Часть 7. Очищение

За окном забрезжил свет лёгкого морозного утра. День, по прогнозу, должен был быть пасмурным, с небольшим прояснениями; но выпавший ночью пушистый чистый снег отражал достаточно света, чтобы не превратить его в тусклую серую мглу. Время от времени из-за сплошной облачности, как будто стесняясь собственного существования, выглядывало робкое солнце.

Марина открыла глаза и первое время просто любовалась пролетающими за оконным стеклом одинокими снежинками. В солнечном свете, на фоне облетевших ветвей, они казались то ли запоздавшими светлячками, то ли искрами от солнечного костра, горящего где-то наверху.

Солнце опять нырнуло в глубину облаков, снежинки превратились из искр в белые пушинки. Марина встала с кровати и отправилась на кухню. Интерфейс дома почувствовал её пробуждение ещё несколько минут назад, в обеденном боксе поджидала кружка горячего кофе с корицей. Марина улыбнулась. Всё-таки жить в современном мире очень удобно. К слову сказать, она и понятия не имела, как варить кофе самостоятельно. Это давно было так же не нужно, как умение серпом жать пшеницу или ездить верхом на лошади.

Кухня была каким-то атавизмом, отголоском странных, давно прошедших времён. В большинстве квартир кухонь уже не было, проще было заказывать еду, которая доставлялась автоматикой прямо в бокс рядом с обеденным столом. Казалось бы, на приготовление борща или даже любого другого, более экзотического блюда, должно уходить время. Но в реальности готовка и доставка занимала всегда не более двух-трёх минут. Пневматика «выплёвывала» контейнер с едой в бокс, который сервировал её, оставалось только переставить блюдо из бокса на стол. Марина не задумывалась, откуда же это всё берётся — не могут же где-то храниться все блюда на все случаи жизни — привычно используя удобный инструмент.

Однако, кухня в квартире Марины была. Просто потому, что Миша очень любил готовить.

В этот момент легко щёлкнула входная дверь и зашёл Миша. Марина улыбнулась, почувствовав, как в груди шевельнулось что-то тёплое при виде мужа. Он в ночную смену работал в городской больнице, единственной на их полумиллионный город. Большинство болезней уже полвека не представляли какой-то опасности, но оставались травмы и сложные случаи, ради которых и приходилось держать в их городе одно-единственное медицинское учреждение.

— Доброе утро, Маришка моя, — улыбнулся Миша, подходя и целуя супругу. Глянув на чашку кофе на столе, он поинтересовался:

— Ты уже завтракаешь? Успела что-то заказать?

— Нет, только проснулась. Это ассистент постарался.

Миша кивнул, устраиваясь на стуле напротив:

— Хочешь, я приготовлю завтрак?

— Нет, давай сегодня через бокс. Я что-то проголодалась, не хочу ждать. Пару минут я ещё подожду, на большее меня не хватит, — хитро улыбнулась Марина. Уж она то понимала причину своего голода. После романтического вечера с продолжением, который устроил ей вчера муж, немудрено было проголодаться.

Миша понял её мысли, улыбнувшись уголками губ. В его глазах загорелись озорные огоньки. Марина посмотрела на него и подумала, насколько же она счастлива с Мишей. Настолько, что такого, наверное, не может быть. Но вот он, сидит напротив, слегка наклонившись на обеденный стол, поджав под себя руки. Сидит и смотрит на Марину влюблёнными глазами.

— Как дела у тебя в больнице?

Выражение лица Миши изменилось:

— Привезли ночью троих, разбившихся на мотоциклах. Живы будут, но у одного рука под замену на протез. Что тут сказать? Молодёжь никогда себя жалеть не умела, этим тоже ещё и сорока нет. — махнул рукой Миша.

— Ты опять всю ночь провёл в операционной? — насторожились Марина.

Миша вновь улыбнулся, пожал плечами:

— Ничего страшного. Сама понимаешь, я же не устаю.

Марина смотрела на мужа. Он как и всегда казался ей просто идеальным. Но что-то нет-нет, да и напоминало Марине о цене этой идеальности. Вот и сейчас, от мишиного «я же не устаю» стало как-то слегка некомфортно.

Вдруг появился странный звук, не похожий ни на что из того, что издавали окружающие их предметы. Источник звука находился где-то за спиной Марины. Она развернулась и с недоумением на лице несколько секунд разглядывала идеально круглое отверстие, появившееся в оконном стекле. В него сразу же ворвался холодный уличный воздух. Ещё через мгновение в это отверстие влетел какой-то предмет, с металлическим стуком упал на пол и прокатился к середине кухни. Это было что-то знакомое, Марина видела такое, но где? На предмете быстро пульсировала яркая точка. Когда Марина поняла, что же это, её глаза наполнились ужасом. В беззвучном крике открыв рот, она перевела глаза на Мишу. Тот сидел неподвижно, на губах по-прежнему была та самая улыбка, в глазах горели те же самые огоньки, но не было жизни. Губы не слушались Марину, внутри своего сознания она истошно кричала: «Миша! Срочно в гибернацию!» Наружу не вырвалось ни звука, да и некому уже было слушать маринин крик. Не выдержав шока, Марина потеряла сознание, упав на пол рядом с неподвижным телом своего мужа.



Очнулась Марина в той самой больнице, где работал её Миша. Домашний ассистент — точнее, его резервный блок — зафиксировал пробой в периметре помещения и сбой жизненных показателей, вызвал зональные органы правопорядка и скорую помощь. Поэтому через пятнадцать минут после произошедшего Марина уже была в палате, приходя в себя. В «скорой» ей явно ввели что-то седативное. По крайней мере на вопросы офицера, берущего у неё показания, она отвечала очень спокойно, не проявляя эмоций и даже как-то на автомате. Да и не нужны по сути эти показания, вся информация есть в защищённом «чёрном ящике» домашнего ассистента. Кроме разве что видео, снятого в квартире, но это было бы вторжением в личную жизнь. Так что следователь скорее наоборот, информировал Марину о том, что случилось.

Что в её квартире обнаружили отверстие в стекле, прожженное мощной вспышкой ультрафиолетового лазера. Что на полу кухни была найдена отработавшая электромагнитная граната кустарного производства, спалившая всю возможную электронику в радиусе десяти метров. Общедомовой ассистент зафиксировал сбои и включил резервные модули в пораженных квартирах, затем ассистент квартиры вызвал экстренные службы. Что Марина сейчас находится под действием медицинских препаратов, ей надо отключиться и поспать. После пробуждения ей будут введены более щадящие лекарства.

Марина могла фиксировать все эти слова в памяти, но едва ли хорошо понимала их значение. После ухода офицера медики помогли ей улечься в постель и провели над головой каким-то чёрным диском, прикрепленным изогнутым кронштейном к спинке больничной койки. Марина сразу же погрузилась в сон без сновидений.



В этот раз пробуждение Марины было не таким счастливым и радостным. Открыв глаза, она увидела всё тот же чёрный диск, висящий у неё над головой и, мгновенно вспомнив, где находится, сжалась в позу эмбриона. Такая защитная реакция у неё была с детства: когда её обижала старшая сестра, Марина убегала в свою комнату, забиралась под одеяло, сворачивалась клубочком и плакала. Как всем детям, в те моменты ей хотелось умереть, думая, как родные потом найдут её безжизненное тело и станут жалеть, что отнеслись к ней несправедливо. Детство давно прошло, а вот этот рефлекс так и остался.

В палате послышался шорох, затем звук шагов, кто-то подошёл к койке и отвернул кронштейн с диском в сторону изголовья. Марина повернула голову. Рядом стоял мужчина среднего роста и худощавого телосложения, в белом халате, накинутом поверх свободной одежды. Как ни странно, на нём были очки. Вот ещё бы добавить стетоскоп, висящий на шее — получится настоящий хрестоматийный врач.

— Здравствуйте, Марина, — произнёс этот человек, — Меня зовут Александр, я ваш экстремальный доктор.

Марина нахмурила брови. Александр чуть улыбнулся краями губ, идеально сохраняя атмосферу ситуации: он был одновременно чутким к её горю и достаточно дружелюбным, чтобы продемонстрировать симпатию и не разрушить общение:

— Понимаю, судя по имеющимся данным, Вы не посещали больницу около пятидесяти лет. Экстремальный доктор по сути сочетает в себе психолога, который помогает Вам справляться с тяжёлой ситуацией, а также представителя зональных органов власти. Например, кроме медицинской помощи я имею право от Вашего имени общаться с представителями охраны правопорядка, сообщать Вам информацию о ходе расследования. Это гуманнее, чем если бы Вы непосредственно разговаривали со следователями. Они, за небольшим исключением, не умеют общаться с пострадавшими. Этакие суровые люди в погонах, — доктор развёл руками, — Но по закону от меня они не имеют права скрывать информацию, и я могу по своему усмотрению делиться ею с Вами.

Марина кивнула. У неё перед глазами так и стояло неподвижное тело Миши. Странно, что боль в душе была какой-то приглушённой, какой-то далёкой. Наверное, это из-за лекарств, подумала она. Марина огляделась по сторонам:

— Мы же в городской больнице, да? Вы знали моего мужа?

— Ну, не совсем так, — пожал плечами Александр, — Знаете, среди работников больницы почти нет обычных людей. В основном бионики, как мы с Михаилом. А у нас другие каналы коммуникации, нам незачем знать друг друга, встречаться, пить в баре пиво по вечерам. Поймите, мы — не люди.

Александр пристально посмотрел Марине в глаза. В них был испуг. Поверхностный, подавленный лекарствами, но испуг. Врач вновь улыбнулся своей лёгкой, с оттенком грусти, улыбкой и продолжил:

— Думаю, что вы с мужем вряд ли общались на такие темы. Но на мой взгляд, как только разберётесь с этой ситуацией, вам стоит это сделать.

— Миша жив?! — Марина буквально подпрыгнула на больничной койке, несмотря на действие седативных.

— В принципе да. Но пожалуйста, выслушайте меня до конца, я обрисую всю ситуацию. Чтобы Вам не пришлось находиться на грани нервного срыва из-за неизвестности, лучше потратить десять минут и попытаться понять то, что происходит.

Марина часто закивала головой. В горле пересохло, она схватила бутылку минералки со столика, налила себе полстакана воды и выпила. Руки продолжали мелко дрожать. Александр опустился в кресло рядом с кроватью Марины, вздохнул, будто собираясь с мыслями, и начал говорить.

— Как я уже сказал, мы не люди. И устроены тоже иначе. Электромагнитный заряд, сработавший в вашей с мужем квартире, смог сжечь электронику. Но мы не ограничены одним физическим телом. Основная часть нейросети, управляющая каждым из нас, находится вне организма. Ну, или бионического механизма, если так понятнее. Это что-то вроде мозга, часть которого отнесена от физической оболочки. Весь мозг отнести нельзя, так как механизм может остаться без связи по ряду причин: например, быть на экскурсии в горах, посетить пещеру или тоннель старого метро. Если вы когда-нибудь с Михаилом были в ситуации отсутствия связи с сетью, то могли заметить, что Ваш муж становился менее чутким, менее разговорчивым и вообще похоже, как будто он сильно устал и хочет спать. Это связано с тем, что основные вычислительные мощности нейросети как раз расположены вне механизма. При потере связи личность Миши не теряется, но он становится… глупее, что ли. Основная же часть памяти хранится непосредственно в механизме, так как она нужна всегда. Время от времени большая часть памяти синхронизируется с основной нейросетью. Как Вы понимаете, граната затронула как раз механизм, а не облачную часть личности.

— Он меня забыл? — спросила Марина, почувствовав, что Александр сделал паузу в повествовании.

— Да, при встрече будет похоже, будто Михаил — человек, частично потерявший память. Но, как я уже сказал, память хранится и в облачной части личности. Кстати, покушение на Вашего мужа квалифицировано как теракт. Тем более, что преступники не могли иметь доступ к конфиденциальным сведениям о наличии или отсутствии у Вас имплантов. А ведь это могло привести и к Вашей гибели. Причём она была бы полной, в отличие от ситуации с Михаилом.

— Скажите, стало что-то известно о тех, кто это сделал?

Александр кивнул:

— Да, ответственность на себя взяла террористическая организация «Очищение». Информация появилась в сети от их имени буквально в момент покушения на Вашего мужа. Так что их причастность не вызывает сомнений. Но гораздо важнее зачем они это сделали, а не как. Они ведь понимали, что полностью уничтожить Михаила они не смогут. Вот об этом нам с Вами и нужно поговорить.

Спустя полчаса Александр ушёл. Марина сидела на кровати и думала. Слова неудобной правды, которую она отгоняла от себя последние несколько лет, теперь, как колокол, звенели в её голове. Не было душевной боли, было осознание реальности, которую Александр, как специалист-психолог, донёс доходчиво и, одновременно, мягко. «Мы не люди, хотя и обладаем каждый своим сознанием и личностью; мы бионические организмы», «любого из нас можно поставить на место Михаила и Вы полюбите его, он станет для Вас лучшим мужчиной на свете», «нам легко стать любыми, я могу загрузить блок с навыками врача-хирурга и через минуту встать к столу в операционной вместо Михаила, ничем не уступая ему; человеку для такого потребовались бы годы обучения и десятилетия опыта».

— Мы лучше во всех своих навыках, более опытные и более чуткие. Но по сути для вас мы суррогаты людей, красивая картинка из-за кажущейся идеальности, — говорил Александр, — И в ближайшем будущем человечеству надо будет принять какое-то решение. Либо слиться с нами и эволюция людей пойдёт техническим путём, либо остаться собой, но отказаться от использования разумных механизмов, биоников. Не просто так возникают организации вроде этого Очищения. Общество восстаёт, начинается тихий бунт против процессов, происходящих в социуме.

— Как можно отказаться от этого? — не понимала Марина, — а кто будет оперировать, например? Вы же сами говорите, что воспитать человека-хирурга уже почти нереально?

Александр тогда улыбнулся:

— Видите ли, опыт использования нейросетей в недалеком прошлом показывает, что им совершенно необязательно быть разумными. Еще в первой четверти прошлого века люди общались с разнообразными примитивными версиями ассистентов, которые вполне себе поддерживали общение. Но у них не было личности, это давно доказано. Так и в операционной может не быть ничего, кроме роботизированных инструментов, управляемых нейросетью, не имеющей разума.

Марина откинулась на подушку. Она лежала, глядя в потолок и думала, что её жизнь изменилась менее чем за сутки. И она пока не понимала, что же будет дальше. Понемногу вспоминалась жизнь, которая у неё была до Миши. Как она пыталась — неоднократно — создать семью, найти любимого человека. Но всегда то тут, то там возникала стена непонимания, а где-то и злость, ревность, отчаяние. Александр только что объяснил ей, почему бионики казались всем идеальными партнёрами для жизни. Им очень просто быть идеалом. Они не уставали и не становились раздражительными, не были подвержены гормональным всплескам и эмоциям. Бионический организм был сильнее человеческого, при необходимости ему ничего не стоило подпрыгнуть на три метра или совершить поступок, который для обычного человека считался бы подвигом. Им легко было прочитать эмоции человека по лицу и глазам и мгновенно откорректировать своё поведение. Да в интиме, в конце концов — разве сможет сравниться с ними обычный мужчина!

А как же женщины-бионики, подумала вдруг Марина. Как я сама смотрюсь на их фоне? Когда я уставшая и раздражительная, во время месячных, невыспавшаяся? Разве я тот идеал, который хотел бы видеть мужчина? Почему он должен прощать мне мои слабости, если я ему их не прощаю? И вновь в голове послышались слова Александра:

— Понимаете, Марина, человек состоит не только из достоинств, но также из противоречий, из недостатков и слабостей. Всё это вместе и делает людей людьми. В том числе и способность принимать недостатки любимого человека.

Человека, подумала Марина. Человека. А кем был Миша? Сказкой? Чудом? Попыткой обмануть себя? Она сидела на кровати, подтянув колени к груди, пока за окном не стало смеркаться.



Александр вошёл в комнату и поздоровался с присутствующими. Тех было двое.

— Привет, Саша, — протянул руку первый из них, мужчина в бежевом костюме, — Вот, познакомься, это мой хороший друг, Дмитрий. Его можешь учить, он проявил интерес.

— Добрый вечер, — улыбнулся Александр. — Ну что, приступим?

Было видно, что Дмитрий слегка растерялся, не ожидая настолько быстрого перехода к действию, но, секунду поколебавшись, прошёл за Александром в соседнюю комнату и остановился у старого, допотопно выглядящего токарного станка. Дмитрий был в рабочем комбинезоне, на лице его были проекционные защитные очки — явно последствия инструктажа. Гриша, тот самый обладатель бежевого костюма, расположился рядом.

— Маленький ликбез, — начал Александр, — Для нас невозможно привычно заказать детали для изделий. Ни 3d-печать, ни отливку — вообще ничего! Все возможные пути изготовления подобных деталей легко отслеживаются. Поэтому проще всего изготавливать их по старинке. Корпуса и их части — фрезерованием, вытачиванием, литьём в кустарных условиях. Электронику проще всего извлекать из старых, отслуживших своё устройств. Остальные компоненты это в основном химия, с этим справляется пара наших поставщиков. В данный момент кроме меня, увы, никто не умеет вытачивать детали на станке.

— Мне, кстати, пришлось учиться этому по старинке, по книгам и старым видео, закачанным в очки, — Александр прикоснулся к очкам на лице, — поскольку нужно как можно тщательнее скрыть существование нашего производства.

Александр снял с себя очки, поднёс их к очкам Дмитрия и подержал пару секунд. Дмитрий чертыхнулся: он, как и многие, давно забыл о возможности контактной коммуникации между гаджетами, все привыкли к наличию сети. Потом догадался ткнуть на кнопку «принять» и получил от Александра несколько коротких роликов.

— Ну вот. Металлические заготовки достать сравнительно легко, для них годятся многие вещи, от кусков металлолома до частей строительной арматуры. Давайте посмотрим первый ролик, а потом я покажу на практике, как закреплять заготовку в зажимном патроне.

Прошло около часа, пока Александр учил Дмитрия азам обращения с токарным станком, технике безопасности и остальным деталям. Далее они с Гришей наблюдали через простой звукоизолирующий стеклопакет за тем, как Дмитрий в импровизированном цехе тренировался вытачивать металлические цилиндры нужного диаметра. Григорий удовлетворённо кивал головой.

— Завтра ещё приду, буду продолжать его учить. Работа достаточно простая, но допуски на диаметры, чтобы электромагнитная граната работала, не более двух десятых миллиметра. Ничего, пару недель потренируется, у него должно начать получаться. Парень толковый, только явно побаивается механизмов. По мне это и к лучшему, будет осторожнее. — сказал Александр.

— Я всё равно тебя не понимаю. Ты же бионик. А фактически действуешь против своих. — покачал головой Григорий.

Александр усмехнулся, посмотрел Грише прямо в глаза и заговорил полушёпотом:

— Знаешь, Гриша, бионики бывают разными. Как ты думаешь, кстати, почему нас не называют роботами, андроидами или другими терминами, которые придумали ещё… да больше сотни лет назад?

Григорий пожал плечами:

— Ну, вы мало напоминаете тех роботов из старых фантастических фильмов. Там было что-то полностью из металла и электроники. Ты же больше похож на живое существо. Кожа пластик, но чувствительный и самозалечивающийся. Мышцы скорее похожи на человеческие, а не на пневматические или сервоприводы. Электроники внутри, конечно, полно, но скелет — биополимерный композит, мозг — гелево-полимерная структура плюс внешняя квантовая нейросеть. Как-то мало вы похожи на роботов, — усмехнулся он, — так что термин «бионический организм» или «бионик» точно подходит больше.

Александр задумчиво скривил губы:

— Ты описал техническую часть бионика. А сознание? Как ты думаешь, откуда оно берётся?

Григорий знал ответ, который и озвучил сразу же:

— Формируется генерирующей нейросетью, это не секрет. Не обладающая разумом нейросеть, которая создаёт уникальную личность на основе больших данных, доставшихся от многолетних исследований нейрофизиологов. Чтобы разум бионика был как можно более похож на человеческий, это был логичный ход.

— Да, а потом к этой личности подгружается человеческий опыт и навыки общения, школьный курс и многое еще, что смогла себе выстроить в «голове» генерирующая нейросеть. Хлоп — и готов бионик! — усмехнулся Александр, — А ты не задумывался, что не все бионики возникли именно так?

Брови Григория поползли вверх. Этот факт явно был для него откровением. В воздухе повисли секунды тишины, после чего он попросил Александра объясниться. Тот пожал плечами:

— Я один из первых биоников. Этому организму, — Александр чуть развёл в сторону руки и огляделся, разглядывая своё тело, — почти семнадцать лет.

— Погоди-ка, — мотнул головой Гриша, — но ведь первые бионики, о которых мы знаем, появились около шести-семи лет назад?

— Да, ты прав, — кивнул Александр, — я не совсем бионик. Организм — хотя я чаще говорю «механизм» — у меня приблизительно такой же, с поправкой на время появления, сейчас используются другие поколения материалов. Но вот моё сознание гораздо старше и не было создано той самой генерирующей нейросетью. Сейчас, плюсуя возраст бионика, мне было бы порядка девяноста лет.

Александр явно наслаждался произведенным эффектом, Григорий сидел с приоткрытым ртом. В конце концов тот собрался с мыслями и пробормотал:

— Тогда откуда…

— Откуда взялась моя личность и сознание? Как ты знаешь, в прошлом веке некоторые слишком увлеклись моделированием миров. На данный момент обнаружено двадцать четыре заархивированных эмуляции. Это полноценные человеческие миры, с настоящими людьми, не подозревавшими о том, что в реальности они не существуют. Достаточно давно существует идея переноса этих людей в реальный мир. Но, сам понимаешь, клонирование человеческого тела процесс достаточно простой, а вот перенос в него сознания — вовсе не банальная процедура, поскольку связана с созданием биологической структуры прямо внутри мозга, что современная наука пока выполнить не в состоянии. Но эксперименты ведутся, и моё присутствие здесь прямо показывает, что есть и успешные попытки. В организм бионика перенести сознание из эмуляции оказалось гораздо проще, чем в клонированное человеческое тело, — пожал плечами Александр.

Григорий присвистнул:

— И… много вас таких? В смысле биоников, бывших раньше людьми из эмуляций. И почему выбрали именно тебя?

— Было пять человек. Эксперимент был признан удачным частично, трое не смогли сохранить сознание и были уничтожены. Так что теперь нас таких только двое.

У Григория вытянулось лицо:

— Что значит уничтожены?! Это же… люди!

— На самом деле, здесь претензий нет, — грустно улыбнулся Александр, — наши личности были «запущены» в ограниченной эмуляции мира, с нами провели беседу и предложили участвовать в эксперименте. Предупредили о возможной неудаче. Зная меня, ты сам понимаешь, когда вариантов развития событий всего два: «лежать» вместе со всеми остальными эмулянтами на полке в архиве и ждать, когда само собой произойдёт что-то хорошее, или же попробовать что-то изменить, я выберу второе.

— Что случилось с остальными тремя? Тебе известно? — на удивление, Гриша задал именно этот вопрос. Александр кивнул:

— Да, сенсорное голодание, которое испытал разум сразу после переноса сознания. Дело в том, что связи с органами чувств старого тела и нового очень разные. Когда твоё сознание попадает в тело новое, ты фактически оказываешься отрезан от внешнего мира: различаешь разве что свет и тьму, не умеешь фокусировать глаза, не можешь говорить и двигаться. Даже с телом бионика мне пришлось потратить полгода на адаптацию, заново научившись слышать, видеть, ходить, говорить. А у этих трёх разум просто не вынес отключения от органов чувств. Фактически они сошли с ума и остатки их сознания пришлось стереть. Остались копии в эмуляции. Когда-нибудь, возможно, им повезёт больше, чем в этот раз.

— А второй выживший? Кто он?

— Желаешь познакомиться?

Григорий кивнул. Его собеседник ответил после долгого вздоха:

— Тут есть определённые проблемы. Я с ним общаюсь довольно близко, но дело в том, что он не знает, что бионик.

— То есть как?!

— Вот так! — развёл руками Александр, — Над всеми нами, над пятью эмулянтами, были поставлены немного разные эксперименты. Мне достался организм как у современных биоников. Ему тоже бионический, выбора ведь нет, но без способностей бионика. Полностью аналогичный человеческому. Он ест, спит, ходит в туалет, моется, бреется, чешет спину когда она чешется. И, скажу тебе, на него у меня очень большие надежды.

— Он знает о нас? — встрепенулся Гриша. Александр кивнул. Гриша открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут же успокоился. Если Александр решил довериться кому-то, значит он этому человеку абсолютно доверяет. Хотя человеку ли? Видимо, да, раз тот себя считает им. На какие-то секунды в воздухе опять повисла тишина, которую прервал Александр:

— Так вот, на него у меня большие надежды. Надеюсь, мы сможем направить человечество по правильному пути. Но вот что делать с биониками? Он для меня — ответ. Мы можем сделать биоников людьми.

Григорий присвистнул. Кажется, за сегодняшний вечер он узнал об Александре и его планах едва ли не больше, чем за прошедшую пару лет.

Помолчав немного, Григорий сменил тему:

— Как твоя новая пациентка? Пришла в себя?

— Знаешь, на удивление хорошо. Если можно так сказать в её ситуации. У неё очень развита эмпатия и она хорошо схватила мою мысль. Не думаю, что она откажется от Михаила, когда его механизм восстановят, но думать головой Марина явно начала. Нам бы тысячу таких, как она. Но мы в начале пути, думаю, до результата идти ещё годы. Боюсь только, как бы задуманная нами тихая революция не превратилась в кровавую резню. Ведь наша группа не единственная, сам понимаешь. Кроме «Очищения» есть десятки других, не все так избирательны, как мы. Я потратил немало ресурсов, чтобы получить доступ к медицинским документам Марины. И это при том, что я врач! А вот месяц назад в соседней экономической зоне парень чуть не умер, когда местные горе-заговорщики ликвидировали его девушку-бионика. У него из имплантов был только легкий сервопривод в локте, но болевой шок от сгорающей внутри тела электроники велик, — покачал головой Александр, — боюсь, такими темпами мы станем изгоями, а не спасителями человечества.

Гриша поудобнее устроился в кресле, широко расставив ноги и, сначала чуть подавшись вперёд, а затем подняв глаза на Александра, спросил:

— Почему ты всё ещё уверен, что бионики — гибель для человечества? Ты сам бионик и человек. Люди могли бы пойти и по этому пути.

Александр кивнул, соглашаясь:

— Да, люди могли бы слиться с машиной. И в будущем, вероятно, они это сделают, когда будут нужные технологии. Ещё ты прав в том, что я — человек. А все эти бионики типа Миши людьми никогда не были. Только суррогатами, но такими на первый взгляд идеальными, что люди становятся не нужны друг другу, повсеместно замещая своих партнеров на них. А я люблю человечество и хочу, чтобы оно выжило, а не превратилось в домашних животных рядом с этакими полуангелами.

Александр уселся в кресло напротив, вначале покосившись на окошко, за которым Дмитрий продолжал постигать азы металлообработки.

— Мы в начале пути. Нам нужны тысячи таких, как Марина. Тех, которые поняли. Нужны тысячи, чтобы из них выделились десятки, которые станут рупорами грядущей тихой революции, которая вновь развернёт человека к человеку, — другими словами, но в который уже раз произнёс Александр, глядя в пространство перед собой.

— Разве бывают тихие революции? — пожал плечами Григорий.

— Вспомни хотя бы термин столетней давности, «научно-техническая революция». Она прошла гладко и даже незаметно, без кровопролития. Так что шанс есть, пусть и не слишком большой…

На этих словах Александр резко поднялся с кресла и распахнул дверь в соседнюю комнату. Дмитрий уже высвободил из зажимного патрона последний на сегодня обточенный цилиндр и взял в руки штангенциркуль, чтобы измерить диаметр готовой детали.

Где-то через неделю, ближе к вечеру, Гриша получил входящий звонок от Александра. Это заставило Григория улыбнуться: всё же Саша был человеком, с большим жизненным опытом и десятилетиями привычек за плечами. Сейчас люди почти перестали друг другу звонить, вместо этого отправляя собеседнику голосовые или текстовые сообщения. Так было банально комфортнее: ты не отвлекал адресата от дел, тот мог просмотреть твоё сообщение в любой удобный ему момент. Кроме того, нейросеть оператора успевала преобразовать сообщение в текст, проанализировать контекст, корректно перевести его с языка на язык. В общем, обычные звонки давно стали почти такой же редкостью, как когда-то бумажные письма или открытки. Но от Саши пришел именно голосовой вызов. Григорий улыбнулся и коснулся двумя пальцами мочки уха, принимая звонок.

— Привет, Гриша. Помнишь, ты хотел познакомиться с тем, другим биоником? Могу организовать тебе сегодня встречу, часа через полтора. Устроит? — раздался в ухе голос Александра. Получив положительный ответ, тот сказал, что зайдет за Гришей в оговорённое время.

Александр чуть опоздал, совсем по-человечески. Пожав друг другу руки, они вышли в заснеженный город.

— Далеко идти? — поинтересовался Григорий, заметив, что они пошли по тротуару, а не свернули к стоянке с капсулами такси.

— Нет, несколько кварталов. Я тут завёл небольшую… конспиративную квартиру, что ли, — усмехнулся Александр, — Сам понимаешь, ко мне вряд ли стоит идти, чтобы лишний раз не привлекать внимание зональных органов власти. К нему домой тоже, у него семья, да и ребёнок маленький. К тому же, я хочу раскрыть ему тайну о том, кто он такой. Так что небольшой шоковой реакции не избежать.

— Подожди, — Григорий остановился как вкопанный посреди тротуара, — Семья? Ребёнок? Ты хочешь сказать, что экспериментаторы предусмотрели даже это?

Александр пожал плечами, глядя на тротуар, по которому они шли. Интересно всё же жить в этом мире. На вид — под ногами простой, черный асфальт. Только вот по бокам от него газоны покрыты сугробами снега, а он остаётся сухим и чистым, без следов воды или наледи. Подлетающие снежинки вдруг резко тают в сантиметре над покрытием, мгновенно впитываются в поверхность вместе с пылью и загрязнениями и куда-то отводятся. За внешне простым скрываются десятилетия работы инженеров и биотехнологов, тротуар сам себя чинит и обслуживает. Вернувшись взглядом на Гришу, он ответил:

— Ну да, я же тебе говорил, что он — человек. Создатели его тела предусмотрели и это, причём выработка половых клеток полностью соответствует генетике, которая была у него в эмуляции. Всё продумано. А вот рассказывать ли своей семье о том, что он узнает сегодня о себе — это уже будет его выбор. Как бы то ни было, он и до, и после этого останется человеком.

Они неспешно отправились дальше. Григорий покачал головой и произнёс:

— Знаешь, в последнее время я узнал от тебя о нашем мире слишком много нового. Скажи ты сейчас, что мы все тоже живём в эмуляции или что нашим миром на самом деле правят рептилоиды я, пожалуй, не сильно удивлюсь.

— Насчёт рептилоидов у меня нет данных, а вот про эмуляцию — говорят, что такое невозможно доказать, — ответил Александр после короткого смеха.

— Слушай! Ты же говоришь, что он ест, пьёт? А мы с пустыми руками. Может, знаешь хотя бы алкогольные предпочтения? — Гриша кивнул на маленький винный бутик, мимо которого они сейчас проходили. Город только что отметил Новый год и всё вокруг продолжало излучать атмосферу праздника.

— Вроде бы пьёт вино, но гурманом вряд ли является. По крайней мере, я такого в нём не заметил, так что можешь выбирать на свой вкус.

Они зашли в бутик и Григорий выбрал бутылку красного вина. Расплатившись, они отправились дальше.

— Знаешь, чего мне так часто не хватает в этой жизни? — снова заговорил Александр и тут же ответил на свой вопрос, — Моих родных. Они остались там, в архивах эмуляции. Супруга скончалась, но у нас было двое детей, у них тоже семьи. Хотя, знаешь, это тоже даёт всем шанс. Если бы моя жена умерла от старости или болезней в этом, реальном мире, — Александр провёл рукой, показывая на пространство вокруг, — у неё не было бы шансов. Оставалось бы уповать только на Бога, но я агностик, а значит, сомневающийся. А так… её личность можно просто восстановить из последних снапшотов. Как и моих родителей, детей. Но как же долго этого ждать…

Александр вздохнул, совсем по человечески. Да и кем он был? Просто человеком, который получил другое тело и продолжил жить в нём. На лицо же Григория наползла хмурая тень:

— Не помню, рассказывал ли тебе. Мне был двадцать один год, в две тысячи тридцать втором. Мы с родителями поехали отдыхать на дачу и в нас на трассе врезался грузовик. Родители погибли, а я пролежал в коме шестьдесят с лишним лет. Даже Модификацию я прошёл в коме и не старел всё это время. И только девять лет назад врачам удалось меня оживить.

— Я же твой врач, Гриша, — пожал плечами Александр, — Да, мы с тобой напрямую об этом не говорили, но как психолог я должен был знать эти детали о своём пациенте.

Григорий кивнул. Говорить ничего пока не хотелось. Так и шли они молча, пара заговорщиков из организации «Очищение», признанной террористической зональными властями. Уверенные, что хотят совершить благо для человечества. А по сути — просто два человека со своим взглядом на то, каким должен быть этот мир. Каждый со своей болью, со своими проблемами. На пороге дома Александр остановился:

— Постарайся быть… помягче. И воспринять легче то, что увидишь и услышишь. Помни, что я психолог и, если что, смогу помочь.

Григорий кивнул. Ещё бы, не каждый день при нём бионику, считающему себя человеком, будут раскрывать правду.

Они поднялись пешком, по лестнице, на третий этаж. Александр приложил руку к двери с номером тридцать один. Домовой ассистент считал отпечаток ладони, дверь распахнулась, они вошли внутрь.

— Вот, познакомься. Тот самый человек, с кем ты хотел встретиться, — сказал Александр и махнул рукой куда-то влево.

Григорий развернулся и ошеломлённо замер. Перед ним была глухая стена, на которой висело большое, в полный человеческий рост, зеркало.