отделяют широкие стада коз, когда они смешиваются на пастбище, так и военачальники здесь и там выстраивали их для битвы. И среди них был военачальник Агамемнон, похожий глазами и головой на громовержца Зевса, серединой — на Марса, а грудью — на Нептуна.

Сноска 118: (возврата) в ;;;; ;; есть anacoluthon, похожими на
в сравнении 459

Как бык в стаде больш BОн возвышается над всеми, ибо превосходит
собранный скот, — таким в тот день Юпитер явил Агамемнона,
выдающегося среди многих и блистательного среди героев.

Скажите мне теперь, о Музы, обитающие в олимпийских чертогах (ибо вы богини, и вы [всегда] рядом, и всё знаете, в то время как мы слышим лишь слухи и ничего не знаем 119), кто были предводителями и вождями греков. Ибо я не мог ни сосчитать, ни рассказать обо всём этом множестве, даже если бы у меня было десять языков и десять ртов, [даже если бы] голос мой не уставал, 120 а сердце моё было из меди; если только не вмешаются Олимпийские игры
Музы, дочери Юпитера, держащего щит, напомнили мне, сколько их прибыло в Илион. Однако я перечислю командиров кораблей и все корабли.


 Примечание 119: (вернуться) Ср. ;n. vii. 644: —

 «Et meministis enim, Div;, et memorare potestis:
 «Ad nos vix tenuis fam; perlabitur aura».


 Мильтон, Пар. Потерянный рай, I, 27: —


 «Скажи сначала, ибо Небеса ничего не скрывают от твоего взора,
 как и глубокие бездны Ада…»


 Примечание 120: (вернуться) См. «Энеида», VI, 625 и далее; «Георгики», II, 42; «Валери».
Флакк, vi. 36; Силий, iv. 527; Клавдиан, 6 Cons. Hon. 436. Это
Персий высмеивает гиперболический способ оправдания поэтических способностей.
Сатиры, VI, 1.

КАТАЛОГ КОРАБЛЕЙ.

Пеней, и Леит, и Аркесилай, и Протоэнор, и Клон,
командовали беотийцами; и те, кто возделывал Гирию, и скалистую Авлиду,
и Схенос, и Схол, и холмистый Этеон, и Феспию, и Грею, и
обширную равнину Микалесса; и те, кто жил вокруг Хармы, и
Илесий и Эритрея; и те, кто владел Элионом, Гилеей, Петеоном,
Окалеей и хорошо укреплённым городом Медеоном, Копой, Эвтрессидой и Фивой,
изобилующей голубями; и те, кто владел Коронеей и травянистыми
Галиарт и Платея; и те, кто жил в Глиссе, и те, кто жил в Гипothebe, хорошо построенном городе, и в священном Онхесте, прекрасной роще Нептуна; и те, кто жил в винограднике
Арне, и те [кто жил] в Мидее, и в божественной Ниссе, и в отдалённом
Антедоне: пятьдесят таких кораблей отправились в Трою, и на каждом было по сто двадцать беотийских юношей.

Те, кто населял Аспледон и Миньский Орхомен, были потомками Аскалафа и Иалмена, сыновей Марса, которых Астиоха родила могущественному
Марсу в доме Актора, сына Азиса: скромная девственница, когда она
Она поднялась в верхнюю часть дома своего отца, но бог тайно обнял её. Из этих тридцати полых кораблей по порядку отправились в путь


Кроме того, Шедий и Эпистроф, сыновья великодушного Ифита, сына Навбола, возглавили фокидян, которые владели Кипарисом и скалистым
Пифон, и божественная Крисса, и Даулис, и Панопея; и те, кто жил
вокруг Анемории и Гиамполиса, и у священной реки Кефисс, и
те, кто владел Лилеей у истоков Кефисса: за ними следовали
сорок тёмных кораблей. Они действительно, 121 обойдя всё, устроили
ряды фокидян; они выстроились в боевой порядок рядом с беотийцами и ближе к левому флангу.

Сноска 121: (вернуться) Шедий и Эпистроф.

Быстроногий Аякс, сын Ойлея, был предводителем локров; он был ниже ростом, чем Аякс, сын Теламона, но не намного. Он был совсем маленьким, в льняном корсете, но в [обращении с]
копьём он превосходил всех эллинов и ахейцев, населявших
 Кинос, Опус, Каллиар, Бессу, Скарфу и прекрасную Авгею, а
 Тарфу и Троний, вокруг потоков Боагрия. Но с ним
За ними последовали сорок тёмных кораблей локров, которые обитают за священной
Эвбеей.

Абанты, полные сил, владели Эвбеей, Халкидой, Эретрией, Гистиею, поросшей виноградными лозами, морским Коринфом, величественным городом Дием, а также теми, кто населял Карист и Стиру.
Предводителем их был Элефенор, потомок Марса, сын Халкодона, великодушный правитель абантов. С ним был быстрый
За ними следовали абанты с распущенными волосами, воины, вооружённые копьями из ясеня, чтобы разрубить корсеты на груди своих
враги. За ним следовали сорок тёмных кораблей.

 Те, кто владел Афинами, хорошо построенным городом, государством
великодушного Эрехтея, которого Минерва, дочь Юпитера,
вскормила (но его породила щедрая земля) и поселила в
Афинах в её собственном богатом храме: там сыновья афинян
в течение многих лет умиротворяли её [жертвоприношениями] быков и ягнят
122 — ими командовал Менесфей, сын Пета. «Ни один человек на земле
не мог сравниться с ним в умении собирать коней и воинов в доспехах для битвы;
 только Нестор мог соперничать с ним, потому что был старше. С ним было пятьдесят тёмных кораблей
последовал за ним».

Но Аякс 123 вывел двенадцать кораблей из Саламины и расположил их там, где выстроились фаланги афинян.


Примечание 122: (возвращение) Грот, «История Греции», т. I, с. 75, отмечает: «Афина отождествляется с землёй и народом
Афины упоминаются даже в «Илиаде»: афинянин Эрехтей рождён от
земли, но Афина взрастила его, вскормила и поселила в своём
храме, где афиняне ежегодно поклоняются ему, принося жертвы и
устраивая празднества. Было совершенно невозможно сделать Эрехтея сыном
Афина — образ богини запрещал это; но афинские создатели мифов, хотя и считали этот барьер непреодолимым, стремились подобраться к нему как можно ближе». Сравните также стр. 262, где он рассматривает Эрехтея «как божественную или героическую, безусловно, сверхчеловеческую личность, отождествляемую с первобытным зарождением аттического человека».

 Сноска 123: (вернуться) : сын Теламона.

Те, кто владел Аргосом, и хорошо укреплённым Тиринфом, и Гермионой, и
теми землями, что окружают Асину, и Трезеном, и Эионой, и виноградниками
Эпидавра, и теми, кто владел Эгиной и Масеем, ахейские юноши.
Их предводителями тогда были Диомед, храбрый на войне, и Стенел, дорогой
сын прославленного Капанея; и с ними отправился Эвриал третий,
богоподобный человек, сын царя Мечистея, сына Талая; и все эти
Диомед, храбрый на войне, командовал. За этими восемьюдесятью темными кораблями следовали.

Те, кто владел Микенами, хорошо укреплённым городом, и богатым Коринфом,
124 и хорошо укреплёнными Клеонами, и те, кто населял Орнию, и приятный
Аретирею, и Сикион, где первым царил Адраст, и те, кто владел Гиперией, и возвышенной Гоноэссой, и Пелленой, и те, кто
[населённый] Эгий и всё побережье, протяжённостью 125 и около того,
Гелиций. Из них царь Агамемнон, сын Атрея, командовал
сотней кораблей: и с ним, безусловно, самые храбрые войска
последовал; и он облачил себя в сверкающую медь, ликуя от своей
славы, что он выделялся среди всех героев; ибо он был
самым выдающимся и возглавлял, безусловно, самые многочисленные войска. 126

Сноска 124: (возврат) Анахронизм, поскольку Коринф до захвата дорийцами назывался Эфира (как во II. vi. 152). «Neque est, quod
miremur ab Homero nominari Corinthum, nam ex persona poet; et hanc
urbem, et quasdam Ionum colonias iis nominibus appellat, quibus
vocabantur ;tate ejus, multo post Ilium captum condit;.”—Vell. Патерк.
i. 3.

Сноска 125: (возвращение), т.е. поздняя Ахайя.—Арнольд.

Сноска 126: (вернуться) О могуществе Агамемнона см. Грот, т. I, с. 211, и ср. II. ix. 69.

Но те, кто владел великим Лакедемоном, полным ущелий, и Фарисом, и Спартой, и Мессой, изобилующей голубями, и Брисвией, и прекрасной Аугеей; и те, кто владел Амиклами и Гелиосом, морским городом; и те, кто владел
Лаас был его владением, и он жил вокруг Отилия. Из них его брат Менелай,
храбрый в бою, командовал шестьюдесятью кораблями, но они были вооружены отдельно [от
войск Агамемнона]. Он сам отправился с ними, полагаясь на свою доблесть, и подстрекал их к войне; но больше всего в душе он желал отомстить за страдания Елены и её стоны.

Те, кто населял Пилос и прекрасную Арену, и Триос, и броды
Альфея, и хорошо укреплённые Эпи, и Кипаресей, и Амфигению, и
Птелеум, и Хелос, и Дорий: там-то и собирались музы
Фракиец Тамирис, возвращавшийся из Эхалии, из Эхалийского
Эврита, заставил его прекратить пение, потому что тот хвастался, что
может одержать победу, 127 даже если будут петь сами музы, дочери
Эгидодержавного Юпитера. Но они, придя в ярость, ослепили его и, более того, лишили его способности петь и заставили забыть искусство менестрелей. Так поступил геренский всадник Нестор, и с ним девяносто пустых кораблей двинулись в путь.

Те, кто владел Аркадией, под продуваемой всеми ветрами горой Киллена,
у гробницы Эпита, где сражаются в ближнем бою герои; те, кто жил в Фенее, и в изобильном овцами Орхомене, и в Рипе, и в Стратии, и в продуваемом всеми ветрами Эниспе, и те, кто владел Тегеей и приятным
Мантинея; и те, кто владел Стимфалом и жил в Паррасии;
из них царь Агапенор, сын Анкея, командовал шестьюдесятью кораблями;
но на борту каждого корабля было много аркадских героев, искусных в войне. Но сын Атрея, сам Агамемнон, царь героев, дал им
хорошо оснащённые корабли, чтобы они могли пересечь тёмное море;
ведь они не заботились о морских делах.

Сноска 127: (вернуться) О связи этой истории с ранними поэтическими состязаниями см. Мюллер, «Греческая литература», т. 4, с. 2.
Его интересные замечания, к сожалению, слишком длинны для сноски.

 Сноска 128: (вернуться) т. е. возвышенный.

Те, кто населял Бупрасий и благородную Элиду, а также Гирмин, и далёкий Мирсин, и Оленийскую скалу, и Алисий, заключались внутри;
из них было четверо предводителей; но за каждым героем следовало по десять быстрых кораблей,
и многие эпейцы поднялись на их борт. Амфимах и Талпий, сыновья
одного Ктеата, другого Эврита, сына Актора, командовали некоторыми:
храбрый Диорес, сын Амаринкея, командовал другими: и богоподобный
Поликсен, сын Агастена, сына царя Авгия, командовал
четвертой дивизией.

Те, что из Дулихиума и Эхинад, священных островов, которые лежат
за морем, напротив Элиды. 129 Ими предводительствовал Мег, сын
Филея, равный Марсу, которого породил Филей, возлюбленный Юпитером,
который, разгневавшись на своего отца, однажды отправился в
Дулихий. За ним следовали сорок тёмных кораблей.

Кроме того, Улисс возглавлял великодушных кефалленцев, тех, кто владел
Итака и трепещущий, как лист, Неритос, и те, кто жил в Крокилее и суровом
Эгилипе, и те, кто владел Закинфом, и те, кто населял
Самос, и те, кто владел континентом и жил в местах,
расположенных напротив; всем этим повелевал Улисс, равный в совете Юпитеру.
За ним следовали двенадцать кораблей с красными бортами.

Фоас, сын Андромаха, возглавлял этолийцев, населявших Плеврон,
Олен, Пилену, приморскую Халкиду и скалистый Калидон. Ибо
сыновей великодушного Энея больше не было в живых, да и сам он
не дожил до этого; более того, умер и златовласый Мелеагр. 130 Ему [Фоасу,]
Таким образом, ему было поручено главное командование, чтобы он управлял этолийцами, и с ним следовали сорок тёмных кораблей.


Примечание 129: (вернуться) «В этом описании Эхинад есть что-то двусмысленное, что проясняется, если предположить, что оно адресовано жителям азиатской части архипелага.
Но если мы, вслед за Поупом, понимаем слова «за морем» как относящиеся к Элиде, то, я думаю, мы прибегаем к неестественному построению, чтобы прийти к навязанному
значению. Ведь древние греческие историки сообщают нам, что эти острова
находятся так близко к побережью Элиды, что в их время многие из них были
Он соединился с ним посредством Ахерона». — Вуд о Гомере, стр. 8, кв.

Сноска 130: (возвращение) Грот, «История Греции», т. I, с. 197, после
ссылки на гомеровскую легенду о Мелеагре во II. xi. 525 и далее,
замечает, что «хотя его смерть здесь упоминается лишь косвенно,
вряд ли можно сомневаться в том, что Гомер считал смерть героя
наказанием за ослушание матери: неумолимое
Эриннис в точности исполнила указания Алтеи, хотя сама, должно быть, была готова отказаться от них.

Идоменей, прославленный копьеносцем, командовал критянами, теми, кто владел
 Кноссом и хорошо укреплёнными Гортиной и Ликтом, и Милетом, и белым
 Ликастом, и Фестом, и Ретием, густонаселёнными городами; и другими,
кто населял Крит, состоящий из ста городов. Этими прославленными
копьеносцами командовал Идоменей, и мерионами, равными кровожадному Марсу: за ними следовали
восемьдесят тёмных кораблей.

Но Тлеполемус, храбрый и великий потомок Геракла, привёл с
Родоса девять кораблей высокомерных родосцев, тех, кто населял Родос,
разделенных на три отряда: Линда, Иалисса и белого Камира.
Тлеполема, прославленного копьеносца, привёл тот, кого Астиоха родила могучему Гераклу, 131 которого [Астиоху] он [Геракл] вынес из Эфира, с реки Селей, после того как опустошил множество городов, населённых благородными юношами. Итак, Тлеполем, получив воспитание в
хорошо построенных дворцах, сразу же убил любимого дядю своего
отца, Ликимния, который к тому времени состарился и стал ветвью
Марса. Он немедленно построил флот и, собрав множество войск,
отправился в путь, перелетев через океан. Его сопровождали сыновья и внуки могущественных
Геракл угрожал. И он действительно пришел на Родос, скитаясь,
терпя несчастья. И они, разделенные на три части, жили племенами,
и были любимы Юпитером, который правит богами и людьми: и на них
сын Сатурна излил огромное богатство.

Сноска 131: (возвращение) Как и в "Одиссее", я предпочитаю сохранять
причудливую простоту этих устаревших перифразов.

Сноска 132: (вернуться) Грот, «История Греции», т. I, с. 33, собрал гомеровские примеры изгнания «за умышленное или неумышленное убийство».
Однако из схолий к «Илиаде», кн. XI, с. 690, следует, что
Гомер ни разу не упоминает, что кто-либо из них получил или
нуждался в очищении за преступление ”.

Более того, Нирей привел три равных корабля из Сайма, Нирей, сын Аглеи,
и царя Чаропуса, Нирея, прекраснейшего из людей, прибывших в Илион, из
все остальные греки, кроме безупречного сына Пелея. Но он был
слаб, и за ним последовало мало войск.

Но те, кто владел Низиром, Крапатом, Казом и Косом,
городом Эврипилом и Калийскими островами, Фидипп и Антиф,
оба сыновья фессалийского царя, сына Геракла, командовали. Тридцать
Эти полые корабли шли по порядку.

Но теперь, [о муза, поведай] о тех, кто населял пеласгийский Аргос,
о тех, кто жил в Алосе и Алопе, и в Трехине, и о тех, кто
владел Фтией и Элладой, знаменитой прекрасными женщинами. Но их называют
мирмидонянами, эллинами и ахейцами. Из пятидесяти кораблей этих
Ахилл был главным. Но они не помнили о грозной войне, ибо не было никого, кто мог бы повести их в бой. Ибо быстроногий
Ахилл лежал на кораблях, разгневанный из-за златовласой девы
Брисеиды, которую он похитил из Лирнесса, претерпев
после многих трудов, опустошив Лирнес и стены Фив;
и он убил Минета и Эпистрофа, искусного в обращении с копьём, сыновей царя
Эвена, сына Селепия. Из-за неё он скорбел, но
скоро должен был прийти в себя.

Те, кто владел Филакией и цветущим Пиррхасом, священной землёй Цереры, и Итоном, матерью овец, морским Антроном и травянистым Птелоном.
Этими воинственными племенами командовал Протесилай, пока был жив;
но затем его поглотила чёрная земля. Его жена, израненная, была оставлена в Филакии, а его дворец — недостроенным. Для троянца
Один из воинов убил его, когда он первым из греков спрыгнул на берег со своего корабля. Однако они не остались без предводителя, хотя и жаждали его.
Их возглавил доблестный Подарк, сын Ификла, у которого было много овец, сын Филаки, родной брат великодушного Протесилая, младший по возрасту.
Но воинственный герой Протесилай был старше и храбрее. Его войска не нуждались в предводителе, но оплакивали его, ибо он был храбр; за ним следовали сорок тёмных кораблей.

 Те, кто жил на Фаре у озера Бебейс, Бебе и Глафира, и
хорошо сложенный Иолк; Эвмел, любимый сын Адмета, командовал одиннадцатью кораблями, которые Альцеста, божественная среди женщин, самая прекрасная из дочерей Пелия, родила от Адмета.

 Те, кто жил в Мефоне и Фомации, владел Мелибеей и суровым Олизоном; Филоктет, искусный лучник, командовал семью кораблями. Пятьдесят моряков, искушённых в стрельбе из лука, поднялись на борт каждого из кораблей, чтобы доблестно сражаться. Но он лежал на острове, терзаемый мучительными болями, на божественном Лемносе, где сыны греков оставили его страдать.
злое жало смертоносного змея. Там он лежал, скорбя; но вскоре
аргивяне собрались у кораблей, которым было суждено помнить своего царя
Филоктета. Однако они не остались без предводителя, хотя и тосковали по своему
предводителю; но Медон, незаконнорожденный сын Ойлея, которого родила
Рина от опустошающего города Ойлея, собрал их.

Тех, кто владел Триккой и холмистым Итомом, и тех, кто владел
Эхалия, город Эхалийского Эврита; Подалирий и Махаон, два
превосходных врача, 133 оба сыновья Эскулапа, возглавили их. С ними
отправились тридцать пустотелых кораблей.

Сноска 133: (вернуться) Грот, т. 1, с. 348, отмечает, что «слава
Подалирия и Махаона была ещё больше прославлена в последующей поэме
Арктина «Илиу-Персис», где один из них представлен как непревзойденный
хирург, а другой — как проницательный диагност, умеющий распознавать
и оценивать симптомы болезни. Именно Подалирий первым заметил
вытаращенные глаза и странное поведение Аякса перед его самоубийством».

Те, кто владел Ормением и источником Гиперия, и те, кто владел Астериумом и белыми вершинами Титана; эти Эврипил,
храбрый сын Эвемона, командовал. За ним следовали сорок тёмных кораблей.

 Те, кто владел Аргиссой и населял Гиртон, и Орт, и
Элон, и белый город Олоссон: ими командовал доблестный воин Полипет,
сын Пирифоя, которого породил бессмертный Юпитер. Его прославляли
Гипподамия родила Пирифоя в тот день, когда он отомстил косматым кентаврам, прогнал их с горы Пелион и погнал к этикийцам. Он был не единственным предводителем; вместе с ним командовал воинственный Леонтей, сын великодушного Корона, сына Кенея. За ними следовали сорок тёмных кораблей.

Но Гней привёл с Кифа двадцать два корабля. За ним последовали эниены
и пераи, отважные воины, которые поселились у холодной Додоны,
и те, кто возделывал поля у восхитительного Титаресия, который
впадает своим полноводным потоком в Пенеус; и он не смешивается
с Пенеусом, покрытым серебряными водоворотами, а течёт по его
поверхности, как масло. Ибо это поток стигийской волны, ужасная [клятва] присяга.

Протей, сын Тентредона, командовал магнетами, живущими у
Пенея и Пелиона, покрытого листвой: этих быстрых Протея вёл за собой; и
с ним последовали сорок темных кораблей.

Тогда это были вожди греков. Сделай это ты,
тогда, о муза, скажи мне, кто был самым превосходным из них, из царей
и их коней, которые последовали за сыном Атрея в Трою. Кони
потомка Фереса действительно были самыми превосходными, которыми
Управлял Эвмел, быстрый, как птица, такой же волосатый, такой же пожилой и ровный в
[высота] по отвесу. 134 Они, неся с собой ужас Марса, обе кобылы, кормили Аполлона с серебряным луком в Пиерии. 135 Из героев самым лучшим был Аякс Теламонид, в то время как Ахилл
Он продолжал гневаться, ибо был самым храбрым из всех; и кони, на которых восседал безупречный сын Пелея, превосходили коней Эвмела. Но
он, со своей стороны, лежал на своих тёмных морских кораблях, дыша гневом
на сына Атрея, Агамемнона, пастыря народа. Но
тем временем его войско развлекалось метанием камней и дротиков.
[их,] и с их луками; и их кони стояли, каждый у своей колесницы, питаясь лотосом и петрушкой, выращенной на озере. И хорошо закреплённые колесницы стояли в шатрах их господ. Но они, тоскуя по своим
воинственный вождь бродил туда-сюда по лагерю и не вступал в бой.


Но они шли вперёд, как будто вся земля была охвачена огнём,
136 и земля стонала под ними, словно радуясь грому
Юпитер, когда гневается, 137 ударяет по земле вокруг Тифея в Ариме,
138 где, как говорят, находится могила Тифея; и действительно, под их
ногами земля сильно стонала, когда они шли, и они очень быстро
прошли по равнине.

 Примечание 134: (вернуться) То есть абсолютно одинаковые по высоте, как будто их измерили.

Сноска 135: (вернуться)  Это унижение Аполлона раньше упоминалось в теориях в честь бога.  См. Мюллер Дор. т.
i. с. 233.

 Сноска 136: (вернуться) Таков был блеск их оружия.

 Сноска 137: (вернуться) См. Арнольд.

 Сноска 138: (вернуться) Вулканический район в Мисии.

Но быстроногая Ирида пришла от эгидодержавного Юпитера, чтобы возвестить троянцам печальную весть. Все они, и молодые, и старые, собрались у ворот Приама. Но быстроногая Ирида, стоявшая рядом, обратилась к ним и сравнила себя с
Политу, сыну Приама, который, полагаясь на быстроту своих ног,
сидел на страже у троянцев на вершине гробницы 139
старого Эсиета, наблюдая за тем, когда греки сойдут с кораблей.
 Подобравшись к нему, быстроногая Ирида обратилась к ним:

 «Старик, тебе всегда были по душе необдуманные слова, как и прежде, в мирное время.
Но теперь разразилась неизбежная война. Воистину, я
уже не раз бывал свидетелем сражений героев, но никогда не видел
таких храбрых и многочисленных войск. Ибо они были подобны
по листьям или песку идут они по равнине, собираясь сражаться за
город. Гектор, ибо именно тебе я даю совет: так и поступай.
ты действуй так; ибо много союзников в великом городе Приама;
и различны языки 140 широко распространенных людей. Пусть тогда
каждый герой командует теми, среди которых он главный: но ты,
собирая граждан, будь их лидером”.

Так она сказала. Но Гектор не мог не узнать голос богини;
и он немедленно распустил совет, и все бросились к оружию. И
Ворота были открыты, и войска, пешие и конные, хлынули наружу. Поднялась суматоха.


Перед городом, далеко на равнине, есть высокий холм, который можно обойти кругом. Люди называют его Батиея, а бессмертные — могилой проворной Миринны.  Там троянцы и их союзники выстроились в ряд.

Сноска 139: (вернуться) О высоте древних гробниц см. мою сноску к «Одиссее», II, с. 21, примеч. 35, изд. Бона.


Сноска 140: (вернуться) Ср. IV, 437, где снова упоминается это разнообразие диалектов, и Мюллер, «Греческая литература», I, § 4.

Сноска 141: (вернуться) _I. e._ стоя наготове со всех сторон.

 Троянцами в первую очередь командовал Гектор, сын Приама, с опущенным забралом шлема.
С ним были самые многочисленные и храбрые войска, вооружённые копьями.

Дарданцы, во-первых, Эней, доблестный сын Анхиса,
командовал (его Анхису родила божественная богиня Венера,
которая совокуплялась с ним, смертным, на вершинах Иды): не один,
а с двумя сыновьями Антенора, Архелохом и Акамом, искусными во всех видах боя.

Но троянцы, жившие в Зелее, 142 у подножия самой низкой части
Ида, богатая и пьющая тёмную воду Эсепа, повелела этим Пандарам, доблестным сыновьям Ликаона, которым даже сам Аполлон подарил свой лук, отправиться в путь.


Сноска 142: (вернуться) См. IV, 119. «Жители Зелеи поклонялись Аполлону, и Зелею также называли Ликией.
Эти факты свидетельствуют о том, что между названием Ликия и поклонением Аполлону существовала реальная связь и что именно поклонение Аполлону дало название этому району Трои, как и стране солимов». — Мюллер, Dor. vol. i. p. 248.

 Те, кто владел Адрестой и городом Апезус, а также
Пифея и высокая гора Терция; этим Адраст и Амфий в льняных доспехах
приказали двум сыновьям перкосийца Меропа, который был искусен в
прорицании больше всех остальных; и он не хотел, чтобы его сыновья
шли на битву, где гибнут люди. Но они не послушались его, ибо
судьба уготовила им смерть.

 Те, кто жил вокруг Перкота и Практия и владел Сестом и
Абидос и божественная Арисба; им повелел Азий, сын Гиртака, предводитель героев: Азий, сын Гиртака, которого огромные огненные кони
вынесли из Арисбы, из реки Селлей.

Гиппофой возглавлял племена пеласгов, искусных в обращении с копьём, тех, кто населял плодородную Ларису. Гиппофой и Пилей, потомки Марса, два сына пеласгийца Лета, сына Теутама, командовали ими.

Но Акамас и герой Пирей возглавляли фракийцев, всех, кого ограничивает быстротекущий Геллеспонт.

Эвфем, сын сошедшего с небес Трезена, сына Кея, был военачальником воинственных киконов.


Но Пирахм возглавлял пеонов, которые использовали дротики, прикреплённые к ремню, далеко от Амидона, от полноводного Аксия, от Аксия, чей поток
распространяется по земле прекраснее всего.

Но крепкое сердце Пилемена из Энета, откуда происходит род диких мулов, привело пафлагонцев, тех, кто владел Китором, и тех, кто жил вокруг Сезама, и тех, кто населял знаменитые жилища вокруг реки Парфений, и Кромну, Эгиал, и высокие Эритрейские холмы.

Но Годий и Эпистроф, находившиеся далеко от Алибы, где добывали много серебра, командовали хализонийцами. Хромис и прорицатель Энном командовали мисийцами, но он не избежал смерти из-за своего умения предсказывать будущее, так как был убит Ахиллом в реке.
где он также нанёс поражение другим троянцам.

Форкий и богоподобный Асканий, далёкий от Аскании, вели фригийцев, и
они жаждали вступить в бой.

Но Местл и Антиф вели меонийцев, оба — сыновья Талемена,
которого породило озеро Гигея; они вели меонийцев, рождённых под горой
Тмол.

Нат командовал варварскими карийцами, которые владели Милетом,
и горой Петири с лиственными вершинами, и реками Меандра,
и высокими вершинами Микалы. Ими действительно командовали Амфимах и Нат,
Нат и Амфимах, знаменитые сыновья Номиона, которые
Глупец отправился на битву, украшенный золотом, как юная дева 143; но это ни в коей мере не отвратило горькую смерть; он был повержен
руками быстроногого сына Эака у реки, и воинственный
Ахилл забрал золото.

 Примечание 143: (возвращение) Девы обычно носили золотые украшения в большом количестве. См. Порсон о Евр. Гомер. 153.

Но Сарпедон и доблестный Главк издалека, из бурлящего
Ксанфа, повели ликийцев.




 КНИГА ТРЕТЬЯ

АРГУМЕНТ.

Как раз в тот момент, когда армии готовы вступить в бой, Парис предлагает
Он вызывается на поединок, но, когда Менелай приближается, в страхе отступает.
Получив упрек от Гектора, он соглашается сразиться с Менелаем, и они заключают договор.
Парис побежден, но Венера возвращает его в Илион целым и невредимым, умиротворив гнев Елены.
Менелай, как победитель, призывает троянцев выполнить условия вызова.


Но после того, как каждый из них был собран вместе со своими предводителями, троянцы, с одной стороны, двинулись вперёд с шумом и боевыми кличами, как птицы.
Так же, как журавли издают свои крики
Небеса, которые после того, как они избежали зимы и безмерного 144
ливня, с шумом устремляются к водам океана, неся гибель и рок пигмейцам; и тогда на рассвете начинается роковая битва. Но греки,
набравшись сил, 145 продвигались вперёд в тишине, стремясь помочь друг другу.

Примечание 144: (возврат) См. Альберти о Гесиоде. s. v., t. i. p. 126;
букв. «то, чего не сказал бы даже бог». — Баттм. Лексикон. p. 359.

 Примечание 145: (возврат) Пар. «Потерянный», i. 559:

 «— так они,
Вдохновлённые единой силой и сосредоточенной мыслью,
они двинулись дальше в тишине».


 Как южный ветер окутывает вершину горы туманом,
который совсем не дружелюбен к пастухам, но даже более полезен для разбойников,
чем ночь, и можно увидеть [только] то, что находится на расстоянии броска камня.
Так и под их ногами клубилась пыль, и они очень быстро пересекли равнину.

Но когда они приблизились друг к другу, богоподобный Александр
вышел вперёд, навстречу троянцам, в шкуре пантеры на
плечах, с кривым луком и мечом; но он размахивал двумя
копья с медными наконечниками, вызвал на бой самых храбрых греков.


Но когда возлюбленный Марсом Менелай увидел, как он выступает перед войском,
делая большие шаги, словно изголодавшийся лев, нашедший тушу крупного
рогатого оленя или дикой козы. Он жадно пожирает её, хотя его преследуют быстрые гончие и крепкие юноши. Так возрадовался Менелай, узрев своими глазами
богоподобного Александра. Ибо он думал, что отомстит виновному
несчастный: поэтому он тут же спрыгнул с колесницы на землю, раскинув руки.


Но когда богоподобный Александр увидел его среди передовых воинов, сердце его сжалось, и он отступил в ряды своих товарищей, избежав смерти. И подобно тому, как любой,
увидев змею в горных зарослях, отпрянул назад,
и дрожь охватила его члены, и он попятился назад,
и бледность покрыла его щёки, так и богоподобный Александр
отступил в ряды надменных троянцев, страшась сына Атрея.

Но Гектор, увидев его, упрекнул его оскорбительными словами:
 «Проклятый Парис, 146 прекраснейший по форме, ты, обожающий женщин соблазнитель,
лучше бы ты не рождался или погиб, не женившись.
Я бы действительно этого хотел, и это было бы гораздо лучше, чем то, что ты стал позором и притчей для других. На самом деле длинношерстных Ach;ans может смеяться, заподозрив
что ты благородного борца, потому что хороший человек относится [к
тебя]; но силы нет в души твоей, и ни каких нервов. Сделал
Ты, будучи таким человеком, переплыл океан на кораблях,
способных пересекать моря, собрал единомышленников и смешался с
чужеземцами, похитил прекрасную девушку из Апиевой земли, супругу
воинов, причинив большой вред своему отцу, городу и всему народу;
воистину, радость для наших врагов, но позор для тебя самого?

Разве ты не мог дождаться воинственного Менелая? Тогда бы ты знал,
каким храбрым человеком владеет твоя цветущая супруга. И
твоя арфа, и дары Венеры, и твои волосы, и твоя фигура
помогу тебе, когда ты будешь смешан с прахом. 147 Но
Троянцы очень малодушны; иначе ты был бы одет в
каменную одежду из-за зла, которое ты совершил”.148

Затем к нему, в свою очередь, обратился богоподобный Александр: “Гектор, поскольку ты
упрекнул меня справедливо, а не несправедливо, [я подчинюсь]. Твой дух всегда неутомим, как топор, который вонзается в дерево, [управляемый]
человеком, который искусно вырезает корабельную доску, и это увеличивает силу человека.
Так и в твоей груди бьётся бесстрашное сердце. Упрек
не прельщай меня прекрасными дарами золотой Венеры: от щедрых даров богов ни в коем случае нельзя отказываться, что бы они ни дарили;
ибо никто не может выбирать их по своему усмотрению. Однако, если ты
хочешь, чтобы я вёл войну и сражался, прикажи другим троянцам и всем грекам сесть, а меня и возлюбленного Марса Менелая поставь в середину, чтобы мы боролись за Елену и все сокровища. И тот из нас, кто победит и станет выше, получив все сокровища без остатка и женщину, пусть отведет их домой.
Но пусть остальные из вас, заключив дружбу и верный союз,
поселятся в плодородной Трое; и пусть они вернутся в питающий коней
Аргос и прекрасную Ахайю».

 Примечание 146: (возвращение) ;;; здесь обозначает зло, которое фатально
постигло Париса и его друзей (так ;;;;;;;;;, «зловещая Елена», Евр.
Ор. 1388. Ср. Эсхил. Ag. 689, sqq.) в силу того, что он был сохранён, несмотря на дурные предзнаменования, сопровождавшие его рождение. См. Гигин. Fab. xci.
 Отсюда схолии к «Илиаде». x. i. 96, выводят его имя из имени Париса, ;;; ;;;
;;;;; ;;;;;;;;.

Сноска 147: (возвращение) Ср. Гораций. Оды. I. 15, 13: —

«Nequicquam, Veneris pr;sidio ferox,
Pectes c;sariem, grataque feminis
Imbelli cithara carmina divides: . . .
. . . tamen, heu! sorus adulteros
Crines pulvere collines».


 Примечание 148: (вернуться) _Иначе говоря,_ тебя бы забили камнями до смерти.

Так он говорил, но Гектор, напротив, очень обрадовался, услышав его речь.
Он вышел в центр, держа копьё посередине, и остановил фаланги троянцев, и все они сели.
Против него ахеяне с развевающимися волосами направляли свои луки и, прицелившись, собирались метать стрелы и
камни. Но Агамемнон, он, 149 царь людей, громко воскликнул:

Сноска 149: (возвращение) Отметьте силу местоимения.

“Воздержитесь, аргивяне! не бросайте, вы, сыны Энеев; ибо кивающий шлемом
Гектор встает, как будто намереваясь что-то предложить.”

Так он говорит; но они воздержались от боя, и мгновенно стало
молчит. Но Гектор, находясь между двумя [армиями], сказал следующее:

 «Выслушайте меня, троянцы и греки в доспехах, и предложение
Александра, из-за которого и разгорелась эта вражда. Он советует другим троянцам и всем грекам сложить своё прекрасное оружие
на плодородной земле; но чтобы он и возлюбленный Марсом Менелай сражались в центре за Елену и все сокровища; и
кто бы ни победил и ни оказался в превосходстве, получив все
сокровища без остатка и женщину, пусть тот и отведет их домой:
но пусть остальные заключат дружбу и священный союз».

Так он сказал, и все замолчали. Но среди них был Менелай,
отважный в шуме войны, и он сказал так:

 «А теперь выслушайте и меня, ибо душа моя полна скорби. Но я намерен
разделить греков и троянцев, раз уж вы
Я претерпел много бед из-за моей ссоры и начала [этой борьбы с] Александром. И кому из нас суждено умереть, пусть умрёт; но вы, остальные, разделитесь как можно скорее. И принесите ягнят — одного белого, другого чёрного — Земле и Солнцу; а мы принесём ещё одного Юпитеру. Кроме того, вы должны привести
войско Приама, чтобы он сам заключил союз, ибо его сыновья
высокомерны и вероломны, и никто из них не нарушит
завет Юпитера. Ибо умы молодых людей всегда
колеблется; но те, среди кого есть старший, смотрят
одновременно и назад, и вперёд, чтобы обе стороны получили
наилучшие результаты».

 Так он говорил. Но и греки, и троянцы радовались, надеясь на передышку в тяжёлой войне. И они, соответственно, направили своих
лошадей обратно к рядам [пехоты], но сами спешились, сняли
оружие и положили его на землю рядом друг с другом; и вокруг
[каждой кучки оружия] оставалось немного места.

Но Гектор быстро отправил в город двух глашатаев, чтобы те принесли
ягнят и позвать Приама. С другой стороны, царь Агамемнон послал
 Талтибия к пустым кораблям и приказал ему принести ягнёнка.
 И он не ослушался благородного Агамемнона.

А тем временем к белорукой Елене пришла Ирида, посланница богов, и сравнила
себя с сестрой своего мужа, женой сына Антенора, самой
прекрасной из дочерей Приама, Лаодикой, которой владел сын
Антенора, царь Геликаон. Но она нашла её во дворце, и та
ткала широкую паутину, двойную [мантию], 150 блистательную, и
над ним трудились многие, и троянцы, укрощавшие коней, и греки в медных доспехах, которые из-за неё пострадали от рук Марса.
Стоявшая рядом быстроногая Ирида обратилась к ней с такими словами:

«Подойди сюда, милая госпожа, 151 чтобы ты могла увидеть удивительные деяния
троянцев, укрощающих коней, и греков в медных доспехах, которые
прежде вели друг с другом кровопролитную войну на равнине, стремясь к
разрушительной битве. Теперь же они сидят в тишине (и война
прекратилась), опираясь на свои щиты, а рядом с ними лежат их длинные копья
исправлено. Но Александр и возлюбленный Марсом Менелай собираются сражаться за тебя своими длинными копьями
и ты будешь называться дорогой женой
того, кто побеждает ”.

Сказав это, богиня вселила в ее разум нежное желание
и к своему бывшему мужу, и к своему городу, и к своим родителям. И
тотчас же облачившись в белые льняные одежды, 152 она выбежала из своей
комнаты, проливая горькие слёзы. Она была не одна: её сопровождали две служанки,
Этра, дочь Питфея, и большеглазая Климена.
Затем они быстро подошли к Скайским воротам. Но Приам и
Панф, и Фимёт, Ламп, Клитий, Гикетаон, отпрыск Марса,
Укалегон, и Антенор, оба благоразумные, старейшины народа, сидели за
Скаэанские ворота, давно вышедшие из строя из-за старости, но хорошие ораторы, подобные цикадам, 153 которые в лесу, сидя на дереве, издают тонкий звук. Такие вожди троянцев в то время сидели на башне. Но когда они увидели, что Елена приближается к башне, они вполголоса обратились друг к другу с крылатыми словами:

Примечание 150: (возвращение) Под ;;;;;;; подразумевается мантия, которая могла
носить вдвое. Другие полагают, что это означает ткань из двойной ткани.

Сноска 151: (возвращение) Ласковое употребление слова ;;;;;, которое
правильно означает невесту или молодую жену.

Сноска 152: (возврат) Множественное число используется для обозначения длинного, ниспадающего
одеяния.

Сноска 153: (возвращение) цикада или ;;;;;;, то есть сверчок-бальзамин.


«Не стоит возмущаться тем, что троянцы и хорошо вооружённые греки долгое время терпят лишения из-за такой женщины.
Лицом она удивительно похожа на бессмертную богиню, но даже
Итак, пусть она, несмотря на это, вернётся на кораблях и не станет
бедствием для нас и наших потомков».

 Так они говорили. Но Приам позвал Елену: «Подойди сюда, прежде чем мы уйдём, дорогая дочь.
Сядь рядом со мной, чтобы ты могла увидеть своего бывшего мужа, своих родных и друзей (ты ни в чём не виновата передо мной; на самом деле это боги виноваты передо мной, раз они послали на меня эту ужасную войну с греками), чтобы ты могла назвать мне имя этого могучего человека, этого доблестного и высокого греческого героя. Конечно, есть
другие выше ростом; но такого изящного мужчину я ещё не видела, и такого почтенного, ибо он подобен царственному мужу».

Но Елена, одна из божественных женщин, ответила [следующими] словами:
«Я почитаю тебя и боюсь тебя, дорогой свёкор. О, если бы мне выпала злая участь, когда я последовал за твоим сыном сюда, оставив своё брачное ложе, братьев, любимую дочь и дружеское общество равных мне. Но этого не случилось:
поэтому я чахну от тоски. Но я расскажу тебе вот что.
ты ищешь меня и вопрошаешь. Это широко правящий Агамемнон, сын
Атрея, в обоих персонажах155 хороший царь и храбрый воин. Более того, он был
шурин ”бесстыдного меня", если вообще когда-либо им был.
156

Сноска 154: (возврат) См. Buttm. Lexil. s. v. и Arnold.

Сноска 155: (возврат) Обратите внимание на силу среднего рода.

 Сноска 156: (возврат) «_Si unquam fuit, quod nunc non est ampleus_.
То есть _si recte dici potest fuisse, quod ita sui factum est dissimile,
ut fuisse unquam vix credas_». — Герм. о Виг. с. 946, цитата из Антония.

Так она говорила. Но старик восхитился им и сказал: «О благословенный сын
Атрея, счастливо рождённый, удачливый, воистину, многие ахейские юноши
подчинились тебе. Прежде я побывал во Фригии, где растут виноградные лозы,
и видел многих фригийцев, героев на быстрых конях, войско Отрея
и богоподобного Мигдона, которые стояли лагерем у берегов Сангария.
Ибо и я, будучи союзником, был в их числе в тот день, когда пришли
амазонки, враждебные мужчинам. Но даже они не были столь многочисленны, как черноглазые греки».

Но затем, увидев 157 Улисса, старик спросил её: «Ну что, расскажи мне
А этот, дорогая дочь, кто он? Он ниже ростом
158 чем Агамемнон, сын Атрея, но шире в плечах и груди. Его руки покоятся на плодородной земле, но сам он, подобно барану,
ходит среди воинов. Я, со своей стороны, сравниваю его с
бараном с густой шерстью, который бродит среди большого стада
белых овец.

Сноска 157: (вернуться) Весь этот отрывок можно сравнить с
аналогичным перечислением и описанием семи аргосских вождей в
Еврип. «Финикиянки», 119 и далее.

 Сноска 158: (вернуться) Не «на голову ниже» ростом; в строке 169 было бы
тогда это означает, что Агамемнон был на голову меньше других, и, следовательно,
Улисс был бы на две головы меньше обычного размера. Антон перенял
эту распространенную ошибку, хотя Вольф указал на нее.

Но ему Елена, происшедшая от Юпитера, ответила: “Итак, этот человек снова является
сыном Лаэрта, коварным Улиссом, который вырос в стране
Итака, хоть и суровая, искусна во всех видах уловок и мудрых советов».

 Тогда мудрый Антенор ответил ей: «О госпожа, ты, несомненно, сказала правду: ведь и в прежние времена боги
Улисс тоже прибыл сюда с посольством, касающимся тебя, вместе с возлюбленным Марсом Меналом. Я принял их как гостей, угостил их
в своём дворце и познакомился с их талантами и мудрыми советами.
Но когда они смешались с собравшимися троянцами, Менал действительно превзошёл его, когда они стояли рядом.
Но когда они оба сидели, Улисс выглядел более величественно. 159
Но когда они начали плести интриги и строить козни, Менелай, со своей стороны, начал говорить очень красноречиво. Всего несколько [слов], но очень
любезно, поскольку он не был ни многословным, ни болтливым, хотя и был моложе. Но когда многоопытный Улисс встал, он опустил глаза и уставился в землю, но не двигал скипетром ни вперёд, ни назад, а держал его неподвижно, как неумелый человек. Можно было бы сказать, что он был очень раздражительным и лишённым разума. Но когда он издал могучий глас из своей груди и слова посыпались, как зимние снежинки, ни один смертный больше не мог соперничать с Улиссом. И мы, увидев это, изумились
не столько из-за внешности Улисса, [сколько из-за его слов]».

 Примечание 159: (возвращение) Обратите внимание на аттическую конструкцию, в которой ожидался бы родительный падеж. Так же в «Одиссее». М. 73. «Илиада». II 317. Сравнивается Лесбоном, ;;;; ;;;;. p. 183, sq. ed. Valck. См. также моё примечание к «Эсхилу». Пром, стр. 8, изд. Бон; втр. на Теокрит. i. 48.

 Затем, в-третьих, увидев Аякса, старик спросил: «Кто этот другой ахейский герой, доблестный и великий, превосходящий аргивян ростом и шириной плеч?»

 Но Елена, облачённая в длинные одежды, ответила, божественная среди женщин: «Это действительно
Могучий Аякс, оплот ахейцев, стоит с другой стороны, среди критян.
Идоменей подобен богу, но вокруг него собрались предводители критян.
Часто возлюбленный Марсом Менелай принимал его в нашем дворце, когда тот приезжал с Крита. Но теперь я вижу всех остальных греков с выпученными глазами, которых я легко узнаю и могу назвать по именам. Но двух предводителей народа я не вижу.
Кастор, укротитель коней, и Поллукс, искусный в кулачном бою, братья-близнецы, которых родила мне одна мать. Либо они не последовали за
из приятного Лакедемонянина, или они действительно последовали сюда на
пересекающих море кораблях, но теперь неохотно вступают в битву с
герои, боящиеся позора и множества упреков, которые выпадают на мою долю”.

Так она говорила; но дарующая жизнь земля уже принадлежала им.:
там, в Лакедемоне, на их дорогой родной земле. 160

Сноска 160: (возврат) Они пали в бою с Линкеем и Идасом во время осады Спарты. — Гигин. Поэт.
Астрон. II. 22. Однако, по мнению других мифологов, они по очереди получали бессмертие. См.
Од. XI. 302. Вергилий. Энеида. VI. 121; с Сервием и Аполлодором. III. ll.
2.
Но глашатаи разносили по городу твёрдые клятвы богов,
двух ягнят и радостное вино, плод земли, в сосуде из козьей
кожи. Но вестник Идей также принёс великолепный кубок и золотые чаши.
Стоя рядом с ним, он подстрекал старика такими словами:

 «Встань, сын Лаомедонта; вожди троянцев, укрощающих коней, и греков в медных доспехах призывают тебя спуститься на равнину, чтобы
ты мог утвердить верный союз. Ради Александра и возлюбленного Марса
Менелай собирается сразиться с длинным копьём за женщину. Но пусть женщина и её имущество достанутся победителю; а мы, заключив дружбу и союз верности, будем жить в плодородной Трое,
а они вернутся в Аргос, где кормят лошадей, и в Ахайю, славившуюся прекрасными дамами.

 Так он сказал, но старик вздрогнул и приказал своим слугам запрячь лошадей, и они быстро повиновались. Тогда Приам взошёл на свою колесницу и натянул поводья.
Рядом с ним на прекрасную колесницу взошёл Антенор. Так они повели своих быстрых коней через Скейские ворота к равнине.

Но когда они оказались между троянцами и греками,
сошли со своих коней на плодородную землю и двинулись
в середину между троянцами и греками. Тогда Агамемнон,
царь героев, немедленно встал, и встал многоопытный
Улисс. Но прославленные глашатаи собрали воедино
верные клятвы богов, смешали вино в чаше и вылили воду на
руки царей. И сын Атрея, выхватив кинжал, который всегда висел на огромных ножнах его меча, отрезал волосы
из голов ягнят, а затем глашатаи раздали их вождям троянцев и греков. Среди них был сын
Атрея, который горячо молился, простирая руки:

«О отец Юпитер, правящий с Иды, самый славный, самый могущественный, — и ты,
О солнце, что видишь всё и находишься ближе всех, и вы, реки, и ты, земля, и вы, те, что внизу, наказывающие умерших людей, кто бы ни клялся в лжесвидетельстве, будьте свидетелями и сохраняйте верность союзу. Если, с одной стороны, Александр убьёт Менелая, пусть он с этого момента
сохраните Елену и все ее имущество; но давайте вернемся на наших морских кораблях. Но если, напротив, златовласый Менелай
убьет Александра, пусть тогда троянцы вернут Елену и все ее
сокровища и выплатят аргивянам справедливую компенсацию, которая
может быть [записана] для потомков. Но если Приам и сыновья Приама не заплатят мне штраф за гибель Александра, то я буду сражаться из-за штрафа и останусь здесь, пока не закончится война».

 Он сказал это и перерезал глотки ягнятам жестокой сталью.
они положили их на землю, задыхающихся, жаждущих жизни; ибо медь лишила их [жизненной] силы. Затем, налив вина из кубка,
они разлили его по чашам и помолились бессмертным богам. Но тут
кто-то из греков и троянцев сказал:

«О Юпитер, самый славный, самый могущественный, и вы, другие бессмертные боги,
кто бы первым ни нарушил клятву, пусть мозг его и его детей потечёт по земле, как это вино,
а его жёны будут с другими мужчинами».

 Так они сказали, но сын Сатурна не утвердил [их клятвы]. Тогда
Приам, сын Дардана, обратился к ним:

 «Слушайте меня, троянцы и греки в доспехах: я действительно возвращаюсь в продуваемый всеми ветрами Илион, потому что не могу больше смотреть этими глазами, как мой дорогой сын сражается с возлюбленным Марсом Менелаем. Юпитер, конечно, знает об этом, как и другие бессмертные боги, которым суждено умереть».

Он заговорил, и богоподобный человек положил ягнят в колесницу,
сам взошёл на неё и натянул поводья; а рядом с ним в
прекрасную колесницу сел Антенор. Они, в свою очередь,
вернулись в Илион.

Но Гектор, сын Приама, и божественный Улисс,
сперва измерили землю; затем, взяв жребий, они встряхнули его в
медном шлеме, [чтобы решить], кто первым метнёт медное копьё.
Но народ тем временем молил и простирал руки к богам; и вот кто-то из греков и троян сказал:

«О Юпитер-отец, правящий с Иды, самый славный, самый могущественный, кто бы ни был виновником этих злодеяний с обеих сторон, даруй, чтобы он, будучи убитым,
вошёл в дом Плутона, а с нами, с другой стороны, да будет
дружба и верный союз».

Так они говорили, и вот могучий Гектор, дрожащий от страха, потряс жребий, оглянувшись назад; и жребий Париса быстро выпал.
Затем они сели в свои ряды, где стояли их быстрые кони и лежало их разнообразное оружие.
Но божественный Александр, муж златовласой Елены, надел свои прекрасные доспехи. Во-первых, он надел на ноги свои прекрасные поножи с серебряными застёжками.
Затем он снова надел на грудь корсет своего брата Ликаона, потому что тот был ему впору. Но на плечи он накинул
свой медный, утыканный серебром меч, а затем свой огромный и прочный щит.
Но на свою доблестную голову он возложил искусно сделанный шлем, украшенный конским волосом, и этот шлем устрашающе покачивался на его голове; и он схватил своё отважное копьё, которое было ему по руке. Точно так же воинственный Менелай вооружился.

Но когда они, вооружённые с обеих сторон, вышли из толпы,
они встали посередине между троянцами и греками, и вид у них был устрашающий.
Изумление охватило всех, кто их видел, и троянцев, объезжающих коней, и греков в блестящих доспехах. Затем они встали на отмеренном пространстве.
Они размахивали копьями, разъяренные друг на друга. Александр первым метнул свое копье с длинной тенью и ударил по щиту сына Атрея, равному ему со всех сторон, и медь не треснула, ибо острие
увязло в прочном щите. Но затем Менелай, сын Атрея,
начал атаку своим медным копьем, молясь отцу Юпитеру:

«О царь Юпитер, дай [мне] возможность отомстить [тому], кто первым причинил мне зло, и отдай нечестивого Александра в мои руки, чтобы каждый, даже из будущих людей, содрогался при мысли о том, чтобы причинить вред гостю, который оказал [ему] радушный приём».

Он заговорил и, размахивая копьём, отбрасывающим длинную тень, метнул его в щит сына Приама, равный по размеру со всех сторон.
Сверкающее копьё пробило блестящий щит и прочно вонзилось в искусно сделанный корсет.
Копьё пронзило мягкую тунику рядом с боком, но он наклонился в сторону и избежал чёрной смерти. Затем сын Атрея выхватил свой утыканный серебром меч и, подняв его, ударил по навершию 161 своего шлема, но меч выпал из его руки, расколовшись на три или четыре части. И сын
Атрей громко застонал, глядя в бескрайнее небо:

 Примечание 161: (вернуться) Буттманн, Лексикон, стр. 521, считает, что ;;;;; — это то же самое, что ;;;;;, металлический гребень, на котором крепилось перо.

 «О, отец Юпитер, никто из богов не приносит столько бед, сколько ты.
Конечно, я надеялся отомстить Александру за его злодеяния, но теперь мой меч сломан в моих руках, а копьё напрасно вылетело из моей руки, и я не поразил его.
 Он сказал это и, бросившись вперёд, схватил его за шлем с конским волосом и, развернувшись, потащил к грекам в латах.
богато расшитая лента на его нежном горле душила его,
она была завязана под подбородком, как ремешок на шлеме. И теперь он
утащил его и обрёл бесконечную славу, если бы Венера, дочь
Юпитера, не заметила этого и не разорвала для него 162
ленту, [сделанную] из шкуры быка, убитого силой: и тогда пустой
шлем последовал за ним в его сильной руке. Тогда он,
герой, кружащийся в танце, бросил его хорошо защищенным доспехами грекам, и его дорогие товарищи подхватили его. И он [Менелай] снова бросился вперед, желая
Он пронзил его своим медным копьём, но Венера, будучи богиней, с лёгкостью спасла его [Париса] и окутала густым туманом.
Затем она отвела его в благоухающую комнату, источающую ароматы.


Сноска 162: (вернуться) _Т. е._ Менелаю — к его смущению.

 Но сама она отправилась за Еленой и нашла её на высокой башне в окружении множества троянских дам. Затем она
взяла её за благоухающую накидку и встряхнула, сравнив себя с древней дамой, прядущей шерсть, которая раньше расчёсывала
Когда она жила в Лакедемоне, он дарил ей шерсть, и она очень любила его.
Сравнив себя с ним, божественная Венера обратилась к [Елене]:

 «Иди сюда, Александр зовёт тебя домой. Он сам в своей
спальне, на смятой постели, блистающий и красотой, и нарядом.
Ты бы не сказала, что он вернулся после битвы с героем, а сказала бы, что он идёт на танцы или что он только что закончил танцевать и сел».

Так она сказала и взволновалась в душе своей. И когда она увидела прекрасную шею богини и её прелестную грудь,
Увидев его горящие глаза, она пришла в ужас и, запинаясь, произнесла:

 «Странный человек!  зачем ты хочешь обмануть меня?
Ты приведёшь меня в один из густонаселённых городов,
во Фригию или в прекрасную Меонию, если там есть
красноречивые люди, которые тебе дороги?» Не потому ли, что Менелай,
завоевав благородного Александра, хочет вернуть меня, ненавистную, домой,
ты с коварным умыслом стоишь сейчас рядом со мной? Иди,
сядь с ним и откажись от пути богов. И пусть
Ты больше не вернёшься на Олимп, но всегда будешь скорбеть рядом с ним и наблюдать за ним, пока он не сделает тебя своей супругой или не сделает тебя своей служанкой.
[сделает тебя] своей служанкой. Но я не пойду украшать его ложе,
потому что это будет предосудительно: все троянские дамы будут
упрекать меня. Но в моей душе будет безмерная скорбь».

Но она, божественная Венера, разгневанная, обратилась к нему так: «Несчастный, не зли меня,
иначе в гневе я покину тебя и буду ненавидеть так же сильно, как прежде чудесно любила тебя, и иначе я разнесу
разрушительная ненависть среди троянцев и греков, и ты
погибнешь от злой участи».

 Так она говорила, но Елена, рождённая от Юпитера, испугалась и молча пошла за ней,
покрытая белым прозрачным покрывалом, и ускользнула от
внимания всех троянских дам, ибо богиня указывала путь.

Но когда они добрались до прекрасного дворца Александра, служанки, со своей стороны, поспешили вернуться к своим обязанностям.
Но она, богиня среди женщин, поднялась в свою комнату с высоким потолком.
И тогда любящая смех Венера принесла и поставила напротив неё кресло
Александр: там сидела Елена, дочь громовержца Юпитера,
отводя глаза и упрекая мужа такими словами:

 «Ты вернулся с войны. Лучше бы ты погиб там,
убитый тем храбрым героем, который был моим первым мужем.  Конечно, ты
раньше хвастался, что превосходишь возлюбленного Марса Менелая
в силе, в ловкости рук и в умении обращаться с копьём.  Но теперь иди и брось ему вызов
Возлюбленный Марсом Менелай, сразись с ним ещё раз! Но я советую тебе воздержаться и не начинать безрассудно войну и битву с ним.
Менелай, чтобы ты, чего доброго, не пал под его копьём».

 Но Парис в ответ обратился к ней со словами: «Женщина! Не терзай мою душу упрёками.
Ведь теперь Менелай победил с помощью Минервы.
Но я, в свою очередь, одолею его, ведь с нами и боги. Но пойдём же, насладимся любовными утехами, возлежа вместе, ибо
никогда прежде любовь так нежно не окутывала мою душу, даже когда
ранее, увезя тебя из прекрасного Лакедемона, я плыл на
кораблях, бороздящих моря, и был един с тобой в любви и на ложе
на острове Крана; так и теперь я влюблён в тебя, и сладкое желание овладевает мной».

 Он сказал это и, поднявшись на ложе, побрёл дальше, но жена последовала за ним.
Поэтому они отдохнули на своём ложе с отверстиями.

 Тем временем сын Атрея бродил среди толпы, словно дикий зверь, в поисках богоподобного Александра. Но никто из троянцев или их прославленных союзников не мог указать ему на него.
Александр — возлюбленному Марсу Менелаю; ибо ни дружба, ни любовь не скрыли бы его, если бы кто-нибудь увидел его; ибо он был
ненавистна им всем, как чёрная смерть. Но среди них заговорил
Агамемнон, царь героев:

«Слушайте меня, троянцы, греки и союзники: победа действительно
[принадлежит] возлюбленному Марсу Меналусу. Поэтому верните Аргиву
Елену и её сокровища, а также заплатите подобающий штраф,
который запомнят будущие поколения».

Так сказал сын Атрея, и другие греки согласились с ним.




 КНИГА ЧЕТВЁРТАЯ

АРГУМЕНТ.

 Парис не был убит, и исход битвы оставался неясным: вернётся Елена или нет; но Юнона добилась от Юпитера обещания, что
разрушение Трои. Затем Минерва убеждает Пандара нарушить перемирие,
направив стрелу в Менелая. Однако Махаон исцеляет рану.
Троянцы вступают в бой, а Агамемнон увещевает вождей греков.
Затем начинается сражение: Марс и Аполлон воодушевляют троянцев,
Минерва и другие божества — греков.


Теперь они, боги, восседая на золотом полу 163 вместе с Юпитером,
вели совещание, и среди них почтенная Геба разливала нектар.
Но они клялись 164 друг другу золотыми кубками, глядя
в сторону Трои. Тут же сын Сатурна попытался
раздражить Юнону, говоря с завуалированным намеком, с упреком
в голосе: 165

«Две богини действительно помогают Менелаю, аргосской 166 Юноне
и Минерве из Алалкомены: 167 и все же они, сидя поодаль,
развлекаются тем, что наблюдают; но другая, напротив,
[Парис], вечно присутствующая Венера, любящая смех, 168 отвращает от него судьбу. Даже сейчас она спасла его, думая, что он вот-вот умрёт. Но победа, безусловно, принадлежит возлюбленному Марсу Менилу: давайте
Итак, давайте обсудим, как нам поступить: развязать разрушительную войну и ужасные сражения или способствовать установлению дружбы между обеими сторонами. И если, более того, это окажется
169 благом и радостью для всех, то город царя Приама, конечно, может быть заселён, но пусть Менелай вернёт Елену в Аргос».

 Примечание 163: (возвращение) «На золотом полу обители Юпитера». — Каупер.

Сноска 164: (возвращение) Афиней, i. ll, ;;;;;;;;;;, ;;;;;;;;;;;
;;;;;;;, ;;;; ;;;;;;;. Ср. xi. 14. Гесихий. ;;;;;;;;, ;;;;;;;;;, ;;;
;;;;;; ;;;;;;;; ;;; ;;;;;.

Сноска 165: (вернуться)  Я обязан Арнольду этой версией.

 Сноска 166: (вернуться) Так её называли из-за храма в Аргосе.  См. Павсаний.
ii. 17; Апулей. Метаморфозы. vi. стр. 458; Сервий. Комментарий к «Энеиде». i. 28.

Сноска 167: (возвращение) У неё был храм в Алалкомене, в Беотии. См.
Павсаний. ix. 33; Стеф. Византийский словарь. ;. ;;;;;;;;;;;;.

 Сноска 168: (возвращение) О родстве слов ;;;;;;;; и ;;;;;; см.
Баттм. Лексикон. стр. 84.

Сноска 169: (возвращение) Читайте ;; ;;; вместо ;;;;;, как у Аристарха, Вольфа, Шпитцнера.

 Так он говорил, но Минерва и Юнона что-то бормотали, не раскрывая губ, потому что они
они сидели рядом и замышляли зло для троянцев. Минерва,
действительно, молчала и ничего не говорила, возмущенная своим отцом Юпитером,
ибо ужасный гнев овладел ею. Но Юнона не могла сдержать ярости в своей груди
она обратилась к нему с речью:

“О зловещий сын Сатурна! какой приговор ты произнес! Как
ты хочешь сделать напрасным мой труд и бесплодным мой пот, который
Я изнемогаю от тяжкого труда? Ибо кони устали нести меня,
собирая войско, злосчастное для Приама и его сыновей. Сделай это, но мы,
другие боги, не одобряем».

Но Юпитер, повелевающий облаками, в великом гневе ответил: «Странная ты!
 почему Приам и сыновья Приама так много зла тебе причинили, что ты жаждешь непременно разрушить хорошо укреплённый город Илион? Но если бы ты, войдя в ворота и поднявшись на высокие стены, могла заживо поглотить 170 Приама и сыновей Приама, а также других троянцев, то, возможно, ты утолила бы свою ярость. Поступай, как знаешь, чтобы этот спор не стал в будущем причиной большой вражды между нами. Но я скажу тебе ещё кое-что, и ты запомни это: когда бы я ни...
с тревогой желая, я захочу разрушить какой-нибудь город, где рождаются дорогие тебе люди.
Не сдерживай мою ярость, но позволь мне это сделать, ибо я дал тебе это по доброй воле, хотя и против воли. Ибо из всех городов земных людей, что находятся под солнцем и звездным небом,
священный Илион был мне наиболее угоден, а Приам и народ Приама были искусны в метании копья. Ибо там мои алтари никогда не
оставались без должного пира, возлияний и угощений; ибо нам была
уготована такая честь».

 Примечание 170: (вернуться) Буквально «есть сырым». Ср. Ксенофонт. Анабасис, IV, 8,
14. ;;;;;;; ;; ;;; ;;;;;;;;, ;;; ;;;;; ;;; ;;;;;;;;;;. — Кларк.

 Тогда почтенная полноглазая Юнона ответила: «Есть три города, которые мне особенно дороги: Аргос, Спарта и широко известные
Микены. 171 Уничтожь их, если они станут ненавистны твоей душе.
Ради них Я не выступаю и не завидую им перед тобою:
ибо даже если бы я завидовал им и не позволил тебе уничтожить их, то
скупясь, я ничего не добиваюсь, поскольку ты гораздо могущественнее. И все же
[тебе] подобает не делать мой труд бесплодным; ибо я богиня,
и оттуда мой род, оттуда и твой; и коварный Сатурн породил меня, весьма почтенного по двум причинам: и из-за моего происхождения, и из-за того, что я был назван твоим супругом. Более того, ты правишь всеми бессмертными. Но давай действительно сделаем друг другу эти уступки: я — тебе, а ты — мне; а остальные бессмертные боги последуют нашему примеру. Немедленно прикажи Минерве отправиться на ужасную битву между троянцами и греками и сделать так, чтобы троянцы первыми начали нападать на самых прославленных греков, вопреки договору.

Сноска 171: (возвращение) «Мне определённо кажется, что в столь явном упоминании трёх великих пелопоннесских городов, которые были захвачены и покорены дорийцами, Гомер делает столь же явную отсылку к завоеваниям Гераклидов, не только потому, что это соответствовало бы гордости ионийского грека, свидетельствующего о триумфе национального дорийского врага, но и потому, что такова природа темы, затронутой в далёком прошлом период, и
в целом удивительно далёкий от исторических подробностей последующих событий, мог бы послужить поэту оправданием». — Булвер, «Афины», т. 1, с. 8.
 Однако правильность этой точки зрения зависит от того, когда на самом деле жил Гомер.

 Так она говорила, и отец богов и людей не ослушался.
Он тут же обратился к Минерве крылатыми словами:

«Немедленно отправляйся к войску, к троянцам и грекам, и
придумай, как сделать так, чтобы троянцы первыми начали нападать на самых прославленных
греков, вопреки договору».

 Сказав это, он подтолкнул уже склонившуюся к его словам Минерву; она поспешила
спустилась с высот Олимпа, подобно звезде, которую посылает сын
хитроумного Сатурна в знак того ли для мореплавателей, то ли для
множества народов, и от неё исходит множество искр. Подобно этому
Минерва спустилась на землю и прыгнула в самую гущу [войска];
и изумление охватило троянцев, объезжающих коней, и греков в
латах, смотревших на это. И так можно было бы сказать, глядя на
ему:

«Несомненно, снова разразится жестокая война и ужасные сражения, или
Юпитер установит дружбу между обеими сторонами, тот, кто был
назначил судьёй в войне между людьми». 172

Сноска 172: (вернуться) Дюпорт, Гном. Гом. с. 20, сравнивает слова Велизария у Прокопия. Вандал. i. ;;;;;;;; ;;; ;;;;;;;;, ;;;;;;;; ;; ;
;;;; ;;;; ;;;; ;;;; ;;;;;, ;;; ;; ;;; ;;;;;;; ;;;;;; ;;;;;;.

 Так говорили некоторые греки и троянцы; но она, как герой, вошла в стан троянцев, к храброму воину Лаодоку, сыну Антенора, в поисках богоподобного Пандара, если только она могла его найти.
Она нашла безупречного и доблестного сына Ликаона, и вокруг него собрались
Она увидела перед ним храбрые ряды воинов с щитами, которые последовали за ним от берегов Эсепа.
Стоя рядом, она обратилась к нему с крылатыми словами:


«Ты ли теперь послушаешь меня в чём-либо, о воинственный сын Ликаона?
Ты ли осмелишься пустить стрелу в Менелая? Несомненно,
ты бы унёс с собой и благодарность, и славу от всех троянцев, но
прежде всего от царевича Александра, от которого ты бы получил
великолепные дары, если бы он увидел, как воинственный
Менелай, сын Атрея, побеждённый этим оружием, поднимается на печальную
 Но подойди, направь стрелу в прославленного Менелая и поклянись
 Аполлоном, рождённым в Ликии 173, прославленным лучником, что ты принесёшь в жертву великолепную гекатомбу из первенцев ягнят, вернувшись домой в город священной Зелеи».


Примечание 173: (возвращение) Вероятно, это верное толкование, которое приводится схолиастом, Гесихием и другими. Но Гераклид, Alleg. § 6, говорит, что Аполлон назван так ;;;;;; ;;; ;;;; ;;; ;;;;;;;
;;;; ;;;;;;;;; ;;;;; ;;;;;;, ; ;;; ;;;;;;;;; ;;;;;, ;;;;;;;; ;;;
;;;;;;;;. Ср. Макроб. Сат. i. 17; Сервий. к «Энеиде». iv. 377.

Так говорила Минерва, и она убедила его, безрассудного, сделать то, что она хотела.
 Он тут же достал свой хорошо отполированный лук, сделанный из [рога] дикого прыгучего козла, которого он однажды застал врасплох в засаде, когда тот выходил из пещеры. Он выстрелил, целясь ему под грудь, но козел упал навзничь на скалу. Его рога выросли на шестнадцать ладоней от головы.
И эти рога мастер по полировке рогов должным образом подготовил, соединил и, когда всё было хорошо отполировано, добавил золотой наконечник. И, согнув лук, он ловко опустил его, натянув тетиву.
Он пригнул его к земле, но его доблестные товарищи заслонили его своими щитами, чтобы воинственные сыны греков не восстали против него, пока воинственный Менелай, предводитель греков, не был ранен. Затем он снял чехол со своего колчана и достал стрелу, свежую, оперённую, — причину мрачных бед. Тут же он натянул тетиву,
натянул горькую стрелу и поклялся Аполлону Ликийскому,
знаменитому лучнику, что принесёт в жертву великолепную гекатомбу
первородных ягнят, вернувшись домой в священный город Зелею.
Схватив их, он соединил выемку [стрелы] с тетивой из воловьей кожи; тетиву он приложил к груди, а острие — к луку. Но после того, как он согнул большой лук в дугу, тетива громко зазвенела, и остроконечный стержень стрелы вылетел, стремясь пронестись сквозь войско.

И благословенные бессмертные боги не забыли тебя, о Менелай; 174 но
прежде всего — дочь Юпитера, охотница до добычи, которая, встав перед тобой,
отвела смертоносное оружие. Она отвела его от твоего тела, как
Мать отгоняет муху от своего младенца, когда тот погружается в сладкий сон. Но она сама направила его туда, где
золотые пряжки пояса сходились с двойным корсетом.
175 Острая стрела попала в его плотно прилегающий пояс,
прошла сквозь искусно сделанный пояс и застряла в пёстром
корсете и покрытом медью поясе, который он носил, — главной
защите его тела, предохраняющей от оружия, которая защищает
его лучше всего. Но даже сквозь неё стрела прошла дальше, и
оцарапала поверхность
Кожа героя лопнула, и из раны хлынула чёрная кровь. И как
когда какая-нибудь меонийская 176 или карийская женщина окрашивает слоновую кость в пурпурный цвет,
чтобы сделать чепрак для коней; он лежит в её покоях, и многие
возничие хотят его носить, но он лежит как украшение для
царя, как украшение для коня и слава для всадника: так,
Менелай, твои стройные бёдра, ноги и прекрасные ступни
были обагрены кровью.

Сноска 174: (вернуться) Как изящно заметил Кольридж, стр. 160,
«в основном это происходит благодаря нашему чувству драматической вероятности
О действиях божеств в «Илиаде» можно сказать, что герои не кажутся карликами по сравнению со своими покровителями. Напротив, явный любимец богов предстаёт перед нашим воображением в более масштабном и устрашающем виде и, кажется, благодаря этой ассоциации возвышается до полубога.


Сноска 175: (вернуться) «Occurrebat sagitt;, obvius erat ei penetranti». — Гейне. Но лучше понимать, «где сходятся пластины кирасы и перекрывают ;;;;]». — Арнольд.

 Сноска 176: (вернуться) _То есть_ лидийский.

 Тогда Агамемнон, царь людей, содрогнулся, увидев чёрную кровь
Кровь текла из раны, и сам возлюбленный Марсом Менелай содрогнулся.
Но когда он увидел тетиву 177 и торчащие из неё острия, мужество вновь вернулось к нему. Но Агамемнон, глубоко вздохнув,
взял Менелая за руку и сказал им следующее, и все его спутники
застонали вместе с ним:

 Примечание 177: (вернуться) С помощью которого железная головка была прикреплена к древку.


 «О, дорогой брат, теперь я подписал договор, который станет причиной твоей смерти, обрекая тебя на одинокую битву с троянцами за греков;
с тех пор как троянцы ранили тебя и попрали священный союз. Но ни союз, ни кровь агнцев, ни чистые возлияния, ни правые руки, на которые мы полагались, не пропадут даром. Ибо хотя Юпитер Олимпийский и не исполнил их в тот же миг, он исполнит их в конце концов; и они заплатили за это великую цену, 178 а именно — своими головами, а также головами своих жён и детей. Ибо я хорошо знаю это душой и разумом. Настанет день, когда падёт священный Илион, и Приам, и
народ Приама с пепельным копьём; и когда Юпитер-Сатурн, восседающий на высоком троне,
обитающий в эфире, сам пронесёт свою мрачную эгиду над всеми,
разгневанный этим предательством. Всё это, конечно, не останется без последствий; но мне будет горько из-за тебя, о Менелай, если ты умрёшь и разделишь участь смертных.
Тогда, заклеймённая позором, я вернусь в столь желанный Аргос.
Ведь греки быстро вспомнят о своей родине, и мы оставим Елену из Аргоса на потеху Приаму и троянцам, и
Земля сгниёт под твоими костями, лежащими в Трое, рядом с незавершённым делом. И тогда кто-нибудь из надменных троянцев воскликнет, взойдя на
могилу славного Менелая: «О, если бы Агамемнон так же жестоко
мстил всем, как сейчас он напрасно привёл сюда греческое войско
и теперь вернулся домой, в свою родную страну, с пустыми кораблями, оставив после себя храброго Менелая». Так и скажет кто-нибудь в будущем: «Тогда пусть вся земля разверзнется подо мной».

 Примечание 178: (вернуться) Прошедшее время для будущего: подразумевается, что
час возмездия настолько близок, что его можно считать уже наступившим.

Но к нему обратился светловолосый Менелай, подбадривая его: «Мужайся, и пусть ничто не страшит народ ахейцев. Острая стрела не попала в жизненно важный орган, но прежде [чем она достигла жизненно важного органа],
разноцветный пояс, и под ним надетый пояс, и доспехи,
выкованные кузнецами из меди, защитили его».

Царь Агамемнон, отвечая ему, сказал: «О, если бы это было так, о возлюбленный
Менелай! Но врач должен осмотреть рану и применить лекарства,
которые облегчат твои мучительные страдания».

Он заговорил и обратился к божественному глашатаю Талтибию: «Талтибий,
позови сюда поскорее героя Махаона, сына безупречного
врача Эскулапа, чтобы он увидел воинственного Менелая, вождя
греков, которого какой-то искусный лучник из троянцев или ликийцев
ранил стрелой. Для него это слава, а для нас — горе».

Он заговорил, и глашатай не посмел ослушаться. Но он
продолжал идти сквозь ряды греков в медных доспехах, высматривая героя Махаона: он увидел его стоящим, а вокруг него
Отважные ряды воинов со щитами, которые последовали за ним из Трикки, питающей коней. Стоя рядом, он произнёс крылатые слова:

«Приди, о сын Эскулапа, Агамемнон, царь людей, зовёт тебя, чтобы ты мог увидеть боевого товарища Менелая, сына Атрея, которого какой-то искусный лучник из троянцев или ликийцев ранил стрелой.
Это действительно слава для него, но горе для нас».

 Так он говорил, и душа его трепетала. И они
продолжили свой путь через войско, через многочисленную армию греков;
но когда они добрались до того места, где был светловолосый Менелай
раненный (но вокруг него собрались самые храбрые из всех, образовав круг, в центре которого стоял богоподобный герой), он тут же вытащил стрелу из плотно прилегающего пояса. Но пока он вытаскивал стрелу, острые зазубрины сломались. Тогда он расстегнул разноцветный пояс, а под ним — поясной ремень и пластинчатый пояс, выкованный медниками. Но когда он увидел рану, в которую вонзилось острое копьё, и, высосав кровь, умело присыпал её успокаивающими снадобьями, 179 которые благодетельный Хирон ранее дал его отцу.

Сноска 179: (возвращение) Цельс, «Предисловие» «Подалирий и Махаон, сопровождавшие вождя
Траяна Агамемнона, не посрамили своих товарищей. Однако Гомер не упоминает о том, что они принесли что-то в качестве помощи ни в борьбе с чумой, ни в борьбе с различными видами болезней, но предполагает, что они были так же искусны в лечении ран, как и в использовании лекарств. «Ex quo apparet,
has partes medicin; solis ab his esse tentatas, easque esse
vetustissimas».

 Пока они были заняты с воинственным Менелаем, ряды троянцев,
вооружённых щитами, продвигались вперёд, и они снова надели свои
вооружитесь и будьте готовы к битве. Тогда вы увидите, как божественный
Агамемнон не спит, не дрожит и не отказывается сражаться, а
стремится поскорее вступить в славную битву. Он оставил своих коней
и свою колесницу, украшенную медью, и его слуга Эвримедон,
сын Птолемея, сына Пирея, держал их наготове, тяжело дыша. Ему он строго-настрого
приказал держать их при себе на случай, если усталость
охватит его члены, и повелел командовать многими. Но сам он
пешком обошёл ряды героев и, кого бы из быстроногих греков он ни увидел
Поспешно подойдя к ним, он подбодрил их словами:

 «Аргивяне!  не сдерживайте своего яростного пыла, ибо отец Юпитер не потворствует лжи, но стервятники непременно пожрут нежные тела тех, кто первым нанес ущерб, вопреки договору. А мы, захватив город, увезем на наших кораблях их дорогих жен и маленьких детей».

Но кого бы он ни увидел с другой стороны, уклоняющегося от ненавистной битвы, он
сильно упрекал их гневными словами:

 «Аргивяне, вы, лучники, 180 подданных, опозоренных, разве вы не
стыдитесь? Почему вы стоите здесь, поражённые, как оленята, которые, устав от бега по обширной равнине, останавливаются, и в сердце их нет силы? Так и вы стоите, поражённые, и не сражаетесь.
Вы ждёте троянцев, пока они не приблизятся к тому месту, где ваши галеры с красивыми носами стоят на якоре у седого моря, чтобы узнать, протянет ли сын Сатурна руку к вам.

Сноска 180: (возвращение) Если вспомнить, что стрельба из лука по сравнению с рукопашным боем считалась чем-то постыдным (см. Софр. Ад.
1120, sqq.; Eur. Herc. Fur. 160), термин ;;;;;;; (;; ;;;; ;;;; ;;;;
;;;;;;;;;;;, Apoll. Lex. и Hesych.) не обязательно должен иметь какое-то необычное значение, которое приписывают ему Антон и другие.

Так он, исполняя обязанности военачальника, продолжал идти сквозь ряды героев
и добрался до критян, пройдя сквозь толпу людей. Но они
были вооружены вокруг воинственного Идоменея. Идоменей, со своей стороны,
[командовал] в авангарде, словно свирепый вепрь; но Мерионы подгоняли
последние фаланги для него. Увидев это, Агамемнон, царь
Мужчины обрадовались и тут же обратились к Идоменею с ласковыми словами:

«О Идоменей, я, поистине, почитаю тебя выше быстроногих греков как на войне, так и в любом другом деле, и на пиру, когда знатные аргивяне смешивают в своих кубках тёмно-красное благородное вино.
Хотя другие греки пьют определёнными порциями, твой кубок всегда полон, как [мой] для меня, чтобы ты мог пить, когда пожелаешь. Но поспеши на войну, которой ты прежде хвастался».


Сноска 181: (вернуться) См. мою примечание к «Одиссее».

Но ему Идоменей, вождь критян, в свою очередь ответил: “Сын
Атрея, я буду для тебя очень близким союзником, как я сначала обещал
и согласился. Но увещевай других увенчанных хохлами греков, чтобы мы могли сражаться
со всей поспешностью, поскольку троянцы посрамили союз: смерть и
горести будут их уделом в будущем, поскольку они первыми нанесли ущерб,
вопреки требованиям лиги”.

Так он говорил, и сын Атрея шёл дальше, радуясь в душе, и
пришёл к Аджакам, пройдя через войско героев. Но они
были вооружены, и за ними следовала туча пехотинцев. Как когда-то
Пастух коз, стоя на вершине холма, видит, как над бездной
проносится облако под северо-западным ветром. Ему, стоящему
вдали, кажется, что оно надвигается над океаном, чёрное как смоль,
и несёт с собой могучий вихрь. 182 Он вздрагивает при виде
этого и загоняет своё стадо в пещеру. Так вместе с ахайцами двинулись в бой плотные тёмные фаланги взлелеянных Зевсом юношей, ощетинившиеся щитами и копьями. И царь Агамемнон, увидев их, возрадовался и, обратившись к ним, произнёс крылатые слова:


Сноска 182: (вернуться) _Водяная воронка_, за которой часто следует
Речь идёт об ураганах. См. Арнольда.

 «Вы, Аяки, предводители аргивян в медных доспехах, вы двое, ибо мне это не пристало, я ни в коем случае не хочу подстрекать; ибо вы сами мощно побуждаете народ к доблестной битве. О, если бы, о отец Юпитер, Минерва и Аполлон, такая храбрость была в груди каждого;
«Скоро и город царя Приама падёт, взятый и разрушенный нашими руками».

 Сказав это, он оставил их там и пошёл к остальным; там он нашёл Нестора, красноречивого оратора из Пилоса, который собирал своих
соратников и призывал их к битве, могучий Пелагон, Аластор,
Хромий, и царевич Эмон, и Биас, пастырь народа. В
самом деле, впереди он поставил конницу 183 с лошадьми и
колесницами, а пехоту, многочисленную и храбрую, — в тылу, чтобы
она была опорой в битве; а трусов он загнал в середину, чтобы
каждый, даже не желающий сражаться, мог сражаться по необходимости. Сначала он действительно отдал приказ всадникам, чтобы они
придержали лошадей и не смешивались с толпой. «И пусть никто не
полагаясь на его мастерство в верховой езде и на его силу,
желайте сразиться с троянцами раньше остальных и не позволяйте ему отступить:
ибо [в таком случае] вы будете слабее. И пусть каждый, кто со своей колесницы
может дотянуться до колесницы другого, выпустит в него копьё; 184 ибо
так будет гораздо лучше: ведь именно так древние разрушали города и
стены, сохраняя в груди эту цель и решимость».

Сноска 183: (вернуться) _То есть_ те, кто сражался на колесницах.

 Сноска 184x: (вернуться) В случае с Арнольдом и Антоном я следую за Кёппеном
толкование. Смысл в том, что тот, кто, не спрыгивая со своей колесницы, сможет добраться до колесницы противника, должен начать атаку.
Это было менее опасно, чем спешиваться.

 Так старик, давно искушённый в войнах, увещевал их, и царь Агамемнон обрадовался, увидев его, и, подойдя к нему, произнёс крылатые слова:

«О старец, если бы твои колени могли так же следовать за тобой, а твоя сила была бы такой же непоколебимой, как мужество в твоей груди. Но старость, общая для всех, утомляет тебя. Если бы кто-то другой был в твоём возрасте, а ты был бы среди более молодых».

Тогда геренский рыцарь Нестор ответил: «Сын Атрея, я и сам
очень хотел бы быть таким, как в тот раз, когда я убил Эруфалиона. Но боги
никогда не дают людям всего сразу. Если бы я был тогда молод,
то теперь меня одолевает старость. Но даже в этом случае я буду
с конницей и буду наставлять их советами и словами, ведь это
долг стариков. Но пусть юноши, которые моложе меня и
верят в свою силу, размахивают своими копьями».

 Так он сказал, и сын Атрея прошёл мимо него, радуясь в душе.
Затем он увидел всадника Менестея, сына Пета, стоящего в окружении
афинян, искусных в боевом кличе. Но коварный Улисс стоял рядом,
а вокруг него выстроились неробкие кефалленцы, ибо их войска ещё не слышали боевого клича.
В последнее время воодушевлённые фаланги троянцев, обуздывающих коней, и греков продвигались вперёд.
Но они стояли в ожидании, пока другая часть греков не нападёт на троянцев и не начнёт битву.
Увидев это, Агамемнон, царь людей, упрекнул их и, обратившись к ним, произнёс крылатые слова:

«О сын Пелея, взлелеянный Юноной царь, и ты, искусный в злых кознях, коварный [Улисс], почему вы, дрожа, воздерживаетесь от битвы и ждёте других? Вам, воистину, подобает быть среди первых и вступить в жаркую битву. Ибо вы первые, кого я приглашаю на пир, когда мы, греки, устраиваем угощение для вождей. Тогда вам будет приятно есть жареное мясо и пить сладкое вино, сколько пожелаете. Но теперь вы бы предпочли быть зрителями, даже если бы десять отрядов греков сражались в вашем присутствии под безжалостный бой медных труб».

Но, сурово взглянув на него, хитрый Улисс ответил так: «Сын Атрея, что за слово сорвалось с твоих губ! Как ты можешь говорить, что мы не сражаемся? Всякий раз, когда мы, греки, вступаем в жестокую схватку с троянцами, укрощающими коней, ты увидишь, если захочешь и если тебя это волнует, что любимый отец Телемаха сражается с лучшими из укротителей коней
Троянцы. Но ты говоришь это сгоряча».

 Но царь Агамемнон, заметив, что тот сердится, улыбнулся и обратился к нему, и тот взял свои слова обратно:

«Благородный сын Лаэрта, хитроумный Улисс, я не упрекаю тебя
и не увещеваю. Ибо я знаю, что в твоей груди таятся дружеские замыслы, ибо ты думаешь так же, как и я. Но
давай уладим эти споры в будущем, если сейчас было сказано что-то
не то. Но пусть боги обратят все это в ничто».

Сказав это, он оставил их там и пошёл к другим. Он нашёл великодушного Диомеда, сына Тидея, стоящего рядом со своими лошадьми и колесницей, обитой медью. Рядом с ним стоял Сфенел, сын Капанея.
И, увидев его, царь Агамемнон упрекнул его и, обратившись к нему, произнёс крылатые слова:

 «Увы! О сын воинственного коневода Тидея, почему ты трепещешь?
 Почему ты рыщешь в промежутках между рядами? 186 Не было у Тидея такого обычая — дрожать, но он сражался с врагом задолго до того, как его дорогие товарищи вступали в бой. Так говорили те, кто видел, как он трудился.
Я никогда не встречался с ним и не видел его, но говорят, что он превосходил всех остальных. Ведь он вошёл в Микены вместе с богоподобным Полиником
без воинского снаряжения, как гость, собирая силы: тогда они 187 были
Они готовились к походу на священные стены Фив и
умоляли их дать им прославленных союзников. Но они
[микенцы] были готовы дать им это и одобряли их просьбу, как они
умоляли; но Юпитер изменил [их планы], явив неблагоприятные знамения.
Но после того, как они ушли и продолжили свой путь, они прибыли в
Асоп, поросший травой. Тогда ахейцы отправили Тидея с посольством. 188
Он отправился в путь и увидел, что во дворце храброго Этеокла пируют многие кадмейцы. Тогда воин Тидей, хоть и был чужеземцем, испугался
не стал, будучи один среди множества кадмейцев, но вызвал их на состязание
[в играх] и легко победил во всём, настолько могущественной была его спутница Минерва.
 Но кадмейцы, погонщики коней, пришли в ярость и, собрав пятьдесят юношей, устроили ему коварную засаду на обратном пути.
Но у них было два предводителя: Меон, сын Эмона, подобный бессмертным, и
Ликофонт, стойкий в бою, сын Автофона. Тидей,
однако, обрек их на жестокую смерть. Он убил их всех, но одного
отпустил домой: он отпустил Меона, повинуясь знамениям
боги. Таков был этолийский Тидей. Но он родил сына, уступавшего
ему самому в битве, но превосходившего в совете.”

Сноска 185: (возврат) Надлежащим образом “закреплен, припаян".

Сноска 186: (возврат) Освещена. “мосты войны”. Он смотрел
чтобы увидеть, где есть шанс спастись, пробежав между рядами.

Сноска 187: (вернуться) Полиник и Адраст. Читателю будет полезно сравнить с первым томом Гроте, стр. 371.

 Сноска 188: (вернуться) В Фивы.

 Так он говорил, но храбрый Диомед ничего не отвечал, уважая упрек почтенного царя.

Но сын прославленного Капанея ответил ему: «Сын Атрея, не лги, зная, как говорить правду. Мы действительно хвастаемся тем, что мы намного лучше наших отцов. Мы тоже взяли цитадель семивратных Фив, ведя меньшее войско под священной для Марса стеной, доверяясь знамениям богов и помощи Юпитера. Но они погибли из-за собственного безрассудства». Поэтому никогда не ставь моих предков в один ряд со мной».

Сурово взглянув на него, храбрый Диомед обратился к нему со словами: «Друг мой 189
Сфенел, сиди молча и слушай меня, ибо я не виню
Агамемнону, пастырю народа, за то, что он так воодушевляет хорошо вооружённых греков на битву. Его ждёт слава, если греки действительно победят троянцев и захватят священный Илион; но, с другой стороны, его ждёт великая скорбь, если греки будут разбиты. Но давайте же не будем забывать о безрассудной доблести.

Сноска 189: (возвращение) ;;;;; — ласковое обращение к старшему, например _папа_. Сравните с Альберти, Hesych. v. ;;;;;, t. i. p. 505, и с ;;;;, p. 606; Гелладий, Chrestom. p. 9, изд. Мёрса.

Он заговорил и спрыгнул с колесницы на землю, раскинув руки.
Ужасно зазвенела медь на груди принца, когда он быстро зашагал вперёд: тогда даже самый храбрый дух поддался бы страху.

Подобно тому, как на шумном берегу морская волна непрерывно движется под напором северо-западного ветра, который приводит её в движение, сначала она поднимается высоко в глубине, но затем, ударяясь о берег, издает мощный рёв и, разбухая, высоко вздымается вокруг выступающих точек, разбрызгивая морскую пену, так и густые фаланги греков непрерывно двигались вперёд.
в бой. Каждый военачальник командовал своими войсками. Остальные шли в
молчании (и вы бы не сказали, что за ними следует такая многочисленная армия,
если бы в их груди была способность говорить), молча преклоняясь
перед своими военачальниками. И вокруг них ярко сверкало оружие
разного изготовления, в котором они шли стройным порядком. Но троянцы, подобно овцам богатого человека, бесчисленными толпами стоят в загоне, пока их доят, и беспрестанно блеют, слыша голоса своих ягнят. Таков был шум, поднятый троянцами
через всю огромную армию. Ибо не все кричали одинаково и не все говорили на одном языке, но их речь была смешанной, ибо люди были призваны из разных краёв. Одних подгонял Марс, но других — голубоглазая Минерва, 190 и
 Ужас, и Паника, и Раздор, ненасытно яростные, сестра и спутница кровожадного Марса, она поднимает голову, поначалу совсем маленькую, но потом она упирается головой в небо и ступает по земле. Тогда и она, проходя сквозь толпу, усилила стенания людей,
и в середину их ввергла раздор, подобный погибели для всех.


Сноска 190: (вернуться)

 «С другой стороны, встревоженный Сатана
 Собрав всю свою мощь, выпрямился во весь рост,
 Как Тенерифе или Атлас, не сдвинутый с места:
 Его рост достигал небес». — «Потерянный рай», IV, 985.


Но теперь, когда они встретились, они оказались в одном и том же месте и сразу же сошлись,
скрестив свои щиты из воловьей кожи, копья и мощь воинов в
медных доспехах; и столкнулись щиты, и поднялся великий
боевой рёв. В то же время были слышны и стоны, и крики
людей, убивающих и погибающих; и земля потекла кровью.
Подобно тому, как зимние потоки, стекающие с гор, смешиваются в долине
с бурной водой из их великих источников в глубоком ущелье, и
пастух в горах слышит отдалённый рёв, — так и крики и паника смешались воедино.

Антилох первым убил троянского воина Эхепола, сына Талисия,
доблестного воина в авангарде. Сначала он ударил его по шлему с конским плюмажем, и медное острие вонзилось ему в лоб, а затем пробило кость, и тьма заволокла его глаза. Он рухнул, как башня, в жестокой схватке. Он пал, царь Элефенор, сын
Халкодон, вождь великодушных авантов, схватил его за ноги и
поспешно оттащил в сторону, чтобы его не задели дротики, и
со всей поспешностью снял с него доспехи. Но эта попытка не увенчалась успехом, потому что великодушный Агенор, заметив, как он тащит тело, ранил его медным копьём в бок, которое, когда он наклонился, показалось из-под его щита, и он расслабил конечности [при смерти].
Поэтому душа его покинула его. Но из-за него разгорелся ожесточённый конфликт между троянцами и греками. Но они, словно волки, набросились друг на друга, и
человек победил человека. Затем теламонийский Аякс поразил цветущего юношу
Симоизий, сын Антемиона, которого некогда носила его мать, происходившая из
Ида родила на берегу Simois, когда, именно, она последовала за
ее родители, чтобы просмотреть стада; и потому они назвали его Simo;sius.
И он не отплатил своим дорогим родителям за то, что они вскормили его,
ибо жизнь его была коротка: он был убит копьём великодушного
Аякса. Ибо, выступив первым, он [Аякс] ударил его в грудь, рядом с
правым соском, и медное копьё вышло у него из плеча
на противоположной стороне. Он упал на землю в пыли, как тополь, выросший на влажной траве обширного болота, — ветви его растут гладкими, но на самой верхушке, которую кузнец обрубает сверкающей сталью, чтобы согнуть [её как] обруч для прекрасной колесницы. Высыхая, она действительно лежит на берегу реки. Так же поступил и
высокородный Аякс с Симоисом, потомком Антемиона. Но в него
 Антиф, сын Приама, в разноцветном корсете, прицелился из толпы
острым копьём. И оно, конечно, промахнулось, но он попал
Левк, верный спутник Одиссея, был ранен в пах, когда оттаскивал тело в сторону.
Но он упал рядом с ним, и тело выпало из его рук. Одиссей был вне себя от горя из-за смерти Левка.
Он бросился сквозь ряды воинов, вооружённый блестящим медным доспехом.
Подойдя совсем близко, он остановился и, оглядевшись по сторонам, метнул своё сверкающее копьё. Но троянцы в смятении отступили, когда герой метнул копьё.
Однако он метнул копьё не напрасно, а поразил
 Демоку, мнимого сына Приама, который прибыл из Абидоса, из
[ухаживал] за быстрыми кобылицами. 191 Его Улисс, разгневанный за своего товарища,
ударил копьём в висок, и медное остриё проникло в другой висок,
и тьма заволокла его глаза. Падая, он с грохотом рухнул,
и его руки ударились о землю. И передовые отряды, и
прославленный Гектор отступили. Аргивяне громко закричали и оттащили тела в сторону.
Затем они бросились дальше вперёд. Аполлон, наблюдавший за происходящим из Пергама, пришёл в ярость и, крича, стал увещевать троянцев:


 Примечание 191: (возвращение) У Приама был жеребец в Абидосе, на азиатском побережье Геллеспонта. — Схолиаст.

«Восстаньте, вы, укротители коней, и не отдавайте битву грекам; ведь их плоть не из камня и не из железа, чтобы, когда в неё попадёт медь, раздирающая плоть, она устояла. И Ахилл, сын златовласой Фетиды, не сражается, а на кораблях пирует, услаждая свою злобу».

 Так говорил грозный бог из города. Но самый славный из тритонов
Паллада, дочь Юпитера, проходя мимо войска, будила греков, где бы она ни увидела их спящими.

Затем судьба настигла Диора, сына Амаринкса; он был поражён
зазубренный камень попал ему в лодыжку правой ноги; но Пирр, сын Имбраса, пришедший из Эноса, предводитель фракийских воинов,
ударил его. Безрассудный камень полностью раздробил и сухожилия, и кости;
он упал навзничь в пыль, протягивая обе руки к своим дорогим
товарищам и испустив дух. Но Пирр, тот, что поразил его,
подбежал и пронзил его копьём в пупок; и тогда все его внутренности вывалились на землю, и тьма окутала его глаза.

Но его 192 Эолийский Фоас поразил, бросившись на него с копьём, в
Грудь его была пробита, и железо вонзилось в его лёгкие. Тоас подошёл к нему и вытащил из его груди могучее копьё. Затем он обнажил свой острый меч и ударил им его в живот, лишив жизни. Но он не лишил его доспехов,
потому что вокруг него стояли его товарищи, фракийцы с копьями в руках,
которые оттеснили его, хотя он был могучим, доблестным и славным.
Но он, отступая, был отброшен с силой. Так эти двое оказались распростёртыми в пыли рядом друг с другом
Пирр, вождь фракийцев, и Диор, вождь эпеян в медных доспехах, а также многие другие были убиты.

Тогда уже никто из вышедших на поле боя не мог придраться к действиям того, кто, ещё не раненный ни дальними ударами,
193 ни пронзённый вблизи острой медью, мог быть занят в гуще боя,
и кого Минерва, размахивающая копьём, могла вести, взяв за руку,
и могла отвести от него смертоносные дротики; ибо многие из троянцев и греков в тот день лежали ничком в пыли рядом друг с другом.

Сноска 192: (вернуться) Пирр.

 Сноска 193: (вернуться) Обратите внимание на разницу между ;;;;;;; и
;;;;;;;;;. См. Антоний; Аммоний, стр. 29; Валк. ;;;;;;;;; ;;; ;;;; ;; ;;
;;;;; ;;;;;;;;, ;;; ;; ;;; ;;;;;;;; ;;;;;;;; ;;, ;; ;; ;;;;;;
;;;;;;;;;.




КНИГА ПЯТАЯ.


АРГУМЕНТ.

О подвигах Диомеда, который, раздражённый раной, нанесённой Пандаром,
с неослабевающей яростью сражается и даже ранит Венеру и Марса, которые
помогали троянцам.


 Кроме того, Минерва Паллада придала сил и отваги Диомеду,
сыну Тидея, чтобы он мог выделиться среди всех
Аргив, и он мог бы снискать себе великую славу. И она
разжгла на его шлеме и щите неугасимый огонь, подобный летней 194 звезде, которая сияет 195 очень ярко, омывшись в
океане. Такой огонь она разожгла на его голове и плечах и
погнала его в самую гущу, где столпилось больше всего людей.

Сноска 194: (возвращение) _I. e._ звезда в созвездии Большого Пса, Сириус, восход которой знаменовал начало ;;;;;, или сезона, продолжающегося с середины июля до середины сентября. Считается, что она наиболее ярка в
время его восхода. Ср. Аполл. iii. 956: ;; ;; ;;; ;;;;; ;;; ;;;;;;;;
;’ ;;;;;;;;; ;;;;;;;;.

 Примечание 195: (возвращение) Такое употребление сослагательного наклонения называется
;;;;; ;;;;;;;; Лесбонака, стр. 179, изд. Валка.

Среди троянцев был один Дарес, богатый и безупречный, жрец Вулкана.
У него было два сына, Фегей и Идей, искушённых во всех видах боя.
Эти двое, отдельно [от своих товарищей], бросились навстречу [Диомеду].
Они со своей стороны атаковали с двухконной колесницы, а он — с земли, в пешем строю. Когда они
Итак, когда они приблизились друг к другу, Фегей первым метнул своё копье с длинной тенью, и острие копья прошло над левым плечом сына Тидея, не задев его. Но сын Тидея бросился вперёд со своим медным дротиком, и оружие не вылетело напрасно из его руки, а ударило его [Фегея] в грудь между сосками и сбросило его с колесницы. Тогда Идей спрыгнул
вниз, оставив прекрасную колесницу, и не осмелился защитить
своего убитого брата. [Напрасно,] ведь даже он не избежал бы мрачной участи
Судьба была к нему неблагосклонна, но Вулкан подхватил его и спас, окутав тьмой, чтобы старик не слишком горевал. Но сын великодушного Тидея, забрав коней, отдал их своим товарищам, чтобы те повели пустые корабли. Когда великодушные троянцы увидели сыновей Дареса, один из которых летел, а другой был убит на колеснице, сердца всех охватило смятение. Но голубоглазая Минерва,
схватив его за руку, обратилась к пылкому Марсу: «Марс, Марс,
убийца людей, обагрённый кровью, разрушитель стен, неужели мы не потерпим
Троянцы и греки будут сражаться, на чьей стороне ни будет отец Юпитер
воздадим славу; но давайте отступим и избежим гнева Юпитера?”

Сказав это, она увела стремительного Марса с поля битвы, а
после этого усадила его на травянистый Скамандр. 197 Тогда греки обратили
троянцев в бегство, и каждый из вождей убил своего человека. Первый
Агамемнон, царь людей, метнул с своей колесницы огромное копьё в Годия, вождя гализонов.
 Ибо, когда тот обернулся [в бегстве],
Агамемнон вонзил копьё ему между плеч и пронзил его
грудь; и, падая, он с грохотом рухнул, и его руки ударились о землю.

Но затем Идоменей убил Феста, сына меонского Бора, который
прибыл из плодородной Тарны. Когда он садился в свою колесницу, 198
славный копьеносцем Идоменей пронзил его длинным копьём в правое плечо: он упал с колесницы, и его окутала ненавистная тьма.
Затем слуги Идоменея отобрали у него оружие.

 Примечание 196: (вернуться) обратите внимание на конструкцию с приложением, soph. ant. 21: ;; ;;;;;;;;;, ;;; ;;; ;;;;;;;;, ;;; ;’ ;;;;;;;; ;;;;.—561: ;;
;;;;; ;;;; ;;;; ;;; ;;; ;;;;;; ;;;;; ;;;;;;;;, ;;; ;’ ;;’ ;; ;; ;;;;’
;;;.

 Примечание 197: (возвращение) см. butt. lexil. p. 324, sqq.

 Сноска 198: (возвращение) В целом я буду придерживаться этого перевода ;;;;;, с антонимом.

Менелай, сын Атрея, сразил своим острым копьём Скамандрия,
сына Строфия, искусного в охоте, превосходного егеря; ибо сама Диана
научила его стрелять по всем видам зверей, которых взращивает лес в
горах. Но тогда, по крайней мере, Диана, радующаяся стрелам, не
помогла ему, как и его умение стрелять на расстоянии, которым он
ранее обладал
проинструктированный. Но прославленный копьем Менелай, сын Атрея, ранил его,
пролетев перед ним, ударил копьем в спину, между лопаток, и
пронзил [копьем] его грудь. Он упал ничком, и его руки
ударили по нему.

Мерионы убили Ферекла, сына художника Гармона, который умел создавать руками все хитроумные вещи (ибо Паллада Минерва очень его любила).
Он же построил для Александра такие же корабли, ставшие источником бед, которые были проклятием для всех троянцев и для него самого, поскольку он не понимал оракулов богов. 200 Мерионы действительно, когда
Он догнал его и ударил в правое бедро, но острие
прошло прямо под костью, рядом с мочевым пузырём.
Он упал на колени, стеная, и смерть окутала его.

 Сноска 199: (вернуться) Аполл. Лекс. Гомер, стр. 604, изд. Виллуа: ;;;;;;;;.
; ;;; ;;;;;, ;;;; ;;;;;, ;;;;;;;; ;;, ;;;;;;. Вместе с Антоном я предпочитаю
интерпретацию Апиона. Другие переводят это как «бук» или «терновник».
См. Альберти о Гесиоде. С. 766.

Сноска 200: (возвращение) Сомнительная строка, но, вероятно, она относится к оракулу, который посоветовал троянцам избегать морских дел.
Ср. Прокл. Хрестоматия, стр. 472, изд. Гайзф.

 Но затем Мегес убил Педа, сына Антенора, который, по правде говоря, был незаконнорождённым.
Однако благородная Феано воспитывала его с такой же заботой, как и своих родных детей, радуя мужа. Его пронзил копьём прославленный сын
Филея, который, подойдя ближе, ударил его острым копьём по затылку.
Сталь прошла сквозь его зубы под языком. Он упал в пыль и зажал в зубах холодную сталь.

 Но Эврипил, сын Эвемона, убил благородного Гипсенора, сына великодушного
 Долопиона, который был жрецом Скамандра и почитался как бог.
Люди; его, когда он бежал впереди, Эврипил,
прославленный сын Эвемона, ранил в плечо во время бегства,
бросившись на него с мечом, и отрубил его тяжёлую руку.
Окровавленная рука упала на землю, но кровавая смерть и суровая судьба завладели его взором.

 Так они сражались с обеих сторон. Но ты бы не узнал, сын Тидея, к какой стороне он принадлежал, был ли он троянцем или греком. Ибо он мчался по равнине, словно река, наполненная горными потоками, которые текут
стремительно разрушает мосты: и ни укреплённые дамбы, ни ограды цветущих полей не могут его остановить, когда он внезапно обрушивается, когда ливень Юпитера обрушивается с силой: многие надежды энергичных юношей рушатся из-за него. Так сын Тидея обратил в бегство плотные фаланги троянцев; они не смогли противостоять ему, несмотря на свою многочисленность.

Поэтому, когда Пандар, прославленный сын Ликаона, увидел, как он
мчится по полю, рассеивая перед собой фаланги, он
он натянул свой кривой лук и поразил его, когда тот мчался на него, ударив его в правое плечо [в] углубление на корсете: острая стрела пролетела насквозь и вышла с другой стороны, а корсет был залит кровью. Тогда прославленный сын Ликаона воскликнул:

«В бой, о великодушные троянцы, шпорящие коней, ибо храбрейший из греков ранен; и я не думаю, что он долго выдержит
сильную стрелу, если царь Аполлон, сын Юпитера, действительно
подстрекал меня, когда я выступал из Ликии».

 Так он говорил, хвастаясь; но его [Диомеда] быстрая стрела не задела
Он отступил, но, отойдя, встал перед своими лошадьми и колесницей и так обратился к Сфенелу, сыну Капанея:

 «Поспеши, дорогой сын Капанея, сойди с колесницы, чтобы ты мог вытащить из моего плеча горькую стрелу».

Так он сказал, и Сфенел спрыгнул с колесницы на землю.
Стоя рядом с ним, он вытащил из его плеча быструю, глубоко пронзившую его стрелу, и кровь хлынула сквозь изорванную кольчугу. Тогда
Диомед, храбрый в бою, взмолился:

«Услышь меня, о дочь неутомимого Юпитера, несущего эгиду, если когда-нибудь
Ты благоволила ко мне и моему отцу в битве с врагом, теперь, в свою очередь, помоги мне, о Минерва. И дай мне убить этого человека, чтобы он приблизился на расстояние, достаточное для моего копья, который заранее ранил меня, хвастается и говорит, что я недолго буду видеть яркий свет солнца.

Так он говорил, молясь, и Минерва Паллада услышала его и озарила
его члены, его ноги и руки, и, стоя рядом с ним, произнесла крылатые слова:


 «Теперь, о Диомед, смело сражайся с троянцами, ибо я вложила в твою душу
бесстрашную силу предков, подобную той, что
Ты, Тидей, обычно вооружённый щитом, и, кроме того, я
избавил твои глаза от окутывавшей их прежде тьмы, чтобы ты
мог различать богов и людей. Поэтому теперь, если какое-либо
божество придёт сюда, чтобы испытать тебя, ни в коем случае не
сражайся с другими бессмертными богами; но если Венера, дочь
Юпитера, вступит в бой, во что бы то ни стало рани её острой
бронзой.

Сказав это, голубоглазая Минерва удалилась. Но сын Тидея, вернувшись, смешался с толпой; пылкий, как
Если раньше у него хватало духу сражаться с троянцами, то теперь его храбрости хватило бы на троих. Подобно льву, которого пастух в сельской местности, пася своих овец, действительно загрыз, перепрыгнув через двор, но не убил; он [пастух] лишь разжёг его пыл, но после этого не осмелился больше вмешиваться, а, наоборот, вернулся в загон, в то время как овцы в ужасе разбежались. Они, действительно, сбились в кучу, одна на другой.
Но он [лев] радостно выпрыгивает из высокой норы. 201 Так
Храбрый Диомед с радостью смешался с троянцами.

Затем он убил Астиноя и Гипенора, народного пастуха:
одного он поразил медным копьём в пах, а другого — своим огромным мечом в ключицу у плеча,
отделив плечо от шеи и спины. Их он, конечно, оставил,
но бросился на Абаса и Полиида, сыновей Эвридама, престарелого
толкователя снов, которым старик не стал толковать сны перед войной.
Но храбрый Диомед погубил их, убив. Затем
он выступил против Ксанфа и Туна, сыновей Фенопса, которых оба очень любили;
202 но он был измотан печальной старостью и не зачал
другого сына, который унаследовал бы его владения. Итак, Диомед убил их обоих и лишил жизни, но оставил их отцу горе и печальные заботы, поскольку тот не дождался их возвращения с битвы живыми;
но его ближайший родственник 203 разделил наследство между ними.

Сноска 201: (вернуться) Очень сомнительная строка.

 Сноска 202: (вернуться) См. Баттм. Лексикон, стр. 511.

 Сноска 203: (вернуться) Прим.: ;;;;;;;;, ;; ;;; ;;;;; ;;;;;
;;;;;;;;;;;; ;;;;;;;;;;. Аполл. Лекс. п. 854: ;; ;;;;;;;; ;;;;;;;;;;;
;;;; ;;;;;, ;;; ;;;; ;;;; ;;; ;;;;;;;; ;; ;;;;;;; ;;;;;;;;;;;;;;.

Затем он схватил Эхемана и Хрома, двух сыновей дарданского царя Приама, которые были в одной колеснице. Как лев, прыгнув среди стада, ломает шею телёнку или быку, пасущемуся в зарослях, так и сын Тидея насильно вытащил их обоих из колесницы против их воли, а затем лишил их оружия. Но коней он отдал своим товарищам, чтобы они гнали их к кораблям.

Но Эней увидел, как он уничтожает ряды людей, и поспешил на помощь
пройди сквозь битву и звон копий, ища богоподобного
Пандара, если где-нибудь он сможет его найти. Он нашел непорочного и
доблестного сына Ликаона, и встал перед ним, и сказал [это] слово
ему:

“О Пандар, где твой лук и твои крылатые стрелы, и твоя слава,
с которой ни один человек здесь, по крайней мере, не сравнится с тобой, и ни один человек
в Ликии хвастаются, что они храбрее тебя? Но приди, подняв свои
руки к Юпитеру, направь стрелу против этого человека, (кем бы он ни был, который
таким образом одерживает верх и который уже причинил много зла всему миру).
Троянцы, поскольку он ослабил колени многих и храбрых), если только
он не какой-нибудь бог, разгневанный на троянцев из-за
жертвоприношений [не принесённых]: и если только на нас не обрушится
гнев божества».

Ему в ответ прославленный сын Ликаона сказал: «Эней, советник троянцев в медных доспехах, во всём подобен воинственному сыну Тидея.
Я узнаю его по щиту и продолговатому шлему, а также по его коням.
Но я не знаю наверняка, бог ли он. Но если этот человек, о котором я говорю, — воинственный сын Тидея, то он
Он не совершает этих безумных подвигов без божественной помощи, но кто-то из бессмертных стоит рядом, окутанный облаком до самых плеч.
Этот кто-то направил стремительный луч в другую сторону, и он вот-вот ударит его. Ибо только что я натянул тетиву и поразил его в правое плечо,
пройдя насквозь через его корсет; и я думал, что низвергну
его в царство Плутона; но я не смог одолеть его; верно, какой-то бог разгневался. И нет ни коней, ни колесниц, на которых я мог бы подняться; но где-то во дворцах
У Ликаона [есть] одиннадцать прекрасных, недавно построенных колесниц:
они покрыты попонами, а рядом с каждой из них стоят кони, запряжённые попарно, которые едят белый ячмень и пшеницу. Воистину, престарелый воин Ликаон дал мне перед отъездом множество наставлений в своих хорошо построенных дворцах: он велел мне, взобравшись на своих коней и в свою колесницу, командовать троянцами в жестоких сражениях; но я не послушался его (и, право, так было бы гораздо лучше), пожалев своих коней, чтобы они, привыкшие к обильной пище, не остались голодными за мой счёт. 205
люди были заперты [в городе]. Так я их и оставил, но сам пришёл в Трою пешком, полагаясь на свой лук и стрелы, но им не суждено было мне помочь. Недавно я нацелился [стрелой] в двух вождей, в сына Тидея и сына Атрея, и, нанеся удар, явно пролил кровь обоих, но ещё больше разозлил их. Поэтому, обрекая себя на злую участь, я снял свой изогнутый лук с гвоздя в тот день, когда привёл троянцев в прекрасный Илион, оказав услугу божественному Гектору. Но если я вернусь и увижу своими глазами свою страну и свой
жена моя и мой величественный дворец с высокими крышами, пусть какой-нибудь враг
отсечёт мне голову, если я не брошу этот лук в пылающий огонь,
сломав его своими руками, ибо он бесполезен для меня».

 Примечание 204: (вернуться) Ср. Hor. Od. i. 2, 31: «Nube candentes humeros amictus».

Сноска 205: (возвращение) Обратите внимание на силу слова ;;;.

 Тогда Эней, предводитель троянцев, обратился к нему: «Не говори так. Но иначе и быть не может, пока мы вдвоём, с конями и колесницами, не сразимся с этим человеком.»
Пойдём, взойдём в мою колесницу, чтобы ты увидел, что за кони у Троса,
умеющие быстро скакать по равнине туда и сюда,
и отступать; они же благополучно доставят нас обратно в город, если
Юпитер во второй раз дарует славу Диомеду, сыну Тидея. Но
подойди, возьми сейчас кнут и блестящие поводья, и я сойду с колесницы, чтобы сразиться; или же подожди этого человека, а о конях я позабочусь».

 Тогда прославленный сын Ликаона ответил ему в свою очередь: «Эней, сам держи поводья и своих коней: так им будет лучше».
несись вдоль изогнутой колесницы под управлением привычного возничего, если мы
будем отступать от сына Тидея; иначе они, испугавшись,
заволнуются и не захотят уносить нас с поля боя, не услышав
твоего голоса, и сын великодушного Тидея, бросившись на нас,
убьёт нас и прогонит твоих коней с крепкими копытами. Но ты сам поведи колесницу и своих коней, а я встречу его, наступающего, своим острым копьём».

 Сказав это, он взошёл на пёструю колесницу, и они направили быстрых коней на сына Тидея. Но Сфенел,
прославленный сын Капанея, увидел их и сразу же обратился к сыну Тидея со словами, которые облетели весь мир:

«Диомед, сын Тидея, самый дорогой моему сердцу, я вижу двух доблестных воинов, жаждущих сразиться с тобой, обладающих огромной силой. Один из них, Пандар, хорошо владеет луком и, более того, хвастается тем, что он сын Ликаона, а Эней [хвастается] тем, что он сын великодушного Анхиса, но его матерью была Венера. Но пойдём же, давай уйдём
теперь, вскочив на наших коней, и, умоляю тебя, не беги
так яростно через авангард, чтобы не лишиться своей драгоценной жизни».

Но, сурово взглянув на него, храбрый Диомед сказал: «Не говори со мной об отступлении, 207 ибо я думаю, что ты меня не переубедишь.
Не в моей природе сражаться украдкой или дрожать; моя сила ещё не иссякла.
Я не хочу садиться в колесницу, но пойду навстречу им пешком: Минерва, размахивающая копьём, не позволит мне дрожать. Никогда быстрые кони не унесут этих двоих обратно от нас, даже если один из них сбежит. Но я скажу тебе ещё кое-что, и ты сохрани это в своей душе, если сможешь.
Если благоразумная Минерва дарует мне славу убить их обоих, то задержи здесь этих быстрых коней, вытянув поводья из
удила, и, помня об этом, бросься на коней Энея и уведи их от
троянцев к грекам в доспехах. Ибо они из того рода,
который дальновидный Юпитер отдал Тросу в качестве выкупа за его сына Ганимеда;
поэтому они — лучшие из коней, сколько бы их ни было под солнцем на востоке.
От этого племени Анхис, царь людей, украл их,
получив кобыл без ведома Лаомедонта: от этого племени
В его стойлах родилось шесть жеребят. Четверых он оставил себе и кормил их в яслях, а двух, умевших наводить ужас, отдал Энею. Если мы сможем забрать их, то завоюем великую славу».

 Примечание 206: (вернуться) Это смелое изменение конструкции, в которой можно было бы ожидать ;;; ;;;, ;;;, ;;, было отмечено Лесбонаксом, стр.
186.

 Сноска 207: (вернуться) Но, думаю, Энтон более смело переводит это так: «Говори без всякого страха».

Так они говорили друг с другом, но вскоре к ним подъехали остальные, подгоняя своих быстрых коней. Знаменитый сын
Ликаон первым обратился к Диомеду:

 «Отважный, воинственный сын прославленного Тидея, конечно же, моя стремительная стрела, моя горькая стрела не убила тебя. Теперь я снова попытаюсь поразить тебя копьём». 208

Он сказал это и, размахивая [им], метнул своё копье с длинной тенью,
и оно ударило в щит Тидида, но медное копьё, пролетев насквозь,
достигло панциря. Тогда сын Ликаона громко закричал над ним:


«Ты ранен в бок, насквозь, и я не думаю, что ты долго протянешь.
Но мне ты принёс великую славу».

Но доблестный сын Тидея, не смутившись, обратился к нему: «Ты ошибся и не достиг своей цели.
209 Но я уверен, что ты не остановишься, пока хотя бы один из вас не падёт и не утолит Марса, воина с бычьим щитом, своей кровью».


Примечание 208: (вернуться) Это лучший способ выразить полный смысл слова ;;;;;;.

Сноска 209: (возвращение) _I. e._ нанес смертельную рану.

 Сказав это, он метнул [своё копьё], и Минерва направила оружие ему в нос, рядом с глазом; копьё прошло насквозь
белые зубы: и тогда неутомимая медь перерезала корень его языка,
и острие вышло у него из подбородка. С колесницы он
упал, и его разноцветные, сияющие 210 доспехи зазвенели; но его
быстроногие кони в страхе отпрянули, и тут его душа и силы
исчезли. Тогда Эней спрыгнул вниз со щитом и длинным копьём,
опасаясь, как бы греки каким-нибудь образом не забрали у него тело. Поэтому он обошёл его, как лев,
доверившись своей силе, и выставил перед собой копьё.
и его щит был одинаков со всех сторон, он страшно кричал, желая убить
того, кто встанет у него на пути. Но сын Тидея схватил
в руки камень, огромный, такой, что не смогли бы поднять и двое
мужчин, по крайней мере таких, какими смертные являются сейчас; но он легко управлялся с ним даже в одиночку.
Им он ударил Энея в бедро, в то место, где бедро соединяется с тазом, — они называют это сочленением, — и сильно ударил по сочленению, сломав оба сухожилия, а грубый камень содрал кожу. Но герой, упав на колени, остался в таком положении и держался за
Он ударил сильной рукой по земле, и тёмная ночь заволокла его глаза.

 Сноска 210: (вернуться) Но Баттм. Лексикон, стр. 65, предпочитает слово «проворный», _т.
е._ легко управляемый.

 И там, воистину, погиб Эней, царь людей, если только
Венера, дочь Юпитера, быстро узнала его, своего сына, которого она
принесла Анхису, пока тот пас своих быков; 211 но вокруг своего
любимого сына она распростёрла свои белые руки и расправила складки
своей сияющей мантии, как защиту от стрел, чтобы никто из быстроногих
греков, вонзив сталь в его грудь, не смог забрать его.
от своей жизни. Она, действительно, украдкой унесла ее любимого сына от
битва. Не забыл сын Капанея и тех повелений,
которые дал ему воинственный Диомед: но он удержал своего собственного твердокопытого
кони отделились от суматохи, натянув поводья с
края; и, устремившись вперед, поехали от троянцев к хорошо убранному
Греки забрали прекрасных коней с гривами Энея и отдали их Дейпилу,
своему любимому товарищу (которого он почитал больше всех своих сверстников,
потому что в его душе жили чувства, родственные его собственным), чтобы тот правил ими
они направились к пустым кораблям, но сам герой, взобравшись на свою колесницу, взял в руки великолепные поводья и тут же погнал своих коней с твёрдыми копытами вслед за сыном Тидея. Но Диомед преследовал Венеру с жестокой сталью в руках, 212 зная, что она не воинственная богиня и не [одна] из тех богинь, которые управляют войной людей, ни Минерва, ни Беллона, разрушающая города. Но когда он догнал её, преследуя сквозь огромную толпу, тогда сын великодушного Тидея, протянув руку, ранил её.
[богиня] на конце копья, пронзённая острой медью.
Копьё мгновенно пронзило кожу, её амброзиальную одежду (которую соткали сами Грации) на конце [копья] над ладонью.
Из богини потекла бессмертная кровь, ихор, такой, какой течёт из благословенных богов.
Ведь они не едят хлеба и не пьют тёмного вина; поэтому они бескровны и называются бессмертными. Но она, громко вскрикнув, отбросила сына от себя.
И Феб Аполлон подхватил его на руки в чёрном облаке, чтобы никто
Быстроногий грек, вонзив сталь ему в грудь, должен был лишить его жизни. Но воинственный Диомед громко крикнул ей вслед:

 Примечание 211: (вернуться) Ср. Феокрит. I. 105: ;; ;;;;;;; ;;; ;;;;;; ;
;;;;;;;;, ;;;; ;;;’ ;;;;, ;;;; ;;;’ ;;;;;;;. См. Гимн в Vener. 54 и далее; и Грот, «История Греции», т. I, с. 73.

 Примечание 212: (вернуться) Хорошо известно, что эти битвы и ранения богов вызвали такой скандал у Платона, что он хотел исключить Гомера из своей республики, к большому негодованию Гераклида
Понтий, Аллег. Hom. p. 511. Отцы ранней церкви немало пользовались мнением Платона по этому вопросу. Ср. Евсевий.
Церк. ист. ii. 10; Тертуллиан. Апология. § xiv.; Августин, Ц. Д. ii. 14; Минуций Феликс, 22; все они используют его свидетельство как аргумент против язычества. См.
Кольридж, «Поэты-классики», стр. 64.

 «Отойди, о дочь Юпитера, от войны и сражений. Разве недостаточно того, что ты обманываешь слабых женщин? Но если ты всё же отправишься на войну, я уверен, что в будущем ты будешь бояться сражений, даже если будешь слышать о них где-то ещё».

Так он говорил, но она ушла, обезумев [от боли], ибо была
тяжко измучена. Но быстроногая Ирида, взяв её за руку, вывела
из толпы, подавленную горем; но она начала бледнеть, как и её
прекрасная кожа. Затем она увидела пылкого Марса, сидящего
слева от поля боя; его копьё и быстрые кони были окутаны
тьмой. Но она, упав на колени, со множеством просьб обратилась к своему дорогому брату, прося у него его златогривых коней:

 «Дорогой брат, окажи мне услугу и дай мне своих коней, чтобы я могла
отправляйся на Олимп, где находится обитель бессмертных. Я тяжело переживаю
рану, нанесенную смертным человеком, сыном Тидея
мне, который теперь готов сражаться даже с отцом Юпитером”.

Так она говорила; но Марс дал ей коней с золотыми боками. Но она
взобралась на колесницу, скорбя в душе; и Ирида села рядом с ней, взяла в руки поводья и хлестнула коней, чтобы они поскакали дальше, и они поскакали не против своей воли. И тотчас же они достигли обители богов, высокого Олимпа. Там осталась проворная, быстроногая Ирида
кони, отвязав их от колесницы и поставив перед ними
амброзийный корм. Но богиня Венера упала на колени своей матери
Диона; и она обняла свою дочь, и успокоила ее своей рукой
и обратилась к ней, и сказала:

“Кто из небесных богов, возлюбленная дочь, безрассудно сотворил с тобой такое
, как будто ты открыто творила какое-то зло?”

Но любящая смех Венера ответила: «Сын Тидея, надменный
Диомед, ранил меня, потому что я уводила с поля боя моего
любимого сына Энея, который мне дороже всех. Ведь это не
«Это уже не разрушительная битва троянцев и греков; теперь греки сражаются даже с бессмертными».

Но Диона, божественная из богинь, ответила: «Терпи, дочь моя, и крепись, хоть и скорбишь; ибо многие из нас, обитающих на Олимпе, в былые времена терпели муки от рук людей, 213
навлекая друг на друга тяжкие горести. Марс, во-первых, пережил это, когда Отус и доблестный Эфиальт, сыновья Алоэя, заковали его в прочную цепь. Он был заточен в медной темнице на тринадцать месяцев.
И, возможно, Марс, ненасытный до войны, погиб бы там, если бы не его
Мачеха, прекрасная Эрибея, рассказала об этом Меркурию, но тот увёл Марса, уже обессилевшего от жестокой цепи. Юнона тоже страдала, когда храбрый сын Амфитриона поразил её в правую грудь трёхгранным копьём. Тогда её охватила невыносимая боль. Среди них Плутон тоже получил стрелу, когда тот же герой, сын эгидодержавного Юпитера, причинил ему боль в Пилосе, среди мёртвых, ранив его. Но он отправился во дворец
Юпитера и на высокий Олимп, скорбя в душе и пронзённый стрелой.
боли; ибо стрела вонзилась в его огромное плечо и терзала его душу. Но Пеон исцелил его, приложив обезболивающие средства, ведь он был не смертен. Дерзкий, самонадеянный! не испытывавший угрызений совести в своих беззаконных деяниях, — тот, кто своим луком оскорбил богов, обитающих на Олимпе. Но лазурноокая богиня Минерва настроила этого человека против тебя. Безрассудный! И сын Тидея не ведает в
душе своей, что он отнюдь не долгожитель, сражающийся с
бессмертными, и никогда сыновья не прошепчут у его колен имя отца, как он
возвращается с войны и ужасного сражения. Поэтому пусть сын Тидея
теперь, хоть он и очень храбр, остерегается, как бы с ним не сразился кто-то более сильный, чем он.
Чтобы в будущем Эгиала, очень рассудительная
дочь Адраста, благородная супруга Диомеда, укротителя коней,
в горе не разбудила своих слуг, тоскуя по мужу своей юности, самому храброму из греков».

Сноска 213: (вернуться) Говоря об этих унижениях богов,
Грот, «История», т. 1, с. 78, справедливо замечает: «Бог, который служит, на какое-то время унижен; но верховный бог, который повелевает служить, находится в
Подобная пропорция была возвеличена, в то время как идея некоего порядка и управления среди этих сверхчеловеческих существ никогда не терялась из виду».

 Она произнесла эти слова и вытерла ладони, чтобы стряхнуть кровь с руки:
рука исцелилась, а сильная боль утихла. Но затем Минерва и
 Юнона, наблюдавшие за происходящим, ранили сатурнианского Юпитера в самое сердце; но среди них лазурноокая богиня Минерва начала говорить следующее:

— Отец Юпитер, неужели ты и впрямь разгневаешься на меня из-за того, что я скажу? Должно быть, это Венера, вдохновляя кого-то из
Гречанки, желая сопровождать троянцев, которых она теперь
безмерно любит, лаская одну из этих облачённых в светлые одежды гречанок,
ранили её нежную руку о золотую пряжку».

 Так она говорила, но отец людей и богов улыбнулся и, позвав, обратился к золотой Венере:

«Не тебе, дочь моя, вверять военные дела; но ты
ограничься желанными обязанностями в браке, а обо всём
прочем позаботятся быстрый Марс и Минерва».

 Так они, собственно, и говорили друг другу. Но
Диомед, отважный в пылу битвы, бросился на Энея, зная, что сам Аполлон покровительствует ему. Но он не почитал могущественного бога, потому что всегда мечтал убить Энея и лишить его славных доспехов. Тогда он трижды стремительно бросился на него, желая убить.
И трижды Аполлон с силой отражал его удары щитом. Но когда он в
наконец в четвёртый раз бросился на него, как бог, далеко видящий
Аполлон, грозно насупив брови, обратился к нему: «Подумай, о сын
Тидея, и отступи, не желай равняться с богами, ибо род человеческий
Бессмертные боги и люди, ходящие по земле, ни в чём не похожи.


 Так он говорил, но сын Тидея немного отступил, опасаясь гнева
дальнозоркого Аполлона. Но Аполлон отвёл Энея в сторону от толпы, в
священный Пергам, где находился его храм. 214 Латона и ликующая
Диана исцелили его в могучем святилище и украсили его славой. Но Аполлон с серебряным луком создал призрак, похожий на самого Энея, и вооружил его.
 Вокруг призрака троянцы и благородные греки ударяли друг друга по груди щитами из бычьей кожи, и свет
баклеры. Затем, наконец, Фебус Аполлон обратился к стремительному Марсу:

Сноска 214: (возвращение) “В самой троянской цитадели Пергаме был храм
Аполлона, Дианы и Латоны; и, следовательно, Гомер представляет их
три божества, защищающие падающий город”. — Мюллер, "Дорийцы", том i.
248.

“ Марс! Марс! Человекоубийца, обагрённый кровью, сокрушитель стен! Не
смог бы ты теперь, встретившись с этим человеком, сыном Венеры,
вывести его из боя, который даже сейчас мог бы справиться с
отцом Юпитером? Сначала он действительно ранил Венеру в
руку, в запястье, в ближнем бою; но затем он напал на меня,
как на бога».

Сказав это, он сел на высоком Пергаме; но разрушительный Марс
взволновал ряды троянцев, пройдя сквозь них, подобно
Акаму, быстрому предводителю фракийцев, и так он
обратился к вскормленным Юноной сыновьям Приама:

 «О сыны Приама, вскормленные Юноной цари, как долго вы будете позволять грекам убивать ваш народ? Неужели они будут сражаться у хорошо укреплённых ворот?
Герой лежит ничком, которого мы почитали наравне с благородным Гектором, сыном великодушного Анхиса. Но пойдёмте, давайте спасём от нападения нашего доблестного товарища.

Сказав это, он пробудил в себе силу и мужество. Тогда
Сарпедон сильно упрекнул благородного Гектора:

Гектор, куда делась та сила, которой ты обладал прежде? Ты сказал, что ты, твои родственники и братья могли бы защитить город без помощи союзников. Теперь я
не вижу и не чувствую ничего из этого; но они пригибаются, как
собаки перед львом: мы же, напротив, будучи здесь всего лишь
союзниками, принимаем на себя основную тяжесть битвы. Даже я,
будучи твоим союзником, прибыл издалека; ведь Ликия, где я
оставил своих
любимая жена и мой маленький сын, а также множество имущества, о котором мечтает тот, кто беден. Но я, тем не менее, призываю ликийцев и готовлюсь сразиться с этим героем. И всё же здесь есть для меня столько припасов, сколько греки могут унести или отдать. Но ты стоишь на месте и даже не призываешь войска стоять и защищать своих жён. Берегись, не случилось бы так,
что, попав в сети заманчивой ловушки, ты стал добычей
и трофеем для врагов, ибо они быстро разрушат твой густонаселённый
город. Тебе следует и днём, и ночью заботиться о себе
об этих делах, умоляя вождей твоего далёкого войска
проявить рвение и отказаться от жестокой распри.

 Так говорил Сарпедон, но его слова ранили Гектора в самое сердце, и он тут же спрыгнул со своей колесницы, сбросив доспехи на землю, и, размахивая своим острым копьём, стал метаться по всему войску, призывая к битве, и развязал жестокий бой. Троянцы сплотились и выступили против греков, но Греки выстроились в
плотный ряд, выстояли и не бежали.

И как ветер разбрасывает мякину по гумнам, когда люди провеивают [её], а жёлтая Церера отделяет зерно от мякины, так и ветер дует, и кучи мякины 215 белеют под ним; так и греки побелели от мякины,
которая, действительно, через них, когда они снова сошлись в бою,
поднялась [над землёй] до медного неба; ибо возничие повернули назад. Но они направили свою силу в нужное русло
прямо вперёд; и свирепый Марс окутал битву туманом,
помогая троянцам, ходя повсюду и вторя приказам
златомеченосного Феба Аполлона, и велел ему воодушевлять троянцев,
когда он увидит, что Минерва Паллада уходит; ибо она была союзницей
греков. Но он послал Энея из своего богатого святилища и влил
силу в грудь пастыря народа.

Сноска 215: (возвращение) Но ср. Schol. ;; ;;;;; ;;; ;;; ;; ;;;;;
;;;;;;;;.

Затем Эней присоединился к своим спутникам, и они возрадовались, когда
они увидели, что он приближается живой, невредимый и полный сил.
 Они не стали задавать вопросов, потому что другой труд не мог сравниться с тем, который пробудили в них бог с серебряным луком и кровопролитная война и раздор, ненасытно бушующие в них. Но затем греки, два Аякса,  Улисс и Диомед, бросились в бой. Но они, даже сами по себе, не боялись ни яростных атак 216 троянцев, ни их криков.
Они оставались непоколебимыми, подобно облакам, которые сын Сатурна во время затишья разместил на высоких горах, где они покоятся, пока
мощь Борея спит, 217 и других стремительных ветров, которые,
дуя пронзительными порывами, разгоняют мрачные тучи. Так
греки ждали троянцев, стойко держась и не отступая. Но сын
Атрея продолжал метаться среди войска, всячески увещевая их:

«О друзья, будьте мужчинами, наберитесь храбрости и стыдитесь друг друга в жестоких схватках.
Ведь больше тех, кто боится позора, остаются в живых, чем погибают.
А от беглецов нет ни славы, ни помощи».

 Он сказал это и быстро метнул копьё, поразив Дейкона, сына
Пергас, вождь воинов, соратник великодушного Энея, которого троянцы почитали наравне с сыновьями Приама, ибо он был первым в бою. Тогда царь Агамемнон ударил его копьём по щиту, но тот [щит] не отразил копья, ибо оно прошло сквозь него и пронзило его ниже пояса. И он рухнул с грохотом, и его руки загремели над ним.

 Здесь Эней убил нескольких храбрых греческих героев — Кретона и Орсилоха, сыновей Диоклеса. Их отец, Диоклес, был богат
219 жил в хорошо построенных Фереях; но происходил он из рода
реки Алфея, которая широко течёт по земле пилийцев.
Алфей породил Орсилоха, правителя многих людей; но Орсилох породил великодушного Диокла; а у Диокла родились два сына, Кретон и
Орсилох, искусно владевшие всеми видами оружия. Они, действительно, в расцвете юности, на своих чёрных кораблях последовали за аргивянами в Илион,
прославленный благородными конями, в поисках славы для сыновей Атрея,
Агамемнона и Менелая, но там их настигла смерть.

Сноска 216: (вернуться) Такова, по-видимому, сила множественного числа ;;;;.

 Сноска 217: (вернуться) «Восходя, пока северный ветер спит». — Мильтон, «Потерянный рай», II, 489.

 Сноска 218: (вернуться) То есть стыдиться бежать или отступать. Сравните  Платон, «Симпозиум», стр. 317, издание Ф. Г. L;m., где он рассуждает о
преимуществах совместной борьбы друзей, которая заставляет людей стыдиться любого трусливого поступка.


Сноска 219: (вернуться) Такая конструкция с родительным падежом очень распространена в латыни. Вергилий. Георгики. ii. 468: «dives opum». Энеида. i. 18; Гораций.
«Эпизод II», 2, 31; «Одиссея», IV, 8, 5; Силий Италик, I, 393.

Они оба, 220 словно два льва, выросшие под своей матерью,
среди зарослей густого леса, на горных вершинах; они,
с течением времени, хватая быков и тучных овец, разоряли жилища людей,
пока наконец сами не были убиты руками людей с помощью острой
меди; такие же, как эти двое, усмиренные руками Энея, пали, словно
высокие ели. Тогда Менелай, храбрый в пылу битвы, пожалел павших и
прошёл сквозь строй, облачённый в блестящую медь, размахивая копьём;
ибо Марс разжёг его силу, желая, чтобы он был
покорен руками Энея.

Но его увидел Антилох, сын великодушного Нестора, и прошёл сквозь строй,
потому что очень боялся за народного вождя,
как бы с ним чего не случилось и он не лишил их [плодов]
их труда. И теперь они протягивали друг к другу руки
и острые копья, готовые сражаться; но Антилох стоял очень
близко к народному вождю. 221 Но Эней, хоть и был отважным воином, не остался, когда увидел двух героев, стоящих рядом друг с другом. Поэтому, когда они оттащили мёртвые тела 222 к
Греки отдали несчастную пару в руки своих товарищей, а сами, вернувшись, вступили в бой в авангарде.


Сноска 220: (возвращение) Порядок такой: ;;;;, ;;; ;;;;;; ;;;.
Энтон ссылается на Кюнера 1. 443, 4, стр. 97, перевод Джелфа.

Сноска 221: (возвращение) См. примечание к стиху 50.

 Сноска 222: (возвращение) Из сыновей Диокла.

 Затем они убили Пилемена, равного Марсу, предводителя великодушных пафлагонцев,
вооружённых щитами. Его действительно убил сын Атрея, прославленный копьеносец
 Менелай, ранивший его копьём, когда тот стоял, ударив его по
ключица. Но Антилох, со своей стороны, поразил возничего Мидона, своего
храброго слугу, сына Атимния (теперь он поворачивался
его кони с твердыми копытами), ударив его ручным камнем по
локтю; тотчас поводья, белые, как слоновая кость, выпали из его рук на
землю в пыли. Но Антилох, бросившись вперёд, ударил его мечом в висок, и тот, запыхавшись, выпал из хорошо сделанной колесницы, головой вперёд, в пыль, на голову и плечи. Он долго лежал
(потому что упал в глубокий песок), пока две лошади, ударив его, не сбросили с себя.
Они упали на землю в пыли, но Антилох подстегнул их и погнал к греческому войску.

Но Гектор разглядел их сквозь ряды и бросился на них с криком, а за ним последовали храбрые фаланги троянцев.
Их вели Марс и почтенная Беллона; она, с одной стороны, несла с собой яростного Дина, а Марс, с другой стороны, размахивал огромным копьём. В одно время он шёл впереди Гектора, в другое — позади него.

Но Диомед, храбрый в бою, увидев его, дрогнул. Как человек,
не уверенный в своём пути, остановившийся посреди огромной равнины
Быстротечная река, впадающая в море, видит, как оно кипит пеной, и спешит отступить. Так и сын Тидея отступил и сказал войску:

 «О друзья, как мы все восхищаемся благородным Гектором, который и копьеносец, и отважный воин!  Но с ним всегда присутствует по крайней мере один из богов, который отвращает смерть; даже сейчас Марс лично стоит рядом с ним, как со смертным человеком. Но отступите назад, [повернувшись лицом]
к троянцам, и не желайте доблестно сражаться с богами».

 Так он сказал, но троянцы подошли совсем близко. Там
Гектор убил двух искусных в бою героев, Менетеса и Анхиала,
которые были в одной колеснице. Но могучий Аякс Теламонский пожалел их, когда они падали;
 подойдя ближе, он метнул своё сверкающее копьё и поразил Амфиаса, сына Селафа, который, чрезвычайно богатый своим имуществом и урожаем, жил в Пэсе. Но судьба привела его в качестве союзника к
 Приаму и его сыновьям. Теламонид Аякс ударил его по поясу, и копье с длинной тенью вонзилось ему в живот. Падая, он
издал крик, и доблестный Аякс подбежал к нему, чтобы добить [его
из] его доспехов; но троянцы обрушили на него град острых копий, сверкающих
вокруг, и его щит принял на себя множество ударов. Но он, наступив на него
ногой, вытащил из тела своё медное копьё; однако он не смог снять с его плеч
никаких других прекрасных доспехов, потому что его теснили оружием. Он
также опасался крепкой защиты надменного
Троянцы, 223 которых было много и которые были отважны, стояли вокруг, выставив свои копья, и прогнали его, хотя он был могучим, доблестным и прославленным. Но он отступил и был отброшен силой.

Примечание 223: (возвращение) См. Lex. Seg. 6, стр. 336. Бекк.: ;;;;;;;;,
;;;;;;, ;;;;;;;;;, ;;;;;;. О различных и сомнительных этимологиях этого слова см. Альберти о Гесиоде. т. i. стр. 44, и Буттманн. Лексил. с. 19 и далее.


Так они, с одной стороны, сражались в жестокой битве. Но жестокая судьба столкнула Тлеполема, храброго и великого сына Геракла, с богоподобным Сарпедоном. Но когда они, сын и внук собирающего облака Юпитера, устремились друг на друга, Тлеполем первым обратился к нему [Сарпедону]:

— Сарпедон, вождь ликийцев, зачем ты здесь?
Ты, человек, неискусный в войне, трепещешь здесь? Ложно говорят, что
ты — отпрыск державного Юпитера, ибо ты далеко
уступаешь тем героям, что были отпрысками Юпитера во времена древних людей.
Но каким, по их словам, был Геракл, мой смелый отец с сердцем льва? который прежде, придя сюда из-за
коней Лаомедонта, всего с шестью кораблями и немногими людьми,
опустошил город Илион и сделал его улицы безлюдными. Но у тебя
низменный ум, и твои силы тают; и я не думаю, что ты
Ты не поможешь троянцам, придя из Ликии, даже если будешь чрезвычайно храбр.
Но, убитый мной, ты пройдешь через врата Аида».


Но Сарпедон, предводитель ликийцев, в ответ обратился к нему:
«Тлеполемус, он действительно разрушил священный Илион из-за глупости героя, прославленного Лаомедонта, который оскорбил того, кто этого не заслуживал, и не вернул ему коней, ради которых он проделал такой долгий путь. Но я говорю тебе, что здесь ты встретишь смерть от моей руки и что, поверженный моим копьём, ты будешь
воздай мне хвалу и ниспошли дух славному Плутону 224».

 Сноска 224: (вернуться) Эпитет, вероятно, происходит от слов «кони похитителя»
(«inferni raptoris equos», Клавдиан, «О смерти Птолемея», i, 1), которые использовались при похищении Прозерпины.

Так говорил Сарпедон, но Тлеполемус поднял своё пепельное копьё, и в тот же миг из их рук вылетели длинные копья. Сарпедон, в свою очередь,
ударил в центр [шеи своего противника], и смертоносное
оружие прошло насквозь; и мрачная ночь окутала его глаза. Но
тем временем Тлеполемус поразил Сарпедона в левое бедро.
Его длинное копьё, стремительно пролетев, вонзилось в него, задев кость, но отец всё же избежал смерти.

 Благородные спутники вынесли божественного Сарпедона с поля боя, но длинное копьё, волочившееся за ним, причиняло ему боль. Но никто из них, спеша, не заметил этого и не подумал извлечь из его бедра пепельное копьё, чтобы он мог сесть в колесницу, — так сильно его спутники беспокоились о нём. Но с другой стороны, хорошо защищённые
греки вынесли Тлеполема из боя; и божественный Улисс,
Обладая стойким сердцем, он увидел их, и душа его встрепенулась.
И тогда он с тревогой задумался, что ему делать:
продолжать ли преследовать сына громовержца Юпитера или
лишить жизни многих ликийцев. Но великодушному Улиссу не
суждено было сразить храброго сына Юпитера острым копьём.
Поэтому Минерва обратила его мысли к множеству ликийцев. Затем он убил Керана, Аластора, Хромия и Алкандра, Галия, Ноэмона и Пританиса. И ещё многих ликийцев
Благородный Улисс был бы убит, если бы могучий Гектор, потрясавший шлемом, не заметил его. Поэтому он прошёл через авангард, вооружённый блестящей медью, наводя ужас на греков. Тогда Сарпедон, сын Зевса, обрадовался его приближению и произнёс [следующее] печальное обращение:

 «О сын Приама, молю тебя, не дай мне стать добычей греков, но помоги мне. Даже тогда 225 пусть жизнь покинет меня в твоём городе;
поскольку мне не суждено было порадовать мою дорогую жену и маленького сына,
вернувшись домой, в мою дорогую отчизну».

 Примечание 225: (возвращение) То есть когда ты спасёшь моё тело от
Враг, я умру счастливым в Трое. — Антон.

 Так он говорил, но Гектор, размахивающий плюмажем, ничего не ответил и пролетел мимо него, чтобы поскорее дать отпор грекам и забрать жизни многих из них. Тем временем его благородные товарищи поместили богоподобного Сарпедона под прекрасный бук, на котором восседал Юпитер, держащий щит.
Тогда статный Пелагон, его любимый товарищ, вытащил из его бедра пепельное копьё. После этого жизнь покинула его, и тьма окутала его глаза.
Но он снова ожил, потому что северный ветер, обдувая его,
придал ему сил, и он задышал
трудность.

Но греки, на счет Марса и нагло-снял Гектор, ни
были изгнаны в любой момент вернуться к своим кораблям соболя, ни они заранее
вперед, к битве; но, не давая почву, поскольку они слышали
о том, что Марс был с троянцами.

Тогда кого первым и кого последним убил Гектор, сын Приама, и бразен
Марс? Богоподобный Теутрас, а также рыцарь Орест,
эолийский копьеносец Трех, Эномай и Гелен из рода Энопа,
Оресбий с гибким поясом, живший в Иле, у озера Кефисс,
были очень озабочены богатством. Рядом с ним жили другие
Беотийцы, владевшие очень богатой территорией.

 Примечание 226: (возвращение) См. Баттм. Лексикон, стр. 66. То есть «пояс, который он мог легко сдвинуть с места и который благодаря своей податливости и гибкости поддавался давлению его тела». — Антоний.

Когда же белорукая богиня Юнона увидела, что эти греки
гибнут в жестокой схватке, она тут же обратилась к Минерве с крылатыми словами:


«Странно! О дочь эгидодержавного Юпитера, неутомимая, мы, конечно, дали Менилаю ложное обещание, что он вернётся после того, как разрушит хорошо укреплённый Илион, если мы позволим разрушительному Марсу сделать это
в ярость. Но пойдём, давай подумаем, как нам получить могущественную помощь».

 Так она сказала, и голубоглазая богиня Минерва не стала ей перечить.
 Юнона, почтенная богиня, дочь могучего Сатурна,
быстро запрягла своих коней в золотые доспехи; но Геба
не мешкая принялась за колесницу, за железную ось с обеих сторон,
за изогнутые золотые колёса с восемью спицами. Из них, действительно,
один сделан из золота, не подверженного тлению, но поверх него [прикреплены] медные пластины, на которые приятно смотреть; а по обеим сторонам расположены круглые нефы
из серебра; а тело 227 было оплетено золотыми и серебряными
полосами (был двойной круговой обод); из него выступал серебряный
шест; на его конце она закрепила золотое, прекрасное ярмо, а к нему
прикрепила прекрасные золотые груди. Но Юнона, жаждущая
завоеваний и битв, повела быстроногих коней под ярмом.

Сноска 227: (возвращение) ;;;;;; — это, собственно, сиденье, но здесь оно используется для обозначения всей колесницы.

Минерва же, дочь Юпитера, держащего щит, позволила своей изящной одежде пёстрого цвета стечь на пол отцовского жилища.
Она сама изготовила его и сшила своими руками. Затем, надев тунику, она облачилась в доспехи всемогущего Юпитера, повелевающего облаками, и накинула на плечи бахромчатый эги, устрашающий, вокруг которого со всех сторон появляется Ужас с плюмажем. Там была Борьба, там была Стойкость, и там был леденящий душу
Погоня; 228 на ней была горгонова голова ужасного чудовища,
грозная, устрашающая, предвестница Юпитера, несущего эгиду. На голову она возложила
свой четырёхгребневый шлем с расходящимся металлическим гребнем, 229 золотой,
Этого было бы достаточно для тяжеловооружённых воинов из сотни городов. Затем она ступила ногами в свою сияющую колесницу и взяла копьё, тяжёлое, огромное и крепкое, которым она, порождение ужасного родителя, покоряет ряды героических мужей, на которых она гневается. Но Юнона быстро хлестнула коней. Небесные врата заскрипели сами собой.
Врата, которые охраняли Часы, которым доверены
могучие небеса и Олимп, могли как открывать, так и закрывать плотные облака. Таким образом, они проехали через эти врата.
Они поскакали на своих конях, подгоняя их шпорами, и нашли сына Сатурна
отдельно от других богов на самой высокой вершине многовершинного
Олимпа. Там, остановив своих коней, белорукая богиня Юнона
спросила верховного сатурнианца Юпитера и обратилась к нему так:

«О отец Юпитер, разве ты не гневаешься на Марса за эти дерзкие
поступки — за то, как много и каких отборных греков он безрассудно
уничтожил, что ему совсем не пристало. Это действительно огорчает меня,
но Венера и Аполлон с серебряным луком спокойны, ведь они упустили
из виду этого безумного [бога], который не знает меры. Отец Юпитер,
будешь ли ты гневаться
со мной, если я изгоню Марса с поля боя, нанеся ему ужасные раны?»


Сноска 228: (возвращение) Сравните ;;;;;;; и ;;;;;;;, которые также персонифицированы у Гесиода, Scut. Герк. 134, и у Вергилия, ;n. viii. 701:

 «—tristesque ex ;there Dir;,
 И, радуясь, Дискордия пошла по кровавому следу.
 За ней, размахивая кровавым хлыстом, последовала Беллона.


 Примечание 229: (возвращение) См. примечание к iii. 362.

 Но в ответ Юпитер, повелевающий облаками, обратился к ней:

 «Приди, натрави на него Минерву, которая так любит грабить, и заставь его приблизиться к тяжким бедам».

Так он сказал, и белорукая богиня Юнона не ослушалась, а лишь пришпорила своих коней. Они полетели, хоть и неохотно, между землёй и звёздным небом. Теперь, сколько бы тумана ни видел человек своими глазами, сидя на какой-нибудь возвышенности и глядя на темнеющий океан, столько же высокозвучных коней богов преодолевают за один скачок. Но когда они добрались до Трои и двух полноводных рек,
где Симоис и Скамандр сливаются в один поток, там белорукая
богиня Юнона остановила своих коней, выпустив их из колесницы.
и окутал их густым туманом. Но Симоис угостил их
нектаром.

Но они продолжали идти, словно робкие голуби, спеша на помощь греческим героям. Но когда они добрались до места, где собрались самые многочисленные и храбрые из 231 воина, выстроившись плотным кольцом вокруг Диомеда, укрощающего коней, подобно львам, пожирающим сырое мясо, или диким кабанам, чья сила не ослабевает, там стояла белорукая богиня Юнона.
Она громко закричала, сравнив себя с великодушным, громогласным Стентором, который привык кричать так же громко, как пятьдесят других мужчин:

Сноска 230: (вернуться) В противоположность чистому воздуху эфира. См. Баттм.
 Лексикон, стр. 37 и далее.

 Сноска 231: (вернуться) Обратите внимание на изящное расположение глагола во множественном числе между двумя существительными в единственном числе, согласно «Схеме немецкого языка»
.
Сравните «Одиссею», К, 513, и «Илиаду», Y, 138, на которые указывали
Лесбонак, стр. 179, изд. Валка.

 «Стыдитесь! вы, греки! презренные, достойные порицания! прекрасные внешне
[только]. Пока божественный Ахилл был занят войной, троянцы не имели обыкновения продвигаться дальше
Дарданские ворота, ибо они страшились его могучего копья; но теперь они сражаются у пустых кораблей, вдали от города».

 Сказав это, она придала сил и храбрости каждому из них.
Голубоглазая богиня Минерва устремилась к сыну Тидея; но она
обнаружила, что царевич лежит рядом со своими конями и колесницей,
охлаждая рану, которую Пандарус нанёс ему стрелой. Ибо пот выступил у него под широким поясом, на котором висел его щит с выпуклым изображением.
Он страдал от этого и устал так, что рука его онемела.
Подняв пояс, он вытер с него чёрную кровь. Тогда богиня коснулась
Он взглянул на ярмо лошадей и сказал:

 «Тидей зачал сына, который мало похож на него.  Тидей был, конечно, невелик ростом, но воинственным нравом обладал». И даже когда я позволил ему не сражаться и не бросаться в бой, когда он был далеко от греков, будучи послом в Фивах у многочисленных кадмейцев, я велел ему спокойно пировать во дворцах; но он, сохраняя свой доблестный дух, как и прежде, бросил вызов юношам, кадмейцам, и легко победил их во всём; настолько я был ему помощником. Но тебя, действительно, я оберегаю и призываю открыто
сражайся с троянцами. Но либо усталость от тяжкого труда
охватила твои члены, либо, по крайней мере, тебя одолевает
уныние и страх. Отныне ты не будешь считаться даже
сыном Тидея, доблестным сыном Энея».

Но её доблестный Диомед ответил: «Я знаю тебя, о богиня,
дочь эгидодержавного Юпитера; поэтому я охотно скажу тебе это
слово и не буду его скрывать. Ни уныние, ни страх, ни лень не
властны надо мной, но я всё ещё помню твои наставления, которые ты
дала мне. Ты не позволила мне сражаться
с другими счастливыми богами; но если Венера, дочь Юпитера, вступит в бой, рани её хотя бы острой сталью.
Поэтому я сам отступаю и приказываю всем остальным грекам собраться здесь: я вижу, как Марс руководит битвой».

Но лазурноокая богиня Минерва ответила ему: «Диомед, сын
Тидей, самый дорогой моему сердцу, не бойся ни Марса, ни кого-либо другого из бессмертных. Я твой верный помощник. Но давай сначала
направим твоих коней с твёрдыми копытами против Марса и сразимся с ним лицом к лицу
Не ввязывайся в бой и не обращай внимания на пылкого Марса, этого неистового и противоестественного врага, который переметнулся от одного к другому.
Недавно он обещал мне и Юноне, что будет сражаться против троянцев и помогать грекам, но теперь он на стороне троянцев и забыл о них.

 Сказав это, она стащила Сфенела с коня на землю, потянув его за руку, но он тут же спрыгнул вниз. Тогда сама богиня, придя в ярость, взошла на колесницу рядом с благородным Диомедом,
и буксовая ось застонала под тяжестью, ибо она несла
грозная богиня и очень храбрый герой. Тогда Паллада Минерва схватила
плеть и поводья. Она тут же направила коней с твёрдыми копытами
в первую очередь против Марса. Он только что убил огромного Перифа,
прославленного сына Охезия, самого храброго из этолийцев. Его
действительно убил окровавленный Марс; но Минерва надела шлем Плутона,
чтобы пылкий Марс не увидел её.

Но когда кровожадный Марс увидел благородного Диомеда, он позволил огромному
Перифасу лежать там, где он впервые лишил его жизни, но сам пошёл прямо на Диомеда, который объезжал коней. И когда
Они приблизились друг к другу, и Марс первым, перебросив через
ярмо и поводья коней своё медное копьё, ринулся вперёд, желая
отнять у него жизнь. Тогда голубоглазая богиня Минерва,
схватив его за руку, отвернулась от колесницы, и он был напрасно
унесён прочь. Но затем Диомед, отважный в пылу битвы,
бросился в атаку со своим медным копьём, и Минерва Паллада крепко
вонзила его в нижний бок Диомеда, туда, где он был подпоясан.
Нанеся удар именно в это место, она ранила его и содрала с него прекрасную кожу.
и снова вытащил копьё. Тогда взревел медный Марс так же громко, как девять или десять тысяч воинов ревут на войне, вступая в бой. И тогда
страх охватил перепуганных греков и троянцев, так громко ревел Марс, ненасытный до войны.


 И как из облаков появляется мрачная дымка, поднимается сильный ветер, вызванный жарой, так и медный Марс предстал перед Диомедом, сыном
Тидей, среди облаков взмыв в поднебесье. Быстро он достиг
высокого Олимпа, обители богов, и сел рядом с Сатурном-Зевсом,
скорбя в душе и показывая бессмертную кровь, стекающую с
рана, и, жалуясь, он произнёс крылатые слова:

 «Отец Юпитер, разве ты не гневаешься, видя эти жестокие деяния?
 Воистину, мы, божества, постоянно страдаем от козней друг друга и [в то же время] благоволим к людям.
Мы все возмущены тобой; 232 ведь ты породил безумную,
губительную дочь, для которой злодеяния — обычное дело. Ибо все остальные боги, сколько бы их ни было на Олимпе, подчиняются тебе, и каждый из нас тебе подвластен. Но её ты не сдерживаешь ни словами, ни какими-либо действиями.
но ты потакаешь ей, ведь ты сам породил эту разрушительную дочь.
Которая теперь подстрекает Диомеда, властного сына Тидея,
к гневу против бессмертных богов. Венеру он впервые ранил в ближнем бою, в руку у запястья; и, подобно богу, он потом бросился на меня; но мои быстрые ноги унесли меня прочь; [иначе] я бы
долго ещё терпел горе там, среди ужасных груд убитых, или бы
живой иссяк от ударов меди».

 Сноска 232: (вернуться) Или: «Из-за тебя мы все в ссоре».
принимая ;;; за ;;; ;; у Лесбонака, ;;;; ;;;;. стр. 186;
Гесихий, т. ii. стр. 1234, и схолиаст.

Сурово взглянув на него, Юпитер, повелевающий облаками, обратился к нему: «Не жалуйся мне, непостоянный, сидя рядом со мной, ибо ты мне наиболее ненавистен из всех богов, обитающих на Олимпе, ибо ты всегда несешь раздор, войны и сражения. Ты унаследовал невыносимый и непреклонный нрав своей матери Юноны, который я сам едва могу обуздать словами. Поэтому я думаю, что ты терпишь все это по ее наущению. Но я больше не могу терпеть твои страдания, ибо
ты — моё порождение, и мать родила тебя мне. Но если бы ты, такой разрушительный, родился от кого-то другого из богов, то уже давно был бы намного ниже сыновей Урана».

 Так он сказал и велел Пеону исцелить его. И Пеон исцелил его, приложив [к его ране] обезболивающие снадобья, ведь он ни в коем случае не был смертным. Подобно тому, как сок фигового дерева 233 при перемешивании
превращается в белое молоко, которое до этого было жидким, и очень быстро сворачивается,
пока его перемешивают, так и он в то время быстро исцелился
стремительный Марс. Затем Геба омыла его и надела на него прекрасные
одежды. Затем, ликуя от славы, он сел рядом с сатурнианским Юпитером.

И вот снова аргивянка Юнона и могущественная помощница Минерва вернулись
во дворец могущественного Юпитера, после того как остановили Марса, убивающего людей, от
его кровавых деяний.

Сноска 233: (возврат) Используется в качестве сычужного фермента.




КНИГА ШЕСТАЯ.


АРГУМЕНТ.

 Боги покинули поле боя, и теперь победа склоняется на сторону греков.
Элен советует Гектору приказать публично помолиться Минерве в цитадели. Гектор отправляется в город, чтобы
цель: Диомед и Главк признают дружбу, которая
ранее существовала между их отцами, и обмениваются доспехами в знак
дружелюбия. Гекуба и троянские матроны преподносят одеяние Минерве и
возносят молитвы за свою страну. Гектор упрекает Париса и возвращает
его на поле боя, предварительно трогательно попрощавшись с его
женой и ребенком.


И теперь ужасная битва троянцев и греков была
проиграна. Часто то тут, то там на равнине разгорались сражения,
[воины] направляли друг на друга свои копья с медными наконечниками
копья, между реками Симоис и Ксанф.

 Первым Аякс Теламонид, оплот греков, прорвался сквозь фалангу троянцев и осветил 234 своим товарищам путь, сразив доблестного и могучего героя Акама, сына Эисора, который был самым храбрым среди фракийцев. Сначала он ударил его по гребню шлема,
покрытого конским волосом; и медное копьё вонзилось ему в лоб,
пройдя сквозь кость; но тьма заволокла его глаза.

 Примечание 234: (вернуться) _I. e._ свет надежды. Ср. Вергилий.
Энеида. II, 281: «O _lux_ Dardani;, _spes_ ; fidissima Teucr;m». Квинт Калаб.
iii. 561. ;;;; ;; ;;; ;;;o; ;;;;, ;;; ;;;; ;;;;;;; ;;;;;.

Но Диомед, храбрый в пылу битвы, убил Аксила, сына Теуфра,
который жил в хорошо построенной Арисбе, богатой и процветающей, и был любим людьми,
потому что жил в доме рядом с дорогой и любил угощать всех. Но ни один из них [его гостей], подойдя к нему, не отвратил печальной смерти; но [Диомед] лишил жизни и себя, и своего слугу Калесия, который тогда был возничим его коней, и оба они сошли в землю.


И Эвриал убил Дреса и Офельта, а затем выступил против
Эсеп и Педас, которых некогда родила нимфа-наяда Абарбарея
от безупречного Буколиона. Буколион был сыном прославленного
Лаомедонта, старшего по рождению, но мать родила его тайно.
 Пока [Буколион] был пастухом, он вступил в любовную связь с ней среди овец; но она забеременела и родила сыновей-близнецов. И воистину, сын Мекистея 235 ослабил их силу и их могучие руки и сорвал доспехи с их плеч.
А затем воинственный Полипет убил Астиала.  Улисс убил перкосийца
Пидит сразил его своим медным копьём; а Агамемнон, царь людей, убил Элата.
Он жил на высоком Педасе, на берегах полноводного Сатниоса.
Герой Лейт убил Филака в полёте; а Еврипил убил и обесчестил
Мелантия.

 Примечание 235: (вернуться) Эвриал.

В другом месте Менелай, доблестный в пылу битвы, взял Адраста живым.
Два его коня, в смятении пролетев над равниной,
сильно ударились о ветку тамариска и, сломав изогнутую
колесницу у конца оси, сами понеслись к городу.
куда в ужасе бежали и другие. Но его сбросило с колесницы
рядом с колесом, и он лежал в пыли, уткнувшись лицом в землю. Но рядом с ним стоял
 Менелай, сын Атрея, с копьём в руке. Адраст, обхватив колени руками, молил его:

«Возьми меня живым, о сын Атрея, и получи достойный выкуп; в [доме] моего
богатого отца 236 лежат несметные богатства, медь и золото, и
хорошо выкованная сталь; из них мой отец подарит тебе бесчисленные
выкупные дары, если услышит, что я жив и нахожусь на кораблях
греков».

Так он говорил, и его сердце склонялось к тому, чтобы отдать его на попечение слуге и отвести к греческим кораблям.
Но Агамемнон подбежал к нему и, упрекая, сказал:


«О мягкосердечный Менелай, почему ты так беспокоишься об этих людях? Воистину, троянцы оказали тебе великую услугу в твоей семье.
237 Из них никто не избежит полного уничтожения от наших рук;
даже тот, кого носит мать, будучи младенцем в её чреве, не избежит этого;
но пусть погибнут все жители Илиона
полностью, без погребальных обрядов, и в безвестности».

 Сноска 236: (вернуться) Добавьте ;;;; или ;;;;.

 Сноска 237: (вернуться) сказано с иронией.

Сказав это, герой изменил намерение своего брата, посоветовав ему поступить правильно.
Но тот оттолкнул героя Адраста рукой, и царь Агамемнон ударил его в живот, и тот упал навзничь.

Но сын Атрея, наступив ему на грудь, вытащил пепельное копьё.

Тогда Нестор обратился к грекам с призывом, воскликнув: «О друзья, греческие герои, слуги Марса, пусть никто из жаждущих добычи не задерживается
останьтесь здесь, чтобы он мог вернуться с богатством на кораблях; но давайте
убьём людей, а потом, когда у вас будет время, вы сможете разграбить
тела на равнине».

 Сказав это, он воодушевил всех своей силой и отвагой. И тогда
троянцы действительно отступили в Илион под натиском греков,
любимых Марсом, и были побеждены собственной трусостью, если бы не
Гелен, сын Приама, лучший из авгуров, стоявший рядом, сказал Энею и Гектору:


«Эней и Гектор, поскольку вы — главные среди троянцев и лидийцев
труд ложится на вас, потому что вы самые храбрые во всех отношениях, как в бою, так и в совете. Стойте здесь и сдерживайте силы перед воротами, бегущие во всех направлениях, чтобы они, наоборот, не обратились в бегство и не попали в объятия своих жён, став триумфом для врагов. Но после того, как вы призовете все фаланги, мы, оставшиеся здесь, будем сражаться с греками, несмотря на сильное давление, ибо необходимость вынуждает нас. Но, Гектор, ступай в город и поговори с моей матерью и твоей.
Пусть она соберёт вместе всех матрон
238. Отправляйся в храм лазурноокой Минервы, на высокую
цитадель, [и], открыв ключом двери священного дома, положи на колени
златовласой Минервы одеяние, которое кажется ей самым красивым и
самым большим в её дворце и которое ей всего дороже. И пусть она пообещает принести в жертву этой богине в её храме двенадцать годовалых телок, ещё не рожавших, если
она сжалится над городом, жёнами и детьми троянцев: если
действительно она отвратит от священного Илиона
сын Тидея, тот свирепый воин, коварный зачинщик бегства:
 которого я считаю самым храбрым из греков; и мы никогда не боялись Ахилла, величайшего из людей, который, как говорят, был рождён богиней. Но этот человек впадает в неистовство, и никто не может сравниться с ним в силе».


Примечание 238: (вернуться) Гесихий. ;;;;;;; ;;;;;;;; ;;;;;;;;, ;;; ;;;;; ;;
;;;;;;;.

 Так он сказал, но Гектор ни в коем случае не стал бы ослушаться брата;
и тут же спрыгнул с колесницы на землю, размахивая руками,
и, потрясая острыми копьями, стал метаться во все стороны.
Гектор воодушевлял троянцев, призывая их к бою, и поднял их на страшную битву. Но они сплотились и встали против греков. Но греки отступили и прекратили бойню, потому что подумали, что кто-то из бессмертных спустился с небес, чтобы помочь троянцам. Так они сплотились. Но Гектор увещевал троянцев, восклицая:

«Отважные троянцы и 239 союзников, прибывших издалека, будьте мужчинами, друзья мои, и вспомните о своей доблести, пока я отправляюсь в Илион и передаю старейшинам и нашим жёнам, чтобы они молились богам и приносили им в жертву гекатомбы».

Сноска 239: (возвращение) Или ;;;;;;;;;;;, прославленные. См. Антона на стр.
491.

 Сказав это, Гектор, взметнув хохолок, удалился; но черная кайма, окаймлявшая его внушительный щит, продолжала задевать его за лодыжки и шею.

Но Главк, сын Ипполоха, и сын Тидея встретились посреди
обеих армий, жаждущих сражаться. Но когда теперь они были рядом, идя
друг против друга, Диомид, храбрый в шуме войны, первым обратился к
нему:

“Кто ты из смертных, о храбрейший? Ибо никогда еще я не видел
тебя в славной битве: но теперь ты воистину далеко превзошел всех
Ты уверен в себе, раз ждал моего копья, окутанного тенью.
Воистину, они — сыновья несчастных, которые противостоят моей силе. Но если ты один из бессмертных и спустился с небес, я не стану сражаться с небесными богами. Ибо доблестный Ликург, сын Дриаса, не прожил долго,
сражаясь с небесными богами; тот, кто однажды преследовал
кормилиц обезумевшего Вакха в священной Ниссе; но все они разом
бросили свои священные орудия 240 на землю, поражённые
Ликургом, вооружённым рогом для быков; но и Вакх, в ужасе,
скрылся под землёй
морская волна, и Фетида в страхе приняла его на свои груди; ибо
ужасная дрожь охватила его из-за угрозы, исходившей от человека.
 После этого миролюбивые боги пришли в ярость, и сын Сатурна ослепил его, и прожил он недолго, ибо
стал ненавистен всем бессмертным богам. Поэтому я
не хотел бы враждовать с благословенными богами. Но если ты кто-то из смертных,
кто ест плоды земли, приди сюда, чтобы
ты мог скорее достичь цели — смерти».

 Сноска 240: (вернуться) Не только тирсы. См. Антоний.

Тогда знаменитый сын Гипполоха обратился к нему в свою очередь:
 «Великодушный сын Тидея, зачем ты спрашиваешь о моём происхождении?  Как листья сменяют друг друга, так и люди сменяют друг друга. 241 Одни листья ветер сдувает на землю, но плодоносящий лес производит другие, и они вырастают весной.  Таково и поколение людей:  одно производит, другое перестаёт [производить]». Но если ты желаешь узнать даже
это, чтобы ты мог хорошо понимать моё происхождение (ибо многие его знают),
то в Аргосе, где пасутся лошади, есть город Эфира; там
жил Сизиф, самый хитрый из смертных, Сизиф, сын Эола; и он зачал сына Главка. Но Главк зачал непорочного
Беллерофонта, которому боги дали красоту и привлекательную мужественность. Но
Прет замыслил в душе зло против него: и тот, соответственно, изгнал
его из государства (поскольку он был лучшим из греков, ведь Юпитер
подчинил их своему скипетру). С ним страстно желала соединиться в тайной любви жена Прета, благородная
Антея, 242 но никак не могла убедить здравомыслящего, мудрого Беллерофонта. Она,
Поэтому, солгав, она обратилась к царю Прету: «Да будешь ты мёртв, о Прет! Или убей Беллерофонта, который хотел сочетаться со мной любовью против моей воли». Так она сказала, но царь пришёл в ярость от услышанного. Он, конечно, не хотел его убивать, потому что сомневался в этом.
Но он отправил его в Ликию и дал ему роковые письмена, написав на запечатанной табличке много смертоносных слов, и велел ему показать это своему тестю, чтобы тот погиб. Поэтому он отправился в Ликию.
Его сопровождали безупречные боги; но когда он прибыл в Ликию и к реке Ксанф, царь обширной Ликии оказал ему радушный приём. Девять дней он принимал его с гостеприимством и принёс в жертву девять быков; но когда наступило десятое розоперстое утро, он действительно расспросил его и захотел увидеть знак, 243 что бы это ни было, который он принёс от своего зятя Прета. Но после того, как он получил
роковой знак от своего зятя, он сначала приказал ему убить
непобедимую Химеру; но она была божественного происхождения, а не из рода людей, и стояла перед
лев позади дракона, в середине коза, 244 изрыгающая
устрашающую мощь пылающего огня. И её он действительно убил,
полагаясь на знамения богов. Затем он сразился с прославленной
Солимой и сказал, что вступил в самую жестокую битву среди людей.
В-третьих, он убил амазонок, противостоящих мужчинам. Но, когда он вернулся, царь замыслил ещё один коварный план. Собрав самых храбрых воинов со всей Ликии, он устроил засаду.
Но они так и не вернулись домой, потому что непорочный
Беллерофонт убил их всех. Но когда [Иобат] узнал, что это был
Отпрыск бога, он задержал его там и отдал ему свою дочь:
245 а также отдал ему половину всех своих царских почестей. Ликийцы также выделили ему участок земли, превосходящий все остальные, приятный,
виноградный и пахотный, чтобы он мог возделывать его. Но эта женщина
родила воинственному Беллерофонту троих детей: Исандра,
Гипполоха и Лаодамию. Провидливый Юпитер действительно вступил в тайную связь с Лаодамией, и она родила богоподобного Сарпедона в медном шлеме.
Сарпедон. Но когда даже он [Беллерофонт] стал ненавистен всем
Что касается богов, то он, со своей стороны, в одиночестве бродил 246 по равнине Алей,
247 томясь душой и избегая людских путей. Но Марс, ненасытный до войны, убил его сына Исандра, сражавшегося против прославленных Солимов. И Диана с золотыми конями, придя в ярость, убила его дочь. Но Гипполох зачал меня, и я говорю, что я рождён от него.
Он послал меня в Трою и дал мне множество наставлений, всегда сражаться храбро и быть лучше других, а также не позорить род моих отцов, которые были самыми храбрыми в Эфире и обширной Ликии.
 Я горжусь своим происхождением и кровью».

Сноска 241: (возвращение) Об этой популярной гомеровской пословице см. Дюпор, Гном. Гомер, стр. 31 и далее.


Сноска 242: (возвращение) Чаще её называют Стенобеей или
Стенобеей, как у Аполлодора. ii. 3,1; Сервий, комментарий к «Энеиде», v. 118. Фульгенций, iii. pref., соглашается с Гомером, давая нелепое философское объяснение всей этой истории.


Сноска 243: (вернуться) Хотя Аполлодор, там же, говорит: ;;;;;;
;;;;;;;;; ;;;; ;;;; ;;;;;;; ;;;;;;;;, и Гигин. Fab. lvii. «Scripsit
tabellas, et mittit eum ad Iobaten regem» — нет оснований полагать, что буквы в современном понимании этого слова уже были изобретены. См.
Найт, «Пролегомены», стр. lxxiv. lxxxii.; Вуд, «О самобытном гении Гомера», стр. 249 и далее; Мюллер, «Литература Греции», т. IV, стр. 5 (Булвер, «Афины», т. I, стр. 8, смело отстаивает противоположное мнение); и примечание Энтона.
Сравните похожую историю о Федре и Ипполите.

Сноска 244: (вернуться) Различные описания Химеры можно найти у Мюнкера в «Гигине». «Фасты», lvii, стр.
104.

 Сноска 245: (вернуться) Филоноя, сестра Антеи.

 Сноска 246: (вернуться) Это «меланхоличное безумие» Беллерофонта было хорошо проиллюстрировано Дюпором, стр. 31. Бертон, «Анатомия», стр. 259.
«Они наслаждаются наводнениями и водой, пустынными местами, прогулками в одиночестве по садам, паркам, уединённым аллеям, тихим улочкам, избегая общества, как Диоген в своей бочке или Тимон Мизантроп; в конце концов они начинают презирать всех своих знакомых, даже самых близких друзей; поэтому они замыкаются в своих домах или комнатах, соблюдают диету, питаются и живут в одиночестве». Поэтому меланхолию называли «болезнью Беллерофонта». См. Бурдело о
Гелиодоре. С. 25.

 Примечание 247: (вернуться) Точнее, «Равнина блужданий». Она лежала
между реками Пирам и Пинар, в Киликии. См. Дионисий. Периг.
872. ;;;;; ;; ;;; ;;;;;; ;; ;;;;;;, ;; ;;;; ;;;; ;;;;;;;; ;;;;;;;;;
;;;;;;;; ;;;;;;;;;.

 Так он сказал: и Диомед, отважный в пылу битвы, возрадовался.
Он вонзил своё копьё во всепитательную землю, а затем обратился к пастырю народа с учтивыми словами:

 «Несомненно, ты давний гость моего отца, ибо в его чертогах благородные
Однажды Эней оказал гостеприимство непорочному Беллерофонту, задержав его у себя на двадцать дней.
Они одарили друг друга ценными подарками
 Эней, со своей стороны, подарил пурпурный пояс; а  Беллерофонт — двойную золотую чашу; и это я оставил в своих чертогах,
когда прибыл сюда.  Но Тидея я не помню, ибо он покинул меня,
когда я был ещё молод, а греческий народ погиб в  Фивах. Поэтому я — твой гость и друг в Аргосе,
а ты — мой гость и друг в Ликии, когда бы я ни посетил их
государство. Но давай и в толпе будем избегать даже копий друг друга.
Ведь мне предстоит сразиться со многими троянцами и прославленными союзниками.
кого бы ни послало божество, я настигну его своими ногами.
 И тебе предстоит сразиться со многими греками, кого бы ты ни встретил.
 Но давай обменяемся оружием, чтобы даже они знали, что мы друзья по крови наших предков».


Сказав это, они спрыгнули со своих коней, взялись за руки и поклялись друг другу в верности. Тогда Юпитер-Сатурн лишил
рассудительности Главка, который обменялся доспехами с Диомедом, сыном Тидея, [дав] золотые [доспехи] за медные; за сотню быков 248 в обмен на девять.

Но когда Гектор подошёл к Скамандрийским воротам и буковому дереву, вокруг него собрались троянские жёны и дочери, которые спрашивали о своих сыновьях, братьях, друзьях и мужьях. Но затем он приказал всем обратиться к богам, ибо многих ждало зло.

Но когда он подошёл к прекрасному жилищу Приама,
построенному с хорошо отполированными портиками, в нём было пятьдесят комнат 249
из полированного мрамора, расположенных рядом друг с другом, где спали сыновья Приама
со своими законными жёнами; а напротив, с другой стороны, внутри
В зале находились двенадцать крытых комнат его дочерей, отделанных полированным мрамором. Они располагались рядом друг с другом, и в них спали зятья Приама со своими целомудренными жёнами. Там его встретила любящая мать, направлявшаяся к Лаодике, самой красивой из её дочерей. Она взяла его за руку, обратилась к нему и сказала:

Сноска 248: (возврат) См. Геллий, ii. 23. Следует помнить, что
в древние времена, когда не было денег, скот составлял
стандарт обмена.

Сноска 249: (возврат) Ср. Virg. ;n. ii. 503; Eur. Hec. 421.

«Сын мой, зачем ты пришёл, покинув поле боя? Несомненно,
отвратительные сыны греков сильно досаждают тебе, сражаясь вокруг твоего
города: твой разум побудил тебя прийти сюда, чтобы воздеть руки к
Зевсу с высокой цитадели. Но подожди, пока я принесу тебе бодрящее вино,
чтобы сначала ты мог совершить возлияние Зевсу и другим бессмертным
богам, а затем освежиться, если захочешь выпить».
Ибо вино придаёт сил утомлённому человеку, а ты утомлён, помогая своим соплеменникам».

Но могучий Гектор, вздымающий волны, ответил: «Не приноси мне вина».
Пей вино, почтенная мать, чтобы не ослабить меня, и я не забыл о своей силе и доблести. Но я боюсь наливать темно-красное вино Юпитеру немытыми руками.
И ни в коем случае мне, оскверненному кровью, не подобает приносить клятвы сыну Сатурна, повелевающему тучами. Но иди же в храм Минервы-грабительницы с жертвами, созвав знатных матрон. И одеяние, которое самое красивое
и самое большое во дворце, и которое ты сам больше всего ценишь,
возложи на колени светловолосой богини и поклянись, что ты
Принеси ей в жертву в её храме двенадцать телиц, годовалых,
нерожавших, если она сжалится над городом, жёнами и младенцами троянцев; если она отвратит от священного Илиона сына Тидея, этого свирепого воина, доблестного наводителя ужаса. Ты, со своей стороны, отправляйся в храм Минервы-грабительницы, а я пойду за Парисом, чтобы призвать его, если он захочет меня выслушать. О, если бы земля разверзлась перед ним, ибо его взрастил
 Юпитер Олимпийский как великое проклятие для троянцев, для великодушных
Приаму и его сыновьям. Если бы я только могла увидеть, как он спускается в Аид, я бы сказала, что моя душа забыла о своём безрадостном горе».

 Так он говорил, но она, вернувшись во дворец, отдала приказ своим служанкам:
и они собрали по всему городу знатных женщин. Но она
спустилась в свою благоухающую покои, где лежали её
разноцветные вышитые одежды, сотканные сидонскими женщинами,
которые сам богоподобный Александр привёз из Сидона, переплыв
широкий океан во время того путешествия, в котором он похитил
Елену, рождённую от благородного отца. Гекуба взяла одну из
самых красивых
Разноцветные и самые крупные из них она принесла в дар Минерве; они сверкали, как звёзды, и лежали в самом низу. Но она поспешила отправиться в путь, и многие почтенные матроны поспешили за ней.

 Но когда они прибыли в храм Минервы в высокой цитадели,
прекраснолицая Теано, дочь Киссея, жена коневода
Антенор открыл им ворота, ибо троянцы сделали её жрицей Минервы. Все они с громким плачем воздели руки к Минерве. Но, получив одеяние,
прекраснолицая Теано
Он положил его на колени светловолосой Минервы и, дав обет, так помолился дочери могучего Юпитера:

«Почтенная Минерва, защитница города, божественная из богинь,
сломай теперь копьё Диомеда и сделай так, чтобы он пал ниц
перед Скайскими воротами, чтобы мы могли немедленно принести
тебе в жертву в твоём храме двенадцать годовалых диких телиц,
если ты пожалеешь город, жён троянцев и их маленьких детей».


Так она молилась, но Минерва Паллада отказала ей. Таким образом, они, со своей стороны, принесли клятвы дочери могущественного Юпитера.

Но Гектор отправился в прекрасные чертоги Александра, которые он
сам построил с помощью людей, которые тогда были самыми искусными
ремесленниками в цветущей Трое. Они сделали для него комнату,
жилище и чертог в высокой цитадели, рядом с дворцами Приама и
Гектора. Вошёл возлюбленный Гектор, и в руке он держал копьё длиной в одиннадцать локтей; спереди сверкало медное остриё копья, а вокруг него было золотое кольцо. Но он застал его в спальне за приготовлением его прекрасных доспехов, щита и панциря.
прилаживая его изогнутый лук. Аргивянка Елена сидела среди своих служанок,
и поручала их задания своим служанкам прославленной работы. Но Гектор,
увидев, упрекнул его нецензурными словами:

“Безумствуй; не подобающим образом ты заронил эту ярость в свой разум:
люди гибнут, сражаясь вокруг города и высокой стены:
и из-за тебя вокруг города полыхают битвы и война.
Воистину, ты бы сам упрекнул другого, если бы увидел, что кто-то
проявляет небрежность в этой ужасной битве. Но вставай, пока город
не охватило пламя вражеского огня».

Но тогда к нему обратился богоподобный Александр: «Гектор, раз ты упрекаешь меня, и не без оснований, то я тебе расскажу.
Но ты слушай и внимай. Я сидел в своей комнате не столько из-за гнева или возмущения против троянцев, сколько [потому что] я
хотел предаться скорби. Но теперь моя жена, утешая меня ласковыми словами,
подстрекает меня к битве, и мне самому это кажется лучшим
вариантом, ведь победа достаётся то одним, то другим. Но
подожди, дай мне надеть боевое снаряжение, или иди вперёд,
а я последую за тобой и, думаю, догоню тебя.

Так он сказал, но Гектор, взъерошив волосы, не ответил ему. Но Елена
обратилась к нему [Гектору] с утешительными словами: «Мой зять,
бесстыжая зачинщица козней, ужасная негодяйка, лучше бы в тот день,
когда моя мать впервые произвела меня на свет, разразилась разрушительная буря,
которая унесла бы меня на гору или в волны бескрайнего океана, где
волны унесли бы меня прежде, чем произошли эти события. Но раз уж боги обрекли меня на эти страдания, я должна была стать женой более храброго мужчины, который
Он понимал и негодование, и многочисленные упрёки людей. Но чувства этого человека непостоянны ни сейчас, ни в будущем.
Поэтому я думаю, что он пожнёт плоды [своих поступков]. Но
входи же, садись на это место, зять мой, ибо тяжкие заботы
охватили твой разум из-за меня, бесстыжей, и из-за вины Александра, на которого Юпитер возложил несчастную долю, чтобы и в грядущие времена мы были предметом песен для будущих поколений».

Но могучий Гектор, взъерошив волосы, ответил: «Не проси меня сесть,
Елена, хоть ты и учтива, ты меня не переубедишь. Ибо теперь я полна решимости помочь троянцам, которые очень сожалеют о моём отсутствии. Но разбуди его [Париса], пусть он поторопится, чтобы догнать меня в городе. Ибо я вернусь домой, чтобы увидеть своих слуг, любимую жену и маленького сына. Ибо я не знаю,
вернусь ли я когда-нибудь к ним или же боги теперь отдадут меня в руки греков».

 Сказав это, Гектор, потрясавший шлемом, удалился; и тотчас же он
затем прибыл в свой хорошо расположенный дворец, и не нашел белорукой
Андромахи в залах; но она стояла, сокрушаясь и рыдая, на
башне со своим сыном и своей хорошо одетой служанкой. Но Гектор, когда он не нашел
своей непорочной жены внутри, пошел и стал у порога, и
сказал служанкам:

“Молю вас, девушки, скажите мне правду, куда ушла белорукая Андромаха
из дворца? Ушла ли она куда-нибудь [в жилища] сестёр своего мужа или [в жилища] жён своих хорошо одетых
шуринов, или в храм Минервы, где другие
«Светловолосые троянские матроны умилостивляют грозную богиню?»

 Тогда к нему обратилась деятельная домохозяйка: «Гектор, раз ты просишь меня сказать правду, то она не ходила ни к сёстрам своего мужа, ни к жёнам своих хорошо одетых деверей, ни в храм Минервы, где другие светловолосые троянские матроны умилостивляют грозную богиню. Но она пошла в высокую башню
Илион, когда она услышала, что троянцы измотаны и что доблесть греков велика. Она уже в пути, спешит к
Она бросилась к стене, словно обезумев, и кормилица вместе с ней понесла ребёнка».

 Так говорила хозяйка, но Гектор поспешил прочь из дворца, обратно тем же путём по хорошо вымощенным улицам. Когда он добрался до Скейских ворот, пройдя через весь город (ибо этим путём он собирался выйти на равнину), там его встретила бегущая супруга, Андромаха, дочь великодушного
Эет: Эет, живший в лесистом Гипоплаке, в Гипоплакийских Фивах,
правил киликийцами. Его дочь была одержима
Гектор в медном шлеме. Она встретила его, а с ней была служанка,
которая несла на груди младенца, единственного сына Гектора,
подобного прекрасной звезде. Гектор назвал его
 Скамандрием, но другие называли его Астианаксом, потому что только Гектор защищал Илион. Он
действительно, молча глядя на своего сына, улыбался. Но Андромаха стояла рядом с ним,
плача, и, взяв его за руку, обратилась к нему со словами:


«Странный человек! эта твоя доблесть погубит тебя; неужели ты не пожалеешь своего младенца и несчастную меня, которая очень скоро лишится тебя, ибо
Вскоре греки убьют тебя, напав на тебя все разом. Для меня было бы лучше провалиться под землю, лишившись тебя;
ведь когда ты погибнешь, у меня не останется другого утешения, кроме скорби. У меня нет ни отца, ни почтенной матери. Ибо божественный Ахилл убил моего отца и опустошил густонаселённый город киликийцев, Фивы с высокими воротами. Он убил
Иаков, но он не избаловал его, он не решался [сделать] это; но он сжёг его вместе с его искусно сделанными руками и насыпал над ним могилу
над ним и вокруг [него] горные нимфы, дочери
эгидодержавного Юпитера, посадили вязы. Кроме того, семеро братьев,
которые были у меня дома, все они в один день отправились в Аид. Ибо
божественный быстроногий Ахилл убил их всех, среди их кривых
копытных быков и снежнобелых овец. И моя мать, которая правила в
Гипоплак, после того как привёл её сюда с другими сокровищами,
отпустил её на свободу, получив бесчисленные выкупные дары. Но её
радовавшаяся стрелам Диана убила в чертогах моего отца. Но, о Гектор,
Для меня ты и отец, и почтенная мать, и брат; ты также мой цветущий супруг. Но пойдём же, сжалься надо мной и останься здесь, в
башне, не оставляй своего ребёнка сиротой, а жену — вдовой. И поставь
охрану у дикого смоковничного дерева, где в город легче всего
подняться, а на стену можно взобраться. Ибо, отправляясь в этот
самый квартал, самые храбрые
[Греки] трижды нападали на двух Аяков, и на самого прославленного Идоменея, и на сыновей Атрея, и на храброго сына
Тидея. Несомненно, кто-то, хорошо сведущий в пророчествах, упомянул об этом
либо они сами побуждают и приказывают себе это».

Но тогда она, в свою очередь, обратилась к могучему Гектору, который вздымал волны своим веслом:
«Конечно, для меня все это тоже повод для беспокойства, дорогая жена, но мне очень стыдно за троянцев и за того, кто в длинных одеждах
Троянские дамы, если я, как трус, [буду держаться] в стороне и избегать битвы,
то мой разум не склоняется к этому, ибо я научился всегда быть
храбрым и сражаться в первых рядах троянцев, стремясь
приумножить великую славу моего отца и свою собственную. Ибо я хорошо это знаю
в моём разуме и душе; настанет день, когда погибнет священный Илион,
и Приам, и народ Приама, искусный в обращении с пепельным копьём. Но для меня грядущее горе будет не столь велико из-за троянцев,
ни из-за самой Гекубы, ни из-за царя Приама, ни из-за моих братьев,
которым, многочисленным и доблестным, суждено пасть в прах
под натиском врагов, как из-за тебя, когда кто-нибудь из облачённых в броню
Греки уведут тебя, рыдающую, лишив тебя дня свободы. И, возможно, находясь в Аргосе, ты сможешь сплести паутину
Повинуйся приказам какой-нибудь другой женщины и принеси воды из источника Мессеи, или Гиперии, с большой неохотой. Тяжёлая необходимость будет угнетать тебя, а кто-нибудь, увидев тебя в слезах, скажет: «Это была жена Гектора, самого храброго из троянцев, когда они сражались под Илионом». Так скажет кто-нибудь в будущем; но тебя ждут новые страдания из-за отсутствия такого мужа, который мог бы предотвратить день рабства. Но пусть земля покроет меня мёртвого раньше, чем я услышу об этих стенаниях и похищении».

Сказав это, прославленный Гектор протянул [руки] к своему
сыну, но ребёнок, закричав, прижался к груди кормилицы,
испугавшись вида своего дорогого отца, страшась его лат и конского
гребня, который устрашающе покачивался на шлеме. Любящий отец
мягко улыбнулся, а его почтенная мать заплакала. В ту же минуту доблестный Гектор снял шлем с головы и
положил его, блестящий, на землю. Поцеловав своего любимого
сына и прижав его к груди, он обратился с молитвой к Юпитеру и
другим богам:

«Юпитер и прочие боги, даруйте, чтобы и этот мой сын стал, как и я, выдающимся среди троянцев, столь же могущественным и отважным, чтобы править Илионом. И пусть кто-нибудь в будущем скажет [о нём], вернувшись с битвы: «Он действительно гораздо храбрее своего отца». И пусть он унесёт с собой кровавые трофеи, убив врага, и пусть его мать возрадуется в душе».

Сказав это, он отдал мальчика на руки своей возлюбленной супруге;
но она, улыбаясь сквозь слёзы, приняла его в свои благоухающие объятия.
Муж её пожалел её и утешил, погладив по голове, и
Он обратился к ней и сказал:

 «Возлюбленная, не печалься обо мне. Ибо ни один человек не отправит меня преждевременно в мир иной. Но я думаю, что нет ни одного человека, который избежал бы судьбы, будь он трусом или храбрецом, после того как он однажды родился. Но ты, возвращаясь домой, позаботься о своих
работах, о своей прялке и веретене и прикажи своим служанкам
выполнять их работу; но война будет заботой для всех мужчин,
рождённых в Илионе, и особенно для меня».

 Сказав это, доблестный Гектор взял в руки шлем из конского волоса.
и его любимая жена покинула дом, время от времени оглядываясь и проливая обильные слёзы.
Затем она сразу же добралась до роскошного дворца Гектора, убивающего людей, и нашла там множество служанок.
Все они оплакивали Гектора, думая, что он никогда не вернётся с поля боя, избежав мощи и рук греков.

И Париж не стал медлить в своих величественных чертогах. Надев свой знаменитый доспех, украшенный латунью, он поспешил через весь город.
полагаясь на свои быстрые ноги. И как 250 жеребец, которого кормили ячменём в стойле, разорвав привязь, скачет по равнине, вне себя от радости, ведь он привык купаться в какой-нибудь полноводной реке. Он высоко держит голову, и его грива развевается на плечах: но он, полагаясь на свою красоту, 251 легко переставляет ноги, направляясь к привычным пастбищам 252 кобыл. Так Парис, сын Приама,
сияющий в доспехах, как солнце, ликуя, спустился с
цитадели Пергама, но быстрые ноги унесли его, и сразу же
он нашёл своего благородного брата Гектора, когда тот уже собирался уходить с того места, где он беседовал со своей супругой.

 Сноска 250: (вернуться) Ср. Энний у Макроба. IV. 3:

 «Et tunc sicut equus, qui de pr;sepibus actus,
 Vincla sueis magneis animeis abrumpit, et inde
 Обрати эти поля на пепел, на луга и пастбища,
 На грудь Цезаря, на самую священную из всех алтарей;
 Дух из раскалённой души гонит белые облака».


 Примечание 251: (вернуться) Обратите внимание на анаколуф.

 Примечание 252: (вернуться) Пример хендиадиса.

Первым к нему обратился богоподобный Александр: «Достопочтенный брат, несомненно, сейчас
я задерживаю тебя, хотя и спешу, и не пришёл вовремя, как ты велел».

Тогда Гектор, потрясая шлемом, ответил: «Странный человек!
ни один справедливый человек не смог бы осудить твои военные подвиги, ибо ты храбр.
Но ты намеренно медлишь и не желаешь [сражаться]».
и сердце моё скорбит в груди моей, когда я слышу о тебе бесчестные речи от троянцев, которые много страдают из-за тебя. Но давай
прочь, об этом мы позаботимся позже, если только Юпитер позволит
нам поставить в наших чертогах свободный кубок в честь вечных
богов, когда мы изгоним хорошо вооружённых греков из Трои».




СЕДЬМАЯ КНИГА.


АРГУМЕНТ.

 Гектор вызывает на поединок самого храброго из греков, и девять вождей, бросив жребий, назначают Аякса его противником. Затянув состязание до ночи, бойцы обмениваются подарками и расходятся.
Затем заключается перемирие, чтобы похоронить погибших, и греки укрепляют свой лагерь.


Сказав это, доблестный Гектор выбежал из ворот, а за ним последовал его брат Александр, ибо оба жаждали войны и сражения.
 Как когда-то божество послало попутный ветер ожидающим его мореплавателям, когда они уже устали, взбалтывая волны хорошо отполированными вёслами, и их тела расслабли от труда, так и эти двое предстали перед ожидавшими их троянцами. Тогда они убили
того самого, 253 действительно, Менестея, сына царя Аретоя, который жил в Арне,
которого привели дубильщик Аретой и большеглазая Филомедуза
вперед; но Гектор ударил Эонея своим острым копьем в шею,
под его хорошо сработанным медным шлемом, 254 и расслабил его члены. И
Главк, сын Гипполох, вождь Ликийский героев, в жестоких
взаимодействие поразил Iphinous, сын Dexias по плечу со своими
копье, как он перемахнет на быстрых своих кобыл.

Сноска 253: (возврат) _I. e_. Париж. Это сооружение является примером
схемы ;;;’ ;;;; ;;; ;;;;;. См. Jelf, Gk. Gr. §478, и мою заметку
к ;sch. Prom. p. 8, ed. Bohn.

 Сноска 254: (возвращение) Аполлоний, Lex. p. 734, по-видимому, считает
;;;;;;; отдельным видом шлема или шапки. То же самое говорят схолиасты.
Гесихий. Т. II. С. 186 и с. 1266. Другие понимают это как край шлема. Пасхалий, «О Короне», I, 2: «Ту часть шлема, которую Гесихий называет ;;;;;;, то есть то, что в шлеме наиболее заметно. И действительно, у
Плутарх отличает ;; ;;;;;; galea от ;;; ;;;;;;;;, от той его части
которая находится на вершине».

Но он упал с коней на землю, и его члены расслабились.

Но когда голубоглазая богиня Минерва увидела, как они уничтожают греков в жестокой схватке, она тут же спустилась с вершин Олимпа в священный Илион. Тогда Аполлон поспешил ей навстречу,
увидев её из Пергама, ибо он желал победы троянцам. И они встретились у букового дерева. Её первый царь
Аполлон, сын Юпитера, обратился к ней с такими словами:

 «Зачем ты снова, о дочь могучего Юпитера, с жаром спешишь с
Олимпа, и что побуждает твою могучую душу? Дело в том, что ты
Ты могла бы даровать грекам сомнительную победу в битве, ведь ты не жалеешь гибнущих троянцев. Но если ты во всём будешь мне повиноваться, что было бы гораздо лучше, давай сейчас прекратим войну и конфликт.
Пусть они сражаются до тех пор, пока не падёт Илион, ведь вам, богиням, угодно разрушить этот город. 255

Сноска 255: (возвращение) О божествах, выступавших за и против Трои, см. Дионисий. 817.

 «;;;;;, ;; ;;;;;;;; ;;;;;;;; ;;; ;;;;;;;,
 ;;;;;, ;; ;;;;;;;; ;;;;;;; ;; ;;; ;;;».


 См. «Историю Греции» Грота, т. I, с. 68.

Но к нему, в свою очередь, обратилась голубоглазая богиня Минерва: «Так и будет, Прозорливец, ибо я сама, размышляя о том же, спустилась с Олимпа к троянцам и грекам. Но скажи, как ты собираешься положить конец битве людей?»

Тогда он, в свою очередь, обратился к царю Аполлону, сыну Юпитера: «Давайте
пробудим в Гекторе, укротителе коней, его доблестный дух, если
он, конечно, вызовет кого-нибудь из греков на поединок.
 И разъярённые греки в доспехах будут подстрекать кого-нибудь
выступить против благородного Гектора».

Так он говорил, и лазоревоглазая богиня не ослушалась. Но Хелен,
дорогой сын Приама, уловил в своем уме совет, который показался благим
для размышляющих богов. Поэтому он пошел и встал рядом с Гектором, и
таким образом, обратился к нему:

“Гектор, сын Приама, равную Юпитер в мудрости, ты подчиняешься мне во
ничего? ибо я твой брат. Прикажи всем остальным троянцам и грекам сесть, но сам вызови на бой самого храброго из греков.
 Ибо ещё не суждено тебе умереть, и ты можешь повлиять на судьбу. Именно для этого я
услышал голос бессмертных богов».

 Так он говорил. Но Гектор, в свою очередь, очень обрадовался, услышав его совет, и, выйдя в центр, схватил своё копьё и остановил фаланги троянцев.
Все они сели. Агамемнон также приказал хорошо вооружённым грекам сесть.
Минерва и Аполлон с серебряным луком сидели, словно стервятники,
на высоком буковом дереве своего отца, эгидодержавного Зевса,
наслаждаясь видом героев. Их ряды были плотными, устрашающе
ощетинившимися щитами, шлемами и копьями. И как рябь
Только что поднявшийся западный ветер пронёсся над океаном, и море начало темнеть.
Так сидели греки и троянцы на равнине.
Но Гектор так обратился к обеим армиям:

 «Слушайте меня, троянцы и греки в доспехах, пока я говорю то, что велит мне сердце. Сатурнианский Юпитер, восседающий на троне,
действительно, не ратифицировал договоры, но, замышляя зло против обеих сторон, предписывает им действовать до тех пор, пока вы не захватите хорошо укреплённую Трою или пока вы сами не погибнете на своих кораблях, плывущих по морю. Среди вас,
там собрались самые храбрые из всех греков, и пусть тот, кому его разум велит сражаться со мной, выйдет отсюда и станет моим
спутником в битве против благородного Гектора. Тогда я предлагаю вот что, но пусть Юпитер будет нашим свидетелем.
Если, с одной стороны, он убьёт меня своим остроконечным копьём, то, сняв с меня доспехи, пусть отнесёт их на пустые корабли, а моё тело отправит домой, чтобы троянцы и жёны троянцев могли предать меня, мёртвого, погребальному костру.
 Но если, с другой стороны, я убью его, а Аполлон даст мне
Во славу его, сняв с него доспехи, я отнесу их в священный Илион
и повешу на храме Аполлона Продольного. Но его тело
я отправлю обратно на корабли, чтобы длинноволосые греки
могли совершить погребальный обряд и воздвигнуть ему гробницу на широком
Геллеспонте. И в будущем кто-нибудь из людей скажет, плывя по морю на своём многоместном корабле: «Это и впрямь могила давно умершего героя, которого когда-то доблестно сразил Гектор».  Так скажет кто-нибудь в будущем, но моя слава никогда не померкнет.

Так он сказал, но все онемели в тишине. Поистине, им было стыдно
отказываться, и все же они боялись принять [вызов]. Наконец,
однако Менелай встал и обратился к ним с речью, осыпая их
упреками, и он сильно застонал в душе:

“Увы! вы, хвастуны! Греческие дамы! больше не греческие мужчины! Воистину, это будет позором, самым горьким позором, если никто из греков не выступит против Гектора. Но пусть вы все превратитесь в воду и землю, сидя там, каждый из вас, малодушные, совершенно бесславные:
но я сам буду вооружён против него. Но исход битвы зависит от бессмертных богов».

 Сказав это, он обнажил свои прекрасные руки. Тогда, действительно,
Менелай, неужели ты хочешь, чтобы конец твой был от руки Гектора,
ведь он был гораздо лучшим человеком, чем ты, если бы цари
греков, внезапно вскочив, не удержали тебя, а сам сын Атрея,
могущественный Агамемнон, не схватил тебя за правую руку и не
обратился к тебе со словами:

«Ты безумен, о Менелай!
Ты — сын Юпитера, и тебе не нужна никакая помощь
такое безумие: сдерживай себя, хоть и огорчён, и не желай ради спора сразиться с более храбрым, чем ты, Гектором, сыном Приама, которого боятся и другие. Даже Ахилл, который гораздо храбрее тебя, боится встретиться с ним 256 в славном бою. Но теперь иди к своим товарищам и сядь. Греки выставят против него другого воина. Хоть он и бесстрашен и ненасытен в бою, я думаю, что он с радостью преклонит колено, 257 если
ему удастся избежать вражеского сражения и тяжёлой битвы».

Сноска 256: (возвращение) Лесбонак, ;;;; ;;;;. p. 182, читает ;;;;;;
;;—;;;;;;;;;;, что, по мнению Валкенаера, является более
_recherch;_ и подлинным прочтением, чем ;;;;;. Лесбонак сравнивает аттическую фразу ;;;;;;; ;; с ;;;. Ср. Аристофан. Ран. 103, со схолиастом.

 Сноска 257: (возвращение) _I.e._ сесть от усталости, «de iis qui
longo labore seu cuisu fessi quiescunt et vires recipiunt». — Хейн.

 Сказав это, герой отговорил брата от его намерения, дав ему верный совет; и тот послушался. Тогда его радостные слуги сняли с него доспехи
с его плеч. Тогда Нестор поднялся среди греков и сказал:

“О боги, несомненно, великая скорбь постигла греческую землю. Несомненно,
престарелый рыцарь Пелей, превосходный советник
Мирмидонян, будет сильно сокрушаться, который ранее допрашивал меня, сильно
радовался в своем дворце, расспрашивая о расе и потомстве всех греков
. Если бы он сейчас услышал, как они все склоняются перед Гектором, он бы, конечно, воздел руки к бессмертным, [молясь] о том, чтобы его душа, [отделившись] от тела, могла отправиться в царство Плутона.
О, если бы я, о отец Юпитер, и Минерва, и Аполлон, были молоды, как
когда собравшиеся пилийцы и искусные в обращении с копьём аркадийцы сражались у
быстрого Селадона, у стен Феи, у потоков Дардана.
С ними Эревтолай, богоподобный герой, стоял в авангарде, неся на плечах доспехи царя Арейта, благородного Арейта, которого мужчины и прекрасные женщины называли Коринетом, потому что он сражался не с луком и не с длинным копьём, а разбивал фаланги железной дубинкой. Его Ликург убил хитростью, а не силой, в
в узком ущелье, где его железная дубина не смогла уберечь его от гибели,
ибо Ликург, опередив его, пронзил его копьём прямо в поясницу,
и он рухнул на землю на спину; и он снял с него доспехи, которые дал ему медный Марс, и впоследствии сам носил их в битве Марса. Но когда
Ликург состарился в своих дворцах и отдал их своему любимому слуге Эревтолаю, чтобы тот жил там.
Эревтолай, облачившись в доспехи, вызвал на бой всех самых храбрых воинов, но они дрожали от страха.
и никто не осмеливался [противостоять ему]. Но мой смелый ум своей
уверенностью побуждал меня сражаться с ним: теперь я был младшим из них
всех; и я сражался с ним, и Минерва даровала мне славу. И я убил этого
самого могучего и доблестного героя, ибо огромный он лежал, растянувшись на этой
стороне и на той. Если бы это [сейчас] Я был так молод, и мои силы были на исходе
— так быстро Гектор, бросающий гребень, должен был принять участие в состязании. Но даже вы, самые храбрые из всех греков, не спешите выступить против Гектора».

 Так упрекнул их старик, и тогда поднялись девять героев.
Первым встал Агамемнон, царь людей; за ним встал храбрый
Диомед, сын Тидея, а за ними — Аяки, облачённые в доспехи
доблести: за ними — Идоменей и Мерионы, оруженосцы
Идоменея, равные Марсу, убивающему людей. За ними —
Эврипил, доблестный сын Эвемона. И там [тоже встали] Тоас, сын Андремона,
и божественный Улисс. Все они хотели сразиться с благородным Гектором. Но
к ним снова обратился геренийский рыцарь Нестор.:

“Решите сейчас, исключительно по жребию, кто получит [принятие
вызов]; ибо он действительно поможет грекам, облачённым в доспехи; и он также порадует свою душу, если спасётся от враждебной войны и жестокого сражения».

 Так он сказал, и каждый из них бросил свой жребий в шлем Агамемнона, сына Атрея. Люди молились и воздевали руки к богам, и вот что говорил один из них, глядя в бескрайнее небо:

«О, отец Юпитер, даруй Аяксу жребий, или сыну Тидея,
или самому царю богатых Микен».

 Так они говорили, и геренский рыцарь Нестор встряхнул [жребий], и
жребий Аякса, которого они действительно желали, выпал из шлема.
 Затем глашатай, неся его, обошёл толпу, начиная с правой стороны, и показал его всем вождям греков.
 Но они, не узнав его, по очереди отказались от него.
 Но когда наконец глашатай, неся его, обошёл толпу и подошёл к нему, прославленному Аяксу, который написал жребий и бросил его в шлем, тот
[Аякс] протянул руку, и стоявший рядом глашатай вложил в неё жезл. Осмотрев его, он узнал свой знак и возрадовался
его душа. Он бросил ее на землю у своих ног и сказал:

“О друзья, несомненно, это мой жребий, и я сам радуюсь в душе своей,
поскольку я думаю, что завоюю благородного Гектора. Но придите, пока я надеваю
свое воинственное оружие, молитесь ли вы тем временем Юпитеру, царю Сатурна,
тихо внутри себя, чтобы троянцы не услышали; или даже
открыто, поскольку мы вообще никого не боимся. Ибо никто не сможет одолеть меня силой против моей воли или из-за моей неопытности.
Я надеюсь, что не был таким невежественным 258, чтобы родиться и вырасти в Саламине».


Примечание 258: (вернуться) То есть не разбирался в оружии.

Так он говорил, но они молились Юпитеру, царю Сатурна, и один из них сказал, глядя на бескрайнее небо:

 «О отец Юпитер, правящий с Иды, самый славный, самый могущественный, даруй
Аяксу победу и блистательную славу. Но если ты любишь
Гектора и заботишься о нём, даруй обоим одинаковую силу и славу».

 Так они говорили, а Аякс вооружался блестящей медью. Но
когда он облачился во все свои доспехи, то бросился вперёд: так поступает могучий Марс, идущий на войну среди людей, которых сын
Сатурн вступил в бой с силой, терзающей душу.
Такой могучий Аякс, оплот греков, выступил вперёд, улыбаясь с мрачным видом.
Но он наступал, делая длинные шаги и размахивая своим копём с длинной тенью. Греки, со своей стороны, очень обрадовались, увидев его, но троянцев охватил ужас, сковавший их по рукам и ногам, и душа Гектора трепетала в груди. Но теперь он ни в коем случае не мог отступить из страха или вернуться в толпу, поскольку бросил вызов
к бою. Но Аякс приблизился, неся щит, похожий на башню,
медный, покрытый семью воловьими шкурами, которые для него
изготовил мастер Тихий, живший в своём доме в Иле, самый
искусный из кожевников, который сделал для него подвижный щит
из семи шкур очень жирных быков и покрыл его восьмым [слоем]
меди. Держа это перед собой, Аякс Теламонский встал совсем рядом с Гектором и угрожающе обратился к нему:

 «О Гектор, теперь ты, наедине со мной, узнаешь, какие вожди есть у греков, даже помимо Ахилла,
Разрушитель рядов, сердце которого подобно льву. Но он, воистину, пребывает на своих
высокобортных кораблях, плавающих по морю, в ярости против Агамемнона,
пастыря народа. И всё же мы, даже многие из нас, можем выступить
против тебя; но начни битву и сражение».

 Тогда Гектор, могучий,
с развевающимися волосами, обратился к нему: «Ты
Аякс, сын Теламона, рождённый от Юпитера, повелитель сил, не обращайся со мной, как с
слабым юношей или женщиной, не знающей воинского дела. Но я хорошо
знаю и битвы, и кровопролития. Я умею поворачивать свой
сухой щит и вправо, и влево; поэтому он принадлежит мне.
сражайся неустанно. Я также умею бросаться в бой на быстрых конях. Я знаю, как искусно действовать во вражеском строю во имя сияющего Марса. Но я не хочу ранить тебя, будучи таким,
наблюдая украдкой, а не открыто, если вдруг мне удастся тебя поразить».

Он заговорил и, размахивая копьём, отбрасывающим длинную тень, метнул его в могучий семислойный щит Аякса, который был сделан из меди и представлял собой восьмой [слой] щита. И неутомимая медь, пробив шесть слоёв, прочно застряла в седьмом.
Затем Аякс, сын Юпитера, в свою очередь метнул своё очень длинное копьё и
ударил по непробиваемому щиту сына Приама. Копьё пробило сияющий щит и
застряло в искусно сделанном корсете, а с противоположной стороны копьё
прорезало его тунику на боку. Но он наклонился и избежал смерти. Тогда они оба, выхватив свои длинные копья, вступили в бой,
подобно львам, пожирающим сырое мясо, или диким кабанам,
сила которых не ослабевает. Тогда сын Приама ударил
посреди его [Аякса] щита его копье; оно не пробило медь
, но острие его было изогнуто. Но Аякс, прыгнув вперед,
пронзил его щит: и копье прошло насквозь и отбросило его.
когда он бросился дальше: оно скользнуло по его шее, рассекая ее, и хлынула черная кровь
. Но даже после этого Гектор, потрясавший шлемом, не прекратил битву.
Отступив назад, он схватил в руку чёрный, грубый, огромный камень, лежавший на равнине.
Им он ударил по могучему семислойному щиту Аякса, и медь зазвенела.
Затем Аякс взял камень гораздо большего размера, раскрутил его и бросил с огромной силой.
 И он пробил щит, ударив камнем, похожим на жернов, и ранил его в колено.
Тот упал навзничь, сильно ударившись о щит, но Аполлон быстро поднял его. И теперь, в ближнем бою,
они бы поранили друг друга мечами, если бы не подоспели глашатаи, посланники богов и людей, один из троянцев, другой из греков в медных доспехах, Талтибий и Идей.
оба благоразумных мужа. И между двумя армиями они держали свои скипетры, но
вестник Идей, искусный в благоразумных советах, сказал:

«Довольно, мои дорогие сыновья, войны и сражений, ибо собирающий облака Юпитер любит вас обоих: вы оба воины, и это всем нам известно. Приближается ночь, и хорошо подчиняться ночи». 259

Сноска 259: (возвращение) Ср. ;n. ii. 8:—

 ——«et jam nox humida c;lo
 Pr;cipitat, suadentque cadentia sidera somnos».


Но Аякс Теламонид, отвечая, обратился к нему: «Идей, прикажи Гектору произнести эти слова, ибо он вызвал на бой всех храбрейших [с нашей стороны]
в бой. Пусть он начнёт, и я полностью подчинюсь, если он действительно так поступит».

 Но Гектор, потрясая шлемом, обратился в свою очередь: «Аякс, раз уж какой-то бог наделил тебя ростом, силой и благоразумием, и ты самый искусный из греков в обращении с копьём, давай на сегодня прекратим бой и состязание.
Впредь мы будем сражаться снова, пока Божество не разлучит нас и не дарует победу одному из нас. Приближается ночь, и хорошо бы подчиниться ей, чтобы ты мог порадовать всех греков на кораблях, а особенно тех друзей и товарищей, которые
Они твои, но я буду радовать троянцев и троянских матрон, несущих дары, в великом городе царя Приама, дам, которые, молясь за меня, входят в храм божеств. 260 Но давай мы оба преподнесём друг другу очень славные дары, чтобы кто-нибудь из греков и троянцев сказал: «Они, конечно, сражались в душераздирающей битве, но потом, помирившись, расстались друзьями».

Примечание 260: (возвращение) ;;;; определяется Аполлонием, стр. 26, как ; ;;;;;
;;; ;; ;;;;;;;;;;. Гесихий, стр. 79, приравнивает его к ;;;;;;;;,
а также называет его местом, где сражаются воины. Порфирий, «Квест».
Гомеровские псалмы, п. cvii. изд. Барнса, ;;; ;;;; ;;;; ;;;;; ;;;;; ;;;;, ; ;;;;;
;;;;;;;; ;;;;;;;;;;. То же самое говорит схолиаст.

Сказав это, он дал ему меч, усыпанный серебром, вместе с ножнами и искусно сделанным поясом. Но Аякс дал [ему]
пояс, украшенный пурпуром. Затем они расстались: один
отправился к грекам, а другой — к троянцам. Они обрадовались,
увидев его живым и невредимым, избежавшим силы и неуязвимых рук Аякса, и повели его
он вернулся в город, не надеясь, что с ним всё в порядке. Но хорошо вооружённые греки, напротив, увели Аякса, радуясь
победе, к божественному Агамемнону. Когда они вошли в шатры
сына Атрея, Агамемнон, царь людей, принёс в жертву за них быка,
самца пяти лет, самому могущественному сыну Сатурна. Они содрали с него шкуру и разделали его; разрезали на части и
искусно раздробили их на более мелкие куски, нанизали на вертела,
очень искусно зажарили и съели всё. Но когда они
Перестав трудиться и приготовив пиршество, они пировали, и ни одна душа не осталась обделённой. Доблестный сын Атрея, могущественный Агамемнон, почтил Аякса целым
подношением. 261 Но когда они утолили жажду и голод,
престарелый Нестор первым начал давать им советы,
которые и прежде казались наилучшими. Он мудро наставлял их и говорил:


Сноска 261: (вернуться) Такая же честь воздается Энею в «Энеиде» Вергилия.
viii. 181. Ср. Ксенофонт. Речи. Лак. XV. 4.

«Сын Атрея и вы, другие вожди всех греков, многие из
длинноволосых ахейцев погибли, и их чёрную кровь пролил свирепый Марс
рядом с полноводным Скамандром, и их души сошли в царство теней! Поэтому вам следует прекратить сражение с греками с наступлением рассвета, и давайте все вместе перенесём тела на колесницах, запряжённых волами и мулами, и сожжём их на небольшом расстоянии от кораблей, чтобы каждый мог забрать кости [погибших] домой для своих детей, когда мы снова вернёмся в наши
отечество. И давайте, выйдя наружу, сложим на равнине одну общую
могилу для всех вокруг погребального костра, а рядом с ней давайте
поскорее воздвигнем высокие башни, как оплот для наших кораблей
и для нас самих; и в них давайте сделаем хорошо укреплённые
ворота, чтобы через них могли проезжать колесницы. Но снаружи давайте выкопаем неподалёку глубокую траншею, которая, будучи круглой, может служить защитой как для коней, так и для людей, на случай, если война с высокомерными троянцами станет слишком тяжёлой».

 Так он говорил, и все вожди одобрили его совет. Но из
Троянцы тоже собрались на охваченный паникой и неспокойный совет в высокой
цитадели Илиона, у ворот Приама; и вот что начал говорить им мудрый Антенор:


«Слушайте меня, троянцы, дарданцы и союзники, чтобы я мог рассказать вам,
что велит мне душа в моей груди. Итак, давайте восстановим
Отдай Аргос Елену и её сокровища сыновьям Атрея, чтобы они увели их.
Ведь теперь мы сражаемся, нарушив священные союзы.
 Поэтому я думаю, что ничего лучшего нам не добиться, если мы не поступим так».

Сказав это, он сел, но тут встал божественный Александр,
муж златокудрой Елены, и, отвечая ему, произнёс крылатые слова:

 «О Антенор, ты больше не говоришь мне ничего приятного.
Ты знаешь, как придумать другой совет, получше этого; но если ты и впрямь говоришь это всерьёз, то сами боги лишили тебя рассудка. Но я выскажу своё мнение среди троянцев, укрощающих коней. Я открыто заявляю, что не откажусь от своей жены:
но сокровища, которые я привёз из Аргоса, — всё это я
Я готов отдать их и даже добавить к ним других из моего собственного дома».

 Сказав это, он сел, но к ним поднялся Приам, сын Дардана, советник, равный богам, который так мудро обратился к ним:


 «Слушайте меня, троянцы, дарданцы и союзники, чтобы я мог сказать вам, чего требует душа в моей груди. Теперь разойдитесь по войску, как и прежде, и будьте внимательны к дозорным, и пусть каждый помнит о страже. Но утром пусть Идей отправится к пустым кораблям, чтобы
сообщить сыновьям Атрея, Агамемнону и Менелаю, о решении
Александра, из-за которого возник спор; и пусть он
добавит ещё одну разумную просьбу: хотят ли они отказаться от
ужасающей войны, пока мы не сожжём мёртвых; после этого мы снова
будем сражаться, пока судьба не разлучит нас и не дарует победу
одному из нас».

 Так он сказал, но они выслушали его очень
внимательно и подчинились. Затем они по отрядам разошлись
по городу, чтобы поесть. Утром Идей отправился к пустым кораблям. Он нашёл греков, слуг Марса, на совете на корме корабля 262 Агамемнона.
Глас государев, стоявший посреди них, сказал так:

 «Вы, сыновья Атрея, и вы, другие вожди всех эллинов, Приам и другие славные троянцы, велели мне передать вам, если вам это будет угодно и приятно, решение Александра, из-за которого и возник этот спор».

 Примечание 262: (вернуться) Дательный падеж вместо родительного в соответствии со «Схемой Колофония».
См. Лесбонак, стр. 181, изд. Валка.

 «Какие бы сокровища Александр ни привёз в Трою на полых кораблях (лучше бы он погиб первым), всё это он готов отдать,
и даже готов добавить к ним других из своего дома: но он говорит, что не вернёт законную супругу славного Менелая: по крайней мере, так советуют ему троянцы. Они также велят мне сделать следующее предложение, а именно:
готовы ли вы прекратить ужасную войну, пока мы не сожжём мёртвых?
после этого мы снова будем сражаться, пока судьба не разлучит нас и не дарует победу одному из нас».

 Так он сказал, но все замолчали. Наконец Диомед,
храбрый в пылу битвы, сказал им:

 «Пусть никто не получит ни сокровищ Александра, ни Елену, ибо это
ясно даже [тому], кто ещё младенец, что троянцам грозит гибель».

 Так он сказал, и все сыны греков закричали, восхищённые словами Диомеда, укротителя коней.
Тогда Агамемнон, царь людей, обратился к Идею:

 «Идей, ты и сам слышишь, что говорят греки, как они отвечают тебе; и мне это тоже нравится. Но что касается мёртвых, я не возражаю против того, чтобы [вы] сжигали их, ибо нет ничего постыдного в том, чтобы поспешно совершить погребение мёртвых тел, когда они мертвы
с огнём: 263 но пусть громогласный Юпитер, муж Юноны, будет свидетелем договоров».


Сноска 263: (возвращение) Буквально: «чтобы умилостивить [умерших]».

 Сказав это, он поднял свой скипетр, обращаясь ко всем богам. Но Идей вернулся в священный Илион. И троянцы, и дарданцы собрались на совет, ожидая возвращения Идея. Он пришёл и
провозгласил своё послание, стоя посреди них. Но они очень быстро
приготовились к обоим видам действий: одни — чтобы унести тела,
другие — чтобы собрать дрова. Греки тоже были на другой стороне
Они поспешили со своих хорошо оснащённых кораблей: одни — чтобы унести тела, другие — чтобы собрать дрова.


Тогда-то солнце и озарило поля [своими лучами],
поднявшись с безмятежного, глубокого океана. Но они
встретились друг с другом. Тогда было трудно различить каждого человека [среди
погибших]; но, смыв водой кровавую пену и оросив их
тёплыми слезами, они положили их на колесницы; и не позволил
могучий Приам, чтобы они предавались скорби. Поэтому они
молча складывали тела в кучу, скорбя в душе. Но когда они
Сожгли их в огне и вернулись в священный Илион.
Точно так же, с другой стороны, греки в доспехах сложили тела в кучу, скорбя в душе, и, предав их огню, вернулись на пустые корабли. И когда ещё не рассвело, а были только сумерки, тогда избранная группа греков собралась вокруг груды камней.
Выйдя с равнины, они возвели вокруг неё общую гробницу, а рядом построили стену и высокие башни — оплот для своих кораблей и для себя. В них они сделали хорошо укреплённые ворота.
чтобы по ним могли проехать колесницы. Без
они вырыли рядом с ним глубокий ров, широкий и просторный, и укрепили его
частоколом. Так трудились длинноволосые греки.

Но боги, напротив, сидя рядом с громовержцем Юпитером,
восхищались могучей работой греков в медных доспехах; но к ним
Нептун, сотрясатель земли, обратился со словами:

«О отец Юпитер, есть ли на бескрайней земле смертный, который
больше не будет делиться своими мыслями и советами с бессмертными? Разве ты не видишь, как длинноволосые греки возвели стену перед собой
доставка и сделали канаву со всех сторон, они не дали
великолепный гекатомбы в жертву богам? Слава об этой [работе], несомненно, будет
везде, где рассеивается свет: но они забудут ту [стену], которую я
и Феб Аполлон, трудясь, возвели вокруг города для героя
Лаомедонт”. 264

К нему, сильно разгневанный, повелевающий облаками Юпитер обратился:

“Ha! о, ты, повелевающий издалека, сотрясающий землю, что ты сказал? Другой из богов, который гораздо слабее тебя в руках и могуществе, мог бы устрашиться этой мысли; но твоя слава, несомненно, распространится так далеко, как свет
рассеется. Однако, когда греки, размахивающие гребнями, уплывут на своих кораблях в родную гавань, ты, разрушив эту стену, погрузишь её в пучину и снова покроешь великий берег песком. Так пусть же этот могучий греческий вал будет полностью стёрт с лица земли».

Сноска 264: (возвращение) Грот, «История», стр. 78, справедливо отмечает, что
«последующая враждебность Нептуна по отношению к Трое во многом была обусловлена чувством несправедливости по отношению к Лаомедону». О несоответствии между этим отрывком и XXI. 442 см. Мюллер, «Дорийцы», т. I, стр. 249

Так они беседовали между собой о подобных вещах. Но солнце
уже село, и греки закончили свою работу. Они зарезали быков
во всех шатрах и приступили к трапезе. Много кораблей (которые
прислал Эвней, сын Ясона, которого Гипсипила родила Ясону,
пастырю народа) прибыло с Лемноса с вином. Сын Ясона дал
тысячу мер вина, чтобы их доставили отдельно в качестве подарка
сыновьям
Атрей, Агамемнон и Менелай. Там длинноволосые греки купили
265 вина, кто за медь, кто за блестящее железо, кто за шкуры, кто за
для самих быков и немного для рабов; и они приготовили обильный пир.
Всю ночь, поистине, длинноволосые греки пировали; и троянцы тоже, и их союзники по всему городу.
И всю ночь, устрашающе грохоча, прозорливый Юпитер замышлял зло для обеих сторон; но их охватил бледный страх. И они вылили вино из своих кубков на землю, и никто не осмелился пить, пока не совершил возлияние в честь верховного сына Сатурна. Затем они легли и насладились благом сна.


Сноска 265: (вернуться) Феофил. III. тит. xxiii. § 1. ;;;
;;;;; ;;;; ;; ;; ;; ;;;;;; ;;;;;;;;;;; ;; ;;; ;;;;;;;;; ;;;;;;;;
;;;;;; ;;; ;;;;;;;;; ;;;;;;;;;;;, ;;; ;;;;; ;; ;;;;; ;;;;;;;
;;;;;;;;;;; ;;;;;. Затем он приводит эти строки Гомера как самый ранний
известный пример бартера.




 КНИГА ВОСЬМАЯ.


 АРГУМЕНТ.

 Юпитер собирает богов и запрещает им вмешиваться в борьбу между греками и троянцами.
Затем он отправляется на гору Ида, где, сверившись с весами судьбы, направляет свою молнию против греков.
Нестор в колеснице Диомеда выступает против Гектора, чьим возничим является
убит Диомедом. Юпитер снова разражается громом, и греки
ищут убежища за крепостной стеной. После благоприятного предзнаменования, сопровождавшего молитву Агамемнона, Диомед и остальные отправляются в путь, и Тевкр совершает великие подвиги, но Гектор ранит его. Юпитер не позволяет Юноне и Минерве вмешиваться, и Гектор принимает меры, чтобы обеспечить безопасность Трои на ночь.


И вот шафраново-одетая заря разлилась по всей земле, и
громовержец Юпитер созвал богов на высочайшую вершину
многовершинного Олимпа. И он сам обратился к ним с речью, и все
другие божества прислушались (к его приказу): 266
«Слушайте меня, все боги и все богини, чтобы я мог сказать вам,
что подсказывает мне душа в моей груди. Поэтому ни одно женское
божество и ни один мужчина не должны пытаться нарушить это моё
предписание; но вы все должны немедленно согласиться, чтобы я мог
как можно скорее разрешить эти вопросы.
Кого бы из богов я ни обнаружил, отделившегося от [остальных] и желающего помочь либо троянцам, либо грекам, он будет позорно повержен и вернётся на Олимп. Или же я схвачу его и низвергну в мрачный Тартар, очень далеко отсюда, где находится очень глубокая пропасть
под землёй, и железные врата, и медный порог, так далеко от Аида, как небо от земли; 267 тогда он узнает, насколько
Я самый могущественный из всех богов. Но придите, боги, и испытайте меня,
чтобы вы все знали. Подвесив с небес золотую цепь, все вы, боги и богини, подвесьтесь на ней.
Но даже если вы будете очень стараться, вам не удастся спустить с небес на землю вашего верховного советника Юпитера.
Но если я, желая этого, потяну за цепь, я смогу поднять её вместе с землёй, океаном и всем остальным:
тогда, воистину, я бы обвязал цепь вокруг вершины Олимпа, и все они повисли бы в воздухе. Так я превосхожу и богов, и людей».
268

Сноска 266: (вернуться) _I. e._ dii obsequtii sunt, ut convocati
convenirent.—Хейн.

Сноска 267: (вернуться) См. примечания Ньютона к «Парадоксу». «Потерянный рай», I, 74.

 Примечание 268: (возвращение)
Ссылаясь на это обращение к Юпитеру, Кольридж отмечает: «Хотя верховенство Юпитера далеко от истинного представления о всемогущей силе, характерной чертой, которая, по-видимому, достаточно чётко обозначена, является то, что он — активная и правящая сила
В народной мифологии он — верховный и деспотичный глава аристократии более слабых божеств, привыкший советоваться с ними и подверженный их противодействию и даже насилию, но в целом по существу аристократичный и независимый от какого-либо признанного постоянного превосходства. — «Классические поэты», стр. 159.

 Так он сказал. Но все они замолчали, поражённые его речью, ибо он говорил очень угрожающе. Но в конце концов голубоглазая богиня Минерва заговорила:

 «О наш отец!  сын Сатурна!  величайший из царей!  мы все
мы знаем, что твоя сила непреодолима, и всё же мы искренне скорбим о воинственных греках, которые сейчас гибнут, исполняя свой злой рок. Но, тем не менее, мы воздержимся от войны, как ты и повелеваешь. Однако мы дадим грекам совет, который им поможет, чтобы они не погибли все до единого из-за твоего гнева».

Но к ней обратился с улыбкой управляющий облаками Юпитер: «Не унывай,
Тритония, моя дорогая дочь. Я говорю это не всерьёз, но я готов быть снисходительным к тебе».


 Сказав это, он запряг под свою колесницу своего медноногого коня.
быстрокрылых коней, украшенных золотыми гривами. Сам он облачился в золото, взял свой золотой кнут и взошёл на колесницу.
Он хлестнул коней, и они, не противясь, понеслись
между землёй и звёздным небом. Он прибыл на Иду, питаемую источниками, к матери диких зверей, в Гаргарус, где у него был священный загон и благоухающий алтарь. Там отец богов и людей
остановил своих коней, отпустив их с колесницы, и окутал всё густым туманом. Но он восседал на вершинах, ликуя в славе,
Они смотрели на город троянцев и на корабли греков.

 Тем временем длинноволосые греки торопливо
позавтракали в шатрах, а затем надели доспехи. Но троянцы,
с другой стороны, вооружались по всему городу. Их было меньше,
но они всё равно были готовы сражаться, вынужденные защищать
своих детей и жён. И распахнулись ворота, и хлынули войска, и колесничие, и пешие, и поднялся великий шум. Но когда эти
Собравшись вместе, они сошлись в одном месте, и столкнулись щиты и копья, и сила людей в медных доспехах; но главные щиты
приблизились друг к другу, и поднялся сильный шум. В то же время
звучали и плач, и хвастовство людей, которые убивали и были убиты, и земля обагрилась кровью. Пока длился день и
священный день, пока оружие соприкасалось, люди падали. Но когда солнце поднялось над серединой неба, тогда
наконец-то Отец Юпитер поднял золотые весы и положил на них две
Он взвесил судьбы долготерпеливой смерти, [судьбы] как
троянцев, укрощающих коней, так и греков в медных доспехах, и,
держа их посередине, уравновесил; но роковой день для греков
был ниспослан свыше. Судьбы греков, действительно, лежали
на плодородной земле, но судьбы троянцев, напротив, были
вознесены к бескрайнему небу.

Но он сам разразился могучим громом с Иды и послал свою пылающую молнию
на войско греков: увидев это, они
были поражены, и всех их охватил бледный страх. Тогда ни Идоменей, ни
Ни Агамемнон, ни два Аякса, слуги Марса, не осмелились остаться.
 Только геренский Нестор, защитник греков, остался, но не по своей воле.
Одна из его лошадей была ранена, и благородный Александр,
муж златовласой Елены, пронзил её стрелой в верхнюю часть лба,
где у лошадей растут чубы, и рана была смертельной. 269 В муках он встал на дыбы, потому что стрела попала ему в
мозг; и он напугал [других] лошадей, извиваясь вокруг медного
острия. А старик, торопясь, перерезал боковые поводья
Он пронзил коня мечом, и тут сквозь толпу пронеслись быстрые кони Гектора, везущие отважного возничего Гектора. И тогда старик наверняка погиб бы, если бы Диомед, храбрый в пылу битвы, не заметил этого и не закричал, призывая Улисса [следующим образом]:


Сноска 269: (вернуться) Или «подходящий», то есть для нанесения смертельной раны.— Кеннеди.

 «Сын Лаэрта, рождённый от Юпитера, хитроумный Улисс, куда ты бежишь, трусливо повернувшись спиной к толпе? [Берегись], как бы кто-нибудь не...»
Человек с копьём пронзит тебя в спину, когда ты будешь бежать. Но останься, чтобы мы могли отогнать свирепого героя от старца».

 Так он говорил, но многострадальный благородный Улисс не слушал его, а шёл к пустым кораблям греков. Но сын Тидея, хоть и был один, смешался с передовыми воинами и встал перед конями
старца, сына Нелея, и, обращаясь к нему, произнёс крылатые слова:

«О старик, воистину, юные воины сильно угнетают тебя, но твоя сила иссякла, и тебя одолевает тяжкая старость. Твой слуга
Ты изнемогал, и твои кони были медлительны. Но подойди, поднимись в мою колесницу,
чтобы ты мог увидеть, что за кони у Троса, обученные летать
и очень быстро мчаться туда и сюда по равнине; которых
недавно я взял у Энея, искусного в верховой езде. Пусть слуги позаботятся об этих конях [твоих], но давай направим этих на троянских коней, чтобы даже Гектор знал, что и моё копьё яростно в моих руках». Так он сказал, но геренский рыцарь Нестор не ослушался его.
Соответственно, их слуги, храбрые
Сфенел и доблестный Эвримедон позаботились о конях Нестора, и два вождя взошли на колесницу Диомеда. Нестор взял в руки блестящие поводья и хлестнул коней, и вскоре они подъехали к  Гектору. Увидев, как он стремительно несётся вперёд, сын Тидея метнул в него копьё.
Но оружие пролетело мимо и попало в грудь его возничего, который держал поводья коней,
Эниопея, сына великодушного Феба. Эниопей упал с колесницы,
и быстрые кони понесли назад, и там его душа и его сила покинули тело
были рассеяны. Но Гектора охватило чрезмерное горе из-за [потери] его возничего. Там, скорбя по своему товарищу, он оставил его лежать и стал искать отважного возничего. И его коням недолго пришлось ждать хозяина: вскоре он нашёл храброго Архептолема, сына Ифита, которого затем посадил на быстроногих коней и вручил ему поводья.

Тогда, воистину, началась резня, и были совершены ужасные деяния,
и [троянцы] были заперты в Илионе, как ягнята, и не было
отец как людей, так и богов быстро понял это. Поэтому ужасно
гремят он послал его светящиеся молнии, и бросил его в
землю перед конями Диомида: но там поднялось страшное пламя
горение серы, и двух перепуганных коней притаился дрожащий
под колесницу. Более того, прекрасные поводья выпали из рук
Нестора, и он испугался в душе своей и обратился к Диомеду:

«Сын Тидея, ну же, обрати своих коней с твёрдыми копытами в бегство. Разве ты не видишь, что победа не сопутствует тебе от Юпитера? Ибо сейчас
В этот самый день, по правде говоря, Сатурнианский Юпитер дарует ему славу; впоследствии он снова вернёт её нам, если пожелает. Ни один человек, даже очень могущественный, не может воспрепятствовать воле Юпитера, ведь он самый могущественный.

Но Диомед, храбрый в пылу битвы, ответил ему: «Старик,
ты, конечно, всё это верно сказал, но эта тяжёлая скорбь
охватывает моё сердце и душу: ведь Гектор когда-нибудь скажет,
обращаясь к троянцам: «Сын Тидея, побеждённый мной, бежал
к своим кораблям». Так он когда-нибудь будет хвастаться, но тогда пусть земля разверзнется подо мной».

Но тогда геренский рыцарь Нестор ответил ему: «Увы! воинственный сын
Тидея, что ты сказал? Даже если Гектор назовёт тебя трусом и
невоинственным, троянцы и дарданцы, а также жёны
мужественных троянцев, чьих сильных мужей ты поверг в прах, не поверят ему».

Сказав это, он повернул коней с крепкими копытами и поскакал обратно в толпу. Но троянцы и Гектор с громким криком обрушили на них град смертоносных снарядов. А затем вслед за ним громко зарычал могучий Гектор, потрясая шлемом:

«Сын Тидея, быстроногие греки, воистину, почитали тебя выше
[других] и сажали с собой, и кормили, и наполняли твои кубки; но теперь они будут бесчестить тебя, ибо ты стал подобен женщине. Прочь! трусливая девица!
 раз ты никогда не взойдёшь на наши башни, я уступлю тебе, и ты не увезёшь наших женщин на своих кораблях; я первым вынесу тебе приговор».

Так он сказал; но сын Тидея колебался, не повернуть ли ему коней и не сразиться ли с ним. Трижды он размышлял об этом в душе своей,
но трижды, с другой стороны, разгневанный Юпитер гремел с небес.
Id;an горы, давая сигнал к троянцам, переменный
успех боя. Но Гектор призывает троянцев, орал вслух:

“Вы, троянцы, ликийцы и сражающиеся в ближнем бою дарданцы, будьте мужчинами, мои
друзья, и помните о стремительной мощи! Я знаю, что сын Сатурна
охотно даровал мне победу и великую славу, но грекам
разрушение. Глупцы, кто же построил эти слабые, никчёмные стены, которые не остановят мою силу? Но наши кони легко перепрыгнут через вырытую траншею. Но когда я доберусь до их пустых кораблей, тогда пусть
пусть сохранится память о пылающем огне, чтобы я мог сжечь их флот
пламенем и убить самих аргивян на кораблях,
ослеплённых дымом».

Сказав это, он подбодрил своих коней и произнёс: «Ксант, и ты, Подарг, и Этон, и благородный Ламп, теперь отплатите мне за то внимание, с которым Андромаха, дочь великодушного Эетиона, в изобилии угощала вас сладким ячменём, смешивая его с вином [для вас], чтобы вы пили, когда вам заблагорассудится, даже раньше меня, который хвастается тем, что является её энергичным мужем. Но следуй за нами и поторопись, чтобы мы могли
Щит Нестора, слава о котором достигла небес, целиком сделан из золота, включая рукояти и сам щит. Но с плеч Диомеда, укротителя коней, свисает искусно сделанный корсет, который выковал мастер Вулкан. Если мы сможем завладеть ими, я думаю, греки этой же ночью поднимутся на борт своих быстрых кораблей.

Так он хвастливо говорил, но почтенная Юнона возмутилась, вскочила со своего трона, заставив содрогнуться великий Олимп, и открыто обратилась к могущественному божеству Нептуну:

 «Увы!  владыка Земли, неужели в твоей душе нет жалости к
гибнущие греки? Но они приносят тебе множество благодарных даров в Гелике и Эгах. Так что даруй им победу. Ибо если бы мы, столько же, сколько и греков, были готовы дать отпор троянцам и сдержать громогласного Юпитера, то он мог бы горевать, сидя в одиночестве на Иде».

 Но её царь Нептун, сильно взволнованный, обратился к ней с такими словами: «Юнона, вспыльчивая
270. Что ты сказал? Я бы не хотел, чтобы мы, другие боги, сражались с Сатурнианским Юпитером, ведь он намного могущественнее нас.

Сноска 270: (возвращение) Сравните фразу ;;;;;;;;;;; ;;;;;;;;. — «Одиссея», II, 240. Суидас: ;;;;;;;;’ ;;;;;;;; ;; ;; ;;;;;;. Аполлон. Лексикон, стр. 188:
«;;;;;;, ; ;;;;;;; ;;;; ;;;;;;, ; ;;;;;;;;;;; ;;; ;;; ;;;;;».

 Вот так они беседовали друг с другом. Но всё пространство перед кораблями, окружённое рвом, принадлежавшим башне, было заполнено лошадьми и людьми с щитами, сбившимися в кучу. 271
Но Гектор, сын Приама, равный в быстроте Марсу, окружил их
таким образом, когда Юпитер даровал ему славу. И теперь он бы сжёг
равные корабли с пылающим огнём, если бы почтенная Юнона не вселила это в душу Агамемнона, который сам активно участвовал в сражении и энергично подбадривал греков. Поэтому он поспешил пройти вдоль шатров и кораблей греков, держа в своей крепкой руке пурпурную мантию. Но он встал на огромном чёрном корабле Улисса, который находился в центре, чтобы иметь возможность громко кричать в обе стороны, в том числе и в сторону шатра Теламона.
Аякс, как и Ахилл, выстроил свои корабли в ряд на концах линии, полагаясь на свою доблесть и
сила их рук. Затем он громко закричал, обращаясь к грекам:

«Стыдитесь! вы, греки, жалкие и бесславные! храбрецы [только] на словах!

Куда делось ваше хвастовство, когда мы называли себя самыми храбрыми? Те, кто на Лемносе хвастался без дела! Что вы говорили,
поедая много мяса рогатых быков и осушая кубки, наполненные вином,
272 что каждый из вас в бою был бы равен сотне, а то и двум сотням троянцев? Но теперь мы действительно не ровня Гектору,
который вскоре сожжёт наши корабли пылающим огнём. Отец
Юпитер, неужели ты когда-либо наказывал кого-то из могущественных царей таким разрушением и лишал его высокой славы? И всё же я говорю, что
я никогда не проплывал мимо твоего прекрасного алтаря на своём многоместном корабле, не столкнувшись с неудачей. 273 Но я сжигал жир быков и бёдра,
желая разграбить хорошо укреплённую Трою. Но, о Юпитер, исполни для меня эту клятву,
по крайней мере, позволь нам сбежать и скрыться; не допусти, чтобы греки были так покорены троянцами».


Сноска 271: (вернуться) Обратите внимание, что ;;; относится к ;;;;; и ;;;;;;,
и что ;;;; ;; ;;;; ;;; ;;;;;; ;;;;;; ;;;;; означает «пространство между крепостным валом и морем было огорожено». ;;; не управляет
;;;;;;, а употребляется с ;;;;;.

 Примечание 272: (возвращение) См. Буттм. Лексикон, стр. 292 и далее. Однако Паскаль уже давно предвосхитил его. де Корон. i. 4.

 Сноска 273: (возвращение) Schol. ;;;;;, ;;; ;;;; ;;;;;;;;;;;;;. См.
Альберти о Гесихе, s. v. t. i. p. 1445. То же самое у Аполлона. p. 364: ;;;
;;;;; ;;;;;;;;;;;.

Так он сказал, и Владыка 274 сжалился над ним, плачущим, и даровал ему
чтобы войско было в безопасности и не погибло. И тотчас же он послал орла, самого совершенного 275 из птиц, держащего в когтях оленёнка,
потомка быстрого оленя. И он бросил оленёнка у самого прекрасного алтаря Юпитера, где греки приносили жертвы Паномфеанскому 276
Юпитеру.

Поэтому, когда они увидели, что птица прилетела от Юпитера, они с ещё большим рвением бросились на троянцев и не забывали о битве. Тогда ни один из греков, каким бы многочисленным ни был их отряд, не мог похвастаться тем, что он погнал своих быстрых коней быстрее Диомеда и заставил их мчаться быстрее ветра.
он бросился в ров и вступил в бой с [врагом]; первым он убил троянского героя в шлеме, Агелая, сына Фрадмона. Он уже поворачивал коней, чтобы бежать, но, когда он поворачивался, Диомед вонзил копьё ему в спину, между плеч, и проткнул ему грудь. Он упал с колесницы, и его оружие зазвенело по земле. После него
сыновья Атрея, Агамемнон и Менелай; после них Аякс, облачённый в
пылкую доблесть; после них Идоменей и Мерион, оруженосец
Идоменея, равный кровожадному Марсу; и после них Эврипил,
прославленный сын Эвемона. Девятым выступил Тевкр, натянув свой изогнутый лук, и встал под щитом Аякса Теламонского. Тогда Аякс стал отодвигать щит в сторону, и герой, оглядываясь по сторонам, стрелял в любого из толпы, и тот, 278 падая, лишался жизни. Но он 279, как дитя, прильнул к матери,
укрылся под Аяксом и прикрыл его своим блестящим щитом. Тогда какого троянца первым убил безупречный Тевкр?
Сначала Орсилоха, и Ормена, и Офелеста, и Детора, и Хрома, и
богоподобный Ликофонт, и Амопаон, сын Полиэмона, и Меланиппа — все,
один за другим, он распростерся на щедрой земле. Но
Агамемнон, царь людей, радовался, видя, как он уничтожает фаланги
троянцев своим крепким луком. И, подойдя к нему, он остановился и
обратился к нему так:

Сноска 274: (возврат) Смотрите мою заметку об Эше. Выпускной. стр. 3, № 3, изд.
Бон.

Сноска 275: (возврат) _I. e_. со ссылкой на предзнаменование. Исихазм. стр.
1360, объясняет это через ;;;;;;;;;;;;;;;;; (см. Альберти). Говорят, что орел
предсказал собственное владычество Юпитера и, следовательно, был помещен
среди созвездий. См. Гигин. Поэт. Астр. ii. 16; Эратосфен.
 Катастр. 30; Сервий. к «Энеиде». ix. 564.

 Сноска 276: (вернуться) Так называемый, поскольку является автором всех гаданий.

 Сноска 277: (вернуться) _То есть_. готовый к действию.

Сноска 278: (вернуться) _Т. е_. раненый.

 Сноска 279: (вернуться) Тевкр.

 «Тевкр, возлюбленный, сын Теламона, предводитель войска, стреляй так, если
случайно ты сможешь стать светом 280 для греков и для своего отца Теламона, который заботливо растил тебя, когда ты был маленьким, и
с любовью относился к тебе в своём дворце, хотя ты и был приёмным сыном. Он,
хоть и далеко ты, но превозносись славой. Но я открою тебе,
как это произойдёт, если Юпитер и Минерва, несущие щит,
позволят мне разграбить хорошо укреплённый город Илион. Я вручу
тебе почётную награду: либо треножник, либо двух коней с
колесницей, либо кого-то прекрасного, кто сможет вознестись
вместе с тобой на ложе».

Сноска 280: (возвращение) См. vi. 6.

Но безупречный Тевкр, отвечая, сказал: «О славнейший сын Атрея, зачем ты торопишь меня? Насколько я могу судить,
Я не медлю, но с тех пор, как мы погнали троянцев к Илиону, я убиваю людей, поражая их своими стрелами. Я уже выпустил восемь длиннооперённых стрел,
и все они вонзились в тела воинственных юношей; но я не могу поразить этого разъярённого пса».

 Так он сказал и выпустил ещё одну стрелу прямо в
 Гектора, ибо он жаждал поразить его; но он промахнулся.
но в грудь он поразил стрелой безвинного Горгитиона,
храброго сына Приама. Его прекрасная мать Кастианира была подобна богине
лично, рождённый в браке с Эсимой. И как мак,
который в саду отягощён плодами и весенними дождями,
склоняет головку набок, так и его голова склонилась в сторону, придавленная
шлемом. Но Теусер выпустил ещё одну стрелу
в Гектора, ибо жаждал поразить его. Но даже тогда он промахнулся, потому что Аполлон отклонил стрелу.
Но он попал в грудь, рядом с сердцем, Архептолему, отважному возничему Гектора, который мчался в бой.
Он упал с колесницы, и его быстрые кони поскакали прочь.
Там его душа и силы иссякли. Но печальное горе омрачило разум Гектора из-за его возничего. Тогда он оставил его,
хотя и скорбел по своему товарищу, и приказал своему брату Кебриону,
который был рядом, взять поводья коней; но тот не ослушался,
услышав его. Тогда [Гектор] сам спрыгнул со своей
сияющей колесницы на землю, издавая устрашающий рёв. Он схватил
большой камень и бросился прямо на Тевкра, ибо душа его
вожделела поразить его. Тот же, в свою очередь, выхватил
Он выхватил стрелу из колчана и натянул тетиву, но Гектор, с другой стороны, ударил его в плечо, где ключица отделяет шею от груди, и это особенно уязвимое место. Когда он отводил [стрелу], Гектор, воин не из робких, ударил его грубым камнем, стремительно бросившись на него. Он порвал тетиву, и его рука онемела в запястье. Он упал на колени, и лук выпал из его рук. Но Аякс не оставил своего павшего брата без внимания.
Подбежав, он прикрыл его своим щитом
перед ним. Затем двое его верных товарищей, Мецистей, сын Эхия, и благородный Аластор, подошли и, тяжело вздыхая, понесли его к пустым кораблям.


Сноска 281: (вернуться) См. Баттм. Лексикон, стр. 64.

 Но снова Юпитер-Олимпиец придал сил троянцам, и они отбросили греков прямо к глубокому рву. Но Гектор вошёл в фургон с мрачным и свирепым видом.
Так собака, полагаясь на свою быстроту, хватает дикого кабана или льва за ляжку или ягодицу и метит его, когда тот поворачивается. Так и Гектор вцепился в заднюю часть фургона.
длинноволосые греки, всегда убивающие тех, кто отстал, обратились в бегство.
Но когда они, спасаясь бегством, прошли через частокол и ров и многие
были повержены троянцами, те, что остались у кораблей, были
сдержаны и, призвав друг друга и воздев руки ко всем богам,
молились каждый своим громким голосом. Но, с другой стороны, Гектор, обладавший глазами
Горгоны или Марса, убивающего людей, объезжал своих
прекрасногривых коней во всех направлениях.

Но белорукая богиня Юнона, увидев их [греков], пожалела
к ним, и таким образом к Минерве обратились крылатые слова:

«Увы! дочь эгидодержавного Юпитера, неужели мы больше не будем тревожиться о гибнущих греках, хотя они и в отчаянном положении?
Ведь теперь они, исполняя злой рок, гибнут от руки одного человека? ибо
 Гектор, сын Приама, неистовствует, и его больше нельзя терпеть, и он уже совершил много зла».

Но к ней, в свою очередь, обратилась голубоглазая богиня Минерва:
«Без сомнения, этот воин лишился бы сил и жизни, погибнув от рук греков на своей родине, если бы не я
мой отец в ярости, но не в здравом уме; он жесток, всегда несправедлив и противостоит моим усилиям. Он не помнит о моих заслугах, о том, что я очень часто спасал его сына, когда тот страдал от трудов Эврисфея.
 Он действительно молил небеса, но Юпитер послал меня с небес, чтобы помочь ему.
Но если бы я знал это в своём благоразумном 282 уме, когда он послал меня к [жилищу] тюремщика Плутона, чтобы я привёл из Эреба пса ненавистного
Плутона, он бы не избежал глубокого потока стигийской волны. Но теперь он действительно ненавидит меня и предпочитает желание Фетиды, которая поцеловала
Она опустилась перед ним на колени и взяла его за бороду, умоляя почтить память Ахилла, разрушившего город. «Настанет время, когда он снова назовет меня своей дорогой Минервой». Но теперь ты должен оседлать для нас своих коней с крепкими копытами,
а я, войдя во дворец Юпитера, несущего щит, вооружусь для войны,
чтобы увидеть, обрадуется ли нам Гектор, сын Приама, когда я появлюсь на поле боя.
 Несомненно, кто-нибудь из троянцев насытит собак и птиц своим жиром и плотью, упав на корабли греков.

Сноска 282: (возвращение) Схолиаст и Аполлон. Лекс. с. 658,
толкование ;;;;;;;;;;, ;;;;;;; ;;; ;;;;;;;;. Возможно, лучшим переводом будет «остроумная выдумка»


 Сноска 283: (возвращение) Буквально «мосты», _т. е._ открытые пространства
между различными батальонами.

Так она сказала, и белорукая богиня Юнона не осмелилась ослушаться её. Юнона, почтенная богиня, дочь могучего Сатурна, в спешке
запрягла коней с золотыми уздечками. Но Минерва, дочь Юпитера,
носящего эгиду, уронила на пол своего отца
прекрасное пёстрое одеяние, которое она соткала и сшила своими руками. Но она, надев кольчугу всемогущего
 Юпитера, облачилась в доспехи для слезной войны. Она вскочила на свою
пылающую колесницу и взяла тяжёлое, огромное, крепкое копьё,
которым она обычно повергает в прах ряды героических мужей,
с которыми она, рождённая от могущественного отца, вступает в схватку. Но Юнона
хлестнула коней плетью и погнала их быстрее. Небесные врата
открылись сами собой, их охраняли 284 часа, которым доверено
великие небеса и Олимп, то открывающие, то закрывающие густое облако. Затем они повели своих подстрекаемых конями в поводу коней.


Примечание 284: (вернуться) Таким образом, у часов тоже есть обязанность ухаживать за лошадьми солнца и запрягать их, как показывает Дауск.
Квинт. Калабрийская песнь. i. p. 9.

 Но отец Юпитер, увидев их с Иды, пришёл в ярость и послал златокрылого Ириса с таким посланием:

 «Прочь, улетай, быстрый Ирис, поверни их назад и не дай им приблизиться ко мне, ибо нам невыгодно вступать в бой. Ибо так
Я говорю, и более того, это свершится: я подрежу ноги их быстрым коням под колесницей, выбью их из колесницы и разобью колесницу.
И в течение десяти лет вы не исцелитесь от ран, нанесённых молнией.
Чтобы Минерва знала, когда
она, возможно, ссорится со своим отцом. Но с Юноной я не так возмущён и не так зол, потому что она всегда готова противостоять мне, что бы я ни замышлял».

 Так он сказал, но Ирида, быстрая, как буря, поспешила передать его слова. С Идеевых гор она спустилась на великий Олимп:
 встретив их у главных ворот многодолинного Олимпа, она остановила их и передала им слова Юпитера:

«Куда вы идёте? Почему ваша душа бунтует в груди? Солнце Сатурна не позволяет вам помогать грекам. Ибо так повелел сын
Сатурн пригрозил, и он непременно исполнит своё обещание, — он подставит подножку вашим быстрым коням под вашей колесницей, и вы вылетите из неё, и она разобьётся. И в течение десяти вращающихся лет вы не исцелитесь от ран, которые нанесёт вам его молния. Чтобы ты, ;
Лазуроокий, знал, когда сражаешься со своим отцом. Но с
Юнона не так возмущена и не так разгневана, ведь она всегда готова противостоять ему, что бы он ни задумал. Но ты, самая дерзкая и нахальная псина! Если ты действительно осмелишься поднять своё могучее копьё против Юпитера...

Сноска 285: (возвращение) Обратите внимание на апосиопезис.

 Сказав это, быстроногая Ирида удалилась. Затем Юнона обратилась к Минерве со следующими словами:

 «Увы! дочь Юпитера, носящего эгиду, я больше не могу терпеть, чтобы мы сами сражались против Юпитера из-за смертных. Из них пусть один погибнет, а другой выживет, как получится. Но пусть он,
размышляя о своих делах, рассудит троянцев и греков по справедливости».

 Сказав это, она повернула назад коней с крепкими копытами.
Часы распрягли для них коней с прекрасными гривами и привязали их к
Они поставили колесницы у великолепных стен. Но сами они сидели, смешавшись с другими божествами, на своих золотых ложах, опечаленные.

 Тогда отец Юпитер погнал свою колесницу с прекрасными колёсами и коней из Иды на Олимп и прибыл к местам обитания богов. Его кони, поистине,
славный сотрясатель земли, поскакали прочь, но он поставил колесницу на
опоры, расстелив [над ней] льняное покрывало. Но громогласный Юпитер
сам восседал на своём золотом троне, и могучий Олимп содрогался под его
ногами. Но Минерва и Юнона сидели отдельно от Юпитера, и ни
они вообще обращались к нему, не задавали вопросов. Но умом он знал,
и сказал:

“Почему вы так печальны, Минерва и Юнона? Действительно, Вы не трудились долго
в славной битве, чтобы уничтожить троянцев, против кого вы взяли
тяжкая ненависть. Не все боги на Олимпе можно и вовсе превратить меня
для полета, такие как сила моя и моей непобедимой руки. Но трепет
охватил ваши сияющие тела ещё до того, как вы увидели битву и разрушительные последствия войны. Ибо я говорю вам, что и это должно было произойти: вы бы не вернулись, поражённые моим громом.
в своих колесницах на Олимп, где восседают бессмертные».

 Так он сказал, но Минерва и Юнона зароптали. Они сидели рядом друг с другом и замышляли злодеяния против троянцев.

 Минерва молчала и ничего не говорила, злясь на отца Юпитера,
ибо ею овладела дикая ярость. Но Юнона не могла сдержать свой гнев и обратилась к нему:

«О ужаснейший сын Сатурна, что ты сказал? Мы хорошо знаем, что твоя сила непобедима.
Но мы скорбим о воинственных греках, которые теперь погибнут, исполнив своё злое предначертание. Тем не менее мы будем
воздержись от войны, если ты этого желаешь. Но мы дадим грекам совет, который им поможет, чтобы они не погибли все до единого, пока ты гневаешься».

 Но Юпитер, повелевший тучами, ответил: «Завтра, о почтенная, большеглазая Юнона, ты увидишь, как могущественный сын Сатурна с ещё большим размахом уничтожает могучую армию воинственных греков. Ибо воинственный Гектор не прекратит битву до тех пор,
пока не пробудит быстроногого сына Пелея на кораблях. В тот
день, когда они действительно сражались на кораблях, в очень узком проходе,
за Патрокла павшего. Ибо так было предрешено. Но я не принимаю в расчет
твой гнев, даже если ты отправишься на самые дальние пределы суши
и океан, где восседают Япет и Сатурн, не в восторге ни от
великолепие солнца, которое путешествует в вышине, не сопровождаемое ветрами; но
глубокий Тартар [находится] повсюду — даже если ты блуждаешь, ты не должен
иди туда, я считаю тебя разгневанным, поскольку нет ничего более
дерзкого, чем ты”.

Так он сказал, но белорукая Юнона ничего не ответила. И яркий солнечный свет упал в океан, погрузив всё в тёмную ночь
Плодородная земля. 286 Троянцы действительно не хотели, чтобы свет погас, но
наступил мрачный и желанный свет, который был благосклонен к грекам.

 Примечание 286: (возвращение) Прекрасно выражено Эннием у Макроба.
Сатиры, VI, 4: «Interea fax Occidit, Oceanumque rubra tractim obruit ;thra». См. Колонну о Эннии, стр. 113, изд. Хесселя.

Но тогда доблестный Гектор созвал совет троянцев, отведя
их подальше от кораблей, к бурлящей реке, на чистое место,
где не было видно мёртвых тел. Сойдя с коней, они выслушали речь Гектора.
возлюбленный Юпитера, произнёс. В руке он держал копьё длиной в одиннадцать локтей:
и перед ним сверкало золотое остриё копья, окружённое золотым кольцом. Опираясь на него, он произнёс крылатые слова:

«Слушайте меня, троянцы, дарданцы и союзники: недавно я думал, что, уничтожив корабли и всех греков, я вернусь в продуваемый всеми ветрами Илион. Но сначала наступила тьма, которая теперь стала
главным средством сохранения греков и их кораблей на берегу
моря. Но, тем не менее, давайте подчинимся тёмной ночи и подготовимся
наши трапезы; и выпустите из своих колесниц своих прекрасных коней с гривами, как у львов, и положите перед ними корм; и быстро приведите из города
быков и толстых овец; принесите из своих домов сладкое вино и хлеб; и, кроме того, соберите много хвороста, чтобы всю ночь до Авроры, матери рассвета, мы могли разжигать множество костров, и сияние возносилось к небесам:
чтобы, не дай бог, ночью длинноволосые греки не попытались перелететь через широкий океанский хребет. Чтобы они ни в коем случае не поднимались на борт своих кораблей без труда и без вреда для себя: но [давайте] позаботимся о том, чтобы каждый
Кому-то из них, возможно, придётся залечивать рану 287 дома, получив удар стрелой или острым копьём, когда он будет возвращаться на свой корабль.
А кто-то другой, возможно, будет бояться вести кровопролитную войну против троянцев, укрощающих коней. Пусть глашатаи, возлюбленные Юпитером, возвестят по всему городу, что юноши в расцвете сил и седовласые мудрецы должны охранять город, стоя на башнях, построенных богами. Пусть и женщины, слабый пол, разожгут в своих домах огромные костры. И пусть будет выставлена надёжная охрана, чтобы тайный отряд не проник в город.
город, в котором нет людей. Так пусть же будет так, великодушные троянцы, как
я говорю: и пусть речь, которая сейчас наиболее уместна, будет произнесена.
Но о том, что будет [наиболее целесообразным] утром, я
[тогда] скажу среди троянцев, занимающихся объездкой лошадей. Давая клятвы как
Юпитер и другие боги, я надеюсь изгнать отсюда этих псов, которых привели сюда судьбы и которых судьбы везут на своих чёрных кораблях. 288
Но давайте будем бодрствовать ночью, а утром, на рассвете,
вооружившись, давайте устроим ожесточённую схватку на пустых кораблях.
Я увижу, заставит ли меня доблестный Диомед, сын Тидея,
вернуться с кораблей к нашим стенам, или я уведу его
кровавая добыча, убившая его моим медным копьем. -Завтра будем
он проявить свою доблесть, если он должен выдержать мое нападение с копьем.
Но я думаю, что завтра на рассвете он будет лежать раненый в числе первых
и вокруг него будет много товарищей. О, если бы я был так же
несомненно бессмертен, как ты, и не знал бы старости до конца своих дней, и был бы почитаем, как почитаемы Минерва и Аполлон, как [я уверен], что этот день навлечёт беду на греков».

Сноска 287: (return) Буквально “переваривать оружие”, т.е. _ иметь
рану, требующую внимания. Таким образом, _telum_ и _vulnus_ используются друг для друга в
Латинский.

Сноска 288: (возврат) Несомненно, эта строка является приукрашиванием
;;;;;;;;;;;;;;;.

Так Гектор обращался к ним с речью, но троянцы громко аплодировали. И они
освободили от ярма своих вспотевших коней и привязали их
недоуздками к своим колесницам. Быстро они привели из города
быков и тучных овец, принесли сладкое вино и хлеб из своих
домов, а также собрали много хвороста. Но ветер уносил благовония
с равнины к небесам.

Но они, преисполненные воодушевления, всю ночь просидели в боевых порядках, и многие костры горели для них. Как когда-то на небе звёзды ярко сияли
вокруг ясной луны, когда эфир обычно безветрен, и видны все остроконечные скалы, высокие вершины и рощи, так и в небе открывается бескрайний эфир, и видны все звёзды, и пастух радуется в душе своей. Так перед Илионом, между кораблями и ручьями Ксанфа,
вспыхнуло множество костров, разожжённых троянцами.
 Тысяча костров пылала в
равнина, и у каждой из них сидело по пятьдесят человек при свете пылающего костра. Но их кони, питавшиеся белым ячменём и овсом, стояли рядом с колесницами и
ждали прекрасную Аврору, восседающую на троне.

 Примечание 289: (вернуться) Ср. Эсхил. Агамемнон. 6: ;;;;;;;; ;;;;;;;;, ;;;;;;;;;;;
;;;;;;.




ДЕВЯТАЯ КНИГА.


АРГУМЕНТ.

По совету Нестора Агамемнон отправляет Улисса, Феникса и Аякса в шатёр Ахилла, чтобы просить о примирении. Несмотря на
искренние мольбы Феникса, их миссия оказывается безрезультатной.


Так троянцы действительно несли стражу: но могучий 290 Бег,
Холодный страх охватил греков, и все вожди
были терзаемы невыносимым горем. И как два ветра, северный и
южный, дующие из Фракии, 291 вздымают рыбные глубины, внезапно
[налетая на них]; но черные волны поднимаются вместе; и они
выбивают из океана много морских водорослей; так и разум греков
был смущен в их груди.

Сноска 290: (возвращение) «В «Илиаде» 1, 2, ;;;;;;;; ;;;; ахейцев
не следует объяснять как сверхъестественное бегство, вызванное
богами. Это массовое бегство, вызванное Гектором и
Троянцы. Хотя это и было одобрено и поощрено Юпитером,
всё же это было лишь опосредованное влияние божества, без которого в
целом ничего бы не произошло в гомеровских битвах». — Баттм. Лексикон. с.
358. Ср. Кольридж, с. 160.

 Примечание 291: (вернуться) Вуд, с. 46, объясняет это положением Ионии. Хейн, однако, замечает: «Сравнение исходит из сознания поэта, а не из личности Агамемнона».


Но Атрид, уязвлённый в самое сердце великой скорбью, продолжал ходить взад и вперёд,
отдавая приказы громогласным глашатаям вызывать каждого по имени
на собрание, но не для того, чтобы возвестить о нём во всеуслышание; и сам он трудился среди первых. И они заседали на совете, опечаленные, и Агамемнон встал, проливая
слезы, подобно источнику с чёрной водой, который изливает свой мрачный поток с высокой скалы. Так он, глубоко вздохнув, обратился к грекам со словами:

«О друзья, предводители и вожди греков, Юпитер, сын Сатурна,
вверг меня в тяжкое бедствие: жестокий, он однажды пообещал мне и
согласился, что я вернусь, разрушив хорошо укреплённый Илион. Но
теперь он замыслил коварный обман и приказывает мне
вернуться в Аргос бесславным, после того как я потерял столько людей. Так,
несомненно, будет угодно всемогущему Юпитеру, который уже
разрушил многие города и ещё разрушит их, ибо велика его сила. Но
пойдёмте, давайте все сделаем так, как я советую: поплывём на
кораблях в нашу дорогую отчизну, ибо сейчас мы не возьмём
многолюдную Трою».

Так он говорил, но все молчали, и сыновья греков, опечаленные, долго хранили молчание.
Наконец Диомед, храбрый в пылу битвы, заговорил:

 «Сын Атрея, тебе я первым брошу вызов, говоря необдуманно, как
Это законно, в собрании; но не обижайся ни в малейшей степени.
Первым среди греков ты принизил мою доблесть, назвав меня
невоинственным и слабым; 292 и всё это известно как молодым, так и старым грекам.
Сын коварного Сатурна дал тебе одно из двух: он позволил тебе быть почитаемым скипетром превыше всех; но он не дал тебе доблести, которая есть величайшая сила. Странный человек, неужели ты и впрямь думаешь, что сыновья греков так беззащитны и слабы, как ты говоришь? Если ты действительно так думаешь
Я призываю тебя вернуться, иди: путь открыт для тебя,
и твои корабли стоят у моря, многие из них последовали за тобой из
Микен. Но другие длинноволосые греки останутся здесь, пока мы не свергнем
Трою: но если они тоже [выберут], пусть уплывают на своих кораблях в
свою дорогую отчизну. Но мы вдвоём, я и Сфенел, 293 будем сражаться, пока не дойдём до конца Трои; ведь мы пришли под покровительством божества».

 Сноска 292: (вернуться) Ср. IV. 370 и далее.

 Сноска 293: (вернуться) Хейн сравнивает с Юлием Цезарем, «Записки о Галльской войне», I. 40.
«Si pr;terea nemo sequatur (contra Ariovistum), tamen se cum sola decima legione iturum dicit».

 Так он говорил, но все сыны греков аплодировали, восхищаясь речью Диомеда, укротителя коней. Но рыцарь Нестор, поднявшись, обратился к ним:

 «Сын Тидея, ты действительно чрезвычайно храбр в бою и лучше всех на совете среди равных тебе. Никто не осуждает твои рассуждения и не противоречит им, как это делают греки. Но ты не заканчиваешь дискуссию. 294 Воистину, ты молод и по возрасту мог бы быть моим младшим сыном, но ты говоришь разумные вещи
царям греческим, ибо ты сказал верно. Но послушай, я, который
хвастаюсь тем, что старше тебя, выскажусь и всё обсудим:
и никто, даже царь Агамемнон, не отвергнет мою речь.
 Безымянный, беззаконный, бездомный — вот кто любит ужасную междоусобную войну. Но
теперь, однако, давайте подчинимся тёмной ночи и приготовим ужин. Но пусть
соответствующие стражи лягут рядом с траншеей, вырытой за пределами стены.
 Я советую это юношам, но ты, Атрид, начни, ибо ты главенствуешь. Устрой пир для старейшин; это подобает
Ты — вождь, и это не постыдно. Твои шатры полны вина, которое корабли греков ежедневно привозят из Фракии через широкое море. У тебя есть всё необходимое, и ты правишь многими людьми. Но когда соберётся много людей, повинуйся тому, кто даст лучший совет, ибо всем грекам очень нужны хорошие и мудрые [советы], поскольку враги разжигают множество костров рядом с кораблями. И кто может радоваться такому? Но эта ночь либо погубит армию, либо спасёт её».

 Сноска 294: (вернуться) _Т. е_. ты сказал не всё, что можно было сказать по этому поводу.

Так он говорил, и они внимали ему и повиновались. Но стража бросилась вперёд с оружием в руках, [те, кто был рядом]
Фрасимед, сын Нестора, пастырь народа, Аскалаф и Иалмен,
сыновья Марса, Мерионы, Афарей и Дейпир, а также сын Креонта, благородный Ликомед. Было семь начальников стражи, и с каждым из них шла сотня юношей, державших в руках длинные копья.  Пройдя на пространство между рвом и стеной, они сели, разожгли костёр и приготовили каждому ужин.

Но Атрид отвел собравшихся старейшин греков в свой шатер
и устроил для них пир, чтобы восстановить силы; и они возложили
руки на расставленные перед ними яства. Но когда они утолили
желание поесть и выпить, первым к ним обратился престарелый
Нестор, чей совет ранее показался им лучшим, и начал давать
советы; он мудро наставлял их и говорил:

«О величайший из Атридов, царь людей, Агамемнон, с тобой я закончу и с тобой начну. Поскольку ты царь многих народов,
и Юпитер вложил в твои руки и скипетр, и законы, чтобы ты
мог руководствоваться ими во благо. Поэтому необходимо, чтобы ты
высказывал и выслушивал мнение, а также прислушивался к мнению других, когда их разум побуждает кого-то говорить во имя [общественного]
 блага; но от тебя будет зависеть, кто возьмёт на себя ведущую роль. И всё же я буду говорить так, как считаю нужным. Ибо никто другой не выскажет лучшего мнения, чем то, которое я обдумываю как в прошлом, так и сейчас, с того самого момента, когда ты, о благороднорождённый, ушёл, унося с собой девушку
Брисена из шатра разгневанного Ахилла; отнюдь не по моему
мнению; ибо я всячески отговаривал тебя от этого; но, поддавшись
твоему высокомерию, ты обесчестила храбрейшего героя,
которого почитают даже бессмертные; ибо, отняв у него награду,
ты по-прежнему удерживаешь ее. Однако и теперь давай
подумаем, как нам удастся убедить его, умиротворив его
приятными дарами и ласковыми словами».

Но царь людей, Агамемнон, снова обратился к нему: «Старик, ты перечислил мои ошибки без прикрас. Я ошибался, и я сам это признаю
отрицай это. Этот человек действительно стоит многих армий, которых любит Юпитер.
Как сейчас он почтил этого человека и покорил греческий народ.
Но поскольку я совершил ошибку, поддавшись своему своенравному
настроению, я хочу снова умилостивить его и преподнести ему бесценные
дары. Я перечислю перед вами все эти выдающиеся дары:
семь треножников, не тронутых огнём, 295 и десять талантов золота, и
двадцать сияющих котлов, и двенадцать крепких коней, победивших в
скачках, которые уносили призы своими копытами. Ни один бедняк не
ни один человек не будет нуждаться в драгоценном золоте, если у него будет столько же трофеев, сколько
[эти] копытные принесли мне. Я также подарю
семерых прекрасных лесбиянок, искусных в безупречном труде; их я отобрал, когда он сам захватил густонаселённый Лесбос, где женщины превосходят мужчин красотой. Их я отдам ему, и среди них будет она,
которую я тогда взял, дочь Вира, и я поклянусь
самой страшной клятвой, что я никогда не ложился с ней в постель и не обнимал её, как это принято у людей — у мужчин и женщин. Всё это я отдам
пусть он немедленно будет готов; и если, кроме того, боги позволят нам разрушить великий город Приама, пусть он наполнит свои корабли золотом и медью, войдя в город, когда мы, греки, будем делить добычу. Пусть он также выберет двадцать троянских женщин, которые будут прекраснее аргосской Елены. Но если мы доберёмся до ахейского Аргоса, вымени земли, 296 он может стать моим зятем; и я буду чтить его наравне с Орестом, которого я воспитываю как своего любимого сына в большом достатке.
В моём хорошо построенном дворце три дочери: Хрисотемида, Лаодика и
Ифианасса. Из них пусть он приведёт возлюбленную, какую пожелает, без приданого в дом Пелея; но я дам очень много приданого, столько, сколько ни один мужчина ещё не давал своей дочери. Кроме того, я дам ему семь густонаселённых городов: Кардамил, Энопу,
злачную Иру, славную Феру, Антею с её обширными пастбищами, прекрасную Эпею и
виноградный Педас. Все они расположены у моря, а последний — у
песчаного Пилоса. Но в них живут люди, богатые стадами и отарами,
которые будут почитать его как бога и одаривать, а под его скипетром они будут платить богатую дань
дары. Я воздам ему за его гнев. Пусть он уступит. Плутон действительно неумолим и беспощаден, поэтому он самый ненавистный из всех богов для людей. Пусть и он уступит мне, ведь я более царственный и хвастаюсь тем, что старше
[его].

 Но геренский рыцарь Нестор ответил ему: «О, славнейший сын
Атрей, царь людей, Агамемнон, ты и впрямь преподносишь царю Ахиллу дары, достойные уважения. Но давай призовём избранных мужей, которые могут
со всей скоростью отправиться к шатру Ахилла, сына Пелея. Пойдём
затем я выберу их, но пусть они повинуются. Прежде всего, действительно, пусть
Феникс, дорогой Юпитеру, будет лидером; затем могущественный Аякс и божественный
Улисс: а что касается герольдов, то пусть Годий и Еврибат следуют с ними.
Но принеси воды для рук и прикажи соблюдать доброе предзнаменование
слова, 297 чтобы мы могли умолять Сатурнианского Юпитера, если, возможно, он сжалится.
сжалься”.

Сноска 295: (вернуться) _I. e_. ещё не вошедшее в обиход.

 Сноска 296: (вернуться) Красивое выражение, обозначающее плодородие земли. Ср. Альберт. о Гесиоде. т. ii. с. 806. Так же ;;;;;; ;;;;;; в
Каллиме. II. в Дел. 48.

Сноска 297: (возвращение)  Перевод «удостойте нас своими голосами»
бессмыслен, в то время как «хранить молчание» ни в коем случае не является значением
;;;;;;;;;. Кеннеди справедливо объясняет это так: «воздерживайтесь от выражений,
не подходящих для торжественного случая, которые, оскорбив бога, могут свести на нет цель ваших молитв». См. Сервия, «Виргилиева Энеида», V, 71; Лэмба, «Гомеровская Одиссея», III, 1, 2; Бруха «Тибулл», II, 1, 1.

 Так он говорил и высказывал мнение, которое нравилось всем.
 И тут же глашатаи окропили их руки водой, и
Юноши наполнили кубки вином, а затем раздали их всем, налив в чаши первую порцию вина. Но когда они совершили возлияние и выпили столько, сколько пожелали, они поспешили покинуть шатёр Агамемнона, сына Атрея. Геренский воитель Нестор дал им множество наставлений, с тоской глядя на каждого из них, особенно на Улисса, и призывая их попытаться убедить непорочного сына Пелея.

Затем они вдвоём пошли вдоль берега шумного моря, усердно молясь
сотрясающему землю [Нептуну], который окружает землю, чтобы
они могли бы легко убедить великого внука Эака. Но
они подошли к шатрам и кораблям мирмидонян и увидели, как он
наслаждается своей сладкозвучной арфой, прекрасной, искусно
сделанной, на которой лежал серебряный гребень. Этот гребень он
взял из числа трофеев, разрушив город Ээтион, и теперь он
наслаждался им и воспевал славные деяния 298 героев.
Патрокл молча сидел напротив него, ожидая, когда потомок Эака перестанет петь. Затем они подошли ближе
Они пошли дальше, и божественный Улисс шёл впереди; они остановились перед ним, в то время как Ахилл, поражённый, вскочил со своей лирой, покинув место, где сидел. Точно так же Патрокл, увидев героев, встал, и быстроногий Ахилл, взяв их за руки, обратился к ним:

«Привет вам, воины, вы действительно пришли как друзья. Несомненно, [в этом есть] какая-то
великая необходимость [в вашем приходе], ведь вы для меня, хоть и в гневе,
дороже всех греков».

 Примечание 298: (вернуться) Или слава героев. Так же Аполлон. i. 1:
;;;;;;;;;; ;;;; ;;;;; ;;;;;;;;.

Сказав это, божественный Ахилл повёл их вперёд и усадил на ложа, покрытые пурпурными покрывалами. Затем он сразу же обратился к Патроклу, который стоял рядом:

 «Поставь кубок побольше, о сын Менелая, налей чистого вина 299 и приготовь чашу для каждого, ведь под моей кровлей находятся самые дорогие [мне] люди».

 Примечание 299: (вернуться) _Т. е_. менее разбавленное, чем обычно. Об этой причудливой
картине древних нравов в сравнении с обычаями отцов-евреев см. Кольриджа, стр. 151.

 Так он говорил, и Патрокл слушался своего дорогого друга. Но он
[Ахилл] поставил на огонь большой вертел и положил на него
заднюю часть овцы и жирного козла, а также заднюю часть
откормленной свиньи, изобилующую жиром. Затем Автомедон
подал их ему, и благородный Ахилл разрубил их, искусно
разделил на мелкие куски и нанизал на вертела, в то время как
сын Менелая, богоподобный герой, разжигал большой огонь. Но когда огонь догорел и пламя стало вялым, рассыпая угли, он протянул над ними вертела и посыпал их священной солью, поднимая их над
на вертела. Но когда он разделал их и бросил на
кухонные столы, Патрокл, взяв хлеб, разложил его на доске
в красивых корзинах, а Ахилл раздал мясо. Сам он сел напротив
благородного Улисса, у другой стены, и приказал Патроклу,
своему товарищу, принести жертву богам. И тот бросил в огонь
первые 300 кусков. И они протянули руки к приготовленным яствам, которые лежали перед ними.
 Но когда они утолили жажду и голод,
Аякс кивнул Фениксу, но благородный Улисс заметил это и, наполнив свой кубок вином, произнёс тост за Ахилла:

 Сноска 300: (вернуться)  Гесихий  и Фринак (их толкования, вероятно, следует объединить), ;;;;;;’ ;;;;;;; ;;; ;;;;;;;;;.

 «За здоровье Ахилла. Нам не нужен полноценный пир ни в шатре Агамемнона, сына Атрея, ни даже здесь, потому что здесь много сытных яств, восстанавливающих силы. Но мы не заботимся о приятном пире. Мы, о ты, вскормленный Юпитером, созерцая это, скорее опасаемся великой беды, ведь неизвестно,
Корабли с прочными скамьями будут спасены или уничтожены, если только ты не употребишь всю свою мощь. Ибо рядом с кораблями и стеной высокомерные троянцы и их союзники, прибывшие издалека, разбили свой лагерь, разожгли множество костров по всему войску и говорят, что больше не будут сдерживаться и нападут на наши чёрные корабли. 301 И
Сатурнианский Юпитер, являя им благоприятные знамения, мечет свои молнии.
Гектор, в ярости озираясь по сторонам, неистовствует,
доверясь Юпитеру и не испытывая почтения ни к людям, ни к богам.
но на него нашло великое безумие. Он молится, чтобы поскорее наступило божественное утро. Ибо он заявляет, что отрежет кормы 302
кораблей и сожжёт [корабли] беспощадным огнём, а греков,
испытывающих отвращение к дыму, перебьёт. Поэтому я очень
боюсь, что боги исполнят его угрозы и нам суждено погибнуть в Трое, вдали от пастбищ
Аргос. Тогда встань, если у тебя есть намерение, пусть и запоздалое, защитить измученных сыновей греков от яростного натиска
Троянцы. В будущем это станет для тебя источником скорби, и ты никак не сможешь предотвратить случившееся.
Поэтому хорошенько подумай, как ты можешь уберечь себя от бед, которые могут навлечь на тебя греки. О друг мой, ведь твой отец Пелей наставлял тебя в тот день, когда отправлял из Фтии к Агамемнону:
«Сын мой, Минерва и Юнона даруют тебе доблесть, если захотят; но сдерживай свою великодушную душу, потому что человечность лучше; и воздерживайся от пагубных споров, чтобы и юноши, и старцы…»
греки могут воздать тебе ещё больше почестей». Так наставлял тебя старик,
но ты забывчив. И всё же откажись от этого и отбрось свой
разъедающий разум гнев. Агамемнон преподносит тебе достойные дары,
отказавшись от негодования. Но если [ты захочешь] услышать меня, и я повторю тебе, сколько даров Агамемнон обещал тебе в своих шатрах: семь треножников, не тронутых огнём, и десять талантов золота, двадцать сияющих котлов и двенадцать крепких коней, победивших в скачках, которые уносили призы своими копытами. Нищий, нуждающийся в драгоценностях
золото, будь тот человек тем, кому принадлежало столько трофеев, сколько принесли коней Агамемнона их быстрота. Он также отдаст
семь прекрасных женщин, искусных в безупречном ремесле, лесбиянок, которых он
выбрал, когда ты сам захватил густонаселенный Лесбос, где женщины тогда
превосходили мужчин красотой. Он даст тебе их, и среди них будет та, которую он однажды похитил, дочь
Бризеса. Более того, он даст страшную клятву, что никогда не ложился с ней в постель и не обнимал её, как это принято. О царь, и
мужчины и женщины. Все они должны быть готовы; и если,
более того, боги позволят нам разграбить огромный город Приама,
то, войдя в него, ты сможешь наполнить свои корабли золотом и медью,
когда мы, греки, разделим добычу. Ты также должен выбрать двадцать
 троянских женщин, которые будут прекраснее аргосской Елены. Но если мы достигнем
Ахейский Аргос, оплот земли, ты можешь стать его зятем,
и он будет чтить тебя наравне с Орестом, которого он
воспитывает как своего любимого сына, в большом достатке. Но у него три дочери
хорошо построенный дворец — Хрисотемиду, Лаодику и Ифианассу. Из них ты
выберешь самую любимую, без приданого, и отведешь ее в дом Пелея; но он
даст ей такое приданое, какого еще ни один мужчина не давал своей
дочери. Кроме того, он даст тебе семь густонаселённых городов: Кардамил, Энопу и покрытую травой Иру, славную Феру, Антею с её обширными пастбищами, прекрасную Эпею и виноградный Педас; все они расположены у моря, а последний — у песчаного Пилоса. Но в них живут люди, у которых много овец и коров и которые будут чтить тебя
с дарами, как бог, и под твоим скипетром будет платить богатую дань.
Он исполнит это, если ты перестанешь гневаться. Но если сын
Атрея и его дары так ненавистны тебе, по крайней мере, сжалься над всеми остальными греками, измученными в войске, которые будут почитать тебя как бога, ведь ты наверняка добьёшься среди них великой славы. Ибо теперь ты можешь сразить Гектора, раз он уже так близко к тебе подобрался, охваченный разрушительной яростью. Раз он заявляет, что никто из греков, которых сюда доставили корабли, не сравнится с ним».

Сноска 301: (возвращение) Но Хейн пишет: «non locum tuituros [nos], sed in
naves fugituros et discessuros».

 Сноска 302: (возвращение) Эта интерпретация подтверждается Хейном,
который ссылается на Il. O, 717. Здесь не имеются в виду ;;;;;;;;;;, или _фигурные головы_.

Но быстроногий Ахилл, отвечая, сказал: «Благородный сын Лаэрта, коварный Улисс, я действительно должен высказать своё мнение без обиняков, как я думаю и как будет сделано, чтобы вы, сидя рядом со мной, не ныли один за другим.
Мне ненавистен, как врата Аида, тот, кто скрывает что-то от меня».
разум и произносит другое. Но я буду говорить так, как мне кажется наилучшим.;
и я думаю, что ни Агамемнон, сын Атрея, ни другой
Греки будут меня уговаривать, потому что нет благодарности к тому, кто сражается
когда-нибудь непрерывно с враждебно настроенными мужчинами. Равная доля [выпадает] тому, кто
медлит, как будто постоянно сражается; и трус в равной чести
с храбрым. Человек, не совершивший ни одного поступка, и человек, совершивший множество поступков, умрут одинаково.
И ничто не хранится у меня в качестве запаса, 304 потому что я страдал душой, всегда рискуя жизнью в бою. И как
Птица приносит пищу своим неоперившимся птенцам, когда находит её,
хотя сама едва сводит концы с концами. Так и я провёл много бессонных ночей
и провёл кровавые дни в сражениях, сражаясь с героями
ради их жён. Двенадцать городов я разорил своими кораблями,
а пешим ходом, скажу я, одиннадцать по всей плодородной Троаде. 305
Со всех этих мест я вывез много драгоценной добычи и, принеся её, отдал всё Агамемнону, сыну Атрея; а он, оставшись на быстрых кораблях, принял её и распределил
но немногих, зато многих оставил себе. Вождям и царям он отдал другие трофеи; у них они и остались, но у меня, единственного из греков, он отнял мою супругу, дорогую моему сердцу, с которой он может наслаждаться, возлежа на ложе. Но почему греки должны вести войну с троянцами? Или по какой необходимости сын Атрея собрал войско и привёл его сюда?
Разве это не из-за златовласой Елены? Разве только сыновья Атрея, красноречивые мужчины, любят своих жён? [Конечно, нет],
ибо всякий человек, добрый и благоразумный, любит и лелеет свою супругу;
так и я любил её всем сердцем, хотя она и была пленницей моего копья.
А теперь, когда он вырвал мою награду из моих рук и обманул меня,
пусть он не испытывает меня, я и так всё знаю, и ему меня не переубедить;
но пусть он посоветуется с тобой, о Улисс, и с другими царями, как ему отразить вражеский огонь с кораблей. Несомненно, он
уже совершил много подвигов без меня. Он уже построил
вал и вырыл рядом с ним широкую [и] глубокую траншею; и посадил
Он окружил себя частоколом, но даже это не могло сдержать мощь Гектора, убивающего людей. Пока я сражался среди греков,
Гектор решил не начинать битву вдали от стены, а подойти [только] к Скайским воротам и буковому дереву. Там
он поджидал меня одного и с трудом избежал моей атаки. Но
поскольку я решил не вступать в войну с благородным Гектором, то завтра, 306 совершив жертвоприношения Юпитеру и всем богам [и] хорошо нагрузив свои корабли, когда я спущу их на воду, ты
Итак, если ты хочешь и если тебя это волнует, мои корабли рано утром отправятся в плавание по кишащему рыбой Геллеспонту, а на них будут гребцы, жаждущие взяться за вёсла. И если славный Нептун дарует нам благополучное плавание, то на третий день я непременно достигну плодородной Фтии. 307 Там у меня очень много имущества, которое я оставил, приплыв сюда, к своей погибели. 308 И унесу отсюда другое золото и красную медь,
женщин в поясах и седое железо, которые достались мне по жребию. Но
награда, которую дал царь Агамемнон, сын Атрея, была
сам был оскорбительно отстранён от меня: кому ты расскажешь обо всём, как я тебе велю, открыто, чтобы и другие греки возмутились, если он, всегда дерзкий, всё ещё надеется обмануть кого-то из греков;
и пусть он, как пёс, не смеет смотреть мне в лицо. Я не буду ни советоваться с ним, ни действовать вместе с ним, ибо он уже обманул и оскорбил меня, и больше он не будет оскорблять меня словами.
Ему достаточно [сделать это один раз]: но пусть он погибнет в тишине,
ибо предусмотрительный Юпитер лишил его разума. Мне ненавистны его
дары, а сам я не ценю и волоска. 310 Даже если бы он дал мне в десять и двадцать раз больше даров, чем у него есть, и если бы к ним добавились дары из других мест, и даже если бы их было столько же, сколько в Орхомене, или в египетских Фивах, 311 где в домах хранится бесчисленное множество богатств и где сто ворот, 312 из каждых которых выбегают двести человек с лошадьми и колесницами. Даже если бы он дал мне столько же, сколько песка и пыли, Агамемнон не смог бы
убедить меня, пока не возместил бы мне все мои душевные страдания
оскорбление. Но я не женюсь на дочери Агамемнона, сына
Атрей, даже если бы она могла соперничать по красоте с золотой Венерой или
была бы равна по достижениям лазоревоглазой Минерве; даже так я не смогу
Я женюсь на ней. Пусть тогда он выберет другую гречанку, которая ему подойдёт и которая больше подходит на роль царицы. Ибо если боги сохранят меня и я вернусь домой, то сам Пелей впоследствии выдаст за меня свою дочь. В Элладе и Фтии много гречанок, дочерей вождей, которые защищают города. Кого бы из них я ни выбрал
Кого бы я ни выбрал, я сделаю свою возлюбленную женой; и моя щедрая душа очень хочет, чтобы я, женившись на обручённой супруге, достойной спутнице моей жизни, наслаждался имуществом, которое приобрёл престарелый Пелей.
Ибо не стоят моей жизни все [сокровища], которыми, как говорят,
обладал густонаселённый город Илион, пока в нём царил мир, до
прибытия сыновей греков; и не все они хранятся в каменном
погребе Аполлона-лучника в скалистом Пифо. 313 Добычей
должны стать волы и тучные овцы, треножники должны быть
добыл и жёлтые головы коней; но жизнь человека нельзя ни добыть, ни схватить, чтобы вернуть её, когда она уже прошла сквозь зубы. Ибо моя богиня-мать, сереброногая Фетида,
объявляет, что двойная судьба ведёт меня к смерти. Если, с одной стороны,
оставаясь здесь, я буду вести войну вокруг города троянцев, то
возвращение будет для меня невозможным, но моя слава будет бессмертной.
Но если, с другой стороны, я вернусь домой, в свою родную страну, то
моя великая слава будет утрачена, но моя жизнь будет долгой, и смерть не наступит
Скорее хватайся за меня. И другим я бы посоветовал плыть домой,
ибо вы не найдёте конца высокому Илиону; ибо далеко слышимый
Юпитер простер над ним свою длань, и народ воспрянул духом. Но вы, уходя, передайте это послание вождям греков,
ибо такова обязанность послов: они должны придумать в своих
головах какой-нибудь другой, лучший план, который позволит им
сохранить свои корабли и греческую армию в пустых барках,
поскольку тот план, который они сейчас придумали, им не подходит, пока я храню свой гнев.
Но пусть Феникс, оставаясь здесь, возляжет рядом с нами, чтобы завтра, если он пожелает, он мог последовать за мной на кораблях в мою родную страну, хотя
я ни в коем случае не стану уводить его силой».

 Примечание 303: (вернуться)  Это слово этимологически связано с
;;;;;;. Оно буквально означает «стоны голубя».

 Примечание 304: (вернуться) Схолия. ;;;;;;;; ;; ;;;;. Кеннеди объясняет это так:
 «И все труды, которые я претерпел, не принесли мне никакой пользы».


Сноска 305: (вернуться) Список этих городов см. в примечании Хейна.

Сноска 306: (вернуться) Обратите внимание на ломаную конструкцию, которая хорошо передает раздражительность говорящего.

 Сноска 307: (вернуться) Ср. Цицерон, «О дивинации», I, 25.

 Сноска 308: (вернуться) «;;;;;, ;;; ;;;;;». (ita etym. magn.)
;;;;;;;;;;;;;. См. Альберти о Гесиоде. т. i. с. 1445.

 Примечание 309: (возвращение) «;;;;;; невольно выражает состояние того, кто незаметно, но верно движется к окончательному краху». — Кеннеди.

Сноска 310: (возвращение) См. Кеннеди и Дюпорта, «Гном», стр. 52, которые сравнивают выражения «pilo minus amare», «pili facere».
Однако существует большая неопределённость в отношении происхождения и значения этой пословицы. См. Альберти о Гесиоде. т. i. с. 1246.

 Примечание 311: (вернуться) «Фивы были центром египетской власти и торговли, вероятно, задолго до того, как Мемфис приобрёл важное значение, или до того, как дельта была приспособлена для земледелия путём рытья каналов и возведения насыпей». — «Египетские древности», т. 1.
i. p. 66.

 Сноска 312: (возвращение) Хотя Денон (см. Egypt. Antt. p. 62) считает это выражение бессмысленным, Хейн справедливо замечает: «numerus
centenarius ponitur pro magno: et portis semel memoratis, multitudo
hominum declaratur per numerum exeuntium.”

 Примечание 313: (вернуться) См. Мюллер, «Дорийцы», т. I, стр. 26, 268.

 Так он говорил, но все они молчали, поражённые его речью, ибо он отвечал с большим пылом. Наконец, однако,
старый рыцарь Феникс обратился к нему со слезами на глазах, ибо он очень боялся за корабли греков:

 «Если ты, о прославленный Ахилл, действительно помышляешь о возвращении и вовсе не желаешь отражать губительный огонь
с быстроходных кораблей, ибо гнев обрушился на твою душу;
как же мне, дитя моё, остаться здесь одной? ведь престарелый
Пелей, укротитель коней, отправил меня с тобой в тот день,
когда он отправил тебя из Фтии к Агамемнону, мальчика, ещё не
наученного ни одинаково разрушительной войне, ни советам,
благодаря которым люди становятся прославленными. Поэтому он послал меня научить тебя всему этому, чтобы ты стал и оратором в словах, и деятелем в делах. Итак, моё дорогое дитя, я не хочу
Я не останусь с тобой, даже если сам бог, избавив меня от старости, пообещает вернуть мне цветущую молодость, какой я был, когда впервые покинул прекрасную Элладу, спасаясь от гнева моего отца Аминтора, сына Ормена, который был в ярости из-за меня и из-за светловолосой наложницы, которую он сам любил, но обесчестил свою жену, мою мать. Но она постоянно обнимала мои колени в мольбе о том, чтобы я сначала вступил в связь с наложницей, чтобы она возненавидела старика. Я повиновался ей и сделал это.
но мой отец, сразу же заметив это, произнёс множество проклятий и
призывов к ненавистной Эриннии, чтобы ни один дорогой сын, рождённый от меня, никогда не преклонял перед ним колени; и боги подтвердили его проклятия,
и адский Юпитер, и грозная Прозерпина. Тогда моя душа в смятении
не могла больше оставаться во дворце, пока мой отец был в ярости. Мои друзья и родственники, которые были рядом со мной, задержали меня в залах, умоляя [остаться].
Они зарезали много жирных овец и криволапых быков с копытами.
множество жирных свиней были растянуты для жарки на огне Вулкана, и много вина старика было выпито из глиняных сосудов. Девять ночей они спали вокруг меня, по очереди неся стражу; огонь никогда не гас ни в портике хорошо огороженного зала, ни в вестибюле перед дверями в покои. Но когда наконец наступила десятая мрачная ночь,
тогда я действительно выбежал наружу, взломав искусно
смазанные двери квартиры, и легко перепрыгнул через
Я перелез через ограду дворца, ускользнув от внимания стражников и служанок.
 После этого я бежал оттуда через бескрайнюю Элладу и прибыл в плодородную Фтию, родину овец, к царю Пелею, который радушно принял меня и полюбил, как отец любит своего единственного сына, рождённого в преклонном возрасте. 314 Он сделал меня богатым и даровал мне много людей, и я поселился на крайних берегах Фтии,
управляя долопийцами. И тебе, о богоподобный Ахилл, я
дал то, чем ты являешься, 315 любя тебя всей душой, ведь ты
Ты не пойдёшь с другим на пир и не будешь есть в доме,
пока я, посадив тебя к себе на колени, не насыщу тебя яствами,
предварительно нарезав их, и не напою тебя вином. Часто ты
мочил тунику на моей груди, выплескивая вино в детской
капризничать. 316 Так я многое от тебя терпел и много трудился,
думая так: раз боги не дали мне потомства от меня самой,
я хотя бы сделаю тебя своим сыном, о Ахилл, подобным богам,
чтобы ты мог и от меня родиться
недостойная судьба. Но Ахиллес, подчинить себе могучего гнева Твоего; нет никакой
значит надо тебе иметь беспощадную сердце. Гибкая даже
сами боги, чья добродетель, честь, и, возможно, больше, чем
твои]. Даже эти, когда кто преступает и ошибется, у мужчин отвлечь
[от их гнева] жертвоприношениями и обетами умиротворения, ладаном
и благоуханием. Ибо Молитвы тоже — дочери верховного Юпитера, 317
 обе они — морщинистые и косоглазые — следуют за Атом сзади,
полные забот. Но Атом крепок и здоров телом,
поэтому она намного опережает всех и первой прибывает в каждую страну, причиняя вред людям, в то время как они впоследствии исцеляют её. 318 Кто бы ни
поклонялся приближающимся дочерям Юпитера, они всегда готовы
помочь и услышать его мольбы. Но кто бы ни отвергал их и ни
противился им, тогда, приближаясь, они умоляют Юпитера-Сатурна,
чтобы Ате последовал за ним и, будучи обиженным [в свою очередь],
понёс наказание. Но, о Ахилл, окажи и ты честь сопровождать дочерей Юпитера, что склоняет умы других храбрецов
люди; ибо если Атрид не принесёт даров и не упомянет о других в будущем, но будет и дальше яростно гневаться, то я, со своей стороны, не буду советовать тебе, отбросив гнев, защищать греков, хотя они и сильно в этом нуждаются. Но теперь он сразу же отдаёт и то, и другое.
Он отдаёт то, что есть, и обещает отдать остальное в будущем.
Более того, он отправил к тебе лучших людей, выбрав из всего греческого войска тех, кто тебе дороже всего.
Не пренебрегай ни их мольбами, ни их посланием, хотя раньше ты не ошибался.
я буду с тобой, потому что ты был в ярости. Так же мы слышали о славе героев былых времён, когда на кого-то накатывала ярость,
[что] их обоих можно было умиротворить подарками и примирить словами.
Я помню этот древний и совсем не современный поступок, каким бы он ни был, и я повторю его перед вами, моими друзьями.
Куреты и этолийцы, упорные в бою, сражались вокруг города
Калидон и убивали друг друга; этолийцы защищали высокий
Калидон, а куреты стремились разорить его в ходе войны; между ними
Диана, восседающая на золотом троне, затаила злобу, возмущённая тем, что Эней не принёс в жертву первые плоды на плодородном участке земли.
В то время как другие боги пировали, поедая гекатомбы, он не принёс в жертву ничего, кроме дочери могучего Юпитера. То ли он забыл, то ли не подумал об этом, но он сильно заблуждался. Но она,
дочь Юпитера, обожающая стрелы, пришла в ярость и послала против [него]
лесного дикого кабана с белыми клыками, который, как это обычно бывает [с кабанами], причинил много вреда земле Энея. И много высоких деревьев одно за другим
Другого он поверг на землю вместе с корнями и цветущими плодами. Но его убил Мелеагр, сын Энея,
собрав охотников и собак из многих городов, ибо он не покорился бы
нескольким смертным: столь могучим он был и стольких вознёс на
печальную погребальную гору. И всё же она (Диана) подняла вокруг него 321
великую смуту и войну между куретами и великодушными этолийцами из-за головы и щетинистой шкуры вепря. 322 Пока воинственный Мелеагр сражался, куреты терпели неудачу. Они не могли ни
хотя и многочисленный, оставался за стеной. Но когда гнев,
который бушует в умах других, даже самых благоразумных,
охватил Мелеагра, ибо он был в ярости из-за своей дорогой матери Алтеи,
он бездействовал рядом со своей женой, прекрасной Клеопатрой, дочерью
Марпессы, златоногой дочери Эвена и Иды, которая тогда была
самой храброй из смертных и даже подняла лук против царя Феба
Аполлон, ради своей супруги с изящными лодыжками. Её [Клеопатру] тогда
отец и почтенная мать во дворце привыкли называть
по прозвищу Альциона, потому что её мать, обладавшая жалобным голосом печальной Альционы, 323 оплакивала её, когда быстроногий Феб Аполлон похитил её.
Рядом с ней он [Мелеагр] оставался бездействующим, погружённым в 324
свою печаль и гнев, вызванный проклятиями его матери, которая, сильно скорбя, молила богов о пощаде за убийство своих братьев.
325 Часто она била руками по плодородной земле, взывая к Плутону и ужасной Прозерпине, преклонив колени, в то время как её грудь была залита слезами, моля о смерти для своего сына. Но она
Эриннис, блуждавший во мраке, с неумолимым сердцем, услышал от
Эреба. Тогда же поднялся шум и гам среди этих 326
возбуждённых людей у ворот, башни были разрушены. Тогда старейшины
этолийцев стали умолять его и послали к богам избранных жрецов, чтобы
он вышел и защитил их, пообещав великий дар. Там, где почва плодородного Калидона была наиболее плодородной, ему было велено выбрать
красивый участок площадью в пятьдесят акров; половину земли, пригодной для выращивания винограда, отделить от другой половины равнинной земли, свободной от лесов, для
земледелие. Много раз престарелый Эней, укротитель коней, умолял его,
поднимаясь на порог своей комнаты с высоким потолком, сотрясая
хорошо смазанный дверной косяк и упрашивая сына. Много раз
его умоляли и сестры, и почтенная мать, но он тем более отказывался; и много
[молился] о товарищах, которые были ему самыми дорогими и близкими; но даже это не убедило его душу, пока
его покои не подверглись яростному нападению, а куреты не начали
взбираться на крепостные стены и обстреливать великий город. Тогда-то и произошло
его супруга, облачённая в златотканый пояс, со слезами на глазах молила Мелеагра и рассказывала обо всех бедствиях, которые случаются с людьми, чей город может быть захвачен.
Во-первых, они убивают мужчин, 327 а огонь превращает город в пепел; другие уводят детей и женщин с пышными формами.
Тогда его душа встревожилась, когда он услышал о злодеяниях, и он поспешил облачиться в сверкающие доспехи. Так он отвратил
злой рок от этолийцев, уступив своим желаниям; но они не отблагодарили его многочисленными и приятными дарами; но он
тем не менее отвратил зло. Но не размышляй об этом, о друг мой, и не позволяй божеству 328 так воздействовать на тебя, ибо было бы ещё бесчестнее помогать кораблям [уже] охваченным пламенем.
 Лучше приди за дарами, ибо греки будут почитать тебя наравне с богом. Если же ты снова вступишь в битву, уничтожающую людей, без даров, то не получишь равной чести, хотя и отвратишь войну».

Но быстроногий Ахилл, отвечая, обратился к нему: «Феникс, уважаемый отец, старик, вскормленный Юноной, мне не нужна эта честь.
ибо я полагаю, что был удостоен чести по воле Юпитера, который
будет удерживать меня на кривых кораблях, пока в моей груди
бьётся сердце, а мои колени способны двигаться. Но я скажу тебе кое-что ещё, и ты обдумай это. Не тревожь мою душу, плача
и стеная, ублажая героя Атрида; вовсе не обязательно,
чтобы ты любила его, лишь бы я, любящий тебя, не возненавидел тебя.
Тебе подобает вместе со мной досаждать тому, кто досаждал мне. Управляй наравне со мной и принимай мою честь пополам. 329 Таковы будут
передай моё послание; но ты, оставаясь здесь, возляг на мягкую
постель, а с наступлением утра мы обсудим, вернёмся ли мы в нашу
родину или останемся здесь».

 Примечание 314: (вернуться) См., однако, Баттм. Лексикон, стр. 510 и далее, считает, что ;;;;;;;;; просто означает «_нежно любимый_; только это выражение более сильно передаёт эту идею, о чём свидетельствует негативный смысл, в котором это слово используется во II. v. 470, где очевидно значение слова «_испорченный_» применительно к ребёнку, избалованному любовью родителей».

Сноска 315: (возвращение) _То есть_ я вырастил тебя до твоего нынешнего возраста. Лит.
«Я сделал тебя такой великой».

 Сноска 316: (вернуться)  Если кто-то сочтет эти естественные детали незначительными и недостойными поэзии, я могу лишь порекомендовать сравнить их с «Эсхилом» «Хоэфором» 750 и далее, а также с няней Шекспира в «Ромео и Джульетте» В таких отрывках возраст предполагаемого рассказчика — лучшее оправдание для поэта.

Сноска 317: (вернуться) См. Дюпорт, «Гном». Гомо. с. 57.

 Сноска 318: (вернуться) Возможно, именно из этого отрывка Стерн почерпнул свою возвышенную идею о том, что Ангел-Хранитель стирает клятву, которую Обвиняющий Дух вознёс на небеса.

Сноска 319: (вернуться) Ср. Гесиод, «Теогония» 54. ;;;;;;;;;, ;;;;;;;;;
;;;;;;;;; ;;;;;;;;. Как и ;;;;; ;;;;;;; в стихе 141, это выражение обозначает чрезмерную плодовитость.

 Сноска 320: (вернуться) Так же у Ксенофонта. de Venat. § 1. ;;;;;; ;’ ;; ;;;;
;;;;;;;;;;;; ;;; ;;;;. См. превосходный пересказ этой истории у Грота,
т. 1, с. 195 и далее. Ср. Гигин. Фаб. 102; Лактанций. Аргос. Овидий.
viii. 4; Антонин. Lib. Met. § 2.

 Сноска 321: (вернуться) _Т. е._ вепрь.

 Сноска 322: (вернуться) О легенде, связанной с этой войной, см. Аполлодор. i. 8,
2; Каллимах. Ib. Дианон. 216; Овидий, Метаморфозы. viii. 260. Каталог
Список героев, сопровождавших Мелеагра, приводит Гигин, Fab. clxxiii.

 Сноска 323: (вернуться) См. Антонин. Liberal. Met. § 2. который довольно близко следует
Гомеру.

 Сноска 324: (вернуться) Буквально «переваривающий».

Сноска 325: (возвращение) См. прим. 2, с. 41, а также о смерти Мелеагра, которого мать сожгла на роковом огне, Аполлодор. i. c.; Зенобий Центум.
Адаг. v. 33; Антонин. «Ливийская библиотека». § 2.

 Сноска 326: (возвращение) _То есть_ калайдонцы.

 Сноска 327: (возвращение) Этот перечень ужасов войны, по-видимому, был в голове у Саллюстия, Cat. § 51, и Цицерона, Or. iv. in
Катиле.

Сноска 328: (возвращение) Рудольф об Оцелле у Лукана, стр. 266, справедливо замечает:
«В древнейшие времена, о которых мы можем вспомнить, ;;;;;;
был ничем иным, как богом. Горн. Од. ;, 165, 160; Ил. ;, 420; II. ;,
791. Не различается и это слово, когда оно относится к людям или к демонам; ведь и то и другое называется ;;;;;;;;». Кеннеди и некоторые другие переводчики допустили ошибку в этом месте.


Сноска 329: (вернуться) _То есть_ ;;;’ ;;;;;. См. Хейна.

Он сказал и молча кивнул Патроклу из-под бровей,
чтобы тот расстелил для Феникса толстое ложе, пока они будут
Улисс размышлял о том, как бы поскорее выбраться из шатра. Но богоподобный Аякс из Теламона обратился к нему:

 «О сын Лаэрта, рождённый от Юноны, хитроумный Улисс, пойдём, ибо цель нашего обращения, как мне кажется, недостижима, по крайней мере, таким путём, и мы должны как можно скорее передать послание грекам, даже если оно недоброе. Теперь они сидят и ждут нас; но Ахилл таит в груди своей
Свирепую и надменную душу, непреклонную; и он не
Считает за дружбу то, чем мы его на кораблях выше прочих
Чтим. Беспощадный! и воистину, кто-то
принял компенсацию даже за смерть брата или за убийство собственного сына,
в то время как [убийца] остаётся дома, среди своего народа,
совершив множество искуплений: и разум, и благородная душа другого
успокоились после того, как он получил компенсацию. Но в твою грудь
боги вложили непреклонный и злой разум только ради одной девушки,
тогда как мы предлагаем тебе семь гораздо более ценных и множество других
подарков. Итак, прими благосклонно наше расположение и прояви уважение к своему дому, ибо мы — гости под твоей кровлей, пришедшие от множества народов
Греки, мы желаем быть вам самыми дорогими и дружественными друзьями среди всех ахейцев, сколько бы их ни было».

Но быстроногий Ахилл, отвечая, сказал: «Благородный Аякс,
сын Теламона, вождь народа, мне кажется, что ты сказал всё это от чистого сердца,
но моё сердце сжимается от негодования всякий раз, когда я вспоминаю,
как сын Атрея опозорил меня перед греками, словно я какой-то презренный
чужеземец. Но идите и передайте моё послание, ибо я не стану думать о кровавой войне до тех пор, пока не вернётся сын воинственного Приама, благородный Гектор.
убивая греков, доберётся до кораблей мирмидонян и сожжёт их огнём. Но что касается моего шатра и чёрного корабля, то я думаю, что Гектор, хоть и рвётся в бой, воздержится от сражения».

 Так он сказал; но они, каждый взяв по двойному кубку, совершили возлияние и пошли обратно вдоль флота, а Улисс шёл впереди. Но Патрокл приказал своим товарищам и служанкам
как можно скорее постелить Фениксу мягкую постель, и они, повинуясь,
расстелили ложе, как он велел, — овечьи шкуры, покрывала и тонкую ткань
льна: там лежал старик и ждал божественного утра. Но Ахилл
спал в глубине своей искусно сделанной палатки, а рядом с ним лежала
прекраснолицая Диомеда, дочь Форба, которую он привёз с
Лесбоса. А с другой стороны лежал Патрокл, и рядом с ним тоже лежала
прекраснотелая Ифис, которую благородный Ахилл отдал ему, взяв с собой
Скирос, город Энея.

Но когда они вошли в шатры Атридов, сыновья греков,
поднявшись один за другим, встретили их с золотыми чашами и
стали расспрашивать. И первым царь людей Агамемнон спросил:

«Скажи мне, о Улисс, прославленный, великая слава греков,
хочет ли он отвести вражеский огонь от кораблей или
он отказался и гнев всё ещё терзает его гордую душу?»

Но тогда многострадальный, благородный Улисс обратился к нему: «О, славнейший сын Атрея, Агамемнон, царь людей, он не желает унять свой гнев, но ещё больше распаляется и презирает тебя, как и твои дары. Он велит тебе самому посоветоваться с греками, как тебе сохранить и корабли, и войско греков, но…»
сам пригрозил, что с наступлением рассвета он спустит на воду
основные свои суда с хорошей посадкой и равномерным курсированием. И он объявил, что
он посоветовал бы и другим отплыть домой, поскольку вы теперь не добьетесь
разрушения величественного Илиона; ибо далеко звучащий Юпитер сильно
простер свою руку [над ним], и люди обрели мужество.
Так он сказал; и вот они, те, кто последовал за мной, Аякс и два вестника, оба благоразумные люди, чтобы рассказать об этом. Но престарелый Феникс лёг там, ибо так он приказал, чтобы утром, если он пожелает,
он мог бы последовать за ним на кораблях в его родную страну; но он ни в коем случае не увезёт его против его воли».

 Так он сказал, и все замолчали, поражённые его речью, ибо он говорил с большим пылом. Долго молчали скорбящие сыновья греков, пока наконец Диомед, отважный в пылу битвы, не обратился к ним:

«О славнейший сын Атрея, царь людей, Агамемнон, лучше бы ты не молил о пощаде прославленного сына Пелея, не принося ему бесчисленных даров, ибо он и без того высокомерен. 330 Теперь ты снова
Это ещё больше раззадорило его. Однако давайте оставим его в покое,
независимо от того, уйдёт он или останется, потому что он снова вступит в бой, когда его разум в его груди будет побуждать его, а Божество — подстрекать его. Но давайте все поступим так, как я посоветую: идите отдыхать, насытив свои сердца едой и вином, ибо это придаёт сил и энергиинаш. Но когда взойдёт прекрасное
розовоперстое утро, собери пехоту и конницу и поспеши к кораблям, подбадривая их. И сам сражайся в первых рядах».

 Так он сказал, и все цари одобрили его речь, восхитившись словами Диомеда, укротителя коней. Совершив возлияние, они
разошлись по своим шатрам; там они легли отдохнуть и
воспользовались благом сна. 331

Сноска 330: (вернуться) Я в долгу перед Мильтоном.

Сноска 331: (вернуться) Там же.




ДЕСЯТАЯ КНИГА.


АРГУМЕНТ.

Диомед и Улисс в качестве шпионов проникают ночью в лагерь троянцев.
Сначала они заманивают в ловушку и убивают Долона, который отправился с тем же поручением к троянцам.
Получив от него нужную информацию, они нападают на фракийцев и убивают их царя Реса, пока тот спит.
По совету Минервы они возвращаются в лагерь.


Другие вожди греков действительно проспали всю ночь на кораблях, погрузившись в глубокий сон.
Но сладкий сон не коснулся Агамемнона, сына Атрея, пастыря народа, который ворочался с боку на бок
многое было у него на сердце. Как когда-то муж златовласой Юноны
грохотал, предвещая либо обильный, мощный ливень, либо град, либо
снег, когда снег белит поля; или где-то [предвещая] широкую пасть
332 жестокой войны; так часто стонал Агамемнон в глубине души,
и разум его был смущён. Всякий раз, когда он смотрел на Троянскую равнину, он удивлялся
множеству костров, горящих перед Илионом, звукам флейт
и свирелей и людскому шуму. Но когда он смотрел на корабли
и войско греков, он вырвал с корнем множество волос у себя на голове,
333 [разгневанный на] Юпитера, живущего на небесах, и глубоко застонал в
своем благородном сердце. Но этот план показался ему самым лучшим:
сначала отправиться к Нестору Нелейскому, [и посмотреть], сможет ли он
вместе с ним придумать какой-нибудь безупречный план, который мог бы предотвратить беду.
Поэтому, поднявшись, он накинул плащ на грудь, а под ноги подвязал красивые сандалии. Затем он обернул себя окровавленной шкурой огромного рыжевато-коричневого льва, которая доходила ему до
Он обхватил свои лодыжки и взялся за копьё. Точно так же дрожь охватила
Менелая, ибо сон не смыкал его век, [из страха]
что греки пострадают, ведь они из-за него переплыли широкое море и пришли в Трою, ведя дерзкую войну. Сначала он покрыл свою широкую спину шкурой пятнистого леопарда, а затем, подняв свой медный шлем, надел его на голову и взял в крепкую руку копьё. Но он
пошёл будить своего брата, который командовал всеми греками и был почитаем народом как бог. Он нашёл его у
Он взошёл на нос своего корабля, накинув на плечи сверкающие доспехи, и был встречен с распростёртыми объятиями. К нему первым обратился Менелай, отважный в пылу войны:
«Зачем ты так вооружаешься, мой уважаемый брат? Или кого из своих товарищей ты посылаешь в качестве шпиона к троянцам?
По правде говоря, я очень боюсь, что никто не возьмётся за это дело и не отправится в одиночку под покровом ночи на разведку к врагу. Любой [кто это сделает] будет поистине смельчаком».


Сноска 332: (обратно) Цицерон, «В защиту Архия», § 5, «Totius belli ore ac
faucibus».

Сноска 333: (возвращение) Или «один за другим». Schol.: ;;’ ;;;;;;;;, ;
;;;;;;;;;;. См. Меррик о Трифодоре. 388; Альберти о Гесихии. т. ii.
с. 1029.

 Сноска 334: (возвращение) Или «активный, неистовый». Другой интерпретации
, однако, придерживается Virg. ;n. ii. 721: “Фульвика инстернор пелле
леонис”.

Но к нему царь Агамемнон, отвечая, обратился: “О Юпитер, взращенный
Менелай, и ты, и я нуждаемся в благоразумном совете, который
защитит и сохранит греков и их корабли, поскольку разум
Юпитера изменился. Конечно, он предпочёл уделить внимание
Гекторианские жертвоприношения; ибо никогда я не видел и не слышал, чтобы кто-нибудь рассказывал, что один человек совершил столько тяжких деяний за один день, сколько Гектор, возлюбленный Юпитером, совершил для сыновей греков, [хотя] он не был возлюбленным ни богиней, ни богом. Но он совершил такие деяния, которые, как я полагаю, ещё долго будут тревожить греков. Столько зла он причинил грекам. Но иди же, позови Аякса и Идоменея, пусть быстро бегут к своим кораблям, а я пойду к благородному Нестору и призову его
восстать, если он пожелает отправиться в священный отряд 335 стражников
и отдавать приказы; ибо они будут внимать ему с величайшим усердием, потому что
его сын командует стражниками вместе с Мерионами, оруженосцем Идоменея; ибо им мы доверили главное дело».

 Примечание 335: (возвращение) Отряд, выбранный для особой цели — несения караула. Хейн сравнивает ;, 504: ;;;;; ;;;;;;; ;, 681:
;;;;; ;;;;;; ;;;;;;;;;. Сравните также ;;;;; ;;;;; фиванцев, Плутарх, «Пелоп», т. i, стр. 285; Э. Афиней. xiii. с. 561.

Но Менелай, отважный в пылу битвы, ответил ему: «Как ты
командуешь и увещеваешь меня в своей речи? Должен ли я остаться
там с ними и ждать твоего прихода или мне вернуться к тебе
после того, как я должным образом отдам им приказы?»

Но к нему, в свою очередь, обратился Агамемнон, царь людей: «Подожди здесь, чтобы мы не разминулись, когда будем подходить.
Ведь в лагере много путей. Но кричи во весь голос, куда бы ты ни шёл, и призывай их быть начеку, называя каждого по имени его отца. 337
обращайся ко всем с уважением; и не будь надменен в своих мыслях. Нет, пусть
даже мы сами трудимся, какого бы положения мы ни были, над столь тяжким бедствием, которое
Юпитер возложил на нас при нашем рождении”.

Сказав это, он отпустил своего брата, должным образом наказав его. Но он
поспешил пойти к Нестору, пастырю народа. Он нашёл его на
мягком ложе рядом с шатром и чёрным кораблём, а рядом с ним лежали
разноцветные доспехи, щит, два копья и сверкающий шлем. Рядом с ним
также лежал гибкий пояс, которым старик подпоясывался, когда
готовился к кровопролитной войне, ведя за собой свой народ.
он ни в коем случае не поддался печальной старости. Опираясь на локоть,
338 подняв голову, он обратился к сыну Атрея и
спросил его [этими] словами:

Примечание 336: (возвращение) Буттманн, Lexil. p. 85, приходит к выводу, что «мы должны включить ;;;;;;;;;; в число форм ;;;;;;;;, этимологические связи которых нам неизвестны, и мы можем легко обойтись без них».

Примечание 337: (возвращение) Примеры такого комплиментарного стиля обращения встречаются в стихе 144. ;;;;;;;; ;;;;;;;;;. 86: ;;;;;; ;;;;;;;;.

Сноска 338: (возвращение) Ср. Проперций. 1. 3, 34. «Sic ait in molli fixa
toro cubitum».

 «Кто ты, что приходишь один к кораблям, вдоль армии,
в мрачную ночь, когда другие смертные спят? Ищешь ли ты кого-то из стражи или кого-то из своих товарищей? Говори, не подходи ко мне молча.
Что тебе нужно?»

Но Агамемнон, царь людей, ответил ему: «О Нестор, сын
Нелея, великая слава греков, ты узнаешь Агамемнона,
сына Атрея, которого Юпитер обрек на тяжкие испытания
непрестанно, пока в груди моей есть дыхание, а колени способны
двигаться. Так я скитаюсь, потому что сладкий сон не смыкает
моих глаз, а война и бедствия греков тревожат меня. Ибо я
очень боюсь за греков, и сердце моё неспокойно, я в смятении.
340 Сердце моё выпрыгивает из груди, а прекрасные члены
дрожат. Но если ты можешь что-то сделать (поскольку сон не идёт к тебе), пойдём со мной к стражникам, чтобы посмотреть, не уснули ли они, изнурённые трудом и [охваченные] 341 сном.
и совсем забыли о страже. А вражеские люди расположились лагерем
неподалёку, и мы даже не знаем, не замышляют ли они напасть даже ночью». 342

Но Нестор, геренский воин, ответил ему: «Агамемнон, славнейший сын Атрея, царь людей, несомненно, предусмотрительный Юпитер не позволит Гектору осуществить все те замыслы, которых он, возможно, ожидает».
но я думаю, что он будет страдать ещё больше, если Ахилл отвернёт своё сердце от сильного гнева. И всё же я охотно последую за ним
Итак, пойдём же; и пусть другие последуют за нами, и прославленный копьеносец Диомед, и Улисс, и быстрый Аякс, и доблестный сын Филея. Но если кто-нибудь из вас пойдёт, позовите богоподобного Аякса и царя Идоменея, ибо их корабли находятся дальше всех, 343 и до них никак не добраться. Но я буду упрекать
Менелай, хоть он и дорог мне и уважаем, не скроет от тебя, даже если ты будешь на меня сердиться, что он так спит и позволяет тебе трудиться в одиночку. Ведь сейчас он должен трудиться, умоляя всех вождей, потому что необходимость, которую больше нельзя терпеть, настигла нас.

Сноска 339: (возвращение) Эсхил. Агамемнон. 12: ;;;’ ;; ;; ;;;;;;;;;;;;; ;;;;;;;;
;’ ;;; ;;;;; ;;;;;;;; ;;; ;;;;;;;;;;;;;; ;;;;, ;;;;; ;;; ;;;’ ;;;;;
;;;;;;;;;;.

Сноска 340: (возвращение) Цицерон, «К Аттику», IX, 6: «Non angor, sed ardeo dolore; ;;;; ;;; ;;;; ;;;;;;;, ;;;’ ;;;;;;;;;;;. Non sum, inquam, mihi crede, mentis compos».

Сноска 341: (возвращение) Обратите внимание на зевгму, которой подражает Гораций.
Од. III. 4, 11: «Ludo fatigatumque somno» Сравните с ученой диссертацией на эту тему Д’Орвиля о Харитоне, iv. 4, стр. 440 и далее, изд. Липса.

Сноска 342: (вернуться) Эсхил. Сеп. с. Ф. 28: ;;;;; ;;;;;;;; ;;;;;;;;;
;;;;;; ;;;;;;;;;;;;;; ;;;;;;;;;;;;; ;;;;;.

 Сноска 343: (вернуться) Софокл. Адж. 3: ;;; ;;; ;;; s;;;;;; ;; ;;;;;;;;;
;;; ;;;;;;;, ;;;; ;;;;; ;;;;;;; ;;;;.

Но Агамемнон, царь людей, в свою очередь обратился к нему: «Старик, в другое время я бы даже попросил тебя пожурить его, потому что он часто ленится и не хочет работать, поддаваясь то ли лени, то ли безрассудству, но смотрит на меня и ждёт, когда я начну. Но сейчас он встал задолго до меня и стоит рядом со мной; он
Я уже послал за теми, кого ты ищешь. Но пойдём, и мы найдём их у ворот среди стражи, ибо я велел им собраться там.

 Но геренский рыцарь Нестор ответил ему: «Если так, то никто из греков не разозлится и не ослушается, когда он будет увещевать или отдавать приказы».

Сказав это, он надел тунику, подпоясав её, и под ноги свои блистательные возложил прекрасные сандалии, и опоясался пурпурным плащом, застёгнув его двойной, широкой застёжкой; 344 и косматая шерсть была на нём густая, и взял он крепкое копьё, остроконечное
медь. Сначала он направился к кораблям ахейцев в медных кольчугах.;
затем геренийский рыцарь Нестор, подняв крик, пробудился ото сна
Улисс, равный Юпитеру в совете. Но голос немедленно проник в его разум.
он вышел из палатки и обратился к ним:

«Зачем, скажи на милость, ты бродишь в одиночестве этой благоухающей ночью, рядом с кораблями, среди войска? Какая великая нужда гонит тебя?»


Сноска 344: (вернуться) Schol.: ;;; ;;;;;;;, ;;;; ;;; ;;;;; ;;;;
;;;;;;;; ;;;;; ;;;;;;;;;;;. Эпитет ;;;;;;;;;;; указывает на то, что это была
царская одежда.

Но Нестор, геренский рыцарь, ответил ему: «Сын Лаэрта, рождённый от
Юпитера, хитроумный Улисс, не возмущайся, ведь греков постигло такое горе.
Но следуй за нами, чтобы мы могли поднять на бой ещё одного,
кого бы это ни было, и решить, бежать или сражаться».

Так он сказал и, дав Улиссу множество советов, вернулся в свой шатёр.
Он накинул на плечи свой пёстрый щит и последовал за ними.
Но они направились к Диомеду, сыну Тидея, и нашли его
снаружи, перед его шатром, с оружием в руках, а его товарищи спали
вокруг него. Под головами у них были щиты, а копья
были воткнуты остриями вверх; 345 и издалека
сверкала медь, словно молнии отца-громовержца. Сам герой
же спал, и под ним была расстелена шкура дикого быка, а под головой — великолепный гобелен.
Стоявший рядом с ним геренский рыцарь Нестор разбудил его, толкнув ногой в пятку.
346 Он поднял его и открыто упрекнул [его]:

 «Встань, сын Тидея, зачем ты спишь всю ночь напролет?
Разве ты не слышишь, как троянцы расположились лагерем на возвышенности на равнине рядом с кораблями и что теперь их отделяет от них лишь небольшое пространство?»

 Сноска 345: (вернуться) ;;;;;;;;;;’ ;;;; ;;;;;;;; ;;; ;;;;; ;;;
;;;;;;;. У Гесихия, который также ссылается на этот отрывок, есть ;;;;;;;;;;’ ;;; ;;;;;;;;. Поллукс, x. 31, хорошо объясняет это: ;; ;;;
;;;;;;; ;;;;;;;;;. Это также называется ;;;;;; и ;;;;;.

 Примечание 346: (вернуться) Не «calce pedis movens». См. Кеннеди.

 Так он говорил, но очень быстро очнулся от сна и, обратившись к нему, произнёс крылатые слова:

«Ты неутомим, старик: ты никогда не прекращаешь трудиться. Разве нет других, более молодых сыновей греков, которые, разъезжая повсюду, могли бы пробудить каждого из царей? Но, о старик, ты неутомим».

 Тогда геренский рыцарь Нестор обратился к нему: «Воистину, друг мой, ты всё это верно сказал. Я должен быть уверен, что у меня есть
безупречные сыновья, и у меня много воинов, некоторые из которых,
действительно, могли бы отдать приказ. Но греков постигла
великая нужда, и теперь все зависит от
на острие бритвы 347, будет ли гибель греков самой печальной,
или жизнь. Но иди же теперь, раз ты моложе, разбуди быстрого Аякса и
сына Филея, если тебе не жалко меня».

 Примечание 347: (вернуться) Геродот. VII. 11: ;;; ;;;;; ;;p ;;; ;;;;;
;;;;;; ;;;; ;; ;;;;;;;;. Софокл. Антигона. 996: ;;;;;; ;;;;; ;; ;;; ;;;
;;;;; ;;;;. Феокрит. xxii. 6: ;;;;;;;; ;;;;;;; ;;; ;;;;; ;;; ;;;;;;.

 Так он сказал; но другой накинул ему на плечи шкуру огромного бурого льва, доходившую до самых ног, и взял его копьё. Он поспешил вперёд, и герой, разбудив остальных, повёл их за собой.

Но когда они подошли к собравшимся стражникам, то увидели, что не командиры стражи спят, а все они настороженно сидят, взявшись за оружие. Как собаки, бдительно охраняющие овец в загоне,
слышат разъярённого дикого зверя, который пробирается через лес с
гор, но им мешает громкий лай людей и собак, и они совсем не
могут уснуть, так и их веки не смыкались сладкой дремотой,
пока они несли дозор в ту печальную ночь, ибо они всегда
обращались лицом к равнине, когда слышали приближение троянцев. Но старик
Увидев их, он возрадовался и подбодрил их речью, а затем обратился к ним со словами, которые стали крылатыми:

 «Итак, дорогие дети, бодрствуйте, и пусть никто не предаётся сну,
чтобы мы не стали посмешищем для врага».

 Сказав это, он пересёк траншею, и за ним последовали вожди греков,
все, кто был созван на совет. Вместе с ними отправились Мерионы и прославленный сын Нестора, ибо они были приглашены, чтобы посоветоваться с ними.
Итак, пройдя через вырытую траншею, они сели на открытом пространстве, где
На земле, свободной от упавших мёртвых тел, появился стремительный
Гектор, который повернул назад, уничтожив греков, когда их наконец окутала ночь.
Там, сев, они заговорили друг с другом, и геренский рыцарь Нестор начал речь:

«О друзья, неужели кто-то настолько уверен в своей отваге, что готов выступить против великодушных троянцев, если ему вдруг удастся захватить кого-то из врагов, заплутавших на окраине лагеря, или, может быть, даже узнать у троянцев, что они замышляют
между собой; намерены ли они остаться здесь, у кораблей, на расстоянии, или собираются вернуться в город, раз уж они покорили греков? Если бы он только услышал всё это и вернулся к нам невредимым,
великая слава была бы ему под небесами среди всех людей, и он
получил бы хорошую награду. Ибо каждый из тех, кто командует кораблями, даст по чёрной овце, по овце с ягнёнком у вымени;
которому действительно не будет равных; и он всегда будет присутствовать на наших пирах и празднествах».

 Так он говорил, и все они молчали; но Диомед сказал им:
доблестный в гуще битвы, сказал:

 «Нестор, моё сердце и отважный дух побуждают меня войти в лагерь враждебных троянцев, который находится неподалёку. Но если бы кто-то ещё пошёл со мной, это доставило бы мне больше удовольствия и придало бы мне больше смелости.  Ведь когда двое идут вместе, один раньше другого понимает, в чём может заключаться преимущество. Но если кто-то, находясь в одиночестве, заметит что-то, его восприятие всё равно будет более медленным, а суждение — слабым.
Так он говорил, и большинство хотело последовать за Диомедом. Этого хотели два
Аякса, слуги Марса; этого хотели Мерионы; этого хотел сын
Нестор очень этого желал; знаменитый копьеносец, сын Атрея,
Менил, желал этого; и отважный Улисс стремился проникнуть в
толпу троянцев; ибо дерзким был его дух.
 Однако среди них был Агамемнон, царь людей, который сказал:

«Диомед, сын Тидея, самый дорогой моему сердцу, выбери себе спутника,
которого ты желаешь, самого храброго из тех, кто предлагает себя,
поскольку многие готовы. И не поступай так, чтобы из почтения [к
ранг]; не обращая внимания ни на семью, ни на то, является ли кто-то больше королем”.

При этом он говорил, что боялся за желтоволосый Менелай; но среди
их Диомида, храбрый в грохоте боя, заговорил снова::

“Если ты сейчас приказываешь мне самому выбрать спутника, как я могу теперь
забыть богоподобного Улисса, чье сердце благоразумно, а дух доблестен в
все труды; и кого любит Паллада Минерва. Следуя за ним, мы оба должны вернуться даже из пылающего огня, ибо он искусен в планировании [больше, чем все остальные]».


Но многострадальный благородный Улисс в ответ обратился к нему: «Сын Тидея,
ни хвалить меня безмерно, и не совсем виноват, ибо ты неправду говоришь
эти вещи между Аргивянами, кто уже знаком с ними. Но
пойдем, ибо ночь проходит, а утро уже близко. Звезды поднялись
уже далеко, и большая часть ночи, на две
части, прошла, но третья часть остается”.

Сказав это, они облачились в свое ужасное оружие. Диомеду Трасимед, стойкий в бою, отдал свой обоюдоострый меч, потому что
его собственный остался на кораблях, и щит. На голову он возложил
Его шлем из бычьей кожи, без конуса и гребня, называется катаитис.
348 Он защищает головы цветущих юношей. И Мерионы дали Улиссу лук,
колчан и меч, а на голову надели шлем из шкуры;
внутри он был крепко стянут множеством ремней, а снаружи
белые зубы вепря с клыками из слоновой кости, плотно прилегающие друг к другу со всех сторон,
хорошо и искусно защищали его, а в середине был пришит шерстяной головной убор
349. Однажды Автолик привёз его из Элеона, города Аминтора, сына Гормена, проникнув в его большой дом. Он отдал
Однако он отдал его Амфидаму, кифеянцу, чтобы тот отнёс его Скандее, и Амфидам преподнёс его Молу в знак гостеприимства, но тот отдал его своему сыну Мерионесу, чтобы тот носил его. Наконец, когда его надели, он покрыл голову Улисса. Но они, опоясавшись грозным оружием, поспешили вперёд и оставили всех вождей на том же месте. И когда они были уже недалеко от цели, Минерва послала им навстречу
цаплю с правой стороны: они не увидели его глазами
из-за мрачной ночи, но услышали его шелест. И Улисс был
воодушевившись видом птицы, он воззвал к Минерве:

 «Услышь меня, дочь Юпитера, носящего эгиду, которая сопутствует мне во всех трудах, и я не ускользну от твоего внимания, ибо я движусь.  350 А теперь, о Минерва, особенно помоги мне и дай нам, покрытым славой, вернуться на корабли с прочными скамьями, совершив великое дело, которое наверняка заставит троянцев задуматься».

Сноска 348: (вернуться) «Катаитикс можно назвать раздетым
шлемом вождя, который его носил». — Кеннеди.

Сноска 349: (вернуться) Или «он был набит войлоком». — Оксфордский перевод.
«Между ремнями была проложена шерсть, чтобы защитить голову и плотнее прилегающий шлем». — Кеннеди.


Сноска 350: (возвращение) Софр. А. 18: ;;; ;;; ;;;;;;; ;; ; ;;’ ;;;;;
;;;;;;;; ;;;;; ;;;;;;;;’.

 Тогда Диомед, храбрый в пылу битвы, взмолился:
«Услышь и меня, о дочь Юпитера, непобедимая. Помоги мне, как когда-то ты помогла моему отцу, благородному Тидею, в Фивах, когда он отправился туда в качестве посла ахейцев; он оставил ахейцев в медных доспехах у
Асоп, и он сам, отправился туда с мирным посланием к кадмлянам: но
на обратном пути он совершил множество трудных подвигов с твоей помощью, о благородная богиня, когда ты благосклонно стояла рядом с ним. Так и теперь
благосклонно стой рядом и защищай меня; а я в ответ принесу тебе в жертву годовалую телку с широким лбом, дикую, которую еще никто не взнуздал. Эту телку я принесу тебе в жертву,
обвив ее рога золотом».

Так они говорили, молясь, и Минерва Паллада слышала их. Но когда они
умоляли дочь могучего Юпитера, они поспешили вперёд,
как два льва, сквозь тёмную ночь, сквозь бойню, сквозь
Тела пронзены стрелами, и чёрная кровь.

 Гектор не позволил доблестным троянцам уснуть; он созвал всех вождей, всех, кто был предводителем и правителем у троянцев. Собрав их, он дал мудрый совет:

 «Кто, взявшись за это дело, совершит его ради великой награды? И ему будет выплачена достойная награда, ибо Я дам
колесницу и двух коней с жёсткими гривами, которые превосходят
по скорости быстроходные корабли греков, тому, кто осмелится
(и прославится сам) приблизиться к быстроходным кораблям и
узнай, охраняются ли корабли флота, как прежде, или же, покоренные нашими руками, они замышляют бегство и не хотят бодрствовать по ночам, изнемогая от тяжкого труда».

 Так он говорил, но все они хранили молчание. Но среди троянцев был один Долон, сын Эвмеда, божественный вестник, богатый золотом и медью, который был уродлив на вид, но
[был] проворным и был единственным [сыном] среди пяти сестёр.
Тогда он, стоя рядом, обратился к троянцам и Гектору:

«Гектор, моё сердце и отважный дух побуждают меня подойти к
быстроходные корабли и раздобудь сведения. Но подойди, подними свой скипетр и поклянись, что ты непременно отдашь мне коней и колесницу, украшенную медью, на которой теперь восседает прославленный сын Пелея, и я не буду для тебя бесполезным шпионом и не обману твоих ожиданий, ибо я проникну так далеко в лагерь, что доберусь до корабля Агамемнона, где вожди, возможно, будут совещаться, бежать им или сражаться».

Так он говорил, но взял скипетр в руку и поклялся ему:
«Пусть теперь моим свидетелем будет сам Юпитер, громогласный супруг
Юнона, пусть ни один другой троянец не будет впряжён в этих коней.
Но я клянусь, что вся слава достанется тебе».

 Так он говорил и действительно дал ложную клятву; 351 тем не менее он воодушевил его. Тотчас же он перекинул через плечо свой кривой лук, надел поверх него шкуру серого волка, а на голову — шлем из шкуры ласки и схватил острое копьё. И он отправился
из лагеря к кораблям, но ему не суждено было вернуться к Гектору с новостями. Но когда он
Покинув толпу лошадей и людей, он поспешил дальше.
Но богоподобный Улисс заметил его приближение и обратился к Диомеду:

 Примечание 351: (возвращение) «Нет необходимости предполагать, что
Гектор замышлял какой-то обман. Поэт размышляет о событии, которое разрушило его надежды и сделало его клятву недействительной». — Кеннеди.

 «Внемлите! Диомед, из лагеря идёт человек. Не знаю, шпионит ли он за нашими кораблями или хочет разграбить трупы. Но давай сначала дадим ему пройти немного по равнине, а потом...
поспешно бросившись на него, давайте схватим его. Если же он превзойдёт нас в скорости, давайте будем нападать на него с копьём и постоянно оттеснять его от лагеря к кораблям, чтобы он случайно не сбежал в сторону города.


Тогда, сказав это, они легли на пути среди мёртвых, но он, не подумав, поспешно пробежал мимо. Но когда он был уже так далеко,
как только можно отмерять расстояние, вспаханное за один раз 352 мулами (ибо
они предпочтительнее волов, когда нужно тянуть хорошо сделанный плуг по
глубокой пахоте), они действительно побежали к нему; но он стоял неподвижно, слыша
Он услышал шум и в глубине души понадеялся, что его товарищи пришли от троянцев, чтобы вернуть его, как и приказал Гектор. Но когда они оказались на расстоянии броска копья или даже ближе, он понял, что это враги, и бросился бежать, а они тут же поспешили за ним. Подобно тому, как две гончие с острыми зубами, искушённые в погоне, неустанно преследуют по лесистой местности оленёнка или зайца, в то время как он с криком убегает от них, так и Тидид и Улисс, разорители городов, неустанно преследовали его, отрезав ему путь
от своего народа. Но когда он уже летел к кораблям, он
быстро смешался бы с дозорными, и тогда Минерва влила бы
силу в Тидида, чтобы никто из греков в медных доспехах не
преуспел в хвастовстве тем, что ранил его, но сам он пришёл
вторым; тогда доблестный Диомед, бросившись на него с
копьём, обратился к нему:

«Либо остановись, либо я настигну тебя своим копьём. И я не думаю, что тебе удастся долго скрываться от неминуемой гибели от моей руки».

 Примечание 352: (вернуться) См. схолиаста и примечание Кеннеди.

Он сказал это и метнул копьё, но намеренно промахнулся.
Остриё хорошо отполированного копья вонзилось в землю справа от него.
Тогда он действительно замер и задрожал, заикаясь (и у него застучали зубы), бледный от страха.

Запыхавшись, они догнали его и схватили за руки; но он, рыдая, сказал:

«Возьмите меня живым, и я выкуплю себя, ибо в [моем доме] есть
медь, и золото, и хорошо выкованное железо, из которых мой отец
даст вам бесчисленное множество выкупов, если услышит, что я жив
на кораблях греков».

Но многоопытный Улисс, отвечая, сказал: «Мужайся, и пусть смерть не приходит тебе на ум. Но скажи мне вот что, и скажи правильно: почему ты один идёшь из лагеря к флоту в эту мрачную ночь, когда другие смертные спят? Может быть, ты хочешь разграбить чьи-то мёртвые тела, или Гектор послал тебя разведать всё на пустых кораблях? Или тебя самого побуждает к этому разум?»

Но Долон ответил ему, и его ноги задрожали:
 «Вопреки моему желанию Гектор навлек на меня большую беду.
Он пообещал, что даст мне коней с крепкими копытами,
достойных славного сына Пелея, и его колесницу, украшенную медью.
И он велел мне, пройдя через тёмную и опасную 353 ночь,
приблизиться к врагу и точно узнать, охраняются ли быстрые корабли, как прежде, или же вы, уже побеждённые нашими руками,
планируете бегство и не хотите бодрствовать ночью, измученные тяжёлым трудом».

Сноска 353: (возвращение) Баттм. Лексил. с. 369: «Я перевожу ;;; ;;; как
_быструю и страшную_ ночь; и если это когда-то будет признано
Если установить значение гомеровского эпитета, то он, безусловно, всегда будет понятен слушателю и полон выразительности. «Ночь, — говорит немецкая пословица, — не друг человеку;» опасности, которые подстерегают ночного путника, воплощены в образе быстрой, раздражительной, враждебной богини.
 Даже другие божества боятся её, которая (Il. ;, 259) ;;;;
;;;;;;;; ;;; ;;;;;;; и сам Юпитер, несмотря на свою ярость, воздерживается от того, что могло бы быть ;;;;; ;;; ;;;;;;;;. Этот эпитет не менее естественен, когда ночь не персонифицируется: ведь ;;;;;
;;;;;; — это _опасные_ времена, поэтому словом ;;; можно обозначить быстротечность и неотвратимость опасностей, которые угрожают людям, идущим
;;; ;;;;; ;;;;;;;;.”

Но хитроумный Улисс, улыбаясь, обратился к нему: «Несомненно, твой разум стремился к могущественным дарам, к коням воинственных Ацисов; но ими трудно управлять смертным людям, и их может вести только Ахилл, рождённый бессмертной матерью. Но скажи мне вот что и отвечай правдиво: где ты оставил Гектора, пастыря народа, когда пришёл сюда? Где его боевое оружие и где его
коней? И как [расположены] дозорные посты и шатры других
троянцев? О чём они совещаются между собой? Собираются ли они
оставаться там, неподалёку от кораблей, или вернутся в город, раз уж они
покорили греков?»

Но Долон, сын Эвмеда, снова обратился к нему: «Поэтому я
действительно подробно расскажу тебе обо всём этом. Гектор с теми,
кто является советником, обсуждает планы у гробницы божественного Ила, вдали от шума. Но ты не спишь
«Исследуй, о герой, ни один избранный [отряд] не защищает и не охраняет лагерь. Но сколько бы ни было очагов у троянцев, у них есть те, к кому они обращены; 354 и они оба бодрствуют и
призывают друг друга нести дозор. А союзники, напротив,
собравшиеся издалека, спят; ибо они поручают троянцам нести дозор, ибо их дети и жёны не лежат рядом с ними».

Сноска 354: (возвращение) То есть ;;;; ;;;;; ;;; ;;;;; ;;;;;;;, ;;;;
;;;; ;;;;;, ;;;; ;;;;; ;;;;;; ;;;;;, ;;;;;;;;;;;, ;. ;. ;.

Но многоопытный Улисс, отвечая, спросил: «Как они теперь спят: вместе с троянцами, которые объезжают коней, или отдельно?
Скажи мне, чтобы я знал».

Но Долон, сын Эвмеда, ответил: «Поэтому я действительно
расскажу тебе об этом очень подробно. С одной стороны, ближе к
морю, [находятся] карийцы и пеонийцы, вооружённые кривыми луками,
лелеги, кавконы и благородные пеласги. С другой стороны, ближе к
Тимбре, своё место занимают ликийцы, надменные мисийцы,
фригийцы, обучающие лошадей верховой езде, и меонская конница — 355 воинов. Но
зачем вы спрашиваете меня об этом по отдельности? Ведь если вы сейчас стремитесь проникнуть в стан троянцев, то фракийцы, прибывшие недавно, стоят отдельно, последними из всех остальных. И среди них их царь
 Реса, сын Эиона. И его кони — самые красивые и крупные из всех, что я видел. Они белее снега и быстры, как ветер. И его колесница украшена золотом и серебром;
и он сам пришёл, облачённый в золотые доспехи, блистательные и чудесные, которые не пристало носить смертным, но
бессмертные боги. Но теперь снимите меня в быстрые корабли, или, имея
связали меня с жестокой облигаций, оставить меня здесь, пока вы вернетесь, и сделать
суд надо мной, то ли я действительно говорил с тобой по-настоящему, или нет.”

Сноска 355: (возвращение) _I.e._ возничих.

Но тогда доблестный Диомед, сурово взглянув на него, обратился к нему со словами:
«Не надейся ускользнуть от меня, о Долон, хоть ты и принёс хорошие вести, раз уж попал в мои руки. Ибо если мы сейчас отпустим тебя или освободим, то впоследствии ты наверняка вернёшься к быстрым кораблям ахейцев, чтобы либо
стать шпионом или сражаться против нас. Но если ты, поверженный моими руками, лишишься жизни, то никогда больше не будешь проклятием для греков».

 Он сказал это, и тот уже был готов умолять его, взяв за подбородок своей сильной рукой, но он, бросившись на него с мечом,
ударил его в середину шеи и перерезал оба сухожилия.
Голова его, всё ещё что-то бормотавшая, упала в пыль. С его головы
они сняли шлем из шкуры ласки и волчью шкуру, а также изогнутый лук
и длинное копьё; и благородный Улисс высоко поднял их рукой, чтобы
Минерва, богиня грабежей, вознося молитву, сказала:

 «Радуйся, о богиня, ибо мы взываем к тебе, первой из бессмертных на
Олимпе, но также направь нас к лошадям и шатрам фракийцев».

 Так он сказал и, подняв их высоко над собой, повесил на ветку тамариска. Но рядом с ним он оставил заметный знак, выдернув несколько стеблей тростника и раскидистых ветвей тамариска,
чтобы они не ускользнули от их внимания, когда они будут возвращаться тёмной и опасной ночью. Затем они оба двинулись дальше, держась за руки
и черная кровь; и, продолжая путь, они немедленно наткнулись на отряд
фракийских героев. Но они спали, подавленные усталостью;
и их прекрасные доспехи лежали на земле рядом с ними, аккуратно.
по порядку, в три ряда: и возле каждого из них [стояла] упряжка лошадей.
Резус спал посередине, а рядом с ним стояли его быстрые лошади.
привязанные поводьями к внешнему краю колесницы. И Улисс,
сперва осмотревшись, указал на него Диомеду:

 «Это [тот] человек, о Диомед, а это [те] кони, на которых Долон,
которого мы убили, указал нам. Но давай же, напряги свою могучую
сила; и тебе совсем не подобает лениво стоять в своих
доспехах. Поэтому распряги коней, или ты убьешь людей, а о
лошадях позабочусь я ”.

Сноска 356: (возврат) ;;;;;;;;;. Ernesti says: “Confregit leviter
arundines, et addidit similiter confractis myric; frondibus.”

Сноска 357: (возвращение) Эрнести считает ;;;;;;;;;;;; прилагательным,
подразумевая ;;;;;;;.

 Так он говорил; но лазурноокая Минерва вдохнула в него отвагу, и он
бился, поворачиваясь во все стороны, и ужасный стон
поднимался от тех, кого поразил меч; и земля покраснела от
кровь. Как лев, набрасывающийся на беззащитные стада коз или
овец, устремляется на них, замышляя зло, так и сын Тидея
набросился на фракийцев и убил двенадцать. Но Улисс,
которого Диомед, стоявший рядом, поразил мечом,
Улисс попятился, схватившись за ногу; он размышлял о том, что
прекрасногривые кони должны легко пройти сквозь них и не дрогнуть
духом, ступая по коням, потому что они ещё не привыкли к ним.
Но когда сын Тидея добрался до царя,
его, тринадцатого, он лишил сладкой жизни, задыхаясь; ибо по
совету Минервы дурной сон стоял над его головой всю ночь, [похожий на] сына Энея: но тем временем терпеливый
Улисс отвязывал коней с твёрдыми копытами. Он связал их поводьями
и погнал прочь от толпы, подгоняя их своим луком, потому что не хотел брать в руки великолепную плеть, лежавшую на искусно сделанном сиденье колесницы. Затем он свистнул, подавая сигнал благородному Диомеду. Но тот, оставшись на месте, размышлял, какой дерзкий поступок ему совершить
что ему делать: схватить колесницу, в которой лежали вышитые доспехи, и вытащить её за шест 358 или унести, подняв высоко над головой; или лишить жизни ещё больше фракийцев. Пока он размышлял об этом, Минерва, стоявшая рядом, обратилась к благородному Диомеду:

«Вспомни теперь о возвращении на пустые корабли, о сын великодушного
Тидей, не доберись ты до них, будучи обращённым в бегство, или чтобы какой-нибудь другой бог случайно не пробудил троянцев».


Сноска 358: (вернуться) Понимай как ;;;; ;;;;;.

Так она говорила, и он понял голос богини, и быстро взошёл на колесницу. И Улисс ударил [коней]
своим луком, и они помчались к быстрым кораблям греков.

 И Аполлон с серебряным луком не стал напрасно ждать. Когда он увидел Минерву,
сопровождавшую сына Тидея, он разгневался на неё и спустился в
огромное войско троянцев, чтобы разбудить Гиппокоонта,
советника фракийцев, доблестного двоюродного брата Реса. И он,
проснувшись, увидел пустое место, где стояли быстроногие кони, и
Мужчины, тяжело дышавшие среди ужасной бойни, тут же громко заплакали и стали звать своего дорогого товарища по имени. Поднялся шум и невообразимый гам, троянцы бросились бежать, и они с изумлением смотрели на удивительные деяния, которые совершали люди, вернувшиеся на пустые корабли.

 Но когда они подошли к тому месту, где убили шпиона Гектора, там
Улисс, возлюбленный Юпитером, остановил своих быстрых коней. Но сын
Тидея, спрыгнув на землю, положил окровавленную добычу в руки
Улисса, а затем забрался в колесницу. И он хлестнул коней.
и оба, не противясь, побежали к полым кораблям, ибо туда
им было приятно [идти]. Но Нестор первым услышал звук,
и сказал:

“О друзья, вожди и повелители греков, должен ли я говорить ложь,
или сказать правду? Все еще мой разум побуждает меня. Шум быстроногих
коней достигает моих ушей. О, если бы Улисс и доблестный Диомед
могли немедленно отобрать у троянцев несколько крепких коней! Но
я очень боюсь, что эти храбрейшие из греков пострадают от грубых троянцев.

Не успели они произнести всю речь, как прибыли сами.
Тогда они спустились на землю, и [их друзья]
обрадовавшись, приветствовали их правой рукой и добрыми словами. Но [сначала] геренский рыцарь Нестор спросил их:

«Ну что ж, расскажите мне, о доблестный Улисс, великая слава греков, как вы добыли этих коней?» [То ли] проникнув в стан троянцев; то ли
какой-то бог, встретившись с тобой, снабдил тебя ими? Они очень похожи на
лучи солнца. Я действительно всегда нахожусь среди троянцев и не могу
«Скажи, что я остаюсь на кораблях, хотя и стар я, воин.
Я никогда не видел и не замечал таких коней, но думаю, что какой-то бог,
встретив тебя, подарил их тебе. Ибо облачный Юпитер любит вас обоих,
и дочь Юпитера, носящего щит, лазурноокая Минерва».

Но хитроумный Улисс ответил ему: «О Нестор, сын
Нелей, великая слава греков, поистине бог, при желании мог бы легко дать лошадей даже лучше этих, поскольку они (боги)
гораздо могущественнее.  Но те кони, о которых ты спрашиваешь,
Старик, это фракийцы, они недавно прибыли, и доблестный Диомед убил их предводителя, а вместе с ним и двенадцать его товарищей, самых храбрых.
Тринадцатого, шпиона, мы убили возле кораблей, его выслал Гектор, и других прославленных троянцев тоже, чтобы они шпионили [за нашим войском]».

Сказав это, он погнал коней с крепкими копытами через ров,
ликуя, и другие греки радовались вместе с ним. Но когда они
подошли к хорошо построенному шатру Диомеда, они привязали
коней за искусно вырезанные поводья к стойлу, где стояли
быстроногие кони Диомеда, питающиеся сладким зерном. На корме своего
судна Улисс сложил окровавленные трофеи Долона, чтобы они могли
преподнести их в качестве священного дара Минерве. Затем, зайдя в
море, они смыли обильный пот со своих ног, шеи и бёдер. Но когда морская волна смыла с их тел обильный пот и они освежились в своих дорогих сердцу банях, они принялись за купание. Но, искупавшись и натеревшись дорогим маслом, они сели за трапезу; и
налив сладкого вина из полной чаши, они разлили его во время
возлияния Минерве.




КНИГА ОДИННАДЦАТАЯ.


АРГУМЕНТ.

Агамемнон отличился, но, будучи ранен, уходит с поля боя
. Диомед ранен Парисом: Улисс - Соком. Аякс и Менелай
затем идут на помощь Аяксу, и Эврипил, присоединившийся к ним,
получает ранение в бедро от Париса, который также ранит Махаона.
Нестор уносит Махаона с поля боя. Ахилл посылает Патрокла в шатёр Нестора,
который призывает Патрокла вступить в бой, надев доспехи Ахилла.


Но Аврора уже поднималась со своего ложа рядом со славным Тифоном,
чтобы нести свет бессмертным и смертным, когда Юпитер послал
к быстрым кораблям греков ужасную Раздор, несущую в руках
предзнаменование войны. И она встала на огромном 359 чёрном корабле
Улисса, который находился в центре, чтобы крикнуть в обе стороны, как в сторону шатров Аякса Теламонского, так и в сторону шатров Ахилла; оба они
выстроили свои равные корабли на самых дальних рубежах, полагаясь на свою доблесть и силу рук. Стоя там, богиня крикнула в обе стороны
громко и устрашающе, на ортхианском наречии, 360 воззвал к грекам и
вселил в сердце каждого из них могучую силу, побуждающую к войне и
беспрестанным сражениям. И тотчас же война стала для них желаннее,
чем возвращение на пустых кораблях в родную отчизну. Тогда сын
Атрея громко воззвал и приказал грекам вооружиться, а сам облачился
в сияющие доспехи. Сначала он надел на ноги свои
прекрасные поножи с серебряными застёжками, затем опоясался
корсетом, который когда-то подарил ему Кинир в знак
гостеприимство. Ибо на Кипре ходили слухи, что греки собираются плыть в Трою на кораблях.
Поэтому он подарил ему это, чтобы порадовать царя. Действительно, десять полос [корслета] были из тёмного
циана 361, двенадцать — из золота, а двадцать — из олова; и по три змеи из
циана тянулись к шее с каждой стороны, подобно радуге, которую сын
Сатурна закрепил в облаке 362, как знак для людей, умеющих говорить.
Затем он повесил на плечи свой меч, на котором сверкали золотые
гвоздики, и вложил его в серебряные ножны.
украшенный золотыми кольцами. Затем он взял свой щит, смертоносное прикрытие
363, искусно выкованный, прочный, красивый, с десятью медными
шарами. На нём было двадцать белых оловянных накладок, а в центре
[одна] из тёмного циана. На ней в качестве украшения была изображена
горгона с мрачным лицом, которая выглядела устрашающе, а вокруг [были] Ужас и Бегство. Пояс был серебряным, но вокруг него обвивалась циановая змея с тремя переплетёнными головами, растущими из одной шеи. На голову он надел шлем, украшенный со всех сторон заклепками и имевший четыре
боссы, увешанные конским волосом, и грозно кивали хохолком сверху
. Затем он взял два крепких копья с острыми медными наконечниками; и
медь их сверкала далеко, даже до небес: и Минерва, и Юнона
гремел в вышине, прославляя царя Микен, богатого золотом.

Тогда каждый из них приказал своему возничему держать лошадей в порядке у рва, а сами они, 364
облачившись в доспехи, бросились вперёд. И до рассвета стоял неумолкающий шум. И они 365 выстроились в
На переднем плане — кавалерия у траншеи; кавалерия следует за ней с небольшим интервалом; но сын Сатурна поднял ужасный шум и
спустил с небес капли росы, пропитанные кровью, потому что он
собирался отправить множество храбрых душ в Аид.

С другой стороны, троянцы [выстроились] на холме в
равнине вокруг могучего Гектора, безупречного Полидама и Энея,
которого троянцы почитали как бога; и трёх сыновей Антенора, Полиба, благородного Агенора и юного Акама, подобных
к бессмертным. Гектор в первых рядах нёс свой щит, равный
всем сторонам. И как губительная звезда появляется из-за
туч, сияет одно время, а потом снова скрывается в тучах, так и
 Гектор, отдавая приказы, появлялся то среди первых, то среди
последних, и весь он сверкал медью, как молния под эгидой
Зевса.

Сноска 359: (вернуться) См. Буттм. Лексикон, стр. 378 и далее.

 Сноска 360: (вернуться) _То есть_ пронзительно, на пределе громкости.
 См. Эсхил. Персы. ;;;;;;;; ;;;;;;;;;, ;;;;;; ;’ ;;; ;;;;;;;;;;.

Сноска 361: (вернуться)  Я сохранил это слово, так как мы не можем установить, какой именно металл имеется в виду.

 Сноска 362: (вернуться) Ср. Быт. IX. 13.

 Сноска 363: (вернуться) См. Баттм.  Лексикон, стр. 33.

Сноска 364: (вернуться) См. Hesych. t. i. p. 1065, с примечанием Альберти.

 Сноска 365: (вернуться) То есть вожди.

И они — как жнецы, идущие друг за другом по пшеничному или ячменному полю богача, и как часто падают снопы, — так и троянцы с греками, бросаясь друг на друга, продолжали убивать. И ни один из них не думал о бегстве. И они держались
Они сошлись в бою, обнажив мечи, и бросились друг на друга, как волки.
Печальная Раздор, глядя на них, ликовала, ведь только она из богов
присутствовала при их сражении. Но другие боги не присутствовали
при этом, а спокойно сидели в своих дворцах, где для каждого из них
были построены прекрасные обители на вершинах Олимпа. Однако
все обвиняли Сатурна, собирателя тёмных туч, в том, что он хотел
придать троянцам славы. Но вождь не обратил на них внимания, а, удалившись, сел отдельно от остальных, ликуя в своей славе и глядя
И на город троянцев, и на корабли греков, и на блеск доспехов, и на убийства, и на убитых.

 Пока было утро и священный день набирал силу, так долго
оружие разило с обеих сторон, и люди падали. Но в то время, когда
дровосек 366 приготовил себе трапезу в горной долине,
когда он утомился рубить высокие деревья и насытился,
и желание сладкой пищи охватило его грудь;
тогда греки своей доблестью прорвали фаланги, воодушевляя своих
соратники по рядам. Но Агамемнон первым выскочил вперёд и убил
героя Биана, пастуха народа, а затем и его
товарища Ойлея, погонщика коней. Ибо тогда он, спрыгнув с колесницы, встал против него; но он (Агамемнон) поразил его острым копьём в лоб, когда тот нёсся прямо на него; и забрало, тяжёлое от меди, не остановило копья, но оно пронзило и его, и кость, и весь мозг внутри был залит кровью.
 И он поверг его, стремительно на него надвигаясь. И Агамемнон, царь
Он оставил их там с обнажёнными грудями, потому что сорвал с них туники. Затем он выступил против Иуса и Антипа, двух сыновей Приама, [одного] незаконнорождённого, а [другого] законного, которые оба были в одной колеснице, чтобы убить их. Незаконнорождённый [сын] управлял колесницей, в то время как доблестный Антип сражался. Их Ахилл когда-то
связал нежными ивовыми прутьями на вершинах Иды, поймав их, когда они пасли своих овец; и освободил их за выкуп.
Однако сын Атрея, могущественный Агамемнон, ударил одного из них
Он пронзил копьём грудь Антифа над соском и снова ударил Антифа мечом рядом с ухом, сбросив его с колесницы. Подбежав, он снял с них прекрасные доспехи, узнав их, потому что раньше видел их на быстрых кораблях, когда быстроногий Ахилл привёз их с Иды. И как лев, возвращаясь в своё логово, с лёгкостью
раздавливает маленьких оленят проворной лани, хватая их своими
мощными челюстями и лишая их нежной жизни, в то время как она,
даже если окажется [совсем] рядом, не сможет им помочь, так как
наступает ужасная дрожь
Она бросается на себя, но, ускорившись, тут же бежит через густые дубовые рощи и лес, обливаясь потом, спасаясь от нападения дикого зверя. Таким образом, никто из троянцев не смог предотвратить гибель от этих рук, но сами они были обращены в бегство греками. Далее
[он напал] на Пизандера и Гипполоха, храбрых в бою сыновей воинственного Антимаха, которые, приняв от Париса золото и богатые дары,
не позволили им вернуть Елену седовласому Менелаю.
Тогда два его сына, Агамемнон, царь людей, схватили их, будучи в одной колеснице,
ибо они стегнули своих быстрых коней; ибо великолепные поводья выпали из их рук, и они пришли в замешательство. Но сын
Атрея бросился на них, как лев, а они, напротив,
умоляли [его] с колесницы:

«Возьми нас живыми, о сын Атрея, и ты получишь достойный выкуп.
Ибо в домах Антимаха хранится много сокровищ: медь, золото и железо
различной обработки. За них наш отец дал бы бесконечный выкуп,
если бы узнал, что мы живы и находимся на кораблях греков.


 Примечание 366: (вернуться) Сравните аналогичную отсылку к сельским занятиям
в xvi. 779, с Баттмом. Лексикон. стр. 89.

Так оба, плача, обратились к царю с утешительными словами, но услышали неутешительный ответ:
«Если вы действительно сыновья воинственного Антимаха, который
однажды на собрании троянцев приказал казнить Менелая, прибывшего в качестве посла вместе с богоподобным Одиссеем, и не отправил его обратно к грекам, — то теперь вы непременно заплатите за незаслуженную дерзость вашего отца».

Он сказал это и сбросил Пизандера с лошади на землю, ударив его копьём в грудь. Пизандер растянулся на спине
почва. А Гипполох сиганул вниз, кого следующего он убил на землю,
имея оттяпали руки свой меч, и отрубил ему шею; и
она (головка) цилиндра, он метнул вперед, чтобы быть развернута через
толпа. Затем он оставил их там; и там, где было очень много фаланг
, приведенных в замешательство, туда бросился он и в то же время другие
греки в доспехах. Пехота убивала пехоту, спасаясь бегством, и
лошадь [убивала] лошадь, закалывая её бронзой (пока они поднимали пыль на равнине, которую сотрясали громкие удары копыт
кони в смятении); но царь Агамемнон, непрестанно убивая, преследовал их, подбадривая греков. И подобно тому, как разрушительный огонь обрушивается на
дремучий лес, и ветер, кружась, разносит его во все стороны, а ветви падают вместе с корнями, охваченные пламенем;
Так пали головы летящих троянцев от руки Агамемнона, сына Атрея, и многие высокошеие кони прогрохотали своими пустыми колесницами по рядам 367 сражающихся, тоскуя по своим безупречным возничим; но они лежали на земле, гораздо более привлекательные для стервятников, чем для своих жён.

Сноска 367: (возвращение) Буквально «мосты», _т. е._ открытые пространства между рядами.


Но Юпитер увёл Гектора из зоны досягаемости оружия, пыли, резни, крови и смятения, в то время как Атрид преследовал его, громко подбадривая данаев. [Троянцы] тем временем бежали через равнину к дикому фиговому дереву, что у гробницы Ила, потомка древнего Дардана, стремясь добраться до города. Но Атрид всё ещё следовал за ними с криками и обагрил свои непобедимые руки пылью и кровью.
Но когда они добрались до Скейских ворот и букового дерева, там
Наконец они остановились и стали ждать друг друга. Другие, однако, всё ещё бежали
по середине равнины, как быки, которых лев, подкрадывающийся
в глубокой ночи, заставляет в страхе обратиться в бегство —
всех, кроме одного, которого он первым настигает, хватая за
шею своими крепкими зубами, а затем слизывает и кровь, и все
внутренние органы. Так и сын Атрея, царь Агамемнон, преследовал
их, всегда убивая тех, кто бежал последним. И они продолжали
бежать. Многие
пали ниц и перевернулись на спину в своих колесницах от руки сына
Атрей; ибо прежде [всех остальных] он яростно сражался с копьём.
Но когда он уже был близок к тому, чтобы добраться до города и высокой стены,
тогда отец и людей, и богов, спустившись с небес,
сел на вершинах Иды, среди множества ручьёв. И он взял в руки молнию и призвал златокрылую Иду, чтобы та передала его послание:

«Приди, быстрая Ида, передай это послание Гектору. Пока он может
видеть Агамемнона, пастыря народа, бушующего в авангарде [и]
разрушающего ряды людей, пусть он 368 отступает и
Призови остальных воинов сражаться с врагом во время жестокой битвы. Но когда он (Агамемнон) сядет на своих коней, поражённый копьём или раненый стрелой, тогда я дам ему силы убивать, 369 пока он не доберётся до хорошо укреплённых кораблей, и не сядет солнце, и не наступит священная тьма».

 Примечание 368: (возвращение) См. стих 204.

Сноска 369: (возвращение) Греки.

 Так он сказал, и стремительная Ирида, быстрая, как ветер, не посмела ослушаться. Но она спустилась с гор Иды к священному
Илион. Она нашла благородного Гектора, сына воинственного Приама, стоящего среди лошадей и колесниц.
Приблизившись, быстроногая Ирида обратилась к нему:

«Гектор, сын Приама, равный в мудрости Юпитеру, Юпитер послал меня передать тебе это послание: пока ты видишь
Агамемнон, пастырь народа, бушует в авангарде, [и]
разгромил ряды людей, так что ты пока воздержись от боя, но
призови остальное войско сразиться с врагом в жестокой схватке.
Но когда он сядет на своих коней, поражённый
Если ты будешь ранен копьём или стрелой, тогда он даст тебе силы
убивать, пока ты не доберёшься до кораблей с высокими бортами, пока не сядет солнце и не наступит священная тьма».

 Сказав это, быстроногая Ирида удалилась. Но Гектор в доспехах спрыгнул с колесницы на землю и, размахивая острыми копьями, стал пробираться сквозь войско, подстрекая их к бою и разжигая ужасную битву. Они действительно сплотились и встали
против греков, но греки, в свою очередь, укрепили свои фаланги.
И битва возобновилась, и они сошлись лицом к лицу
стойка. Но Агамемнон первым бросился вперед, ибо он желает дальнем бою до
все.

Скажите мне теперь, музы, обладающие олимпийскими жилищами, кто первый,
из троянцев или прославленных союзников, выступил против Агамемнона?
Ифидамас, сын Антенора, доблестный и великий, воспитанный в
плодородной Фракии, матери стад. Киссей, его дед по материнской линии, который породил златощёкого Теанопа, воспитывал его в своём доме, пока тот был маленьким. Но когда он достиг расцвета своей юности, Киссей оставил его у себя и выдал за него свою дочь.
И, женившись на ней, он вышел из брачного чертога, по слухам греков, с двенадцатью изогнутыми кораблями, которые следовали за ним.
Равные по величине корабли он впоследствии оставил в Перкоте, а сам, отправившись в путь пешком,
прибыл в Трою; и именно он выступил против Агамемнона, сына Атрея. Когда они приблизились друг к другу, сын Атрея промахнулся, и его копьё пролетело мимо цели.
Но Ифидам ударил его по поясу, под корсетом, и вложил в удар всю свою силу, полагаясь на свою крепкую руку. Но он не пронзил его
Гибкий ремень, но, соприкоснувшись с серебром, острие стало
тяжёлым, как свинец. Тогда-то и разгневался Агамемнон, увидев его в
руке, и, как лев, рванул его к себе, вырвав из руки; и ударил он
его мечом по шее, и расслабились члены его. Так он, несчастный, помогая своим гражданам, пал там и
уснул вечным сном вдали от своей законной жены-девственницы, чьих прелестей он
ещё не познал, хотя и сделал ей много подарков [для неё]. 370
Сначала он подарил сотню быков, а потом пообещал тысячу коз и
овец, которые паслись для него в бесчисленных стадах. Его
Агамемнона, сына Атрея, в то время лишили [оружия], и он прошёл
сквозь войско греков, неся свои богатые доспехи. Когда
Кон, 371 старший из сыновей Антенора, выделявшийся среди людей,
увидел его, глаза его омрачила сильная скорбь, ибо пал его брат,
и он отошёл в сторону со своим копьём, избежав внимания знатных
Агамемнон. И он ранил его в середину руки, ниже локтя, и острие сверкающего копья прошло насквозь до
другая сторона. Тогда действительно Агамемнон, царь людей, содрогнулся; но не
даже при этом он воздержался от битвы или от войны, но он бросился на
Кун, державший своё закалённое ветром копьё. 372 Он, со своей стороны, с жаром тащил за ногу Ифидама, своего брата, рождённого тем же отцом, и призывал всех храбрецов, когда [Агамемнон] ранил его своим полированным медным копьём под выпуклым щитом, пока тот тащил его через толпу, и ослабил его. Затем, стоя рядом с ним, он отрубил ему голову над Ифидамом. Там сыновья Антенора,
исполнив свой долг перед царём, сыном Атрея,
он спустился в обитель Аида. Но он бродил среди
рядов других людей с копьём, мечом и огромными камнями,
пока из его раны сочилась тёплая кровь. Когда же рана
засохла и кровь перестала [течь], сына Атрея охватила острая
боль. И как острая боль пронзает роженицу,
которую посылают Илифии, дочери Юноны, повелевающие родами,
удерживая в своих владениях горькие муки, так и
острая боль пронзила сердце сына Атрея. И он
вскочил в свою колесницу и приказал возничему ехать к пустым кораблям,
ибо сердце его было истерзано. И он громко воззвал к грекам:

«О друзья, вожди и правители аргивян, отразите теперь натиск
суровых воинов с морских кораблей, ибо предусмотрительный Юпитер
не позволяет мне целый день сражаться с троянцами».

Сноска 370: (вернуться) Об этом обычае см. ix. 146, xviii. 593.

Сноска 371: (вернуться) Имя и судьба этого героя не соответствуют классическим представлениям
напоминает нам об «ушедшем еноте» американской знаменитости, увековеченном в
«домашних» записях покойного Чарльза Мэтьюза.

 Сноска 372: (возвращение) «Схолиасты и Юстаций объясняют этот эпитет общепринятым мнением о том, что деревья, растущие на открытых участках, обычно самые крепкие и здоровые из-за того, что их часто колышет ветер». — Кеннеди.

Так он говорил, и возничий хлестал коней с прекрасными гривами, направляя их к пустым кораблям, и они, не сопротивляясь, летели. Они были покрыты пеной до самых грудей и снизу были осыпаны
пыль, когда они уносили пораженного царя прочь от битвы. Но
Гектор, когда он увидел, что Агамемнон уходит в сторону, увещевал обоих
Троянцев и ликийцев, громко крича:

“Вы, троянцы, ликийцы и сражающиеся в ближнем бою дарданцы, будьте мужчинами, мои
друзья, и помните о стремительной мощи. Храбрейший герой ушел
и сатурнианский Юпитер даровал мне великую славу. Но
немедля направьте своих коней с крепкими копытами против доблестных греков,
чтобы снискать себе ещё большую славу».

 Так сказав, он воодушевил каждого из них. Как если бы какой-нибудь охотник направил своих белозубых собак на
Подобно дикому кабану или льву, Гектор, сын Приама, равный
Марсу, убивающему людей, повел великодушных троянцев на греков.
Сам он, обладая несокрушимой отвагой, был среди первых, кто
бросился в бой, подобно буре, налетевшей сверху и взбаламутившей
пурпурные глубины.

 Кого же первым и кого последним убил Гектор, сын Приама, когда
 Юпитер даровал ему славу? Действительно, первыми были Ассей, и Автоной, и Опит, и
Долоп, сын Клитида, и Офельт, и Агелай, и Эсимн, и
Орос, и Гиппоной, стойкие в бою. Эти предводители греков
Затем он убил его, а потом и всю толпу; как будто западный ветер гонит туда-сюда облака стремительного юга, хлещаГектор обрушил на них
стремительный порыв ветра, и множество вздыбленных 374 волн покатилось вперёд,
а пена взметнулась высоко вверх от порывов ветра. Так Гектор покорил множество людей. Тогда
действительно наступил бы конец света, и неизбежные события произошли бы, и
бегущие греки бросились бы в свои корабли, если бы Улисс не подбодрил Диомеда, сына Тидея:

«Сын Тидея, по какой причине мы забываем о стремительной силе?
Но подойди сюда, друг мой, встань рядом со мной; ведь это будет позором, если Гектор, вздымающий волны, захватит корабли».

Тогда доблестный Диомед, отвечая, сказал: «Я действительно останусь и буду храбр.
Хотя от нас будет мало толку, 375 ведь Юпитер, повелевающий облаками, предпочитает воздать славу троянцам, а не нам».


 Сноска 373: (вернуться) Или «делающий небо ясным». Хейн сравнивает с «albus notus» у Горация. Но см. Кеннеди.

Сноска 374: (вернуться) Средний род от ионийского прилагательного ;;;;;; = ;;;;;, ;;;;;;;;.

 Сноска 375: (вернуться) Гесихий: ;;;;· ;;;;;, ;; ;;;;;;.

 Он сказал это и сбросил Тимбрея с колесницы на землю, ударив его
он пронзил его копьём в левую лопатку; но Улисс [убил] Молиона,
богоподобного слугу царя. Их они оставили, так как те заставили
их прекратить войну. Затем оба, пробираясь сквозь толпу,
вызвали смятение; как два кабана, полные отваги, бросаются на
гончих; так и они, вернувшись в бой, перебили троянцев; и греки
с радостью получили передышку, избежав встречи с благородным Гектором. Затем они взяли
колесницу и двух воинов, самых храбрых из всех, двух сыновей Перкосия Меропа, который был искусен в гадании и никому не позволял
Он призывал своих сыновей отправиться на смертоносную войну, но они не послушались его, потому что их вела чёрная смерть. Их славные копья
Диомед, сын Тидея, лишил их жизни и дыхания, забрав их прекрасные доспехи. А Улисс убил Гипподама и Гипероха.

Тогда сын Сатурна, взиравший на них с Иды, с равной силой натянул для них тетиву, и они стали убивать друг друга.
Сын Тидея действительно ранил в бедро копьём героя
Агастрофа, сына Пеона; ибо его коней не было рядом, чтобы он мог
Он хотел бежать, но сильно ошибся в своих расчётах, потому что его слуга
не пускал его к коням, пока он пробирался пешком сквозь ряды
сражающихся, пока не погиб. Но Гектор быстро заметил это
и с криком бросился к ним, а за ним последовали фаланги троянцев.
Диомед, храбрый в пылу битвы, увидев его, содрогнулся и тут же обратился к Улиссу, который был рядом:

«На нас надвигается это великое разрушение, ужасный Гектор. Но
давай же, встанем твёрдо и, выжидая, дадим отпор [ему]».

Он сказал это и, взмахнув своим копём с длинной тенью, метнул его и попал Гектору в шлем на голове. Он не промахнулся, целясь.
Но медь отскочила от меди, и копьё не достигло белой кожи, потому что его остановил трёхдольный продолговатый шлем, который дал Гектору Феб Аполлон.
Гектор поспешно отступил и смешался с толпой.
И он (Гектор), упав на колени, так и остался стоять, опираясь
сильной рукой о землю, пока тёмная ночь
застилала ему глаза. Но пока сын Тидея шёл за ним
Гектор, тем временем, глубоко вонзив копьё в землю, снова вдохнул и, вскочив в свою колесницу, врезался в толпу, избежав тем самым неминуемой смерти. И доблестный Диомед, бросившись на него с копьём, обратился к нему:

 «Пёс, ты действительно избежал смерти, хотя гибель была так близка. И снова Феб Аполлон спас тебя, которому ты обычно возносишь молитвы, вступая в схватку с врагами. Но
я непременно покончу с тобой, если снова встречусь с тобой, если только
Пусть хоть один из богов станет моим союзником. Но теперь я пойду против других, кого бы я ни встретил».


Так он сказал и убил прославленного копьеносца, сына Пеона. Но Парис,
муж златовласой Елены, прислонившись к колонне у гробницы
погибшего героя, дарданца Ила, престарелого вождя народа,
натянул тетиву своего лука на сына Тидея, народного пастуха. Пока он снимал пёстрый корсет с груди доблестного
Агастрофа, щит с его плеч и тяжёлый шлем, он
(Парис) тем временем оттягивал тетиву своего лука, и
ударил его по широкой части правой ноги, также не оружие
побег зря из его руки, и Стрела полностью вошел в
землю. И он, очень радостно смеясь, выскочил из своей засады и
хвастаясь, сказал:

“Ты поражен, и оружие не напрасно ускользнуло от меня. Хотел бы я, чтобы,
ударив тебя в нижнюю часть паха, я лишил тебя
жизни. Так и троянцы избежали бы гибели,
которые теперь трепещут перед тобой, как блеющие козы перед львом».


Но доблестный Диомед, не дрогнув, обратился к нему:

«Стрелок, сквернослов, завитой, женоподобный, если бы ты теперь, с оружием в руках, вызвал меня на поединок, твой лук был бы тебе не в помощь, и многочисленные стрелы 376, а теперь, задев щиколотку моей ноги, ты так хвастаешься. Я не обращаю на это внимания, как будто меня ранила женщина или глупый мальчишка: ведь оружие не годится для трусливого, никчёмного человека». Со мной, конечно, всё иначе: стоит лишь слегка коснуться меня, как оружие пронзает меня насквозь и тут же лишает жизни.
А щёки моей жены покрываются морщинами с обеих сторон, и
его дети — сироты; но, обагрив землю своей кровью, он
разлагается, и птиц вокруг него больше, чем женщин».

 Сноска 376: (вернуться) Ср. iii. 39 и далее; Гораций. Оды. I. 15, 13.

Так он говорил; но прославленный копьеносец Улисс, подойдя ближе, встал перед ним, и он (Диомед), сев позади него, вытащил из его ноги острое копьё, и сильная боль пронзила его тело. Тогда он вскочил в свою колесницу и приказал возничему гнать к пустым кораблям, ибо сердце его было опечалено. Но прославленный копьеносец Улисс остался
Он был один, и никто из греков не остался с ним, потому что всех охватил страх. Поэтому, внутренне содрогнувшись, он обратился к своей могучей душе:

«Увы! что со мной будет? Велика будет моя вина, если я убегу, испугавшись толпы; но ещё хуже будет, если меня схватят одного.
 Но сын Сатурна поверг остальных греков в ужас. Но почему моя душа обсуждает со мной эти вещи?» ибо я знаю,
что трусы действительно отступают с поля боя; но кто бы ни был храбр в бою, ему необходимо стоять твёрдо.
будет ли он ранен или ранит другого».

 Пока он размышлял об этом в своём сердце и душе, ряды троянцев, вооружённых щитами, приблизились к нему и окружили его, поместив [его] погибель в самое сердце. Как собаки и
энергичные юноши бросаются на кабана со всех сторон, а он выходит
из густых зарослей, обнажая свои белые клыки в кривых челюстях;
они бросаются на него со всех сторон, и раздаётся скрежет зубовный;
но они держатся от него на расстоянии, устрашённые его видом; так и троянцы поступили
Устремись к Улиссу, дорогому для Юпитера. Но он ранил в плечо
невинного Деиопита, бросившись на него с острым копьём; а
потом он убил Тоэна и Эннома. Затем он ранил копьём
 Черсидама, когда тот спрыгнул с колесницы, в пупок, под
выпуклым щитом; но тот, упав в пыль, ухватился за землю
тыльной стороной ладони. Их он действительно оставил, а затем ранил копьём
Харопа, сына Гиппаса и брата благородного Сока. Но Сок, богоподобный герой, поспешил ему на помощь.
Подойдя совсем близко, он остановился и обратился к нему со следующими словами:

«О прославленный Улисс, ненасытный в ремеслах и трудах, сегодня ты либо похвастаешься тем, что сразил двух сыновей Гиппаса и лишил их оружия, либо, пораженный моим копьем, лишишься жизни».

 Сказав это, он ударил его по щиту со всех сторон. Стрела
пронзила сияющий щит и застряла в искусно сделанном корсете, содрав с его боков всю кожу.
Но Минерва Паллада не допустила, чтобы она смешалась с внутренностями героя. И Улисс понял, что стрела не задела его
Смертельно раненный и отступающий, он обратился [со следующей] речью к Соку:

«Ах! несчастный, очень скоро тебя настигнет ужасная гибель.
Без сомнения, ты заставил меня прекратить сражаться с троянцами, но я заявляю, что в этот день тебя постигнет смерть и горькая участь; и что, пав под моим копьём, ты прославишь меня, а твоя душа отправится к славному Плутону». 377

Сноска 377: (возвращение) Вероятно, так названо из-за коней («inferni
raptoris equos», Claud. de Rapt. Pros. i. 1), на которых он похитил
Прозерпину. См. схолиаст.

Он сказал это, и тот, снова обратившись в бегство, начал отступать,
но пока он поворачивался, он (Улисс) вонзил ему копьё в спину
между лопатками и проткнул ему грудь. Падая, он
издал крик, и благородный Улисс возгордился им:

 «О Сок, сын воинственного Гиппаса, укротителя коней, смерть опередила тебя, и ты не спасся. Ах, несчастный, ни твой отец,
ни твоя почтенная мать не закроют тебе глаза, мёртвому, как и ты сам,
но хищные птицы разорвут тебя на части, хлопая крыльями вокруг тебя.
крылья: но когда я умру, благородные греки почтит меня почестями на похоронах».

 Сказав это, он вытащил из своей плоти и щита мощное копьё воинственного Сока.
Когда он вытаскивал копьё, из раны хлынула кровь, и он мучился от боли. Но великодушные троянцы, увидев кровь Улисса, подбадривая друг друга, бросились на него.
Он же, отступая, звал своих товарищей. Трижды он
крикнул так громко, как только мог, и трижды воинственный Менелай услышал его возглас.
Он тут же обратился к Аяксу, стоявшему рядом:

«Благородный Аякс, сын Теламона, вождь народа, до меня донёсся крик
непобедимого Улисса, похожий на тот, что издают троянцы, когда
они в одиночку нападают на него, отрезав ему путь в жестокой
битве. Поэтому давай пройдём сквозь толпу, так будет лучше.
Мы поможем ему». Я боюсь, что, оставшись один среди троянцев, он пострадает, хоть и храбр, и что греки будут сильно тосковать [по нему]».


 Сказав это, он пошёл впереди, а богоподобный герой последовал за ним.
 Затем они нашли Улисса, дорогого сердцу Юпитера, и окружили его.
Троянцы подобны рыжим шакалам, которые кружат вокруг раненого в горах оленя с рогами, в которого человек пустил стрелу из лука.

Он действительно убегает на своих ногах, пока кровь в нём тёплая, а колени способны двигаться. Но когда быстрая стрела
поражает его, жадные до плоти шакалы пожирают его в тенистой роще среди гор. Однако случай приводит туда свирепого льва: шакалы в ужасе разбегаются, а он их пожирает. Так и в то время
троянцы, многочисленные и храбрые, окружили воинственных и коварных
Улисс; но герой, устремившись вперёд с копьём в руке, отразил
безжалостный день. Тогда Аякс подошёл ближе, держа свой щит, как башню,
и встал рядом с ним; и троянцы в ужасе разбежались кто куда.
 Тем временем воинственный Менелай, взяв его за руку, вывел
[его] из толпы, пока его слуга не подвёл коней. Но
Аякс, набросившись на троянцев, убил Дорикла, сына Приама,
незаконнорожденного сына, а затем ранил Пандока. Он ранил
Пираса и Пиларта. И подобно тому, как вышедшая из берегов река обрушивается на
равнина, поток с гор, сопровождаемый ливнем Юпитера
и несет с собой много сухих дубов и сосен, и отбрасывает
устремляется вздувшийся поток в море; так прославленный Аякс, направляясь
[их] преследовали [их] по равнине, убивая как лошадей, так и людей
. Гектор ещё не слышал этого, потому что сражался на левом фланге битвы, на берегу реки Скамандр. Там в основном падали люди, и вокруг могучего Нестора и воинственного Идоменея стоял неумолкающий шум. Среди них сражался и Гектор.
Он совершал подвиги, орудуя копьём и демонстрируя своё мастерство наездника, и сокрушал фаланги юношей. Тем не менее благородные греки не отступили бы, если бы Парис, муж златовласой Елены, не покалечил Махаона, народного пастуха, ранив его в правое плечо стрелой с тройным остриём. Тогда доблестные греки затрепетали,
боясь, что они могут убить его, и битва прекратилась.
И тотчас же Идоменей обратился к благородному Нестору:

“О нелейский Нестор, великая слава греков, приди, взойди на свою колесницу,
и пусть Махаон сядет рядом с тобой; и направь своих коней с твердыми копытами
со всей скоростью к кораблям, ибо врач эквивалентен
многим другим, как для вырезания стрел, так и для применения мягких средств ” 378.

Сноска 378: (возвращение) Скрибоний Ларгус, Сочинение. Med. cc. «Ни хирургия без диетологии, ни диетология без хирургии, то есть без той части, которая имеет отношение к полезному использованию лекарств, не могут быть совершенными; но одно дополняет другое и как бы поглощается другим». Здесь Джон Родий хорошо
заметь: «Древние хирурги, как Гомер, на примере Хирона, лечили раны травами. Пиндар отмечает, что он также использовал разрезы.
Пиф. Од. iii. И источник изобретательности ;;. ;. ;; ;;;;;;;;; не забывает». Ср.
 Цельс, «Предисловие», с примечаниями Альмеловина, и книга vii. преф., где
увлекательно обсуждается хирургическая часть античной медицины.

 Так он говорил, и геренский рыцарь Нестор не возражал. Тотчас же он
взобрался в свою колесницу, и Махаон, сын Эскулапа, безупречный
врач, сел рядом с ним; но он хлестнул коней, и они понеслись
Они не без желания устремились к пустым кораблям, ибо там было то, к чему они стремились [идти].

Но Кебрион, сидевший рядом с Гектором, заметил, что троянцы в смятении, и обратился к нему со [следующими] словами: «Гектор, мы с тобой здесь, среди греков, на краю злополучной битвы,
в то время как другие троянцы в смятении, и их кони, и они сами. Теламонийский Аякс обращает их в бегство, ибо я хорошо его знаю, ведь на плечах у него широкий щит. Но
давайте и мы направим наших коней и колесницы туда, где кавалерия и
Пехота, вступив в жестокую схватку, истребляет друг друга, и поднялся неутихающий шум».

 Сказав это, он хлестнул коней с прекрасными гривами своим
пронзительно-резким хлыстом. Но они, почувствовав удар, быстро понесли
быстроходную колесницу сквозь ряды троянцев и греков, попирая копытами и колесницами и щитами. Вся ось была залита кровью, и ободья вокруг сиденья колесницы были забрызганы каплями с копыт лошадей и с покрышек колёс. Но ему не терпелось войти в толпу
героев и прорваться сквозь них, набросившись на них. И он наслал на греков разрушительную бурю и почти не расставался с копьём.
Среди других воинов он сражался копьём, мечом и огромными камнями, но избегал столкновения с
Аяксом из Теламона.

Но Юпитер, восседающий на троне, внушил Аяксу страх, и тот в замешательстве отбросил свой щит из семи бычьих шкур.
В панике он отступил, озираясь по сторонам, как дикий зверь, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону и медленно переставляя ноги.  Как собаки и деревенские жители
привод Лев, алчущий добычи от стойла Быков, который, сохраняя посмотреть все
ночь, не позвольте ему унести жир крупного рогатого скота, но он,
жаждет их плоти, устремляется дальше, но прибыли нет, для многих
дротики летят против него от смелых рук, и пылающие факелы, в
что он дрожит, хотя в ярости; но утром он преследует км
с прискорбием виду: таким образом, "Аякс", грустно на сердце, то и на пенсии, сильно против
его воля, от троянцев; ибо он боялся на корабли греков.
И как упрямый осёл, по бокам которого 379 палок
Он уже был ранен, когда, войдя в стадо, набросился на высокий урожай, но
мальчики всё равно били его палками, хотя их силы были невелики,
и с трудом выгоняли его, когда он насыщался.
Наконец великодушные троянцы и прибывшие издалека союзники
стали постоянно преследовать Аякса, могучего сына Теламона, поражая
середину его щита метательным оружием. И Аякс, иногда оборачиваясь,
помнил о стремительной силе и сдерживал фаланги троянцев,
умевших объезжать коней, но снова бросался в погоню. Но он
Он не давал никому приблизиться к быстроходным кораблям, стоя между троянцами и греками и яростно сражаясь. И копья, брошенные в него дерзкими руками, застревали: некоторые — в его широком щите, а многие, хотя и жаждали насытиться его плотью, застревали в земле, не успев коснуться его светлой кожи.

 Примечание 379: (вернуться) Такова, по-видимому, сила ;;;;;.

Когда Еврипил, прославленный сын Эвемона, увидел, что его тесть тяжело ранен множеством дротиков, он подошёл к нему и прицелился
Он взмахнул своим сверкающим копьём и поразил Аписаона, сына Фавсия, народного пастуха, в печень, под диафрагму, и тот тут же обмяк. И когда богоподобный Александр увидел, как он снимает доспехи с Аписаона, он тут же натянул свой лук и поразил Эврипила стрелой в правое бедро. Тетий сломался, и стрела причинила Эврипилу боль. Затем он отступил в колонну своих товарищей,
избегая смерти, и громким голосом воззвал к грекам:

 «О друзья, вожди и правители греков, сплотитесь, стойте твёрдо,
и защити Аякса, который тяжело ранен дротиками, от беспощадного дня.
Я не думаю, что он спасётся от ужасного грохота битвы.
 Но во что бы то ни стало стойко держись рядом с могучим Аяксом, сыном
 Теламона.

 Так сказал раненый Эврипил, и они встали совсем рядом с ним, положив щиты на плечи и подняв копья.  Но
Аякс вышел им навстречу и, развернувшись, встал неподвижно, когда приблизился к своим товарищам. Так они сражались, словно пылающий огонь.

Тем временем взмыленные кони Нелея вынесли Нестора из
битва, и перенес Махана, пастыря народа. И благородный
Ахилл, быстрый на расправу, взглянув вдаль, увидел его, ибо тот стоял
на носу своего великого корабля, глядя на тяжкий труд и прискорбную
беду. Тотчас же он обратился к Патроклу, своему товарищу,
позвав [его] с корабля; и тот, услышав его в шатре, вышел,
подобный Марсу, но это стало началом его несчастья. К нему
впервые обратился доблестный сын Менелая: «Зачем ты зовёшь меня,
Ахилл, и что тебе от меня нужно?»

Но быстроногий Ахилл, отвечая, обратился к нему: «Благородный сын
Менетей, дорогой моему сердцу, я думаю, что скоро греки будут стоять у моих колен и умолять меня, потому что их настигла невыносимая необходимость. Но иди же, Патрокл, дорогой сердцу Юпитера, спроси у Нестора, что это за человек, которого он несёт с поля боя раненым. Сзади он и впрямь
похож на Махаона, сына Эскулапа, но я не видел лица этого человека: мимо меня проскакали кони, спешащие вперёд».

 Так он сказал, и Патрокл послушался своего дорогого товарища и поспешил к шатрам и кораблям греков.

Но когда они подошли к шатру сына Нелея, то сами сошли на плодородную землю, и Эвримедон, слуга старика, отпряг кобыл от колесницы.
Пока они вытирали пот со своих туник, стоя на ветру у берега моря, а затем вошли в шатёр и сели на ложа. Но для них златокудрая Гекамеда приготовила
смесь, которую старик привёз с Тенедоса, когда Ахилл
разорил его, дочь великодушного Арсиноя, которую греки
выбранная для него, потому что он превосходил всех в мудрости. Сначала она поставила перед ними красивый, хорошо отполированный стол на циановых ножках; затем на него — медный поднос, а на подносе — лук, приправа 381 к
напитку, а также свежий мёд и рядом с ним плоды священного зёрна.
 А также великолепную чашу 382, которую старик принёс из дома, украшенную золотыми гвоздями. У него было четыре ручки, и вокруг каждой кормились два золотых голубя, а под ним были два дна.
 Другой человек действительно с трудом поднял бы его со стола,
Она была полна, но престарелый Нестор без труда поднял её. В ней женщина, подобно богиням, смешала для них прамнийское вино, натерла на медной тёрке сыр из козьего молока и посыпала его белой мукой, а затем велела им пить, как только она приготовит зелье. Но когда они утолили жгучую жажду, то стали развлекаться, беседуя друг с другом. И Патрокл
стоял у дверей, как герой, подобный богу.

Сноска 380:(возврат) «Толкуйте ;;;;· ;;;; ;;; ;;;;;;;. _То есть_
освежились, охладились, стоя на ветру и
вытирая пот, которым пропиталась их одежда». — Кеннеди.

 Примечание 381: (вернуться) Вероятно, лук служил стимулом для употребления алкоголя, как сейчас используются анчоусы и оливки.

 Примечание 382: (вернуться) Это был ;;;;;;;;;;;;. См. i. 584 и Баттм.
Лексил. с. 93. Вокруг каждой ручки сидело по два голубя, всего восемь.


Но старик, заметив его, встал со своего роскошного трона, взял его за руку,
ввёл в дом и велел сесть. Но Патрокл, напротив, отказался и произнёс [следующий] ответ:

«Нет места [для меня], о взлелеянный Юноной мудрец, и ты не сможешь меня переубедить.
Почтенный и вспыльчивый 383 — вот кто послал меня узнать, кто этот человек, которого ты ведёшь, раненного; но я и сам знаю, ибо вижу Махаона, пастыря народа. Однако теперь, чтобы доставить моё послание, я снова отправлюсь к Ахиллу в качестве посла.
Ты же знаешь, о мудрец, взращённый Юпитером, какой он ужасный человек.
Он бы обвинил даже невиновного.

 Примечание 383: (возвращение) Или «уважаемый», как переводит Оксфордский университет.

Но ему тогда ответил геренийский рыцарь Нестор: “Но почему на самом деле
Ахилл так сострадает сыновьям греков, а многие из них были
ранены оружием? И не знает он, какая великая скорбь поднялась
по всему войску; ибо самые храбрые лежат на кораблях, сраженные в
дальнем или ближнем бою. 384 Поражен храбрый Диомед, сын
Тидей, а также прославленный копьеносец Улисс и Агамемнон получили ранения.
Эврипил также был ранен стрелой в бедро; а этого я недавно принёс с поля боя, поражённого стрелой из
тетива натянута, но Ахилл, будучи храбрым, не обращает внимания на греков и не жалеет их. Ждёт ли он, пока быстрые корабли у моря, вопреки воле греков, будут сожжены вражеским огнём, а мы сами будем убиты один за другим? Ибо моя сила уже не та, что прежде, в моих активных членах. О, если бы я был так же молод и моя сила была бы так же крепка, как тогда, когда между нами и элийцами произошло состязание из-за угона нескольких быков.
Тогда, в отместку, я убил Итимонея, доблестного сына Гипериха, который жил в Элиде.
Он, защищая свой скот, был одним из первых поражён копьём, выпущенным из моей руки, и упал замертво. А его деревенские воины разбежались кто куда.
И мы увели с равнины огромную добычу: пятьдесят стад быков, столько же отар овец, столько же стад свиней и столько же широких стад коз, сто пятьдесят жёлтых коней, все кобылы, и под многими из них были жеребята. И мы въехали в Пилос, принадлежащий Нелею, ночью, направляясь к городу.
Но Нелей был в восторге, потому что многое выпало на мою долю, когда я молодым отправился на войну. Но
с наступлением утра глашатаи громко возвестили о приближении тех, кому был должен богатый Элид; и главные герои пилийцев, собравшись, разделили [добычу] (потому что эпейцы были многим должны); ибо мы в Пиле, [будучи] малочисленны, были повержены злом. Ибо геркулесова сила, явившись в прежние годы, причинила нам вред, и столько храбрейших было убито. Ибо нас, сыновей прославленного
Нелея, было двенадцать; из них остался только я, а все остальные погибли.
Воодушевлённые этими словами, эпейцы в медных доспехах стали оскорблять
нас, замышлявших злые дела. Но старик выбрал для себя стадо крупного рогатого скота и большое отару овец, отобрав триста голов и их пастухов.
Ведь даже перед ним был большой долг в богатой Элиде: четыре
победоносные в скачках лошади с колесницами, которые должны были получить призы. Они собирались участвовать в беге на треножнике, но царь людей Агей задержал их там и отпустил возничего, который горевал из-за своих коней. Услышав эти слова и увидев эти поступки, старик, разгневавшись, отобрал себе самых сильных, а остальных отдал
Мы разделили людей, чтобы никто не ушёл обманутым.
 Мы действительно выполнили все эти условия и совершали жертвоприношения богам по всему городу, когда на третий день они все пришли разом, и сами горожане, и их копытные скакуны, в полном вооружении.
 Молионы были ещё юношами и не очень искусными в стремительной схватке. Есть некий город, высокий холм, Фриоэсса, далеко на
Альфее, последний из песчаных Пилов; его они осадили, стремясь
свергнуть его. Но когда они пересекли всю равнину, Минерва,
спеша с Олимпа, явилась к нам ночью в образе вестника, чтобы мы
вооружились; и она собрала в Пиле не желающих воевать, а тех,
кто рвался в бой. Однако Нелей не позволил мне вооружиться,
а спрятал моих лошадей, потому что сказал, что я совсем не
знаком с воинскими делами. И всё же я выделялся среди нашей кавалерии, даже будучи пешим, ибо так повела меня Минерва в бой. Есть одна река, Миней, впадающая в
у моря близ Арены, где мы, пилийские всадники, ждали божественного Морна,
пока прибывали толпы пехотинцев. Оттуда в полном вооружении
мы в полдень подошли к священному ручью Алфей. Там,
принеся в жертву всемогущему Юпитеру быка, быка — Алфею,
быка — Нептуну, а необученную телку — голубоглазой Минерве,
мы затем поужинали в войсках, и каждый из нас уснул в своих
постах вдоль реки. Тем временем великодушные эпейцы
стояли вокруг, желая разграбить город; но могучая сила Марса
впервые предстали перед ними: как только блистательное солнце поднялось над землёй, мы вступили в бой, молясь Юпитеру и Минерве. Но когда началась битва между пилийцами и элейцами, я
сначала убил человека, воина Молиона, и забрал его коней с твёрдыми копытами.
Он был зятем Авгия и владел его старшей дочерью, златовласой Агамедой, которая хорошо разбиралась во всех снадобьях, какие только есть на земле. Он двинулся на [меня], и я ударил его своим медным копьём. Он упал в пыль, и я вскочил в его колесницу.
тогда он стоял среди первых бойцов; но великодушные эпейцы
в ужасе разбежались в разные стороны, когда увидели павшего героя,
предводителя их конницы, лучшего бойца. Но
я налетел на них, как чёрный вихрь, и захватил пятьдесят
колесниц, и в каждой по двое мужчин вгрызались в землю зубами,
побеждённые моим копьём. И теперь я действительно должен был убить юношу
Молионы, сыновья 385 Актора, не имели своего отца, широко известного
Нептун, окутав их густой дымкой, спас их от войны.
Тогда Юпитер вложил в руки пилийцев великую силу, и
мы долго преследовали их по длинной равнине, убивая
их и собирая богатую добычу, пока он не пригнал наших
Бупрасий, богатый пшеницей, к скале Оления и Алезию, где
он называется Колоне: оттуда Минерва обратила людей в бегство. Затем, убив последнего человека, я оставил его. Но греки повернули своих быстрых коней от Бупрасия к Пилу, и все воздали хвалу Юпитеру, богу, и Нестору, человеку.  Так было со мной, как и всегда.
среди людей, но Ахилл будет наслаждаться своей доблестью в одиночестве. Я уверен, что он будет горько сожалеть о том, что народ погиб.
 О друг мой, Менетей, несомненно, так наставлял тебя в тот день, когда отправлял из Фтии к Агамемнону. Ибо мы оба,
я и благородный Улисс, отчётливо слышали всё, что происходило в залах,
как он и велел тебе. Но мы прибыли в обитаемый дворец
Пелея, собирая войско по всей плодородной Греции. Там мы нашли
героя Менелая, а также тебя и Ахилла; но
престарелый всадник Пелей сжигал толстые ляжки быка в честь громовержца Юпитера в ограде 387 своего дворца и
держал в руках золотую чашу, поливая тёмным вином пылающую жертву.
Вы оба тогда занимались разделкой туши быка, пока мы стояли в вестибюле. Но Ахилл, поражённый, вскочил, ввёл нас в дом, взяв за руку, и велел сесть. Он расставил перед нами угощения, подобающие гостям. Но когда мы насытились едой и питьём, я начал говорить.
призывая вас следовать за нами. Вы оба были очень сговорчивы, и
они оба много чего вам наказывали. Старик Пелей прежде всего
наставлял своего сына Ахилла всегда быть самым храбрым и выделяться
среди других; а тебе, Менетей, сын Актора, он сказал следующее:
«Сын мой, Ахилл действительно выше тебя по рождению, но ты старше. И он намного превосходит тебя в силе, но ты всё равно
часто давай ему дельные советы, наставляй и направляй его,
и он непременно будет послушен в том, что идёт на [его] пользу». Так он и сделал
Старик велит тебе, но ты забывчив. Однако даже сейчас ты должен
упомянуть об этом воинственному Ахиллу, если он, конечно, будет
послушен. Кто знает, может быть, ты, посоветовав ему, с помощью
богов, пробудишь его разум? Ибо совет друга хорош.
Но если в глубине души он избегает какого-то пророчества, а его почтенная мать
рассказала ему что-то от имени Юпитера, пусть он хотя бы отправит тебя в путь.
Пусть за тобой последуют и другие силы мирмидонян, если ты действительно можешь помочь грекам. Пусть он также отдаст свою красавицу
облачись в доспехи, чтобы вступить в бой, если троянцы,
приравняв тебя к нему, воздержатся от сражения, а воинственные
сыны греков, уже измученные, смогут перевести дух; и тогда
будет небольшая передышка в боях. 388 Но ты, [кто] полон сил,
будешь с лёгкостью оттеснять уставших людей к городу, от
кораблей и шатров».

Сноска 384: (вернуться) Ср. iv. 540, где проводится различие между ;;;;;;;;;; и ;;;;;;;;;.

 Сноска 385: (вернуться) _Т. е._ предполагаемые сыновья.

 Сноска 386: (вернуться) См. схолии к Etym. M. s.v., и Альберти об этом
Гесиод. т. 2. с. 1247

Сноска 387: (вернуть) Надлежащим образом, забор или ограждение ограждения
.

Сноска 388: (вернуть) Существует несколько различных интерпретаций
этой строки: 1. Шнайдер объясняет это так: “У них очень мало времени, чтобы
перевести дух; ибо, если им немедленно не оказать помощь, они будут уничтожены”. 2.
«Прекращение войны будет недолгим». 3. «Прекращение войны, или передышка, пусть и недолгая, будет кстати». 4.
 «Добавьте «_может быть_» и переведите: «и что _может быть_ короткая передышка в битве»; хотя последнее утверждение тавтологично по отношению к предыдущей строке». — Прим. Дубл.

Так он сказал и пробудил дух в своей груди; и он поспешил к кораблям, к Ахиллу, внуку Эака.
Но когда Патрокл, бежа, достиг кораблей богоподобного Улисса,
где были их форум и место суда, и где были воздвигнуты алтари их богов,
там его встретил Эврипил, благородный сын Эвемона,
раненый стрелой в бедро, хромая после битвы.
По его спине стекал обильный пот, стекавший с плеч и головы, а из тяжёлой раны сочилась чёрная кровь. Тем не менее он сохранял ясность ума
был твёрд. Увидев его, доблестный сын Менелая пожалел его и, опечалившись, произнёс крылатые слова:

«Увы! несчастные мужи, предводители и правители греков, неужели вам суждено вдали от ваших друзей и родной земли насытить своих быстрых псов вашим белым жиром? Но скажи мне, о
вскормленный Герой, Еврипил, смогут ли греки и дальше противостоять
могущественному Гектору или теперь они будут повержены его копьём?»

Но благоразумный Еврипил в ответ сказал: «Больше, вскормленный
Патрокл, грекам не будет помощи, они отступят
на чёрных кораблях. Ибо уже все, даже самые храбрые из них,
лежат на кораблях, убитые или раненые руками троянцев,
чья сила постоянно растёт. Но теперь, о, спаси меня,
веди меня к моему чёрному кораблю, извлеки стрелу из моего бедра и
омой его тёплой водой, чтобы смыть чёрную кровь, 389 а затем
окропи его целебными снадобьями, которым, как говорят, тебя научил Ахилл,
которого наставлял Хирон, самый справедливый из кентавров. Ибо
врачи, Подалирий и Махаон, один из которых, кажется, был ранен,
лежит у шатров, и ему нужен безупречный лекарь, а
другой ждёт ожесточённой битвы с троянцами на равнине».

 Примечание 389: (вернуться) Ср. Virg. ;n. x. 834: «Vulnera siccabat lymphis».
Способ, которым это было сделано, описан Цельсом, v.
26: «Si profusionem timemus, siccis lineamentis vulnus implendum est,
supraque imponenda gpongia ex aqua frigida expressa, ac manu super
comprimenda». См. Афиней, II, 4.

Но к нему снова обратился храбрый сын Менетия: «Как же тогда всё это обернётся? Что нам делать, о герой Эврипил? Я иду, чтобы
передай послание воинственному Ахиллу, которое вверил мне почтенный Нестор, хранитель греков. Но даже в этом случае я не могу оставить тебя в беде.

 Он сказал это и, подхватив народного пастыря на руки, понёс его в шатёр. Увидев это, слуга расстелил под ним бычьи шкуры. Там [Патрокл], уложив его на спину,
вырезал ножом горькую, острую стрелу из его бедра и смыл с неё чёрную кровь тёплой водой. Затем он приложил горький,
обезболивающий корень, втирая его в рану, и это успокоило его.
муки: рана действительно затянулась, и кровотечение прекратилось.




 КНИГА ДВЕНАДЦАТАЯ.


 АРГУМЕНТ.

 Троянцы штурмуют крепостную стену, и Гектор, несмотря на дурное предзнаменование, которое
 Полидам истолковывает как неблагоприятное, нападает на ворота и выбивает их, открывая путь к кораблям.


Итак, у шатров доблестный сын Менелая врачевал раненого Эврипила,
но греки и троянцы продолжали сражаться.
И рву греков уже не суждено было стать преградой,
как и широкой стене, которую они возвели для защиты
корабли; но они вырыли вокруг него ров (и не воздвигли великолепных
гекатомб в честь богов); чтобы он, находясь внутри, мог защитить
быстроходные корабли и великую добычу. Но он был построен вопреки воле
бессмертных богов, поэтому не мог долго оставаться совершенным. 390 Пока был жив Гектор, и Ахилл был возмущён, и город царя Приама не был разрушен, так долго стояла могучая стена греков. Но когда все самые храбрые троянцы были мертвы, а многие греки покорены, но другие остались в живых, тогда в
на десятый год город Приама был разграблен, и греки отправились на своих
кораблях в свое дорогое отечество; затем, наконец, Нептун и Аполлон приняли
совет разрушить стену, продемонстрировав силу рек, как
многие из них впадают в море с Идейских гор, как Резус, так и
Гептапор, Каресус и Родиус, Граник и
Эзеп, божественный Скамандр и Симоис, где многие щиты и
шлемы рассыпались в прах, и раса людей-полубогов. Уста всех этих Фебов Аполлонов обратились к одному и тому же месту, и так продолжалось девять дней
они направили свои потоки на стену, а Юпитер тем временем
непрерывно лил дождь, чтобы скорее обрушить стены на море. Но сам
Земледержец [Нептун], держа в руках трезубец, повёл их в бой, а затем
разбросал среди волн все фундаменты из балок и камней, которые
греки с таким трудом возвели. И он выровнял [всё] вдоль бурного
Геллеспонта и снова покрыл обширный берег песками, разрушив стену:
но затем он повернул реки обратно в их естественные русла, в
в которую они раньше изливали свою сладкую воду. 391

Сноска 390: (вернуться) См. Псевдо-Сократ. Письмо i. ;;;;;; ;; ;;;;;
;;; ;;; ;;;;; ;;;;;;; ;;;;;;; ;;;; ;;;;’ ;;; ;;; ;; ;;; ;;;; ;;; ;;;;;
;;;;;;;; ;;;;;;;;;; ;;; ;; ;;;;; ;;;;;;;;, ;; ;; ;;;; ;;;; ;;;;;;;;;
;;;;;;; ;;;; ;;;;;;;, где Дюпор, стр. 72, считает, что здесь есть отсылка к данному отрывку.

Сноска 391: (возвращение) О нынешнем состоянии Троады, которое, судя по физическим фактам, оправдывает мифическое описание Гомера, — см. Хейна и Кеннеди. Сравните Virg. ;n. ii. 610 и далее.
Трифиодор. 566, кв. и 680, кв.

Так Нептун и Аполлон собирались действовать в дальнейшем; но затем
битва и шум разгорелись вокруг хорошо построенной стены, и пораженные
прогремели балки башен: но греки, покоренные бичом
392 Юпитера, были задержаны, зажаты у полых кораблей, опасаясь
Гектор, яростный предводитель бегства, ибо он сражался, как и прежде, неистово. И подобно тому, как вепрь или лев, окружённый собаками и охотниками, грозно рычит, а они, выстроившись в каре, 393 стоят против него и бросают в него камни
Они часто метали в него копья, но его благородное сердце не дрогнуло, и он не обратился в бегство, но его храбрость доказала его смерть. И часто он оборачивался, проверяя ряды людей, и куда бы он ни направлял свою атаку, ряды людей расступались. Так Гектор, пробираясь сквозь толпу, продвигался вперёд, побуждая своих товарищей пересечь траншею. И быстроногие кони не осмелились [сделать это]; 394 но они громко заржали, стоя на краю пропасти, потому что широкая канава пугала [их], и перепрыгнуть через неё, [стоя] рядом, было нелегко.
395 или пройти через него, потому что с обеих сторон его окружали нависающие обрывы,
а под ним был укреплён острыми кольями частокол, который
сыновья греков установили близко друг к другу и сделали высоким,
чтобы защищаться от врагов. Там не могла проехать быстроходная
колесница, запряжённая лошадьми, но пехота охотно шла на это,
если могла. Тогда Полидам, стоявший рядом, обратился к Гектору:

Сноска 392: (возвращение) Хейн сравнивает Il. xiii. 812; Псевдо-Эврипид Рес.
37; Пиндар. Пифийские игры, iv. 390; Трифидий. 596. Схолиаст комментирует оба отрывка,
Hesychius, t. i. p. 1006, и Schol. on Oppian. Hal. v. 282,
предполагают, что имеется в виду молния; но гораздо лучше
понимать это вместе с Хейном как «terrore divinitus immisso».

 Сноска 393: (вернуться) См. Хейна и Альберти о Hesych. t. ii. p.
1083.

Сноска 394: (возвращение) Ср. Стаций, Фиваида, X, 517: —

 «——ut patulas saltu transmittere fossas
 Horror equis; h;rent trepidi, atque immane paventes
 Abruptum mirantur agi».


Сноска 395: (возвращение) Понимать ;; ;;; ;;;;;;, «приближаясь к краю пропасти, чтобы легче было перепрыгнуть». — Гейне.

«Гектор и другие предводители троянцев и их союзников, вы поступаете неразумно, когда ведёте своих быстрых коней через ров, который очень трудно преодолеть.
В нём стоят острые частоколы, а рядом с ними — стена греков. Поэтому кавалерии ни в коем случае нельзя спускаться вниз или вступать в бой, ведь это узкое место, где, как мне кажется, они будут ранены. Ибо если действительно громовержец Юпитер, замышляя зло,
уничтожает греков, но хочет помочь троянцам, то я, конечно,
желал бы, чтобы это произошло немедленно и греки погибли
здесь бесславно, вдали от Аргоса. Если, однако, они сплотятся и
произойдёт отпор со стороны кораблей, а мы окажемся в вырытой
траншее, я не думаю, что тогда хоть один гонец вернётся в город от
греков. Но давайте все согласимся с тем, что я предлагаю. Пусть слуги держат наших лошадей у рва, а мы все, пешие, в доспехах, пойдём за Гектором плотной толпой.
Греки не устоят перед нами, если над ними действительно нависла угроза гибели.


 Так сказал Полидам, но Гектору понравился этот мудрый совет, и
он тут же спрыгнул в доспехах со своей колесницы на землю.
 И другие троянцы не стали собираться верхом, а спешились и бросились вперёд, увидев благородного Гектора. Тогда каждый приказал своему возничему
привязать коней к ограде, и они, разделившись, построились в пять
колонн и последовали за своими предводителями. Затем некоторые отправились с Гектором
и прославленным Полидамом, которые были самыми многочисленными и храбрыми и которые
были полны решимости, пробив стену, вступить в бой
полые корабли. И Кебрионы последовали за ними в качестве третьей части, ибо Гектор оставил
еще одну часть, уступавшую Кебрионам, со своей колесницей. Другими командовали Парис,
Алкафой и Агенор. Третьей частью командовали Гелен и
богоподобный Деифоб, два сына Приама; но третьим [командующим] был герой Асий, Асий, сын Гиртака, которого огненные высокие кони привезли из
Арисба, от реки Селлей. Но четвёртый, Эней, храбрый сын Анхиса,
вёл за собой войско; вместе с ним были два сына Антенора, Архилох
и Акамас, искушённые во всех видах боя. Но Сарпедон командовал
прославленные союзники, и выбрал себе в спутники Главка и воинственного Астеропа; ибо они показались ему, после него самого,
самыми храбрыми из всех остальных: ведь он и сам превосходил всех.  Когда они
скрепили друг друга 396 переплетёнными щитами из воловьей кожи,
они, преисполненные отваги, двинулись прямо на греков, не ожидая,
что те устоят, но рассчитывая, что они обратятся в бегство и
спрячутся в своих чёрных кораблях.

Тогда другие троянцы и союзники, прибывшие издалека, последовали совету
непорочного Полидама; но Асий, сын Гиртака, предводитель героев, был
не желая расставаться со своими конями и возничим, он вместе с ними отправился к быстроходным кораблям — глупец! Ему не суждено было вернуться, унесясь на своих конях и колеснице с кораблей в продуваемый всеми ветрами Илион, избежав злой участи. Ибо его постигла злая судьба, когда он был пронзён копьём Идоменея, прославленного сына Девкалиона. Ибо он устремился влево от кораблей, туда, куда греки возвращались с равнины со своими лошадьми и колесницами.
 Туда он направил своих лошадей и колесницу, но не нашёл
ворота закрылись 397 в проёме или длинная перекладина поднялась, но люди
держали их нараспашку, чтобы спокойно принять на корабли тех из
своих товарищей, кто бежал с поля боя. Он намеренно направил
своих коней прямо туда, и [его войска], пронзительно крича,
последовали за ним, потому что они думали, что греки больше не
смогут их сдерживать и обратятся в бегство к чёрным кораблям —
глупцы! ибо у ворот они встретили двух очень храбрых героев,
великодушных сыновей воинственных лапифов, одного из которых звали Пирифой,
доблестный Полипет, другой Леонтей, равный Марсу, убивающему людей.
 Эти двое стояли перед высокими воротами, как высокие дубы на
горах, которые выдерживают ветер и дождь в любое время года,
крепко держась своими большими и широко раскинувшимися корнями.
Так и они, полагаясь на свои руки и силу, ждали прихода могучего Асия и не бежали. Но войска, высоко подняв свои хорошо закалённые щиты,
с громкими криками двинулись прямо к хорошо построенной стене, окружавшей их царя Асия, и Иамена, и Ореста, и Акама, сына Асия.
Тун и Эномей. Действительно, до сих пор они, оставаясь внутри,
призывали хорошо вооруженных греков сражаться за корабли; но когда они
увидели, что троянцы бросаются на стену, и смятение и
поднялось бегство греков, оба бросились наружу, сражались перед воротами,
подобно диким кабанам, которые ожидают приближающегося шума людей и
собак в горах и, продвигаясь наискось для атаки, разбивают
долбят дерево вокруг них, вырубая его под корень; и снизу раздается скрежет
зубов, пока кто-нибудь, прицелившись, не лишит
они живы. Так звенела сверкающая медь на их грудях,
пораженные спереди, ибо они сражались очень доблестно, полагаясь на
войска наверху и на свою собственную доблесть. Но они бросали камни вниз с
хорошо построенных башен, защищая себя, свои палатки и
быстроходные корабли. И как снежинки падают на землю, которую
буйный ветер, разогнав тёмные тучи, густо усыпает снежным покровом,
так и оружие выпало из рук как греков, так и троянцев; и шлемы, и выпуклые щиты, разбитые
с большими камнями, сухо прозвучавшими вокруг. Тогда действительно Асий, сын
Гиртака, застонал, ударил себя по обоим бедрам и возмущенно воскликнул:

“Отец Юпитер, несомненно, теперь, по крайней мере, ты тоже стал совершенно
лживым; ибо я не ожидал, что греческие герои смирятся с нашей
силой и непобедимыми руками. Но они, как осы, гибкие 398 в середине, и пчёлы, [которые] строят свои жилища на каменистых тропинках, не покидают своих пустых жилищ, но, поджидая охотников, сражаются за своё потомство. Так и эти не желают отступать от ворот, хотя
их было всего двое, пока их не убили или не взяли в плен».

 Сноска 396: (возвращение) «Поставьте вместо ;;;;;; ;;; ;;;;;;; ;;;;;;;, ;;’
;;;;;;;;, _clipeos consertos_ manibus ante se tenebant, ;;;;;;;;;;
facto». — Гейне. Кеннеди справедливо замечает, что «здесь мы можем проследить грубые очертания знаменитой фаланги, которая была столь важной частью македонской тактики».


Сноска 397: (вернуться) Из этого отрывка Хейн делает вывод, что ворота должны были открываться внутрь и запираться изнутри двойным засовом (см. стих 455 и далее). См. Д’Орвиль о Харитоне, i. xii. с. 274,
изд. Липс. О ;;;;;, о полосах, ср. Поллукс, x. 4.

 Примечание 398: (возвращение) Или «полосатый». См. Порфирий. Вопрос iii. Но
Буттманн, Lexil. p. 64, подробно останавливается на значении слова ;;;;;, отмечая, что «ни у одного насекомого _гибкость_ не проявляется так явно, как у осы, у которой нижняя часть тела как бы соединена с верхней».

 Так он говорил, но не смог убедить в этом Юпитера, потому что его душа была преисполнена желания возвеличить Гектора. Тем временем другие вели бой у других ворот; но это было трудно
Было бы с моей стороны, как если бы я был богом, перечислять всё это; ибо вокруг стены во всех направлениях бушевал яростный огонь из камней, 399 и греки, хоть и скорбели, сражались из-за своих кораблей; и все боги скорбели в своих умах; столько же было союзников у греков в бою.

 Примечание 399: (вернуться)

 «Сквозь длинные стены доносился грохот камнепадов,
 виднелись языки пламени и вспышки оружия». — Поуп.


 Но лапифы начали битву и состязание.  Тогда сын ПиРитус, храбрый Полипет, поразил Дамаса копьём сквозь его шлем с медными щеками.
Медный шлем не выдержал, но медное копьё пробило кость, и весь мозг внутри был раздроблен. Так он одолел его, бросившись вперёд, а затем убил Пилона и Ормена. И Леонтей, сын Марса, ранил Гиппомаха,
сына Антимаха, копьём, попав ему в пояс. Затем,
вытащив из ножен свой острый меч, он, пробираясь сквозь толпу,
сначала ударил Антифата, и тот упал на спину
на землю; затем Менон, Иамен и Орест — один за другим —
он перенёс их на плодородную землю.

 Пока они снимали свои сверкающие доспехи, те юноши,
которые были самыми многочисленными и храбрыми и которые больше
всего стремились разрушить стену и сжечь корабли, последовали за
Полидамом и Гектором, и они с тревогой совещались, стоя у траншеи. Ибо слева от них, когда они уже были готовы переправиться, появилось предзнаменование.
Высоко парящий орёл разделил людей, 400 держа в когтях чудовищного окровавленного змея, живого, ещё дышащего. И не было
но он ещё не забыл о битве; ибо, пока он держал его, извивающегося
в его руках, тот ранил его в грудь у шеи; но он, терзаемый
болью, выпустил его из рук на землю и бросил в толпу, а сам,
взмахнув крыльями, улетел с попутным ветром. И троянцы
содрогнулись, увидев пятнистого змея, лежащего посреди
толпы, — чудо, посланное эгидодержавным Зевсом.
Тогда Полидам, стоявший рядом, обратился к доблестному Гектору:

«Гектор, ты то и дело упрекаешь меня на собраниях.
хотя и предлагаю хорошие советы; ибо человеку, будучи гражданином, не подобает выступать против тебя ни в совете, ни во время войны; но всегда следует укреплять твою власть. И всё же я буду говорить так, как считаю нужным. Давайте не будем вступать в бой с греками за их корабли.
Я думаю, что так всё и закончится, ведь это предзнаменование для троянцев, желающих переправиться.
Высоко парящий орёл слева разделяет войско, держа в когтях огромного окровавленного змея, [всё ещё] живого. Но вскоре он
Он уронил его, не успев донести до своего родного дома, и не смог передать его своим детёнышам. Так и мы, даже если с большим трудом прорвёмся через ворота и стену греков, и греки отступят, не сможем вернуться тем же путём на кораблях:
ведь мы оставим много троянцев, которых греки, сражаясь за корабли, одолеют с помощью меди. Так и впрямь поступил бы прорицатель, который
в уме своём истинно предвидит знамения, и народ повиновался бы ему».


Сноска 400: (вернуться) Либо летящий между рядами троянцев,
или между двумя противоборствующими армиями. Сравните перевод Цицерона, de
Divin. i. 47, и Вергилия, ;n. xi. 751 и далее (с Макробом. Sat. v. 13),
и xii. 247 и далее События Троянской войны доказали, что Полидам был прав в своём толковании.

Но Гектор, сурово взглянув на него и взъерошив волосы, обратился к нему со словами:
«О Полидам, ты говоришь не то, что мне нравится. Кроме того, ты
знаешь, как придумать другой совет, получше этого.  Если же ты
действительно говоришь это всерьёз, то, воистину, боги лишили тебя
рассудка, раз ты советуешь мне забыть о
советы громовержца Юпитера, которые он сам дал мне и подтвердил. И ты призываешь меня повиноваться взмахивающим крыльями птицам, на которых мне наплевать, и которых я не боюсь, летят ли они направо, к утру и солнцу, или налево, к темнеющему западу. Но давай подчинимся воле могущественного Юпитера, который правит всеми смертными и бессмертными. Есть одно предзнаменование, самое лучшее, — сражаться
за нашу страну. 401 Почему ты боишься войны и конфликта? Ведь
даже если все остальные погибнут на кораблях
Греки, не бойтесь погибнуть, ибо сердце ваше не
стойко в бою и не воинственно. Но если ты осмелишься
воздержаться от боя или, отговаривая, удержишь другого от сражения,
то немедленно будешь поражён моим копьём и лишишься жизни».

 Сказав это, он пошёл вперёд, но они последовали за ним с
огромным шумом. Тогда разгневанный Юпитер поднял бурю с Идейских гор, которая понесла пыль прямо к кораблям.
Более того, он ослабил мужество греков, но даровал им
Слава троянцам и Гектору: так что, полагаясь на его чудеса и [собственную] силу, они попытались прорваться сквозь могучую стену греков. Они снесли зубчатые стены башен и разрушили брустверы, 402 а с помощью рычагов подняли выступающие контрфорсы, которые греки сначала вкопали в землю в качестве опор для башен. Тогда они разрушили их
и надеялись прорваться через стену греков.

Но греки не отступили, а возвели новую стену
Прикрываясь щитами из воловьей кожи, они ранили из-за них врага, подошедшего к стене. И оба ахайя расположились по всему периметру башен, подбадривая и воодушевляя греков. К одному [они обращались] 403 с увещеваниями, другого упрекали резкими словами, а того, кто, по их мнению, совершенно не был готов к битве,

 примечание 401: (вернуться) ср. Аристотель. Риторика, ii. 22; Цицерон, Письмо к Аттику, ii. 3. См. также Дюпорт, Гном. Хорн. с. 73.

 Примечание 402: (вернуться) Обратите внимание на зевгму и сравните Il. ;. 8, ;.
327; Од. ;. 291; и наиболее подробное и точное примечание к этой конструкции у Д’Орвиля в «Харите». iv. 4, стр. 440 и далее, изд. в Липсе, с Бурм. и Швабе в «Федре». iv. 17, 31; Дюкер в «Флоре». iii. 21,
26.

 Примечание 403: (вернуться) То же.

«О друзья, кто бы из греков ни был выдающимся, или умеренным, или
недалёким (поскольку на войне все люди не одинаковы), теперь
для всех есть дело; и вы сами, я уверен, это знаете. Пусть никто
не отступает к кораблям, услышав угрозы [Гектора], но идёт вперёд
и подбадривает друг друга, если только олимпийский Юпитер,
Пусть молния ниспошлёт нам удачу, чтобы, отразив нападение, мы могли преследовать врага до самого города».

 Так они, крича, подбадривали греков. Но
из них — как когда в зимний день часто выпадает снег, когда
предусмотрительный Юпитер начинает метать снежные стрелы,
демонстрируя своё оружие людям, и, утихомирив ветры, льёт
снег непрестанно, пока не покроет вершины и самые высокие
пики высоких гор, а также лотосовые равнины и богатые
земледельческие угодья людей, — так же и он изливается на
гавани и берега седого моря; но приближающаяся волна
Он сдерживает его продвижение, в то время как всё остальное скрыто под ним.
Так летели частые камни от тех, кто бросал их с обеих сторон, — одни в сторону троянцев, а другие — от троянцев в сторону греков. И по всей стене поднялся шум.

Но троянцы и доблестный Гектор никогда бы не взломали ворота в стене и не отодвинули бы длинный засов, если бы предусмотрительный Юпитер не натравил своего сына Сарпедона на греков, как льва на криворогих быков. Но он тут же выставил перед собой щит.
Одинаковый со всех сторон, красивый, медный, с покрытием; которое жаровня действительно покрывала сверху, а снизу сшивала толстыми бычьими шкурами, обвитыми золотыми проволоками. Затем, держа это перед собой, он двинулся вперёд, размахивая двумя копьями, как лев, выросший в горах, которому давно не хватало мяса и чей отважный разум побуждает его пойти даже в хорошо огороженный загон, чтобы напасть на овец. И хотя он видит пастухов,
которые охраняют свои стада с собаками и копьями, он всё равно не может
Он не мог допустить, чтобы его прогнали, не попытавшись прорваться в стадо, и, бросившись вперёд, либо унёс [кого-то] с собой, либо сам был ранен дротиком из быстрой руки. Так разум побудил богоподобного Сарпедона напасть на стену и прорваться через заграждения; и тут же он обратился к Главку, сыну Гипполоха:

«Главк, 404. Почему в Ликии нас особенно почитают, предоставляя нам [первое] место на пиру и полные кубки, и почему все смотрят на нас как на богов? Почему у нас также есть большая и красивая ограда
о плодородных землях, где растут виноград и кукуруза, на берегах Ксанфа? Итак, теперь нам надлежит, продвигаясь среди передовых ликийцев,
стоять твёрдо и принимать на себя основной удар яростной битвы, чтобы кто-нибудь из ликийцев, вооружённых до зубов, мог сказать:
«Ни в коем случае не бесславно правят наши цари Ликией, едят жирных овец и [пьют] 405 отборное сладкое вино; но и их доблесть превосходна, потому что они сражаются среди передовых ликийцев». О, дорогой друг, если бы нам действительно суждено было избежать этой войны, мы были бы навсегда избавлены от старости и стали бы бессмертными.
Я бы не стал сражаться в первых рядах и не отправил бы тебя в
славную битву. Но теперь — ведь на нас действительно надвигаются десять тысяч смертоносных судеб, которых смертному не избежать, —
пойдём: либо мы прославим кого-то, либо кто-то прославит нас».


Так он сказал, и Главк не отвернулся и не ослушался, но они оба двинулись вперёд, ведя за собой многочисленный отряд ликийцев. Но Менестей,
сын Петея, увидев их, содрогнулся, ибо они приближались
к его войску, неся с собой гибель. Он огляделся по сторонам
Он вглядывался в ряды греков, чтобы увидеть кого-нибудь из предводителей, кто мог бы отвлечь его товарищей от боя, и заметил двух Аяксов, ненасытных до войны, и Теукера, недавно вышедшего из своего шатра, совсем рядом. Но его не было слышно, даже когда он кричал, настолько громок был шум, а стук сталкивающихся щитов, шлемов с конскими хвостами и ворот доносился до небес. Ибо
они напали на всех, 406 и те, стоя рядом с ними, пытались
ворваться внутрь, силой взломав двери. Но он тут же отправил
вестника Тоэта к Аяксу:

Сноска 404: (возвращение) Мильтон, P.L. ii. 450:—-

 «— Зачем же я принимаю
 Эти королевские титулы и не отказываюсь от правления,
 Отказываясь принимать столь же большую долю
 Опасности, как и чести, причитающуюся
 Тому, кто правит, и тем более ему,
 Кто подвергается большей опасности,
 Чем тот, кто выше всех сидит на троне?»


Сноска 405: (возвращение) Зевгма. См. стих 268.

 Сноска 406: (возвращение) Для этой строки приводится три интерпретации:
1. «Все ворота подверглись нападению». 2. «Все ворота были заперты на засов». — Бутт. 3. Замените именительный падеж на винительный.
переведите: «Они (ликийцы) атаковали все ворота». — Прим. Дубл.

 «Беги, благородный Тоэт, зови Аякса, а лучше обоих: это было бы лучше всего, потому что вскоре здесь начнётся жестокая бойня. Ибо так яростно наступают предводители ликийцев, которые и раньше были неудержимы в жестокой схватке.
Если же там для них возникли трудности и состязания, то пусть по крайней мере придёт
храбрый Аякс из Теламона, а с ним пусть последует Тевкр,
искусный в стрельбе из лука».

 Так он сказал, и вестник, услышав его, не стал возражать, а просто
Он поспешил пробежать вдоль стены, за которой стояли греки в медных доспехах, и, подойдя к ахайцам, сразу же обратился к ним:

 «Вы, ахайцы, предводители греков в медных доспехах, возлюбленный сын
Питающего Юноны Пета, умоляет вас прийти сюда, чтобы вы могли
хоть ненадолго принять участие в его трудах. И то, и другое было бы предпочтительнее,
ибо это было бы лучшим из всего, поскольку вскоре там
начнутся большие разрушения. Ибо с такой силой наступают вожди ликийцев, которые и раньше были неудержимы в своих порывах
состязание. Но если и здесь разразилась война и возникло состязание, то пусть хотя бы
храбрый Аякс из Теламона придёт один, а за ним пусть последует Тевкр,
искусный в стрельбе из лука».

 Так он сказал, и могучий Аякс из Теламона не ослушался.
Тотчас же он обратился к сыну Ойлея с крылатыми словами:

«Аякс, ты и доблестный Ликомед, стоя здесь, вдохновляйте греков на храбрую битву, пока я иду туда и вступаю в бой. Но я сразу же вернусь, как только помогу им».

 Сказав это, Аякс из Теламона ушёл, и с ним ушёл
Тевкр, его брат, был сыном того же отца; и Пандион вместе с ними нёс изогнутый лук Тевкра. Как только они добрались до башни великодушного Менестея и вошли за стену (ибо они пришли на помощь [своим друзьям], которые были в тяжёлом положении, а храбрые предводители и вожди ликийцев поднимались на бруствер, словно тёмный вихрь), они вступили в бой, и поднялся шум. Аякс Теламонид первым убил человека, соратника Сарпедона, великодушного Эпикла, ударив его тяжёлым камнем, который, будучи мощным,
Он был такого размера, что лежал, прислонившись к вершине стены. Человеку было бы нелегко удержать его обеими руками, как это делают смертные, даже если бы он был очень молод. Но он поднял его высоко над головой и швырнул, и четырёхгранный шлем раскололся, а вместе с ним и все кости черепа. Но он, подобно ныряльщику, упал с высокой башни, и жизнь покинула его. Тевкр также ранил стрелой Главка,
храброго сына Гипполоха, когда тот нёсся к высокой
стене, и заставил его остановиться, увидев его обнажённую руку
от боя. Но он отскочил от стены, спрятавшись, чтобы никто из греков не заметил, что он ранен, и не оскорбил его словами.
Тогда Сарпедон опечалился из-за того, что Главк ушёл, как только заметил это; но он всё же не пренебрегал состязанием. Он прицелился и ранил копьём Алкамена, сына Фестора, и вытащил копьё, но тот. Следуя за оружием, он упал ничком, и его доспехи, украшенные латунью, зазвенели.
Тогда Сарпедон схватил балку своими крепкими руками и потянул.
Всё это произошло в мгновение ока; но верхняя часть стены обрушилась, и он проложил путь для многих. Тогда Аякс и Тевкр, целясь в него,
один за другим поразили его стрелами в блестящий пояс его
смертоносного щита, опоясывающий грудь; но Юпитер отвратил
судьбу от своего сына, чтобы тот не был убит у кормы корабля.
Но Аякс, бросившись на него, ударил его щитом и пронзил копьём насквозь,
с трудом сдержав его рвение. Затем он немного отступил от
уступа, но не отошёл совсем
отступите, потому что его дух надеялся принести славу. И, обернувшись,
он подбодрил богоподобных ликийцев:

“О ликийцы, почему вы так пренебрегаете своей стремительной силой?
Мне, несмотря на мою храбрость, прорвавшемуся в одиночку, трудно
прокладывать путь к кораблям. Но следуйте вместе со мной; ибо труд
чем больше людей, тем лучше”.

Так он сказал, и они, благоговея перед увещеваниями своего царя,
с ещё большим рвением окружили своего царя, дававшего им советы. А греки, с другой стороны, укрепили свои фаланги внутри
стена, потому что перед ними стояла грандиозная задача. Ибо ни доблестные ликийцы, прорвавшись через стену греков, не могли добраться до кораблей, ни воинственные греки не могли оттеснить ликийцев от стены, поскольку первыми подошли к ней. Но как два человека,
держа в руках мерные сосуды, спорят на общем поле 407
о своих границах, так и эти [воины] на небольшом пространстве
спорили о своих справедливых правах. Так их разделили укрепления,
и каждый из них ударил по круглым щитам из воловьей кожи, висевшим рядом с ним
Груди и лёгкие щиты друг друга. И многие были
ранены в тело безжалостной медью, будь то спина какого-нибудь
сражающегося, повёрнутая в другую сторону, или сам щит. Повсюду
башни и контрфорсы с обеих сторон были обагрены кровью героев, как троянцев, так и греков. И всё же даже это не смогло заставить греков бежать. Они держались стойко, как справедливая женщина, которая трудится своими руками, взвешивает на весах и гирю, и шерсть, и, уравновесив их, взвешивает.
ни одна из сторон не могла сравнять их силы, чтобы она могла получить хоть какую-то милостыню для содержания своих детей. Так продолжались их сражения и война до тех пор, пока Юпитер не даровал Гектору, сыну Приама, великую славу.
Гектор первым перепрыгнул через стену, воздвигнутую греками, и пронзительно закричал, обращаясь к троянцам:

«Вперёд, вы, троянцы, укрощающие коней, прорвитесь сквозь стену греков и обрушьте на корабли яростный огонь».

 Так он подбадривал их, но все они слышали его.
Они услышали его и бросились на стену в большом количестве, а затем взобрались на крепостную стену, держа в руках острые копья. Но Гектор схватил его и поднял камень, который лежал перед воротами, расширяясь у основания, 409 но заостряясь наверху. Два человека, самые сильные из смертных, не смогли бы легко поднять его с земли и положить на повозку. Однако он легко и в одиночку взмахнул им, потому что сын мудрого Сатурна сделал его лёгким.

Сноска 407: (возвращение) _То есть_ поле, на часть которого претендует каждый. ;;;;;, по-видимому, — это линии, используемые для измерения площади («linea
mensuralis», Siculus Flaccus, p. 23, ed. Goes.)

 Сноска 408: (вернуться) Мильтон, P.L. vi. 245:—-

 ——«долгое время в ровном ритме
 битва продолжалась».


 Сноска 409: (вернуться) См. Евстафий.

Подобно тому, как пастух без труда несёт руно барана, взяв его в обе руки, и оно не отягощает его,
так и Гектор, подняв камень, приставил его к балкам,
укреплявшим плотно сомкнутые ворота, двойные и высокие; но две
перекладины удерживали их изнутри, и один ключ подходил к ним. Но, продвигаясь вперёд,
он подошёл совсем близко и, собравшись с силами, ударил по ним
посередине, расставив ноги пошире, чтобы удар оружия не был
слабым. И он оторвал обе петли, и камень с грохотом упал
внутрь, и ворота рухнули, и решётка не выдержала, а балки
раскололись в разные стороны от удара камня. Там появился прославленный Гектор.
Он был похож на ужасную ночь, и его тело блестело от
ужасной меди, которой он был опоясан. В руках он держал два
С копьями в руках он не встретил сопротивления, и никто, кроме богов, не смог бы его удержать. Он ворвался в ворота, и его глаза сверкали огнём.  Повернувшись к толпе, он подбодрил троянцев, чтобы они поднялись на стену, и они послушались его. И действительно, сразу же
одни перелезли через стену, а другие хлынули в хорошо
устроенные ворота, но греки были отброшены к пустым
баркам, и началась непрекращающаяся 410 суматоха.


Примечание 410: (вернуться) См. Баттм. Лексикон. с. 405.




 КНИГА ТРИНАДЦАТАЯ.


 АРГУМЕНТ.

Нептун вступает в бой на стороне греков, и сражение продолжается. Дейфоб получает отпор от Мериона. Теусер убивает Имбриуса, а Гектор — Амфимаха.
 Нептун, приняв облик Тоаса, подбадривает Идоменея, который отправляется в бой вместе с Мерионом. Идоменей убивает Отрионея и  Асия. Дейфоб нападает на Идоменея, но промахивается и убивает Гипсенора.
 Идоменей убивает Алкафа, и за его тело разгорается жестокая схватка.


 Но после того, как Юпитер подвёл троянцев и Гектора к кораблям, он оставил их трудиться и работать не покладая рук; но
сам он отвёл свои сияющие очи, взглянув на землю
конных фракийцев и мисийцев, сражающихся в ближнем бою, и
прославленных Гиппомогов, вскормленных молоком, простых в жизни и
самых справедливых людей. 411 Но на Трою он больше не обращал
своих ясных очей, ибо не думал, что кто-то из бессмертных, отправившись
туда, поможет либо троянцам, либо грекам.

Примечание 411: (возвращение) Арриан, Exp. Alex. iv. p. 239, ссылаясь на этот отрывок из Гомера, замечает: ;;;;;;; ;; ;; ;; ;;;; ;;;;; ;;;;;;;;;,
;;; ;;;;;; ;;; ;;;;;; ;; ;;; ;;;;;;;;;;. Дионисий, Perieg. 309, как отмечает Хилл,
похоже, считает, что название ;;;;;;;;;; применимо не к одному
клану, а ко всем сарматским кочевникам, поскольку молоко было
одним из основных продуктов их рациона, как у свевов (Цезарь,
«Записки о Галльской войне», IV, 1) и древних германцев (там же, VI, 22). Каллимах в «Гимне III» применяет этот эпитет к киммерийцам. Эпитет ;;;;; (или
;;;;;=_без лука_, не живущий охотой из лука: ср. Альберти о Гесиоде. т. i.
стр. 17, 794) вызывает сомнения, и сами древние были
Неясно, следует ли считать это имя собственным или эпитетом. (Ср.
Steph. Byz. s. v., p. 7, ed. Pined.; Villois on Apoll. Lex. p. 14;
Duport, Gnom. Horn. p. 74, sqq.) По-видимому, лучше всего понимать это как
Страбон, VII, стр. 460, народы ;;’ ;;;;;; ;;;;;;; ;;;;;;. Найт хотел полностью исключить эти стихи, утверждая, что в них содержится намёк на дисциплину Замолксиса, с которой Гомер, должно быть, совершенно не был знаком.

И царь Нептун не дремал, ибо он восседал на самой высокой вершине лесистого фракийского острова Самос, любуясь войной и
битва. Ибо оттуда была видна вся Ида, и город Приама, и корабли греков.
Затем, выйдя из моря, он сел и пожалел греков, побежденных троянцами, и очень разгневался на Юпитера.
Но вскоре он спустился с крутой горы и быстро зашагал пешком, и высокие холмы и леса задрожали под бессмертными ногами Нептуна. Трижды
он шагал вперёд и на четвёртый шаг достиг Эг, своей предназначенной цели. Там стояли роскошные дома, золотые, сверкающие.
В глубинах моря ему воздвигли нетленные чертоги.
 Придя туда, он запряг под свою колесницу коней с медными копытами, быстрокрылых, с золотыми гривами. Но сам он облачился в золото, взял свой золотой, искусно сделанный, кнут и взошел на колесницу. Он продолжил свой путь по волнам, и чудовища из морских глубин 412 резвились под ним со всех сторон, выныривая из своих нор.
Они не знали, что перед ними их царь. От радости море расступилось, и они полетели очень быстро, так что под ними не намокала даже медная ось. И его
Резвые кони доставили его на корабли греков.

Сейчас в глубине глубокого моря, между
Тенедосом и суровым Имбрусом, находится просторная пещера 413. Там сотрясающий землю Нептун остановил своих
лошадей, выпуская их из колесницы, и бросил рядом [с ними] амброзию
корма для еды. И он надел на их ноги золотые оковы,
нерушимые, неразрывные, чтобы они могли спокойно ждать возвращения своего царя, а сам отправился к войску греков.

 Примечание 412: (возвращение) Поэтому я осмелился перевести ;;;;;. Ноний
Марцелл. v. Cetarii — «cete in mari majora sunt piscium genera»
Квинт Калабер, стих 94, подражая этому отрывку, использует слово ;;;;;;;;, а
 Гесихий определяет ;;;;; как ;;;;;; ;;;;, то есть это слово, очевидно, означает любую
крупную рыбу. Ср. Баттм. Лексикон, стр. 378, кв.

Сноска 413: (возвращение) Сравните описание пещеры Нерея в «Аполлоне» Родосском, IV, 771 и далее, и реки Пенеус в «Георгиках» Вергилия, IV, 359 и далее, с моей заметкой к «Прометею» Эсхила, стр. 11, изд. Бона.

Однако троянцы толпами, подобно пламени или вихрю,
с неутолимым рвением последовали за Гектором, сыном Приама, крича
громко крича и вопя, ибо они надеялись захватить корабли греков и перебить всех греков, находившихся на них. Но Нептун, владыка земли,
сотрясающий землю, явившись из морских глубин, воодушевил греков,
приравняв свою личность и неутомимый голос к Калхасу. Сначала он обратился к ахеянам, хотя они и сами были настроены серьёзно:

«Вы, ахайцы, вы, помнящие о доблести, а не о постыдном бегстве, сохраните народ эллинов. Ибо в любом другом месте я не опасался бы дерзких рук троянцев, которые в великом множестве
они преодолели великую стену, потому что хорошо вооружённые греки выдержат их всех. Но в этом месте я очень боюсь, как бы мы не потерпели поражение,
где разъярённый Гектор, словно пламя, ведёт за собой того, кто хвастается тем, что он сын всемогущего Юпитера. Но пусть кто-нибудь из богов внушит вам,
чтобы вы сами стояли твёрдо и убеждали других; так вы сможете прогнать его, хоть и неистового, с быстроходных кораблей, даже если
Сам Юпитер воодушевляет его.
 — сказал он, и правящий землёй Нептун, ударив обоими своим скипетром,
наполнил их неистовой силой, сделал их конечности лёгкими, а тела —
ноги и руки над головой. Но он, подобно быстрокрылому ястребу,
который, взлетев с крутой, высокой скалы, устремился
в погоню за другой птицей над равниной, так и Нептун, сотрясающий землю,
бросился на них. Но быстроногий Аякс, сын Оилея, первым узнал его из
двух и сразу же обратился к Аяксу, сыну Теламона:

«О Аякс, раз кто-то из богов, обитающих на Олимпе, уподобляя себя прорицателю, призывает нас сражаться рядом с кораблями
(и это не Калх, прорицающий авгур, ибо я охотно
я узнал следы его ступней и ног, когда он уходил; ибо богов легко отличить), даже для меня самого душа в моей груди
больше рвётся к войне и сражениям, а мои ноги внизу и руки наверху
жадно жаждут этого».

Но Аякс Теламонский, отвечая ему, сказал: «И мои сильные руки жаждут коснуться копья, и моя отвага пробуждается, и обе мои ноги спешат вперёд; и я жажду, даже в одиночку, сразиться с Гектором, сыном Приама, в неутолимой ярости».

 Так они говорили друг другу, радуясь своему желанию
битва 414, которую бог внушил им. Тем временем
Земной владыка (Нептун) привёл в чувство ахейцев, которые
восстанавливали силы на быстрых кораблях; их тела были
одновременно измотаны тяжёлой работой, а в душах зарождалась
печаль при виде троянцев, которые с шумом преодолели огромную
стену. Но, увидев их, они пролили слёзы из-под своих бровей,
ибо не надеялись избежать гибели. Но вмешавшийся
Сотрясатель Земли легко воодушевил храбрые фаланги. К Тевкрату
и к Лею он первым пришёл, увещевая их, и к герою Пенелопу, и
Тоасу, и Дейпиру, и к Мерионам, и к Антилоху, искусным в войне.
Их он, воодушевляя, крылатые слова произнёс:

Примечание 414: (возвращение) См. Хейна, который сравнивает латинское _gestire_.
Гесиод: ;;;;;, ; ;;;; ;;;;; ;;;;.

“О позор! Аргивяне, молодые люди, я верю, что наши корабли будут спасены
благодаря вашей битве; но если вы проявите небрежность в разрушительной битве,
теперь настал день [для нас], когда троянцы будут покорены. О боги, несомненно!
Я вижу своими глазами великое чудо, ужасное, которого я никогда не ожидал
Произошло бы то, что троянцы приблизились бы к нашим кораблям;
которые прежде, подобно робким оленям, бродившим по лесу, были добычей рысей, леопардов и волков, безрассудно блуждавших вокруг, слабых и неспособных к бою: так и троянцы прежде не могли противостоять мощи и доблести греков. Но теперь, вдали от города, они сражаются на пустых кораблях из-за упрямства нашего генерала и безразличия войск, которые, споря с ним, не хотят защищать быстроходные корабли, но
убит среди них. И хотя на самом деле герой, сын Атрея,
могущественный Агамемнон, виновен в том, что обесчестил быстроногого сына Пелея,
мы ни в коем случае не должны проявлять небрежность в бою, но давайте поскорее исправим [ошибку]; 415 разум храбрецов легко успокоить. Но они ни в коем случае не ставят под сомнение твою безрассудную храбрость, ведь ты самый отважный в армии.
Я бы не стал спорить с человеком, который уклоняется от боя, потому что не воинственен, но ты вызываешь у меня негодование.
сердце. О мягкотелые! несомненно, вы вскоре совершите ещё большее зло из-за своей инертности. Но пусть каждый из вас поразмыслит о позоре и упреках, ведь битва действительно разгорелась не на шутку. Теперь храбрый
 Гектор, искусный в военном деле, сражается у кораблей и прорвался через ворота и длинную баррикаду.

Сноска 415: (возвращение) ;; ;;;;;;; ;;;;;;;;: Schol. О метафорическом использовании ;;;;;;; см. Софокл. Антигона. 1026. ;;;;; ;; ;;;;; ;;;;
;;;;;;; ;;;’ ;;;;;;;; ;;;;; So ;;;;;;;;;;; ;;; ;; ;;;;;;;;;;;;; ;;,
Аристотель «Этика», VII, 2.

Так Нептун, увещевая, воодушевил греков. Но вокруг двух
Аяксов стояли крепкие фаланги, которые не поправил бы даже Марс,
войдя в их ряды, или Минерва, сбивающая с толку армии. Ибо
самых храбрых избранных ждали троянцы и благородный Гектор;
копья скрещивались с копьями, щиты со щитами, 416 один на другом, 417 так что щит давил на щит, шлем на шлем, а человек на человека. И
шлемы из конского волоса, покачиваясь, касались друг друга
своими великолепными гребнями, 418 так близко они стояли друг к другу; и
копья, готовые к броску, сверкали в их смелых руках,
в то время как они хотели [идти] прямо [на врага] и
были полны решимости сражаться. Но объединённые силы троянцев первыми пошли в атаку,
и первым на них ринулся пылкий Гектор: как
разрушительно катящийся камень с утёса, который зимний поток
сбивает с кручи, пробив мощным ливнем брешь в скале, и, подпрыгивая,
катится вниз, и лес сотрясается под ним: но он катится без остановки,
пока не достигнет
равнина, но затем она перестаёт катиться, хотя и продолжает движение; так Гектор на
некоторое время пригрозил, что легко доберётся до моря, до шатров и кораблей греков, и устроит резню. Но когда он столкнулся с
твёрдыми фалангами, то остановился, оказавшись в непосредственной близости от них; и сыновья греков, выступив против него, оттеснили его от себя, поражая его мечами и обоюдоострыми копьями; но, отступив, он был вынужден
отступить; и он громко воззвал к троянцам:

 «Вы, троянцы и ликийцы, и дарданцы, сражающиеся в ближнем бою, стойте твёрдо. Не
долго греки выдержать меня, хотя они нарисовали сами
в очень плотный блок. 419 Но, я полагаю, они отступят от моего копья
если, по правде говоря, самый могущественный из богов, громкоголосый
супруг Юноны, подтолкнул меня к этому ”.

Сноска 416: (возврат) См. "Ученые замечания Дюпора", стр. 76, кв.
Цитировать параллельные отрывки было бы бесконечно.

Сноска 417: (возвращение) Буквально «из корней». Так
;;;;;;; — ;;;;;;;;;;, Трифиодор. 388. Ср. Альберти о Гесиоде. т. ii. с.
1029; Аполлодор. Лексикон. с. 676.

 Сноска 418: (возвращение) См. Буттм. Лексикон. с. 523. ;;;;; образовал
Гнездо для плюмажа.

 Сноска 419: (вернуться) Лит. «по-башенному», образуя сплошной квадрат.

 Сказав это, он воодушевил каждого из них на подвиг и на храбрость. Но среди них был Деифоб, сын Приама, человек благородного нрава, и он держал свой щит
ровно перед собой, двигаясь лёгкой поступью и прикрываясь щитом. Тогда Мерион прицелился своим
сияющим копьём и ударил его (и не промахнулся) по
щиту из бычьей шкуры, равному со всех сторон, который он не пробил, потому что длинное копьё было сломано у древка. Но Дейфоб удержался
Он отбросил свой щит из бычьей шкуры, потому что в глубине души боялся копья воинственных мерионов.
Но этот герой вернулся в колонну своих товарищей, потому что был в ярости из-за [потери] победы и копья, которое он сломал.
Поэтому он прошёл мимо шатров и кораблей греков, чтобы принести длинное копьё, которое осталось в его шатре.
Пока он ходил за копьём, остальные сражались, и поднялся страшный шум.

Тогда Теламонид Теусерв первым убил героя, воина Имбриона, сына Ментора, богатого лошадьми.
Он жил в Педае раньше сыновей
Прибыли греки и женились на Медесикасте, незаконнорождённой дочери Приама. Но когда прибыли корабли греков, оснащённые таким же образом, он
вернулся в Илион и стал одним из лучших троянцев; он жил с
Приамом, который почитал его наравне со своими сыновьями. Сын Теламона
ударил его длинным копьём под ухо и вытащил его.
но он действительно пал, как ясень, который на вершине горы, видной издалека, срубленный медным топором, роняет свою нежную листву на землю. Так пал он, и доспехи его, украшенные
медь зазвенела вокруг него. Тогда Тевкр бросился на него, желая снять с него доспехи.
но Гектор, спешиваясь, метнул в него свое сверкающее копье. Однако он, увидев это с противоположной стороны, увернулся,
пропустив мимо себя медное копьё; и [Гектор] ранил своим копьём в грудь
Амфимаха, сына Ктеаса, сына Актора, который шёл в бой;
и, упав, он громко вскрикнул, и его оружие зазвенело о его тело. Тогда Гектор
бросился, чтобы сорвать с головы великодушного Амфимаха шлем,
прикреплённый к его вискам, но Аякс метнул в него своё сверкающее копьё
Гектор, бросившись вперёд. Но меч не коснулся его тела, потому что он был защищён
с ног до головы ужасной бронёй; но он ударил Гектора в
навершие щита и с огромной силой отбросил его; Гектор
отступил, и греки оттащили его. Тогда Стихий и благородный
Менестей, предводитель афинян, доставил Амфимаха в греческую армию, но два аяка, жаждущие стремительной битвы, [доставили] Имбриуса. Как два льва тащат козу через густую чащу, вырывая её из пасти острозубых псов и высоко поднимая
Они подняли его [Имбрия] над землёй и сняли с него доспехи. Но сын Ойлея,
разгневанный из-за Амфимаха, отрубил ему голову, и она покатилась
по земле, как мяч, но упала к ногам Гектора.

Тогда Нептун действительно опечалился из-за своего внука, погибшего в жестокой битве.
Он пошёл вдоль шатров и кораблей греков, призывая их к бою и готовя троянцам беды.
Но прославленный копьеносец Идоменей встретил его, когда тот возвращался от своего товарища,
который недавно вернулся с поля боя, раненный в бедро острой бронзовой стрелой.
Товарищи принесли его в лагерь, и он, дав указания хирургам, возвращался из своей палатки,
потому что всё ещё хотел участвовать в сражении. К нему обратился царь Нептун,
приравняв себя по голосу к Тоасу, сыну Андремона, который
управлял этолийцами по всему Плевронскому и высокому Калидонскому
берегам и которого народ почитал как бога:

 «Идоменей, ты, советник критян, где же на самом деле
Исчезли ли угрозы, которыми сыны греков угрожали троянцам?» В ответ Идоменей, предводитель критян, сказал:
«Насколько мне известно, никто, о Тоас, не виноват;  ведь мы все умеем воевать. Ни уныние, ни страх никого не удерживают, и никто, поддавшись лени, не уклоняется от жестокой битвы.
Но, без сомнения, всемогущему сыну Сатурна будет угодно, чтобы здесь, вдали от Аргоса, греки погибли бесславно. Но, Тоас, ведь раньше ты был воинственным и рвался в бой
«Ты упрекал других, когда видел их небрежность, — так что и теперь не останавливайся, а увещевай каждого».

 Но сотрясающий землю Нептун ответил: «Пусть этот человек, о Идоменей, никогда не вернётся из Трои, но пусть он здесь станет добычей собак,
кто бы добровольно не отказался сегодня от боя. Но давайте же,
взяв в руки оружие, двинемся сюда, ибо нам следует поторопиться,
если мы можем быть хоть чем-то полезны, пусть даже вдвоём. Ибо
доблесть людей, даже самых малодушных, может быть полезной, если
они объединятся, а мы оба умеем сражаться даже с храбрыми».

Сказав это, бог снова удалился, чтобы трудиться вместе с героями. Но Идоменей,
когда добрался до своей хорошо устроенной палатки, надел на себя богатые доспехи,
взял два копья и поспешил в путь, подобно молнии, которую сын Сатурна,
схватив в руку, размахивает с сияющего Олимпа, подавая знак смертным; и
сияют её лучи: так сияла медь на груди бегущего. Затем
Мерион, его верный слуга, встретил его у шатра, потому что тот собирался взять медное копьё. Идоменей обратился к нему:

«Мерион, сын Мола, быстрый на ногу, любимец моих товарищей, зачем ты пришёл, покинув поле боя и состязание? Ты ранен, и тебя беспокоит остриё копья? Или ты пришёл ко мне с каким-то посланием? Ибо я сам не хочу сидеть в своём шатре, а хочу сражаться».

Но благоразумный Мерион в ответ сказал: «Идоменей, ты, советник
критских воинов в медных доспехах, я пришёл, чтобы забрать твоё
копье, если оно ещё осталось в твоих шатрах, потому что я сломал
то, что у меня было, ударив по щиту свирепого Дейфоба».
Идоменей, предводитель критян, в свою очередь обратился к нему: «Если желаешь [выбрать из них], то найдёшь в моём шатре у сияющих стен двадцать одно копьё, которые я взял у убитых троянцев. Ибо я утверждаю, что не сражаюсь с врагами, стоящими на расстоянии от меня. Поэтому у меня есть и копья, и выпуклые щиты, и шлемы, и панцири, ярко отполированные».

Но к нему снова обратился благоразумный Мерион: «В моём шатре и на чёрном корабле много троянских трофеев, но они далеко».
чтобы я мог их забрать. Ибо я не считаю себя забывчивым в том, что касается доблести, но я стою в первых рядах в славных битвах, когда бы ни разразилась война. Возможно, я остаюсь незамеченным, когда сражаюсь с кем-то из греков в медных доспехах, но я думаю, что ты меня знаешь.

К которому, в свою очередь, обратился Идоменей, предводитель критян: «Я знаю,
каков ты в доблести: зачем тебе перечислять всё это?
Ведь если сейчас мы, самые храбрые на кораблях, будем выбраны для засады, где требуется мужество людей, то
особенно заметно, когда и трус, и храбрец становятся явными.
Цвет лица труса, с одной стороны, меняется, и сердце его не
успокаивается в груди, так что он не может отдохнуть, не дрожа.
Он меняет положение и садится на обе ноги, в то время как сердце
его сильно колотится в груди, словно он ожидает смерти, и у него
стучат зубы.
Но ни цвет лица храбреца не меняется, ни сам он не испытывает никакого беспокойства после того, как впервые оказывается в засаде героев. Но он
горит желанием смешаться со всеми в спешной битве — [никто] в таком случае не стал бы придираться к твоей храбрости и силе. Ибо если, сражаясь
[в битве], ты будешь ранен на расстоянии или в ближнем бою,
оружие не упадёт тебе на шею или на спину, но пронзит либо твою грудь, либо живот, пока ты будешь мчаться вперёд в гуще схватки 420 передовых бойцов.
Но послушайте, давайте больше не будем говорить об этом, стоя здесь, как влюблённые, чтобы кто-нибудь не упрекнул нас в излишней горячности. Но сделайте
ты, идя в шатёр, возьми крепкое копьё».

 Примечание 420: (вернуться) Гесихий. ;;;;;;;; ;;;;;. Этимологический словарь. ;. fol. 131, ;.
2. «;;;; ;;; ;v ;; ;;; ;;;;;;;;;;;;; o;;;;; (что является его правильным значением, поскольку оно происходит от oa;) ;;; ;;;;;;;;;o;;.

 Так он сказал, и Мерион, подобный стремительному Марсу, быстро взял из шатра медное копьё и пошёл вместе с Идоменеем, очень желавшим войны. Но когда в бой вступает Марс, уничтожающий людей, за ним следует Ужас, его
любимый сын, столь же могущественный и неустрашимый, который
вселяет страх даже в воинов с решительным духом: вот кто они на самом деле
вооруженные из Фракии, вместе с эфирами или с великодушными
Phlegyans; не слышат они оба, но они воздают славу одного или
другие—так Meriones и Идоменей, лидеров, героев, в сражение
экипированные касками из блестящей латуни; и Meriones впервые обратился
ему в этих словах:

“Сын Девкалиона, где ты размышляешь, чтобы войти в толпу? Справа от всей армии, или в центре, или слева?
Поскольку я не вижу, чтобы где-то [ещё] 421 в сражении длинноволосым
грекам так уж сильно требовалась поддержка».

Сноска 421: (возврат) _То есть_ нигде так сильно, как слева.

Но к нему, в свою очередь, обратился Идоменей, предводитель критян:
«Среди кораблей в центре есть и другие, которые могут им помочь, — и аяксы, и Теусер, который лучше всех греков стреляет из лука и храбр в ближнем бою.
Он будет достаточно изматывать Гектора, сына Приама, хоть и самого отважного в бою и очень храброго. Ему будет нелегко, хотя он и очень хочет сражаться, одолев их силу и непобедимые руки.
подожгите корабли, если только сам сын Сатурна не бросит пылающий факел на быстрые корабли. И действительно, могучий Аякс Теламонид не уступит ни одному смертному, который ест плоды Цереры, который уязвим для меди и больших камней. Даже воинственному Ахиллу он не уступит, по крайней мере в рукопашном бою, но в скорости он ни в коем случае не сможет с ним сравниться. Поэтому веди нас влево от армии, чтобы мы могли быстро понять, принесём ли мы славу кому-то или кто-то принесёт славу нам».

 Так он говорил. Но Мерионы, не уступавшие в скорости Марсу, начали наступать.
пока он не добрался до [той части] армии, куда он его направил.
Но когда они увидели Идоменея, мощного, как пламя, и его
спутника в доспехах, искусно выкованных, все они, подбадривая
друг друга, двинулись на него, и у кормы их кораблей завязалась
равная схватка. И как во время шторма, [гонимого]
резким ветром, в день, когда пыль на дорогах
[их] очень много, и они одновременно поднимают большое облако пыли; так что сошлись они в битве, и были они в ярости
они были полны решимости перебить друг друга в этой толпе острыми мечами. И смертоносная битва ощетинилась длинными копьями, которые они держали в руках, разрывая плоть; и медное великолепие сверкающих шлемов, недавно отполированных панцирей и сияющих щитов ослепляло их глаза. Нужно быть очень храбрым сердцем, чтобы, видя их страдания, радоваться и не испытывать беспокойства.

Но два могущественных сына Сатурна, поддерживая разные стороны, задумали для героев тяжкие испытания. С одной стороны, Юпитер желал победы
троянцам и Гектору, прославляя быстроногого Ахилла; однако он
не стремился полностью уничтожить греческий народ перед Илионом, а
восхвалял Фетиду и её великодушного сына. С другой стороны,
Нептун, явившись среди них, ободрил греков, тайно выйдя из седых глубин;
он скорбел о том, что они будут покорены троянцами, и был крайне разгневан на Юпитера. Они были одной расы
и одного происхождения, но Юпитер родился первым, 422
и знал больше. По этой причине [Нептун] не помогал им открыто.
но всегда втайне подстрекал их через армию, уподобляясь
человеку. Они действительно попеременно натягивали то
струну яростного состязания, то столь же разрушительную струну
непреодолимой и неразрывной войны, которая многих подкосила.
Затем, хотя и поседевший наполовину Идоменей, воодушевляя
греков, бросился на троянцев, наступила ночь; ибо он убил
Отрионея, пришедшего из Кабеса, который оставался в [доме
Приама]. 423. Он недавно вернулся после слухов о войне и потребовал Кассандру, самую красивую из всех
дочери Приама, без приданого; и он обещал совершить великий подвиг,
чтобы вопреки всему изгнать из Трои сыновей греков. Но
Приам, старик, обещал ей и поклялся 424 отдать
ей; поэтому он сражался, веря этим обещаниям. Но Идоменей
нацелился в него своим сверкающим копьём и, метнув его, поразил его,
гордо вышагивая; и не смог противостоять ему медный корсет, который был на нём,
но копьё застряло у него в животе. Падая, он громко вскрикнул, а [другой]
хвастался и говорил:

«Отриней! Я восхваляю тебя превыше всех людей, если ты и теперь исполнишь всё, что обещал дарданскому Приаму:
но он также обещал тебе свою дочь. Мы тоже обещаем тебе это и выполним своё обещание. Мы отдадим тебе в жёны самую
прекрасную из дочерей сына Атрея, привезя её из Аргоса, если ты вместе с нами разрушишь густонаселённый город Илион. Но следуй за нами, чтобы мы могли поговорить с тобой
о браке морских судов, ведь мы с тобой не такие уж плохие зятья».

Сноска 422: (возвращение) Хейн сравнивает с xiv. 204. Эриннии должны были мстить за любое неуважение, проявленное младшим братом по отношению к старшему.


 Сноска 423: (возвращение) Буквально «находящийся недалеко от Кабеса».

 Сноска 424: (возвращение) Лит. «склонился в знак согласия».

С этими словами герой Идоменей потащил его за ногу сквозь гущу сражения.
 Но Асий, как мститель, пришёл к нему пешком, опережая своих коней, которых его возничий всегда держал наготове.
425 И он жаждал поразить Идоменея, но тот (Идоменей), опередив его, ударил его копьём в горло.
ниже подбородка и насквозь проткнул его медью. И он упал, как падает дуб, или белый тополь, 426 или высокая 427 сосна, которую лесорубы срубили в горах недавно заточенными топорами, чтобы сделать из неё корабельную древесину. Так он и лежал, распростёртый перед своими лошадьми и колесницей, скрежеща зубами и хватая окровавленную пыль. Но возничий лишился чувств, которые у него были прежде, и не осмелился повернуть коней назад, чтобы не попасть в руки врага. Но воинственный Антилох, нанеся удар, пронзил его насквозь.
Он пронзил его копьём, и медный корсет, который был на нём, не выдержал,
и копьё вонзилось ему в живот. Затем, тяжело дыша, он упал
с искусно сделанного сиденья в колеснице, и Антилох, сын великодушного
Нестора, увел коней от троянцев к хорошо вооруженным
грекам. Но Деифоб, разгневанный из-за Асия, подъехал совсем близко к
Идоменей метнул своё сверкающее копьё. Идоменей, однако,
поняв, что копьё летит в противоположную сторону, уклонился от него,
потому что был скрыт за своим щитом, одинаковым со всех сторон, который он нёс.
Он был сделан из бычьих шкур и блестящей меди и имел две ручки. За ним он полностью собрался с силами, и медное копьё пролетело над ним. Но щит издал сухой звук, и копьё коснулось его наискось. Однако он (Дейфоб) не напрасно метнул его своей тяжёлой рукой, но поразил Гипсенора, сына Гиппаса. пастух народа,
на печень, под грудную клетку, и тут же подогнул под себя колени. Но Дейфоб тщетно хвастался перед ним, громко восклицая:


 Примечание 425: (вернуться) _Т. е._ рядом с Азием (;;;’ ;;;;), он
спустился, чтобы спасти тело Отрионея. — Кеннеди.

 Сноска 426: (вернуться) «; ;;;;;, populus alba». — Гейне.

 Сноска 427: (вернуться) ;;;;;;; связано с ;;;;;;, как ;;;;;;;
 с ;;;;;;. См. Баттм. Лексил. с. 194. Гезихий: ;;;;;;’ ;;;;;;;, ;
;;;;;;;;;;; ;;; ;;; ;;;;;;;;;. Схолии к Аполлонию Родосскому. i. 322: ;;;;
;;;;;;; ;;;;;;, ;;; ;;;; ;;; ;;;;;;; ;;;;;;;;;;;.

 Сноска 428: (возвращение) Так же в ст. 441: ;;;; ;;;;;. Так же «aridus sonus» в
Лукреции. vi, 113; «aridus fragor», Вергилий. Георг I. 357, замечено Квинтилианом. I.O. viii. 3. Имеется в виду сухой, скрежещущий, полутрещащий звук.

«Несомненно, Азий не останется неотомщённым; я скорее думаю, что он будет радоваться в душе, даже войдя в крепкие врата, массивные [врата]
Аида, ведь я дал ему проводника».

Так он говорил, но его хвастовство огорчило греков, и это особенно взволновало воинственного Антилоха. Однако, несмотря на своё горе, он не оставил своего товарища, а, подбежав, защитил его и накрыл своим щитом. Затем он взял на руки двух своих дорогих товарищей,
Мекистея, сына Эхия, и благородного Аластора, и понёс их
полые корабли, глубоко стонущие. Тем временем Идоменей не прекращал своей
могучей доблести; но всегда горел либо для того, чтобы покрыть кого-нибудь из троянцев
непроглядной ночью, 429 либо для того, чтобы самому с грохотом пасть, отражая
разрушения от греков. Затем герой Алкафус, любимый сын
Асьеты (и он был зятем Анхиса, потому что женился
Гипподамия, старшая из его дочерей, которую отец и почтенная мать любили всем сердцем, пока она жила в их доме, потому что она превосходила всех своих сверстниц красотой, талантами и благоразумием,
по этой причине самый выдающийся мужчина во всей Трое женился на ней), Нептун подчинил его Идоменею, затуманив его сияющие глаза и сковав его прекрасные руки и ноги. Ибо он не мог ни отлететь назад, ни отвернуться, но стоял неподвижно, как колонна или высокое ветвистое дерево. Герой Идоменей пронзил его копьём в середину груди и разорвал его медную кольчугу, которая прежде защищала его тело от гибели. Но затем кольчуга издала сухой звук, разорванная копьём. Падая, он с грохотом рухнул на землю.
копьё вонзилось в его сердце, которое, трепеща, сотрясало даже остриё копья; и там, наконец, неудержимый Марс 430
исчерпал свою силу. Но Идоменей безмерно хвастался перед ним, громко восклицая:


 Сноска 429: (вернуться) _То есть_ смерть.

 Сноска 430: (вернуться)  Здесь — для оружия.

«Дейфоб! Правильно ли мы рассуждаем, что это справедливое возмездие, что трое должны быть убиты за одного, раз ты так хвастаешься? Но встань и сам, несчастный, против меня, чтобы ты знал, кто я такой, потомок Зевса, который первым породил Миноса,
хранитель Крита. Минос снова зачал Декалиона, своего непорочного сына,
а Декалион зачал меня, царя многих людей на широком Крите. Но теперь
корабли привезли меня сюда, и это зло и для тебя, и для твоего отца,
и для других троянцев».

 Так он говорил, но Деифоб колебался между двумя мнениями:
то ли вернуться и присоединиться к кому-нибудь из великодушных
Троянцы, или испытайте судьбу в одиночку. Но ему, после долгих раздумий,
предпочлось отправиться на поиски Энея, которого он нашёл
в тылу армии, ибо он всегда был в гневе на благородного Приама,
потому что он ни в коем случае не почитал его, хотя и был доблестным среди героев.
 И, подойдя ближе, он обратился к нему с крылатыми словами:

 «Эней, ты, советник троянцев, теперь тебе самое время помочь своему зятю, если, конечно, ты хоть немного его уважаешь. Но
следуй за мной, позволь нам оказать помощь Алкатосу, который, будучи твоим шурином,
вскормил тебя, когда ты был совсем маленьким, в своем дворце, и которого прославило копье
Идоменей погубил”.

При этом он говорит, и пробуждают мужество в груди, и он, широко
жаждущий битвы, пошел навстречу опере "Идоменей". Но страх не
Идоменей был похож на нежного мальчика, но он стоял неподвижно, как вепрь в горах, уверенный в своей силе и готовый к бою.
Он слышал грозный шум приближающихся к нему людей в безлюдном месте, и шерсть у него на загривке вставала дыбом.
Его глаза тоже горели, и он скалил зубы, готовый дать отпор и собакам, и людям. Так прославленный Идоменей ждал
Эней, быстрый в бою, не отступил перед ним, но крикнул своим товарищам, глядя на Аскалафа, и Афарея, и
Дейпира, и Мериона, и Антилоха, искусных в бою. Призывая их, он обратился к ним с крылатыми словами:

Сноска 431: (возвращение) Или «на овечьем пастбище».

 «Сюда, друзья мои, помогите мне, ибо я очень боюсь быстроногого
Энея, который несётся ко мне, очень могущественный, чтобы убивать людей в бою, и обладающий цветущей молодостью, которая есть величайшая сила. Ибо, будь мы одного возраста, с тем духом, которым я сейчас обладаю, он бы быстро снискал великую славу, или я бы...

 Так он говорил, но все они, имея в мыслях одно намерение,
стояли рядом с ним, склонив щиты на плечи.  Эней, на
С другой стороны, он воодушевлял своих товарищей, глядя на Деифоба,
Париса и благородного Агенора, которые вместе с ним были предводителями троянцев. За ними последовал народ, как овцы следуют за бараном со своего пастбища, чтобы напиться; и тогда пастух радуется в душе. Так и душа Энея возрадовалась в его груди, когда он увидел, что за ним следует войско. Поэтому они
вступили в ближний бой вокруг Алкафа с длинными копьями, в то время как
мечи с ужасным звоном ударялись о груди сражающихся, целясь друг в друга
сквозь толпу. Но два воинственных мужа, выделявшиеся среди остальных,
Эней и Идоменей, равные Марсу, жаждали пронзить друг друга безжалостными копьями. Но Эней первым метнул своё копьё в
Идоменей; но тот, увидев это, уклонился от медного копья;
и копье Энея, задрожав, вонзилось в землю, ибо тщетно
было вырываться из его крепкой руки. Затем Идоменей ударил Эномая в середину живота, и копье пробило его корсет и, проникнув внутрь, пронзило его внутренности; но, упав в пыль, он
ухватился за землю тыльной стороной ладони. Тогда Идоменей вырвал из своего тела длинное копьё, но не смог снять с плеч другие
богатые доспехи, потому что они были прижаты к нему оружием. Ибо
сухожилия на его ногах уже не были крепкими, когда он мчался то ли за своим копьём, 432 то ли чтобы избежать [копьё другого]. Поэтому
и в рукопашной схватке он избежал рокового дня, и ноги его
уже не несли его с лёгкостью, когда он отступал с поля боя. Но
Деифоб, постепенно отступая, нацелился на него своим сверкающим
копьём, ибо он всегда питал к нему глубокую ненависть. Но и на этот раз он промахнулся и поразил своим копьём Аскалафа, сына Марса, и
вонзил крепкое копьё ему в плечо; и, отступая в пыли,
он ухватился рукой за землю.

 Примечание 432: (возвращение) Чтобы вернуть его.

Однако громогласный, 433 пылкий Марс ещё не слышал, что его сын пал в жестокой битве.
Он сидел на вершине Олимпа под золотыми облаками,
исключённый [из битвы] по воле Юпитера, где и другие бессмертные боги были отстранены от участия.
война. Тем временем они сошлись в ближнем бою вокруг Аскалафа.
 Дейфоб действительно сорвал блестящий шлем с Аскалафа; и Мерионы,
подобные стремительному Марсу, набросились [на него] и ударили [его] копьём
в руку, и шлем с гребнем, выпав из его руки, зазвенел
о землю. Мериес тут же набросился на него, как стервятник,
вытащил острое копье из нижней части его руки и вернулся в толпу своих товарищей. Но Политес, его родной брат,
обхватил его руками за талию и вынес из
Он сражался с ужасным грохотом, пока не добрался до своих быстрых коней, которые ждали его в тылу, и до колесницы, в которой были и возничий, и пестрая колесница.
Она понесла его к городу, тяжело [и] мучительно стонущего.
Из его недавно раненной руки текла кровь, но остальные продолжали сражаться, и поднялся неумолкающий рёв.
Тогда Эней, бросившись на Афарея, сына Калетора, поразил его острым копьём в горло, когда тот повернулся к нему. Голова Афарея склонилась набок, щит и шлем упали на землю.
вокруг него распространялась губительная для жизни смерть. Антилох, однако,
заметив, что Тоас оборачивается, чтобы напасть, ранил его и перерезал
всю вену, которая проходит вдоль спины и доходит до шеи.
 Всё это он перерезал, но сам упал на спину в пыль, протягивая обе руки к своим возлюбленным товарищам. Тогда Антилох бросился на него и сорвал доспехи с его плеч, оглядываясь по сторонам.
Троянцы, окружавшие его, ударяли копьями по его широкому, украшенному щиту, но не могли пробить его.
тело Антилоха внутри него; потому что Нептун, сотрясающий землю, защищал
сына Нестора со всех сторон, даже среди множества оружий. Ибо
он никогда не отступал от врага, но кружил среди них; и не держал
копье неподвижно, но постоянно двигал им, и оно кружилось; и он
готовился то метнуть его в кого-то издалека, то броситься на кого-то
вблизи. Но, размышляя об этом в толпе, он не ускользнул от внимания
Адамаса, сына Асия, который ударил его по центру щита
с острой медью, атаковал его в ближнем бою; но лазурноволосый
Нептун ослабил копьё, пожалев 435 ему жизнь [Антилоха].
Часть копья осталась там, как горящий в огне кол, 436 в щите Антилоха, а другая половина лежала на земле; в то время как он
отступил назад в толпу своих товарищей, избегая смерти.
Мерионес, однако, последовал за ним и ударил его копьём
между половыми органами и пупком, где рана 437 особенно болезненна для жалких смертных. Там он и вонзил копьё
Он упал и, задыхаясь, стал биться вокруг копья, как бык, когда пастухи в горах насильно связывают его скрученными верёвками и уводят [его] прочь. Так и он, раненный, бился, хотя и недолго, пока герой Мерион не подошёл ближе и не вырвал копье из его тела; и тьма окутала его глаза. Но
Элен, стоявшая рядом, ударила Дейпира в висок своим огромным
Фракийский меч отрубил трёхконечный шлем, который, отскочив, упал на землю. Кто-то из сражавшихся греков
Он поднял его, прокатившийся между его ног, в то время как тусклый свет ночи окутывал его глаза. Тогда горе охватило сына Атрея, Менелая,
храброго в пылу битвы, и он двинулся вперёд, угрожая герою, царю
Елену, размахивая своим острым копьём, в то время как другой натягивал тетиву своего лука. Тогда они бросились друг на друга: один стремился метнуть своё копьё, а другой — выпустить стрелу из лука. Тогда действительно
сын Приама поразил его стрелой в грудь, в отверстие
корслета, но стрела отскочила. Как когда-то от широкого
Как веялка на большом гумне, чёрные бобы или вика подпрыгивают от пронзительного свиста и силы веялки; так и горькая стрела, сильно отброшенная корсетом славного Менелая, улетела далеко. Но Менелай, сын Атрея, храбрый в пылу битвы,
ударил его по руке, державшей его хорошо отполированный лук; и в
луке с противоположной стороны было закреплено медное копьё, которое прошло сквозь его руку.
Затем он отступил в толпу своих товарищей, избежав смерти, и опустил руку, но пепельное копьё осталось в нём.
тащился за ним. А затем великодушный Агенор вытащил его из
своей руки и перевязал [руку] скрученной овечьей шерстью,
которую его слуга нёс для народного пастуха.

 Примечание 433: (возвращение) ;;;;;;;; = ;;;;;;;;;;. схолия в «Аполлоне Родосском».
iii. 860, замечает: ;;;, ;;;;;;;;; ;;;;;, ;; ;; ;;;;;;;;.

 Примечание 434: (возвращение) Значение ;;;;;;; довольно неопределённо.
 Согласно схолиастам. и Гесихий, это означает шлем с продолговатыми отверстиями для глаз (;;;;;;;;;; ;;;;;; ;;; ;;; ;;;;;;;; ;;;;),
или шлем с длинным гребнем (;;;;;;;;;;; ;;;;;).

Сноска 435: (вернуться) ;;;;;;;; ;;;;;;;;, ;; ;;; ;;;; ;;;;;;;;;
;;;;;;;;.

 Сноска 436: (вернуться) «Древние суды» Цезаря, ;.G. ;. 40. Это было одно из видов деревенского оружия древности, как можно увидеть у Вергилия.
;n. vii. 523.

 «Non jam certamine agresti
 Stipitibus duris agitur, sudibusve pr;ustis;
 Sed ferro ancipiti decernunt».


 Примечание 437: (вернуться) См. стих 444.

Но Пизандер выступил против славного Менелая, потому что злая судьба
вела его навстречу смерти, чтобы он был побеждён тобой, о Менелай, в
страшная битва. Итак, когда они были рядом, наступали друг против
другой, сын Атрея действительно пропустил, и его копье было отклонено
от него; но Pisander ударил в щит Менелая славный, да и не могло
он диск, копье, совсем; потому что широкие щит держали его,
и копье было сломано в крайности: все-таки он радовался его
разум и надеется на победу. Однако сын Атрея, обнажив свой утыканный серебром меч, бросился на Пизандера. Но тот выхватил из-под щита красивый боевой топор из хорошо обработанной меди.
Они ударили друг друга по обе стороны от оливковой рукояти, длинной и хорошо отполированной. Затем он (Пизандер) срезал конус шлема, густо оплетённый конским волосом, под самым гребнем, но (Менелай ударил) его, приблизившись, по лбу, выше переносицы. Кости треснули, и его окровавленные глаза упали на землю, в пыль, у его ног. Падая, он корчился. Тогда он (Менелай),
поставив ногу ему на грудь, снял с него доспехи и, хвастаясь,
произнёс [такую] речь:

«Итак, 438 вы покинете корабли греков, которые владеют
Быстрые кони, вы, нарушители договора, троянцы, ненасытные в жестоких битвах.
Что касается других обид и позора, то вам действительно не в чем упрекнуть меня, подлые псы, и вы совсем не страшитесь в своих мыслях
гневного, громогласного, гостеприимного Юпитера, который все же разрушит ваш величественный город; вы, кто без всякого повода покинул его, унеся с собой мою супругу-девственницу и много богатств, после того как был гостеприимно принят ею. И снова ты жаждешь обрушить губительный огонь на корабли, плывущие по морю, и убить греческих героев. Но ты не сможешь
но сдерживайте свой пыл, как бы вы ни были рьяны, в войне. О отец Юпитер,
безусловно, говорят, что ты превосходишь всех остальных, людей и богов, в
благоразумии, но всё это исходит от тебя. Как же ты потакаешь этим дерзким троянцам, чьё насилие всегда губительно и которые не могут насытиться войной, одинаково разрушительной для всех! Всего в избытке — и сна, и любви, и сладкого пения, и
безупречных танцев, которыми гораздо легче удовлетворить
желание, чем войной; но троянцы ненасытны в битвах».

Сноска 438: (возвращение) _Т. е._ будучи убитыми один за другим.

 Сказав это, он снял с тела окровавленные доспехи, блистательный
Менелай отдал их своим товарищам, а сам, продвигаясь вперёд, снова смешался с передовыми бойцами. Тогда Гарпалион, сын царя
Пилемена, который тогда последовал за своим дорогим отцом, чтобы вести войну в Трое,
бросился на него и не вернулся в родную землю. [Это был он]
тот, кто затем, оказавшись рядом, ударил копьём в середину щита Атрида, но не смог пробить броню насквозь. Тогда он отступил
Он отступил в толпу своих товарищей, избегая смерти, и оглядывался по сторонам, чтобы никто не коснулся его тела копьём.
 Однако Мерионес выпустил в него, когда он отступал, стрелу с наконечником из меди и попал ему в правое бедро.
Стрела прошла навылет, через мочевой пузырь, ниже кости. И вот, опустившись на землю в том же месте, он испустил дух в объятиях своих возлюбленных товарищей.
Подобно червю, он лежал распростёртым на земле, а его чёрная кровь струилась и увлажняла землю. Вокруг него собрались великодушные
Пафлагонцы пришли на помощь и, подняв его на колесницу, с печалью отнесли в священный Илион. С ними отправился его отец. проливая
слезы: но за его погибшего сына не было отомщено.

 Примечание 439: (возвращение) Поскольку обычно глагол ;;;;;;;; употребляется с родительным падежом, Хейн добавил бы ;; ;;; ;;;;;; ;;;;; ;;;; ;;;;.

Но Парис был вне себя от ярости из-за того, что его убили.
Ведь он был его гостем среди многих пафлагонцев.
Поэтому, разгневанный из-за этого, он выпустил медную стрелу.
Эвхенор, сын прорицателя Полиида, богатый и храбрый, жил в Коринфе.
Он, хорошо зная свою роковую судьбу, прибыл
на корабле. Ибо Полиид, добрый старик, часто говорил ему, что он
погибнет в своих чертогах от тяжёлой болезни или будет взят в плен
троянцами среди кораблей греков; поэтому он сразу же избегал
тяжёлых мук 440 ахейцев и отвратительной болезни, чтобы не
испытывать душевных страданий. Его (Париса) он ударил ниже челюсти и уха; и дух его быстро отлетел от тела, и охватила его ненавистная тьма.

 Так они сражались, словно 441 с пылающим огнём. Но Гектор, возлюбленный
Юпитером, не знал и не ведал, что слева от кораблей
Его народ был истреблён греками, потому что победа была на стороне греков.
Так сильно Нептун, сотрясающий землю, воодушевлял греков и, более того, сам помогал им своей силой.
Но он (Гектор) продолжал наступать там, где впервые появился за воротами и стеной, прорываясь сквозь густые ряды греков, вооружённых щитами. Там стояли корабли Аякса и Протесилая, пришвартованные у берега седого моря; но над ними была возведена очень низкая стена; там они сами и их кони были наиболее отважны в бою. Там 443
Беотийцы и длиннорукие иадонцы, локры, фтии и
прославленные эпейцы удерживали его от прыжка с корабля, яростно наступая;
но они не смогли отогнать от них благородного Гектора, как не смогли
отогнать пламя. В авангарде стояли избранные воины афинян;
командовал ими Менестей, сын Пета; за ним следовали
Фидас, Стихий и храбрый Биас, Мег, сын Фиея, Амфион и Драций возглавляли эпейцев, а фтирийцами командовали Медон и  Подарк, стойкие в бою (Медон действительно был незаконнорождённым сыном
богоподобный Оилей, брат Аякса; но он жил в Филаке, вдали от своей родины, 444 убив человека, брата своей мачехи Эриопиды, на которой Оилей женился. Но другой был сыном Ификла из Филаки). Они сражались с великодушными
 фтийцами среди беотийцев, защищая корабли.

Сноска 440: (возвращение)  Поскольку Коринф находился под властью
Агамемнона, он был бы вынужден заплатить штраф за отказ от участия в
походе.  Сравните ;;;;;; ;;; ;;;;;;;;; в Афинах.  См. Поттер,
 Античность, i. 23.

 Сноска 441: (возвращение) См. xi. 595, с примечанием.

Сноска 442: (вернуться) _Т. е._ перед ними.

 Сноска 443: (вернуться) _Т. е._ там, где ворвался Гектор.

 Сноска 444: (вернуться) См. мою сноску на ii. с. 42, п. 2.

 Но Аякс, быстрый сын Оилея, никогда не расставался с Теламонидом
"Аякс", даже на некоторое время; но, как и в паровом поле два черных
Тельцов, обладающих одинаковой настрой, Делайте хорошо-вступил плуг,—а
между тем обильного пота пробивается на корнях их рогов;
и только хорошо отшлифованное коромысло отделяет их с обеих сторон,
продвигаясь по бороздам, [плуг] разрезает дно борозд на 445
Они оба опустились на землю и встали очень близко друг к другу.
А затем за сыном Теламона последовало множество храбрых воинов,
которые получали от него щит всякий раз, когда он уставал или покрывался потом. Но локры не последовали за
великодушным сыном Ойлея, потому что их сердца не были
преданы им в стоячей битве, потому что у них не было медных
шлемов, украшенных конским волосом, и щитов с умбонами, и
пепельных копий; но они последовали за ним в Илион, полагаясь
на луки и
хорошо скрученная овечья шерсть, которой они часто забрасывали троянцев, разбивая их фаланги. В то время эти (ахайцы) в авангарде, в доспехах, искусно изготовленных из разных материалов, сражались с троянцами и Гектором в медных доспехах, в то время как (локрийцы), стреляя из тыла, оставались в укрытии; и троянцы уже не думали о сражении, потому что стрелы приводили их в замешательство.

Тогда, несомненно, троянцы отступили бы, понеся потери, от кораблей и шатров к величественному Илиону, если бы Полидам, стоявший рядом, не обратился к отважному Гектору:

«Гектор, тебя невозможно переубедить. 446
Ведь бог наделил тебя, в отличие от других, воинскими доблестями, и по этой причине ты также желаешь быть более искусным в советах, чем другие?
Но ты ни в коем случае не сможешь получить всё сразу. 447
Одному божеству даны воинские доблести, другому — танцы, а третьему — арфа и пение. Другому, снова далеко звучащему,
Юпитер дарует рассудительный ум, который приносит пользу многим людям, поскольку (рассудительность) даже спасает города; и сам он (который
тот, кто им обладает) особенно хорошо знает (его ценность). И всё же я буду говорить так, как мне кажется правильным; потому что вокруг тебя со всех сторон пылает войско 448, и великодушные троянцы, после того как они перелезли через стены, одни стоят в стороне с оружием в руках, а другие сражаются, меньшинство против большинства, рассредоточившись по кораблям. Но, отступив, созови сюда всех вождей. А потом мы сможем лучше
обсудить весь план: сядем ли мы на многоярусные корабли, если божество дарует нам победу, или уйдём невредимыми
с кораблей; по правде говоря, я боюсь, как бы греки не вернули свой вчерашний долг, ведь на кораблях всё ещё остаётся человек, ненасытный в войне, который, как я полагаю, больше не будет полностью воздерживаться от сражений».
Так говорил Полидам, но безупречный совет пришелся Гектору по душе.
Он тут же спрыгнул в доспехах со своей колесницы на землю и, обращаясь к нему, произнёс крылатые слова:

Сноска 445: (вернуться) ;;;;; относится к ;;;;;;; в ст. 703, а не к
;;;;;.

 Сноска 446: (вернуться) Замените на ;;;;;;;; ;;;; ;;;;;;; ;;.

 Сноска 447: (вернуться) Любимая пословица. См. Дюпор, Гном. С. 81.

Сноска 448: (возвращение) То есть «корона» на латыни.

 «Полидам, останься здесь с самыми храбрыми, а я вернусь сразу же, как только отдам надлежащие приказы [войскам]».
 Сказав это, он с криком бросился вперёд, словно на снежную гору, и пролетел сквозь ряды троянцев и союзников. Но все они
сгрудились вокруг доблестного Полидама, сына Панфа, как только
услышали голос Гектора. Однако он пробирался сквозь ряды
первых бойцов, пытаясь найти Деифоба, могучего царя Елена, и
Адама, сына Асия, и Асия, сына
Гиртака. Некоторых он нашёл уже не совсем целыми, но ещё не уничтоженными,
в то время как другие лежали на кормах греческих кораблей,
погибнув от рук греков; а третьи были убиты или ранены внутри стены. Но он быстро нашёл благородных
Александр, муж златовласой Елены, слева от
прискорбного сражения, подбадривает своих товарищей и призывает их
к бою. Стоя рядом, он обращается к нему с упреком:

 «Проклятый Парис, прекрасный только внешне, женолюб, соблазнитель, где ты?»
Дейфоб и могучий царь Гелен, и Адамас, сын Асия,
и Асий, сын Гиртака? Где же Отриней? Теперь величественный
Илион гибнет, начиная с вершины, 449 теперь его окончательное разрушение
неизбежно».

 Примечание 449: (вернуться) Латинское «a culmine», как у Вергилия, «Энеида», II, 290, 603. Так же у Эсхила.

Но он, богоподобный Александр, в свою очередь обратился к Гектору: «Гектор, раз ты намерен обвинять меня в том, в чём я не виноват, то, может быть, в другой раз я буду более небрежен в бою; [но не сейчас], ведь и моя мать не родила меня совсем беззащитным. Ибо с тех пор, как
когда ты поднял на битву своих товарищей на кораблях, с
того времени мы, оставаясь здесь, непрестанно сражались с греками;
и те товарищи, о которых ты спрашиваешь, погибли. Дейфоб и
сила царя Энея остались единственными, кто отступил, оба раненные в
руку длинными копьями; но сын Сатурна отвратил от них смерть [от
них]. Но теперь иди вперёд, куда бы ни влекли тебя сердце и душа;
мы последуем за тобой с непоколебимой решимостью, и я не думаю, что тебе будет
не хватать доблести, ведь в нас столько же силы, сколько и в тебе. Это не
Невозможно даже одному человеку, как бы сильно он этого ни желал, сражаться не по силам».

 Сказав это, герой убедил своего брата, и они поспешили к тому месту, где особенно кипела битва и сражались Кебрионы и превосходный Полидам, Фалк и Орфей, и богоподобный Полифет, и Палм, и Асканий, и Морис, сыновья Гиппоноя, которые накануне пришли в качестве подкрепления
450 из плодородной Аскании: и тогда Юпитер призвал их к бою. Но они
шли навстречу порыву буйного ветра, который обрушивается на
равнина, подгоняемая громом отца-громовержца, с ужасным шумом 451 смешивается с океаном; и в нём [поднимаются] многие кипящие
волны многозвучного моря, вздыбленные, побелевшие от пены,
сначала одни, а затем другие.

 Примечание 450: (вернуться) См. Баттм. Лексикон, стр. 358. Хёф. 679: ;;;’
;;;;; ;;;;;’ ;; ;;;;;;;;;;. Софокл. «Антигона». 206: ;;;;;;; ;;; ;;;; ;;;;;;
;;;’ ;;;;;. Еврипид. Фр. 1192: ;;;’ ;;;;; ;;;;;;;; ;;;;; ;;;;;.

 Сноска 451: (возвращение) ;;;;;; ;;;;;;;;, ;;;; ;;;;;;;;;
;;;;.— Евстафий.

 Итак, троянцы, сначала одни в боевом строю, а затем другие
сверкая медью, следовали за своими предводителями. Но Гектор,
сын Приама, равный кровожадному Марсу, возглавлял авангард и
держал перед собой щит, равный со всех сторон, покрытый толстыми
шкурами, поверх которых было наложено много меди, а на его
висках блестел сверкающий шлем. Шагнув вперёд, он со всех
сторон обвёл взглядом фаланги, чтобы понять, не уступят ли они
ему дорогу, и двинулся вперёд под прикрытием своего щита. Но он не поколебал храбрости греков.
Аякс, широко шагая, первым бросил ему вызов:

«О благородный сэр, подойди ближе: зачем ты так пугаешь греков? Мы
греки отнюдь не бездарны в бою, хотя и покорены злым бичом 452 Юпитера. Твоя душа, должно быть, надеется, я полагаю,
разграбить корабли; но у нас тоже есть руки, готовые дать тебе отпор.
Несомненно, задолго до того, как твой густонаселённый город будет взят и разрушен нашими руками. Но что касается тебя самого, то, скажу я тебе, приближается время, когда ты, взлетая, будешь молить отца Юпитера и других бессмертных, чтобы твои златогривые кони, которые вознесут тебя к
город, поднимающий пыль над равниной, может стать быстрее ястреба».

 Сноска 452: (вернуться) См. примечание к xii. 37.

 Пока он говорил, справа от него пролетела птица —
высоко парящий орёл. Греки закричали, воодушевлённые этим предзнаменованием, но доблестный Гектор ответил:

«О болтливый и тщеславный Аякс, что ты сказал? Хотел бы я, чтобы я был так же уверен в том, что навсегда останусь сыном эгидодержавного Юпитера, что меня родила почтенная Юнона и что я буду почитаем так же, как почитаемы Минерва и Аполлон, как этот день, который сейчас определённо наступит
гибель всем грекам; и ты, среди прочих, будешь убит,
если осмелишься встретиться с моим длинным копьём, которое
разорвёт твою изящную плоть, и ты насытишь собак и птиц троянских
своим жиром и плотью, падая на корабли греков».

 Сказав это, он пошёл дальше, и они последовали за ним с громким криком, и войско тоже кричало позади. Греки, с другой стороны, подняли крик, не забывая о своей доблести, и стали ждать, когда самые храбрые из троянцев пойдут в атаку.
Но шум от них обоих достиг эфира и сияющего великолепия
453 Юпитера.

 Сноска 453: (вернуться) Ср. Пиндар. Оды. iii. 43: ;;;;;; ;;;;;. Так же «auras ;therias», Вергилий. Георгики. ii. 291. Лукреций. I. 208, «Dias-luminis
auras». — Кеннеди.




ЧЕТВЁРТАЯ КНИГА.


АРГУМЕНТ.

Агамемнон и другие раненые вожди посещают поле битвы вместе с Нестором.
Юнона, позаимствовав у Венеры цестус, сначала заручается поддержкой Сна, а затем спешит на Иду, чтобы уговорить Юпитера. Она одерживает верх, Юпитер
спит, и Нептун пользуется возможностью помочь троянцам.


Но крики не ускользнули от внимания Нестора, хотя он и был пьян.
Он обратился к сыну Эскулапа с крылатыми словами:
 «Подумай, благородный Махаон, что из этого выйдет.
[Растёт] крик цветущих юношей на кораблях. Но, сидя здесь, пей тёмное вино, пока златовласый Гекамед не согреет
тёплые ванны и не смоет кровавую пену. А я тем временем поспешу
на сторожевую башню, чтобы разведать, что там происходит.

 Сказав это, он взял искусно сделанный щит своего сына, который занимался объездкой лошадей
Фразимед, [который] лежал в шатре, весь в медных доспехах (ибо
у него был щит его отца), схватил крепкое копьё, заострённое
медью, и вышел из шатра, и вскоре увидел непристойное
зрелище: эти [греки] были в смятении, а те, высокомерные троянцы,
преследовали их в тылу; но стена греков пала. И как
когда бескрайняя бездна чернеет от бесшумной волны 454, предвещая
безрезультатно, стремительные раскаты пронзительных взрывов, и она
не раскатывается ни вперёд, ни назад, пока не раздастся решающий взрыв
от Юпитера: так размышлял старик, раздираемый двумя противоречивыми желаниями:
должен ли он отправиться к толпе быстроногих
греков или к Агамемнону, сыну Атрея, пастырю народа. Но, поразмыслив, он решил, что лучше отправиться на поиски сына
Атрея. Тем временем они продолжали убивать друг друга, сражаясь, и
прочная медь вокруг их тел звенела, когда в них попадали мечи и обоюдоострые копья.


Сноска 454: (вернуться) Буквально «глухие». Так, «surdi fluctus», Овидий,
Послания. xviii. 211; «Omnia surda tacent», Проперций, IV. 3, 53; «Surdaque
vota condidit Ionio», Pers. Sat. vi. 28.

 Но цари, любимые Юпитером, поднявшись с кораблей, встретили Нестора.
Многие из них были ранены медью — Тидид, Улисс и
Агамемнон, сын Атрея. Их корабли действительно были пришвартованы на берегу
седой пучины, очень далеко от места сражения, потому что они
вывели первые корабли на равнину и построили стену у их кормы.
Несмотря на свою широту, берег не мог вместить их суда, и люди толпились на берегу. Поэтому они пришвартовали их
Они выстроились рядами, один за другим, и заполнили широкую устьевую часть всего берега, насколько позволяли мысы. Там они
шли вместе, опираясь на копья, чтобы видеть смятение и битву; и сердце в их груди скорбело. Но престарелый
Нестор встретил их и поверг в трепет души греков:
 к которому первый царь Агамемнон обратился со словами:

«О Нелей, великая слава греков, зачем ты оставил битву, где гибнут люди, и пришёл сюда? Воистину, я боюсь, как бы необузданный
 Гектор не сдержал своего слова, как он однажды пригрозил, выступая перед
троянцам, что он не вернётся в Илион на кораблях, пока не сожжёт их огнём и не убьёт нас. Так он говорил, и теперь всё сбывается. Боги, конечно же, другие греки в доспехах, как и Ахилл, таят в душе гнев против меня, и они не хотят сражаться на кормах кораблей.

Но геренский рыцарь Нестор ответил ему: «Несомненно, всё это происходит на самом деле, и даже громовержец Юпитер не смог бы устроить всё иначе. Ведь стена, на которую мы полагались,
то, что должно было стать неприступной защитой для кораблей и для нас самих,
теперь пало. Но они ведут упорную борьбу на быстроходных кораблях; и ты уже не мог различить, даже присмотревшись, с какой стороны греки, сбитые с толку, отступают; так беспорядочно они гибнут, а крики долетают до небес. Давайте, однако,
обсудим, как будут развиваться события, если совет окажется полезным.
Хотя я не советую нам вступать в бой, ведь раненому человеку не пристало сражаться.

Но тогда ему ответил Агамемнон, царь людей. «Нестор, раз они сражаются у кормы кораблей, и возведённый вал не помогает, и ров, у которого греки понесли большие потери и надеялись, что он станет неприступной защитой для кораблей и для них самих, то, конечно, всемогущему Юпитеру будет угодно, чтобы греки погибли здесь бесславно, вдали от Аргоса. Ибо я был
в сознании, когда он добровольно оказал помощь грекам, и теперь я знаю, что он почитает этих [троянцев] наравне со счастливыми богами.
но сковал нашу храбрость и наши руки. Но давайте все подчинимся
тому, что я предложу. Давайте спустим на воду столько кораблей, сколько стоит у берега, и отправим их в бескрайний океан. Давайте
оставим их на якоре в глубине, пока не наступит смертоносная 455 ночь.
Если даже тогда троянцы воздержатся от битвы, мы, возможно, сможем спустить на воду все корабли. Ведь нет ничего постыдного в том, чтобы бежать от зла, даже ночью. Бегущему человеку лучше спастись от зла, чем быть пойманным.

Сноска 455: (возвращение) «;;;;;; родственно ;;;;;;;; от ;;;;;;;;, и
следовательно = «сбивает смертных с пути», или же = ;;;;;;;; во ii. 57.
 См. Буттм. Лексикон, стр. 82. Или же это можно рассматривать как «nox intempesta»,
_т. е._ «мутная ночь, в которой нет ничего бурного», Цензорин, «О природе дня», xxiv.

Но, сурово взглянув на него, мудрый Улисс обратился к нему со словами: «Сын Атрея, что за речь сорвалась с твоих уст? Пропащий человек! Ты должен командовать каким-нибудь никчёмным войском, а не править нами, кому Юпитер даровал от юности до старости вести изнурительные войны, пока каждый из нас не погибнет. Так ты хочешь покинуть многострадальную Трою?
из-за чего мы пережили столько бед? Молчи, чтобы кто-нибудь из греков не услышал речь, которую человек не должен произносить вслух, если он в здравом уме и понимает, как говорить разумно, если он носитель скипетра и ему подчиняется столько людей, сколько ты управляешь среди греков. Ибо теперь я отвергаю
твой суд, основанный на том, что ты сказал. Ты приказываешь нам, пока идёт война и битва, спускать на воду корабли с прочными скамьями,
чтобы ещё лучше исполнить желания троянцев.
Пусть они победят, и пусть на нас обрушится страшная кара: ведь греки не будут продолжать бой, пока корабли вытаскивают на сушу.
Они оглянутся и отступят.  Тогда твой совет окажется губительным, о предводитель народа.

Но Агамемнон, царь людей, ответил ему: «О Улисс, ты глубоко ранил меня своим суровым упрёком.
Но я не приказывал сыновьям греков против их воли спускать на воду корабли с хорошо укреплёнными скамьями.
 Но теперь я бы хотел, чтобы был хоть один...»
ни молодой, ни старый, не смог бы высказать мнение лучше этого; это было бы мне в радость». 456

Но среди них был Диомед, отважный в пылу битвы, и он тоже сказал:
«Человек рядом, нам не нужно далеко идти, если вы действительно готовы прислушаться к моим словам.
И не придирайтесь друг к другу из-за гнева, потому что я по рождению самый младший из вас.
Я хвастаюсь тем, что мой род происходит от благородного отца Тидея, которого похоронили в Фивах.
У Порфа родились три выдающихся сына, и они жили в
Плейрон и величественный Калидон: Агрий и Мелас, но третьим был
рыцарь ;neus, отец моего отца, который выделялся среди них
За отвагу. Он действительно остался там, но мой отец, как изгнанник, жил
в Аргосе, ибо так пожелал Юпитер и другие боги. Но он женился на [одной]
из дочерей 458 Адраста, и он поселился в роскошном особняке с
ресурсами, и поля, на которых росла кукуруза, были у него в изобилии, и там
вокруг него было много рядов 459 растений. Многочисленны были его стада, и
он превосходил греков в умении обращаться с копьём; но эти вещи
вы должны знать, поскольку это правда. Поэтому не спорьте
свободно высказанное мнение, которое я высказываю обдуманно, считая себя
низким по рождению и неспособным к войне. Итак, давайте сразимся,
раненые, как и мы, по необходимости. Итак, давайте сами вступим в
бой, вне [досягаемости] оружия, чтобы никто не получил рану за раной;
и, воодушевляя других, мы будем подталкивать их, которые до сих пор,
удовлетворяя свою душу, стояли в стороне и не сражались».

Сноска 456: (возвращение) О таком употреблении дательного падежа см. Платон, «Федон», §
24. Так же у Тацита. Агриппа. «Quibus bellum volentibus erat» — Кеннеди. Ср.
Эсхил. Прометей, с. и., ;;;;;; ;; ;;; ; ;;;;;;;;;;; ;;; ;;;;;;;;; ;;;;.

 Примечание 457: (возвращение) См. мою заметку к «Одиссее», ii. с. 21, прим. 35, изд. Бон,
и замечательную диссертацию об этих классических курганных гробницах в
Примечания Стивена к «Саксонскому грамматика», стр. 90–92.

 Сноска 458: (вернуться) Дейпил. См. схолиаст.

 Сноска 459: (вернуться) Не «сады». Схол. Феокрит. i. 48. ;;;;;;;
;;; ;;;;;;;;; ;;;;;;; ... ;;; ;;;;;;;;;;; ;; ;;;;;; ;;; ;;;;;
;;;;;;;;;; ;;;;;;;; ;; ;;;; ;;;;;;;;’ ;;; ;;;;;;; ;;;;; ;;;;; ;;;
;;;;;;;;; ;;; ;;;;;;; ;;;;;;;. См. схолии к Ликофрону 857; Гесихий. т. ii. с. 792.

Так он говорил, и все они с готовностью внимали ему и повиновались.
 Поэтому они поспешили вперёд, и царь людей Агамемнон повёл их за собой.


И славный Сотрясатель Земли не ослаблял бдительности, но шёл среди них, как старик, и схватил за правую руку Агамемнона, сына Атрея, и, обращаясь к нему, произнёс крылатые слова:

«Сын Атрея, теперь, возможно, мстительное сердце Ахилла ликует в его груди,
видя резню и разгром греков; ведь в нём нет ни капли чувств.
Пусть же он и дальше будет таким
погибни, и пусть бог покроет его позором. Но с тобой
благословенные боги ещё не совсем разгневались, но, возможно, предводители и вожди троянцев снова поднимут пыль на широкой равнине, и ты увидишь, как они бегут к городу от кораблей и шатров».

 Сказав это, он громко закричал и помчался по равнине. Так же громко, как девять или
десять тысяч человек кричат, начиная состязание Марса, так же громко
издал крик царь Нептун из своей груди; и он вселил великую
решимость в сердца всех греков, чтобы они непрестанно воевали и
сражались.

Но Юнона, восседавшая на золотом троне, стояла и смотрела вниз с вершины Олимпа.
Она сразу же узнала своего брата, [который был] также её зятем, сражавшимся в этой славной битве, и возрадовалась в душе. Она также увидела Юпитера, восседавшего на самой высокой вершине многовершинной Иды, и он был ненавистен её душе.
Затем почтенная большеглазая Юнона с тревогой задумалась о том, как бы ей
обмануть Юпитера, несущего щит. И вот этот план показался ей самым
лучшим: отправиться на Иду, хорошо подготовившись, если
может быть, он захочет прилечь рядом с ней 460 в порыве страсти,
чтобы она могла погрузить его веки и бдительный разум в беспечный и
безмятежный сон. И она направилась в свою комнату, которую Вулкан, её любимый сын,
построил для неё и снабдил толстые двери потайным засовом, 461 который не мог открыть ни один другой бог.
Войдя внутрь, она закрыла блестящие двери. Сначала она смыла все
нечистоты со своего прекрасного тела густым благовонным маслом 462 и
намазала себя густым благовонным маслом, приятным на вкус 463, которое было
благоухающий для неё; и аромат его, когда его взбалтывали в
464 доме Юпитера с медным полом, доносился даже до земли и до
небес. Натерев им своё тело и расчесав волосы, она руками
уложила свои сияющие локоны, прекрасные, благоухающие,
[которые ниспадали] с её бессмертной головы. Затем она накинула на себя
благоухающий ароматными травами плащ, который Минерва соткала для неё из нитей 465 и украсила разнообразной вышивкой, и застегнула его на груди золотыми застёжками. Затем она подпоясалась
с каймой, украшенной сотней бахромок, и в проколотых ушах
вдела тройные серьги с драгоценными камнями, искусно выполненные, 466, и от [неё] исходило великое изящество. Сверху она, богиня из богинь, покрыла себя
вуалью, прекрасной, недавно сотканной, и она была ярка, как солнце;
а под своими сияющими ногами она закрепила свои прекрасные сандалии. Но когда она
расправила все свои украшения, то вышла прямо из своей
комнаты и, позвав Венеру отдельно от других богов, обратилась к ней со словами:

 Сноска 460: (вернуться) Толкуйте ;;;;;;;;;;;; ; ;;;;;.

Сноска 461: (вернуться) О различных значениях слова ;;;;; см.
Кеннеди.

 Сноска 462: (вернуться) См. Баттм. Лексикон. С. 81, 3.

Сноска 463: (возврат) Буттманн, стр. 242, считает, что ;;;;;; — это «возможно, более сильное и возвышенное значение ;;; или ;;;, _хороший_, которое можно сравнить с ;;;;;;;;;, ;;;;;;;;;».

 Сноска 464: (возврат) См. мою примечание к «Одиссее», II, 2.

Сноска 465: (возвращение) «Правильное значение слова ;;;;; — _соскоблил_ или
_протёр_ , и его использование здесь лучше всего объясняется тем, что оно
указывает на некий процесс, применявшийся древними для придания блеска
Их облачения приобрели такой вид, как будто их _прокалили_ или _позолотили_ вместе с нами». — Кеннеди.

 Сноска 466: (вернуться) ;;;;;;;;, ;;;; ; ;;;;;;;; ; ;;;;;;;;.—Schol.

 «Будешь ли ты теперь хоть немного послушна мне, дорогое дитя, в том, что я скажу? Или ты откажешься, разгневанная тем, что я помогаю грекам, в то время как ты [помогаешь] троянцам?»

Но Венера, дочь Юпитера, ответила: «Юнона, почтенная богиня, дочь могучего Сатурна, скажи, что ты задумала?
Мой разум побуждает меня осуществить это, если я действительно
могу это сделать и если это осуществимо».

Но почтенная Юнона, задумав коварство, обратилась к ней:
«Дай мне теперь ту красоту и то желание, которыми ты покоряешь всех,
бессмертных и смертных людей; ибо я отправляюсь навестить пределы плодородной земли, Океана, родителя богов, и мать Тетис, которые, приняв меня от Реи, заботливо взрастили и воспитали в своих обителях, когда громовержец Юпитер низверг Сатурна под землю и в бесплодное море. К ним я иду с визитом и положу конец вечным ссорам. 467 Ибо они уже достаточно воздержались
Они встали с ложа и обнялись, потому что гнев овладел их разумом. Но если я своими словами убежу их сердца и верну их в постель, чтобы они воссоединились в любви, то пусть они всегда называют меня любимым и почитаемым».

 Примечание 467: (вернуться)  Древние считали, что эти отрывки
относятся к вечной борьбе стихий. Так, Платон в «Теэтете» пишет:
«Теэтет». говорит: ;;;;;; ;;;;;, ;;;;;;; ;; ;;;; ;;;;;;;, ;;; ;;;;;; ;;;;;,
;;;;; ;;;;;;; ;;;;;; ;;;; ;; ;;; ;;;;;;;;. См. Секст Эмпирик. нареч.
Грамматика. I. 13, стр. 280, изд. Фабрициуса; Стобей, Эклоги. I. 11. Гроте, том I.
На стр. 16 в примечании говорится, что «Океан и Тефия, по-видимому, представлены в „Илиаде“ как первобытные отец и мать богов», хотя он и отмечает, что «Уран и Гея, как и Океан, Тефия и Никта, являются у Гомера великими и почитаемыми богами, но ни один из них не является предшественником Кроноса и Зевса».

Но её любящая смех Венера, в свою очередь, обратилась к ней: «Невозможно и недостойно отказать тебе в твоей просьбе, ведь ты покоишься в объятиях могущественнейшего Юпитера».


 Так сказала она и сняла с груди вышитый пёстрый пеплос.
468, где были заключены все соблазны. В нём были любовь и желание,
беседа, обольстительная речь, которая затуманивает разум даже у самых
благоразумных. Затем она взяла его в руки и обратилась к ней:

«Возьми 469 это, а теперь положи на грудь этот пёстрый пояс, в котором заключено всё; и я думаю, что ты не вернёшься с невыполненной задачей, чего бы ты ни желала».

Сноска 468: (возвращение) Я не стал переводить слово «cestus», так как не совсем понятно, что оно означает. Это не могло быть обычным
пояс, так как он должен был быть спрятан на груди (ст. 219), и так как его сила, по-видимому, была тайной. См. примечание Хейна.


Сноска 469: (возвращение) ;; — это древний повелительный глагол от корня ;;, «образованный по аналогии с ;;;... Во всех случаях он стоит либо
в абсолютиве, то есть с подразумеваемым объектом, либо в винительном падеже, относящемся к следующему за ним глаголу».— Баттм. Лексил. стр. 505 и далее.

 Так она сказала, и большеглазая почтенная Юнона улыбнулась, а затем, всё ещё улыбаясь, положила его себе на грудь. Но Венера, дочь Юпитера, ушла
во дворец; и Юнона, поспешив, покинула вершину Олимпа и,
пролетев над Пиерией и плодородной Эматией, устремилась к
снежным горам конной Фракии, к самым высоким вершинам, и не
касалась земли ногами. С Афона она спустилась к пенящейся
глубине и прибыла на Лемнос, в город божественного Тоаса, где
Сон, брат Смерти, за чью руку она тогда ухватилась, заговорил с ней и обратился к ней:

 «О Сон, 470 царь всех богов и всех людей, 471 если ты когда-либо внимал моим мольбам, то и теперь прислушайся; и я
Я буду благодарен тебе до конца своих дней. Закрой же во сне
яркие очи Юпитера под его веками, после того как я возлягу с ним в любовном экстазе; и я подарю тебе прекрасный золотой трон,
навеки нетленный. И мой хромой сын Вулкан, украсив его,
сделает его, а под твоими ногами он поставит скамеечку, на которую ты
сможешь поставить свои сияющие ноги во время пира».

Сноска 470: (возвращение) Ср. Гесиод, Теогония 214. Предсмертные слова Горгия Леонтийского очень изящны: ;;; ;; ; ;;;;; ;;;;;;;
;;;;;;;;;;;;;;;; ;; ;;;;;;.—Элиан, Пестрые рассказы История ii. 35.

Сноска 471: (возвращение) Так в орфическом гимне: ;;;;, ;;;; ;;;;;;
;;;;;;; ;;;;;; ;’ ;;;;;;;;.

Но её сладкий Сон в ответ обратился к ней: «Юнона, почтенная богиня,
дочь великого Сатурна, любого другого из вечных богов я мог бы
легко убаюкать, и даже стремительный Океан, который является
родителем всех, я мог бы усыпить; но я не могу приблизиться к
Сатурнову Юпитеру или убаюкать его, если только он сам не
прикажет мне. Хоть раз, по крайней мере, он напугал меня своими угрозами в тот день, когда великодушный сын Юпитера (Геракл) отплыл из Илиона, разграбив его.
город троянцев. Затем я усыпил бдительность Юпитера, несущего щит, и мягко окутал его, пока ты замышлял зло в своём сердце
 [против героя], поднимая над бездной порывы пронизывающего ветра;
а потом ты увёз его вдали от всех его друзей в густонаселённый Кос. Но он, пробудившись, пришёл в ярость и стал проклинать богов в своём жилище, а меня искал больше всех и
уже готов был низвергнуть, потерянного, из эфира в бездну,
если бы Ночь, победительница богов и людей, не спасла меня, к которой я пришёл
летя. Поэтому он сдержался, хоть и был зол, ибо боялся, как бы не сделать чего-нибудь неприятного для стремительной 472 Ночи. И вот
снова ты побуждаешь меня совершить ещё одно опасное дело».

 Но почтенная большеглазая Юнона в ответ сказала: «О Сон, почему ты думаешь об этом? Можешь ли ты предположить, что
далёкий Юпитер благоволит к троянцам, ведь он был в ярости из-за
Геракла, своего собственного сына? Но подойди, [сделай это], и я дам тебе одну из юных граций в жёны, и она будет зваться твоей супругой, Пасифея, 473
которого ты с любовью желаешь день за днём».

 Сноска 472: (вернуться) Но см. Баттм. Лексикон, стр. 369. Переведите: «быстрая и страшная ночь».

 Сноска 473: (вернуться) Самая прекрасная из граций — «blandarum
prima sororum», согласно Стацию, «Фиваида», II, 286. Ср. Вергилий, «Энеида», I,
267 и далее.

 Так она говорила, но Сон был в восторге и, отвечая, обратился к ней:
«А теперь поклянись мне нерушимыми водами Стикса и коснись
одной рукой плодородной земли, а другой — мраморного моря.
Пусть все боги внизу, вокруг Сатурна, будут свидетелями нашей клятвы».
что ты непременно даруешь мне одну из юных граций, Паситею, которую
я буду желать все свои дни».

 Так он сказал, и белорукая богиня Юнона не ослушалась, но поклялась, как он просил, и назвала всех богов, обитающих под Тартаром, которых
называют титанами. 474 Когда же она поклялась и исполнила клятву,
они оба отправились в путь, покинув город Лемнос и Имбр, окутанные
дымкой, и быстро пошли вперёд. Они прибыли на Иду, где много ручьёв,
мать диких зверей, в Лектос, где они впервые сошли на берег. Но
Они оба двинулись по земле, и верхушки деревьев затряслись у них под ногами. Там Спящий и остался, прежде чем его увидел Юпитер. Он взобрался на высокую ель, которая тогда росла на Иде и тянулась ввысь к облакам. Там он и сидел, густо укрытый еловыми ветвями, похожий на крикливую птицу, которую боги, живущие в горах, называют халкидой, а люди — циминдисом.

Примечание 474: (вернуться) Об этой клятве см. Грота, т. I, с. 17.

Но Юнона поспешила к Гаргару, на вершину высокой Иды, и
Юпитер, повелевающий облаками, увидел её. Но в тот же миг, как он увидел её, в тот же миг 475 желание полностью завладело его августейшим разумом, как и в тот раз, когда они впервые соединились в любви, уединившись в постели без ведома их дорогих родителей. И он встал перед ней, заговорил и обратился к ней:

 «Почему ты, Юнона, спешишь с Олимпа и приходишь сюда, но твои кони и колесница далеко, и ты не можешь подняться?»

Сноска 475: (возвращение) Ср. Феокрит. ii. 82: ;; ;;;;, ;; ;;;;;;, ;;
;;; ;;;; ;;;;; ;;;;;. iii. 42: ;; ;;;;, ;; ;;;;;. Овидий, «Письма», XII, 33:
«Ut vidi, ut perii, nec notis ignibus arsi».

 Но почтенная Юнона, задумав коварство, обратилась к нему: «Я отправляюсь навестить края плодородной земли, Океана, отца богов, и мать Тетис, которые с заботой взрастили и воспитали меня в своих дворцах. Я иду к ним, чтобы уладить их ожесточённые споры.
Ибо они уже давно воздерживаются от ложа и объятий друг с другом,
поскольку гнев овладел их разумом. Но мои кони, которые
несут меня по суше и по воде, стоят у подножия Иды, окружённой
множеством ручьёв. Однако теперь я пришёл сюда с Олимпа из-за тебя.
чтобы ты, случайно, потом не разгневался на меня, если я тайно отправлюсь в обитель глубоководного Океана?»

 Но Юпитер, собирающий облака, ответил ей: «Юнона, туда ты можешь отправиться и позже, но приходи [сейчас], давай, лёжа,
будем наслаждаться любовью; ибо никогда ещё любовь богини или
женщины, разлитая в моём сердце, не подчиняла меня так себе:
ни когда я любил жену Иксиона, которая родила Пирифоя,
советника, равного богам; ни когда [я любил] прекрасноногую Данаю,
дочь Акрисия, которая родила Персея, самого прославленного из всех людей;
ни когда я не был с прославленной дочерью Феникса, 476 которая родила мне Миноса и богоподобного Радаманта: 477 ни когда [я не любил]
Семелу или Алкмену в Фивах, которая родила мне доблестного сына
Геракл: но Семела родила [мне] Бахуса, радость для смертных. И когда [я любил] Цереру, златовласую царицу, и когда блистала Латона, и когда ты сама, как я люблю тебя сейчас, и сладкое желание овладевает мной».


Сноска 476: (вернуться) Но обычно считается, что Европа была дочерью Агенора. См. Грот, т. I, с. 350.

Сноска 477: (возвращение) О карьере Радаманта, который «после
смерть, вознесшая его в обитель безмятежного блаженства на Елисейских полях на краю земли», см. Грот, т. I, с. 300.

Но почтенная Юнона, задумав коварство, обратилась к нему: «Бесстыжий сын Сатурна, что ты сказал? Если теперь ты желаешь
возлежать в любви на вершине Иды, где всё на виду,
что будет, если кто-нибудь из бессмертных богов увидит, как мы
спим, и, пройдя среди всех богов, раскроет это? Я, со своей стороны,
никогда не смог бы вернуться в твой дом, встав с ложа, ведь наверняка
это было бы недостойно. Но если ты действительно этого желаешь и это
согласуется с твоей душой, то у тебя есть комната, которую Вулкан, твой
любимый сын, построил для тебя и снабдил надёжными дверями. Пойдём
туда, чтобы прилечь, раз уж ты действительно этого желаешь».

Но
её громовержец Юпитер, отвечая, сказал:

«Не бойся, о Юнона, что кто-то из богов или людей увидит это.
 Я разошлю такое золотое облако, что даже Солнце не сможет увидеть нас сквозь него, хотя его взор очень зорок». 478

Так он сказал, и сын Сатурна обнял свою жену.
И божественная земля произрастила под ними 479 свежих трав, росистый лотос, крокус и гиацинт, нежные и мягкие, которые приподняли их над землёй. На этом [ложе] они возлежали, окутав себя прекрасным золотым облаком, и с него падали прозрачные капли росы.

Сноска 478: (вернуться) О боге Гелиосе и его всевидящем
оком следует сравнить с работой Грота, т. 1, с. 466.

 Сноска 479: (вернуться) Так Мильтон описывает ложе наших прародителей, P. L. iv. 700:—-

 — «Под ногами фиалка,
 крокус и гиацинт с богатой инкрустацией,
 устилают землю».


 Так тихо спал владыка на вершине Гаргара, убаюканный сном и любовью, и держал свою супругу в объятиях. Но сладкий Сон поспешил к кораблям греков, чтобы передать послание Нептуну, сотрясающему землю. И, подойдя ближе, он
обратился к нему с крылатыми словами:

 «Теперь, Нептун, от всей души помоги грекам и даруй им славу, хотя бы ненадолго, пока Юпитер спит; ведь я
окутала его пеленой 480 мягкого сна, и Юнона обманула
[его], чтобы он мог спать в любви».

 Примечание 480: (возвращение) Обратите внимание на силу ;;;;;;;;;;.

 Сказав это, он действительно отправился к прославленным племенам людей; но он ещё больше побудил [Нептуна] помочь грекам и, тут же бросившись вперёд, в авангард, стал увещевать их:

«О греки, неужели мы снова отдадим победу Гектору, сыну Приама, чтобы он захватил корабли и унёс с собой славу? Ведь именно так он думает и хвастается, потому что Ахилл остаётся на пустых кораблях,
в ярости. Однако в нём не было бы большой необходимости, если бы остальные из нас были готовы помогать друг другу. Но что же мы? Давайте все
подчинимся моему совету. Давайте же, вооружившись щитами, в полном составе,
кто бы мы ни были, лучшие и величайшие в войске,
покрытые блестящими шлемами с головы до ног и держащие в руках самые длинные копья,
выступим вперёд, и я поведу вас. Я не думаю, что Гектор, сын Приама,
будет ждать нас, хоть и очень хочет этого. Кто бы ни был упорным в бою
и ни носил на плече маленький щит, пусть идёт
«Передай его тому, кто ниже тебя по званию, и пусть он наденет щит побольше».

 Так он говорил, но они с готовностью слушали его и повиновались. Сами цари, Тидид, Улисс и Агамемнон, сын Атрея, собрали
 [войско], несмотря на свои раны, и, обойдя всех, обменялись боевым оружием. Храбрый [воин] надел хороший
[доспехи], и тем хуже приходилось низшим существам. Но когда они
облегли свои тела великолепной бронёй, они начали наступать; и Нептун, сотрясающий землю, повёл их вперёд, крепко сжимая в своей руке
в руке ужасный сужающийся меч, подобный молнии, с которым
[мечом] невозможно вступить в разрушительную битву, ибо
страх [перед ним] сдерживает людей.

С другой стороны, прославленный Гектор собрал троянцев. Тогда
поистине лазурноволосый Нептун и прославленный Гектор вступили в
жесточайшую военную схватку, один из них действительно помогал троянцам, а другой — грекам. Но море хлынуло к шатрам и кораблям греков, и они вступили в бой с громкими криками. Не так громко шумит океанская волна, когда её гонит прочь от суши.
ни гром, сотрясающий скалы под натиском Борея, не сравнится с треском
пылающего огня в горных ущельях, когда он вздымается высоко
ввысь, чтобы поглотить лес; ни вой ветра среди высоких дубов
(который, в частности, громко ревет в гневе), не сравнится с
ужасным криком троянцев и греков, когда они бросились друг
на друга.

Гектор, прославленный Аяксом, первым прицелился в него копьём, когда тот повернулся к нему спиной.
И он не промахнулся. [Он поразил его] в то место, где на груди сходились два ремня — от щита и
от утыканного серебром меча; ибо они защищали нежную кожу:
 но Гектор был в ярости из-за того, что его быстрое оружие выскользнуло из рук.
Он отступил в толпу своих товарищей, избегая смерти. Тогда могучий Аякс из Теламона [бросил] в него камнем,
ибо [камни] в большом количестве валялись у ног сражающихся,
подпирая быстроходные корабли; подняв один из них, он
ударил Аякса в грудь, над круглым щитом, у шеи. И, бросив,
он закрутил его, как волчок, и тот (камень)
Он покатился во все стороны. Как когда-то под ударом
громовержца Юпитера рухнул дуб, и от него пошёл ужасный запах серы;
но тот, кто видел это, уже не был уверен в себе, потому что молния
могучего Юпитера ужасна: так стремительно Гектор рухнул на землю,
обратившись в пыль. И он выронил копьё из руки своей, щит и шлем последовали за ним, и доспехи его, украшенные медью, зазвенели.
 Тогда сыны греков, громко крича, бросились вперёд, надеясь
Они оттеснили его, и в него полетели многочисленные копья, но никто не смог ни поразить его на расстоянии, ни ударить в ближнем бою.
Народного пастыря защищали самые храбрые [из воинов]: Полидам,
Эней, благородный Агенор, Сарпедон, предводитель ликийцев, и
прославленный Главк.  И никто из остальных не пренебрегал им, но они держали перед ним свои щиты с выпуклыми изображениями. Но его спутники, подхватив его на руки, вынесли его из боя и донесли до его быстрых коней, которые ждали его
в тылу сражения и войны, удерживая и возничего, и
разноцветную колесницу, которая затем с тяжким стоном
понесла его в сторону города. 481

 Сноска 481: (вернуться) Мильтон, P.L. vi. 335:—

«Тотчас же со всех сторон ему на помощь
 поспешили многие и сильные ангелы, которые встали
 на защиту, а другие несли его на своих щитах
 Назад к его колеснице, где она стояла в стороне
 От боевых порядков; там они его и положили,
 Рычащего от боли, унижения и стыда».


Но когда они подошли к броду через стремительный поток
Ксанфа, рождённого бессмертным Зевсом, вытащили из колесницы и положили на землю, а затем облили водой. Но он снова задышал и открыл глаза. Он сел на колени и изверг чёрную кровь. Он снова упал на землю, и тёмная ночь сомкнулась перед его глазами, потому что удар всё ещё действовал на него.

Но когда греки увидели, что Гектор отступает, они ещё сильнее надавили на троянцев и приготовились к битве. Тогда быстрый Аякс из Оилея, опередив остальных, прыгнул вперёд со своим еловым копьём и ранил Сатния, сына
Энопа, которого наяда, прекраснейшая из нимф, родила Энопу, когда тот пас свои стада на берегах Сатнио. Его пронзил копьём прославленный сын  Ойлея, подошедший ближе, и ранил в бок; но он упал навзничь, и вокруг него троянцы и греки вступили в доблестную битву. Но к нему, размахивая копьём, пришёл Полидам, сын Панфа, в качестве мстителя
и поразил Протоэнора, сына Ареилоха, в правое плечо.
Тугое копьё прошло сквозь его плечо, но, упав в пыль, он
схватился за землю рукой. И Полидам громко хвастался
над ним, крича во весь голос:

«Я не думаю, что оружие напрасно выпало из крепкой руки великодушного сына Панфа, но кто-то из греков получил им удар в тело. И я думаю, что он, опираясь на него, сойдёт в обитель Плутона».

Так он говорил, но среди греков его хвастовство вызвало скорбь, и особенно оно взволновало воинственного Аякса, сына Теламона, ибо он пал совсем рядом с ним. И он тут же метнул в него своё сверкающее копьё.
 Сам Полидам избежал печальной участи.
отскочил в сторону; но Аргиад, сын Антенора, принял [удар], ибо боги обрекли его на гибель. Тогда он ударил его по последнему позвонку, в месте соединения головы и шеи, и перебил оба сухожилия; но голова, рот и ноздри его упали на землю гораздо раньше, чем ноги и колени. Тогда Аякс в свою очередь воззвал к непорочному Полидаму:

«Поразмысли, о Полидам, и скажи мне правду: разве этот человек не достоин того, чтобы его убили в обмен на Протонору? Мне он не кажется таким уж
не трус и не [происходит] от трусов, но [является] братом или сыном коневода Антенора, ибо он больше всего похож на него по происхождению».

 Так он говорил, хорошо зная [его], но печаль овладела умами троянцев. Тогда Акамас, обходя своего брата, ранил копьём беотийца Промаха, когда тот тащил его за ноги. Но Акамас сильно хвастался, громко крича:

 «Вы, аргосские лучники, 482 ненасытные в своих угрозах, несомненно, не только нам придётся страдать и мучиться, но и вам в своё время
будь убит. Подумай, как спит твой Промах, сраженный моим копьем, чтобы
воздаяние за моего брата не заставило себя долго ждать. Поэтому должен ли мужчина
желать, чтобы брат остался в его семье, как мститель за его
смерть”.

Сноска 482: (возвращение) См. Примечание к iv. 242.

Так он говорил, но среди греков, когда он начал хвастаться, поднялась тревога, и он особенно встревожил воинственного Пенфея.
Поэтому он бросился на Акама, который не ждал нападения царя Пенфея, но ранил Илионея, сына Форба, богатого стадами, которого любил Меркурий
больше всех троянцев, и одарил его имуществом; и
которому его мать родила Илионея в одиночку. Тогда он
ранил его ниже лба, в глазницу, и выбил ему зрачок: но
копьё прошло вперёд через глаз и затылок; и он сел,
протянув обе руки. Но Пеней, обнажив
свой острый меч, ударил его в середину шеи и отрубил ему голову вместе со шлемом, а сильное копьё всё ещё оставалось в его глазу. Но он (Пеней), подняв её, как мак,
крикнул троянцам и, хвастаясь, сказал следующее:

“Скажите за меня, троянцы, возлюбленные отец и мать прославленных
Ilioneus, что они могут оплакивать его в своих залах; ибо не должно
жена Promachus, сын Alegenor, представить себе радость
ее дорогой муж придя [туда], когда мы, сыновья греков, возврат
от Трои с нашими кораблями”.

Так он говорил; но бледный страх охватил их всех, и каждый огляделся
по сторонам, [ища], где он мог бы избежать полного уничтожения.

Скажите мне теперь, музы, обитающие в олимпийских чертогах, кто из греков первым унёс окровавленные человеческие трофеи, когда
прославленный Аякс Теламонид повернул [ход] битвы.

 Теламонид Аякс первым ранил Гиртия, сына Гиртиаса, предводителя неустрашимых мисийцев; а Антилох убил Палса и Мермера;
 Мерионы убили Мориса и Гиппотона; а Тевкр убил Прота и
 Перифета. Но сын Атрея следующим ранил его в бок
Гиперенор, пастырь народа, и копьё, проложив себе путь,
пронзили его внутренности; и душа его, вырвавшись, поспешно
устремилась через нанесённую рану, и тьма окутала его глаза. Но Аякс, быстрый сын Оилея, убил больше всех, потому что не было ему равного на
Пешком, чтобы последовать за летящими людьми, когда Юпитер поднял среди них панику.




 КНИГА ПЯТНАДЦАТАЯ.


 АРГУМЕНТ.

 Проснувшись и увидев, что троянцы разбиты, Юпитер угрожает Юноне. Затем он посылает Ирис, чтобы та попросила Нептуна прекратить битву, а Аполлона —
вернуть Гектора к жизни. Вооружённый эгидой, Аполлон обращает греков в бегство.
Они бегут к своему флоту, а Аякс Теламонский
убивает двенадцать троянцев, которые несли огонь, чтобы сжечь город.


Но после того, как беглецы пересекли и крепостной вал, и ров, и многие из них были повержены греками, остальные оказались в
Они задержались, ожидая у своих колесниц, бледные от страха и в ужасе. Но Юпитер поднялся на вершину Иды, где восседала на золотом троне Юнона.
Встав, он посмотрел на троянцев и греков, которые действительно были в смятении, а греки ещё больше сбивали их с толку. Среди них был и царь Нептун. Гектора он увидел лежащим на равнине, а его товарищи сидели вокруг него. 483
Но он страдал от тяжёлого затруднённого дыхания и был без сознания. 484 Его рвало кровью, ведь это был не самый слабый из
Греки, которые ранили его. Отец людей и богов, увидев это, пожалел его и, сурово взглянув на Юнону, обратился к ней:

 «О Юнона, искусная в злых делах, твоя уловка заставила благородного
 Гектора прекратить сражение и обратить его войско в бегство. Воистину, я не знаю, не пожнёшь ли ты снова плоды своих пагубных козней, и я не накажу ли тебя плетьми. Разве ты не помнишь, как раскачивался в вышине, а я подвесил к твоим ногам два наковальних молота и обвязал твои руки золотой цепью, чтобы
не мог быть разрушен? И ты висел в воздухе и облаках, и боги
сожалили тебе на высоком Олимпе; но, стоя вокруг,
они не могли освободить тебя; но кого бы я ни схватил,
я швырял его с порога [небес], пока он не достигал земли,
едва дыша. И даже это не умерило мой пылкий гнев из-за скорби по божественному Гераклу, которого ты, победив бури,
с северным ветром послал над бесплодным морем, замышляя
зло, а потом унёс с его пути в хорошо обжитые места.
Кос. Я действительно освободил его и привёл обратно в
Аргос, питающий коней, хотя и совершил много подвигов.
Я снова напомню тебе об этом, чтобы ты перестал обманывать.
Чтобы ты знал, поможет ли тебе общение и ложе, в которых ты участвовал, отделившись от богов и обманув меня.

Сноска 483: (вернуться) ;; здесь имеет значение _demum_.

 Сноска 484: (вернуться) ;;;;;;;;; ;; ;;;;.—Схолиаст.

 Так он говорил, но почтенная большеглазая Юнона содрогнулась и, обращаясь к нему, произнесла крылатые слова:

«Да будут свидетелями ныне Земля и бескрайнее Небо над ней, и воды  Стикса, скользящие внизу, — величайшая и самая страшная клятва среди благословенных богов; а также твоя священная голова и наше брачное ложе, которыми я ни за что не стал бы опрометчиво клясться, что не по моей воле сотрясающий землю Нептун терзает троянцев и
Гектор помогает другой стороне, но, несомненно, его собственный разум подстрекает его и управляет им.
Увидев, что греки терпят поражение у кораблей, он проникся к ним состраданием. И даже ему я бы посоветовал отправиться туда, где ты, о собиратель облаков, можешь повелевать.

Так она говорила; но отец людей и богов улыбнулся и, отвечая ей, произнёс крылатые слова:

 «Если ты и впрямь, о почтенная большеглазая Юнона, желаешь отныне восседать среди бессмертных, будучи единодушной со мной, то, воистину, Нептун, даже если бы он очень хотел обратного, немедленно изменил бы своё мнение, чтобы исполнить твоё и моё желание. Но если ты и впрямь
говоришь искренне и правдиво, отправляйся к собраниям богов
и позови сюда Ирис и Аполлона, прославленного в стрельбе из лука,
чтобы она могла пойти к народу греков в медных доспехах и рассказать
царь Нептун, прекративший битву, отправился в свои собственные дворцы; но
пусть Феб Аполлон побудит Гектора к битве и снова вдохнет в него силу
и заставит его забыть о муках, которые сейчас терзают его в
его разум: но пусть он снова обратит греков в бегство, возбуждая
неподобающую воину панику [среди них], и, обратившись в бегство, пусть они отступят к
многоколонные корабли Ахиллеса, сына Пелея. Тогда он
подбодрит своего товарища Патрокла, которого прославленный Гектор
убьёт своим копьём перед Илионом, [Патрокл], убивший многих других
Юноши, и с ними мой сын, благородный Сарпедон; но благородный Ахилл убьёт Гектора. С этого времени я буду постоянно добиваться для тебя того, чтобы [троянцы] отступили от кораблей, пока греки по совету Минервы не возьмут высокий Илион. Однако я не смирюсь со своим гневом и не позволю никому из бессмертных помочь грекам, пока не будет исполнено желание сына Пелея.
Сначала я пообещал ему это и кивнул в знак согласия в тот день, когда богиня Фетида коснулась меня
на коленях молила меня почтить Ахилла, разрушителя городов».

 Так он говорил, и белорукая богиня Юнона не ослушалась, а спустилась с Идейских гор на высокий Олимп. И подобно тому, как разум
человека быстро мелькает [в мыслях], когда он, объездив много стран,
думает в своём благоразумном сердце: «Я был здесь, я был там», и
много размышляет, так и почтенная Юнона, быстро поспешив, явилась.
Но когда она достигла высокого Олимпа и вошла в дом бессмертных
богов, собравшихся в доме Юпитера, они, увидев её, все встали и
поприветствовали ее своими чашками. Остальным, однако, она пренебрегла, но
получила кубок от светлощекой Фемиды; ибо она первой побежала, вышла
ей навстречу и, обращаясь к ней, произнесла крылатые слова:

“Почему, о Юнона, ты пришла [сюда] и пребываешь, как одна, в
ужасе? Неужели сын Сатурна, который твой муж, сильно
напугал тебя?”

Но белорукая богиня Юнона ответила ей: «Не спрашивай меня об этом, о богиня
Фемида. Ты и сама знаешь, какой он властный и жестокий.
Но ты будешь председательствовать на таком же пире, на котором
дворцы богов, и ты будешь слышать эти вещи вместе с
всех бессмертных, что зло Юпитер осуждает. И не на всех
кажется, что ум будет так же радоваться всему, ни смертным, ни
к богам, хотя некоторые даже еще приятно пировал.”

Сказав это, достопочтенная Юнона села; но боги были опечалены
по всему дворцу Юпитера. Но она смеялась одними губами [лишь],
и не было воодушевления на её лбу над тёмными бровями; 485 и,
возмущённая, она обратилась ко всем с такими словами:

«Глупцы мы, что так безрассудно злимся на отца-Юпитера! Из-за
По правде говоря, мы всё ещё хотим сдержать его, приблизившись к нему либо с помощью убеждения, либо силой.
А он, сидя в стороне, не обращает на нас внимания и не
двигается с места, потому что, по его словам, он, несомненно, самый могущественный по силе и власти среди бессмертных богов. Поэтому терпите, какое бы зло он ни наслал на каждого из вас.
Ведь, как мне кажется, на Марса уже обрушилось несчастье,
поскольку в бою погиб его сын, любимейший из смертных, Аскалаф, которого пылкий Марс называет своим».


Сноска 485: (обратно) Ср. Вергилий. Энеида. I. 211: «Spem vultu simulat,
premit altum corde dolorem» у Сенеки в «К Полиену». 24. Немезиан. «Эклоги».
iv. 17. «Quid vultu mentem premis, ac spem fronte serenas». Ливий.
xxviii. 8: «M;rebat quidem et angebatur.... in concilio tamen dissimulans ;gritudinem, elato nimo disseruit».

Так она говорила; но Марс ударил себя по мускулистым бёдрам опущенными руками и, сокрушаясь, обратился к ним:

 «Не вините меня теперь, вы, владеющие олимпийскими чертогами, за то, что я отправляюсь к кораблям греков, чтобы отомстить за убийство моего сына, даже если мне суждено быть поражённым молнией Юпитера, чтобы
лежать вместе с мёртвыми телами в крови и прахе».

 Так он сказал и велел Страху и Бегству запрячь его коней, а сам облачился в свои сияющие доспехи. Тогда на бессмертных обрушился ещё более великий и тяжкий гнев и негодование Юпитера, если бы Минерва, сильно испугавшись за всех богов, не выскочила из вестибюля и не покинула трон, на котором восседала. С его головы она сорвала шлем, с плеч — щит, а из сильной руки вырвала медное копьё и поставила его вертикально.
Она упрекнула пылкого Марса [такими] словами:

«Обезумевший, помутившийся рассудком, ты пропал! Неужели твои уши не слышат, а разум и стыд не ведают? Разве ты не слышишь, что говорит белорукая богиня Юнона, которая только что вернулась от олимпийца Юпитера? Неужели ты сам хочешь, совершив множество злодеяний, вернуться на Олимп с большой печалью, по принуждению, а также причинить великое зло всем остальным?» Ибо он
немедленно покинет троянцев и великодушных греков и выступит против нас, чтобы потревожить нас на Олимпе; и схватит нас одного
после другого, кто виновен, а кто нет. Поэтому я призываю тебя
отложить свой гнев из-за твоего сына, ведь уже кто-то, даже превосходящий его силой и ловкостью, либо убит, либо будет убит в будущем.
Ведь освободить [от смерти] род и потомство всех людей было бы трудной задачей.


 Сказав это, она усадила пылкого Марса на трон. Но Юнона позвала
Аполлон вышел из дома, и Ирида, посланница бессмертных богов, обратилась к ним со словами, полными смысла:

 «Юпитер приказывает вам обоим как можно скорее отправиться на Иду, но когда вы
Придите и узрите лик Юпитера, делайте всё, что он велит и приказывает».


Сказав это, почтенная Юнона удалилась и села на свой трон; но они, поспешив, полетели и прибыли на Иду, изобилующую ручьями, мать диких зверей. Они нашли дальновидного сына Сатурна сидящим на высоком Гаргаре, и его окружало зловонное облако. Но, предсталши перед Юпитером, повелевающим облаками, они остановились.
И он не разгневался в душе своей, узрев их, ибо они быстро повиновались
приказам его дорогой жены. И первым к Ире он обратился с крылатыми
словами:

«Поспеши, улетай, быстрая Ирида, расскажи обо всём царю Нептуну, и не будь ты лживым посланником. Вели ему, прекратив битву и войну, отправиться на собрание богов или в бескрайнее море.
Если же он не послушается моих слов, а будет презирать их, пусть тогда поразмыслит в своём разуме и душе, что, каким бы могущественным он ни был, он не сможет противостоять мне, когда я выступлю против него. Ибо я говорю, что я превосхожу его силой и старше по рождению, но его сердце боится восстать, чтобы заявить о себе как о равном мне, кого боятся даже остальные».

Так он говорил, и быстроногая, стремительная Ирида не осмелилась ослушаться: она спустилась с Идеевых гор в священный Илион. И как снег
сваливается с облаков или град выпадает под натиском
Борея, разгоняющего облака, так быстроногая Ирида с рвением
полетела вперёд и, оказавшись рядом с прославленным Нептуном, обратилась к нему:

«О лазурноволосый сотрясатель земли, я пришёл сюда, чтобы передать тебе послание от эгидодержавного Зевса. Он повелел тебе, прекратив битву и войну, отправиться либо на собрания
к богам или к бескрайнему морю. Но если ты не послушаешься его слов, а будешь презирать их, он пригрозит, что сам придёт сюда, чтобы сразиться с тобой, и посоветует тебе избегать его, потому что, по его словам, он намного превосходит тебя силой и старше по возрасту. Но твоё сердце не боится признать, что ты равен ему, которого боятся даже другие».

Но её прославленный Нептун, сильно возмущённый, обратился к ним: «Боги!
 Каким бы могущественным он ни был, он явно хвастается, если думает, что сможет силой удержать меня, равного ему по чести. Ведь нас трое
братья [произошли] от Сатурна, которых породила Рея: Юпитер и
Я и Плутон, управляющие адскими областями, третий; все сущее
были разделены на три части, и каждой было присвоено свое достоинство. 487 I
во-первых, жребий был брошен, и ему было отведено вечно населять
седое море, а затем Плутон обрел непроглядную тьму; но
Юпитер, занявший третье место, отвел ему обширные небеса в воздухе
и в облаках. Тем не менее земля по-прежнему является общим достоянием всех и каждого, и величественный Олимп. Поэтому я не буду жить по
Воля Юпитера, но, несмотря на всю его мощь, пусть он останется спокойным в своей третьей части. И пусть он ни в коем случае не пугает меня, как труса, своими руками. Ибо для него было бы лучше оскорблять ужасными словами дочерей и сыновей, которых он породил и которые по необходимости будут прислуживать ему, увещевая их.

 Но быстроногая Ирида ответила ему: «О 488 лазурноволосый
Землетрясение, неужели я действительно должен передать тебе этот безжалостный и яростный ответ Юпитера? Или ты вообще не изменишь его?
Благоразумные люди действительно гибки. Ты знаешь, что фурии всегда рядом со старшими.
489

 Сноска 486: (вернуться) Более буквально: «производящие чистый воздух». Так
Эустафий, или Эвматий, Эротик. ii. с. 14: ;;;;;;;;;;;; ;;;;;;. Хейн предпочитает вариант «in aere genitus».

Сноска 487: (вернуться) Об этом разделении вещей см. у Сервия в комментарии к
Вергилию, «Энеида», i, 143; у Фулгенция, «Мифы», i, 1, 3. Схолиасты пытаются связать это с древней теорией об элементах.


Сноска 488: (вернуться) Эти три стиха были изящно использованы Состратом для смягчения несдержанной речи Антигона.
охотно обратился бы к Птолемею Филадельфу. См. Секст Эмпирик. adv.
Gramm. i. 13, p. 276.

 Примечание 489: (возвращение) Говорят, что фурии преследуют людей в двух смыслах: либо за злодеяния, как Ореста после того, как он убил свою мать;
или же во благо, как в случае со старшими, когда они страдают, чтобы защитить их и отомстить за их зло. Это пример того, что язычники считали право первородства божественным правом. Евстафий. цитируется в изд. Дубль. ср. ix.
507.

Но она снова обратилась к сотрясающему землю Нептуну: «Богиня Ирида,
ты совершенно справедливо высказала это мнение; более того, оно верно
когда вестник знает, что нужно сказать. Но из-за этого в моём сердце и душе поднимается сильное негодование, потому что он хочет упрекнуть меня, равного ему по судьбе и обречённого на такую же участь. Тем не менее сейчас, несмотря на негодование, я уступлю. Но я скажу тебе ещё кое-что и пригрожу этим от всего сердца.
Если он без меня и охотящейся за добычей Минервы, Юноны,
Меркурия и царя Вулкана пощадит высокий Илион и не захочет
разрушить его, а воздаст великую славу грекам, пусть он знает,
что между нами возникнет бесконечная вражда».

Сказав это, Зевс покинул греческое войско и, продолжая путь, погрузился в пучину; но греческие герои тосковали по нему. И
Тогда повелевающий облаками Юпитер обратился к Аполлону:

 «Ступай, милый Феб, к Гектору в медном шлеме; ибо Нептун, опоясанный землей, уже удалился в бескрайнее море, избегая нашего ужасного гнева; иначе остальные, адские боги, находясь вокруг Сатурна, непременно услышали бы нашу ссору. Однако для меня, как и для него самого, гораздо лучше, что он первым сдался мне в руки, считая себя достойным порицания, потому что без труда не выловишь и рыбку из пруда. Но возьми же в руки бахромчатый щит, которым ты яростно потрясаешь.
сильно устрашат греческих героев. Однако, о далекозоркий
[Аполлон], пусть доблестный Гектор будет тебе угоден. Так что пробуждай в нём
великую силу, пока греки в бегстве не доберутся до кораблей и
Геллеспонта. С этого момента я сам буду решать, что делать и говорить,
чтобы греки тоже могли отдохнуть от трудов».

Так он сказал, и Аполлон не ослушался своего отца, но спустился с Идейских гор, словно быстрый ястреб-тетеревятник, самая быстрая из птиц. Он нашёл сына воинственного Приама, благородного Гектора,
сидя; ибо он больше не лежал [на земле], но только что пришел в себя
он пришел в себя, узнав своих друзей вокруг себя. Но пыхтение и
потоотделение прекратились, поскольку воля Юпитера, несущего Эгида,
пробудила его. Тогда устремленный вдаль Аполлон, стоявший рядом, обратился к нему:

“Гектор, сын Приама, почему ты сидишь отдельно от остальных, ослабевший в
силах? Не овладело ли тобой какое-нибудь горе?”

Но Гектор, томно покачивая головой, обратился к нему: «А ты кто такой, лучший из богов, что вглядываешься в лицо? Разве ты не слышал, что Аякс, храбрый в пылу битвы, ударил меня камнем по
грудь и заставил меня отказаться от безрассудной отваги, когда я убивал его товарищей на кормах греческих кораблей? И я действительно думал, что
сегодня увижу мёртвых и обитель Плутона, ведь я был [на грани] того, чтобы испустить дух».

Но к нему, далеко глядевшему царю Аполлону, обратился он в ответ: «Мужайся!
Такого великого помощника послал сын Сатурна с Иды, чтобы он встал и помог тебе, Феб Аполлон, золотым мечом.
Я привык защищать и себя, и высокий город.» Но
Ну же, воодушеви свою многочисленную конницу, чтобы она погнала своих быстрых коней к пустым кораблям.
Но я, идя впереди, расчищу путь для лошадей и обращу в бегство греческих героев».


Сказав это, он придал пастырю народа великую силу. Подобно тому, как загнанная лошадь, накормленная ячменём 490 в яслях,
сорвавшись с привязи, бежит по равнине, ударяя копытами по земле (привыкшая купаться в полноводной реке), ликуя,
высоко держит голову, а грива развевается у неё на плечах
Гектор был растрёпан; и, полагаясь на свою красоту, 491 он с лёгкостью поднялся на ноги.
Он быстро зашагал к привычным местам и пастбищам кобыл.
Так Гектор быстро передвигал ногами и коленями, подбадривая всадников, после того как услышал голос бога. Но они — как псы и деревенские жители, бросающиеся на
рогатого оленя или дикую козу, которых, однако, защищают
высокая скала и тенистый лес, и которым не суждено их поймать.
Но когда они начинают шуметь, на их пути появляется
бородатый лев и обращает их всех в бегство, хотя они и продолжают
преследовать его. Так греки поступали до сих пор.
продолжал следовать в войска, ударив с их мечи и обоюдоострые
копья. Но когда они увидели, Гектор вступает в ряды героев, они
встревожились, и мужеству всех упал у их ног.

Сноска 490: (возврат) Ср. vi. 508; и на;;;;;;;;;, Buttm. Lexil. p.
75, кв.м.

Сноска 491: (вернуться) Обратите внимание на резкую смену конструкции.

 Сноска 492: (вернуться) ;;; ;;;;;, привлечённый их криками.

 Тогда Тоас, сын Андремона, обратился к ним. Он был самым храбрым из этолийцев, искусным в обращении с копьём и отважным в бою.
сражался стоя; немногие из греков также превзошли его на совете, когда
юноши состязались в красноречии. Кто мудро советовался, обращался к ним с речью
и сказал:

“О боги, несомненно, я своими глазами вижу это могущественное чудо, поскольку
Гектор, таким образом, воскрес, избежав смерти. Конечно, разум
каждого из них питал большие надежды на то, что он погиб от рук Теламонианца
Аякса. Но кто-то из богов снова освободил и сохранил
 Гектора, который уже заставил многих греков преклонить колени; и я думаю, что это вот-вот [произойдёт] и сейчас, ведь не без ведома Юпитера он
стой в авангарде, вот так серьёзно. Но давай, пусть все подчиняются моим приказам.
Пусть все отступят к кораблям. Но давайте, те, кто считает себя лучшими в армии, встанем в строй, если, конечно, мы сможем с самого начала остановить его, подняв копья. И я думаю, что он, хоть и будет в ярости, побоится вступить в бой с греками.

Так он говорил, но все внимательно слушали его и повиновались. Те, кто был рядом с
аджаками и царем Идоменеем, Теукером, Мерионами и Мегами, равными
 Марсу, созвав вождей, выстроили свои ряды против
Гектор и троянцы; в то время как множество людей в тылу отступало к кораблям греков. Но троянцы сомкнутым строем двинулись вперёд; Гектор, широко шагая, шёл впереди; но перед ним шёл Феб Аполлон, по плечи облачённый в облако, 493 и он держал могучий, ужасный, бахромчатый, 494 ослепительный щит, который художник
Вулкан дал его Юпитеру, чтобы тот использовал его для изгнания людей.
 Держа его в руках, он повёл людей за собой. Но греки
оставались в плотном строю, и с обеих сторон раздались пронзительные крики. [Многие]
Стрелы срывались со струн, и многие копья вылетали из отважных рук:
некоторые вонзились в тела воинственных юношей, но многие,
не успев коснуться прекрасного тела, застряли в земле, желая
насытиться плотью. Пока Феб Аполлон держал в руках
неподвижный щит, оружие летело в обе стороны, и люди падали.
Но когда, глядя прямо в лица быстроногих коней, он
Греки, он потряс им и сам при этом громко закричал, а затем
он вселил в них мужество, и они забыли о
безрассудная отвага. Но они, как два диких зверя в глубине
темной ночи, 495 нападают на стадо быков или на большое стадо овец,
внезапно набрасываясь на них, когда пастуха нет рядом, — так и
ослабевшие греки были разбиты, ибо Аполлон навел на них ужас и
придал славы троянцам и Гектору. Тогда действительно человек
убил человека, когда битва была проиграна. Гектор убил Стихия и Аркесилая; один из них был предводителем беотийцев в медных доспехах, а другой — верным спутником великодушного Менестея. Но Эней убил Медона и Иаса:
Медон действительно был незаконнорождённым сыном богоподобного Ойлея и братом Аякса. Он жил в Филаке, вдали от родины, убив
человека, брата своей мачехи Эриопиды, с которой Ойлей был
обручён. Однако предводителем афинян был назначен Ясон,
которого называли сыном Сфела, сына Букола. Но Полидам убил
Мечистис и Политес Эхиус в авангарде, и благородный Агенор убил
Клония. Парис также ранил Дейоха в край плеча
сзади, когда тот летел среди первых сражающихся; и
пробил медь насквозь.

Сноска 493: (вернуться) «Nube candentes humeros amictus, Augur
Apollo». — Гораций. «Оды», 2, 31.

 Сноска 494: (вернуться) Ср. ii. 448. Буквально «лохматый, косматый, с бахромой вокруг».

 Сноска 495: (вернуться) Ср. Баттм. Лексилай, стр. 89, перевод которого
;;;;;; ;;;;;; я использовал.

 Пока они разбирали их доспехи, греки тем временем
спрятались в вырытой траншее и за кольями, бегая туда-сюда;
и по необходимости вошли в крепостной вал. Но Гектор, громко
крича, призывал троянцев броситься на корабли и дать волю
кровавые трофеи: «И кого бы я ни увидел вдали от кораблей, я
причиню ему смерть; и ни его родственники мужского или женского пола не
похоронят его, но псы растерзают его перед нашим городом».


Примечание 496: (возвращение) Обратите внимание на эту внезапную и энергичную перемену в его характере, которую заметили Лонгин, xxvii. и Дионисий. Галикарнасский.
 Поэз. § 8. Это нарушение очень распространено в греческом
Завете. Ср. от Луки v. 14; Деяния i. 4; xvii. 3; xxiii. 22; xxv. 8; с примечаниями Куиноэля и Присея.

С этими словами он ударил хлыстом по плечу и погнал своих коней
навстречу рядам, подбадривая троянцев; но все они, крича вместе с ним,
с могучим рёвом направляли своих коней, впряжённых в колесницы. Но
Феб Аполлон предстал перед ними, с лёгкостью разрушив ногами берега
глубокой рвы, и бросил [их] в середину; и навёл мост, длинный и широкий,
насколько хватает броска копья, когда человек, испытывая свою силу,
бросает его. Так они двинулись вперёд, и Аполлон [шёл] перед ними,
высоко ценимый эгис. Но он с лёгкостью разрушил стену греков, как
мальчик, играющий с песком на берегу, который, забавляясь в детстве,
сделал игрушки, а потом снова разрушил их ногами и руками. Так, о
лучник Феб, ты уничтожил великий труд и старания греков и обратил их в
бегство. Таким образом, они остались и были заперты на кораблях.
Подбадривая друг друга и воздевая руки ко всем богам, они
каждый громко давал клятвы. Но покровитель греков,
Геренский Нестор особенно усердно молился, простирая руки к звёздному небу:
«О отец Юпитер, если кто-либо в плодородном Аргосе, сжигая для тебя жирные ляжки быка или овцы,
умолял тебя о возвращении, и ты обещал и соглашался, то вспомни об этом, олимпиец, и предотврати этот жестокий день.
Не допусти, чтобы троянцы покорили греков».

Так он говорил, молясь, но всевидящий Юпитер громко разразился громом, услышав молитвы старца Нелея. Но троянцы, поняв волю Юпитера, несущего щит, ещё яростнее бросились на
Греки помнили о битве. И как могучая волна бескрайнего океана обрушивается на борт корабля, когда её подгоняет ветер (ведь именно ветер больше всего усиливает волны), так и троянцы с могучим криком взобрались на стену. И, запрягая коней, они сражались у кормы, рука об руку, обоюдоострыми копьями.
Одна сторона сражалась на колесницах, а другая — с высоты своих чёрных кораблей, взобравшись на них с помощью длинных шестов, которые лежали в их судах для морских сражений, хорошо смазанных и с медными наконечниками.

Но Патрокл, пока греки и троянцы сражались у стен без быстроходных кораблей, сидел в шатре
любящего доблесть Эврипила и радовал его своими речами.
К тяжёлой ране он прикладывал лекарства, облегчающие мучительную боль. Но когда он
увидел, что троянцы ворвались в город и что греки в панике бегут,
тогда он застонал и ударил себя по бёдрам, опустив руки, и
вскричал в отчаянии:

 «О Эврипил, я больше не могу оставаться здесь с тобой, хотя
нуждаюсь во многом, ибо ныне возгорелась великая битва. Но пусть твой слуга развлечёт тебя, а я поспешу к Ахиллу, чтобы воодушевить его на бой. И кто знает, может быть, с Божьей помощью я смогу убедить его? Ибо увещевание друга действенно. Но, говоря это, он поспешил прочь. Тем временем
греки стойко противостояли натиску троянцев и не могли
отбросить их от кораблей, хотя их было меньше. Троянцы, прорвавшись сквозь фаланги греков, смешались с
шатры или корабли. Но как отвес в руках искусного
корабельного плотника (который хорошо знает всё искусство по наставлениям Минервы)
правильно выравнивает корабельную обшивку, так и битва и война были одинаково
масштабными. Одни поддерживали конфликт вокруг одного корабля, другие — вокруг другого, но Гектор выступил против славного Аякса. Итак, эти двое взялись за дело на одном корабле, но ни один из них не смог ни прогнать другого, ни сжечь корабль.
Один не мог прогнать другого, а другой не мог его оттолкнуть, потому что его привлекло божество. Тогда прославленный
Аякс ударил копьём в грудь Калетора, сына Клития,
который нёс огонь к кораблю. Калетор упал, и факел выпал из его руки.
Но когда Гектор увидел, что его двоюродный брат лежит в пыли перед чёрным кораблём, он стал подбадривать троянцев и ликийцев, громко восклицая:

«Вы, троянцы и ликийцы, и дарданцы, любящие ближний бой, не отступайте сейчас из боя в этом узком проходе. Но берегите сына Клития, чтобы греки не лишили его доспехов, когда он падёт в схватке у кораблей». Сказав это, он прицелился.
Он метнул сверкающее копьё в Аякса, но промахнулся; но [он поразил] Ликофрона,
сына Мастора, слугу Аякса, киферийца, который жил с ним с тех пор,
как убил одного из знаменитых киферийцев. Он ударил его острой
медью в голову над ухом, когда тот стоял рядом с Аяксом. Но
Ликофрон упал навзничь на землю с кормы корабля, и его конечности
расслаблились. Тогда Аякс содрогнулся и обратился к брату:
«Дорогой Тевкр, вот наш верный спутник, сын Мастора, которого мы приручили на Кифере и которого почитали
наравне с нашими возлюбленными родителями в наших дворцах; но его великодушный
Гектор убил. Где теперь твои смертоносные стрелы и лук, которые
Феб Аполлон дал тебе?»

 Так он говорил, но тот понял и, подбежав, встал рядом с ним,
держа в руке свой изогнутый лук и колчан со стрелами, и очень
быстро стал стрелять в троянцев. Он ударил Клита,
прославленного сына Пизенора, спутника Полидамаса, прославленного
сына Пантоса, державшего в руках поводья. Он действительно был занят
[управлением] лошадьми; ибо он направил их туда, где наиболее
Многочисленные фаланги были повержены, к радости Гектора и троянцев.
Но вскоре его постигло несчастье, которого никто не мог избежать,
хотя и стремился к этому: острая стрела вонзилась ему в шею сзади,
и он упал с колесницы, а его кони поскакали назад, грохоча пустой колесницей.
Но царь Полидам очень быстро понял, что произошло, и первым бросился навстречу его коням. Их он поручил Астину, сыну
Протиона, и много раз просил его держать лошадей рядом, в поле зрения; но сам, вернувшись, смешался с передовыми
сражающиеся. Тевкр, однако, выпустил еще одну стрелу против меднорукого
Гектор, и заставил бы его прекратить битву у кораблей
Греков, если бы, ударив его во время храброго боя, он лишил его
жизни. Но это не ускользнуло от благоразумного ума Юпитера, который защищал
Гектор лишил славы Тевкра, сына Теламона; и тот
(Юпитер) порвал хорошо натянутую тетиву на его безупречном луке, когда тот целился в [Гектора]; но стрела, оперённая медью, отклонилась в сторону, и лук выпал из его руки. Тогда Тевкр содрогнулся и обратился к брату:

«О боги! без сомнения, какое-то божество нарушило наши планы на битву.
Оно выбило лук из моей руки и разорвало только что сплетённую тетиву, которую я привязал к нему сегодня утром, чтобы она выдерживала часто вылетающие из него стрелы».

Но тогда могучий Аякс из Теламона ответил ему: «О друг мой,
оставь свой лук и многочисленные стрелы, ибо бог
навёл на них порчу, завидуя грекам. Но возьми в руки длинное
копье и щит на плечо и сражайся с троянцами, воодушевляя
остальные войска. И пусть они не забирают хорошо оснащённые корабли
по крайней мере, без труда, хотя и покорив нас, но давайте не будем забывать о битве».

 Так он сказал и положил свой лук в шатёр. Затем он повесил на плечи щит, сложенный вчетверо, а на свою храбрую голову надел хорошо сделанный шлем, украшенный конским волосом, и плюмаж угрожающе покачивался сверху. И он схватил крепкое копьё с острым медным наконечником,
и поспешил вперёд, и, пробежав очень быстро, встал рядом с Аяксом. Но когда Гектор увидел, что стрелы Тевкра не достигают цели, он
подбодрил троянцев и ликийцев, громко воскликнув:

«Вы, троянцы, ликийцы и дарданцы, сражающиеся в ближнем бою, будьте мужчинами, друзья мои, и помните о безрассудной отваге на пустых кораблях. Ибо я своими глазами видел, как стрелы их главного воина были напрасны благодаря Юпитеру. Силу Юпитера легко распознать среди людей, как среди тех, кому он даровал великую славу, так и среди тех, кого он унижает и не желает защищать. Ибо теперь он
уменьшает мощь греков и помогает нам. Но сражайтесь в плотном строю у кораблей, и пусть тот из вас, кто будет ранен или убит,
Пожертвуйте его смертью и судьбой, пусть он умрёт; для него не будет бесчестным умереть, сражаясь за свою страну; но его жена будет в безопасности, а дети, оставшиеся после него, его дом и имущество не пострадают, если греки действительно уплывут на своих кораблях в свою родную страну».

 Сказав это, он придал сил и воодушевил каждого из них, а Аякс, с другой стороны, подбодрил своих товарищей:

 «Стыдитесь, о аргивяне! Настал момент, когда мы должны либо погибнуть, либо спастись и отразить нападение с кораблей. Неужели вы думаете, что если
Гектор, потрясающий гребнем, захватит корабли, и вы доберётесь пешком до каждого из ваших родных берегов? Разве вы не слышите Гектора, который сейчас в ярости и собирается поджечь корабли, подстрекая весь свой народ? И он приглашает их не на танцы, а на битву. Но для нас нет лучшего решения, чем объединить наши руки и силы в ближнем бою. Лучше
либо погибнуть сразу, либо жить, чем вот так бесполезно
проводить время 497 в жестоких схватках на кораблях с людьми
второго сорта».

Сноска 497: (вернуться) Глагол ;;;;;;;;;;;, который можно сравнить с
Слово ;;;;;;;;;;; в «Одиссее», XII, 351, интерпретируется Аполлонием
;;;;;;;;;;;;;. Ср. Гесиод. т. i. с. 1603, т. ii. с. 1278.

 Так говоря, он пробуждал силу и мужество в каждом. Тогда Гектор
действительно убил Шедия, сына Перимеда, царя фокидян; и
Аякс убил Лаодама, предводителя пехоты, прославленного сына
Антенора. Полидам убил килленца Ота, товарища сына
Филея, вождя великодушных эпейцев. Мег бросился на него,
заметив это, но Полидам пригнулся, и удар пришёлся мимо; ибо
Аполлон не позволил сыну Панфа подчинить себе
передовые воины. Но он ранил Храмма в середину груди
своим копьем, но, падая, он оглушил; и он снял руки
со своих плеч. Тем временем Долоп, потомок Лампа,
хорошо владевший копьём, набросился на него (тот, кого Ламп, сын
Лаомедонта, лучшего из людей, породил, искусный в стремительных
сражениях), и, атаковав его в ближнем бою, ударил копьём в середину
щита Мегеса, но его защитил толстый корсет, который он носил,
плотно прилегающий к телу. Этот корсет Филей ранее привёз
из Эфира, из
река Селей: ибо его хозяин, Эвфет, царь людей, дал ему
его, чтобы он носил его в битвах для защиты от врага; и
который тогда отвратил гибель от тела его сына. Но Мегес
своим острым копьём ударил по основанию самого высокого
конического шлема, покрытого конским волосом, и сбил с него
конский волос; и весь шлем упал на землю в пыль, недавно
сиявшую пурпуром.
Пока один (Мегес) стоял на своём и сражался с другим (Долопом),
он всё ещё надеялся на победу. Тем временем воинственный Менелай подошёл как
помощник его (Мегес) стоял рядом с ним с копьём,
оставаясь незамеченным, и ранил его сзади в плечо; но копьё,
брошенное с силой, прошло сквозь его грудь и вонзилось
дальше; и он упал лицом вниз. Тогда оба бросились
на него, собираясь сорвать с его плеч медные доспехи; но Гектор
усердно увещевал всех своих родственников и первым упрекнул
храброго Меланиппа, сына Хикетаона. До этого он пас своих кривобоких волов в Перкоте, пока враг был ещё далеко; но когда раздались одинаковые звуки
Когда прибыли греки, он вернулся в Трою и стал выделяться среди троянцев. Он жил рядом с Приамом и почитал его наравне с сыновьями. Но Гектор упрекнул его и обратился к нему со словами:

 «Неужели мы будем так беспечны, о Меланипп? Неужели твоё сердце не дрогнет при виде того, что твой родственник убит? Неужели ты не видишь, как они заняты оружием Долопа?» Но следуйте за нами, ибо больше нет смысла сражаться с греками на расстоянии.
Либо мы убьем их, либо они снесут высокий Илион с его вершины и перебьют его жителей».
сказав это, он пошел дальше, и богоподобный герой последовал за ним. Но могущественный
Теламониец Аякс пробудил греков.

“О друзья мои, будьте мужчинами, и поселите честь 498 в своих сердцах, и имейте
почтение друг к другу во время жестоких конфликтов. Ибо больше из
тех людей, которые почитают [друг друга], спасаются, чем погибают; но из
беглецов не возникает ни славы, ни какой-либо защиты ”.

Сноска 498: (возвращение) См. v. 530, xiii. 121, с примечаниями.

 Так он говорил, но они тоже были полны решимости дать отпор [врагу]. И они запомнили его совет и окружили корабли бронёй
забор; но Юпитер подстрекал троянцев. И Менелай, храбрый в шуме битвы
, подстрекал Антилоха:

“О Антилох, нет другого грека моложе тебя, ни быстрее
пешего, ни сильного, как ты, в бою. Хотел бы ты, нападая на
какого-нибудь героя троянцев, ранить его”.

Сноска 499: (возвращение) ;; заменено на ;;;;.

 Сказав это, он, в свою очередь, снова отступил и разбудил его. Но он
(Антилох) выскочил из рядов передовых воинов и прицелился своим сверкающим копьём, озираясь по сторонам; но троянцы отступили.
герой метнул копьё. Но он не бросил копьё напрасно, ибо поразил
великодушного Меланиппа, сына Гикетаона, в грудь, рядом с
пахом, когда тот шёл в бой. Падая, он издал грохот, и его
оружие зазвенело о его тело. Но Антилох набросился на него,
как пёс, который бросается на раненого оленёнка, которого
подстрелил охотник, выскакивая из своего логова и поджимая
под себя лапы. Так, о Меланипп, воинственный Антилох напал на тебя, чтобы лишить тебя доспехов.
Но он не избежал встречи с благородным Гектором, который пришёл
против него, пробегая сквозь ряды сражающихся. Но Антилох не стал его дожидаться, хотя и был опытным воином, а бежал, как дикий зверь, совершивший какой-то проступок, который, убив собаку или пастуха, присматривающего за быками, спасается бегством, увидев собравшуюся толпу людей:
так бежал сын Нестора; но троянцы и Гектор с великим
воплем обрушили на него своё смертоносное оружие. Но когда он добрался до
своих товарищей, то, обернувшись, остановился. Однако троянцы, словно лютые львы, набросились на корабли и
исполняя повеления Юпитера, который всегда поддерживал их великую силу, ослаблял мужество греков и лишал их славы, но воодушевлял тех. Ибо его душа желала воздать славой Гектору, сыну Приама, чтобы он мог обрушить на кривобокие корабли ужасно пылающий, неугасимый огонь и исполнить все несвоевременные мольбы Фетиды.

Ибо предусмотрительный Юпитер ждал, пока не увидит своими глазами
пламя горящего корабля, ибо с этого момента он собирался
вынудить троянцев покинуть корабли и прославить
Греки. Замыслив это, он подстрекал Гектора, сына Приама,
против пустых кораблей, хотя сам был очень нетерпелив. Но он
бушевал, как [бушует] Марс, размахивая своим копьём, или [как]
бушует разрушительный огонь в горах, в зарослях густого леса. И
пена выступала у него на губах, и глаза сверкали из-под мрачных бровей;
и шлем ужасно трясся на висках Гектора, сражавшегося с врагом.
ибо сам Юпитер с небес был ему помощником, и он один среди многих людей был почтен и прославлен, потому что ему было суждено стать
недолговечным: ведь Паллада Минерва уже толкала его навстречу роковому
дню, силой сына Пелея. И он хотел прорваться сквозь ряды героев, испытывая их, где бы он ни увидел самую большую толпу и самое лучшее оружие. Но ему не удалось прорваться сквозь них,
хотя он и очень старался; ибо они, выстроившись в каре, выдержали его
атаку, как высокая, огромная скала, нависающая над седой бездной,
которая противостоит стремительным порывам пронзительных ветров
и вздымающимся волнам, разбивающимся о неё. Так греки стойко
выдержали натиск.
Троянцы не бежали. Но он, сверкая огнём со всех сторон, бросился на толпу и упал на неё, как когда стремительная волна, подгоняемая ветром, обрушивается на быстроходный корабль, и он [корабль] полностью покрывается брызгами, а внутри паруса ревет ужасный ветер. Но моряки трепещут от страха, потому что они всего в нескольких шагах от смерти. Так и разум греков разделился в их груди. Он же, подобно хищному льву, нападающему на стада быков, которые тысячами пасутся на влажной земле обширного
болота, и среди них сторож, не очень искусный в борьбе с диким зверем
зарезал криворогого быка; 500 он действительно
всегда сопровождает передний или самый задний скот, в то время как [самый
лев] прыгает в самую середину, пожирает быка, и все остальные влетают внутрь.
ужас; так тогда Гектор чудесным образом обратил греков в бегство
и отец Юпитер, все, кроме [Гектора], убили только микенского Перифета,
дорогой сын Копрея, который отправился с посланцем царя Эврисфея к
могучему Гераклу. От этого далеко не выдающегося отца родился сын, превосходящий его
Он был искусен во всех видах состязаний, как в беге, так и в бою, и по благоразумию был одним из первых среди микенцев, которые в то время отдали Гектору пальму первенства.
Повернувшись назад, он наступил на край своего щита, который служил ему защитой от дротиков и доходил ему до ног. Из-за этого он упал на спину, и шлем с ужасным звоном ударился о его висок. Но Гектор быстро всё понял и, подбежав, встал рядом с ним.
Он вонзил копьё ему в грудь и убил его рядом с возлюбленной
Товарищи Гектора не смогли ему помочь, хотя и скорбели о своём товарище, потому что сами очень боялись благородного Гектора.
Но они отступили к своим кораблям, 501 и крайние корабли окружили их, те, что были выстроены первыми, а остальные бросились в бой. Поэтому аргивяне поневоле отступили от передовых кораблей и
остались там, у своих шатров, в плотном строю, не рассредоточившись по лагерю, потому что их сдерживали стыд и страх, и они непрестанно подбадривали друг друга криками.
В частности, Геренский Нестор, защитник греков, заклинал их именами их родителей, искренне умоляя каждого из них:

 «О друзья мои, будьте мужчинами и проникнитесь чувством благоговения перед другими людьми. Вспомните, каждый из вас, своих детей, жён, имущество и родителей, как тех, кто жив, так и тех, кто умер. Ибо ради тех, кого здесь нет, я молю вас выстоять и не обратиться в бегство.  Сказав это, он воодушевил каждого.  Но Минерва разогнала посланную небесами тучу
Тьма отступила от их глаз, и яркий свет озарил их с обеих сторон, как со стороны кораблей, так и со стороны не менее разрушительной битвы.
 Затем они увидели Гектора, отважного в пылу битвы, и его
товарищей, а также тех, кто стоял позади и не сражался, как те, кто вёл битву на быстрых кораблях. И не было больше
услады для великодушного Аякса стоять там, где стояли другие
сыны греков; но он ходил по палубам кораблей, делая большие
шаги и размахивая в руках
огромный морской боевой шест, утыканный железными гвоздями, длиной в двадцать два локтя. И подобно тому, как человек, искусно скачущий на конях,
выбрав из множества лошадей четырёх и погнав их с равнины
в сторону могущественного города по общественной дороге,
вызывает восхищение у многих мужчин и женщин, но сам,
всегда твёрдо и безопасно прыгая, перескакивает с одной на
другую, пока они скачут, так и Аякс скакал по многим палубам
быстрых кораблей, громко крича, и его голос доносился до небес.
Он всегда ужасно кричал и приказывал грекам защищать свои корабли и шатры. Гектор и впрямь не остался среди толпы хорошо вооружённых троянцев.
Но подобно тому, как бурый орёл набрасывается на стаю крылатых птиц, кормящихся на берегу реки, будь то гуси, журавли или лебеди с длинной шеей, так и Гектор направил свой путь к кораблю с лазурным носом и устремился к нему.
Но Юпитер своей могучей рукой подтолкнул его сзади и воодушевил его войско.
На кораблях снова разгорелась ожесточённая борьба. Вы бы сказали, что
Неутомимые и несгибаемые, они сошлись в битве, и яростно они сражались. И вот что они думали: греки
действительно считали, что им не избежать гибели, что они должны
погибнуть. Но каждый в глубине души надеялся, что троянцы
сожгут корабли и убьют греческих героев. Думая так, они
противостояли друг другу.

Сноска 500: (возвращение) _Т. е._ о его туше. Схолиаст также
предлагает другое толкование, а именно: «чтобы он не зарезал быка»; но
Кеннеди, и не без оснований, предпочитает первое толкование.

Сноска 501: (возвращение) «_Теперь они держали свои корабли в поле зрения_, которые были выстроены в две линии, и греки, находившиеся на внешней линии, были вынуждены отступить к своим шатрам, расположенным в промежутке между линиями судов». — Кеннеди.

 Сноска 502: (возвращение) См. v. 530.

Сноска 503: (возвращение) Как «desultores» (Ливий, XXIII, 29). Отсюда
«desultor amoris» у Овидия, «Любовные элегии», I, 3, 15, для обозначения непостоянного любовника; «desultoria scientia» у Апулея, «Метаморфозы», I, преф., о его собственных разнообразных баснях.

Но Гектор ухватился за корму быстроходной морской ладьи, красивой и быстрой.
который доставил Протесилая 504 в Трою, но не вернул его обратно на родину. Вокруг его корабля греки и троянцы теперь убивали друг друга в ближнем бою. Они не ждали на расстоянии, пока их поразит стрела или копьё, а стояли рядом и сражались острыми боевыми топорами и секирами, большими мечами и обоюдоострыми копьями. И множество прекрасных мечей с
чёрными рукоятями и массивными эфесами упали на землю, некоторые
из рук, а другие с плеч сражающихся героев;
и тёмная земля обагрилась кровью. Но Гектор, схватив [судно] за корму, не отпускал его, держась за самый дальний 505
край, и подбадривал троянцев:

«Принесите огонь и в то же время сами вступите в бой. Теперь Юпитер даровал нам день, достойный того, чтобы мы захватили корабли, которые, прибыв сюда против воли богов, навлекли на нас много бед из-за трусости наших старейшин, которые удерживали меня, когда я сам хотел сражаться на кормах кораблей, и сдерживали народ. Но если, действительно, тогда Юпитер, внимающий издалека, навредил
507 наших умах, теперь он побуждает нас и приказывает нам». Так он говорил, но они всё равно бросались на греков. Даже Аякс больше не сдерживал их, потому что был изранен дротиками. Но, думая, что вот-вот падёт, он отступил на семь футов к скамье и покинул палубу своего корабля. Там он стоял и наблюдал, и своим копьём
непрестанно отражал натиск троянцев с кораблей, кто бы ни нёс
неугасимый огонь; и всегда с ужасным криком воодушевлял греков:


«О друзья мои, греческие герои, слуги Марса, будьте мужчинами, друзья мои,
и остерегайтесь необузданной силы. Думаем ли мы, что у нас есть
какие-то помощники в тылу или более прочный бастион, который может
предотвратить гибель людей? На самом деле поблизости нет ни одного
укреплённого башнями города, где мы могли бы укрыться с подкреплением.
Но мы сидим на берегу моря, на равнине, окружённой хорошо вооружёнными
 троянцами, вдали от нашей родины. Поэтому безопасность зависит от
наших усилий, а не от прекращения битвы».

Он сказал это и, придя в ярость, метнул своё острое копьё в того из троянцев, кто нёсся к пустым кораблям с горящим огнём, потому что
ради Гектора, который подстрекал их; его Аякс ранил, встретив своим длинным копьём; и он убил двенадцать в ближнем бою перед кораблями.

 Сноска 504: (вернуться) Читателю будет полезно ознакомиться с прекрасным описанием обожествления этого героя после смерти в предисловии Филострата к «Героям». Он был первым из павших греков, убитым Гектором, когда тот выпрыгнул из корабля (Гигин. Fab. ciii.; Auson. Epigr.
xx.). Он был похоронен в Херсонесе, недалеко от города Плагуса. Гигин.
P.A. ii. 40.

 Примечание 505: (возвращение) Оксфордский переводчик переводит ;;;;;;;; как «тафферель».

Сноска 506: (возвращение) На мой взгляд, это звучит гораздо более воодушевляюще, чем
;;;;;; ;;;;; ;;;;;;;;; или ;;;;;; ;;; ;;;;;;;;;;; у схолиаста. Поэтому добавьте ;;;;;;.

Сноска 507: (возвращение) _I.e._ одурманили наши чувства, лишив нас истинного духа. Так у Теогнида: ;;;; ;;;;;;;;;;; ;;;;;;.




ШЕСТАЯ КНИГА.


АРГУМЕНТ.

Патрокл наконец получает разрешение от Ахилла и вступает в бой при условии, что он вернётся после того, как освободит греков от непосредственной угрозы. Он вовремя приходит на помощь Аяксу, обращает троянцев в бегство и убивает Сарпедона, чьё тело, но не
доспехи спасают Гектор и Главк. Забыв о своем обещании
Ахиллесу, Патрокл преследует троянцев до самых их стен. Он
отброшен Аполлоном, но убивает возничего Гектора, Кебрионеса.
Аполлон внезапно впадает в ступор, и он умирает от руки
Гектора, смерть которого он предсказывает. Гектор преследует Автомедона на колеснице Ахилла, направляясь к кораблям.



Таким образом, они сражались за корабль с удобными скамьями.  Но Патрокл стоял рядом с Ахиллом, народным вождём, проливая тёплую 508
слёзы; как источник с чёрной водой, который низвергает свой тёмный поток с высокой скалы. Но быстроногий благородный Ахилл, увидев его, пожалел его и, обратившись к нему, произнёс крылатые слова:

«Почему ты плачешь, о Патрокл, как маленькая девочка, которая бежит за своей матерью, умоляя взять её на руки, хватает её за одежду и не даёт ей уйти, а сама плачет и смотрит на [мать], пока та не возьмёт её на руки? Подобно ей, о Патрокл, ты проливаешь горькие слёзы. Несёшь ли ты какие-нибудь вести мирмидонянам или мне самому? Или ты один слышал какие-нибудь новости из Фтии?» Говорят, что это действительно так
Менетей, сын Актора, всё ещё жив, и Пелей, сын Эака, живёт среди мирмидонян. Ведь мы не стали бы сильно скорбеть о смерти кого-то из них. Или ты скорбишь о греках, потому что они гибнут на своих пустых кораблях из-за своей несправедливости? Выскажи это, не таи в душе, чтобы мы оба знали.

Сноска 508: (возвращение) Лонг, IV, 7: ;;;;;; ;; ;;; ;;;;;;; ;;;;;;;;;,
что Молл, ссылаясь на Гомера, объясняет следующим образом: «Lacrym;, qu; ex magno impetu, et animi affectu quasi calido, neutiquam simulat; prosyliebant».

Но, глубоко вздохнув, о рыцарь Патрокл, ты обратился к нему: «О
Ахилл, сын Пелея, самый храбрый из греков, не гневайся.
Грек терзает тяжкое горе: теперь все они, самые доблестные из них, лежат на кораблях, раненые или убитые. Воистину, храбрый Диомед, сын Тидея, ранен, и Улисс, прославленный своим копьём, тоже ранен, как и Агамемнон; и Еврипил тоже ранен стрелой в бедро. Над ними, воистину,
трудятся врачи, искусные во многих лекарствах, исцеляя их раны:
но ты, о Ахилл, неумолим. Пусть меня никогда не охватит такой гнев,
как тебя, о жестокосердный храбрец, оберегает судьба. Какой другой
человек будет защищён тобой, если ты не предотвратишь гибель греков?
беспощадный! Конечно, Пелей не был твоим отцом, а Фетида — матерью;
но серый Океан и высокие скалы породили тебя, ибо твой разум жесток. Но если ты хочешь избежать
любого предсказания, а твоя почтенная мать сказала тебе что-то от имени Юпитера,
по крайней мере, пришли мне весточку и в то же время дай мне
остальная часть армии мирмидонян, если мне удастся хоть как-то помочь грекам. Даруй мне и доспехи твои на плечи возложить,
если троянцы, уподобив меня тебе, прекратят битву,
и воинственные сыны греков, ныне утомлённые, снова вздохнут свободно;
и будет короткая передышка от войны. 510 Но мы [свежие силы] можем
легко оттеснить людей, изнурённых битвой, от наших кораблей и шатров
к городу».

 Сноска 509: (вернуться) Намек на цвет океана во время шторма.
Сравните со следующим отрывком из Феокрита. iii.
15, кв.м.; Еврип. Bacch. 971, sqq.; Virg. ;n. iv. 365, sqq.; E;l. viii.
43, кв. м., с Макроб. Сб., v. 11.

Сноска 510: (возврат) Ср. xi. 800, с примечанием.

Так он говорил, умоляя, очень опрометчиво; ибо, несомненно, он собирался
вымолить для себя злую смерть и судьбу. К которому, глубоко вздыхая, обратился
быстроногий Ахилл:

“Увы! самый благородный Патрокл, что ты сказал? Я ни в отношении каких-либо
оракул, который я слышал, и моей почтенной матери, ничего не сказав
мне от Jove. Но это горькое горе охватывает мое сердце и душу, когда
человек, преуспевающий в силе, желает лишить равного ему 511-го своей доли
и забрать свою награду обратно, потому что он преуспевает в силе ”.

Сноска 511: (возврате) _И.е._ в достоинства.

“Для меня это большое горе, так как я терпел горести моей
ум. Девушка, которую сыновья греков выбрали в награду за меня,
и [которую] Я победил своим копьём, разграбив хорошо укреплённый город, который
царь Агамемнон, сын Атрея, забрал у меня, как у какого-нибудь бесчестного чужеземца. Но мы оставим эти события в числе тех, что были.
512 И в самом деле, нехорошо постоянно
я был вне себя от ярости. Конечно, я утверждал, что не успокоюсь, пока этот шум и война не доберутся до моих кораблей. Но ты надень на себя мои знаменитые доспехи и поведи воинственных мирмидонян в бой, ведь теперь корабли окружены чёрным облаком троянцев, а греки зажаты между берегом моря и небольшим участком суши. И весь город троянцев
бросился вперёд, уверенный в себе, потому что они не видели, как блестит мой шлем.
Конечно, если бы они летели быстрее, то
Они бы заполнили окопы своими телами, если бы царь Агамемнон проявил ко мне милосердие. Но теперь они сражаются вокруг армии. Ибо
копье не рвётся из рук Диомеда, сына Тидея, чтобы спасти греков от гибели. И я совсем не слышу голоса Агамемнона, доносящегося из его одиозной головы. Но [голос] Гектора, убивающего людей, воодушевляет троянцев, и они с криком захватывают всю равнину, побеждая греков в бою.
И всё же, Патрокл, смело бросься на них, отражая натиск
не позволяй им разрушать корабли; не позволяй им сжигать корабли
пылающим огнём и лишать тебя возможности вернуться. Но поступай так, как я тебе посоветую, чтобы ты мог добиться для меня великой чести и славы у всех греков; и они могут вернуть мне прекрасную деву и преподнести [мне] вдобавок богатые дары. Отбив врага от кораблей, возвращайся назад. И если громовержец, супруг Юноны, позволит тебе снискать славу, не стремись сражаться с воинственными троянцами без меня, ибо ты
Ты не окажешь мне ещё большего бесчестья; не будешь ликовать в битве и сеять хаос, дойдя до Илиона и убивая троянцев, чтобы кто-нибудь из бессмертных богов не спустился с Олимпа [против тебя]; ибо далекозоркий Аполлон очень любит их. Но вернись, когда обеспечишь безопасность кораблям, и позволь остальным сражаться на равнине.
Ибо, о отец Юпитер, Минерва и Аполлон, пусть ни один из троянцев, сколько бы их ни было, не избежит смерти, как и ни один из греков:
 в то время как нам двоим [может быть даровано] спасение от гибели, чтобы мы
в одиночку мог бы разрушить священные стены Трои».

 Примечание 512: (вернуться) _То есть_ «Пусть прошлое останется в прошлом». — Дублинское издание.

 Так они действительно обсуждали эти вопросы. Но Аякс больше не был непреклонен, 513 потому что на него было направлено оружие.
Совет Юпитера взял верх над ним, и свирепые троянцы начали бросать в него камни.
И ужасный звон издавал его сверкающий шлем, ударяясь о виски,
и он постоянно ударялся о хорошо сделанные заклепки своего шлема.
Его левое плечо устало от постоянного напряжения
Он держал свой подвижный щит, и они не могли, тесня его со всех сторон своим оружием, сдвинуть его [с места]. Он непрестанно страдал от тяжёлого дыхания, и по всему его телу струился обильный пот, и он не мог вздохнуть полной грудью, потому что зло наслаивалось на зло.

 Примечание 513: (вернуться) Сравните великолепное описание у Энния apud Макроба. Сат. vi. 3:—

 Повсюду сходятся, словно в мраке, мечи Трибуна.

Сплетаются копья, гремит щит,
Звучат боевые корабли, но никто не может
 Пронзить сверкающим железом.
 Всегда в изобилии ломает и разбивает копья,
 Всё тело покрыто потом, и он много трудится:
 И дыхание затруднено из-за железа.


 Ср. Вергилий. Энеида. IX. 806 и далее; Стаций. Фиваида. II. 668 и далее.

Поведайте мне, о вы, музы, обитающие в олимпийских чертогах, как впервые
огонь пал на корабли греков!

 Гектор, стоявший рядом, ударил своим огромным
мечом по наконечнику копья Аякса и отрубил его;
 Аякс Теламонский тщетно размахивал изуродованным копьём в руке; но
медный наконечник со звоном упал на землю.
от него. Тогда Аякс понял это своей непорочной душой и содрогнулся от деяний богов; потому что величественный громовержец Юпитер разрушил его планы на войну и пожелал победы троянцам. Поэтому он отошёл в безопасное место, и они обрушили неугасимый огонь на быстрые корабли, и неугасимое пламя тут же распространилось вокруг. Так пламя охватило корму; но
Ахилл, ударяя себя по бёдрам, обратился к Патроклу:

 «Поспеши, о Патрокл, самый благородный из тех, кто управляет конями (я и впрямь вижу, что
от яростного вражеского огня по кораблям), чтобы они не захватили суда,
и у нас не было возможности уплыть; надевай свои доспехи очень
быстро, а я соберу войско».

 Так он сказал, но Патрокл уже облачился в сверкающую медь. Во-первых, он надел на ноги красивые поножи с застёжками.
Затем он надел на грудь корсет быстроногого потомка Эака, пёстрый, усыпанный звёздами.
С плеч он свесил свой утыканный серебром меч, выкованный из меди, а затем — большой и прочный щит. Но на свою доблестную голову он возложил
Хорошо сделанный шлем, украшенный конским волосом, и устрашающее перо, торчащее сверху. Кроме того, он взял два крепких копья, которые хорошо
лежали в его руках; но единственное копьё безупречных Ацидиев,
тяжёлое, большое и крепкое, он не взял; им, по правде говоря,
не мог орудовать никто из греков, кроме Ахилла, который знал,
как им владеть; это был пелийский ясень, который Хирон
дал его отцу, [срубленный] с вершины Пелиона,
обречённый стать смертью для героев. Он также приказал Автомедону быстро запрячь коней, которых он больше всего ценил после Ахилла.
Он удостоился этой чести, потому что был ему самым верным помощником в бою.
 Поэтому Автомедон запряг быстроногих коней Ксанфа и Балия,
которые не отставали от ветров. Гарпия Подарге понесла их к
Зефиру, ветру, пока они паслись на лугах у Океана. А во
внешнюю упряжь он запряг прославленного Педаса, которого
Ахилл давно ушёл, разграбив город Ээтион; и
который [конь], хоть и был смертным, сопровождал бессмертных коней. Но
Ахилл, обходя шатры, вооружал всех мирмидонян.
их доспехи; но они, как хищные волки, в сердцах которых
огромная сила, и которые, убив большого рогатого оленя в
горы, разрывая, пожирают его; но челюсти у всех красные от крови:
и тогда они бросаются стаей, лакая тонкими языками поверхность
темной воды из фонтана с черной водой, извергающих сгустки крови
но храбрость в их грудях неустрашима, а желудок
раздут: так бросились вожди и начальники мирмидонян вокруг
храбрый слуга быстроногого Ацида, и среди них стоял
воинственный Ахилл, воодушевлявший и коней, и воинов, державших щиты.

Пятьдесят быстрых галер привёл Ахилл, возлюбленный Зевсом, к Трое;
и на каждой было по пятьдесят человек, сидевших на скамьях.  Но он назначил пятерых предводителей, которым доверял, чтобы они командовали ими;
а сам, будучи очень могущественным, управлял. Одним отрядом действительно командовал Менестий,
сын Сперхия, сын реки, рождённой от Юпитера; которого дочь Пелея, прекрасная Полидора, родила
неутомимому Сперхию, женщине, которую обнял бог.
хотя, по слухам, она досталась Бору, сыну Периер, который открыто
вступил с ней в брак, осыпав её бесчисленными свадебными дарами. Но воинственный Эвдор
командовал другим [отрядом], тайно зачатым, которого родила Полимела,
дочь Филаса, грациозная в танце. Её любил могущественный
убийца Аргуса 514, когда видел её среди
танцовщиц в хоре Дианы, охотницы с золотым луком; и
тотчас же, поднявшись в верхнюю комнату, миролюбивый Меркурий тайно лёг с ней.
От него она родила сына Эвдора, быстрого на бегу, а также
воин. Но после того, как Илифия, покровительница родов, произвела его на свет, и он узрел сияние солнца, могучий Эхеклеид, сын Актора, привёл её в свой дом, одарив бесчисленными брачными дарами; а престарелый Филас тщательно взращивал и воспитывал его, нежно любя, как родного сына. Третьим был воинственный Пизандер, сын Мамала, который после того, как стал спутником сына Пелея, превзошёл всех мирмидонян в бою с копьём.
 Четвёртым был престарелый воин Феникс, а пятым — Алкимедон.
прославленный сын Левкиппа, пятый. Но когда Ахилл, хорошо их построив, поставил всех во главе отрядов, он отдал строгий приказ:


«Вы, мирмидоняне, пусть никто из вас не забывает об угрозах, которыми вы осыпали троянцев на быстрых кораблях, пока я был в гневе, и обвиняли меня, каждый из вас [так]: «О жестокий сын Пелея! Воистину, мать твоя взрастила тебя в гневе: безжалостный! Ты
задерживаешь своих товарищей на кораблях против их воли. Давай
хотя бы вернёмся домой на наших морских судах, раз уж это так опасно
Гнев обрушился на твой разум». Так вы часто говорили мне, когда собирались вместе; и вот теперь перед вами стоит великая задача — война, которой вы так жаждали. Пусть каждый из вас, у кого храброе сердце, сразится с троянцами».

 Примечание 514: (вернуться) Меркурий.

 Так говоря, он воодушевлял каждого, и их ряды становились всё плотнее, когда они слышали царя. Как человек
возводит стену высокого особняка из плотно подогнанных друг к другу камней,
защищая её от порывов ветра, так и они были плотно прижаты друг к другу
шлемы и выпуклые щиты сомкнулись: затем щит прижался к щиту, шлем к шлему, а человек к человеку; и конские хвосты на сияющих конусах [их шлемов], покачиваясь, касались друг друга; так близко они стояли друг к другу. Первыми были вооружены два воина.
Патрокл и Автомедон, имея единое намерение, сражались впереди мирмидонян. Но Ахилл поспешил в свой шатёр и открыл крышку красивого, богато украшенного сундука, который серебряноногая Фетида поставила на корабль, предварительно наполнив его
одеяния, непродуваемые плащи и гобелены с ворсом. И в ней была
чаша, искусно сделанная, и никто из людей не пил из неё тёмное вино,
и никто не возливал [из неё] возлияния ни одному из богов, кроме
отца Зевса. Эту чашу, вынув из ларца, он сначала очистил
серной, а затем омыл в хрустальном ручье; но сам он омыл руки и
выпил тёмное вино. Затем, встав в центре площади, он помолился и совершил возлияние вином,
воздев руки к небу. Он не ускользнул от внимания ликующего в
Гнева:

“О царь Юпитер, додониец, пеласгиец, живущий вдали, правящий над
зимней Додоной; но вокруг обитают твои жрецы, селли, с немытыми
стоя на ногах и спя на земле; несомненно, ты прежде слышал
мой голос во время молитвы: ты оказал мне честь и сильно ранил
народ греков; поэтому теперь также совершай это дополнительное
просите за меня; ибо я сам останусь в скоплении 515 кораблей
, но я посылаю своего спутника с многочисленными мирмидонцами
на битву; вместе с ним ты ниспосылаешь славу, о далеко звучащий
Юпитер! Укрепи его сердце в груди, чтобы даже Гектор мог узнать,
умеет ли мой слуга вести войну, даже когда он один, или [только]
когда эти непобедимые руки сражаются вместе с ним, когда я тоже иду на
битву с Марсом. Но после того, как он отразит натиск и шум на
кораблях, пусть он невредимым вернётся ко мне, на быстрые
барки, со всеми своими доспехами и товарищами по рукопашному бою».

Сноска 515: (возвращение) Итак, ;;;;; ;;;;;, vi. 298. Схолиаст
толкует это как ;; ;;;;;;;;;.

 Так он говорил, молясь, и благодетельный Юпитер услышал его. Одна часть
Сир даровал ему одно, но отказал в другом. Он даровал ему
способность отражать натиск и смятение с кораблей, но отказал в
том, чтобы он вернулся с битвы невредимым. Он, в свою очередь,
совершил возлияние и помолился отцу Юпитеру, после чего снова
вошёл в шатёр и поставил чашу на сундук. Затем, выйдя, он
встал перед шатром, ибо всё ещё желал увидеть жестокую битву
троянцев и греков.

Но те, кто был вооружён одновременно с великодушным Патроклом,
шли стройным шагом, пока не бросились на троянцев, полные надежд.
Они тут же вылетели, как осы, живущие у дороги, которых глупые мальчишки постоянно раздражают, беспрестанно досаждая им, обитающим в придорожных ульях, и причиняя многим зло. И если какой-нибудь путник, проходя мимо, случайно потревожит их, то они, обладая отважным сердцем, все вылетают и сражаются за своих детёнышей. Тогда мирмидоняне, полные отваги и мужества,
высыпали из кораблей, и поднялся неутихающий шум. Но Патрокл подбадривал своих товарищей, громко крича:

«Вы, мирмидоняне, соратники Ахилла, сына Пелея, будьте мужчинами, друзья мои, и помните о безрассудной доблести.
Чтобы мы, его слуги в ближнем бою, могли почтить сына Пелея, который далеко не самый храбрый из греков на кораблях.
Чтобы сын Атрея, могущественный Агамемнон, осознал свою вину за то, что ничем не почтил самого храброго из греков».

Так говоря, он воодушевил всех своей силой и отвагой, и они плотным строем двинулись на троянцев.
Но корабли греков грозно отзывались эхом на их крики.
 Но троянцы, увидев это,
Храбрый сын Менелая, он сам и его оруженосец, сверкающие оружием,
смутили всех, и фаланги пришли в беспорядок,
подумав, что быстроногий сын Пелея на кораблях отказался
от своего гнева и возобновил дружбу. Тогда каждый стал
оглядываться по сторонам, чтобы избежать полного уничтожения.

Но Патрокл первым метнул своё сверкающее копьё с противоположной стороны прямо в середину, где они сбились в кучу.
Он ранил Пирехма, который вёл пеонийских конных воинов из Амидона, и убил Протесилая.
от полноводного Аксия. Его он ударил в правое плечо, и тот, застонав, упал на спину в пыль; но пеонийцы, его товарищи, обратились в бегство вокруг него, ибо Патрокл навёл на них страх, убив их предводителя, который был очень храбр в бою. И он прогнал их с кораблей и потушил пылающий огонь. Но корабль остался там полусгоревшим, а троянцы были разбиты с ужасающим грохотом.
Греки хлынули на полупустые корабли, и началась великая суматоха.  И как тогда, когда
С высокой вершины огромной горы 516 громовержец Юпитер разгоняет
густое облако, и становятся видны все возвышенности, самые высокие хребты и долины,
в то время как бескрайний эфир 517 разверзается по всему небу.
Так и греки немного передохнули, отбив вражеский огонь от своих кораблей. Но битва не прекращалась:
Ибо троянцы ещё не были полностью изгнаны с чёрных кораблей воинственными греками, но всё ещё сопротивлялись и были вынуждены отступить с кораблей. Тогда военачальники начали убивать друг друга, и битва
Они рассеялись, и первым храбрый сын Менетия вонзил своё острое копьё в бедро Арейлоха, когда тот обернулся, и проткнул его насквозь.
Но копьё сломало кость, и он упал ничком на землю.
Но воинственный Менелай ранил Тоаса в грудь, незащищённую щитом, и тот обмяк. Но
Филид, увидев, что Амфикл бросается на него, опередил его,
выбрав целью конец его ноги, где у человека самая толстая
икра; сухожилия были перерезаны по всей окружности 518 остриём
Он поднял копьё, и тьма заволокла его глаза. Тогда сыновья Нестора,
один, Антилох, поразил Атимния своим острым копьем и пронзил
медным копьем его бок; и он пал перед ним; но Марис,
стоя перед тушей, бросился на Антилоха врукопашную с
своим копьем, разгневанный из-за своего брата; но богоподобный Фрасимед,
прицелившись, опередил его прежде, чем он ранил [Антилоха], и при этом не промахнулся
[но ранил его] сразу возле плеча; и тот
острие копья отсекло конечность руки от мышц,
и полностью вырвал кость. Падая, он с грохотом рухнул на землю, и тьма заволокла его глаза. Так эти двое отправились в Эреб, побеждённые двумя братьями, отважными спутниками Сарпедона, прославленными копьеносцами, сыновьями Амисодара, который вскормил непобедимую Химеру, погубившую множество людей. Но Аякс, сын Оилея, бросившись на Клеобула, схватил его
живым, пробившись сквозь толпу, и там ослабил его, ударив
его по шее мечом с рукоятью. И весь меч был обагрён
кровью, и пурпурная 520 смерть и суровая судьба завладели
его взором.

Сноска 516: (возвращение) Мильтон, P.L. ii. 488: —

 «Как когда с горных вершин поднимаются тёмные тучи,
 пока северный ветер спит, закрывая
 радостное лицо небес, унылая стихия
 хмурится над потемневшей землёй, посылая снег или дождь;
 если только лучезарное солнце не прощается со сладкой грустью
 Пролей свой вечерний луч, и поля оживут,
 Птицы вновь зальются трелями, и блеющие стада
 Провозгласят свою радость, и зазвенят холмы и долины».


 Примечание 517: (вернуться) Вергилий. Энеида. I. 591: —

 «С трудом судьба решилась, когда внезапно
 Разразилась гроза, и небо разверзлось».


 См. Дракенб. о Силиусе, iii. 196; Куиноэль о Матфее, iii. 16; Деяния, vii. 55.

 Примечание 518: (возвращение) Хейн истолковал бы ;;;;; как ;;;;, ссылаясь на
viii. 86; xiii. 441, 570; Пиндар. Нем. viii. 40.

 Сноска 519: (вернуться) О прилагательном ;;;;;;;;;;; см. intpp. на
Соф. Од. Р. 176; Од. Кол. 127.

 Сноска 520: (вернуться) _Т. е._ «atra mors», Тибулл. i. 3, 5. Ср. vs.
370: ;;;;;;; ;;;;; ;;;;;.

 Тогда Пеней и Ликон сошлись в ближнем бою, потому что не попали друг в друга копьями и оба тщетно метали их; 521
поэтому они снова бросились в бой с мечами в руках; тогда Ликон со своей стороны
ударил по шлему с конским волосом на гребне, и меч сломался у рукояти.


Сноска 521: (вернуться) О ;;;;;; см. Кеннеди. Суидас: ; ;;; ;;;;;;
(_т. е._ Гомер) ;;; ;;; ;;;;;;; ;;;;;;;;; ;; ;;;;;; ;; ;; ;;;;;;;;, ;;;
;;; ;;;;;;;· Так же и Гесихий. ;;;;;;’ ;;;;;;;.

Но Пеней ударил его в шею под ухом, и весь меч вошёл в тело, осталась только кожа: голова повисла, а конечности расслабились.

Мерионы, настигнув его быстрыми шагами, ранили Акама в
Он ударил его в правое плечо, когда тот собирался взойти на свою колесницу; и он упал с колесницы, и тьма окутала его глаза.

Но Идоменей ударил Эримаса в рот безжалостной бронзой; и
бронзовое оружие прошло насквозь с противоположной стороны,
до мозга, а затем раскололо белые кости. И зубы его были выбиты, и оба глаза залиты кровью, которую он, разинув рот,
выдавил 522 из пасти и ноздрей; и окутала его чёрная туча смерти. Так эти предводители греков убили каждого по одному. И как хищные волки стремительно бросаются на ягнят или
Дети хватают их из стад, которые рассеялись по горам из-за небрежности пастухов. Но, заметив их, они тут же разрывают их на части, потому что у них нет воинственного духа. Так и греки бросились на троянцев, но они помнили о страшном зове бегства и забыли о решительной доблести. Но могучий Аякс всегда мечтал метнуть
своё копьё в Гектора с медными доспехами; но тот, благодаря своему воинскому мастерству,
прикрыв свои широкие плечи щитом из бычьей шкуры,
наблюдал за свистом стрел и жужжанием копий.
Он уже знал, что победа в битве склоняется на сторону противника;
но даже в этом случае он остался и спас своих возлюбленных товарищей.

 Сноска 522: (вернуться) Глагол, означающий «стремительно нестись с булькающим шумом», здесь «выражает _бурное течение_ жидкости». См. Баттм.
 Лексикон, стр. 484; и сравните мою заметку об Эсхиле. Агамемнон, стр. 137, прим. 2, изд. Бон.

 И как с Олимпа на небо приходит туча, 523 после ясного
неба, когда Юпитер посылает вихрь, так был громок и страшен
крик тех, [сбегавших] с кораблей. И они не вернулись [в ров]
Гектор был в плачевном состоянии, но его быстроногие кони унесли его с поля боя.
Он покинул троянцев, которых против их воли удерживала глубокая траншея. И многие быстроногие кони, запряжённые в колесницы, остались в траншее, сломавшись у края поля. Но Патрокл продолжал преследовать их, яростно подбадривая 524 греков и
придумывая, как погубить троянцев; но они с шумом и криками
заняли все дороги после того, как рассеялись. Под облаками
поднялась буря [пыли], и копыта коней с твёрдыми копытами застучали по земле
в сторону города, мимо кораблей и шатров. Но Патрокл, где бы он ни увидел войско в величайшем смятении, направлял [своих коней] туда, угрожающе восклицая; а под его копытами люди падали с колесниц, и колесницы опрокидывались.
Затем с противоположной стороны показались быстрые бессмертные кони, которых боги
подарили Пелею в качестве роскошного подарка. Они стремительно
проскакали через ров, потому что Пелей хотел сразиться с Гектором,
но быстрые кони уносили его прочь.

Сноска 523: (возвращение) Здесь небо отделено от Олимпа, как в i. 597 и Тибулл. iv. i. 131: —

 «Юпитер сам, ведомый легким возком,
 Прибыл и омыл Олимп, лежащий рядом с небом».


Примечание 524: (возвращение) Из этого значения слова ;;;;;; возникает его морское значение, а также слово ;;;;;;;;; — человек, который подаёт сигнал и подбадривает гребцов. См. Моллюса у Лонга. Прошлый век. iii. 14. Так же у Афинея, xii. с. 535:
;;;;;;;;;; ;;; ;;;;; ;; ;;;;;;;;;. ;;;;;;;;;; ;; ; ;;;;;;;; ;;;;;;;.

 И как под вихрем вся тёмная земля сотрясается
осенний день, когда Юпитер изливает свои самые жестокие поток; когда,
поверьте, в ярость, он дает волю своему гневу против людей, которые
указ насилия превратные суждения в сборке, и выгнать
справедливость, а не о мести богов; и все их рек
затоплены, как они текут, и торренты разорвать на части много
горы и течет с головой в темном море, рев могущественно, и
в области растениеводства-производство общестроительных 525 мужчин снижается, поэтому громко простонал
Троянские кобылы бежать. Но Патрокл, отрубив ему голову,
Первые фаланги он отбросил обратно к кораблям и не позволил им, как они того желали, подняться к городу. Но, наступая, он убивал их между кораблями, рекой и высокой стеной и отомстил за многих. Затем он ударил своим сверкающим копьём Проноса, обнажив его грудь под щитом, и тот обмяк. Падая, он издал грохот. Но затем, атаковав
Фестор, сын Энопа (который и впрямь сидел, съежившись, в своей хорошо отполированной колеснице, ибо его охватила паника, и поводья тогда
выпустив его из рук), он, стоявший рядом, ударил его копьём в правую щёку и вонзил его в зубы. Затем, схватившись за копьё, он перетащил его через край [колесницы]; как человек, сидящий на выступающем из воды камне, [вытаскивает] леской и блестящей медью 526
 большую рыбу из моря целиком; так и он вытащил его из колесницы своим блестящим копьём, разинувшего рот. Затем он швырнул его себе в рот, и жизнь покинула его, когда он упал. Затем он ударил Эрилая камнем в середину головы, и тот упал замертво.
Его прочный шлем раскололся надвое. Он упал ничком на землю, и вокруг него разлилась смертоносная смерть.
Впоследствии Эрима, Амфотер, Эпалт и Тлеполем, сын Дамастора, Эхий и Пирис, Икей, Эвipp и Полимел, сын Аргея, один за другим пали на плодородную землю.

Сноска 525: (возвращение) Об использовании слова ;;;; в сельском хозяйстве см. Оппиана, Cyn. ii. 151: ;;;; ;’ ;;;; ;;;;. Никандра, Ther. 473: ;;;; ;;;;;;.
Вергилия. Georg. i. 325: «Et pluvia ingenti sata l;ta, boumque labores diluit».

Сноска 526: (возвращение) _I.e._ крюк. Так «;re, the brass cutwater»
Вергилий. Энеида. I. 35.

Но когда Сарпедон увидел, что его легковооружённых 527 товарищей усмирил Патрокл, сын Менетия, он воззвал к богоподобным ликийцам:

«О стыд! Ликийцы, куда вы бежите? 528 А теперь будьте начеку: я
выступлю против этого человека, чтобы узнать, кто он такой, этот победитель.
Несомненно, он причинил много зла троянцам, ведь он лишил сил многих храбрых воинов.

 Он сказал это и спрыгнул со своей колесницы на землю в доспехах.
но Патрокл, с другой стороны, увидев его, спрыгнул со своей колесницы.
Тогда они, как грифы с изогнутыми когтями и клювами, с громкими криками
сражаются на высокой скале, так и они, вопя, бросились друг на друга.
Но сын коварного Сатурна, увидев их, проникся состраданием и обратился к Юноне, своей сестре и жене: 529

«О горе мне, ибо суждено, чтобы Сарпедон, самый дорогой мне из людей, был побеждён Патроклом, сыном Менетия. Но когда я размышляю об этом, моё сердце наполняетсяЯ испытываю двоякое беспокойство:
530 либо я смогу вырвать его живым из этой печальной битвы и поместить среди богатых жителей Ликии, либо теперь он окажется в руках сына Менетия».


Сноска 527: (вернуться) ;;;; ;; ;;;;;;;;;;;;;; ;;;;;; ;;;; ;;;;;;;.— Евстафий.

Сноска 528: (возвращение) Цец в комментарии к Гесиоду, Opp. 184, читает ;;;;;, отмечая, что это ;; ;;;;;; ;;;; ;;; ;;;;;;;;;;;.

Примечание 529: (возвращение) Вергилий. Энеида. I. 50: «Jovisque et soror et conjux».
Гораций. Оды. III. 3, 64: «Conjuge me Jovis et sorore». Атсон. 343, 4: «Et soror et conjux fratris regina dearum».

Сноска 530: (возвращение) Ср. Вергилий. Энеида. IV. 285: —

 «И душу теперь сюда поспешную, туда, где она была,
 В обе части, в разные места, повсюду вертит».


 X. 680. Теренций. Андрокл. I. 5, 25. Овидий. Метаморфозы. VII. 19; x. 373. Платон, «Государство»
 iii. p. 433, B. ed. Лем находит Гомеру множество упреков за то, что тот
 так унижает образ Юпитера. Его замечания повторяются у
 Климента Александрийского «Протрептик», стр. 16, 50, и у Минуция Феликса, § 22.

Тогда большеглазая, почтенная Юнона ответила: «О самый грозный сын Сатурна, что за слово ты произнёс? Неужели ты хочешь
освободить от печальной смерти смертного, давно обречённого судьбой? Сделай это;
но мы, другие боги, не согласимся на это. Но я скажу тебе ещё кое-что, и ты обдумаешь это. Если ты действительно
отправишь этого Сарпедона домой целым и невредимым, подумай, не захочет ли кто-нибудь из богов отправить своего любимого сына [домой целым и невредимым] после жестокой битвы. Ведь многие сыны бессмертных сражаются вокруг великого города Приама, на который ты обрушишь свой гнев. Если же он тебе дорог и твоё сердце жалеет его, пусть он действительно будет побеждён в
жестокий конфликт, в котором погиб Патрокл, сын Менетия:
но когда дух и жизнь покинут его, пошлите смерть и сладкий сон, чтобы они несли его, пока не достигнут просторной Ликии.
Там его братья и друзья проведут погребальные обряды, воздвигнув гробницу и колонну; ибо такова честь умерших».

Так она говорила, и отец богов и людей не ослушался её; но он пролил на землю кровавые капли росы, 531 в честь своего возлюбленного сына, которого Патрокл собирался убить в плодородной Трое, вдали от его родной земли.

Сноска 531: (возвращение) У Гесиода есть похожее чудо.
Вот. 384: ;;;;’ ;;’ ;;’ ;;;;;;;;; ;;;;;; ;;;;; ;;;;;;;;;;;, ;;;;
;;;;;; ;;;;;;;; ;; ;;;;;;;;;; ;;;;;. Тzetzes ссылается на этот отрывок, считая его предзнаменованием смерти Сарпедона. Ср.
Ломайер, «О жертвоприношениях», XII, стр. 143.

Но когда они приблизились друг к другу, тогда
Патрокл [поразил] славного Фрасимаха, который был храбрым спутником царя Сарпедона. Он поразил его в нижнюю часть живота и лишил его сил. Затем Сарпедон, атаковавший вторым, промахнулся.
великолепное копьё; но он ранил своего коня Педаса копьём в правое плечо; но тот застонал, испустив дух, и упал в пыль, стеная, и душа его покинула тело. Но два [других коня]
разбежались в разные стороны, и ярмо разбилось, и поводья
перепутались, когда конь сбоку упал в пыль. Но прославленный
копьеносцем Автомедон положил этому конец. Вытащив свой длинный меч из ножен, висевших на крепком бедре, он поднялся и зарубил ближайшего коня, не пошевелив при этом и пальцем.  И два [оставшихся коня] были приведены в порядок, и
ими управляли поводья; и они [люди] снова вступают в
кровопролитную битву.

 И снова Сарпедон промахнулся [в него] своим сверкающим копьём, и остриё
оружия прошло над левым плечом Патрокла, не ранив его. Но Патрокл бросился вперёд с копьём, и оружие не
выскользнуло из его руки напрасно, ибо он поразил его в тот
участок, где в чреве находится плотное 532 сердце. И он упал, как падает дуб, или тополь, или высокая сосна, которую лесорубы срубают в горах недавно заточенными топорами, чтобы использовать в кораблестроении. Так и он лежал, распростёртый
перед своими конями и колесницей, скрежеща зубами, хватая окровавленную пыль. Как лев, врываясь в стадо, убивает быка, рыжеволосого, благородного, среди топочущих 533 быков, и тот погибает, мыча, под челюстями льва; так и предводитель щитоносцев  ликийцев был возмущен тем, что Патрокл убил его, и обратился к своему дорогому другу по имени:

Сноска 532: (возвращение) «При сравнении различных вариантов употребления слова ;;;;;; становится ясно, что все значения, которые оно может иметь, восходят к одному — эпитету сердца.
_плотный_ или _компактный_, — эту физическую идею слово сохраняет, согласно
гомеровскому употреблению, в «Одиссее», ;. 516, как постоянный эпитет сердца,
хотя в данном случае его физическое состояние не имеет никакого отношения к контексту».
Баттм. Лексикон. С. 33.

 Сноска 533: (обратно) См. Баттм. Лексикон. С. 267.

Сноска 534: (возвращение) «Indignata anima gemebat», — Хейн, сравнивая с ;n.
xii. Ult. «Vitaque cum gemitu fugit indignata sub umbras».

 «Глаук, дорогой друг, воин среди героев, теперь тебе особенно подобает быть героем и отважным воином; теперь, если ты полон решимости, пусть
Пусть твоё желание будет исполнено в разрушительной битве. Во-первых, разойдись во все стороны и призови вождей ликийцев сражаться вокруг Сарпедона,
и сам сражайся за меня своим копьём. Ибо я буду для тебя позором и бесчестьем на все твои дни,
если греки лишат меня доспехов, пав в бою у кораблей. Но будь стойким и воодушевляй всё войско».

Пока он говорил это, смерть уже коснулась его глаз и ноздрей.
Но Патрокл, наступив ему на грудь,
Он вытащил копьё из своего тела, и чрево 535 последовало за ним;
и он одновременно вытащил из себя жизнь и остриё оружия.
Но мирмидоняне удерживали его задыхающихся коней, желавших ускакать прочь,
поскольку они покинули колесницы своих господ. Тогда Глаук
впал в горькую скорбь, услышав голос [своего друга], и его сердце
опечалилось, потому что он не мог ему помочь. Но, схватив себя за руку, он сжал её, потому что его сильно мучила рана, которую
Тьюсер нанёс ему стрелой, когда он бежал
Он прислонился к высокой стене, чтобы его товарищи не вступили в бой.
 Поэтому, вознося молитву, он обратился к далекозоркому Аполлону:

 Примечание 535: (вернуться) Вероятно, имеется в виду _перикард_.

 «Услышь, о царь, ты, что находишься где-то в богатой Ликии или в  Трое; ибо ты везде можешь услышать человека, терзаемого печалью, как терзаюсь я. Ибо воистину у меня эта тяжкая рана, и рука моя
со всех сторон пронзена острой болью, и кровь не может
остановиться, но плечо моё отягощено ею. Ибо не могу я
крепко держать копьё моё и, наступая, сражаться с врагом; более того
пал очень храбрый герой, Сарпедон, сын Юпитера; но он не помогает
даже своему собственному сыну. Но исцели мне эту тяжелую рану, о царь;
уйми мою боль и даруй мне силы, чтобы, подбадривая моих
товарищей, ликийцев, я мог призвать их сражаться; и сам могу сражаться
за мертвое тело”.

Так он говорил, молясь; но Феб Аполлон услышал его. Он тут же
унял боль, осушил чёрную кровь, сочившуюся из тяжёлой раны,
и придал сил его душе. Но Главк всё понял и возрадовался,
что могучий бог быстро внял его молитве. Сначала
Затем, разойдясь во все стороны, он воодушевил героев, предводителей ликийцев, на битву за Сарпедона.
После этого он отправился к троянцам, широкими шагами направляясь к Полидаму, сыну Панфа, и благородному Агенору. Он также пошёл за Энеем и Гектором, вооружённым медью, и, подойдя к нему, обратился к нему с крылатыми словами:

«О Гектор, теперь ты совсем забыл о своих союзниках, которые
погибают ради тебя вдали от своих друзей и родины, но ты не желаешь им помочь. Сарпедон повержен, предводитель ликийцев,
которые защищали Ликию своим щитом.
справедливость и его доблесть. Он покорил медного Марса копьём Патрокла.
Но стойте рядом, друзья мои, и возмущайтесь в душе,
чтобы мирмидоняне не осквернили его доспехи и не надругались над телом, разгневанные гибелью стольких греков,
которых мы сразили копьями у кораблей».

Так он говорил; но невыносимая, непреходящая скорбь полностью овладела
троянцами, ибо он был опорой их города, хотя и был чужеземцем; ибо за ним следовало множество воинов, среди которых он
сам был самым доблестным в бою. Поэтому они с жаром бросились
прямо на греков, пылая желанием; но Гектор шёл впереди,
разгневанный из-за Сарпедона. Но отважное сердце
Патрокла, сына Менетия, воодушевило греков. Сначала он
обратился к Аяксам, хотя они и сами были полны решимости:

«О, Аджаки, пусть вам обоим будет приятно дать отпор [врагу]; будьте такими же, какими вы были в древности среди героев, или даже храбрее.
 Сарпедон повержен, тот, кто первым прорвался через 536 стену
Греки. Но о! если бы мы могли поступить с ним бесчестно,
сорвать доспехи с его плеч и усмирить жестокой медью
кого-нибудь из его товарищей, удерживающих [нас] от него».

 Примечание 536: (вернуться) Мы должны понимать, что он сделал это вместе с Гектором, иначе этот отрывок противоречил бы
xii. 290, 437.

Так он говорил; но и сами они были готовы дать отпор [врагу].
Но когда они укрепили свои фаланги с обеих сторон, троянцы и ликийцы, а также мирмидоняне и ахейцы сомкнулись
Они сражались вокруг мёртвого тела, издавая ужасные крики и громко лязгая оружием. Но Юпитер погрузил жестокую схватку в губительную ночь, чтобы вокруг его дорогого сына не было разрушительной битвы. Сначала троянцы обратили в бегство греков с выпученными глазами; ибо
был поражён не самый слабый из мирмидонян, благородный Эпигей, сын великодушного Агакла, который прежде правил в густонаселённом Будии; но затем, убив благородного родственника, он пришёл к Пелею и легконогой Фетиде с мольбой: они послали его к
Следуй за сокрушителем рядов Ахиллом в славный Илион, чтобы сразиться с троянцами. Тогда Гектор, схватив его за тело,
ударил его камнем по голове, и она раскололась надвое в его прочном шлеме. Гектор упал на труп, и его охватила смертельная тоска. Затем он
Патрокл опечалился из-за гибели своего товарища и бросился
прямо на передовых воинов, словно быстрый ястреб, который
обращает в бегство галок или скворцов. Так и ты, о Патрокл,
ты устремился прямо на ликийцев и троянцев, ибо в сердце твоём кипела ярость из-за твоего товарища. И он ударил Сфенела, возлюбленного сына Итхемения, камнем по шее и перебил ему сухожилия. И лучшие воины, и прославленный Гектор отступили. И насколько
далеко мог метнуть длинное копьё человек, стремившийся
либо в игре, либо даже на войне, из-за смертоносных врагов;
настолько троянцы отступили, и греки отбросили их.
Но Главк, предводитель щитоносцев-ликийцев, первым повернул назад.
и убил великодушного Батикла, любимого сына Халкона, который,
обитая в Элладе, выделялся среди мирмидонян своим богатством и
состоянием. Тогда Главк, внезапно обернувшись,
ранил его копьём в середину груди, когда, преследуя его,
настиг его. Но он с грохотом упал, и глубокая скорбь охватила греков, потому что так пал храбрый воин.
Но троянцы очень обрадовались и, окружив его толпой, встали вокруг него.
Греки не забыли о доблести и направили свои
сила прямо против них. Затем Мерионес снова убил героя
троянцев, воина Лаогона, доблестного сына Онетора, который был
священник Идейского Юпитера, и народ почитал его как бога. Он
ударил его под челюсть и в область уха, и душа его тут же покинула
тело, и страшная тьма окутала его. 537 Но Эней метнул в Мериона
медное копьё, надеясь поразить его, и двинулся вперёд, прикрываясь
щитом. Однако Мерион, заметив копьё, уклонился от него,
нагнувшись вперёд, и длинное копьё пролетело мимо.
оно вонзилось в землю позади него, и нижний конец 538 копья
дрогнул; затем стремительное оружие исчерпало свою силу. Так дротик Энея, дрожа, вонзился в землю, ибо тщетно пытался ускользнуть из его сильной руки. Тогда Эней разгневался и сказал:

«Мериона, ты и впрямь быстр, хоть и танцор, 539 но моё копьё заставило бы тебя замолчать навсегда, если бы я тебя поразил».


Примечание 537: (вернуться) Было замечено, что Гомер никогда не называет рану смертельной, если только она не нанесена в жизненно важную часть тела.

Сноска 538: (вернуться) ;;;;;;;; — то же, что и ;;;;;;;;. См.
 Глоссы Геродота и Гесихия, стр. 820.

 Сноска 539: (вернуться) Вероятно, имеется в виду пиррихий — танец, который был популярен у критян, из страны которых пришли мерионы. См. схолиаста и Мюллера, «Дорийцы», т. ii, с. 349.

Но ему в ответ Мерионес, прославленный копьеносцем, сказал: «Эней, тебе, хоть ты и храбр, будет трудно сломить доблесть всех людей, кто бы ни выступил против тебя, чтобы дать тебе отпор, ведь ты тоже смертен. И если я, прицелившись, ударю тебя в
«Мерион, хоть ты и храбр и уверен в своей силе, ты бы отдал мне славу, а свою душу — прославленному
Плутону».

 Так он говорил, но храбрый сын Менетия упрекнул его: «Мерион,
почему ты, хоть и храбр, так разглагольствуешь? О, друг мой, троянцы не отступят перед насмешками.
Сначала земля поглотит некоторых из них, ибо исход битвы зависит от рук, а исход совета — от слов.
Поэтому ни к чему множить слова, нужно сражаться.

Сказав это, он, со своей стороны, двинулся вперёд, и богоподобный герой последовал за ним. И как в долинах гор раздаётся треск от ударов топоров, и звук разносится далеко вокруг, так и шум от ударов мечей и обоюдоострых копий доносился с обширной равнины, от меди, от кожи и от хорошо подготовленных щитов из воловьей шкуры. Даже очень проницательный человек не узнал бы благородного Сарпедона,
поскольку он с головы до пят был покрыт оружием, кровью и пылью. Но они всё равно
Они толпились вокруг трупа, как мухи в стойле вокруг вёдер с молоком весной, когда молоко делает сосуд влажным. Так они и толпились вокруг тела, и Юпитер не отводил своих ясных очей от жестокой битвы, но всегда смотрел на них и в душе помышлял о многом дурном, связанном со смертью Патрокла, с тревогой размышляя о том, не убьёт ли его теперь прославленный Гектор своим копьём в отважной битве, достойной богов.
Сарпедон, сними доспехи с его плеч, или пусть он
Он по-прежнему увеличивал тяготы, выпавшие на долю народа.
Поразмыслив, он решил, что будет лучше, если храбрый слуга Ахилла,
сын Пелея, даст отпор троянцам и Гектору с его медными доспехами,
направится к городу и лишит жизни многих. Поэтому Гектора он
прежде всего [обратил] в бегство, и, взобравшись на свою колесницу, он обратился в бегство сам и посоветовал другим троянцам бежать, ибо он узнал священные весы Юпитера. 540 Тогда даже храбрые ликийцы обратились в бегство, когда увидели
их царь, раненный в сердце, лежал в куче мёртвых тел; многие
упали на него, пока сын Сатурна сражался в жестокой битве. Но после
того как они сняли с плеч Сарпедона медные и блестящие доспехи,
доблестный сын Менефия отдал их своим товарищам, чтобы те отнесли
их на пустые корабли; и тогда, повелевая облаками, Юпитер
обратился к Аполлону:

«А теперь, дорогой Феб, иди и очисти Сарпедона, [вытащив] его из груды оружия, залитого чёрной кровью, а затем отнеси его подальше, омой в реке и помажь
амброзия, и облачи его в бессмертные одежды, а затем отдай его на попечение братьям-близнецам. Сон и Смерть, быстрые проводники, унесут его, и он быстро окажется в богатой Ликии. Там его братья и родственники проведут погребальные обряды, воздвигнув гробницу и колонну, 541 ибо такова честь умерших».

Сноска 540: (вернуться) _Т. е._ Он понял, что исход битвы был предрешён волей Юпитера.


Сноска 541: (вернуться) _Т. е._ Циппус, или колонна, установленная на могиле. См. Поллукс, VIII, 14, и Scriptores Rei Agrim. p. 88, ed.
Гоэса.

Так он говорил, и Аполлон не остался равнодушным к словам отца, но спустился с Идейских гор, чтобы принять участие в жестокой битве.
Немедленно вынеся благородного Сарпедона из [зоны досягаемости] оружия и отнеся его далеко от места сражения, он омыл его в реке, помазал амброзией и облачил в бессмертные одежды, а затем поручил его заботам братьев-близнецов, Сна и Смерти, быстрых проводников, чтобы они унесли его с собой. Те, соответственно, быстро перенесли его в богатую Ликию.

 Тем временем Патрокл, подбадривая своих коней, и Автомедон
Он последовал за троянцами и ликийцами и навлек на себя великую беду — безрассудный! — но если бы он прислушался к совету сына Пелея, то наверняка избежал бы злой участи — черной смерти.  Но совет Юпитера всегда лучше, чем совет людей, ведь он обращает в бегство даже самого отважного воина и легко лишает его победы, даже если сам побуждает его к бою. Тогда он вселяет в его грудь мужество. Тогда кого же ты убил первым, а кого последним, о Патрокл,
когда боги призвали тебя на смерть? Первым был Адраст,
Автон и Эхекл, и Перим, сын Мегаса, и Эпистор, и Меланипп; но затем Элас, и Мулий, и Пилар.
Этих он убил, но остальные, каждый из них, думали о бегстве.
Тогда-то и взяли сыны греков Трою с высокими стенами руками
Патрокла, ибо он больше [других] свирепствовал копьём своим, если бы не
Феб Аполлон стоял на хорошо построенной башне, размышляя о том, что может принести ему вред, и помогая троянцам. Трижды Патрокл взбирался на крепостную стену, и трижды Аполлон отталкивал его
с яростью ударяя по своему сверкающему щиту бессмертными руками.
Но когда он, подобно богу, ринулся в четвёртый раз, далеко отбросив щит,
Аполлон, грозно предостерегая, обратился к нему:

«Отступи, Патрокл, сын Юпитера; ни в коем случае не суждено, чтобы город великодушных троянцев был разрушен твоим копьём или копьём Ахилла, который гораздо лучше тебя».

Так он говорил, но Патрокл отошёл далеко назад, чтобы избежать гнева
дальнозоркого Аполлона. Но Гектор задержал своих коней у Скейских 542
ворот, потому что сомневался, что, снова ворвавшись в толпу, он
должен сражаться или должен громко приказать людям собраться
внутри стен. Тогда к нему, размышляющему об этом, приблизился Феб
Аполлон, приняв облик юного и храброго героя, Асия, который был
дядей по материнской линии коневоду Гектору, родному брату Гекубы,
и сыном Димаса, жившего во Фригии, у истоков Сангария. Феб Аполлон,
приняв облик Асия, сказал:

Сноска 542: (возвращение) Шнайдер о Никандре, Тер. 264-9, стр. 229, отмечает: «В «Илиаде» Гомера когда-то были те, кто называл Скейские ворота, которые находятся в другом месте
Dardani; dicuntur, interpretabantur obliquas, teste Hesychio: ; ;;; ;;
;;;;;;; ;;;;; ;;;; ;;; ;;;;;;;;. В равной степени, как и Сервий, в комментарии к «Энеиде», III, 351:
«Sc;a porta dicta est — nec ab itinere ingressis sc;vo id est sinistro,
quod ingressi non recto sed sinistro eunt itinere, sed a cadavere
Laomedontis, hoc est sc;omate, quod in ejus fuerit superliminio». Так
Виррувий, i. 5, 2; отсюда видно, как в этом слове сочетаются понятия _sinistri_ и _obliqui_. «Сама идея кажется всё более бессмысленной:
ведь ты игнорируешь более древнее место в «Никандре».

 «Гектор, почему ты прекращаешь бой? И это совсем не подобает
о тебе. Хотел бы я быть настолько же выше тебя, насколько я ниже; тогда бы ты действительно быстро отступил с поля боя, к своему несчастью.
Но иди же, направь своих коней с твёрдыми копытами на Патрокла, если
случайно тебе удастся убить его и Аполлон воздаст тебе за это славой». Сказав это, бог снова занялся делами людей; но доблестный Гектор, со своей стороны, приказал воинственным кебрионам оседлать коней и отправиться в бой, в то время как Аполлон, продолжая свой путь, вошёл в толпу и посеял среди греков смятение, но придал славы
Троянцы и Гектор. Тогда Гектор действительно перестал обращать внимание на других греков и не убивал их, а направил своих коней с крепкими копытами на Патрокла.
Но Патрокл, с другой стороны, спрыгнул с колесницы на землю, держа в левой руке копьё, а в правой — белый шероховатый камень, который он обхватил рукой. Приложив к нему всю свою силу, он метнул его, и тот не промахнулся, и оружие не было брошено впустую, 543 ибо острым камнем он поразил в лоб возничего Гектора, Кебриона, незаконнорожденного сына
достославный Приам, державший поводья коней. Но камень размозжил ему обе брови, и кость не выдержала, и глаза его упали в пыль на землю у его ног. Но он, словно ныряльщик, упал с удобного сиденья в колеснице, и жизнь  покинула его. Но ты, оскорбивший его, обратился к нему, о наездник
Патрокл:

Сноска 543: (возвращение) См. Кеннеди. Другие ставят ;;;;; в винительный падеж и используют ;;;;;; в переходном значении.

«О боги! воистину он очень деятельный человек! как ловко он ныряет! если бы он действительно был где-нибудь в рыбном море, этот человек, нащупывающий устриц, мог бы
Он утолил жажду многих, прыгнув с корабля, хотя и был шторм. Так легко теперь на равнине он спрыгивает с колесницы!
Без сомнения, среди троянцев есть ныряльщики».

С этими словами он бросился на героя Кебриона, словно лев, который, разоряя стада, получает ранение в грудь, и его собственная отвага губит его. Так, о Патрокл, пылкий, ты набросился на Кебриона, в то время как Гектор с другой стороны спрыгнул со своей колесницы на землю. Эти двое, словно львы, сражались за Кебриона, когда
оба, изголодавшись, с величайшим мужеством сражаются за убитого оленя на горных вершинах.
Итак, для Кебриона эти два мастера боя,
Патрокл, сын Менетия, и прославленный Гектор, хотели разорвать тела друг друга безжалостными мечами. Гектор действительно схватил его за голову и не отпускал, но Патрокл с другой стороны держал [его за] ногу. И теперь остальные троянцы и греки вступили в жестокую схватку.

 И как восточный и южный ветры борются друг с другом в ущельях гор, чтобы потрясти густой лес, состоящий из бука, ясеня и терновника, но
они ударялись друг о друга своими длинными ветвями с
невероятным грохотом, и треск от их столкновения [был слышен]; так троянцы и греки, набрасываясь друг на друга, убивали, но ни те, ни другие не думали о бегстве. И множество острых копий было воткнуто вокруг
Кебрион и крылатые стрелы, слетающие с тетивы; и множество огромных
камней ударяли по щитам тех, кто сражался вокруг него; но он, могучий
над могучим пространством, лежал в вихре пыли, забыв о своём
конном искусстве.

 Пока солнце поднималось над срединным небом, так долго
Оружие эффективно действовало с обеих сторон, и люди продолжали гибнуть.
Но когда солнце склонилось к западу, греки действительно одержали верх, вопреки судьбе. Они вытащили героя Кебриона из гущи троянцев и сняли доспехи с его плеч. Но Патрокл, замышляя зло против троянцев, бросился вперёд. Трижды он бросался в бой, подобный стремительному Марсу,
с ужасным криком, и трижды убил он девять героев. Но когда он, подобно богу,
бросился в бой в четвёртый раз, тогда, о Патрокл,
конец жизни твоей очевиден; ибо Феб, грозный в жестокой битве, встретил тебя. Он не заметил, как тот пробрался сквозь толпу, потому что тот
направился к нему, окутанный густым мраком; но Феб стоял позади
и ударил его плоской ладонью по спине и широким плечам, и
глаза его затуманились. 544 И Феб снял с его головы
Аполлон ударил по шлему, и продолговатый шлем зазвенел, покатившись под копытами лошадей, а гребень покрылся кровью и пылью;
хотя до этого не было позволено, чтобы [этот] шлем с гребнем
с конским волосом, должен был испачкаться в пыли; ибо он защищал
голову богоподобного героя, даже почтенный лоб Ахилла;
но затем Юпитер отдал его Гектору, чтобы тот носил его на голове; но его гибель была близка. Но копье с длинной тенью, большое, крепкое,
остроконечное [с медным наконечником], было полностью разбито в его руках; а щит, доходивший ему до пят, вместе с ремнем упал на землю;
и царь Аполлон, сын Юпитера, снял с себя ожерелье. Но оцепенение охватило его разум, и его прекрасные руки и ноги расслабились, и он
стоял в изумлении. Но троянец, герой Эвфорб, сын Панфа,
который превосходил сверстников в умении обращаться с копьём, в верховой езде и в быстроте ног,
поразил его острым копьём в спину между лопатками. Ибо ещё до этого он сбросил с коней двадцать человек,
когда впервые выехал на своей колеснице, обучаясь [искусству] войны. Он [это был] тот, кто первым метнул в тебя оружие, о рыцарь
Патрокл, но он не одолел тебя, а побежал назад и смешался с толпой, вырвав из твоего тела копье из ясеня; и он не
он ждал Патрокла, хотя тот и был безоружен. Патрокл,
однако, оглушённый ударом бога и копьём, отступил в толпу своих товарищей, избежав смерти. Но Гектор,
увидев, что великодушный Патрокл отступает, раненный острым копьём,
пробрался сквозь ряды воинов к нему и ударил его копьём в нижнюю часть паха, пробив бронзу насквозь. Падая,
он с грохотом рухнул и сильно опечалил греческий народ. Как когда
лев набрасывается на неутомимого кабана в схватке, и они оба вздымаются высоко
Львы, полные сил, сражаются на горных вершинах за небольшой ручей, потому что оба хотят пить, но лев одолевает его, тяжело дыша;
так и Гектор, сын Приама, в ближнем бою лишил жизни доблестного сына Менетия, убив многих, и, хвастаясь этим, произнёс крылатые слова:


Примечание 544: (вернуться) Плыл по течению, вероятно, от изнеможения. Цельс;
i. 3: «Si quando insuetus aliquis laboravit, aut si multo plus, quam
sollet, etiam is qui assuevit...... oculi caligant». Это чувство хорошо
описано Целием Ауролом. «Хроника», i. 2: «Внезапное видение
«Тьма и туман, и кружение головы».

 «Патрокл, ты, несомненно, хотел разорить наш город и увезти на своих кораблях троянских женщин в свою родную страну, лишив их дня свободы, — безумный! Но в защиту их
быстроногие кони Гектора спешат на битву, и я сам, отвращающий от них день рабства, выделяюсь среди воинственных троянцев [умением] обращаться с копьём. Но стервятники сожрут тебя здесь. Несчастный! И Ахилл, хоть и был
храбрый, помоги тебе, кто, оставшись позади, несомненно, многое повелел тебе.
Отправляясь вперед: ‘Не возвращайся ко мне, о всадник Патрокл, чтобы
пустота лает, прежде чем ты разорвешь окровавленную одежду вокруг
груди Гектора, убивающего людей.’ Так, несомненно, он обратился к
тебе и убедил разум глупого тебя”.

Но к нему, о рыцарь Патрокл, едва дыша, ты обратился:
«Даже сейчас, Гектор, ты можешь гордиться тем, что Юпитер, сын Сатурна, и Аполлон даровали тебе победу, с лёгкостью одолев меня. Ибо они
снял доспехи с моих плеч. Но если бы даже двадцать таких [как ты] выступили против меня, они бы все погибли здесь, сраженные моим копьем.

Но жестокая судьба и сын Латоны убили меня, а из людей — Эвфорба; а ты, третий, грабишь меня, убитого. Ещё кое-что я скажу тебе, и ты обдумай это в своей душе. 546
Действительно, ты недолго проживёшь, но смерть и жестокая судьба уже стоят рядом с тобой, побеждённые руками Ахилла, безупречного потомка Эака.


Сноска 545: (возвращение) Так же ;;;;;;;;; ;;;; в стихе 830. Таким образом, ;;;;;;
;;;;;;;;;;, «рабство, вызванное захватом города», Эсхил. Хоэфоры.
75.
 Примечание 546: (вернуться) Это пророчество умирающего Патрокла, по-видимому, привлекло внимание Аристотеля, если верить Сексту, Empir. adv. «Физика», IX, стр. 553: «;;;; ;;;, ;;;;;, ;; ;; ;;;;;; ;;;’
;;;;;; ;;;;;;; ; ;;;;, ;;;; ;;; ;;;;; ;;;;;;;;;; ;;;;; ;;;;;;;;;;;;; ;;
;;; ;;;;;;;;;;; ;; ;;;;;;;;’ ;;;;;;; ;; ;;;; ;;; ;; ;; ;;;; ;;; ;;;;;;;
;;;;;;;;;; ;;; ;;;;;;;». Затем он приводит аналогичный пример:
Гектор предсказывает смерть Ахилла, xxiii. 358 и далее.

Затем, сказав это, Его омрачил конец смерти. Но
его душа, вылетев из его членов, отошла в Ад, оплакивая свою судьбу,
547 отказавшись от мужественности и молодости. Но к нему мертвый прославленный Гектор
обратился:

“Почему теперь, Патрокл, ты пророчишь мне жестокую гибель? Кто знает, не станет ли Ахилл, сын златовласой Фетиды, первым, кто лишится жизни от моего копья?


 Примечание 547: (вернуться) См. мою заметку о ;;;;;;;;, II. i. 3. и Хейне.

 Сказав это, он вытащил медное копьё из раны.
Он надавил на него пяткой и сбил с ног ударом копья.
Затем он тут же бросился с копьем на Автомедона, богоподобного слугу быстроногих Ацисов, ибо жаждал поразить его. Но быстрые бессмертные кони, которыми боги одарили Пелея, унесли его прочь.




 КНИГА СЕМНАДЦАТАЯ.


 АРГУМЕНТ.

Эвфорб, пытавшийся отобрать у Патрокла доспехи, убит Меналом.
Это выпадает на долю Гектора, но он отступает при приближении
Аякса. Получив упрек от Главка, он возвращается, и начинается ожесточенная битва
Ахилл оплакивает тело Патрокла. Колесницу Ахилла храбро защищает Автомедон, но греки наконец начинают отступать, даже
Аякс охвачен ужасом. Однако Мериона и Менелаю удаётся унести тело Патрокла, хотя греки полностью разбиты.


И Патрокл, побеждённый в бою троянцами, не ускользнул от внимания
сына Атрея, возлюбленного Марсом Менелая; но он пробрался сквозь
ряды передовых воинов, вооружённых сверкающей медью. И он ходил
вокруг него, как волчица вокруг своего телёнка, впервые увидевшего свет
время, стеная, не сознавая, что вот-вот родит: так ходил вокруг Патрокла златовласый Менелай. Но перед ним он
вытягивал копьё и щит, равный со всех сторон, готовый сразить
того, кто действительно выступит против него. И сын Панфа,
владеющий добрым пепельным копьём, не пренебрег Патроклом,
не упал, но встал рядом с ним и обратился к воинственному Менелаю:

  «О Менелай! сын Атрея, вскормленный Юноной, предводитель народа,
уйди, оставь тело и кровавую добычу; ибо не
ни один из прославленных троянцев или союзников не поразил Патрокла копьём
в жестокой схватке передо мной. Поэтому позволь мне унести
великую славу среди троянцев, чтобы я не поразил тебя и не
лишил тебя твоей прекрасной жизни».

Но седовласый Менелай, очень возмущённый, обратился к нему:

«Отец Юпитер, конечно, не подобает хвастаться сверх меры. Не так велика сила пантеры, льва или свирепого дикого кабана,
чья самая могучая храбрость бушует в его сердце, неистовая в своей
силе, как у сыновей Пантуса, обладателей доброго ясеня.
 И могучий Гипенор, укротитель коней, не наслаждался своей молодостью, когда упрекал меня и противостоял мне, говоря, что я самый дерзкий воин среди греков. И, думаю, он, вернувшись на ноги, не порадовал свою дорогую жену и уважаемых родителей.
  Так я точно сломаю твою силу, если ты будешь противостоять мне. Но я советую тебе, отойдя в сторону, вернуться в толпу. И не стой передо мной, пока тебе не причинили вреда, ибо глуп тот, кто понимает, что произошло, когда уже ничего нельзя исправить». 548

Сноска 548: (возвращение) Ср. Гесиод, «Труды и дни», 216: ;;;; ;; ;; ;;;;;; ;;;;.
Plato, Sympos. p. 336, A.: ;;;’ ;;; ;;; ;;;;;;;; ;;;;;;;;; ;;;;;;,
;;;;;;;;;;;, ;;; ;;, ;;;; ;;; ;;;;;;;;;, ;;;;; ;;;;;;, ;;;;;;; ;;;;;;.
Эсхил. Агамемнон. 177: ;;; ;;;;; ;;;;; ;;;;; ;;;;;; ;;;;;—;;; ;;;’ ;;;;;;; ;;;;
;;;;;;;;;. См. Прокл о Гесиоде, Opp. 89.

 Так он говорил, но не убедил его; а тот, отвечая, сказал:

“Теперь, воистину, о вскормленный Юпитером Менелай, ты совершишь искупление за моего
брата, которого ты убил и [над которым] ты говоришь
хвастливо; и ты овдовел над его женой на закате ее новой жизни.
в брачный чертог, и стал причиной проклятого траура и скорби для своих родителей.
 Несомненно, я мог бы хоть немного облегчить их участь, если бы, вернув твою голову и доспехи, отдал их в руки Панту и благородного Фронтиса. И пусть доблесть или бегство больше не будут испытанием или непобедимостью».

Сказав это, он ударил [его] по щиту со всех сторон, но медь не пробилась, потому что острие застряло в прочном щите.
Затем Менелай, сын Атрея, атаковал его своим медным
Он взмахнул копьём, помолившись отцу Юпитеру. Он ударил его в нижнюю часть глотки, когда тот отступал, и сам с силой вонзил [копьё], полагаясь на свою сильную руку; и остриё прошло насквозь через его мягкую шею. Падая, он громко вскрикнул, и его доспехи зазвенели. Его локоны, подобные локонам граций, были обагрены кровью, а кудри были перевиты золотом и серебром. И как человек выращивает
широко цветущую оливу с прекрасными бутонами в уединённом месте,
где в изобилии бьёт родник, и которая
дуновения каждого ветра волнуют его, и он распускается белым цветком;
но ветер, внезапно налетевший с могучим порывом, срывает его с
борозды и растягивает по земле: так сын Панта,
Эвфорб, искусный в [использовании] ясеневого копья, Менелай, сын
Атрея, когда он убил [его], испортил его доспехи. Как и всякий
выросший в горах лев, полагаясь на свою силу, уносит из
пасущегося стада лучшую телку; но сначала он ломает ей
шею, схватив ее своими крепкими зубами, а затем разрывает
ее на куски.
Он слизывает кровь и все внутренности, а вокруг него собаки и пастухи
часто кричат издалека, но не хотят идти против него, потому что их охватывает панический страх.
Так ни одна душа в его груди не осмелилась выступить против славного Менелая. Тогда
сын Атрея с лёгкостью одолел бы прославленного Гектора, сына Панфа,
если бы ему не позавидовал Феб Аполлон, который тут же
поднял Гектора, равного в быстроте Марсу, против него, уподобив его
герою Ментесу, предводителю киконов. Обращаясь к нему, он произнёс
крылатые слова:

«Гектор, теперь ты действительно мчишься, преследуя то, что невозможно догнать, — коней воинственного Ахилла. Ими действительно трудно управлять смертным людям или кому-либо, кроме Ахилла, которого родила бессмертная мать. Тем временем Менелай, воинственный сын Атрея, защищая Патрокла, убил самого храброго из троянцев, Эвфорба, сына Панфа, и заставил его отказаться от необузданной отваги».

Сноска 549: (возвращение) Это перфектное время используется почти так же, как
;;;;;;;;;, 219.

Сказав это, бог снова погрузился в работу
Гектора же тяготила скорбь, терзавшая его тёмную душу. Тогда
он оглядел ряды и сразу заметил, что один уносит знаменитые доспехи, а другой лежит на земле; из нанесённой раны текла кровь. Но он
прошёл сквозь первых воинов, облачённых в сияющие медные доспехи, пронзительно крича, подобно неугасимому пламени Вулкана. Он тоже не ускользнул от внимания сына Атрея, громко воскликнувшего:
«Но он, глубоко вздохнув, так обратился к своей великодушной душе:

»«Ах, я! Если я оставлю прекрасные доспехи и Патрокла, который лежит здесь
ради моей чести, [я боюсь], что кто-нибудь из греков,
кто бы это ни был, возмутится; но если я в одиночку буду сражаться
с Гектором и троянцами, то из-за стыда [я боюсь], что многие окружат
меня, [будучи] в одиночестве. Но Гектор, потрясающий шлемом,
ведёт всех троянцев сюда. Но почему моя душа так терзается? Всякий раз, когда человек
желает сразиться с героем, которого почитает бог, в противовес божеству,
его вскоре постигает великая кара; поэтому никто
Греки будут винить меня, если увидят, что я отступаю перед Гектором,
поскольку он сражается по велению бога. Но если бы я мог услышать Аякса,
храброго в пылу битвы, то мы оба, вернувшись, помнили бы о сражении даже с богом, если бы каким-то образом смогли оттянуть на себя его тело ради Ахилла, сына Пелея. Из двух зол, безусловно,
это было бы лучшим». 550

Сноска 550: (возвращение) «Зло, о котором здесь говорится и выбор которого предлагается Менелаю, — это потеря и тела, и доспехов Патрокла, или чего-то одного из этого. Первый вариант, который ему предлагается, — это
решил защищаться, призвав Аякса на помощь; из двух последних вариантов он предпочитает оставить оружие, _т. е._ ;;;;, разграбление трупа, ;;;;;;;, его обезображивание». — Кеннеди.

 Пока он размышлял об этом в уме и душе, ряды троянцев продвигались вперёд, и Гектор шёл впереди.
Но он отступил и покинул труп, обернувшись, как косматый бородатый лев, которого собаки и люди выгоняют из стойла копьями и криками. Его отважное сердце в груди трепещет.
и он, не желая того, покидает стадо: так и златовласый
Менелай покинул Патрокла. Обернувшись, он остановился, когда
добрался до своих товарищей, и стал оглядываться в поисках
могучего Аякса, сына Теламона, которого он очень быстро заметил
слева от места сражения. Аякс подбадривал своих товарищей и
призывал их сражаться, потому что Феб Аполлон посеял среди них
небесную панику. Но он поспешил бежать и, оказавшись рядом, сказал:

 «Аякс, друг мой, поспешим на помощь убитому Патроклу, если
мы можем хотя бы отнести его обнажённый труп к Ахиллу, ведь его доспехи принадлежат Гектору, который носит шлем с гребнем».

 Так он говорил, но он пробудил в воинственном Аяксе храбрость, и тот
прорвался сквозь ряды передовых воинов, а с ним и златовласый
Менелай. Гектор, со своей стороны, после того как лишил его прекрасных доспехов, тащил Патрокла, чтобы отрубить ему голову острым медным мечом и, унеся тело, отдать его троянским псам.
 Тогда Гектор, отступив, скрылся в
Он покинул своих товарищей и вскочил в колесницу, но оставил
прекрасные доспехи троянцам, чтобы те отвезли их в город и тем самым прославили его. Но Аякс, прикрывавший сына Менелая своим широким щитом, стоял, как лев над своим детёнышем. Когда львица ведёт своих детёнышей, охотники бросаются на них в лесу. Аякс же выглядел устрашающе в своей силе и хмурил брови, скрывая глаза. Так Аякс стоял вокруг героя Патрокла. С другой стороны стоял сын Атрея, воинственный Менелай, и его сердце переполняла скорбь.

Но Главк, сын Гипполоха, предводитель ликийских героев,
сурово взглянув на Гектора, упрекнул его в резких словах: «Гектор,
ты прекрасен собой, но, конечно, тебе далеко до меня в бою.
Несомненно, добрая слава сопутствует тебе без причины, ведь ты беглец. Подумай теперь, как ты одинок среди людей [которые]
рождённый в Илионе, ты можешь сохранить государство и город, ибо никто из ликийцев, во всяком случае, не пойдёт сражаться с греками за твой город;
ведь нет благодарности за то, что ты постоянно сражаешься с
враждебные люди. Как, впрочем, бесславно один, ты сохранил
неполноценных людей, в толпе, и понесли Сарпедона, сразу твои оценки
и спутник, чтобы стать жертвой и добычей для греков, которые, когда
жив, стало большим плюсом для города твоего и самому себе; но теперь ты
еси не пытайтесь отогнать собак от него. Поэтому, если кто-то из ликийских воинов сейчас послушается меня и вернётся домой, 551 Троя будет полностью разрушена. Ведь если бы в троянцах была та уверенная, бесстрашная сила, которая присуща героям, то
Если бы они защищали свою страну, трудились и сражались с врагами,
мы бы сразу же отвели Патрокла в Илион. Но если бы он, бездыханный,
прибыл в великий город царя Приама, а мы бы унесли его с поля боя,
греки быстро выкупили бы [у нас] прекрасные доспехи Сарпедона, и мы могли бы перенести его в Трою.
ибо слуга того человека убит, а он был самым храбрым из греков на кораблях, и его слуги были воинами ближнего боя. Но ты, конечно же, не осмелился выступить против
великодушный Аякс, взирая на битву врагов, не сражается с ними, ибо он храбрее тебя».

 Сноска 551: (вернуться) Возьмите ;;;; (;;;;;) в повелительном наклонении или поймите
;;;;;;;;;;; ;;;; ;;;; ;;;;; ;;;;; ;;; ;;;;;, ;;;;;;; ;; ;;; ;;;;; ;;;
;;;;;;;, ;. ;. ;. См. Кеннеди.

Но Гектор, сурово взглянув на него и взъерошив волосы, обратился к нему: «О Главк,
почему ты, будучи таким, какой ты есть, говоришь высокомерно?
Воистину, друг мой, я думал, что ты превосходишь в рассудительности всех остальных,
кто населяет плодородную Ликию; но теперь я полностью разочарован в твоём разуме.
раз ты так говоришь, ты, утверждающий, что я не противостою
могучему Аяксу. Я не боялся ни битвы, ни рёва коней; но совет
эгидодержавного Юпитера всегда выше, он обращает в бегство даже
храбрейших и легко отнимает победу; но в другой раз он сам побуждает
их к бою. Но подойди сюда, друг мой, встань рядом со мной и
посмотри, как я действую. Воистину, я всегда буду трусом, как ты и говоришь, или я буду удерживать даже самых рьяных греков от того, чтобы они защищали мёртвого Патрокла.

Сказав это, он подбодрил троянцев громким криком: «Вы, троянцы и ликийцы, и дарданцы, любящие ближний бой, будьте мужчинами, друзья мои, и помните о безрассудной отваге, пока я надеваю доспехи прославленного Ахилла, прекрасные, которых я лишил могучего Патрокла, убив его».

Сказав это, Гектор, потрясавший шлемом, покинул пылающий
поединок и, быстро бежать, догнал своих товарищей, которые
неподалёку несли к городу прославленное оружие Ахилла. Затем,
отойдя в сторону от скорбящих
Перед битвой он сменил доспехи. Свои он отдал воинственным
троянцам, чтобы те отнесли их в священный Илион; но он надел бессмертные доспехи
Ахилла, сына Пелея, которые небесные боги даровали его дорогому отцу; но тот, состарившись, подарил их сыну;
а сын не состарился в доспехах своего отца.

Но когда Юпитер, повелевающий облаками, увидел его вдали, облачённого в доспехи божественного Пелида, он покачал головой и сказал самому себе:


«Ах! несчастный! Ты и не помышляешь о смерти, которая теперь
Ты рядом с ним, но ты облачился в бессмертные доспехи храбрейшего героя, перед которым трепещут и другие, и ты убил его товарища, и доброго, и храброго, и ты снял доспехи с его головы и плеч не по правилам. Но теперь я дам тебе в руки великую победу в качестве компенсации за то, что Андромаха никогда не получит от тебя, вернувшегося с битвы, блистательные доспехи сына Пелея.

Сын Сатурна заговорил и вдобавок кивнул своими чёрными бровями. Но доспехи подошли Гектору, и Марс, грозный воин,
И сила и мощь наполнили его члены, и он пошёл за доблестными союзниками, громко восклицая; и, сверкая доспехами, предстал перед ними как великодушный сын Пелея. Но, идя среди них, он воодушевлял каждого своими словами: Местиса, Главка, Медона и
Терсилок, Астеропей, Дизенор и Гиппотой, Форкид, Хромий и Энном-прорицатель. Обращаясь к ним, он произнёс крылатые слова:

 «Слушайте, вы, бесчисленные войска союзников, живущих вокруг, ибо я не собирал вас здесь, каждого из вашего города, в поисках или ради толпы.
но чтобы вы с готовностью защищали от меня жен и малолетних детей троянцев
от воинственных греков. Помышляя об этом, я отвлекаю свой народ подарками и провизией [для вас] и удовлетворяю желания каждого из вас.
Поэтому пусть теперь кто-нибудь, обернувшись, либо погибнет, либо спасётся; таковы превратности войны.
552 Тем не менее, тот, кто доставит Патрокла, хоть и мёртвого, к троянцам, занимающимся объездкой коней, и тот, кого выберет Аякс, [ему] я отдам половину добычи, а другую половину оставлю себе.
и слава достанется ему так же, как и мне».

 Так он говорил; но они, подняв копья, с удвоенной силой устремились на греков; и их разум жадно
надеялся отнять мёртвое тело у Аякса Теламонского: глупцы! воистину,
он отнял жизнь у многих. И тогда Аякс обратился к
Менелаю, который был хорош в шуме битвы:

Сноска 552: (возвращение) См. Дюпор, Гном. Гомер, стр. 97.

 Сноска 553: (возвращение) Шол.: ;;;;;; ;;;;;;;;;;, ;;;;;;;;;;;;;, ;;;
;; ;;;; ;;;;;; ;;;;;;;;;;. Любопытная интерпретация приводится в
Глоссарии: «;;;;;, _post cibum denuo impetum facio.”_ См. Альберти на
Гесиод. с. 766.

«О друг мой, о Менала, вскормленный Юноной, я больше не надеюсь, что мы сами вернёмся с поля боя. И я не так сильно боюсь за мёртвое тело Патрокла, которое быстро насытят троянские псы и птицы, как боюсь за свою голову, как бы она не пострадала, и за твою, Гектор, ведь туча войны омрачает всё.
А нам, с другой стороны, грозит полное уничтожение. Но
пойдём, позовём самых храбрых из греков, если кто-нибудь услышит».

Так он говорил, и Менелай, искусный в военном деле, не ослушался, но
крикнул, воззвав громким голосом к грекам:

 «О друзья, предводители и вожди греков, вы, кто вместе с
Агамемноном, сыном Атрея, и Менелаем пьют общее вино, 554
и каждый командует своим войском; но честь и слава исходят от Юпитера.
Мне было бы трудно присматривать за каждым из вождей, ведь битва разгорается не на шутку. Но пусть кто-нибудь выступит вперёд, и пусть он
возмутится в душе, что Патрокл стал добычей  троянских псов».

Сноска 554: (возвращение) _Т. е._ получающие средства из общественных
ресурсов,—;; ;; ;;; ;;;;;; ;;; ;;;;;;;; ;;;;;;;; ;;;;;;;;;;; ;;;;
;;;;;;;;;.—Schol.

Так он говорил, но быстроногий Аякс, сын Оилея, услышал его и первым двинулся навстречу, пробежав сквозь ряды сражающихся. За ним последовали Идоменей и Мерион, оруженосец Идоменея, равный в кровожадности Марсу. Но кто в уме своём мог бы перечислить имена остальных, стольких же, как и те, что впоследствии воодушевили греков на битву? Но троянцы, сомкнувшись в тесный строй, первыми пошли в наступление, и Гектор вёл их.

Но подобно тому, как в устьях реки, текущей с Юпитера, великая
волна с ревом набегает на поток, в то время как вокруг высоких берегов раздается эхо,
волна, выброшенная [на берег], с таким громким шумом двинулась вперед
Троянцы: но греки стояли вокруг сына Ментия, имея
единый дух, защищенный их медными щитами; в то время как над их
сверкающими шлемами сын Сатурна разливал густую дымку; ибо он не испытывал
прежде ненависти к сыну Ментия, когда, будучи живым, он был
слуга Ахиллеса, поэтому он не хотел, чтобы тот стал
Он стал добычей троянских псов врага и тем самым побудил своих товарищей защитить его. Однако троянцы сначала прогнали темноглазых
греков, и те, оставив мёртвое тело, отступили. Великодушные троянцы не стали убивать никого из них копьями, хотя и были
таковы, но оттащили тело. Но греки недолго оставались без предводителя,
ибо Аякс быстро собрал их вокруг себя.
Он, наряду со знаменитым сыном Пелея, превосходил других греков красотой
и доблестью. И он прорвался сквозь передние ряды, словно дикий
Подобно вепрю, который в горах легко разгоняет собак
и цветущих юношей в лесах, обращая их в бегство, так и сын
прославленного Теламона, благородный Аякс, напав, легко обратил в бегство
фаланги троянцев, которые окружили Патрокла и в основном
рассчитывали утащить его в свой город и прославиться. Тем временем
Гиппотус, прославленный сын пеласгийца Лета, тащил его за ногу через поле боя, связав ему лодыжку ремнём вокруг сухожилий, к радости Гектора и троянцев. Но
вскоре на него обрушилось зло, которого никто, даже из тех, кто желал этого,
не отвратил от него. Ему, сыну Теламона, бросившемуся сквозь толпу,
в ближнем бою пробил меднощекий шлем.
Шлем из конского волоса был расколот острием оружия, пораженного
огромным копьем и сильной рукой; и мозг, окровавленный, хлынул из
рана на конусе шлема; 556 и его сила была там
расслабился. Тогда он выпустил из рук ногу великодушного
Патрокла, и она упала на землю, а сам он упал рядом с ней
на мёртвом теле, вдали от плодородной Лариссы: и он не вернул долг пропитания своим любимым родителям, ибо жизнь его была коротка,
погубленная копьём великодушного Аякса. Но Гектор снова прицелился в
Аякс со своим сверкающим копьём; однако, увидев его перед собой, он немного отклонился в сторону от медного копья, но поразил Схедия, великодушного
сына Ифита, самого храброго из фокидян, который жил в
домах в знаменитом Панопее и правил многими людьми. Он
поразил его в середину ключицы медным остриём копья
Пронзил насквозь, у самого плеча. Падая, он
издал грохот, и его руки зазвенели. Тогда Аякс снова ударил
Форкия, сына Фенопса, в середину живота, когда тот
защищал Гиппотоха. И он пробил корсет, и медное оружие
пронзило его внутренности; упав в пыль, он схватил землю
ладонью. Передовые воины и прославленный Гектор отступили.
Но греки громко закричали и стащили с тел и Форкия, и Гиппотоха доспехи.

Сноска 555: (возвращение) Schol. Apoll. Rhod. i. 11: ;;; ;;;;;;; ;;
;;;;;;;;;;;; ;;;;; ;; ;;;;;;;, ;;;;;;; ;;;;;;;;, где он цитирует этот отрывок из Гомера.

Сноска 556: (возвращение) См. iii. 372, «часть шлема, в которую вставлялся гребень, — если только ;;;;; не следует понимать метафорически, а под ;;;’ ;;;;; не подразумевается _поток_ крови, как из трубы». — Оксфордский словарь.
Перевод.

Тогда троянцы, [разгромленные] воинственными греками,
поднялись бы в Илион, покоренные трусостью; но аргивяне,
со своей стороны, благодаря своей доблести и силе, обрели бы славу, даже вопреки
по воле Юпитера, разве сам Аполлон не пробудил в Энее
тело, подобное телу вестника Перифа, сына Эпифа, который, зная
благоразумные советы, состарился, как вестник, вместе со своим престарелым отцом.
Приняв облик Перифа, Аполлон, сын Юпитера, обратился к нему:

«О Эней, как ты мог защитить величественный Илион от божественного гнева, когда я вижу, что эти люди полагаются на свою храбрость, силу и доблесть, на своё численное превосходство и бесстрашное войско? Но Юпитер желает, чтобы победа досталась нам, а не данаям; однако ты сильно трепещешь и не сражаешься».

Так он говорил, но Эней, увидев его перед собой, узнал быстроногого
Аполлона и, громко вскрикнув, обратился к Гектору:

«О Гектор и другие предводители троянцев и союзников, это действительно позор, что мы, охваченные трусостью, должны идти на
Илион, [гонимые] воинственными ахейцами. Ибо уже сейчас кто-то из богов, стоя рядом со мной,
заявил, что Юпитер, верховный советник, является союзником в
этой битве [для нас]. Поэтому давайте выступим против
греков и не дадим им спокойно перенести тело Патрокла на
корабли».

Так он сказал и, выскочив вперёд, встал далеко от передних рядов.
 Но они сплотились и выступили против греков.  Тогда Эней
ранил копьём Леокрита, сына Арисбы, храброго соратника Ликомеда. Увидев, что он падает, воинственный Ликомед пожалел его и подошёл совсем близко.
Он остановился, метнул своё сверкающее копьё и поразил Аписаона,
сына Гиппасиды, народного пастуха, в печень, под диафрагму, и тот
же миг обмяк. Он был родом из плодородной Пеонии и после Астеропа был самым храбрым в бою. Воинственный
Астеропей пожалел его, упавшего на землю, и бросился вперёд, готовый сразиться с греками. Но он ещё не мог [этого сделать], потому что [те], кто стоял вокруг Патрокла, были окружены со всех сторон щитами и держали перед собой копья. Аякс с нетерпением метался среди них, подбадривая их. Он не позволял никому отступать от
строя, а также никому из греков не позволял сражаться впереди,
превосходя остальных, но заставлял всех энергично
обходить строй для защиты и сражаться в ближнем бою. Так командовал могучий Аякс, но земля была пропитана кровью
Пурпурная кровь лилась рекой, пока друг на друга падали мёртвые тела троянцев
и их отважных союзников, а также греков; ибо и они сражались
не на жизнь, а на смерть, хотя погибло гораздо меньше людей,
потому что они всегда помнили о том, что в этой суматохе нужно щадить друг друга.

Так они сражались, словно огонь; и ты бы не сказал, что Солнце или Луна были в безопасности, ибо они были окутаны тёмной дымкой битвы,
как и многие из храбрейших, стоявших вокруг мёртвого сына Менелая.
Однако другие троянцы и хорошо вооружённые греки сражались спокойно 557
под покровом небес; пронзительное сияние солнца разливалось над ними, и ни одно облако не появлялось ни над всей землёй, ни над горами. Отдыхая время от времени, они сражались, избегая жестокого оружия друг друга и держась на расстоянии; в то время как те, кто находился в центре, страдали от тьмы и войны и были поражены безжалостной бронзой, как и многие из самых храбрых. Но два героя,
прославленных мужа, Фразимед и Антилох, ещё не слышали о том, что
невинный Патрокл погиб; они думали, что он всё ещё жив
сражались с троянцами в самой гуще боя. Но они, видя
резню и бегство своих товарищей, сражались порознь,
 как и приказал Нестор, призывая [их] в бой с чёрных кораблей.
Но в этот день разгорелась ожесточённая битва, и колени, ноги и ступни каждого из сражавшихся были в крови.
Руки и глаза тех, кто сражался вокруг храброго соратника быстроногого Ациса, были измотаны и покрыты потом. И
как человек отдаёт пропитанную жиром шкуру огромного быка
Он велел своим людям растянуть его, и они, получив его, растянули его, встав поодаль друг от друга по кругу, и тут же из него потекла влага, и в него проникла маслянистая субстанция, и многие тянули его, пока он не растянулся во все стороны; так они с обеих сторон таскали его туда-сюда на небольшом пространстве; ибо троянцы, с одной стороны, страстно надеялись доставить его в Илион, а греки, с другой стороны, — в полые корабли. Вокруг него поднялась яростная суматоха; ни Марс,
вдохновитель войск, ни Минерва, увидев это, не смогли найти в нём ни одного изъяна.
даже если бы на неё обрушился гнев; такой жестокий труд людей и коней
причинил в тот день Патрокл Зевсу. И благородный Ахилл ещё не знал, что Патрокл погиб, потому что они сражались вдали от быстрых кораблей, под стенами Трои. Он
никогда не думал, что погибнет; но что, оставшись в живых, он
приблизится к воротам и вернётся обратно, поскольку он и не
предполагал, что сможет разграбить город без него, ведь он часто
слышал об этом от своей матери, которая рассказывала ему о планах
могучий Юпитер. Но мать тогда не сказал ему, настолько велико зло
как случилось, что компаньон однозначно, очень дорог ему был
погиб.

Сноска 557: (возврат), т.е. _ отдых с интервалами, как это объясняется
в версии 373.

Но они, окружив мёртвое тело, с острыми копьями в руках,
непрестанно атаковали и убивали друг друга, и тогда некоторые
из греков в медных доспехах сказали:

 «О друзья, конечно, для нас будет бесчестно отступить на пустые корабли;
но [лучше] пусть чёрная земля разверзнется здесь для всех. Это
«На самом деле для нас было бы лучше, если бы мы позволили троянцам, которые объезжают лошадей, увести его в свой город и получить славу».

 И тогда кто-нибудь из великодушных троянцев сказал бы:

 «Друзья, даже если нам суждено быть покоренными все до единого, кроме этого человека, пусть никто не отступает в бою».

 Так сказал кто-то и воодушевил всех. Так они и сражались; и железный лязг 558 достиг медного неба
сквозь бесплодный воздух. Но кони Ациса были в стороне от
Они оплакивали битву, когда впервые увидели, что их возничий пал в пыли под копьём Гектора. Автомедон, храбрый сын Диора, часто подбадривал их, стегая острым кнутом, и часто обращался к ним с увещеваниями и угрозами.
Но они не хотели ни возвращаться к кораблям у широкого Геллеспонта, ни вступать в бой с греками.
Подобно тому, как колонна остаётся неподвижной у могилы мужчины или женщины, так и они оставались на месте, не двигая великолепной колесницей и опустив головы.
направляется к земле. Но теплые слезы 559 текли с их век на
землю, жалуясь на желание их возничего; и их густая
грива была осквернена, стекая с обеих сторон с воротника у
хомут. Но сын Сатурна, видя их плачущими, почувствовал сострадание,
и, покачав головой, обратился к своему собственному разуму:

“Ах! несчастная пара, зачем мы отдали вас царю Пелею, смертному, ведь вы свободны от старости и бессмертны? Неужели для того, чтобы вы терпели горести вместе с несчастными людьми? Ведь нет ничего более жалкого
больше, чем у человека, всего 560, столько же, сколько дышит и ходит по земле. Но
 Гектора, сына Приама, вы не понесёте, даже на искусно сделанной колеснице, ибо я не позволю. Разве недостаточно того, что он владеет этим оружием и тщетно хвастается? Но я вселю в ваши
ноги и дух силу, чтобы вы могли благополучно доставить Автомедона
с поля боя к пустым кораблям; ибо я по-прежнему буду прославлять
их (троянцев), чтобы они убивали, пока не доберутся до кораблей с
крепким дном, пока не зайдёт солнце и не наступит священная тьма».

Сноска 558: (возвращение)  Кларк сравнивает ;n. xii. 284 с Эннием, apud
Макроба. vi. 1: «Hastati spargunt hastas, fit ferreus imber». См.
примечания Колумны. С. 82, изд. Хесселя. Схолиаст скорее интерпретирует это как
сильный и яростный крик, ;;;;;;; ;;; ;;;; ;;;;;;;.

 Примечание 559: (возвращение) См. Вергилий. Энеида. XI. 89 и далее. с Сервием,
Квинт Калабрийский, iii. 740: ;;;; ;;; ;;;;;;;; ;;;;; ;;;;;;;; ;;;;;;;;
;;;;;; ;;;;;;;;; ;;;; ;;;;;;’ ;;;; ;;; ;;;;; ;;;;;;; ;;;;;;;;;
;;;;;;;;;;; ;;;;;;;;. ;;;’ ;;;;;; ;;;;;;;;;; ;;’ ;;;;;;;;, ;;;; ;;;’
;;;;;; ;;;;;;;’ ;;;;;;;, ;;;;; ;;;; ;;;;;; ;;;;;;;.

Сноска 560: (возвращение) Об этом приятном и удовлетворительном чувстве см. мрачную подборку параллельных отрывков у Дюпора, стр. 98.

 Сказав это, он вдохнул в коней силу, и они, стряхнув пыль с грив, понесли быстроходную колесницу
среди троянцев и греков. И против них сражался 561 Автомедон,
хотя и скорбел о своём товарище, мчась на своей колеснице, как
стервятник среди гусей. Ибо он легко избегал смятения
троянцев и легко мчался вперёд, преследуя их в гуще толпы.
И всё же он не стал убивать людей, когда бросился в погоню; ведь он не мог, будучи один в священной колеснице,
атаковать копьём и обуздать быстрых коней. В конце концов,
однако, его товарищ, герой Алцимедон, сын Леркея, сына Эмона, увидел его и, встав позади его колесницы,
обратился к Автомедону:

Сноска 561: (вернуться) Троянцы.

 Сноска 562: (вернуться) _То есть_ великолепные, превосходные по качеству.
 Другие относят этот эпитет к божественному дару, упомянутому в стихе 443, к
о том, как бог Вулкан изготовил колесницу, или о происхождении самого Ахилла от богини.

 «Кто из богов, о Автомедон, вложил в твою душу глупый совет и лишил тебя здравого смысла, ведь ты один сражаешься в первых рядах с троянцами? Твой товарищ убит, а Гектор сам хвастается тем, что на его плечах доспехи Ациса».

Тогда Автомедон, сын Диора, обратился к нему:

 «Алкимедон, кто из греков может сравниться с тобой в умении укрощать и сдерживать дух бессмертных коней, если только Патрокл при жизни не...»
советник, равный богам? Однако теперь смерть и рок овладевают им.
им. Тем не менее, возьми плеть и красивые поводья; а я
сойду с колесницы, чтобы сразиться”. 563

Примечание 563: (возвращение) Алкимедонт в этом обращении осуждает
неблагоразумие своего друга, который в этот момент неминуемой опасности предпринимает
на нем возложены совместные должности воина (;;;;;;;;;) и возничего
(;;;;;;;).

Так он говорил, но Алкимедонт, взойдя на колесницу, быстрый в бою,
мгновенно взял в руки плеть и поводья, в то время как Автомедонт вскочил
Он упал, но доблестный Гектор заметил это и тут же обратился к Энею, стоявшему рядом:

 «Эней, советник троянцев в медных доспехах, я заметил, что эти два коня Ахилла несутся сквозь бой с неумелыми возничими.
 Поэтому я могу надеяться захватить их, если ты, по крайней мере,
желаешь этого в глубине души; ведь, оказавшись напротив нас, они не осмелятся противостоять нам, они бросятся«В бой!»

 Так он сказал, и храбрый сын Анхиза не ослушался. Оба двинулись вперёд,
покрытые до плеч бычьими шкурами, сухими и толстыми;
и на них было много медных пластин. Но вместе с ними шли
Хромий и богоподобный Арета, и они очень надеялись убить их и прогнать длинношеих коней. Глупцы, 564 ибо им
не суждено было вернуться из Автомедона без потерь, ибо он,
помолившись отцу Юпитеру, исполнился мужества и отваги, как
и его тёмный разум, и тут же обратился к Алкимедону, своему верному
товарищу:

Сноска 564: (возвращение) См. ;n. x. 501 и далее Так же у Мильтона, P.L. ix. 404:—

 «О, как ты была обманута, как ты пала, несчастная Ева,
Из-за своего мнимого возвращения! Злая судьба!»


 «О, Алкимедон, не уводи коней далеко от меня, но [придержи их]
Он дышит мне в затылок, ибо я не думаю, что Гектор, сын Приама, воздержится от насилия, прежде чем оседлает прекрасных коней Ахилла, убьет нас обоих и сокрушит ряды греческих героев. Или же он сам будет убит одним из первых».

 Сказав это, он обратился к аяктам и Менелаю: «Вы, аякты,
Вожди греков и Менелай, оставьте мёртвое тело тем, кто храбрее всех, чтобы они защищали его со всех сторон и отражали натиск вражеских рядов. Но от нас, живых, отвратите этот беспощадный день. Ибо Гектор и Эней, лучшие из троянцев, яростно сражаются в этой печальной битве. Но всё это покоится на коленях у богов, ибо я тоже метну копьё, и всё это станет заботой Юпитера».

 Так он сказал и, размахиваясь, метнул своё копье с длинной тенью, и оно ударило в щит Арета, равный со всех сторон; однако щит не раскололся.
копьё, но железо прошло насквозь и вонзилось в нижнюю часть его живота. И как человек в расцвете сил, держащий острый топор, перерубает сухожилие, ударяя за рога дикого быка; но бык, прыгнув вперёд, падает; так и он, прыгнув вперёд, упал навзничь; и острое копьё, задрожав в его внутренностях, расслабило его члены. Тогда Гектор нацелился в Автомеда своим сверкающим копьём,
но тот, увидев его перед собой, уклонился от медного
оружия, потому что наклонился вперёд. Но длинное копьё вонзилось в землю
позади него; и, более того, нижний конец копья задрожал; но
на этом сильное оружие исчерпало свою силу. Тогда они
действительно сошлись бы в рукопашной схватке на мечах, если бы их не разняли нетерпеливые аджаки, которые прошли сквозь толпу по зову своего товарища. Но Гектор, Эней и богоподобный Хромус, сильно их испугавшись,
отступили и оставили Арета лежать там, израненного до самого сердца.
Но Автомедон, равный стремительному Марсу, снял с него доспехи и, хвастаясь, произнёс такую речь:

 «Теперь я хоть немного избавился от скорби по погибшим
сын Менетия, хотя и убил всего лишь жалкого человека».

 Сказав это, он схватил окровавленные трофеи, положил их в колесницу и сам забрался в неё, весь в крови, от ног до рук, словно лев, наевшийся бычьей крови. Снова над Патроклом
развернулась жестокая битва, печальная и горестная; и Минерва
вмешалась в спор, спустившись с небес, ибо громогласный Юпитер
послал её ободрить греков, так как его намерения теперь изменились.
Как Юпитер протягивает смертным пурпурную радугу с небес, чтобы
Это был знак либо войны, либо леденящей душу бури, которая заставляет людей прекращать работу на земле и мучает скот.
Так и она, окутавшись пурпурным облаком, вошла в греческое войско и воодушевила всех.
Однако сначала она обратилась к сыну  Атрея, доблестному Менелаю, подстрекая его, ибо он был рядом с ней, и уподобилась Фениксу своим обликом и неутомимым голосом:

 «Воистину, тебе, о Менелай, теперь будут грозить позор и бесчестье, если быстрые псы растерзают верного друга прославленного Ахилла»
стена троянцев; поэтому стой храбро и воодушевляй всех людей». К которому, в свою очередь, обратился Менелай, искусный в военном деле:
«Феникс, отец, старик, рождённый давным-давно, пусть Минерва даст мне силы и защитит от силы оружия. Тогда я действительно буду готов стоять рядом и защищать Патрокла; ибо, умирая, он сильно опечалил меня». Но Гектор обладает ужасной силой огня,
и он не перестаёт разить своим копьём, ибо Юпитер дарует ему славу».


 Так он говорил, но голубоглазая богиня Минерва радовалась, потому что
Ей он молился прежде всех богов. Но она вложила силу в его плечи и колени и поселила в его груди смелость мухи, которая, хотя её часто отгоняют от человеческого тела, продолжает кусаться, и человеческая кровь ей сладка. Такой уверенностью она наполнила его тёмную душу, и он двинулся к Патроклу, целясь своим великолепным копьём. Среди троянцев был один Подес, сын Ээта, богатый и храбрый. Гектор особенно почитал его среди своего народа, потому что он был его верным спутником на пирах.
Златовласый Менелай, бросившись бежать, ударил Гектора по поясу
и насквозь пронзил его медным оружием. Гектор упал с грохотом,
и Менелай, сын Атрея, оттащил тело от троянцев
к толпе своих товарищей. Но Аполлон, стоявший рядом,
 Гектора в образе Фенопса, сына Асия, который, живя
в Абидосе, был ему самым дорогим из всех гостей.
Уподобляясь ему, далеко идущий Аполлон заговорил:

“Гектор, кто еще из греков будет больше бояться тебя, раз уж теперь
ты боишься Менелая, который действительно раньше был всего лишь женоподобным
воин, но теперь он уходит, унося с собой мёртвое тело троянца? Он убил в первых рядах Подеса, сына Ээта,
твоего товарища, верного и храброго».

 Так он говорил, но его самого омрачала печаль, и он прошёл через первые ряды, вооружённый сверкающей медью. И тогда сын
Сатурна взял свой щит, украшенный бахромой, и покрыл Иду
тучами; но, сверкнув молнией, он очень громко загремел и
встряхнул её (гору); и (он) даровал победу троянцам, но обратил
греков в бегство.

Пеней, беотиец, первым возглавил бегство, так как был слегка ранен копьём в плечо.
Он всегда был обращён лицом вперёд, но копьё Полидамаса задело его до кости, так как он, подойдя ближе, ранил его. Затем Гектор ранил Лейта, сына великодушного Алектриона, в руку у запястья, и тот прекратил сражаться. Затем, оглядевшись по сторонам, он задрожал,
поскольку в глубине души уже не надеялся [на то, что сможет] сразиться с троянцами, держа в руке копьё. Но Идоменей нанёс удар,
Гектор, в корсете, с грудью, покрытой пеной, мчится за Лейтом:
длинное копьё, однако, было сломано у основания, и троянцы
закричали. Но он [Гектор] метнул копьё в Идоменея, сына
Девкалиона, когда тот стоял в своей колеснице: он немного промахнулся,
но поразил Керана, слугу и возничего Мериона, который последовал за ним
из хорошо расположенного Ликта. Ибо сначала он пришёл пешком,
оставив свои корабли с равным количеством воинов, и уже обеспечил бы троянцам решительную победу,
если бы Коран не подоспел на своём
быстроногих коней: тогда он (Коран) пришёл ему на помощь и
отвёл от него безжалостный день; но сам он погиб под
рукою Гектора, убивающего людей. Он ударил его под челюсть и ухо, и
наконечник копья выбил ему зубы и перерезал язык. Он выпал из своей колесницы, и поводья упали на землю.
Мерион, наклонившись, поднял их с земли и обратился к Идоменею:


«Гони во весь опор, пока не доберёшься до быстрых кораблей, ведь ты и сам понимаешь, что победа больше не на стороне ахейцев».

Сноска 565: (возвращение) ;;;;;;;;;, _на поверхности_, ;;’
;;;;;;;;· — Кеннеди.

 Так он сказал, и Идоменей погнал коней с прекрасными гривами к пустым кораблям, потому что его охватил страх.

Не ускользнул от внимания великодушного Аякса и Менелая и Юпитер, когда он на этот раз даровал троянцам сомнительную победу. Но могучий Аякс, сын Теламона, обратился к ним со словами:


«Увы! даже самый глупый мог бы теперь понять, что сам отец Юпитер помогает троянцам, ведь все их оружие действует, кто бы его ни бросал, трус или храбрец. Юпитер, несомненно,
направляет их всех. Но оружие всех нас напрасно падает на землю.
Однако давайте придумаем лучший план: как нам утащить труп и как нам самим стать источником радости для наших любимых товарищей, вернувшись домой. Они, конечно, скорбят, видя нас здесь, и думают, что мы больше не сможем противостоять мощи и неуязвимым рукам Гектора, убивающего людей. Но если бы был
какой-нибудь спутник, который быстро сообщил бы Ахиллу, ведь я думаю,
что он ещё не слышал печальных вестей о том, что его дорогой товарищ
умер. Но среди греков я нигде не вижу такого человека, ибо они и их кони вместе погружены во тьму. О отец Юпитер,
освободи хотя бы сыновей греков от тьмы; сделай воздух ясным
и дай нам возможность видеть; а затем уничтожь нас при свете,
566 если так будет угодно тебе».

 Примечание 566: (вернуться) Мольба, достойная Аякса. Аммиан. Марцелл.
xxviii.: «Per horrorem tenebrarum — quo tempore hebetari solent obstrict;
terroribus mentes; ut inter innumera multa Ajax quoque Homericus docet,
«Лучше погибнуть при свете, чем терпеть ужасы ночи». Ср.
Лонгин. IX.

 Так он говорил, но Сир пожалел его, плачущего, и тут же рассеял дымку и убрал тучу. И засияло солнце, и вся битва стала видна, и тогда Аякс обратился к Менелаю, который хорошо разбирался в шуме войны:

«Оглянись вокруг, о взлелеянный Юноной Менелай, и посмотри, не увидишь ли ты где-нибудь ещё живого Антилоха, сына великодушного Нестора. Поспеши к нему и скажи воинственному Ахиллу, что его самый дорогой товарищ погиб».

Так он сказал, и Менелай, храбрый в пылу битвы, не ослушался. Но он поспешил уйти, как лев из логова, который после этого
устал, преследуя и собак, и людей, которые, бодрствуя всю ночь,
не дают ему утащить жир быков; но он, жаждущий плоти,
мчится вперёд, но ничего не добивается; ибо многие копья летят
в него из смелых рук, и пылающие факелы, которых он, несмотря
на свою жажду, боится; но рано утром он уходит с печальным
сердцем. Итак, Менала, храбрый в пылу войны, с большой неохотой покинул Патрокла.
потому что он очень боялся, как бы греки от сильного страха не
бросили его на растерзание врагу. Поэтому он много увещевал
 Мериона и Аякса:

 «Вы, Аякс, предводитель греков, и Мерион, пусть каждый из вас
вспомнит о доброте несчастного Патрокла; ведь при жизни он
умел быть снисходительным ко всем; но теперь его настигли
Смерть и Судьба».

Сказав это, златовласый Менелай удалился, озираясь по сторонам, как орёл, который, как говорят, лучше всех видит птиц под небом и который, несмотря на то, что находится высоко, быстроногий
Заяц не убегает, когда лежит под густыми зарослями;
но он набрасывается на него и, быстро схватив, лишает жизни.
 Так, о взращённый Юпитером Менелай, если бы твои сияющие очи могли обвести всех твоих многочисленных спутников, ты бы увидел, что сын Нестора всё ещё жив. Но его он очень скоро
заметил слева от всех сражающихся, подбадривая своих товарищей,
и подстрекая их к битве; и стоящий рядом желтоволосый Менелай
обратился [к нему]:

“Эй! приди сюда, Антилох, вскормленный Юпитером, чтобы ты мог услышать
Печальное известие, которого — о, если бы оно не случилось! Я думаю, что ты и сам видишь, что бог насылает беду на греков, но победа на стороне троянцев; ибо Патрокл, храбрейший из греков, убит; и великая тоска [по нему]
 охватила греков. Но скорее передай это Ахиллу,
беги к кораблям греков, если только он сможет быстро
доставить на свои корабли безоружное тело, ибо Гектор,
сражающийся на гребне волны, завладел доспехами».

 Так он сказал; но Антилох содрогнулся, услышав эту весть, и долго
Ему не хватало слов, глаза наполнились слезами, а голос задрожал. Но даже в таком состоянии он не пренебрег приказом Менелая.
Он поспешил бежать и отдал свои доспехи Лаодоку, своему верному спутнику, который управлял конями с твёрдыми копытами.
Однако ноги сами несли его с поля боя, чтобы сообщить дурную весть Ахиллу, сыну Пелея.

И ты, о взлелеянный Юноной Менелай, не захотел помочь измученным товарищам на том месте, откуда ушёл Антилох, и великий
Тоска по нему охватила пилийцев, но к ним он послал благородного
Фрасимеда, а сам снова отправился к герою Патроклу; но,
прибыв, он встал рядом с ахайцами и сразу же обратился к ним:

«Его я уже отправил на быстрых кораблях к быстроногому Ахиллу.
Но я не думаю, что он придёт, хотя и сильно разгневан на благородного Гектора.
Ведь он безоружен и никак не сможет сразиться с троянцами. Давайте же сами обсудим наилучший план, как нам вывезти тело и как
мы сами можем избежать смерти и судьбы, скрывшись от троянцев».

Но могучий Аякс из Теламона ответил ему:

«Ты всё верно сказал, о прославленный Менелай. Но ты, и Мерион, быстро наклонившись под ним, поднимите его и унесите с поля боя.
А мы, двое с одинаковыми именами и равной отвагой, будем сражаться с троянцами и с благородным Гектором.
Мы и раньше выдерживали жестокие схватки, оставаясь рядом друг с другом.

 Так он сказал, но они с большим трудом подняли тело.
Они подняли оружие с земли, но троянское войско закричало в тылу, когда
они увидели, что греки поднимают мёртвое тело, и бросилось вперёд, как собаки,
которые набрасываются на раненого кабана, опережая юных охотников. В какой-то момент они действительно бросаются на него, желая разорвать на части, но когда он поворачивается к ним, полагаясь на свою силу, они отступают и разбегаются в разные стороны. Так же и троянцы: иногда они упорно преследовали его всем скопом, нанося удары мечами и обоюдоострыми копьями, но когда аяксы снова поворачивались к ним, они останавливались.
Их цвет не изменился, и никто не осмелился броситься вперёд, чтобы сразиться за труп.


Так они с поспешностью вынесли тело из боя и понесли к пустым кораблям.
Но ожесточённая битва распространилась и на них, как пламя, которое,
набросившись [и] внезапно вспыхнув, поджигает город людей, и дома
уменьшаются в мощном пламени, в то время как сила ветра ревет
сквозь него. Так за ними последовал ужасный грохот коней и воинственных героев. Но как мулы, напрягая все свои силы, 567 тащат с горы по каменистой тропе бревно или большой кусок
древесина для кораблестроения, но дух внутри них, по мере того как они спешат,
утомляется в равной степени от усталости и пота; поэтому они с готовностью
унесли тело, в то время как аджаки позади них сдерживали [врага];
как деревянная преграда, протянутая прямо через равнину, сдерживает
воду, которая останавливает даже стремительное течение бурных рек и
сразу же поворачивает их, направляя все потоки на равнину;
и они никак не могут прорваться сквозь неё, хотя и текут с силой. Таким образом,
ахайцы в тылу всегда отражали атаки троянцев, которые
Однако они последовали за ними, но двое из них, в частности, Эней, сын Анхиса, и доблестный Гектор,
улетели, как стая скворцов или галок, пронзительно щебеча, 568 когда
заметили приближающегося ястреба, несущего смерть мелким птицам.
Так и от Энея с Гектором отступили сыны греков, громко
вопя и забыв о битве. И много прекрасных доспехов
летающих греков упало как в траншее, так и вокруг неё; но битва не прекращалась.


Сноска 567: (вернуться) Буквально «вооружаясь силой».

Сноска 568: (возвращение) Или «крича в предчувствии своей гибели», как
Хейн и Кеннеди интерпретируют это выражение, что подтверждается словом ;;;;;;;;;. Ср.
Лонг. Прошлое. II. 12: ;; ;;;;;;; ;;;;;;;;;;;, ;;;;;;;;;; ;;;;;; ;;;;
;;;;;, ; ;;;; ;;.




 КНИГА ВОСЕМНАДЦАТАЯ.


 АРГУМЕНТ.

 Фетида утешает сына в связи со смертью Патрокла и обещает достать для него новые доспехи у Вулкана. По велению Юноны Ахилл выходит из засады и наводит ужас на врагов. Тело Патрокла спасают и готовят к погребальным обрядам.
Вулкан куёт доспехи и великолепный щит для Ахилла.


Итак, они сражались, как пылающий огонь; но быстроногий Антилох пришёл к Ахиллу в качестве гонца. Он нашёл Ахилла
перед его кораблями с высокими носами. Ахилл перебирал в уме
то, что уже было сделано, а затем, застонав, обратился к самому себе:


Примечание 569: (вернуться) Это следует рассматривать в связи со стихом 148
последней книги, поскольку обычное повествование прерывается
сообщением Антилоха и горем Ахилла.

«Ах, я! почему длинноволосые ахейцы в смятении отступают к
корабли, рассеянные по равнине? [Я боюсь], как бы боги не навлекли на мою душу беду, как однажды сказала мне моя мать.
Она сказала, что самый храбрый из мирмидонян, пока я жив, покинет этот свет от руки троянцев. Теперь доблестный сын Менетия точно мёртв — упрямец! конечно, я желал, чтобы он, отразив вражеский огонь, вернулся на корабли, а не сражался храбро с Гектором».

 Пока он размышлял об этом в уме и в душе, сын прославленного Нестора приближался, проливая тёплую
Он заплакал и передал печальное известие:

 «Увы! О сын воинственного Пелея, ты, несомненно, услышишь очень печальное известие, которое — лучше бы оно не приходило. Патрокл лежит мёртвый;
и вокруг его безоружного тела сейчас идёт бой, в то время как Гектор, потрясающий шлемом, завладел его доспехами».

Так он говорил; но его омрачила чёрная туча скорби, и, взяв обеими руками пепел, он высыпал его себе на голову и отвернулся от своего прекрасного лица; но тёмный пепел повсюду прилипал к его богатой тунике. Но он, могучий, лежал распростёртым на земле.
Он стряхнул с себя пыль и, растрепав волосы, привёл их в беспорядок.
Служанки, которых взяли с собой Ахилл и Патрокл, опечалились в душе, громко вскрикнули и выбежали за дверь, обходя воинственного Ахилла;
и все ударили себя в грудь, 571 и члены каждого расслабились. Антилох, с другой стороны, оплакивал его, проливая слёзы,
держа за руки Ахилла; (и он продолжал стонать в глубине своего
великодушного сердца), ибо боялся, как бы тот не перерезал себе горло
мечом. Тогда он ужасно застонал, и его почтенная мать услышала его.
Она сидела в морских глубинах рядом со своим престарелым отцом и
тут же заплакала. И все богини собрались вокруг неё, столько же нереид, сколько было на дне морском. Там были Главка,
Талея и Кимодока, Нессея, Спио, Тоа и большеглазая Галия,
Киматоэ, Актея и Лимнорея, Мелита, Иэра, Амфитоэ и Агава,
Дото, Прото, Феруза и Динамена, Дексамена, Амфинома и
Каллианира, Дорида, Панопа и прославленная Галатея, Немерт,
Апсеудес и Каллианасса. Были также Климена, Ианира и
Ианасса, Мара, Оритида и златовласая Аматея, а также другие нереиды
которые находились в морских глубинах. Но сияющая пещера была полна их, и все они разом ударили себя в грудь; но Фетида начала плач:


Примечание 570: (вернуться) Так же ;;;;;;;;; ;;;;;, iii. 385.—Хейн.


Примечание 571: (вернуться) В качестве иллюстрации этого обычая плакальщиц ср.
Вергилий, «Энеида», I, 484: —

 «Crinibus Iliades passis, peplumque ferebant
 Suppliciter tristes, et tuns; pectora palmis».


 Овидий, «Фасты», IV, 454: «Et feriunt m;st; pectora nuda manus». Силий Италик,
XII, 528. Петроний, ciii. p. 509, изд. Бурман: «Спарсис преследует
 «crinibus, aut nudatum pectus plangere;» cxv.: «Percussi semel
 iterumque pectus». См. Вестерхов, Ter. Hec. ii. 3, 49; Нортмор, Tryphiodor. 34; и Бломф. ;sch. Choeph. 27.

«Слушай, сестра Нереида, чтобы все вы могли услышать, какие горести терзают мою душу. Горе мне, несчастной! Горе мне, родившей в злосчастный час самого храброго [из людей], мне, которая, родив сына, непорочного и доблестного, предводителя героев, взрастила его, как молодое деревце, в плодородном месте».
После этого я отправил его на изогнутых кораблях в Илион, чтобы он сражался с троянцами; но я не приму его обратно, когда он вернётся домой, во дворец Пелея. Но пока он жив и видит свет солнца, он скорбит, 573 и я ничем не могу ему помочь. И всё же я пойду, чтобы увидеть моего любимого сына и узнать, какая беда постигла его вдали от битвы».

Сказав это, она вышла из пещеры, но все они последовали за ней, плача, и волны океана расступились перед ними. 574
Но когда они достигли плодородной Трои, они по порядку поднялись на берег,
где флот мирмидонян был выстроен вокруг быстрого
Ахилла. Тогда его почтенная мать, пронзительно вопя, встала рядом с ним,
глубоко скорбя, взяла голову сына и, плача,
обратилась к нему с крылатыми словами:

Сноска 572: (возвращение) ;;;;;;;;; используется в том же значении у Геродота.
vii. 156, viii. 55; Феокрит. xviii. 29. Это соответствует нашему английскому выражению «to run up».


Сноска 573: (возвращение) _То есть_ он продолжает делать это и будет делать до самой смерти.

Примечание 574: (возвращение) ;;;;; — это дательный падеж.

“О сын, почему ты плачешь и какая печаль пришла на ум твой? Говори
открыто и не скрывай этого. Воистину, это исполнилось для тебя от
Юпитер, как ты прежде молился, воздев руки, — чтобы все
сыновья греков, желающие тебя, были собраны на кораблях,
и претерпели позорные деяния”.

Но к ней обратился быстроногий Ахилл, глубоко застонав:

«Матушка моя, всё это действительно совершил для меня царь Олимпа.
Но что мне в этом за радость, если Патрокл, мой дорогой товарищ,
которого я ценил превыше всех своих товарищей, мёртв?»
так же, как и моя собственная голова? Его я потерял; и Гектор, убив его, снял с него могучие доспехи, дивные, прекрасные, которые другие боги подарили Пелею, великолепные дары, в тот день, когда они положили тебя в постель смертного. О, если бы ты жил там, среди бессмертных обитателей моря, и если бы Пелей взял в жёны смертную. Но теперь [ты вышла замуж до конца]
и безмерная скорбь может охватить тебя из-за твоего убитого сына, которого ты больше не увидишь, вернувшись домой. С тех пор
даже мой разум велит мне не жить и не вступать в связь с мужчинами, пока
 Гектор не лишится жизни, пронзённый моим копьём, и не заплатит за убийство
575 Патрокла, сына Менетия».

 Но Фетида в свою очередь обратилась к нему, проливая слёзы: «Ты будешь недолговечен, о сын мой, как ты и говоришь, ибо судьба уготовила тебе участь
сразу после Гектора». Затем, тяжело вздохнув, быстроногий Ахилл обратился к ней:
«Позволь мне умереть сейчас же, раз мне не суждено было помочь моему товарищу, который теперь убит. Но он действительно погиб
Он был далеко от родной земли и мечтал о том, чтобы я предотвратил его гибель. Но теперь 576—так как я не вернусь до мой дорогой отец-земля,
ни были сохранение 577 с Патроклом или к другим моим
спутники, которые были зажаты в большом количестве по благородного Гектора; но
сидеть рядом с кораблей, бесполезным грузом на Земле, такие как
ни один из наглого почте Ach;ans в войну, хотя в совете есть
другие начальника; это, следовательно, конфликты могут быть аннулированы
от богов и людей; и гнев, который не спровоцировать даже очень
мудрее всего быть суровым; и который, гораздо слаще перегонного меда, как
дым, поднимается в груди людей; так теперь поступил Агамемнон, царь людей,
разозлите меня: но, хотя мы и сильно опечалены, давайте оставим все это как есть
пройдем как положено, подчиняя, по необходимости, наш собственный дух в наших
лоно: но теперь я пойду, чтобы найти Гектора, погубителя моего
дорогого друга, и я приму смерть, когда Юпитеру и другим
бессмертным богам будет угодно совершить это. Ибо даже могучий
Геракл не избежал смерти, хотя и был очень дорог царю Юпитеру, сыну
Сатурн; но судьба покорила его, и он познал тяжкий гнев Юноны. Так и я буду лежать, когда умру, если мне уготована подобная участь; но
теперь я могу унести с собой блистательную славу и заставить кого-нибудь из троянских женщин и дарданцев в длинных одеждах часто вздыхать, вытирая обеими руками слёзы с нежных щёк; и пусть они знают,
что я давно перестал сражаться. 578. Поэтому не мешай мне сражаться, хоть и любишь меня, ибо ты не сможешь меня переубедить».

 Примечание 575: (возвращение) ;;;;;; — более распространённая форма, но ;;;;; тоже встречается
признанный Гесихием. «Если это так, — говорит Кеннеди, — то это можно объяснить существованием слова ;;;;;; от ;;;; (Hesych. t.i. p. 1186, из «Илиады», песнь V, стих 488), означающего _цену заклания_, по той же аналогии, что и ;;;;;;;; (песнь IV, стих 478) — _цена пропитания_».

Сноска 576: (возвращение) Обратите внимание на длинный гипербатон, возникший в результате
волнения говорящего.

Сноска 577: (возвращение) Буквально “свет”.

Сноска 578: (возвращение) _I.e._ они обнаружат разницу, когда
Я появлюсь.

Тогда ему ответила богиня Фетида с серебряными ногами: “Конечно, это
Это правда, о сын мой, и нет ничего дурного в том, чтобы уберечь наших друзей от полного уничтожения, когда они в беде. Но твои прекрасные руки, медные и сияющие,
находятся среди троянцев, и сам Гектор, потрясающий шлемом,
хвастается тем, что они у него на плечах. Однако я подозреваю, что он недолго будет ими гордиться, ибо смерть близка к нему. Но ни в коем случае не вступай в бой с Марсом, пока не увидишь, как я иду сюда. Ибо на рассвете я вернусь с восходящим солнцем, неся прекрасные доспехи от царя Вулкана».

 Сказав это, она отвернулась от сына и, повернувшись,
Она обратилась к своим сёстрам-морским богиням: «Ныне войдите в широкое лоно морских глубин, чтобы увидеть морского старца и обители моего отца, и расскажите ему обо всём. А я отправляюсь на высокий Олимп, к Вулкану, искусному мастеру, чтобы узнать, готов ли он дать моему сыну блистательные, сверкающие доспехи».

 Так она сказала, но они тут же погрузились в морские волны.
Но Фетида, богиня с серебряными ногами, снова отправилась на Олимп, чтобы
отнести блистательные доспехи своему возлюбленному сыну. С одной стороны, её ноги несли её на Олимп, но греки, летевшие с
Небесный гром, вызванный убийством Гектора, достиг кораблей и Геллеспонта. И не успели греки, облачённые в доспехи, оттащить мёртвое тело Патрокла, слуги Ахилла, из зоны досягаемости оружия;
 ибо теперь и пехота, и конница снова преследовали его, и Гектор, сын Приама, был подобен пламени в своей ярости. Трижды доблестный
Гектор схватил его сзади за ноги, пытаясь оттащить, и громко закричал троянцам.
И трижды два Аякса, облачённые в доспехи, с силой отталкивали его от корабля.
А он, с
С непоколебимой решимостью, всегда полагаясь на свою силу, он то прорывался сквозь толпу, то снова останавливался, громко крича; но он никогда не отступал совсем. Но подобно тому, как 579 пастухов, стоящих на ночном дозоре, не в силах отогнать от туши льва, сильно изголодавшегося, так и два воина, аяксы, не смогли отогнать  Гектора, сына Приама, от тела. И теперь он действительно
добился бы этого и снискал великую славу, если бы не быстроногая
Ирида, пришедшая в качестве вестника к сыну Пелея и сбежавшая с
Олимп, чтобы он мог вооружиться, не будучи замеченным Юпитером и другими богами;
ибо Юнона послала её, и, стоя рядом, она обратилась к нему с крылатыми словами:


 Примечание 579: (возвращение) См. Лк. 2:8, с примечаниями Ветштейна и
Кипке. Хотя ;;;;;;;; может означать просто «живущие в полях», как в
«Аполлоне Родосском», IV, 317, лучше следовать толкованию
Гесихия: ;; ;; ;;;;;; ;;;;;;;;;;;;;;;;. Но ср. Альберти, т. I, с. 64.

«Восстань, сын Пелея, самый грозный из всех людей; защити Патрокла, за которого 580 идёт жестокая битва перед кораблями. Но они
Они убивают друг друга, одна сторона сражается за труп убитого,
а другая, троянцы, наступают, чтобы утащить его в продуваемый всеми ветрами Илион.
И прежде всего доблестный Гектор хочет схватить его, потому что его разум подсказывает ему насадить его голову на кол, отрубив её от нежной шеи. Но вставай, не лежи больше, пусть благоговение 581
коснётся твоей души, чтобы Патрокл стал источником радости для троянских псов. Для тебя будет позором, если мёртвое тело будет хоть в чём-то осквернено».


Сноска 580: (вернуться) _То есть_ для чьего тела.

Сноска 581: (возвращение) «;;;;; обычно переводится как _pudor_, что почти
синонимично ;;;;;. Однако его значение более сильное, а именно:
_считать нечестивым оставлять тело на поругание_». — Кеннеди.

Но её благородный, быстроногий Ахилл ответил: «Кто из богов, о богиня Ирида, послал тебя ко мне в качестве вестницы?»

Но к нему быстроногая Ирида снова обратилась: «Меня послала Юнона,
славная супруга Юпитера, и ни сын Сатурна, восседающий на высоком троне,
ни кто-либо другой из бессмертных, обитающих на снежном Олимпе, не знают об этом».

Но быстроногий Ахилл в ответ сказал: «Как же я могу идти на бой? Ведь у них мои доспехи. Кроме того, моя дорогая мать
не разрешает мне вооружаться, пока я не увижу её приближение,
потому что она пообещала, что принесёт мне прекрасные доспехи
от Вулкана. Но я не знаю никого, чьи прекрасные доспехи я мог бы
надеть, кроме щита Аякса, сына Теламона».

Сноска 582: (возвращение) ;;;’ ;;;;;;; ;;;; ;;;;;;;;;; ;;;
;;;;;;;;;.—Schol.

«Но он, я надеюсь, сражается в первых рядах, убивая своим копьём
вокруг головы Патрокла».

Но к нему снова обратилась быстроногая Ирис: “Мы также хорошо знаем, что
у них есть твои выдающиеся доспехи: но даже так, направляясь ко рву
, покажись троянцам, если, возможно, троянцы,
напуганные, они могут отказаться от битвы, и воинственные, измученные сыны
греков смогут снова вздохнуть; и наступит короткая передышка от
сражений” 583.

Сноска 583: (возврат) Ср. xv. 42.

Сказав это, быстроногая Ирида удалилась; но Ахилл, возлюбленный Юпитером, поднялся, и Минерва накинула на его могучие плечи свой
эгический щит с бахромой. И божественная из богинь увенчала его голову
Она взмахнула золотым облаком, и из него вырвалось сияющее пламя. И как
дым, поднимающийся над городом, достигает эфира с далёкого острова,
который осаждают враги, [высыпающие] из своего города и сражающиеся
весь день в жестокой битве, так и с заходящим солнцем загораются один
за другим факелы, 584 и сияние поднимается вверх, чтобы [их] соседи
могли его увидеть, если вдруг они приплывут на кораблях, чтобы
помешать войне; так и пламя с головы Ахилла достигло неба. Он встал, отошёл от стены и направился к окопу.
и не смешивался с греками, ибо чтил благоразумные советы своей матери. Стоя там, он закричал, и Минерва Паллада с другой стороны тоже закричала и подняла среди троянцев страшный шум. И как ясно звучит труба, когда смертоносные враги осаждают город, так ясно был слышен голос потомка Эака. Но когда они услышали дерзкий голос Ахилла,
душа каждого встрепенулась, а прекрасногривые кони повернули
колесницы назад, предчувствуя беду.
Колесничие впали в панику, когда увидели ужасающее, неугасимое пламя, пылающее над головой великодушного Пелида.
Его зажгла голубоглазая богиня Минерва.  Трижды над рвом
громко закричал благородный Ахилл, и трижды троянцы и их
прославленные союзники пришли в замешательство. Там погибли двенадцать
самых храбрых героев, сраженные колесницами и копьями, в то время как греки, с радостью вытащив Патрокла из-под обстрела, положили его на носилки.
Но его возлюбленные товарищи стояли вокруг него в трауре и
за ними последовал быстроногий Ахилл, проливая горячие слёзы, когда увидел своего верного товарища, лежащего на носилках, израненного острыми
бронзовыми стрелами. Его он отправил в бой вместе с лошадьми и колесницами, но не принял обратно, когда тот вернулся.


Сноска 584: (возвращение) Гесихий: ;;;;;;;;;, ;;;;;;;;;;;;. Ср. Оппиан,
Cyn. i. 321; iii. 275. Орфография ;;;;;;;;; также верна, согласно Абрешу.


Но большеглазая, почтенная Юнона послала неутомимое солнце обратно к водам океана, вопреки его желанию. Затем солнце село,
и благородные греки отказались от жестокого конфликта и столь же разрушительной битвы. Троянцы, с другой стороны,
отступив от жестокого боя, выпустили своих быстрых коней из
колесниц. Но прежде чем они вспомнили о своем пире, они собрались на совет. Собрание состояло из стоящих людей, и никто не осмеливался сесть, потому что всех охватил страх из-за появления Ахилла, который долгое время воздерживался от ужасного боя. Среди них
благоразумный Полидам, сын Панфа, начал говорить, ибо он один видел
и будущее, и прошлое. Он был спутником Гектора, и они
родились в одну ночь, но один преуспел в совете, а другой — в
копье. Он мудро рассуждал, увещевал их и говорил:

«Друзья мои, хорошенько подумайте с обеих сторон, ибо я советую вам сейчас
вернуться в город и не ждать священного утра на равнине у
кораблей, ибо мы далеко от стены. Пока этот человек
был в гневе из-за благородного Агамемнона, грекам было легче сражаться. Даже я был в восторге, проводя ночи у быстрого
Он лает, ожидая, что мы возьмём такие же лающие баркасы; но теперь я очень боюсь быстроногого Пелида: так жестока его душа, и он не успокоится, пока не доберётся до города и наших жён. Тогда мы пойдём к городу — поверьте мне, — потому что так и должно быть. Благоуханная ночь погрузила в сон быстроногого Пелида.
Но если завтра он примчится с оружием в руках и найдёт нас здесь, то кто-нибудь его узнает.
Тот, кому удастся спастись, с радостью достигнет священного Илиона, но многие троянцы будут растерзаны собаками и стервятниками. О, если бы такие [вести] не достигали наших ушей.
586 Но если мы будем послушны моим словам, пусть и печальным,
мы будем защищены 587 в собрании во время ночи, а башни, высокие ворота и прикреплённые к ним створки, длинные, хорошо отполированные, скреплённые между собой, защитят город. Но завтра, на рассвете,
мы встанем на башнях в полном вооружении, и ему, даже если он того пожелает, будет трудно подойти с
корабли, чтобы сразиться с нами у стены. Он снова вернётся на корабли,
после того как насытит своих высокошеих скакунов разнообразной
трассой, проехав под городом. Но его разум не позволит ему ворваться
в город, и он никогда не опустошит его; скорее, флотские псы
пожирают его».

 Примечание 585: (возвращение) Это отражает
превратности конфликта.

Сноска 586: (вернуться) E;;; ;; ;;; ;;;;; ;; ;;;;; ;; ;;;;;;, ;;;; ;;;;
;;;;;;;;;.—Schol.

 Сноска 587: (вернуться) Однако один из схолиастов считает, что
;;;;;; as=;;;;;;;;, то есть мы будем держать войска в едином строю. Но смотрите
Кеннеди.

 Тогда Гектор, сурово глядя на него, обратился:

 «Довольно, о Полидам, ты говоришь то, что мне по душе,
ты, который советует нам вернуться и запереться в городе. Вам
ещё не надоело сидеть взаперти в башнях?» Раньше действительно
все красноречивые люди говорили, что город Приама богат золотом
и медью; но теперь несметные сокровища наших домов погибли,
и многие владения уже отправились во Фригию и прекрасную
Меонию на продажу, ибо разгневался могучий Юпитер. Но в этот критический момент
когда сын мудрого Сатурна даровал мне славу на кораблях и возможность сдерживать греков на море, не смей, глупец, разглашать эти советы перед народом, ибо никто из троянцев не подчинится, да и я не позволю. Но давай все будем поступать так, как я советую. А теперь поужинайте в своих рядах по всему войску; будьте
внимательны к дозорным и следите за каждым [из вас]; но кто из
троянцев особенно беспокоится о своих вещах, пусть соберёт их
и отдаст народу, чтобы они были съедены на глазах у всех;
лучше, чтобы кто-то из них насладился ими, чем греки. Но
завтра, с рассветом, облачившись в доспехи, давайте устроим
ожесточённый бой у пустых кораблей, и если действительно благородный Ахилл появится у кораблей, то ему же будет хуже, если он захочет [сражаться]:
я действительно не стану отговаривать его от ужасного боя, но буду
упорно противостоять ему, независимо от того, завоюет ли он великую славу или я завоюю её. Марс [является] обычным, 588 и даже убивает убийцу».

 Примечание 588: (возвращение) См. Дюпорта, стр. 104, и примечание Кларка. Ливий
Он переводит это так: «communis Mars belli;» отмечая: «communis Mars, et incertus belli eventus».

 Так говорил Гектор, и троянцы аплодировали ему: глупцы, ведь Паллада Минерва лишила их разума. Ибо они
согласились с Гектором, который советовал им разрушительные вещи, в то время как никто [не согласился] с Полидамом, который давал мудрые советы. Затем они
устроили пир для всего войска. Но греки, оплакивая его всю ночь, рыдали по
Патроклу, но среди них громче всех причитал Пелид,
кладя свои руки, убившие столько людей, на грудь своего товарища.
часто вздыхая; как бородатый лев, у которого охотник на оленей
украл детёнышей из густого леса; и он скорбит, идя по следам.
И по многим долинам он идёт, выслеживая человека, если только сможет его найти; ибо он в ярости.

Так, глубоко вздохнув, он обратился к мирмидонянам:

 «Увы! Напрасным было обещание, которое я дал в тот день, подбадривая героя Менетия в наших чертогах. Я сказал, что верну его прославленного сына в Опус, разрушив Трою и получив свою долю
добычу. Но Юпитер отвечает не на мужчин все свои намерения; ибо
волею судеб, что мы оба пятна крови той же земли здесь в Трой;
но ни престарелый Пелей, разъезжающий на лошадях, не примет меня в своих дворцах,
возвращаясь, ни моя мать Фетида, но земля сохранит меня здесь. Теперь,
однако, о Патрокл! с тех пор как я последовал за тобой в подземное царство, я не буду
совершать над тобой погребальный обряд, пока не принесу сюда
оружие и голову великодушного Гектора, твоего убийцы, и не обезглавлю
двенадцать прославленных троянских сыновей перед твоим курганом,
в ярости из-за того, что ты погиб.
А ты тем временем будешь лежать у кривых кораблей, и вокруг тебя
троянские [дамы] и пышногрудые дарданцы будут плакать и лить слёзы
день и ночь; которых мы сами с трудом добыли своей доблестью и
длинным копьём, разоряя богатые города красноречивых людей».


Сказав это, благородный Ахилл приказал своим спутникам окружить
большой треножник огнём, чтобы как можно скорее смыть с Патрокла
кровавую слизь. Затем они поставили на пылающий огонь треножник для купания, налили в него воды и, взяв поленья, подожгли
Они положили его под него. Огонь действительно охватил подножие треножника, и вода согрелась. Но когда вода закипела в звонкой меди,
они оба омыли его и умастили благовонным маслом. И они
залечили его раны мазью, которой было девять лет; и, уложив его на
постель, они с головы до ног накрыли его тонким полотном, а сверху
накинули белую мантию. 589 Всю ночь мирмидоняне, оплакивая
Патрокла, рыдали вокруг быстроногого Ахилла. Но Юпитер обратился к Юноне,
своей сестре и жене:

«Наконец-то ты добилась своего, о большеглазая,
почтенная Юнона, пробудившая быстротечного Ахилла. Несомненно, греки с развевающимися волосами рождены от тебя.


 Примечание 589: (вернуться) См. Virg. ;n. vi. 218 и далее; xi. 36 и далее.
Я отложу обсуждение героических погребальных обрядов до двадцать третьей книги.

Но тогда большеглазая, почтенная Юнона ответила:

 «О высокомерный сын Сатурна, что за слова ты произносишь?  Конечно, любой смертный, не знающий стольких замыслов, мог бы совершить это против человека.  Так почему же я, которая хвастается тем, что является главой богинь как по рождению, так и потому, что её так называют
твоя жена (а ты правишь всеми бессмертными), разгневанная на троянцев, [может] замышлять против них злодеяния».

 Так они действительно беседовали друг с другом. Но легконогой Фетиде удалось добраться до обители Вулкана, нетленного, звёздного, выдающегося среди бессмертных, медного, которого сам хромоногий изготовил.
Она застала его потным от усилий, которые он прилагал, работая с мехами, и от усердия, с которым он трудился. Он делал целых двадцать треножников, чтобы расставить их вдоль стен своего хорошо построенного дворца. Под основание каждого он клал золото
колёса, чтобы они могли по собственной воле войти в небесный чертог
и снова вернуться домой — чудо, которое стоит увидеть. Они были почти готовы,
но он ещё не приделал к ним искусно сделанные ручки, которые как раз готовил,
и не выковал заклёпки. Пока он трудился над этими вещами,
изобретательный ум, к нему пришла Фетида, богиня с серебряными ногами.
Но прекрасная Харис, облачённая в светлые одежды, которую взял в жёны прославленный Вулкан, приблизилась к ней, взяла её за руку, обратилась к ней и сказала:

 «Зачем, о Фетида в длинных одеждах, почтенная, возлюбленная, ты посещаешь нас?»
где живешь? Прежде у тебя не было привычки часто приходить. 590
Но следуй дальше, чтобы Я мог предложить тебе гостеприимную
пищу”.

Сказав это, божественная из богинь двинулась дальше. Затем, действительно, она
усадила ее на украшенный серебром трон, красивый, разнообразной работы,
а под ногами у нее был табурет. Но она позвонила Вулкану, выдающемуся художнику
, и произнесла это слово:

«Иди сюда, Вулкан, Фетида нуждается в тебе».

Но её прославленный Вулкан ответил: «Несомненно, внутри находится грозная и почитаемая богиня, которая спасла меня, когда мне грозило бедствие,
Я упал с большой высоты по вине моей бесстыжей матери, которая хотела скрыть меня, хромого. 591 Тогда я бы страдал от душевных мук, если бы Эвринома и Фетида не приняли меня в свои объятия.
Эвринома, дочь Океана. С ними в течение девяти лет
я создавал из меди множество искусных изделий, пряжки, витые
браслеты и застежки-трубки в полой пещере; а вокруг нас текла
безбрежная река Океан, пенясь и шумя; и никто другой, ни боги,
ни смертные, не знали об этом, кроме Фетиды и Эвриномы, которые
Она спасла меня, и я это знаю. Теперь она приходит ко мне домой, поэтому я должен отплатить за своё спасение златовласой
Фетиде. Но пока что подайте ей что-нибудь вкусненькое, а я отложу в сторону свои мехи и все инструменты».

Примечание 590: (возвращение) ;;;;;;;; соответствует латинскому «visere», «frequentare».
Суидас, ;;;;;;;;· ;;;;;;;;;, ;;;;;;;;;. Платон, «Государство», I.
стр. 410, Б.: ;;;; ;;;;;;;; ;;;; ;;;;;;;;;; ;;; ;;; ;;;;;;. Фемист. Или.
v. p. 152: ;;;; ;;;;;;; ;;;;;;;;;;; ;;; ;; ;;;;;;;;. Филостр. «Жизнь».
Соф. i. 7, p. 254: ;;;;;;; ;;; ;; ;;;;;;;;;;. Ср. Алкифрон, «Письмо», i. 4,
с. 20, iii. 5, с. 286.

 Сноска 591: (возвращение) «Гефест — сын Геры без отца,
и он состоит с ней в таких же отношениях, как Афина с Зевсом: её гордость и отсутствие сочувствия проявляются в том, что она сразу же изгоняет его из-за его уродства». — Грот, т. I, с. 79.

Он заговорил и поднялся, огромный и могучий, с наковальни, прихрамывая, и его слабые ноги активно двигались под ним. Мехи он отложил в сторону от огня, а все инструменты, которыми работал, сложил в серебряный сундук. Губкой он вытер лицо и
Он обнажил обе руки, свою крепкую шею и волосатую грудь, затем надел тунику и взял в руки свой массивный скипетр. Но он вышел из дверей, прихрамывая, и золотые служанки, словно живые девы, быстро окружили царя. В их сердцах были благоразумие и понимание, а внутри — голос и сила. Бессмертные боги наставляют их в делах. Они были заняты 593 делами на стороне
короля; но он, прихрамывая, сел на роскошный трон рядом с
Фетидой, взял её за руку, заговорил и обратился к ней:
«

«Зачем, облачённая в длинные одежды Фетида, почтенная и дорогая, ты пришла в нашу обитель? Ведь раньше ты приходила нечасто. Скажи, чего ты желаешь, ибо мой разум велит мне исполнить это, 594 если, по правде говоря, я могу это исполнить и если это должно быть исполнено».

 Примечание 592: (вернуться) Я попытался изложить идею Буттманна
относительно значения _;;;;;;_. См. Lexil. p. 44-7. Он приходит к выводу,
что это слово просто означает _большой_, но с сопутствующим
понятием _удивления_, связанным с ;;;;;;.

 Примечание 593: (вернуться) См. Буттманн, Lexil. p. 481.

Сноска 594: (возвращение) Вергилий. Энеида. I. 80:

 «——Твой, о царица, выбор, Исследовать труд:
мне приказано взять это на себя».


Тогда Фетида, проливая слёзы, ответила: «О Вулкан, разве хоть одна из богинь, обитающих на Олимпе, пережила столько горьких страданий в своём сердце, сколько мне, превыше всех, причинил Юпитер, сын Сатурна? Меня, из всех морских обитателей, он подчинил человеку, Пелею, сыну Эака; и я против своей воли провела ночь с мужчиной. Он и правда теперь лежит в своей
Я жил во дворцах, страдая от тягостной старости; но теперь мне достались другие [горести].
 После того как он позволил мне родить и воспитать сына,
выдающегося среди героев, который вырос, как растение; после того как я вырастил его, как растение на плодородном поле, я отправил его в кривых ладьях в Илион, чтобы он сражался с троянцами; но я больше не увижу его, он вернулся домой, в дом Пелея. Однако, пока он жив для меня и видит свет солнца, он
испытывает скорбь, и я, идя к нему, не могу ничем ему помочь.
Девицу, которую сыновья греков выбрали ему в награду, царь Агамемнон снова забрал у него из рук. Конечно, он горевал по ней и изнывал душой, пока троянцы теснили греков у кораблей и не давали им выйти за ворота. Но старейшины греков умоляли его и называли множество ценных даров. Но он отказался предотвратить гибель, хотя и облачился
Он облачил Патрокла в его собственные доспехи и отправил его в бой, дав ему с собой много воинов. Весь день они сражались у Скейских ворот.
и, конечно же, в тот день Троя была бы разрушена, если бы Аполлон не убил среди первых воинов доблестного сына Менетия, после того как тот причинил много зла и прославил Гектора. Поэтому я сейчас преклоняю колени перед тобой, если ты дашь моему недолговечному сыну щит и шлем, а также красивые поножи с застёжками и корсет.
ибо то, что принадлежало ему, его верный спутник потерял, покоренный троянцами; и он (Ахилл) лежит на земле, скорбя в душе своей».

 Тогда прославленный Вулкан ответил ей: «Мужайся, и пусть эти
Пусть ничто не тревожит твой разум; ведь я могу так же надёжно укрыть его от ужасной смерти, когда его настигнет печальная участь, как и от этих прекрасных доспехов, которыми впоследствии будет восхищаться каждый, кто их увидит.
 Сказав это, он оставил её и пошёл к мехам, которые повернул к огню и велел им работать. И целых двадцать
мехов дули в печи, создавая разнообразную, хорошо регулируемую 595
тягу, чтобы быть готовыми к его приходу, то занимаясь одним делом, то другим.
как угодно Вулкану, и чтобы работа была завершена. Он бросил в огонь непробиваемую медь, олово, драгоценное золото и серебро; но
затем он поставил на подставку могучую наковальню, взял в [одну] руку
свой тяжёлый молот, а другой ухватился за щипцы.

 Примечание 595: (вернуться) _То есть_ тот, который будет дуть или нет, в зависимости от того, как продвигается работа. Студенту будет полезно сравнить Virg. Georg. iv. 171, sqq., ;n. viii. 449, sqq., и Каллимаха. в Dian. 59, sqq.

 Прежде всего он сделал щит, 596 большой и прочный, украшенный
Он покрыл его сверху и вокруг него набросал сияющую кайму, тройную и блестящую, и с неё [свисал] серебряный пояс. На самом щите было пять складок; но на нём он изобразил множество любопытных узоров, с хитроумным мастерством. На нём он изобразил землю, и небо, и море, неутомимое солнце и полную луну. На нём также [он изобразил]
все созвездия, которыми увенчано небо, — Плеяды, Гиады, могучий Орион и Медведь, 597 которого также называют Колесницей, вращающейся там, и
наблюдает за Орионом; 598 но только он свободен 599 от объятий океана.


Сноска 596: (возвращение) См. Кольридж, «Классические поэты», стр. 182 и далее; Ричций, «Диссертация» Гомер, т. I, стр. 216; Фейт, «Античность». Гомер. IV. 10, 4.
Читая это описание, следует учитывать как свободу поэтического описания, так и мастерство предполагаемого ремесленника.


Сноска 597: (вернуться) Ср. Вергилий. Георгики. I. 137; Энеида. I. 748, III. 516.

Сноска 598: (возвращение) Орион поднимается над горизонтом, словно преследуя
Овен, который, в свою очередь, как будто наблюдает за его движениями.
Манилий, i. 500: «Arctos et Orion adversis frontibus ibant», что сравнивается Скалигером, стр. 28.


Сноска 599: (возвращение) Арат, Диос. 48: ;;;;;; ;;;;;;; ;;;;;;;;;;;;
;;;;;;;. Вергилий. Георг I. 246: «Arctos Oceani metuentes ;quore tingi».
 Изучающим античную астрономию будет полезно сравнить Скалигера на
Маниль. I, стр. 43, 2; Казоба. на Страбона, I. init.

 В нём он также описал два прекрасных города, в которых проживало 600 красноречивых людей. В одном из них действительно проводились свадьбы и пиры; и невест выводили из их покоев и вели через весь город
Зажглись яркие факелы, 601 и зазвучало множество свадебных песен 602.
Юные танцоры кружились в танце, а среди них звучали дудочки и лиры.
Женщины, стоявшие у своих дверей, восхищались.
И собрались люди на собрание, и возник спор.
Два человека спорили из-за выкупа за убитого:
один утверждал, что заплатил всё, и апеллировал к народу;
другой отрицал, [говоря], что не получил ничего.
И оба хотели разрешить [спор] перед судьёй. 603 Люди были
Они аплодировали обеим сторонам — сторонникам каждой из них, а глашатаи сдерживали народ. Но старейшины сидели на полированных камнях в священном 604 круге, а [заступники 605] держали в руках жезлы глашатаев с их чистыми голосами. Затем они встали и по очереди стали излагать свои доводы. Кроме того, в центре лежали два таланта золота, которые должны были достаться тому, кто лучше обосновал свои притязания.
Но вокруг другого города стояли две армии людей, сверкающих оружием;
и один из двух планов был им по душе: 606 либо разрушить его, либо
чтобы разделить всё на две части: богатство, каким бы приятным ни был город, и всё, что в нём находится. Однако они ещё не подчинились, а тайно вооружались для засады. Тем временем их любимые жёны и маленькие дети стояли на страже, а среди них были и старики. Но они (молодые мужчины) наступали.
но Марсом был их предводитель, и Минервой Палладой, оба золотые, облачённые в
золотые одежды, прекрасные и величественные, в сияющих
доспехах, и впрямь похожие на богов; но люди были ниже ростом.
607 Но когда они добрались до места, где, как им показалось, можно было устроить засаду, у реки, где было место для водопоя всего скота, они расположились там, облачённые в блестящую сталь. Там, помимо людей, сидели два соглядатая, высматривая, не появятся ли овцы и быки с кривыми рогами. Однако вскоре они приблизились, и
их сопровождали два пастуха, которые играли на свирелях,
потому что ещё не поняли, в чём заключается хитрость. Тогда они, заметив
их, набросились на них и тут же перебили со всех сторон
стада быков и прекрасные отары белоснежных овец; и пастухов убили. Но они, услышав великий шум среди быков, сидевших перед собранием, 608
вскочили на своих проворных коней и поскакали за ними; и скоро догнали их. Тогда, построившись, они сразились на берегу реки и ранили друг друга своими медными копьями.
Среди них смешались Раздор и Смятение, а также разрушительная Судьба, держащая в своих руках одного живого, недавно раненного, другого невредимого, а третьего убитого.
Она прошла сквозь битву, волоча ноги, и одежда на её плечах обагрилась кровью людей. 609 Но они обернулись,
как живые смертные, и вступили в бой, оттаскивая друг от друга
убитые тела.

 Сноска 600: (вернуться) Ср. Гесиод, «Скотный двор». «Геркулес». 270 и далее.

 Сноска 601: (вернуться) Сопровождение осуществлялось во время прилива.

 Примечание 602: (вернуться) О происхождении этого термина см. Serv. on Virg.
;n. i. 655.

 Примечание 603: (вернуться) Или «по свидетельским показаниям». См.
Кеннеди.

Сноска 604: (возвращение) См. Хейна, x. 56. Итак, ;;;;; ;;;;;;, «сиденье
справедливости». — Эсхил. «Агамемнон». 183.

 Сноска 605: (вернуться) См. Кеннеди, который собрал гомеровские отрывки, касающиеся судебных тяжб.

 Сноска 606: (вернуться) _Т. е._ враг. Альтернативой было то, что горожане должны были либо отдать половину своего имущества, либо подвергнуться
неизбирательному грабежу. См. Кеннеди.

Сноска 607: (вернуться)  Этот обычай изображать богов и героев крупнее обычных людей почти повсеместно встречается в египетских памятниках и скульптурах.

 Сноска 608: (вернуться) «;;;; vel ;;; est locus concionis, et ipse c;tus».  — Хейнс.

Сноска 609: (возвращение) Ср. ;n. vi.: «Tisiphoneque sedens, palla
succincta cruenta». Stat. Theb. i. 109: «Riget horrida tergo Palla, et
c;rulei redeunt in pectore nodi».

На нём он также воздвиг мягкое парное поле, 610 богатую ниву, широкую, трижды вспаханную; и по ней туда и сюда разъезжали многие пахари, оборачивая свои плуги. Но когда, возвращаясь, они доходили до конца поля, то человек, подходя, давал им в руки чашу с очень сладким вином; но они поворачивались друг за другом, 611 стремясь достичь [другого] конца глубокого пара. Но позади всё было черно.
похожее на вспаханную землю, что само по себе было чудом [невероятным].


На нём он также воздвиг поле с высоким зерном, где жнецы косили, держа в руках острые серпы.
Некоторые снопы падали один за другим на землю вдоль борозды, а другие снопы связывали в снопы. За [жнецами] следовали трое вязальщиков,
а позади них мальчики собирали снопы [и], неся их на руках, постоянно пополняли запасы.
Среди них молча стоял у валка 612 хозяин, держа в руках скипетр, и наслаждался
сердце. Но поодаль, под дубом, слуги готовили пир и приносили в жертву огромного быка; в то время как женщины сыпали много белого ячменя 613 [на мясо], готовя ужин для жнецов.


Примечание 610: (вернуться) Со всем этим описанием щита Ахилла любитель поэзии может сравнить «Потерянный рай» Мильтона, песнь xi.
638 и далее. с замечаниями епископа Ньютона.

 Сноска 611: (вернуться) Но Гесихий под ;;;;;; понимал ;;;;;;;,
«борозды». См. Шнейд. о Никанде. Тер. 371.

 Сноска 612: (вернуться) Здесь я следую за переводчиком из Оксфорда. Термин
;;;;;;;; хорошо согласуется с простыми нравами ранних эпох
, когда короли были крупными фермерами. Многие из притч нашего Спасителя
демонстрируют подобную связь сельского хозяйства с царственным
достоинством.

Сноска 613: (возвращение), Вероятно, религиозный обряд. Ср. i. 449, 458.

На нём он также поместил виноградник, изобилующий виноградом,
прекрасным, золотистым; но гроздья были чёрными; и
виноградник поддерживался серебряными столбами. Вокруг него он выкопал лазурную траншею,
а вокруг неё воздвиг ограду из олова; но к ней вела только одна дорога,
куда отправлялись сборщики, когда собирали урожай. Юные девы и юноши с нежным сердцем несли сочные плоды в плетёных корзинах,
615 среди которых был мальчик, сладко игравший на пронзительной арфе; и
нежным голосом он изящно пел в такт музыке; а они, отбивая
[землю] в унисон с танцами и криками, следовали за ним, припрыгивая.

Сноска 614: (возвращение) ;;;;;;;;; ;;;;;;;;, ;;; ;;;;;;; ;;;; ;;;;;;;;;.
Мф., 21:33. См. Роземюллера к Иер., 5.

Сноска 615: (возвращение) «Vimineis calathis», Copa, 16. Проперций. iii.
11, 31.

В нём он также создал стадо быков с поднятыми рогами. Но быки были сделаны из золота и олова и с мычанием выбегали из стойла на пастбище, мимо журчащего ручья, вдоль колышущихся на ветру тростников. 616 Быков сопровождали четыре золотых пастуха и девять быстрых собак. Но два ужасных льва схватили быка, который с рёвом пробирался сквозь толпу быков, и потащили его прочь, а он громко мычал. Собаки и юноши бросились на помощь. Они действительно содрали шкуру с огромного быка и вылизали его внутренности.
чёрная кровь; и пастухи тщетно набрасывались на них, подгоняя своих проворных собак. Однако те отказывались кусать львов, но, стоя совсем близко, лаяли и сторонились их.

 На этом славном острове Вулкан также создал пастбище в прекрасной роще, полное белых овец, загонов, крытых хижин и коттеджей.

Славный Вулкан также украсил его танцем, подобным тому,
который в обширном Гноссе Дадал устроил для златовласой Ариадны.
 Там танцевали юноши и соблазнительные 617 дев, держась за руки.
 Они были одеты в тонкие льняные одежды, но те были облачены
в хорошо сшитых туниках, блестящих, как от масла; у этих тоже были красивые
гирлянды, а у тех — золотые мечи, [висящие] на серебряных поясах.
 Иногда они проворно бегали [кругом], как гончар, сидящий за гончарным кругом и пробующий, подходит ли он ему по руке,
будет ли он вращаться: а иногда они возвращались на свои места, пробегая друг сквозь друга. Но большая толпа окружила танцующих, чтобы развлечься; и среди них были два акробата, которые начали свою песню и кружились в центре.


Сноска 616: (вернуться) См. Найт и Кеннеди.

Сноска 617: (вернуться) Буквально «находящиеся в поисках быков», то есть настолько привлекательные, что можно было быть уверенным в получении хорошего приданого, выплачиваемого, согласно древнему обычаю, скотом.

 Сноска 618: (вернуться) Должно быть, это была какая-то промасленная ткань, если только мы не читаем ;;;;;;;;;; у Кеннеди. Значение очень туманное.

Но в нём он также сформировал огромную силу реки Океан, близкую к последней границе хорошо сформированного щита.

 Но когда он закончил щит, большой и прочный, он создал для него
корсет, сияющий ярче пламени.  Он также сделал
для него прочный шлем, подогнанный по размеру его висков, красивый и разнообразно украшенный, и на него он возложил золотой гребень; и сделал для него поножи из пластичного олова.

Но когда прославленный Вулкан с трудом изготовил все доспехи, он поднял их и положил перед матерью Ахилла; но она, словно ястреб,
сорвалась с белоснежного Олимпа и унесла от Вулкана сияющие доспехи.




 КНИГА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ.


АРГУМЕНТ.

 Фетида приносит Ахиллу его новые доспехи и обещает сохранить тело Патрокла от разложения. Ахилл примиряется с
Агамемнон, чудесным образом обретший силы благодаря Минерве, отправляется в бой, не обращая внимания на предсказание своей судьбы, сделанное его конем Ксанфом.



Из океанских вод поднималась одетая в шафранная мантия Заря, чтобы нести свет бессмертным и смертным; 619 но она (Фетида) пришла к кораблям, неся дары от бога. Она нашла своего дорогого сына лежащим
на Патрокле и горько рыдающим, а вокруг него рыдали его многочисленные товарищи. Но рядом с ним стояла богиня из богинь,
она взяла его за руку и заговорила с ним:

 Сноска 619: (вернуться)

 «Чтобы озарить мир священным светом,
 пробудилась Леукофея и умастила землю свежей росой».
 Пар. «Потерянный рай». XI. 132.


 «Сын мой, давай оставим его лежать, как бы мы ни скорбели, ведь он пал жертвой замысла богов.
Но прими от Вулкана эти прекрасные доспехи, каких ещё не носил ни один человек».

Сказав это, богиня положила доспехи перед Ахиллом, и они, искусно выкованные, громко зазвенели. Тогда всех мирмидонян охватила дрожь, и никто не осмеливался смотреть на них прямо, но все бежали
в страхе. Но когда Ахилл увидел их, в него ещё больше вселилась ярость; и глаза его под веками сверкали, как пламя; и он был в восторге, держа в руках великолепные дары бога. Но
после того как он насладился созерцанием этих искусных творений, он
немедленно обратился к своей матери с крылатыми словами:

 «Матушка моя, бог действительно даровал мне оружие, достойное бессмертных, которое не смог бы создать смертный. Воистину, теперь я
вооружусь; но я очень боюсь, как бы тем временем мухи,
вселившиеся в доблестного сына Менетия, не ужалили его копьём
раны, порождающие червей, оскверняют труп (ибо жизнь в нём уничтожена), и все части тела начинают гнить».

Но тогда ему ответила богиня с серебряными ногами Фетида:

«Дитя моё, пусть эти вещи не тревожат твой разум. Я постараюсь отогнать от него свирепые стаи мух, которые пожирают героев,
погибших в бою. Ибо, хотя он и пролежит так целый год, его тело никогда не истлеет, а станет даже лучше. Но ты, созвав греческих героев на собрание и отказавшись от гнева по отношению к
Агамемнон, пастырь народа, скорее вооружайся для войны и собери всю свою силу».


Так сказав, она вселила в него величайшую отвагу, а затем влила в ноздри Патрокла
амброзию и рубиновый нектар, 620 чтобы его тело оставалось нетленным.

Сноска 620: (возвращение) Мильтон, P.L. v. 633: «Пища ангелов и потоки рубинового нектара.Но благородный Ахилл шёл вдоль берега моря, устрашающе крича,
и будил греческих героев; так что даже те, кто раньше оставался
на кораблях, и кормчие, и те, кто держал штурвал, и казначеи,
[которые] были на кораблях, раздатчики еды, — даже они пришли на
собрание, потому что появился Ахилл, ведь он давно не участвовал
в жестоких битвах. И два служителя Марса, воинственного сына Тидея, и благородный
Улисс шли, хромая и опираясь на копья, потому что раны всё ещё болели
Они шли, превозмогая раны, и, приблизившись, сели на передние места. Но последним пришел царь людей Агамемнон, у которого тоже была рана: в жестокой битве его ранил своим медным копьем Кун, сын Антенора.
Тогда, когда все греки собрались, быстроногий Ахилл, встав среди них, сказал:

«Сын Атрея, это, несомненно, было бы лучше и для тебя, и для меня, 621 когда мы оба, с горем в сердце,
бушевали в душераздирающем споре из-за девушки.
Если бы Диана в тот день, когда я был безутешен, убила её стрелой на корабле, я бы смирился».
Лирнес; тогда ещё столько греков не захватили могучую землю
в свои зубы, пока она была в руках врага, и я постоянно
был в ярости. Однако для Гектора и троянцев это было лучше, но я
думаю, что греки ещё долго будут помнить нашу с тобой ссору. Но
давай оставим всё как есть, хоть и с сожалением, и подчинимся
необходимости. И теперь я прекращаю свой гнев.
Совсем не подобает мне всегда пребывать в ярости.
Скорее, подстрекай длинноволосых ахейцев к битве, чтобы они всё ещё
Я могу сразиться с троянцами, выступив против них; если они захотят
провести ночь на кораблях; но я думаю, что любой из них с радостью
преклонит колено, если ему удастся избежать смертельной схватки
с моим копьём».

 Сноска 621: (вернуться) _Т. е._ нам было бы лучше
быть друзьями, как сейчас, чем врагами. Конструкция прерывается,
чтобы передать волнение говорящего.

Так он говорил, но облачённые в доспехи греки радовались тому, что великодушный сын Пелея отказался от гнева. Но они, царь людей,
Агамемнон, также обращавшийся к ним с того же места, со своего трона, не
подходя ближе к ним:

«О друзья! герои греков, слуги Марса,
действительно, вам подобает внимать мне, поднявшись, и не подобает
тебе перебивать меня, ибо [это] трудно даже для одного
искусного оратора. 622 Но как может кто-либо услышать или
говорить в таком шуме, который поднимают люди?» но его прерывают, хотя он и обладает звучным голосом. Я
действительно обращусь к сыну Пелея; но вы, другие
греки, поймите и внимательно выслушайте, что я хочу сказать. Часто уже
Греки говорили мне это и упрекали меня; но я не виноват, 623 а виноваты Юпитер, Судьба и Эринии, блуждающие среди теней,
которые во время собрания внушили мне печальную мысль в тот день,
когда я сам лишил Ахилла награды. Но что я мог сделать?
 ведь всё совершается божеством; пагубная Ате, почтенная дочь Юпитера, причиняет вред всем. У неё нежные ноги, потому что она не ступает на землю, а ходит по головам людей, причиняя им боль, и по крайней мере одного [она] сковывает. Потому что когда-то она
она ранила даже Юпитера, который, как говорят, самый могущественный из людей и богов;
но его Юнона, будучи женщиной, обманула своим коварством в тот день, когда
Алевсина собиралась родить могучего Геракла в Фивах, окружённых крепкими стенами.
Он и впрямь, хвастаясь, сказал среди всех богов:

«Услышьте меня, 625 все вы, боги, и все вы, богини, пока я говорю то, что подсказывает мне разум. В этот день Илифия, покровительница родов, произведёт на свет некоего мужчину, который будет править всеми своими соседями, — [одного] из тех, в чьих жилах течёт моя кровь!»

Сноска 622: (вернуться) _Т. е._ даже хороший оратор ничего не сможет сделать без справедливого слушания.


Сноска 623: (вернуться) Ср. iii. 164. Сенека (изд. 1019) «Fati ista culpa est». Ср. Дюпорт. с. 106. Эсхил. Хоэфорий. 910: ; ;;;;; ;;;;;;, ;
;;;;;;, ;;;;;;;;.

 Сноска 624: (вернуться) «Тонкое порицание Ахилла». — Оксфордский словарь.
Перевод.

 Сноска 625: (вернуться) Ср. Пиндар, «Олимпийские песни», III, 50–105, и «Илиада», V, III. Я
придерживался толкования Хейна, добавляя ;;;;.

Но к нему обратилась августейшая Юнона, замышляя коварство: «Ты не должен лгать, и ты не должен заверять, что твои слова правдивы. Но давай, поклянись в верности
Поклянись мне, о Олимпийский! что он действительно будет править всеми своими соседями, которые в этот день падут к ногам женщины, среди тех мужчин, что принадлежат к твоему роду.

 Так она говорила, но Юпитер не распознал её коварного замысла и дал страшную клятву, после чего сильно обезумел. 626 Тогда Юнона,
спустившись с вершины Олимпа, быстро пришла к
Ахейский Аргос, где она знала благородную супругу Сфенела, сына Персея. И она действительно была беременна своим любимым сыном.
Приближался седьмой месяц, и она произвела его на свет.
не хватило нескольких месяцев; но она задержала рождение Алемены
и удержала Илифийцев; и сама, неся послание, обратилась
к Юпитеру, сыну Сатурна:

 Примечание 626: (возвращение) Раздраженная его страстью. Юнона думала об Эврисфее, а Юпитер — о Геракле.

«Отец Юпитер, метатель красных молний, я хочу поговорить с тобой об одном деле. Сейчас родился благородный человек, который будет править аргивянами, — Эврисфей, сын Персея, твой потомок. И нет ничего плохого в том, что он будет править аргивянами».

 «Так она сказала, но его глубоко опечалили эти слова; и
Он тут же схватил Ате за её сияющие кудри, разгневанный до глубины души, и поклялся страшной клятвой, что Ате, причиняющая всем зло, никогда больше не вернётся на Олимп и на звёздное небо.


Сказав это, он сбросил её со звёздного неба, кружа в руке, но она быстро достигла людских жилищ. Из-за неё он
всегда стонал, 627 когда видел, как его любимый сын страдает от недостойного
труда под началом 628 Эврисфея.

 «Так и я, когда великий Гектор, вздымающий волны, 629 уничтожал
греков на кормах кораблей, не мог забыть несправедливость
которые я прежде по глупости совершил. Но поскольку я пострадал и Юпитер лишил меня рассудка, я готов снова умилостивить тебя и преподнести бесчисленные дары. Но встань на битву и воодушеви других, а я сам [пообещаю] преподнести все дары, столько же, сколько благородный Улисс вчера, идя к тебе, обещал в твоих шатрах. Но если хочешь, подожди немного, хотя я и спешу в бой, а мои слуги, взяв дары с моего корабля, принесут их тебе, чтобы ты увидел, что я преподнесу [тебе] умиротворяющие подношения».

Но быстроногий Ахиллес, отвечая, обратился к нему: “Славнейший сын
Атрея, царя людей, Агамемнон, приготовишь ли ты дары, как
встретимся или оставим их при себе, [будет видно]; но теперь давайте очень
быстро вспомни о состязании; ибо не подобает тратить время
на пустые разговоры, 630 ни откладывать; поскольку великая работа еще не завершена. Но как
кто-то может снова увидеть Ахилла в первых рядах, сокрушающего
фаланги троянцев своим медным копьём, так и вы, помня об этом,
сражайтесь с [его] воинами».

Сноска 627: (вернуться) О рабстве Геракла см. Грот, т.
i. с. 128.

 Сноска 628: (вернуться) _Т. е._ навязанное.

 Сноска 629: (вернуться) «Здесь проводится параллель между хаосом,
который устроил Гектор, и тяжёлыми заданиями, которые дал Эврисфей.
Такова, по-видимому, сила этой частицы». — Кеннеди.

Сноска 630: (возвращение) Гесихий.; ;;;;;;;;;;;· ;;;;;;;;;;;;;;......
;;;;;;;;;;;;.

Но Улисс, искусный во многих хитростях, ответил: «Не так, о храбрый, богоподобный Ахилл, не так, о сын Греции, убеждай сынов Эллады,
Постясь, мы направляемся к Илиону, чтобы сразиться с троянцами; ибо
сражение будет не на короткое время, когда фаланги людей
смешаются и бог вдохнёт силу в обоих. Но велите грекам
наполнить корабли едой и вином, ибо это сила и бодрость. Ибо человек, не подкрепившийся пищей, не сможет сражаться
против [врага] весь день до захода солнца; ибо, хотя он и может
желать сражаться, его конечности постепенно слабеют, на него
наступают жажда и голод, и колени его подкашиваются.
С другой стороны, человек, пресыщенный вином и едой, сражается весь день с врагами, и сердце в его груди бьётся отважно, а члены совсем не устают, пока все не отступят с поля боя. Но иди же, отпусти людей и прикажи приготовить трапезу. И пусть царь людей, Агамемнон, вынесет дары в центр собрания, чтобы все греки могли увидеть их своими глазами, а ты мог возрадоваться в душе своей. Пусть он, кроме того, поклянется тебе,
стоя среди греков, что он никогда не ложился с ней в постель и не
он смешался с ней, как это принято, о царь, у мужчин и женщин;
и пусть душа твоя в груди твоей будет спокойна.
Затем пусть он примирит тебя с собой богатым пиром в своих шатрах,
чтобы ты ни в чём не нуждался. А на будущее,
О сын Атрея, ты будешь более справедлив к другому, ибо нет ничего недостойного в том, что царь успокаивает человека, который первым нанес ему обиду.


Сноска 631: (возвращение) Понимай как ;;;;;;;;.

Но царь людей Агамемнон в ответ обратился к нему:

«Я радуюсь, о сын Лаэрта, услышав твою речь, ибо ты правильно всё изложил и перечислил.
Я готов поклясться в этом, и мой разум велит мне сделать это в присутствии бога, и я не стану клясться ложью.
Но пусть Ахилл останется здесь хотя бы ненадолго, хотя он и спешит на битву, и пусть все остальные остаются здесь, пока не принесут дары из моего шатра, и мы заключим верные союзы. Однако тебе, [О Улисс], я поручаю это и приказываю тебе, выбрав самых выдающихся юношей из всех
Греки, несите с моего корабля дары, столько, сколько мы вчера обещали отдать Ахиллу, и ведите [сюда] женщин. Но пусть Талтибий также быстро приготовит для меня среди многочисленного войска греков вепря, чтобы я принес его в жертву Юпитеру и солнцу.


 В ответ быстроногий Ахилл обратился к нему:

«О, славнейший сын Атрея, царь людей, Агамемнон, в другое время они бы лучше занялись этими делами, когда битва прекратится и в моей груди не будет столько пыла. Но сейчас лежат изувеченные те, кого покорил Гектор, сын Приама, когда
Юпитер даровал ему славу, но вы призываете [их] к еде!
Конечно, я бы призвал сыновей греков сражаться натощак, но с заходящим солнцем, чтобы приготовить обильный ужин после того, как мы отомстим за наше унижение. До тех пор ни пища, ни питьё не пойдут мне в горло,
пока мой товарищ лежит в моей палатке, пронзённый острой
медью, повернувшись лицом к притвору, в то время как его товарищи оплакивают его.
Всё это мне безразлично, кроме резни и кровопролития,
и ужасных стонов героев».

Но хитроумный Улисс ответил ему:

«О Ахилл, сын Пелея, самый храбрый из греков, ты действительно превосходишь меня и ничуть не уступаешь мне в доблести с копьём,
но я действительно превосхожу тебя в благоразумии, потому что я родился раньше тебя и знаю больше.
Поэтому пусть твои мысли будут направлены на мои слова.
»Вскоре состязания мужчин, которых медь изливает на землю, становятся пресыщающими.
Но урожай очень мал, когда Юпитер, судья в битвах людей, склоняет свои весы.

Ни в коем случае не подобает грекам оплакивать погибших вместе с
желудок, ибо каждый день они падают в большом количестве, один за другим.
Когда же кто-нибудь сможет отдохнуть от трудов своих? Но необходимо похоронить его, кто бы он ни был, с терпеливым сердцем, оплакивая его в течение дня. 632 Но те, кто выживет в этой ужасной битве, должны помнить о питье и еде, чтобы мы могли ещё упорнее сражаться с нашими врагами, облачённые в непробиваемую броню. И пусть никто из солдат не ждёт другого напутствия. Ибо это напутствие обернётся для него бедой, кто бы он ни был
можно оставить на кораблях греков; но, наступая всем войском, давайте
ввяжемся в ожесточённую битву с троянцами, укрощающими коней».

 Сноска 632: (вернуться) Либаний, «Оракул», IX, в переводе Юлиана: ; ;;;;;
;;;;;;;;;; ;;; ;;;;; ;;;;;;, ;;; ;;’ ;;;;; ;;;; ;; ;;;;, ;;;;;;;;;
;;;;;. См. Дюпор, стр. 111.

 Он сказал это и выбрал себе в спутники сыновей славного Нестора, и
Мег, сын Филея, Тоас и Мерионы, Ликомед, сын Креонта, и Меланипп; и они направились к шатру Агамемнона,
сына Атрея. Едва было сказано слово, и дело было сделано
Совершенство. Из шатра вынесли семь треножников, которые он ему обещал, и двадцать великолепных кубков, и двенадцать коней; и тотчас
вывели семь непорочных женщин, искусных в работе, а восьмой была
прекраснолицая Брисеида. Но Улисс, положив 633 целых таланта золота,
пошёл впереди, а за ним другие греческие юноши несли дары и
положили их посреди собрания. Но Агамемнон встал, и Талтибий,
подобный богу своим голосом, встал рядом с народным
старейшиной, держа в руках кабана. Тогда сын
Атрей, взяв в руки нож, который всегда висел у него на поясе рядом с большими ножнами для меча, отрезал чуб у вепря.
Он воздел руки к Юпитеру и помолился, но все греки молча сидели на том же месте и почтительно внимали царю. Но, помолившись, он заговорил, глядя в бескрайнее небо:


Сноска 633: (вернуться) _Т. е._ на весы, чтобы его взвесили.

«Теперь пусть первым будет свидетель Юпитер, величайший и лучший из богов, и
Земля, и Солнце, и вы, фурии, что карают людей под землёй,
кто бы ни поклялся во лжи, я никогда не поднимал руки на служанку
Брисеиду, не нуждался в ней ради ложа или какой-либо другой цели;
но она оставалась нетронутой в моих шатрах. Но если что-то из этого
ложь, пусть боги обрушат на меня все те бедствия, которые они
обрушивают, когда люди грешат, клянясь».

 Он сказал это и перерезал горло вепря безжалостным мечом; и
Талтибий, развернувшись, бросился в бурные воды седого моря, чтобы стать кормом для рыб. Но Ахилл, поднявшись, сказал среди воинственных греков:

«О отец Юпитер, воистину ты насылаешь на людей великие бедствия; ибо никогда Атрид не смог бы так сильно разжечь во мне гнев, и никто, кроме глупца, не увел бы девушку, если бы я не воспротивился, но Юпитер по какой-то причине пожелал, чтобы многие греки погибли. Но теперь идите на трапезу, чтобы мы могли вступить в бой».

 Так он сказал и поспешно распустил собрание. 634

Сноска 634: (возвращение) См. «Одиссея», VIII, 38: ;;;; ;;;;;;;;; ;;;;;, т. е.
;;;;. Вергилий, «Энеида», IV, 226: «Celeres defer mea dicta per auras», что
 Сервий переводит как «celer, vel celeriter».

Они действительно разошлись по своим кораблям, но великодушные
мирмидоняне занялись подарками и, взяв их, отправились на
корабль богоподобного Ахилла. Они сложили подарки в шатрах и усадили женщин, а доблестные слуги отвели лошадей в конюшню. Но потом Брисеида, подобная золотой Венере,
увидев Патрокла, израненного острым копьём, бросилась к нему,
громко заплакала и руками разорвала себе грудь, нежную шею
и прекрасное лицо. 635 Тогда женщина, подобная богиням,
плача, сказала:

«О Патрокл! самый дорогой для моей несчастной души, я оставил тебя живым,
выходя из шатра, но теперь, вернувшись, нахожу тебя мёртвым, о
вождь народа! Как в моём случае зло всегда следует за злом.
Воистину, героя, которого дали мне отец и почтенная мать, 636 я
увидел пронзённым острой медью перед городом; и трое любимых
братьев, которых родила мне та же мать, все погибли в тот роковой
день. Тем не менее ты не позволил мне плакать, когда
быстроногий Ахилл убил моего мужа и разрушил город богов
Майн, но ты же сказал, что сделаешь меня законной женой 637
благородного Ахилла, отвезешь меня на кораблях во Фтию и устроишь свадебный пир среди мирмидонян. Поэтому я неутешно оплакиваю тебя,
покойся с миром».

 Примечание 635: (вернуться) Об этих древних знаках скорби см. Вергилий.
;n. iv. 672; xii. 605; Силий, viii. 153; Туск. Квест. iii. 26. Эсхил.
 Хоэфоры. 22: ;;;;; ;;;;;; ;;;;;;;; ;;;;;;;;. Евр. Гел. 1098: ;;;;; ;’
;;;;; ;;;;;; ;;;;;; ;;;;;. Орест. 950: ;;;;;;; ;;;;;; ;;;;; ;;;
;;;;;;;;, ;;;;;;;;; ;;;;. Артемидор. I. ;; ;;;; ;;;;;;; ;;;;;;;; ;;;
;;;;;;; ;; ;;;;;;;;. См. комментарий к Петронию. cxi.

 Сноска 636: (вернуться) Для заключения брака требовалось согласие обоих родителей. См. Фейт, Antiq. Hom. ii. 13, 3.

 Сноска 637: (вернуться) Судя по всему, в то время она была только помолвлена.

Так она говорила, плача; и женщины оплакивали Патрокла, как будто он был их близким другом, но [на самом деле] каждая оплакивала свои собственные беды. Вокруг него (Ахилла)
собрались старейшины греков, умоляя его подкрепиться; но он, стеная, отказывался:

«Умоляю [вас], пусть кто-нибудь из моих возлюбленных товарищей будет послушен
«Не насыщайте моё сердце ни едой, ни питьём, ибо тяжкое горе овладело мной.
Но я буду ждать до захода солнца и вынесу всё».

 Сказав это, он отпустил остальных царей, но двое сыновей Атрея остались.
А также благородный Улисс, Нестор, Идоменей и престарелый воин
Феникс, постоянно стремившийся развлечь его, скорбящего, не мог привести его в восторг, пока он не вступил в кровавую бойню 638]. Но, вспоминая [Патрокла], он часто вздыхал [и говорил]:


Примечание 638: (возвращение) Так же у Энния, стр. 128. Хессель.: «Belli ferratos
posteis portasque refregit». Вергилий. Энеида. I. 298: «Claudentur belli port;». Стаций. Фиваида. V. 136: «Movet ostia belli».

 «Наверняка и ты когда-то, о несчастный! самый дорогой из моих товарищей,
ты бы сам устроил для меня обильный пир в моём шатре,
быстро и усердно, когда греки поспешили начать кровопролитную войну
против троянцев, объезжающих коней. Но теперь ты лежишь изувеченный,
а моё сердце не знает ни питья, ни еды, хотя они и есть внутри,
из-за моей скорби по тебе, ведь я не смог бы вынести ничего хуже, даже если бы узнал о смерти моего отца, который, возможно, сейчас проливает слёзы.
Фтия из-за отсутствия такого сына; в то время как я, чужеземец, веду войну против троянцев из-за ненавистной Елены; или из-за него, моего любимого сына, которого я воспитываю на Скиросе, если он ещё жив, богоподобный Неоптолем. Ибо раньше душа моя надеялась, что я один погибну здесь, в Трое, вдали от коневодства
Аргос, и чтобы ты вернулся во Фтию, чтобы ты мог привезти моего сына на своём чёрном корабле со Скироса и показать ему всё: моё имущество, моих слуг и мою великую обитель с высоким куполом.
Ибо теперь я полагаю, что Пелей либо совсем умер, либо, едва живой, страдает от мучительной старости и постоянно ожидает дурных вестей обо мне, когда услышит о моей смерти».

 Так он говорил, плача, и старейшины тоже вздыхали, вспоминая каждый о том, что оставил в своих жилищах. Но сын Сатурна, видя их плач, проникся к ним состраданием и тут же обратился к ним:
Минерва обратилась к нему с крылатыми словами:

 «О дочь моя, ты совсем забыла своего доблестного героя.  Неужели Ахилл больше не занимает твоих мыслей?  Он сам
сидит перед своими кораблями с высокими носами и оплакивает своего дорогого товарища;
в то время как остальные отправились на пир, он не отдохнул и не поел.
Иди же, влей в его грудь нектар и восхитительную амброзию, чтобы он не умер от голода.
Сказав это, он подтолкнул к нему Минерву, которая уже была наготове. Но она, подобно ширококрылой, пронзительно кричащей гарпии,
спустилась с небес по воздуху. Греки тем временем вооружались
по всему лагерю, когда она влила в грудь Ахилла нектар и
восхитительную амброзию, чтобы не пришел неприятный голод
на его конечностях. Затем она отправилась в прочный особняк своего могущественного отца
и они, порознь, высыпали из быстрых кораблей.

И как когда густой снег-Хлопья летят вниз от Jove, под силу
холод, очистки воздуха Борея; так что с кораблей были подтверждены многолюдно
шлемы, светит ярко, и орудовали щиты, сильный-cavitied
corslets, и ясеневые копья. Но блеск достиг небес, и вся земля вокруг
улыбнулась под сиянием меди; и под ней зазвучали шаги людей. В центре стоял благородный Ахилл
Он был вооружён, и его зубы скрежетали, а глаза сверкали, как пламя.
Но невыносимая скорбь проникла в его сердце, и, разгневанный на троянцев, он надел дары бога, которые изготовил для него Вулкан. Сначала он надел на ноги красивые поножи, скреплённые серебряными застёжками, затем надел на грудь корсет и повесил на плечо
медный, утыканный серебром меч; затем взял в руки большой и
твёрдый щит, отблеск которого был виден издалека, как от луны. 639
И подобно тому, как с моря на моряков светит пламя горящего огня,
зажжённого высоко среди гор в уединённом месте;
но буря уносит их прочь от друзей по рыбьему дну; так и от щита Ахилла,
прекрасного и искусно сделанного, сияние достигло неба. Но, подняв его, он
надел на голову прочный шлем, и шлем, украшенный конским волосом, засиял, как звезда, а золотые пучки, которыми Вулкан густо оплёл конус, зашевелились. Тогда благородный Ахилл попытался
Он обхватил себя руками, чтобы проверить, подходят ли они ему и свободно ли в них двигаются его прекрасные руки и ноги. Но они были для него как крылья и поднимали его, народного пастыря. И из ножен он выхватил отцовское копьё, тяжёлое, большое и крепкое, которым не мог орудовать никто из греков, кроме Ахилла, который один знал, как его метать, — пелийский ясень, который
Хирон срезал для своего отца коней с вершины Пелиона, чтобы они стали погибелью для героев. Но Автомедон и Алким, запрягая коней, впрягли их в колесницу; и на них были прекрасные уборы. Они посадили
Он вставил им в зубы удила и натянул поводья, направляя их к хорошо смазанной колеснице.
Автомедон, схватив блестящий хлыст, висевший у него на руке, запрыгнул в колесницу.
Ахилл, вооружённый для битвы, сел позади него, сверкая в своих доспехах, как сияющее солнце.
Он отдал страшную команду лошадям своего отца:

 Сноска 639: (вернуться) Мильтон, P. L. i. 284:

 “........ его щит размером с пруд
 Неземного нрава, массивный, большой и округлый,
 Позади него отливал; широкая окружность
 Висела на его плечах, как луна ”.


«Ксант и Балий, прославленные потомки Подарга, примите
решение по-другому вернуть вашего возничего в стан греков
в целости и сохранности, после того как мы насытимся битвой,
и не оставить его там мёртвым, как Патрокла».

Но из-под ярма к нему обратился Ксанф, его быстроногий скакун
и тут же опустил голову, а вся его грива обвисла
от кольца, которое находилось рядом с хомутом, доходило до земли. Но
белорукая богиня Юнона даровала ему дар речи:

“Теперь, по крайней мере, мы вынесем тебя невредимым, о стремительный Ахилл: но
Роковой день приближается к тебе; и не мы в том виноваты, а могущественное божество и жестокая судьба. Ибо не из-за нашей лени или праздности троянцы сняли доспехи с плеч Патрокла; но храбрейший из богов, которого породила златовласая Латона, убил его в первых рядах и прославил Гектора. И [хотя] мы можем
бежать даже со скоростью Зефира, который, как говорят, самый быстрый,
тебе всё равно суждено быть жестоко поверженным богом и человеком».


Сказав это, фурии умолкли, но он
Быстроногий Ахилл, сильно разгневанный, обратился к нему:

 «О Ксант, зачем ты предсказываешь мне смерть?  Ведь тебе это совсем не нужно.  Я и сам знаю, что мне суждено погибнуть здесь, вдали от моих дорогих отца и матери.  Тем не менее я не остановлюсь, пока троянцы не насытятся войной вдоволь».

Он заговорил и, крича, обратился к первым рядам, направляя свой
копытный скакун.




 КНИГА ДВАДЦАТАЯ

АРГУМЕНТ.

 Юпитер разрешает богам присоединиться к битве, и они занимают свои
места по обе стороны. Эней вступает в бой с Ахиллом, но
спасён Нептуном. Гектор, в отместку за смерть своего брата
Полидора, тоже нападает на Ахилла, и от смерти его спасает только вмешательство Аполлона.
Затем Ахилл убивает многих троянцев.



 Так вокруг тебя, о сын Пелея, стояли вооружённые ахейцы, ненасытные в бою, рядом со своими кривыми кораблями, а троянцы — с другой стороны, на возвышенности 640 равнины. Но Юпитер приказал Фемиде
созвать богов на собрание с вершины многодолинного Олимпа,
и она, обойдя всех, приказала им явиться во дворец Юпитера.
Не было среди них ни одной реки, кроме Океана, и ни одной нимфы,
обитающей в прекрасных рощах и у истоков рек, и на травянистых лугах.
Затем, придя в обитель повелителя облаков Юпитера, они
сели на блестящие полированные скамьи, которые Вулкан с хитроумным
мастерством изготовил для отца Юпитера. Так они собрались во дворце
Юпитера. Нептун не ослушался богини и пришёл к ним из моря. Затем он сел в центре и спросил о замысле Юпитера:

 Сноска 640: (вернуться) См. x. 160; xi. 56.

«Зачем снова, о метатель сверкающих молний, ты созвал богов на собрание? Ты хочешь что-то обсудить в отношении троянцев и греков? Ведь их битва вот-вот разгорится».


Но Юпитер, повелевающий облаками, ответил:

«Ты знаешь, о сотрясатель земли, что у меня на сердце [и] ради чего я собрал вас.
Хоть они и обречены на гибель, они мне небезразличны.
Однако я останусь сидеть на вершине Олимпа, откуда, глядя на них, буду радоваться в душе. Но вы, остальные, уходите.
чтобы вы могли отправиться к троянцам и грекам. Окажите помощь обоим, в соответствии с их желаниями. Ибо если Ахилл в одиночку сразится с троянцами, они не продержатся и мгновения против быстроногого сына Пелея. Раньше они бежали при одном его виде, но теперь, когда он в ярости из-за своего товарища, я боюсь, как бы он не разрушил стену вопреки судьбе».

Так сказал Сатурниан Юпитер и поднял на бой неукротимых 641
богов, и они поспешили вступить в сражение.
Разногласия умов. Юнона и Паллада Минерва [отправились] на
собрание кораблей, а также сотрясающий землю Нептун и полезный
Меркурий, который отличался благоразумием, а с ним Вулкан,
дикий в своей мощи, хромой, и под ним его слабые конечности двигались со всей силой. Но к троянцам [отправился] Марс, бросающий копья, и с ним
нестриженый Феб, 642 и Диана, любящая стрельбу из лука, Латона,
Ксант и любящая смех Венера. Пока боги были вдали от смертных,
греки пребывали в великом воодушевлении, потому что Ахилл
появился, ибо он давно не участвовал в жестоких битвах; и сильная дрожь охватила троянцев, каждого из них до самых конечностей,
от страха, ибо они видели быстроногого сына Пелея, сверкающего
оружием, равного кровожадному Марсу. Но когда олимпийцы
прибыли к толпе людей, тогда разгорелась яростная борьба, возбуждавшая народ, и Минерва кричала, то стоя у рва, то снаружи, то громко взывая к эхом разносящимся берегам. Но Марс громко кричал с другой стороны, словно обращаясь к тьме
вихрь, воодушевлявший троянцев из высокого города, то и дело проносился вдоль Симоиса над Калликолоном. 643
Так благословенные боги, подстрекая обе стороны, вступили в бой, и между ними разгорелся ожесточённый спор. Но с небес разразился ужасный гром — это отец богов и людей; а внизу Нептун сотрясал бескрайнюю землю и высокие вершины гор. Потряслись корни и все вершины многоструйной Иды, и город троянцев, и корабли греков. Сам Плутон, царь подземного царства
Мир содрогнулся и вскочил со своего трона в ужасе,
воскликнув во весь голос, чтобы Нептун, сотрясающий землю, не разорвал её
над ним и не открыл смертным и бессмертным его жилища, ужасные,
мерзкие, которые ненавистны даже богам. Поднялся такой шум, что
боги вступили в бой. Против царя Нептуна действительно выступил Феб
Аполлон с его крылатыми стрелами и лазурноглазая богиня Минерва противостоят Марсу.
Против Юноны стоит богиня золотого лука, охотница Диана, любящая стрельбу из лука, сестра Аполлона; и
напротив Латоны, хранительницы, 644 полезного Меркурия. Против Вулкана также
текла великая река с глубокими заводями, которую боги называют Ксанфом, а люди — Скамандром.


Примечание 641: (возвращение) Баттм. Лексикон. с. 406, 3: «Прилагательное
;;;;;;;;, буквально «не сгибающийся, неподатливый, не поддающийся», стало
эпитетом для обозначения яростного, неконтролируемого, непрекращающегося шума, битвы, плача и т. д., как в I;. M. 471; B. 797; ;. 760; и в качестве наречия в ;. 549.


Сноска 642: (вернуться) Гораций. Оды. I. XXII. 2: «Intonsum, pueri, dicite
Cynthium». Тибулл. I. 4, 37: «Солнца вечный свет, и Вакх
juventa: hanc decet intonsus crinis utrumque Deum». Для этого приводятся различные причины, например: «quia occidendo et renascendo semper est
juvenior», Фульгенций Миф. I. 17; или «quod ipse sit sol, et sol ignis est, qui nunquam senescit», Лутат о Стат. Фиваида. I. 694. Однако жители Иерополиса поклонялись бородатому Аполлону. — Макр. Сат. i. 17.


Сноска 643: (вернуться) Возвышенность, которая находилась на дороге из Трои к морскому побережью, по другую сторону Симоиса, и господствовала над всей равниной. Отсюда и место встречи богов, которые благоволили троянцам.

Сноска 644: (возвращение) Мы находим вспомогательный глагол ;;;;;;; = _valere_ в
;sch. Eum. 36. Apollon. Lex. p. 762; Hesych. t. ii. p. 1334, производящее
;;;;; от ;;;;;;;;;, первое из которых связывает его с ;;;;;;;;;, ;
;;;;;;; ;;;;;;;, ;;;;’ ;;;; ;;;;;;.

 Так боги восстали против богов; но Ахилл больше всего жаждал
прорваться сквозь толпу к Гектору, сыну Приама, ибо его разум
особенно велевал ему утолить жажду Марса, непобедимого воина,
кровью Гектора. Но Аполлон, возбудитель воинского духа, тут же настроил
Энея против сына Пелея и вселил в него непоколебимую храбрость.
И он сравнил себя с Ликаоном, сыном Приама, и, сравнив себя с ним, Аполлон, сын Юпитера, сказал:

 «О Эней, советник троянцев, где твои угрозы, которые ты, пируя, обещал вождям троянцев?
Ты обещал сразиться с Ахиллом, сыном Пелея?»

 Но Эней, отвечая, обратился к нему в свою очередь:

«Сын Приама, зачем ты приказываешь мне, не желая этого, сражаться с великодушным Пелидом? Разве я не впервые выступаю против быстроногого Ахилла, но уже в другой раз?»
Однажды он погнался за мной со своим копьём с Иды, когда напал на наш скот и опустошил Лирнес и Педас. Но Юпитер сохранил меня, придав мне сил и ловкости. Конечно, я бы пал от руки Ахилла и Минервы, которая, опередив его, даровала ему победу и вдохновила его на то, чтобы он сразил леганцев и троянцев своим медным копьём. Поэтому невозможно, чтобы человек сражался с Ахиллом, ведь рядом с ним всегда один из богов, который предотвращает гибель. Кроме того, его оружие летит прямо и не останавливается
прежде чем он пронзит человеческую плоть; хотя, если бы божество
проявило такую же волю к победе, ему было бы не так-то просто одолеть меня,
хотя он и хвастается, что весь из меди».

Но к нему снова обратился царь Аполлон, сын Юпитера:

«Но и ты, о герой, молись бессмертным богам, ибо они говорят, что
ты тоже порождение Венеры, дочери Юпитера, а он — порождение
низшей богини; ибо одна — от Юпитера, а другая — от древнего
морского бога. Но направь свою непобедимую броню прямо на него, и пусть он
ни в коем случае не отвратит тебя от себя высокомерными словами и угрозами».

Сказав это, он придал пастырю народа великую храбрость;
и он двинулся сквозь передние ряды, облачённый в блестящую медь.
И сын Анхиса не ускользнул от внимания белорукой Юноны,
когда шёл против сына Пелея сквозь ряды людей; но, созвав
богов, она обратилась к ним:

«Подумайте теперь, и Нептун, и Минерва, как всё это будет. Этот Эней, облачённый в блестящую медь, выступил против сына Пелея, и Феб Аполлон подстрекал его. Но
пойдёмте, давайте всё же повернём его назад или пусть кто-нибудь из нас встанет
Ахиллес, дай ему великую силу и не дай ему недостатка в мужестве,
чтобы он знал, что его любят самые могущественные из бессмертных
и что, напротив, тщетны те, кто до сих пор отвращал от троянцев войну
и кровопролитие. Но мы все спустились с Олимпа,
чтобы принять участие в этой битве, и не хотим, чтобы он сегодня пострадал
среди троянцев. Но в будущем он испытает столько страданий,
сколько Судьба вплела в его нить [судьбы] при его рождении, 645
в то время, когда его мать произвела его на свет. Но если Ахилл не
Если он узнает об этом от бога, то впоследствии будет бояться, когда какой-нибудь бог выступит против него в битве, ибо боги, когда они явили себя, ужасны, когда их видят явственно». 646
Но тогда Нептун, сотрясающий землю, ответил:

«Юнона, не впадай в безудержную ярость, в этом нет никакой необходимости. Я,
действительно, не хотел бы, чтобы мы вступали в битву с другими богами,
поскольку мы гораздо могущественнее. 647 Лучше давайте отойдём в
сторону и сядем на возвышенности, 648 а война пусть будет заботой
смертных. Но если Марс начнёт битву, или Аполлон, или
Если мы удержим Ахилла и не позволим ему сражаться, то между нами тут же возникнет вражда. И я думаю, что они, очень быстро приняв решение, вернутся на Олимп и смешаются с собранием других богов, поневоле подчинившись нам».

Сказав это, лазурноволосый [бог] повел его к высокой курганной стене божественного Геракла, которую возвели троянцы и Паллада Минерва, чтобы он мог сбежать от морского чудовища, когда оно погонится за ним от берега до равнины. Там
Нептун сел, и другие боги окружили его непроницаемой тучей.
С другой стороны, они сидели на вершинах Калликолона, вокруг тебя, о лучник Аполлон, и Марса, громилы городов.
 Так они сидели по обе стороны, строя планы, но ни один из них не хотел начинать кровопролитную войну.
Но Юпитер, восседавший на троне, подбадривал их. Однако вся равнина была заполнена ими и сверкала
от блеска доспехов людей и лошадей, а земля гудела под их
ногами, когда они мчались навстречу друг другу. Но два героя, самые отважные из всех,
двинулись навстречу [друг другу] в середину обеих армий, жаждущие
сражаться, — Эней, сын Анхиса, и благородный Ахилл. И первым двинулся
Эней, угрожая, кивая своим прочным шлемом; перед грудью он держал
свой стремительный щит и потрясал своим медным копьём. Но с другой
стороны на него бросился Пелид, словно свирепый лев, которого
собравшиеся люди, целая деревня, жаждут убить. Он,
однако, поначалу презирает их и продолжает свой путь; но когда один из
энергичных юношей ранит его дротиком, он, зевнув, собирает
сам [для весны], 649 и пена выступает у него на зубах, и
его доблестная душа стонет в груди, и он бьет хвостом по бокам и
бедрам с обеих сторон и готовится к битве; затем, грозно сверкая
глазами, он устремляется вперед, чтобы убить кого-нибудь из
людей или погибнуть самому в первой же схватке. Так его сила
и благородная душа побудили Ахилла выступить против великодушного Энея.
Но когда они, наступая, приблизились друг к другу, быстроногие,
благородный Ахилл первым обратился к другому:

Сноска 645: (возвращение) См. Дюпор, стр. 114. О паутине, сотканной
Судьбами для жизни человека, см. Вергилий, Эклоги, IV, 46; Катулл, XLIV, 328. Но
этот отрывок из Гомера, по-видимому, подразумевает древнее представление о том, что Судьбы можно отсрочить, но нельзя отменить. Ср. Немесида. О природе. Горн. I, 36;
Цензорин. de die Nat. xiv.; Сервий. Комментарий к «Энеиде». VII. 398.

 Примечание 646: (возвращение) «Deos _manifesto_ in lumine vidi». — Вергилий. «Энеида». IV. 358. О вере в то, что встреча с богом опасна, см. Ливий. I. XVI. где Прокул умоляет о явлении
Ромул «чтобы было справедливо противнику». См. примечание к Исх. xxxiii. 20;
 Судей xiii. 22.

 Примечание 647: (возвращение) Я почти готов признать этот стих подложным, как и Эрнести.
Его нет в рукописях Липса и в издании Роме, и, по-видимому, он не был прочитан Юстатием.

Сноска 648: (возвращение) Сравните «Contemplantes» Лукана, sub init., где боги ищут подобное место для наблюдения.

 Сноска 649: (возвращение) То же ;;;;; в xv. 403. «Это слово также используется в том же значении по отношению к воину, который готовится броситься на своего
Враг, или ожидая его нападения, собирается с силами, или, как мы говорим, принимает позу для нападения или защиты». — Баттм. Лексил.
стр. 258.

 «Почему, о Эней, пройдя через такую толпу, ты стоишь передо мной?
Неужели твоя душа побуждает тебя сразиться со мной в надежде, что ты будешь управлять троянцами, объезжающими коней, на месте 650
Приама?» Но даже если ты убьёшь меня, Приам не отдаст тебе эту награду.
У него есть сыновья, и он сам непоколебим и не вероломен. Или, если ты убьёшь меня, пусть троянцы отрубят тебе
участок земли 651, превосходящий другие, пригодный для виноградников и пахоты, чтобы ты мог его возделывать? И всё же я надеюсь, что тебе это будет нелегко. Ибо я думаю, что в другой раз я обратил тебя в бегство своим копьём. Разве ты не помнишь, как я в одиночку стремительно гнал тебя, одинокого, на быстрых ногах вниз по Идейским горам? Тогда ты действительно не оборачивался во время полёта, а
сбежал оттуда в Лирнес; но я разрушил его, напав на него с помощью
Минервы и отца-Зевса. Женщин я тоже увел
пленники, лишившиеся своего дня свободы; но Юпитер и другие боги сохранили тебя. Однако я не думаю, что они защитят тебя сейчас, когда ты предаёшься размышлениям; но я призываю тебя уйти в толпу и не выступать против меня, пока ты не навлек на себя беду; но [это] глупец [который] узнаёт о чём-то [только] тогда, когда это уже сделано».

Сноска 650: (вернуться) ;;;;..... ;;;;;;;;; — правильный пересказ Газы.


 Сноска 651: (вернуться) См. 194.

 Но Эней в свою очередь ответил ему:

 «Не думай, о сын Пелея, что ты можешь напугать меня, как мальчишку.
словами; ведь я тоже умею произносить и угрозы, и упреки.
Но мы знаем род друг друга и знаем наших родителей,
слыша давно произнесенные слова смертных; хотя на самом деле
ты не знаешь моего происхождения, а я — твоего. Говорят,
что ты — сын прославленного Пелея и твоей матери
Фетида, златовласая морская нимфа; в то время как я хвастаюсь тем, что происхожу от великодушного Анхиса, а Венера — моя мать.
Кто-то из них или обе в этот день будут оплакивать своего возлюбленного сына, ибо я думаю, что мы
не вернётся с поля боя, разделённого этими детскими словами. Но если
ты желаешь, чтобы я обучил тебя этим вещам, чтобы ты мог хорошо
знать наш род (ибо многие люди знают его), то громовержец Юпитер
действительно первым породил Дардана. 652 И он построил Дарданию,
ибо священный Илион, город красноречивых людей, ещё не был
построен на равнине, и они всё ещё жили у подножия многоглавой Иды. Дардан снова зачал сына,
царя Эрихтония, который в то время был самым богатым из смертных. Три тысячи его кобыл паслись на болотах, радуясь своей нежной
жеребята. Однако Борей влюбился в некоторых из них, когда они паслись, и, уподобившись коню с лазурной гривой, покрыл их.
Они забеременели и родили двенадцать кобылок, которые, когда
прыгали по плодородной земле, перепрыгивали через самые высокие
колосья, не ломая их. 653 Но когда они резвились на широкой
спине океана, то бежали по поверхности гребня седого моря. Но Эрихтоний породил Троса, царя троянцев. От
Троса произошли три прославленных сына: Ил, Ассарак и
богоподобный Ганимед, который воистину был самым красивым из смертных; и которого
боги вознесли на небеса, чтобы он разливал вино для Юпитера, 654 чтобы из-за своей красоты он мог быть среди бессмертных. Илус снова зачал своего знаменитого сына Лаомедонта; но Лаомедонт зачал Титона и Приама,
Ламп, Клитий и Гикетаон, ветвь Марса; и Ассарак Капис,
который также породил своего сына Анхиса. Но Анхис породил меня, а Приам — благородного
 Гектора. Я горжусь своим происхождением и кровью. Но Юпитер
приумножает и умаляет доблесть людей, как ему угодно, ибо он —
самый могущественный из всех. Но давай больше не будем говорить об этом,
как маленькие мальчики, стоящие в центре битвы. Ведь
оба могут наговорить столько упреков, что стовесельная галера 655 не вместит их всех; ведь язык смертных многословен, 656 а речи в нем многочисленны и разнообразны: и широко распространяются 657 слова повсюду.
Какое бы слово ты ни произнёс, такое же ты и услышишь. Но зачем нам споры и ссоры?
«Вы сражаетесь друг с другом, как женщины, которые, разгневанные душераздирающей ссорой, выходят на середину дороги и упрекают друг друга во многом, что является правдой, а что — нет, ведь гнев тоже наводит на такие мысли? 658
 Однако словами ты не отвратишь меня, мужественного, от моей доблести, прежде чем обнажишь против меня свою медь. Но давай скорее испытаем друг друга медными копьями».

Сноска 652: (вернуться) О Дардане, эпониме Дардании, см.
Грот, т. I, с. 387, где прекрасно изложена вся легенда о Трое
обсуждалось. Ср. Virg. ;n. i. 292; iii. 167, где римский поэт обращается к Гомеру, чтобы проследить родословную Энея до Юпитера.


Сноска 653: (вернуться) Этой гиперболе подражали многие поэты. Ср. Оппиан, Cyn. i. 231; Аполлон Родосский, i. 183; Квинт Калабрийский,
viii. 156; Вергилий, «Энеида», vii. 808; Клавдиан, «О добрых нравах», i. 97.

Сноска 654: (вернуться) Ср. Пиндар, «Олимпийские песни», I, 69, и Сервий, «Энний», I, 32.

 Сноска 655: (вернуться) Сравните латинскую фразу «plaustra convitiorum» и Дюпора, стр. 116.]

Сноска 656: (возвращение) ;;;;;;; — ;;a ;;; ;;;;;;;;;; — Евстафий.

Сноска 657: (возвращение) ;;;;;, ;;;;;;;;;; ;;’ ;;;;;;;.— Евстафий. См.
Кеннеди.

 Сноска 658: (возвращение) «_То есть_ побуждает говорить всё что угодно,
правду и неправду».— Оксфордский перевод.

Он произнёс это и метнул своё медное копьё в ужасный щит,
страшный [на вид], и огромный щит зазвенел от удара копья. Но сын Пелея,
встревоженный, удержал щит от него своей сильной рукой,
подумав, что длинное копьё великодушного Энея легко пробьёт его;
глупец! он и не помыслил в своём разуме и душе, что славные дары
богов не даются легко
не покориться смертным и не уступить. И тогда тяжёлое копьё воинственного Энея не пробило щит, но его остановило золото, дар бога.
Однако оно пробило две складки, но их было ещё три; ведь Вулкан сделал пять складок: две медные, две оловянные и одну золотую, в которой и застряло медное копьё. Но затем Ахилл метнул своё копье с длинной тенью и
ударил по щиту Энея, равному по всем сторонам, с внешней
стороны, где была самая тонкая медная обшивка и воловья кожа
Но пелийский ясень пробил его, и щит был сокрушён. Но Эней пригнулся и, охваченный ужасом, оттолкнул от себя щит.
Копьё [пролетев] над его головой, вонзилось в землю, стремясь [продолжить путь], ибо оно пробило оба круга могучего 660 щита. Но он, увернувшись от длинного копья, замер на месте,
но безмерная печаль застилала его глаза, и он был в ужасе от того,
что оружие застряло так близко от него. Но Ахилл с жаром бросился на него,
выхватив свой острый меч и издав устрашающий крик. Тогда Эней схватил
в руке у него был камень, огромный и тяжёлый, который не смогли бы поднять и двое таких, как он, людей; но он, хоть и был один, легко управлялся с ним. Тогда Эней, бросившись вперёд, ударил его камнем либо по шлему, либо по щиту, что спасло его от неминуемой гибели; и  Пелид в ближнем бою лишил его жизни мечом, если бы Нептун, сотрясающий землю, не заметил этого и тут же не обратился с речью к бессмертным богам:

Сноска 659: (вернуться) См. стих 168.

Сноска 660: (вернуться) См. Баттм. Лексикон, стр. 83. Схолия и Гесихий.
т. и. п. 296, интерпретируйте как «окружающий человека».

«О боги! конечно же, я сейчас горюю из-за великодушного
Энея, 661 который скоро сойдёт в Аид, побеждённый сыном
Пелея, глупец, поддавшийся на уговоры далекозоркого Аполлона;
и он никак не может предотвратить 662 своё печальное гибельное будущее. Но почему же теперь
этот ни в чём не повинный 663 человек должен страдать из-за чужих
печалей, ведь он всегда приносит дары, угодные богам, населяющим
широкое небо? Но давайте заберём его отсюда
смерть, чтобы даже сын Сатурна не разгневался, если Ахилл действительно убьёт этого человека.
Более того, ему суждено спастись, чтобы род Дардана, которого Юпитер любил больше всех детей, рождённых от него и смертных женщин, не погиб без потомства и не вымер. Ибо сын Сатурна уже возненавидел род Приама,
и власть Энея теперь будет править троянцами, и сыновья его сыновей, которые могут родиться в будущем, будут править Троей».


Сноска 661: (вернуться) Замечания Грота, т. I, стр. 428 и далее.
Характер и положение Энея на протяжении всей «Илиады» заслуживают большого внимания.

Сноска 662: (возвращение) «Примеры употребления ;;;;;;;;; у Гомера достаточно часты, чтобы мы могли с уверенностью утверждать, что при их сравнении это слово никогда не имеет (по крайней мере, в его произведениях) более общего значения _быть полезным, помогать_, но всегда, без исключения, имеет более конкретное значение _отвращать_... Изучая отрывки, мы обнаруживаем, что даже там, где не указан винительный падеж, зло, от которого нужно отвратить, всегда можно понять из контекста». — Баттм. Лексил. С. 542.

Сноска 663: (возвращение) Он хотел вернуть Елену. См. Ливий, I, 1.

Но тогда многоокая почтенная Юнона ответила:

«О сотрясатель земли! поразмысли в своём сердце о том, что касается Энея, — то ли ты заберёшь его, то ли позволишь ему, будучи храбрым, быть побеждённым Ахиллом, сыном Пелея. Ибо мы уже оба, я и
Паллада Минерва, поклялись перед всеми бессмертными, что
мы никогда не поможем троянцам предотвратить злосчастный день, даже
когда вся Троя, охваченная пламенем, будет гореть, а воинственные
сыны греков подожгут её».

Но когда сотрясающий землю Нептун услышал это, он поспешил сквозь
битву и звон копий туда, где были Эней и
прославленный Ахилл. И тотчас же он навёл тьму на глаза Ахилла, сына Пелея, и вытащил из щита великодушного Энея пепловое копьё, хорошо защищённое медью, и положил его к ногам Ахилла, а Энея толкнул, высоко подняв его над землёй. Но Эней перепрыгнул через множество рядов людей и лошадей, движимый рукой бога, и оказался в тылу сражающихся
в бой, где кауконы выстроились для сражения. Но совсем рядом с ним появился
сотрясающий землю Нептун и, обращаясь к нему, произнёс крылатые слова:

«О Эней, кто из богов повелел тебе, обезумевшему, сражаться против
Ахилла, который и храбрее тебя, и дороже бессмертным? Но отступай всякий раз, когда окажешься против него, чтобы, даже вопреки судьбе, не попасть в обитель Плутона. Но когда
Ахилл встретит свою смерть и исполнит свой рок, тогда, вновь обретя уверенность, сражайся в первых рядах, потому что никто из греков не сможет убить тебя».

Сказав это, он оставил его там, после того как всё ему рассказал, и сразу же рассеял густую тьму перед глазами Ахилла.
Тогда Ахилл стал ясно видеть, и, застонав, он обратился к своей великодушной душе:


«О боги! Я вижу это своими глазами, и это великое чудо.
Копьё действительно лежит на земле, и я совсем не вижу человека, в которого я бросил его, желая убить. Несомненно, Эней тоже был дорог бессмертным богам, хотя я и полагал, что он хвастался впустую. Пусть идёт; после смерти в нём не останется духа, который мог бы
суд надо мной, который даже сейчас радуется, избежав смерти. Но приди,
ободрив воинственных греков, Я совершу суд над другими
Троянцами, выступив против них”.

Он заговорил, и бросился в ряды, и подбадривал каждого человека:

“Не отступайте больше от троянцев, о благородные греки, но вперед! пусть
человек идет против человека, и пусть он горит желанием вступить в бой. Мне, хоть я и храбр, трудно
напасть на стольких воинов и сразиться со всеми ними. Даже Марс, бессмертный бог, и даже
Минерва не смогли бы противостоять силе такого сражения.
Но что бы я ни делал руками, ногами и всей своей силой, я
заявляю, что больше не буду медлить, ни на йоту. Я пройду прямо через их ряды, и я не думаю, что кто-то из троянцев
обрадуется, если кто-то приблизится к моему копью».

 Так он говорил, воодушевляя их, но доблестный Гектор, упрекая его,
поднял боевой дух троянцев и сказал, что пойдёт против Ахилла:

«Вы, великодушные троянцы, не бойтесь сына Пелея. Я тоже мог бы сразиться словами даже с бессмертными, но с копьём это трудно, ибо они гораздо сильнее. И Ахилл не даст
Он исполнит все свои слова, но одну часть исполнит, а другую оставит незавершённой. Я пойду против него, даже если он будет подобен огню в своих руках и блестящему железу в своей силе.

 Так он говорил, подстрекая их, но троянцы напротив быстро подняли свои копья.
Их силы смешались, и раздался крик.
 Тогда Феб Аполлон, стоявший рядом, обратился к Гектору:

«Гектор, ни в коем случае не сражайся с Ахиллом в авангарде, а прими его в толпе, чтобы он не смог задеть тебя или ударить мечом в ближнем бою».

Так он сказал, и Гектор снова скрылся в гуще воинов,
испугавшись, когда услышал голос бога. Но Ахилл
Он ринулся на троянцев, облачённый в доспехи отваги, и страшно закричал.
Первым он сразил доблестного Ифития, сына Отринейского,
предводителя многих людей, которого нимфа Ная родила Отринейскому,
грабителю городов, под снежным Тмолом, в богатом районе Гида. 664
Его, стремительно устремившегося вперёд, благородный Ахилл поразил копьём в середину головы, и она раскололась надвое. Он
падая, он разбился, и благородный Ахилл хвастался им.:

Сноска 664: (возвращение) Город Меония в Лидии. См. Stefh. Byz. s.
v.

“О сын Отринтеуса, самый ужасный из всех людей, ты лжешь; смерть
здесь, над тобой. Однако ты родился на Гигейском озере, где твоя
отцовская земля, рядом с рыбным Хиллом и бурлящим Гермом».

 Так он говорил, хвастаясь, но тьма окутала его (Ифития) глаза,
а кони греков разорвали его шинами колес в передних рядах. После него Ахилл поразил Демолеона, сына Антенора,
отважный боец, отразивший удар в висок, сквозь шлем с медными щеками. И действительно, медный шлем не выдержал, но копье пробило кость, и весь мозг был осквернен;
и он поверг его, пылкого. Затем он ранил копьем в спину
Гипподама, когда тот спрыгивал с колесницы, летя перед ним. Но он испустил дух и застонал, как стонет бык, которого тащат к царю Геликону.
665 стонет он, как стонет юноша, которого тащат; и сотрясатель земли радуется им: так и он
застонал, и его свирепая душа покинула тело. Но он пошёл со своим копьём
против богоподобного Полидора, 666 сына Приама; но отец не позволил ему сражаться, потому что он был самым младшим из всех и самым дорогим для него, а также превосходил всех в скорости. Тогда, поддавшись юношескому безрассудству, он, демонстрируя свою скорость, побежал в первых рядах, пока не погиб. Его сразил благородный быстроногий Ахилл,
пробегая мимо, в середину спины, где сходились золотые кольца его
пояса и двойной корсет. Прямо в
острие копья пронзило его пупок, и он, издав стон, упал на колени; его окутала чёрная туча, и, наклонившись, он собрал свои внутренности в руки. Но когда Гектор увидел, что его брат Полидор держит в руках его внутренности и катается по земле, его глаза тут же заволокла тьма, и он больше не мог сражаться на расстоянии, а двинулся к Ахиллу, словно к огню, размахивая своим острым копьём. С другой стороны, Ахилл,
как только увидел его, вскочил и, хвастаясь, сказал:

«Близок тот, кто сильнее всего ранил мою душу, кто убил моего любимого друга.
Давайте же больше не будем бояться друг друга на мостах 667 войны».

Сноска 665: (возвращение) Нептун был любимым богом ионийцев
(см. Мюллер, Dor. т. I, с. 417), но получил это имя в честь Гелики,
города на северном побережье Пелопоннеса, из которого главные
ахейские семьи были изгнаны Тисаменом, чья могила находилась
там. См. Мюллер, там же, с. 74.

 Сноска 666: (возвращение) Это не Полидор из произведений Вергилия и Еврипида, а сын Лаофои, дочери Альтаса, царя
Леганс.

 Сноска 667: (возвращение) См. IV. 371.

 Он заговорил и, сурово взглянув [на него], обратился к благородному Гектору:

 «Подойди ближе, чтобы ты мог скорее встретить смерть».

 Но Гектор, не испугавшись, обратился к нему:

«О сын Пелея, не надейся напугать меня сейчас, как маленького мальчика, по крайней мере словами, ведь я и сам умею говорить и
ругательства, и упреки. Я знаю, что ты действительно храбр, а я
тебе не ровня. Но всё это зависит от богов, и даже если я, будучи
неравным тебе, отниму у тебя жизнь,
Я поражу тебя своим копьём, ведь моё оружие тоже острое.


 Он сказал это и, размахивая копьём, метнул его. Минерва лёгким дуновением отвела его от славного Ахилла.
Копьё вернулось к благородному Гектору и упало у его ног.
 Ахилл, жаждущий убить его, яростно бросился вперёд, издавая устрашающие крики.
но Аполлон, как бог, с лёгкостью подхватил его и окутал густым туманом. Трижды быстроногий благородный Ахилл бросался в бой
со своим медным копьём и трижды пронзал густой туман. Но когда он
В четвёртый раз он бросился на него, как на бога, и, грозно упрекая, обратился к нему с крылатыми словами:

 «Пёс, ты снова избежал смерти. Несомненно, зло было совсем близко к тебе, но Феб Аполлон снова спас тебя, к которому ты привык обращаться с молитвой, отправляясь на битву. Но я непременно покончу с тобой, встретившись с тобой в будущем, если, конечно, кто-нибудь из богов будет и моим союзником. Однако сейчас я отправлюсь за другими троянцами, за всеми, кого смогу найти».

 Сказав это, он ударил Дриопа копьём в середину шеи.
и он пал к его ногам. Затем он оставил его и задержал
 Демуха, сына Филетора, храброго и великого, ранив [его] в колено
своим копьём, а затем ударив его своим большим мечом, лишил его
жизни. Но, напав на обоих, он столкнул Лаогона и Дардана, сыновей
Биаса, с их колесницы на землю, ранив одного своим копьём,
а другого ударив мечом в ближнем бою. А также Трос,
сын Аластора, который подошёл к нему и схватил за колени.
Если бы он мог пощадить его и отпустить живым, а не убить, он бы так и сделал.
сжалившись над их возрастом: глупец! который не знал, что его не
уговоришь. Ибо он был вовсе не мягкосердечным и не нежным, а
очень свирепым. Он (Трос) действительно обхватил руками колени,
желая умолять его, но тот (Ахилл) ранил его мечом в печень; и
печень вывалилась, и чёрная кровь из неё наполнила его грудь, и
тьма окутала его глаза, жаждущие жизни. Но,
стоя рядом с Мулием, он ударил его копьём в ухо, и
медное остриё тут же вошло в другое ухо. Затем он
Мечом с большой рукоятью он ударил Эхекла, сына Антенора, в центр головы, и весь меч стал тёплым от крови; но пурпурная Смерть и жестокая Судьба завладели его взором. Затем Деукалион пронзил его руку своим медным копьём в том месте, где сходятся сухожилия локтя; но тот, придавленный к земле, ждал его, предчувствуя смерть. Но он (Ахилл), ударив его мечом по шее,
сбил шлем с головы, и мозг брызнул из позвоночника.
Декалион распростёрся на земле. Затем он
поспешил к Ригму, славному сыну Пирея, прибывшему из плодородной Фракии; он поразил его копьём в середину, и копьё застряло у него в животе; и он упал с колесницы; и Ахилл ранил в спину своим острым копьём Аретуза, слугу, когда тот поворачивал коней, и сбросил его с колесницы; и кони пришли в смятение. И когда пылающий
огонь пробегает по глубоким ущельям сухой горы, и густой
лес сгорает, и ветер, вздымаясь, кружит пламя
со всех сторон; так он яростно орудовал копьём во всех направлениях, подобно божеству, преследуя тех, кому суждено было погибнуть; и чёрная земля
потекла кровью. Как когда кто-то запрягает широкомордых быков, чтобы
вытоптать белый ячмень на ровном поле, и он легко становится
маленьким под копытами ревущих быков; так и копытные кони,
управляемые великодушным Ахиллом, вместе с конями и щитами
растоптали и то, и другое. И вся ось под ним была залита кровью, и кольца, окружавшие сиденье колесницы, были
капли с копыт лошадей разлетались во все стороны, как и от товарищей.
Но сын Пелея жаждал стяжать славу и был обагрен кровью до самых своих непобедимых рук.




ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ КНИГА.


АРГУМЕНТ.

Разделив троянское войско, Ахилл направляет одну его часть к городу, а другую — к Ксанфу, где он берёт в плен двенадцать юношей, чтобы принести их в жертву на могиле Патрокла. Затем он убивает Ликаона и Астеропа, насмехаясь над речным богом Ксанфом за то, что тот не смог помочь его друзьям. Река пытается поглотить его с помощью
Симоис, но Вулкан защищает его от опасности. Затем следуют поединки богов, но после них они возвращаются на Олимп.
Затем Аполлон уводит Ахилла, приняв облик Агенора, и троянцы
получают возможность вернуть себе город.


Но когда они наконец достигли полноводного Ксанфа,
который породил бессмертный Юпитер, и разделились там,
он действительно погнал некоторых через равнину к городу тем
[же] путём, которым накануне бежали греки, поражённые ужасом,
когда бушевал прославленный Гектор. Так они были разбиты
Они были в ужасе, но Юнона развернула перед ними густое облако, чтобы остановить их.
Но другая половина упала в полноводную реку с серебристыми
водоворотами. Они упали с громким шумом, и глубокие воды
зазвенели, и берега вокруг зашелестели, но они с криками
плыли туда-сюда, кружась в водоворотах. 668 Как саранча,
подгоняемая силой огня, взлетает в воздух, чтобы спастись у реки,
но неутомимый огонь, внезапно вспыхнув, охватывает их, и они в ужасе падают в воду,
так и Ахилл издал громкий крик.
Река Ксанф с глубокими заводями была заполнена лошадьми и людьми.
Но сын Юпитера [герой] оставил своё копьё на берегу, прислонив его к тамариску, и прыгнул в воду, как бог, с одним лишь мечом, замышляя в уме разрушительные деяния. И он наносил удары со всех сторон, и раздавались душераздирающие вопли тех, кого поражал меч, и вода краснела от крови. И, как когда
другие рыбы, спасаясь от могучего дельфина, заполняют самые укромные уголки безопасной гавани, так и он полностью поглощает всё, что попадается ему на пути
Он мог бы поймать их всех, но троянцы спрятались в пещерах вдоль берегов ужасной реки. Но он, когда его руки устали от убийства,
выбрал из реки двенадцать живых юношей в наказание за смерть
Патрокла, сына Менетия. Он вывел их [из реки],
оглушённых, как оленят. И он связал им руки за спиной 669
хорошо подогнанными ремнями, которые они сами носили на своих перекрученных туниках;
и отдал их своим товарищам, чтобы те отвели их на пустые корабли. Но он снова бросился в бой, желая убить.


 Примечание 668: (возвращение) Вергилий. Энеида. I. 118: «Apparent rari nantes in
gurgite vasto». Со следующим описанием можно сравнить ;sch.
Ag. 670: ;;;;;; ;;;;;; ;;;;;;; ;;;;;;; ;;;;;; ;;;;;; ;;;;;; ;;;;;;;; ;’
;;;;;;;;. Аристид. Панаф. стр. 142: ;; ;; ;;;; ;;; ;;;;;;;; ;;;;;; ;;;
;;;;; ;;;;;;;, ;;; ;;;;; ;;;;;; ;;; ;;;;;;;; ;;;;;.

Сноска 669: (возвращение) Как это было принято с пленниками. См. Вергилий. Энеида.
II. 57, и Молл. о Лонге, II. 9.

Затем он встретил сына дарданского царя Приама, Ликаона, который бежал из
реки, куда он сам ранее увёл его, насильно забрав с отцовской фермы, и наткнулся на него ночью. Но Ликаон с помощью
острый меч срезал с дикого смоковника нежные ветви, чтобы
они стали ремнями для колесницы. Но на него напал благородный
Ахилл, неожиданное зло; и тогда, перевезя его на своих кораблях, он
продал его на густонаселённом Лемносе; но сын Ясона заплатил за
него. 670 И оттуда его гость Имбриан Ээций выкупил его,
дал ему много подарков и отправил в благородный Арисб; откуда, тайно ускользнув, он добрался до дома своего отца. Вернувшись с Лемноса, он одиннадцать дней наслаждался общением с друзьями; но на двенадцатый день
Двенадцатого числа божество снова отдало его в руки Ахилла, который собирался отправить его в[Обитель] Аида, хотя и не желал туда идти.
Но когда быстроногий благородный Ахилл увидел его обнажённым,
без шлема и щита, без копья, ибо всё это он бросил на землю,
ибо пот одолел его, когда он бежал от реки, и усталость сковала его члены; но [Ахилл]
возмущённый, так обратился к своей великодушной душе:

Сноска 670: (возвращение) _Т. е._ купить его как раба.

«О боги! я вижу это великое чудо своими глазами.
Несомненно, великодушные троянцы, которых я убил, восстанут вновь
из мрачной тьмы, как и этот человек, вернувшийся, избежав
беспощадного дня, был продан на священном Лемносе; и глубина
моря не удержала его, хотя многих удерживает против их воли. Но
позвольте, он ощутит острие моего копья, чтобы я мог узнать,
вернётся ли он оттуда таким же, или плодородная земля удержит
его, как удерживает даже сильных».

Так он размышлял, не двигаясь с места; но тут к нему подошёл Ликаон в смятении, желая коснуться его коленей, ибо он очень хотел
он решил избежать злой смерти и мрачной участи. Тем временем благородный Ахилл
поднял своё длинное копьё, желая ранить его; но тот проскочил под копьём
и, согнувшись, обхватил себя за колени, а копьё вонзилось в землю
над его спиной, жаждущее насытиться человеческой плотью. Но он,
обхватив себя за колени одной рукой, молил его, а другой
держал острое копьё и не отпускал его; и, моля,
обращался к нему с крылатыми словами:

«О Ахилл, я молю тебя, обнимая твои колени; но прояви уважение и пожалей меня.
 Я обращаюсь к тебе как проситель, чтобы ты
О, взлелеянный Юноной! Ибо с тобой я впервые вкусил плоды Цереры в тот день, когда ты взял меня на хорошо возделанном поле и продал, увезя от отца и друзей на священный Лемнос; и я принёс тебе в дар сотню быков. Но теперь я выкуплюсь, отдав в три раза больше. Это уже двенадцатое утро для меня с тех пор, как я прибыл в Трою, претерпев много страданий, и вот снова жестокая судьба вверяет меня в твои руки. Несомненно, я должен быть ненавистен отцу Юпитеру, который снова отдал меня тебе. Ибо моя мать
Лаофоя, дочь престарелого Альтеса, родила меня, недолговечного, от Альтеса, который правит воинственными лелегами, владеющими высоким Падасом,
близким к Сатнио. И Приам владел его дочерью, как и многими другими.
Но от неё родились мы двое, и ты убьёшь нас обоих. Его,
богоподобного Полидора, ты уже одолел в первых рядах пехоты,
когда поразил его острым копьём, и теперь мне здесь не поздоровится;
ибо я не думаю, что мне удастся избежать твоей руки, раз уж
божество привело меня к тебе. Но я скажу тебе ещё кое-что.
и сохрани это в своей памяти. Не убивай меня, ибо я не из того же чрева, что и Гектор, убивший твоего товарища, столь же благородного, сколь и храброго». Так благородный сын Приама обратился к нему с мольбой, но услышал суровый ответ.

 Примечание 671: (вернуться) Гесихий. ;;;;;; ;;;;; ;;;;; ;;; ;;;;;;;;
;;;;;;;;;;, ;;;;;;;;. См. схолии к ст. 40.

«Глупец, не говори мне о выкупе и вообще не упоминай об этом. До
Патрокла настал роковой день, и мне было приятнее щадить троянцев, многих я взял живыми и продал. Но
теперь нет [ни одного] из всех троянцев, кого бы божество не отдало в мои руки перед Илионом, кто избежал бы смерти; но прежде всех — сынов Приама. Но и ты умри, друг мой; зачем ты так плачешь?
 Патрокл тоже умер, а он был гораздо лучше тебя. Разве ты не видишь, как я велик? оба справедливые и великие; и я благородный Сир, и
богиня-мать родила меня; но смерть и жестокая судьба над тобою
и мне, является ли [это] утром, вечером или в середине дня; 672 всякий раз, когда
одно отнимет мою жизнь с оружием, либо ранить меня
копьём или стрелой из лука».

 Примечание 672: (вернуться) См. Кеннеди.

 Так он говорил, но его колени и сердце ослабли. Он выпустил копьё и сел, вытянув обе руки. Но Ахилл,
вытащив свой острый меч, ударил [его] у ключицы, рядом с шеей.
Обоюдоострый меч пронзил его насквозь, и он, распростёртый на земле,
лежал неподвижно, но чёрная кровь текла из него и орошала землю.
Тогда Ахилл, схватив его за ногу, бросил в реку, чтобы его унесло течением, и, хвастаясь, произнёс крылатые слова:

«Лежи теперь там, среди рыб, 673 которые безмятежно будут лакать кровь из твоей раны; и не будет плакать твоя мать, 674 укладывая тебя на погребальный одр, но бурлящий Скамандр унесёт тебя в широкие объятия океана. Какая-нибудь рыба, прыгнувшая в волну, 675 ускользнёт в тёмную рябь, чтобы пожрать белый жир Ликаона. Погибните [вы, троянцы], прежде чем мы доберёмся до священного города Илиона.
Вы бежите, а я убиваю в тылу. И не поможет вам полноводная река с серебристыми заводями, к которой вы
вы уже принесли в жертву многих быков и живыми бросили в его водовороты коней с крепкими копытами. Но даже так вы умрёте ужасной смертью, пока все не искупите смерть Патрокла и убийство греков, которых вы убили на быстрых кораблях, пока я отсутствовал.

 Примечание 673: (вернуться) Ср. Вергилий. Энеида. X. 555 и далее; Лонг, II. 20:
;;;; ;;;;; [;;;;] ;;;;;; ;;;; ;;;;;;;;;.

 Примечание 674: (вернуться) См. Софокл. «Электра». 1138 и далее. с моей примечанием.

 Примечание 675: (вернуться) _То есть_ на поверхности.

Так он говорил, но в сердце своём Река была ещё более разгневана.
Он размышлял о том, как бы заставить благородного Ахилла прекратить
борьбу и спасти троянцев от гибели. Но тем временем сын
Пелея, держа в руках своё копье с длинной тенью, прыгнул на Астеропа,
сына Пелгона, желая убить его, рождённого полноводным Аксием и
 Перибеей, старшей из дочерей Аксея, ибо с ней смешалась река с
глубокими заводями. Ахилл бросился на него, но тот,
[выйдя] из реки, встал напротив, держа в руках два копья; ибо
 Ксант вселил в него мужество, потому что он был в ярости
об убиенных в бою юношах, которых Ахилл сразил в
реке, и не пожалел их. Но когда они приблизились друг к другу,
Ахилл, быстроногий и благородный, обратился к первому из них:

«Кто ты и откуда, человек, который осмеливаешься идти против меня?
Воистину, это сыновья несчастных людей, которые противостоят моей силе». К нему
обратился прославленный сын Пелея: «О великодушный сын
Пелей, зачем ты спрашиваешь о моём происхождении? Я родом из плодородной Пеонии, что далеко отсюда.
Я возглавляю пеонийских героев с длинными копьями, и вот что происходит
Для меня это одиннадцатое утро с тех пор, как я прибыл в Трою. Но я происхожу от
широководного Аксия, который изливает на землю прекраснейший поток, от
которого родился Пелей, прославленный копьём; который, по словам людей,
родил меня. Но теперь, о прославленный Ахилл, давай сразимся.

Так он говорил, угрожая, но благородный Ахилл поднял пелийский ясень;
но герой Астеропей [прицелился] обоими копьями одновременно,
676 ибо он был двуруким. 677 Одним копьём он ударил по щиту,
но оно не пробило щит насквозь, ибо его удержало золото, дар богов; а другим копьём он слегка ранил его
в локоть правой руки; и хлынула чёрная кровь: но
[копьё, пролетев] над ним, вонзилось в землю, желая насытиться его телом. Но второй раз Ахилл метнул своё
прямо летящее пепельное копьё в Астеропа, страстно желая убить его. Но он промахнулся и попал в высокий берег, и вонзилось пепельное копьё в середину берега. Тогда сын Пелея,
выхватив из-за бедра свой острый меч, с жаром бросился на него, но не смог вырвать из земли пепельное копьё своей сильной рукой
Ахилл, с берега. Трижды он встряхивал его, желая вырвать,
и трижды ему не хватало сил. И в четвёртый раз он
решил в уме своём, наклонившись, переломить пепельное копьё Эакида;
но Ахилл первым, оказавшись рядом, отнял у него жизнь мечом.
ибо он ударил его в живот у пупка, и все его внутренности вывалились на землю, и тьма окутала его, умирающего, как и его глаза. Тогда Ахилл, прыгнув ему на грудь, лишил его рук и, хвастаясь, сказал:

 Примечание 676: (вернуться) ;;;;;; здесь — наречие.

Сноска 677: (возвращение) Симмах, Письмо IX. 105: «Сравниваешь по силе и
важности сенаторские дела и памятники Римской империи, так что
Гомеровское название ;;;;;;;;;;, то есть «равный», относится и к тебе,
произносящему».

«Ложь: тебе, хоть ты и потомок реки, трудно тягаться с сыновьями самого могущественного Сатурна [Юпитера].
Ты сказал, что ты из рода полноводной реки, но я хвастаюсь тем, что я из рода могучего Юпитера. Герой, правящий многими мирмидонянами, породил меня, Пелея, сына Эака; но Эак был от Юпитера;
поэтому Юпитер могущественнее рек, впадающих в море, а род Юпитера, в свою очередь, могущественнее рода реки. Кроме того,
рядом с тобой протекает очень большая река, если она может тебя защитить; но
сражаться с Юпитером, сыном Сатурна, не дозволено. С ним не сравнится ни царь Ахелой, ни могучая сила полноводных рек.
Океан, из которого вытекают все реки, все моря, все фонтаны и глубокие колодцы,
но даже он страшится молнии великого Юпитера и ужасного грома, когда он гремит с небес».

— сказал он и вытащил своё медное копьё из берега. Но его он оставил там, после того как лишил его жизни, лежать на песке, и тёмная вода омывала его. Вокруг него, действительно, сновали угри и рыбы, поедая [и] обгладывая жир вокруг его почек. Но он
(Ахилл) поспешил выступить против пеонийских конных воинов, которые
уже обратились в бегство у бурной реки, когда увидели, что самые
храбрые из них были доблестно повержены руками и мечом сына
Пелея. Затем он убил Терсишоха, Мидона и
Астипил, Мнес, Фрасий, Эний и Офелест. И теперь у него был быстрый
Ахилл убил еще больше пеонийцев, если бы Река с глубокими водоворотами,
разгневанная, не обратилась к нему, уподобившись человеку, и не произнесла голос
из своего глубокого водоворота:

“О Ахилл, ты превосходишь, это правда, силой, но ты совершаешь
недостойные поступки выше [других], ибо сами боги всегда помогают тебе.
Если сын Сатурна действительно даровал тебе возможность уничтожить всех троянцев, то, по крайней мере, изгнав их из моих владений, соверши эти трудные
предприятия на равнине. Ибо сейчас мои приятные для взора ручьи полны
мёртвые тела, и я больше не могу изливать свой поток в бескрайнее море, запруженное мертвецами; в то время как ты убиваешь без жалости. Но подойди же,
прекрати — меня охватывает оцепенение — о, вождь народа».

Но быстроногий Ахилл, отвечая, сказал:

«Всё будет так, как ты желаешь, о Скамандр, вскормленный Юноной. Но
Я не перестану убивать нарушивших договор 678 троянцев, пока не окружу их в городе и не сражусь с Гектором лицом к лицу, убьёт ли он меня или я его».


Сноска 678: (вернуться) Хотя это значение слова ;;;;;;;;;; хорошо известно
Это слово подходит к данному отрывку, однако Буттманн, Lexil. p. 616, § 6, выступает против такого конкретного толкования этого слова. См. его диссертацию.

 С этими словами он бросился на троянцев, словно бог; и тогда полноводная река обратилась к Аполлону:

 «Увы! О бог серебряного лука, сын Юпитера, ты не послушался
наставлений Юпитера, который настоятельно велел тебе стоять
рядом с троянцами и помогать им до тех пор, пока не зайдёт
позднее вечернее солнце 679 и не накроет тенью плодородную землю».


Сноска 679: (вернуться) Баттманн доказал, что ;;;;;;; на самом деле
_после полудня_; но он отмечает на стр. 223, что в данном отрывке
«идёт речь не об аттическом ;;;;; ;;;;, с которым его сравнивали, а о ;;;;, то есть о настоящем вечернем закате. Таким образом, ;;;, строго говоря, является избыточным и, по-видимому, используется только в отношении прошедшего времени, примерно так: «Ты должен помогать троянцам, пока солнце не скроется за горизонтом».

 Он сказал это, и прославленный Ахилл с копьём в руках прыгнул в середину реки, стремительно спустившись с берега. Но он (река) нёсся дальше, бушуя, как свирепый вал.
Поток взбурлил и, мутный, вздыбил все свои волны. И он проталкивал
многочисленные трупы, которых в нём было 680 в изобилии, убитых
Ахиллом. Их он, ревя, как бык, выбрасывал на берег, но живых
сохранял в своих прекрасных потоках, скрывая их в своих могучих
глубоких впадинах. И вокруг Ахилла стояла вздыбленная волна,
и поток, обрушиваясь на его щит, давил на него, и он не мог
устоять на ногах. Но он схватил руками цветущий
большой вяз, и тот, вырвавшись с корнем, обрушил весь берег.
и преградил путь прекрасным ручьям своими густыми ветвями, и
перекинулся мостом через саму реку, 681 полностью погрузившись в неё. Затем,
вынырнув из пучины, он поспешил бежать по равнине на своих быстрых ногах,
в ужасе. Но могучий бог не остановился, а бросился за ним, чернея на
поверхности, чтобы заставить благородного Ахилла прекратить труды и
предотвратить гибель троянцев. Но сын Пелея
Он отскочил назад, насколько позволял бросок копья, с быстротой тёмного орла, охотника, который одновременно и самый сильный, и самый быстрый
птиц. Подобно ему, он бросился вперёд, но медь с ужасным звоном ударила его в грудь; но он, наклонившись, убежал от неё, и она, скользя позади, последовала за ним с оглушительным грохотом. Подобно тому, как землекоп направляет
поток воды из фонтана с чёрной водой через плантации и сады,
держа в руках лопату и убирая препятствия с пути потока;
вся галька под ним взбалтывается, и, быстро спускаясь, он
с журчанием несётся вниз по пологому склону, опережая даже
того, кто направляет его: так и вода
Река всегда опережала Ахилла, несмотря на его ловкость, ибо боги могущественнее смертных. Так же часто, как быстроногий благородный Ахилл
пытался противостоять ему и узнать, могут ли все бессмертные,
обитающие на бескрайних небесах, обратить его в бегство, так же часто
огромная волна реки, текущей от Юпитера, омывала его плечи сверху.
Он подпрыгивал, печальный, и стремительный поток подминал под него
колени и уносил песок из-под его ног. Но Пелид застонал,
взглянув на бескрайние небеса:

Сноска 680: (возвращение) _То есть_ в реке. Один переводчик нелепо переводит это как «через него», _то есть_ через Ахилла.


Сноска 681: (возвращение) «Обстоятельство с упавшим деревом, которое находится у»
Гомер описывает реку как простирающуюся от одного берега до другого, что даёт нам
очень точное представление о ширине Скамандра в то время, когда мы его видели». — Вуд о Гомере, стр. 328.

«О отец Юпитер, почему никто из богов не берётся спасти меня, несчастного, от этой реки!
В самом деле, я бы согласился на что угодно.
682 Но никто из небесных обитателей не виноват передо мной так, как мой
мать, которая убаюкивала меня ложью и говорила, что я погибну
от быстрых стрел Аполлона под стенами вооружённых троянцев.
Лучше бы Гектор убил меня, самого храброго из тех, кого здесь взрастили; тогда он убил бы храбреца и ограбил бы храбреца. Но теперь
суждено мне погибнуть бесславной смертью,
погибнуть в бурной реке, как мальчик-пастух, которого в зимнюю пору уносит поток, когда он переходит его вброд».

Сноска 682: (вернуться) _Т. е._ пусть я избегну позорной смерти от утопления, и мне будет всё равно, как я погибну потом.
Схолиаст сравнивает молитву Аякса на стр. 647: ;; ;; ;;;; ;;;
;;;;;;;. Ср. ;n, i. 100, sqq. ;sch. Choeph 340; Eur. Andr. 1184.

Так он говорил; но Нептун и Минерва, быстро подойдя, встали рядом с ним (но телом они уподобились людям) и, взяв его за руку, подбодрили его словами. Но Нептун, сотрясая землю, начал говорить:

 «О сын Пелея, не бойся и не отчаивайся;
Мы, великие боги, твои союзники, и Юпитер это одобряет.
Я и Паллада Минерва, так что не суждено тебе быть
одолел реку. Она, конечно, скоро иссякнет, и ты сам это увидишь.
Но давай благоразумно посоветуем тебе, если ты будешь послушен, не
останавливать свои руки от столь же разрушительной войны, пока ты не
заключишь троянское войско в знаменитые стены Трои, кто бы ни
смог спастись. Но ты, лишив жизни Гектора, возвращайся к кораблям,
ибо мы даруем тебе славу».

Они действительно так сказали и отошли к бессмертным. Но он
пошёл в сторону равнины (ибо повеление богов было непреклонным
побудил его), и все это было заполнено разлившейся водой. Много
красивых доспехов и трупов юношей, убитых в битве, плыли по;
но его колени воспротивились ходу движения, устремившегося прямо
вперед; ибо Минерва вложила в него огромную силу. Не ослабил своей силы и Скамандр
Но еще больше разгневался на сына Пелея.
И он раздул волну ручья и, крича, оживил Симоиса:

«О, дорогой брат, давай хотя бы вместе сдержим этого человека,
ведь он быстро разрушит великий город царя Приама, ибо
Троянцы не противостоят ему в бою. Но помоги мне поскорее, наполни свои потоки водой из своих источников, пробуди все свои ручейки, подними великую волну и взбаламуть могучее скопление стеблей и камней, чтобы мы могли сдержать этого неистового человека, который уже одерживает победу и готов совершить деяния, достойные богов. Ибо я думаю, что ни его сила,
ни его красота, ни эти прекрасные руки, которые
будут лежать на самом дне моей бездны, покрытые илом, не защитят его.
И сам я буду погребён под песком, окружённый огромным количеством ила
и не узнают греки, где собрать его кости, так много грязи я на него налью. И там же будет 683 его могила, и не будет недостатка в погребении его, когда греки совершат погребение его».


Примечание 683: (вернуться) Обратите внимание на силу ;;;;;;;;;;.

Он заговорил и, взревев, помчался на Ахилла, окутанный пеной, кровью и мёртвыми телами.
Пурпурные воды реки, ниспосланные Зевсом, взметнулись, встали и поглотили сына Пелея.
Но Юнона громко закричала, опасаясь за Ахилла, как бы
могучая река с бурными порогами должна была унести его прочь; и она тут же обратилась к Вулкану, своему возлюбленному сыну:

 «Восстань, Вулкан, сын мой, ибо мы полагали, что бурлящий Ксанф был равен тебе в бою; но поспеши на помощь и яви своё изобилие пламени.
 А я пойду и вызову сильный ветер Зефира и стремительного Нота с моря, которые, неся разрушительный пожар, могут сжечь головы и доспехи троянцев. Итак, сожги деревья на берегах Ксанфа и брось в него огонь.
Пусть он не пытается отговорить тебя добрыми словами или
угрозы: и ты не сдерживай свою силу заранее, но когда я,
крикнув, подам сигнал, тогда сдержи свой неугасимый огонь».

 Так она сказала, но Вулкан метнул свой яростный пылающий огонь.
Сначала он разжёг огонь на равнине и сжёг множество трупов,
которые в изобилии лежали на ней и были убиты Ахиллом, так что
вся равнина высохла, а чистая вода остановилась. И как осенний северный ветер сразу высушивает только что политый сад и
радует того, кто его возделывает, так и вся равнина высохла, и
оно поглотило мёртвых; тогда он обратил своё всепожирающее пламя
на реку. Сгорели вязы, ивы и тамариски;
сгорели лотосы, камыш и тростник, которые в изобилии росли
вдоль прекрасных берегов реки. Измучены были угри и рыбы,
которые сновали туда-сюда в водоворотах, [и] которые
ныряли туда-сюда в прекрасных потоках, истощённые дыханием
разнообразного мастера Вулкана. Сила реки иссякла,
и он заговорил, обращаясь к нему:

 «Ни один из богов, о Вулкан, не может противостоять тебе на равных, и я не могу
Я не могу сражаться с тобой, пылающим огнём. Прекрати бой, и пусть благородный Ахилл немедленно изгонит троянцев из их города. Какое мне дело до состязаний и помощи?

 Он говорил, пылая, и его прекрасные струи кипели. Как котёл,
нагретый сильным огнём, раскаляется, бурля внутри со всех сторон,
расплавляя жир откормленной свиньи, в то время как под ним лежат
сухие дрова; так и его прекрасные потоки высохли от огня, а вода
закипела; и он не мог течь дальше, но был скован, и пар
[поднятый] силой коварного Вулкана, терзал его. Наконец,
Умоляя о пощаде, он обратился к Юноне с крылатыми словами:

 «О Юнона, почему твой сын давит на мой поток, чтобы досадить [мне] больше, чем другим?
» И на самом деле я виноват не так сильно, как все остальные, многие из которых помогают троянцам. Но я отступлю, если ты попросишь. И он тоже пусть отступит. Более того, я клянусь, что никогда не отвращу от троянцев злой рок, даже когда вся горящая Троя будет поглощена разрушительным огнём и воинственные сыны греков сожгут её.

 Но когда белорукая богиня Юнона услышала это, она тут же
обратилась к своему возлюбленному сыну Вулкану: «Вулкан, мой прославленный сын, воздержись;
ибо не подобает так преследовать бессмертного бога ради смертных».

Так она сказала, и Вулкан погасил свой пылающий огонь, и полноводная река тут же опустила свои прекрасные струи. Но когда мощь Ксанфа была сломлена, они действительно успокоились, ибо Юнона сдержала себя, хотя и была в ярости.

Однако между другими богами разгорелся тяжкий и мучительный спор.
Их умы склонялись к противоположным мнениям.  Они вступили в ожесточённую схватку, и вся земля
повторилось эхо, и могущественные небеса огласились вокруг. И Юпитер услышал это,
сидя на Олимпе, и сердце его засмеялось от радости, когда он увидел
богов, вступающих в состязание. Тогда они недолго стояли порознь; ибо
начал Марс, пробивающий щит, и первым бросился на Минерву, держа в руках
свое медное копье, и произнес оскорбительную речь:

“Почему так, о дерзкий, имея беспредельную наглость, ты присоединиться
боги в бою? Неужели твоя великая душа побудила тебя? Разве ты не помнишь, как подстрекал Диомеда, сына Тидея, ударить меня?
И, взяв копьё, ты направила его прямо на меня
и пронзила мою прекрасную плоть. Теперь, я думаю, я
накажу тебя за всё, что ты сделала со мной».

 Сказав это, он ударил [её] по бахромчатому щиту, ужасному, который не поколеблет даже молния Юпитера; по нему окровавленный Марс ударил её длинным копьём. Но она, отступив, схватила своей крепкой рукой
лежавший на равнине чёрный, шершавый и большой камень, который
люди в былые времена клали в качестве границы поля. 684 Этим камнем она ударила
свирепый Марс ударил его по шее и ослабил его колени. Он пролетел семь акров, падая; его волосы были в пыли, а доспехи звенели вокруг него. Но Минерва-Паллада рассмеялась и, хвастаясь им, обратилась к нему с крылатыми словами:


Сноска 684: (вернуться) Студент найдёт несколько грубых изображений этих пограничных камней на страницах 212 и далее в издании Ван Госа.
Писатели из Агрименсора.

 «Глупец, разве ты ещё не понял, как сильно я хвастаюсь своим превосходством, что ты противопоставляешь мне свою силу? Вот так ты и поступаешь
искупи вину перед Эринниями твоей матери, которые замышляют против тебя козни,
разгневанные тем, что ты покинул греков и помогаешь троянцам, нарушившим договор».

 Сказав это, она отвела свой сияющий взор. Но Венера,
дочь Юпитера, взяв его за руку, увела его, часто вздыхая; но он с трудом взял себя в руки. Но когда белорукая богиня Юнона увидела его, она тут же обратилась к Минерве с крылатыми словами:


«Увы! О дитя эгидодержавного Юпитера, непобедимое, смотри, как она снова...»
самым наглым, ведет мужчину-производство мяса Марс через шум, от
светящийся битва. Но следовать”.

Так она говорила; но Минерва бросилась следом и возрадовалась про себя; и
прыгнув на нее, ударила ее своей крепкой рукой в грудь, и
ее колени и дорогое сердце дрогнули. Затем они оба легли на
плодородную землю; но она, хвалясь ими, произнесла крылатые слова:

«Если бы все, кто является союзником троянцев в их борьбе против вооружённых греков, были столь же храбры и отважны, как Венера, пришедшая на помощь Марсу, чтобы противостоять моей силе, то мы бы уже давно прекратили
из битвы, разрушив хорошо укреплённый город Илион».

 Так она говорила, но белорукая богиня Юнона улыбалась. И царь, сотрясающий землю, обратился к Аполлону:

 «Феб, почему мы стоим в стороне? Это недостойно, ведь остальные уже начали. Будет позорно, если мы вернёмся без боя на Олимп, в дом с медным полом, принадлежащий Юпитеру. Начинай,
ибо ты моложе меня по рождению; мне это не подобает, ибо
я старше и знаю больше. Глупец, ведь у тебя сердце безрассудное;
ты совсем не помнишь, сколько зла
мы страдали под Илионом, когда мы, единственные из богов, пришли от Юпитера к надменному Лаомедонту,
работали целый год за оговоренную плату, а он, командуя, отдавал приказы? Я действительно построил город и стену для троянцев, обширные и очень красивые, чтобы город был неприступным.
А ты, о Феб, кормил его копытных, изогнуторогих быков на лугах многоцветной, лесистой Иды.
685 Но когда весёлые часы приблизились к сроку расплаты, жестокий Лаомедонт силой лишил нас обоих награды и,
Он пригрозил нам и отпустил. Кроме того, 686 он пригрозил, что свяжет нам руки и ноги и продаст на далёкие острова;
и сказал, что отрежет нам уши медными серёжками. Но мы сразу же вернулись обратно, возмущённые тем, что он не выполнил своё обещание.
Неужели ты теперь угождаешь людям ради этого? Почему ты не сражаешься вместе с нами,
чтобы нарушившие договор троянцы были низвергнуты в преисподнюю
вместе со своими детьми и скромными жёнами?»

Сноска 685: (возвращение) Об этом рабстве Аполлона см. мою сноску, стр. 43, прим. 2. Лонг, «Пастух», IV, 10: ;;;;;; ;;;;;;; ;;;;;;;;;; ;;;;;;;
;;;;;;;;;;, ;;;;;;; ;;, ;;;; ;;;; ;;;;;; ;;;;;;.

Сноска 686: (возвращение) ;;; ;;;. Я бы предпочёл ;;; ;;;, как в других манускриптах и у Кларка.


Сноска 687: (возвращение) Возможно, это скрытая насмешка над Еленой.

Но он, царь-предвестник, Аполлон, в свою очередь обратился к нему:

«О Нептун, ты бы не назвал меня благоразумным, если бы я сейчас вступил с тобой в борьбу ради жалких смертных, которые, подобно
Листья в одно время пышно цветут, питаясь плодами земли,
а в другое — увядают безжизненными. Лучше давайте прекратим
борьбу как можно скорее и позволим им самим решить этот вопрос».

 Сказав это, он повернул назад, потому что боялся вступить в рукопашную схватку со своим дядей. Но его сестра, дикарка Диана,
повелительница диких зверей, сурово упрекнула его и произнесла
следующую обличительную речь:

«Ты бежишь, Быстроногий? И ты отдал всю победу
Нептуну? И ты так легко даёшь ему славу? О глупец, зачем ты напрасно
ты держишь бесполезный лук? Я больше не услышу, как ты хвастаешься в
залах нашего отца, как некогда среди бессмертных богов, что ты
будешь сражаться против Нептуна.”

Так она говорила; но далеко устремленный Аполлон ни в коем случае не обращался к ней.
Но достопочтенная супруга Юпитера, разгневанная, упрекнула [ее], которая радуется
стрелами, укоризненными словами:

— Как ты смеешь, бесстрашная негодница, выступать против меня?
Тебе не совладать с моей силой, хоть ты и лучница.
Ведь Юпитер сделал тебя львицей среди женщин и позволил тебе
Ты можешь убить любую женщину, какую пожелаешь. Конечно, лучше убивать диких зверей в горах или деревенских оленей, чем храбро сражаться с теми, кто лучше тебя. Но если ты хочешь познать искусство битвы, выходи, и ты поймёшь, насколько я лучше тебя, раз ты противопоставляешь мне свою силу.

Она заговорила и левой рукой схватила обе её (Дианы) руки за запястья, а правой сорвала лук с её плеч.
 Улыбаясь, она стала бить её луком по ушам, пока та извивалась.
Стрелы выпали [из её колчана, когда она зашевелилась].
Тогда богиня убежала, плача, как голубка, которая улетает от ястреба в
полый камень, своё укрытие (ибо не было суждено, чтобы он её
поймал); так она убежала, плача, и оставила там свои стрелы.


Примечание 688: (возвращение) Я последовал за Кеннеди, который говорит: «Предпочтительное значение ;;;; — _arcus_. Эту Юнону используют в качестве
инструмента наказания, чтобы избежать которого, её
противник поворачивается из стороны в сторону, и, пока он
это делает, она выпускает свои стрелы, ;;;;;;, ст. 492». Другие под ;;;;
понимают и лук, и стрелы.

Но вестник [Меркурий], победитель Аргоса, обратился к Латоне:

 «О Латона, я ни в коем случае не буду сражаться с тобой, ибо воистину трудно сражаться с жёнами облачного Юпитера.
Но, напротив, среди бессмертных богов ты можешь хвастаться тем, что
победила меня неистовой силой».

 Так он и сказал, но Латона собрала вместе изогнутый лук и стрелы, 689 упавшие там и сям среди вихря пыли.
Она взяла стрелы и последовала за дочерью. Но дочь уже добралась до Олимпа, до дворца Юпитера с медным полом, и
Она села на колени к отцу и заплакала, а её благоухающее амброзией одеяние затрепетало вокруг неё. Сатурнианский отец притянул её к себе и, нежно улыбаясь, спросил:

 «Кто из небесных обитателей, дитя моё, так необдуманно поступил с тобой, словно совершил какое-то злодеяние?»

 Но прекрасная повелительница охоты в свою очередь обратилась к нему:
«Твоя супруга, белорукая Юнона, причинила мне вред, о отец, из-за которого бессмертных ждут раздоры и распри».


Сноска 689: (вернуться) ;;;; здесь означает и лук, и стрелы.

Сноска 690: (вернуться) Более буквальный перевод: «прекрасная
владычица крика», то есть охотничьего крика.

 Сноска 691: (вернуться) ;;;;;;;, «immitti solet». — Хейн. См. Д’Орвиль у Харитона, vii. 5, стр. 582, изд. Липса.

Так они и впрямь говорили друг с другом. Но Феб Аполлон
прибыл в священный Илион; ибо стена хорошо укреплённого города была для него заботой,
чтобы греки, вопреки судьбе, не разрушили её в тот день.
 Однако другие вечносущие боги отправились на Олимп, одни — в гневе,
а другие — в великом хвастовстве. И они сели рядом со своими
отец, собиратель темных туч: но Ахилл сразу же убил
Самих троянцев и их коней с твердыми копытами. И подобно тому, как дым,
поднимающийся от горящего города, достигает широких небес, но гнев
богов возбудил его; он создает трудности для всех и насылает скорби
на многих; так и Ахилл причинил тяжкий труд и огорчения троянцам.

Тем временем престарелый Приам стоял на высокой башне и наблюдал огромные
Ахилл: но он легко обратил в бегство троянцев, и не было в них ни капли силы. Затем, застонав, он спустился
из башни на землю, чтобы дать указания доблестным стражам у ворот вдоль стены:


 «Держите ворота открытыми, пока люди, спасаясь бегством, не войдут в город, ибо Ахилл уже близко и гонит их. Теперь я думаю, что
будут совершены разрушительные деяния. Но как только они придут в себя, запертые в стенах, закройте хорошо подогнанные двери, ибо я боюсь, как бы этот разрушительный человек не ворвался в город».

Так он говорил; но они открыли ворота и отодвинули засовы; и, когда ворота открылись, они оказались в безопасности. Но Аполлон выскочил им навстречу.
чтобы он мог уберечь троянцев от гибели. Тогда они, измученные жаждой и покрытые пылью, бежали с равнины прямо к городу и высокой стене; но он яростно преследовал их с копьём в руках; ибо свирепое безумие постоянно терзало его сердце, и он горел желанием добыть славу. Тогда-то сыны греков и взяли
В Трое с высокими воротами Феб Аполлон не воодушевил благородного Агенора, героя, сына Антенора, безупречного и храброго. И в сердце его он
вложил мужество, а сам встал рядом с ним, прислонившись к
Буковое дерево, чтобы он мог избежать тяжёлых рук смерти; но его
окутала густая тьма. Но он, увидев Ахилла, разрушителя городов,
замер на месте, и сердце его сильно опечалилось. 692
Он остался на месте и, вздохнув, обратился к своей великодушной
душе:

 «Увы мне! Если я действительно убегу от ужасного Ахилла тем же путём,
которым бегут остальные, обращённые в бегство, то он схватит меня и
убьёт без боя. Но если я позволю этим людям впасть в замешательство из-за
Ахилла, сына Пелея, и побегу в другую сторону, то
от стены через Илионскую равнину, пока не доберусь до лугов Иды
и не войду в ее заросли; тогда, омывшись вечером в реке,
я смогу вернуться в Трою, очистившись от пота. Но почему мой разум
намекает мне на это? Воистину, он может увидеть, как я выхожу
из города в сторону равнины, и, быстро погнавшись за мной,
может настичь меня на своих быстрых ногах; тогда мне уже не
избежать Смерти и
Судьба; ибо он могущественнее всех людей. Но если я выступлю против него
перед городом — ведь его тело, без сомнения, уязвимо
В острой меди есть одна душа, и люди говорят, что она смертна; хотя Юпитер, сын Сатурна, дарует ей славу».

 Сказав это, он собрался с силами и стал ждать Ахилла; и его доблестное сердце пылало жаждой битвы. Подобно тому, как пантера
выходит из густых зарослей навстречу охотнику, 694 ничто не тревожит её разум и не обращает в бегство, хотя она и слышит крики.
И хотя, предвидя это, он мог бы ранить или убить её, тем не менее, даже пронзённая копьём, она не отступает.
сражайтесь, пока либо не вступите в ближний бой, либо не будете побеждены. Таким образом
благородный Агенор, сын известного Антенор, не полетит, пока он не
сделал пробный ахилла; но, напротив, держал перед ним его
щит, равный со всех сторон, и целился в него копьем, и
восклицали:

Сноска 692: (возврат) Ср. Дональсона о Софизме. Антиг. 20, где используется
аналогичное слово ;;;;;;;;;;. Данная метафора взята из описания
беспокойного и мрачного моря перед бурей.

 Примечание 693: (вернуться) Ср. xvi. 403, 714.

Сноска 694: (возвращение) Этот плеоназм с ;;;; очень распространён; ii. 474,
;;;;;; ;;;;;;;; iv. 187, ;;;;;; ;;;;;;;. Ср. iii. 170; xii. 41. Так же
;;;;;; ;;;;;;;, Флегонт. Тралл, стр. 26. ;;;;;; ;;;;;;;, Аристофан. Плутарх.
254. ;;;; ;;;;;;;;, Палефат, 39. ;;;; ;;;;;;;;;, Манефон, IV. 610.

«Несомненно, ты полон надежд, о прославленный
Ахилл, ты собираешься в этот день разрушить город великодушных
троянцев. Глупец! конечно, это навлечёт на тебя много бед, ведь в нём много храбрых воинов, которые будут защищать Илион ради нас
возлюбленные родители, наши жёны и наши дети. Но здесь ты исполнишь своё предназначение, хоть и будешь таким ужасным и дерзким воином».

 Он произнёс это и метнул острое копьё из своей тяжёлой руки, попав ему в голень ниже колена, и не промахнулся. Но поножи из новоизобретённой жести вокруг [копья] ужасно зазвенели, и медное оружие отскочило, не пробив их, ибо дары бога помешали ему. Затем сын Пелея напал на богоподобного Агенора.
Но Аполлон не позволил ему одержать победу, а унёс его прочь.
окутал его густым туманом и велел ему мирно вернуться с поля боя.

Но он хитростью увел сына Пелея от людей, ибо
Быстроногий, уподобившись во всем Агенору,
встал перед его ногами, и тот поспешил преследовать его.
Преследуя его, он бежал впереди с небольшим интервалом по
плодородной равнине, направляясь к реке с глубокими заводями
Скамандр (ибо Аполлон обманул его, и он всегда
ждал, что тот настигнет его на бегу) тем временем другие троянцы
будучи разбитыми, они в восторге толпой устремились в город; и город был полон запертых в нём людей. Они больше не осмеливались ждать друг друга за пределами города и у стен и спрашивать, кто спасся, а кто пал в бою; но они с радостью врывались в город, у кого бы из них ни уцелели ноги и колени.




 КНИГА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ.


 АРГУМЕНТ.

Гектор продолжает оставаться за стенами, несмотря на уговоры отца.
Он трижды облетает Трою, сражается и погибает от руки
Ахилла, который тащит его тело к флоту на колёсах своей колесницы.
Далее следуют причитания его жены и родителей.


 Так они, в страхе бегая по городу, словно оленята,
освежались от пота, пили и утоляли жажду, прислонившись к красивым зубчатым стенам; но греки приближались к стене, положив щиты на плечи. Но
 Гектора его роковая судьба приковала к месту перед Илионом и Скамандскими воротами. И Феб Аполлон так обратился к сыну Пелея:

«Зачем, о сын Пелея, ты преследуешь меня, бессмертного бога, с такой стремительностью
ноги, будучи смертным? Ты ещё даже не понял, что
я бог, но ты непрестанно беснуешься. Ведь тебе нет дела до
троянцев, которых ты разогнал и которые теперь заперты в своём городе, в то время как ты повернул сюда.
И ты не можешь убить меня, потому что я не смертный».

Но быстроногий Ахилл, вне себя от негодования, 695 обратился к нему:

 Сноска 695: (вернуться) Мильтон, P.L. ii. 708: —

 — «С другой стороны
 Разгневанный Сатана стоял
 Неиспуганный, и, словно комета, пылал,
 Озаряя огнями огромного Змееносца
 В арктическом небе, из его ужасных волос
 Извергаются чума и война».



 «Ты причинил мне вред, о Стрелок, самый разрушительный из всех богов,
отогнав меня от стены; несомненно, многие уже вцепились в землю зубами, прежде чем прибыли в Илион.
Но теперь ты лишил меня великой славы и легко сохранил их, ведь ты совсем не боялся мести. Конечно, я бы наказал тебя, будь у меня хоть какая-то власть».

 Сказав это, он в приподнятом настроении направился в город, торопясь, как
конь, уносящий награду, со своей колесницей, которая, напрягая силы, стремительно несётся по равнине. Так быстро Ахилл переставлял ноги и колени.

Но первым его увидел престарелый Приам, когда он нёсся по равнине,
сияя, как звезда, восходящая осенью; и его блистательные лучи
сияют среди множества звёзд в глубине ночи, которую называют
собакой Ориона. Это и впрямь очень яркий, но зловещий знак, который навлекает нестерпимую жару на несчастных смертных. Так сияла
медная пластина на его груди. Но старик застонал и
Он ударил себя по голове, высоко подняв руки, 696 и, застонав, громко закричал, умоляя своего дорогого сына. Но тот стоял перед
Скайскими воротами, неутолимо желая сразиться с Ахиллом; но старик
протяжно обратился к нему, простирая руки:

 Примечание 696: (вернуться) Об этом жесте скорби см. Гориуса, Монумент.
Колумб. с. 12.

«О Гектор, не жди этого человека в одиночестве, без других,
чтобы тебе не пришлось вскоре столкнуться с судьбой, будучи побеждённым сыном Пелея, ведь он намного сильнее. Жестоко! Лучше бы он
были [всего лишь] так же дороги богам, как он дорог мне; тогда бы его быстро сожрали собаки и стервятники; тогда бы печаль покинула моё сердце. Тот, кто лишил меня многих храбрых сыновей, убив их и продав на далёкие острова. Даже сейчас, когда троянцы заперты в городе, я не могу увидеть двух своих сыновей, Ликаона и Полидора, которых родила мне Лаофоя, царица среди женщин. Но если
они действительно живут в лагере, то мы, конечно же, выкупим их
медью и золотом, потому что это внутри; потому что престарелый Альтес, прославленный
слава, много даровал он дочери своей. Но если они уже мертвы
и в чертогах Аида, то горе будет моей душе и их матери,
мы, те, кто их породил. Но для других людей горе будет
короче, если ты не умрёшь, поверженный Ахиллом. Но войди
за стену, о сын мой, чтобы ты мог спасти троянцев, мужчин и женщин, и не доставил сыну Пелея великой славы, а сам лишился своей драгоценной жизни. Более того, пожалей меня, несчастного, ещё не лишившегося рассудка, 697 которого погубит отец-Сатурн
по злой воле судьбы, на пороге старости, повидав много зла,
698 моих сыновей были убиты, моих дочерей утащили в плен, их покои
были разграблены, а моих малолетних детей швырнули на землю в
жестокой схватке, а моих невесток утащили коварные греки. А я, возможно, буду последним — ненасытные псы, которых я
кормил в своих дворцах, слуги за моим столом, стражи у моих врат,
будут рваться ко входу в ворота, 699 после того как кто-то ударит меня
или ранит острой медью и отнимет у меня
душа моя отделится от тела моего; и тот, кто испьёт моей крови, будет лежать на крыльце, обезумев от ярости. Молодому человеку, убитому в бою, израненному острой медью, подобает лгать, ибо всё почётно для него, мёртвого, что бы ни случилось; но когда псы бесчестят седую голову, седую бороду и сокровенные члены убитого старика, это поистине самое жалкое зрелище среди несчастных смертных.

Сноска 697: (вернуться) _То есть_ живой. См. xxiii.

 Сноска 698: (вернуться) О пресловутых бедах Приама см. Аристотель
«Энеида», i, 9, 10; и Энний, фрагмент «Андромахи», стр. 236—239, с примечаниями
Колумбы, изд. Хессель.

 Примечание 699: (вернуться) Ср. Вергилий, «Энеида», ii, 550 и далее, который подражает этому отрывку в описании смерти Приама.

Старик заговорил и руками вырвал седые пряди,
оторвав их от головы; но он не смог убедить Гектора.
Но его мать, стоявшая с другой стороны, рыдала, обнажив грудь,
а другой рукой прикрывала её; и, проливая слёзы, она обратилась к нему с крылатыми словами: «О Гектор, сын мой,
Почитай эти вещи и пожалей меня самого. Если я когда-либо давал тебе утешение,
вспомни об этом, о мой дорогой сын, и, находясь за стеной,
отрази [этого] врага, не становись его главным противником.
Несчастный! ибо, если он убьёт тебя,
я не буду оплакивать тебя на ложе, моё дорогое дитя, которое я сам
произвёл на свет, и твоя богатая жена не будет оплакивать тебя.
Но далеко от нас обоих тебя сожрут быстрые псы на кораблях греков».

 Так, плача, они оба обратились к своему дорогому сыну, умоляя его
Они не смогли переубедить Гектора, но он с нетерпением ждал приближения огромного
Ахилла. И как свирепый змей в своём логове, напитавшийся злыми
ядами, подстерегает 700 человека, но в него вселяется ужасная ярость, и он
страшно сверкает глазами, обвиваясь вокруг своего логова; так и Гектор,
обладавший неугасимой отвагой, не отступил, прислонив свой великолепный
щит к выступающей башне; но, возмущённый, он так обратился к своей
великодушной душе: 701

«Ах, если я действительно войду в ворота и за стену, Полидам первым же упрекнет меня, 702 тот, кто посоветовал мне возглавить троянцев
в сторону города в эту роковую ночь, когда благородный Ахилл выступил в бой. Но я не подчинился; конечно, так было бы гораздо лучше.

И теперь, когда из-за своего пагубного упрямства я погубил людей, я боюсь троянских мужчин и троянских женщин в длинных одеждах, как бы кто-нибудь, кто ниже меня по положению, не сказал: «Гектор, полагаясь на свою силу, погубил людей». Так они скажут; но для меня было бы гораздо лучше,
если бы я убил Ахилла в бою, 703 вернулся или
славно погиб от его руки за город. Но если теперь я лягу
мое преимущество щит и толстый шлем, и, уперев свое копье против
стена, я сам ухожу, придет до знаменитого Ахилла, и обещание
что мы дадим Atrides чтобы увести в сторону Хелен, и все
многочисленными владениями вместе с ней, что Париж привез в Трою в
его полый лает, а кто был происхождения конфликта, и на
же время, что мы будем делить окружающих, как этот город содержит,
среди греков,—но снова я должен точно клятву старцев
троянцев, 704, что они ничего не скрывают, но разделяй все
на две части, какие бы сокровища ни хранил этот восхитительный город.
Но почему моя душа рассуждает об этом? [Я боюсь], что, когда я доберусь до него, он не пожалеет меня и не проявит ко мне никакого уважения, а убьёт меня, обнажённую, как женщина, после того как я сниму доспехи.
И действительно, теперь не дозволено беседовать с ним, сидя на дубе или на скале, как дева и юноша; дева и юноша беседуют друг с другом. Но лучше вступить с ним в бой, чтобы как можно скорее узнать, кому из них олимпиец [Юпитер] воздаст славой».

Сноска 700: (возвращение) Hesych. ;;;;’ ; ;;;;;;;;; ;;; ;;;;; ;;;
;;;;;;;;;.

 Сноска 701: (возвращение) Мильтон, P.L. ;i. III:—

 «Абдиэль не вынес этого зрелища, где бы он ни стоял
 Среди сильнейших, стремящихся к величайшим свершениям,
 И так исследует его собственное неустрашимое сердце».


 Сноска 702: (вернуться) Ср. Аристот. Этика, III, 8, и Казобон. о Персе.
Сатиры, I, 4. «Не Полидам, и не троянцы Лабеона провозгласили царем».

 Сноска 703: (вернуться) ;;;;;.

 Сноска 704: (вернуться) Это, пожалуй, самый простой способ выразить
;;;;;;;;; ;;;;;;. Это означает клятву, которую нужно торжественно соблюдать, клятву
которым старейшины могли бы с полным правом поклясться.

 Так он размышлял, оставаясь на месте; но к нему подошёл Ахилл, подобный воину в шлеме, Марсу, размахивающему на правом плече ужасным пелийским ясенем; но медь вокруг него сияла, подобно пламени или восходящему солнцу. Затем Гектора охватила дрожь, он увидел его и не смог больше оставаться на месте.
Он оставил ворота позади себя и в страхе бежал, но сын Пелея мчался за ним, полагаясь на свою быстроту.  Как сокол в
Горы, самые быстрые из птиц, легко бросаются в погоню за пугливым голубем;
он, правда, улетает в сторону, но они, находясь совсем рядом,
издавая пронзительные крики, часто нападают на него, и их дух велит им схватить его:
так, полный рвения, он полетел прямо вперёд, но Гектор в ужасе скрылся под стеной
троянцев и устремился прочь. Затем они пронеслись мимо
проспекта и раскачивающегося на ветру фигового дерева, всё время держась под стеной
вдоль общественной дороги, и добрались до двух полноводных источников, где
берут начало два истока бурлящего Скамандра. Один из них действительно течёт
с тёплой водой, и от него поднимается пар, как от горящего огня; в то время как другой вытекает летом, подобно граду, или холодному снегу, или льду из воды. Там, у них, находятся широкие, красивые каменные бассейны, в которых жёны и прекрасные дочери троянцев стирали свои роскошные одежды в мирное время, до прихода сыновей греков. В этом направлении они бежали [от одного]
 спасаясь бегством, а другой преследовал их сзади. Действительно, храбрый человек бежал
впереди, но ещё более храбрый быстро преследовал его; поскольку они не искали
чтобы добыть жертву или бычью шкуру, которые являются наградой для людей за скорость, но они бежали ради спасения Гектора, укротителя коней. И как когда-то 705 коней с твёрдыми копытами очень быстро пробежали круг, и была предложена великая награда — треножник или женщина [в честь] умершего героя; так и они трижды обежали город Приам своими быстрыми ногами, и все боги видели это. Тогда к ним
обратился отец людей и богов:

Сноска 705: (возвращение) _Т. е._ скаковые лошади.

«Увы! я вижу своими глазами, как любимого героя преследуют повсюду
стена; и сердце моё скорбит о Гекторе, который
принёс мне в жертву множество бычьих бёдер на вершинах многохолмной Иды,
а в другое время — на самых высоких [местах] города; но теперь,
воистину, благородный Ахилл преследует его на быстрых ногах по всему городу Приама. Но подойдите же, рассудите, о вы, боги, и подумайте, спасём ли мы его от смерти или подчиним его сейчас, храброго [в руках] Ахилла, сына Пелея».

Но к нему обратилась голубоглазая богиня Минерва:

«О отец, метатель белого грома, [собиратель] тёмных туч,
что за слово ты произнесла! Ты хочешь освободить от печальной смерти
человека, смертного, давно обречённого судьбой? Сделай это, но мы,
другие боги, не согласимся с тобой».

 Тогда Юпитер, повелевающий облаками, ответил ей: «Мужайся, Тритония, дитя моё любимое: я вовсе не говорю серьёзно,
но хочу быть с тобой помягче. Делай, как велит тебе сердце, и
ни в чём не сомневайся».

Сказав это, он подстрекнул уже готовую Минерву, и она, выступив, спустилась с высот Олимпа.


Но быстрый Ахилл преследовал Гектора, непрестанно наступая на него.
Подобно тому, как собака преследует оленёнка в горах, выгнав его из логова, по долинам и зарослям, и, хотя оленёнок в панике прячется под кустом, собака продолжает бежать за ним, пока не найдёт его, так и Гектор не ускользнул от быстроногого сына Пелея. Так же часто, как он бросался на
Дарданские ворота, на хорошо укреплённые башни, если только они
могли помочь ему метательным оружием сверху, так же часто,
предвидя его действия, он отводил его в сторону, на равнину; в то время как он
сам всегда летел со стороны города. И как во сне
нельзя преследовать убегающего; ни один не может убежать от другого,
ни другой не может преследовать: так и один не мог догнать другого в его скорости, и другой не мог убежать от него. Но как же Гектор мог избежать смерти, если бы Аполлон в последний раз не встретил его, не пробудил в нём мужество и не придал ему скорости? Но благородный Ахилл кивнул людям
головой и не позволил им бросить в Гектора своё смертоносное
оружие, чтобы кто-нибудь, ранив его, не получил
слава, а сам он будет вторым. Но когда они в четвёртый раз подошли к источникам, тогда-то отец и поднял высоко свои золотые весы и положил на них две судьбы смерти, несущие долгий сон, — одну для Ахилла, а другую для Гектора, укротителя коней. Взяв их за середину, он уравновесил их, и роковой день Гектора склонился и соскользнул в Аид; но Феб Аполлон оставил его.

Тогда голубоглазая богиня Минерва подошла к сыну Пелея и, встав рядом, обратилась к нему с крылатыми словами:

 «Теперь, о прославленный Ахилл, дорогой сердцу Юпитера, я надеюсь, что мы с тобой
верни грекам великую славу, убив Гектора,
хотя он и ненасытен в войне. Теперь, конечно,
ему уже не спастись от нас, даже если бы далекозоркий Аполлон
приложил все усилия, бросившись к ногам отца, держащего щит.
Но встань же и оживись, а я, подойдя к тебе,
уговорю его сразиться с тобой лицом к лицу».

Так говорила Минерва, но он повиновался и возрадовался в душе своей, и встал, опираясь на своё пепельное копьё с медным наконечником. Но затем она оставила его и
обогнал благородный Гектор, уподобляя себя De;phobus, неутомимым в ее
тело и голос; и, встав рядом, она обратилась к нему крылатые слова:
“О дорогой брат, несомненно, быстрый Ахилл сейчас сильно давит на тебя,
преследуя тебя быстрыми шагами вокруг города Приама. Но приди сейчас,
давай встанем и, ожидая, дадим ему отпор”.

Но ее могучий взмахивающий гребнем Гектор, в свою очередь, обратился к:

«Деифоб, ты всегда был мне самым дорогим из моих братьев, сыновей Гекубы и Приама. Но теперь я думаю, что почитаю тебя ещё больше, ведь ты осмелился заступиться за меня
ради тебя, когда ты увидишь [меня] своими глазами, выйди из города, пока остальные остаются внутри».

Но к нему обратилась голубоглазая богиня Минерва:

«Мой дорогой брат, мой отец и почтенная мать очень просили меня, по очереди обнимая мои колени и колени моих спутников, остаться там (все так сильно дрожали от страха); но мой разум был терзаем печалью. Но теперь давайте поскорее вступим в бой, и пусть наши копья больше не щадят никого, чтобы мы могли узнать, понесёт ли Ахилл наши окровавленные трофеи
«Не издавай ложных криков, иначе я сражу тебя копьём».

 Сказав это, Минерва тоже пошла на обман. Но когда они приблизились друг к другу, могучий Гектор, потрясавший своим шлемом, первым обратился к ним:

 «Больше, о сын Пелея, я не буду убегать от тебя, как раньше. Трижды я
обегал великий город Приама и ни разу не осмелился ждать твоего прихода.
Но теперь мой разум побуждает меня выступить против тебя: я непременно убью тебя или буду убит. Но пойдём, призовём богов, ибо они будут лучшими свидетелями и наблюдателями за соблюдением договорённостей. Ибо я не стану
Я жестоко оскорблю тебя, если Юпитер дарует мне победу и я отниму твою жизнь. Но после того, как я разграблю твои прекрасные доспехи, о Ахилл, я верну твоё тело грекам. И ты сделай то же самое.
Но быстроногий Ахилл сурово взглянул на него и сказал:

«Не говори мне о клятвах, о проклятый Гектор. Как нет верных союзов между львами и людьми, и как волки с ягнятами не имеют общего языка, 706 но постоянно замышляют друг против друга зло, так и ты не можешь заключить со мной дружбу, и я не могу заключить с тобой дружбу.
Если между нами вообще останутся какие-то лиги, то пусть один из нас, падая, утолит жажду непобедимого воина Марса своей кровью. Вспомни о своей доблести; теперь тебе крайне необходимо быть и копьеносцем, и отважным воином. Тебе больше не спастись, ибо Паллада Минерва тут же пронзит тебя моим копьём, и теперь ты заплатишь за все горести моих товарищей, которых ты убил, яростно размахивая копьём.

Сноска 706: (возвращение) См. Дюпорт, стр. 127; и ср. Hor. Epod. iv. 1.

Он заговорил и, размахивая им, метнул своё копье, окутанное длинной тенью, и
Славный Гектор, увидев его, уклонился, ибо, взглянув перед собой, он пригнулся, и медное копьё пролетело над ним и вонзилось в землю. Но Минерва вырвала его и вернула Ахиллу, так что Гектор, народный пастырь, ничего не заметил.
 Тогда Гектор обратился к славному сыну Пелея:

«Ты ошибся, о богоподобный Ахилл, и ты ещё не знаешь моей судьбы, ниспосланной мне Юпитером. Конечно, ты так сказал, но ты лжец и очень хитёр в словах, чтобы я, страшась тебя, мог...»
позабыв о моей силе и храбрости. Но не в спину мне, пока я лечу,
ты вонзишь своё копьё, а в грудь мою, если Бог даст тебе это. Но теперь, в свою очередь,
избегай моего медного копья! Хотел бы я, чтобы ты принял его в своё тело. Тогда воистину война стала бы легче для троянцев,
если бы ты был убит, ведь ты — величайшее бедствие для них».

Он заговорил и, размахивая копьём, отбрасывающим длинную тень, метнул его в центр щита Пелида. Он не промахнулся, но копьё отскочило
отбит далеко от щита. Но Гектор был в ярости, потому что его
быстрое оружие напрасно вылетело из его рук; и стоял удрученный, потому что у него
не было другого ясеневого копья. Затем он воззвал к облаченным в белые щиты
Деифоб, сильно крича, [и] попросил у него длинное копье; но
его не было рядом с ним; и Гектор понял это в его уме и сказал:

“Увы! без сомнения, теперь боги призвали меня к смерти. Ибо я
действительно думал, что герой Дейфоб рядом со мной; но он за
стеной, и Минерва обманула меня. Но теперь злая смерть не приблизится ко мне, и
Далеко отсюда, и спасения нет. Конечно, это было давно, и тогда
это больше нравилось Юпитеру и его сыну, который раньше,
благосклонный, оберегал меня; но теперь, наоборот, меня настигает судьба.
Тем не менее я не погибну трусливо и бесславно, по крайней мере,
совершив какой-нибудь великий подвиг, о котором будут помнить даже потомки».

Сказав это, он обнажил свой острый меч, висевший у него на поясе, огромный и крепкий, и, собравшись с силами, бросился вперёд,
как парящий в вышине орёл, который пикирует на равнину сквозь
мрачные тучи, готовые схватить то ли нежного ягнёнка, то ли робкого зайца;
так Гектор бросился вперёд, размахивая своим острым мечом. Ахилл тоже
бросился вперёд, и душа его наполнилась свирепой яростью. Он прикрыл
грудь своим щитом, красивым, искусно выкованным, и кивнул своим
сияющим шлемом с четырьмя конусами; но прекрасные золотые
волосы, которыми Вулкан в изобилии украсил конус, зашевелились. Как звезда Геспер, которая является самой яркой звездой на небе, движется среди других звёзд в несезонное время года
Ночь была ясной, и свет отражался от хорошо заточенного копья, которым Ахилл, замышляя злое дело против благородного Гектора, размахивал в правой руке, целясь в его прекрасное тело, куда было легче всего попасть. Но прекрасные медные доспехи, которых он лишил великого Патрокла, убив его, так плотно облегали его тело, что виднелась [лишь] та часть, где ключицы отделяют шею от плеч и где смерть наступает быстрее всего. Там благородный Ахилл,
полный решимости, вонзил в него копьё, и остриё вышло наружу
через его нежную шею. Однако пепел, тяжелый от меди, не перерезал
трахею, так что, отвечая словами, он мог обратиться к нему.
Но он пал в прах, и благородный Ахилл превозносился над ним.:

“Гектор, ты когда-то думал, когда баловал Патрокла, что ты в безопасности.
и не боялся моего отсутствия. Дурак! ибо я, отдельно взятый, был гораздо храбрее
его мстителя, оставшегося на пустых кораблях, я, тот, кто ослабил
твои колени. Волки и птицы бесчестно растерзают тебя,
но греки совершат погребальный обряд над ним».

Но Гектор, поигрывая гребнем, стал вялым, а затем обратился к нему:

«Молю тебя твоей душой, твоими коленями, твоими родителями, не дай собакам растерзать меня на кораблях греков.
Но действительно возьми много меди и золота, которые дадут тебе мой отец и почтенная мать.
И отправь моё тело домой, чтобы троянцы и троянки могли сжечь меня на погребальном костре». 708

Сноска 707: (возвращение) Мильтон, P.L. v. 166: —

 «Прекраснейшая из звёзд, последняя в череде ночей,
 Если только ты не принадлежишь рассвету».


Сноска 708: (возвращение) См. «Энеида», x. 903; xii. 930 и далее.

Но быстроногий Ахилл, сурово взглянув на него, обратился с речью:
«Пёс, не моли меня ни о пощаде, ни о пощаде моим родителям; ибо если бы моя сила и разум хоть в чём-то побуждали меня самого разорвать твою сырую плоть на куски и сожрать её, то ты бы уже сделал это со мной. Так что
не найдётся никого, кто смог бы отогнать собак от твоей головы,
даже если они предложат десятикратный и двадцатикратный выкуп,
привезя их сюда, и даже если они пообещают это другим; даже если дарданский
Приам захочет откупиться за тебя золотом: 709 даже так
«Твоя почтенная мать будет оплакивать [тебя], кого она родила, положив на носилки, но собаки и птицы разорвут тебя на куски».

Но Гектор, умирая, обратился к нему:

«Конечно, я хорошо тебя знал и предвидел это, но мне не суждено было переубедить тебя, ведь в тебе действительно железная душа. Поразмысли
теперь, не навлеку ли я на тебя гнев богов в тот день,
когда Парис и Феб Аполлон 710 убьют тебя, хоть ты и храбр,
у Скейских ворот».

 Пока он говорил это, его настигла смерть, и душа его
Вырвавшись из его рук, он спустился в Аид, оплакивая свою судьбу,
отказавшись от силы и молодости. Но к нему, хоть и мёртвому, благородный Ахилл обратился:


«Умри, но я приму свою судьбу, когда бы ни пожелал этого Юпитер и другие бессмертные боги».


Он сказал это и вырвал копьё из трупа, а затем отложил его в сторону, но снял с плеч окровавленные доспехи. Но другие сыновья греков,
которые тоже восхищались ростом и чудесной фигурой Гектора,
712 не могли оставаться в стороне и не нанести удар
рана. И тогда кто-нибудь сказал бы, глядя на своего соседа: «О, как странно! Гектор теперь гораздо более уязвим, чем когда он сжигал корабли пылающим огнём».


Сноска 709: (вернуться) _То есть_ отдать свой вес в золоте. Феогнид,
77: ;;;;; ;;;; ;;;;;; ;; ;;; ;;;;;;; ;;;;;;;;;;;; ;;;;;.

Сноска 710: (возвращение) Гроте, т. 1, с. 406, отмечает: «После того как Ахилл разгромил троянцев и загнал их в город, он был убит у Скейских ворот стрелой из колчана Париса, выпущенной под покровительством Аполлона», ссылаясь на Софокла. «Филы», 334; Вергилия. «Энеида», vi, 56.

Сноска 711: (возвращение) «Я беседовал с некоторыми людьми, которые радовались смерти или несчастью других и считали это наказанием за то, что те были на другой стороне и выступали против них в споре:
но не прошло и нескольких месяцев, как тот же человек встретил более мучительную и безобразную смерть; когда я увидел это, я заплакал и испугался;
ибо я знал, что так должно быть со всеми людьми; ибо мы тоже умираем и прекращаем наши ссоры и раздоры, переходя к последнему приговору». — Тейлор,
«Святая смерть», т. 1, с. 305, изд. Бона.

 Сноска 712: (вернуться) Геродот. IX. 25: ; ;; ;;;;;; ;;; ;;;; ;;;;;
;;;;;;;; ;;;;;; ;; ;;;;;;;.

 Так сказал бы кто-нибудь и, стоя рядом, ранил бы его. Но быстроногий Ахилл, ограбив его, стоя среди
греков, произнёс крылатые слова:

«О друзья, вожди и цари греков, раз уж боги даровали нам
победу над этим героем, который совершил столько злодеяний,
сколько не совершили все остальные вместе взятые; идемте!
давайте обнесем город стеной, чтобы узнать, что замышляют троянцы;
собираются ли они покинуть цитадель после его смерти или
Я намерен остаться, ведь Гектора больше нет. Но почему мой разум
обдумывает всё это? Патрокл лежит на корабле, неуплаканный,
непогребённый; и его я никогда не забуду, пока я среди живых, и мои дорогие колени помнят меня; и хотя в Аиде забывают мёртвых, я буду помнить своего любимого товарища даже там. Но
теперь, о юные греки, воспевающие пеан, 713 давайте вернёмся к пустым кораблям и заберём его. Мы возвращаемся с великой славой: мы убили благородного Гектора, которому троянцы поклонялись как богу по всему городу.

Он говорил и замышлял неблаговидные поступки против благородного Гектора. Он
проколол сухожилия на обеих его ногах сзади, от пятки до
голеностопа, и закрепил их кожаными ремнями, привязав его к
колеснице, но оставив голову на свободе. Затем, взобравшись
в колесницу и взяв в руки сверкающий меч, оноблачившись в доспехи, он хлестнул (лошадей), чтобы они
поскакали дальше, и они, не сопротивляясь, понеслись. Но от него
поднималась пыль, и его лазурные локоны коснулись [земли], 714
и вся его голова, некогда прекрасная, лежала в пыли; ибо Юпитер
тогда позволил своим врагам опозорить его на родной земле.
Так вся его голова была покрыта пылью; но его мать вырвала у себя клок волос, отбросила сияющую вуаль и громко заплакала, увидев своего сына. И его дорогой отец жалобно застонал, и все
Люди вокруг были заняты плачем и причитаниями по всему городу.
Казалось, что весь Илион, от вершины до подножия, охвачен огнём.  С трудом людям удалось удержать старика, который, вне себя от горя, рвался прочь из Дарданских ворот.
Он катался по грязи и умолял всех, обращаясь к каждому по имени:

Сноска 713: (возвращение) «Этот гимн состоял из повторения, ср. v.
393, 4, которому подражал Квинт Смирнский в ;;. 117, а Аброний
Сило перевел ap. _Senec. Suas_. c. 2. Самый древний гимн этого
Единственный зафиксированный случай описан в первой книге Царств, XVIII. 7». — Кеннеди.

 Сноска 714: (возвращение) Добавьте ;;;;; или ;;;;;.

 «Успокойтесь, друзья мои, и позвольте мне, хоть я и опечален, выйти из города и приблизиться к кораблям греков. Я буду умолять этого безрассудного, жестокого человека, если он, конечно, будет уважать мой возраст и сжалится над моей старостью. Ведь таков его отец Пелей, который породил и взрастил его на погибель троянцам. Но особенно много горя он причинил мне.  Ведь столько
цветущих юношей он погубил для меня, и обо всех них я не так сильно скорблю, хотя и опечален, как об этом Гекторе, острая скорбь по которому
сведёт меня в могилу. 715 Лучше бы он погиб от моей руки;
тогда мы были бы удовлетворены, плача и скорбя, и его несчастная мать, родившая его, и я сам». Так он говорил, плача, но и горожане стонали. Но среди троянских дам
Гекуба начала свой нескончаемый плач:

 Сноска 715: (вернуться) «Тогда вы с плачем сведёте меня в могилу». — Бытие, xlii. 38

«О сын мой, почему я, несчастный, живу, претерпев столько горя,
а ты мертв? Ты, который и днём, и ночью был моей гордостью
и утешением для троянцев, мужчин и женщин, по всему городу,
которые принимали тебя как бога. Ибо, несомненно, ты был для них
величайшей славой, а теперь, напротив, ты во власти смерти и рока».

Так она говорила, рыдая; но жена Гектора ещё ничего не знала: ни один надёжный гонец не сообщил ей, что её муж остался у ворот; но она плела паутину в укромном уголке
из своего высокого дома; двойного, великолепного, украшенного различными
росписями. 716 И она приказала своим златовласым слугам
расставить по всему дворцу большие треножники, чтобы Гектору,
вернувшемуся с битвы, была приготовлена тёплая ванна. Глупышка!

она не знала, что вдали от бань лазурноокая Минерва подчинила его
Ахиллу. Но она услышала крик и вопль, доносившиеся из башни, и её затрясло.
Челнок выпал у неё из рук и упал на землю. И тут же она обратилась к своим светловолосым слугам:

Сноска 716: (возвращение) ;;;;;;;;; аналогичным образом используется в vi. 294.

 «Подойдите сюда, пусть двое последуют за мной, чтобы я мог увидеть, что было сделано. Я услышал голос моей почтенной свекрови, и сердце в моей груди подпрыгнуло к горлу, а ноги подкосились. Несомненно, сыновьям Приама грозит беда. О, если бы это слово было [далеко] от моих ушей! Я боюсь, как бы храбрый Ахилл, уже выгнавший из города одного благородного Гектора, не погнал его на равнину и не заставил отказаться от роковой доблести
которая овладела им; ибо он никогда не оставался в толпе воинов, но всегда вырывался вперёд, не уступая никому в доблести».

 Сказав это, она бросилась бежать по дворцу, как обезумевшая, с сильно бьющимся сердцем, и её служанки последовали за ней. Но когда она добралась до башни и толпы людей, она
огляделась через стену и увидела, как его тащат по улицам города.
Но быстрые кони безжалостно несли его к кораблям греков. Затем мрачная ночь окутала её, и она упала
Она пошатнулась и в обмороке испустила дух. Но с её головы упали
красивый головной убор, гирлянда, сетка, витой обруч и вуаль,
которую золотая Венера подарила ей в тот день, когда Гектор,
бросивший свой щит, вывел её из дворца Ээта после того, как
принёс множество свадебных даров. Вокруг неё в большом количестве
стояли её невестки и сёстры, которые поддерживали её, охваченную
смертельным оцепенением. 717 Но когда она снова ожила и её душа вернулась в тело, она, всхлипывая, обратилась к троянским дамам:

Сноска 717: (возвращение) См. Кеннеди: ;;;; следует понимать перед
;;;;;;;;;.

«Гектор, о несчастный! значит, мы оба были рождены для одинаковой участи: ты — в Трое, в доме Приама, а я — в Фивах, под сенью лесов
Плак, во дворце Ээта; он, сам злосчастный, вырастил меня, злосчастную, будучи ещё ребёнком; лучше бы он меня не зачинал!

Теперь же ты отправляешься в чертоги Аида под недрами земли, а меня оставляешь в ненавистном горе, вдовой в доме; и твой мальчик, ещё такой младенец, которого мы с тобой
Несчастная родила его; и ты не будешь ему подспорьем, о Гектор,
ибо ты мёртв, а он не будет тебе подспорьем. Ибо даже если он
избежит печальной войны с греками, труд и лишения будут
преследовать его и в будущем; ибо другие лишат его полей,
изменив ориентиры. Но день скорби лишает юношу
сверстников; он всегда подавлен, и его щёки орошены
слезами. Мальчик, который хочет есть, пойдёт к товарищам своего отца,
потянет одного за плащ, другого за тунику; и некоторые из них
Сжалившись, он подаст ему очень маленькую чашу, и он омочит
губы, но не смочит нёбо. И его тоже кто-нибудь, наслаждаясь обоими
[родителями], 718 оттолкнёт от пира, ударив его руками и осыпав упрёками: «Будь ты проклят! даже твой отец не пирует с нами». Тогда мальчик Астианакс вернётся со слезами на глазах к своей овдовевшей матери.
Ведь раньше он ел только костный мозг и жир овец, сидя на коленях у своего отца.
Но когда он засыпал и переставал плакать по-детски, то ложился спать на
покоится в объятиях кормилицы, на мягкой постели, до отказа набитой
лакомствами. Но теперь, воистину, Астианакс, 719 которого троянцы
называют по имени (потому что ты один защищал их ворота и высокие
стены), претерпит многое, тоскуя по своему дорогому отцу. Но теперь
ползучие черви поглотят тебя, обнажённого, на изогнутых кораблях,
далеко от твоих родителей, после того как насытятся псы:
но твои одежды, прекрасные и изящные, сотканные женскими руками, лежат в твоих дворцах. Воистину, всё это я сожгу дотла, будучи
Они тебе не нужны, ведь ты не будешь на них лежать. Но пусть они станут славой
[для тебя] перед троянцами и троянскими дамами».

 Так она говорила, плача, и женщины тоже скорбели.

Сноска 718: (вернуться) ;;;;;;;;; ;;;; ; ;;;;;;;;;;; ;;;;;;, ;;;;; ;
;;;; ;; ;ov;;; ;;;;;;;;.

 Сноска 719: (вернуться) Игра слов, основанная на значении имени — «царь города». Платон не обошёл вниманием эту чепуху в своём нелепом «Кратиле».




 КНИГА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ.


 АРГУМЕНТ.

 Ахилл, которого во сне предостерегает призрак его друга, празднует похороны Патрокла.


Так они и впрямь оплакивали город; но греки, как только добрались до кораблей и Геллеспонта, разошлись по своим судам. Но Ахилл не позволил мирмидонянам разойтись и сказал своим боевым товарищам [следующее]:

«О вы, быстроногие мирмидоняне, дорогие мне товарищи, давайте пока не будем распрягать коней под нашими колесницами, но вместе с лошадьми и колесницами подойдём ближе и оплачем Патрокла, ибо такова честь мёртвых. Но когда мы предадимся печальному плачу, распрягая коней, мы все будем пировать здесь».

Так он говорил; но все они скорбели, и Ахилл был впереди.
 Трижды они объезжали тело на своих конях с прекрасными гривами, 721
скорбя; и среди них Фетида пробудила желание оплакивать.
 Пески намокли, и руки людей были мокры от слёз;
они тосковали по такому храбрецу. Но среди них
сын Пелея громче всех оплакивал погибшего, положив свои
кровожадные руки на грудь товарища:

 Примечание 720: (вернуться) Превосходно перефразировано Газой: ;;;;;;; ;; ;;;
;;;;;;;; ;;;;;; ;;;;;;;;;;;. Эрнести верно подмечает, что ;;;;;;;;;;;;
подразумевает «удовольствие, смешанное с пресыщением».

 Сноска 721: (вернуться) Это был распространённый обряд на похоронах. См.
Аполлон. Родос. I. 1059; Вергилий. Энеида. XI. 188 и далее; Гелиодор. Эфиопика. III.
с. 136: ;;;;;; ;; ;;;;; ;;; ;;;;;;;;;;; ;;;;;;;;;;;;;;; ; ;;;;;, ;;;
;;;;;; ;; ;;;;;; ;;; ;;;;; ;;;;;;;;;;, ;;;;;;; ;;; ;; ;;;;;;;;,
;;;;;;; ;; ;; ;;;;;;. У римлян этот обряд назывался _decursio_.
Ср. Ливий. XXV. 17: Тацит. Ann. ii. 7; Светоний. Клавдий. § i. Согласно
 Плутарху, Александр Македонский оказал те же почести могиле
Ахилла, что и Ахилл — волосам своего друга
Патрокл. См. также Бернар о Статоре. Фивы. vi. 217.

 «Привет! О Патрокл, даже в обители Аида; ибо теперь я
исполню всё, что обещал прежде: притащив сюда Гектора, я
отдам его собакам, чтобы они сожрали его сырым; и перед твоим
огнедышащим курганом я перережу шеи двенадцати славных
сыновей троянцев, разгневанных твоей гибелью».

Он говорил и замышлял недостойные поступки против благородного Гектора,
уложив его ничком в пыль перед носилками Менелая; но они
сняли с него блестящие медные доспехи и распрягли коней
высокопарные скакуны. Они также толпами сидели на корабле
быстроногого Эацида; но он устроил им приятный погребальный
пир. 722 Множество белых быков 723 было распростерто вокруг топора,
им перерезали горло, а также множество овец и блеющих коз. Множество
белоклыких свиней, изобилующих жиром, были приготовлены для
обжаривания в пламени Вулкана; и со всех сторон вокруг мёртвого
тела текла обильная кровь. Но вожди греков повели царя,
быстроногого сына Пелея, к благородному Агамемнону, с трудом
уговорив его
в душе он был в ярости из-за своего спутника. Но когда они подошли к шатру Агамемнона, он тут же приказал своим глашатаям поставить на огонь большой треножник, если он сможет убедить сына Пелея смыть с себя кровавую грязь. Но тот решительно отказался и к тому же поклялся: 724

Сноска 722: (вернуться) ;;;;;· ;; ;;;;;;;;; ;;;;;;;;;;; ;;; ;; ;;;
;;;;;;;;;;;; ;;;;.—Hesych.

 Сноска 723: (вернуться) Об этих погребальных жертвоприношениях см. комментарий к «Энеиде».
xi. l. c.; и Ломайер о люстрациях, § xxxi.

 Сноска 724: (возвращение) Буттм. Лексикон, стр. 436, после настойчивых заверений
о _персонификации_ ;;;;;, замечает по поводу этого отрывка: «Я не вижу причин, по которым мы не могли бы предположить, что в сознании поэта Юпитер противопоставлялся ;;;;; в том же смысле, в каком ;;;;; противопоставляется ;;;; у Пиндара, Пиф. iv. 297. ;;;;;;;;
;;;;; ;;;; ;;;;;; ;;;; ;;;; ; ;;;;;;;;; ;;;;;;;;;;. Кроме того, выражения ;;;;; ;;;;;, ;;;;;;;; ;;;;; гораздо лучше подходят для обозначения свидетеля или залога клятвы, чем для обозначения самой клятвы.

— Нет, клянусь Юпитером, который является и верховным, и лучшим из богов, это не так
Законно ли, чтобы омовение коснулось моей головы, прежде чем я положу
Патрокла на погребальный костёр, воздвигну курган и остригу волосы?
Ведь горе не сможет во второй раз проникнуть в моё сердце, пока я жив.
Но тем не менее давайте приступим к отвратительному пиру. Но завтра, о царь людей, Агамемнон, прикажи
принести дрова и сложить их так, чтобы мёртвое тело, наслаждаясь ими, погрузилось в непроглядную тьму; чтобы неутомимый огонь быстро поглотил его на наших глазах, а люди могли вернуться к своим занятиям».

Так он говорил, но они действительно с готовностью внимали ему и повиновались.
Затем они, каждый усердно готовя ужин, пировали; и ни в чём не было недостатка на этом пиру. Но когда они насытились едой и питьём, некоторые разошлись по своим шатрам, чтобы лечь спать. А сын Пелея, напротив, среди своих многочисленных
Мирмидонец лежал на берегу бескрайнего моря, тяжело вздыхая,
на чистом месте, где волны плескались о берег; когда сладкий
725 сон окутал его, унеся прочь все заботы
Он был не в себе, потому что очень устал, сражаясь с Гектором под продуваемым всеми ветрами Илионом. Но к нему явился дух
несчастного Патрокла, во всём похожий на него: и в телосложении, и в прекрасных глазах, и в голосе; и такие же одежды были на нём.
Он встал над головой Ахилла и обратился к нему:

 «Ты спишь, о Ахилл, и забыл обо мне?» Ты
действительно не пренебрегал мной, пока я был жив, но [теперь, когда я] мёртв. Похорони меня,
чтобы я как можно скорее миновал врата Аида. Духи,
образы умерших, 726 гонят меня прочь, и ничто не может мне помочь
позволь мне смешаться с ними за рекой; но так я и буду
бродить вокруг обители Аида с широкими воротами. Но дай мне свою руку,
727 умоляю тебя, ибо я не вернусь из Аида после того, как ты
сделаешь меня причастным огню. Ибо мы ни в коем случае не
будем, будучи живыми, сидеть в стороне от наших дорогих товарищей и обсуждать планы; но ненавистная судьба, постигшая меня при рождении, унесла меня прочь. И тебе, о богоподобный Ахилл, суждено погибнуть под стенами благородной Трои.
 Но я прошу и буду настаивать на другом, о
Ахилл, если ты исполнишь мою волю, то не будешь хоронить мои кости отдельно от твоих.
Ведь мы вместе росли в твоих дворцах, когда Менетий привёл меня из
Опус, мальчик мой, возвращайся домой из-за печального убийства,
в тот день, когда я, неосторожный, убил сына Амфидама, не желая
этого, в ярости из-за игры в кости: 728 тогда Пелей принял меня в своём доме,
заботливо вырастил и назвал своим помощником. Пусть же в одной гробнице
покоятся наши кости и золотая ваза, которую подарила тебе твоя
почтенная мать.

Сноска 725: (возвращение) Об эпитете ;;;;;;; см. Buttm. p. 414 и далее.

Сноска 726: (возвращение) Буттм. Лексикон, стр. 372, в очень интересном рассуждении рассматривает ;;;;;;;; как эвфемизм, «с помощью которого умершие, которых мы считаем всё ещё действующими и чувствующими, а следовательно, объектами наших добрых дел, о которых они знают, представляются всё ещё живущими в другом состоянии, но лишёнными своих земных сил».

Сноска 727: (возвращение) Virg. ;n. vi. 370: “Da dextram misero”.

Сноска 728: (возвращение) См. Странные замечания Джереми Тейлора, Святого
Жизнь, стр. 224, изд. Бон.

Но к нему быстроногий Ахилл, отвечая, обратился:

«Зачем, о достопочтенный друг, ты пришёл ко мне и повелеваешь мне сделать всё это? И всё же я с готовностью сделаю всё это для тебя и подчинюсь твоей воле. Но подойди ближе, чтобы мы могли хоть ненадолго обнять друг друга и предаться печальным стенаниям».

Сказав это, он протянул к нему свои дружеские руки, но не смог его поймать; 729 ибо дух, бормоча что-то, 730 скрылся под землёй,
как дым. Тогда Ахилл в изумлении вскочил, хлопнул в ладоши и произнёс эту печальную речь:

«Увы! даже в обители Аида есть некий дух и образ, но нет тела 731; ибо всю ночь
стоял предо мной дух несчастного Патрокла, стеная и плача,
и наставлял меня в каждом обстоятельстве, и был удивительно похож на
самого себя».

Сноска 729: (вернуться) Ср. «Георгики», IV, 499; «Энеида», II, 790, IV, 276;
Лукан, III, 34.

 Сноска 730: (вернуться) См. «Одиссея», XXIV, под заголовком, где то же слово
применяется к теням женихов Пенелопы.

Примечание 731: (возвращение) Под ;;;;;; мы можем понимать силу использования
разум и рассудительность, как у Дюпора, «Гном», стр. 128, и Джереми Тейлора, «Святая смерть», стр. 524, изд. Бон. Но стих 100, по-видимому, требует
интерпретации, которой я и придерживаюсь; Кларк переводит его как «pr;cordia».

Так он говорил, и все они прониклись желанием оплакать его;
и розовоперстая Заря явилась им, когда они оплакивали
несчастное тело. Но царь Агамемнон повсюду призывал из шатров
и мулов, и людей, чтобы они приносили дрова; и для этого был призван храбрый Мерион, слуга доблестного Идоменея. И они пошли
Они шли, держа в руках топоры для рубки леса и хорошо скрученные верёвки, а впереди них шли мулы. Они преодолели множество подъёмов, 732
спуска, прямых и извилистых дорог. Но когда они добрались до лесов многорукой Иды, то, торопясь, срубили высокие дубы острыми медными топорами. Они с грохотом рухнули, и греки, расколов их, привязали [их] к мулам, но те били копытами по земле, стремясь выбраться на равнину через густые заросли. Но все лесорубы несли стволы деревьев, потому что
Мерион, слуга доблестного Идоменея, отдал приказ.
Затем он по порядку сбросил их на берег, где Ахилл задумал возвести
монументальную гробницу для Патрокла и для себя.

Но когда они набросали со всех сторон огромное количество дров,
оставшись там всем скопом, они сели; но Ахилл тут же
приказал воинственным мирмидонянам надеть доспехи и запрячь
каждому своих коней в колесницу; но они встали и облачились в
доспехи. И сражающиеся, и возничие сели в свои колесницы;
всадники были первыми, но за ними последовала пехота
после мириадами; и в середине его товарищи несли Патрокла. Они
покрыли все мертвое тело волосами, которые, отрезав, 733 они
набросили на него; но благородный Ахилл держал голову позади, скорбя, ибо
он отправлял в Аид ни в чем не повинного товарища.

Сноска 732: (возвращение) Самый замечательный и прекрасный пример
преобразования звука в смысл. Поуп превосходно подражал оригиналу в следующем переводе: —

 «Они идут через холмы, долины, утёсы и скалы».


 Каупер менее удачно: —


 «Они измеряли холмы и долины,
 Теперь прямо, а теперь в обход».


 Ср. Мильтон, P.L. ii. 948:—


 «Так жадно демон
 Преследует свой путь через болота, кручи, проливы, топи, заросли или пустоши,
 Головой, руками, крыльями или ногами,
 Плавает, тонет, бредет, ползет или летит».


Сноска 733: (возвращение) Так у Сенеки. Гиппократ. 1176: «Placemus umbras, capitis exuvias cape, lacer;que frontis accipe abscissam comam».
Этот обычай подробно описан Бернартом в «Статисе». Фиванцы. vi. 195, Ломейер де Люстрат. § xxv.

Но когда они добрались до того места, которое указал им Ахилл,
Он положил его на землю и тут же навалил вокруг него много дров.
Затем быстроногий Ахилл вспомнил ещё кое о чём.
Отойдя от поленницы, он отрезал свои жёлтые волосы, которые взрастил, цветущие, для реки Сперхий; 734 и, стеная, произнёс, глядя на тёмное море:


 Примечание 734: (вернуться) Об этом обычае см. схолии к Гесиоду. Теог. 348:
;;;;;;;; ;;; ;;;;;;;; ;; ;;;; ;;;;;;;; ;;; ;;;;;, ;;; ;; ;;;;;;;; ;;;
;;;;;;;;; ;;;;;;; ;;;;;. См. Линденброг о Цензорине. de Die Nat. i. p. 6, и Бломф. об Эш. Кёх. s. init., с моей собственной примечанием. Стаций,
Ахилл. i. 628: «Qu;risne meos, Sperchie, natatus, Promissasque comas?»
Ср. Павсаний. i. 43, 4; Филострат. Геродиад. xi.

«Напрасно, о Сперхий, мой отец Пелей поклялся тебе, что я,
вернувшись в мою дорогую родную страну, остригу для тебя волосы
и принесу в жертву священную гекатомбу; и ещё, что я в том же
месте принесу в жертву пятьдесят баранов у источников, где
тебе посвящены роща и благоухающий алтарь. Так говорил
старик, но ты не исполнил его волю. А теперь, поскольку я возвращаюсь не в родную
землю, я отдам свои волосы герою Патроклу, чтобы он
[с ним]». Сказав это, он отдал свои волосы в руки своей дорогой спутницы и вызвал у всех них желание заплакать. И
свет солнца, несомненно, померк бы для них, если бы
Ахилл, стоявший рядом, тут же обратился к Агамемнону:

«О сын Атрея (ибо к твоим словам особенно прислушивается народ греков),
можно насытиться даже плачем; 735 но теперь отпусти их от погребального костра и прикажи приготовить ужин. Мы, для кого труп — главная забота,
Потрудитесь над этим, но пусть вожди останутся с нами».

 Но когда царь людей Агамемнон услышал это, он немедленно
расселил людей по равным кораблям, но скорбящие остались там и сложили дрова в кучу. Они сложили кучу 736 в сто футов
в длину и в ширину и положили тело на вершину кучи,
скорбя сердцем.

Сноска 735: (возвращение) См. Баттм. Лексикон. С. 25. «Ахилл говорит о
целесообразности прекратить стенания всего войска и оставить то, что ещё предстоит сделать в честь погибшего, на
его самые близкие друзья». — Кеннеди.

 Сноска 736: (возвращение) В качестве иллюстрации к следующим обрядам см.
 Вергилий. Энеида. III. 62; V. 96; VI. 215; X. 517; XI. 80, 197 и далее; а также примечания Стивенса к «Саксонской грамматике», стр. 92.

Множество тучных овец и быков с копытами и изогнутыми рогами они освежевали и разделали перед грудой мяса.
Из всего этого великодушный Ахилл взял жир и покрыл им мёртвое тело [с головы до ног], а шкуры сложил вокруг разделанных туш. Наклонившись к ложу, он также поставил сосуды с мёдом и маслом и, глубоко вздохнув,
он поспешно бросил на костёр четырёх высокошеих коней. Там было девять собак, которые пировали за столом [усопшего] царя, и, убив двух из них, он бросил их на костёр; а также двенадцать доблестных сыновей 738 великодушных троянцев, которых он убил медным оружием; и он замышлял злые дела. Затем он применил к нему железную силу
огня, чтобы оно могло питаться им. затем он громко застонал и обратился к
своему любимому товарищу по имени: 739

Сноска 737: (возврат) Ср. Алкей апуд Бранк, Ann. i. p. 490: ;;;
;;;;; ;;;;;;;;, ;;;;;;; ;; ;;;;;;;; ;;;;; ;;;;;;; ;;;;; ;;;;;;;;;
;;;;;;. Сравните аналогичные возлияния в честь умерших у Еврипида. «Орестея», 114;
Гелиодора. «Этимологии», vi.; Апулея. «Метаморфозы», 3; Стация. «Фиваида», vi. 209; Вергилия. «Энеида», iii.
66.

Сноска 738: (возвращение) Этот жестокий обычай был распространён среди последователей Одина. См. Олаус Магнус, iii. 3, и Маллет, «Северные  древности», стр. 213 и далее, изд. Бон.

 Примечание 739: (возвращение) Об этом ;;;;;;;;;;;, или последнем обращении к умершему, см. мою заметку к «Эврипиду». «Алкеста». 625, т. i. стр. 231, изд. Бон;
и доп. 773, 804; Вергилий. Энеида. III. 68, V. 79; Проперций. I. 17; Авзон.
Патерн. 159, 10.

«Привет! О Патрокл, даже в обители Аида я исполняю всё, что обещал тебе.
Двенадцать храбрых сыновей великодушных троянцев, все они, вместе с тобой, будут поглощены огнём.
Но я не позволю, чтобы Гектора, сына Приама, поглотил огонь, а не псы».

 Так он говорил, угрожая, но псы не трогали его.
Венера, дочь Юпитера, отгоняла собак и днём, и ночью,
и натирала его розовым амброзиевым маслом, чтобы он не
ранил его, волоча за собой. А Феб Аполлон нарисовал над ним
Тёмная туча спустилась с небес на равнину и затмила всё вокруг,
насколько позволяло мёртвое тело, чтобы солнце не высушило его раньше времени вместе с нервами и конечностями.

Но груда мёртвого Патрокла не сгорела. Затем благородный Ахилл задумался о другом. Стоя в стороне от груды тел, он молился двум ветрам, Борею и Зефиру, и обещал им щедрые жертвоприношения.
Он совершил множество возлияний из золотого кубка и умолял их прийти, чтобы они как можно скорее сожгли тело огнём.
дерево могло бы поспешить сгореть. Но быстрая Ирида, услышав его молитвы,
отправилась к ветрам в качестве посланницы. Они, действительно,
вместе с пылким Зефиром пировали дома, когда Ирида,
поспешив, встала на каменном пороге. Но когда они увидели её,
они встали и пригласили её к себе, каждый из них.
 Но она, напротив, отказалась сесть и произнесла [такую] речь:

 «Нет места [для меня]; ибо я возвращаюсь к водам океана, в землю эфиопов, где они приносят в жертву гекатомбы»
бессмертные, чтобы и я теперь мог принять участие в ваших подношениях. Но
Ахилл теперь молит Борея и звучного Зефира прийти, чтобы
вы разожгли погребальный костёр, на котором лежит Патрокл, оплакиваемый всеми греками».

Сказав это, она удалилась, но они поспешили уйти, подгоняемые облаками. Они сразу же
добрались до моря, и волны вздымались под их звучным натиском.
Но они добрались до плодородной Троады и упали на кучу хвороста, и яростно запылал огонь. Всю ночь
И впрямь, они вместе ворошили пламя костра, пронзительно дуя в него.
И всю ночь быстрый Ахилл, держа в руках двойной кубок, лил вино на землю, черпая его из золотого кубка, и окроплял землю, взывая к душам несчастного Патрокла. И как отец
скорбит, пожирая кости своего сына, жениха, который, умирая,
причинил страдания своим несчастным родителям, так скорбел
Ахилл, сжигая кости своего товарища, задумчиво расхаживая
взад-вперёд возле груды костей и непрерывно стеная. Но когда
пришёл Люцифер, возвестивший о наступлении света,
Земля, после которой над морем разливается шафрановый свет Морены,
огонь угас, и пламя погасло; и Ветры снова улетели, чтобы вернуться домой через Фракийское море; но оно (море)
стонало, бушуя вздымающимися волнами.

Но Пелид, отойдя от костра, устало прилёг, и на него навалилась сладкая дремота. Остальные же толпой собирались вокруг сына Атрея, шум и гам от приближения которых разбудили его.
Поднявшись, он сел и обратился к ним:

 Примечание 740: (вернуться) О ;;;;;;;; см. Буттм. Лекс. с. 404.

«О сын Атрея и прочие вожди греков, прежде всего
погасите всю кучу, насколько это возможно, тёмным вином;
а затем давайте соберём кости Патрокла, сына Менетия, тщательно их рассортировав (ибо их легко отличить;
ибо он лежал в центре погребального костра, а остальные, и кони, и люди, были сожжены без разбора на краю), и давайте поместим их в золотой сосуд, покрыв двойным [слоем] жира, пока я сам не скроюсь в Аиде. И я хочу, чтобы была сделана гробница, не очень большая,
но такого размера, какой подобает; но вы, о ахейцы, впредь
делайте его и широким, и высоким, вы, кто может остаться позади меня на
многоместных ладьях».

 Так он сказал, и они повиновались быстроногому сыну Пелея. Прежде всего они полностью потушили костёр тёмным вином, насколько это было возможно, и засыпали его глубоким слоем пепла. Плача, они собрали белые кости своего кроткого товарища в золотой сосуд и покрыли их двойным [слоем] жира. Затем, положив их в шатёр, они накрыли их мягкой льняной тканью. Далее они разметили место для
Он воздвиг гробницу и заложил фундамент вокруг груды камней; и тут же насыпал земляной холм; и, засыпав гробницу, вернулся. Но
Ахилл задержал там людей и заставил всё собрание сесть; а с кораблей он вынес трофеи, кубки, треножники,
коней, мулов, крепкие бычьи головы, стройных женщин и седовласых 743 воинов. Сначала он поставил в качестве приза для быстроногих коней
женщину, которую нужно было унести, безупречную, искусную в работе, а также
для первого — треножник с ручкой длиной в двадцать два локтя; но для
Во-вторых, он поставил на кон кобылу шести лет, не объезженную, беременную жеребенком.
В-третьих, он поставил на кон треножник без огня, красивый, вмещающий
четыре меры, но совершенно не потускневший. 744 В-четвертых, он поставил на кон два таланта золота.
В-пятых, он поставил на кон двойной сосуд, не тронутый огнем.
Он выпрямился и обратился к грекам со следующей речью:

Сноска 741: (возвращение) Эрнести считает, что ;;;;; здесь добавлено для
обозначения _величины_, и Хейн соответственно переводит это так: «magnitudine
fere hac», предполагая, что говорящий при этом жестикулирует.

Сноска 742: (вернуться) См. Баттм. Лексикон. С. 236—239.

 Сноска 743: (вернуться) «Эрнести считает, что цвет здесь
сохраняется, чтобы подчеркнуть не только _блестящий вид_, но и новизну металла; как ;;;;;; в 268. Это остроумно, но почему бы не принять это как выражение цвета, заимствованное из того, что сам металл снабжает хорошо известным эпитетом, а именно «седина»? — Кеннеди.

 Сноска 744: (вернуться) ;;;;; здесь означает «_то, что является изначальным, неизменным_, в противоположность обычным изменениям, ;;;;;; ;;; ;;;;;, всё ещё в
_это_ его первоначальное состояние, совершенно не тронутое огнём; и ;.
413; тело Гектора, ;;;’ ;;; ;;;;;; ;;;;;;. ;;;;;, в _том_
состоянии, в котором он был раньше, ещё не подверженный разложению». — Баттм.
Лексикон. С. 173.

«О сын Атрея и прочие греки в блестящих доспехах, эти призы лежат в цирке, ожидая возничих. Если бы мы, греки, состязались в честь кого-то другого, то я бы, конечно, принял первые [призы] и отнёс их в свой шатёр. Ибо вы знаете, насколько мои кони превосходят всех остальных, ведь они оба бессмертны, и Нептун подарил их мне».
они достались моему отцу Пелею, который, в свою очередь, передал их мне. Но
тем не менее я и мои копытные скакуны останемся в стороне [от
состязания], потому что они лишились превосходной силы такого
возничего, который очень часто поливал их гривы влажным маслом,
предварительно омыв их чистой водой. Они, конечно, стоят и
оплакивают его, но их гривы свисают до земли, и они стоят с
печалью в сердце. Однако пусть остальные готовятся к битве, кто бы из греков ни доверял своим коням и хорошо закреплённым колесницам».

Так сказал сын Пелея; но тут вскочили быстрые возничие. Но первым вскочил Эвмел, царь людей, возлюбленный сын Адмета, который
превосходил всех в искусстве верховой езды. После него встал сын Тидея,
доблестный Диомед, и повел под ярмо коней Троса, которых он
ранее отобрал у Энея; но Аполлон сохранил его в живых.
Рядом с ним встал благороднейший сын златовласого Атрея, Менелай, и повел под ярмо быстрых коней, кобылу Агамемнона Эте и своего жеребца Подарга. Её Эхепол, сын Анхиса, подарил ей
в дар Агамемнону, чтобы ему не пришлось следовать за ним в продуваемый всеми ветрами
Илион, а можно было остаться там и наслаждаться жизнью; ведь Юпитер даровал ему
большое богатство, и он жил в мудром Сикионе. Её, упорную в
борьбе, он подчинил своей воле. Но Антилох, четвёртый, запряг своих
прекрасногривых коней (славный сын великодушного царя
Нестор, сын Нелея), и быстроногие пелийские кони везли его колесницу.
Но его отец, стоявший рядом, заговорил с ним, желая ему добра,
и дал ему совет, хотя сам был благоразумным:

 Примечание 745: (вернуться) Эней.

«О Антилох, воистину и Юпитер, и Нептун любили тебя, несмотря на твою молодость, и научили тебя всем видам конного спорта.
Поэтому нет большой необходимости учить тебя. Ведь ты
знаешь, как безопасно проходить ворота, но твои лошади очень медлительны, поэтому я думаю, что могут произойти несчастные случаи. Их лошади,
конечно, быстрее, но они сами не умеют маневрировать лучше, чем ты. Но теперь, возлюбленная моя, придумай что-нибудь.
Придумай что-нибудь, чтобы призы ни в коем случае не ускользнули
 Благодаря мастерству плотник гораздо лучше, чем силач; и, опять же, благодаря мастерству кормчий ведёт по тёмному морю быстроходный корабль,
подверженный ветрам; и благодаря мастерству возничий превосходит возничего.
  Один человек, уверенный в своих конях и колеснице, безрассудно сворачивает то туда, то сюда, объезжая большую [территорию], и его кони сбиваются с пути, а он не сдерживает их. Но он, напротив, тот, кто знаком с хитростью [хотя] и управляет низшими силами, всегда смотрит на цель, приближает её, и она не ускользает от него.
Он может сначала повернуть [в сторону] 746 с помощью своих кожаных поводьев, но он держится стойко и следит за тем, кто впереди него. Но я покажу тебе цель, которую легко заметить, и она не ускользнёт от твоего внимания. Над землёй возвышается кусок сухого дерева длиной в локоть, из дуба или лиственницы, не сгнивший от дождя. По обеим сторонам узкой части дороги лежат два белых камня.
747, но площадка вокруг ровная: либо это памятник 748
какому-то давно умершему человеку, либо, возможно, это были ворота в те времена
из прежних людей, а теперь быстроногий благородный Ахилл назначил его целью.
 Приблизившись к нему вплотную, подгони свою колесницу и коней;
 но слегка наклонись влево от них (коней), сидя на хорошо подогнанном сиденье колесницы; и, подбадривая правого коня,
приложи кнут и дай ему поводья в руки. Однако пусть твоя левая лошадь будет ближе к цели, так что ступица хорошо сделанного колеса будет почти касаться вершины [столба]; но не касайся камня, иначе ты ранишь своих лошадей и сломаешь колесо.
Разбей свою колесницу вдребезги и стань радостью для других и позором для себя. Но, мой возлюбленный сын, будь начеку: если у цели ты сможешь обогнать всех, то не найдётся никого, кто смог бы догнать тебя или обогнать, даже если за ним будет скакать благородный Арион, быстрый конь Адраста, 749 которому в скачках не было равных, или кони Лаомедонта, которые, превосходные, были выращены здесь».

Сноска 746: (возвращение) Или «потяни за кожаные поводья». — Оксфорд. Перевод.
 «;;;;;;, т. е. ;;;;;; ;;; ;;;;;;. Таким образом, ;;;; ;;;;;;, стих 375. То же самое
Многоточие встречается в следующем стихе в случае с ;;;;, которое,
однако, допускает и конструкцию ;;;; ;;;;;;, обычную для
последнего языка». — Кеннеди.

 Сноска 747: (вернуться) «Старый переводчик объяснил ;; ;;;;;;;;;
;;;;, и я думаю, что это правильно, — широкая дорога на открытой равнине, которая становится немного уже в том месте, где стоял старый памятник; но ;;;;;
они использовали в противоположном смысле по отношению к ;;;;;, или ещё более натянуто.
Однако Хейн совершенно правильно понял, что речь идёт о широкой равнине вокруг, которая так подходила для гонок на колесницах и на которой вдалеке виднелся
Там же находилась и метка, выбранная Ахиллом, ст. 359. Другие видят в этом отрывке описание круга, огибающего монумент; но тогда это должен был быть старый круг, специально размеченный для этой цели; в то время как этот монумент был выбран Ахиллом в качестве цели или метки совершенно произвольно, по его собственному выбору; а Нестор, ст. 332, лишь предполагает, что раньше он мог служить целью». — Баттм.
 Лексикон, с. 95.

Сноска 748: (возвращение) Такие монументальные камни часто устанавливали в общественных местах. См. Феокрит. VI. 10; Вергилий. «Энеида». IX. 55; Дикеарх в Афинах. XIII. С. 594.

Сноска 749: (возвращение) Согласно многим авторам, этот конь был
произведен из земли ударом трезубца Нептуна. См. Серв. на
Дева. Georg. i. 12; Pausan. viii. с. 650; Аполлодор. iii. 6, 8; и
Бернарт. по статистике. Фив. iv. 43.

Сказав это, Нелей, сын Нестора, снова сел на своё место, когда
рассказал сыну о самых важных моментах в каждом деле. Мерион, пятый,
запряг своих коней с прекрасными гривами. Затем они
взобрались на свои колесницы и бросили жребий в [шлем]. Ахилл
встряхнул его, и выпал жребий Антилоха, сына Нестора; после
Ему был отдан царь Эвмел, но после него — прославленный копьеносец Менелай, сын Атрея, и Мерионесу было отведено место рядом с ним. Но сыну Тидея, самому храброму из всех, было отведено место рядом с ним.
Последним он погнал своих коней. Затем они выстроились в ряд, и Ахилл указал на ворота, 750
расположенные далеко на равнине, и рядом с ними поставил божественного Феникса в качестве судьи, оруженосца своего отца, чтобы тот мог наблюдать за гонкой и докладывать правду.


Сноска 750: (возвращение) Ср. «Энеида», V, 129; Квинт Калабрийский, IV, 193: ;;;;;
;; ;;;;;;;;;; ;;;;;; ;;;;; ;;;;;;;; ;;;;;;;;.

Тогда все они разом подняли поводья над своими скакунами, ударили их хлыстами и стали подбадривать их криками.
Скакуны быстро понеслись по равнине прочь от кораблей, и под их копытами вздымалась пыль, поднимаясь, как облако или вихрь, а их гривы развевались на ветру. Иногда колесницы приближались к плодородной земле,
а иногда взмывали ввысь; но возничие стояли прямо в своих
колесницах, и сердце каждого из них, жаждущее победы, трепетало:
и каждый пришпорил своих коней, и они понеслись, поднимая пыль с равнины. Но когда быстрые кони проделывали последний круг, возвращаясь к седым глубинам, тогда проявлялось превосходство каждого из них, и круг сразу же расширялся до лошадей; 751 и тогда быстроногие кони сына Ферера 752 стремительно уносили его прочь. Однако троянские кони Диомеда несли [самих себя]
Они были рядом с ними, и не где-то далеко, а совсем близко, потому что казалось, что они вот-вот сядут в колесницу. И с ними
дыхание согревало спину и широкие плечи Эвмелуса; ибо они
летели, склонив над ним головы. И конечно, он имел либо
прошел, или сделал [победы] сомнительно, не Ph;bus Аполлон был
ярость, с сыном Тидей, и, соответственно, стряхнула с руки
блестящие ресниц. Тогда из его глаз хлынули слёзы негодования,
потому что он увидел, что остальные едут гораздо быстрее, в то время как его
[кони] были ранены и бежали без шпор. Аполлон,
обманом ранивший Тидида, не ускользнул от внимания Минервы, но она
она очень быстро догнала пастуха и дала ему хлыст, а его коням — сил. А к сыну Адмета богиня, разгневанная, подошла и сломала его конскую упряжь.
И тогда его кобылы разбежались в разные стороны, а шест упал на землю. Его самого выбросило с водительского сиденья прямо на руль.
Его руки, рот и ноздри были изрезаны, а лоб возле бровей покрыт синяками.
Но его глаза были полны слёз, а голос звучал сдавленно. Затем Диомед
Проезжая мимо, он направил своих коней с пустыми копытами вперёд, далеко опережая остальных, ибо Минерва придала сил его коням и даровала ему славу. Но за ним последовал сын Атрея, златовласый
Менелай, а Антилох подбадривал коней своего отца:

Сноска 751: (вернуться) _То есть_ «лошади сразу же понеслись во весь опор», как удачно, но вольно переводит это «Оксфордский переводчик».


 Сноска 752: (вернуться) Эвмел.

 «Поехали! и постарайтесь, оба, ехать как можно быстрее.
Я, конечно, не приказываю вам состязаться со скакунами воинственного Диомеда,
которому Минерва теперь придала скорости и славы; но
скорее догони коней Атрида и не отставай, чтобы Эте,
будучи кобылой, не опозорила вас обоих. Почему ты должен
уступать, о лучший [из коней]? Ибо так говорю вам, и это непременно сбудется; Нестор, пастырь народа, не обратит на вас внимания, но тут же убьёт вас острой медью, если мы, по небрежности, унесём менее достойную награду. Но следуйте за мной и спешите как можно быстрее. Я сам всё устрою и прослежу за этим
чтобы обогнать его на узкой дороге; и это от меня не ускользнёт».

 Так он говорил; но они, страшась угрозы своего господина,
некоторое время бежали быстрее; но тут воинственный Антилох
заметил, что дорога стала уже. Это была трещина в земле,
где зимний поток размыл [часть] дороги и превратил всё в овраг; туда и направил Менелай коня, чтобы избежать стука колёс. Но Антилох, свернув в сторону, увёл своих коней с твёрдыми копытами
с дороги и, отвернув в сторону, немного преследовал его. Но сын
Атрея испугался и крикнул Антилоху:

“Антилох, опрометчиво ты ведешь своих коней; но придержи своих коней.
ибо дорога узка, и ты скоро проедешь по более широкой, чтобы
ты вредишь обоим [нам], пренебрегая [моей] колесницей”. Так он говорил;
но Антилох гнал еще быстрее, подгоняя [их] плетью,
подобно тому, кто не слышит. Насколько далеко летит копье, брошенное с плеча
энергичным юношей, который испытывает свою юношескую силу,
настолько же далеко они бежали рядом, но воины Атрида отстали,
потому что он сам добровольно перестал грести.
чтобы кони с твердыми копытами не столкнулись на дороге и не опрокинули
хорошо соединенные колесницы, и они сами не пали в пыль,
сражаясь за победу. И к нему желтоволосый Менелай,
с упреком, обратился:

“О Антилох, нет другого смертного более пагубного, чем ты. Уходи!
ибо мы, греки, неправду говорили, что ты был благоразумен. Но даже и так ты не унесешь награду без клятвы». 753 Сказав это, он
подбодрил своих коней и обратился к ним с такими словами:

«Не сдерживайтесь и не стойте, скорбя в своих сердцах: скорее
Их ноги и колени устают сильнее, чем ваши, потому что они оба лишены сил».

 Так он говорил, но они, страшась увещеваний своего господина, бежали быстрее и вскоре поравнялись с остальными. Но греки, сидевшие на собрании, 754 увидели коней, и те понеслись вперёд, поднимая пыль над равниной. Затем Идоменей, предводитель критян,
выделил этих лошадей, потому что сидел за пределами цирка, очень высоко,
на обсерватории, и, услышав, как он издалека подбадривает [своих
коней], узнал его. Он также заметил, что один конь выделяется среди остальных.
которое во всех остальных частях действительно было чёрным, но на лбу у него было белое круглое пятно, похожее на луну. И он встал во весь рост и произнёс эту речь перед греками:


Примечание 753: (вернуться) «Это похоже на пословицу, которую говорят тем, кто не может добиться желаемого без тяжёлого труда и лишений, или тем, кто добивается очень трудной цели». — Эрнест.

Примечание 754: (возвращение) См. примечание на стр. 129, п. 2.

«О друзья, предводители и вожди греков, только ли я узнаю этих лошадей или и вы тоже? Мне действительно кажется, что это разные скакуны
Впереди, кажется, другой возничий; но те [кони]
которые до сих пор были успешны, вероятно, пострадали где-то на равнине.
Ведь я точно видел, как они обогнули ворота, но теперь
я их больше не вижу, хотя мои глаза обшаривают Троянскую равнину.
Наверняка возничий выпустил поводья, и он не смог как следует объехать ворота и не смог развернуться. Там, как я
предполагаю, он выпал и в то же время сломал свою колесницу, а они (кони) понесли, когда их охватила ярость. Но и вы тоже,
Встань и посмотри, ибо я не могу как следует разглядеть; мне кажется, что это эолийский герой по происхождению, [который] правит среди аргивян, сын коневода Тидея, доблестный Диомед».

Но его быстрый Аякс, сын Оилея, резко упрекнул его:

«Идоменей, почему ты без конца болтаешь? 755 Эти высокоухие кобылы скачут по бескрайней равнине. Ты не самый молодой из греков, и глаза твои не самые зоркие.
Но ты всегда разглагольствуешь. И вовсе не обязательно тебе быть болтуном, ведь есть и другие, кто лучше тебя.
присутствует. Ибо кобылы Эвмелуса по-прежнему 756 впереди, как и прежде.
и он сам идет впереди, держа поводья”.

Но ему вождь критян, возмущенный, ответил в свою очередь:

«Аякс, ты лучше всех умеешь оскорблять и сквернословить, но во всём остальном ты уступаешь грекам, потому что у тебя угрюмый нрав. Давай же воткнём треножник 757 или кубок и назначим судьёй Агамемнона, сына Атрея, чтобы решить, чьи кони лучше. Так ты сможешь научиться».


Сноска 755: (вернуться) «;;;; подразумевает привычку, как в стихе 553,
особенно в связи с таким важным глаголом, как в xviii.
425». — Кеннеди.

 Сноска 756: (возвращение) Это подразумевается в ;;;.

 Сноска 757: (возвращение) «Как указано выше, xxii. 254, было ;;;;;;;;;, pro
;;;;;; ;;;;;;;; ;;; ;;;; ;;;;;;;, sic nunc ;;;;;;;; ;;;;;;;;;; est
;;;;;; ;;;;; ;;;; ;;;;;;;;, quem p;n; loco daturus erit uter nostrum
temere contenderit». — Гейне.

Так он говорил, но быстрый Аякс, сын Оилея, тут же вскочил, чтобы ответить
резкими словами. И теперь, несомненно, ссора
зашла бы слишком далеко, если бы сам Ахилл не поднялся и не сказал:

«Довольно, Аякс и Идоменей, препираться в злых, гневных словах,
ибо это неприлично, и вы ещё будете обвинять другого, кто бы ни
поступал так; но, сидя в цирке, смотрите на коней, которые сами
скоро придут, борясь за победу; и тогда вы узнаете, каждый из
вас, коней греков, которые вторые и которые первые».

Так он говорил, но сын Тидея приближался, преследуя его, и
всегда хлестал [своих коней] по плечам; а кони поднимались высоко в воздух, быстро завершая свой бег.
Конечно, капли пыли продолжали осыпать их возничего. Колесница, украшенная золотом и оловом, катилась рядом с быстроногими конями; за ней не оставалось глубокого следа от колёс в мелкой пыли, но они летели, ускоряясь. Но он стоял посреди цирка, и кони сильно потели, от их шей и грудей до самой земли. Но он сам спрыгнул на землю со своей сияющей колесницы и приложил свой бич к ярму.
И доблестный Сфенел не стал медлить, а с жаром схватил награду.
Он отдал женщину своим великодушным спутникам, чтобы они сопроводили её, а треножник с ручкой велел унести. Сам же он распряг коней.

 Рядом с ним Нелький Антиох гнал своих коней, опережая Менелая не столько скоростью, сколько хитростью. И всё же Менелай подгонял своих быстрых коней.
Но насколько конь далёк от колеса, которое, набирая скорость вместе с колесницей, везёт своего хозяина по равнине, настолько же и крайние волоски на хвосте коня касаются обода колеса, но оно катится совсем близко, и между ними не так уж много места, пока оно катится
обширная равнина; до сих пор прославленный Менелай был оставлен позади
Антилох: хотя поначалу он отставал на столько же, на сколько и актеры из
квойта, все же он быстро догнал его; благодаря отважной силе
Кобыла Агамемнона, Эте с прекрасной гривой, была увеличена в размерах. И если бы
путь к обоим был еще длиннее, он, несомненно, прошел бы мимо него
и не оставил бы сомнений. Мериона, верного слугу Идоменея, оставил позади прославленный Менелай,
ибо его кони с прекрасными гривами были самыми медленными, а сам он — самым медлительным
искусен в управлении колесницей на состязаниях. Но сын Адмета
пришёл последним из всех, волоча свою прекрасную колесницу и ведя за собой коней. Но быстроногий благородный Ахилл, увидев его, пожалел его и, стоя среди греков, произнёс [ему] крылатые слова:

 «Лучший из людей последним ведёт своих коней с твёрдыми копытами. Но давайте же отдадим ему, как и подобает, вторую награду, а первую пусть заберёт сын Тидея».

 Так он сказал, и все согласились с его решением. И теперь, когда он действительно отдал ему кобылу (ибо греки одобрили это), Антилох,
сын великодушного Нестора, поднявшись, ответил Ахиллу, сыну
Пелея, на вопрос о справедливости: 758

Сноска 758: (вернуться) Не «со справедливостью», как перевели ;;;; переводчики,
следуя схолиасту. Для этого потребовалось бы ;;; ;;;;, как в Софокле. Антигона. 23.

«О Ахилл, я буду очень гневаться на тебя, если ты выполнишь это обещание,
ибо ты собираешься лишить меня награды,
принимая во внимание то, что его колесница и быстрые кони были
повреждены, а сам он был искусен в бою, но ему следовало бы помолиться
Если бы он был бессмертным, то ни за что не вышел бы, ведя за собой последнего. Но
если ты пожалеешь его и это будет угодно твоему сердцу, то у тебя в шатре много
золота и меди, а также скота, девушек и коней с крепкими копытами. Возьми что-нибудь из этого и дай ему ещё большую награду, или даже сейчас, чтобы греки могли восхищаться тобой. Однако я не сдамся, но пусть за неё сразится тот из воинов,
кто хочет состязаться со мной в силе рук».

 Так он сказал, и быстроногий благородный Ахилл улыбнулся в ответ.
Антилоху, ибо он был ему дорогим товарищем; и, отвечая,
обратился к нему с крылатыми словами:

 «О Антилох, раз ты просишь меня дать Эвмелу что-нибудь ещё из моего дома, я так и сделаю. Я дам ему
корсет, который я взял у Астеропа, медный, с ободком из блестящей оловянной проволоки; он очень ценен».

Он заговорил и приказал своему дорогому товарищу Автомедону принести его из шатра.
Тот пошёл и принёс его, а затем вложил в руки Эвмела, и тот принял его с радостью. Но Менелай тоже встал
Он стоял среди них, скорбя в душе и яростно гневаясь на Антилоха.
 Тогда глашатай вложил скипетр в его руки и приказал грекам замолчать.
И тогда богоподобный герой заговорил:

 «О Антилох, доселе благоразумный, что ты сделал? Ты опозорил моё мастерство и причинил вред моим коням, выпустив своих впереди них,
которые, конечно, намного хуже. Но подойдите же, вы, предводители и вожди греков,
рассмотрите дело между нами обоими, и не в пользу одного из нас, чтобы кто-нибудь из греков в медных доспехах не сказал:
«Менелай, победив  Антилоха хитростью, ушёл, уводя кобылу [в качестве трофея]».
Его кони были очень слабыми, но сам он превосходил их в мастерстве и силе».
759 Но послушайте, я сам всё решу, и я думаю, что никто из греков не будет меня винить, потому что это будет справедливо».

«О Антилох, вскормленный Юпитером, подойди сюда, молю тебя, по справедливости.
Встань перед своими конями и колесницей и возьми в руки
просительный хлыст, которым ты прежде погонял, и, касаясь своих
коней, поклянись Нептуном, охватывающим землю, что ты не
намеренно не дал моей колеснице проехать». 760

Сноска 759: (вернуться) См. ст. 571 и далее.

Сноска 760: (возвращение) См. версию 441.

Но благоразумный Антилох в ответ сказал:

 «Наберись терпения, ведь я намного моложе тебя, о царь Менелай, а ты старше и мудрее.
 Ты знаешь, каковы заблуждения юности: разум её непостоянен, а советы слабы.
 Поэтому смири свой гнев, и я сам отдам тебе коня, который получил. И если ты действительно требуешь от моего дома чего-то большего, я готов отдать это немедленно, лишь бы не лишиться навсегда твоего доброго мнения, о сын Юпитера, и не согрешить перед богами.

Он заговорил, и сын великодушного Нестора, ведя кобылу, передал её в руки Менелая; но его 761 дух воспрянул 762 так же, как роса [падает] на колосья растущего зерна, когда поля покрываются
зеленью. Так и твоя душа, о Менелай, воспрянула в твоей груди;
и он обратился к нему с крылатыми словами:

Сноска 761: (вернуться) _Т. е._ Менелай.

 Сноска 762: (вернуться) Или смягчился, растаял. См. Хейн.

 «Антилох, теперь я действительно перестану злиться на тебя, потому что раньше ты не был ни глупым, ни непостоянным. Хотя теперь молодость
подчини разум. Избегай во второй раз перегибать палку перед своим начальством; ибо нет.
другой грек легко успокоил бы меня. Но ты
уже много пострадал и совершил много подвигов, так же как и твое благо
отец и брат, ради меня: поэтому ты убедишь меня,
умоляющий, и отдаст также кобылу, хотя и мою; чтобы
они тоже могли понять, что моя душа никогда не бывает властной или
безжалостной ”.

Сказав это, он отдал коня Ноэмону, товарищу Антилоха,
увести; и затем он получил сияющий кубок [сам]. Но
Мерионес, четвёртый, взял два таланта золота, в каком порядке он их вёз.
Но пятый приз остался невостребованным — 763, которые Ахилл, пронеся через собрание греков, отдал Нестору и, стоя рядом с ним, сказал:

«Прими это, и пусть это будет тебе на память о погребении Патрокла, ибо больше ты никогда не увидишь его среди греков». Я вручаю тебе эту награду именно так; 764 ибо ты не будешь сражаться на цестусе, не будешь бороться, не будешь участвовать в состязании по метанию копья и не будешь бегать, ибо тяжкая старость теперь тяготит тебя».

Сноска 763: (вернуться) Потому что Эвмел получил необычную награду.


Сноска 764: (вернуться) _Т. е._ хотя ты и не участвовал в состязаниях. См. Кеннеди.


Сказав это, он вложил его в руки Эвмела, но тот, обрадовавшись, принял его и, обращаясь к нему, произнёс крылатую фразу:

— Воистину, о сын мой, ты всё это верно сказал; ибо мои члены, друг мой, уже не крепки, ни ноги, ни руки, ни плечи.  О, если бы я был так же молод и моя сила была бы со мной, как в те дни, когда эпейцы хоронили царя
Амаринкей в Випразии и его сыновья поставили на кон царские призы.
 Ни один человек не мог сравниться со мной ни среди эпейцев, ни среди самих пелийцев, ни среди великодушных этолийцев. В состязании я победил
Клитомед, сын Энопа; и в борьбе Анкей, плеврониец,
который восстал против меня; и в пешем бою я обогнал Ификла,
хотя он и был превосходен; и копьеметанием превзошел Филея и
Полидора. Два сына Актора обогнали меня только на своих конях,
превосходя меня числом и завидуя моей победе, ибо я был величайшим
За это состязание были оставлены награды. Но их было две; одна действительно
уверенно направляла поводья, в то время как другая подгоняла кнутом.
 Таким я был раньше, но теперь пусть молодые люди совершают такие подвиги, а мне подобает повиноваться печальной старости, хотя тогда я и превосходил всех героев. Но иди и отпразднуй похороны своего товарища играми. Это,
воистину, я принимаю с радостью, и душа моя ликует от того, что ты всегда
помнишь обо мне; и я не забыт тобой, и мне подобает быть почитаемым среди греков. И пусть боги воздадут тебе за это сполна».

Так он говорил, но сын Пелея прошёл через великое собрание
греков, выслушав все хвалебные речи Нестора. Затем он
предложил устроить состязание в тяжёлом кулачном бою. 765 Он
привёл мула, выносливого, шестилетнего, необученного, которого труднее
всего приручить, и привязал его в цирке, а за победу над ним поставил
чашу с двумя ручками. Затем он встал и обратился к грекам:

Сноска 765: (возвращение) Ср. Virg. ;n. v. 365.

«О вы, сыновья Атрея и другие греки в доспехах, мы приглашаем двух человек,
те, кто очень искусен, поднимают руки, чтобы ударить по этим
мячам кулаком. Но тому, кому Аполлон действительно дарует победу и кто пользуется одобрением всех греков, пусть он отведет мула, терпеливо переносящего тяготы, в свой шатер; но побежденный должен унести с собой двойной кубок».

Так он сказал, и тут же поднялся храбрый и могучий человек, искусный в кулачном бою, Эпей, сын Панопея.
Взяв за поводья терпеливого мула, он сказал:

 «Пусть подойдёт тот, кто унесёт двойную чашу.
Но я думаю, что никто из греков, победив в кулачном бою, не поведет
прочь мула; ибо я хвалюсь тем, что я лучший из людей. Разве недостаточно того, что я уступаю ему в бою? 766 Ибо невозможно, чтобы человек был искусен во всех делах. Ибо я говорю вам, и это свершится, я полностью сокрушу его тело и сломаю ему кости. И пусть его друзья останутся здесь, чтобы забрать его, поверженного моими руками.

Сноска 766: (возвращение) «_То есть_ разве недостаточно того, что, хотя я и уступаю в бою, я превосхожу в кулачном бою?» — Оксфордский перевод.

 Так он говорил, но все они молчали. Только Эвриал
Ему противостоял богоподобный герой, сын царя Мекистея,
потомок Талайона, который ранее прибыл в Фивы на похороны
покойного Эдипа и там победил всех кадмейцев. Вокруг него
суетился прославленный копьеносцем сын Тидея, подбадривая его
словами, ибо он очень желал ему победы. И сначала он опоясал его своим поясом, а затем дал ему хорошо выделанные ремни [из шкуры] деревенского быка. Но они оба, подпоясавшись, вышли на середину арены, и оба одновременно
сцепились, их сильные руки были противоположны, поднимая [их вверх], и их
тяжелые руки переплелись. Затем последовал ужасный лязг челюстей, и
пот потек со всех сторон с их конечностей. Тогда ворвался благородный Эпей
и ударил его по щеке, оглядываясь по сторонам, и не мог он больше стоять
; но его прекрасные члены подкашивались под ним. И как рыба,
выпрыгивающая из-под поверхности, взбаламученной 767 северным ветром,
выскакивает на поросший водорослями берег, и тёмная волна накрывает её, так и он, поражённый, вскочил. Но великодушный Эпей, взяв [его] на руки,
Он поднялся на ноги, и вокруг него собрались его дорогие товарищи, которые провели его через цирк, пошатываясь, сплевывая сгустки крови, [и]
опустив его голову набок, а затем, ведя его, усадили среди них, бесчувственного, а сами, уходя, получили двойную чашу.

Но сын Пелея быстро учредил другие третьи призы для упорной борьбы, представив [их] грекам.
Победителю, действительно, полагался большой треножник, готовый к использованию, 768 который греки оценили в двенадцать быков.
А побеждённому он присудил
поместил в середину самку. Она разбиралась в разных работах, и они оценили её в четыре быка. Но он встал и обратился к грекам со следующими словами:

«Встаньте, те, кто готов принять участие в этом состязании». Так он сказал, но тут поднялся могучий Аякс из Теламона, и встал мудрый Улисс, искусный в хитростях. Но эти двое, опоясавшись, вышли в центр арены и схватили друг друга за руки своими сильными руками, как стропила 769 высокого купола, возведённого известным архитектором, защищающие от порывов ветра. Затем
Их спины скрипели от напряжения, которое они испытывали, с трудом передвигаясь под тяжестью своих мощных рук, и обильный пот лился с них градом. На их боках и плечах вздулись толстые рубцы, багровые от крови. Но они всегда с жаром стремились к желанной победе ради искусно сделанного треножника. Ни Улисс не мог
 споткнуться и упасть, ни Аякс не мог повалить его, потому что Улиссу мешала его доблестная сила. Но когда наконец они
устали от хорошо экипированных греков, тогда могучий Аякс из Теламона обратился к нему:


Сноска 767: (вернуться) См. Кеннеди.


Сноска 768: (вернуться) _Т. е._ предназначенный для бытовых нужд, а не для
просто жертвоприношение или украшение.

 Сноска 769: (возвращение) «;;;;;;;;;; ;;;;; ;;;;;;;, ;;;;;;;;
;;;;;;;;;;;;;, ;;;; ;;;;;;;;; ;;; ;;;;;;· ;;;;;;; ;;; ;;;;;;;;
;;;;;;;;;.—Schol.

Сноска 770: (вернуться) См. Кеннеди.

«О благороднейший сын Лаэрта, Улисс, искусный во многих хитростях, либо подними меня, либо я подниму тебя, и тогда все это будет заботой Юпитера».

Сказав это, он поднял его, но Улисс не забыл о хитрости. Целясь в бедро, он ударил его сзади, ослабил его
ноги и повалил его на спину, но Улисс упал ему на грудь;
тогда люди, восхищённые, уставились на него и оцепенели. Затем благородный, многострадальный Улисс поднял его и немного оторвал от земли, но не поднял совсем, а лишь согнул его в колене;
и оба упали на землю рядом друг с другом, покрытые пылью.
И, поднявшись, они, несомненно, сцепились бы в третий раз, если бы сам Ахилл не встал и не удержал их:

«Не препирайтесь и не утомляйте себя злом, ибо победа за обоими.
Так что уходите, получив равные награды, чтобы
Другие греки тоже могут возразить». Так он говорил, но они действительно охотно его слушали и подчинялись.
Они стряхнули с себя пыль и надели свои туники. Но сын Пелея тут же поставил на кон другие награды за быстроту —
вычеканенную серебряную чашу, в которой действительно было шесть мер,
но по красоте она превосходила [все] на земле, ибо хитроумные сидонцы
изготовили её искусно, а финикийцы перевезли через тёмное море, выставили на
продажу в гаванях и подарили Тоасу. Эвней, сын Ясона,
Однако он отдал его герою Патроклу в качестве выкупа за Ликаона, сына Приама. Ахилл также предложил его в качестве нового приза, за который будут бороться в честь его товарища, тот, кто окажется самым проворным на быстрых ногах; в качестве второго приза он предложил быка, крупного и упитанного; а в качестве последнего приза он поставил полталанта золота.
 Но он выпрямился и обратился к грекам:

«Встаньте, те, кто хочет испытать себя в этом состязании». Так он сказал;
и тут же вскочил быстрый Аякс, сын Оилея, и многострадальный
Улисс, а за ними и Антилох, сын Нестора; ибо он, воистину,
превзошёл всех юношей в быстроте. Но они выстроились в ряд, и
Ахилл указал на цель; и их путь пролегал от цели. 771 Тогда стремительно прыгнул вперёд сын Ойлея; но
вслед за ним устремился благородный Улисс; как челнок у
груди женщины, которая искусно бросает его руками, вытягивая
нити основы [и вплетая их] в нити утка, и держит его у груди:
так бежал Улисс рядом с ним; и его ноги ступали по следам
позади него, прежде чем осела пыль. Но
Благородный Улисс, который всегда быстро бежал, выдохнул и подул на свою голову.
И все греки кричали ему, желая победы, и подбадривали его, ускоряя бег. Но когда они уже заканчивали свой последний круг, Улисс мысленно взмолился к голубоглазой
Минерве:

 Примечание 771: (возвращение) См. Кеннеди, а о гонке ;;;;;;; — «Словарь древностей» Смита.

«Внемли, о богиня, стань благосклонной к моим стопам». Так он молился, но Минерва Паллада услышала его и сделала его конечности, ноги и руки, проворными. Но когда они уже были готовы
прилетайте на пАякс поскользнулся во время бега (это сделала Минерва),
когда вокруг него были разбросаны экскременты быков,
которых быстроногий Ахилл зарезал в честь Патрокла. Тогда
выносливый, благородный Улисс взял кубок, так как прибежал
первым, а блистательный Аякс получил быка. Но он
стоял, держа в руках рог деревенского быка, и, сплевывая навоз, говорил грекам:

«Увы! конечно же, мои ноги поранила богиня, которая с давних пор стоит рядом с
Улиссом, как мать, и помогает ему».

Так он говорил; и они все потом смеялись от души на него. Но
Antilochus дальше уносила последние приз, улыбаясь, и говорил среди
Греки:

“Я скажу вам всем, друзья мои, хотя теперь и знаю это, что даже сейчас
бессмертные по-прежнему чтут стариков. Ибо Аякс, конечно, немного старше меня, но он из другого поколения, из других времён.
Говорят, что он уже в преклонном возрасте и грекам трудно состязаться с ним в быстроте, кроме как с Ахиллом».

 Так он говорил и восхвалял быстроногого сына Пелея. Но
Ахилл в ответ обратился к нему со словами:

«Твоя похвала, о Антилох, не будет напрасной, но за тебя я добавлю полталанта золота».

 Сказав это, он вложил деньги ему в руки, и тот, радуясь, принял их.
Но сын Пелея, войдя в цирк, положил на землю длинное копьё,
щит и шлем — оружие Сарпедона, которого лишил его Патрокл;
он выпрямился и обратился к грекам со словами:

«Мы приглашаем двух воинов, самых храбрых из всех, облачиться в эти доспехи, [и], взяв в руки разящую плоть медь, сразиться друг с другом на глазах у всех. Тот, кто первым нанесёт рану
тому, кто пронзит прекрасную плоть и коснётся внутренностей сквозь доспехи и чёрную кровь, я отдам этот украшенный серебром прекрасный
 фракийский меч, который я некогда взял у Астеропа. Но пусть оба
унесут это оружие с собой, и я устрою для них роскошный пир в своих шатрах».

 Так он сказал; но тут поднялся могучий Аякс Теламонид, и сын
 Тидея, доблестный Диомед, тоже поднялся. Но они, вооружившись каждый своим оружием,
стояли поодаль друг от друга, а затем сошлись в центре,
желая сразиться, и вид у них был устрашающий; и оцепенение охватило всех
Греки. Но, приблизившись друг к другу, они сошлись, трижды
они бросались в бой и трижды сходились в рукопашной схватке.
Тогда Аякс действительно пробил его щит, равный со всех сторон, но не достиг плоти, потому что его защищал корсет.
Но затем сын  Тидея попытался дотянуться остриём своего сверкающего копья до шеи противника над его большим щитом.
И тогда греки, опасаясь за
Аякс, желая, чтобы они прекратили, предложил им разделить награду поровну. Герой,
однако, отдал Диомеду свой огромный меч вместе с ножнами и искусно выделанным поясом.

Затем сын Пелея положил на землю грубо отлитую железную массу, которую
ранее использовал для метания великий Этеон. Но когда быстроногий
благородный Ахилл убил его, он взял это и другое имущество с собой
на своих кораблях. Затем он встал и обратился к грекам:

«Встаньте, те, кто хочет испытать себя в этом состязании. Даже если его богатые
поля простираются очень далеко и широко, этого ему хватит даже на пять оборотов солнца. Ведь ни его пастух, ни его пахарь не пойдут в город за железом, а [это] обеспечит их им».

Так он говорил; тогда поднялся воинственный Полипет, и восстала доблестная сила богоподобного Леонтея; восстал и Аякс Теламонид, и благородный Эпей.
 Тогда они выстроились в ряд; но благородный Эпей схватил копье и, раскрутив его, метнул; но все греки засмеялись над ним.
Затем Леонтей, сын Марса, метнул второе; но третьим метнул могучее тело Теламонида
Аякс метнул копьё своей сильной рукой, и оно пролетело мимо всех мишеней. Но когда воинственный Полипет схватил копьё, оно, кружась, полетело обратно.
Он метал быков так далеко, что они падали за пределы всего стадиона;
но они громко кричали, и товарищи храброго Полипета, поднявшись, унесли царский приз на пустые корабли.

Затем он поставил для лучников железо, пригодное для изготовления стрел, 772 и положил десять боевых топоров, а также десять полутопоров. Он также установил вертикально
мачту судна с лазурным носом, стоявшего на песке; к [этой] мачте он
привязал робкого голубя тонким шнуром за лапку, в которую он
приказал [им] стрелять:

 Примечание 772: (вернуться) _То есть_ в хорошем настроении.

«Тот, кто действительно поразит робкого голубя, взяв в руки все боевые топоры, может отнести [их] в свой шатёр; но тот, кто ударит по верёвке, промахнувшись по птице (ибо он слабее), пусть уносит полутопоры».

 Так он сказал; но тогда восстала сила царя Тевкра и восстали  Мерионы, верные слуги Идоменея; и, взяв жребий, они бросили его в медный шлем. Но по жребию первым был назначен Тевкр;
и тотчас он пустил стрелу с силой, и не поклялся он
принести в жертву царю [Аполлону] знаменитую гекатомбу первенцев агнцев. Он
Он действительно промахнулся мимо птицы, потому что Аполлон позавидовал ему, но он попал в верёвку, которой была привязана птица, рядом с её лапой.
Острая стрела перерезала верёвку. Тогда птица действительно взлетела к небесам, а верёвка упала на землю.
Греки зааплодировали. Но Мерионес, поспешив, выхватил лук из его рук.
Он долго держал стрелу, как и было задумано, и тут же поклялся
принести в жертву Аполлону, стреляющему далеко, благородную
гекатомбу из первородных ягнят. Но он увидел робкого голубя высоко под
Он попал в середину под крыло, когда она поворачивалась, и стрела пронзила её насквозь. И она действительно снова вонзилась в землю у ног Мериона. Но птица, опустившись на мачту галеры с лазурным клювом, вытянула шею, и её сложенные крылья одновременно расправились. И душа его быстро отлетела от тела, и он упал далеко от [мачты]; но люди, изумлённые, смотрели и не могли опомниться. Тогда Мерионы взяли все десять боевых топоров, а Тевкр отнёс полутопоры на пустые корабли.

Тогда сын Пелея, внеся его в цирк, воткнул в землю длинное копьё, а также не тронутый огнём котёл, достойный быка, украшенный цветами. И тут же выступили копьеносцы. Встал сын Атрея, могущественный Агамемнон, и Мерион, искусный слуга Идоменея. К ним также обратился быстроногий благородный Ахилл:

«О сын Атрея, мы знаем, насколько ты превосходишь всех, а также насколько ты силён и искусен в метании копья, поэтому ты действительно можешь отправиться на полые ладьях, получив эту награду.
но давай отдадим копьё герою Мерионесу, если, конечно, ты этого хочешь; я, со своей стороны, советую это сделать».

 Так он сказал, и царь людей Агамемнон не стал возражать; он отдал Мерионесу медное копьё, а сам герой отдал великолепный приз глашатаю Талтибию.




 КНИГА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ.


АРГУМЕНТ.

 Юпитер приказывает Фетиде отправиться к Ахиллу и потребовать вернуть тело Гектора.
 Меркурия также отправляют к Приаму, и он благополучно проводит его через греческий лагерь к шатру Ахилла.
 Патетическая беседа
Далее следует то, что Приам выкупает тело своего сына и добивается двенадцатидневного перемирия, во время которого он совершает погребальные обряды.


 Собрание было распущено, и люди разошлись по своим лачугам. Они и впрямь позаботились о том, чтобы насладиться пиром
и сладким сном; но Ахилл плакал, вспоминая своего дорогого друга,
и не мог уснуть, а лишь ворочался с боку на бок, тоскуя по силе и отваге Патрокла. И
что бы он ни совершил вместе с ним, какие бы трудности ни преодолел
Он страдал, [вспоминая] о битвах героев и измеряя взглядом
печальные волны. Вспоминая об этом, он проливал горячие слёзы,
то лёжа на боку, то на спине, то на лице; но, снова поднявшись,
он в печали бродил по берегу моря. И Морена, появляясь над
морем и берегами, не ускользала от его взгляда. Но он, запрягши своих быстрых коней в колесницу, привязал Гектора к колеснице, чтобы тот тащился за ней.
И трижды протащив его вокруг гробницы мёртвого сына
Менетей снова отдохнул в своём шатре и оставил его там,
разложив на земле лицом вниз. Но Аполлон, жалея героя, хоть и мёртвого,
не допустил, чтобы его тело осквернили, и окружил его золотым
эгидом, чтобы тот, волоча его за собой, не поранил его.

 Примечание 773: (вернуться) См. Гелиодора. Ethiop. vii. p. 325: ;;;;;;;;
;;;; ;;;;;;, ;;;;; ;;; ;;;; ;;;;;;;; ;;;;;;; ;; ;;;; ;;;;;;;;;;;;.
 Харитон цитирует строку Гомера, описывая беспокойный сон влюблённого.

Так он, в ярости, оскорблял благородного Гектора, но благословенного
Боги, взглянув на него, прониклись сочувствием и подстрекнули бдительного убийцу Аргуса похитить его. Всем остальным это, конечно, было приятно, но только не Юноне, Нептуну и голубоглазой деве.
Они были упрямы, 774 потому что священный Илион был им с самого начала ненавистен, а Приам и его народ — из-за увлечения Париса, который оскорбил богинь, когда они пришли в его хижину, и отдал предпочтение той, что удовлетворила его разрушительную похоть. 775 Но когда наступило двенадцатое утро, тогда
действительно Феб Аполлон заговорил среди бессмертных:

Сноска 774: (вернуться) После ;;;; добавьте ;;; ;;;;;;;; (с Schol.) = «_сохраняли решимость_».


Сноска 775: (вернуться) Пейн Найт отвергал стихи 23—30, считая слово ;;;;;;;;;; нехарактерным для Гомера. Если они подлинные, то в них содержится самое раннее упоминание о суде Париса. См. Молл о Лонге, Past. iii. 27; Интпп. о Гигине. Fab. xcii.

 «Жестоки вы, о боги, [и] коварны. Разве Гектор раньше не приносил вам в жертву быков и отборных козлов? которых вы теперь, даже после смерти, не осмеливаетесь забрать у его жены и матери,
его сын, и его отец Приам, и весь народ, который хотел бы
быстро сжечь его на огне и совершить погребальный обряд. Но вы, о боги, хотите оказать милость разрушительному Ахиллусу, в груди которого нет ни справедливости, ни гибкости чувств; который искусен в жестоких деяниях, как лев, который, поддавшись порыву своей могучей силы и высокомерной души, нападает на людские стада, чтобы насытиться. Так Ахилл утратил всякое сострадание, и нет в нём чувства стыда, которое причиняет людям сильную боль и приносит им пользу. Ибо
возможно, кто-то потеряет кого-то ещё более дорогого, брата или сына; но он не перестанет плакать и скорбеть, потому что судьба наделила людей стойкостью. Но этот человек возит богоподобного Гектора вокруг могилы своего дорогого товарища, привязав его к своей колеснице, после того как он лишил его жизни; но на самом деле это не делает его ни более благородным, ни более достойным. [Пусть он остережётся], чтобы мы не вознегодовали на него, храброго, как он есть, за то, что, впадая в ярость, он оскорбляет даже бессмысленную глину».

Но Юнона с белыми руками, возмущённая, обратилась к нему: «Это действительно может
Будь нашим языком, о бог серебряного лука, если теперь ты воздаёшь одинаковую честь Ахиллу и Гектору. Гектор, конечно, смертный и сосал материнскую грудь, но Ахилл — отпрыск богини, которую я сам вскормил и воспитал и отдал в жёны герою
Пелей, который дорог бессмертным в их сердцах: и вы все присутствовали на свадьбе, 776 о боги; и ты пировал среди них,
держа в руках свою лиру, о спутница зла, вечно неверная».

Но Юпитер, повелевший тучам, в ответ обратился к ней:

«О Юнона, не гневайся на богов так сильно, ибо их честь
ни в чём не сравнится с твоей. Но Гектор был самым дорогим из смертных
для богов, из [тех], кто в Илиуме. Таким он был для меня.
Он никогда не забывал [приносить] приятные дары. Ибо на моём алтаре
никогда не было недостатка в достойном пире, благовониях или ароматах.
Этой чести мы удостоены. Однако давайте не будем пытаться похитить отважного Гектора (да это и невозможно без ведома Ахилла), ведь он всегда рядом с ним и днём, и ночью, как мать. Но пусть кто-нибудь из богов
позови ко мне Фетиду, чтобы я мог дать ей мудрый совет, чтобы
Ахилл мог получить дары от Приама и выкупить Гектора».

 Так он сказал; но Ирида, быстрая, как вихрь, взлетела, чтобы передать его послание. На полпути между Самосом и скалистым Имбром она нырнула в тёмное море, и океан застонал. Она опустилась на дно, словно свинцовый шар, 777 который, [помещенный] на рог дикого быка,
погружается в воду, неся смерть ненасытным рыбам. Но она нашла Фетиду в ее пещере, и другие морские богини сидели вокруг
она, собравшаяся вместе; она действительно была в центре, оплакивала судьбу
своего собственного безупречного сына, который был близок к гибели в плодородной Трое, далеко
от своей родной земли. Но ее быстроногая Айрис, стоящая рядом,
адресована:

Сноска 776: (возвращение) См. Гроте, том i, стр. 257.

Сноска 777: (возвращение) Единственное чёткое объяснение этого отрывка
можно найти у путешественника Кларка, которого цитирует Кеннеди:
«Греки, ловя рыбу, наматывали леску со свинцовым грузилом на кусок рога, закреплённый на борту лодки».
предотвращают, как отмечает Кеннеди, износ от трения. Поллукс, x. 30, 31,
просто упоминает ;;;;;;;;;; среди рыболовных снастей, но ничего не говорит о том, как они использовались.


«Восстань, о Фетида; Юпитер, искусный в вечных советах, зовёт тебя».


Тогда богиня с серебряными ногами Фетида ответила:


«Зачем этот могущественный бог зовёт меня?» Мне стыдно смешиваться с бессмертными, ибо в душе моей бесчисленные горести. И всё же я должна пойти, ибо слово, которое он произносит, не будет напрасным.

 Сказав это, божественная из богинь взяла свою тёмную мантию.
 И она отправилась в путь, а быстроногая, проворная Ирида указывала ей дорогу; и воды морские расступались перед ними.
778 Поднявшись на берег, они вознеслись на небеса.  Они нашли далекогласного сына Сатурна; и все остальные блаженные бессмертные боги сидели вокруг него; но она села рядом с отцом Юпитером, и Минерва уступила ей место. Тогда Юнона
вложила в её руку прекрасный золотой кубок и утешила её словами.
Фетида выпила и вернула кубок. Но отец людей и богов начал говорить с ними:

«Ты пришла на Олимп, хоть и печальная, о богиня Фетида, и в сердце твоём — горе, которое не забыть; и я знаю это. Но даже так я буду говорить, и поэтому я призвала тебя сюда. Девять дней уже длится спор между бессмертными о теле Гектора и Ахиллеса, разрушителя городов, и они убедили бдительного убийцу Аргуса похитить его. Но я дарую эту славу 779
Ахиллу, чтобы в будущем он пользовался твоим уважением и любовью. Немедленно возвращайся в лагерь и отдай приказы своему сыну. Скажи ему, что
боги оскорблены, и я гневаюсь больше всех бессмертных, потому что
в ярости он удерживает Гектора на кривых ладьях и не отпускает его.
Если только он почтит меня и вернет Гектора.
 Тем временем я отправлю Ирис к великодушному Приаму, чтобы он, отправившись к кораблям греков, выкупил своего любимого сына и принес дары Ахиллу, которые могли бы смягчить его сердце.

Сноска 778: (возвращение) «В Il. ;. 231: ;;;;;;; ;’ ;;; ;;;;;;;;
;;;;;;; ;;;;;;;;, _уходя или отклоняясь от погребального костра_. И так ;;;;;
;;;;;;;;, II. ;. 349, ;. 80. Один из самых простых примеров того же
Смысл в том, что в Илиаде, ;. 96, говорится о волнах, которые _расступаются_ перед богинями, когда те поднимаются из морских глубин, которые _отворачиваются_ и дают им пройти». — Баттм. Лексикон, стр. 404.

Сноска 779: (возвращение) «Смысл в том, что _я не одобряю
предложение тайно вывезти тело Гектора, чтобы Ахиллу была предоставлена возможность получить за него выкуп, что добавило бы ему славы_». — Кеннеди.

 Так он сказал, и сереброногая богиня Фетида не ослушалась, но, стремительно бросившись вниз, спустилась с вершин Олимпа. Затем
она подошла к шатру своего сына и увидела, что он лежит внутри и стонет.
Вокруг него его дорогие товарищи были заняты делом: они готовили пир, потому что в шатре была зарезана большая овца с густой шерстью.
 Но его почтенная мать села рядом с ним, погладила его рукой и обратилась к нему со словами:

«О сын мой, как долго ты будешь скорбеть и сокрушаться, терзая своё сердце, совсем не заботясь ни о пище, ни о сне? Но хорошо быть влюблённым в женщину, ибо ты недолго проживёшь»
я, но Смерть и суровая Судьба уже стоят рядом с тобой. Но скорее
прислушайся ко мне, ибо я посланница к тебе от Юпитера. Он говорит, что
боги гневаются на тебя и что он сам, превыше всех бессмертных,
в ярости из-за того, что ты в неистовстве держишь Гектора на
пустых кораблях и не отпускаешь его. Но иди, отпусти его и
получи выкуп за мертвое тело».

 Но быстроногий Ахилл, отвечая, сказал:

«Пусть подойдёт тот, кто может заплатить выкуп и забрать тело, если, конечно, сам олимпиец сейчас серьёзно этого желает
разум”. Таким образом, они действительно, мать и сын, среди собрания
кораблей, говорили друг другу много крылатых слов; но сын
Сатурна повел Ирис к священному Илиону:

«Быстро лети, стремительная Ирида, покинув Олимп, и прикажи
великодушному Приаму выкупить своего дорогого сына и доставить его в Илион, к кораблям греков; и отнеси дары Ахиллу, которые могут умилостивить его, в одиночку; и пусть никто из троянцев не идёт с ним. Пусть его сопровождает какой-нибудь старый глашатай, который сможет управлять его мулами и хорошо оборудованной колесницей и отвезёт в город мёртвое тело, которое благородно
Ахилл убит; пусть смерть не тревожит его разум и не наводит ужас.
Такого проводника, убийцу Аргуса, мы дадим ему, и он будет вести его, пока не приведёт к Ахиллу. Но когда он приведёт его в шатёр
Ахилла, он не убьёт его сам и отобьёт все
попытки других, ибо он не безрассуден, не опрометчив и не богохульствует, но очень человеколюбиво пощадит молящего о пощаде».

 Так он сказал, но быстроногая Ирида поспешила дальше, чтобы передать его слова. Она пришла во [дворец] Приама и увидела плач и
плач. Его сыновья, сидевшие вокруг отца в зале,
пропитывали свои одежды слезами; а старик сидел посреди
них, полностью закутавшись 780 в плащ; но голова и шея
старика были покрыты грязью, которую он в изобилии собрал
781 своими руками, катаясь [по земле]. Но его
дочери и невестки оплакивали его по всему дому,
вспоминая тех, кто, храбрый и многочисленный, пал от рук греков. Тогда рядом с ним встала посланница Юпитера
Приам, и она обратилась к нему вполголоса; и дрожь охватила его с головы до ног:


 «Мужайся, о дарданский Приам, и не страшись; ибо я пришла сюда не для того, чтобы предрекать тебе 782 зло, но для того, чтобы возвестить о благе;
 ибо я — посланница к тебе от Юпитера, который, хоть и далеко,
очень заботится о тебе и жалеет тебя. Олимпийский бог велит тебе выкупить благородных
Гектор, отнеси Ахиллу дары, которые могут смягчить его сердце.
Иди один, и пусть с тобой не будет ни одного троянца. Но пусть тебя сопровождает какой-нибудь
старый глашатай, который сможет управлять твоими мулами и хорошо накачанными колёсами
Возглавь колесницу и привези в город убитых, которых сразил благородный Ахилл.
 Пусть смерть не тревожит твой разум и ты совсем не боишься такого проводника.
Тебя будет сопровождать убийца Аргуса, который будет вести тебя, пока не подведёт к Ахиллу. Но когда он
приведёт тебя в шатёр Ахилла, он не убьёт тебя сам и отобьёт все нападки остальных, ибо он не безрассуден, не опрометчив и не груб, но очень милосердно пощадит молящего о пощаде».

 Примечание 780: (вернуться) Я понимаю ;;;;;;; как наречие, как и Евстафий, стр.
1474, и поймите, что он был «так полностью окутан, что не было видно ни одного контура его тела» (Кеннеди), согласно схолиасту Гесихия.
t.i.p. 1264. Фаворин, Суидас и схолиаст к Аполлодору. Rh. 264.
Эрнест хорошо выразил эту мысль: «;;;;;;; ;;;;;;;;;;;; est, qui ita
adstrinxit vestem, eique se involvit, ut tota corporis figura appareat,
quod secus est in toga et pallio aut stola».

 Примечание 781: (вернуться) Буквально «срезанный, укороченный».

Примечание 782: (возвращение) См. Баттманн, Лекции. С. 445
Сказав это, быстроногая Ирида удалилась. Но он приказал своим сыновьям
чтобы подготовить свою колесницу, запряжённую мулами, и привязать к ней сундук;
но он спустился в благоухающую кедровыми ароматами
комнату с высоким потолком, где хранилось много диковинок, и позвал свою жену
Гекубу и сказал:

«Несчастный, ко мне явился посланник с Олимпа от Юпитера, [чтобы я
выкупил] моего дорогого сына, отправился к кораблям греков и
принёс дары Ахиллу, которые могли бы смягчить его сердце. Но
послушай, что ты об этом думаешь? Ибо моя сила и отвага
непреодолимо побуждают меня отправиться туда, к кораблям, в
огромное войско греков».

Так он говорил, но его супруга плакала и отвечала ему такими словами:

 «Ах, где же теперь твоё благоразумие, которым ты прежде
выделялся среди чужеземцев и среди тех, кем ты правишь?
 Почему ты хочешь в одиночку отправиться к греческим кораблям на глазах у человека, который убил твоих многочисленных и храбрых сыновей?  Воистину, у тебя железное сердце. Ибо если этот жестокий и вероломный человек увидит тебя своими глазами, он не пожалеет тебя и не проявит к тебе никакого уважения. Но давайте теперь оплачем его в одиночестве, сидя в
холл; но [пусть будет], как прежде с ним, при его рождении жестокая судьба
сплела его нить, когда я произвел его на свет, чтобы он насытил
быстроногих собак на расстоянии от его собственных родителей, с этим свирепым человеком
я хотел бы дотронуться до самой середины печени, которую я держал в руках,
цепляясь за него, я мог бы проглотить его; тогда деяния, совершенные против моего сына
, были бы вознаграждены; ибо он не убил его, ведя себя как трус, но
выступающий на защиту троянских мужчин и полногрудых троянских дам
, не помнящий ни о бегстве, ни об отступлении.”

Сноска 783: (вернуться) Несколько неуклюжая инверсия смысла.

 Сноска 784: (вернуться) _Т. е._ без тела Гектора.

 Но к ней снова обратился престарелый, подобный богу Приам:

 «Не задерживай меня, я хочу уйти, и не будь дурной приметой в моих чертогах, и не уговаривай меня. Ибо если бы кто-то другой из земных существ приказал мне это сделать, будь то пророк,
прорицатель или жрец, мы могли бы счесть это ложью и воспротивиться. Но теперь, когда я сам услышал это от божества и увидел её лицом к лицу, я пойду, и это слово не пропадёт даром
будь тщеславен, и если мне суждено погибнуть на кораблях в медных кольчугах...
Греки, я готов; ибо Ахиллес немедленно убьет меня, заключив в объятия
моего сына, после того как я избавлюсь от желания плакать ”.

Он заговорил, открыл красивые крышки сундуков и достал оттуда двенадцать прекрасных мантий, двенадцать отдельных плащей, столько же гобеленов и, вдобавок к этому, столько же туник. Взвесив их, он достал десять целых талантов золота. Кроме того, он достал два сверкающих треножника, четыре кубка и очень красивую чашу.
который фракийцы подарили ему, отправляясь в посольство, могущественное владение
. И теперь старик не жалел даже этого в своих дворцах; ибо
он очень хотел в мыслях выкупить своего дорогого сына. И он прогнал
всех троянцев со своего крыльца, браня их укоризненными словами:

“Уходите, несчастные, достойные порицания [создания]; неужели у вас дома нет горя
, что вы пришли беспокоить меня? Или ты считаешь, что
не имеет значения, что Юпитер, сын Сатурна, наслал на меня горе, из-за которого я потерял своего храбрейшего сына? Но ты и сам поймёшь
«Так и будет, ибо теперь грекам будет гораздо легче уничтожить вас, ведь он мёртв.
Но я спущусь даже в обитель Аида, прежде чем увижу своими глазами разграбленный и опустошённый город».

 Он сказал это и прогнал людей своим посохом, но они ушли, а старик гнал [их]. Он действительно упрекал своих сыновей, ругая их
Гелен, Парис и богоподобный Агафон, Паммон, Антифон и Политес,
храбрые в пылу битвы, Дейфоб, Гиппот и прославленный Дий.
 Этим девятерым старик, упрекая их, отдал приказ:

 «Поспешите на помощь мне, о ленивые, бесславные дети; лучше бы вы все
был убит на быстроходных кораблях вместо Гектора. Ах, я! самый несчастный из всех, ведь я породил самых храбрых сыновей во всей Трое;
но ни одного из них, как мне кажется, не осталось в живых: богоподобного Местора, и Трула, который сражался на колеснице, и Гектора, который был богом среди людей, ведь он казался сыном не смертного, а бога. Их
воистину погубил для меня Марс; но все эти бесчинства остались, лгуны,
танцоры, 785 искуснейшие в хоровом пении, и публичные похитители
ягнят и козлят. Не приготовите ли вы поскорее мою колесницу и не
всё это для того, чтобы мы могли отправиться в путь?»

 Примечание 785: (вернуться) Цицерон, «В защиту Мурены», VI, «Л.
Мурену Катон назвал проклятым, если он действительно обвиняется, и яростным обвинителем».
Ср. «Энеида», IX, 614.

Так он говорил; но они, страшась гнева отца своего, подняли
прекрасную, недавно сделанную колесницу, запряжённую мулами, с
хорошо подогнанными колёсами, и привязали к ней сундук 786. Затем
они сняли с гвоздя хомут для мулов, сделанный из самшита, с
резьбой, хорошо подогнанный с кольцами, и вынесли хомут длиной
в девять локтей.
с ярмом. И действительно, они тщательно прикрепили его к шесту на конце и надели кольцо на болт. Они трижды обернули его с обеих сторон вокруг выступа, а когда закрепили, ровно подогнули под изгиб. Затем, вынеся из комнаты бесценный выкуп за голову Гектора, они сложили его на хорошо отполированной телеге. Затем они запрягли в повозку сильных копытных мулов, терпеливых в работе, которых
мисийцы некогда подарили Приаму в качестве роскошных даров. Они также запрягли в повозку для Приама лошадей, которых сам старик кормил
хорошо отполированные ясли. Воистину, вестник и Приам запрягли их в ярмо.
высокий дворец, имея в уме благоразумные советы. Но рядом с ними
шла Гекуба с печальным видом, неся в правой руке сладкое вино в
золотом кубке, чтобы, совершив возлияния, они могли удалиться.
Но она остановилась перед конями, заговорила и обратилась к ним:

«Возьми, 787, соверши возлияние в честь отца-Юпитера и молись, чтобы ты мог вернуться домой от враждебно настроенных людей; ведь твой разум взывает к тебе, чтобы ты вернулся на корабли, а я, по крайней мере, не хочу этого. Но молись сейчас
к мрачному, повелевающему тучами Идейскому сыну Сатурна, который взирает на всю Трою; но ищи быстрокрылую птицу, его посланницу, которая для него самая угодная из птиц и чья сила очень велика, справа от тебя, чтобы, заметив её, ты мог, полагаясь на неё, отправиться к кораблям быстроходных греков. Но если
всевидящий Юпитер не пошлёт тебе своего посланника, я бы не стал
тогда, настаивая, советовать тебе отправиться к греческим кораблям,
хотя и очень хотелось бы».

 Примечание 786: (вернуться)
Что-то вроде плетёной корзины. См. Гесиод. т. ii. с. 921.

Сноска 787: (возвращение) См. ;. 219.

Но её богоподобный Приам в ответ обратился:

«О супруга, конечно, я не ослушаюсь тебя, советуя это, ведь хорошо воздевать руки к Юпитеру, если он вдруг сжалится надо мной».

Старик заговорил и велел слуге омыть его руки чистой водой.
Служанка стояла рядом, держа в руках таз и кувшин.
Умывшись, он взял кубок у жены. Затем он помолился, стоя посреди ограды, и, воздев руки к небу, совершил возлияние вином.
Подняв голос, он сказал:

«О отец Юпитер, правящий с Иды, славнейший, величайший, даруй мне прийти желанным и достойным жалости в [шатер] Ахилла; и пошли мне на помощь быструю птицу, твоего посланника, самую угодную тебе из птиц, чья сила очень велика, по правую руку от меня, чтобы я сам, увидев его, мог, полагаясь на него, отправиться к кораблям быстроногих греков».

Так он говорил, молясь, но благосклонный к нему Юпитер внял его мольбам и
незамедлительно послал орла, Чёрного Охотника, самого верного предвестника из всех птиц, которого они также называют Перкносом. 788
плотно закрылась дверь в комнату с высоким потолком, принадлежавшую богатому человеку, настолько велики были её крылья с каждой стороны; и им показалось, что она несётся по правую руку над городом. Но они, увидев это, возрадовались, и душа их возрадовалась в груди их. Тогда старик, поспешно сев в свою полированную колесницу, выехал из вестибюля и с громким эхом захлопнул за собой дверь. Сначала мулы тянули четырёхколёсную повозку, которой управлял благоразумный Идей; но потом [появились] лошади, которых старик подстёгивал, быстро проезжая по городу с хлыстом в руках; но
все его друзья сопровождали его, горько оплакивая, как будто он шёл на
смерть. Но когда они спустились из города и достигли равнины, его
сыновья и зятья вернулись в Илион. И эти двое, идущие по равнине, не
ускользнули от внимания всевидящего Юпитера; но, увидев старика, он
пожалел его и сразу же обратился к своему любимому сыну:

Сноска 788: (возвращение) См. Альберти о Гесиоде. Т. II. С. 622, 941;
Виллуа об Аполлоне. Лексикон. С. 556.

«О Меркурий (ибо тебе особенно приятно общаться с людьми, и ты внимаешь всем, кому пожелаешь), иди же и
«Передай Приама на пустые корабли греков, чтобы никто его не увидел и чтобы никто из греков его не заметил, пока он не доберётся до сына Пелея».

 Так он сказал, и вестник, сын Аргуса, повиновался. 789
И тотчас он обул свои прекрасные сандалии,
златые, благоухающие, которые несут его как по морю, так и по
безграничной земле, с порывистыми ветрами. Он также взял свой жезл,
которым он успокаивает тех, кого пожелает, и снова пробуждает спящих; держа его в руках, могущественный
Убийца Аргуса летел рядом. Но он сразу же добрался до Троады и Геллеспонта и поспешил дальше, подобно юному принцу, впервые вступающему во взрослую жизнь, чья юность очень прекрасна. И они, проехав мимо великой гробницы Ила, остановили своих мулов и лошадей, чтобы напоить их из реки, ведь уже сгущались сумерки. Но вестник, заметив поблизости Меркурия, обратился к  Приаму и сказал:

Сноска 789: (возвращение) Сравните Мильтона, P.L. v. 285 и далее с
заметкой Ньютона.

«Берегись, о потомок Дардана; это повод для благоразумных размышлений.
Я вижу воина и думаю, что он скоро нас уничтожит. Но
пойдём, давай улетим на наших конях или давай сейчас, схватив его за колени, будем умолять его, если он сжалится над нами. Так он говорил, но разум старика был смят, и он сильно испугался; но волосы встали дыбом на его согнутых конечностях. И он стоял как вкопанный; но сам Меркурий подошёл, взял старика за руку, расспросил его и обратился к нему:

«Куда, о отец, ты направляешь своих лошадей и мулов этой благовонной ночью, когда другие смертные спят? Ты
не страшишься ли ты дышащих отвагой греков, которые, будучи врагами и неприятелями тебе, находятся рядом? Если кто-нибудь из них увидит тебя в тёмную и опасную ночь, когда ты несёшь столько драгоценностей, что он тогда подумает о тебе? Ты и сам не молод, а этот [старик] сопровождает тебя, чтобы дать отпор воину, если кто-нибудь первым нападёт на тебя. Но я не причиню тебе вреда, а отведу от тебя другого,
ибо я считаю тебя подобным моему дорогому отцу».

Но Приам, богоподобный старец, ответил ему:

«Воистину, всё так, как ты говоришь, мой дорогой сын. Но до сих пор некоторые
один из богов защитил меня своей рукой, послав мне такого благоприятного проводника, как ты, столь прекрасный по форме и виду. И ты также благоразумна и происходишь из благословенной семьи».
 Но вестник, убивший Аргуса, снова обратился к нему: «О старик, ты, безусловно, всё это сказал к месту. Но подойди, скажи мне это и расскажи правду: куда ты теперь отправляешь столько ценных сокровищ, принадлежащих чужеземцам?» Могут ли они, по крайней мере, оставаться в безопасности? Или вы все теперь боитесь, что
«Опустошённый священный Илион? Ибо он был столь же храбрым героем, как и тот, кто погиб, твой сын; он ни в чём не уступал грекам в бою».

Но Приам, богоподобный старец, ответил ему:

«Но кто ты, о лучший из людей, и кто твои родители, что ты так благородно говоришь со мной о смерти моего несчастного сына?»

Но вестник, убивший Аргуса, снова обратился к нему:

«Ты огорчаешь меня, старик. Ты спрашиваешь о благородном Гекторе, которого
я, воистину, не раз видел своими глазами в славной битве,
когда, обратив греков в бегство, он убивал их у их кораблей, уничтожая
[их] своим острым копьём; но мы, стоя, дивились; ибо Ахилл,
разгневанный на сына Атрея, не позволял нам сражаться. Но я — его слуга, и тот же хорошо сделанный корабль привёз нас. Я — [один из]
мирмидонян; Полиор — мой отец, который, впрочем, богат, но теперь стар, как ты. У него шесть сыновей, но я — седьмой. Когда мы бросали жребий, мне выпало следовать за [Ахиллом] сюда. И я
пришёл на равнину с кораблей, потому что на рассвете греки с горящими глазами
начнут битву вокруг города. Ибо они возмущены, сидя
Они не могут успокоиться, и вожди греков не в силах их удержать, так они жаждут войны».

Но Приам, богоподобный старец, ответил:

«Если ты действительно один из слуг Ахилла, сына Пелея,
то скажи мне правду: мой сын всё ещё на кораблях или Ахилл разорвал его на части и бросил собакам?»

Но вестник, убивший Аргуса, снова обратился к нему:

 «О старик, его ещё не сожрали ни собаки, ни птицы, но он всё ещё лежит на корабле Ахилла в том же положении, что и прежде, на
его палатки; и вот уже двенадцатое утро, как он лежит, но тело его
совсем не гниет, и его не пожирают черви, которые пожирают людей
убитых в битве. Несомненно, он жестоко протащит его вокруг могилы
своего дорогого товарища, когда наступит божественное утро; но он не оскверняет
его. Приближаясь, ты действительно сам удивился бы, насколько он свеж 790
лежит, в то время как кровь смыта со всех сторон, и [он] не осквернен
ни в одной части. Но все его раны затянулись, какие бы они ни были нанесены;
ибо многие вонзали в него копья. Так благосклонные боги относятся к твоему
сын, хоть и мёртвый, был дорог им в сердце».

 Так он говорил; но старик возрадовался и ответил словами:

 «О сын, конечно, хорошо дарить бессмертным то, что подобает, ведь мой сын, пока был жив, никогда не пренебрегал богами, обитающими
 на Олимпе, в своём дворце; поэтому они помнят о нём, даже когда он в царстве смерти. Но подойди же, прими от меня этот прекрасный кубок;
защити меня, 791 и, с помощью богов, проведи меня до
того места, где я войду в шатёр сына Пелея».

 Примечание 790: (возвращение) Буквально «похожий на росу». См. Кеннеди.

Сноска 791: (возвращение) Хейн предпочитает формулировку «выкупить для меня тело», цитируя Гесихия, ;;;;;;;, ;;;;;;;;;;;.

Но убийца Аргоса снова обратился к нему: «Старик, ты испытываешь меня, [будучи] моложе меня; и теперь ты не хочешь меня убедить; ты, который велит мне принять твои дары, неизвестные Ахиллу; которого я на самом деле боюсь и в глубине души не решаюсь ограбить, чтобы потом не случилось со мной чего-нибудь плохого.
И всё же я готов сопровождать тебя даже до прославленного Аргоса,
неустанно, на быстроходном корабле или пешком; и, конечно,
никто не станет спорить с тобой, пренебрегая твоим проводником».

Меркурий заговорил и, вскочив на колесницу и лошадей, быстро взял в руки кнут и поводья и вдохнул в лошадей и мулов смелость и силу. Но когда они добрались до крепостных стен и рва, окружавшего корабли, стража как раз была занята своим пиром, и вестник, убийца Аргуса, усыпил их всех.
Он тут же открыл ворота, отодвинул засов и впустил Приама с роскошными дарами на колеснице. Но когда они добрались до высокого шатра Ахилла, который воздвигли мирмидоняне,
Они срубили для своего царя ель, обтесали ее, покрыли соломенной крышей, скошенной на лугу, и возвели вокруг нее высокий частокол из толстых кольев. Только одна ель служила дверью, которую, правда, запирали трое греков, а трое открывали большие ворота. Но Ахилл мог открыть их в одиночку. Тогда, действительно, услужливый Меркурий открыл её для старика
и поднёс великолепные дары быстроногому Ахиллу; затем он
сошёл с колесницы на землю и сказал:

«О старик, я действительно пришёл к тебе, бессмертный бог Меркурий, ибо отец послал меня к тебе в качестве спутника. И всё же я вернусь и не предстану перед очами Ахилла, ибо было бы бесчестно для бессмертного бога так открыто помогать смертным. Но ты, войдя, обними колени сына Пелея и моли его за его отца, и за его златовласую мать, и за его сына, чтобы ты мог повлиять на его разум».

 Итак, сказав это, Меркурий отправился на высокий Олимп, а Приам спрыгнул с колесницы на землю и оставил там Идэя. Но тот
остался охранять коней и мулов, а старик пошёл прямо в шатёр, где сидел Ахилл, возлюбленный Юпитером.
Он сам оказался внутри, но его спутники сидели отдельно. Только двое, герой Автомедон и Алким, сын Марса, стояли рядом и прислуживали ему (поскольку он только что закончил есть и пить, а стол ещё оставался накрытым). Но великий Приам, войдя, остался незамеченным. Он подошёл к Ахиллу, обхватил его колени руками и поцеловал его ужасные руки, которыми он убивал людей.
убил многих его сыновей. И как, когда страшное чувство вины овладевает человеком, который, убив человека в своей стране, приходит к другому народу, в [обитель] какого-нибудь богача, 792 и оцепенение овладевает зрителями; так и Ахилл изумился, увидев богоподобного Приама; и остальные тоже изумились и переглянулись. И Приам, умоляя, произнёс [такую] речь:

Сноска 792: (возвращение) Вероятно, с целью очищения,
хотя, как уже отмечалось, Гомер об этом не упоминает.
 Сравните мою сноску на ;sch. Eum. p. 187, n. 5, и p. 187, n. 1, изд. Бонн.

«Вспомни своего отца, о Ахилл, подобного богам, одного возраста со мной, на печальном пороге старости. И, возможно, его
соседи вокруг негомят, и нет никого, кто мог бы предотвратить
войну и разрушение. Но он, услышав, что ты жив,
радуется в душе и каждый день ожидает увидеть своего дорогого
сына, вернувшегося из Трои. Но я [несчастен] во всех отношениях, ибо я породил самых храбрых сыновей во всей Трое, из которых, как я говорю, не осталось ни одного.
Когда прибыли сыновья греков, у меня было пятьдесят сыновей; на самом деле их было девятнадцать
из одного чрева, но остальных женщины родили мне в моих дворцах. И у большинства из них свирепый Марс подкосил колени;
но Гектора, который был моим любимцем, 793 и защищал город и нас,
ты недавно убил, сражаясь за свою страну; ради него я теперь приплываю к кораблям греков и привожу бесчисленные выкупы, чтобы выкупить его у тебя. Но почитай богов, о
Ахилл, пожалей меня, вспомни своего отца, ведь я ещё более несчастен, ведь я пережил то, чего не пережил ни один смертный на земле
[имеет] прижать к моим устам руку человека, убившего моего сына».

 Так он говорил; но в нём пробудилось желание оплакать своего отца; и, взяв его за руку, он мягко отстранил старика от себя. Но они, действительно, вспоминая об этом, обильно плакали [по]
человекоубийце Гектору, катаясь [по земле] у ног Ахилла; но Ахилл оплакивал своего отца, а тот, в свою очередь, оплакивал
Патрокла; и их плач разносился по всему дому. Но когда благородный Ахилл насытился горем и желание
[от рыданий] его сердце и члены пришли в порядок, и он тут же поднялся со своего места.
Он поднял старика рукой, с сочувствием глядя на его седую голову и седой подбородок, и, обращаясь к нему, произнёс крылатые слова:


Сноска 793: (вернуться) Буквально «мой единственный сын».

Сноска 794: (вернуться) Приам.

«Увы! несчастная, ты, должно быть, претерпела много бед в своём сердце. Как ты осмелилась прийти одна к кораблям греков,
на глаза человеку, который убил твоих многочисленных и храбрых сыновей? Должно быть,
у тебя железное сердце. Но подойди же, сядь на скамью, и давай поговорим.
Пусть печали покоятся в твоей душе, хоть ты и опечален; ибо в холодном горе нет никакой пользы. Ибо так боги уготовили несчастным смертным, что они будут жить в нищете, но сами они свободны от забот. 795 У порога Юпитера стоят две бочки с дарами, 796 которые он раздаёт: [одна] с пороками, а другая с добродетелями. Тому, кому громовержец Юпитер, смешивая, может дать их,
иногда выпадает зло, а иногда добро; но тому, кому он даёт зло, он делает его уязвимым, и голодная беда преследует его
Он властвует над плодородной землёй, но скитается, не почитаемый ни богами, ни людьми. Так боги одарили Пелея великими дарами с самого его рождения.
Он выделялся среди людей богатством и достатком и правил мирмидонянами.
Ему, смертному, они дали в жёны богиню. 797 Но и на него обрушилось зло,
ибо не было у него в чертогах потомства царственных сыновей; но он зачал одного сына, который недолго прожил; и я, состарившись, не лелею его, ибо остаюсь в Трое, вдали от родины, причиняя
горе тебе и твоим сыновьям. Мы узнаем, что и ты, старик, тоже был
когда-то богатым: настолько, насколько Лесбос, расположенный над троном Макара, сокращает
далеко на севере, и Фригия внизу, и бескрайний Геллеспонт:
среди них, о старец, говорят, что ты выделялся своим
богатством и своими сыновьями. Но с тех пор, как небожители навлекли на тебя
это проклятие, войны и убийства людей постоянно происходят вокруг
твоего города. Восстань и не печалься непрестанно в сердце твоём, ибо ты ничего не добьёшься, терзая себя из-за сына, и не воскресишь его
Позаботься о нём, пока тебя не постигло ещё одно несчастье».

 Сноска 795: (вернуться) Это эпикурейское изречение с большим знанием дела проиллюстрировано Дюпоном, стр. 140 и далее.

 Сноска 796: (вернуться) См. Дюпон, стр. 142 и далее.

 Сноска 797: (вернуться) Катулл, lxii. 25: «Teque adeo eximie t;dis
felicibus aucte Thessali; columen Peleu, quoi Juppiter ipse, Ipse suos
div;m genitor concessit amores».

Но Приам, богоподобный старец, ответил ему:

«Не сажай меня на трон, о сын Юпитера, пока Гектор лежит непогребённым в твоих шатрах.
Но освободи его как можно скорее, чтобы я мог
узри его моими глазами; и прими многочисленные выкупы, которые мы тебе приносим; и насладись ими, и доберись до своей родины,
раз уж ты позволил мне остаться в живых и увидеть свет солнца».

Но быстроногий Ахилл, сурово взглянув на него, обратился с речью:

«Не раздражай меня больше, старик, ибо я и сам подумываю о том, чтобы выкупить у тебя Гектора.
Ведь мать, родившая меня, дочь морского старца, была посланницей Юпитера. И я тоже вижу тебя, о Приам, в своих мыслях, и ты не обманываешь меня, говоря, что кто-то
Боги привели тебя к быстрым кораблям греков, ибо смертный не осмелился бы войти в лагерь, даже будучи в расцвете сил, ибо он не смог бы ни ускользнуть от стражи, ни отодвинуть засовы наших ворот. Поэтому не тревожь меня больше печальными рассказами, старик, иначе я не оставлю тебя невредимым в моих шатрах, даже если ты будешь молить о пощаде, и нарушу заветы Юпитера.

Так он говорил, но старик испугался и подчинился. Но сын
Пелея выскочил из дверей дома, как лев, не один, а в сопровождении двух слуг, героя Автомедона и
Алким, которого Ахилл ценил больше всех своих товарищей после
погибшего Патрокла. Затем они отвязали лошадей и мулов от
повозок, привели сладкоголосого глашатая старика и усадили его.
Они также сняли с хорошо отполированной повозки бесчисленные
выкупа за голову Гектора. Но они оставили две накидки и хорошо сотканную тунику, чтобы он мог, накрыв тело, отдать его для погребения. Но, призвав своих служанок, он приказал им обмыть и умастить тело, разделив его, чтобы Приам
чтобы не видеть своего сына; чтобы, увидев сына, он не сдержал
гнева в своем скорбящем сердце и не пробудил душу Ахилла, и тот
не убил его и не нарушил повелений Юпитера. Но когда слуги
умыли его и умастили маслом, они накинули на него красивый
плащ и тунику; затем сам Ахилл поднял его и положил на носилки,
а его товарищи вместе с
[его], возложил на хорошо отполированную колесницу. Но он застонал и
взывал к своему дорогому другу по имени:

 «О Патрокл, не гневайся на меня, если услышишь, хотя
находясь в Аиде, я выкупил благородного Гектора у его любимого отца, поскольку тот не дал мне недостойного выкупа. Кроме того, я дам тебе долю, соответствующую справедливости.

 Благородный Ахилл сказал это, вернулся в шатёр и сел на хорошо сделанную кушетку, с которой поднялся, у противоположной стены, и обратился к Приаму:

«Твой сын действительно возвращён тебе, как ты и желала, и лежит на носилках.
На рассвете ты увидишь, как его уносят.
[Его уносят]: но теперь давайте вспомним о пире, ведь даже златовласая Ниоба помнила о еде, хотя у неё было двенадцать детей
в её дворцах погибли шесть дочерей и шесть юных сыновей; их действительно убил Аполлон своим серебряным луком, разгневанный на Ниобу; но те,
кто радовался стрелам Дианы, потому что она, по сути, сравнила себя с
прекрасноликой Латоной. Она сказала, что [Латона] родила [только] двоих,
тогда как она родила много; но те, хотя их было всего двое, уничтожили
всех [её собственных]. Девять дней они лежали в крови, и некому было их похоронить,
ибо сын Сатурна превратил людей в камни; но на десятый день небесные боги похоронили их. И всё же она
Она помнила о еде, когда изнемогала от рыданий. Теперь,
действительно, среди скал, в пустынных горах, в Сипиле, где,
говорят, находятся ложе богини Нимфы, которая ведёт хоровод вокруг Ахелая,
там, хоть и будучи камнем, она размышляет о горестях, [посланных]
богами. Но теперь, о благородный старец, давай и мы позаботимся о пище.
А потом ты сможешь оплакать своего любимого сына, отнеся его в Трою.
Ты будешь оплакивать его со многими слезами».

 Быстро говоря, Ахилл вскочил и заколол белую овцу, а его спутники хорошо сняли с неё шкуру.Они разделали его, затем искусно
нарезали на куски, нанизали на вертела, старательно
поджарили и сняли с огня. Затем Автомедон разложил
хлеб по столу в красивых корзинах, а Ахилл подавал мясо.
Они протянули руки к приготовленным яствам, лежавшим перед ними. Но когда они утолили жажду и голод,
дарданский Приам действительно восхитился Ахиллом, таким великим, ибо он был подобен богам.
Но Ахилл восхитился дарданским Приамом, увидев его приятное лицо и услышав его речь.  Когда
Однако они довольствовались тем, что смотрели друг на друга. Приам, богоподобный старец, первым обратился к нему:

 «Пошли мне поскорее покой, о взлелеянный Юноной, чтобы мы, возлёгши, могли насладиться сладким сном; ибо эти глаза не смыкались с тех пор, как мой сын лишился жизни от твоих рук; но я всё ещё оплакиваю и лелею множество бед, валяясь в пыли в стенах своих дворцов. Но теперь я вкусил пищу
и выпил сладкого вина, ибо прежде я не вкушал его».

Он заговорил, но Ахилл приказал своим спутникам, слугам и служанкам
расставить под портиком ложа, постелить на них красивые пурпурные
ковры, а поверх них — расшитые ковры и положить на них
накидные плащи, чтобы все было укрыто. Но они вышли из
зала с факелами в руках и, торопясь, быстро расстелили два ложа.
Но быстроногий Ахилл, шутливо обращаясь к нему, сказал:

 Сноска 798: (возвращение) «Ахилл, отчасти в шутку, отчасти всерьёз, напоминает Приаму о реальных обстоятельствах своего положения, не
не для того, чтобы встревожить его, а для того, чтобы объяснить, почему он выбрал именно это место для ложа престарелого царя». — Кеннеди.

 «Ты лежишь снаружи, о почтенный старец, чтобы какой-нибудь советник греков не пришёл сюда, ведь он, сидя со мной, постоянно обдумывает планы, как и подобает. Если кто-нибудь из них увидит тебя в тёмную и опасную ночь,
он тут же расскажет об этом Агамемнону, пастырю народа,
и, возможно, выкуп тела будет отложен. Но подойди, скажи мне вот что, и скажи точно: сколько дней ты
Ты желаешь совершить погребальный обряд над благородным Гектором, чтобы я мог спокойно оставаться здесь и сдерживать народ?


Но Приам, богоподобный старец, ответил ему:

«Если ты действительно хочешь, чтобы я устроил похороны благородного Гектора, то, о Ахилл, ты, несомненно, угодишь мне. Ибо ты знаешь,
как мы заперты в городе и как далеко приходится носить дрова с
горы; и троянцы очень боятся [этого]. Девять дней
мы будем оплакивать его в наших чертогах, но на десятый день
мы похороним его, и народ будет пировать; но на одиннадцатый
день мы устроим
могила ему, и двенадцатого числа мы сразимся, если понадобится”. Но он
быстроногий Ахилл снова обратился к:

“Все это будет для тебя, о престарелый Приам, так, как ты пожелаешь; ибо я
буду предотвращать битву столько, сколько ты пожелаешь”.

Сказав это, он схватил правую руку старика около запястья
, чтобы тот не испугался в своем уме. Они, действительно, вестник и Приам, спали там, на крыльце дома, обдумывая мудрые советы.
Ахилл же спал внутри хорошо построенного шатра, а рядом с ним лежала Брисеида с прекрасными щеками.

Действительно, другие боги и воины на колесницах спали всю ночь, покоренные
нежным сном; но сон не овладел Меркурием, творцом добра,
он обдумывал, как ему увести царя Приама из
корабли, ускользнувшие от внимания священного привратника. Соответственно
он встал над его головой и обратился к нему:

“О старец, конечно, зло совсем не заботит тебя, что ты
спишь таким образом среди враждебных людей, после того как Ахиллес пострадал от тебя.
Воистину, ты выкупил своего возлюбленного сына и много дал, но
сыновья, которых ты оставил, дали бы за тебя в три раза больше выкупа,
если бы Агамемнон, сын Атрея, узнал о том, что ты здесь, и все греки узнали об этом».

 Так он говорил, но старик испугался и разбудил глашатая. Тогда Меркурий запряг для них лошадей и мулов и быстро провёл их через лагерь, так что никто ничего не заметил. Но когда они достигли
берегов полноводной реки Ксанф, которую породил бессмертный Юпитер,
тогда Меркурий действительно отправился на высокий Олимп; и
Морн в шафрановых одеждах разлился по всей земле. Они действительно гнали лошадей в сторону города с воплями и причитаниями, а мулы несли тело.
Никто из мужчин и женщин в поясах не заметил этого раньше, но Кассандра, подобно золотой Венере,
взошедшей над Пергамом, увидела своего дорогого отца, стоящего на козлах, и глашатая, призывающего жителей города. Она увидела его и на мулах, лежащего на носилках.
Тогда она закричала во весь голос, и крик её разнёсся по всему городу:


 «О троянцы и троянки, выходите, посмотрите на Гектора, если вы когда-нибудь
возрадовались, что он вернулся с битвы живым; ибо он был великой радостью для города и для всего народа».

 Так она говорила; и не осталось в городе ни мужчины, ни женщины; ибо всех их постигло невыносимое горе, и они встретили его у ворот, когда он въезжал в город. Но его жена и почтенная мать, первыми бросившись к колеснице с хорошими колёсами, рвали на себе волосы, прикасаясь к его голове;
а толпа стояла вокруг и плакала. И они действительно проплакали бы весь день до заката у ворот, оплакивая Гектора, если бы
старик не обратился к людям со своей колесницы:

«Дайте мне пройти с мулами, но потом вы насытитесь слезами, когда я привезу его домой». Так он сказал, но они отошли в сторону и пропустили колесницу. Но когда они привезли его в блистательный дворец, то положили его на
перфорированные кровати и поставили рядом с ним певцов,
которые исполняли погребальные песни, а женщины вторили им
стонами. И среди них белорукая Андромаха начала причитать,
держа в руках голову Гектора, убившего множество людей:

«О муж мой, ты умер молодым и оставил меня вдовой во дворце.
Кроме того, твой сын ещё младенец, которого мы с тобой, о горе,
родили. И я не думаю, что он достигнет зрелости, потому что до этого
город будет разрушен до основания. Воистину,
ты, защитник, мёртв, тот, кто защищал самого себя и
своих почтенных жён и малолетних детей, которых скоро увезут на пустых кораблях, и я среди них. Но ты,
о сын мой, либо последуешь за мной, где будешь трудиться недостойно
Ты будешь выполнять задания, трудясь на безжалостного господина; или кто-то из греков, придя в ярость, схватит тебя за руку и сбросит с башни навстречу печальной гибели; ведь Гектор, несомненно, убил брата, или отца, или даже сына; ведь из-за Гектора многие греки вцепились зубами в огромную землю. Ведь твой отец не был милосерден в этом печальном сражении; поэтому люди оплакивают его по всему городу. Но ты причинил невыразимое горе и скорбь своим родителям,
 о Гектор, но больше всего горя досталось мне. Ведь ты не
не протягивай ко мне руки со смертного одра и не говори ни одного разумного слова [утешения], которое я могла бы вечно помнить, проливая слёзы день и ночь».

 Так она говорила, сокрушаясь; но и женщины плакали; и к ним, в свою очередь, Гекуба начала свой страстный плач:

«О Гектор, самый дорогой моему сердцу из всех моих сыновей, ты, конечно же, жив для меня.
Ты был любим богами, которые действительно заботились о тебе, даже в преддверии смерти. Ибо быстроногий Ахилл продал 799
всех остальных моих сыновей, кого только смог, за бесплодное море, в
Самос, Имбр и Лемнос без гавани. Но когда он лишил тебя жизни своим длинноострым копьём, он часто водил тебя вокруг могилы своего товарища Патрокла, которого ты убил; но он не воскрешал его. Но теперь ты лежишь, к моему горю, во дворцах, свежий и недавно убитый, как тот, кого Аполлон с серебряным луком, напав, убил своим мягким оружием».

Сноска 799: (вернуться) См. Грот, т. 1, с. 399.

 Сноска 800: (вернуться) См. ст. 419.

 Так говорила она, рыдая, и громко причитала. Но к ним вышла Елена, третья, и начала причитать:

«О Гектор, самый дорогой моему сердцу из всех моих деверей, ибо богоподобный Александр — мой муж, он привёз меня в Трою.
Лучше бы я погибла первой. Но вот уже идёт двадцатый год с тех пор, как я приехал оттуда и покинул родную землю.
И всё же я ни разу не услышал от тебя ни одного резкого или упрекающего слова.
Но если кто-то из моих зятьёв, или невесток, или хорошо одетых жён братьев моего мужа упрекал меня во дворцах, или моя свекровь (ибо мой свёкор всегда был добр ко мне, как отец), тогда
Ты, увещевая его словами, сдерживала его и своей мягкостью, и ласковыми словами. Так что, скорбя в душе, я оплакиваю и тебя, и себя, несчастную, ибо нет во всей Трое никого, кто был бы добр и приветлив ко мне, но все ненавидят меня.

 Так она говорила, плача, и снова застонала бесчисленная толпа. И престарелый Приам произнёс [эту] речь перед народом:

«О троянцы, несите теперь дрова в город и не бойтесь в душе близкой засады греков; ибо Ахилл, отпустив меня с тёмных кораблей, так обещал мне, что не начнёт военных действий,
до наступления двенадцатого утра».

 Так он сказал, и они запрягли и быков, и мулов в повозки;
а затем собрались перед городом. Девять дней они
собирали огромное количество дров, но когда наступило десятое утро,
несущее свет смертным, тогда они, рыдая, вынесли благородного Гектора,
положили его тело на высокую кучу дров и бросили в огонь.

Но когда появилась мать рассвета, розовоперстая Морена, тогда-то и собрались люди вокруг тела прославленного Гектора. Но после
Они собрались и сгрудились вместе, и сначала они
залили весь погребальный костёр тёмным вином, насколько это было
возможно; но затем его братья и товарищи собрали его белые кости,
плача, и обильные слёзы струились по их щекам.
 И, взяв их, они
поместили их в золотую урну, накрыли мягкими пурпурными одеждами
и тут же опустили в вырытую могилу, а затем засыпали её сверху
множеством больших камней. Но они построили гробницу в спешке, и со всех сторон стояли стражники, чтобы никто не смог
хорошо вооружённые греки не должны были нападать слишком рано. И, насыпав могилу, они вернулись; а затем, собравшись вместе,
устроили пышный пир во дворцах Приама, царя, вскормленного
Юпитером. Так они провели похороны Гектора, укротителя коней.
********************
***************
КОНЕЦ «ИЛИАДЫ».

ОТПЕЧАТАНО В ИЗДАТЕЛЬСТВЕ У. КЛОУЗА И СЫНОВЕЙ, СТАМФОРД-СТРИТ И ЧЭРИНГ-КРОСС.