Книга 8. Глава 4. Тени прошлого...

Злата. Америка, 1976 год
 
Злата с самого утра разыскивала Василиса. Ей приснился странный сон, в котором она его потеряла. Перед глазами бесконечным конвейером мелькали лица, но Василиса среди них не было. Праздничная иллюминация, гул голосов перетекали от прилавка к прилавку. И эта волна подхватила ее и понесла, она пыталась сопротивляться, выкрикивая, что было сил, имя брата, но всё без толку. На этом она просыпалась. Обычно Василис проникал в ее сны, но, кажется, на этот раз каким-то образом перетащил ее в свой.

А может, это был не брат. Злата почувствовала вторжение какой-то чужеродной субстанции, распространяющей флюиды враждебности, но не смогла в сплошном людском потоке разглядеть его источник. Чувство опасности нарастало с каждой минутой, а Василис так и не появился.

Она как будто уже испытывала нечто подобное. Это ощущение постороннего присутствия, когда кто-то копается в твоей голове. Это было то самое неприятное чувство, только запрятанное в чьей-то другой голове, и это был не брат.

Она чувствовала чью-то боль, что, отражаясь от своего носителя, перетекала в нее. Кто-то близкий взывал о помощи, стучался во все двери, теперь дошла очередь и до нее. Она открыла свое сердце, но ее мучили сомнения, вдруг она ошиблась, и этот неведомый кто-то лишь маскируется под своего.

Но дело сделано, Злата интуитивно пошла на зов, но никак не могла приблизиться, натыкаясь на какое-то невидимое препятствие. Пространство вокруг нее сгущалось и вибрировало, окружая со всех сторон, она сама оказалась запертой. Злата могла просунуть руку, ногу и даже голову, но целиком пройти ей никак не удавалось.

Сквозь это прозрачное препятствие Злата могла видеть огромный зал, кружащиеся в танце пары, но знакомого лица так и не разглядела. Было ощущение, что она смотрит не на оригинал, а на отражение. И пока не могла понять, как к ней пришло это знание, но была уверена в этом – здесь все ненастоящее, декорации, куклы, но по-прежнему не видела кукловода.

В какой-то момент что-то изменилось – вальсирующие пары все так же мелькали перед глазами, но их лица прикрывали маски, вот почему они напоминали кукол, их лица были ненастоящими. Еще один хитрый ход. Ладно, Злата сдаваться не собиралась. Она присматривалась к пластике, жестам и как будто уже угадывала что-то, но тут же теряла из вида.

У нее когда-то в детстве была музыкальная шкатулка, почему-то она боялась, вернее, считала себя не в праве ее открывать. Злате казалось, что она не имеет права заставлять пусть и игрушечную балерину танцевать для собственной прихоти.

Ей было жаль невольницу, заточенную в шкатулке, тем более что лицо невольницы кого-то очень напоминало, но так и не поняла кого. Она изо дня в день ждала, когда несчастная оживет, станет свободной и покинет свою темницу. Но однажды шкатулка пропала, и Злата так и не узнала, сбежала балерина из своей темницы или нет.

И вот сегодня злосчастная шкатулка вновь раскрылась перед ней и опять гоняла по кругу своих невольников под одну и ту же бесконечную мелодию. И ей показалось, что она узнала под маскарадным костюмом ту самую беглянку, на мгновение сорвавшую маску... В то самое мгновение Злата поняла, на кого балеринка так похожа - на нее взглянула Даша, ее двоюродная бабка Дарья Денисовна в девичестве Малахова.

В тот же миг произошел сбой, словно заело пластинку. Мелодия постоянно прерывалась скрежетанием, режущим по живому, вальсирующие пары сбивались с ритма, и все повторялось вновь. Злата закрывала уши, но никак не могла избавиться от этой пытки.

Продолжение следует. В следующей главе:

Джулия. Америка, 1976 год.

Джулия давила на газ, она уже опаздывала, и лавировала между встречными авто, когда увидела знакомое лицо. Из шикарного «Кадиллака» ей улыбнулась та самая рыжеволосая красавица, сестра Василиса. Злата призывно помахала ей рукой и припарковалась на обочине.

Джулия последовала за ней. Она хотела было извиниться и уехать, т. к. отличалась завидной пунктуальностью, и сейчас катастрофически опаздывала на студию, съемки вот-вот должны были начаться.

Рыжеволосая дива продолжала приветливо улыбаться, ее медовый взгляд завораживал и притягивал, и это притяжение все усиливалось, пока Джулию словно пригвоздило к этой девушке, они словно сцепились взглядами, и Джулия никак не могла отвести глаз.

Она увязла в липкой медовой массе, и ее затягивало все глубже, туда, где мед превращался в смолу, склеивая глаза, рот, забивая нос, не давая дышать.