Перед законом

У входа в Закон стоит привратник. К нему приходит человек из глубинки и просит предоставить ему доступ. Но привратник говорит, что сейчас ему доступ не может быть предоставлен. Мужчина задумывается, а затем спрашивает, будет ли ему впоследствии дозволено войти. „Это возможно, - говорит привратник, - но не сейчас.Поскольку врата закона, как всегда, открыты, а привратник отходит в сторону, мужчина наклоняется, чтобы заглянуть внутрь через врата. Когда привратник это замечает, он смеется и говорит: „Если тебя это так манит, почему бы тебе не попробовать войти внутрь, несмотря на мой запрет?» Но заметь: я силен. И я всего лишь нижний привратник. Но из зала в зал стоят привратники, один могущественнее другого. «Даже я не могу вынести взгляда третьего» Таких сложностей человек из глубинки не ожидал; в конце концов, закон должен быть доступен каждому и всегда, думает он, но, присмотревшись к привратнику в его шубе, к его большому острому носу, длинной тонкой черной татарской бороде, он решает, что все же лучше подождать до момента, когда допуск будет санкционирован соответствующим образом. Привратник подаёт ему табурет и позволяет сесть сбоку от двери. Он сидит там дни и годы, предпринимая многочисленные попытки быть впущенным, и постепенно утомляет привратника своими прошениями. Человек, прибывший из глубинки, располагая всем, что было предназначено для его пути, расходует всё — вне зависимости от его ценности — с целью подкупа привратника. Тот, хотя и принимает всё, говорит: „Я принимаю это только для того, чтобы ты не подумал, что ты что-то упустил.“ Мужчина, в течение многих лет, осуществляет почти непрерывное наблюдение за привратником. Он забывает о других привратниках, и этот первый кажется ему единственным препятствием на пути вступления в закон. Он громко и безрассудно проклинает несчастный случай в первые годы, но позже, с возрастом, лишь гудит себе под нос. Он впадает в детство, и, поскольку за годы изучения привратника он распознал даже блох в его меховом воротнике, он обращается и к ним — с просьбой помочь ему и склонить привратника. В конце концов, его зрение слабеет, и он не знает, действительно ли вокруг него становится темнее, или его глаза просто обманывают его. Но, возможно, теперь он различает в темноте сияние, которое неугасимо вырывается из дверей закона. Теперь ему осталось жить недолго. Перед смертью в его голове накапливаются все переживания того времени, связанные с вопросом, который он до сих пор не задал привратнику. Он машет ему — единственным возможным жестом — поскольку уже не может выпрямить своё затвердевшее тело. Привратнику приходится низко наклониться к нему, поскольку разница в росте теперь сильно изменилась не в пользу мужчины. — Что ты ещё хочешь узнать? — спрашивает привратник. — Ты ненасытен. «Все ведь стремятся к закону, — говорит мужчина, — как же так получилось, что за все эти годы никто, кроме меня, не просил о допуске?» Привратник понимает, что человек уже на пороге конца, и, чтобы достичь его угасающего слуха, кричит: — Здесь никто другой не мог получить допуск, ведь этот вход был предназначен только для тебя. Теперь я закрываю его.